Глава III. Взаимодействие образов небесных книг и их роль в структуре и драматургии апокалипсиса

В предыдущей главе были рассмотрены четыре образа небесных книг, встречающихся в тексте Апокалипсиса. Образы небесной книги жизни и книги людских деяний раскрыты в Апокалипсисе преимущественно в русле предшествующей ветхозаветной и межзаветной традиций. По сравнению с данными образами образы книги с семью печатями Откр 5: 1 и книжки Откр 10 являются более оригинальными и в определенном отношении уникальными для апокалиптической традиции. Запечатанная книга и книжка играют центральную роль в главах Откр 5 и Откр 10 соответственно. Вся 5-я глава строится вокруг темы раскрытия запечатанной книги, и все творение выражает ликование о том, что закланный Агнец «достоин» раскрыть ее и что она передается Ему Сидящим на престоле. В Откр 10 передача Тайнозрителю книжки ангелом символизирует его призвание к пророческому служению, что он и исполняет в дальнейшей 11-й главе. Можно с уверенностью сказать, что эти книги имеют несравненно более важное значение для развития повествования Апокалипсиса.

Напомним, что сам Апокалипсис также прямо обозначается в тексте и как книга (βιβλίον – Откр 1: 11 и пр.), и как пророчество (Откр 1: 3; 22: 18–19). Первый, заглавный стих Апокалипсиса гласит: «Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И Он показал, послав оное через Ангела Своего рабу Своему Иоанну». Тем самым все произведение предстает как записанное пророческое откровение, данное ап. Иоанну.

При этом возникает важнейший вопрос: может ли весь текст Апокалипсиса равно рассматриваться как заявленное в Откр 1откровение, или же полученное откровение преимущественно сосредоточено в некоторых частях повествования Апокалипсиса? И если верно второе, то какое обозначение этого следует искать в тексте?

По внимательном исследовании текста Апокалипсиса многочисленные библеисты с достаточной уверенностью предполагают, что, притом что весь текст Апокалипсиса является откровением, основное содержание этого откровения может быть заключено в определенных главах произведения. При таком понимании знаком раскрытия содержания обетованного откровения могут служить образы книг – а именно запечатанной книги Откр 5: 1 и книжки Откр 10, поскольку эти книги допускают соотнесение с «книгой"-Апокалипсисом.

Действительно, в предыдущем разделе было показано, что образ «книжки» Откр 10 вводит в повествование Апокалипсиса новое откровение. В сцене Откр 10 ангел дает Тайнозрителю книжку, что символизирует передачу ему пророческого откровения «о народах и племенах и языках и царях многих» (Откр 10: 11). Сразу же после этого начинается раздел 11–13-й глав, объединяемый указанием на промежуток времени в 3,5 года и, в отличие от предыдущего повествования, структурированный не по седмеричному принципу. Таким образом, после появления образа книжки в повествовании Апокалипсиса четко прослеживается начало нового этапа.

В гораздо большей мере с «откровением» Откр 1: 1 может быть соотнесена книга с семью печатями Откр 5: 1. В науке многократно отмечалось, что при сопоставлении заглавия Откр 1: 1 со всей сценой Откр 5 ярко проявляются общие смысловые линии. Процитируем стих Откр 1: 1 еще раз: «Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И Он показал, послав оное через Ангела Своего рабу Своему Иоанну…» В 1: 1 утверждается, что откровение исходит от Самого Бога – и запечатанная книга изначально находится в деснице «Сидящего на престоле». Как Бог дает откровение Христу ην εδωκεν αυτω ο θεος –1:1), так и Агнец берет книгу из десницы Сидящего (5: 7). В 1: 1 указано, что откровение принадлежит Иисусу Христу (Ἀποκάλυψις Ἰησοῦ Χριστοῦ, genetivus subjectivus) – и в Откр 5–6 Агнец, взяв книгу, снимает с нее печати, знаменуя начало видений. В свою очередь было отмечено, что само слово Ἀποκάλυψις (откровение, раскрытие) в контексте Откровения Иоанна Богослова может указывать на «открытие» книги через снятие печатей⁶⁴⁰. Христос «показал Иоанну» (Откр 1: 1) – и именно в Откр 4–5 Иоанн начинает созерцать небесные видения. Дж. Бигуцци подытоживает, что заглавный стих в наибольшей степени коррелирует со сценой Откр 5, поскольку в ней присутствуют почти все элементы, описывающие в Откр 1: 1 природу и происхождение откровения: Бог, Христос, ап. Иоанн как созерцатель видений, не представлен только ангел⁶⁴¹.

Показательно и то, что образ запечатанной книги появляется в самом начале цикла видений Апокалипсиса – в разделе Откр 4–5 – и тем самым как бы возглавляет все последующие видения. К тому же весь раздел Откр 4–5 (в рамках которого появляется образ книги) предваряется гласом с небес, обещающим показать Тайнозрителю, «чему надлежит быть после сего» (Откр 4: 1); и очень значимо, что образ книги появляется именно в этом контексте⁶⁴².

Итак, в Апокалипсисе присутствуют два образа книг, которые можно так или иначе сопоставить друг с другом и рассматривать в связи с Откр 1:1: книга Откр 5: 1 и книжка Откр 10. Из повествования однозначно следует, что обе эти книги выступают символом начала нового этапа в пророческом откровении Тайнозрителя – тем самым встает вопрос характера их соотношения с центральным пророческим откровением всего Апокалипсиса. В настоящей главе будет проведен анализ взаимного отношения запечатанной книги, книжки и самого Апокалипсиса с целью определить, образ какой именно книги может быть по преимуществу соотнесен с самим Апокалипсисом. Данную книгу можно будет считать ключевым образом, указывающим на раскрытие обетованного в Откр 1: 1 откровения. Соответственно содержание ключевого образа – запечатанной книги либо книжки – и будет являться содержанием главного пророческого откровения Апокалипсиса.

Для образа книжки Откр 10 в предыдущей главе была приведена убедительная аргументация в пользу того, что ее содержанием является последующая глава Откр 11. Аналогично относительно образа запечатанной книги можно сказать, что она обладает содержанием, раскрываемым в дальнейших видениях Апокалипсиса. Значимым доводом в пользу этого является последовательное снятие Христом печатей с книги (ср.: Откр 6: 1, 3, 7, 9, 12; 8: 1). Процесс открытия книги Христом позволяет предположить, что ее содержание может раскрываться в дальнейшем изложении. Этой позиции придерживается множество библеистов.

Таким образом, именно видения, которые можно считать содержанием ключевого образа – запечатанной книги или книжки, – являют центральные идеи дарованного Тайнозрителю откровения. Такой подход позволяет определить, в каких главах раскрывается и в чем состоит основная идея дарованного Тайнозрителю пророческого откровения. Решение этого вопроса оказывает прямое влияние на структурирование Апокалипсиса: главы, раскрывающие обещанное откровение, следует считать основными, а предшествующие главы – предваряющими.

По отношению к данному вопросу среди библеистов нет единства. Одни ученые видели в роли ключевого образа запечатанную книгу, другие – книжку.

Обозначим порядок рассмотрения указанных выше вопросов. Во втором разделе главы речь пойдет о соотношении образов книг Откр 5: 1 и Откр 10 – будут рассмотрены три предложенных в библейской науке варианта:

• Книжка и запечатанная книга тождественны между собой. Следовательно, оба образа являются ключевыми, и содержание книг совпадает.

• Книжка является частью запечатанной книги. При этом запечатанная книга понимается как таинственная великая книга судеб Божиих, а книжка символизирует дарованное Тайнозрителю откровение, то есть сам Апокалипсис. Содержание запечатанной книги является для людей недоступным – открывается только содержание книжки. Следовательно, ключевой образ – книжка.

• И запечатанная книга, и книжка содержат замысел Божий, при этом книга Откр 5 – в том аспекте, в каком он исполнен Христом, а книжка – в том аспекте, в каком ему предстоит быть исполненным человечеством. Обе книги сущностно едины по содержанию; содержание книжки может мыслиться либо включенным в содержание книги, либо предваряющим его раскрытие. Ключевой образ – запечатанная книга.

В первом и втором случае, когда книжка мыслится как ключевой образ, вопрос о главах, содержащих центральное пророческое откровение, решается однозначно. Все исследователи согласны, что содержанием книжки преимущественно является повествование Откр 11 – соответственно с этой главы начинает раскрываться содержание центрального откровения Апокалипсиса. Богословское значение повествования Откр 11 было подробно рассмотрено в предыдущей главе работы.

Если ключевым образом является запечатанная книга – а это убеждение разделяет большинство ученых, – то для понимания центрального пророческого откровения Апокалипсиса необходимо решить вопрос, в повествовании каких именно глав Апокалипсиса раскрывается ее содержание.

В третьем разделе данной главы анализируются различные мнения по этому вопросу. Существует четыре основных мнения относительно момента, с которого начинает раскрываться содержание запечатанной книги, а именно:

• сразу же с Откр 6: 1, с момента снятия с книги первой печати;

• с Откр 8: 1, со снятия последней печати;

• с Откр 12: 1, после возглашения седьмой трубы;

• с Откр 17: 1, после излития седьмой чаши.

Все эти мнения будут подробно рассмотрены. Будут также приведены богословские выводы относительно содержания центрального пророческого откровения, дарованного ап. Иоанну.

В третьем разделе внимание также будет уделено месту содержания книжки Откр 10 (Откр 11) в рамках каждого из вышеперечисленных мнений. Если содержанием книжки является повествование Апокалипсиса с Откр 11, тогда в двух первых вариантах (Откр 6: 1; 8: 1) оно включено в содержание книги Откр 5: 1, а в двух последних (Откр 12: 1; 17: 1) – предвосхищает его; исследователи дают для этого подробные обоснования.

В четвертом разделе будет дано обобщение материала исследований, проанализировано взаимное отношение всех упомянутых в Апокалипсисе образов книг и будут сделаны выводы, касающиеся роли книг в драматургической динамике и построении Апокалипсиса в целом.

Ряд экзегетов высказывает мнение, что запечатанная книга Откр 5и книжка Откр 10 могут быть отождествлены. Среди активных сторонников данного мнения следует в первую очередь назвать Ф. Маццаферри и Р. Бокхэма; остальные исследователи ссылаются на их аргументацию.

Из-за употребленной автором уменьшительной формы βιβλαρίδιον многие считают, что речь в Откр 10 идет «об очень маленькой книге»⁶⁴³. Однако несомненно, что в иных случаях в Апокалипсисе слова с уменьшительными суффиксами теряют свое изначальное уменьшительное значение. К примеру, для обозначения Христа Агнцем ап. Иоанн использует слово ἀρνίον (которое также образовано с помощью уменьшительного суффикса –ίον от ἀρήν), однако уменьшительного значения здесь, очевидно, не подразумевается; то же самое в случае со «зверем» – θηρίον от θήρ. Такое употребление достаточно типично для Апокалипсиса – Ф. Маццаферри приводит еще два примера из текста (ποτήριον, χρυσίον) и делает следующий вывод: «Можно предположить, что и слово βιβλαρίδιον не является исключением»⁶⁴⁴.

Хотя для обозначения книги Откр 5: 1 употребляется слово βιβλίον, а для книжки – βιβλαρίδιον. указанные исследователи отмечают, что это не является достаточным основанием для их различения. Собственно, если рассматривать упоминания книжки в самых ранних унициальных рукописях (Синайском и Александрийском кодексах), то можно заметить, что в разных стихах представлены разные варианты ее обозначения – βιβλάρίδιον, βιβλιδάριον и пр.⁶⁴⁵ Очень важен тот факт, что, по согласному свидетельству Александрийского и Ефремова кодексов и нескольких минускулов, в Откр 10: 8 при указании на книжку употребляется слово βιβλίον. В более поздних рукописях происходит унификация – во всех стихах утверждается βιβλίον⁶⁴⁶. Ф. Маццаферри следующим образом резюмирует выводы текстологической науки: «Ранние свидетельства показывают, что автор не употреблял по отношению к книжке постоянно одно и то же слово. Абсолютная уникальность термина βιβλαρίδιον подтверждает его аутентичность – несомненно, он восходит к автору. Тем не менее для стиха Откр 10: 8 основным чтением следует признать βιβλίον"⁶⁴⁷. Употребление в Откр 10: 8 слова βιβλίον вместо βιβλαρίδιον приводит Ф. Маццаферри и Р. Бокхэма к заключению, что для автора эти слова могли быть взаимозаменяемыми⁶⁴⁸.

Бокхэм обращает внимание, что похожее на βιβλαρίδιον редкое слово βιβλιδάριον употребляется также в Пастыре Ерма⁶⁴⁹(Видения 2. 1. 4)⁶⁵⁰, причем в своем ближайшем контексте оно несомненно взаимозаменяемо с βιβλίον. Ученый также отмечает, что это место близко Апокалипсису еще и в том отношении, что этим термином в Пастыре Ерма обозначается пророческое откровение – что в полной мере справедливо и для «книжки» Откр 10⁶⁵¹.

Исследователи высказывают еще два аргумента, уже относящиеся к сценам Откр 5 и Откр 10 в целом. Во-первых, держащий книжку в руке ангел назван «другим сильным ангелом» (10: 1), что отсылает читателей к Откр 5:2, где первый раз упоминался «сильный ангел»⁶⁵². Таким образом, две сцены открываются аналогичным выражением, что безусловно подчеркивает связь глав Откр 5 и Откр 10.

Во-вторых, связь между запечатанной книгой Откр 5: 1 и книжкой Откр 10 также проявляется в использовании автором в обоих случаях аллюзий на свиток пророка Иезекииля. Действительно, два рассматриваемых образа Апокалипсиса наделяются разными чертами этого свитка: запечатанная книга написана «внутри и отвне» (ср.: Иез 2: 10), а ангел дает открытую книжку Иоанну, чтобы тот съел ее (ср.: Иез 3: 1-З)⁶⁵³. В предыдущей главе настоящей работы уже была показана особая роль образности Книги Иезекииля в описании пророческого призвания ап. Иоанна в Откр 10. В свою очередь в Откр 5: 1 не просто дается аллюзия на описание свитка Иезекииля, но очень показательно то, что вся сцена Откр 4–5 отражает образность видения пророком Иезекиилем «подобия славы Господней» (Иез 1–2), в рамках которого, собственно, и появляется образ свитка (Иез 2: 8). Итак, «аллюзии на сцену призвания Иезекииля начинаются в Откр 5 и продолжаются в Откр 10»⁶⁵⁴.

К тому же, согласно предположению Дэвида Ауни, употребленное по отношению к книжке слово fivrcpyprvov (раскрытая) может не столько означать «развернутая», сколько указывать на удаление с книги печатей⁶⁵⁵. Если развить данную мысль, то можно предположить, что ἠνεῳγμένον отсылает к снятию печатей с книги Откр 5:1.

Перечисленные доводы считаются вышеназванными исследователями достаточно весомыми, для того чтобы заключить, что запечатанная книга тождественна «раскрытой книжке» Откр 10 ⁶⁵⁶.

Отождествление образов книг дает ряд преимуществ для толкования Апокалипсиса в целом. Исследователи пытаются найти ответ на вопрос, почему запечатанная книга, являясь выдающимся по своей значимости образом, после появления в 5-й главе полностью исчезает из повествования Апокалипсиса⁶⁵⁷. Отождествление книги Откр 5:1с «книжкой» позволяет разрешить эту проблему, так как в этом случае можно считать, что «запечатанная книга» Откр 5: 1 вновь появляется в 10-й главе. Также важно, что при таком подходе образ оказывается динамично развивающимся: после снятия с нее печатей в Откр 6–8 книга уже предстает «открытой».

Кроме того, такое толкование позволяет дать последовательную интерпретацию первому заглавному стиху Апокалипсиса: «Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог… И Он показал, послав оное через Ангела Своего рабу Своему Иоанну» (Откр 1: 1). При отождествлении книг в тексте Апокалипсиса прослеживается полное соответствие цепочке передачи откровения, обозначенной в Откр 1: 1, – откровение дано Богом Иисусу Христу в виде «запечатанной книги» (что описывается в Откр 5), и Христос через ангела дает его рабу Своему Иоанну (что описывается в Откр 10; ср.: 22: 6, 16).

Наконец, при таком понимании становится ясно, почему ангел Откр 10 описан столь величественно: он является одним из ключевых образов Апокалипсиса, поскольку передает Тайнозрителю откровение Христа и Бога.

Однако в действительности найденное соответствие цепи передачи откровения не является полным: в повествовании Апокалипсиса после Откр 1: 1 нигде не описывается передача книги ангелу Христом. По мнению сторонников отождествления, это имплицитно подразумевается автором⁶⁵⁸. Пояснения требует также тот факт, что ангел, дающий откровение, указанное в Откр 1: 1, появляется лишь в Откр 10: 1. Сторонники рассматриваемого мнения объясняют это тем, что «до 10-й главы основное содержание пророческого откровения… не дается. Все предшествующее 10-й главе – предуготовление… но не само откровение тайны»⁶⁵⁹.

Если великая книга с семью печатями и «книжка» тождественны между собой, следовательно, тождественным является и их содержание. В предыдущем разделе приведена аргументация в пользу того, что сообщаемое ап. Иоанном содержание книжки Откр 10 есть по преимуществу повествование Откр 11. Ричард Бокхэм придерживается мнения, что содержание книжки (а соответственно и запечатанной книги) охватывает отрывок с Откр 11: З⁶⁶⁰ по Откр 22: 5 включительно. Таким образом, важнейшее пророческое откровение Апокалипсиса, являющееся содержанием запечатанной книги, начинает раскрываться с 11-й главы.

При этом исследователь высказывает убеждение, что повествование Откр 11: 3–13 имеет совершенно особое значение. Прежде всего, это законченное повествование помещено автором в самое начало и тем самым оказывается выделенным – к нему привлекается особое внимание. Во-вторых, как было показано в предыдущей главе, важная особенность Откр 11: 3–13 состоит в том, что здесь в символическом виде дано изображение всего пути Церкви – отрывок завершается пришествием Царствия Божия, со всей ясностью обозначенного звучанием 7-й трубы (11: 15–18). В кратком и емком повествовании о двух свидетелях заложен обширный богословский смысл, предвосхищены и намечены все главные идеи последующего повествования Апокалипсиса. Кроме того, здесь нужно отметить, что Откр 11 занимает срединное положение в Апокалипсисе (ll-я глава из 22), тем самым образуя как бы кульминацию его повествования. Все это дает Бокхэму основания предполагать, что Откр 11: 3–13 представляет собой обобщение всего содержания данного Иоанну откровения: «Этот отрывок – центр вести всего пророчества Иоанна»⁶⁶¹. При таком взгляде ll-я глава становится центральной для всего Апокалипсиса; следовательно, богословские идеи этой главы играют в Апокалипсисе наиважнейшую роль.

Повторим, что основной богословской идеей Откр 11: 3–13, согласно Бокхэму, является обращение языческих народов через страдания и свидетельство Церкви. Исследователь также обращает внимание, что эта идея впервые вводится автором именно с 10–11-й глав – то есть она является совершенно новой по отношению к содержанию предшествующих глав Апокалипсиса.

По мнению Бокхэма, именно эту новую мысль подчеркивает явление ангела, дающего пророческое откровение в 10-й главе. Отождествление книг Откр 10 и Откр 5 позволяет ученому усилить значимость богословской идеи о спасении многих народов. Согласно толкованию Бокхэма, данная идея не ограничена только одной отдельной главой (как содержание «книжки» Откр 10), но является центральной для всего Апокалипсиса (будучи содержанием ключевой для Апокалипсиса книги с семью печатями)⁶⁶². Обосновывая последовательность своей позиции, исследователь указывает на иные места Апокалипсиса, в которых мысль о спасении многих языческих народов и «царей» также находит свое выражение – Откр 21: 24, 26; 22: 2. Такова точка зрения Ричарда Бокхэма в ее полной форме; этого же мнения придерживается отечественный исследователь архим. Ианнуарий (Ивлиев)⁶⁶³.

Еще один богословский аспект, который может следовать из тождества книги Откр 5и книжки Откр 10, раскрыт в комментарии Грегори Била. Данный исследователь считает отождествление книг вполне возможным. Как было уже указано в 5-м разделе главы II настоящего издания, Г. Бил придерживается мнения, что в образе «ангела» в Откр 10 представлен Господь Иисус Христос. Напомним также, что Бил интерпретирует запечатанную книгу Откр 5: 1 как завещание Божие человечеству о владении сотворенным миром (см. пункт 4.6.3 главы II), как замысел Божий о мире. На этих предпосылках Бил строит свое толкование 10-й главы Апокалипсиса.

Исследователь считает, что повествование 10-й главы является органичным развитием идей Откр 5. В 5-й главе показывалось, что благодаря Своей «победе» через страдание на кресте Христос вступает во владение запечатанной книгой (Откр 5: 5–7)⁶⁶⁴. Отныне завещанием Божиим обладает Христос – и с этим прямо коррелирует образ книжки 10-й главы, находящейся в руке ангела.

Бил обращает внимание, что употребленная в Откр 10: 1 по отношению к книжке форма перфектного причастия fivrcpyprvov (раскрытая) предполагает завершенное и законченное действие и акцентирует его значимость в настоящем. По мнению исследователя, этой формой автор хотел указать на свершившееся раскрытие запечатанной книги Христом. Таким образом выражается нерушимость реализации завещания Божия: «Христос принял власть над вселенским эсхатологическим замыслом Отца и его осуществление началось»⁶⁶⁵.

Дальнейшее повествование Откр 10 очень хорошо сочетается с толкованием книги Откр 5: 1 (соответственно и книжки Откр 10) как унаследованного Христом завета. В стихе Откр 10: 2 Г. Бил видит прямую причинно-следственную связь между «открытой книжкой» и описанием ангела – именно то, что книга ныне открыта, дает возможность ангелу (Христу) поставить ноги на море и землю. «Поставленная на что-либо нога символизирует власть над этим (ср.: Иис Нав 10: 24–26); соответственно, открыв книгу и тем самым унаследовав завещание Божие, Христос теперь обладает владычеством над всем сотворенным миром» (ср.: Флп 2: 6–11). Важно, что в Ветхом Завете выражение «земля и море» по преимуществу обозначает всю совокупность творения Божия (Иов 11: 9; Ион 1: 9; Ис 42: 10; Пс 145: 6 и пр.)⁶⁶⁶; таким образом, троекратное упоминание о стоянии ангела «на земле и на море» (Откр 10: 2, 5, 8) позволяет усилить эту мысль.

Тема владычества также звучит в Откр 10: 6: ангел клянется Богом, «Который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, море и все, что в нем». Акцентируемое в Откр 10 владычество Бога и Христа над «землей и морем» имеет значимость для дальнейшего развития повествования Апокалипсиса и призвано подчеркнуть, что именно Бог держит в своей власти «дракона"-сатану, стоящего «на песке морском» (Откр 12: 18), а также вызванных им первого зверя из моря (Откр 13: 1) и второго зверя из земли (Откр 13: II)⁶⁶⁷.

Связь образа запечатанной книги с вселенским владычеством Христа была ярчайшим образом выражена в Откр 5. Тема владычества Христова без сомнения является общей для двух глав Откр 5 и 10; причем, в понимании Г. Била, в 10-й главе автор выводит эту тему на новый уровень, уже показывая реализацию завещания Божия, исполнение его во Христе, абсолютную реальность владычества Христова над вселенной в век Церкви. В свою очередь, владычество Христово над миром становится основанием для повеления Божия Иоанну пророчествовать «о народах и племенах, языках и царях многих» (Откр 10: 11); «именно поэтому пророческая весть книги актуальна и важна для всего мира»⁶⁶⁸.

Таковы богословские акценты толкования Г. Била, также в свою очередь вытекающие из отождествления книг Откр 5: 1 и Откр 10.

Хотя мнение о тождественности книги Откр 5: 1 и книжки Откр 10 имеет свои обоснования и приводит к богословски значимым выводам, тем не менее большинством исследователей оно не поддерживается. Действительно, при ближайшем рассмотрении приводимой в поддержку этого мнения аргументации можно увидеть, что оно базируется на весьма спорных позициях.

В Откр 10: 2 для введения образа книжки в повествование ап. Иоанн употребляет именно слово βιβλαρίδιον – и этому факту нельзя не придавать значения. Нельзя также игнорировать, что это редкое слово встречается только в Откр 10 и нигде более в тексте Апокалипсиса, и относится тем самым исключительно к образу «книжки» (в то время как βιβλίον употребляется 23 раза по отношению к разным книгам; см. 1-й раздел главы II настоящей работы, с. 89)⁶⁶⁹ Трудно поверить, что использование уникального слова βιβλαρίδιον в Откр 10 не имеет никакой важности.

Стоит обратить внимание на то, что слово βιβλαρίδιον в греческом тексте используется без артикля (сообщающего существительным значение определенности); это может указывать на то, что данный образ появляется в первый раз. Если бы этот образ был уже известен читателям по предыдущему повествованию, то, вероятно, для его описания был бы употреблен артикль ⁶⁷⁰.

Достаточно поспешным представляется заключение, что "все слова с уменьшительными суффиксами в Апокалипсисе потеряли свое уменьшительное значение»⁶⁷¹. Необходимо принять в расчет, что слово βιβλαρίδιον содержит два уменьшительных суффикса⁶⁷², поэтому по меньшей мере не стоит торопиться с выводами, что никакого уменьшительного значения здесь не предполагается. В связи с последним тезисом полезно обратиться к толкованию «книжки» древними церковными авторами. Нужно отметить работу Лэсли Бэйнс, которая именно с этой точки зрения провела исследование толкований Оригена и Икумения⁶⁷³.

Немаловажно, что толкование Оригена является по хронологии первым появившимся толкованием образа книжки. В комментарии на пророка Иезекииля Ориген сопоставляет свиток Иез 2–3 с книгой Откр 5: 1 и книжкой Откр 10. Толкователь следующим образом описывает соотношение книг: «Божественные слова [переданные Иезекиилю] не называются книгой (βιβλίον), но лишь “главой книги” (κεφαλίς βιβλίου)⁶⁷⁴, поскольку они являются малыми в сравнении со всем знанием и всей мудростью». Соответственно, отмечает Ориген, в деснице Сидящего на престоле (Откр 5: 1) пребывает не «κεφαλίς», но «βιβλίον». «Но никто не мог открыть сию книгу, кроме льва от колена Иудина… И можно увидеть, что в Апокалипсисе Иоанн вкушает еще один свиток (κεφαλίς βιβλίου; ср.: Откр 10: 10) – ведь человеческая природа может принять не более чем одну главу (κεφαλίς)»⁶⁷⁵.

Таким образом, очевидно, что Ориген отделяет свиток Иезекииля и книжку Откр 10 от книги Откр 5: 1. Толкователь подчеркивает значимость того, что для обозначения пребывающей у Бога книги в Откр 5: 1 употреблено именно слово βιβλίον; эта большая по размеру книга символизирует полноту божественного ведения, необъятную и непостижимую для человеческого восприятия. Напротив, свиток Иезекииля и книжку Откр 10 Ориген сближает – они, будучи меньше чем βιβλίον Откр 5: 1 (что предполагается словоупотреблением), представляют собой только часть этой великой книги Божией, открываемую Богом пророкам по Его благодати.

Толкование Икумения было уже упомянуто в 5-м разделе главы II (с. 195). Согласно его мнению, в маленькой книжке записаны имена великих грешников, что составляет контраст с книгой Откр 5: 1, определяемой Икумением как книга жизни, в которой находятся имена спасенных праведников. По словам Икумения, имена тяжких грешников записаны в »βιβλαρίδιον«, поскольку их гораздо меньше: «Ведь не столь много идолопоклонников и убийц и чародеев… чтобы наполнить собой целую книгу (…ὡς βιβλίον ὅλον πληρωσαι)"⁶⁷⁶. Как и Ориген, Икумений явно признаёт уменьшительное значение βιβλαρίδιον и разделяет два образа книг.

Мы видим, что вышеуказанные древние комментаторы, рассматривая образ книжки, четко разграничивают ее и запечатанную книгу Откр 5:1; причем одним из важных оснований этого для них служит уменьшительное значение слова βιβλαρίδιον. По справедливому замечанию Бэйнс, эти грекоязычные авторы могли гораздо более точно, чем современные исследователи, определить, присутствует здесь уменьшительное значение или нет.

Приведенные свидетельства существенно уменьшают правомерность отождествления книг. Если в Откр 10: 8 «книжка» и названа βιβλίον, то в этом случае убедительным представляется объяснение Д. Ауни: «Не βιβλαρίδιον теряет уменьшительный оттенок в Откр 10: 8, но, напротив, βιβλίον снова его обретает»⁶⁷⁷.

Кроме того, рассматриваемые книги слишком отличаются по своему значению и роли в повествовании Апокалипсиса. Трудно себе представить, что величественный образ запечатанной книги в деснице Божией, на которую никто не мог взирать и взять которую достоин был только Агнец, может трансформироваться в книжку, предназначенную для вкушения ап. Иоанном как знак его призвания к пророческому служению⁶⁷⁸. Огромная разница в предназначении этих книг указывает на их принципиальное различие, как это справедливо отмечают П. Прижан и Дж. Бигуцци⁶⁷⁹. С. Смолли добавляет, что если «книжка» дается Тайнозрителю для вкушения, то, следовательно, ее размер, скорее всего, должен быть соответствующим; этим можно формально объяснить уменьшительную форму βιβλαρίδιον⁶⁸⁰. Исследователи опять же отмечают внешнюю несопоставимость «масштабов» двух книг Откр 5 и Откр 10.

Можно упомянуть также мнение Л. Бэйнс, что образы книг Откр 5: 1 и Откр 10 основываются на различных видах небесных книг⁶⁸¹. Как было показано выше (см. 4-й раздел главы II), книга Откр 5: 1 более всего близка к виду небесной книги судеб, в то время как книжка представляет собой небесное послание Божие пророку. Несмотря на объединяющую две книги образность свитка пророка Иезекииля, следует признать, что у данных книг имеются разные прототипы.

Добавим, что присутствие и в Откр 10, и в Откр 5 образа «сильного ангела» и образности Книги пророка Иезекииля не является прямым аргументом в пользу тождества книг, – это позволяет говорить не более чем об их связи. Вероятно, что если бы автор был намерен показать, что это та же самая книга, то это могло быть выражено более определенно; ассоциации через видение пророка Иезекииля и образ ангела представляются для утверждения этого тезиса чересчур косвенными.

Итак, большинство исследователей приходят к выводу, что книги Откр 5: 1 и Откр 10 не являются тождественными, но представляют собой два самостоятельных образа; аргументация последнего мнения представляется более весомой.

Тем не менее после проведенного анализа образов невозможно отрицать, что запечатанная книга Откр 5: 1 и книжка Откр 10 имеют много общих черт. Г. Бил в своем комментарии приводит целый список схожих мотивов и параллелей между двумя образами книг и сценами 5-й и 10-й глав. Кроме уже упоминавшихся аллюзий на свиток пророка Иезекииля и фигуры ангела среди самых значительных можно назвать:

• книги держит божественная фигура: запечатанная книга находится в деснице «Сидящего на престоле», Бога Отца, книжка – в руке величественного ангела;

• в процессе повествования книги передаются: от Бога Христу (Откр 5: 7), от ангела – Тайнозрителю (Откр 10: 9–10);

• и в Откр 5, и в Откр 10 присутствует сходная формулировка, относящаяся ко многим народам: взявший книгу Христос «искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени» (Откр 5:9); принявший книгу Тайнозритель призывается «пророчествовать о народах и племенах, и языках и царях многих» (Откр 10: 11);

• и в Откр 5, и в Откр 10 особо акцентируется универсальное владычество Бога и Христа⁶⁸².

Об иных небесных книгах, упоминаемых в Апокалипсисе, – книге жизни и книге людских деяний – не говорится ничего подобного. На таком фоне приведенные выше текстовые параллели становятся тем более значимыми. Данное сходство даже приводит некоторых ученых к убеждению об изначальном единстве этих образов, – к примеру, А. Бергмайер считает, что повествования Откр 5 и Откр 10 первоначально составляли некоторый единый древний источник, и предпринимает попытки реконструировать его⁶⁸³. Однако подобная постановка вопроса является для нас неприемлемой⁶⁸⁴.

В связи с вышесказанным очень удачной представляется формулировка Дж. Бигуцци⁶⁸⁵, который заключает, что в системе Апокалипсиса книги Откр 5 и Откр 10 не являются тождественными, но принадлежат к одному типу.

Приведем еще два мнения о соотношении этих образов, представленные в библейской науке.

В предыдущем пункте было упомянуто толкование Ориге-на, выражающее его понимание соотношения образов книги и книжки. Его интерпретация основывается на толковании запечатанной книги Откр 5: 1 как символа полноты судеб Божиих, непостижимых для людей.

Согласно Оригену, самому Тайнозрителю открывается лишь некоторая часть божественного замысла, то есть книги Откр 5: 1, – в той ограниченной мере, в какой способна воспринять человеческая природа. Видимым символом этой малой части и является книжка Рi 3A.apСбlov, даруемая Тайнозрителю. Переданное ему откровение Божие ап. Иоанн излагает в повествовании Апокалипсиса. Таким образом, в рамках этого мнения образ книжки непосредственно соотносится с книгой Откровения Иоанна Богослова. Содержание великой небесной запечатанной книги остается непостижимым.

Важное древнее свидетельство связи книжки Откр 10 с повествованием Апокалипсиса можно увидеть у св. Викторина Петавийского. Он считает, что «раскрытая книжка» – это «Апокалипсис, полученный Иоанном» (…Apocalypsis est, quam accepit Johannes)⁶⁸⁶.

Из современных исследователей сторонником этого мнения является, к примеру, Р. Стефанович. По его мнению, запечатанная книга Откр 5: 1 раскроется в полноте лишь в момент эсхатологического свершения, когда человеческая история подойдет к определенному Богом концу⁶⁸⁷; именно тогда людям будет открыто и сказанное семью громами (Откр 10: 3–4), и книга жизни, и книга людских деяний. Книжка Откр 10 и соответственно сам Апокалипсис представляют собой только часть великой книги с семью печатями.

Подобное понимание можно найти и у Н. Н. Глубоковского; ученый прямо говорит о книжке как о «части». По словам Глубоковского, книжка «в общем свитке мировых судеб занимает, очевидно, лишь известную ограничительную часть, пригодную для разрешения выдвинутого вопроса о надлежащем подготовлении человечества к окончательному ликвидированию мирового течения»⁶⁸⁸; «в руках у него [ангела] книжка, или небольшой пергамент целостного свитка промыслительных судеб Божиих в истории мира»⁶⁸⁹.

При этом необходимо отметить, что как бы ни было ограниченно откровение книжки, оно охватывает собой все основное и дает необходимое людям представление о замысле Божием – стоит вспомнить изречение пророка Амоса, аллюзия на которое есть в Откр 10: 7: «Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим пророкам» (Ам 3: 7).

Рассматриваемое мнение хорошо гармонирует с тем, что в Откр 10 описывается акт призвания ап. Иоанна к пророческому служению; при этом очевидно, что в дальнейшем это его служение реализуется в написании текста самого Апокалипсиса. Св. Викторин видит прямую связь между сценой призвания Тайнозрителя через «книжку» и последующим составлением им текста его книги⁶⁹⁰. Получается, что дарование ап. Иоанну откровения в виде «книжки» как бы уже предполагает написание им Апокалипсиса, который тем самым в своей законченной письменной форме фактически нисходит к Тайнозрителю свыше.

Прижан считает этот образный ряд несостоятельным по той причине, что символическая передача автору его книги была бы более естественной в начале повествования – в самой середине повествования (10-й главе из 22) это смотрится довольно странно⁶⁹¹. Можно спорить по поводу начального момента Божия поручения ап. Иоанну пророчествовать (например, такое повеление уже наличествует в 1-й главе) – однако Ф. Маццаферри доказывает, что в тексте Апокалипсиса иной столь же значимой сцены призвания Тайнозрителя к служению до Откр 10 не присутствует⁶⁹². Тем самым открывается возможность подобных ассоциаций.

Итак, согласно данному взгляду, книжка является важнейшим образом, символизирующим сам Апокалипсис. Она представляет собой именно ту часть великой непостижимой запечатанной книги Откр 5: 1 (книги судеб Божиих), которая доступна для человеческого понимания и которая фактически является дарованным людям «откровением Иисуса Христа, которое дал Ему Бог» (Откр 1: 1).

В рамках рассматриваемого мнения книжка Откр 10, представляя собой ключевой символ всего пророческого служения ап. Иоанна, естественным образом может рассматриваться как знаменование начала всецелого раскрытия центрального пророческого откровения в тексте Апокалипсиса.

В этом контексте характерной является позиция С. Смолли – исследователь считает, что до Откр 10 в тексте Апокалипсиса пророческое откровение доступно только поверхностно, в наиболее общих очертаниях; «однако, когда пророк принимает слово Божие и усваивает его, откровение становится ясным во всей полноте. Все, что было до Откр 10, служило приготовлением для подлинного откровения…»⁶⁹³.

Н. Н. Глубоковский подобным же образом оценивает следующее за Откр 10 повествование Апокалипсиса: «…теперь Апокалиптик получил более точную осведомленность о свойствах и размерах ожидавшейся эсхатологической мировой горечи и мог говорить о сем твердо, как уполномоченный возвеститель Божий»⁶⁹⁴. Ученый точно так же полагает, что после данного в Откр 10 поручения Иоанну последующее повествование приобретает иное качество. Сходное высказывание можно найти и у Грегори Била: «Образ “книжки раскрытой” Откр 10: 2 может символизировать углубление уже присутствовавшего в 5–9-й главах откровения»⁶⁹⁵.

Можно заметить, что в этой оценке рассматриваемое мнение сближается с точкой зрения Р. Бокхэма – их объединяет суждение о высокой роли книжки и о том, что этот образ вводит главное откровение Божие, начинающееся с Откр 11. Повествование о двух свидетелях признается качественно новой ступенью по сравнению со всем предыдущим повествованием Апокалипсиса. Рассматриваемое мнение и мнение Бокхэма сходятся в оценке Откр 11 как момента начала раскрытия центрального откровения, однако такое заключение имеет разные обоснования.

В рассматриваемом мнении присутствует своя убедительная логика. Однако его разделяют не столь многие ученые, поскольку оно не сочетается с широко распространенным убеждением, что в главах Апокалипсиса последовательно раскрывается содержание запечатанной книги Откр 5: 1, которое и есть обетованное в Откр 1: 1 откровение Божие. В данном же мнении особо подчеркивается, что запечатанная книга всецело принадлежит к книгам небесным – то есть пребывающим у Бога – и поэтому ее содержание принципиально недоступно, а в повествовании Апокалипсиса передается откровение книжки. Большинство исследователей, признавая, что запечатанная книга содержит спасительный замысел Божий, считает возможным раскрытие основного содержания этого замысла в повествовании Апокалипсиса⁶⁹⁶. Поэтому с главным откровением Божиим они преимущественно связывают не книжку, а именно запечатанную книгу.

Обратимся к более широко распространенному в науке взгляду на соотношение двух образов книг. Подробную аргументацию данного взгляда можно проследить в комментарии Ш. Брютча. Осмысляя параллели между книгой Откр 5 и книжкой, ученый заключает, что эти книги не могут быть идентичны, но в то же время у них безусловно много общих черт. Из текста совершенно ясно, что обе книги исходят от Бога и что они имеют отношение к вселенскому спасительному замыслу Божию. Но «благая весть» Божия (ср.: Откр 10: 7) едина для всех, и нет никаких оснований предполагать, что существует еще некий обособленный замысел.

Исследователь так формулирует свой вывод: «Самым верным представляется предположение, что речь идет о двух различных книгах, содержание которых едино. Книга Откр 5: 1 содержит весь спасительный замысел Божий, осуществленный Иисусом Христом, а «книжка» – возвещение о нем, которое было доверено Иоанну в его пророческой миссии»⁶⁹⁷. Далее Брютч развивает это заключение: «Маленькая книжка содержит ту же самую благую весть, что и великая книга, но в той мере, в какой это обращено к христианам… Христос, Агнец Божий, исполняет замысел Божий о всем мире; Иоанн же свидетельствует об этом исполнении. В соответствии с этим между книгой и книжкой существует такое же соотношение, как между Господом Иисусом Христом и Его учениками, свершением спасения мира и свидетельством об этом пред народами»⁶⁹⁸.

Можно увидеть, что сторонники данного взгляда утверждают содержательное единство запечатанной книги и книжки Откр 10, – однако различным является субъект (или «адресат»), для которого предназначены эти книги. Такое понимание основывается на композиции сцен Откр 5 и Откр 10 (запечатанная книга передается Христу, то есть относится непосредственно к Нему, а книжка – Тайнозрителю), а также полностью соответствует представленной в этих сценах символике.

Хотя книжка передается именно ап. Иоанну как символ его пророческого служения (Откр 10: 11), вполне возможно понимать ее значение расширительно – как затрагивающее всех христиан в целом. На это в дальнейшем повествовании указывает именование двух свидетелей Откр 11 «пророками» (Откр 11: 6, 10, 18) – совершенно очевидно, что они продолжают дело Тай-нозрителя, они едины в своем служении Богу. Свидетели могут пониматься как образ всей христианской Церкви, поэтому можно заключить, что пророческое откровение книжки направлено ко всем христианам, свидетелям Христовым в мире ⁶⁹⁹.

Важным дополнением к приведенной выше цитате Брютча может служить выраженная многими исследователями мысль, что книжка символизирует не столько возвещение о Христе, сколько фактическое довершение и окончание дела Христова на земле (ср.: Ин 14: 12; Кол 1: 24). К примеру, Кэрд говорит так: «Малый свиток содержит те же самые цели Божии [что и книга Откр 5: 1], которые будут приведены в действие посредством мученического свидетельства Церкви. Дело Христа будет претворено в жизнь и станет действенным через свидетельство “рабов Его пророков”»⁷⁰⁰. Пьер Прижан также говорит о книжке как о символе участия христиан в совершении эсхатологического замысла Божия: «…в то время как запечатанная книга возвещает о спасительном деле Христовом, книжка более точно обозначает роль человечества в исполнении этого замысла»⁷⁰¹. Подобно Господу Иисусу Христу, все верующие также имеют свою «книгу» – то есть свое предназначение, свою дарованную Богом роль в свершении божественных судеб.

В Откр 5 Христос – «Агнец как бы закланный» – принимает от Бога книгу с семью печатями как знаменование исполнения Им замысла Божия, как результат Его «победы», достигнутой смертью на кресте и Воскресением. Через схожий образ «книжки» верующие призваны уподобиться Христу – и в этом отношении очень значимыми являются такие характеристики книжки, как ее сладость и горечь: «Христианам предназначено участвовать в Его победе и царствовании (ср.: Откр 1: 6; 5: 10), если они в доступной им малой мере подражают вселенскому образу креста Христова»⁷⁰².

Во всей полноте эти идеи выражены в повествовании Откр 11:1–13, открывающем содержание книжки. Как уже было раскрыто в 5-м разделе главы II, Откр 11 иллюстрирует истину о том, что верующие призваны идти по стопам Христовым: в преследовании и видимом поражении христиан, несущих «свидетельство Иисусово», совершается истинная победа Церкви. Таким образом Церковь завершает замысел Божий на земле, приобщая людей Христовой победе.

Итак, сторонники данного понимания утверждают, что содержание двух книг едино по своему существу – это спасительный замысел Божий. Но в книге Откр 5: 1 и в книжке этот замысел раскрывается в двух различных аспектах: откровение запечатанной книги реализовано Христом, а пророческому откровению книжки предстоит быть исполненным народом Божиим. Отсюда легко объяснимо применение уменьшительной формы βιβλαρίδιον – этим подчеркивается, что книжка является малым подобием вселенской запечатанной книги Христовой.

Данное мнение полностью сочетается с широко представленным убеждением, что содержание запечатанной книги раскрывается в видениях Апокалипсиса и являет собой обетованное в Откр 1: 1 откровение. Многие сторонники рассматриваемого мнения считают запечатанную книгу более универсальным образом и поэтому видят именно ее, а не книжку, ключевым символом основного пророческого откровения.

В тексте Апокалипсиса откровение книжки (раскрываемое с повествования Откр 11) в таком случае можно рассматривать включенным в главы, относящиеся к содержанию запечатанной книги. При этом откровение книжки отличается тем, что оно несет в себе новый аспект по сравнению с предыдущим повествованием Апокалипсиса. Г. Осборн так выражает эту мысль: «Книжка сообщает тот же божественный замысел [что и запечатанная книга], однако именно теперь Иоанну откроется, как этот замысел касается святых, пребывающих на земле»⁷⁰³.

Многие комментаторы сходятся в том, что с введением образа книжки в повествовании появляется новая перспектива: в тексте ярче обозначается роль членов христианской Церкви в эсхатологическом замысле Божием. В предыдущей главе уже было указано, что седмеричные циклы печатей и труб 6-й и 8–9-й глав преимущественно имеют отношение ко многим народам, а в двух интерлюдиях седмеричных циклов (Откр 7: 1–17 и Откр 10: 1 – 11: 13) изображаются судьбы христиан. В этом смысле можно сказать, что по сравнению со всеобъемлющим содержанием запечатанной книги содержание книжки сужается – это замысел Божий в отношении Церкви, народа Божия.

Дж. Бигуцци предлагает несколько иной взгляд на содержательный акцент книжки. В соответствии с повелением Тай-нозрителю пророчествовать «о народах и племенах, и языках и царях многих» (Откр 10: 11) он считает, что содержание книжки касается судеб народов (которые будут описаны в 12–18-й главах Апокалипсиса) и тем самым имеет «политический» аспект⁷⁰⁴. Однако в науке более распространено убеждение, что именно повествование о двух свидетелях Откр 11: 3–13 характеризует собой содержание книжки.

В рамках рассматриваемого мнения также возможно иное понимание соотношения содержания книги и книжки: содержание книжки предвосхищает полное раскрытие откровения запечатанной книги, задавая основные темы и вехи.

Важным преимуществом данного толкования является объяснение наличествующих в тексте Апокалипсиса явных параллелей между книжкой и книгой. Данное мнение о соотношении образов книг, сохраняя их различие, утверждает их внутреннее единство. Соответственно, содержание книжки (повествование Апокалипсиса с Откр 11), находясь внутри раскрываемого в тексте Апокалипсиса содержания запечатанной книги, являет особый аспект замысла Божия. Также возможна точка зрения, что содержание книжки предвосхищает раскрытие содержания книги Откр 5: 1.

Сторонники рассматриваемого мнения утверждают, что символика книжки не ограничивается знаменованием призвания Тайнозрителя к пророческому служению. Образ книжки можно понимать расширительно, как имеющий отношение ко всем христианам. Такое толкование хорошо согласуется с отмеченным исследователями фактом, что именно с 11-й главы более полно и подробно раскрывается роль христианской Церкви в домостроительстве замысла Божия, изображенном в Апокалипсисе.

В данном разделе будет исследовано широко распространенное представление о том, что запечатанная книга является ключевым образом, указывающим на раскрытие откровения, обетованного в Откр 1: 1. Большая часть ученых рассматривает этот образ сам по себе, не связывая его с образом книжки Откр 10, и считает, что содержание запечатанной книги Откр 5: 1 открывается в видениях следующих после Откр 5 глав Апокалипсиса. Они предлагают разные версии относительно того, в каких именно главах происходит раскрытие содержания книги Откр 5: 1, и соответственно делают различные выводы о содержании этого центрального откровения.

В рамках такого представления логично объясняется отсутствие запечатанной книги в дальнейшем повествовании Апокалипсиса, – созерцая видения, Тайнозритель как бы перемещается внутрь ее содержания.

В свое время в науке высказывалось мнение, что содержание книги Откр 5: 1 соответствует видениям семи печатей (Откр 6: 1 – 8: 1) – то есть продолжается с 6-й главы Апокалипсиса по 8-ю. Это утверждение можно встретить у Буссета, Чарлза, Ломайера и пр.⁷⁰⁵ В этом случае предполагается, что книга связана только с находящимися на ней печатями, а не с видениями Апокалипсиса в более широком смысле. Большинство современных исследователей отвергают это мнение как неправомерно ограничивающее содержание книги⁷⁰⁶.

Наиболее часто высказывается суждение, что конечная граница содержания книги совпадает с завершением основного корпуса видений Апокалипсиса. Как правило, комментаторы считают, что этот рубеж проходит между 5-м и 6-м стихами 22-й главы: «И ночи не будет там, и не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их; и будут царствовать во веки веков» (Откр 22: 5, завершение видения Небесного Иерусалима); «и сказал мне: сии слова верны и истинны; и Господь Бог святых пророков послал Ангела Своего показать рабам Своим то, чему надлежит быть вскоре» (Откр 22: 6). Важно, что в стихе Откр 22: 6 присутствует множество параллелей с Откр 1: 1 – Д. Дж. Керби насчитывает в них девять общих слов⁷⁰⁷. В частности, упоминается «ангел» как посредник откровения (ср.: Откр 1: 1: «и Он показал, послав оное чрез Ангела рабу Своему Иоанну»); также, аналогично Откр 1: 1, употребляется глагол «показать». Керби делает вывод, что стихи Откр 1: 1 и Откр 22: 6 служат обрамлением основного повествования Апокалипсиса.

Возможно также считать, что сцена попытки Тайнозрителя поклониться ангелу, описанная в Откр 22: 8–9, относится к основному циклу видений. Композиционно эта сцена повторяет завершение видения «великого Вавилона» (в Откр 19: 10 также изображена попытка Тайнозрителя поклониться ангелу) и тем самым может служить завершением видения Небесного Иерусалима. Следовательно, в этом случае цикл видений будет завершаться стихом Откр 22: 9.

Однако последнее мнение не столь распространено среди исследователей. Практически все современные библеисты, считающие, что содержание книги раскрывается в видениях Апокалипсиса, согласны, что оно продолжается до Откр 22: 5 включительно⁷⁰⁸.

Основная полемика среди ученых ведется о том, где именно начинает раскрываться содержание книги. Несомненно, этот вопрос является гораздо более важным, чем вопрос о конечной границе содержания, поскольку начало имеет особую значимость – оно задает основную тему содержания книги.

Трудность заключается в том, что нигде в тексте Апокалипсиса явно не говорится о раскрытии книги и прочтении ее содержания. Поэтому в качестве начальных исследователи предлагают яркие переходные моменты, знаменующие собой новый этап видений Апокалипсиса. Однако таких переходов в Апокалипсисе несколько, и ни на один из них нельзя однозначно указать как на начальный. Существуют четыре основные версии, согласно которым в качестве обозначения раскрытия содержания книги предлагаются следующие моменты:

• снятие первой печати (6: 1);

• снятие седьмой печати (8: 1);

• возглашение седьмой трубы (11: 15–19);

• излитие седьмой чаши (16: 17–21).

В зависимости от принимаемой версии содержание книги Откр 5: 1 начинает раскрываться или с 6-й, или с 8-й, или с 12-й, или с 17-й глав Апокалипсиса соответственно. Различные смысловые акценты указанных глав отражают различные представления ученых о том, какую основную идею должно нести содержание запечатанной книги.

Далее для каждой версии будут кратко рассмотрены аргументы, ее обосновывающие, и влияние, оказываемое на структурирование повествования Апокалипсиса и понимание его богословских идей.

Многие библеисты – к примеру, Т. Хольц, еп. Кассиан (Безобразов), Г. Райхельт, Г. Бил, Дж. Бигуцци, Г. Шимановски, Ф. Тот, М. Райзер⁷⁰⁹ – утверждают, что основное откровение начинается с видений, сопровождающих снятие Христом печатей с книги (Откр 6: 1). Естественно предположить, что видения, непосредственно связанные с образом книги, то есть с находящимися на ней печатями, уже начинают отображать ее содержание. При таком понимании содержание запечатанной книги охватывает весь основной цикл видений Апокалипсиса – начиная с Откр 6: 1 до 22: 5.

Согласно данной версии, началом раскрытия содержания книги служат видения 6-й главы – снятие первых шести печатей. При снятии Агнцем каждой из первых четырех печатей звучит голос одного из четырех животных пред престолом Божиим, говорящий «иди»⁷¹⁰. Тайнозрителю открываются видения четырех всадников (Откр 6: 1–8), затем душ христианских мучеников на небе (пятая печать, Откр 6: 9–11) и «великое землетрясение» (шестая печать, Откр 6: 12–17).

Четыре апокалиптических всадника символизируют различные земные бедствия: первый всадник на белом коне, которому дан венец, часто истолковывается современными комментаторами как образ захватнической войны⁷¹¹, всадник на рыжем коне с мечом – как образ кровавых гражданских войн (говорится, что ему «дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга»), всадник на черном коне с весами в руке – как образ голода. Наконец, всаднику на бледном коне, названному «смертью», за которым следует ад, дана «власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными» (Откр 6: 8). Тем самым бедствия, несомые четвертым всадником, есть совокупность всех предшествующих.

Поясняя значение картин этих общих мировых катастроф в пророческом откровении Апокалипсиса, толкователи утверждают, что в образах Откр 6 отражены глубокие христианские истины. К примеру, Джордж Кэрд указывает, что в толковании Откр 6 решающую роль играет богословие Откр 5: из Откр 5: 5–6 явствует, что именно смерть на Голгофе даровала Христу право открыть книгу и принять царственную власть. «С обыденной точки зрения, Распятие явилось следствием человеческой жестокости, фанатизма, лжи, трусости, предательства и зависти… Но именно потому что Иисус Христос, повинуясь воле Отца, принял на себя искупительное служение Агнца, Он смог обратить все это зло в победный триумф божественной любви»⁷¹². Таким образом, Христос не просто побеждает силы зла – Он превращает их в орудия Своей победы.

Именно в свете вышесказанного следует интерпретировать то, что снятие с книги печатей открывает серию постигающих человечество бедствий. Сцена Откр 6 говорит не о том, что описываемые бедствия непосредственно вызываются волей Бога и Христа, – скорее они есть следствие человеческого произвола и греховности (неслучайно большинство приносимых всадниками катастроф не являются природными катаклизмами, но так или иначе происходят через посредство людей⁷¹³). По словам Кэрда, «небесный голос, говорящий “иди”, в строгом смысле не призывает эти бедствия: они в любом случае будут возникать там, где проявляются эгоизм, жестокость, гордость, жадность»; но христианское пророческое откровение Апокалипсиса говорит о том, что зло и страдание таинственным образом служат свершению замысла Божия, Который вплетает их в устроение благого дела спасения⁷¹⁴.

Более того, Г. Бил и Дж. Хил высказывают мнение, что намерением Тайнозрителя было показать, что изображенные бедствия затрагивают по преимуществу христиан⁷¹⁵; описание в видении пятой печати пострадавших мучеников (Откр 6: 9–11) образует своего рода итог губительных действий апокалиптических всадников. Отметим, что этого мнения, по всей видимости, придерживается Андрей Кесарийский⁷¹⁶.

По мнению некоторых исследователей, в частности Хила, Бигуцци и Тота, видение пятой печати играет в Апокалипсисе особую, ключевую роль: все остальное повествование так или иначе раскрывает заложенные в этом видении аспекты⁷¹⁷. Данное видение вводит тему осмысления страданий и мученичества христиан, которая является одной из самых значимых в Апокалипсисе. В настоящей работе было уже сказано о понимании значения мученического свидетельства как приобщения к реальности победы Агнца⁷¹⁸. В Откровении Иоанна Богослова ярко изображена вечная награда мужественно претерпевшим страдания: в Откр 6говорится, что душам мучеников на небесах даются «белые одежды» славы, а в Откр 7:14–17 – что «пришедшие от великой скорби» после смерти получают великое утешение от Агнца и Самого Бога, Который «отрет… всякую слезу с очей их». Все эти стихи предвосхищают видение Небесного Иерусалима Откр 21: 1 – 22: 5, где утешение верных Богом достигнет эсхатологической полноты: «Се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло» (Откр 21: 3–4).

Ряд комментаторов интерпретирует Откр 6 несколько иначе – они считают, что описанные казни печатей направлены главным образом на грешников; другими словами, они видят в изображаемых бедствиях начало эсхатологического суда Божия. Аргументом в пользу этого может являться изображенное в видении шестой печати знамение «Дня Господня» – «великое землетрясение», наводящее ужас на «царей земных, вельмож и богатых». По мнению Г. Осборна, выраженная в сцене Откр 4–5 идея святости Божией и всецелого владычества Божия над миром предшествует заявляемой в Откр 6 теме суда, когда Бог искоренит зло из Своего творения⁷¹⁹. Раскрывающий книгу судеб Божиих Агнец получает полномочия начать суд над миром (ср.: Откр 6: 15–17).

Несомненно, данный аспект присутствует и в видении пятой печати: «…и когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыко святый и истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?» Дальнейшее повествование Апокалипсиса может мыслиться как ответ на этот вопрос.

Как уже было подробно изложено в пункте 4.3 главы II, согласно практически единодушному мнению ученых, книга Откр 5: 1 (βιβλίον) по форме представляет собой свиток, запечатанный семью печатями. В античном мире свитки запечатывались для сохранения содержимого в тайне, и прочесть их можно было только после снятия всех печатей. В связи с этим среди исследователей ведется серьезная дискуссия: насколько свойства реального свитка приложимы к свитку символическому – книге Откр 5:1? Многие замечают, что образ запечатанной книги нужно понимать обобщенно, в духе присущего видениям Апокалипсиса символизма⁷²⁰. Действительно, не предусматривают буквального понимания фразы, что святые «убелили одежды кровью Агнца» (7: 14), Агнец с семью очами берет книгу (5: 7) и пр.⁷²¹

Однако для достаточно большого числа исследователей формальный аргумент о соответствии «земному» свитку является весомым. Они придают первостепенное значение тому, что непосредственные адресаты Апокалипсиса на основе своего опыта ожидали бы раскрытия содержания книги только после снятия всех печатей. Исключение из этого правила, по мнению Гэрроу, могло бы стать причиной путаницы в восприятии читателями видений Апокалипсиса⁷²². Также предполагается, что автор последователен в своем изложении: «Если бы со снятием с книги каждой печати раскрывалась какая-либо часть ее содержания, то автор бы явно нарушил рамки избранного им образа свитка»⁷²³.

Итак, определенное число исследователей считает, что, в соответствии с образностью обычного свитка (содержание которого могло быть прочитано после удаления всех печатей), видения 6-й главы служат только подготовкой к раскрытию содержания книги⁷²⁴.

Принимая вышеприведенные критические доводы, логично считать, что раскрытие книги начинается со снятием последней печати. Важным аргументом в пользу этого является указание на «безмолвие на небе» (8: 1), следующее за снятием седьмой печати: оно может знаменовать переход к иному плану, символизировать смену перспективы. В этом случае содержанием запечатанной книги является повествование Откр 8: 1 – 22: 5, которое открывается «безмолвием на небе», и видениями первых шести труб.

Описанное в начале 8-й главы безмолвие является важным символом: в пророческой традиции говорится о молчании всей твари пред лицом Божиим: «Да молчит всякая плоть пред лицем Господа!» (Зах 2: 13; cp.: Соф 1: 7 «Умолкни пред лицем Господа Бога! ибо близок день Господень»). Безмолвие предшествует наступлению «Дня Господня», когда Бог осуществит свой суд над миром⁷²⁵.

Образность предстояния пред Богом и, в особенности, Дня Господня далее получает развитие в образах «труб». Трубы широко использовались в богослужебном ритуале Израиля, созывая израильтян на многочисленные праздники и собрания⁷²⁶. В писаниях пророков трубный звук служил важным символом – он обозначал призыв всего народа к покаянию перед лицом грядущего суда Божия (Иоил 2: 1, 15; Иер 4: 5; 6: 1, 17; Иез 33: 3; Ис 58: 1 и пр.).

Неслучайно цикл семи труб предваряется изображением «молитв святых» в образе «дыма кадильного»: «И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Бога» (Откр 8:4). Как наглядно показывает У. Ванни, этим выражена важная мысль: молитвы верных достигают небес (вспомним Откр 6: 10), и Бог отвечает на них, низводя наказания на грешное человечество⁷²⁷.

Указано, что казни первых шести труб (Откр 8–9) затрагивают «третью часть» сотворенного мира и «живущих на земле», которым в Откр 8: 13 возвещается горе от бедствий трех последних труб. Необходимо отметить, что саранче, казни 5-й трубы, дается повеление не делать вреда «траве земной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям, которые не имеют печати Божией на челах своих» (Откр 9: 4). Тем самым «живущие на земле» отождествляются с людьми, не имеющими «печати Божией»; из этого становится очевидным, что выражение οἱ κατοικουντες επὶ τῆς γῆς в Апокалипсисе всякий раз обозначает нераскаянных грешников (Откр 3:10; 6:10; 8:13; 13: 8,14; 17: 8). Таким образом, в повествовании цикла труб выражается идея, что на протяжении истории Бог, хотя и попускает зло (ср.: Откр 6: 1–11; Откр 13), ограничивает его действие, наказывая грешников.

Основным ветхозаветным прототипом образности видений труб являются «египетские казни» (Исх 7–12): превращение воды в кровь в Откр 8: 8–9 соответствует первой казни Исх 7: 17; затмение третьей части солнца Откр 8: 12 и помрачение солнца из-за дыма от вышедшей «саранчи» Откр 9 заставляет вспомнить девятую казнь Исх 10: 21; нашествие саранчи соответствует восьмой казни Исх 10: 4 и т. д. Несомненно, употребляемая в видениях казней труб образность Исхода также указывает на тему воздаяния как основную.

Данные наказания Божии не являются всеобщими, они имеют своей целью привести грешников к покаянию, что следует из заключительных слов Откр 9: 20–21: «Прочие же люди, которые не умерли от этих язв, не раскаялись в делах рук своих…» Андрей Кесарийский в своем толковании казней труб указывает: «…по неисследимым судам Божиим одни скоро получают наказание, а другие по долготерпению Его приводятся к покаянию и обращению»⁷²⁸.

В рамках данного толкования видения печатей считаются предваряющими содержание книги. Действительно, скорби, которые несут всадники, имеют предваряющий характер. Четвертый всадник, «которому имя Смерть», получает власть только над «четвертою частью земли» (6: 8); третий всадник, образ голода, оставляет нетронутыми «елей и вино» (6:6).

Исследователи отмечают, что образ всадника часто знаменует собой предвестие чего-либо. Каждый всадник (за исключением четвертого) едет один – и это является классическим образом посланца или вестника (ср.: Есф 8: 10, 14; 4Цар 9: 18; Зах 1: 8–11). Согласно А. Гэрроу, можно провести аналогию со всадниками из Книги пророка Захарии, отправляющимися в четыре стороны света, и предположить, что четыре апокалиптических всадника предупреждают мир о близящемся суде⁷²⁹.

При этом многие экзегеты находят явные параллели между описанием того, что несут с собой всадники, и историческими катастрофами, произошедшими во времена Тайнозрителя⁷³⁰. Вполне возможно, что ап. Иоанн, образно отображая бедствия, свидетелями которых стали его адресаты, стремится показать, что прошедшие скорби были посланы Богом для предупреждения человечества о надвигающемся суде.

Данное толкование хорошо сочетается с широко распространенным в библейской науке убеждением, что описанные в Откр 6 события в строгом смысле не относятся к эсхатологическим, но являют происходящее с человечеством на протяжении всей его истории⁷³¹. К примеру, прот. Сергий Булгаков считает, что видения цикла печатей «говорят о том, чего можно ожидать в истории вообще, в чем она состоит. Это суть как бы отдельные слагаемые мировой истории…»⁷³².

В случае если содержанием обетованного откровения Апокалипсиса считать нечто радикально иное по отношению к обычному ходу истории человечества – акт непосредственного воздействия Бога, яркого проявления Божией власти в истории, – то в этом смысле трактовка видений печатей как предваряющих основное содержание откровения представляется полностью уместной. Как пишет Штариц, «…души мучеников охвачены нетерпеливым ожиданием (Откр 6: 9–10), ведь эти предуготовительные скорби не являются окончательным уничтожением зла, но только возвещают начало этого»⁷³³.

Более того, исследователи приводят аргументы, связанные с особенностями структуры Апокалипсиса. Легко заметить, что видения казней цикла семи труб и семи чаш, основанных на образности книги Исход, затрагивают последовательно те же самые области: землю, море, источники вод, солнце⁷³⁴. На фоне циклов труб и чаш видения цикла семи печатей выделяются существенным своеобразием. Этот факт хорошо вписывается в рассматриваемую нами концепцию: видения печатей отличны от видений труб и чаш, поскольку обособлены от них в структурном плане – они не относятся к содержанию запечатанной книги, но предвосхищают его.

Гэрроу также указывает, что образность Откр 6 во многом является предвосхищением изображенного в последующем повествовании⁷³⁵. Увиденные Тайнозрителем в видении пятой печати мученики (Откр 6: 9–11) предваряют более подробное описание войны зверя с христианами в Откр 13. Отличающееся от остальных видение шестой печати присущей ему образностью «Дня Господня» предвещает величественность содержания пророческого откровения; оно прообразует последнее, эсхатологическое землетрясение Откр 16: 18–22, которое знаменует собой потрясение всего прежнего мирового порядка.

То же самое справедливо и по отношению к Откр 7. В повествовании 7-й главы, в описании утешения Богом «пришедших от великой скорби», дано предвосхищение полноты бытия в небесном граде Новом Иерусалиме (подчеркнем, что в Откр 7: 15–17 содержатся дословные совпадения с Откр 21: 3–4).

В начале 7-й главы говорится, что четырем ангелам, удерживающим четыре ветра, дано повеление не делать «вреда ни земле, ни морю, ни деревам», прежде чем будет положена печать «на челах рабов Бога нашего» (Откр 7: 3). Таким образом, эсхатологические бедствия и суд Божий еще не начинаются; по мнению А. Гэрроу, это означает, что 7-я глава является предварением содержания откровения⁷³⁶.

Данную версию о раскрытии содержания запечатанной книги с Откр 8: 1 активно критикуют сторонники первой версии. Действительно, если считать, что видения печатей «служат только подготовкой к раскрытию содержания книги»⁷³⁷, то в этом случае умаляется их значение для Апокалипсиса в целом. Многие ученые утверждают, что видения печатей не носят вторичного характера по отношению к другим видениям Апокалипсиса, а являются полноценным откровением.

Райхельт полагает, что если бы запечатанная книга раскрывалась в момент снятия с нее всех печатей Откр 8: 1, то это было бы более эксплицитно маркировано автором в тексте; однако словоупотребление Откр 5: 2 и 5: 5 («кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?») с большей вероятностью предполагает, что в Апокалипсисе раскрытие содержания книги отождествлено с процессом последовательного снятия печатей⁷³⁸. еп. Кассиан (Безобразов) считает, что раскрытие книги с Откр 8: 1 не следует из контекста, и потому «естественно считать, вместе с большинством экзегетов, что чтение совершается постепенно и начинается с главы 6»⁷³⁹. При этом видения печатей, как и видения циклов труб и чаш, всегда возникают после произведенного действия, и это служит доказательством их единства. Дж. Би-гуцци подчеркивает: «Мнение о раскрытии содержания книги с Откр 8: 1 логично с точки зрения исторических реалий, однако против этого выступает логика самого текста Апокалипсиса»⁷⁴⁰.

В настоящее время эта дискуссия продолжается.

В качестве альтернативы предыдущим версиям некоторые библеисты обращают внимание на другой ключевой момент Откровения Иоанна Богослова – возвещение 7-й трубы. Действительно, этот момент описан в Апокалипсисе как кульминационный: «И седьмой Ангел вострубил, и раздались на небе громкие голоса, говорящие: царство мира соделалось царством Господа нашего и Христа Его, и будет царствовать во веки веков. И двадцать четыре старца… поклонились Богу, говоря: благодарим Тебя, Господи Боже Вседержитель, Который еси и был и грядешь, что ты приял силу Твою великую и воцарился. И рассвирепели язычники; и пришел гнев Твой и время судить мертвых и дать возмездие рабам Твоим…» (Откр 11: 15–18).

Можно увидеть, что в гимне Откр 11:15–18 все последующие события уже предвозвещены, и все дальнейшее повествование раскрывает провозглашенную здесь победу над богопротивными силами и утверждение владычества Божия. Значимо и то, что тема воцарения Божия связывает Откр 11 с Откр 5, где также говорилось, что «всякое создание» воспевает воцарение Бога и Христа (Откр 5: 13).

В Откр 11: 19 говорится, что «отверзся храм Божий на небе, и явился ковчег завета Его в храме Его». Штариц считает, что явление храма и ковчега завета на небе символизирует открытие содержания книги – «все теперь становится явным»⁷⁴¹.

В связи с приведенными доводами утверждается, что содержание книги Откр 5: 1 начинает раскрываться с 11: 19 – 12: 1, а все предшествующее служило лишь предварением этого⁷⁴².

Согласно данной версии, главы 12, 13 и 14 открывают содержание книги. Эти главы являются центральными главами Апокалипсиса и имеют особое положение в его структуре, находясь вне седмеричных циклов Откровения Иоанна Богослова.

Откр 12 начинается словами «и явилось на небе великое знамение». Эти слова отличаются от всех ранее употребленных в Апокалипсисе вводных фраз. Как утверждает Р. Бокхэм, такое особое начало используется потому, что в Откр 12 изображены события, произошедшие много ранее описываемых в предыдущем повествовании. Тайнозрителю открывается видение «жены, облеченной в солнце», которая рождает младенца мужеского пола (Откр 12: 1–5). Согласно наиболее распространенному толкованию, здесь символически изображается рождение Мессии ветхозаветной Церковью⁷⁴³, что является ключевым событием мировой истории. Жене противостоит «дракон» (сатана), хотящий «пожрать» ее младенца; эти образы заставляют вспомнить Быт 3: 15, а также некоторые греческие и ближневосточные мифы. Исследователи указывают, что христианские истины изложены здесь языком мифов неслучайно – «что было известно грекам в мифологической форме, ныне актуализировано в истории, получив исполнение во Христе»⁷⁴⁴.

Родившийся младенец восхищен «к Богу и престолу Его» (Откр 12: 5) – в этом, несомненно, узнаются события Воскресения и Вознесения. Это приводит к низвержению дракона с неба; его ярость обращается теперь на жену, однако ей дано от Бога убежище «в пустыне». Комментаторы отмечают, что в 12-й главе народ Божий показан в динамике своего развития от ветхозаветной Церкви к новозаветной: в Откр 12: 17 сказано, что дракон вступает в брань «с прочими от семени» жены – христианами.

В 13-й главе развивается тема борьбы дракона, вызвавшего своих союзников – «первого зверя» из моря, и «второго зверя» (лжепророка) – из земли. В Откр 13 подчеркивается видимая мощь первого зверя: ему поклоняется «вся земля», и более того, ему дана власть «вести войну со святыми и победить их» (Откр 13: 7). Однако в Откр 12открывается, что убиенные христиане «победили его [сатану] Кровию Агнца». Таким образом, согласно Апокалипсису, христианское мученичество есть приобщение к победе Агнца, который уже нанес решающий удар сатане посредством Своего вольного Распятия.

Итак, вполне возможно, что с Откр 12 начинает раскрываться обетованное откровение – по мнению многих комментаторов, центральные главы Откр 12–13 могут быть названы «сердцем» всей книги⁷⁴⁵. Как в 12-й, так и в 13-й главах раскрывается тема войны дракона с народом Божиим, изображено видимое могущество сатанинской «лжетроицы»⁷⁴⁶ и сущностное бессилие сил зла. Однако уникальная особенность повествования 12-й главы состоит в том, что в нем показывается, каким образом события этой борьбы предстают во вневременной реальности.

Катарина Штариц, являющаяся сторонницей рассматриваемой версии, придерживается мнения, что книга Откр 5: 1 представляет собой двойной документ. Соответственно исследовательница считает, что в главах, непосредственно следующих за Откр 5, имеет место прочтение «внешнего» текста, и только с Откр 12 осуществляется раскрытие «внутреннего».

Согласно точке зрения Штариц, внешний текст – который открыт для различных ложных пониманий – есть изображение земной истории. Внутренний же текст – это интерпретация истории, выявление ее подлинного смысла в свете божественного откровения. Божественная реальность «проявляется в событиях истории, однако становится постижимой только с точки зрения вечности, оставаясь сокрытой для неверующих»⁷⁴⁷.

В соответствии с этим «содержание запечатанной книги раскрывается с рождением божественного Младенца – Мессии (Откр 12), ведь именно с события Боговоплощения берет свое начало история спасения человечества. В земной истории событие Рождества Христова совершилось в смиренной безвестности, но в вечности оно явилось пред всеми как великое знамение… Диавол уже низвергнут с небес (Лк 10: 18; Ин 12: 31), однако это пребывает от многих сокрытым; в вечности же падение сатаны явно всем (Откр 12: 8–10). В истории злые силы сражаются с верными благочестию людьми и одерживают над ними видимую победу; однако кажущееся поражение христиан есть их истинная победа (Откр 12: II)»⁷⁴⁸.

А. Гэрроу считает, что самым главным в содержании обетованного откровения является эсхатологический суд Божий. В Откр 14 возвещается суд над царством зверя: «Кто поклоняется зверю и образу его… тот будет пить вино ярости Божией, вино цельное, приготовленное в чаше гнева Его» (Откр 14: 9–10). Как уже было сказано выше, суд в полноте осуществляется в видениях цикла семи чаш – «чаш гнева Божия» (Откр 15–16).

По мнению А. Гэрроу, безмолвие, происходящее после снятия печатей (8: 1), носит приготовительный характер: «…оно в большей мере выражает волнение, напряженное ожидание, которое достигло высшей точки в момент снятия седьмой печати»⁷⁴⁹. Читатели пребывают в ожидании, что содержание книги теперь будет раскрыто, – но само появление группы труб говорит о том, что этот момент еще не наступил: в Ветхом Завете трубы всегда ассоциировались с провозглашением и возвещением того, что должно произойти впоследствии⁷⁵⁰. Как уже упоминалось, образ трубы являлся важным элементом наступления Дня Господня и у ветхозаветных пророков, и в ряде новозаветных книг⁷⁵¹. Гэрроу заключает, что трубы, как и всадники, представляют собой еще один предупреждающий образ – они призывают людей к покаянию пред лицом суда⁷⁵².

Важным аргументом является и то, что казни труб, как и казни печатей, носят ограниченный характер: в казнях первых четырех труб каждый раз погибает только «третья часть» (8: 7–10, 2). В казни 5-й трубы «саранче» дана власть мучить людей «пять месяцев» (9: 5); в казни 6-й трубы бесовские всадники имеют власть над «третьей частью людей» (9: 18). Можно заключить, что в казнях труб последний суд еще не наступает. А в цикле семи чаш суд уже свершается во всей полноте – ограничения не указываются⁷⁵³.

Штариц также приводит аргумент, основанный на одном из возможных пониманий структуры Апокалипсиса. Сторонник

данного понимания еп. Кассиан (Безобразов) формулирует его так: «В построении Апокалипсиса каждая последующая седме-рица заключена в последнем звене предыдущей седмерицы. Это особенно ясно из того, что возглашение апокалиптических труб непосредственно следует за снятием седьмой печати (Откр 8:1)»⁷⁵⁴. Эту точку зрения разделяет ряд библеистов – Ян Ламбрехт, У. Ванни, Р. Бокхэм⁷⁵⁵ и пр. Штариц заключает: «Снятие седьмой печати, как и остальных шести, сопровождается видением, только данное видение разделено на семь частей – а именно это есть казни семи труб»⁷⁵⁶. Поэтому получается, что цикл труб не выходит за рамки предваряющего цикла печатей, но является его частью.

Итак, согласно данной версии, цикл труб предваряет содержащееся в запечатанной книге откровение; как предваряющая воспринимается и 11-я глава.

А. Гэрроу отмечает, что образы, кратко упомянутые в Откр 11, – к примеру, зверь (Откр 11: 7) и его война со святыми, – в последующих 12–13-й главах становятся основными и разрабатываются подробно. По его мнению, 11-я глава предвосхищает тематику содержания запечатанной книги, но еще не дает ее в полноте.

Гэрроу также считает, что последовательное использование ап. Иоанном в 10-й главе (вводящей повествование Откр 11) образности видения пророка Иезекииля свидетельствует о том, что в Откр 10 автор еще не выходит за рамки ветхозаветного откровения. Обетованное новозаветное откровение дается только с 12–13-й глав.

По отношению к данной версии применимы все аргументы, приведенные против предыдущей. Кроме того, Г. Борнкамм высказывает следующее возражение: если содержание книги начинается с Откр 12: 1, тогда главы 8–9 (семь труб) и 16 (семь чаш) оказываются разделенными. Однако, как было показано выше, между этими циклами присутствует явный параллелизм, который при предлагаемом членении текста Апокалипсиса разрушается⁷⁵⁷.

Относительно Откр 11 следует сказать, что включение данной главы в любую структурную схему Апокалипсиса сопряжено с существенными трудностями⁷⁵⁸. С одной стороны, формально она еще относится к циклу семи труб (7-я труба звучит только в 11: 15). С другой стороны, она объединена с 12–13-й главами указанием на один и тот же временной промежуток, обозначаемый по-разному (1260 дней, 42 месяца, «время, времена и полвремени»). Более того, 11-я глава, несомненно, принадлежит к разделу Откр 12–13 по своему содержанию; по общему мнению комментаторов, главы 11, 12 и 13 описывают одну и ту же реальность. Главная тема этих глав – свидетельство Церкви после Распятия и Воскресения Христа и преследование ее диаволом; и в каждой главе это показано с помощью разных образов. Итак, можно заключить, что 11-я глава не может считаться только лишь «предвосхищением» Откр 12–13. Это является серьезным аргументом против рассматриваемого мнения.

Однако нужно признать, что в данной версии учтены особенности построения Апокалипсиса: подчеркнута значимость его центральных глав, Откр 12–13. Высказанные Штариц богословские идеи также заслуживают высокой оценки, несмотря на то, что исследовательница исходит из отвергнутого нами ранее суждения, согласно которому запечатанная книга по форме представляет собой двойной документ.

М. Яухиайнен высказывает также четвертую возможную версию⁷⁵⁹. Он обращает внимание на иной ключевой момент Апокалипсиса – завершение цикла чаш (16:17–21). С Откр 17начинается новый раздел видений, начало которого маркируется выражением «в духе», встречающимся в Апокалипсисе четыре раза (Откр 1: 10; 4: 2; 17: 3; 21: 10)⁷⁶⁰: «И пришел один из семи Ангелов, имеющих семь чаш, и, говоря со мною, сказал мне: подойди, я покажу тебе суд над великою блудницею… и повел меня в духе в пустыню» (Откр 17: 1, 3). Ап. Иоанну показывает видения ангел, он же и истолковывает их⁷⁶¹. То есть в 17–22-й главах просматривается более явная, чем в 10-й главе, параллель с заглавием Откр 1: 1 («…и Он показал, послав оное чрез Ангела рабу своему Иоанну»). Можно вспомнить, что в Откр 10 ангел дает ап. Иоанну книжку, но собственно видений ему не показывает.

Более того, исследователь отмечает, что именно с 17: 1 начинается активное употребление глагола «показать» (бшхуцщ), использованного в Откр 1и присутствующего в Апокалипсисе всего восемь раз (Откр 1: 1; 4: 1; 17: 1; 21: 9, 10; 22: 1, 6, 8)⁷⁶².

Исследователь делает вывод, что именно эти главы являются завершением указанной в Откр 1цепи откровения, и поэтому именно с Откр 17 начинает раскрываться подлинное содержание запечатанной книги.

В Откр 17 ангел показывает ап. Иоанну «блудницу» Вавилон – «великий город, царствующий над земными царями». В 18-й главе изображен суд Божий над Вавилоном и его вечная гибель.

Вавилону противостоит истинный «великий город» – Небесный Иерусалим: в 21-й главе ангел показывает Тайнозрителю Небесный Иерусалим, названный «Невестой Агнца». Можно проследить, что разделы 17–18 и 21–22-й глав имеют одинаковую структуру: как начало, так и конец обоих разделов содержат дословные совпадения – ср.: 17: 1–3 и 21: 9–10, 19: 9–10 и 22: 6–9. Сходство структуры двух данных разделов говорит о том, что два изображаемых града антитетически параллельны друг другу. В конце времен Вавилон, символ «лежащего во зле» мира, будет замещен Новым Иерусалимом, обновленным и преображенным творением Божиим, и «царство мира» соделается «Царством Господа нашего и Христа Его» (согласно Откр 11: 15). «Эти два раздела вместе образуют кульминационный момент, к которому направлен весь Апокалипсис»⁷⁶³.

Отметим, что в этих главах в полноте реализуется заявленная в Откр 1: 1 цель – показать, «что будет после сего». Главы Откр 17–18 повествуют о падении богоборческого Вавилона и Божием суде над ним – безусловно, это имеет отношение к реалиям будущего времени; к будущему относится и явление эсхатологического града Божия Небесного Иерусалима.

Несмотря на указанные в тексте Апокалипсиса маркирующие элементы, нужно признать не столь вероятным, что раскрытие содержания книги, про которую говорится только в 5-й главе, происходит в 17–18-й главах – данные главы отделены друг от друга значительным по объему фрагментом текста. Стоит отметить, что данное мнение не получило широкого распространения в науке.

Хайнц Гизен высказывает мнение, что содержанием запечатанной книги Откр 5: 1 (обетованного откровения Откр 1: 1) являются не некоторые видения, но весь текст Откровения Иоанна Богослова. Тем самым все повествование Апокалипсиса целиком признаётся «откровением Иисуса Христа, которое дал Ему Бог». По мнению исследователя, и вводная часть Откр 1, и послания семи церквам Откр 2–3, и основной корпус видений Откр 4–22: 5, и заключение 22-й главы наравне являют это откровение.

Сопоставляя образ запечатанной книги Откр 5: 1 со сказанным по отношению к Апокалипсису как книге в Откр 22, ученый находит явные соответствия. Об Апокалипсисе сказано «не запечатывай слов пророчества сего» (Откр 22: 10), что заставляет вспомнить снятие Христом печатей с книги Откр 5: 1. «Поскольку Христос раскрывает книгу и делает доступным Иоанну ее содержание (Откр 1: 1), а через Иоанна передает откровение Божие всем христианам, имеет силу призыв “не запечатывать” книгу. Апокалипсис – это книга Христова, открываемая Тайнозрителю и верным»⁷⁶⁴.

Согласно Еизену, на основании заявленной в Откр 22: 18–19 значимости записанного текста Апокалипсиса он вполне может быть сопоставлен с запечатанной книгой. Небезынтересно и то, что Апокалипсис как книга упомянут в тексте ровно столько же раз, сколько запечатанная книга, – восемь раз.

Данную точку зрения о всецелой тождественности содержания запечатанной книги и Апокалипсиса разделяет немного ученых. Как было показано выше, многие считают образ книги Откр 5: 1 указанием на наиболее значимую часть повествования Апокалипсиса, обозначением центрального пророческого откровения. Кроме того, можно добавить, что запечатанная книга, находясь в деснице «Сидящего на престоле», по определению принадлежит к книгам небесным; согласно основному толкованию, она содержит глубину судеб Божиих и Его замысла. Другими словами, хотя в определенной мере ее содержание и становится доступным ап. Иоанну посредством видений, из текста можно понять, что в запечатанной книге заключено несравненно больше, чем открывается Тайно-зрителю.

В данном разделе были рассмотрены четыре версии, отражающие различные представления ученых о том, в каких главах раскрывается содержание запечатанной книги (то есть обетованное откровение) и какую основную идею оно должно нести. Утверждается, что это содержание представлено в:

• Откр 6: 1 – 22: 5, то есть включает в себя основной корпус видений Апокалипсиса, которые представляются равнозначными; соответственно, обетованное откровение сосредоточено либо на теме осмысления зла и страданий в мире, либо на начале суда Божия;

• Откр 8– 22: 5, тем самым в первую очередь подчеркивается идея воздаяния грешникам;

• Откр 12: 1 – 22: 5, при этом основной акцент сделан на видениях подлинной реальности мировой истории и эсхатологического суда;

• Откр 17: 1 – 22: 5, так что в центре внимания оказываются события эсхатологического свершения.

Было показано, что сторонники каждой версии обращают внимание на разные присутствующие в повествовании Апокалипсиса моменты, которые маркируют начало нового цикла видений, и принимают их за начальную точку раскрытия содержания запечатанной книги Откр 5:1. Богословские мысли тех глав, в которых начинается раскрытие ее содержания, видятся исследователями определяющими в обетованном в Откр 1откровении; соответственно в каждой из четырех версий акцентируются различные богословские идеи Апокалипсиса. Однако можно констатировать, что все эти идеи так или иначе присутствуют в тексте Апокалипсиса, и разные варианты его структурирования опираются на уже наличествующую в нем тематику. Проведя анализ аргументации по вопросу определения расположения в тексте и содержания обетованного откровения, можно прийти к заключению, что разные варианты понимания центрального пророческого откровения позволяют выявить различные грани Откровения Иоанна Богослова; благодаря этому читатель может получить объемное видение повествования Апокалипсиса.

Из посылки о том, что видения Апокалипсиса являются содержанием запечатанной книги, можно вывести также некоторое иное следствие – важную богословскую мысль, которая в ряде случаев отмечается комментаторами, однако развивается ими не до конца. Согласно емкому высказыванию Т. Хольца, благодаря Своей победе Христос властен принять и раскрыть запечатанную книгу – «то есть держать в Своей руке все… события, которые зрит в видениях Иоанн, и быть над ними Владыкой»⁷⁶⁵. Действительно, получается, что все дальнейшие дарованные Тайнозрителю видения так или иначе заключены в запечатанной книге, которую принимает Христос.

Тем самым видение Откр 4–5, в рамках которого происходит дарование Христу запечатанной книги, получает особую значимость. Изображенное в Откр 4–5 видение престола Божия и наделения Агнца полнотой владычества есть истинная небесная реальность, открываемая Тайнозрителю⁷⁶⁶. Агнец-Христос держит в руках запечатанную книгу, и в ней содержатся все дальнейшие показанные Тайнозрителю видения мировой истории. Следовательно, разворачивающиеся перед глазами читателей видения человеческой истории имеют подчиненный статус по отношению к явленной Тайнозрителю реальности владычества Бога и Христа⁷⁶⁷. В этой связи можно привести слова В. Буссета о том, что в Откр 5 Христос показан как «величественный и милостивый Владыка, держащий в руке исполненную тайн историю мира и направляющий ее к завершению»⁷⁶⁸.

При подобном толковании соотношения видения Откр 4–5 со всеми остальными видениями акцентируется всецелый характер победы Христовой над злом. После событий распятия и воскресения Христова в разворачивающейся мировой истории еще будут тяжелые и страшные страницы (что изображено в Апокалипсисе в символическом описании деятельности «двух зверей» – гл. 13) – но благодаря жертве Христовой в плане божественной вечности битва со злом уже выиграна. Определенный Богом «благой конец» окончательно решен и неизменен – Агнец уже держит в Своей руке книгу всей мировой истории, являясь ее Владыкой. Именно это открывается Тайнозрителю как непреложная истина, а также как основа всех его последующих видений сражения сил добра и зла на земле.

Такой взгляд на происходящие события позволяет увидеть земную реальность, в которой явно торжествуют силы зла и неочевидны результаты победы Христа, в обратной перспективе. Ап. Иоанн показывает читателям ход человеческой истории с точки зрения Бога. Автор Апокалипсиса укрепляет дух читателей, рисуя яркий образ Христа, который после Распятия и Воскресения принял запечатанную книгу воли Божией об истории и держит ее в Своей руке. Адресаты Откровения Иоанна Богослова не должны забывать, что именно Господь владычествует над историей человечества и направляет ее вплоть до Своего второго пришествия.

В произведениях апокалиптического жанра образы небесных книг, как правило, связаны между собой. В тексте Откровения Иоанна Богослова наличествует прямая связь между книгой жизни и книгой людских деяний – из Откр 20: 12 следует, что они совместно играют важнейшую роль на эсхатологическом суде. Между образами запечатанной книги и книжки Откр 10 существует опосредованная связь – в настоящей главе были показаны многочисленные структурные и смысловые параллели между этими книгами. Однако какие-либо другие связи между присутствующими в Апокалипсисе образами небесных книг выявить трудно, так как упоминания о них разнесены по тексту и обособлены. Не вполне ясно также соотношение образов небесных книг с самим Апокалипсисом как записанным произведением.

Тем не менее при внимательном анализе текста Апокалипсиса открывается некоторый яркий факт, который позволяет пролить свет на данную проблему. В начале главы II данной работы уже было отмечено, что слово «книга» употребляется как по отношению к небесным книгам, так и по отношению к самому Апокалипсису. Рассмотрим последовательно все появления слова «книга» – то есть образованных от корня βίβλ– слов βίβλος, βιβλίον, βιβλαρίδιον – в тексте Апокалипсиса и укажем, какие именно книги при этом упоминаются.

Первый раз слово «книга» появляется в Откр 1: 11, и относится к самому Апокалипсису. Второе упоминание, в послании Сардийской церкви в Откр 3:5, имеет отношение к книге жизни. Восемь последующих употреблений слова «книга» (Откр 5: 1, 2, 3, 4, 5, 7, 8, 9) относятся уже к книге с семью печатями. Сравнительный оборот в Откр 6: 14 «…и небо скрылось, свившись как свиток (βιβλίον)» можно не включать в определяемый здесь порядок. Дальнейшие четыре упоминания (Откр 10: 2, 8,

9, 10) имеют отношение к «книжке». В 13-й главе (Откр 13: 8) снова встречается книга жизни; далее она упоминается еще четыре раза, рассредоточенно по тексту (Откр 17: 8; 20: 12; 20: 15; 21: 27). К ней примыкает книга людских деяний – вместе они упоминаются в одном стихе, Откр 20: 12. После последнего упоминания книги жизни в Откр 21: 27 в Откр 22 снова говорится об Апокалипсисе как о книге, причем семь раз (Откр 22: 7, 9,

10, 18–19, в двух последних стихах по два раза). Последний раз слово «книга» употребляется в тексте Апокалипсиса в предостережении: «И я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей… если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие [в древе жизни]⁷⁶⁹и в святом граде и в том, что написано в книге сей» (Откр 22: 18–19).

Итак, мы видим, что 28 употреблений слова «книга» могут быть поделены на шесть групп, в каждой из которых последовательно упоминается только об одном конкретном образе (за единственным исключением книги людских деяний, упоминаемой вместе с книгой жизни). При этом первый элемент тождествен последнему (Апокалипсис как книга), а второй – предпоследнему (книгажизни). Центральными элементами (3-м и 4-м) являются запечатанная книга и книжка. Можно сделать вывод, что в композиционном построении образного ряда различных книг присутствует хиазм. Наглядно это можно увидеть на следующей схеме:

А – Апокалипсис (Откр 1: 11)

В – книга жизни (Откр 3: 5)

С – запечатанная книга (Откр 5: 1, 2, 3, 4, 5, 7, 8, 9)

С' – книжка (Откр 10: 2, 8, 9, 10)

В' – книга жизни (Откр 13: 8; 17: 8; 20: 12, 15; 21: 27)

† книга людских деяний (20: 12)

А́ – Апокалипсис (Откр 22: 7, 9, 10, 18–19)

Следует отметить, что хиастическая структура в тексте Апокалипсиса имеет место не только в отношении образов книг. Комментаторы давно обращали внимание, что подобное происходит и с образами сил зла. Действительно, в тексте Апокалипсиса сначала появляются смерть и ад (Откр 6), затем дракон (Откр 12), два зверя (Откр 13)⁷⁷⁰ и Вавилонская блудница (Откр 17); суд над ними и их исчезновение происходят строго в обратном порядке. В Откр 18 возвещен суд над Вавилонской блудницей и ее погибель, в Откр 19 изображено ввержение в огненное озеро двух зверей, в Откр 20: 10 та же участь постигает дракона, и, наконец, в Откр 20: 14 последними уничтожаются смерть и ад.

Указанная композиционная параллель подтверждает, что выявленная хиастическая структура не является случайностью, но отражает намерения автора и глубокую продуманность всего его произведения. Данная структура позволяет помочь выстроить связи и раскрыть отношения между всеми упоминаемыми небесными книгами и самим Апокалипсисом. Сделаем попытку выявить эти отношения, насколько это возможно, и прояснить роль каждой из упомянутых в Апокалипсисе книг.

Апокалипсис как книга появляется в первой (Откр 1: 11) и последней (Откр 22:19) главах Откровения Иоанна Богослова. Можно утверждать, что это неслучайно – эти стихи знаменуют собой начало повествования и его конец. Также к обозначению всего Апокалипсиса как книги примыкает именование текста Апокалипсиса «пророчеством», ярко звучащее также в начале и в конце произведения: «Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем…» (Откр 1:3), «Блажен соблюдающий слова пророчества книги сей» (Откр 22: 7), и «Не запечатывай слова пророчества книги сей, ибо время близко» (Откр 22:10). Данные указания на Апокалипсис как книгу (вместе с изречением Откр 1: 3) служат композиционным обрамлением всего произведения, своего рода обозначением его границ.

Показательно также то, что повествование Апокалипсиса начинается на земле, с описания земных условий: после заглавия и предполагаемого литургического диалога⁷⁷¹ («блажен читающий и слушающие слова пророчества сего» и пр.) дается краткое описание пребывания ап. Иоанна на о. Патмос. Слова Христа в Откр 1: 11 – «то, что ты видишь, напиши в книгу» – звучат как вводная формула ко всему произведению. Очень значимо, что повеление «написать в книгу» дается ап. Иоанну еще прежде самих видений – тем самым изначально задается цель создания записанного произведения; можно сказать, что именование Апокалипсиса «книгой» является программным. Далее следуют видение Христа в образе Сына Человеческого и возвещения посланий семи церквам, и только затем, с 4-й главы, Тайнозритель восходит к видениям небесных реалий – в том числе и видениям великих небесных книг.

Второе указание на Апокалипсис как книгу появляется в последней, 22-й главе. После завершающего видения Небесного Иерусалима вновь, как и в начале произведения, звучат литургические возглашения, обращения к предполагаемым читателям и заключительные пожелания благодати. Апокалипсис снова именуется книгой, причем речь идет уже о полностью законченном произведении: «…и если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в древе жизни и в святом граде и в том, что написано в книге сей» (Откр 22:18–19). Можно сказать, что с помощью этой формулы, призванной оградить написанный текст от всяческих искажений, автор маркирует завершение повествования и ставит последнюю точку в своем произведении.

Книга жизни включается в повествование следующей после Апокалипсиса как книги, в одном из посланий семи церквам. С 13-й главы она четыре раза упоминается на протяжении цикла видений, а последнее обращение к этому образу происходит в 21-й главе, непосредственно в конце цикла видений. Можно сказать, что книга жизни является важным элементом в построении богословия Апокалипсиса; об этом свидетельствует также тот факт, что ни одна из небесных книг более не упомянута в разных местах повествования – в основном их упоминания ограничиваются рамками одной главы (ср.: запечатанная книга упомянута только в Откр 5, книжка – в Откр 10, книга людских деяний – в Откр 20: 12, Апокалипсис как книга – в двух главах, Откр 1 и 22). Книга жизни также служит некоторым обрамлением повествования Апокалипсиса, появляясь соответственно в 3-й и предпоследней главах.

Основные черты образа книги жизни сохраняют преемственность традиции – как и в Дан 12, межзаветной литературе и произведениях Нового Завета, написание имени в книге жизни обозначает наследование жизни вечной; в Апокалипсисе это выражено как гражданство верующих в эсхатологическом граде Небесном Иерусалиме. Пребывание имен в книге жизни выражает идею об уже дарованном верным богообщении и покровительстве Божием в их земной жизни⁷⁷².

С книгой жизни теснейшим образом связана книга людских деяний (Откр 20:12) – они упомянуты в стихе Откр 20вместе. Это единственное появление книги людских деяний в тексте Апокалипсиса. Связь указанных двух видов небесных книг характерна также для межзаветной апокалиптической традиции. Как и во всей предшествующей традиции, образ книги людских деяний выражает мысль о справедливости суда Божия – Бог судит людей согласно их делам. Наличие (или отсутствие) имен людей в раскрытой на эсхатологическом суде книге жизни образует своего рода итог написанного в книге людских деяний. Тем самым произволение Божие и свободная человеческая воля сочетаются в единстве; в православной традиции это соединение выражено понятием «синергия».

Третьей по счету в повествовании появляется запечатанная книга (Откр 5: 1), непосредственно за ней следует упоминание книжки Откр 10. Можно увидеть, что книга и книжка находятся в середине выявленной нами хиастической структуры, что соответствует центральной значимости этих образов в Апокалипсисе. Близкое расположение книги и книжки также согласуется с мнением о том, что они «принадлежат к одному типу»⁷⁷³.

Различные предложенные варианты соотношения запечатанной книги и книжки были подробно рассмотрены в 2-м разделе настоящей главы. Наиболее удачной представляется следующая интерпретация: книга Откр 5: 1 символизирует эсхатологический замысел Божий, реализованный Христом, а книжка раскрывает роль христиан (представленных Тайнозрителем и двумя свидетелями), заключающуюся в завершении исполнения этого замысла в исторической перспективе. Это толкование сохраняет самостоятельность образов книги и книжки, при этом получают исчерпывающее объяснение явные параллели между ними.

Без сомнения, самым главным образом небесной книги в Апокалипсисе является запечатанная книга Откр 5: 1; книжка Откр 10 представляет собой ее подобие в меньшем масштабе.

Согласно мнению большинства комментаторов, запечатанная книга, являясь символом владычества Бога и Христа, заключает в себе вечный замысел Божий о мире⁷⁷⁴. Некоторые толкователи даже выдвигали предположение, что книга с семью печатями, как совокупность всех судеб Божиих, содержит в себе и книгу жизни, и книгу людских деяний, тем самым объемля собой все⁷⁷⁵. Такое мнение имеет право на существование, если учесть ту важнейшую и многогранную роль, которую запечатанная книга играет в повествовании Апокалипсиса.

В самом начале (Откр 1: 11) Апокалипсис обозначен как книга, которая еще только должна быть написана согласно повелению Христа. Можно представить, что с этого момента содержание Апокалипсиса начинает формироваться. Внимание ап. Иоанна обращается на известные ему христианские общины, находящиеся в конкретных земных обстоятельствах и имеющие свои добродетели и недостатки.

Затем зрительная перспектива апостола как бы удаляется. В повествовании появляется образ книги жизни, с которой связана книга людских деяний. В этих небесных книгах предстают все человеческие жизни, как они отражаются в вечности, какими их видит всеведущий Бог.

Далее начинается цикл видений и возникает образ книги с семью печатями, пребывающий на вершине небесных книг. Содержание запечатанной книги является еще более обобщенным – она заключает в себе замысел Божий обо всем человечестве. Субъектами истории предстают уже не отдельные люди, а вселенская Церковь (символически изображаемая посредством различных образов), «народы», «зверь», блудница-Вавилон как всемирный град зла и пр. Тайнозрителю теперь открывается ход истории в целом и то, как Бог направляет ее к спасению людей. Книжка, являющаяся подобием великой запечатанной книги, показывает путь для членов Церкви, их важную роль в реализации замысла Божия.

По мере дарования Тайнозрителю различных небесных видений Апокалипсис пишется как книга пред глазами своих читателей, наполняясь картинами этих видений. Сцена эсхатологического суда включается в содержание запечатанной книги, и в ней присутствуют как книга жизни, так и книга людских деяний. Участие всех трех небесных книг в этот кульминационный для решения человеческих судеб момент подчеркивает происходящее соединение воли Божией и воли человеческой.

В конце произведения, в 22-й главе, происходит возвращение в первоначальную «земную» обстановку, в тексте вновь появляются указания на то, что Апокалипсис представляет собой послание конкретным христианским общинам. Апокалипсис как книга уже полностью написан, в нем значимы все части и все элементы повествования, и невозможно ни добавить что-либо к его тексту, ни отнять.

Таким образом, вполне обоснованно можно считать взаимосвязанными и взаимодействующими все образы небесных книг, упоминаемых в Апокалипсисе, – книгу жизни, книгу людских деяний, книгу с семью печатями, книжку Откр 10, а также сам Апокалипсис как книгу. Эти образы в совокупности маркируют путь, который очерчивает Тайнозритель на протяжении всего повествования, – путь от земных реалий к небесным, от судеб конкретных людей к общим величинам истории. В свою очередь через образы книг осуществляется также возвращение к «исходной точке», что задано выявленной нами хиастической структурой.

Текст Апокалипсиса является источником информации о великих небесных книгах – запечатанной книге, книге жизни, книге людских деяний. В связи с этим представляется уместным привести утверждение Э. Конрада по отношению к упоминаемым в ветхозаветных произведениях письменным текстам, недоступным для читателей (к примеру, таким, как уничтоженный царем свиток Иеремии – Иер 36): «Предполагаемые читатели способны получить представление об этих утраченных или недосягаемых текстах только одним способом – посредством изучения данного произведения. Тем самым его автор получает авторитет как обладатель знаний о книгах, содержание которых в полноте никогда не будет известно читателям»⁷⁷⁶. Поскольку вневременная реальность и сами небесные книги непостижимы для человеческого ума, то раскрывающий эти образы Апокалипсис приобретает особый авторитет и вес⁷⁷⁷.

Более того, Апокалипсис не просто передает людям знания о небесных книгах. По мнению большого числа исследователей, содержание запечатанной книги раскрывается посредством видений Апокалипсиса; подробно данное мнение было разобрано в предыдущем разделе настоящей главы. Тем самым происходит своего рода соединение текста Апокалипсиса с содержанием запечатанной книги. Если принять во внимание, что образ запечатанной книги Откр 5является уникальным для апокалиптической традиции, можно сделать вывод, что между текстом Апокалипсиса и запечатанной книгой существует гораздо более глубокая связь, чем простое описание этого образа. Другими словами, можно в определенном смысле говорить об общности Апокалипсиса как книги с самими небесными книгами.

Вспомним сформулированные в ходе данного исследования основные характеристики небесных книг. Содержание небесных книг характеризуется непостижимостью и глубиной, высшей истинностью и достоверностью. Важным принципом, также выраженным в образах небесных книг библейской традиции, является «синергия». Покажем, что эти же свойства в той или иной степени присущи Апокалипсису как книге.

Значимость записанного текста Апокалипсиса с особой силой подчеркнута в Откр 22: 18–19: «И я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей: если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей…» Причем многие комментаторы отмечают, что, если судить по ближайшему контексту следующего стиха, «свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро» (Откр 22: 20) – приведенные выше слова принадлежат не автору, но Самому Христу. Богодухновенность Апокалипсиса ярко иллюстрируется также тем, что из семи встречающихся в тексте Апокалипсиса макаризмов два – первый и предпоследний – посвящены именно записанному тексту Апокалипсиса: «блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем…» (Откр 1: 3) и «блажен соблюдающий слова пророчества книги сей» (Откр 22: 7).

Притом что автор призывает читателей к осмыслению текста Апокалипсиса и к соблюдению его «слова пророчества», надо признать, что Апокалипсис в своей полноте является «непостижимым» для человеческого ума. Поскольку богословские идеи Апокалипсиса выражены посредством образов и символов, допускающих целый ряд потенциально возможных интерпретаций, представляется невозможным до конца понять и полностью изъяснить текст Откровения Иоанна Богослова. Наглядно этот момент можно проследить, изучая историю толкования этой многогранной книги; на протяжении истории к Апокалипсису было применено множество интерпретационных подходов, что порождало принципиально различные, порой противоречивые толкования. По своей идейной глубине и многоплановости литературного построения эта книга остается поистине неисчерпаемой⁷⁷⁸.

Автор всячески подчеркивает высшую истинность текста Апокалипсиса: апостол Иоанн заявляет, что текст Апокалипсиса есть пророческое «откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог». Содержанием откровения являются видения, которые призваны описать, «что есть и будет после сего» (Откр 1: 19).

Описывая то, «что есть», Тайнозритель показывает картины мировой истории, каковой она предстает с «божественной перспективы». Как и ветхозаветным пророкам, ап. Иоанну явлена воля Божия, стоящая за событиями земной истории. Ап. Иоанн зрит происходящее на земле как борьбу сил добра и сил зла (особенно ярко это предстает в Откр 11–13, в картинах борьбы дракона и двух зверей с Церковью). Апостол показывает, что периоды видимого могущества зла на земле являются временными и преходящими. Всякий раз, когда в Апокалипсисе описывается деятельность сил зла – дракона-сатаны, зверя и лжепророка – неизменно повторяется формула «и дано было ему…» Эта фраза указывает, что сатана волен действовать лишь по попущению Божию, и все творимое им зло жестко ограничено Богом. Сатане позволено действовать в рамках периода «трех с половиной» лет, представляющего собой конечный период времени, за которым последует окончательное истребление зла и злых сил. В видениях цикла труб и чаш изображено, как Бог посылает кары на грешников, осуждая соделанное ими зло. Однако благой Бог дает им возможность покаяния и обращения, что явствует из стихов Откр 9: 20–21 и 16: 11.

Итак, повествование Апокалипсиса раскрывает подлинную реальность владычества Бога и Христа над историей. Раскрывая то, «что есть», Тайнозритель показывает вселенское значение жертвы Христовой как решающей победы над силами зла, внутреннюю сохранность и защиту верующих Богом даже посреди тяжких испытаний.

В свою очередь в Апокалипсисе не менее важную роль играет описание того, «что будет после сего», – то есть описание в строгом смысле «эсхатологических» событий. С Откр 15 начинается изображение финала мировой истории: суд над последователями зверя в видениях семи чаш (Откр 16), последний суд над вселенским царством зла, представленным в символическом виде «Великого Вавилона» (Откр 17–18), второе славное пришествие Христово (Откр 19) и утверждение полноты Царствия Божия и единения с Богом и Христом в эсхатологическом граде «Небесном Иерусалиме» (Откр 21–22: 5). Эти события являются достоянием будущего – их можно предощущать верой, но людям не открыто, как именно они совершатся. Однако со всей несомненностью Тайнозрителю открывается, что весь ход истории направляется Богом к благому концу. Читатели Апокалипсиса уверяются в том, что все описанные в нем видения эсхатологического свершения – суд над Вавилоном, второе пришествие Христово, явление Небесного Иерусалима, всецелое торжество добра над злом – непременно сбудутся как часть вечного замысла Божия. Все эти события уже заданы во вневременной реальности, когда воплотившийся Сын Божий взошел на крест.

Напомним, что для образов небесных книг библейской традиции достаточно важной идеей является возможность «из-глаживания» из них – а именно изглаживание грехов из книги людских деяний при искреннем покаянии человека (Нс 44: 22; Пс 50: 3) и изглаживание имени человека из книги жизни при нераскаянности в тяжких грехах (Исх 32: 31–32; Пс 68: 29; ср. также: Откр 3: 5). Подобную зависимость определения Богом участи людей от их дел и поступков можно увидеть в писаниях ветхозаветных пророков, в частности, в Книге пророка Ионы и Книге пророка Иеремии:

«Иногда Я скажу о каком-либо народе и царстве, что искореню, сокрушу и погублю его; но если народ этот, на который Я это изрек, обратится от своих злых дел, Я отлагаю то зло, которое помыслил сделать ему. А иногда скажу о каком-либо народе и царстве, что устрою и утвержу его; но если он будет делать злое пред очами Моими и не слушаться гласа Моего, Я отменю то добро, которым хотел облагодетельствовать его» (Иер 18: 7–10).

В русле библейской традиции содержание небесных книг относительно судеб людей не заранее жестко фиксировано, но «подвижно» в том плане, что Бог откликается на свободный выбор отдельного человека.

В повествовании Апокалипсиса ярко представлена данная тематика – в нем показываются два возможных пути, которые могут выбрать люди. В 5-м разделе главы II уже было сказано, что в повествовании о двух свидетелях 11-й главы присутствует как тема спасения многих народов, так и тема суда над нераскаянными грешниками. Наличие этих двух тем характерно и для всего Апокалипсиса в целом: интересно проследить это на примере сказанного о «народах» и «царях». Известным фактом является то, что в Апокалипсисе содержатся взаимоисключающие высказывания относительно окончательной участи «народов и царей». С одной стороны, «цари земные» показаны в Откр 19: 19 как союзники первого зверя, вышедшие вместе с ним на брань против Агнца (ср.: Откр 17 и 19) и соответственно потерпевшие поражение и в результате погибшие (Откр 19: 21). Однако позже, в описании Небесного Иерусалима в Откр 21: 25, говорится, что «цари земные принесут в него славу и честь свою»; наиболее вероятно, что такое словоупотребление предполагает полноценное участие упомянутых царей в эсхатологической полноте нового века⁷⁷⁹.

Подобным же образом употреблен универсальный термин «народы» (подразумевается, языческие народы): с одной стороны, в Откр 14: 8 сказано, что богоборческий Вавилон «…вином блуда своего напоил все народы» (ср. также: Откр 18: 23; 20: 7–8). Однако в 22-й главе утверждается, что листья древа жизни в Небесном Иерусалиме служат «для исцеления народов" (Откр 22: 2; ср. также Откр 15: 4: «Все народы придут и поклонятся пред Тобою») – и это последнее упоминание слова «народы» в Апокалипсисе.

Комментаторы высказывают разные мнения, как могут быть соотнесены два противоположных утверждения об окончательной судьбе «царей» и «народов»; анализ предложенных мнений, несомненно, заслуживает отдельного объемного исследования⁷⁸⁰. Вслед за Оригеном⁷⁸¹ некоторые исследователи считают, что в Апокалипсисе имеет место последовательное развитие образов: после временного мучения «в озере огненном» цари и народы допускаются в Небесный Иерусалим и получают там «исцеление»⁷⁸²; однако большинством толкователей данное мнение не поддерживается. Соответственно библеисты обосновывают свое видение либо спасения, либо осуждения в качестве основной для Апокалипсиса темы, давая различного рода объяснения стихам с противоположным значением (к примеру, Г. Бил считает, что «царями» в Откр 21: 25 названы христиане – «царство и священники» согласно Откр 1: 5⁷⁸³). Как бы то ни было, стоит признать, что однозначное решение этого вопроса в тексте Апокалипсиса отсутствует.

Наиболее взвешенной представляется точка зрения, изложенная Ричардом Бокхэмом в его второй посвященной Апокалипсису работе – «Богословие Апокалипсиса»⁷⁸⁴. Исследователь высказывает мнение, что наличие в тексте изображений как спасения народов, так и суда над народами полностью отвечает намерению автора, который сознательно, используя те же самые универсальные (отчасти гиперболические) термины, фактически равно отразил в Апокалипсисе эти два возможных пути. Таким образом, как всеобщее поклонение Богу, так и отпадение следует рассматривать с одинаковой серьезностью, поскольку эти две перспективы представлены в тексте Апокалипсиса одновременно⁷⁸⁵. Можно сказать, что в вечном замысле Божием предусматривается, что в истории будут и многие народы, принявшие определенный им Богом путь, и народы, отвергнувшие его. Представляется, что изображенная в Апокалипсисе двойственность участи «народов» и «царей» выражает мысль, что Бог может спасти все народы, если они обратятся ко Христу, а это зависит от их свободного выбора.

При всей дарованной человеку свободе самоопределения нельзя забывать, что последнее слово в определении человеческой участи остается за Богом: в одном из заключительных речений последней главы так сформулирована позиция Апокалипсиса: «Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да освящается еще. Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его» (Откр 22: 11–12).

Итак, можно сделать вывод, что в повествовании Апокалипсиса дано изображение двух путей, избрание каждого из которых зависит от свободного выбора человека. Тем самым в описании судеб «народов» и «царей» автор Апокалипсиса выражает очень характерную для образов библейских небесных книг идею «синергии», соработничества Бога и человека.

В настоящей работе было показано, что в Апокалипсисе проявляются основные присущие небесным книгам свойства – божественный авторитет, непостижимая глубина, высшая истинность, а также акцентирование сочетания воли Божией и воли человеческой. Поэтому представляется вполне возможным говорить об общности Откровения Иоанна Богослова с небесными книгами. Таким образом, весь Апокалипсис можно понимать как открытое Тайнозрителю содержание небесной книги замысла Божия.