О мудрости и простоте

Мудрость и простота не противоречат друг другу. – Мешает ли христианину образование? – Мудрость и безумство с точки зрения вечности. – По-настоящему мудр тот, кто живет по заповедям. – О простоте и непостижимости Евангелия. – Кто не заботится об очищении своей души, тот помрачает свой ум. – Евангельская мудрость не принимается миром. – Какое место в духовной жизни занимает чтение.

Некоторые люди почему-то считают, что добродетель мудрости, разумности не присуща христианству, даже как будто мешает ему и вообще не нужна. Они всячески искусственно стремятся к простоте, считая простоту и рассуждение взаимоисключающими. Да, есть такая добродетель – душевная простота, но она отнюдь не противоречит мудрости, а естественно с ней сочетается. О том, что мудрость, рассуждение необходимы в духовной жизни, говорит одна из наиважнейших заповедей Божиих, данная еще Моисею: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею²¹. И хотя под словами: Возлюби… всем разумением – некоторые преподобные отцы понимают внимательную умную молитву, но это толкование не исключает другого. Можно подразумевать здесь одновременно и необходимость рассуждения.

Само Евангелие – это книга, преисполненная духовного разумения. Можно сказать, что она есть руководство к рассуждению, она дает нам правильные духовные ориентиры. Ведь если мы что-то правильно понимаем, то правильно и делаем, а если понимаем неправильно, то, естественно, и делаем так же.

Замечательные слова сказал апостол Павел: Не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни²². И Господь наш Иисус Христос дает заповедь: Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби²³. Мы видим, что одновременно возможно и то, и другое: душевная простота и мудрость никак друг другу не противоречат. Одно дело та мудрость, которая отвлекает нас от понимания Бога: та, при которой мы надеемся на свой разум или используем свои умственные способности для удовлетворения страстей; и другое дело – мудрость, при помощи которой мы постигаем волю Божию.

В словах: Будьте мудры, как змии – подразумевается вовсе не хитрость или лукавство. Некоторые святые отцы толкуют эту заповедь так: змей, проползая через тесные места, снимает с себя ветхую кожу и остается в обновленной. Так же и мы должны терпеть всякие тесноты, скорби ради того, чтобы обновить свое естество.

Следующие слова Спасителя могут показаться нам противоречащими тому, что необходимо быть мудрыми: Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам; ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение²⁴. Но здесь нет никакого противоречия. Под словами: Утаил сие от мудрых и разумных – имеется в виду не вообще всякий разум, а разум тех людей, которые гордятся, превозносятся, считают, что истину можно познать собственными усилиями, без помощи Божией, без Откровения Божия. Такие люди обычно остаются в неведении, от них утаивается Божественная мудрость, касается ли то вообще спасения, веры во все Божественное Откровение или тех или иных отдельных вопросов христианской жизни.

Господь наш Иисус Христос часто порицает книжников. Отсюда также многие делают превратный вывод, будто книжники – это люди, заведомо обреченные на погибель. Но это не так. Книжники – это люди, читающие книги, сейчас мы сказали бы «интеллигентные». Конечно, под книжниками того времени нужно подразумевать тех, кто изучал Священное Писание Ветхого Завета. Книжники были и среди учеников Спасителя. Апостол Павел, как сам он говорит, воспитан при ногах Гамалиила²⁵. Гамалиил – знаменитый учитель того времени, по-еврейски «раввин», который славился своей праведностью, мудростью. И апостол Павел был воспитан им в книжной мудрости. Известно также, что апостол отчасти знал и языческую литературу: он цитировал языческих поэтов, например, когда обращался к афинянам²⁶ и когда говорил о жителях Крита²⁷.

Апостол Лука, как язычник по происхождению, также был хорошо знаком с языческой культурой. Священное Писание говорит, что он был по профессии врач, то есть выделялся среди других особыми знаниями. Известно, что он был первым или одним из первых иконописцев. Конечно, он писал по внушению свыше, но в то же время, видимо, знал и теорию искусства, и законы живописи того времени. Его Евангелие написано наиболее литературным языком. Сам он говорит, что писал Евангелие по тщательном исследовании всего²⁸, то есть, в отличие от прочих евангелистов, он использовал исторический подход. Отсюда мы видим, что это был человек культурный, образованный.

Значит, Спаситель не порицал образования вообще: хоть иудейского характера, хоть языческого. Значит, оно не делает человека неспособным к восприятию истины. Господь порицал гордость, осуждал то, что люди надеялись на свой разум, считали образование некоторым преимуществом в деле спасения. О таких людях Он сказал: Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли, и входящим воспрепятствовали²⁹. То есть: «Вы и сами не имеете ключа к пониманию истины Священного Писания, и другим своими неправильными толкованиями препятствуете встать на путь спасения и войти в Царствие Небесное».

Евангелист Лука, повествуя о детстве Господа Иисуса Христа, говорит, между прочим, и о Его разуме: Младенец же возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости, и благодать Божия была на Нем³⁰. А когда двенадцатилетний Господь остался в храме и беседовал с учителями, то все слушавшие Его дивились разуму и ответам Его³¹. Итак, разум здесь восхваляется, он является одним из свойств Господа. Мудростью, проявившейся уже в двенадцатилетнем возрасте, доказывается Его Божественность: Его Божество действовало через еще незрелые человеческие умственные способности. Итак, Евангелие никак не умаляет значения разума, рассудительности и, когда они соседствуют с другими добродетелями, признаёт их признаками праведности. Глава об отрочестве Господа Иисуса Христа заканчивается такими словами: Иисус же преуспевал в премудрости и в возрасте и в любви у Бога и человеков³².

Итак, мудрость является добродетелью, необходимой для христианина, тогда как некоторые считают ее излишней и требуют от христианина одного только младенческого состояния. Теперь я хотел бы поговорить о том, в чем же состоит собственно христианская мудрость. Чтобы нам лучше это уяснить, обозначим пороки, противоположные правильному рассуждению.

Мы уже вспоминали слова, которые Господь сказал апостолам: Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак, будьте мудры, как змии, и просты, как голуби. Здесь преподаны и главные добродетели, которые должны сочетаться, и одновременно есть намек на противоположные им пороки: безумие и лукавство. Лукавый человек по-своему мудр, но не так, как заповедует Спаситель. В словах утаил сие от мудрых и разумных под мудростью и разумом, от которых утаена истина, имеется в виду именно лукавство.

Рассмотрим поучения Спасителя о том, что такое мудрость и безумие. Итак всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое³³. Итак, мудрость, по учению Спасителя, состоит в том, чтобы человек принимал Его слова не только со вниманием, которое естественно и при любопытстве, но принимал бы их для того, чтобы исполнять. Чтобы на заповедях, как на камне, построить свою жизнь, чтобы основывать на заповеди каждое свое дело. Мотивом и, так сказать, силой всякого дела должна быть заповедь – и тогда человек действительно будет благоразумный, или мудрый.

Если же человек решит основать свою жизнь на собственных представлениях о добре и зле, об истине и лжи, о том, что необходимо и что не нужно, если он будет полагаться на свое суетное размышление, которое подобно песку, – тогда, естественно, вся его жизнь и каждый его поступок разрушится и он падет падением великим. Он полностью разочаруется во всем и ощутит в душе совершенную пустоту, ощутит бессмысленность своего существования. Когда человек живет собственным умом, когда он слышит слова Евангелия, но не пытается их исполнять, когда мотивом всех его поступков является не Евангелие, а какие-то человеческие представления, заимствованные у других людей, полученные через чтение книг или неправильное воспитание, тогда его поведение, безусловно, можно назвать безумным. Итак, если мудрость состоит в исполнении заповедей, то безумие соответственно состоит в том, что мы ими пренебрегаем. Слушающий и исполняющий – мудр, а слушающий, но не исполняющий – безумен.

Некоторым людям кажется, что даже Евангелие самой своей простотой доказывает, что христианину необязательно быть мудрым. Но Евангелие нельзя назвать учением примитивным: Царица южная восстанет на суд с родом сим и осудит его, ибо она приходила от пределов земли послушать мудрости Соломоновой; и вот, здесь больше Соломона³⁴. Мудрость того или иного учения состоит не в том, чтобы оно излагалось витиеватыми словами, трудными для понимания. Можно мудрые вещи говорить просто и можно простые вещи говорить крайне витиевато. Да, Господь говорил очень просто – так, чтобы Его слово мог принять всякий человек, даже совершенно неподготовленный, не имеющий никакого образования. Но за этой внешней простотой скрывалась полнота знания, полнота истины. И поэтому многие очень мудрые, возвышенного ума люди, размышляя над евангельскими притчами, будто бы простыми, толковали их великолепным языком и делали из них тонкие выводы, например, в отношении догматического учения Церкви. За простотой изложения они видели, действительно, великую, непостижимую, сверхчеловеческую мудрость, которая больше Соломоновой. Не было человека на земле мудрее Соломона, а мудрость Господа Иисуса Христа – это мудрость Божественная.

Кого еще Евангелие именует безумным? Спаситель, обличая фарисеев, сказал: Горе вам, вожди слепые, которые говорите: «если кто поклянется храмом, то ничего, а если кто поклянется золотом храма, то повинен». Безумные и слепые! что больше: золото, или храм, освящающий золото? Также: «если кто поклянется жертвенником, то ничего, если же кто поклянется даром, который на нем, то повинен». Безумные и слепые! что больше: дар, или жертвенник, освящающий дар?³⁵. Итак, человек внешне благочестивый и ревностный, но не понимающий истинного соотношения предметов поклонения, не понимающий, что является освящаемым и что – освящающим, также может быть назван безумным. Неправильное богопочитание – исключительно внешнее благочестие – является свойством, противоположным мудрости.

Далее Господь говорит: Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие!³⁶. Отсюда мы можем сделать вывод, что те, кто старается соблюдать мелочные предписания закона, то есть его обрядовую сторону, но пренебрегает собственно заповедями, например любовью к ближнему, милосердием, – также безумны.

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды. Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их³⁷. Выходит, неразумным человеком можно назвать и такого, который думает, что нужно следить только за своим внешним поведением и что можно не обращать внимания на свое внутреннее состояние. А тот, кто следит за своей душой, кто очищает помыслы, есть мудрый.

Господь сказал, что исходящее из человека оскверняет человека. Ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость и наконец безумство³⁸. Венец всему этому – безумство, хотя каждый лукавый помысел в каком-то смысле можно назвать безумством, потому что он уводит от истинного, евангельского понимания вещей. И кто не радеет об очищении своей души, об очищении своего сердца, тот оскверняется всеми этими лукавыми помыслами, тот безумствует и в конечном счете завершает все это полным безумием.

Евангелие прямо говорит, что безумство исходит изнутри, из сердца человека и человека оскверняет. Ибо тогда разум помутняется, и человек ведет себя неправильно, говорит неправильно и под предлогом исполнения воли Божией может совершать самые дикие и страшные преступления. Так и Спаситель предсказал ученикам, что наступит время, когда всякий убивающий последователей Господа будет думать, что этим служит Богу. Такое случалось в истории человечества многократно.

В Евангелии от Луки люди, не очищающие своей души, своего внутреннего состояния, прямо называются неразумными: Ныне вы, фарисеи, внешность чаши и блюда очищаете, а внутренность ваша исполнена хищения и лукавства. Неразумные! не Тот же ли, Кто сотворил внешнее, сотворил и внутреннее?³⁹. По-славянски сказано более прямо: Безумнии, не Иже ли сотвори внешнее, и внутреннее сотворил есть? Итак, здесь упомянуты сразу два порока: лукавство и неразумие, или безумие. Можно было бы очистить свое сердце и от лукавства, но человек, пренебрегая внутренней жизнью, делает это для себя невозможным, и душа его пребывает неисправимой. Он следит за своими поступками, хочет делать все тщательно, правильно, но вновь и вновь погрешает и падает. И никогда не придет к настоящему доброму поведению по той причине, что все начинается изнутри. Внешняя жизнь основана на внутренней, как будто бы невидимой, подобно тому как стены дома основаны на фундаменте. Фундамент зарыт в землю, его не видно, но, если он положен неправильно, тогда и стены будут кривыми, дадут трещину или рухнут.

Господь сказал: Род сей лукав, он ищет знамения, и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка⁴⁰. Итак, когда человек ищет чудес и желает отсутствием чудес оправдать свое неверие – это также лукавство, отступление от Бога, это порок, в определенном отношении противоположный мудрости. Отсюда можно сделать вывод, что мудрый человек не нуждается в знамениях и чудесах для подтверждения истины, но прислушивается более к своей совести: если она принимает учение, то человек соглашается с ним. А безумный оправдывает свое неверие отсутствием чудес, и такому человеку чудеса не дадутся по той причине, что он все равно их не примет, он попытается объяснить их каким угодно образом. В наше время, например, атеисты пытаются библейские чудеса объяснить тем, что они будто бы согласны с некими законами природы, еще не известными науке, а что-то приписывают гипнозу и так далее.

А вот еще один пример безумия, неправильного поведения человека. Смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения. И сказал им притчу: у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: «Что мне делать? некуда мне собрать плодов моих». И сказал: «Вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и всё добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы; покойся, ешь, пей, веселись». Но Бог сказал ему: «Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?» Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет⁴¹. Итак, безумным является и тот, кто копит богатство. Он не имеет здравого смысла, рассудительности: он устраивает свою жизнь так, что в итоге остается ни с чем. Если человек все силы употребляет на стяжание имения, не творит никакой милостыни ради Царствия Небесного, то во мгновение ока он лишится всего: и земное оставит, и в будущей жизни останется без всякого духовного сокровища, без благодатной помощи. А мудрым окажется тот, кто ради Бога отрекается от привязанности ко всему земному. Отречение от мира может быть двояким: буквальным, как совершают его монашествующие, и скрытым, как совершают его ревностные миряне. Монахи как бы заранее от всего отказываются, чтобы не соблазняться, миряне же пользуются мирскими благами, но, когда перед ними встает вопрос: «Что предпочесть: мирские блага или спасение?» – они отрекаются от того, что мешает им исполнять заповеди. Так в течение своей жизни они совершают более или менее значительные отречения.

В отречении от мира тоже можно оказаться мудрым или безумным. Вспомним такое поучение Спасителя. Ибо кто из вас, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержек, имеет ли он, что нужно для совершения ее, дабы, когда положит основание и не возможет совершить, все видящие не стали смеяться над ним, говоря: этот человек начал строить и не мог окончить?⁴². Господь уподобляет спасение построению башни, а отречение от мира – точному, спокойному расчету. Мы должны хорошо подумать: сможем ли мы построить ту крепость, которая оградит нас от всех искушений, от всех бед, скорбей и напастей, которые хочет воздвигнуть на нас мир? Мы должны прежде сесть и рассчитать свои силы, вычислить все издержки – тогда мы придем к выводу, что необходимо отказаться от привязанности к миру, даже к собственным родным. Иначе все видящие станут смеяться над нами: мы станем посмешищем демонов, которые желают нашего позора, нашей гибели, и всегда радуются, если у нас не получается то, что ведет к нашему спасению.

Далее читаем: Или какой царь, идя на войну против другого царя, не сядет и не посоветуется прежде, силен ли он с десятью тысячами противостать идущему на него с двадцатью тысячами? Иначе, пока тот еще далеко, он пошлет к нему посольство просить о мире. Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником⁴³. Некоторые неправильно понимают эти евангельские тексты и думают, что если нет средств, то башню можно не строить, и если нет сил, то можно примириться с напавшим царем. Но это не так. Башню мы должны построить и обязаны пойти на сражение с царем, который, по моему мнению, есть диавол, превосходящий нас силами. Иначе мы вынуждены будем заключить с ним мир, покориться ему, даже не вступив в войну. Что может быть позорнее? А принять такое решение: «У меня нет сил, поэтому я не буду это исполнять» – все равно что сказать: «У меня нет сил, поэтому я буду молча тонуть, спокойно пойду ко дну».

Под отречением от мира, скажу еще раз, не всегда нужно понимать монашеский уход из мира. Это такой духовный настрой, который позволил бы нам в случае необходимости отречься от тех или иных земных благ и даже от родных, если они мешают нам исполнять заповеди. Что значит «отречься»? Если я, допустим, не потакаю желанию своих близких, которое заставляет меня идти против моей христианской совести, то это уже есть некое малое отречение. Мирянин сталкивается с этим, может быть, не раз в течение дня. И к таким отречениям нужно быть готовым. Иначе, поддаваясь человекоугодию, уступая людям, которые нам дороги, мы бесконечно будем погрешать против Евангелия и в таком случае не станем учениками Спасителя. Ибо ученик Спасителя не тот, кто числится таковым и по видимости за Ним следует, а тот, кто у Него действительно чему-то научился. Как мы можем назвать себя учениками Господа, если мы не исполняем ничего из того, чему Он нас учил?

Итак, суммируем наши рассуждения. Кто такой мудрый человек? Мудрый человек тот, который строит свою жизнь на исполнении евангельских заповедей. Мудрый человек тот, который считает, что евангельское учение выше всех земных учений. Мудрый человек тот, который имеет правильное благочестие, не оправдывает себя исполнением внешнего, а ищет чистоты внутренней, сердечной. Мудрый человек тот, который не надеется на земное богатство, а собирает себе сокровище на небесах. Мудрый человек готов отречься от всего, что мешает ему исполнять заповеди Божии. Мы видим, что евангельская мудрость действительно является безумием для мира⁴⁴. Как ясно, остро, жизненно говорит апостол Павел! Это его изречение всегда ново и, если так можно выразиться, свежо, необходимо для людей всех времен. Наша христианская мудрость – безумие для мира, а мудрость мира – безумие для нас.

Во время Тайной вечери Спаситель беседовал со своими учениками, апостолами и сказал им: Когда Я посылал вас без мешка и без сумы и без обуви, имели ли вы в чем недостаток? Они отвечали: ни в чем. Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч⁴⁵. Конечно, это сказано не в буквальном смысле, будто нужно продать одежду и купить меч, то есть, попросту говоря, стать разбойником – это противоречило бы и духу и букве Евангелия. Дальше Спаситель поясняет: Ибо сказываю вам, что должно исполниться на Мне и сему написанному: «и к злодеям причтен». Ибо то, что о Мне, приходит к концу⁴⁶. Здесь речь идет о том, как будут воспринимать истинных христиан окружающие: на них будут смотреть как на разбойников. То есть Спаситель как бы говорит апостолам: «Меня распнут среди злодеев, как уголовного преступника. Подобно этому и все вы, истинные ученики Мои, будете выглядеть в глазах людей, чуждых Евангелию, как разбойники». Так оно и было. Если бы мы вели себя как истинные христиане, то, пожалуй, многие и многие люди смотрели бы на нас как на разбойников. Впрочем, иные на монашествующих так и смотрят. Думают: «Вот, они всё оставили, родителей своих огорчили, всем досадили, никому никакого добра не делают, никому не помогают. Что это такое?! Это тунеядцы, это почти что разбойники!» Смотрят на них с недоумением, с презрением, а ведь именно монашествующие стремятся к тому, чтобы безо всяких оговорок исполнить Евангелие. Пусть не всё исполняют, но, по крайней мере, стремятся. Да и всякий христианин – и вы с этим сталкивались, – ведущий себя вежливо, мягко, не отвечающий злом на зло, прощающий обиды, кроткий, терпеливый, целомудренный у людей неверующих вызывает раздражение.

Например, целомудрие – прямо ненавистная добродетель для неверующих людей, они не могут ее терпеть. Сейчас все разговоры ведутся только «об одном». Человек, может быть, ничего «такого» не делает, но как будто обязан сказать какую-нибудь скабрезность. Если кто-то избегает таких разговоров, то выглядит в глазах других уродом. А он просто не хочет говорить ненужные, глупые, гадкие вещи.

Вроде бы теоретически все понимают, что добро есть добро, а зло – зло, но в действительности по делам, поступкам, словам большинства людей, по тому, что составляет всю их жизнь, получается так, что христианство в их глазах – это зло. Быть честным – зло, целомудренным быть – зло. Не сквернословить – зло, не отвечать на оскорбление таким же образом – зло. И вот, истинный христианин презираем и ненавидим всеми. И сам он чувствует себя неловко среди таких людей, и они как-то не терпят его: может быть, сами того не понимая, всячески стараются ему досадить, унизить его, в лучшем случае посмеяться над ним. Даже дети верующих, если родители действительно воспитывают их в благочестии, не находят, с кем им дружить среди детей неверующих людей. Ребенок, которого с детства учат добру, не знает, как себя вести с детьми, которых родители учили, что нужно всегда отстаивать свое желание, и гордость вменяли им в добродетель.

Евангельская мудрость не принимается миром. Часто евангельское учение одобряется людьми только из лицемерия, только для того, чтобы прикрыть свою греховность. Отнюдь не потому, что люди, знакомые с евангельским учением, согласны с ним по-настоящему: просто им стыдно признаться, что такую очевидную истину, такое очевидное учение о добре они отвергают. Они лицемерно признают его хорошим, добрым, но делами своими показывают, что совершенно его не принимают.

В Евангелии есть еще одно изречение, которое прямо не содержит слов «мудрость» или «безумие», но на самом деле непосредственно относится к нашей теме. Господь Иисус Христос сказал: Смотри: свет, который в тебе, не есть ли тьма?⁴⁷. Конечно, здесь идет речь о свете разума. Мы должны проверять свой взгляд на всё: на свою внутреннюю жизнь, на свои поступки и слова, на людей, даже на окружающие предметы – по Евангелию. Должны следить, чтобы свет, который в нас, – разум, понимание, не оказался бы тьмой. Нужно постоянно себя контролировать, ибо мы можем сказать о себе, что мы ходим в свете⁴⁸, только в том случае, если мы живем по Евангелию. Само Евангелие учит нас правильно, по-христиански относиться ко всему, даже к мелочам. В этом нет фарисейства: фарисейство чрезвычайно внимательно относится к мелочам во внешнем делании, а о внутреннем небрежет, мы же начинаем с внутреннего, воспитываем в себе изнутри правильную духовную жизнь, правильное устроение и изнутри как бы выходим наружу: от внутреннего строим правильное отношение ко всему внешнему. Только так, очистив прежде внутреннее, мы можем действительно очистить внешнее сткляницы и блюда⁴⁹.

Мы должны постоянно следить за тем, руководствуемся ли мы Евангелием. Это не всегда могут быть сами евангельские заповеди (впрочем, конечно, было бы хорошо, если бы мы понимали Евангелие до такой степени, чтобы могли постоянно применять его в своей жизни), но это могут быть и святоотеческие советы. Все они взяты святыми отцами из Евангелия, не с помощью теоретического рассуждения, а через опыт исполнения заповедей. Если мы наполним свой ум Евангелием, нравственным и аскетическим святоотеческим учением, то как раз и будем ходить в свете, как раз и приобретем ту самую мудрость, которая чрезвычайно необходима для того, чтобы жить по заповедям. Без мудрости, без рассуждения, без понимания того, что с нами происходит, никто никогда не исполнит Евангелие нечаянно, как бы вдруг.

Само Евангелие, вся полнота учения Спасителя есть мудрость, как Он Сам сказал: здесь мудрость больше Соломоновой. Поэтому необходимо чрезвычайное напряжение ума для того, чтоб постигнуть это учение так, чтобы можно было исполнить его в каждом конкретном случае. Действительно, это трудно. Недаром святые отцы говорят, что мудрость, или духовное рассуждение, есть высочайшая из добродетелей, без нее невозможно совершить никакую другую. И никто из нас, каким бы мудрым ни казался он себе или другим, не имеет права переменить ни одного слова из Евангелия, ибо это слова не человека, а Сына Божия и Бога. Господь сказал: Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби. И оберегаться мы должны двух крайностей: с одной стороны, неразумия, с другой – лукавства. Посередине и лежит путь евангельский, путь истинной мудрости.

* * *

Бывает, нужно принять решение, а ты не знаешь, как поступить, и нет возможности посоветоваться со священником. Можно ли в этом случае бросить жребий: две записочки – «да» и «нет», – прочитать Серафимово правило и таким образом принять решение?

Я думаю, что этого делать ни в коем случае нельзя. Да, апостолы бросали жребий, чтобы избрать двенадцатого апостола вместо Иуды, но это был особенный случай, и они при этом усиленно молились. Если так будем узнавать волю Божию мы, заурядные люди, то обязательно прельстимся. Нужно думать самому, конечно, согласно Священному Писанию и святым отцам. Бог дал человеку разум для того, чтобы он исследовал волю Божию и узнавал, как ему поступить. Не всегда у нас есть возможность посоветоваться со священником, но жить по-христиански мы должны всегда. Для того мы и читаем Священное Писание, для того мы и читаем святых отцов, чтобы научиться распознавать волю Божию в обыкновенных житейских обстоятельствах. Так что никаких жребиев не надо.

Прощает ли Господь несоблюдение каких-либо заповедей во имя Бога? Если да, означает ли это, что все остальные заповеди, кроме первой, не статичны?

Заповеди – это воля Божия. Из-за нашей неопытности воля Божия в иных случаях может показаться нам противоречащей той или иной конкретной заповеди. Например, неопытный человек воспринимает воинскую службу как противоречащую заповеди о любви к ближнему. А Церковь говорит: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих⁵⁰. Тот, кто сражается за родину, исполняет эту заповедь: он ведь не только убивает, но и своей жизнью рискует, собой жертвует. Церковь видит в этом наивысшую любовь. Поэтому нельзя сказать, что заповеди «не статичны». Но применить заповеди к той или иной ситуации и знать, какая заповедь в данном случае уместна, не всякому удается, поэтому нам, по нашей неопытности, нужно ориентироваться не на собственное понимание Евангелия, а на понимание святых отцов, объясняющих евангельское учение. Тогда мы не запутаемся.

Исаак Сирин говорит, что скорбь ума заменяет телесное делание. Что это означает и что такое скорбь ума?

Скорбь ума – это борьба с греховными помыслами, сокрушение сердечное, память смертная. Это ведь всё добродетели душевные, а не телесные. И они заменяют телесное делание, они гораздо важнее его, потому что, как говорят святые отцы, умное делание – это плоды, а телесное делание – это только листья.

Какое место в духовной жизни должно занимать чтение? Сейчас издается столько православной литературы, как выбирать книги?

Духовное чтение – это очень важно. Для человека только пришедшего в Церковь чтение, пожалуй, даже важнее молитвы. Не потому, что молитва сама по себе меньше, чем чтение, а потому, что сориентироваться, научиться правильно ко всему относиться в наше время легче при помощи чтения. В глубокой древности было много живых учителей праведности. Многие из монашествующих даже читать не умели, но, приходя в те или иные обители или к тем или иным подвижникам, они непосредственно от них, изустно, обучались церковному преданию – и в отношении вероучения, и в отношении праведного образа жизни. Но впоследствии, когда живая преемственность начала оскудевать, святые отцы, предчувствуя (а может быть, им было открыто свыше), что наступят такие времена, когда богоносных наставников будет очень мало, стали писать книги, в которых излагали свое учение.

Черпая в книгах святых отцов догматическое и нравственно-аскетическое учение Церкви, мы возобновляем в себе веру святоотеческую, веру апостольскую. И если бы мы правильно избирали источники, то все было бы прекрасно: мы получали бы пользу за пользой. Но литературы сейчас, действительно, великое море, и в ней очень трудно сориентироваться. И даже находясь в лоне Православной Церкви и приступая к чтению именно православной литературы, мы все равно нуждаемся в правильной ориентации, иначе вместо пользы можем получить вред и даже погибнуть.

Какие книги читать? Во-первых, нужно отделить книги православные от явно неправославных. Во-вторых, нужно отделить из православных книг те, в которых учение Церкви содержится в чистоте, от тех, где есть некоторая примесь постороннего влияния. В-третьих, из православных книг, чистых в отношении вероучения, нужно выбрать те, которые нам подходят, которые для нас своевременны. А для этого нужно ясно понимать, что подходит мирянам, что – монашествующим, что подходит людям в том или ином духовном возрасте, что подходит человеку умственно развитому, а что – малообразованному и простому.

Сначала надо прочесть несомненно православные книги, утвердиться в правильном понимании православия, а потом уже человек сможет читать и другие книги духовного содержания, сам определяя, насколько они чисты в смысле вероучения.

С чего начинать изучение нравственно-аскетической литературы?

Я бы советовал начать с книг святителя Игнатия (Брянчанинова), а вслед за ними читать творения других русских подвижников благочестия, близких нам по времени, поскольку их поучения нам понятны. Это записки праведного Иоанна Кронштадтского, письма и дневники оптинских старцев, в особенности мне нравятся письма преподобного Амвросия Оптинского. Очень хороша книга писем игумена Никона (Воробьева). Интересны нравственно-аскетические книги святителя Феофана Затворника. Есть прекрасный писатель XVIII века, святитель Тихон Задонский. Всё, что им сказано, просто, полезно и подходит всем: и монахам и мирянам.

Но для того чтобы разобраться в море аскетической литературы, я рекомендую начать все-таки со святителя Игнатия, потому что он расставляет все точки над «i». Читая тех или иных отцов после святителя Игнатия, мы сможем правильно сориентироваться, понять, что нам подходит, чему мы можем следовать, а от чего должны отвратиться или к чему отнестись, по крайней мере, с некоторой осторожностью. Святитель Игнатий по масштабу своего мышления, можно сказать, величайший святой отец ХIХ века. В начале ХХ века оптинский старец Варсонофий говорил, что без творений святителя Игнатия мы даже не поняли бы, что такое монашество. И это было сказано тогда, когда еще сохранялась живая монашеская традиция! А в наше время эти слова трижды правильны. Сейчас мы, можно сказать, живем его творениями.

Но надо понимать, что нельзя ограничиться одной только аскетической литературой. К чтению нужно относиться с большой ответственностью: от него зависит не только наше умственное развитие, но и вообще дело нашего спасения. Если не читать ничего, кроме аскетики, то это, мне кажется, будет неразумная ревность. Так можно остаться невеждой в остальных вопросах. Такой аскет, такой аскет, что даже не знает, в какого Бога он верит!.. В истории Церкви бывало, что ревностные подвижники впадали в ересь именно из-за своего невежества. Поэтому нужно хотя бы в малой степени знать и догматическое богословие, и историю Церкви. Желательно знать учение православной Церкви в сравнении с другими христианскими вероисповеданиями – хотя бы для самих себя. Пусть мы не сможем обратить какого-нибудь сектанта в православие, пусть не сумеем в какой-то ситуации возразить другим, но мы должны понимать, что правильно и что неправильно. Необходимо по крайней мере самому правильно судить о том, чем отличается христианская аскетическая практика от практик индуизма или буддизма, чем отличается православная духовность от прелести индийского йогина. Мы должны ориентироваться в этом хотя бы для самих себя, потому что мы не живем сейчас в таком обществе, где православные люди изолированы от вредных умственных влияний.

В нас самих должна быть цензура. С одной стороны, мы должны ограничивать себя в чтении, с другой – читать тех православных авторов, которые имели мужество, мудрость и благословение Божие разобраться во многих заблуждениях и разъяснить их другим. Одним из таких выдающихся авторов, близких к нам по времени, является ныне очень популярный (и справедливо!) приснопамятный иеромонах Серафим (Роуз). Его взгляды на те или иные духовные явления, те или иные проблемы современного православия весьма и весьма основательны и соответствуют учению Церкви.

А какие книги вы посоветуете читать о борьбе со страстями?

Это опять же аскетическая литература. Из сочинений святителя Игнатия лучше всего вначале прочитать книгу «Приношение современному монашеству». Она названа так, будто относится только к монахам, но на самом деле она полезна всем: в ней систематически изложено нравственное учение Церкви. Эта книга как бы некое предисловие к чтению святоотеческой литературы. Сам святитель Игнатий о ней говорит, что она подходит всем, кто желает в миру жить особенно внимательно, то есть ревностным православным христианам.

Еще можно порекомендовать небольшую, но полезную книгу преподобного Нила Сорского «Предание ученикам о житии скитском». Эта книга написана действительно для монахов, более того – для скитян, но и миряне могут из нее почерпнуть много нужного. После святителя Игнатия и русских подвижников благочестия уже можно читать древних отцов. В первую очередь «Поучения» аввы Дорофея, «Лествицу» преподобного Иоанна, затем «Ответы» Варсонофия Великого и Иоанна Пророка. И только потом, когда человек будет основательно подготовлен, можно читать «Добротолюбие» и преподобного Исаака Сирина.

Читая аскетическую литературу, важно не запутаться. С одной стороны, не нужно думать, что такие книги вовсе не подходят для людей, живущих в миру, с другой – нельзя все, что пишут святые отцы-аскеты, прилагать к мирянам. Миряне должны усваивать себе универсальные истины, а то, что касается особенностей сугубо монашеской жизни, откладывать как невыполнимое. Уединение, строгий пост, чрезвычайные подвиги – это для мирян невозможно. А советы о молитве, смирении, любви должны стараться исполнять все. Нужно иметь рассуждение, чтобы научиться отличать то, что к нам применимо, от того, что в нашей жизни неуместно.

По каким книгам лучше знакомиться с догматическим учением Церкви?

Я советовал бы начать с книги преподобного Иоанна Дамаскина «Источник знания» или, по крайней мере, с третьей ее части – «Точного изложения православной веры». Хотя эта книга может показаться несколько сложной, но надо потрудиться. В ней очень ясно излагается догматическое учение Церкви. Причем она так написана, что твое знание догматов будет насыщено чувством глубокого благоговения и веры. Если кому-то книга преподобного Иоанна все же покажется трудной, пусть прочтет хотя бы «Катехизис» святителя Филарета (Дроздова).

Какие толкования на Евангелие лучше читать?

Нужно сначала прочитать самый авторитетный источник – толкование блаженного Феофилакта Болгарского. Он истолковал не только Четвероевангелие, но и вообще весь Новый Завет, кроме Апокалипсиса. (Апокалипсис, к слову сказать, объяснен святителем Андреем Кесарийским, и его труд тоже желательно прочитать, чтобы не участвовать в разных кривотолках, происходящих от невежества.) Можно прочитать толкование на Евангелие святителя Иоанна Златоуста, но он истолковал только два Евангелия: от Матфея и от Иоанна. Феофилакт Болгарский брал свое толкование в основном из Иоанна Златоуста, но дополнял его толкованиями других, более поздних отцов. Его книга – это высочайшего уровня компиляция. Прочитав толкование блаженного Феофилакта, мы можем читать размышления других авторов над Евангелием, и брать оттуда что-то полезное. Если мы интересуемся Евангелием и хотим хорошо в нем разбираться, то это, конечно, весьма похвально.

Я плохо запоминаю прочитанное: то, что не очень важно – я запоминаю, а то, что нужно бы запомнить – не получается. Как быть?

Дело в том, что духовная литература похожа скорее на научную, чем на развлекательную, художественную, за исключением, может быть, житий святых. Поскольку мы привыкли читать ради удовольствия и в этом смысле, можно сказать, развращены, то мы и запоминаем второстепенное, а важное не усваиваем. Я считаю, что самый лучший способ запоминать – это тот, который выражен в русской пословице: «Повторение – мать учения». Преподобный Иоанн Дамаскин фактически подтверждает смысл этой пословицы: он советует попросту перечитывать и Священное Писание, и святоотеческую литературу для того, чтобы усвоить их. По крайней мере, я другого способа не знаю.

Вы однажды говорили, что книги нужно выбирать в соответствии со своим умственным и духовным развитием. Что это значит?

Люди действительно отличаются по уровню своего умственного развития. Я не хочу этим никого унизить и совсем не презираю людей простых. Умственная простота отнюдь не препятствует спасению и даже достижению духовного совершенства. Среди святых известны люди весьма и весьма простые: например, Павел, которого так и называли «Препростый» и который, однако же, был великим чудотворцем. И наоборот, были люди необыкновенно умные, гениальные, такие как Ориген, но проклятые Церковью.

Теперь о том, какие книги считать сложными, а какие – простыми. Есть такие книги, от чтения которых, что называется, мозги скрипят. Допустим, преподобный Максим Исповедник – очень сложный писатель, святитель Григорий Палама порой также весьма сложен. А вот слог святителя Иоанна Златоуста вполне доступен. Но надо иметь в виду, что простота изложения не всегда связана с предметом речи. Иногда предмет довольно-таки сложный, но один о нем пишет просто, другой – весьма сложно. Авва Дорофей, например, будучи человеком весьма образованным, писал просто, потому что желал быть понятным, или, может быть, поступал так по смирению. Да, он пишет простым слогом, но исполнить то, о чем он пишет, очень тяжело. Тут нельзя соблазняться видимой простотой.

Почему разным людям нужно читать разную литературу? Допустим, я всем вам посоветую читать Григория Паламу. А вдруг некоторые из здесь сидящих не смогут его осилить – бросят и скажут: «Мы лучше вообще ничего читать не будем!» Я же и буду виноват. Поэтому книги нужно избирать в том числе и по своим способностям, своему образованию. Надо подходить к этому дифференцированно, нельзя стричь всех под одну гребенку, не могут все быть, например, богословами.

Тем не менее, это не значит, что надо искать для себя литературу, которую можно читать без всякого напряжения. Может быть, что-то воспринимать нам будет и трудновато, придется преодолевать некоторую скуку, понуждать себя, однако это делать необходимо. Читать нужно то, что для тебя актуально. Актуально не значит интересно. Мы читаем не для развлечения, ищем книгу не такую, чтобы читать ее не отрываясь. Какой у нас интерес? Мы желаем найти в читаемом ответы на жизненные вопросы. Тогда духовная литература будет нам интересна, полезна и мы будем ее усваивать. Поэтому каждый пусть ищет ту литературу, которая для него актуальна и своевременна. Конечно, в этом трудно разобраться самостоятельно, здесь необходим совет.

А что значит «читать в соответствии со своим духовным развитием»? Бывает такая ошибка: человек читает творения подвижников благочестия, описывающих высшие духовные состояния, и впадает в мечтательность. Такие книги в особенности любят люди интеллигентные и вообще те, у кого развито воображение. Вот они прочтут книгу Симеона Нового Богослова или, скажем, Исаака Сирина, или Макария Великого – и начинают витать в облаках: им кажется, они уже переживают то, о чем прочитали. Наверное, нужно знать и о высших духовных состояниях, но в то же время необходимо понимать, до какой степени это применимо к нам. Может, нам эти книги надо читать только для того, чтобы знать, что мы таких состояний не имеем и поэтому мы – ничто. Преподобноисповедник Никон Оптинский о книге Исаака Сирина говорит, что в наше время ее едва ли можно практически применить, разве только возбудить в себе ревность к подвигу.

Какие книги нужно перечитывать?

Если ты понимаешь, что книга тебе нужна, значит, перечитай ее.

– Обязательно?

– Да, обязательно. Я считаю, что второй раз нужно читать не только то, что интересно, но и то, что действительно трудно читать. К чтению нужно относиться очень добросовестно: как к труду, а не как к развлечению.

Некоторые оптинские подвижники каждый год перечитывали важные святоотеческие книги, возобновляли их в памяти. Нужно всегда иметь в уме святоотеческое учение не для того, чтобы выглядеть образованными, блеснуть какими-то цитатами, зачастую неуместно, а для того, чтобы применять его в собственной внутренней жизни.

Я недавно в Церкви, и мне больше по душе «легкие» книги, которые рассказывают о жизни современных христиан, о том, как люди приходят к вере, о проблемах, которые для меня близки и понятны. Очень люблю читать о чудесах. Вы скажете, что я мелко плаваю?

Во-первых, все мы с чего-то начинали. А во-вторых, те же повествования о чудесах интересно читать всем: и людям, только что пришедшим в Церковь, и глубоко верующим, потому что это укрепляет веру и в этом нет ничего постыдного. Вот я, например, недавно с удовольствием прочитал книгу митрополита Вениамина (Федченкова), в которой он пытается опровергнуть неверие и утвердить веру. И получил большую пользу. Митрополит Вениамин, на мой взгляд, замечательный писатель: он пишет очень интересно, просто и мудро. Причем не только от ума, но под действием благодати. Все его книги можно прочитать и от всех получить пользу.

Между прочим, он говорит о том, что люди больше всего верят чудесам. Какие бы доводы в защиту веры мы не приводили, но самым сильным доказательством всегда являются чудеса. Поэтому я не думаю, что люди, которые любят читать о чудесах, мелко плавают. Если книга не противоречит учению Церкви, значит, мы можем ее читать и получать пользу.

Мне нравится читать книги возвышенных писателей, например Исаака Сирина, а вот святитель Игнатий (Брянчанинов) скучен и неинтересен. Почему так?

Здесь все очевидно. Исаак Сирин был учителем даже не пустынножителей, а отшельников, то есть тех, кто годами вообще не видел людей. И если человек говорит, что ему больше всего нравится читать Исаака Сирина, то пусть взглянет на себя трезво. Исаак Сирин, например, дает такой совет: «Кто хочет преуспеть в безмолвии, пусть преуспеет в нищете». Как это понять? Это значит, что человек, чтобы ему ни от кого не зависеть, должен привыкнуть к совершенно нищенскому образу жизни, обходиться почти что ничем. Ну и как нам это исполнить? Исаак Сирин говорит, что верить нужно так, чтобы переходить реку как посуху. Как нам исполнить и это? Он говорит о необыкновенной, возвышеннейшей любви, о том, что должно любить и пресмыкающихся, и даже демонов. Кто из нас любит даже не демонов, а хотя бы пресмыкающихся? Да и просто каких-нибудь неприятных животных, скажем мышей?

Святитель Игнатий (Брянчанинов) скучен нам потому, что он нас обличает. Нам скучно, потому что подобная литература требует исполнения. А Исаак Сирин, хотя для некоторых высокопреуспевших людей он и был учителем практическим, так далек от нас, что написанное им для нас просто мечта. Мечта, потому мы его и любим. Я не говорю, что это писатель совершенно ненужный и нам надо про него забыть – это было бы кощунством. Но читать такие книги следует с большой осторожностью. Если мы захотим перенять у преподобного Исаака какой-то практический совет, то можем очень повредиться. В то же время у святителя Игнатия, который читал, конечно же, и Исаака Сирина, извлечено из его творений, как и из творений прочих древних отцов все, что нам необходимо. Святитель Игнатий переработал всю святоотеческую литературу, притом не теоретически только, а испытав советы святых отцов на деле. Вообще, если определять какой-то минимум чтения, то для нашего спасения было бы достаточно и одного святителя Игнатия. Хотя это, конечно, не значит, что нужно на самом деле ограничиться им одним.

В школе преподают по учебникам, в которых многое противоречит православному учению. Что делать?

Во многих учебниках есть то, что противоречит христианству, это несомненно. Альтернативных учебников нет. В редких школах учителя преподают, например, по биологии вместе с теорией эволюции креационную теорию, то есть учение о сотворении мира. А в большинстве школ, даже при том, что у нас уже нет советской власти, преподают исключительно теорию эволюции, преподают извращенную мировую историю, извращенную историю России, литературу и таким образом сеют яд неверия. Навязывают если не советский, то, по крайней мере, атеистический взгляд на вещи. Это очень опасное явление. Расскажу, кстати, такую интересную историю. Блаженный Августин как-то сказал: если бы мы не знали, что мартышки и прочие обезьяны – это животные, то некоторые историки могли бы нам представить их как людей. И действительно, спустя полторы тысячи лет появился Чарльз Дарвин, который нашел череп обезьяны и стал говорить: «Это человек!» Все радостно согласились. А на самом деле это все мечта Чарльза Дарвина.

Я бы советовал детей дома обучать альтернативно. Допустим, ребенку в школе преподают теорию эволюции, а мы ему дома – креационную теорию; его учат, что Лев Толстой – гениальный писатель, а мы ему говорим, что он был отлучен от Церкви. Ему рассказывают о том, каким хорошим преобразователем был Петр Первый, а мы ребенку сообщаем, что он патриаршество отменил.

Если преподают то, что противоречит действительности, то это не подлинное знание. Поэтому нужно стараться своих детей защищать и учить самостоятельно, особенно по таким сомнительным предметам, как история, биология и литература. Для этого надо советоваться с более или менее образованным священником.

Объясните такой святоотеческий совет: «Не будь умом дитя, но злобою младенствуй».

Это слова апостола Павла. На злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни⁵¹. А у нас все наоборот: на злое мы разумны, лукавы и мудры, как змеи, а на доброе мы как дети – не знаем, как добро сделать. А нам на зло надо быть детьми, то есть не уметь делать зла, как не умеют этого младенцы, а на доброе быть разумными, то есть иметь рассуждение о том, как сделать добро, как поступить в том или ином случае. Это весьма и весьма непросто.

Что такое обыкновенный житейский опыт? Я сейчас обращаюсь в особенности к людям преклонного возраста, которые часто гордятся своим опытом. По большей части это опыт делать именно зло. А люди, которые отреклись от мира – я хочу похвалить монашествующих, – не имеют никакого житейского опыта, потому что почти не жили мирской жизнью, они в этом отношении как дети. Но в духовном отношении, в совершении добродетелей они весьма искусны.

Это с точностью соответствует – правда, не всегда буквально так бывает – словам апостола Павла: На злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни. Опыт христианской жизни, опыт исполнения заповедей – весьма редкая вещь.

Почему мы ездим в разные места к духовникам и старцам? Потому что предполагаем, что они накопили опыт христианской жизни, который весьма и весьма редок. А людей, которые умеют делать зло и выкручиваться из разных неприятностей, на самом деле очень много. Это и есть так называемый житейский опыт, который часто соответствует тому, чтобы быть мудрым на делание зла.

Последняя настоятельница Ново-Тихвинского монастыря (перед его закрытием, в начале ХХ века), схииигумения Магдалина (Досманова), когда к ней приходили миряне с какими-либо житейскими вопросами, говорила: «Не спрашивайте меня об этом, этого я не знаю». А на духовные вопросы она отвечала и всем помогала. У нее житейского опыта не было – она находилась в монастыре с двенадцати лет, ее отдали в монастырь родители – благочестивые купцы.

В одной книге встретилось выражение «бесовская мудрость». Что оно значит?

Если это сказано о людях, то это не та мудрость, которая ведет к спасению, не та, которую человек приобретает из опыта жизни по Евангелию, не та, которую мы называем духовным рассуждением, а та, которая связана с преуспеянием в чем-то земном: допустим, житейская хитрость, умение пользоваться человеческими слабостями для достижения своих целей.

Конечно же, не всякая мудрость богоугодна. Апостол Иаков говорит, что есть мудрость бесовская, душевная⁵². Такой мудрости нужно избегать и искать мудрости христианской. В чем она? В том, чтобы при самых неблагоприятных обстоятельствах исполнять заповеди. А бесовская мудрость ищет способа, как, несмотря на превратности жизни, наслаждаться ею; как, несмотря на свою греховность, не потерпеть заслуженного наказания от Бога и так далее.

Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет, что духовный подвиг должен быть как можно менее сложным. Он подчеркивает, что и в умном делании, и в самом покаянии нужно избегать чрезмерности, а надо все делать с великой тихостью.

Говорят: «Где просто, там ангелов со сто, где мудрено – там ни одного». То есть надо ничего не выдумывать, не надеяться на себя, не изобретать, а непрестанно молиться с покаянием. А от всех этих изобретений и изощренных размышлений ничего в твоей душе не изменится, только одна сумятица будет. Поэтому святитель Игнатий говорит, что человека, тонкоразборчивого в помыслах, нужно приучить к простоте.

В умном делании действительно нужно избегать чрезмерности: не выдавливать из себя покаяние, а понимать, что покаяние – это действие благодати. Нужно знать, в чем необходимо понуждение, а в чем – терпеливое ожидание. Если я, например, буду понуждать себя любить врагов, то у меня ничего не выйдет, а вот если я буду понуждать себя к покаянной молитве, то постепенно у меня появится и любовь к врагам естественным образом, от действия благодати. То есть я должен себя удерживать в каких-то рамках, но в то же время знать, что одним усилием приобрести в сердце возвышенные добродетели невозможно, здесь нужно действие благодати. Таким образом, основной добродетелью, к которой я должен себя понуждать, является непрестанная покаянная молитва. Уж проще этого, то есть яснее, ничего быть не может.

А сидеть изобретать, вычислять, сопоставлять цитаты и находить в них противоречия, менять слова и составлять некую «таблицу умножения» о духовной жизни – это ни у кого не получится. Если и нужно составлять какие-то таблицы, то они уже составлены. Мы живем в конце ХХ столетия по рождестве Христовом. Уже есть и «Лествица», уже есть учение о восьми главных страстях… Уже есть настолько много всего, что трудно все это прочитать. Поэтому не нужно составлять никаких своих систем, тем паче, что мы не Лествичники и не Нилы Сорские. В чем для нас состоит простота духовного подвига? Читай Иисусову молитву, кайся – вот и будет тебе простота.

Почему древние писатели воспринимаются как-то по-разному? Исаак Сирин при всей своей сложности понятен, а вот Марка Подвижника и Исаию Отшельника понять трудно. Может быть, это вина переводчиков?

Может быть, отчасти вина переводчиков, отчасти – слог этих писателей. Считается, что у Марка Подвижника очень витиеватый слог. А, например, авва Дорофей по стилю пишет чрезвычайно просто, и создается впечатление, что он очень понятен. На самом же деле он не больше понятен, чем Иоанн Лествичник, который по стилю более сложен. Слог простой, а вещи, о которых пишет авва Дорофей, так же сложны, как и у Иоанна Лествичника.

Но тут может быть и нечто другое. Исаак Сирин, как я уже говорил выше, – это учитель отшельников. И поэтому человек, который говорит, что ему Исаак Сирин совершенно понятен, вызывает у меня некоторое подозрение: уж не отшельник ли этот человек? Или, по крайней мере, не собирается ли он в ближайшее время уйти куда-нибудь в глубокую пустыню? Может, он просто прельщается возвышенностью вещей, о которых говорит Исаак Сирин, а конкретными предметами, о которых говорят Марк Подвижник и Исаия Отшельник, пренебрегает. Вот ему Исаак Сирин и понятен: он говорит то, что для данного человека является совершенной абстракцией. И эта абстракция ему подходит, потому что ни к чему его не обязывает. А Марк Подвижник и Исаия Отшельник говорят конкретно – и это человеку не подходит, потому что это нужно исполнять. Исаия Отшельник, например, говорит: «Горе мне, у меня такие и такие грехи. Я подобен вьючному животному, на которое сначала сел один, потом другой». И мне это «непонятно», ведь иначе мне придется признать, что и я такой же: то один грех на мне катается, то другой. А вот когда Исаак Сирин говорит, что нужно иметь такую веру, чтобы по воде ходить, – это мне понятно, это мне нравится. Читая писания некоторых святых отцов, мы от их возвышенного духа сами как бы возвышаемся, хотя исполнить того, о чем они говорят, мы не можем. Мы думаем, что это у нас духовное состояние, а это просто впечатление. Нам это нравится: вот какие мы возвышенные, читаем себе Исаака Сирина, и нам все понятно.