Возвращения рая

Потеря рая идет параллельно с потерей Бога и потерянным человеком, вернее с потерей человеком его «подобия Богу», икон Теу. С потерей внешнего рая, как своего жилья, человек потерял и свой внутренний рай, царство Божье, которое с тех пор скрылось, стало латентным, но не исчезло вовсе.

Рай был бесценным даром Бога человеку, он был дан не по заслугам человека, не по праву, а по благодати. Но человек не оценил этого дара, принял его, как по праву, по наущению змея. Адам получил земной рай в дар, как наилучшее условие его земного, телесного и материального существования, и не только для себя, но и для всех своих потомков, для всего человеческого рода, поэтому ответственность его очень велика.

Рай – это систатическая обитель нетронутого грехом и цельного человека. С появлением катастасиса после падения рай был изъят из человеческого обихода, как обитель бессмертного и нетленного тела. Изгнание человека из рая было необходимостью. Загрязненный и зараженный, тленный и ставший смертным человек угрожал и раю тлением и растлением, а Бог не захотел губить одно из самых чудесных своих творений – земной рай. Внерайская природа настолько изменилась, что стала неузнаваемой. Со внедрением заразы в тело и душу человека рай не мог воспринять загрязнение, тление и смрадность человеческую.

Рай исчез с поверхности земли, был изъят, а земля без рая осиротела, отяжелела и огрубела, стала дебелой, как и человек. То же испытала и вода, стала тяжелее; изменился и огонь, потеряв в значительной степени свою творческую и созидательную, очистительную силу.

Обителью катастатического человека стала проклятая Богом земля, которая в наказание должна была принять в себя всю человеческую грязь, включая и мерзость человеческого трупа. Катастасис человека стал катастасисом стихий и всей природы. Пришли в мир и природу борьба, враждебность, конкуренция и уничтожение, нарушены гармония, иерархия и ритм, по вине человека. Глава земного творения – человек испортил и исказил все подвластное и доверенное ему творение. Природа мстит за себя, становясь врагом человека. Появились жара и стужа, появились непогода, времена года, туман, облака и снег.

Необитаемый земной рай был поднят на небо, весь целиком, как он был. Земля без рая опустела, а райское место стало первым местом расселения человека. Высокие культуры Месопотамии (Междуречья) стали суррогатом райского бытия. Здесь цвели и отцвели первые человеческие племена: шумеры, аккадцы, халдеи, ассиро-вавилоняне. И после потопа, расселившись поблизости Арарата, людские потоки устремились вновь в Междуречье. Так, известно, что все племена, расселившиеся здесь, пришли с севера. Как будто человека вновь и вновь влекло к месту бывшего рая.

Рай стал обетованным местом будущего царства, но обновленный, без единого следа происшедшего в нем грехопадения, без единого следа пребывания в нем змея и согрешивших людей.

Рай утерян, и его не вернуть. Грядущий новый рай-царство, Небесный град, Иерусалим Христа – нечто иное. А царем Рая-царства будет не человек Адам, а Богочеловек – Новый Адам, Иисус Христос. А Адам будет в Новом граде первым после Него, а человекомать Ева будет первой после Богоматери. Наследники Адама, патриархи, пророки, апостолы и святые, будут радоваться при лицезрении своего прародителя-Праотца, а отец Адам будет ликовать, глядя на свое святое потомство.

Дьявол, древний Дракон, Змей-архетип, змей-искуситель, падший дух Земли, Каин и все зло, от них возникшее и в них пребывающее, будет изъято, локализовано, собрано в одно место. Земля, производящая «волчцы и тернии», сгорит до тла от своего внутреннего огня и заменится геенной, царством Каина и Иуды.

Детронированный царь не только потерял свое царство, но приобрел себе в нем врага. Вековечная борьба с природой приносит человеку то победу, то поражение. Через науку, искусство и технику человек частично возвращает себе свою былую власть, но озлобленная природа и стоящая за нею невидимая Иерархия мстят за себя. Научно-технический прогресс усеян человеческими трупами. Победа стала самоцелью человека, а наукотехника стала спортом. В этом – недобрый аспект наукотехники, каинизм наших дней и новой Европы. Всемирный потоп означал конец клуьтурно-исторической эры каинизма. Но и после потопа каинизм восстановлен в семени Ноя. Каинизм вошел прочно в человеческую природу и навсегда отравил ее, вплоть до последних, апокалиптических дней. Торжество каинизма в наши дни – грозное предостережение. Рай был оазисом на пустынной вокруг земле, одним из величайших чудес Бога и память о нем никогда не оставляла человека. Возвращение рая стало главной мечтой человечества, особенно среди бедствий, пережитых человечеством.

Воспоминания о рае остались, сохранились во всех религиозных и оккультных традициях. Это элизиум, елисейские поля греков, где обитают после смерти великие люди, герои, благодетели человечества, родоначальники племен и народов, сыновья и дочери олимпийских богов. Это «остров блаженных» Платона, где-то на краю света, «за океаном» – обитель избранных. На азиатском континенте это Шамбала – обитель посвященных, отрезанная от остального мира непроходимой пустыней. Близка к ним и край гипербореев, где-то далеко на севере, на пространствах нынешней России, куда на зиму уединялся Аполлон.

Рай утерян, и его не вернуть, но доисторическое вкушение рая в человеческой душе осталось. Таковы в своих эсхатологических концепциях иудазим и мусульманство. Рай на земле, даже на проклятой грешной земле, рецидив земного рая – в этом весь иудаизм с его все еще ожидаемым мессией. Это – пантеизм при монотеизме, нечто чудовищное, неосуществимое, теомахическое (богоборческое). Этот откровенный хтонизм (хтон – земля и земное, включая и подземное, преисподняя) характерен для миро- и жизнеощущения иудаизма. В этом пункте хтоническом иудаизм оказался в трогательном единении с древним язычеством, хотя и кичится своим избранничеством. Избранный народ – язычник насквозь, избранничество – только в прошлом, но и то прерываемое в исторических далях. Претензии на избранничество после Христа принесло неисчислимые бедствия не только всем народам, но и самому избранному народу, который сам вырыл пропасть между ним и остальным миром.

Хтонизм в индуизме – иного порядка, он выражается в повторении, возвращении и перевоплощении.

Вернуть рай на земле можно при условии, если человек (и природа) изменятся вдруг сразу, по мановению гуманистической волшебной палочки, изменятся не только социально-политически, но и внутренне. Но и самые узколобые гуманистические волшебники знают хорошо, что это невозможно, знают на своем собственном, личном примере. Поэтому всегда были и будут попытки насильственного насаждения гуманистического рая в виде революций. Но сколько было революций – столько неудач. Извращение человеческой природы и природы вообще зашло так далеко, что делает искусственное насаждение рая на земле невозможным. Попытка части человечества вернуть рай не только неправомочна, но и преступна и антитеистична, это – гуманистическая тенденция, рай без Бога.

Катастатический рай – величайшее безумие человечества, катастасис и рай исключают друг друга. Нет никакого сомнения в том, что попытки насаждения рая на земле будут продолжаться любою ценой, вплоть до азиатского рецепта: пожертвовать 3/4 населения земного шара для рая остальной 1/4. Безбожный рай на земле будет и бесчеловечным, безбожье и бесчеловечность идут рука об руку. Гуманизм без гуманности – таково последнее слово всякого последовательного гуманизма.

Кто-то сказал, что мир есть карикатура того, чем он должен быть. Кто же карикатурист? Человек нерелигиозный всегда страдал и ныне страдает «невмещением» греха, своей ответственности перед Богом и миром, невмещением даров Божьих. В обоих случаях человек охотно следует Лете, богине забвения, а гуманистическая культура делает все, чтобы удержать человека в забвении.

Апофеоз земного чувственного, безбожного рая – в Антихристе, который воссядет в храме и будет требовать поклонения себе. Это будет рай рабов и скотов в человечьем облике, без «Образа Божья» в человеке.

Человек стремится зафиксировать в своей текучей жизни все то, что отдаленно напоминает потерянный рай: чувственное наслаждение, тщеславие, славолюбие, самолюбование, самоудовлетворение и сексуальность; практический эпикуреизм и гетевское: «остановись, мгновение, ты прекрасно!».

Проблема «возвращения рая» на земле тесно связана с проблемой бессмертия: никакой рай – не рай, если есть смерть. Поэтому усилия гуманистической науки направлены на поиски средств бессмертия. Нет сомнения в том, что этим средством воспользуются прежде всего дельцы всех «призваний», тираны и рабовладельцы, политические авантюристы и демагоги. Можно ли представить себе бессмертными Нерона и Ирода, Чингис хана и Тамерлана, Иоанна Грозного и Людовика IX, Екатерину II и Семирамиду. Если взять даже лучшие случаи: бессмертие Шекспира и Бетховена. Шекспир пишет 500 кровавых трагедий, и никакие театры мира не могут их вместить, а Бетховен пишет 500 симфоний и 250 сонат… Или бессмертие Вольтера и Льва Толстого…

Увековечение катастатического человека есть величайший non-sens. Это означало бы увековечение преступности, человеческой глупости и извращенности, увековечение больниц и сумасшедших домов, домов терпимости и игорных притонов. Гуманистическое бессмертие есть перманентный гедонизм. Кто съел в своей жизни 20 000 бифштексов и выпил 1000 бочек вина и пива, тот жаждет следующих тысяч…

Достижения культуры, научно-технический прогресс, удлинение человеческой жизни, победа над болезнями, улучшения условий жизни и комфорт не могут превратить нашу планету в рай. Нужна культура и внутренняя, культура ума и сердца.

Евангелие приучило христианское человечество к критическому отношению к земной жизни, к «миру сему», который является школой и подготовкой к «миру иному», небесному, к Царствию. Кто может отрывать свой взор от земных прелестей и устремлять его к небесному, тот знает цену земной суете и тщете. Отношение обоих миров друг к другу воспринимается, как отношение конечного к бесконечному, временного к вечному, связанности к свободе. Онтическая антитеза «мира сего» и «мира иного» зафиксирована в Евангелии с предельной точностью. Обоюдоострый архангельский меч Логоса-Христа, принесенный им на землю (Мф. 10, 35), разделил мир сей надвое. Тем самым была окончательно решена судьба мира сего: «Небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся» (2Петр. 3, 10). Не будет физической, исторической и культурной преемственности между обоими мирами, нынешним и грядущим, от прежней земли не останется и следа. Земные дела и судьбы, вся культура, наука, философия и искусство – все то, чем гордится мир сей – не представит минимальной ценности в сравнении с тем, что дано будет в новом. Книжники и современные апостолам мудрецы отождествлены с миром сим:

«Где мудрец? Где книжник? где совопросник мира сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» (1Кор. 1, 20).

Это касается и современных «книжников и мудрецов», выдающих безумие свое за мудрость, у которых « бог века сего ослепил умы» (2Кор. 4, 4). Неоднократно апостолы Петр и Павел предостерегают от философии мира сего, как «пустого обольщения, по преданию человеческому, по стихиям мира» (Колос. 2, 8), как «хитросплетенных басен». Напротив, мудрость новая основана на «Силе Божьей» и на откровении Духа Св., на мудрости Христа, открывшего и воплотившего тайну Бога.

Мир сей пребывает в рабстве, он живет «по воле князя, господствующго в воздухе» (Еф. 2, 2–3). Ап. Павел говорит о «лжебратиях, скрыто приходивших подсмотреть за нашей свободой», и призывает братию к свободе (Галат. 5, 13).

Мир сей развернулся почти полностью, выявил все свои особенности, всю свою сущность и идет к своему концу, не зная и не чувствуя этого конца, несмотря на грозные предостережения. Он ждет своего владыку Антихриста как осуществителя земного рая без Бога. Огненным, но невидимым мечом Своим Христос освободил место в мире сем для Церкви Своей, как преддверия к миру иному. Это одно является живым укором миру сему и нарушает одним своим присутствием установившийся строй его, привлекает к себе всю злобу и ненависть последнего. Два мира, существующие рядом, пребывают во вражде друг с другом, обречены на брань, которая проникает до невидимых, скрытых глубин мира сего:

«Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Еф. 6, 12).

Почему Господь втиснул один мир в другой, не дав истечь сроку первого? Потому что в мир сей вкраплены и обитатели грядущего мира, как пшеница в поле смешана с плевелами, а жатва еще не поспела, но исход борьбы уже решен еще при земной жизни Христа:

«Мужайтесь: Я победил мир» (Ин. 16, 33).

Мистический парадокс земного христианства заключается в том, что победители скорбны («в мире будете иметь скорбь», т.ж.), окружены непониманием, гонимы, мученики, как и Сам Победитель-Христос.

Фундамент мира сего – человеческий, «слишком человеческий» или сверхчеловеческий, а самообожествление человека осуществляется в соединении со змеем, когда змей поглощает все человеческое и все-таки остается змеем, В мире сем человек становится богом по рецепту змея в Эдеме.

Борьба двух миров бескомпромиссная. Что общего у Христа с Велиаром? – задает вопрос ап. Павел. Грех не может войти в новое Царство, даже убеленный на 99%.

Мир сей есть мир естества, естественного закона, Закона вообще. Все в этом мире обусловлено, причинно связано друг с другом. Поэтому верховным принципом в нем, почти верховным существом является Причина, Cause в «Тайной доктрине» Блаватской, которая и пишется с большой буквы как другое выражение Закона. В этом детерминистическом (необходимом) мире все взвешено, измерено, все предусмотрено и известно махатмам Блаватской, все кальпы, Юги, циклы и Ронды, судьба и характеристика всех 7-ми человеческих рас с их подрасами. Известны и заранее намечены все Ману, все бодхисатвы-начальники всех рас, даже еще не появившихся, место этих начальников у 7-ми лучей. Цела, вечна и нерушима Гималайская «Иерархия Света», – это невидимое правительство мира сего и человечества, в невидимых руках коего все видимые начальники, цари, короли, императоры и вожди народов являются только пешками в великой шахматной игре, называемой историей человечества. Наиболее полная картина мира сего и его структуры дана в системе эзотерического буддизма, и заслуга Блаватской заключается в том, что она открыла завесу. Глава и верховный владыка сего мира, князь естества, Эосфор пользуется большой симпатией Блаватской и махатм. Блаватская посвящает ему десятки восторженных страниц. «Иерархия Света» и ее земные министры, невидимые и закулисные, с тяжелым арсеналом многочисленных Будд, являются по очереди в мир – так осуществляется антропократия (человекоправление) мира сего. Гаутама – не первый и не последний, и по его учению можно судить, что такое Будда вообще и что он может дать и мог бы дать. Учение Будды, как нельзя лучше, выражает особенности духовной силы и возможностей владык и слуг мира сего преходящего. Гаутама есть слуга мира сего, несмотря на титаническое отрешение от мира сего. Нирвана есть перевод мира сего на высший план, с сохранением его иерархии. Концепция нирваны есть попытка дать мир иной, но Будда не может это осуществить, ему не дано преобразить мир, материю и души, одухотворить их. Нирвана ведет к полной диссолюции мира (растворению) с тем, чтобы подготовить очередное повторение и возвращение его. Косвенным признанием этого бессилия Будды является его отказ от материи и космической души, Будде нечего с ними делать. Нирвана есть состояние оголенного, без оболочек, человеческого духа и души, бодхи-манас, возврат в первобытное состояние.

В изложении Блаватской в «Т.Д.» дело представляется в таком виде. Путем эманации Брама выделяет из себя чистые духи, названные «интеллектуальными сынами Брамы», fils nés du mental Brahma, – асуры или рудры. Брама приказывает своим сынам войти в тела, сыновья отказываются. Брама проклинает их и все-таки заставляет их войти в тела. Непокорные сыновья практикуют йогу и освобождаются от своих тел; душа-манас поглощает дух бодхи, и освобожденные (самоосвобожденные) асуры и рудры переходят в нирвану. Нирвана есть состояние бездеятельного духа асуров и рудр, названных так за их непокорность. Асурами и рудрами названы в Ведах злые непокорные духи, по-нашему бесы. Позднее имя Рудра присвоено Шиве, который и считается отцом этих бесов. Брама погружается в сон, а когда он вновь просыпается, то игра начинается сначала.

Эта революция нирванических духодуш повторяется в каждой манвантаре, дне Брамы, как прямое доказательство того, что задача творения, просветление тела и материи не достигается.

«Мир сей во зле лежит» (1Иоан. 5, 19).

Мудрость мира сего признала этот факт и сделала зло вторым естеством, необходимым звеном в эволюции мира. Зло непобедимо – таково другое утверждение земной мудрости воплощенных асур и рудр, оно лежит в основе дурной бесконечности возвращений и перевоплощений.

Сколь сильно тяготение человечества к миру сему и его богам, видно из примера Израиля, который имел боговдохновенных вождей и пророков, видел столько чудес и благодеяний Бога, был бичуем и наказан. Примечательна греховная и безбожная активность женщины. «Жены их кадят иным богам» (Иерем. 94, 15), «жены сказали: будем кадить богине неба и возливать ей возлияния, потому что мы тогда были счастливы и сыты и беды не видели» (Иерем. 94, 17). Ложные боги не требовали воздержания и исполнения заповедей, напротив, давали простор обжорству, пьянству и разврату. Закалывание детей для идолов, сжигание сыновей и дочерей стало обыкновенным явлением (Исаия 57, 5 и Иеремия 7, 31). Полчища лжепророков, волшебников и чревовещателей рассказывают о своих видениях и обольщениях и гаданиях (Иерем, 14, 14).

В индуизме утверждается шактизм: каждый бог, включая Браму, Вишну и Шиву, имеет свою жену; утверждается фаллизм, культ membris virilis, напр, в культе Шивы, в Греции – во всех мистериях.

Исаак Сирин называет «век сей» несовершенным – полного совершенства в мире сем не может быть. Знание мира сего тоже несовершенно: это знание душевное – изучение и книжничество. Чтобы приобрести истинное, духовное знание, нужно забыть знание мира сего. Кто удерживается «вервию душевного знания», тот «недалек от сетей прельщения». Нужно остерегаться «проповедующих непреложное совершенство в мире страстном и удобопреклонном»¹²¹. Духовное знание приносит «услаждение небесным царствием»¹²². Житейская косность, желание покоя, довольство примиряют с миром сим, усыпляют дух и ослабляют надежду на услаждение царствием. Появляется другая надежда:

«Если человек небрежет о царстве небесном, то разве по надежде малого здешнего утешения»¹²³.