Доброе житие⁷⁵

(Из книги для назидательного чтения)

Плод же духа... радость.

(Гал. 5:22).

Легко, отрадно бывает на душе доброму христианину в светлый праздник Воскресения Христова.

Торжественные церковные песнопения: «Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесех», «Воскресения день просветимся людие, Пасха Господня, Пасха!», «Друг друга обымем, рцем, братие, и ненавидящим нас простим вся воскресением», – равно как и все вообще пасхальное богослужение высоко настраивает нашу душу. Помимо этого сам по себе праздник как-то радует, веселит нас. Умиление, любовь, мир водворяются в нашей душе на Пасху, и мы готовы друг друга лобызать, друг другу все прощать. Что это за чувство, которое переполняет нашу душу, наше сердце в великий праздник Воскресения Христова? Это – чувство души христианской, искупленной честною кровию нашего Спасителя и через то предназначенной к вечному блаженству. Это – предвкушение той райской сладости, которую имеет наследовать христианская душа в силу заслуг Христовых. Это то чувство, которое называется у нас духовною радостию, радостию о Дусе Святе. Об этой радости и хочется мне предложить слово в сей великий праздник и это тем более, что ныне приходится больше слышать о тяготе душевной, о внутренней скорби, чем о радости духовной. Ныне все жалуются на душевные страдания, сердечную тугу. Одни говорят – нас замучили помыслы; думаешь помолиться, а в голову идет скверное, нечистое, житейское, хульное, блудное. Другие говорят: нашла на нас тягота, скука, нигде не находим себе покою, все нам не мило, жизни своей не рады. И только немногие могут похвалиться мирным настроением своего духа. А между тем мир душевный – желанное чувство для христианина. Что же разрушает, препятствует нашему душевному миру и как он приобретается?

Прежде всего нашему миру, спокойствию души мешают помыслы, которые бывают разного рода: или вообще нечистые, или как особый род их – помыслы хульные на все святое. Знать природу помыслов, знать, как с ними обходиться и устранять, это значит – содействовать водворению в сердце нашем мира. Помыслы сами по себе дело естественное. От помыслов человек, зараженный грехом, освободиться не может. В борьбе с помыслами проходит жизнь нашей души. Как естественные, помыслы поэтому могут быть невменяемы нам и это тогда, когда воля и разум наш не принимают их, тяготятся ими, сознают их скверну, ненавидят и всячески стараются подавить их. Когда же разум и воля наши охотно принимают помыслы, услаждаются ими, удерживают в сердце, тогда они для нас делаются греховными. Наше отношение к помыслам нечистым и хульным, следовательно, должно быть таково. Найдет на нас какой-либо помысл, мы сейчас же должны презреть его, не обратить внимания на него, посмеяться над ним, как над совершенно чуждым нам и в этом мы найдем средство отклонить его от себя и он нам тогда не поставится в грех, как пришедший к нам совне. Как если бы кому-нибудь пришлось по необходимости находиться среди богохульных людей и слышать от них хулу, то такой человек не был бы виновен в том, что слышит скверное, но за терпение имел бы даже похвалу от Бога, так и тот, у которого враг воздвигает борьбу помыслов, остается непричастным греху, если он этих помыслов не хочет, если он их презирает и ненавидит. Все дело в том, чтобы не сдружаться с нечистыми помыслами, не соизволять на них.

Ученик одного старца заметил, что авва его часто твердил на молитве и при обычных делах слово: «Не соизволяю». Заинтересовался ученик этим и спросил старца, что означает его слово: не соизволяю. Старец отвечал: «Когда приходит мне на ум какой-либо нечистый помысл, тогда я говорю: «Не соизволяю, не соизволяю», – и помысл тотчас же пропадает без вести». В житии преподобного Нифонта⁷⁷ (23 декабря) говорится, что сей преподобный относительно помыслов так говорил: море, когда возмущается бурею, великие поднимает волны и бьет камень – но потом волны опять возвращаются в море, и камень остается невредимым. Так и помыслы злые, приходящие от врага, если человек не соизволяет на них, а мужается и противится им, отбегают и возвращаются на виновника, на главу врага нашего спасения, человек же остается невиновным. Итак, первое средство в борьбе с помыслами – это их неприятие, презрение. Другое,– открытие их духовнику, старцу – этим также хорошо достигается успокоение нашего ума и сердца от гнетущих нас помыслов. В Лествице повествуется следующее⁷⁸. Один монах двадцать лет страдал от хульных помыслов; в борьбе с ними он постом и бдением сильно изнурил свою плоть и пользы не получал. Тогда он написал помыслы на хартии, отправился к некоему великому старцу, подал ему в руки для прочтения эту хартию, а сам пал в ноги ему и лежал на земле, не смея посмотреть на св. мужа. Старец прочитал хартию, поднял страждущего, возложил руку на выю его и сказал: «Пусть будут на моей вые все твои помыслы, ты же не смущайся, не скорби, не считай их для себя греховными, ибо ты их не хочешь». После этого брат вышел из келлии старца успокоенным, – хульные помыслы оставили его. Другой брат, обуреваемый теми же хульными помыслами, долго ходил по старцам с намерением исповедать свое душевное состояние и каждый раз стыд препятствовал ему высказаться. Наконец, авва Пимен⁷⁹ по своей прозорливости однажды сказал ему: «Много раз ты уже приходишь ко мне с помыслами и с ними же уходишь, ибо не открываешь их. Исповедуй же ты их мне». Брат, наконец, преодолел стыд и сказал: «Хульные мысли меня смущают, авва», – и, как только он открылся, почувствовал успокоение и отраду на душе⁸⁰.

Другим душевным состоянием, противным мирному, радостному настроению нашему является скука, туга, угнетенное подавленное состояние духа. Врачи наши готовы это объяснять нервным расстройством, болезненным состоянием организма. Состояние тела имеет, правда, влияние на настроение наше, но не исключительное. Тугу, скуку могут испытывать одинаково и здоровые и больные, равно как и духовную радость, отраду. Иной раз у человека совершенно износился организм, а он духом бодр. Главную причину того или другого настроения надо искать внутри нас, в состоянии нашей души. Ведь и душа наша может быть и больная и здоровая.

Итак, чем же можно объяснить душевную тугу? Первая и основная причина ее – это наши страсти, пороки, немощи, наша греховность. Она расстраивает наше сердце, доводит его до отчаяния, духовной смерти. Против такой туги и лекарство понятно. Нужно очистить сердце от страстей, нужно покаяться, исправиться, чтобы оздоровить нашу душу. Но, вот, бывает туга и у людей высоконравственных, у людей верующих. Откуда эта туга, как на нее смотреть и как ее подавлять? Надо знать, что мирное, радостное настроение духа приходит к нам от Духа благодати. Дух же благодати, как свидетельствует опыт св. отцев, действует так, что он то прибывает к человеку, то как бы отходит от него, или, лучше сказать, как бы скрывает себя от спасаемого, действует для него незаметно. И вот в это-то время спасаемый начинает испытывать душевную пустоту, холодность, подавленное состояние духа, безпокойство. Нужно знать, что такое оставление человека благодатию промыслительно. Прежде всего оно является как бы уроком для него, испытанием поработать собственными усилиями для большего закрепления человека в добре. С благодатию нам легко, а нужно еще собственные, естественные силы упражнять. Вторая причина скрытия благодати от спасаемого наставительная для него. Испытав отраду, утешение от благодати и вслед за этим скорбь, уныние от ее утаения, спасаемый начинает еще более ценить дух благодати, еще больше пламенеет к нему и еще с большими усилиями искать его. Подавленность духа при скрытии благодати, следовательно, не есть как и помыслы какое-нибудь греховное состояние, за которое предлежит нам ответ Господу – это необходимый период времени в духовном нашем созидании. Задачей спасаемого в это время является только крепиться, мужаться, бодрствовать, не унывать, терпеть, не роптать, не терять веры, мириться со своим положением и в то же время понуждать себя к делам благочестия и молитвы. И если спасаемый сумеет безгреховно пережить время скрытия от него благодати, вскоре снова она его осенит и еще в большей мере, чем прежде. Правильная борьба с помыслами, находящими на нас, и затем умение переживать душевную тугу имеют большое значение в деле водворения в нас мира душевного, радости о Дусе Святе. Но это, так сказать, отрицательные средства к успокоению нашего духа. Но есть еще положительные, – и они следующие. Прежде всего никогда не следует терять веры в Господа. Хорошо нам живется, плохо ли, радостно ли у нас на сердце, или мы испытываем тугу – всегда впереди нас должна быть непоколебимая вера в Господа и Его святой Промысл о нас.

Далее важно чтение св. Евангелия, этой книги живота, и особенно повествования о страданиях Спасителя: здесь живописуется небесный образ безконечной любви Божией в деле нашего спасения, что не может не трогать наше сердце.

Также умиротворяюще на нас действует чтение книг святоотеческих и особенно аскетического характера; в них излагается жизнь нашей души, так что, читая эти книги, переживаешь что-то родное, близкое, отрадное. Любезно сердцу, далее, посещение храма Божия, где так высоко может настраивать нас церковная служба, где мы можем слышать такие трогательные и умилительные для сердца песнопения, как, например, «Ты моя крепость, Господи, Ты моя и сила, Ты мой Бог, Ты мое радование». Успокоительна для души частая и искренняя исповедь; она освобождает нас от бремени грехов и освежает наше внутреннее чувство. Хорошо еще иметь человека, способного сочувствовать нашей скорби, способного утешить нас. Есть люди, которые обладают этим даром. Поговорить с ними доставляет нам великое утешение, успокоение, – точно камень отваливается от сердца после общения с ними. Отрадно сердцу и частое причащение Св. Животворящих Таин Христовых, при этом причащение не холодное, которое может даже увеличивать наше внутренне безпокойство, а причащение со страхом и трепетом и сознанием полного своего недостоинства. Вносят успокоение в сердце еще слезы сокрушения, слезы умиления. Но вы скажете: слез нет, сухо на сердце. Тогда хорошо вспомнить что-либо скорбное из жизни нашей, – это быстро смиряет нас, умягчает окаменелое наше сердце и вызывает слезы. Иной раз поплачешь, и на сердце станет легче.

О том, что молитва утешает, ободряет нас, всякий, кажется, знает. Но опять и молитвенное настроение временами у нас бывает. Приходится выжидать момента молитвенного, но коль скоро он явился, нужно им пользоваться, пока не будет исчерпана вся сила нашего молитвенного воодушевления. Обыкновенно же не так бывает; мы за делами, в суете, пропускаем эти моменты и тем способствуем все большему и большему водворению в сердце нашем холодности. Как на особый вид молитвы нужно указать на пение духовных гимнов. Пение это умиляет, радует нас. Недаром же говорит Слово Божие: «Благодушествует кто в вас, да поет».

Наконец, умножается и возрастает в нас святая радость о Господе деятельным исполнением заповедей Божиих, делами любви и милосердия христианского, делами благотворения и человеколюбия. Через наше благотворение и другие дела милосердия ближние радуются и их радость таинственно передается нам и сторицею отражается в нашем сердце. Ко всему этому надо прибавить, что радость о Господе, о Дусе Святе у христианина, даже самого добродетельного, не может быть постоянным, непрерывным настроением духа. Пока жив человек, при нем скорби и искушения. Известно только то, что эта радость увеличивается по мере нашего нравственного совершенствования, и у людей высокой духовной жизни она иной раз переходит в небесный восторг. Преподобный Серафим, который иногда находился в высшем духовном восхищении, так об этой радости однажды говорил своему ученику Иоанну⁸¹: «Ах, если бы ты знал, возлюбленнейший о. Иоанн, какая радость, какая сладость ожидает душу праведника на небе, то ты решился бы во временной жизни переносить всякие скорби, гонения и клевету с благодарением. Если бы эта келлия была полна червей, и если бы эти черви ели плоть нашу во всю временную жизнь, то со всяким желанием надобно было бы на это согласиться, чтобы только не лишиться этой небесной радости». Да подаст Господь и нам с вами, возлюбленные братия, хотя немного причаститься этой духовной радости в сей жизни и наипаче в жизни будущей, загробной, вечной! Аминь.

«Не упивайтеся вином. Не льстите себе... пьяницы царствия Божия не наследят».

(Еф. 5:18).

Слышите, возлюбленные братия, что говорит слово Божие: «Пьяницы царствия Божия не наследят»... Как, – для них недостижимо уготованное нам, христианам, небесное блаженство, они будут лишены рая, лишены лицезрения Господа, Царя Славы?... Да, слово Божие говорит так, и это слово истинно и непоколебимо. В самом деле, что делает вино с человеком; сколько под влиянием вина он наносит страданий ближним, сколько он совершает преступлений и пороков! Вечер. Праздничный день. Лачуга ремесленника. В ней прохладно, едва мерцает светильник. В помещении мать с детьми, – отца нет дома, – он где-то гуляет, где-то заливается бесовским вином. Бедная жена, бедные дети со страхом ожидают прихода отца, всякий шорох приводит их в трепет. Они ежатся, они боятся поднять голос, они забиты, бледны, несчастны... Но вот стук – пришел отец. На устах его самые страшные ругательства, в глазах его светится ярость, гнев, в движениях тела порывы для драки, ссоры, побоев. Бедная мать старается успокоить, утихомирить разъяренного отца, но он не понимает ни ласки, ни уговоров, ни просьб, ни слез. Трудно с таким отцом жить, трудно семье его терпеть... А вот в храме Божием, в вечерний час, в день будничный, в стороне пред иконой слезно молится женщина. Какая у нее скорбь, отчего лицо ее так печально, отчего она так исстрадалась, измучилась? Она несчастна в своей семье, в своем супружестве. Ее муж пьет вино, разоряет семью, заставляет бедствовать, страдать. Она каждую минуту боится мужа, его могут лишить места, он может потерять здоровье, сделать преступление, боится она и за своих птенцов детей, что выйдет из них при дурном примере отца. От того-то она так и плачет, от того-то вид ее измученный.

Пожалей же, винопийца, свою семью, посмотри, как она страдает, сколько слез проливает. Зачем ты их и самого себя лишаешь семейного счастья? Не лучше ли тебе в праздник провести время дома, в чтении душеспасительных книг, в благочестивой беседе, при мерцающей лампаде у икон, при доброй скромной семейной обстановке. Ты здесь мог получить великое утешение, рано бы пошел на отдых с тем, чтобы на другой день с обновленными силами начать недельную работу. А это кто такой худой, немощный, малоумный, неспособный юноша? Он таким родился – это плод, чадо родителей, которые не воздержаны были в вине. Не подумал винопийца, что ему нельзя вести супружескую жизнь, он не хотел от нее отказаться и вот – несчастное потомство – идиот человек. Не спросит ли от тебя Всемогущий Судия ответа за это? А вот одр с лежащим больным. Больной – настоящий труп, он сам не подымется, не наденет рубахи, речи у него уже нет, он только смотрит... И это следствие злоупотребления вином. В молодости сей человек служил в военной службе, много с товарищами пил; после он уже и остепенился, но вино произвело разрушающее действие на организм – человека этого разбил паралич. А сколько мы видим людей с трясущимися руками, головой, с больными ногами, с отекшими лицами, со слезящимися, красными глазами, сиплыми голосами, оборванных, несчастных, – все это также часто результаты нетрезвой жизни.

О, зловредное питие! Как ты гибельно для человека! Сколько пороков, преступлений, сколько зла ты приносишь! Те преступления, о которых мы слышим и читаем в газетах, по большей части, совершаются людьми в нетрезвом виде. Вот подрались, читаем мы, мастеровые, один нанес смертельную рану другому и при этом прибавлено: оба были в нетрезвом виде. Женщина легла под поезд. Свидетельствуют и находят, что от нее пахнет вином, она была в нетрезвом виде. У хозяина загорелся сарай, где он полусонный курил, будучи в нетрезвом виде. Так винопитие, будучи само по себе пагубно для человека, влечет ко всевозможным порокам – убийствам, грабежам, блудодеянию, сквернословию и всякого рода непотребствам.

В отечнике рассказывается следующее: один пустынник долго изнемогал в борьбе с искушениями. Наконец враг стал ему нашептывать: сделай какой-нибудь один грех, и я оставлю тебя. Поддался этому пустынник и стал размышлять, какой ему грех удобнее всего допустить, чтобы потом скоро его загладить. Убийство, – но его тяжко карает закон Божий и человеческий. Блуд, – но он постыден для инока, хранящего от юности девственную чистоту. Кажется, пьянство, размышлял пустынник, более скромный грех – напившись можно проспаться и, таким образом, остаться правым перед Богом и людьми. Решив так, пустынник пошел в город в корчемницу и напился. Пьяный, разжегся он похотью к случившейся тут распутной женщине и впал с ней в грех прелюбодеяния. На ту пору пришел в ту же корчемницу муж грешницы. Узнав о грехе своей жены и пустынника, он в справедливом гневе набросился на последнего. Завязалась драка, и пустынник, будучи сильнее мужа жены прелюбодейцы, убил его.

Так сразу, склонившись к вину, сей прежде праведный человек совершил три преступления: пьянство, прелюбодеяние и убийство. Да, пьяный теряет все, что для человека дорого – честь, совесть и всякое человеческое достоинство. Если бы все собрать, что человек делает под влиянием вина, то пред нами предстал бы настоящий ад со всем его ужасающим злом. Человек христианин! Пойми, – вино для тебя зло, пойми, что ты вином оскорбляешь свою богосозданную природу, Спасителя и Духа Святаго, в тебе обитающего после святого крещения.

Посмотри, на что ты похож, опьяненный вином. Назвать ли тебя бесноватым? Но, по словам Иоанна Златоуста, этого мало. «Ты хуже его. Упившись, человек скрежещет зубами, терзает члены тела своего, выворачивает свои глаза и ничего не видит; как пес, безстыдничает, чуждается своего жилища, валяется на земле; пена течет у него из рта, как у помешанной собаки, страшное зловоние исходит из гортани его, так что трезвому и минуты тяжело пробыть близ него; все члены и глаза, и уши, и ноздри делаются вместилищем смрада и нечистых мокрот. А если бы еще можно было заглянуть внутрь на душу пьяницы. Она бедная скорчилась и оцепенела, как бы от жестокой вьюги и мороза, она как бы не имеет своей силы, и ею управляет злой дух, который внушает ей самые скверные, самые безстыдные помыслы» (Из слова о пьянстве из статира).

Но довольно – гибельные следствия вина всем хорошо известны. Поищем лучше, как бороться с винопитием, как нам отстать от него, ибо желание добра, желание исправления у всякого христианина всегда должно быть. В нашем отношении к вину, между прочим, замечается следующее: одни безразлично относятся к нему, для этих вино хоть не существуй, к вину не чувствуют они никакого аппетита; другие же, – мы разумеем пока еще не пьяниц, – имеют к нему аппетит; для таких выпить рюмочку – удовольствие, – вот эти-то люди должны быть осторожны. При случае они могут выпить и больше, а там и злоупотребление вином. Смотри поэтому, есть ли у тебя позыв к вину. Если есть, то не начинай пить, крепись, не поддавайся, ибо когда начнешь пить, у тебя разыграется аппетит к вину, расширится и сделается потом необъятным. Тогда ты и рад отвыкнуть, да уже поздно, ты будешь пить и в то же самое время плакать о своем недостатке, тогда страсть к вину дойдет у тебя до болезни.

Я сказал до болезни. Несколько слов об этом. У нас существует мнение будто бы так называемый запой не поддается лечению и будто бы ту телесную болезнь, которая следует за излишним употреблением вина, легко поправить тем же вином. Правда, организм привыкает к вину. Чтобы не повредить телу, нужно постепенно отучать его от вина. На этом основано выздоровление, отсюда и стремление похмелиться. Но предоставьте лучше это дело врачу или близким людям, – если же ты, любитель вина, сам свою болезнь станешь поправлять вином, то это будет без конца; болезнь и вино, болезнь и вино и так пока не умрешь.

Итак первое средство от пьянства – это воздержание, неослабное бодрствование над собою. Затем великий учитель Церкви святый Иоанн Златоуст указывает в своих творениях еще следующие средства: 1) сознание своей немощи, своего порока, укорение себя в нем; 2) усердная молитва, особенно пред мощами святых угодников Божиих; 3) ограждение себя молитвою и крестным знамением пред едою и по окончании ее – особенно, когда на стол предложено вино; 4) удаление от худых и пьяных обществ; 5) чтение Священного Писания, по преимуществу же книги живота – святого Евангелия. Ты, имеющий склонность к вину, положи себе за правило каждый день прочитывать хотя бы по главе святого Евангелия и, поверь, отстанешь от вина. Примеры благодетельного влияния св. Евангелия в данном случае многочисленны.

Из указанных средств остановимся подробнее на молитве. Кому молиться об ослаблении злого навыка: самому ли пьянице, или окружающим – родным? Безконечно высоко, когда сам пьяница сознает свой недостаток и помолится. Но, к великому прискорбию, желание молиться редко у них бывает, их занимает одно дело – вино; а потому за них приходится больше молиться родным, детям, жене-страдалице. И молитвы всех тех, кому пьяница приносит скорбь, сильны у Господа. Вот, например, один рассказ жены-мученицы о том, как ей помогла Царица Небесная. «Много горя я видела, много слез пролила смолоду, когда муж мой вел нетрезвую жизнь, – рассказывала она. – Что бывало заработаешь, муж все пропьет. Раз осенью, во время уже холодов, дети мои лежали больные в оспе. Муж где-то пил. Настал праздник Казанской [иконы] Божией Матери; утром приходит к нам в дом соседка и рассказывает, что муж мой все пропил... С горя упала я на лавку и зарыдала с отчаянием. Испугалась соседка и стала меня уговаривать: сегодня, говорит, праздник Царицы Небесной, грешно так плакать – пойдем в церковь Божию, да помолимся. Приходим – поют: «Заступнице усердная»... Слезы рекой полились у меня. Я упала на колени, плакала, молилась, никого не видя пред собою; тут около меня толчется народ. «Отчего она так плачет? Умер что ли у нее кто?» Другие говорят: «Да у нее муж пьяница»... Тут я еще горче заплакала и стала дерзновенно молиться: «Матушка, Заступница Ты моя! Как же мне жить?! Не уйду я от Тебя, заступись, вступись за меня, сироту горькую». И вступилась Царица Небесная. Приходит эта женщина домой и застает мужа дома. «Ужели ты вытрезвился»?... – Да, говорит, я сегодня решил бросить пить. Ныне я пошел в корчемницу, но у порога ее как будто кто-то меня остановил, – здесь я сознал всю мерзость пьянства и решил бросить пить». И действительно, – закончила рассказчица, – Матерь Божия помогла – мой муж уже 25 лет после того не берет совсем в рот вина»... Так сильны молитвы ближних за людей, склонных к вину.

Но довольно... вы сами знаете, братие, как губительно пьянство, как оно превращает человека-христианина в безобразного служителя всякого рода греха, порока. Крепитесь же, не поддавайтесь винопитию, от которого так стонет, страждет наша родина, Святая Русь!

Добрые христиане! Вдумывались ли вы когда-нибудь, что за создание человек? Если оглянетесь вокруг себя, посмотрите на окружающую вас природу, вы удивитесь премудрому устройству мира, поразитесь красотами его и прославите Творца, Господа. Выходили ли вы когда-нибудь в летнее теплое утро на склоны горы и любовались ли открывающейся перед вами картиной природы. Пред вами внизу изливается лентой река, за рекой зеленеет лужок, а далее без конца лес... Или вот вы забрались в летний день в рощу. Прислушиваетесь и слышите безконечное щебетание птиц, жужжание насекомых... Целое море цветов расстилается пред вами... Тепло, ароматично в воздухе... Как прекрасна природа! Но вот ты, человек, стоишь среди этой природы, любуешься ее красотами, но что ты за создание, каково твое назначение?... Подумай, вникни, погрузись в себя! Прекрасна природа, но она молчит, не мыслит... Ты же имеешь ум, дар слова, делаешь всевозможного рода изобретения, обрабатываешь природу. Больше того, ты не ограничиваешься земным, а возносишь свой ум и сердце горе, к небесному, способен приобретать высокие духовные свойства души – любовь, кротость, чистоту сердца, можешь творить чудеса и входить в единение с Господом... Малым чем умален человек от ангелов, славою и честию венчал его Творец. Но, к великому сожалению, этот царь природы, этот сын Божий, высшее творение, часто не дорожит своим назначением и уподобляется безсмысленным скотам. Вместо духовного совершенства, вместо добродетельной жизни, он порабощается страстями, пороками, дурными привычками, которые грязнят, сквернят, унижают богосозданную его природу. Возьмите, например, дурную привычку курить табак. Скажите – достойна ли она, эта привычка, человека, как Божиего творенья? Не сквернит ли он ею себя? Ведь человек должен благоухать от всего чистого, доброго, а не окуривать себя дурным, несносным зельем.

Вот мальчик заражается этой привычкою. Его неокрепший организм с трудом сначала переносит табак; он его одурманивает, нервно возбуждает, нехорошо влияет на половую сторону, портит его характер. Из доброго, открытого, приятного он делается хитрым и дерзким. А откуда стыд у начинающих употреблять табак? Знать дело не чисто, когда сначала прячешься и только после, когда курение обращается в страсть, всякий стыд пропадает. Или, вот, мать грудного ребенка заражена тем же пороком. Как она виновна пред малюткой... Вместе с молоком он, бедный, должен всасывать яд, ибо доказано медициной, что в молоке матери курящей есть никотин. Нося на руках, полагая в постельку, такая мать часто окуривает малютку ядовитым табачным дымом, портит им воздух в помещении и неудивительно если это дитя растет хилым, нервным, малоспособным и бывает весьма склонно к заболеваниям. Взрослому человеку, непривыкшему к табаку, трудно переносить табачный дым; от него чувствуется резь в груди и боль в голове. Представьте же себе, как он должен быть вреден для неокрепшего дитяти. А потом та же мать, в случае серьезного заболевания малютки, готова плакать и терзаться. Нет, слезы такой матери много теряют в своей ценности. Такая мать со стороны не возбуждает полного сочувствия. Так и хочется сказать ей: «Не ты ли виновата в слабом здоровье своего младенца, в дурном его желудке, худосочии. Не отравляй свой организм табачным ядом, организм, который породил на свет малютку, не отравляй ты воздух, которым он дышит, быть может, он был бы у тебя здоровее и свежее. Теперь же ты пожинаешь плоды своей страсти»...

А вот старик, стоящий у порога гроба, также не оставляет курения. Уже ему время подумать о себе, о смерти, о страшном суде, о том, как ему предстать пред судище Христово, а он все еще забавляется сосанием трубки, и напоминает он тогда неразумное дитя. Но если дитяте простительны, иной раз, шалости, то они не к лицу старцу.

Курение сильно вредит человеку как и всякая вообще страсть; оно связывает, порабощает его и наносит вред его здоровью. Дознано, что от курения развивается слабость зрения, глухота, биение сердца, катаральное состояние желудка, рта, зева, гортани, дыхательных путей, легочная чахотка, невралгия. Ученые люди делали опыты над животными и убедились, что в табаке заключается сильнейший яд. Бывали случаи, что люди умирали от курения табака, особенно со слабой грудью, с больным сердцем или же дети. Курящие, далее, вредят ближним. Вот я принужден жить, заниматься в общих помещениях, или я нахожусь в вагоне – соседи мои, товарищи, спутники, не обращая внимания на меня, курят, а у меня от этого голова и грудь болит, я кашляю, изнемогаю. По какому же праву они мне вред наносят, где же братская, христианская любовь?.. А сколько заразы передается посредством той слюны, которая во множестве извергается курильщиками, где только им приходится бывать, а также посредством папирос и окурков. Ведь часто курильщики свои недокуренные папиросы передают другим... Курят у нас теперь все – и благородные, и простые, мужчины и женщины, дети и даже молоденькие барышни. Уж этим последним совсем некстати такая дурная привычка. «Барышня» – у нас синоним чистоты, застенчивости, скромности, невинности, нежности и красоты. Табак же все это губит. Он растлевает нравственность и вредно влияет на здоровье – портит зубы, цвет лица и производит дурной запах изо рта. Да и вообще женщинам как-то непристойно курить. От них хочется ожидать сдержанности и скромности во всем.

А как часто через пристрастие к табаку оскорбляется у нас святыня. Многие курят, а потом уж идут в церковь, стоят при совершении Божественной литургии, целуют святой крест, святые иконы, прикладываются к мощам угодников Божиих. «Есть предание, что преподобный Михей⁸⁴, келейник преподобного Сергия, когда увидел Матерь Божию, пришедшую посетить Своего избранника в его келлии, то упал на землю и закрыл уста свои мантией, потому что три года перед этим выпил чашу вина и боялся оскорбить Царицу Небесную своим дыханием... Вот как зазирали себя в малейшей слабости святые Божии! А ныне иной до того накурится, что стоять около него тяжело, а он идет в храм Божий и прикладывается к святыне. Мало того, есть такие, которые, страшно сказать, к Святым Тайнам приступают после курения! И это вместо того, чтобы омыть свою душу слезами, окадить ее благоуханием молитвы и чистоты! О, человек! До чего ты можешь забыться!» («Троицкий Листок»⁸⁵№ 540).

Да, поистине табак злое сатанинское зелье, а потребители его – рабы греха, служители дьявола. При службах Божиих курят же ладаном, как же, в противовес этому, врагу рода человеческого не изобрести своего рода курения? Первое приятно Богу, а второе – противнику Божию, дьяволу. Первое употребляется, когда человек молится, служит Богу, второе, – когда он бездействует или угождает миру и его страстям. Вспомните, когда, например, человек приучается к курению – обыкновенно, в минуты резвости, ребячества, на школьной скамье и бросает, когда у него происходит подъем религиозного духа.

Обращаем внимание еще на тех курильщиков, которые своим курением вводят в соблазн других. Христос сказал: «Горе человеку тому, имже соблазн приходит» (Мф. 18:7). Каждый из нас знает, какой грех соблазнять других – лучше, по слову Божию, повесить камень на шею и потопиться в пучине морской, чем соблазнять ближнего. А между тем курильщики это забывают и, прежде всего, забывают это родители, которые при детях курят, заставляют их приготовлять папиросы, разыскивать портсигар...

Немудрено после этого, если сынишка станет заимствовать у папаши табачок, а дочь, подражая маменьке, попыхивать папироску. Если родители хотят, чтобы дети их не курили, пусть сами будут осторожны и не подают дурного примера. Много соблазняют своим курением еще пастыри Церкви и их матушки. Воспитавшись в губернском городе и усвоив там дурную привычку курения табака, матушки эти являются в деревню. Простые люди, деревенские женщины кого желали бы видеть в лице матушки, – конечно, самую примерную христианку, и каково же их бывает удивление, когда они эту свою матушку при посещении дома батюшки видят с папироской в зубах.

У нас бросить курить считают чем-то невозможным. На это мы скажем, конечно, – это дело невозможное для того, кто не хочет себя подтянуть, посерьезней отнестись к себе. Для людей же с сильным характером здесь нет ничего невозможного. Правда, организм привыкает к курению, к никотину, так что, по прекращении курения, человек некоторое время переживает неприятное состояние: чувствуется непонятное безпокойство, необъяснимая тоска. Но чего-либо опасного для здоровья в этом, по свидетельству медицины, нет. Напротив, неприятное состояние, испытываемое по прекращении курения, впоследствии вознаграждается избытком новых сил, обновлением всего организма. В пособие к прекращению курения для слабых волею курильщиков доктора предлагают некоторые средства, вроде особого рода сигареток камфарных, дегтярных, сосания конфет и т. п. Но самое лучшее средство, мы еще раз повторим, – это нравственная дисциплина над самим собою, сознание, что курение табака неприлично для доброго христианина. Ты – христианин, и у тебя есть могучие средства против всяких страстей – это Спаситель и молитва к Нему. «Вся могу о укрепляющем мя Иисусе Христе» (Фил. 4:13), – говорит св. ап. Павел. Призови же на помощь Господа, и ты справишься и с дурной привычкой курения табака. Бог же вам на помощь, дорогие братья и сестры! Аминь.

«Всяко слово гнило да не исходит из уст ваших... клич и хула, да возмется от вас со всякою злобою... Не оскорбляйте Духа Святаго Божия, имже знаменастеся в день избавления».

(Ефес. 4:29–31).

Так некогда поучал св. ап. Павел ефеских христиан, среди которых уже тогда возможен был грех сквернословия. Но что сказать теперь про нас, русских христиан? Если бы св. апостол поднялся и услышал, как мы сквернословим, он должен был бы много нас обличать в этом богомерзком грехе. Говорят, ни один народ христианский так не бранится, как русский. И, действительно, везет человек поклажу, лошадь измучилась, становится, – здесь, значит, и брань. С трудом что-либо делается, – опять то же. Случилось повздорить, крупно поговорить, значит, сказано было немало ругательств. Проходишь по улице и видишь толпу, обходи дальше, иначе, наверное, услышишь в пересмешках, в разговоре срамословие. Бранятся у нас не только мужчины, но и женщины и даже малые дети. И, удивительно, у иных до такой степени укореняется привычка употреблять скверные слова, что эти последние служат как бы приправою ко всяким их разговорам, сообщениям, добрым ли то или обыкновенным пустым.

Как-то раз, праздник летом, отворил я окно своей келлии, – дело было в одном монастыре, – вижу на травке неподалеку расположились отдыхать рабочие-каменщики; по всей вероятности, они производили работу в этом монастыре. Мне стали слышны их речи. Они говорили о празднике, служении церковном, святыне и, представьте, некоторые чуть ли не за каждым словом прибавляли скверные слова. Господи! – подумал я, закрывая лицо, до какой степени нравственного огрубения может дойти христианин, который запечатлен Духом Святым в таинстве крещения. Ведь ты, христианин, новый человек, новая тварь, по слову апостола. Чистая, добрая жизнь – твоя задача, а уста твои должны служить для прославления Господа, для лобызания креста и пречистых язв Спасителя, для принятия небесных, страшных, животворящих Таин Пресвятого Тела и Пречистые Крови Его. «Как ты, – говорит Иоанн Златоуст, – осквернивший уста свои гнилыми словами, станешь приступать к Тайнам Господним? Посмотри, если бы кто-нибудь, когда ты за трапезой обедаешь, принес бы нечистый, зловонный сосуд, поставил бы около тебя, обдавая зловонием, не прогнал ли бы ты такого человека, не оскорбился ли бы на него! Скажи теперь, ужели не думаешь прогневать Бога, когда гнуснейшие всякого нечистого сосуда произносишь слова? Ибо уста наши делаются трапезою Божиею, когда мы приобщаемся Таинства Евхаристии».

Так вразумлял св. Златоуст сквернословов, живших в его время. Всякого рода гнусные слова произносятся у нас в ругательствах, но чаще всего сквернится священное слово матери. «Чем же мать заслужила такое безчестие? Подумай, за что ты так ее ругаешь? За то, что она носила тебя во чреве? За то, что она, рожая тебя, терпела болезни, от которых многие матери умирают? За то, что она кормила тебя своею грудью, любила, ласкала и берегла тебя? За то, что не спала по ночам, когда ты плакал, ухаживала за тобою, когда бывал болен? За то, что обмывала, чесала, одевала тебя? За то, что смотрела за тобою, когда учился ходить, чтобы ты не упал и не расшибся. За то, что она носила тебя на руках и, когда стал подрастать, учила тебя молиться Богу, водила тебя в церковь. За то, что она теперь, когда ты вырос, продолжает любить тебя и всегда носит тебя в своем сердце»⁸⁷.

У нас, говорит один учитель Церкви, есть три матери. Первая мать есть Пресвятая Богородица – наша общая Заступница; другая мать та, которая в болезнях рождает нас; третья – мать сыра земля, дающая всем нам, по благословению Божию, пищу, одежду и жилище. Имя матери, таким образом, священно. Оно должно быть предметом благоговейного внимания. Имя матери должно возбуждать в нас умиление, чувство благодарности, должно возбуждать доброту сердца, а не быть предметом самых грубых, самых страшных ругательств.

Откуда же навевается человеку-христианину грех сквернословия? – От духа злобы. Он разрушитель всего доброго в духовной жизни христианина, он все святое, высокое старается посрамить, сделать предметом глумления. Он и святое имя матери успел обратить в позор и поношение. А что в ругателях действует дух хулы и всякой злобы – это видно из следующей повести Григория Двоеслова⁸⁸. – «В нашем городе (т. е. Риме), – повествует Григорий Двоеслов, один всем известный человек имел сына-мальчика, которого очень любил и воспитывал без всякой строгости. Мальчик, которому во всем поблажали, привык произносить скверные бранные слова. Какая бы мысль ни приходила ему в голову, он тотчас же начинал по привычке злословить, и бранил не только людей, но, случалось, дерзал хулить, что страшно сказать, Самого Бога. А отец не запрещал ему говорить те хульные и скверные слова. Во время моровой язвы, бывшей у нас, – продолжает рассказывать Григорий Двоеслов, – за три года пред сим, мальчик тот разболелся к смерти и, когда отец держал его у себя на коленях, то (по рассказам лиц, которые тут находились сами) пришли нечистые духи взять дерзкую душу мальчика. Мальчик увидел их, затрепетал, закрыл глаза и стал кричать: «Батюшка, отыми меня у них! Отыми!», – и с страшным криком спрятал свое лицо в пазуху своего отца, стараясь как бы укрыть себя. Отец, смотря на сына, как он трепетал, спросил: «Что ты видишь?» Мальчик отвечал: «Пришли черные люди, хотят меня взять», – и сказав сие, стал по обыкновению произносить скверные и богохульные речи и тут же умер, будучи, таким образом, захвачен духами злобы поднебесной.

Припоминается при этом мне одно обстоятельство из моей жизни. В детстве, когда я жил в родительском доме, однажды под вечер накануне светлого праздника вошла в дом со двора жившая у нас в услужении женщина и сообщила родителям, что работник-де наш, много и дерзко ругавшийся во дворе, вдруг упал на землю и стал биться в припадке бешенства. Смотрите – какая связь – сильная брань и припадок, – очевидно, злой дух овладел и этим человеком. Да, поистине, возлюбленные братия, сквернословие навевается врагом рода человеческого. Вы обратите внимание на ругающегося – он делается страшным, к нему опасно подойти, он нагл, безстыден, он в это время как будто бы не человек, а какое-то злое, безобразное существо. Причиняя себе вред, убивая свою христианскую, освященную благодатию душу, ругатель немало наносит вреда и окружающим. Если он отец семейства, сквернословит в семье при детях, этим развращает их в самом раннем возрасте, становится причиной их огрубелости и безнравственности. Если же ругатель находится в обществе, он бранными словами оскорбляет доброе христианское имя ближнего, уязвляет стыдливость, целомудрие чистых натур – как-то девиц, жен, матерей и вообще всех богобоязненных людей.

Но, вот, у тебя укоренилась привычка браниться, ты невольно иногда скажешь черное слово. Что же с этим ты и далее останешься? Нет, не давай себя совершенно во власть злого духа. Он тебя обманывает, воюет на тебя, христианина. Не поддавайся ему, борись с ним, сознавай свой недостаток и каждый раз, когда употребишь бранное слово, кайся, молись, укоряй себя, зачем ты так невоздержен. Такое внимание к себе не пропадет даром. Благодаря ему ты станешь все меньше и меньше браниться, пока, наконец, не победишь духа хулы и всякой злобы.

Надо сказать, что грех сквернословия, главным образом, распространен у нас среди простого народа. Но не свободен от этого греха и наш высший класс общества, – только тут этот грех выражается в более утонченной форме, в так называемых легких, непристойных словах и выражениях. О чем обыкновенно беседует в минуты отдохновения наша молодежь, холостая компания, наши кавалеры и девицы при так называемых ухаживаниях, сколько здесь бывает намеков на нечистое, блудное...

Возлюбленные братия! Тогда хорош христианин, когда он внимает себе, следит за собою, за своим сердцем. Много у нас коренится в душе всякой нечистоты, злобы, коварства, ненависти, зависти, гордости и бездны других страстей. Поддаваться им, жить по влечению этих дурных склонностей, – значит быть безсодержательным, пустым по душе христианином. Спросите, – для чего такой человек живет? Для удовлетворения своих страстей? Но после удовлетворения их чувствуется пустота в сердце, какая-то тоска. Не то нужно сказать про христианина, борца со страстями и похотьми. В этой борьбе для него великий смысл. Победил он дурной помысл, движение сердца, похоть, вслед за этим, он начинает чувствовать в сердце прирост чего-то хорошего, доброго, такого доброго, из-за которого он снова будет бороться со своей греховной природою, и так до конца жизни, пока не отойдет ко Господу. Аминь.