Письма к архиепископу Арсению (Стадницкому)

В издательстве Сретенского монастыря готовится к выходу в свет книга писем «Пишу от избытка скорбящего сердца» священномученика Андроника (Никольского). Предлагаем нашим читателям познакомиться с отрывками из этой работы.

* * *

Ваше Высокопреосвященство!

Простите, Владыка, что доселе не сообщал Вам о некоем скверном обстоятельстве, случившемся на чтении в воскресенье 16 сего января. Чтение вел деревянницкий священник и учитель Клавдий Георгиевский на тему: «Есть ли счастливые и несчастливые дни и моменты и счастливый ли день понедельник». Но Боже мой. Слышу, он защищает это легкомысленное суеверие о понедельнике, о 13 и тому подобной галиматье мракобесов. Думаю, это недоразумение, которое во второй половине он выяснит определеннее. Нет, и после перерыва мелет ту же ерунду. Остановить хуже, – это значит подчеркнуть скандал. Посему после чтения я и решил выступить, предпославши слова: «После данного чтения считаю архиерейским долгом сказать несколько слов, так как некоторые выражения отца Клавдия могут навести на подозрение, что и он отчасти придает некоторый смысл этим тяжелым и несчастливым дням и моментам». К счастью, на языке оказался говорильный час, и я по пунктам решительно и примерно выяснил всю подкладку, происхождение подобных суеверий, которые, как суеверия, суть совершенная пустота. А потом, чтобы совершенно прикрыть всякий след от невежественного чтения, я, привязавшись к праздничным развлечениям, после которых понедельник и бывает тяжелым днем, и говорил о веселой жизни современности среди ужасно грустных условий жизни; затем воодушевился и своим воображением и созерцанием перешел в область эсхатологии, взявши повод в напоминаниях нам от Бога Мартиникой, Мессиной, Семиречьем и тому подобными стихийными ужасами. И говорил, оказывается, по крайности тридцать пять минут, то есть почти сколько и лектор. Впечатление, кажется, произвел и своей цели отчасти добился. Но не сообщал Вам, выжидая, что напишут о сем в газетах. В «Новгородской Жизни» Вы прочитаете. А на днях появится и в «Волховском Листке» заметка одного студента, однако инспирированная мною с целью хоть отчасти реабилитировать отца Клавдия и объяснить всё недоразумением, не достаточным уяснением поставленной им себе цели указать хотя какое-нибудь житейское основание и смысл для суеверий. После чтения я тотчас же набросал все, что сам говорил, и эти наброски и вошли в газетную заметку. Самое чтение отца Клавдия я теперь имею у себя, на всякий случай. Теперь приходится предварительно прослушивать чтецов, как школьников. Но полагаю, что дальше можно и оставить дело и отца Клавдия уже не тревожить, он и сам теперь упал духом, сам себя высек. Вот и всё. Ещё раз простите за молчание. Но молчал сознательно, выжидая газеты, к тому же запоздавшей на сутки ради на днях бывшего в губернской типографии пожара.

Простите и благословите грешного епископа Андроника

г. Новгород, 21 января 1911 года

* * *

Ваше Высокопреосвященство.

Прекрасный освежающий душ принял я в виде Вашего решительного письма от 5 сего марта. И хорошо я сделал, что не сумел долго таить свою «мнительность» – эту гадость: и себя расстраивал бы, да и на деле это, несомненно, отозвалось бы. Спасибо и Вам, что Вы определенно всё прописали. Может быть, и «постное голодание» тут причина. Но почва для моей мнительности в том, что кроме дружественных покойного Преосвященного Иоанна¹ и владыки Волынского², из своих бывших начальников я только от дорогого Японского владыки Николая³ встречал сочувствие и душевность. С ним и доселе в трогательной переписке. Но раз моя неосновательная мнительность напортила дело, то конец сему искушению. Вы кончаете это словом «довольно»; беру смелость и я им же порешить: «довольно». Но, надеюсь, Владыка, что во имя «братских отношений», о которых Вы говорите, Вы это позабудете и укорять меня за это не будете, как равно кому-либо о том рассказывать. Посмотрим на это как на вражеское искушение, а я постараюсь исправиться. Помогай Бог.

Вчера пел архиерейский хор в новом составе. И представьте, Владыка, лучше прежнего: прежней деревянности нет, легкий строй, некоторая душевность не безразличных к поемому певцов, оттенок любителей пения, а не мастеровых по пению. Только Покровский не сумел бы и их переделать по-своему. Все-таки ведь прежние певчие его собственной выправки. Они перешли, говорит отец Созин, в Никольский собор, а регент не знает, как их и обломать. Итак, пока певческий конфликт разрядился, и дал бы Бог на лучшее.

Вчера дивно и воодушевленно, большим собранием богомольцев пропели мы акафист в соборе. Чтение по расписанию намечено священника Осиновского. Но он составил и скучное и краткое чтение. Поэтому я предложил миссионеру отцу Чепурину дополнить своим чтением. (Чтение Осиновского: что будет с нашим телом по смерти). Он написал и представил мне прекрасное по содержанию, но несколько мудреное для простых слушателей чтение: действительность бессмертия души. Произносил он прекрасно и произвел впечатление прекрасное. Слушали в поразительной тишине. Было общее пение, потом диаконы повторили два стиха из прежних. И мы отпустили народ только в половине девятого часа. Умилительно. На этой неделе в среду читаю акафист и беседую в Никольском соборе. В Четверток читаю акафист у Власия, а отец Чепурин беседует.

Вы, Владыка, по-видимому, намереваетесь наши чтения отменить. Позволяю смелость высказать свои предположения: после длинной целодневной службы стоять еще на беседах в церкви, как Вы предполагаете устроить, это будет трудно и для наших благочестивцев, а получится после стояния сидя в зале – все согласятся; затем, на чтения пойдут и ходят и те, кто не очень то охотно пойдут на беседы в храме, там де известный елей и только: а самое главное: пока Вы лично или даже я участвуем в ведении бесед – дело будет совершаться не без воодушевления, а без этого и обычная скука и шаблонность, отбивающая охоту и у слушателей; беседы же придётся открывать в нескольких храмах, нам не разбросаться будет всюду. Поэтому, полагал бы, беседы открыть по церквям полезно, особенно в отдаленных церквях, так, чтобы в них принимали участие и священники того района; но параллельно им упорядочить и оживить привившиеся наши чтения, особенно если, как Вы предполагаете, с осени войдем в новый зал. Например, ввести правильную систему в чтения, вести чтения изустно, привлечь диаконов и псаломщиков к руководительству общим пением, в которое полезно ввести тоже систему, устраивать туманные картины и тому подобное. Я опасаюсь как бы не упало дело заведенное, если новое не привьется не по Вашей вине, а потому, что все люди обычные.

Впрочем, Ваш опыт разнообразнее моего, а я только считаю долгом высказать свои опасения, вложивши посильное усердие в наладившееся дело, требующее лишь упорядочения и дальнейшего развития.

Диакон Петропавловский болен да и ребята в кори. У протодиакона ребята в кори. Искушение. Ученики теперь будут петь без него, чтобы не занести ему корь в училище. У Петропавловского кроме неврастении – сердцебиение. Жаль беднягу, замаялся в целодневных занятиях от бедности, имея семерых детей.

Бабкинское чтение отменяется. Вместо него прочитает при туманных картинах Владимир Николаевич Фиников о Святой Земле, как мы окончательно и условились с Вашего благословения. Но надеюсь, сим не «закончатся чтения» наши, а возродятся и разрастутся.

Приехал новый эконом. Дела ему в запущенном хозяйстве будет по горло. Помогай Бог.

Дело Консистории № 3244 о прошковском диаконе Ставровском можно бы, конечно, и утвердить, но мне весьма хотелось избавить Прошково от этого клеветника – бывшего урядника, никому не дающего покоя, так что и крестьяне просят убрать от них этого низкого человека. Но мне подписываться неудобно после прежней моей резолюции на деле.

Простите и благословите меня грешного епископа Андроника.

г. Новгород, 7 марта, 1911 года

* * *

 Ваше Высокопреосвященство.

На журнале Консистории № 2806 о церкви на реке Сепотке я написал «согласен». А все-таки не найдете ли полезным поднять вопрос о судьбе этой достроенной церкви и, однако, остающейся частной собственностью Подгорушного. Не нажить бы тут беды; не догадались бы, например, раскольники или еще кто ею воспользоваться. На журнале № 2876 я тоже согласился. Но не признаете ли полезным обусловить, чтобы в деревянной часовне Мессарош пол был несгораемый и чтобы неугасимая лампада не угрожала опасностью часовне. Кстати: это почти малоумный человек.

Достоуважаемый Владыка. Сыновне приветствую Вас с днем Вашего Ангела. По молитвам святителя Арсения, да утешает Вас и впредь Господь тою благодатию, какую Вы уже усмотрели и ныне в достолюбезном и благочестивом дивно Новгороде, с святынями и набожностью которого и я, грешный, чем дальше, тем больше сродняюсь в чувстве возрастающего трепетного благоговения.

Сегодня служили панихиду. Певчие были, конечно, не все, как и духовенство, да и власти по грехам нашим. Завтра будем в 12 часов служить молебен святителю Арсению. Просим и о нас ему Ваших молитв.

На первой неделе я говел и, однако, смалодушничал и не осмелился сказать Вам то, что дерзаю исповедать сейчас на бумаге. Владыка, чувствую и вижу, что между нами какая-то стена трудная. Искал я вину за собой и полагаю, что не ошибусь, если такою виною своею назову мои мнения Вам по делам Консистории: они, может быть, резки, не деликатны, не осторожны, даже, может быть, как бы не почтительны. Если верно, то простите мне это, но признаюсь Вам откровенно: так я пишу с умыслом. Дело в том, что сам я не терплю выслушивать льстивые речи, как и Вы. И поэтому мне всякий особенно деликатный и изысканный тон не от посторонних, а от подчиненных, всегда кажется подозрительным, хотя, конечно, весьма часто и ошибаюсь в этом. Поэтому сам я решительно избегаю говорить высшим меня начальникам особенно изысканно и говорю то, что думаю. Рассуждаю так: пусть меня обвинят в неделикатности, нетактичности: каков есть, таков и буду; но пусть никто не заподозрит в искательстве, в лести, ибо это уже недостаток нравственный, грязный. И для дела: пусть оскорбится начальник на мой не аккуратный тон, но если я говорю правду и резонно, то он увидит ее и избежит возможности погрешности; а если заподозрит в искательстве, то и меня осудит за этот грех, да и поступит только поэтому вопреки моему мнению и, следовательно, может погрешить. Может быть, я ошибаюсь и говорю нелепость; но это мое собственное мнение, и я едва ли сумею его изменить. Иногда знаю, что, может быть, некоторою резкостью или по крайней мере упрощенностью словоизложения, почти бесцеремонностью можно и делу навредить, поэтому иногда начинаю стараться отбросить это, но буквально становится противно, прямо-таки некоторая щепетильность не позволяет быть заподозренным в ласкательстве перед высшим себя и пока не своим человеком, и я бросаю и пишу так, как считаю за самое простое.

Конечно, может быть, Вы и не поверите этому, но то уже будет не моя вина. Дорогой Владыка, если желаете естественности и правдивости, то поверьте мне в этом и Бога ради не обижайтесь на меня, если я и впредь буду писать Вам так, как писал доселе. Не требуйте от меня не естественного для меня, это мое нравственное предубеждение, хотя, может быть, и весьма ошибочное. Но оно мое. И поэтому Бога ради понимайте всякое мое писание так, как оно есть на деле. Снизойдите к этой моей слабости и потерпите. Надеюсь, что Вы не подозреваете меня в лености или в нежелании работать; что могу – всё делаю, а чего не могу – за то взыщите: овому – сице, а овому – сице, коемуждо противусилы его… Но как доселе я не считал полезным таить от Вас того, в чем являюсь несогласным с Вами, так надеюсь поступать и впредь. Ибо противоположное – утаивание – считаю преступлением. Если же и кроме этого есть во мне какие вины, то Бога ради укажите мне их; если это действительно вины, а не недоразумение, то, может быть, смогу и исправить их. Оставаться же в виде недоразумения и знака вопроса – считаю неудобным и не полезным. Но довольно нагородил. Простите и не осудите такую мою непосредственность. Это я хотел еще вчера высказать, за этим и приходил. Но … смалодушничал.

Простите и благословите меня грешного епископа Андроника.

г. Новгород, 1 марта 1911 года.

_{Из письма к моему викарию Преосвященному Андронику в ответ на его письмо от 1 марта 1911 года}

Ваше Преосвященство! Вторично благодарю Вас за приветствие с днем Ангела и молитвы. Первое в посту покаянное письмо Ваше получил и признаюсь, оно явилось для меня чем-то в роде Америки: какая-то подозрительность, какие-то домыслы, какие-то предполагаемые обиды, и так далее и так далее. Всё это для меня ново. Я так теперь имею мало времени, что не буду проливать свет в эту тьму, какою Вы обставили наши взаимоотношения. Тут по всей вероятности причиной является, или излишнее постное голодание, или излишний само [нрзб.], доходящий до болезненной операции. Раз основание поставлено неверно, то Вы, простите, и путаетесь в противоречиях: то Вы допускаете какую-то неделикатность в выражениях с умыслом, то она у Вас, неудобна. Вы не можете отделаться от нее, и так далее. Вот, кстати, я чего-чего, а умысла не предполагаю в тоне Ваших писаний. Оказывается, это умно сказано: отношений «подчинённый» к «начальнику», чтобы не быть заподозренным в «искательстве», «лести» и так далее. А я думал, что у нас отношения братские, в которых одним словом – доверие, любовь и взаимоуважение, причем, они не исключают и справедливости, выражающуюся в форме предостережений, и советов и так далее.

«Быть с умыслом неделикатным, простите, но это уже нечто исключительное. Простите, на какую-то Вашу неделикатность, которую Вы тут афишируете, я просто не обращаю внимания, приписывая ее если не невоспитанности, то свойству Вашего характера. И, кажется, мною очень внимательным принимаются в соображение те или иные Ваши замечания. Думать постоянно, как бы в письме ли или в личном общении выразиться, но не деликатнее, чтобы быть заподозренным в искательстве, – это уже болезнь, от которой Вам надо полечиться, а время постное для этого самое подходящее время. Я совершенно чист пред Вами. Умышленно я никогда не оскорблял Вас ни лично, ни письменно, ни пред другими людьми, особенно власть имущими. О моих отзывах о Вас сможете осведомиться в Петербургских духовных сферах, с которыми Вы, по-видимому имеете сношение. Простите, но я должен высказать всё по поводу Вашей мании подозрительности. Конечно, Вы не предполагали служить со мною, и, быть может, служение со мною есть для Вас крест. Ну что же! Несите его, быть может, он для Вас будет спасителен. А на свое служение с Вами я смотрю как на кр[ест]* волю Божию, которая всегда устраивает во благое. Довольно!

Да! Теперь у меня новый эконом, которого мне Бог указал. Он мне понравился своею деловитостью и хозяйственностью, рассудительностью. Он придет завтра или послезавтра.

Старый эконом хорош по душе, но как эконом никуда не годится , я думаю и Вы в этом согласны.

Зал для общих спевок я не благословляю. Он и так загружен, да и кроме того я опасаюсь за ценность вещей. Да притом же дело идёт к концу.

Я полагал бы вместо бабкинской агитации, с которой я отлично знаком на забракованной мною новогодней речи, лучше предложить памятные чтения, чем и закончить чтение.

Простите и благословите

Ваш слуга покорный А. Арсений.

г. Петербург, Лавра, 5 марта 1911 года

Слово «крест» рукой владыки Арсения зачеркнуто. – Прим. сост.

***  Ваше Высокопреосвященство.

Простите великодушно, что давно не сообщал Вам ничего о наших делах. Признаться сказать, не вижу как время бежит среди множества дела. Всё поджидал не будет ли чего-либо особенного, чтобы не беспокоить Вас и не отнимать у Вас времени по пустякам. И теперь нет особо важных дел, но все-таки считаю долгом сообщить Вам хотя о неважном.

На журнале Мисс[ионерского] Совета Вы наложили резолюцию, чтобы Консистория обсудила вопрос о втором штате в ефремовском приходе Старорусского уезда. Но мы не это имели в виду, когда доводили до Вашего сведения о необходимости доброго помощника деятельному священнику Невзорову; мы имели только в виду то, что теперь подлежит назначение в Ефремово нового диакона, на каком месте желателен человек, могущий быть помощником священнику по обширному приходу и по многим 4 школам. А особенной нужды во втором штате там нет: в приходе 2.626 душ обоего пола, 18 деревень на расстоянии 6 верст от церкви. Второй штат был бы в наказание старательному священнику. Посему разрешите резолюцию не сообщать Консистории, если признаете это возможным.

Запрошенные ответом Велебицы и старор[усский] архим[андрит] Амвросий доселе молчат. Придется повторить запросом. А чем их подгонять в таких случаях, каковые бывают часто.

Рапорт отца Павла Калинина о найме помещения для Братского склада Вы сдали в Совет Братства. Мы уговорились пока, чтобы отец Павел вырешил все условия найма, оговорил всё, что нужно приспособить и обусловить для склада, и представил бы в Совет Братства проект условия. Пока предполагаем вырешить этот вопрос на собрании Совета 28 сего марта, если благословите собрать мне такой Совет. Соображаем так, что время быстро уходит, на Страстной неделе будет не до собраний, как и на Пасхе. А после Пасхи нужно и перебираться складу. Да и хозяин Воронов торопит с условием окончательным.

Отца Николая Чепурина со вниманием и умилением слушают. Поручил я ему проповедовать на Акафисте Похвалы Богородицы в соборе. В соборе же побеседует он и в воскресенье на обычном и последнем Акафисте. В воскресенье иоанно-предтеченские певчие в Дворян[ском] Доме или в мужской гимназии устраивают духовный концерт в пользу Общества Трезвости; на нем будет читать лекцию тоже отец Николай Чепурин о христианской деятельности женщин или в этом роде. На это его чтение прошу Вашего разрешения. Он уже готовится. Туда я поспею после нашего Палестинского чтения, которое к тому времени уже окончится.

Ученики Духовного Училища все-таки заметно постепенно поднаучились петь, теперь поют смелее, оживленнее и стройнее, той розни прежней уже нет. А к концу года и вовсе преуспеют. Теперь нашелся и среди них могущий управлять, и управляет порядочно. А не заставить, так и никогда бы даже до этого не доросли.

Отец эконом, кажется, умело разбирается в хозяйстве (но сегодня в № 2088 «Волховском Листке» о долге и прочем в Ирапск[ом] п[риходе] ) открывает постепенно, как сыпали точно в яму деньги бесхозяйственно, скупясь и дрожа, однако, на всяком гроше на дело. Отец Иона теперь успокоился, прочитавши в «Колоколе» о своем назначении в Новый Иерусалим.

Вчера проводили П. П. Башилова⁴. Публики светской собралось на вокзал порядочно и задушевно. Был и я там. В воскресенье был грандиозный обед, но на нем я не был: пост, чтение и прочее. Уехал со слезами на глазах. Вы с ним, вероятно, в Питере еще увидитесь. Да будет ему всё к лучшему.

Консистория предлагает перевести в Рдейскую пустынь игумению Филарету. Это умная, с характером, трудолюбивая и образованная игумения. Кроме того, в Филаретовой пустыни она погибнет при бедности и неустроенности обители, ибо она перенесла какую-то тяжкую болезнь и должна была подвергнуться тяжкой операции, следы которой и доселе сказываются. Однако, не признаете ли, Владыко, полезным лично ее посмотреть и расспросить. Только теперь ей выехать по распутице вовсе нельзя. Удобнее с открытием навигации пароходом после Пасхи.

По делу о Локотском диаконе Цветаеве только и могу сказать: «доколе, Господи, терпиши». Помимо того, что наложенное на него Консисторией наказание почти не наказание, его там нельзя оставлять и потому, что там при двух священниках нужен служащий диакон, законоучитель, и приход раскольничий. Да кроме того, такое безграничное милосердие не удобно и после Ваших решительных о сем резолюций в деле. На масленой в Волотове ударом от перепоя умер отец сего Цветаева. Такова вся семья.

Сейчас иду читать Канон на Мариином стоянии. Теперь подряд все служения. Вы, вероятно, предполагаете, Владыко, быть в Новгороде в Пяток утром на 6-й неделе.

Простите, Владыко, и благословите меня грешного епископа Андроника.

г. Новгород, 23 марта 1911 года

* * *

 Ваше Высокопреосвященство.

Михаил Кириллович говорит, что Вы, по Вашему письму к нему предполагаете прибыть в Новгород в пятницу утром. Значит, сегодня уже в последний раз направляем дела к Вам в Питер.

Наверное, Вы привезете с собой весть о том, как решено дело о нашей псаломщической законоучительской школе. Свою-то подобную школу Синодальный Совет уже решил.

Вероятно, соборяне уже доложили Вам (как я им советовал) о печальном разрушении фрески над входными в собор западными вратами. Стена настолько промокла, что штукатурка не держится, и в субботу вечером часть фрески, начиная от Лика Богоматери и выше, отвалилась и рассыпалась в труху. Совершенно отвисла и прилегающая к сему часть фрески и при первой же значительной оттепели, а тем более при дожде, отпадет. Неотложно следовало бы давно позаботиться об осушении всего собора и особенно западной стены. Очевидно, сырость весьма закрепилась в самой кладке, а ведь это может грозить и большим, чем отпадение фрески. Вы, кажется, ведете уже переговоры с инженером об отоплении собора. Хорошо бы, если бы он поторопился с сим делом. Могут заявить, что не приняли своевременных мер к предупреждению подобных случайностей. Особенно в виду Археологического Съезда.

Уверен я был, что вчера получу Ваше мне уполномочие собрать Совет Братства для решения вопроса о найме квартиры для Братского Склада. И разослал приглашение членам. Но Вашего уполномочия не получил, а отказывать членам неудобно, да и некогда; поэтому сегодня все-таки соберемся и обсудим что успел сделать отец Павел Калинин. А дальнейшее в Вашей власти. Простите за такое превышение полномочий. Объявлю это собрание пока частным.

Вчера было Палестинское Чтение. Народу набралось столько, что я едва мог протискаться; весьма и весьма многим пришлось уже отказать во входе. Отрадно. Как было бы дорого, если бы Господь привел нам войти с осени в новый зал.

Концерт иоанно-предтеченских певчих в пользу Общества Трезвости не успели устроить на 27 марта, а только на Вербное воскресенье, и чтение свое отец Николай Чепурин предпочел изменить: будет читать на тему «Что дали для земной жизни Евангелие и социал-демократия». Ввиду этого и в виду спешности времени я посоветовал отцу Александру Ваучскому просить Ваше Высокопреосвященство особым письмом о Вашем разрешении на это. Концерт будет в зале мужской гимназии.

По желанию слушательниц педагогических курсов отец Николай Чепурин вечером после бдения в субботу беседовал о Толстом, и хорошо. Я был. Будет еще беседовать. Слушали с интересом.

От велебицкой школы получен ответ о танцах на концерте; пишут, что танцы никем не разрешены и их не было, а была только не состоявшаяся попытка. Но мы поставили все-таки им это на вид и рекомендовали вперед не дозволять неуместного для церковной школы, а программу концерта представлять заблаговременно и изменений в ней не допускать никаких.

От старорусского архимандрита Амвросия тоже получил только конспект его нелепого чтения. Это не чтение на определенную тему, а набор говорильности по поводу Недели Православия, причем всё говоренное нисколько не связано между частями. А инородческий выпад лектора сим был все-таки допущен. Было бы полезнее не делать этого чтения для полудеревенского народа. Но полагаю, на этом и покончить, чтобы не составить истории из глупостей.

Простудился и должен высидеть некоторое время дома; особенно замучил большой насморк, вчера подбавленный в значительной мере после бани на чтении. Приходится пробавляться хинином. Воздержусь выходить на улицу до четверга, когда хочется отслужить у Креста акафист в часовне в последний раз до после Пасхи.

Простите и благословите, Владыко, меня, грешного епископа Андроника.

г. Новгород, 28 марта 1911 года

* * *

Ваше Высокопреосвященство.

На днях был у меня из Кривина священник Николай Екатерининский⁵ и просился в заведующие псаломщическими курсами. Простое и нотное пение он понимает, но, разумеется, руководить им не сможет. Человек он трудящийся и во всех отношениях исправный. Я ему пока отказал, так как де нам нужен заведующий и певец. Но полагаю, что придется таки отказаться от такого соединения и искать отдельного учителя пения. Да заведующему и авторитетнее быть на главных духовных предметах преподавания. Не знаю, имели ли Вы разговор с отцом Сергеевым, и чем порешили это дело. Недавно я отчитывал курсистов: ни петь, ни читать, ни порядка, одно смущение с ними в церкви, народ совсем отстал от крестовой ради них. Я им сказал, что в оставшиеся месяцы должны все наквитать, иначе на экзаменах произведем радикальную чистку и даже до половины исключим, как не нужных на дело. Теперь подтянулись значительно.

Был у меня из Тиховской общины священник Виктор Осипович. Он ездил к Вам проситься в Любунь, но Вы еще не возвратились из Москвы. Думается, следовало бы его перевести в Любунь: чтобы снова не рассорились с начальницей, чтобы в Любуни он наладил дело трезвости со свойственной ему энергией, и чтобы вообще он развернулся в своей деятельности единоличной. Грузинский причт спит или даже пьет, как Ребовский. А народ там фабричный, и можно всего ждать. Пусть там будет деятельный священник хоть один. Впрочем, не мое дело.

Был Иверский архимандрит Иосиф. Он мне говорил, что получил из Новгорода телеграмму: «прибыть Новгород на 20 февраля. Архиепископ Арсений». Я советовал ему доложить о сем Вам, ибо шантажисты могут Вашим именем шантажировать и в более важных делах. По справке, обещал сделать это. Это непременно следует выяснить.

Вы утвердили журнал Мисс[ионерского] Совета о ревизии Вяжищ. Не следует ли вставить еще ревизором отца Константина Яковцевского. Он опытный ревизор. А там нужно все выковырять, чтобы иметь возможность потом избавиться кой от кого. Если разрешите, то я вошел бы к Вам с рапортом, помимо Совета.

О священнике Никишине я согласился с Консисторией, а потом и раздумал. Все-таки он пьяница и бийца. Не слишком ли снисходительно осудили его, да еще на прежнее место возвращают.

Если разрешите, то на следующей неделе устрою соединенное собрание Совета Братства и Миссионерского, чтобы заодно заслушать миссионерский отчет, а не собираться особо. Полагал бы, для оживления дела Братства, общее братское собрание устроить бы в Фомино воскресенье с речью хоть отца Николая Чепурина и с певчими в Вашем зале, с приглашением публики. Обычное же в тот день собрание Палестинского Общества лучше бы устроить в Вербное воскресенье после обедни. Как распорядитесь о сем.

Вчера было общее собрание Софийского Общества трудовой помощи. Нам Расторгуев пожертвовал землю для построения мастерских и приюта Общества. С Божией помощью, помаленьку будем готовиться к тому. К сожалению, на собрании весьма мало было отцов. Весьма прискорбно. А придет время будут каяться, выпустивши дело из своих рук, дело налаженное и развивающееся. Вон сектанты опять заняли обширное помещение, назначают опять Иванова сюда наставником, а этот опытен в деле. Опять засуетятся отцы, да не было бы поздно. Впрочем, угодники пока были за нас, и мы с Божией помощью выкуривали удачно сектантов. А на Любани Фетлер шумные собрания устраивает по воскресеньям. Был там и Суворов, гулявший потом под ручку с Фетлером. Приятели. Отцы же тамошние молчат, как воды в рот набрали. Я поручил отцу Николаю Чепурину справиться, доложить мне, а я Вам, чтобы таких намеников палицей ударить, чтобы дело делали вместо взаимной грызни да пьянства.

Пока простите и благословите грешного епископа Андроника.

г. Новгород, 24 февраля 1912 года

* * *

Священномученик Андроник (Никольский)Ваше Высокопреосвященство.

День святого новгородского защитника и ходатая о всех нас пред Богом благоверного князя Александра Невского. Ему помогали святые братья Борис и Глеб, а он помогал князю Димитрию Донскому, уйдя из гроба на Куликово поле, когда разбиты были татары. И теперь да изыдет из-под не открываемого замка раки на помощь нашему Державному Вождю против тех же немцев, восставших на все святое. Нужно полагать, что немцы и сами пойдут в глубь болот пинских и старорусских да новгородских. Но если Бог попустит и Великому Новгороду быть угрожаемым от поганых, то, Владыко, не признаете ли возможным святыни новгородские, хотя бы часть их, направить на военное время в Пермь, да освятится наш край чудным пришествием их, когда-то посылавших сынов своих сюда на искание земли. Вот была бы радость-то нашим людям! Это, конечно, если будут вывозить и из Новгорода святыни. Таковое намерение пришло мне в день святого новгородца князя Александра Невского.

Молились, постились и исповедывались мы здесь по призыву Господа через Св[ятейший] Синод. Но далеко до всенародного покаяния и у нас и, конечно, повсюду. Власти и большинство интеллигенции остались в стороне: это де для глупого народа, который де невежда в законе; а мы ведь весьма умные…Поселянин ругает архиереев за невыдержанный экзамен. А эти дни поста были истинным экзаменом для верхов народа: какому богу они кланяются. Оказывается, должно быть, что не истинному Богу, а молоху века сего. Вот корень зла и причина войны. Отсюда выводы: война кончится ничем, хотя бы мы и победили немцев.

Вчера величественно и многолюдно прошел молитвенный крестный ход. Возвратились уже в пятом часу в собор. Все время пели; разными витиями было сказано пять проповедей и о трезвости, и по военному времени. Великое множество народа собралось. Ровно год назад провели мы здесь экстренно устроенный крестный ход.

Сегодня прочитал Ваш призыв о спасительном пути. Спасибо за дерзновенное и открытое слово. Но, очевидно, и в Новгороде то же, что и в Перми творится. Так, вероятно, и везде. Газеты хвастали даже, что и при входе немцев в Варшаву творилось то же самое развеселое житие: «нам де немцы вовсе не страшны». Какая дерзость перед Богом! Точь-в-точь как пред всемирным потопом было и будет пред концом мира.

Простите за болтовню. Простите и благословите меня грешного епископа Андроника.

Владыко, нет ли у Вас фотографии Вашей чудной Никитинской церкви внутри и снаружи. Утешьте меня ими.

г. Пермь, 30 августа 1915 года

Ответ владыки Арсения от 16 октября 1915 года.Преосвященнейший Владыко!

С некоторым опозданием, по обстоятельству военного времени, получил Ваше письмо; с еще большим опозданием ответствую на оное. Тяжко и думать, чтобы Господь попустил Тевтонскому нашествию и на наш славный град. До сих пор новгородские угодники охранили свой град от нашествия иноплеменных, благодаря чему Новгород и являет свою древнюю, священную красоту. Мысли о сохранении святынь часто озабочивают меня, хотя я и виду об этом не подаю, чтобы не смущать горожан, которые очень падки на всякого рода слухи и тревоги. Благодарю Вас за предложение приютить у себя святыни.

Я понимаю, как это стало бы дорого для Вас, именно счастье. Несомненно, [новгородцы] очень пожелают, чтобы не вывозить их из пределов Новгородской губернии, а хранить в каком-нибудь из древнейших градов, например Тихвине или Кириллове. С своей стороны я приму к сведению Ваше желание в случае, если бы пришлось озаботиться по вывозу святынь.

Наш город все более и более наполняется беженцами, своими и эвакуированными лазаретами. Чудный зал в Епархиальном доме обращен в лазарет на 70 раненых. Я не знаю, что делал бы без этого дома, точно он построен в качестве дома милосердия. Заняты помещения мои, приготовленные для Преосвященных Рязанского и Псковского. Консистория переведена в Новгород. Шесть членов помещаются в комнатах Архиерейского дома. Савво-Вишерский монастырь временно обращен в женский для сестер Рдейской общины. Церковные школы тоже под беженцами. Нужно быть готовым ко всему.

Простите и благословите. Ваш А.А.

* * *

Ваше Высокопреосвященство.

После второго певческого съезда в Новгороде Вы издавали новым изданием церковно-певческий сборник правильных церковных распевов. Теперь уже, конечно, определилось, сколько экземпляров остается сверх необходимых для Новгородской епархии. Посему и обращаюсь к Вам с покорнейшей просьбою:не будет ли милости уступить мне по епархиальной же цене столько экземпляров этого сборника, сколько возможно. Откровенно говоря, этот новгородский сборник следовало бы сделать обязательным для всех церквей России. Но злосчастная монополия питерская, конечно, на это не согласится. Вам было бы теперь весьма удобно воспользоваться расположением Вл[адимира] Карл[овича] Саблера и добиться этого всеобщего распространения сборника. Предполагаю, получивши сей сборник, сделать о нем отзыв в «Колоколе» или еще где, а затем возбудить и более важный вопрос о необходимости такого сборника для восстановления правильных распевов по всей России, зело упразднившихся. Теперь же об одном прошу – уступить возможно большее число экземпляров этого сборника мне на епархию. Вы поражались много напевностью в Новгороде. А моя епархия и по населению, и по клиру – конгломерат всех епархий России. Вообразите – какие могут быть здесь напевы даже в одном и том же приходе, ибо и в приходах население бывает из двадцати губерний в одном поселке (поселки здесь громадные).

Сделал четыре поездки по громадной епархии. Всего на конях до 4 тысяч, машины и парохода не считаю. Освятил 7 церквей, заложил новые 4 церкви. Начали два крестных хода с новгородскими святынями по сектантским районам. Православные наперебой сверх маршрута заносят к себе иконы, десятки верст и под снег мы и бураном идя с ними от поселка до поселка. Раздаем туда листки и мое послание об отлучении сектантов. Ведем проповеди, богослужения, общенародное пение и прочее. Православные воодушевляются, а сектанты в сторону уходят. Но есть и принимающие к себе святыни и открыто возвращающиеся в Церковь. С весны пойдут другие крестные ходы с новгородскими святынями и более упорядоченные на основании опыта. Помоги Бог. Для «Знамения» буду строить в Омске храм с залом для чтений. Для сего жертвую архиерейскую дачу с храмом деревянные. Собираю пожертвования. Помоги Бог и в сем. Дела так много, что не вижу времени и с самого приезда сюда не раскрывал ни одного журнала, даже Библии не могу читать хоть мало. Силы пока не оставляют. Осенью в слякоть донимал весьма ревматизм. Смалодушничал было и уже начал готовиться на покой, ибо лежа нельзя управлять такою епархией, как Омская. С нетерпением ждал морозов, и вот они настали, и ревматизм присмирел. Поживем – увидим. Но с природой трудно бороться.

Завели и мы почти ежедневные акафисты с разными беседами по церквам Омска. Помаленьку народ привыкает. Хорошо поют все. В пятницу служим в соборе акафист Успению, как в Новгороде. В Крестовой акафист Кресту и молебен святителю Никите, на котором обязательно поминаем жертвователя иконы с мощами новгородского архиепископа Арсения.

Пока простите и благословите меня грешного епископа Андроника.

г. Омск, 1 ноября 1913 года

* * *

Ваше Высокопреосвященство.

Спешу поблагодарить Вас за два тома Ваших «На духовной страде». Они у нас весьма распространяются; правда, не держим помногу на складе, но быстро всегда расходятся. С своей стороны могу Вас отблагодарить только немногочисленными оттисками своих словоизвержений скудоумных, но, надеюсь, не пустых. «Спутник псаломщика» синодальная типография, конечно, не ускорит изданием, если и для Вас уже издавала чуть не два года. Она свои интересы туго соблюдает. А как хотелось бы иметь к весне. Предполагал устраивать порайонные курсы пения для псаломщиков. Но без «Спутника» почти бесполезно. Псаломщическое училище с Божией помощью 8 сего января открыли на 20 и трое вольнослушателями. Ребята смирные пока и усердные. Но наука малая, или лучше сказать позабытая. Для начала и этого пока довольно. В Омске к Рождеству был первый выпуск псаломщической школы, переселенной из Омска в село; экзаменовавшиеся 9 признаны достойными, а некоторые даже стихаря. Опыт оказался удачный, несмотря на враждебное к нему отношение самого епископа Арсения⁶. О последнем на всякий случай прочитайте прилагаемые письма. Так у нас устраивается Церковь Божия и в таком направлении совершается борьба с сектантством. Подробно не считаю нужным сообщать Вам о житии, к сожалению, соименного Вам епископа Арсения, ибо, вероятно, в Петрограде оно больше чем мне известно. Тогда и в письмах поймете непонятное для незнающего. Скажу только, что так можно только озоровать над Церковью, а не окормлять ее. В Петрограде теперь соблазняются рассказами о чудачествах Путяты в Новочеркасске. А в Омске все то же самое было, и никого это не волновало, а говорить о том значило разозлить его покровителей. Высокий его покровитель, слушая его сплетни о мне, много крови мне перепортил. Мне многие советовали ехать в Питер для разоблачения сплетен на меня (мне, однако, неизвестных вполне и определенно). Но я сказал: никогда, ибо мне не в чем оправдываться, а интриганов предаю суду Божию, вернейшему моих разоблачений. И суд Божий нашел уже, хотя, может быть, и не за меня: Путяту – теперь, а епископа Арсения тяжкой болезнью, особенно за то, что бросил молебен перед мощами святителя Никиты, на коем и Ваше имя возносилось, как жертвователя; а потом, когда православные письмами укоряли его за это, то возобновил молебен, но насмешливо спрашивал: «как его величать, преподобным или святителем?» Какая мерзость. Под предлогом болезни было им объявлено, что еще в декабре едет на два месяца в Питер (прибавлялось же, что и не возвратится), был вызван и викарий⁷ из Семипалатинска (в один конец 1.000 верст!). Но поездка отложена была, и викарий поехал обратно, чтобы прибыть в начале сего года, и прибыл уже. Вот озорство-то над викарием! А давно ли сам жаловался на правящего…Теперь о поездке уже молчит, должно быть, не получил отпуска. А лучше бы вызвали да и упокоили, чтобы меньше было злорадства у врагов Церкви. Знаю, Владыко, что Вы не любите подобные речи выслушивать. Но простите, не могу быть равнодушным к тому делу, на которое ухлопал столько сил и энергии…Да хранит Вас Господь.

Простите и благословите меня грешного епископа Андроника.

У нас сейчас Губернское Земское собрание высказалось против водки навсегда. Помогай Вам Бог во Всероссийском Братстве.

_{г. Пермь, 12 января 1915 года}

* * *

Преосвященнейший Владыко!

С некоторым опозданием, по обстоятельству военного времени, получил Ваше письмо; с еще большим опозданием ответствую на оное. Тяжко и думать, чтобы Господь попустил Тевтонскому нашествию и на наш славный град. До сих пор новгородские угодники охранили свой град от нашествия иноплеменных, благодаря чему Новгород и являет свою древнюю, священную красоту. Мысли о сохранении святынь часто озабочивают меня, хотя я и виду об этом не подаю, чтобы не смущать горожан, которые очень падки на всякого рода слухи и тревоги. Благодарю Вас за предложение приютить у себя святыни.

Я понимаю, как это стало бы дорого для Вас, именно счастье. Несомненно, [новгородцы] очень пожелают, чтобы не вывозить их из пределов Новгородской губернии, а хранить в каком-нибудь из древнейших градов, например Тихвине или Кириллове. С своей стороны я приму к сведению Ваше желание в случае, если бы пришлось озаботиться по вывозу святынь.

Наш город все более и более наполняется беженцами, своими и эвакуированными лазаретами. Чудный зал в Епархиальном доме обращен в лазарет на 70 раненых. Я не знаю, что делал бы без этого дома, точно он построен в качестве дома милосердия. Заняты помещения мои, приготовленные для Преосвященных Рязанского и Псковского. Консистория переведена в Новгород. Шесть членов помещаются в комнатах Архиерейского дома. Савво-Вишерский монастырь временно обращен в женский для сестер Рдейской общины. Церковные школы тоже под беженцами. Нужно быть готовым ко всему.

Простите и благословите. Ваш А.А.

* * *

Ваше Высокопреосвященство.

Пока есть возможность, спешу заблаговременно приветствовать Вас с приближающимися святыми днями. Да сподобит Господь Вас, как и меня, иметь их в истинной радости духовной, особенно среди того мрака, который облегает нашу Святую Церковь, когда на месте свято все больше хочет утвердиться мерзость запустения.

К Мариину стоянию только что встал с постели после сильной инфлуэнци, которая с перерывами терзает меня обе зимы. Еще удивляюсь, как у меня силы, однако, остаются, а не все испарились от нее. Жду с большим вниманием лета, чтобы ныне отдохнуть на даче и заправиться силами на дело.

Исполняю Ваше желание. Хор у меня поет в соборе на два лика, от 40 до 50 душ. Собор платит 3.000 рублей, да Архиерейский дом содержит у себя мальчиков 15 душ. Поем уставно и стильно церковно. Застал регентом одного, который ушел в Саратов, нашел другого, но не совсем удачно; однако без выгона сам сознал свою слабость и ушел, а у меня уже был наготове диакон Бронников, который теперь великолепно и правит делом. Затруднение теперь с голосами, забираемыми в солдаты. Приходится соборных клириков ставить на пение. Это пока хорошо наладилось. Бдение под воскресенье служу уставно с литией в Крестовой, поют пастырцы и псаломщическая школа, которая ныне в половинном составе ради мобилизации. Тоже всё уставно и церковно. В соборе служба прекрасно проходит. По воскресеньям поста в Крестовой устраивали пассии, заполнявшие до духоты. На Крестопоклонной устраивали Палестинский вечер:концерт с чтениями.Чистый доход до 700 рублей. Вдвое расширенном ныне Братском зале ежепразднично: с часу дня собрания детские школьные: дети поют, читают, рассказывают, истинно детский праздник, воодушевленный до трех часов. С трех часов дня для простого народа молебен с беседами. С пяти часов проветриваем и с семи часов религиозно-нравственные чтения с пением даже до десяти часов. Полнешенько. Поднимаю дело о новом расширении.

В Синоде без удержу идет реформа, только навыворот. Восстанавливают соборное начало без соборного совета. Кричат о приближении и викариев к пастве, а решают привязать их к правящим. Взывают об оживлении церковной жизни в так называемых приходах «юридических», а приказывают устраивать революционные митинги в виде приходских собраний. Хлопочут о поднятии пастырского авторитета, а пастырей отдают на суд сходки крикунов и кулаков вместо архиереев. Так и всё. Если бы не знать, что тут зуд карьеристов, то можно бы подозревать, что идет в самом Синоде масонский заговор на Церковь. А защитников ее нет. Владыко. Поднимайте хоть в Г[осударственном] Совете верующих на защиту Церкви. Дошло до того, что Церковь реформирует полужидовская полуинородческая и маловерующая Г[осударственная] Дума. Без ее санкции ничего не бывает в Церкви. Да разве мусульмане, например, дозволили бы это? Продали Отечество без переторжки, продают и Церковь жидам на разграбление. До какой глупости могут дойти зарвавшиеся реформаторы: требуют представить на весь год маршруты поездок по епархии. Вот до чего доходит реформаторство. Они думают, что архиерейская поездка это так себе вояж, который в любом направлении может быть. А сами и прогонов не дают. А ныне за тройку и 30 копеек не берут, ибо и лошадей нет, и людей нет. Вот и катайся на палочке. А Пермский архиерей получает всего две с половиной тысячи рублей, да от Крестовой 500 и повыше иногда рублей. А Осецкий доселе не уплатил мне прогонов и от Омска до Перми. Горе-реформаторы. С одним восковым делом посадили в лужу все епархии. И за это Чичагов ^₈ всякие благодарности и громадные вознаграждения принес им от Съезда свечного. Шантаж кругом. Кто же будет верить в таких реформаторов, которые перемигиваются с жидами…Впрочем, простите для праздника сию болтовню от ревности.

Простите и благословите меня грешного епископа Андроника.

г. Пермь, 28 марта 1916 года

* * *

Ваше Высокопреосвященство.

Переваливши сейчас через реку Шексну и, следовательно, распростившись с Новгородскою землею, спешу принести Вам мою благодарность за Ваше гостеприимство, доставившее мне возможность хоть на малое время насладиться духовно у дивных святынь Новгородских. Для меня это великий праздник, высота которого измерению и учету не поддается.

Вчера между поездами был и в Тихвине, где отслужил акафист Владычице, а братия утешила своим усердным пением. Отец Антоний начинает ходить; я его и встретил идущим на прогулку. Передал ему Ваше соболезнование о нем, весьма его тронувшее. Тихвин для меня тоже великое утешение. Небошественную Владычицу как Живую и опять сподобился увидеть. Слава и благодарение за сие Богу, пославшему мне возможность-случай для поклонения сим святыням. Такого случая теперь уже не будет.

С ужасом помышляю о тех горах бумажных дел, что на меня теперь свалятся по приезде в Пермь. Да сразу же придется готовиться и ко всякой зимней духовной работе: беседы, чтения и прочее.

В Петрограде из вагона не выходил никуда, тем более что мой вагон сразу же далеко угнали в депо для составления поезда. Погода оба дня стоит великолепная. Но, по-видимому, здесь даже вчера были дожди, всюду свежая грязь.

Сегодня в Петрограде совещание о Новгородской железной дороге. И всё-таки мост проведут около Юрьева и Нередице. Теперь уже поздно изменять направление пути, выбросивши громадные капиталы. А история всё-таки осудит за это современников, допустивших такое дело.

Сейчас бабы навзрыд голосят здесь, провожая мужиков на войну. И последних забирают уже в дело. Много горя впереди. Оборони, Боже, от бед.

Простите и благословите меня грешного епископа Андроника.

Б. м., 31 августа 1916 года

* * *

Ваше Высокопреосвященство.

По-видимому митрополит Питирим⁹ и Раев¹⁰ сами себе подставили ножку, подведя Государя со спешным и смешным назначением второго товарища, что пришлось еще поспешнее исправлять увольнением первого. Полагаю, посему неожиданно назначен состав зимнего Синода. Состав солидный. Если бы всем архиепископам столковаться против неудержимого реформаторского зуда крикунов шумливых, то Синод мог бы заговорить серьезным языком, чтобы прислушались наконец и к его голосу после того игнорирования его доселе. Велика была бы заслуга архиепископов. Желаю Вам такого успеха для блага Церкви. Поставьте вопрос и настойте, чтобы архиереи не смели на соблазн православных и в угоду жидовскому либеральному кагалу затевать канонические реформы без разрешения церковной власти; чтобы был суд на истинно «кощунственные» их словоизвержения о разных предметах веры, соблазн большой и от сих словоизвержений, и от безнаказанности за них: куда же прибегать метущимся православным? Чтобы было запрещено вольное и тайное и явное скаканье архиереев в Петроград вопреки запрету Синода; чтобы вообще Синод был карателем не только послушных ему, но прежде всего вот таких проходимцев, как разные гвардейские офицеры, унижающие свой сан гнусными проделками. Настойте непременно, чтобы при назначениях на кафедры архиереев и при выборе кандидатов на архиерейство был восстановлен непременно святой жребий с молитвою. Пусть Сам Господь избирает, а не человеческое смотрение среди нередко пустых и даже нескромных разговоров с анекдотами о «черных кобелях». Будете заслушивать мой рапорт о вмешательстве в епархиальные дела Шавельского и Сандецкого, пожалуйста, поддержите не для меня, а принципиально, чтобы выскочки не нахальничали. Мой викарий получил продление отпуска до декабря, а вообще-то отказывается от Соликамска по климатическим условиям. Не отпустите ли тогда в Соликамск отца архимандрита Варсонофия, как я прошу у Синода? Мне нужен работник на раскол северный, пока еще дремлющий, чтобы не было поздно, когда проснется. Если можно, то отпустите и поставьте его у Софийских угодников в архиерея, как и древле ушкуйники от Софии направлялись в Биармию-Пермь. Вон сколько я Вам нагромоздил. А все потому, что сижу и лежу дома, опять захваченный злосчастной инфлуэнцией. Ужели и ещё третью зиму придется гореть от нее? И организм, пожалуй, не вынесет при всей выносливости. Завтра, вероятно, еще не буду служить, чтобы выдержаться для следующих трёх дней.

После Воздвижения открыли мы торжественные акафисты с беседами по церквам, религиозно-нравственные чтения по праздникам уже платные за множеством слушателей, детские собрания по утрам праздничным, «народный университет», тоже платные общеобразовательные чтения, откроем трезвеннические чтения даже с кинематографом. Пока все идет хорошо и людно.

От приближающегося десятилетия архиерейства собираюсь удрать на Белую Гору, если буду здоров. В духовно-училищных заведениях экзамены предполагаем закончить к Пасхе, занимаясь без перерыва и без отпусков на святки и масляницу.

Да хранит Вас Бог Помощник. Простите и благословите грешного епископа Андроника.

г. Пермь, 20 октября 1916 года

* * *

Ваше Высокопреосвященство.

Вполне разделяю Ваши соображения о бытии отцу Варсонофию Соликамским епископом. И гадаю, что теперь Вы будете иметь возможность Преосвященного Иоанникия¹¹ Кирилловского устроить в Олонию, а тогда, вероятно, и отца Варсонофия могут сделать Кирилловским. Если так состоится, то, конечно, мне отца Варсонофия не получить. В таком случае посодействуйте, чтобы ко мне не переводили Саратовского викария Дионисия¹² или Оренбургского викария Леонтия¹³, что не невозможно. Посодействуйте, чтобы тогда дали мне Кишинёвского ректора архимандрита Филиппа¹⁴. Вы его, вероятно, знаете. В нем надеюсь найти помощника себе. Тем более, что немощи меня одолевают. Пролежал в инфлуэнции почти две недели и, казалось, освободился, а теперь все уверенности в организме нет: приблизительно через день приступы лихорадочные повторяются; так и сегодня температура повышенная и всего ломает. Приходится следовательно оскудевать в усердии к делам, а замениться некем, что для дела неполезно. А такие случаи, очевидно, часты будут и ныне зимой, ибо условия остаются здесь неизменны для моих заболеваний.

По-видимому, назревают в Петрограде какие-то важные и бедовые события. И чем все это может кончиться?..Не повторилась бы и у нас греческая трагедия на радость врагам…Оборони нас Бог за молитвы святых угодников.

По-видимому, и опять ожидается новый «кормчий» синодальных дел. А скоро их будут еженедельно, а потом и ежедневно менять. Если правильно писали газеты о конфликте в Синоде с обером, то только радоваться надо за дерзновение наконец «першаго». Вот бы синодалам и объединиться на дело, никто бы их не посмел ослушаться.

Очевидно, были пустые слухи об уходе на покой Ставропольского¹⁵, хотя, слышно, он уже давно делами не занимается. А епархия требует неотложного к себе внимания, иначе сектантство все заполонит там. Зачем-то Самарский¹⁶ опять в Питер прибыл; или ревизию никак еще не могут кончить. А Саратовская ревизия кончится, вероятно, только изведением Дионисия оттуда. А Буров будет продолжать еще с большим успехом свою обычную политику.

Каков будет исход болезни Питерского [Питирима (Окнова)]. Газеты кричали даже о его переводе на другую епархию. Должно быть, были основания для таких необычных слухов.

Грешный человек, на Собор мало надеюсь. Он плодотворен будет только тогда, когда при разделении государства от Церкви соберутся уже гонимые и потому искренние иерархи, а теперь это будет тот же Синод, только большой и, следовательно, бестолковый. Теперь будут делать так же угодливо, как и теперь. Перестал я верить в плодотворность какой-либо общей системы при сложившихся условиях. Теперь лучшая система: пусть всяк на своем месте добросовестно и посильно трудится, вот и будет возрождение Церкви. Впрочем, простите разболтавшегося грешного епископа Андроника.

Посодействуйте справедливому решению представленных мною рапортов по поводу вмешательства Шавельского и претензий Екатеринбургского¹⁷ соседа.

г. Пермь, 11 ноября 1916 года