Письма о благодати св. Таинств Церкви Православно-Кафолической

С Божиим благословением, мой друг, хочу приняться за исполнение данного тебе моего обещания поговорить с тобой о благодати святых таинств нашей православной церкви. "Молим, – говорит нам Апостол Павел, – не вотще благо дать Божию прияти» (2Кор.6:1). Видишь, что можно и принять благодать, сообщаемую нам главным образом в таинствах, но принять вотще, напрасно. Надо пользоваться благодатью таинств, «возгревать» ее в себе, по апостольскому выражению (2Тим.1:6), или приводить ее в себе в живое движение и действие; а для этого надо нашей вере знать, какие именно дары благодати сообщаются нам в таинствах. Вот я и желаю разъяснить тебе, по возможности, благодать каждого из семи святых таинств, чтобы нам сообща, взаимно помогая и содействуя друг другу, уметь пользоваться в наше спасение благодатью каждого таинства, над нами ли самими или над другими совершенного и совершаемого.

Ты видишь, мой друг, что речь у нас будет не о чине или образе совершения каждого таинства, а о самой животворной силе таинств. Для нашей цели довольно и этого. Признаюсь тебе, что мне хотелось бы говорить тебе сначала вообще о всех таинствах, а потом уже о каждом таинстве в особенности, но меня упрекают за способ обобщения, употребляемый мною в развитие мыслей. Так и быть! Поведем дело так, не от общего будем нисходить к частностям, но от разъяснения, в частности, каждого таинства, придем к пониманию общего их значения. Итак, начнем речь о благодати таинства крещения.

К живому и вместе глубокому пониманию этого предмета слово Божие дает нам следующее руководство через Апостола Павла: «Ужели вы не знаете, – пишет Апостол римским христианам, – что все мы, крестившиеся в Иисуса Христа, погружались в смерть Его. И так мы погреблись с Ним крещением в смерть, чтобы, как Христос воскрес из мертвых, так и мы ходили в обновленной жизни» (Рим.6:3–4). И еще другим христианам пишет тот же Апостол: «Быв погребены с Ним (Христом) в крещении, в Нем и с Ним вы воздвигнуты верой в силу Бога, Который воскресил Его из мертвых» (Кол.2:12). Мысль этих мест для тебя, друг мой, не очень ясна, не правда – ли? Потому надо нам хорошенько раскрыть эту апостольскую мысль, что в крещении мы погружались в смерть Господа Иисуса так, как будто (и действительно так в самой силе дела) мы были с Ним и погребены. Видишь-ли в чем дело, мой друг? Для нашего спасения или, если угодно, для достижения нами существенного нашего назначения надо в нас вырвать с корнем все духовно-безжизненное, противное истине, добру, все мятежное и нестройное, в чем нет отсвета благоволения Отца Небесного; а вместо этого надо насадить или открыть в нас начало всего доброго, истинного, жизненного, стройно-прекрасного, на чем явно отпечатлена и успокаивается отеческая любовь Божия. И вот для этого самого Тот, в Ком одном существенно почивает и сияет все благоволение и любовь Отца Небесного и в Ком, потому, самое существо и источник истины, добра, жизни, гармонии и красоты, словом – единородный и единосущный Сын Божий стал Сыном человеческим. Мало того: Он на себя же принял и вполне вынес на себе безмерную тягость нашего духовного безобразия и безжизненности, нашего зла и лжи, нашего несоответствия и противления любви Божией, как будто именно Он был виноват во всем этом, и именно поэтому Он пострадал и умер за нас. Но, и за всем этим, надо нас еще ввести в действительное и живое соучастие такой любви Божией и Христовой к нам грешным и погибающим (иначе, понимаешь сам, все дело Христово для нас было бы напрасно). Кому же это сделать, Кому, если не Духу самой этой любви Божией и Христовой, Духу Святому, в силе Которого и действует Божественная любовь, Духу истины и жизни, Утешителю всеблагостному? Благодать Св. Духа, в таинстве крещения, и совершает то, что мы внутренне входим или, по апостольскому выражению, «погружаемся» в дух и силу смерти за нас Господней, именно в эту безмерную любовь к нам Господа, по которой Он не только стал человеком ради нас, но и умер за нас. Вот в каком смысле мы, в крещении, умираем и погребаемся с Господом, за нас умершим и погребенным, так что из купели крещения выходим, как прошедшие дверью смерти Господа нашего, в Его воскресение, или как воскресение с Ним, воскресшим из мертвых.

И вот таким образом мы, «елицы во Христа крестились, чрез это уже во Христа облеклись» (Гал.3:27)! Мы облеклись или оделись в Него именно так, что Его жизнь и смерть стали нами: для греха, для лжи, для всего худого и проклятого, чтобы принял Господь на Себя в своей смерти, для требований и взысков самого закона или долга нашего перед Богом и людьми, совершенно и окончательно выполненных за нас Господом в Его смерти, мы с Ним умерли в крещении, чтобы жить уже только с Ним, жить Его жизнью по душе и телу, не имея уже никакого другого начала и правила жизни (Рим.7:4). А так как Он есть возлюбленный Сын Божий, то, облекшись или душой и телом одевшись в Него, и мы сделались в Нем любимыми детьми Отца Небесного, без всякого различия в этом отношении со стороны наших происхождений (или народностей), званий и полов (см. Талс. ст. 26 и 28). Так-то, мой друг, «верующий, при троекратном погружении тела в воду с призыванием Бога Отца и Сына и Святого Духа, умирает для жизни плотской, греховной и возрождается от Духа Святого в жизнь духовную, святую» – (как говорит православный Катехизис в определении таинства крещения). Действующая Св. Духом, сила любви к нам Господа Иисуса, на смерть преданного за грехи наши и восставшего за оправдание наше (Рим.4:25), – сила этой беспредельной любви, в которую внутренне и вошли мы в крещении, есть в нас живой неиссякаемый ключ (источник), бьющий всем прекрасным, высоким, святым, истинным, потребляющим и отражающим от нас все лживое и греховное по душе и по телу. Да, мой друг! По силе этого мы в крещении сделались живыми, одушевляемыми и движимыми Христом, членами Его (1Кор.12:12–13), что и самые члены нашего тела слово Божие представляет членами Христовыми (1Кор.6:15). Такова благодать таинства крещения. Но, друг мой, только живая, истинная вера может и должна приводить в движение и действие такую чудную и животворную благодать крещения, потребительную для греха и неточную для всякого в нас истинного живого добра. На сколько наша вера будет падать или забывать самое существо благодати этого таинства, состоящее в нашем «погружении в смерть Христову», погружении в ту именно любовь к нам Господа, по которой он умер за грешных и погибающих, сделавшись за них как бы олицетворением проклятия и греха (2Кор.5:21; Гал.3:13), настолько неминуемо будет оставаться в нас без движения и действия благодать крещения, как зарытое в поле сокровище. А на сколько нами будет, так сказать, усыпляться в бездействии эта потребительная для зла и неточная для добра, благодать, на столько естественно будет в нас ослабевать и оскудевать благодатное добро, а зло, грех, все худое оживать и развиваться. Ты это, конечно, понимаешь, мой друг. Пойми и то, от чего так много из нас христиан сделались христианами почти только по одному имени, одни совсем мыслят и живут не по Христу, а другие не хотят входить в духе Христова человеколюбия, по которому Он сошел с неба в нашу мирскую и земную среду и умер здесь собственно за погибающих и заблуждающихся. Несчастные, они забыли или презрели самую благодать крещения, ими принятую, забыли совершенное в крещении погружение их в смерть Христову, дух и сила которой и есть это человеколюбие Господа, низведшее Его в наш грешный погибающий мир и здесь дошедшее Его до позорной крестной смерти, низведшее Его (о чем, впрочем, главная речь наша будет еще после в своем месте) даже до ада к находящимся в темном его плену духам, не исключая и тех страшных нечестивцев, которые «противились некогда Божию долготерпению во дни Ноевы» (см. 1Пет.3:19–21). От чего могло произойти такое несчастное забвение самого существа благодати? Как это она сама не напомнила им о себе? Видно, вера сначала восприемников и родителей, а потом и самих этих христиан не заботилась приводить у них в движение и действие благодати крещения, в существенном ее духе и направлены. Поэтому-то мы и должны своею общей верой возгревать друг в друге и каждый в себе благодать крещения, держась и исполняясь духа и силы той любви к нам Господа, по которой Он умер за греховные вины наши и всего мира, как будто Он был виноват этими винами. Помни, мой друг, что мы, по благодати нашего крещения, уже вошли или введены во внутреннее глубочайшее соучастие этой любви Христа Бога нашего, явленной в Его смерти: мы в крещении «погружались в смерть Его», как удостоверяет нас слово Божие.

Сущность дела относительно благодати таинства крещения, по возможности, высказал я тебе, мой друг, в предыдущем письме. Но и теперь думаю остановиться на том же предмете; я желаю и должен хорошенько выяснить себе необходимость для нас входить в дух и настроение человеколюбия Христова, явленного в Его смерти за грешный мир, если хотим не вотще прияти и удерживать Божию благодать крещения. Для этого я хочу теперь, вместе с тобой, проследить беседу Самого Спасителя о благодати крещения, законоположенного Им Самим для своей церкви; это беседа Его с Никодимом (см. в Еванг. Иоан. III гл.). Ведь хорошо послушать, как Сам Господь говорит о своем таинстве крещения.

Никодим был начальник и учитель иудейский (Ин.3:1, 10). По своим воззрениям он не был выше своего времени и иудейства: он, как Фарисей, останавливался на букве истины Божией, не входя разумной верой в сам дух и силу тайн Божиих (Ин.3:4, 10–12). По крайней мере, он не закрывал глаз от явных знамений истины (Ин.3:2), и с духовным любознанием, хотя и с плотскими, сродными чуть не материализму, понятиями, разыскивал, как можно тому или другому статься (Ин.3:4, 9). С осторожностью житейского, а может быть, и духовного благоразумия, он пришел к Господу ночью побеседовать о свете истины; и сейчас же отнесся к Нему, как к Божественному учителю, судя по Его чудесам. "Мы знаем, – так говорил он с Господом, – что Ты учитель, пришедший от Бога; ибо таких чудес, какие ты творишь, никто не может творить, если не будет Бог с ним» (Ин.3:2).

И Господь со своей стороны тотчас же дал знать Никодиму, что научиться от Него – Господа тайнам Божия царства, им открываемым, можно не иначе, как человеку, совсем переродившемуся по Божией благодати, получившему новую жизнь свыше, и с ней новые благодатные воззрения. «Истинно, истинно говорю тебе, – так сказал Господь на приветливую речь Никодима, если кто не родится снова, то не может увидеть царствия Божия» (Ин.3:3).

И мы с тобой, милый друг, тоже сейчас приметим из слов Самого Господа, что только такой человек, который принял благодать возрождения и, разумеется, принял не вотще, кто, следовательно, принятую благодать приводит своей верой в живое движение и действие,¹ входя более и более в дух и расположение Господней любви к гибнущим людям, доведшей Его до смерти за них, только такой может по надлежащему разуметь и сознательно усвоять себе силу Христовой благодати и истины, видеть царствие Божие. Ведь тайну возрождения составляет «погружение в смерть Христову» – в эту бездну самопожертвования Божественного человеколюбца, за павший в бездну зла мир. Не входя в дух такого Христова человеколюбия, кто бы то ни был «не может увидеть царствия Божия», открытого Господом, не поймет и не примет силы, тайн и благ этого царства.

Фарисей Никодим, остановясь на внешности или букве слышанного, как бы в прямое доказательство слов Христовых, действительно, не понял ничего из открываемой ему тайны царствия Божия. «Как может человек родиться, будучи стар? такое недоумение выражал он Господу. Неужели он может вторично войти в утробу матери и родиться?» Приметь и здесь, мой друг, как духовно-церковный буквалист не высок над духом, и воззрениями грубого материалиста, при всем различии стремлений и целей того и другого, по навыку и преданию он не прочь от веры в Божественное, но в разумении живой силы истины Божией путается на самых грубых представлениях. Господь в ответ Никодиму, с ясным указанием на крещение в воде, которым мы возрождаемся, снова решительно подтвердила, что без благодати этого духовного рождения нельзя войти в Божие царство. При этом он объяснил, что иначе и быть не может: плотское рождение, на котором остановилась мысль Никодима, не может поставить человека выше уровня плотского; от чего этот плотский человек естественно и бывает не в состоянии видеть и достигать чего-либо высшего над плотскою низменностью²; только благодатное рождение от Св. Духа сообщает человеку жизнь и характер истинной духовности, с которой ему уже просто входить разумением и сердцем в эту духовную область – царство Божие. Вот слова Спасителя к Никодиму, выражающие сказанное: «истинно, говорю тебе если кто не родится от воды и Духа, то не может войти в царствие Божие. Рожденное от плоти если плоть, а рожденное от Духа есть Дух» (Ин.3:5–6). Заметь и здесь, друг мой, что не входя разумением и сердцем в дух смерти Христовой, в которую погружались мы для нашего возрождения в крещении, дух которой и есть любовь к нам Агнца Божия, внемлющего наши и всемирные грехи, не входя в дух и настроение этой Его любви и через это оставляя без живого движения и действия в нас благодати возрождения, мы упадали бы с высоты истинной духовности в низменность плоти, в которой «не имать пребывати Дух Божий» (Быт.6:3). Насколько мы пренебрегали бы или отказывались бы входить в животворную, возродившую нас, силу смерти Христовой, состоящую именно в бесконечном человеколюбии Агнца Божия, не терпящего заблуждения греховного, но на себе же понесшего ответственность за все греховные заблуждения мира; настолько и рождение от Духа переставало бы действовать в нас, настолько действовало бы в нас только рождение от плоти, по которому мы не отличаемся от всех прочих чад Адама и Евы от всех некрещеных. Много грустного при этом приходит на мысль относительно нашего Христианства и духовности, относительно нашей косности и тупости в разумении и усвоении самой силы Христовой, истины и благодати. За то открываются другие самые отрадные виды, если дадим духу Агнца Божия одушевлять и подвигнуть нас, тогда и сухие, мертвые кости оживут «в собор много зело», как видел это пророк Иезекиль (Иез.37:10).

Господь далее объяснял Никодиму, и нет ничего странного, несбыточного в мысли о рождении от Духа. Это рождение, конечно, должно совершиться не иначе, как таинственно; но таинственны-же для нас и самые простые вещи и явления в природе. Знаем ли, откуда приходит и куда уходит дыхание простого воздуха, хотя и слышим или опытно ощущаем его движение? Так и Дух Св. дает опытно ощущать свое наитие или движение тому, кто от Него рождается, или уже рожден, хотя последний и не может дать отчета, откуда и куда идут эти благодатные движения. "Не дивись, – говорил Господь своему собеседнику, – что я сказал тебе: должно вам родиться снова. Дух дышит, где хочет, и глас его слышишь, а не знаешь откуда происходит и куда уходит: так бывает со всяким рожденным от Духа» (Ин.3:7–8). Пойми, мой друг, что тайны благодати, к каким принадлежит и тайна нашего крещения, суть такие же строгие истины, как и предметы природы, тоже таинственные в своей сущности. Но, последние, скажешь, доступны опыту? Доступны опыту нашего духа и первые. Так самые опытные естественные знания, которым ныне более всего доверяют, обличают ложь неверия Христовым тайнам, доступным тоже опытному дознанию.

Когда Никодим и на объясненные слова Спасителя отозвался только недоразумением, «како могут сия быти», то Господь сделал уже замечание ему, во-первых, насчет тупости его разумения, не приличной Иудейскому учителю (ст. 10), далее, насчет неправоты и безосновательности Никодимова недоверия свидетельству Очевидца (ведь Господь своими чудесами явно для Никодима показывал, что Он от Бога и учит тому, что видит и слышит у Бога) (ст. 11), наконец насчет неверия Никодимова тому, что, в тайне возрождения от Св. Духа, может быть испытано еще на земле и что соответствует порядку самой земной природы (ст. 12). Все это падает, как видишь сам, прямым укором и на нынешних недоверов, особенно из людей науки.

Любвеобильный Господь упрекнул Никодима не с тем, чтобы оставить его без дальнейшего, высшего вразумления, а только для того, что, смирив или смягчив жесткую Фарисейскую его мысль, сделать его способнее – услышать это высшее наставление касательно того, как, на каком основании, могут сия быти, о чем выше говорено. И вот, заметив с упреком Фарисею Никодиму, что он (он, как и вообще люди этого рода) в открываемой ему тайне возрождения не верит даже стороне доступной для духовного на земле опыта, согласной и с земным порядком вещей, и потому тем более может закрывать глаза для высшей, прямо небесной стороны этой тайны (см. 12 ст.), Господь сейчас же стал разъяснять эту высшую, небесную сторону тайны новой жизни, состоящую именно в Его смерти за грешный и погибающий мир. Упрекая Никодима за Фарисейский образ мыслей, Благий Учитель однако удовлетворяет живой любви его к истине, по которой он пришел к Нему ночью. В дальнейшей речи своей Он дает разуметь нам, что, если и земная, доступная для опыта на земле и соответственная самому земному порядку, сторона тайны возрождения имеет достаточные для удостоверения в ней признаки, то тем более тверда и непреложна, как сама истина, небесная основная сторона тайны³. Вот эти дальнейшие слова Господа, выражающие, как увидишь, те самые мысли, какие развиты у нас в первом письме, в разъяснении тайны погружения в смерть Господню: «Никто не восходил на небо, как только сшедший с неба, – так начал Господь о совершенно небесной стороне предмета, Сын человеческий, сущий на небеси» (Ин.3:13). Господь, и сойдя с неба через свое воплощение, оставался тем не менее «сущим на небеси» именно, как Единородный Сын Бога, говорящий и делающий и во плоти на земле только то, что слышит и видит прямо у своего Небесного Отца, любящего Его всей полнотой Своей любви (см. Ин.5:19–20, 30). Поэтому пойми, друг мой, что небесная область, по воззрению Самого нашего Спасителя, в существе своем есть именно внутренняя область любви Отца Небесного, почивающей в единосущном Его Сыне и в Нем же самом, соделавшемся Сыном человеческим, раскрытой и для нас человеков. Смотри во Христе к Отцу Его Небесному, столько возлюбившему нас, и притом держись Христова снисхождения с неба на нашу землю, совершившегося в его воплощении: небесное жительство будет и у тебя. А иначе и не мечтай напрасно о небесном: «никто не восходил на небо, как только сшедший с неба Сын человеческий, сущий на небеси», только в Нем, в Его духе, в духе Его человеколюбивого снисхождения к нам, можно быть причастным небесной жизни. Но мы грешны, погрязаем во всевозможных заблуждениях, уязвлены на смерть в самом корне нашего рода – Адаме человекоубийственным змием-дьяволом? – это так, но послушай, что далее говорит Спаситель.

«И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну человеческому, чтобы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Он Сына Своего Единородного, чтобы всяк верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин.3:14–16). В пустыне Аравийской, где кочевали Евреи по исшествии из Египта, уязвляли их в одном месте змеи и много Евреев умирало от этого в муках. Бог велел сделать Моисею медного змея и поднять его, конечно, на шесте так, чтобы могли видеть его все; те, кого ужалит змея, должны были поскорее глядеть на медного змия, и которые успевали это сделать, выздоравливали тотчас же. Исцеление от змеиного ужаления, совершаемое через змеиный же вид, это было поразительным знамением особенно для века Моисеева, в который люди еще так живо ощущали в видимом Божественное. Значение этого знамения теперь разрешилось. Вот и для исцеления нашего от греховного уязвления и осуждения надлежало Самому Господу «вознесену быть» на кресте, как бы греху олицетворенному или проклятию живому. И кто полной и живой верой воззрит к такому Божественному исцелителю от греха, кто верой своей или своих восприемников даст благодати Божией погрузить себя через крещение в эту бездну человеколюбия Господня, открытую в Его смерти, тот из погибельного состояния и родится в жизнь новую, Божию, вечную. Эту вечную жизнь и удержит Он на веки, разумеется – если живой и деятельной верой будет удерживать и приводить в живое движение благодать возрождения, благодать внутреннего своего участия в том же человеколюбии Господнем, составляющем дух и силу Его смерти. Само собой разумеется, что это должно совершаться через общение и в других таинствах. Такова любовь Самого Отца Небесного к грешному миру, к нам заблуждающимся и погибающим! Ведь Он нам дал Самого Единородного Своего Сына, в Котором вся Его любовь, вся полнота Божества, дал так, что Сын Его Единородный сделался Сыном человеческим, Единосущным с нами⁴, и еще на Себе Самом должен был вынести безмерную тягость погибельного состояния мира.

«Ибо не для того Бог, – продолжал Спаситель, – послал в мир Сына Своего, чтобы Он судил мир, но чтобы мир спасен был через Него» (Ин.3:17). Да, друг мой, если судить грешный, погибающий мир, то погибель его решена. Но не для этого послал Отец Небесный Своего Сына в мир, как Агнца внемлющего грехи мира. Ясно, что любовь Божия хочет спасти от греховной пагубы всякого человека, всякую среду мира. Само собой разумеется, что от нас самих зависит или держаться живой, деятельной верой этого направления любви Божией и тем спасаться, или взять направление, противное Божией к нам любви, и через это неизбежно погибать. Об этом спорить уже нечего.

Беседу свою с Никодимом Спаситель заключил разъяснением того, что истинно любящий свет истины и добра непременно придет к Нему своей верой, и не веруют Ему только такие, которые «более возлюбили тьму, нежели свет» (ст. 18–21).

Так-то, мой друг, в благодати крещения имел в виду не только таинственную воду, в которую погружается крещаемый, но и кровь Господа, пролитую Им в крестной Его смерти, в дух которой также погружается крещаемый, и Духа благодати, в силе Которого, как безграничное море, разливается в крещении человеколюбие Божие. Удерживай и возбуждай в себе, проводи во всю твою жизнь дух человеколюбия Божия и Христова, запечатленного кровью умершего за нас Господа и таинственно действующего, в силе Духа Св., в воде крещения, и тогда одушевляй все движения твоего духа, и благодать крещения окажется истинно не вотще принятою тобой. «Сей есть Иисус Христос, – скажу с Св. Иоанном Богословом, передавшим нам в Своем Евангелии беседу Христову с Никодимом, – это есть Иисус Христос, открывшийся водой и кровью и духом; не водой только, но водой и кровью, и дух свидетельствует, потому что дух есть истина» (1Ин.5:6). Как Он лично открылся миру, приняв на ряду с грешниками крещение покаяния в воде и, действительно, в ответственности за грешников пролив кровь свою, засвидетельствовав потом такое свое человеколюбие благодатью Духа: так и в нас Он открылся во крещении не только водой, но и силой крови, за нас Им пролитой в Его крестной смерти, открылся именно в духе, этого Своего человеколюбивого самопожертвования. В благодати крещения неразделимы между собой и таинственная вода, и кровь смерти Христовой, и дух человеколюбия Божия и Христова, действующий силой Духа Святого. Неразделимость этих трех проявителей, на нашей земле, Христовой благодати Св. Иоанн Богослов утверждает неразделимостью Самой Пресвятой Троицы (см. там же ст. 7 и 8). Не иметь в виду, не возгревать в себе духа человеколюбия Христова значит, действительно, пренебрегать водою крещения и кровью той самой смерти Христовой, в которую погружается в крещении.

Помнишь, мой друг, когда-то ты спрашивал меня: «зачем, после рождения Христианина Св. Духом в жизнь святую – в крещении, совершается над ним новое таинство, через которое сообщается ему Св. Дух? Ведь уж не лишен Его крещенный, по самому возрождению своему?» Я, помнится отвечал тебе, что в крещении сообщается нам благодатная жизнь, и во следующем затем таинстве, именно в миропомазании, сообщаются нам нужные для этой жизни силы Св. Духа, оживляющие и освещающие наш ум и сердце, внешние чувства, наши все дела и поведение. Ты мне не возражал более; тем не менее чувствовалось мне, что ты остался не совсем удовлетворенным моим ответом, выражающим верную, но действительно, слишком общую мысль. Ты, может быть, подумал тогда, а только не сказал мне, ведь здравая жизнь без сил, ей соответственных, не мыслима или невозможна. Как бы то ни было, очевидна нужда для нас глубже вникнуть в благодать таинства миропомазания, чтобы ясно сознавать особенную силу и необходимость этого таинства, и по получении благодати возрождения в новую, святую жизнь – в крещении.

Давай же, мой друг, думать об этом оба вместе, руководясь словом Божиим.

Нужное для этого руководство Божия слова я нахожу в следующем месте Евангелия Св. Иоанна Богослова. Описывая случай, когда Господь торжественно приглашал жаждущих идти к Нему и пить, с удостоверением при этом, что у верующего в Него и у самого «из чрева потекут реки воды живые», – Евангелист именно о последних словах Христовых замечает как верно⁵ ведающий Христову мысль: «это сказал Он о Духе, Которого имели принимать верующие в Него; ибо еще не было (на них) Духа Святого, потому что Иисус еще не был прославлен» (Ин.7:37–39). Приметь здесь вот что, мой друг, тогда как крещение, в слове Божием, по своей силе связуется со смертью и погребением Господа, разрешившимся Его воскресением, принятие верующими Св. Духа (а оно совершается именно через таинство миропомазания) соединяется словом Божиим не со смертью, а с прославлением Господа Иисуса, последовавшим за смертью, раскрывшимся окончательно в превознесении Его и по самому Его человечеству до престола Его Божества. По словам возлюбленного ученика и наперсника Христова, органа слова Божия, принять Св. Духа верующие могут не иначе, как уже вследствие прославления Христова; тогда как в крещении, по словам Апостола языков, раскрывается сила Христовой смерти и погребения. Ясно, что таинство, в котором совершается первое, имеет в самом основании своем особенную силу от таинства крещения. Вникнем, мой друг, в это.

Прежде всего выясним себе хорошенько самое прославление Христово, служащее основанием сообщения нам Св. Духа в таинстве миропомазания.

Прославление Господа Иисуса, с Которым связано принятие верующими Св. Духа, в отношении к Богочеловеческой Христовой душе началось с сошествием Христовым в ад. Слово Божие свидетельствует через Апостола Петра, что когда Господь был «умерщвлен по плоти Праведник за неправедных», то «ожил духом, которым Он и сошел и проповедал в темнице (очевидно адской) духам" (1Пет.3:18–19). Это Христово сошествие в адскую⁶ темницу относится к Его прославлению потому, что Он сошел сюда с силой и славой победителя над грехом и смертью, значит и над этой преисподней, страной проклятия и смерти – адом. Сказать то же другими словами, глубже раскрывающими эту великую истину: Господь сошел в ад с любовью к человечеству, уже победоносную над отяготевшим на людях злом греха, проклятия и смерти, как уже вполне вынесший на Себе эту страшную всемирную тягость, и раскрыл такую силу и славу Своего человеколюбия для всех из человеческого рода, сделавшихся узниками ада, не исключая и допотопных исполинов нечестия (см. там же ст. 20.; Быт.6:3–5), – только бы они сами не отвергли, а приняли эту торжествующую над всеми узами зла благодать совершившего искупления. За тем, прославление Господа торжественно открылось над всем человеческим Его естеством – над душой и вместе телом в Его воскресении, через которое Он, как свидетельствует слово Божие «по духу Святыни во всей силе открылся Сыном Божиим» – и в воспринятом Им ради нас человечестве (Рим.1:4). Это значит, что когда Господь в своем Богочеловечестве вынес через страдание и смерть Свою бремя зла, губящего нас человеков, тогда в Его воскресении жизнь Его Божества, жизнь, принадлежащая Ему, как Единородному Сыну Божию, действием Св. Духа воссияла во всей Его человеческом естестве; а так как последнее принято Им ради всего рода человеческого и потому представляет собой перед Отцом Небесным всех нас человеков, то жизнь воскресшего Христа, возлюбленного Сына Божия, воссияла для животворного просвещения всех нас человеков, в какой бы глубине смертоносного зла ни были те или другие из нас, – только бы мы сами не отвергали, а верой принимали такую щедрость благодати, открывшей через воскресение Христово жизнь в самой области смерти, для спасения всего погибающего человека. Наконец прославление Христово решительно совершилось в вознесении Господа на небо и сидении Его одесную Отца. Сила этого, так сказать, акта прославления Христова есть именно всевысочайшая, и для нас всерадостная. Смотри с благоговением и радостью, мой друг, что здесь совершилось. Человечеством Своим Господь восшел к престолу Своего Божества, славы, власти и силы, неразделимой у Сына Божия со Отцом и Святым Духом, – вошел в открытую и для Его человечества во всей силе любовь Своего Отца, содержащую все сокровища благ Св. Духа, по Божеству от вечности почивающую в Нем – Единосущном Сыне и Слове Божием. А так как Господь восприял человечество в единство своего лица ради нас, то Он возшел и возсел этим человечеством на престол Божества именно ради нас человеков, «да явится лицу Божию за нас» (Евр.9:24), «всегда жив сый во еже ходатайствовати за нас» (Евр.7:25) собственно Своим Богочеловеческим лицом, ходатайствовать своим «Я» за грешное «я» каждого из нас, представляя в умилостивление к нам Отца свои крестные язвы, на веки свидетельствующие, что за грешных Он на кресте был как грех, за погибающих, как проклятие. Мало того; так как Христово человечество, восприятое за нас, и представляет нас перед Отцом Небесным, то, только бы мы не отвергали, а смиренно усвояли себе такую безмерную благодать, или по выражению Апостольскому, «преизобильное богатство благодати», долженствующее раскрываться во всех и веках и вечности (Еф.2:7), – Отец Небесный и нас «посадил на небесах во Христе Иисусе», возшедшем на небеса и сидящем одесную Отца (там же ст. 6), разумеется не иначе, как возводя нас в соучастие ходатайственного за нас человеколюбия Христова. Так, скажем с Апостолом, «Бог богат милостью, по великой Своей любви, которою возлюбил нас» (там же ст. 4). Сообрази же теперь, мой друг, все сказанное здесь о прославлении Христовом от исшествия Христова в ад до восшествия самым человечеством к восседанию на престоле Божества, – и ты поймешь эти слова Апостола о Христе: «Нисшедший есть Тот же, который и восшел превыше всех небес, дабы наполнить все» (Еф.4:10). Своей славой и благодатью от превыше небесной области до преисподней.

Вот, друг мой, соучаствующий мне в славе и мысли, в благодати и истине Христовой, – от этой самой все обнимающей полноты Христовой, открывшейся с Его прославлением, и преподаются нам дары Св. Духа в таинстве миропомазания. Раскроем же теперь и внутреннее сродство этого таинства с крещением и вместе такое отличие первого от последнего, по которому, после крещения это новое таинство совершенно необходимо. Св. Духом, данным нам через миропомазание, изливается в наши умы, сердца во все органы наших чувств и деятельности, та же любовь Божия (Рим.5:5), по которой «Христос в определенное время умер за нас нечестивых» (ст. 6), в которую мы погружаемся в крещении, облекаясь через это во Христа и в нем становясь сынами Божиими, изливается в нас эта любовь Божия как уже торжественно открывшая победу Христову над самым адом, воссиявшая торжеством жизни над смертью во Христовом воскресении и превознесшая во Христе человечество до престола Божия, и потому дающая нам властительную и живую сыновнюю свободу и беспрепятственное дерзновение перед Отцом. В таинстве крещения мы уже входим во внутреннейшее участие любви Божией и Христовой, явленной в Христовом самопожертвовании за нас и за весь мир до смерти; а от Св. Духа, через миропомазание запечатлевающего наш дух и в телесных его органах⁷, дается нашему уму дар в той или другой мере разуметь всеобъемлющую широту и долготу и глубину и высоту этой, «превышающей разум, любви Христовой» (Еф.3:18–19), нашему сердцу дар в той или другой степени чувствовать эту любовь Божию и Христову, внешним нашим чувством дар воспринимать впечатления по направлению той же, простертой на все и особенно над злом всюду победоносной, любви нашего Господа, всем прочим нашим способностям и силам – дар действовать в духе той же освещающей нас любви Христовой, решившей уже торжество добра над злом не только в нашем земном мире, но простирающей это торжество от небес до преисподней. Иное дело принять участие в благе Христовой жизни, иное дело уметь или быть в состоянии раскрыть и употребить это благо во всей его обширности: первое совершается с нами в крещении, а силы или дары для последнего даются в миропомазании.

То правда, что здравая жизнь без сил немыслима; и мы в крещении возрождаемся в святую во Христе жизнь, конечно, не бессильную. Но силы и здравой жизни в человеке⁸ еще могут не иметь, могут и иметь особенные таланты или дарованья, судя по тому, принадлежит ли этот человек, так сказать, к любимцам или не любимцам природы или, точнее сказать, судя по тому, нужны, или нет, эти таланты для человека, по назначению от Творца природы. И вот щедро-даровитая благодать, возродив своих чад в крещении, обогащает всех их своих равно возлюбленных, в новом таинстве, великими талантами или дарованиями Св. Духа, соответственными великому их назначению. Ведь детям благодати назначено побеждать Христом все зло мира и самого ада, на веки упрочивать за собой «седение на небесных во Христе Иисусе» (Еф.2:6) и таким образом «исполнится всей полнотой Божьей», открытой во Христе, сходившем до преисподней и «возшедшим превыше всех небес, да исполнит всяческая» (Еф.3:19, 4:10). Для сообщения верующим необходимых для этого великого их назначения даров Св. Духа; и требовалось, как основное условие, чтобы Христос, после своей смерти, прославился славой победоносного освободителя узников во аде, славой воскресения на земле, славой сидения одесную Отца на небесах или «превыше всех небес» (по вышеприводимому выражению апостольскому). Когда прославился Господь Иисус такою славой; то благодать Св. Духа, изливающая торжествующую над злом и все обнимающую любовь Божию во Христе, и открылась верующим, сначала чрезвычайным образом в сошествии на Апостолов Св. Духа в день пятидесятницы, а затем навсегда в таинстве миропомазания, имеющем существенную силу ту же, какая с открытой торжественностью проявилась в сошествии Св. Духа.

Само собой впрочем разумеется, что готовым и восприимчивым к дарам Св. Духа, сообщаемым в миропомазании, делает верующего именно крещение. Надо наперед, через облечение во Христа Сына Божия, соделаться Сыном Божиим, чтобы получить и самого «Духа Сына» Божия, «Духа усыновления, которым мы взываем: Авва, отче» (Рим.8:15; Гал.4:6). Надо войти в любовь Божию во Христе, чтобы затем от Св. Духа получить силу и уменье раскрывать и употреблять это животворное сокровище Божией любви, как излившейся Св. Духом в самое сердце наше. Надо погрузиться в смерть Христову, чтобы раскрылась в нас Св. Духом и благодать Христова прославления, последовавшего за смертью.

Но довольно уж тебе труда за этим письмом. Прощай до следующего письма, в котором будем с тобой рассуждать о том, как приводить в движение или возгревать в себе благодать миропомазания.

Возгревать в себе и друг в друге благодать таинства миропомазания – о, как это нужно, мой друг! «Если кто духа Христова не имеет, – говорит Апостол Павел, – тот и не Его» (Рим.8:9). Значит, насколько кто и вотще принял или не приводит в живое движение и действие принятую благодать Духа Христова, настолько тот и становится не Христовым. Страшно это для христиан! Напротив смотри, что сказывается в неотступно внемлющих живой верой к благодати Св. Духа, осенившего Своим помазанием их умы, сердца и все силы душевные и с телесными их органами. Вот что пишет к таким Христианам Св. Апостол Иоанн Богослов: «вы имеете помазание от Святого и знаете все... Помазание, которое вы получили от Него, в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас; но как самое сие помазание учит вас всему, и есть истинно и не есть ложь, и как оно научило вас, в том пребывайте» (1Ин.2:20, 27).

Относительно того, как нам возгревать или приводить в живое движение и действие благодать Св. Духа, полученную в таинстве миропомазания, я располагаю повести беседу с тобой в следующем порядке. Сначала скажу, как вообще нам действовать или пользоваться дарами Св. Духа, сообщенными миропомазанием; потом укажу на некоторые частные жалкие явления, происходящие у нас вследствие невнимательного или неправильного нашего отношения к благодати этого таинства; наконец разберу одно место из предсмертной Христовой беседы с учениками, где Он говорит о действиях имевшего сообщиться им Св. Духа на самый мир.

Как вообще нам пользоваться и действовать дарами Св. Духа? – Отвечаю: именно как дарами Духа той Божией во Христе любви, по которой Господь не только «за нас нечестивых умер», но для нас же человеков раскрыл свою победу над злом в самом аду, а на нашей земле проявил торжествующую жизнь в самой области смерти через свое воскресение и возвысил в себе человечество «превыше всех небес» до сидения одесную Отца, так чтобы победоносной над злом и спасающий человека благодатью «наполнить все.» Не пренебрегай, не отвергай никакой земной среды, где путается бедный человек, хотя бы она, казалось, ниспадала чуть не до ада; Господь торжественно проявил победу над злом и в самом аду и дал тебе, в силу своего Св. Духа, проводить благодать этой самой своей победы над злом во всякую омрачаемую и озлобляемую им среду. Как, спросишь, проводить? Главное, – внимай самому, осенившему тебя, помазанию Св. Духа, внимай с живой верой в Господа, умершего за грешных и возмогшего к адским даже узникам, не исключая и допотопных исполинских нечестивцев, явиться с благодатью освобождения; и, по удостоверению слова Божия, «само это помазание Святого научит тебя всему», нужному для этого благодатного дела, с сообщением потребной для того и силы. С другой стороны, в какой бы ни очутился ты и высокой среде, высокой нравственно или умственно, по своему призванию или бытовому значению, принеси и в эту высокую среду и распространяй в ней благоухание запечатлевшего тебя «помазания от Святого». – Спросишь: как? Держись, отвечаю, данного тебе от твоего Небесного Отца Духа Сына Его – Господа Иисуса, Который восшел самым человечеством своим превыше всего – до престола Своего Божества, но на такой высоте не только не забыл, не оставил человеков, труждающихся и обремененных в низменных средах, но на них-то склоняет свой благоволительный взор. Он и их возводит в себе в любовь Своего Отца, чтобы и их посадить с Собой «на небесных» (Еф.2:5–6); только бы они сами верой принимали и удерживали такую благодатную честь. Держись, говорю, данного тебе Духа твоего Спасителя, Который, сидя одесную Отца, Своим Богочеловечеством, Своими крестными язвами, вечно живою силой напоминающими Его бесконечное истощение за нас, вообще Своим «Я» и ходатайствуем за наше бедное грешное «я», за заблуждающихся и погибающих человеков. Да, друг мой! Если бы стоящие или восседающие в высших средах по образованности или бытовому положению, равно и по духовной стражбе или ревности о благочестии, мыслью и сердцем внимали и неуклонно следовали «помазанию от Святого», то не только не возносились бы над низшими их в тех же отношениях, но своим-то «я» со Христом и стояли бы за всякое другое «я», уступающее им относительно благочестия ли, образованности ли или просто звания и состояния. – Скажешь ли, мой друг, или только подумаешь, что мы слишком мертвы духом для всего, сказанного выше, – слишком запутаны и забиты противоположными навыками и воззрениями, идущими или совсем помимо Христа, или (что по убийственной силе своей одно и тоже) помимо истинного Христова Духа? Я знаю, что это – горькая правда, повергающая меня иногда в глубокое уныние. Но ведь не мечта же, а непреложная правда, достаточная оживить и ободрить даже безнадежных, есть данный нам Дух Христа, Который, ради нас же или, по апостольскому выражению, «за оправдание наше» (Рим.4:25), проявил торжествующую жизнь из самой смерти в Своем воскресении. Я знаю и тебе лично рассказывал пример или опыт одного человека, попавшего было через нечеловеколюбивый эгоизм чуть не в адскую глубину духовной мертвости, который однако из этой смерти изник к благодатной жизни, да не один сам, а и с окружающими его. Как? – Так, что и самое начало выхода своего из бездны погибельной он положил в том, чтобы во Христе уж не отделять себя и своего дела от других, держась именно Духа Самого Христа, собственным Своим «я» ставшего за другое «я» каждого гибнущего человека и в человеколюбивом истощании и в прославлении Своем.

Нужно ли наглядное удостоверение и убеждение для тебя, мой лучший друг, что внушаемое тебе мной направление есть, действительно, направление Самого Духа, сообщенного нам в миропомазании и первоначально сошедшего на Св. Апостолов, и что именно в этом направлении надо нам возгревать благодать рассматриваемого таинства? Я уверен, что ты и без того уж твердо убежден в этом, мой друг. Однако вот смотри сам, куда и как подвигнуты были Св. Апостолы сшедшим на них Св. Духом. Повел ли Он их сейчас же прочь от родных им Иудеев, как видевших и слышавших несколько лет Самого Господа, но Его решительно отвергнувших, распявших, виновностью своего неверия и противления превзошедших древние языческие города Тир и Сидон, даже Содом и Гомору, по суду Самого Господа (Мф.11:21–24)? Напротив, Дух благодати направил избранных своих сосудов прежде всего к тем же Иудеям, с таким благовестием спасения: «Бог, воскресив Сына Своего Иисуса, к вам первым послал Его благословить вас, отвращая каждого из вас от злых дел ваших» (Деян.3:26). И за тем еще Дух Св. удерживал в пределах Иудеи посланников Господних ко всему миру, назначенных научать «вся языки» (Мф.28:19), проповедовать «Евангелие всей твари» (Мк.16:15), все еще ища последних зерен пшеницы среди плевел христоубийственного народа. Но и когда сопротивление Иудеев Господу продолжалось и только усиливалось, избранный нарочито для язычников Апостол, особенно ненавидимый Иудеями, обращался с проповедью, по внушению Духа Божия, в разных странах и городах Римской Империи, сначала все к тем же Иудеям. Мало того, излившаяся Св. Духом в сердце этого Апостола любовь к грешным Спасителя нашего, бывшего за них олицетворением проклятия на кресте, подвигла этого учителя языков даже к тому, что и он, в великой скорби и неперестающей болезни своего сердца о тех же Богоборных Иудеях, лично его гнавших с заклятием иногда ни есть, ни пить, пока его не убьют, – и он желал бы сам отлучен («анафема») быть от Христа за этих, как он говорить от искреннего сердца, «братьев» своих (Рим.9:2–3). И этого все еще мало; через того же Апостола Дух Св. засвидетельствовал, что Иудеи, сделавшиеся врагами Богу из за своего упорного противления христианству, остаются еще «возлюбленными Богу ради отцов» (Рим.11:28), что, следовательно, Сын Божий Иисус Христос нашел еще и в этих ожесточенных своих противниках, в залог будущего их обращения (29–31 ст.), место для отсвета любви Своего Отца, которая вся в Сыне и только через Него и Нем делает Своими возлюбленными людей. Вот каков Дух любви Божией во Христе, приятый нами в таинстве миропомазания!

Смотри теперь, друг мой, как Дух Св. одушевлял и располагал Апостолов по отношению к язычникам, этим многовековым, от самого зарождения своих народностей, отступникам от Истинного Бога, поклонникам мечтательных призраков Божества. Дух Христа, пролившего кровь за вины всего мира, как будто Он Сам и был виноват в них, дал Апостолам и из языческого мира собрать нового возлюбленного Израиля, который и должен был заступить место (изветшавшего или выветрившегося) древнего плотского Израиля; а для этого двигал их из города в город, из одной страны в другую во всю землю до переделов вселенной. Смотря на идолов, наполнявших самые образованные города, Апостолы снедались скорбью; но Дух любви Божией к гибнущему и заблуждающемуся человечеству давал им приметить затаившиеся и во тьме язычества искры Божией истины, отсвет, хотя и сумрачный, истинного богопоклонения (см. Деян.18:16, 23, 28). Апостолов гнали и мучили за благовестие спасения; но Дух Христов давал им, и в самых их злостраданиях исполняться в сладость любовью Самого Господа к Своей Церкви, по которой он страдал за нее, и притом все еще чувствовать малость недостаточность своего одушевления этой Господнею любовью к церкви так, что они стремились новыми подвигами и злостраданиями более и более восполнять в себе такую недостаточность (Кол.1:24), «забывая заднее и простираясь вперед» (Флп.3:13). Мир иудейский и языческий наполняли все во вселенной, но Апостолы с юной Христовой Церковью уже торжествовали победу над миром (1Ин.5:4–5). Не то, чтобы зло мира они стушевали для себя, нет, они яснее и глубже всех видели зло; но Дух Св. исполнял их тою любовью Христовой, по которой Христос вынес всю тяжесть мирского зла и славу этой победы над злом проявил от небес до ада дабы «наполнить все» своей истиною и благодатью.

Друг мой! Пусть духовное иудейство не позволяет у нас одним входить в самую силу Христовой истины, – в Дух Христова человеколюбия; пусть духовное язычество увлекает других к новым идолам – к разным идеям помимо Христа. Но Христос вчера и днесь и во веки той же. Не изменился в своем направлении и Дух Святой, не изменился Он и в своей силе ни опровергать иудейство и язычество истиной и благодатью Христовой. Только надо идти за Св. Апостолами, которые не давали в себе, через свою победоносную над миром веру, оставаться без всеобщего движения и действия – благодати Св. Духа, в истинном и прямом Его направлении не судить нечеловеколюбиво, а спасать грешный погибающий мир, заблуждающийся мертвым иудейством или разнузданным язычеством человека. Прости пока, мой друг!

Помнится, мой друг, ты сам прекрасно рассуждал, почему в пророках Ветхого Завета один и тот же Св. Дух являлся строже, нежели в Апостолах Нового завета. Посвятим и этому вопросу одно письмецо в дополнение сказанному в прежнем о Св. Апостолах. Ведь мы и пророкам должны следовать, а не одним Апостолам; что же в самом деле сказать о том, что Св. Дух в пророках ветхозаветных вооружался против нечестивых из избранного народа и против языческих народов, истинно можно сказать, громами и молниями? – Сказать ли об этом то, что так было в Ветхом Завете, до воплощения ради всех человеков Сына Божия, до смерти Христовой именно за грешных, до прославления Его победой над грехом, совершенной тем, что Он вину и смертность его вынес сам на Себе? Да, надо сказать и это. Св. Евангелист Иоанн Богослов прямо говорит (как это мы с тобой видели и разбирали в одном из предыдущих писем), что на верующих во Христа «еще не было Духа Св., потому что Иисус еще не был прославлен» (Ин.7:39). Не было на них Духа Св. собственно в направлении Христова человеколюбия и самопожертвования за грешных: а уж осенял их Св. Дух, как засвидетельствовал о Нем Сам Господь ученикам еще до страдания Своего: «в вас пребывает» (Ин.14:17), – только ученики Христовы и сами еще не ведали, какого они духа, и бывали готовы иногда тоже огонь низводить на грешных людей, которых Христос пришел не погублять, а спасать – в чем Он их и вразумлял с запрещением их нечеловеколюбия (Лк.9:54–56). Тот же снедаемый грозой и ревностью против зла Илии, после раскрытия Христовой ревности выносить и, так сказать, выжигать на себе самом это зло, снедался бы уж этой Христовой ревностью любви, жертвующей собой за несчастных жертв зла. Но Дух Св., вдохновлявший пророков, ведь был Христов же и однако действовал грозою против беззаконников? Вообще это грозное в Ветхом Завете проявление Духа Божия над беззаконниками, объясняется из того, что они, до пришествия Ходатая грешных, до полного открытия в Нем милующей грешных благодати, естественно более подлежали гневу Божию за свои беззакония, нежели помилованию. Что же касается до действия Самого же Христа и в этих грозных ветхозаветных проявлениях Св. Духа, как Дух Его же, на сколько Он предварительно открывался и в Ветхом Завете, – это объяснено Самим Спасителем Христом во время земной Его жизни. Случалось, что Он, как будто со всем по ветхозаветному, буквально бичом вооружался против рабов греха, именно против оскорбителей святыни храма; но право свое на это Он утверждал не просто на правосудии своем, как Господь Храма, отмститель за поруганную его святыню, а на своем решении и готовности отдать за грешных на разорение храм даже собственного своего тела (Ин.2:15, 21). Или бывало еще так, что, Господь (очевидно в тоне древних пророков) громил некоторых своих слушателей, прямо в глаза, названием «лицемеров», ради лукавого и «прелюбодейного», с негодованием отказывал давать для них знамения, но к этому прибавлял: «кроме знамения Ионы пророка» (см. Мф.16:4), который, как протолковал Сам Спаситель, тридневным своим пребыванием во чреве китовом предъявил трехдневную смерть Христову. – Какое еще вам злым лицемерам знамение, – как бы так говорил Господь этим людям. Для вас разнузданные, а то скрывающиеся еще под личиной набожности – неверы⁹, нужно разве только такое знамение, чтобы за вашу нестерпимую виновность Самому умереть и быть погребенным на три дня, как Иона на три же дня был поглощен китом. – Так Господь и в ветхозаветных откровениях и предъявлениях своих поражал беззаконных нещадными обличениями и прещениями, имея сам (и тогда же многообразно открывая) неизменное решение и готовность идти в мир пострадать и умереть за этот беззаконный мир; это надо непременно иметь в виду при чтении грозных пророческих речей, чтобы разуметь их не односторонне, а в настоящем их духе. Громи, кто хочет, такими же беспощадными обличениями и прещениями лукавый и прелюбодейный мир, но в том же Христовом Духе, с Христовой готовностью жертвовать собой за грешников заблуждающихся.

Боятся потакнуть злу и неправде через этот человеколюбивый дух, раскрываемый самим Св. Духом. Несчастные, воображают себе, будто они более отвращаются от зла и неправды, нежели сам Дух истины. Перед Духом-то человеколюбия и падают в прах зло и неправда, как это в Апостольское время наглядно показано через смерть Анании Сапфиры от одного кроткого слова Петра Апостола.

Хочу, мой друг, обратить теперь твое внимание на те грустные духовные явления, какие происходят у нас вследствие невнимательности нашей к данному нам Духу благодати, в надлежащем Его направлении.

Прежде всего возьмем во внимание столь обыкновенный и почти невольно вырывающийся у людей, мало-мальски благочестивых, жалобы на упадок в мире благочестия христианского. Жалобы горькие, но справедливые! Но справедливо и то, что все же не оскудели со всем искренно любящие Христа, церковь православную и благочестие. В разных средах, там и здесь, все-таки попадаются эти люди. Но вот, по-моему, в чем особенная наша беда: редко, крайне редко встречаются между ними такие, которые, ненавидя от всего сердца нечестие и зло, стояли бы за человека грешного; а большей частью его-то именно и бросают. Ну, положим, завелось у нас много, много больных, помертвелых духом; много страдают ужасными припадками зла, много находится в беспамятстве от разных горячек умственных и нравственных или изнывает в чахотке какой-то унылой апатии ко всему жизненному. Но еще Бог помиловал нас, – есть сохранившее добрую духовную память, бодрость, жизнь; пусть эти счастливцы будут братьями и сестрами милосердия для больных, внимая и следуя внутреннему и человеколюбивому «помазанию от Святого». Дело наше понемногу еще может поправиться. Так нет! Давайте, – и более здоровые, или только бить лежачих больных, кричать на них, или просто бежать от них с отвращением. В шубе, нужной для нашей жестокой русской зимы, завелись нечистые насекомые. Побереги для себя эту шубу, православный русский человек; не бросай ее в печь, и потрудись бережно очистить ее от мелкой гади. Ведь в нас Дух Того, Кто послал Сына Своего в мир грешный не судить или осуждать его на гибель, а спасти от гибели; следуй этой воле в Духу Отца Небесного, Который излил и в твое сердце такую Свою любовь, – прислушайся только к Духу благодати в твоем сердце. Так нет! У нас слышатся иногда еще такие кличи во имя самой веры: проклятие и гибель – всякой среде, где завелось то или другое не христианское, не православное... И вот, таким образом, самая ревность по благочестию, то самое, что должно быть силой против разлива зла, обращается только на то, чтобы вид этого гибельного разлива являлся еще безотраднее и безнадежнее. Не так, мой друг, должно быть по Христову Духу, нам данному! По поводу преобладания во всяких средах мира нехристианских стихий, неправославных стремлений и идей, мы и будем усиливаться в эти самые среды проводить Христову истину и благодать не пометая этого Божественного бисера перед свиньями упорства дикого и злобного¹⁰, но верой внимая и следуя Духу Того, Кто, по поводу растленной греховности мира, и сошел в этот мир взять на себя его грехи и Кто возшел из этого мира на небеса уже с обожженной человеческой природой, проявив наперед победу свою над греховностью мирской даже в самом аду. Наша сила и руководство для этого в «помазании от Святого», Которому существенно принадлежит гуманность или филантропия или, как хотите, назовите эту Христову любовь к человечеству, которой не чуждо ничто человеческое: доброе человеческое – ее область, а худое она выносит на себе. И тем его упраздняет, отсекает от людей. Смотри далее, мой друг, на то еще нерадостное явление, что у нас так редко, редко и мало можно встретить благодатной свободы даже в лучших христианах. Как будто снова ожил в нас мертвящий дух нравственной боязливости и рабства, изгнанный и замененный животворным Духом усыновления. Как будто мы уж опять только рабы, а не дети у Отца Небесного, свободно располагающие собой и дарами Его благости, имеющие дерзновение относиться к Нему Самому ради Его Сына с таким простым воззванием: Авва, Отче! Все чего-то боимся, чем-то стесняемся в духе; явления зла и нравственного и внешнего нас пугают и расслабляют, а насладиться благом с открытым сердцем, со свободным духом не умеем или даже считаем едва ли не грехом. За то, с другой стороны, когда уж захотим дать себе какой-то временный отпуск на волю, то уже так и сознаем, что хотим грешить, да и действительно начинаем грешить, своевольничать, разнуздывать себя от всего; так что, с повторением этих, как я назвал, временных отпусков на волю, многие и навсегда остаются в направлении разнузданности, со всеми печальными ее последствиями в умственной и нравственной жизни. – Друг мой! Боязливое и в самом добре обыкновенно мелочное, нравственное рабство, которым, с другой стороны, вызывается и поддерживается разнузданность духа, есть неизбежное и прямое последствие того, когда само добро мы стали бы делать более по внешнему предписанию того или другого долга, а не просто умом и сердцем внимая и следуя внутреннему «помазанию от Святого»¹¹, пребывающее в нас (1Ин.2:27) по силе особенного таинства, совершенного над нами церковно. Ты, конечно, замечал, что человек, исполняющий должное по внутреннему началу убеждения и совести, обыкновенно отличается благородной независимостью духа, внушающею невольное к нему уважение, хотя бы он свое внутреннее начало еще, может быть, не возвел прямо к Духу истины, добра и всего жизненного, Святого. Суди же по этому, какова благодатная независимость или свобода духа в том, кто внутренне, с детской простотой и прямотой, внимает и следует во всем Самому Духу истины и благодати. Сам этот Дух свидетельствует духу Его, что Он, как соучастный Христу Сыну Божию душой и телом, есть уже не раб, а Сын у Отца Небесного (Рим.8:16), есть не чужой и пришлец, а согражданин святых и Свой Богу (Еф.2:19). И потому всякое дело и работу, умственную ли или внешнюю, исполняемую по требованию ли Власти или по собственному только побуждению и выбору, он делает не иначе, как зная своего великого по этому делу Доверителя и хозяина в Самом Отце Небесном, служа и работая Ему Самому независимо в духе ни от чего помимо Его. Благами и радостями жизни Он пользуется, или дозволяет себе по обстоятельствам и особенные утешения и удовольствия, с открытым сердцем, не теряя из виду и живо ощущая, что он и в этом (исполняя, конечно, заповеди Христа Бога и правила святой Его Церкви) пользуется и наслаждается только любовью и щедростью Своего всеблагостного Отца, дающего нам ради Сына Своего все обильно в наслаждение; зазирать себя в этом или стеснять свой дух рабской мнительностью ему нечего. Разные виды внешнего зла, нищета, лишения близких, болезни, смерть в Господе Иисусе, страдавшем, умершем и воскресшем переделаны уже, так сказать, в другое значение, по которому и в этих крайне тяжелых явлениях и опытах можно видеть и получать благодать; что это последнее не мечта или не простое только представление и заверение себя, а сама истина, об этом внимающий Духу благодати получает от Него глубокое внутреннее свидетельство, опытное дознание. Что касается до явлений истинного зла, духовного и нравственного, возгревающий в себе благодать «помазания от Святого» ощущает и даже разделяет царственную, проявленную и в аде, победу Господа над этим злом, что Он тяготу, виновность грешных понес на себе и удержав в своей любви запутавшихся в узах зла людей (разумеется под условием показанной их веры), а своих верных сообщников посадив с собой на небесах, выше здешнего зла. Пойдем, мой друг, вместе или сообща к этой истинно благородной духовной свободе, возвышенной над рабской боязливостью или зависимостью духа от кого-либо и чего-либо вне благодати Отца Небесного, не просто отвне простертой к нам с многоразличными своими орудиями, но и в нас же пребывающей в силе Духа Христова.

Упадок благодатной свободы и филантропического направления в самом благочестии многих. Это, мой друг, главные бедственные явления и следствия того, что благодать «помазания от Святого» нами мало или не в прямом её направлении приводится в движение и действие. Есть и другие, зависящие, вполне или отчасти уже от этих, последствия того же самого. Так, в отношении к умственной стороне нашего духа и жизни, знаем, как много и у многих усыплена мысль. Эти люди, засыпающие умом часто под предлогом простоты веры, забывают, что действительно пользующемуся благодатью «помазания» нас всех запечатлевшего, дано «узнавать все» (1Ин.2:20). «Ну, так с нас и довольно одного этого помазания» скажут сейчас мечтательные мистики. Но ведь дар «узнавать все» требует для раскрытия своего усилий и подвигов веры нашей, к которым и относится возбужденная и живая деятельность мысли нашей; в противном случае и дар «узнавать все» останется в нас бездейственным. Притом печать «помазания от Святого», запечатлевая нас и на самых телесных органах нашего духа, как например, в отношении к уму, на самом нашем челе, через это самое наглядно показывает, что благодать Духа не упраздняет или не обессиливает, но своим помазанием святит и живит силы нашего духа вообще и ума в частности, святит и живит в их законах и порядке отправлений – до их связи и взаимодействия с самой телесностью. Значит, если уж приводит в действие и движение эту благодать по отношению к нашему духу и именно к умственной его стороне, то надо «узнавать все» сообразно психологическим, логическим и даже физиологическим законам и условиям нашей мысли, только при этом неотступно внимая и следуя «помазанию от Святого» или Духу благодати и истины, Духу любви, все создавшей и содержащей, да и тяжесть зла и нестроений на себя же подъемшей. Чувствуешь ли ты, мой друг, чем может наконец сделаться наука, каких тайн она не выяснит и не откроет, а открытое уже и известное каким освятит новым светом.

В отношении к сердечной стороне нашего духа, всего чаще повторяется, мой друг, то грустное до слез явление, что, по выражению апостольскому (Гал.3:3), «начав Духом, оканчиваем плотью»? Дух благодати, Которого печать и залог мы получили в миропомазании, есть Дух всего жизненного, доброго и прекрасного. Случается, что человек, особенно в свежей юности, подвигнется или стремлением к благородному, возвышенному, строго серьёзному, или более мягким и нежным чувствам мирного, стройного, прекрасного, и тому подобное. Надо бы только очистить, упрочить и освятить это движение через возвышение его к самому Духу благодати (к веянию Которого оно и относится в своем глубочайшем основании, хотя смешиваясь более или менее и с человеческой немощью и нечистотой), и потом уж быть твердым и постоянным, неизменно верным этому движению, только внимая и следуя все тому же Духу. И вот таким образом, подобное движение, под осенением и влиянием Духа благодати, развивалось бы и возрастало до зрелости и духовного плода. Так нет! Не умеют или не хотят держаться в подобных движениях данного нам через церковное таинство Духа благодати или «помазания от Святого»; и вследствие этого эти движения или становятся мечтательными и пойдут наконец стезёй обольщения, или с продолжением времени слабеют и наконец пропадают от житейской положительности, или уступают духовной жёсткости, трактуемый уже за что-то недостойное и даже греховное. Ко всем таким людям относятся это слово Апостольское к галатийским Христианам, вдавшимся именно, после высоких благодатных движений, в жёсткое, самооправдательное направление иудейства: «Тако ли несмысленни есте, наченше духом, ныне плотию скончаваете»!

В отношении к жизни практической, есть своего рода грустные явления – последствия той же преступной невнимательности нашей к Духу благодати, в истинном Его направлении. Об этих явлениях я с тобой толковал не один раз; они совершаются именно во взаимных человеческих отношениях. Дело в том, что, глубоко внедренный в нас по благодати таинства миропомазания, Дух Христов действует и проявляется в душах сообразно особой приемлемости и устроению каждой, полагая, таким образом, в разных Христианах залоги и различных своих дарований, хотя и не выходящих из общего своего единства. Таким чудным снисхождением Духа благодати к особенностям разных членов церкви Христовой, зависящим не только от внутренних, но и от внешних условий, неразумие человеческое злоупотребляло еще и в Апостольское время, когда различные дарования благодатные раскрывались в церкви с чрезвычайной поразительностью: случалось, что не умели пользоваться этими дарованиями в стройном порядке и согласии, с пользой для всего общества (См. 1Кор.14 гл.). Наша, или в наше время проявляющаяся, духовная глупость бывает, разумеется, еще беспорядочнее и вреднее для общего дела и блага. Слышит, например, один православный соответственное личным его особенностям внушение или влечение Духа истины, но не замечает соответствие этому в другом православном, которому в глубинах его духа, сообщается такое же благодатное внушение, но сообразное особенному его устроению и потому различное от первого. Не теряйте при том из виду обычных у нас грешных людей примесей худа и к самому добру. И вот, между двумя православными начинаются недоразумения, взаимные попреки и столкновения, недовольство и нелюбовь. (Известное ведь дело, что в мутной воде человекоубийственному врагу всякого добра удобно ловить рыбу.) Так бывает между многими людьми разных характеров, талантов, званий, образований, полов, возрастов. Так бывает (если сообщаемую верным в таинстве благодать соображать и с действиями ещё предваряющей благодати) с разными национальностями и в международных отношениях. Бедная человеческая глупость, умеющая во вред себе и другим злоупотребить и благодатным добром! Пусть бы этой глупостью отличались только те, на которых пока и может простираться одна предваряющая благодать, еще только ведущая их ко Христу. А то и Христиане и православные словно забыли, что разные жизненные веяния или движения духа справедливости, добра, человеколюбия и тому подобное, принадлежат в источнике разумеется при возвышении над разными греховными примесями одному Духу всего истинно доброго и жизненного, Духу благодати, а это есть Дух Христовой любви, на себе вынесшей всевозможные духовные тяготы и недостаточества человеческие. Держаться бы нам этого Духа и в этом самом Его направлении: тогда разные наши, запечатлённые Им, духовные особенности, свои у каждого, вели бы не к разъединению нашему во вред себе и другим, но к восполнению недостатков одного соучастием другого, к несению тяготы друг друга, к стройному и прекрасному раскрытию многоразличных дарований и влияний благодатных в разных людях, званиях, полах, возрастах, образованиях, национальностях, как в разных живых и здоровых членах одного великого организма – Христова тела единой вселенской церкви. Вспомни, мой друг, что так было сначала только в малом обществе Христовых учеников, разросшемся потом во всю землю и до концов вселенной. То же самое возможно и теперь по отношению к соединению слишком разошедшихся между собой Христиан. Только каждый из нас, со своими духовными особенностями пользуйся влияниями благодатными, открывающимися во всяких добрых и святых движениях, – пользуйся не в предосуждение других, в которых не видно того же, а именно к восполнению недостающего у других и притом еще с тонким, уважительным наблюдением над этими другими, что и с их стороны есть доброго и жизненного в своем роде к воспрощению твоих собственных недостаточеств. Друг! Будем помогать друг другу, действовать именно таким образом в свою и общую пользу, для произведения которой нет недостатков и бессилия со стороны Духа благодати, нам данного. Говорю тебе обще, а ты уж самодеятельно применяй сказанное к твоим особым отношениям, к отношениям между домашними, знакомыми, родными, к отношениям религиозным, деловым, политическим, литературным и так далее.

В заключение этого длинного письма хочу сказать тебе еще об одном явлении, происшедшем и доселе происходящем от той же причины от оставления христианами без должного и прямого движения, сообщенной им благодати «помазания от Святого». Это явление есть вместе и историческое, относящееся своим началом и раскрытием главным образом уже к прошедшему, и современное, относящееся к нам самим, – явление, оплакать которое недостаточно никаких слез. Дух благодати, помазание Которого запечатлело нас через особое таинство, в существе своем есть Дух, от Отца исходящий и в Сыне почивающий. В таком смысле и силе и надо пользоваться данной нам благодатью Духа Святого. Ведь Божия истина – не буква свышемирного или метафизического передставления, но дух и сила, действующая и на нашу мирскую низменность. Рассуждай сам, мой друг. Всякое отчество у нас, отчество духовного руководительства и предстоятельства, отчество родителей по плоти, властей, старшинству, превосходства, благодетельства именуется (и должно раскрываться в истинном или православном христианстве) не иначе как по Отцу Небесному, по Отцу Господа нашего Иисуса Христа (Еф.3:14–15). Это так свято и верно, что нам не следует, по слову Христову, (Мф.23:9), и отца звать себе на землю помимо Отца Небесного, отсвечивающего благодатно Своего всевышнего Отчества во всяком роде нашего отчества ради вочеловечения Сына Своего. Потому нельзя было бы и довольно нарадоваться тому, как обширно и многоплодно было бы, во всех у нас отношениях, действие благодати Духа, если бы мы приводили в движение и действие эту благодать Духа, как именно исходящего от Отца и в Сыне почивающего. Все отцы, все высшие в том или другом отношении, возгревая в себе благодать Духа именно в этой силе, должны были бы понимать и чувствовать, что они настолько давали бы раскрываться в себе благодати Всевышнего и всеблагодатного Отчества Самого Отца Небесного, насколько возвышалось бы над эгоистичной деспотической требовательностью и преобладанием относительно детей или низших, как чад собственно Божиих, и стремились бы своей любовью только в них (а не в самовластии) искать покоя духу своему, внимая и следуя Духу любви Отца Небесного, Который, исходя от Отца, почивает в Сыне весь, со всей полнотой Отчего благоволения. Равно и дети, или вообще низшие в разных отношениях, должны были бы сознавать и чувствовать, что для них в отцах или вообще высших Отец Небесный ради Сына Своего, ставшего Сыном человеческим, благоволил отобразить свое всевышнее отчество и что потому детям следует всевозможно (только, разумеется, не чем либо противным Богу) успокаивать в себе дух отцов, внимая и следуя Духу Сына Божия, не соперничающего, так сказать, с Своим Отцом в изведении Духа, а только успокаивающего в себе этого Св. Духа, исходящего от единого Отца. Такую благодать Духа Св., исходящего от Отца и в Сыне почивающего, должны бы возгревать и поддерживать друг в друге и равные между собой как из высших или отцов, так и из детей или низших, и особенно близкие между собой, каковы друзья и всего более супруги. Ведь небо водворялось бы тогда на земле: благодать Пресв. Троицы осеняла бы нас не только в церковно-духовных отношениях, но и в самых обыкновенных наших отношениях, которые тогда уже становились бы, по своей внутренней силе, истинно духовными и достолюбными для Св. Церкви, как отношения достойных ее детей. Так нет! Христиане, именно западные, сначала извратили самую истину об исхождении Св. Духа только от Отца и выдумали, что Дух исходит не только от Отца, но и от Сына; соответственно этому и благодать Духа Св. ложным представлением веры связывалась в прямом своем направлении, так что западное христианство отпало от истинного древлеотеческого церковного духа и из авторитетов церковных сделало для себя жестокое деспотическое иго, вместо благоволительного и живого отеческого их значения. Впоследствии, западное христианство учило еще далее по тому же направлению сыновства, соперничающего с отчеством (по ложному основанию и первообразу этого в самом Божестве, в котором будто бы не только от Отца, но и от Сына исходит Дух истины, святыни и всего жизненного): эгоистическое своекорыстие авторитетов вызвало протесты и отрицание самых авторитетов со стороны самочиния и самоволия, логически идущего и к совершенной разнузданности. И теперь дело доходит до радикальных колебаний и расстройства в отношениях между властями и подвластными, между отцами и детьми, высшими и низшими. Насколько и православные не разумеют и не держатся благодати Духа, исходящего от Отца и в Сыне почивающего, настолько такая же беда прикасается и к православным Грекам и Русским. Вот это все и составляет такое, вместе и духовное и внешнее, бедствие нашей современности, для оплакания Которого действительно нужны и едва ли достаточны слезы и рыдания даже Иеремии.

Но, друг мой, еще все может быть исправлено и обновлено в благодатном значении, если будем живой и деятельной верой держаться благодати Духа, исходящего от Отца и в Сыне почивающего, если, притом, будем держаться именно того направления Духа Христова, чтобы и недостаточества, в этом отношении, других – не только наших православных, но и западных христиан – с Христовой, снизошедшей в грешный мир, любовью выносить на себе самих, чтобы всех привести к живому единению веры в Церкви Православной. О, дай, Господи, нам этого Твоего Духа, этой живой воды благодати Твоей, могущей отмыть скверну сынов и дщерей сионских, этого огня любви Твоей, сильного «кровь иерусалимскую очистить» (Ис.4:4), то есть, потребить в христианстве всякие примеси и приражения лжи, чтобы таким образом собрать всех рассеянных чад Нового Израиля снова воедино.

Прощай пока, мой добрый друг! Помни, что, по слову Самого Христа, Дух Святой свидетельствует о Христе (значит поставляет на открытый для мира вид Его истину, Православие), именно как исходящий от Отца (Ин.15:26), – разумей только это в живой силе, а не просто букве.

Я слишком долго и много, друг мой, говорю с тобой о благодати таинства миропомазания. Это потому, что Дух благодати, сообщающий нам себя через это таинство, действует и во всех других таинствах; значит, и по отношению к другим таинствам надо хорошенько выяснить себе как нам следует пользоваться благодатью дарованного нам Св. Духа. А между тем, с другой стороны, мы (я говорю от лица большинства), и прияв Св. Духа в особенном таинстве, освящаемые Им же и в других таинствах, по свойству каждого из них, очень похожи на некоторых Ефесских христиан, которые, на вопрос Апостола Павла о принятии ими Св. Духа, отвечали: «Мы даже и не слыхали, есть ли Дух Святой» (Деян.19:2). Мы знаем, что есть Дух Святой, но знаем это более или почти только по книжному, по букве, а не по опытному дознанию и ощущению действующего в нас Св. Духа. Не то, что бы Он в нас не был или не действовал. Но таково уж наше невнимание к Нему, наше духовное невежество. Поэтому-то я столько и говорю с тобой о благодати Св. Духа, запечатлевшего нас через миропомазание.

И теперь еще речь моя – о том же. Впрочем на этот раз послушаем, мой друг, беседы Самого Спасителя. Вот Он что говорит о действии Св. Духа по отношению собственно к миру, в зле лежащему:

"И Он (Утешитель Дух Святой), пришедши, обличит мир о грехе, и о правде, и о суде: о грехе, что не веруют в Меня; о правде, что Я иду к Отцу Моему, и уже не увидите меня; о суде же, что князь мира сего осужден» (Ин.16:8–11).

Пусть мир, как бы так говорит здесь Господь своим ученикам, любит более тьму своекорыстия и самоуслаждения, словом зла, а не свет правды и добра, и поэтому грехолюбию знать не хочет и не умеет Меня, не верует в Меня Спасителя своего. Но вот Дух истины, которым изольется любовь Божия в ваши сердца, выведет наружу это мирское грехолюбие, неверность и нечестность мира перед истиной и правдой, предательскую недобросовестность всех, неверующих в Меня, когда они слышат благовестие о Мне: ибо, если бы только недвусмысленно и не легкомысленно, не изменнически относились они в своих мыслях и жизни к делу истины и правды, могли бы они узнать Меня. «Он обличит мир о грехе, что не веруют в Меня». Он, раскрывая всю силу любви Моей к миру, вземлющей и выносящей все греховные тяготы мира, рано или поздно доведет до того, что, по суду самого же мира, окажется прямою ложью и открытым злом – не веровать во Христа Спасителя мира, отвергать Меня.

Нужды нет, что видимо по плоти я уже не буду в мире, как бы так продолжает Спаситель, что я уже буду на небесах у Отца Моего. Дух святой верующих в меня будет вводить в благодатно-духовное сообщение со Мной; будет раскрывать в нас дух всех моих состояний, начиная от зачатия во чреве Моей Матери до сидения и по человечеству одесную Отца в открытой Его любви и славе, дух моего истощания до младенчества сначала во чреве, а потом на руках Матери – Девы, дух Моего постепенного возрастания и воспитания на попечении человека рабочего – плотника, моей жизни в продолжении целых тридцати лет в доме этого земного и телесного труженичества – древоделания или плотничества, и так далее, до крестной моей смерти, воскресения и вознесения на небо, и все это ради людей, ради помилования и спасения мира, во всех его средах; – будет Моих сообщников настраивать и двигать, одушевлять именно духом, выражаемой и действующей во всех моих делах и состояниях, такой любви к грешному и погибающему миру, что будто Я виноват его грехами и повинен его злополучной судьбе, что и в самой славе буду вечно умилостивлять Его же Моего Отца собственным Моим лицом, всеми делами и следами Моего земного истощания по человечеству и Моим вечным единосущием с Отцом по Божеству. И таким образом Дух утешитель поставит же на вид миру, что только во Мне, незримом уже по плоти, но верой тем не менее приемлемом, идущем ко Отцу, но приводящем в себе к Нему именно человеков, только бы они принимали такую благодать, во мне едином состоит вся жизненная для людей мира правда: «Он обличит мир о правде, что Я иду к Отцу Моему и уже не увидите Меня».

Как ни мятежничает и не волнуется мир в своей погибельной боговраждебности, возбуждаемый и движимый человекоубийственным своим князем дьяволом, – таков смысл дальнейших слов Христовых, но Дух Св., раскрывая в приемлющих силу всего Моего спасительного для мира, тела что я пришел в мир не судить, но спасти этот погибающий мир, что я, взявши на себя тяготеющий на мире грех, и проклятие, и смерть, осуждаю через это на упразднение только одну дьявольскую человекоубийственную державу зла, лжи, вообще греха и смерти. Да; Дух истины обличит мир и о суде, о таком именно суде, что собственно «князь мира сего осужден».

Этим и закончу, мой друг, мои беседы с тобой о благодати таинственного помазания от Св. Духа, совершенные над нами.

Следует нам, друг мой, говорить о благодати причащения Св. тела и крови Господа Иисуса. Возблагодарим Его, что Он удостаивает нас говорить об этом великом таинстве, которое и само называется благодарением, Евхаристией¹².

Начиная с тобой речь о таинстве миропомазания, мы остановились прежде всего на вопросе: зачем, при полученной в крещении благодати возрождения, нужно еще особое таинство для принятия благодати Св. Духа? Но теперь, после наших речей о благодати таинств крещения и миропомазания, как-то само собой уже чувствуется нужда в благодати причащения тела и крови Господа нашего. В самом деле, для поддержания нашей верой, в живом действии, той благодати крещения, по которой мы, погрузясь в смерть Христову, облеклись во Христа нельзя не видеть или не ощущать потребности в том, чтобы смерть Господня воспоминалась у нас в самой живой силе и что бы эхо зависело не от одной нашей веры, могущей немоществовать, и оскудевать, но и от особенного действия самой благодати, «не мощное всегда врачующей, оскудевающее восполняющей»¹³. Таинство Евхаристии и есть таково, что здесь совершается благодатное воспоминание о Господе и Его смерти, воспоминание самым истинным Его телом, отданным на смерть за жизнь мира, и самой Его кровью, пролитой то же до смерти «за жизнь мира»¹⁴. «Сие творите в мое воспоминание», сказал Сам Господь, устанавливая таинство причащения Своего тела и крови (Лк.22:19). «Всякий раз, когда вы едите хлеб сей (хлеб тело Христова), – говорит Апостол Павел, – и пьете чашу сию, возвещаете смерть Господню, доколе Он придет» (1Кор.11:26).

Равным образом и для того, чтобы постоянно и жизненно пользоваться сообщенной нам в миропомазании благодатью Св. Духа, которым изливается в сердца наши любовь Божия, проявленная во всем Христовом деле или домостроительстве нашего спасения и Который, потому, вводить приемлющих такую благодать в Христовы мудрствования или мысли, расположения, действия и состояния, для этого истинно требуется питаться как пищей и питием, самим Христом, и это опять не по одной вере, несвободной от немощей и недостатков, а по особому действию самой всёмощной и всеобильной благодати, т. е. через таинство. Ведь всякая жизнь необходимо требует для своей поддержки и развития соответственной себе пищи; Христова жизнь, совершающаяся в верующих, может поддержаться не иначе, как Божественным хлебом тела Христова и небесным питием Христовой крови. «Если не будете есть плоти Сына Человеческого и пить крови Его, – говорит Сам Господь, – то не будете иметь в себе жизни... Ибо плоть моя истинно есть пища, и кровь Моя истинно есть питие... Как послал Меня живой Отец и я живу Отцом, так и ядущий Меня жить будет Мной» (Ин.6:53, 55, 57).

Друг мой! Мне особенно хочется углубить твое внимание к тому, что было говорено мной в предыдущих письмах, особенно о таинствах крещения и миропомазания. Поэтому о благодати остальных таинств скажу кратко; ты увидишь, сколько сила и других таинств внушает нашей вере такое же главное духовное настроение, какое разъяснял я, говоря о силе первых двух таинств.

Я в прошлом письме говорил тебе, что в таинстве Причащения воспоминается особенно смерть Христова, в глубину или силу которой мы погружались в крещении, и притом вкушается нами самое тело и кровь Господа нашего для поддержания нашей жизни в действуемом от Св. Духа общении и единении нашем с Господом, сходившим к нам на землю и опять по Самому человечеству Своему «восшедшим туда, где был прежде» (Ин.6:62), в открытую любовь и славу своего Отца. Итак, чтобы нам не вотще принимать благодать причащения, нам должно возбуждать и возгревать в себе именно дух любви Господа к грешным, по которой он принял за них смерть и по воскресении и вознесении Своем, возводить их (разумеется, под условием живой их веры) сам в себе в благодатное соучастие своего сидения одесную Отца Своего (Еф.2:6). Видишь, как животворный дух таинств Евхаристии внутренне связан или, точнее, единичен с таинствами крещения и помазания от Св. Духа.

В таинстве покаяния, через показанное исповедание грехов перед священником, верующим получается через последнего благодать разрешения от грехов. Чтобы не вотще принимать благодать этого таинства, надо, во-первых, надлежащим образом каяться и исповедоваться во грехах и, во-вторых, надлежащим образом разуметь и воспринимать благодать таинственного разрешения от грехов. Правда наша – Христос; а потому и сила каждого греха есть именно отчуждение в том или другом отношении от Самого Христа, обнажение с той или другой стороны от принятого в крещении облечения во Христа, остановка или прекращение той или другой стороны жизни в нас Христовой, задержка действия в нас той или другой силы Духа Христова. В этом разуме и надо каяться в грехах перед Богом, исповедуя перед священником грехи, именно как разнообразные виды отчуждения от Господа и от истинного Его Духа, Который есть вся любовь всесвятая. Соответственно значению грехов, и благодать таинственного разрешения от них надо разуметь и принимать, как возвращение себе Самого Господа в том или другом отношении, как возобновление одеяния во Христа на обнажившихся сторонах нашего существа на уме, сердце и, как открытие того или другого, было задержанного и остановленного движения Христовой жизни, как возбуждение к «живому» в нас действию того или другого свойства и силы человеколюбивого Духа Христова, Духа премудрости и знания, Духа совета и крепости, и так далее. Так, не вотще приятая благодать таинства покаяния может за раз обновить нас в том истинном духе и живой силе нашего православного Христианства, которые разъясняемы были в прежних письмах о крещении и миропомазании.

В таинстве священства превышенебесный Архиерей и Иерей вовек служитель всемирного спасения, Господь наш, умилостивив к нам Отца Своего через принесение Себя Самого в жертву за нас грешных и открыв для нас источник благ и даров Св. Духа, совершает и освящает избранные свои орудия (Архиереев, Иереев, Дьяконов) для того, чтобы Ему через них непрерывно до скончания века раскрывать в мире благодать своего вечного священства, Сам собой: приводя всех верой к Своему Отцу, животворя их Своим Духом и таким образом, делая из них живых членов своей силой Церкви (см. Еф.4:10, 12), чтобы не вотще принять такую великую благодать, сообщники священства или духовные, пусть живо сознают, что Господь, даровавший им благодать священства Сам и действует через них этой своей благодатью, действует именно в духе своего человеколюбивого самопожертвования за мир; пусть живо познают они назначение своего священства служить орудиями к тому, чтобы Самому Господу благодатно одушевлять и двигать и весь состав Церкви, как собственное свое тело, не переставая приобщать к Себе новых членов из всего человечества; пусть потому не посягают по-папски на духовную самостоятельность прочих Христиан, подвизаясь только над тем, чтобы им всем, в каждой их среде, быть с Господом и служить или работать по своему Ему же Самому, как собственным Его благодатным членом. Равно и мирские Христиане пусть относятся духом своим, в лице своих духовных священнослужителей, к Самому Небесному Архиерею и Иерею – Господу и свободно Ему же Самому работают мыслью, словом или простыми телесными трудами, блюдя в себе неприкосновенную духовную самостоятельность детей Самого Отца Небесного, стоившую так дорого, именно крови Единородного Его Сына. Так и духовные и миряне, в православном Христианстве, соединяются в один благодатно-живой организм, возглавляясь в одной главе – Самом Господе, который Сам оживляет и движет все члены этого своего благодатного тела. Только – дух Небесного нашего первосвященника и Христа, пролившего на земле свою кровь за живой мир, именно этой кровью открывшего путь для человечества на небеса к Отцу Своему, – этот самый дух самоотверженной любви к гибнущему миру да одушевляет причастников благодати священства!

В таинстве брака чета вступающих в брачный союз получает благодать отображения в этом своем союзе, относящемся очевидно к области природы, Божественного союза между Господом, пожертвовавшим собой для церкви своей, и церковью, составляющего Его тело и живущее только своей преданностью Господу и Его благодатью. Само собой разумеется, что такая благодать дается на основании только самопожертвования Агнца Божия, вземлющего греховные немощи человека и его природы. Чтобы не в Отце приять и иметь эту благодать, брачной чете и следует блюсти и притом более и более раскрывать в своем брачном союзе отсвет Христова союза с церковью, – мужу следует входить в дух и настроение самопожертвования Христова для церкви; жене в дух и настроение благоговейной любви церкви к Христу, тому и другой нести тяготы друг друга или взаимные недостатки и немощи с живой верой в Агнца Божия – Христа, вынесшего всяческие тяготы всех нас. Тогда супруги сами будут ощущать всю силу неразрывности своего союза, как соединенные Самим Богом; самый домашний их быт и хозяйство будет отсвечивать высшим, благодатным светом «домашней церкви»; а если Бог даст этим супругам детей, такие супруги никак не опустят из вида в своих детях благодатного значения детей во Христе Самого Бога. Ведь такая супружеская жизнь будет напоминать собой Эдем, из всей бедственности настоящей нашей жизни. И сторонние верующие могут своей верой помогать супругам пользоваться такою благодатью таинства брака; следует только смотреть на супругов, не теряя из виду отображения в них Христа и церкви, соединенных своим Божественным союзом. Слова два, мой друг, передавши здесь относительно занимающей некоторых у нас мысли о так называемом гражданском браке. В римском католичестве эта мысль еще имеет некоторое значение. Там Христиане порабощены главенству Папы. Что же мудрёного в том, если они, некоторые из них, например Наполеон I, хотел бы освободить брак от рабского ига церковного, тяготеющего в римском католичестве на всех и на всем? В области православия дело другое; здесь под главенством одного и Самого Христа, нет места порабощению одних членов благодатного Христова тела перед другими. Здесь в таинстве брака сама благодать Христова дивно нисходит к людям, в самую области природы. Чуждаться таинственного освящения брака и довольствоваться одним гражданским браком здесь значило бы неблагодарно и неверно отвергать благодать, оставляя себе свою природу и наиболее жизненное в ней, каков брачный союз, на жертву греховному раю.

В таинстве Елеосвящения открывается новое снисхождение Христовой благодати в область природы, и именно к самой ее болезненности, открывающейся в низшей стороне человеческого существа – в теле; чтобы не вотще была принимаема благодать этого таинства, надо верой углубляться в самое основание такой благодати, в то, что Агнец Божий, вземляй грехи мира, и происходящие в корне своем от греховности «недуги наши телесные прият и болезни понесе» (Мф.8:16, 17. соч. Ис.53:4). И тогда, по силе таинства, «молитва веры спасет болящего, и воздвигнет его Господь, и аще грехи сотворил есть, отпустятся ему» (Иак.5:15); по крайней мере, болезненность телесная не будет подавлять жизни духа, так что последний может свободнее и легче разрешиться от тела, усвояя себе и телу силу Христовых страдальческих болезней и смерти. Так не на одно жизненное в природе, каков брак, но и на болезни физические простирается благодать таинств.

Пока и довольно с тебя, мой друг! Когда достаточно усвоишь своему сердцу и разумению сказанное о святых таинствах нашей православной церкви, то вполне можешь увидеть, что «дух и жизнь» (Ин.6:63) всех вообще таинств есть именно животворящий и человеколюбивый дух Христа – Агнца Божия, вземлющаго грехи мира с тем, чтобы все человеческое, все мирское, очистив от греха и освятив благодатью и истиной, сделать областью любви и благоволения Отца Небесного. Господь с тобой!