Письма

6 ноября 1875 г.

Получил я письмо твое, сестра о Господе А., и порадовался, что Господь устроил тебе безбедный уголок. А сестры тебя напрасно укоряют, что ты без послушания: твое послушание самое дорогое и самое легкое: принимай укоризны, как достойная их, а за укоряющих моли Бога. Об этом то достославном послушании говорил Апостол Павел в посланиях: «послушлив был даже до смерти – смерти же крестные: тем же и Бог его превознесе». Это послушание тем еще дорого, что не видно для других, и гораздо ближе других послушаний стоит ко смирению. А это то нам и дорого. А что мое предложение не приняла, об этом не скорби. Сам Господь устроит, имей только искреннее желание и смирение, которое может заменить всякое правило и подвиги. Мир тебе и благословение Божие.

Остаюсь благожелатель твой многогрешный И. Анатолий.

Число на письме всегда надо выставлять.

14 ноября 1875 г.

Получил я от тебя, сестра А., письмо и шарф, за который благодарю тебя. А паче за усердие. Хотя мне и жаль, что ты свои небольшие капиталы иждиваешь на сохранение моего здоровья, когда сама еще больная.

А что ты не ходишь к утрени, ленишься, не имеешь ни смирения, ни терпения, – за все это нужно укорять себя и окаявать. Да еще благодарить Господа, что Он не дал бодливой корове рогов! А то вишь ты, как мудрствуешь: «я ничего не делаю – чем спасуся?» Да разве нас могут спасти наши ничтожные добродетели? Разве не помнишь слова Божия: «вся правда человеча пред Богом есть рубище жены нечистыя». Ищи-ка лучше милости у Владыки нашего, а не платы за труды. И спасешься скорее, чем неразумные труженики.

Что ты все квасишься, это по мирски нехорошо, а по духовному украшению – монисты дорогие на шею. А нам с тобою еще и врачевание от душевных недугов и охранение от многого неподобающего. За все благодари Бога, и за то, что читаешь сестрам молитвы и сподобилась этим служить им, но не хорошо думать, что это тебе вменится. Нам вменится великая жертва, принесенная сладчайшим Иисусом на кресте Вечной Правде: а у нас нет ничего хорошего. Делай по силе; и не цени сама своих заслуг, и не считай добродетелей, а зри и счисляй свои немощи и грехи, и Господь тебя не оставит никогда... Мир тебе и благословение Божие и Отцов наших. Остаюсь искренний благожелатель твоего спасения многогрешный И. Анатолий.

Вместо карточки своей посылаю тебе уверение, что я помню тебя – и будет с тебя!

1 января 1876 г.

Получил я два письма твои, боголюбивая послушница, многоскорбная раба Иисусова, а моя сестра о Господе А.

Мир тебе!

Мир духови твоему!

Мир болящему телу твоему!

Не думай, что мир обитает в здоровом теле: там жабы и пиявицы. Нет, мир обитает лишь в мертвенней плоти нашей. И этот то есть истинный мир, мир Иисусов, мир всяк ум превосходящий. И потому не дивись, если я любящий тебя, не печалуюсь, слыша, что ты недугуешь и страдаешь от сестры.

Правда, мне жаль, что ты болишь: но вместе и не жалею духом, зная наверное, что твои скорби – для тебя сокровище вечное... Что касается NN, то ты ее никогда не должна забывать на молитвах. Это великая твоя благодетельница, безмездная истинная лекарка. И смотри, как она бескорыстна; врачи и аптекаря требуют целых рублей, чтобы помочь тебе в болезнях твоих; да и то пожалуй – деньги возьмут, а помощи не подадут; а эта не берет ни копейки, а между тем исцеляет от застарелых душевных недугов, от проказы неисцельной – от грехов наших. Будь же терпелива; к NN снисходительна; к Богу благодарна: и верую, что приимешь сторицею в сей век, и тысячами тысяч крат – в век будущий, бесконечный, вечный. Благодарю тебя за поздравление. Приветствую тебя с новолетием. Даруй Боже тебе достичь и того лета, после которого не бывает осени ни зимы. Где вечная весна, вечное веселие, где неумолкающий пир и шум празднующих. Чего себе и тебе желаю, остаюсь с молитвенною всегдашнею памятию о тебе многогрешный И. Анатолий.

12 февраля 1876 г.

Письмо твое, многоболезненная сестра А., получил... Пишешь не без скорби, что сидишь, как заключенная в келье, тогда как другие идут в церковь. Значит, ты, матушка, забываешь о моем желании и напоминании, чтоб ты как можно больше держала устную молитву Иисусову. И особенно когда остаешься одна. Это самое дорогое время укоренять ее в памяти. А ты значит умом блуждаешь – вот и делается скучно. А молитва Иисусова веселит сердце...

Что живешь плохо, не унывай, а смиряйся и Господь призрит на смирение твое, паче подвигов великих, но не смиренных. Мир тебе и благословение Господне. Многогрешный И. Анатолий.

17 марта 1876 г.

Кто от каких скорбей изнывает, а мы с тобою, сестра, несем скорби собственного сочинения. Нам все хочется на клирос, а Господу все хочется, чтобы мы смирились и походили бы на Него Смиренного и Кроткого, и понесли бы подобно Ему скорби, хотя и не такие, какие Он нес за наши грехи, а маленькие и в тысячную долю; а мы и совсем не хотим Божиего, а чтоб непременно было – хоть хуже – да наше. А Господь-то нигде не сказал, что Он любит певиц хороших, да здоровых девиц; а кого же любит? Кротких! «На кого воззрю? говорить Он: «токмо на смиреннаго и кроткаго и трепещущаго словес моих».

А тут еще скорби за брата – хотят взять в христолюбивое воинство, на защиту нас же самих и отечества. Мы с тобою не крепко храбры, а желаем быть спокойны. Не хотим, чтобы неприятели пришли и посрамили нас и перекололи бы живых; а брат все-таки не ходи, а сиди с нами и жди, пока враги накроют. Где ж тут разум? Где христианская любовь?.. Что тут делать?.. Оставь и не лезь туда, куда тебя не просят. Не изыскивай сама себе скорбей, которых ты искать не обязана, а ищи и зело ищи Того, Кого мы с тобой обязаны и неотложно обязаны искать: ищи Иисуса, Жениха нашего, Питателя нашего, Надежду нашу, Жизнь и Свет очей наших! И не постыдимся.

Знаю, что без привычки звать Его постоянно трудно, и очень трудно! Да кто ж от тебя требует, чтобы ты неустанно твердила сию молитву. Делай по силе, делай со смирением и самоукорением, и обыкнешь, и полюбишь ее так, что и насильно не оторвут от нее. Потому что она сладка и радостотворна. «Помянух Бога и возвеселихся». Будь же мирна. Никогда не стесняйся писать ко мне, – с любовию все приму, и по силам отвечу. Теперь едва ли придется тебе писать до Святой недели, а потому желаю тебе в мире и благодушии встретить сей светоносный праздник. А аще Богу угодно, то и в добром здоровье. Но все-таки нам должно помнить, что истинная наша Пасха – там, во свете незаходимом, со тьмами тем Ангелов и Святых, и Источником Света – Сладчайшим Иисусом. Недостойный И. Анатолий.

12 августа 1876 г.

Благоговейнейшая матушка А.! В позднюю пору, только что отписался на необходимые письма, вдруг попадает письмо твое! Хотя и давно оно мною прочитано, но еще не отвечено. Правда, что оно не спешное: но я-то не могу не спешить ответом моим успокоить тебя, за то, что ты успокоила меня. А успокоила ты меня тем, что благодаришь Бога за дарованное тебе в Оптиной утешение, памятуешь любовь нашу к тебе, и этим утешаешься! Слава Богу за все!

Помянник читать да благословит Бог: а поклоны земные, полагаемые на помяннике, клади, по силам смотря – с больного не взыскивают.

Касательно платья... я тебе говорил... Впрочем, эти вещи не важны, а вот важно, что украшает внутреннюю храмину! А прежде чем украшать, нам страстным следует очищать. А чистительное орудие одно только для нас и доступно: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Вот тебе и утреня!.. Мир тебе! Спасайся! Остаюсь с искренним моим благожеланием. Недостойный И. Анатолий.

20 декабря 1876 г.

Получил я письмо твое, Г., помню, но ответил ли, не упомню. И письма не найду. Помнится, ты писала, что молитва Иисусова легче держится. Если так, слава Тебе, Господи! Продолжай и ухищряйся, чтобы держать ее крепче. Лучше этого времени никогда не найдешь. Когда разъедется торг, тогда хоть руками махай, да поздно будет. Только помни, Г., давнее слово. Будь готова встретить скорби. Ибо всем, кому слюбится Иисусова молитва, враг никогда не ответит без отмщения: но непременно научит или старших, или младших, а уж пакостей непременно натворят.

Не знаю, у кого эта твоя М.С. видела карточку. Во всей России только 3-м монахиням дал – считая и тебя. А если будешь терпеть скорби, оказывать любовь ближним и со смирением держаться по возможности Иисусовой молитвы – дам другую карточку. Недостойный И. Анатолий.

Поздравляю тебя с наступающим празд­ником Рождества Христова. Ныне Бог сделался человеком, чтобы нас человеков сделать богами. Чего и тебе и всем нашим молитвенникам искренно желаю. Слава в вышних Богу, и на земли мир!

9 января 1877 г.

Матушка А. Получил я от тебя кажется уже два письма. И ответствую кратко, ибо скоро уезжаю...

Карточку тебе вышлю, но ты все-таки не спеши тщеславиться... А лучше смирись, и за меня и за себя Богу молись! А ты меня просто смешишь, Г., своим клиросом. Точно курица с яйцом.

Что не умеешь терпеть скорбей и болезни, укори себя, но не отчаивайся. Ты еще ученица, послушница.

Да, кончина М.С. очень назидательная. А мы с тобою хоть маленький урок извлечем из ее смерти: 1-й не подымай тяжелого, как она тебе завещала, а 2-й урок, не проси карточки, а то умрешь. Она как только собралась просить, немедля умерла. А ищи ту карточку, на которой написано: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную. Непотребн. И. Анатолий.

6 июля 1878 г.

Матушка ты моя преподобная!...

Письма твои все получил. Что смерти боишься – это очень правильно и полезно. У кого есть хоть немножко грехов, не может не бояться смерти. Но ты матушка, не из числа отчаянных грешных, а из доброго стада кающихся и укоряющих себя и сокрушающихся о грехах. А потому не унывай! Я во сто раз хуже тебя. А все вопию: ты Господи пришел грешники спасти, а не праведные призвати к покаянию. А потому и меня, яко грешнаго спаси!

Так и ты молись! Мир ти!

18 октября 1879 г.

Мир тебе и благословение Господне! Все ли ты по-старому ленива? Все ли по-старому нетерпелива? Если так, то исправляйся! Говорил я с вашей Д. о разных делах: но по рассуждении оказалось, что многие вещи трудно исправить, А главное нечего будет терпеть и труд ваш цену потеряет.

При том и то надо сказать, с платою покоем или деньгами все прислуги мирян служат: даже часто добиваются послужить, и не добьются... а мы то монахи, тоже ищем платы, благодарности, любви?.. Ну, а если тебе начнут платить всем этим с избытком, а в свое время скажут: восприял еси благая в животе твоем?..

9 декабря 1880 г.

Горькая ты, аще и преподобная Г.!

...Не сердись, что давно не писал тебе и не думай, что позабыл тебя! Ты у меня в ряду самых первых немощных чающих движения утешения. Не отвечал тебе потому, что вообще мало писал и много было немощнейших тебя. Кланяйся от меня всему христолюбивому сонму подвизающихся и страждущих за Христа, Жениха Своего. Там все поставится на вид, все взвесится, все оценится, все наградится сторицею: и болезни, и озлобления, и немощи, и за то воздастся, кому мало и редко писал на длинные и частые и преданные письма.

И тебя Господь помянет, и С., и карася П.! И все это слюбится. Страх как слюбится! А теперь потерпи! И с меня грешного и ленивого не взыщи! Впрочем, в твоих письмах не заметил я, чтобы они требовали немедленного ответа. Мир тебе и благословение Господне. Недост. И. Анатолий.

13 ноября 1886 г.

Преподобная мать А.! Я просил мать С. и мать А. заняться с вами вышиванием. Учитесь, пока учителя дешевы. Да чтобы во время работы вести себя благочинно. А кто будет бесчинничать, старшие пусть ставят на поклоны. Во время работы пусть одна из сестер читает поочередно.

Конечно, постоянно читать трудно, а с пере­межкой, но отнюдь не меньше часу в день. Чтобы лишний народ не ходил во время работы. Разве начальствующие. А из сановитых кто придет, чтоб не засиживался. Таким тут же можно прочесть из Лествицы или Ефрема Сирина о праздности и как вредно таскаться по келлиям... На засидки посылаю фунт чаю, пять фунтов сахару, полпуда баранок, меру яблок... Только живите смирно. А если приду и найду бесчиние – всех раскассирую.

Мир вам и успех в деле чистом и святом.

Два письма твои, сестра о Господе А., получил... Очень жалею, что тебя немилосердные сестры на крест повесили. А может быть им велел это сделать Сам Господь Иисус Христос, чтобы ты уподобилася Ему. А кто уподобляется Христу в распятии, тот уподобляется и в воскресении и вознесении на небо. Это верно. А потому не жди, чтоб я тебе сказал: сниди со креста. Ибо и Господь, когда Ему это говорили жиды – не послушал их. Повиси еще на кресте наша Г., дозреешь, вкусный плод небесному Жениху будешь!...

Совсем я заметался с письмами, и не знаю, ответил тебе или нет, сестра А.

Молитву умственно держать можно и по болезни и по немощам, и по случаю народа, и в службе. Только от этого иногда голова болит, но что же делать? За то слюбится. Тысячу раз слюбится. Ты старайся держать мысль с Иисусом не в голове собственно, а направляя несколько к персям. Тогда конечно грудь заболит, но без этого нельзя. Бог наш огнь поядаяй есть. И где нечисто – там и больно. Такая боль за недостоинство посылается, но со временем пройдет... Недостойный твой богомолец И. Анатолий.

Поздравляю тебя, сестра о Господе А., с торжеством Рождества Спаса нашего Иисуса Христа. В такой день я могу исполнить твою просьбу – дать тебе наставление: в этот день Иисус Христос родился для того, чтобы на земле поселить мир. А потому если желаешь иметь мир, то имей Иисуса, если не в сердце, то хоть в устах, как и заповедывал я тебе лично... Мир тебе и благословение Господне!

Остаюсь искренний твой благожелатель многогрешный И. Анатолий.

24 Мая.

Преподобная матушка А., радуйся о Господе! Правым подобает похвала! Эта похвала тебе подобает с обоих боков: первое – ты говоришь – обижала больных и себя считала правою; 2-е сознаешь, что за это сама терпишь скорби достойно и праведно. Стало быть со всех сторон права и тебе подобает похвала! Только, мать, терпи... И Господь близ! Его же любит Господь, наказует. Биет же всякаго сына, его же приемлет. Стало быть ты любимица Господа и сидишь у ног Его.

19 февраля.

Много писем твоих, Г., получил... За что это скука на тебя напала, я и знать не могу. Впрочем я тебе как-то давно писал, что монахам никак нельзя прожить, чтоб не нападала никогда скука и уныние; а изредка даже и легкое отчаяние...

14 апреля.

Христос Воскресе, Г.! Воскресе Христос и мертвый ни един во гробе. Если мертвого ни одного, то неужели больные будут? Нет!

Ныне смерти празднуем умерщвление; адово разрушение; иного жития вечнаго начало, и играюще поем Виновнаго.

А как же Саша-то? Маша-то? И иные больные? Это решил Сам Господь, когда апостолы услыхав о болезни Лазаря, стали горевать, т. е. приняли по-человечески. А вечная истина рекла: «Сие не к смерти, но к славе Божией. Радуюся вас ради».

Служи с любовию больным. Иисус сказал: елика послужисте сим малым Мне послужисте!

24 октября.

Я тебя урезониваю иметь терпение, а сам его тебе не даю. Да если у меня у самого то его нет? Ведь вот живу же: и тебя не укоряю, что ты не даешь его мне!.. Говорил сколько раз, чтоб просила у Бога; у Него всего много. И мне бы частичку выпросила. А то ни мне, ни себе. Пора исправляться. Познавый немощь свою лучше есть увидевшего Ангелов.

6 марта.

Матушка ты моя! Завалил я себя письмами: и никак до твоих не дороюсь... За шарф благодарю... Что молитву Иисусову держать стараешься, еще больше спасибо. Это тебе очень, очень пригодится. Только смиряйся, пожалуйста!..

Еще больше радуюсь, что болезнь твою несешь терпеливо. Конечно, не всегда, но за то каемся, смиряемся, осуждаем себя. Для нищеты нашей и сего довольно. Слава тебе, Господи, за Твои к нам милости и долготерпение. А на поклоны мы тебя и не ставим. Лежи себе да лежи, пока лежится; только Иисуса-то не забывай... Мир тебе, сестра! Терпи, жди милости Божией, молись и главное смиряйся. Твой искренний доброжелатель.

Что тебя тревожат, т. е. туда беги, туда неси, – это тебе полезно; меньше поганить будут помыслы.

6 сентября.

Мир тебе, сестра А.! Ты желаешь получить от меня строчку: вот тебе пять! Если хочешь быть благодарною, то воздай за них пятью словами: 1-е Господи, 2-е Иисусе, 3-е Христе, 4-е Сыне, 5-е Божий. И к ним прибавляй – «помилуй мя грешную». Так все и тверди. Этим и Богу угодишь, и меня отблагодаришь, и себя спасешь. Нед. И. Анатолий.

24 декабря.

Мир тебе! Христос рождается, славите! А славить повелевается, кто чем может: иной трудом, иной пением, а мы с тобой терпением, Христос приемлет и это тоже, как Ангельское хваление, которое они воздавали Рождшемуся, когда Он Царь царей и Господь господей лежал слабенький, только что рожденный в яслях на стуже в поле... А что еще ожидало Его впереди? Скорби, голод, жажда, поношения, язвы, биения, бичевания, и, наконец, пригвождение ко кресту и смерть поносная. Все это видел Господь, как человек-младенец лежа в яслях, повиваемый пеленами. Потерпим и мы малое время ради умершего за нас Господа, да с ним и спрославимся.

27 Мая 1875 г.

Получил я письмо твое от 22 мая, сестра о Господе просфорница Т. Радуюсь, что наша Оптина тебе так понравилась, что показалась раем. Впрочем – от нас самих зависит – нам рай: потерпи, смирись – и обрящешь рай в себе самой. Как говорит один святой: «не ищи ни Рима, ни Иерусалима, а уготовь дом души, и к тебе придут не только Петр и Павел, но Сам Господь с Пречистою Материю Своею и с сонмом ангелов и святых». Поэтому не унывай, что ты еще не достигла сего, а старайся и начинай не с верху, а с нижней ступени, – т. е. со смирения, самоукорения. Говори себе: я недостойна, чтоб живою жить в раю, сподоби меня, хоть по смерти, вместе с благоразумным разбой­ником наследовать Твой рай.

Написал бы тебе побольше, но я болен, не выхожу и никого не принимаю. А ты не стесняйся, пиши когда хочешь и что хочешь, все приму к сердцу. Только не обещаю аккуратных ответов.

Бог да сохранит тебя и да наставит и укрепит на пути истины. Искренний благожелатель твой многогрешный И. Анатолий.

22 июля 1875 г.

Получил я письма твои Божия послушница, благоговейная просфорница Т. и подивился твоей премудрости. Как ты сумела превознести меня? Конечно, воспеть достойная может и неученый, а ты умела ублажить того, кто хуже всех. Но я спорить с тобою не стану, боясь Того, Кто сказал: «приемляй праведника во имя праведниче, мзду праведника приимет»; а хочу за ублажение меня пожурить тебя: с чего это ты взяла, что я буду обременяться твоими письмами, или как пишешь ты: «затруднять своими грехами»? Не я, а Сам Сын Божий говорит: «не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние». А я, говорю тебе, хуже всех.

Зачем же мне удаляться от согрешающих, но кающихся; не отвратится ли и Господь от меня, если я оставлю кого? Оставь же вперед это неразумное сомнение; пиши все, всегда приму с участием сердечным. Об этом я уже, кажется, писал тебе прежде. Что ты не терпелива, за это себя укоряй, но не смущайся. Ты пришла в монастырь учиться, и учись терпению, смирению и прочим добродетелям, украшающим венец монашества. Кто учится мастерству какому-нибудь, то неужели сразу возьмет шило, дратвы, или там топор, кисть и сделает тотчас сапог, шкаф, картину? Если этого не может быть в действительности, то как же ты хочешь сразу научиться науке наук? Ибо монашество выше всяких наук, оно учит небесному Ангельскому жительству. Стало быть и здесь, как в мастерских, человек грешный, поступающий в монастырь для приготовления себя к вечной жизни, не делается сразу святым, а прежде многажды погрешает, портит начатое дело и за это получает от близких, особенно от высших себя, укоризны или наказания. Так и живет учась и смиряя себя. И возрастает потом незаметно в меру возраста исполнения Христова. Говорю незаметно, ибо если кто станет примечать за собою, что он преуспел, то уж это плохо, и погибель монаха близка.

Будь же разумна и внимательна и Господь не оставит тебя. Мир тебе и благословение Божие! Многогр. И. Анатолий.

11 августа 1875 г.

Теперь я пишу тебе, Т. смиренная, именно по желанию твоему – строчку. Очень недосужно. Одобряю твое благоразумие, что без благословения не входишь ни в какие сношения с другими. Так будешь делать, легче сохранишь и спасешь себя. Мир тебе. Храни совесть, блюди мир, трудись по силам, молись всегда: ходя, лежа, вкушая и будешь со временем походить на монахиню, и Господь пребудет с тобою навсегда. Многогр. И. Анатолий.

22 февраля 1876 г.

Получив первое твое письмо от 13 февраля, я утешился, что м. игумения тебя намерена облечь в ангельский образ. И задумал поминать под субботу, на обычной заздравной нашей ектении послушницу Тат., а в субботу под воскр. монахиню (бывш. Тат.). Но второе твое письмо от 14 февр., которое тебя огорчило, а вернее указало твое малодушие, и меня не порадовало. Апостол Павел пишет к своим ученикам: «кто есть любяй мя, точию приемляй от Мене скорбь». А ты стало быть не крепко любишь своего духовного отца, когда огорчилась до того, что упала духом, и заболела. Да что я написал-то? Не обличал, не укорял, а просто напомнил о необходимости искренней откровенности, в которой нуждаюсь и я и всякий другой. Но ты поняла в другую сторону.

Но забудем это – мир. И верил, и верю твоим чувствам и искренности. И будь сим довольна. Приступая к принятию ангельского образа, иди на святое дело в разуме. Это не есть какое-либо земное отличие и честь, но вящее смирение. Образ истинного монашества есть искреннее смирение, а смирение св. Исаак Сирин называет одеянием Божества. Прочти сама его 53-е слово. Малый ангельский образ есть обручение Небесному нашему Жениху Сладчайшему Иисусу. И потому, как только оденут тебя в сию одежду смирения, ты обязана будешь иметь всегда на языке имя Иисусово, как обрученная невеста имеет пред глазами портрет своего жениха. Мир тебе. Прощаю твою неразумную и несправедливую скорбь, и буду поминать твое имя, как обещал.

Всегдашний твой искренний благожелатель многогр. И. Анатолий.

13 марта 1876 г.

Приветствую тебя, сестра о Господе, преподобнейшая мати Т.! С принятием святого образа ангельского. Знаешь ли, что этот образ есть знак обручения себя небесному Жениху Иисусу? Как поется в тропаре мученице: «Тебе, Женише мой, люблю» и проч., а всякая монахиня, по учению св. Феодора Студита, и есть мученица. Помни же, кому обручилася еси!

Ты просишь наставления и назидательнаго урока, как бы тебе не сбиться с истинного пути? Начни со смирения, делай со смирением и кончай смирением, и вчинишься со святыми. Это путь, т. е. путь смирения, самый надежный и, как говорят Отцы, «непадательный. Ибо куда может упасть смиренный, когда он считает себя хуже всех?» Да и как не смиряться, когда Иисус, Бог богов и Господь господей смирил Себя даже до смерти, смерти же крестныя? Удивление ангелов, краснейший паче всех Сынов человеческих, умер позорною за нас смертию; мы ли грешные, немощные, не хотим видеть своих грехов? Своих немощей?

Что же касается высоких дум – бойся их как огня. «Мерзостен пред Богом всякий высокий. Пред Ним чистым и Святым – самое небо нечисто». И что такое наша всякая правда? – Оценил давно пророк Исаия: «рубище жены нечистыя поверженное!»

Спрашиваешь, как бы не сбиться с сего пути? Послушай не меня гнилого, а Самой Вечной Истины, Иисуса. «Зряй вспять не у управлен есть в царствие Божие».

Значит, всяк кто желает достигнуть Христова царства, не должен озираясь припоминать свои высокие добродетели – и особенно высокие думы – а зреть подвиги и славу святых: и будем с ними! А свои зри немощи, грехи и исход души и ужасающие истязания тогдашние – и не согрешишь. Мир тебе, мать Т. Многогрешный И. Анатолий.

22 апреля 1876 г.

Христос Воскресе! Сестра о Господе мать Т.

Вот тебя матушки почтили: дали тебе славное имя; серна или горный олень всегда скачет по высотам, прыжком перепрыгивает бездны, носится подобно птице по горным скалам, а наша серна не переедет ломтя хлеба, не переплывает чашки чаю, во всем немощствует, везде спотыкается. Молодая подвижница, только что начала духовную жизнь, – и уже изнемогаешь! Ведь это жалко!

Ну, так и быть: забудем прошлое. С нового лета начнем жить снова по-Евангельски, по-монашески. Что поленилась – Бог простит, ибо ты покаялась и зазрела и уничижила себя. Но теперь надо начинать. Будем хоть понемножку готовить вено (приданое) Жениху Своему. Он не взыскателен и долготерпелив: пока мы с тобою по ниточке будем собирать и украшать брачное одеяние для встречи Его, Он все будет ждать, все будет толкать в двери сердца нашего, когда мы отверзем Ему Святому и Чистому храмину сердца нашего. Только не спи много, чтоб не проспать своего Жениха, потому что не знаем, когда Он придет к нам: вечер, заутро, или в куроглашение. Впрочем, мы недавно пели, да и теперь поем: «Жены с миры Богомудрыя, в след Тебе (Жениха) течаху, Его же, яко мертва, со слезами искаху, поклонишася радующеся Живому Богу».

Так и в мертвых делах наших и в мертвенной плоти, Воскресший Иисус может дать и жизнь, и силу. Только поклонимся Ему мертвому, т. е. в худобе нашей, в ничтожестве нашем и тогда можем узреть в себе Живого Бога. А теперь потщимся яко волсви и поклонимся Ему и принесем Ему миро милости к ближним и смирение и восплачем, и возопием: «о, Владыко, возстани, падшим подаяй воскресение». Мир тебе, Т.! Многогр. И. Анатолий.

5 июля 1876 г.

Преподобнейшая мати и сестра о Господе Т.!

Мир тебе!.. Ты как будто жалеешь, что в N тебе не так приятно, как в Оптине. Но ты в Оптиной была в гостях, а в гостях быть постоянно нельзя. Тогда нужно бы и от природы требовать, чтобы она не посылала нам неприятных снегов, ветров, дождей, ненастий, но тогда у нас не было бы ни хлебушка, ни каши, ни одежды, ни обуви: все бы выжгло да погорело от постоянно ясных и теплых дней, но все хорошо в свое время.

Без зимы не было бы весны, без весны не было бы лета. Так и в жизни духовной: немножко утешения, а затем немножко поскорбеть, и составляется, так помалу, путь спасения...

А молитву Иисусову творить привыкнуть скоро нельзя. Ты только старайся не забывать о Боге и кайся в забвении и развлечении...

Болеть можешь, сколько угодно, ибо это нам очень полезно, а скорбеть по времени – ибо причины не имеешь, а лучше благодари Бога за Его милости к нам немощным... Если тебя за уединение считают гордою – радуйся. Если мешают молиться, не унывай, а смиряйся. Многогр. И. Анатолий.

7 августа 1876 г.

Мир тебе! Говорил я с батюшкою о твоих скорбных обстоятельствах, но он не очень соизволяет на жительство твое в покое. Общее послушание – есть великое ограждение от многих искушений иноку. Будь же мирна и благонадежна, памятуя, что о тебе помнят в Оптиной и стараются упрочить путь спасения твоего; только ты не спеши, а посиди у моря и подожди погодки.

9 сентября 1876 г.

Матушка Т., ты скорбишь, что развлекаешься – за чем же дело: собирай помыслы и будешь разумный купец. А если на молитве помыслы рассеваются, то это дело обыкновенное – новоначальным нельзя не рассеиваться. Что касается до смущения твоего от помыслов, то средство одно: терпение и смирение. Мир тебе! Многогр. И. Анатолий.

12/20 декабря 1876 г.

Преподобная мать Т.! Ты меня истинно утешила, когда написала, что молитва для тебя уж не так трудна, как была прежде. Говорю о молитве Иисусовой. И слава Тебе, Господи, снисходящему нашим немощам!

Постоянно творить ее тебе еще нельзя. Ибо, пока не вкусит человек (яко благ Господь), трудно непрестанно иметь в сердце Иисуса. Но и за то, что есть, слава Богу! Значит, пока держится молитва, не оставляй ее. А главное – во время молитвы окаявай себя, как недостойную произносить имя, непрестанно славословимое на небеси и на земли, ангелами и человеками. А скорби собирай, как сокровище – ибо это очень способствует Иисусовой молитве. А потому враг и научает и подстрекает всех, кто только может досадить тебе. Я тебя предупреждал давно, что всякий христианин чем больше держится за эту молитву, тем больше озлобляет диавола, не терпящего имени Иисусова и направляющего на такого людей, даже и близких. Я видел девицу, которую отец родной так возненавидел, что хотел убить. Только та проходила умную, – чего тебе нельзя еще.

Что не стяжала терпения, не унывай, а старайся стяжавать его понемножку. А что плоть томится – хорошо: Елико внешний человек тлеет, толико внутренний обновляется по всяк день... Сестер милуй, если они тебе досаждают. А что они тебя считают, за твое молчание, сердящеюся – это ничего, ровно ничего. Мир тебе и благословение от Сладчайшего Иисуса. Нед. иером. Анатолий.

1 декабря 1878 г.

Т., не унывай! Пожди мало. И говорил, и говорю, что ты сама себе строишь скорби. Помни, что вси святии сим путем, т. е. путем скорбей шли и дошли до врат царства. Другого пути нет. Правда, тебе кажутся твои скорби чересчур велики: но это опять от неразумия твоего, скорби потому-то и скорбны, что больны. Хватают за самое сердце... А чем больнее, тем целительнее. Мир тебе. Остаюсь желатель здравия твоего и душевного, и телесного И. Анатолий.

24 ноября 1879 г.

Скит.

Мир твоему преподобию!..

Чтобы быть покойной – не ищи ничьей дружбы! Седи в своей келлии и та всему тебя научит! Всему, т. е. доброму. А чужие келлии учат всегда всякому злу.

Благожелатель твой искренний многогр. И. Анатолий.

4 января 1881 г.

Скит.

Преподобная матушка Т.!

Что тебе больно, ей, верю! Но только ты, моя матушка, не чересчур, не доходи до безумия. Кому легко бремя искушений? На что велик пред Богом св. Исаак Сирин, и тот говорит: «кому не тяжко оно, время, в неже напояется человек ядом искушений?»... Потому и ты: попищи, попищи, да и помолчи! Пройдет! Ей, пройдет, и не воспомянется! А плод этих болезней возрастет, созреет, разукрасится. И как же сладок будет он? Как же благовонен? Как заблестит всеми цветами радуги, всеми красотами драгоценных камней. Каждая капля пота, каждый вздох тысячекратно вознаградится щедрым Подвигоположником нашим Иисусом. Потерпи Господа, мужайся. Да крепится сердце твое! Спасайся, мир тебе!

Получил еще письмо твое, сестра о Господе Т.! От 25 августа. Вижу твое усердие ко мне недостойному и к обители нашей, верю и желанию твоему быть у нас. Но должен тебе сказать, что ты мыслишь так же, как и та Самарянка у кладезя Иаковля, которая готова была спорить с Господом о месте поклонения: отцы наши в горе сей поклонишася и проч. Прочти у Иоанна гл. 4. А что ей ответил Господь? «Ни в горе сей, ни в Иерусалиме поклониться Отцу... Истиннии поклонницы поклонятся Отцу духом и истиною». Вот каково должно быть наше поклонение! К сему да устремимся умом и сердцем, – и веруй – обрящем милость и жизнь вечную, – мы люди духовные, потому духом и должны сноситься – и это есть истинное христианское единение, которое не разрознится во веки, о Христе Иисусе Господе нашем, как и поется в каноне: «о, Пасха велия и священнейшая Христе, о мудросте, и Слове Божий, и Сило, подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дни царствия Твоего». Сего ищи и мир Божий придет к тебе сам собою. А что ты ищешь места и людей. Я не спорю, что святое все свято, и чистое – чисто, но большее внимание монаху должно обращать на нужнейшее и полезнейшее; а что может быть нужнее и полезнее царства Небесного? А где оно? Услышь самого Бога, вещающего: «царствие Божие внутрь вас есть». Внимай же себе! Если оскудевает терпение, не унывай. Этим путем шли все святые. С которыми желаю тебе вечного сопребывания. Мир тебе и благословение Божие. Многогр. И. Анатолий.

Письмо твое получил... Читать книги монаху, если он желает быть монахом не по одежде только, а делом и истиною, необходимо. А без книг не только не будешь монахом, но понятия об истинном монашестве не приобретешь. Отчаиваться, за неимением дел добрых, не должно; по крайней мере, будешь зазирать себя. А если бы не читала книг и не знала, что ничего не имеешь в себе хорошего, тогда по неразумию думала бы, что живешь право. И вышел бы из тебя фарисей Евангельский. А мы поем: «Господи, сопричти мя мытарю».

А старых сам Господь похваляет, когда принимает пришедших и в одиннадцатый, т. е. в сумерки. Милосердый Домовладыко не только не лишает их всякой мзды, но равняет с утра пришедшими и понесшими труд и жар дня. Что ты любопытствующих не любишь – тоже право делаешь. Прочти в книге «Восторгнутые классы» статейку «Совет ума своей душе». Лучше этого совета я ничего не могу тебе присоветовать.

Господь да благословит тебя и да управит путь твой. Многогр. И. Анатолий.

20 августа.

Не знаю, матушка, какие это сестры отыскали у тебя пучину смирения – до того, что удивляются: как это только ты можешь терпеть от своей матери такие страшные притеснения. А мне так думается, что это враг научает их так говорить и удивляться терпению твоему. Смири лучше себя, сестра, и укори, да только себя, а не другого кого. Я так твержу все свое, т. е., что болезнь и скорби – для тебя великая милость Божия, а то бы ты напроказила на свою голову. Полечиться съездить домой – Бог благословит. Только смотри – береги себя. Береженого Бог бережет!

Вот то-то и есть, матушка, как жалко расставаться, даже на время, с близкими своими! А что будет с теми, которые станут ошую Своего Спасителя и Бога в последнюю годину. И когда навеки, невозвратно, безнадежно, наша Радость, наш Свет, наша Жизнь – Спас наш, окруженный вечною славою, бесчисленными сонмами Ангелов и Святых, пойдет в райские врата в горний Иерусалим; а те, тогда воззрят на лики и красование спасенных, а сами пойдут в бездны и закроют их горы, сквозь которые не проникнет никогда, ни малейший луч света, ни малейшего звука Сладчайшего Иисуса! Размышляй о сем! Если будешь об этом чаще размышлять, то не будешь так раздражительна и так капризна. И милостивее будешь к сестрам!

16 января 1874 г.

Получил письмо твое, сестра Н. Жалуешься на искушения, и думаешь, что не поверю, как тяжко тебе бороться со страстьми. Верю, матушка Н., верю. Хотя тебе уже и 23 года, а искушения все еще не оставляют – конечно, неприятно! А я вот, матушка, в монастыре 23 года, и все-таки работаю под игом фараона. Что ж – и кричать – караул? Нет, родная, этим ничего не возьмешь... А укорим себя, как умудрился грешник мытарь, который изыде из храма оправдан паче праведного фарисея. Впрочем, все грехи твои, грехи послушницы, а послушница приходит учиться жизни духовной; что ж удивительнаго, если и ошибается? Мир тебе! Многогр. И. Анатолий.

6 ноября 1876 г.

Получил я от тебя, сестра Н., много писем... Получил, прочел и подумал, неужели наша Н. не слыхала про N. регентшу истории? А я эту историю хотя и слышал, и читал в журналах и письмах, но все-таки еще узнал о ней от самих сестер N-ских. Вот тебе вкратце эта история. В N., в девичьем монастыре была молоденькая регентша; один мужчина, женатый, все ходил да слушал певчих, да все посматривал на регентшу. В один вечер, довольно туманный, регентша исчезла. А через 10 дней привезли труп ее для похорон в монастыре. Игумения и сестры не позволили хоронить ее в монашеской одежде, а схоронили в мирской.

И милый губитель и развратитель покойницы присутствовал на погребении как ни в чем не бывало. Видишь ли, наша Н., одни живут как кошки, собаки, воробьи и прочие животные – у них мрак в голове и сердце, и они как сумасшедшие не думают, да и не знают, и не веруют, что есть Бог, есть вечность, есть смерть и физическая, и духовная! Такие и живут, и умирают, как скоты, – и еще хуже. А мы, мы – тебе говорю, наша Н., мы с тобою веруем и исповедуем, что есть Бог, есть вечность, есть демоны, есть ангелы, и мы с тобою, сестра Н., обреклись или облеклись в Ангелов, – в Ангельский образ. Весь свет смотрит на нас (исключая развратителей и диавола), как на святых, и ублажает нас, а себя, сравнивая с нами, окаявает. Да и подлинно, и истинно, всякая девица, посвятившая себя Богу, есть невеста Иисуса Христа, есть подобие самой Божией Матери... «Приведутся Царю (И. Х.) девы в след Ея (Бож. Мат.); приведутся в веселии и радовании... Введутся в храм Царев»... А ты, наша Н., хочешь променять наш высокий монашеский жребий на минутную сладость, приличную зверям, скотам и прочим животным!.. Какая же ты, Н., чудная! Впрочем, я знаю, и очень знаю, что ты воюешь против искушения. А я говорил только в предостережение тебе. Воюй же, воюй, добрая наша подвижница, и Господь причтет тебя к мученическому лику!

8 марта 1880 г.

Вот ты, матушка, истинно утешила меня. Даже и не ждешь ответа, ради недосугов моих. Вот за это-то и понудил себя. Но так как в длинном письме твоем много интересного, то и оставляю до более удобного времени. А теперь только похвалю, что ты поумнела, т. е. стала поговаривать о смерти. В сношениях с другими будь мудра и NN щади. И Бог пощадит тебя. Помни авву Аммона, прикрывшего кадушкою брата!

Не унывай сестра Н. Описанные тобою искушения в письме от 16 августа, все человеческие. А ты вот страшись не подпасть бы бесовским! Гордость есть первая степень бесовского устроения. Но хотяй всем человеком спастися и в разум истины приити, попускает диаволу и людям смирять нас... Так, матушка, первое благословенное орудие Божие тебя врачующее, но ты не хочешь признать в ней руку Божию, вот и посылаются тебе искушения... А не образумишься, то и еще пошлются искушения или скорби, большие первых. Но мы поспешим смириться, и все развеется как прах от ветра. А пока не выучимся смиряться, потерпим, ограждая себя страхом Божиим...

Касательно отпусков и я скажу, что они всякому не полезны, а тебе дважды вредны...

Ты, Н., сама чувствуешь, что позыв моления к преп. Сергию, соединенный с путешествием к Нему, есть искушение. А я добавлю, что эти годы – это искушение – есть одно из звеньев цепи искушений, тебя преследующих. А только переменяются эти звенья. Все же они имеют один корень: «я, мол, (т. е. Н.) уж очень умна и знаю дело». Следовательно, если смиришься и сознаешь свою немощь – все твои искушения – всею цепью отлетят от тебя.

Христос Воскресе! Поздравляю тебя, сестра Н., с светлым праздником Воскресения Христова! Желаю тебе проводить святые дни сии в радости о Воскресшем Спасе нашем и быть достойною праздновать тот великий день, именуемый осмый, когда истая Пасха – Иисус, не в гаданиях и представлениях, но ясно и существенно явится во славе Отчей. И мы узрим Его лицем к лицу. И внидем к Нему, не как грешники непотребные рабы, но как други: вы друзи Мои есте, аще любовь имате между собою, как дети: Аз буду им в Отца и тии мне будут в сыны и дщери, глаголет Господь Вседержитель. И еще больше: Отче святый, соблюди их во Имя Твое, их же дал еси мне, да будут едино, яко же и мы. Вот какая высокая и страшная и непостижимая жизнь ожидает нас! Вникай в сие особенно во дни Пасхи. И благодари Спаса и Жениха нашего Иисуса Христа. И жди Его милости, блюдя неугасимую свещу свою. Может быть, и не долго укоснит Жених, и готовыя девы внидут с Ним на браки. Побдим!

Ноты я тебе послал... И ты пой во славу Божию (а не свою) и не забывай, что есть и другое пение: веселитеся небеса и да подвижутся основания земли. Возопийте горы веселие; се бо Эммануил грехи наша на кресте пригвозди, Адама воскресивый.

О Божественнаго, о любезнаго, о сладчайшаго Твоего гласа! С нами бо неложно обещался еси быти до скончания века, Христе!

О пасха велия и священнейшая Христе! О мудросте..., подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дни Царствия Твоего.

Отчего этот день невечерний? Оттого, что его солнце не тварь, а И. Хр. Взойдет это солнце единожды и уже во веки и веки бесконечные не зайдет, не померкнет, ни облачко его не застенит, ни луч не опалит! Там немерцающий свет! Неизглаголанная слава! Красота непостижимая! Веселие вечное! Аминь!

Н. регентша «не могла вытерпеть, чтоб не поздравить», а я и могу «вытерпеть», а все-таки поздравляю тебя с праздником Рождества Христова. И все еще твержу: празднуй в разуме сей великий праздник..., ибо празднование в разуме от празднования видимого, черствого – отстоит как небо от земли. Кто празднует в разуме, тот даже если бы и желал согрешить – не согрешит. А празднующий внешне – хотя и не мало охраняется блеском торжества от падений, но не причастен оным. Ну, желаю тебе хоть немножко в разуме праздновать. (У св. Димитрия Ростов. есть много разума на сей праздник).

Христос Воскресе! Благодарствую за поздравление. И тебя поздравляю с текущею пятидесятницею! Ты, я думаю, хоть чуть-чуть понимаешь, когда поешь: «Пасха таинственная!» Значит, празднуемая нами не действительная? Да, недействительная! А если б тебе эту-то действительную-то показать: тут бы ты все изломала... и бросилась бы к той Пасхе, идеже вечный шум празднующих, идеже веселие вечное! Но мы с тобою так мудры, и дальновидны, что первому попавшемуся на глаза сатане обольстителю, готовы продать горы золота за кусок глины. Ты молишься без усердия, но только из послушания ко мне и думаешь, что это зело нехорошо! Глупенькая! И в книгах, и в устных увещаниях ты, я думаю, слышала 1000 раз: послушание выше поста и молитвы!

Об матушке не беспокойся, она спасется и без тебя. И как она о тебе думает, не испытывай! Ты пришла в монастырь служить Богу, а не другому кому. И жди от Него от Единого Его великих наград!

В Москве, правда, денег много, но мало, слишком мало, – и ровно ничего для искупления душ, поглащенных Москвою.

7 декабря 1876 г.

Сестра о Господе Д.! Мир тебе и благословение Господне!.. На письмо твое ответствую, что можешь писать все, только покороче и поразборчивей. Никаких тут умений не нужно. Что сделала, так и пиши, что сделала. Главное не ври и не скрывай, хотя бы что было и нехорошо, ибо и аз человек зело грешный. А потому стыдиться некого. Все исповеданные тобою в письмах немощи неважны, но важны тем только, что ты, потакая им, наживешь себе беду, и будешь тогда возиться, да поздно будет. Лучше теперь ободрись. Есть тебе не воспрещаем – только поумереннее. В церкви, когда диавол затыкает тебе уши и смежает глаза, старайся читать Иисусову молитву. Внимай по силе кафизмам, они после тебе усладятся. В них много красоты и сладости, которые разгонят сон и уныние... На мужчин глядеть монахине грех. А что ты ленишься петь, это от твоего нерадения и от диавола... Читай в это время молитву Иисусову. Да почаще заглядывай в Лествицу. Особенно прочти там: слово 14-е, 19-е, 6-е. В церкви не бесчинствуй, т. е. не говори и глазами не води, а то Бог попустит диаволу сквернить и твою храмину. Что ты долго проживешь – это обман. Сатана много тысяч обманул этим помыслом, а наш истинный вечный Жених сказал ясно: в онь же час не чаете, Сын человеческий приидет... Иисусову молитву твори как можно чаще.

1 марта 1877 г.

Матушка ты моя Д. Прочел я письмо твое. И как же мне тебя жалко, как ты грустила, что померкло твое солнышко, и свет его вовсе погас! Да как же нам с тобою быть-то? Ведь мы живем-то на такой земле, где солнце непременно должно по Божию повелению заходить и опять восходить. Что ж тут странного, что твое солнце зашло? Вот как Господь пошлет нам радостное утро, опять любезное твое солнышко поднимется, и тебя осветит и согреет. Только не унывай, не малодушествуй. Ведь мы монахи, невесты Христовы. Он, т. е. Иисус, настоящее наше солнце. Этого будем искать. Если Оно кого просветит и обогреет, тот неизреченной радости и сладости сподобляется. И радости сей никто же возьмет. А которая радость в сем мире бывает, то велика она, или не велика – все временная. Впрочем, я уповаю, что Д. получит и ту и другую. Только поучится терпеть. А то нетерпеливая монахиня – дыня гнилая. Повторяю, не унывай, обои солнцы увидишь. Только подвизайся, смиряйся, слушайся кого следует слушать. И будем вместе там. Увидишь свое солнышко и здесь...

10 декабря 1878 г.

Пишешь, что тебе жить тяжело! Да ведь ты обрекла себя на это! Неразумная Д.! Ты смотришь на мелочные вещи, а великих не смотришь. Ты в безумии завидуешь деревенским бабам, которые наслаждаются деревенскими благами: мужьями, песнями, плясками и проч.; а того и в разум не возьмешь, что ты идешь по тому пути, которому завидовали и которого искали богачки, знатные, княжны и царицы! Вспомни св. великомученицу Варвару! Вспомни св. Ефросинью. Вспомни даже тех, кои насладились и пресытились мирскими наслаждениями, величайших красавиц и богатейших Пелагию и Евдокию. Чего у них не было? Сундуки золота и жемчугов! Князья за ними ухаживали! Но как мудрые, они все побросали и пошли на посты и злострадания в монастырь. Терпи и ты, и веруй – наследишь с ними вечное царство со Христом и всеми святыми! Многогр. И. Анатолий.

15 сентября 1879 г.

Мир тебе, Д.! Получил письмо твое, посланное около двух месяцев ко мне.

Ты все ропщешь, что забыл тебя. А я всегда тебя помню, и молюсь за тебя. Вот ты какая бестолковая! Живи по Божьему, будь кротка и милостива к сестрам, помятуй Бога по силе и спасешься. И я всегда буду духом с тобою. И теперь мысленно благословляю тебя.

12 марта 1891 г.

Не могу не пожалеть о тебе, Д.! Верю, что тяжко тебе, и желал бы от души помочь тебе! Но что сделаю? Не могу же я заставить начальницу давать помещения по желанию каждого. Она вас содержит, по возможности покоит; а я что принесу вам бедствующим и страждущим? Объяснись с матушкой хорошенько, а решаться необдуманно не советую. Мир тебе! Помни, многими скорбями подобает нам внити в царствие небесное! Многогр. И. Анатолий.

Христос Воскресе! Письмо твое, Д., получил. Все прочел и перечитал. И прочитавши, и подумавши, не мог не убедиться, что ты глупенькая девочка, даже очень. Ну, как не видеть над тобою милости Божией? Обитель одна из лучших в России, обитель расположена к Оптиной; сестры очень хорошие, мать предобрая, нет, ей дай другое... Ну, глупенькая, где твой разум? Если бы даже и из преданности твоей ко мне, ты желала быть поближе к Оптиной, и то неполезно. Не говорю, чтобы я тебя не любил, но знаешь, отчего и для чего мы познали друг друга? Тебе хочется спастись, ибо ты ради сего оставила родину и все на земле тебе любезное! И я желаю, и даже очень желаю, чтобы ты спаслась; чтобы ты со временем сделалась Ангелом! Если ты этого достигнешь со временем – вот и все твое счастье, все твои радости, вся твоя жизнь. И мне будет приятно, что экая глупенькая девчонка, Д., такая счастливая! Такая прекрасная! Невеста Бога моего и Господа Иисуса Христа! А она именовалась моею дочкою! И когда я представлю тебя истинному нашему Жениху, не исполнится ли на мне слово, которое недавно читали в обедне: «Имеяй невесту жених есть. А друг женихов, стоя и слушая его, радостию радуется за глас женихов. Сия убо радость моя исполнися». А ты рассуждаешь детски. Ей бы жить к старцу поближе! Да дух-то выше тела и больше предан старцу, кто предан духом, а не телом. Иуда телесно был самый близкий к Господу, и не увидел вечной жизни; а Авгарь никогда не видел Господа, а был предан Ему всей душой и звал Господа к себе жить, обещая Ему все нужное. Но Господь, хоть и крепко любил Авгаря, но не пошел к нему. А почему? Чтобы исполнить волю Отца Своего Небесного.

Так и ты – хоть помысел и гонит тебя поближе жить к старцу, а ты тверди одно: «Я пошла в монастырь не для того, чтобы быть любимецею старца, а чтобы быть возлюбленною Жениха моего Иисуса Христа. Если старец способствует к сему, я и его люблю, а если препятствует, – отрицаюсь его». Будь же, Д., мирна и разумна. Верую, что пока будешь, по силе блюсти себя, Господь всегда будет с тобою. И меня грешного, тебя любящего, порадуешь сама. А потому по силе понуждай себя к монашеской жизни, особенно к Иисусовой молитве; говорю тебе, тысячу раз слюбится.

Образину свою посылать тебе очень бы не желалось, потому что даже в Оптиной только у Батюшки да еще у двух близких человек есть она; но за твое усердие ко мне недостойному, и в надежде, что никому не покажешь меня, а тем более не повесишь меня (хотя я и стою того), посылаю тебе карточку.

... Скучно тебе бывает от того, что не помнишь Иисуса Христа... Иисусову молитву творить скоро привыкнуть нельзя. Тогда все бы творили ее, ибо она слишком дорога.

Жены с миры богомудрыя в след Тебе течаху... поклонишася радующиеся Живому Богу... Так и мы, если будем подобно женам мироносицам, вслед Жениха своего тещи, постигнем Его, узрим Его, обимем Его. И он с нами будет во веки!

Напрасно ты, Д., так мрачно смотришь на жизнь свою и на других. На тебя смотрят как на острожную? Глупая ты девочка! Ты бы день и ночь ликовала, что Господь извел тебя из тьмы и сени смертной, и привел тебя в святую обитель дев, посвятивших себя Царю Царей и Господу Господей в... не слуги, не в други, а в невесту.

Он, святых всех Святейший, не возгнушался нами, но обручил деву чисту, непорочну – в невесту Себе. А Он – Сын Божий... Тот Самый Сын Божий, Который – Творец неба и земли, не возгнушался принять на себя зрак раба, т. е. образ человека, послушлив был даже до смерти, смерти же крестныя, т. е. самой позорной смерти.

Что ж тебе тягостно? Что ты следуешь по стопам своего возлюбленного Жениха? Что идешь тем же путем, каким шел и Он – Единый от Троицы Всесвятой? Ведь Господь наш и Бог шел путем не славы, а бесславия, уничижения, немощей и смерти! А мы с тобой что? Ряса мухояровая нам не в радость, а даже в посрамление?!.. Смотри ты зашла!.. Монахиня!..

Но за все твои проказы Бог да простит тебя. Ты еще молода, а главное – глупа! Значит, и нечего с тебя взыскивать. Живи же мирно; смотри на свои грехи и немощи, смиряйся и благодари Господа, что Он взял тебя в число Своих избранных!..

Напрасно ты думаешь, Д., что я забыл тебя. Очень помню. И желал бы часто и много писать тебе, но воли моей недостаточно. И других тоже жалко. Есть много бедненьких, что в год едва получат одно письмо. И тоже скорбят.

Унываешь, что много скорбей; если бы это знала, не пошла бы в монастырь. – Тогда и я тебя не знал бы? И Господь Иисус Христос не считал бы тебя своею возлюбленною, избранною? И о спасении души не пеклась бы, а только о коровах, свиньях, доме, муже, детях? Глупенькая какая ты!

Потерпи Господа, мужайся и да крепится сердце твое. И потерпи Господа. Ведь ты терпишь скорби-то за Него, Жениха своего Сладчайшего Иисуса, а не за земное счастие! Будь же мудрою девою! Будь благодушна! Уверяю тебя, будешь наследницею вечного, небесного царства!

О комоде и о других пустяках не тужи. Береги свою храмину – она дороже неба и земли, солнца и звезд и всего видимого мира, как он ни прекрасен; а ты этого не разумеешь. Блудные грезы бывают ночью во сне... Когда это случится, должна класть 50 поклонов и читать «Помилуй мя, Боже» – псалом. Письма пиши всегда, как умеешь – все с любовию приму. Помыслы можешь записывать, которые больше докучают. Мир тебе и благословение от Господа, от батюшки Амвросия и меня грешного! Многогр. И. Анатолий.

Вот то-то и есть, Д., красного неба испугалась, а злопамятствовать не боишься. Небо наше не это, а небо небес, превыше небес! Где Сам Бог, вечная Любовь, вечная Радость! вечный Свет! А это небо сгорит. И все стихии разгорятся. Наше же жительство на небесех. Терпи, смиряйся и будешь там.

Бог да простит тя, Д., за малодушие твое. Все твердишь, чтобы я тебя уверил, что я на тебя не сержусь. А я тебя уверял, что я тебя никогда не забываю. Ужели тебе этого мало? Будь же мирна. Будь благонадежна. Тяжесть, какую чувствуешь в церкви, иногда попускается и святым. А мы с тобою пока еще не святы. Потерпи. Укори себя – и будет с тебя. Письма пиши – не стесняйся. Я с удовольствием получаю письма твои. Грудь твоя, конечно, требует отдыха, но кому ж петь? Кому работать? Вздохни ко Господу и продолжай свое дело; а при удобном случае объясни матушке.

Христос Воскресе! Мир тебе и благословение Господне!.. Монашеская жизнь трудная – это всем известно; а что она самая высокая, самая чистая, самая прекрасная и даже самая легкая – что говорю легкая – неизъяснимо привлекающая, сладостнейшая, отрадная, светлая, радостию вечною сияющая – это малым известно. Но истина на стороне малых, а не многих. Поэтому Господь и сказал возлюбленным ученикам: не бойся, малое стадо! Яко изволи Бог даровати вам – что? думаешь, отраду? богатство? наслаждение? Нет! – Царство! И какое царство! Где не только все блага, все возможные сокровища, и красота, и слава, свет, радость, горящая любовь, божеская жизнь и веселие вечное. Царство это – царство всех веков, перед которым все величайшие царства мира сего – дым, смрад! И в том-то царстве света и веселия тебе уготовано, и всем возлюбившим Господа Иисуса, царское место. Приведутся царю девы – в след Ея – Царицы Небесной. Только потерпи – все это получишь с лихвою.

...Ты все, Д., жалуешься на скорби; а великий старец о. Серафим Саровский сказал: «неимеющий скорбей, не имеет спасения».

Говоришь, что тебе не удобно вставать для молитвы и для чтения, – и не вставай, и огня не зажигай, а лежи себе, пожалуй, и голову накрой одеялом, а сама тверди: Г. И. Х. Б. н. помилуй мя грешную. И будет очень хорошо, даже еще лучше.

... Что благословлено, то читай, хоть и без внимания. Бог за все вознаградит. Когда общий псалтирь читаешь, – дома можешь не читать.

Лествицу читай всю. Ешь поменьше, а переложишь, укори себя. На трапезу можешь не ходить, если желаешь не есть на ночь. Если бываешь у ранней, то можно пить чай. Мир тебе! Недост. И. Анатолий.

26 августа 1876 г.

... Что касается братьев, я передал об них батюшке, но ты об них больше не беспокойся. Не монашеское дело думать и заботиться о мирских, хоть бы и родственничках; Господь прямо сказал: «ищите прежде царствия Божия и правды – и сия вся (т. е. блага мира) приложатся вам». На откровенье ходить к матушке игумении – дело доброе, помоги тебе Господи! Только ты должна знать, что бесы очень не любят таковых. Прочти в Добротолюбии у Феодора Едесскаго главы: 40, 41, 42, 43, 44. Да поможет тебе Господь!

14 ноября 1876 г.

Какая ты чудная, сестра Е.! Пишешь, что не понимаешь слов моих, когда тебе ясно сказано, что молю Бога, а не только желаю, чтобы ты ходила к матушке на откровение. А если ты желаешь именно моего благословения, то я тебе ясно говорю: Бог благословит тебя ходить на откровение. И не смущайся; все ради Бога делаемое хорошо. Что ты не поняла Св. Феодора Едесскаго, это не дивно! Значит ты делом не проходила его учения. А если будешь искренно ходить на откровение, тогда поймешь!..

10 марта 1879 г.

Ты, Ф., до сих пор не придешь в разум! Ведь сама же видишь, что враг целые годы тебя пугает; а ведь доднесь не сделал ничего.

Да и сделать ничего не может, ибо ты живешь не сама по себе, а под покровом матушки и благоговейных сестер. Батюшка о. Амвросий вот что тебе сказал: «отчаиваться не следует; а надо надеяться на милость Божию». Враг только внушает помыслы, а сделать ничего не может, без попущения Божия и если мы сами не согласимся с ним. И ты не соглашайся с ним, вот он и ничего не сделает тебе.

12 апреля 1883 г.

Скит Оп. П. Преподобная сестра Е., Христос Воскресе!... О чем ты болезнуешь? Чего ты унываешь?

Небо и земля в веселии славят Жизнодавца, Воскресшего от гроба; и ты веселись, если ты небесная! Веселись если и земная. Ныне вся исполнишася света – небо же и земля и преисподняя. Даже в преисподней ныне весело, ибо там осиял вечный Свет Христос Бог наш.

Веселись, если и не постилась! Веруй, что за все скорби, воздает Многомилостивый. Аще кто с первого часа да празднует. Там же будет и до шестаго часа трудивыйся, и до девятаго, даже и в последний самый час пришедшие не лишатся мзды. Господь и первого милует, и оному дает, и намерение целует. Тем же убо внидите вси в радость Господа!

12 марта 1881 г.

Мир тебе и благословение Божие, преп. сестра Е. Получил письмо твое от 6-го марта. По обычаю оно состоит все из жалоб и ропота. А что я могу сделать? Одно могу пожелать вам всем – терпения и молить Господа, чтоб Он сам устроил вашу жизнь и успокоил вас всех. Ты ухитрилась найти предлог к ропоту и в нашем, с Батюшкой Амвросием, отказе относиться вам к М. М... Ведь если бы у тебя и у подобных тебе была капля разума, вы бы и не подумали лезть в сети. Да как же вы доверите свою душу и всю жизнь человеку малоизвестному? Да как же этот новоиспеченный старец возьмет вас? Чему он будет учить вас, когда сам не имеет понятия о старческом пути? Как же вы не рассудите о таком важном деле? Ну, попробуй дать кружева плесть кучеру. Он тебе наплетет, что и десять настоящих старцев не расплетут! И все кружевницы голову потеряют! Ведь отыскала было вам покойная N. N. старца – что же вышло? Едва развязались с ним!

Смирись!.. Верю, что и тебе, и Г. тяжело, но разве и у нас, при старцах, нет таких примеров? Ей, обильно бывает, а чем поможешь, когда Бог попускает? Не на погибель же Он на нас попускает искушения, беды, скорби и болезни, потому что иначе и надежды спасения негде отыскать. А Господу Спасителю нашему, за спасение наше умершему позорною крестною смертию хочется всех спасти. Он зовет, учит, угрожает, – а мы что? Мы себе почиваем на одре лени и самообольщения, а о спасении и думать забыли. Некогда: надо то пороптать, то поспать, то посудить других, а других-то много; ну и некогда подумать о душе своей и о вечности! Многогр. И. Анатолий.

Как же ты поживаешь, сестра Е. Давно от тебя писем не вижу. Все ли еще смущает тебя диавол безумными помыслами? Смиряйся. Уповай на милость Божию. Будь милостива к ближним и не зазирай их, и спасет тя Господь своею милостию и чело­веколюбием.

Мир тебе! Не унывай. Близ Господь! Вижу над тобою тучу скорбей, но жизнь наша не вечная. И скорбное, и радостное – все минует, а правда Божия пребывает во веки. Многими скорбями подобает нам внити в Царствие Божие. Чем больше скорбей, тем больше утешений: «по множеству болезней моих утешения Твоя возвеселиша душу мою».

Сестра Е.! На твою болезнь – все тот же рецепт: терпеть. Младших сестер щади. Только за проступки и упорство взыскивай. И то с пожданием. Твое душевное смущение уже много, против прежнего, легче, а дальше еще полегчает; только терпи. – Мир тебе!

Ты, сестра Е., не скорби, что терпишь от сестер. Эта забота теперь тебе очень полезна. А то тебя помыслы замучали бы. Потерпи и Г. – она в искушении. Это, Господь даст, перейдет. Я ей напишу. А ты ходи к матушке. Враг борет тебя, потому что ты через матушку можешь спастись от его власти. И потому не слушай его. А ходи всегда! А ты уж следи больше за собой. А за Г. Богу молись!

11 ноября 1882 г.

Мир тебе, Д.! Очень жалею, что тебя не пустили домой. Но на то и монастырь, чтобы не свою волю исполнять, а Божию, т. е. начальническую. А когда придет время – все получишь. Домой же ездить я и сам не люблю, и другим только в нужде соизволяю. 30 лет я не был на родине. Наша родина там – Небесный Иерусалим. Там наш Отец и Жених, сестры, братья и все сокровище и счастье!

25 ноября 1882 г.

Пишу тебе по желанию твоему – строчку, в утешение, хотя и не уверен, что утешу тебя. Отчаяние – грех смерт­ный. Бегай его. А веруй в Милосердого Бога и Заступницу нашу Богородицу и Святых. Они все могут сделать. А смириться и потерпеть непременно нужно. Что скучно, не унывай. Монашеская жизнь более всего искушается унынием. Но претерпевый до конца спасется.

Христос Воскресе! С светлым и радостным днем поздравляю тебя... Желаю тебе праздновать свято, мирно, благоговейно, сообществ и смехов удаляться. И тогда почувствуешь радость. А то никакой ни пользы, ни радости не будет.

Письмо твое длинное все прочел. Видно, что стараешься и желаешь спастись, – только не умеешь, не понимаешь духовной жизни. Тут весь секрет в том, чтобы терпеть что Бог посылает. И не увидишь, как в рай войдешь. Что тебе скучно, это не беда – это со всеми бывает; но всегда проходит скука со временем. И твоя пройдет. А что ты плачешь – это хорошо. Блажени плачущие. Ведь это Господа ради. Но дерзости всеми силами избегай; и не груби сестрам.

Бог да простит тя, Е., во всех твоих исповеданных тобою грехах.

Тебе помысл приходит: зачем ты пришла в монастырь? Зачем приходили в монастырь все святые? И царские, и княжеские дочери? Вот и ты захотела идти тем же путем, чтоб здесь потерпеть да пострадать немножко-немножко, и за это там царствовать с Господом и со всеми святыми во веки и веки веков нескончаемые! Мир тебе!

13 февраля 1878 г.

Вот до какой степени увлеклась миром, что и разум потеряла: ты говоришь, что богатым легче спастись, а Господь сказал: «неудобно богатые внидут в царство небесное!»

Благодари Бога, что не богата. Помыслы не говори никому, кроме матушки, а то потерпишь... студ. Смотреть на мужчин оставь, а то такой брани наживешь, что и монашеской жизни будешь не рада. Ты и то уж иногда ропщешь, что пошла в монастырь. А это страшная глупость. Святит. Тихон Задонский, когда умирал, то особенно благодарил Бога, что Он сподобил его монашества.

19 февраля 1882 г.

Помню я всегда про тебя, Г., но писать только не удосужусь. А если бы можно, то я каждый день писал бы тебе по два письма. Очень жаль, что ваш духовник захворал. От блудных помыслов средства: смирение, самоукорение, воздержание, а паче всего – любовь к ближним – к слабым, немощным, больным, плененным страстями сестрам. Впрочем, св. Исаак Сирин пишет: «юному хранение паче дел». Мир тебе и спасение!

Поздравляю Г. с праздником, и желаю тебе мира, усердия к церкви и любви к монашеству. Ибо доля монашек высокая-превысокая: выше неба и звезд небесных. Их часть вместе с Ангелами. Только надо потерпеть. А тебе все не хочется терпеть, ты, значит, не понимаешь, где живешь. Говорю, Господь спасет тебя, только потерпи. Если прочла книгу аввы Дорофея, то читай Иоанна Лествичника. Псалом читай: Господь просвещение мое и Спаситель мой! К матушке ходить тебе будет легче. А понуждать я не понуждаю. Мир тебе!

Письмо твое получил, прочел и очень сожалею, что Г. не слушает меня, не почитает старших сестер, гордится, упрямится, не просит прощения. За это и оставляет ее Господь своею помощию, и сквернит ее диавол нечистыми помыслами. А как я тебя просил, чтобы ты была смиренна, послушна, покорна; потому что таких послушниц любит матерь Божия и Господь и все добрые люди. И бывают покорные послушницы любимы начальницами, и мир такой у них всегда на душе! А у дерзких девочек – все зависть, злоба, раздра­жительность, гнев, блуд и все непотребства. Исправься, Г., время пришло. И меня утешишь. Мир тебе и благословение от Господа!

Прощенья просить трудно тому, кто горд. Диавол тоже не умеет и не любит просить прощения. Но диавол живет восьмую тысячу лет, а Г. нет и 18. Во всем тобою исповеданном Бог простит тебя.

Г. ты моя сладкая, спелая, душистая. Все-то ты скорбишь, да плачешь, да скучаешь. Беды твои великие: Ф. пробирает, гостинчика к празднику не купила; и много-премного других крестов на тебя вешают, а ты все их отпихиваешь. И Христос-то, значит, тебе не по нраву, а нравятся гостинцы, да наряды... Ну, Бог тебя простит во всем. Начнем исправляться. Тогда и будет нам повеселей.

Вначале молитва Иисусова всегда бывает тяжка и нечиста; а после усладительна.

Недавно я писал тебе, но твое письмо понудило опять писать. И во 1-х, приветствую тебя с праздником Пасхи. Христос Воскресе! А второе: ты пишешь, что как ни плохо живешь ты, но все же лучше, чем в миру. Это правда. Это я тебе писал. Но знаешь ли Г. – можно и из хорошей вещи получить вред, можно и из дурной выгадать пользу. Многие яды исцеляют болезни; и хорошее многих вредит. Например – умные люди для домашняго быта придумали нож! Но ножем можно зарезать ближнего.

Даже от Библии с ума сходят. Так и твое дело; когда враг борет тебя: поди, согреши! Ты скажи: я монахиня! Иисусова невеста! И Жених Небесный меня накажет за неверность Ему! Диавол скажет: о! о! о! Какая ты особа – Христова невеста! Тебя надо почитать как святую! А ты должна думать, что я, мол, не только невестой Христовой не смею назваться, но и последнею рабою!..

Ах, ты девочка-лакомка, ишь ты выдумала: воду с сахаром! А? Да у нас богачи чуть-чуть прикусывают сахарку с чаем, а она воду с сахаром! И не грех тебе? Молоденькая девочка, пришла душу спасать, а лакомится так, как не лакомятся и богатые мужики. Ведь ты читаешь жития! Княжны, царския дети приходили в монастыри, и нигде не видно, чтоб пили воду с сахаром! Какое тут спасение? Лакомка! Да еще других осуждаешь? Да празднословишь? Как после этого не поганить тебя помыслам. Оставь, Г., лакомство. Оставь празднословие, будешь умница, хорошая монахиня; мы будем любить тебя и заботиться о спасении твоем. Только смирись. Считай себя хуже всех, и будешь лучше всех. А я тебя помню. Пиши ко мне, ничего не скрывая. А то ты видишь какая глупенькая! Начала лакомиться сахаром, да еще постом! Разве ты кинарка? И кинаркам не всегда дают сахару! Я тебе это говорю любя и жалея. Потому что кто здесь сладости любит, тот не насладится вечными несказанными сладостями. А мне хочется, чтобы мы с тобою и там были вместе в райских наслаждениях, которых тебе желая, остаюсь твой благожелатель...

Огорчаешь меня, Г., что все противишься и не слушаешь старших. Какой тебе демон нашептал, что мирская жизнь лучше монашеской! Да ты видела ль, сколько там скорбей, нужд, браней, драк, раздоров, пьянства, бесчиний? Ты не открываешь, матушка, помыслов – вот враг и торжествует над тобою. И нам всем скорбь от этого! Одумайся, Г.! Ты девочка способная к монашеству, только не слушай врага, желающего погубить тебя. А если потерпишь, то Господь поможет тебе, и брань перейдет. Без этой брани никто не спасся. Даже и святые ее терпели. А Бог не отступился от тебя. Он всегда с тобою и день и ночь. Он в сердце твоем и ждет только, когда ты смиришься, чтобы помочь тебе, и когда ты позовешь Его. И я тебя, Г., не забываю, и часто вспоминаю тебя на молитве. Многогр. И. Анатолий.

Кому, кому, а Г. К. всех тошней! Так тошно в монастыре, что взяла б она, да так-таки и сиганула б через ограду, да силенка не берет. Да тоже увидят. Да еще поймают. И я бы, когда б приехал – то Г. не нашел бы! Да очень вероятно, и там, и в Новом Иерусалиме Небесном, в свое время, встречая знаемых ликующих и веселящихся дев – невест Христовых, не нашел бы в кругу их Г. К. – она усигнула бы за стену Иерусалима. Значит, и там бы осталась вне Христова стада избранниц отроковиц – возлюбленных Богу девственниц... А так как наша Г. не ушла из монастыря, ибо было все заперто; то значит мы там с ней будем видеться, часто, очень часто, даже всегда. Ибо сказано, что там ворота царские отворятся и уж никогда не затворятся. Впрочем, мы с тобою увидимся еще и здесь.

Христос Воскресе! «Ныне вся исполнишася света: небо же и земля и преисподняя». Но не знаю, было ли светло в твоей душе? Должно бы светиться; ты девочка молодая, да еще певчая, да еще обеспеченная! И босая не ходишь, и голодная не ложишься. И встаешь, точно птичка – прямо к утрени, на славословие Божие. А! Так что ли?

Стоило бы тебя, Г., пробрать, что записочку прочитала; но теперь Пасха, Бог тебя простит!.. Не унывай, Г.! Начнем исправляться! И я хочу положить начало!

23 декабря 1876 г.

Получил я письмо твое, скорбная и немощная Д., и очень пожалел, что такая понятливая девочка так нерассудительно ведет себя в духовной жизни. Из слов твоих видно, что ты понимаешь духовный смысл монашества, а на дело-то жидка. Ну, что ж делать нам? Смирись, зазри себя в немощах и спеши с прошением о помощи к Богу. Бог прибегающих к Нему никогда не оставит через силу на искушения; особенно юную свою подвижницу. Ведь Он человеколюбец видит от диавола приражения страстей бесчестия, но ждет, чтобы видеть наше произволение; и томит нас. А для чего? Для того, чтобы мы, во 1-х, сознали свою немощь и смирились; 2-е, для того, чтобы увидивши свое бессилие и приражения врага обратились к Богу, Помощнику в скорбях обретших ны зело; а 3-е и главное, чтобы мы перешедши огнь и воду, сделались искусны. Ибо муж неискушен – неискусен, по слову Божию. А тебя Бог желает сделать искусною и попущает, чтобы матушка тебя пробирала, и временем потрепала. Да, Д., это очень полезно. И от блудной страсти очень помогает, святой Нил Синайский пишет: «Не отвергай усмарей (т. е. кожевников) аще бо и биюще попирают и растягающе строгают, но этим самым одеяние твое светло бывает». Ты все трубишь – пришла смерть. Да Господь так и сказал: «Зерно, аще пад не умрет, не оживет». Вот тебе Господь и посылает искушение, – чтобы живущая и живучая твоя страсть умерла, – тебе и приходит смерть. А по слову Божию: «Если со Христом умрем, с Ним и оживем».

За все твои немощи – и за лень, и рассеянность, и похоть плотскую, и тщеславие и прочие грехи – Бог да простит тебя. И аз недостойный тебя не осуждаю, ибо ты еще юная, необученная, – от того и нетерпелива.

А что томно бывает, то рассмотри совесть; нет ли какого нераскаянного грешка?

Молитвы, или правило, когда исполнишь, благодари Бога, а не исполнишь, зазри себя. Хульные помыслы старайся не принимать и не веруй им и Господь простит тебя. Когда помыслы находят, не принимай их, н не отражай, а тем больше не заклинай их и не противоречь – это не твоей меры! А прибегай к Господу с молитвою и смирением. Блудный помысл и боязнь попускаются за гордость нашу. Укоряй себя и старайся не глядеть на соблазняющего – и минет искушение. Память святых должно чтить, чая от них милости. А чтобы извергнуть внутреннее зло – много, много нужно говорить. Теперь пока довольно и сего...

Пиши все, как умеешь – не стесняйся; если можно, всегда отвечу.

29 апреля 1878 г.

Если когда согрешишь и тотчас обращаешься к Богу каяся – это очень хорошо. Так и должно. И Господь простит. А духовнику или старцу после сказать, – если важен грех. Не делай впредь. Сестер любить должно всех. А чтобы не брезговать – помни, что и из твоего лица и груди, и живота – будет гной и черви. И Бога моли даровать тебе разум вещей. Читать книгу можно всегда. За родных можно читать 1 кафизму. Недост. И. Анатолий.

26 октября 1878 г.

Давно я не писал тебе, Д.! Мир тебе! И св. печерские отцы посылают вам благословение. Я вас там поминал, когда служил в пещерах Антониевских при мощах его. Хоть ты, Д., по глупости и кропочешься на жизнь; но когда я посмотрел, как многие другие спасаются, какую терпят нужду, напраслины, труды, то я ублажил ваших сестер. Они, просто, шутя спасутся. Уповаю, что и тебя Господь спасет, как бы диавол ни борол тебя. Но Иисус сильнее его.

29 марта 1879 г.

Сейчас я прочел письмо твое Д., и немало посмеялся. Увидимся мы с тобою непременно, если Богу угодно. А теперь пока поздравляю тебя с праздником Воскресения Христова. И желаю тебе, Д., быть в числе тех дев, – мудрых, о которых пели мы ныне на утрени. Ибо блажен раб, его же обрящет Господь бдяща... Бдите убо молитеся, яко не весте ни дне, ни часа, в онь же Сын человеческий приидет.

А о мудрых, что поем на Пасху? «Жены с миры богомудрыя в след тебе течаху», т. е. как возлюбленная невеста следит за своим Небесным Женихом – и настигают Его.

Только с тобою много об этом говорить нельзя, а то ты все перетолкуешь по-своему; а самое надежное спасение тебе одно – терпи все, что Бог пошлет: доброе и злое.

На смешные вопросы твои, не только в письме, даже и лично-то трудно отвечать. Я тебе сто раз говорил, что спасешься – ну, и будет с тебя...

1 июня 1879 г.

Преподобная ты моя мученица! Сестра о Господе Е.! Во всех исповеданных тобою прегрешениях Бог да простит тя, чадо мое возлюбленное! Вижу, что ты подвизаешься. По силе своей детской – трудишься, терпишь, страдаешь, – хоть чуть-чуть – но все-таки понуждаешь себя – веруй, что за все приимешь от Сладчайшего Иисуса мзду. И даже сторицею приимешь. Только потерпи.

Но только и терпение твое не должно быть нерассудное, т. е. безотрадное, а терпение с разумом – что Господь зрит во все дела твои, в самую душу твою, как мы зрим в лице любимого человека, т. е. ясно, внимательно. Зрит и испытует: каковою ты окажешься в скорбях? Если потерпишь, то будешь Его возлюбленною. А если и не стерпишь, и поропщешь, – но покаешься, все-таки будешь Его возлюбленною.

1 декабря 1879 г.

Мир тебе, Д.! Давно хотелось написать тебе, да было неудобно. Описываешь труды жития монашеского. – Правда, и святым Отцам он казался трудным. А нам страстным и подавно. Но дело в том, что труд не напрасный, – не то, что скорби мирских. А что пугают тебя дураки – подрастешь, то страсти умножатся – неправда. Один Господь назначает, кому вначале, кому в середине, кому в конце жития скорби. А ты трудись и веруй Богу, что Он все видит. И воздаст.

Молитва к Богу всякая доходна. А какая именно – об этом мы не знаем. Он один Судия праведный, а мы можем ложь признать за истину. Молись, и веруй. А гордость страшна тогда, когда не замечаем ее; а если замечаем, и каемся, и сокрушаемся, то Господь не поставит в грех.

А блудный помысл отбить совсем ты еще не можешь... Только бесстрастные не имеют помысла... Молитва Иисусова не может быть без тучи помыслов вначале. А после мало-помалу очищается.

19 февраля 1882 г.

Не забыл я тебя, малодушная! Помню, всегда помню я тебя! Но утешить не в моей власти. Ибо утешитель наш – Дух Святый. Обращайся к нему чаще сердцем. И Он непременно придет к тебе. Только не тогда, когда ты сама захочешь, и когда срок назначишь. А что помыслы мутят и ропот, и малодушие, то это обычный плод неправильной и слабой жизни. Но придет час, и ныне есть, егда мертвии (т. е. духом) услышат глас Сына Божия, и услышавше оживут, т. е. Духом Святым.

4 апреля 1889 г.

Христос Воскресе! Поздравляю тебя, Д., со всерадостным праздником Светлого Христова Воскресения. Желаю тебе праздновать оный достойно, т. е. чисто, свято, мирно. А чтобы праздновать, как должно, нужно сделать так: «Очистим чувствия и узрим неприступным светом Воскресения Христа блистающася».

А глухому, сколько не пой, не услышит. Слепому, каких красот не показывай, ему все равно. Очистим чувствия!

Христос Воскресе! Ты меня поздравила с началом, а я тебя поздравляю с концом поста и началом Пасхи! Мир тебе! Письмо твое читал, и вижу, что плохо подвизаешься. А я все-таки не забыл тебя и часто помню. Даже батюшке Амвросию говорил, что там в К. есть одна молоденькая девочка Д., очень хорошая, потому что обещалась мне жить хорошо. А на деле меня Д. и обманула. Все спит да смеется. Как же мне теперь батюшке-то сказать о тебе? А? Вот что, Д.! Я пока говорить о тебе ничего батюшке не буду. А ты между тем начни исправляться. И я тоже хочу положить начало. Вот мы с тобою и скажем, что стараемся по нашим силам. Только, слышишь, Д., не ври!

Смеяться большой грех, это производит – смех и дерзость – бес блуда. А ты девочка молоденькая, невеста Христова, мы все любим тебя, потому что желаем жить хорошо и смиряться. А к матушке уж, если не можешь ходить, не ходи – я не принуждаю. Вот я тебя, Д., и поздравляю. А так как ты отдаешься мне всею душою, то и я постараюсь тебе сделать по силе моей полезное. И скажу тебе словечко, какого ты быть может еще не слыхала.

Видишь ли, теперь настала Пасха. Святой и Светлый день. Но это Пасха маленькая, а будет Пасха Великая, великий осьмой день, которому конца никогда, ни во веки веков, не будет.

И будет там веселие неизреченное и непостижимое. Все девственницы, невесты Христовы, соблюдшие себя здесь по силе, там внидут с Агнцем Иисусом в Его небесный невестник. И начнется та Пасха праздноваться – не как эта – а без конца. И все будет, чем дальше, тем веселее. И будет там такое ликование, и невесты Христовы будут так хороши, что их трудно будет отличить от Самого Господа Иисуса Христа. Прочти у Евангелиста Иоанна Богослова в главе 17-й стихи 9, 10, 11. Прочти это место со вниманием и страхом, и уразумей, какая слава там ожидает нас. И подвизайся! А искушения твои теперешние все пройдут. Только потерпи. Если будешь терпеть и по силе подвизаться, уверяю тебя, будем вместе праздновать вечную Пасху.

А ты, Д., помнишь, что заповедал тебе – держишь Иисусову молитву?

Как жаль, что ты, Д., пошла вся в меня: все грешишь, а исправляться не спешишь. Вот ни дать, ни взять, как и я грешный. Смиримся, попросим у Бога помощи. Он может искушаемым помощи, ибо и Сам искушен был. А ты уж до того опустилась, что и сельдей в среду наелась! Вот до чего дошла! А все тщеславие снедает тебя! Тщеславному, правду говоришь ты, труд ни во что не вменится. Но это тогда, когда он не покается. А если будешь зазирать себя, то Бог простит. Писать ко мне, пиши, и помысла лукавого не слушай. А то собьешься. А безмолвие тебе еще не полезно.

Ты, Д., все какие-то страсти пишешь: то боишься, что не спасешься; то боялась, чтобы меня в солдаты не отдали; а теперь уж, конечно, – собирается Д. умирать; и меня туда ж готовит. И все-то ей невесело, и уныние одолевает. То-то меня матушка утешает, что у тебя скорбей, как у богатого купца денег да товару, т. е. видимо-невидимо. А ты, глупенькая, и не понимаешь, что ты не скорби, а богатство страшное обеими руками загребаешь. А еще собиралась учить других! Смирись! И помни, что хуже нас с тобою нет никого. Если будешь так думать, то спасешься. А послушания не бойся никакого, и не брезгуй никаким. Бог – помощник нам! Поздравляю, Д., и тебя с новолетием и желаю тебе дождаться не сего только 1878 года, но и того, который никогда не кончится. В том году, как взойдет однажды наше солнце – Христос, так и будет вечно сиять светом неизреченным, радостию недомысленною и светом сладчайшим. Веселие будет по мере скорбей – сколько кто понес их в этой жизни.

Сейчас иду к вечерне. Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся.

Вот ты говоришь, как тяжело было расставаться. А ведь это все на время. Опять увидимся. А каково будет расставаться там-то? Когда на веки и веки разлучит Господь друг от друга? А если потерпишь теперь, то всегда будем вместе с Господом, и с Ангелами, и со всеми святыми. И радости нашея никто же возьмет от нас. Так сказал Сам Господь.

Письма твои получил. Во всем исповеданном тобою, Бог да простит тебя. Только исправляйся. Знай, что для девочки хуже всего упрямство и непослушание; скоро всем опостылешь. И потому всеми силами переламывай характер злой. Это признак гордости... А что нет у тебя матери, и никто к тебе не ходит проведать – радуйся. Сама Матерь Божия будет блюсти тебя. Ибо сказано: «Отец мой и мати моя остависта мя! Господь же восприят мя!» С родными трудно жить монаху. А что ты по-монашески живешь, это видно из того, что у тебя есть скорби, и ты их по силе своей несешь. Не унывай. Господь спасет тебя. Монашенки носят всегда четки для того, чтобы не забывать молитву Иисусову. Для этого-то четки и даются.

Едва я прочитал письмо твое, Д., как взялся отвечать тебе. Уж какие это беды сокрушают тебя, я из письма не вижу, а вижу только, что жить тебе в тягость. Ибо – первое дело: тебе не позволяют спать постоянно, а второе дело: нет мужа-буяна, который поколотил бы тебя и выбил бы дурь из головы, и еще много-премного скорбей, которые одни – больше других.

Так что Д. думает, что последнее письмо пишет ко мне. А я так надеюсь еще писать Д., ибо думаю, что она девочка умная и одумается, возьмется за свое дело. И книжки полюбит. И Богу станет молиться. И ко мне будет писать, и я ей буду отвечать. Поэтому я и остаюсь спокоен за тебя.

Отвечаю на твои недоумения: молитва Иисусова не только не мешает, но даже способствует слушать чтение и пение и помогает обыкновенной церковной и келейной молитве, и услаждает, очень услаждает сердце, и дух делает мирным, и мысль дает светлую. А ты думаешь неправильно; ибо ты – девочка неопытная, да еще своенравная. А ты старайся смирять себя, и молитва скоро привьется к тебе. Только не спеши, а жди помощи Божией. А что другие про тебя говорят, об этом не беспокойся. Ты пришла в монастырь угождать не людям, а Богу, который и спасет тебя – в этом ручаюсь – только потерпи.

Поздравляю тебя, преподобная Е., с днем Ангела. Желаю тебе вспоминать тот час, когда преподобная, находясь между небом и землею, глядела с ужасом на страшного змия, который желал мгновенно проглотить ее. Теперь это в наших руках: можем запастись силою свыше не бояться его. Начнем смиряться, и власть наша над этим змием будет несомненна. И дело спасения в нашей воле.

Ты, сестра, Е., очень не порадовала меня письмом твоим от 11 января. Искренно сожалею о тебе: ты пошла книзу, что скоро и жизни не рада будешь. Как говорят: ни Богу свеча, ни миру калач. Что св. Отцы хвалят, каким путем сами они шли и нам по любви своей для нашего облегчения завещали, ты поносишь, – говорю о пути старчества и откровения помыслов. Куда ты готовишь себя? Или надеешься избежать врат смерти? Ей, не избежишь! Пощади себя, сестра!

От сердечной любви говорю тебе: одумайся. Время не ушло; оставь глупости; возьмись за дело – хоть слегка, по силе. И силен Господь восставить тебя, и будешь любезна ему и людям.

П. О. одолела гордость. Так что она не хочет, кажется, прибегнуть и к Господу, сказавшему: «Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем». Господь смирял Себя, а П. О. смирять себя не может!

Смирись, сестра, и спасешься. Не будь настойчива. На мужчин не гляди, а то поплатишься скорбию. А мать оставь Богу. Он Сам о ней попечется.

Письмо твое, П., получил. Пишешь, что страсти одолевают: без борьбы со страстями прожить целомудренной девочке никак нельзя. Но надо облегчать брань, поменьше есть и спать; не зазирать других; не забывать Бога и иметь память смертную; и главное – смиряться, без сего брань со страстьми тяжела. А спастись кающемуся грешнику всегда можно за неизреченное милосердие Божие.

Мир тебе, сестра П.. Спасайся! Дурной сон твой показывает, что ты не хранишь чувств своих, и диавол ловит тебя в свои сети... Послушание исправляй со страхом Божиим; а какой добродетели не снискала, укоряй себя и проси у Бога. Но не смущайся.

Не унывай и старайся угодить Н. Е., а любить – Бог даст чувство. Понуждай себя – и будет с тебя. Что душат тебя ночью – это за немирствие или за осуждение. Исправься и пройдет.

Ты скорбишь, что тебя пробирают; а я за тебя радуюсь. Если б ты знала, как это полезно ко спасению, особенно страстным... И Господу подражать зело хорошо... Многогр. И. Анатолий.

Ты, сестра И., помнится, свечница и певчая, и хорошая такая послушница, а не знаешь, что ходить на откровение легче всего и спасительнее. А потому ходи и все открывай.

Тебя тщеславие съело, а ты сего и не замечаешь. А чтобы этого искушения избыть, смирись, укори себя... Смирись и тем, что тебя учат. А другие и лучше тебя, но смиряются, и Господь воздаст им вечными благами. Так и думай.

Грешно тебе не любить такую маленькую девочку, как Л.! Тебя диавол все мучит: что, дескать, я ей служу! А того не понимаешь, какое ты великое дело этим совершаешь! Ты уподобляешься Сыну Божию Иисусу Христу, Который сказал о Себе: «Не приидох да послужат Ми, но послужити». И ты за это великую получишь награду. Недостойный И. Анатолий.

16 ноября 1876 г.

Видишь ли, сестра о Господе Н. Письмо твое, посланное должно быть в сентябре, я получил только, только что в ноябре. Я был в Питере, и там похворал. А то давно ответил бы тебе. Теперь же накопилось писем у меня много и я, если напишу тебе, то напишу кратко. Я ныне служащий; а между тем, люди отдыхают, а я, вместо сна, с тобою поспешил побеседовать. Пишешь, что когда была у батюшки Амвросия, то сробела и не могла сказать, что хотела. Очень верю тебе. Но ты не унывай; может быть, Господь приведет еще когда побывать. А если что есть на совести, то теперь же можешь написать или батюшке Амвросию, или мне. Что касается неприятностей, бывающих от послушания, т. е. недовесков и перевесков при продаже свечей, то это и везде бывает. И от скорбей никуда не убежишь. А потерпи и спасешься. Когда не ходишь в церковь ради послушания, не смущайся. За тебя помолятся в церкви. Что ты поступила в монастырь – это благо, и всегда благодари за это Бога. Конечно, диавол не перестанет смущать тебя, что в миру жить лучше. Но мы должны слушать Бога, Ангелов, а не диавола.

24 декабря 1883 г.

Христос рождается, славите! Вероятно, и вы будете славить Его. Славьте не гневом, не ропотом, не зазрением высших и низших, а смирением, любовию к сестрам, молитвенным непрестанным призыванием Иисуса – и тогда познаешь славу Христа и дары Сладчайшего Иисуса. Терпи и спасешься!

20 мая 1892 г.

Сестра о Господе, мать Н.! Поздравляю тебя с Ангельским образом. Сердечно желаю тебе и по-ангельски жить чисто, свято, во смирении, послушании и молитве непрестанной, в незлобии и любви к ближнему.

Матери духовной можешь говорить о всех своих греховных помыслах, которые особенно смущают тебя и тревожат. Когда бываешь чередною, тогда можешь оставлять чтение псалтири в 12 часов ночи.

Спрашиваешь ты меня: пред праздниками оставляется ли четочное правило и псалтирь и вставать ли в 12 часов ночи? Когда бденная служба, тогда все это оставляется, довольно церковной службы.

Боли твои и тоска, пожалуй, от того, что нечисто исповедалась. При свидании исповедайся хорошенько. Да и сердце твое гнилое: нужно увидать мужчину – оно и раскиснет!

Глупенькая ты, да разве может быть что краше, не только на земле, но и на небе, как твой Жених небесный, ради Которого ты оставила родителей, родину и обрекла себя на труды и скорби? Ты значит об Нем мало и думаешь, и редко на помощь призываешь. Твори чаще Иисусову молитву, – повеселеет на сердце... Только постарайся выковыривать гниль сердечную, т. е. не увлекайся в нецеломудренные помыслы. Послушания нельзя не нести. Да оно тебе особенно полезно, потому что трудами и заботами охраняет от блудных помыслов.

Сестра Н. стыдится мне даже написать о помыслах. Вот какая она святая! А кто не считает себя святым, тот прямо так и говорит, что то-то и то-то сделал.

Напрасно и вредно твое опасение. Господу приятнее кающийся грешник, чем некающийся праведник. – На святки до самого Крещения правило келейное оставляется.

17 ноября 1876 г.

Сестра о Господе Т.! Очень порадовала ты меня своим разумным прошением: просишь, чтобы тебе не осуждать других. Поистине, нет легче для спасения этой добродетели. Тут ни трудов, ни поста, ни жертв, ни приношения! – Просто: не судите, и не судими будете. Молю Господа, чтобы он даровал тебе эту добродетель. (Хотя сам я ее и не имею).

А когда хульные помыслы смущают тебя, ты и не борись с ними, а просто – презирай, т. е. не обращай на них внимания: они не наши помыслы, а диавольские; а потому мы за них и не ответим. А мы, монахи, любим Бога, ибо ради Господа оставили мир. А хулы подмещет диавол, а не мы. Псалтирь читай 1 кафизму, а можешь, и 2 читай.

Ты боишься смерти – какая ты бестолковая! Боишься чего нет на свете. Да разве ты не понимаешь и не знаешь, что знает весь белый свет.

Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав! Смерть Иисусом Христом умерщвлена, и бояться ее – мертвой – нечего!

1 ноября 1879 г.

Преподобная Божия послушница Т. Мир тебе и Божие благословение! Маловере, почто усумнилася в силе Божией, вместо того, чтобы убедиться в ней, видя свое бессилие? Иона на дне морском, погло­щенный китом, не терял надежды, но молился; а ты, малодушная, наслаждаясь светом солнечным, не лишаемая даже духовного солнца, т. е. святой литургии и служб церковных, да еще живя в среде мучениц, т. е. избранных невест Христовых, изрыгаешь хулы отчаяния, неверия, подозрения и других скаредных грехов? Ты, поддавшись ропоту, и разум потеряла: говоришь, что потеряла надежду исправиться: – безумные глаголы! Девчонка готова лишить себя жизни, что не может исправиться! Ну, так можешь покаяться! Куда нам лезть в исправившихся, т. е. совершенных! Милость Божия, если попадем в стадо спасенных! (т. е. кающихся).

Смири же себя! А то от тебя пахнет гордынею! Меня начальницы презирают, меня все сестры презирают! Да имеешь ли что, за чтоб тебя почитали? А нету, так смирись! И спасешься! Многогр. И. Анатолий.

Пишешь сестра Т., что борют тя страсти! И меня от юности борют страсти, но возопим: «Сам мя заступи и спаси, Спасе мой!» Потерпи– перейдет! И сестру потерпи! А когда ложишься в постель, огради себя крестным знамением и воображай, как тебя будут класть во гроб на вечный покой. А теперь потрудись. Когда сильно будут одолевать помыслы, встань и положи несколько поклонов св. мученице Фомаиде, Моисею Угрину. А теперь на Пасху пока пой: «Страстию Твоею, Христе, омрачивый солнце, и светом Воскресения Твоего просветивый всяческая, приими нашу песнь!» И еще: «Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечнаго начало!»

Мир тебе, Т.! Скорби терпеть должны мы. А не совладеем с собою, то должны зазирать себя и каяться. Открывать помыслы очень полезно. Старайся держаться этого пути... Послушание вообще трудно исполнять, а ваше рукоделье – барское. Многие желали бы такой-то работы: да нет. Страсти истребить сама не можешь, а проси Бога, и Он истребит, если это тебе полезно. Ешь умеренно и благодари Бога. В келье сидеть хорошо... Скорби от всех старайся нести.. Тогда будь уверена – не погибнешь. Когда читают, особенно в церкви, хоть и без усердия, а слушай. Со временем все слюбится, и жизнь монастырская.

Сестра о Господе Т.! Жалуешься, что тебя борют страсти: ропот и гнев! Что ж нам с тобою делать?.. Куда ж нам убежать от себя? Потерпи, Т., и Господь поможет. А только знай, что эти страсти, то есть ропот и гнев, чисто диавольские. Св. Исаак Сирин говорит, что грешаща человека милует Бог кающегося; ропотника же не простит, если не накажет. А потому всеми силами смиряйся. А если погрешишь по немощи человеческой, скорей зазирай себя и проси у Господа прощения. А что строги к тебе иные, тем не смущайся. Строгость многих спасла, а поблажка многих погубила. И Златоуст говорит, что большая часть спасающихся спасается страхом геены. И касательно бедности твоей скажу: на днях у нас была бедная послушница. И подобно тебе роптала на бедность, но когда дорогою зашла в крестьянскую избу да увидела везде снег, холод, голод, куча ребятишек в лоскутьях, то чуть не ублажила себя. А наша бедность еще не такая нестерпимая. А нам ведь какая высокая награда, если потерпим. А терпеть не умеешь, учись самим терпением. Возмалодушествуешь, опять берись за это спасительное оружие. А со временем и натореешь; ибо всякой добродетели, как и какому-нибудь искусству выучиваются не сразу; а много пройдет времени, и много положишь трудов, тогда уж и дастся наука.

Пишешь, что тебе теперь, как стала внимать себе, стало лучше. Так и всегда бывает. Только знай, что в сем мире ничего не бывает постоянного. Гляди на улицу: утром был дождь, а в полдень ясно, а к вечеру опять холодно. То ветер, то тихо, то гроза, то жара; – так и в нашей жизни: всегда будь готова следовать воле Божией, нравится ли то нам или нет.

За больной ходи. Господь воздаст тебе сторицею. Трусишь при пении от тщеславия. Много его у тебя. Помни, заруби на носу слово преп. Аввы Дорофея: «в ближнем твоем спасение твое».

Сестра Т. Г. уже преклонных лет – 26-й год живет на свете. И все еще ее не оставили страсти. Удивительно – такая почтенная старость – и страсти. Должно быть, ты слышала, да не поняла, что «седина есть мудрость человека, и возраст старости – житие нескверное». Бывает, что Господь особенно смиренным дает рано бесстрастие, а то так и умрет в борьбе. Но такой – не значит погиб. А сказал некто: таковый сопричислится к мученикам. А тебе хочется узнать, в каких годах оставят страсти? Давно сказано: «Несть ваше разумети времена и лета, яже положи Бог во власти Своей».

8 апреля 1877 г.

Вот умница, Л., поздравила меня и о себе известила. А то ничего не знаю, как она там живет? Правда, что не очень радостно поживаешь, но все же лучше, чем совсем не знать. А теперь, по крайней мере, знаю, что ты – трусиха, страшная трусиха! 15-летняя девочка боится смерти! Да ты совсем одурела! Что ж нам-то, старикам, делать? Остается просто выть, в голос выть! Глупенькая, да мы же поем в эти дни Св. Пасхи: «Ныне смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечнаго начало, и играюще поем Виновника!»

А ты в такие еще дни вздумала плакать из боязни смерти! Ну, с чем это сообразно! А христианка! Да еще монахиня! Значит, ты ни капельки не понимаешь ни себя, ни пасхальнаго празднования! Ведь ты избранная Богом на Ангельское жительство из многих тысяч мирян, копошащихся в попечениях о животе и удовольствиях. А ты от них милостию Божиею и призванием свыше отказалась и обручила себя Христу – Небесному Жениху и стала Его невеста! Ну, Он и покинет тебя? Глупенькая!

Только ты не покинь Его, а Он тебя не покинет. Он Сам сказал: Аз с вами (а следов., и с тобой) есмь до скончания века! Аще и мать забудет отроча, Аз не забуду тебе.

Не унывай, ты от трусости ум потеряла! Очистим чувствия и узрим неприступным светом Воскресения Христа блистающася... И ты, маленькая монашенка, в числе их, т. е. жен мироносиц находишься. Ибо и ты оставила дом, отца и люди, и потекла за возлюбленным Иисусом. И вот теперь служишь ему, Царю Царей; служишь, ибо терпишь скорби – болезни, стараешься не поддаваться страстям. И многое другое. Глупенькая, ты не понимаешь, какая ты счастливица! Впрочем, верую, что всех исповеданных тобою грехов юности и неведения Бог не помянет... Не ропщи на болезнь, а благодари Бога: его же любит Господь, наказует.

Когда блудные помыслы нападают, молись св. мученице Фомаиде. И твори сильнее Иисусову молитву...

24 декабря 1877 г.

Сию минуту прочел письмо твое, усердно благодарю за поздравление, и тебя приветствую с сим великим праздником Рождества Христова и новолетия. И желаю тебе в сем лете мира, здравия и спасения. А главное – желаю тебе вступить в то лето, где зим не бывает, солнце никогда не заходит – и солнце того лета – Иисус, вечно сияющий славою Отца Своего – Бога, где не будет ни скорбей, ни болезней, ни тьмы, ни даже тени – но все будет свет, радость, мир, всяк ум превосходящий, и веселие несказанное. И ворота небесного Иерусалима в то лето отверзутся и никогда не затворятся.

А чем кто больше скорбей здесь несет, тем легче тому войти в то вечное царствование. Ибо послушница, волею неволею терпящая скорби, есть невеста Христова, и там ей готовит Жених ее царский трон и почести, вместе с Божиею Матерью, как читаем: предста Царица одесную Тебе в ризах позлащенных одеяна и преукрашена. Приведутся Царю девы в след Ея, приведутся в веселии и радовании. Введутся в храм Царев. А кто эти девы? Это ваша братия – молоденькие послушницы, терпящие скорби Господа ради. Я знаю, что ты ропщешь и смущаешься, а все же живешь. А милосердый наш Отец Небесный и это примет как дар Ему. Не унывай, Л. Доля монашек ужасно высока, от того она и тяжела здесь...

17 февраля 1878 г.

Л.! Да какая же ты несмысленная! Боялась написать ко мне, что не исправилась! Да я сам ничуть не исправился; ну что ж тут делать?.. Смиримся! Вот и спасемся!.. Погибнуть же ты не погибнешь. А только здесь пострадаешь, как уже и страдаешь за упрямство и самолюбие. Но все, Бог поможет, обделается. Мы ведь пришли учиться духовной жизни: что ж удивительного, если погрешаем? Будем исправляться! А исправит нас сам Бог!

20 апреля 1884 г.

Христос Воскресе!.. Сомневаешься, что делать по выходе из рукодельной? Монахиня не знает, что делать помимо рукоделия!.. Хороша послушница! Ведь ты обручница Христу! Ну, и собирай Ему приданое, украшай себя по силе возможности.

Спросишь, как же это? На это давно ответил св. Златоуст, когда нас с тобой и на свете-то не было. Прочти книжку его о девстве. Там очень подробно объяснено, как украшать себя невесте и какое нужно ее Жениху приданое. Только там о рукоделии ничего не сказано. Прочти. Ты, Л., спеши позна­комиться с духовною жизнью. Пользуйся временем свободы, читай книжки отеческие, а главное– учись держать Иисусову молитву. Начни хоть в день четок по 10. Да и прибавляй по сотенке. Эти четки, разумеется, без поклонов. А без Иисуса никогда не очистишь сердца.

19 марта 1881 г.

Замуж выйдти не возбраняется, и не грех, если девица не обручена жениху; а как только заключат контракт, тогда бесчестьем считается бросить данное обещание и нарушить договор. Мы с тобой теперь невесты, обрученные Господу Иисусу, и дали обет блюсти девство. И если нарушим его, то делаемся повинны, как изменники или как прелюбодеи. Да и вообще, пока ты молода и неопытна, и пока кровь буяет, и диавол не зевает, а бурлит тебя и льстит, и обманывает мнимою великою сладостию похоти, тебе кажется все там прекрасно. Но не так на деле. Особенно когда перейдет похоть и лета поздвинут с костей, – сама изумишься, как это могло измениться. Старайся быть по возможности мирною, не зазирать других... Господь да простит тебя во всех сделанных тобою согрешениях и да благословит тебя!

27 октября 1883 г.

Говорил я батюшке о твоей молитве, которая начинается в церкви и переходит в сердце. Он ответил, что молоденьким это нейдет. А надо тотчас творить устами. Спасайся! Смиряйся!..

28 марта 1884 г.

Сию минуту получил твое письмо. Очень чувствую, что давно не писал, и нынче ночью даже думал об этом; но если б ты знала, что значит великий пост для меня, ты б пожалела меня. Ты одной головой живешь и изнемогаешь, а я сотни голов должен пригладить, и твою головку тут же. А ведь пост-то и для меня полагается.

В Иерусалим мне самому очень и очень хотелось бы, да есть пословица: на хотенье есть терпенье.

А только тебе это прямо искушение. Зная твою немощь, диавол наткнет тебя на пику. И повиснешь, как пескарь на удочке...

Просишь меня сказать тебе средство, как избавиться от блудных помыслов? Разумеется, как учат св. отцы: 1-е дело – смириться, 2-е – не глядеть ни на дьяконов, ни на ребят молодых, а 3-е, главное 3-е, – потерпеть. Венец девства есть высшая христианства добродетель, она есть красота и венец Церкви. И все девственницы именуются святою Церковию невестами Христовыми. Св. Димитрий Ростовский учит: «Отыми у Ангела крылья, и он будет девица. И дай девице крылья, и она будет Ангел». А ты, сопливая девчонка, этого не понимаешь... Мир тебе и благословение Господне!

Уныние – опять повторяю тебе – неизбежно для тебя, потому что никаких вольных скорбей не несешь, а на дьякона смотришь и молодых ребят любишь. А ведь в царство небесное ничто скверное не внидет, вот и очищает тебя милосердый Господь унынием и поношением. Многогр. И. Анатолий.

Не вникай в чужие дела – мир потеряешь!

9 декабря 1880 г.

Получил я и последнее твое письмо, в котором ты удивляешься чужому смирению, а своего показать не хочешь. Впрочем, и то хорошо, что ты любишь, значит, и желаешь его. Но по неопытности, не знаешь, как отыскать его. Не хочешь ли, я научу? А? Желаешь? Перекрестясь обращаюсь к тебе и сказываю по секрету, сказываю тебе самое лучшее средство обрести смирение. Это вот что: всякую боль, которая колет гордое сердце, потерпеть. И ждать день и ночь милости от Всемилостивого Спаса. Кто так ждет, непременно получит. В этом я тебя могу уверить честным моим словом, если только ты веришь моей чести. Начни, так и увидишь. Главное, ты не понимаешь, что эта-то боль, это-то самое горькое острое жало, укалывающее чувствительность сердца, и есть настоящий источник милостей Божиих и смирения. В них-то сокровенна есть милость Божия. Отыми от тебя болезни эти, томноту твою, оскорбления, укоры, недостатки, и ты останешься совсем нагая! Прощай тогда и порфира царская (мантия), и корона царская, и жемчуги, и драгоценные камни, и древа райские, и Ангелы, и Сам Бог с Пречистою Материю – все это отлетит от тебя. А со временем увидишь и ужаснешься.

21 декабря 1881 г.

Поздравляю тебя с праздником Рождества Христова! Дай Бог в разуме праздновать святые дни сии и вечера, – не так, как празднует растленный мир, где вечерами святыми совершаются всякия мерзости: песни, пляски и сопели; даже и лицо человеческое безобразят рожами! А мы с тобою поживем ангельски, хоть и с болезнию, но чисто, преподобно. А что теперь твориться в Стенине-то? В Козельске-то? Пьянство! Гульба! Пляска! Брань! Драка! Бесстыдство! Скверные дела! Рожи! Песни! и проч. – просто ад земной! А наше дело-то чисто ангельское. Засядем в келлийке, повздохнем, поплачем и примем на память: что в эти дни совершилось? Едва рожденный младенец Бог – но и совершенный человек – со всеми немощами нашего тела бренного, – видит этот свет впервые в скотском вертепе; зима – 25 декабря; сырость; члены Рожденного младен­чественные, нежные млеют от холода, а деваться некуда, город далеко. Ни одежды, ни теплого жилища и не видится... А нам келья нехороша! Соседки нехороши! Да разве у Господа ослы и коровы – соседи тогда – были лучше?

Что мы скажем, когда явится Сын человеческий Иисус Христос и все это скажет нам, и покажет язвы свои и копием прободенное ребро? Для кого, скажет, я пришел на землю? За кого страдал?..

Говоришь, что я не понимаю твоих страданий – самолюбие тебя ослепляет, а я очень понимаю. Но я вместе и верю Господу, сказавшему своим воз­любленным: «В мире скорбь имети будете. И мир возрадуется, вы же восплачете. Но скорбь ваша в радость претворится; и радости вашея никто же возьмет от вас»...

29 апреля 1882 г.

Истинно говорю тебе, что ты ведешь себя дурно. То есть, ни дать, ни взять – как я смолоду. Конечно, мои грехи тяжелее, и каяться я не умел, а ты хоть злишься, да каешься. А я и каяться не умел. А потому как ни дурно держишь себя, а все-таки ты и была, и теперь лучше меня. И это для меня утешение. Что ты так зла, конечно, похвалять тебя не стану, но скажу по секрету, что злой не кается и не окаявает себя; а ты болишь об этом, а такая болезнь есть хороший признак, признак возможности исцеления. Только потерпи.

Мужайся, и да крепится сердце твое.

И потерпи Господа!

1 февраля 1884 г.

Утешение твое молитвенное не новость: я тебе раз, а может быть, сто раз твердил: потрудись, потерпи, а там Сам Бог утешит. Нет, М. пусти домой, да в С., да в Иерусалим. А я говорю: подержи молитву, не только Рим и Иерусалим, а Сам Распятый за нас придет с Пречистою Материю. Вот тебе объяснение: Господь привлекает к Себе строптивых и малодушных – именно таким образом. А они тотчас возропщут и на Бога, и на отца своего, и на всех ближних, что они погибли. А теперь ты сама видишь, что не всуе трудилась, и я тебя не обманывал. Это первая часть. А вторая последует после. Это утешение уверило тебя, что есть Бог и есть награда; затем оно отойдет от тебя, и Господь будет глядеть на тебя, что́ ты – верная раба Его или лукавая, сластолюбивая, купленная раба, которая любит Господина только тогда, когда Он ее утешает. Вот ты тогда и покажи искреннюю любовь неподкупной невесты Его. Но это опять пройдет. И опять блеснет лучь утешения. И так-то обучает Господь возлюбленных Своих. Но горе тебе, если ты вознесешься, как богачка сущи нищая!.. Диавол видит, что ты делаешь и откуда получаешь, и вот старается тебя отбить от пастыря, как юную неопытную овцу. Держись! Кошки и мыши еще никого не съели. Пусть их грызут пол, а хлебушку береги, не давай им точить. Грех тот скажи мне. Никому не скажу и ругать тебя не буду. А не можешь мне, скажи Батюшке. А сказать непременно нужно. Мир тебе и спасение. А главное, смиряйся. Лишь потеряешь смирение и самоукорение – тогда прощай.

13 октября 1887 г.

Бог тебя простит, сестра М.! И аз грешный тебя прощаю и разрешаю.

Но только помни, не забывай, что теперь ты едва-едва вырвалась от бесовских рук, а то и не вырвешься. Внимай себе. Время заняться собой, обуздывай свой язык и характер.

Мир тебе, М. Спасайся! Как ты там покашливаешь? Как скорби несешь Господа ради? Ведь Господь-то молоденьких монашек – истинный, неизменный, возлюбленнейший Жених; а скорби – это приданое драгоценному нашему Жениху. Если кто любит Иисуса, тот старается всеми силами скопить побольше приданого, и чем больше любит Его Пречистого, Прелюбезного, Сладчайшего Иисуса, тем больше радуется, если возами везут хорошей невесте приданое, т. е. скорби и болезни. И Господь Иисус таких любит. И как любит-то! Да сохранит тебя Господь! Да укрепит тя в терпении. Да даст тебе разум духовный! А я всегда о тебе воспоминаю и молюсь: соблюди Господи Иисусе Христе невесту Свою Машу в чистоте и святыне.

Уж я скорбел, уж я скорбел нынче, что у М. рыбу съела собака! А если кто унес, тому на здоровье. Может, он такою рыбою и в жизнь свою не лакомился. А тебе Господь пошлет. А чтоб тебе избавиться от скорбей и чтоб я об этом молился, буду молить так: Господи, Ты Машу любишь больше меня, и помочь можешь скорее меня: и что ей полезнее, знаешь лучше меня. А потому и сделай с нею лучшее – только спаси ее!

Преподобная Божия послушница М. Не забыл я тебя, а постоянно помню, да дела не позволяют к вам приехать... Молись больше! И ходя молись, и лежа молись. А что на тебя смеются, это тебе полезно и спасительно. За все благодари Бога!

М.! Что ж ты не помнишь, что я говорил тебе? Я тебе много раз говорил: не понуждай себя через силу в церковь, а лежи под одеялом да тверди: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную. И Божию Матерь, крепко любящую молодых монахинь, призывай! Где тебе равняться со здоровыми! Смирись лучше. Это тебе и легче, и полезней!.. А что помыслы скверные лезут – не смущайся. Они и к старухам лезут. Да те как знают, что Бог за раскаянные помыслы не наказывает, то и не боятся их.

Поздравляю тебя, М., с праздником Знамения Божией Матери. Что мне делать с моим гордым сердцем? Чуть не воздадут желаемого, так вот и заломит. Вот ты-то добрая такая – и почитаешь и любишь меня, а другие не любят и не почитают меня. А я оскорбляюсь все. Ведь уж старик, поседел, а все честь люблю. Помолись, Маша! И ты тоже, преподобная, скорбишь, и тебе не воздают чести! Что ж делать? Потерпим. Авось придет час, и Господь изведет нас на свет, яко во полудне. Правда, мне-то старому по делам; давно бы должен научиться смирению; а тебя-то, молодое преподобие, мне жаль больше себя. Ты ведь и понять то не можешь ни пользы от скорбей, ни хитростей вражиих. А я-то? Я-то? Стыд! Ну, уж делать нечего: давай учиться смирению. Правда, мне-то стыдненько с тобой равняться, хрычу стару сущу, да что делать! За то девочке чести больше, если обгонит старика. Значит, начнем с праздника сего. Знамение Божией Матери будет нам поручницею! Впрочем, вот что М.: твое-то оскорбление чисто деревенское: ты поревновала послушнической одежде, да еще старушке – а у самой мантия под спудом! А! Мантия! Ведь, если бы эта скорбная старушка вдруг узнала б, что есть девочка, очень, очень рано украшенная мантиею, и что... и что эта девочка завидует ей, старушке, в том, что старую утешили званием послушницы, между тем эта старая уж много лет просилась в монастырь, но ее – не как тебя– все отдаляли (а ведь она прострадала лет пять кое-где шляясь по углам), хотя она и имела средства лучше твоих (да у тебя их совсем нет), и вот она едва попала, ее одели – и тут уж завидуют!..

Одумайся, М.! Смирись! Ох, горе! А сам-то не смиряюсь! Ну, хоть ты-то порадуй меня!

17 марта 1882 г.

Говорят, что тебя хотят одевать. Радуюсь. Только помни, что мухояровая одежда прикрывает только куски тела и кости, а настоящее одеяние – дела монашеские – смирение, кротость, терпение болезней и скорбей – особенно напраслин и клевет; это верхний вид одежды, а исподняя сторона этого одеяния есть радость, мир, милость, любовь и проч., а более всего непрестанное обращение сердца к Иисусу, так что монах день и ночь зрит Господа Иисуса и красуется Им, и утешается, и веселится, и постоянно возрастает и разцветает. Спасайся, сестра!

22 ноября 1882 г.

Получил еще письмо от тебя, М. Все-то ты сердишься. А это еще более растравляет болезнь твою. Касательно неурядицы за трапезой я говорил батюшке, он ответил, что неудобно восставать напротив. Сказать матушке, она, говорит, поднимет бурю; подождем пока. И ты учись снисходить к немощным. Ведь хочется жить получше, да дело-то не берет. Ведь кажется, чего легче, как помыслы, этот туман, отгнать, ан нет – они все себе лезут да лезут. Так и эти жалкие сестры. Пишешь, что в миру себя лучше ведут за столом, да там и во многом нас, бедных монахов, перещеголяют, а как эти самые подвижники явятся в монастырь, так и не узнаешь их. Тут и аппетит разыграется, и сон, и злость, и всякая всячина, как пишет св. Лествичник в 3 слове. Да далеко ходить нечего – возьмем-ка мы себя с М.: какие мы были с ней хорошие с начала-то? А потому не удивляйся ни другим, ни себе. Пока Бог не явит Свою помощь, ничего сами не сделаем.

Рыбку кушать, по немощи, можно, только, пожалуйста, не злись. Да помыслов долго не держи. Пишешь, что у монахини их быть не должно, да к кому им и лезть, как не к молодой монашке; у старой им поживы мало, те уж искусились, а молодых демоны и томят и тоскою, и другими страстьми. От этого молоденькие делаются искусными: муж не искушен неискусен.

22 декабря 1882 г.

Мир тебе и благословение от рождшегося Господа и Спаса нашего Иисуса Христа, матушка М., если ты жива. А если ты умерла – вечная тебе память и упокоение со святыми, иде же радость и сладость несказанная, невооброзимая! Думаю, что ты уж там, потому что в маленьком письме сказала несколько раз – умираю, умираю, совсем умираю, умираю взаправду. Потому и думаю, что ты теперь ликуешь и славишь Родшегося там с Ангелами. А если, паче чаяния, ты еще не совсем умерла, то поздравляю тебя со всерадостным Рождеством Спаса и Избавителя нашего от вечные смерти, и горестей, и болезней, и ада, и от всего неприятного. А так как у Господа нет мертвых, а все живы Ему, то значит, мертвая ли ты или живая, а все-таки мы празднуем вместе Родшегося Спаса Иисуса Христа, ибо ныне небо и земля свеселятся. А пропоем мы с тобою на подобен Ангельския силы:

«Горы сладость да каплют; се бо приходит Бог от юга – язы́цы покаряйтеся, радуйтеся пророцы, патриарси взыграйте, человецы восплещите руками, крепкий и великий князь Христос рождается, Царь небес на землю приходит».

Вот радость-то православным – и небу, и земле! И потому, во всяком случае, тебя поздравляю и желаю срадоваться с небесными силами. Христос рождается – славите!

14 апреля 1883 г.

Христос Воскресе! Преподобная М. Светися, светися, новый Иерусалиме! Слава бо Господня на тебе возсия. Откуда же новый Иерусалим взял новую славу? От страданий Господних. Он разукрасил этот новый город Своим Гефсиманским потом, Своею Голгофскою кровью. И вышел дивный Сион! И потому теперь Святая Церковь приглашает всех верующих исходить навстречу Жениху. «Приступим свещеноснии, исходящу Христу из гроба, яко Жениху, и спразднуем Пасху Божию». Гроб прежде был страшен, а как полежал во гробе Христос – он стал чертогом царским; скорби и болезни были страшны и безотрадны, а как вечная любовь испила до дна чашу скорбей и самую даже тяжкую чашу смерти, тогда болезни и скорби засияли паче сапфира и злата, паче звезд небесных, паче луны и солнца. Потому что ими украшался сам Бог богов, Сам Царь царей. И носящий эти украшения-язвы есть истинный подобник Иисуса Христа.

Радуйся, Марие!

Слышу я, что ты все покашливаешь и погуливаешь, и даже до Церкви доходишь. Только кельи-то твои не успокаивают тебя. Все шум и досаждения. Так приходит, что, кажется, в мир бы ушел, потому там хорошо. Там больных все очень любят и за ними ухаживают, и вообще, в миру любовь к ближним, покой, радость, во всем довольство – просто блаженство. Не так ли, М..? Цыпленок ты! Просто цыпленок, а безмозглой курицы не стоишь!

Кто тебе сказал, что в миру люди лучше и скорбей меньше? Ведь ты была моложе, здоровая, малосмысленная; все тебе нравилось, а теперь ужели ты думаешь мирская жизнь такая же розовая? Нет, М., ты судишь, как дитя. А диавол пользуется твоим глупеньким разумом и надувает тебя мнимыми удовольствиями, где их нет. Святитель Димитрий поумней и поопытней тебя, да еще святой, да еще великий учитель Российской Церкви, что говорит о мирских удовольствиях и заманчивых обещаниях? Он говорит: «мир обещает злато, а дает блато!» Вот тебе твой мир-то! Поверь ему! Да больному и в царских чертогах томно и нестерпимо. А здесь, по крайней мере, есть великая, ничем не покупаемая надежда, что Господь наградит нас за все наши болезни, за каждую болячку, за каждую скорбь, за каждый вздох! Веришь мне? Будь же мирна! Будь рассудительна! Будь же благодарна Богу! Ведь если бы ты своим куриным умом могла хоть тысячную долю увидать от тех благ, которые отложены милосердым Господом за болезни и скорби Его возлюбленным невестам-монахиням – ты бы ужаснулась и отдала себя на сожжение в огонь!..

Спасайся!

24 февраля 1891 г.

Здравствуй, М. Ты очень обрадовала меня своею карточкою. Я уж с нею носился, носился, никак не приберу, где ее поставить. Ну теперь нашел: я ее поставил на письменном столе, пишу и гляжу на нее, и она на меня глядит. И мне от этого весело. Как бывало мы с тобой в лесу ходили. А теперь посмотрела бы ты: пней стало еще больше и яблоков на них, должно быть, будет большой урожай. А признаки конфект и теперь уже кое-где видятся: сочит.

Скажу тебе еще новость. У меня в корпусе в Шамордине, внизу, страсть сколько маленьких девочек. Ты их видела в приюте, а приют-то теперь сгорел, и мне их стало очень жалко. Я и отдал им весь низ, с ванною и очажком. Я взял самых маленьких, с тебя и поменьше, и побольше.

Они там купаются в ванной. Им там весело. И церковь близко. Церковь от моего корпуса тут же, через дорогу. А постарше девочек, около 30, проводили под гору, в пустую прачечную. Если приедешь, то тебе ходить к маленьким будет очень близко. А над маленькими теперь живет твоя внучка. Она часто хворает, помолись об ней. И обо мне молись. А то я стал такой нехороший. Мир тебе, М.!

17 октября 1891 г.

Мир вам, преподобные матери и сестры! Нынешний день Господь спас от ужаснаго крушения царскую семью, не повредив ни одной души, тогда как остальное все превращено в щепы... Бог, спасший царскую семью, Тот же и нынче: ни любовь, ни сила в Нем ни на йоту не умалилась; значит, и ныне Он может спасти свое избранное стадо от погрома. Нужно только не малодушествовать. Ведь без искушений не проживешь: кто есть, иже поживет и не узрит смерти, т. е. искушения? Искушение дорого тем, что соделовает терпение, терпение – искусство. Не будь искушений, мы и остались бы невежами глупыми. Будем же обвинять в своих бедах себя, а не других...

8 марта 1882 г.

Преподобная сестра В. Все письма твои получил и тогда же прочел. И очень мне жаль тебя, что ты и болишь, ослабеваешь, гордишься, сердишься и многое другое творишь немонашеское. Но, если каешься, Бог тебя да простит. А потерпеть все-таки надо. Блажени терпящии, яко окрылатеют, вознесутся, яко орли – пророчит Исаия. А тебе разве не нравится распустить могучия крылья, подобно орлу, и носиться по поднебесью, в райских садах? Да ведь это не сказка, а вечная истина. А если веришь и желаешь этих милостей от Бога, потерпи. Это-то и есть могучия крылья; насколько вознесешься и прославишься во славе Бога и Отца и Господа нашего Иисуса Христа.

7 декабря 1876 г.

Сестра о Господе М.! Письмо твое получил, и по просьбе твоей спрашивал батюшку о тебе, можно ли тебе ехать для поправления здоровья домой? Он ответил: «не нужно». И аз грешный того же мнения: мы пришли в монастырь искать Царствия Божия, а не здравия телу. А кому нужно здоровье: сия вся приложатся ему. Что касается благословения матери твоей на поступление в монастырь, то на этот счет не беспокойся: и о тебе, и о мне, и о всех подобных детях Господь Сам сказал: «аще кто любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин». Смириться перед нею и попросить благословения теперь, – это не лишне. А в церкви стоять батюшка благословил, хоть сидя, или прислонясь... Что ты нетерпелива, не унывай, а старайся учиться терпению. Выучишься – тебе будет честь.

март, 1877 г.

Письмо твое я читал, читал, и не мог надивиться: как это девочка мне показалась умная, внимательная, а какие глупости плетет! Она верит помыслам, что творить Иисусову молитву есть нечто важное. Глупенькая ты, преглупенькая! Я ж тебе говорил, что эту молитву, как не требующую ни книг, ни поклонов, ни других тяжелых подвигов, дают старухам, больным и окаменелым сердцем. Конечно, кто ужасно любит ходить в Церковь, придет прежде всех, не пропустит ни одного слова в Церкви, придет домой – обливается слезами, зря свою нищету и недостоинство; такому, конечно, молитву Иисусову не стали бы навязывать. А ты, глупенькая, во всем повинная: ни молиться, ни смиряться, ни любить оскорбляющих, ни слова Божия слушать, ничего подобнаго не умеешь.–А хочешь спастись! Что ж нам оставалось с тобою делать? Вот мы и дали тебе легонькую, прелегонькую молитву – всего 5 слов. А ты и тут ухитрилась отыскать что-то особенно великое, отличающее тебя от других, то есть: что собственно тебя должно бы смирять; ты в безумии думаешь этим еще гордиться. Врагу, разумеется, страшно, что такая девчонка, ни на что не годная, вдруг спасется, и потому всячески тебя уловляет, и внушает такие лживыя и глупыя мысли, что ты будто должна гордиться тем, что именно должно бы смирять тебя.

Оставь же глупости, притекай к Иисусу, а не к диаволу. Иисус умер до тебя, значит, тебя любит. А диавол не умер, а скорее тебя хочет умертвить. Так и не слушай его. Я и батюшку Амвросия спрашивал о тебе, он тоже сказал: «пусть продолжает, а диавола не слушает. А горло и грудь болят за недостоинство». Ибо всякая, а особенно эта старушечья молитва, назначается только для больных и непотребных–хуже которых всех я непотребнейший,–требует познания своей немощи и смирения. А ты сдуру вздумала еще возноситься! Глупенькая ты, преглупенькая!

Ну, Бог простит тебя! Начнем исправляться! Я и сам желаю положить начало. Благослови, Господи!

А что радость разливается в сердце – это я тебе, кажется, говорил: бывает. Иногда Господь желает подвижника утешить, видя, что он уже изнемогает: иногда же от усиленного напряжения к этой молитве. Сказано: Бог, т. е. Иисус,–огнь есть (грехи и немощи) попаляяй! И потому, часто призываемый Сладчайший Иисус не может не веселить сердце. Разве уж окаяннейший какой, яко же аз, огрубелый, то долго не может чувствовать радости. А настоящие молитвенники через несколько дней чувствуют радость и сладость, которая из сердца разливается – и на всего человека. Но только опасно принимать ее без разбора; ибо и сатана преобразуется в Ангела светла. А потому, как неопытная в духовной жизни, будь осторожна и принимать берегись, и отвергать берегись. Прочти у Марка Подвижника слово 2-е глава 28. Прочти еще в том, втором, слове главу 134-ю. А если оставишь молитву, куда тебя тогда девать? Терпи. Это скоро все пройдет, и слюбится. Молитва прекращается–это обыкновенно от празднословия, обжорства, осуждения, и главное – от гордости.

А так как ты особенно горда, то особенно и держись за эту молитву. А чтобы она никогда не прекращалась, так для этого ты, молоденькая, посиди у моря, подожди погодки!

Помыслов отвергать ты же еще не можешь, а будет с тебя, если будешь терпеть и звать Иисуса. А когда грехов за собою не видишь, тогда бываешь в диавольском устроении; он тоже своих грехов не видит; и никогда не каясь, не обвиняя себя, думает, что Бог пристрастен к человеку, ибо любит его, а Бог за то и любит человека, что он кается и смиряется. И ты во всем кайся и смиряйся, и Бог спасет тебя!

6 апреля 1877 г.

Отвеечаю на письмо твое: 1) научилась опытом, как верить своим помыслам? – Будь впредь умна. 2) Верю, что не имеешь необходимых ко спасению добродетелей: смирения и терпения; учись им. Ибо не ложен Бог, сказавший: ищите и обрящите, просите и дастся вам. А если бы дать тебе это добро, то ты и искать его не стала бы, и впала бы в гордость. Значит, смиряйся и молись: Г. И. Х. С. Б. п. м. грешную. И будет с тебя. Все нужное, во время свое, даст Бог.

Одна глупенькая молоденькая девочка просит: «испроси мне просвещение сердца, чтоб я могла различать правый помысл от вреднаго». Ну, что тут прикажешь отвечать? Берешь ты, матушка М., высоко! Есть кого вопросить, и спрашивай! Получишь ответ, – и будет с тебя. А то ведь высокомерна эта девочка! Испроси ей еще дар рассуждения! Да этот дар выше всех добродетелей христианских! Дай ей! Ишь куда лезет? Ты, небось, читала «патерик»? В древнем Египте и великие-то отцы не все имели дар сей. Вон какие: Макарий великий ходил на старости лет к Антонию вопрошать. Пимен Великий ходил с помыслами своими к Иосифу панефосскому; Памво, Аммун, и многие, многие великие святые не смели дерзать на такую добродетель! А М. Г-вой подай! Экая гордая...

О рассуждении если хочешь иметь понятие, то спроси у матушки ту часть Добротолюбия, т. е. последнюю, где есть слово Кассиана к Леонтину игумену и прочти его.

Просишь, чтобы я не оставил тебя. Помни, что сказал Господь: «Аще кто слово Мое соблюдет: Аз и Отец Мой к нему приидем, и обитель у него сотворим». И будет с тебя.

Просишь научить тебя «совершенному незлобию». Поди лучше к Господу. Он Сам приглашает желающих: «Приидите ко мне вси труждающиеся и обремененнии. Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен» Взывай чаще: Г. И. Х. С. Б. п. м. грешную! И научит тебя Сам! Батюшка о. Амвросий посылает тебе свое благословение. И аз такожде.

16 февраля 1878 г.

Батюшка о. Амвросий посылает тебе благословение. И аз грешный молюсь за тебя, чтобы тебя Господь сподобил со святыми в вечной славе своей царствовати. А что матушка и казначея тебя пробирают: за это я им очень и очень благодарен. И не напрасно. А потому что в свете ничто так не помогает молитве, как терпение скорбей и любовь к ближним. Так что если б у тебя не было скорбей, то нужно бы молить Милосердаго Господа, чтобы Он их послал тебе. Прочти в наставлении о. Серафима (Саровскаго) 8-й пункт. А что делается в сердце, не беспокойся. Иисусово имя беспокоит врагов душ наших, который поселился был в сердце – вот он и возится; а ты делай тебе заповеданное. Помни, что призываемый тобою Иисус сильнее врага. Непременно разыщи книгу: «Семь слов Марка Подвижника» и читай постоянно. Так таки и сиди над ней. Мир тебе!

Считай себя хуже всех на свете–вот тебе и повеселеет.

16 апреля 1886 г.

Воистину Христос Воскресе!.. Получил твое письмо и спешу тебя успокоить. Первое – ты не слушала меня. Я тебя не один, а много раз предостерегал: когда будет утверждаться молитва, отнюдь не спускай внимания вниз. Иначе блудная страсть замучит. И это не есть прелесть, а дело естества, происходящее от неправильнаго умнаго делания. Вот если бы ты эту сладость приняла за благодать, тогда была бы прелесть. А теперь еще можно поправить дело. Тем больше, что ты сама сознаешь путаницу. А исправление начни с того – не спускай вниз внимания, а держи ум в средине сердца. А если он у тебя уж повадился лазить вниз, то оставь на время и займись чтением. Хорошо, если бы ты приобрела книгу Паисия Величковскаго. Тебе надо ее прочесть. Держись этого правила и не погибнешь. Молитвы же не оставляй. Такие уклонения случаются со многими. Мир тебе и спасение.

26 января 1887 г.

Мир тебе и благословение Божие, страждущая сестра, мать М. Получил письмо твое. Вижу грусть твою и болезнь твою. Ты ропщешь, что я оставил тебя. Это неправда: всегда помнил и помню, и сердцем сочувствую, но я не хотел понуждать тебя, когда ты изявила желание перейти к другому отцу.

Если бы тебе ответить, то нужно бы: или соизволить тебе, или возбранить. Но если возбранить, то ты, пожалуй, приписала бы это самолюбию моему; а соизволить – значит взять на свою душу ответственность, если новый наставник поведет тебя иным путем. А для тебя это вдвойне опасно, потому что проходишь путь умной молитвы. А если он этого пути и сам не знает, куда он тебя заведет? У меня были опыты, что ученые, и даже очень ученые по книгам, на деле ни на волос не понимали этого духовнаго делания. Потому что этот путь дается не книгою, а кровью. Даждь кровь, и приими духа. Но теперь вижу, что твое желание перейти к другому было капризом, и потому я обращаюсь к тебе по-старинному. Бог да простит тебя во всех прегрешениях твоих! Молитву Иисусову держи по силе. А когда ослабеешь, имей одну память присущия Божия. Что молитва твоя не безпрерывна, не скорби–это тебе рано. А благодари Бога за то, что есть. Спасайся, и да спасет тя Господь.

(Письмо старца Амвросия)

Сестра о Господе и чадо духовное, М. Письмо твое от 4-го Апр. получил. Пишешь, что старцы тебя совсем оставили. Не думали тебя оставлять, но недосуг не дозволяет писать тебе часто. Пишешь, что во время молитвы у тебя бывают плотския движения и скверные, и хульные помыслы. Должно быть, ты во время молитвы держишь внимание ума внутри очень низко. Сердце человека находится под левым сосцем и, ежели молящийся человек держит внимание ума ниже, тогда и бывает движение плоти.

Держи больше устную молитву, тогда и избавишься от подобных движений; от устной молитвы никто не впадал в прелесть, а умную, сердечную молитву без наставления проходить опасно. Такая молитва требует наставления, безгневия, молчания и смиренного самоукорения во всяком неприятном случае. Поэтому безопасней всегда держаться молитвы устной, так как мы скудны в терпении, смирении и безгневии; потому и требуется молиться особенно во время смущения и за себя и за оскорбляющих: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных.

Более писать недосужно. Держись смирения и самоукорения, и поможет тебе Господь. Просишь приехать. Если и приедешь, не скоро доберешься, потому что я стал стар и слаб и народом очень обременен. Мир тебе и Божие благословение!

Многогр. И. Амвросий. 24 апреля 87 г.

P.S. Отцу Анатолию пиши и проси ответа.

30 октября 1889 г.

Мир тебе и благословение Божие, преподобная мать М.! Письмо твое получил. Когда оно послано не выставлено. А я тебя просил обозначать число и год и проч. И грозил, что писать не буду. Все ничего! За то и попущаются тебе испытания.

Получивши письмо, я отложил его, чтобы заняться особо. Но оно исчезло. Келейники и я все перебрали, перетрясли, но письма нет. Вот только что, случайно, мне отыскали его. Прочитавши письмо твое (от неизвестнаго числа), я тогда же пошел к батюшке Амвросию. И вместе разбирали его. Мы не нашли в молитве неправильностей. Только таких вещей, как благоухание, принимать не должно. Об этом пишет Св. Симеон Новый Богослов во 2-м образе молитвы. Сердечнаго места упруго отыскивать не должно: когда возрастет молитва, она сама отыщет оное. Наше старание – заключать ум в слова Г. И. Х. С. Б. п. м. Святитель Димитрий учит: «где ум, там и сердце».

Что молитва прерывается, это иначе и быть не может. А если постоянно стоит, то учат св. Отцы: «убойся. Это волчий путь». А как говорить? Что видим в воздухе? То дождь, то солнце, то снег, то ветер, то жар, то холод. Так и в нашем устроении: одно состояние быть не может и не должно. А когда прекращается молитва умная, берись за поделие.

А переменять руководителя на полдороге опасно. Конечно, перейти к батюшке ровно все равно, но это от того, что учение наше одно, и учитель наш был один. Но не все так. Есть пословица: каждый молодец на свой образец. К батюшке Амвросию всегда можешь писать ничтоже сумняся. А к неизвестным опасайся. Особенно при твоем устроении–на полдороге. Бог тебя благословит продолжать начатое дело, ни мало ни устрашаясь, ни усумневаясь. Бог нам помощник. Самочинникам, правда, должно бояться. А кто, сознавая свою немощь, вопрошает других, тот благонадежен. Только всегда укоряй и смиряй себя. Мир тебе и спасение.

Недостойный богомолец многогрешный

(Письмо старца Амвросия).

7 ноября 1889 г.

Сестра о Господе и чадо духовное мать М.! Мир тебе и Божие благословение и всякое утверждение в истине. Возмогай о Господе и в державе крепости Его. Письмо твое получил. Ты приносишь жалобу на о. Анатолия, что он не отвечает. Недавно приходил ко мне о. Анатолий и с сожалением говорил, что долго не ответил на твое письмо важного содержания от множества хлопот и забвения. И прибавил, что недавно послал тебе заказное письмо, которое теперь, вероятно, ты уже получила.

Тебя враг смущает разными недоумениями. Отцы Святые советуют не страшиться, призывая имя Божие, тем более, что не самочинно, а по благословению начала ты дело сие. А чего не понимаешь, оставляй без особенного значения, не отвергая и не принимая, как советует преп. Марк Подвижник духовным младенцам, как например то, что ты видела Христа, распятаго внутри сердца, и Спасителя, седящего в темнице в красной одежде, и какой-то непонятный свет. Это и подобное тому предоставляй все воле Божией, говоря себе: Бог Един весть полезное и спасительное.

Прочитай в Добротолюбии все места о прелести и остерегайся обозначенных признаков прелести. Остальное предоставляй все воле Божией.

Пишешь, что когда творишь молитву, смотришь на сердце. Отцы святые советуют во время молитвы смотреть внутрь сердца, а не сверху и не с боку, и, особенно, если внимание ума низходит ниже сердца, тогда возбуждается плотская страсть.

Пишешь, что на праздник Иоанна Богослова ты от изнеможения ушла из церкви в келлию и, лежа на постели, увидела бегущего врага во всем его безобразии. Вперед, если изнеможешь в церкви, сиди или лежи, но не уходи. Вообще, знай, как и сама ты читала в книгах отеческих, что ни против чего так враг не возстает, как против молитвы Иисусовой. Поэтому, как начала ты держаться молитвы Иисусовой, то и не оставляй ее, а продолжай, уповая на помощь и милость Божию. Силен Господь и Царица Небесная сохранить нас от зол и бед, наносимых врагами душевными.

Еще пишешь, что некоторые сестры у вас относятся к Афонским старцам. Но ты их не знаешь, и они – тебя. Поэтому и не может быть удобно такое отношение. Призывая на тебя мир и благословение Божие, остаюсь с искренним благожеланием. Многогр. И. Амвросий.

P.S. Еще в письме твоем сказано, что у тебя дня три было сильное плотское волнение и востание. Вероятно, осудила кого или попущено было к смирению и испытанию.

22/18 июня 1890 г.

Мир тебе и благословение Господне! Письмо твое получил и внимательно прочел. Ничего в нем особенного не нашел касательно молитвенного прохождения. Читай еще 43 главу Каллиста и Игнатия, там все случайности описаны. А что прекратилась молитва – тому, конечно, есть причина: или самомнение, или осуждение. А главное, чтобы мы были смиренными...

Касательно явлений света, там, желтаго или белаго и еще чего – не принимай, как тебе сказано, т. е. не проклинай и не увлекайся. Прочти у Марка Подвижника в сотницах и будь спокойна.

11 августа 1892 г.

Сестра о Господе и чадо духовное, мать М.! Письмо твое от 5-го Авг. получил... Бывает у тебя в прохождении молитвы сон, леность, тоска и охлаждение ко всему по несколько дней и даже неделю. Очень может быть, что ты окрадена была пред этим сопротивником тайным тщеславием, гордостию или осуждением, или гневом, или чем другим. Вот враг душевный и насилует нашу природу, чтобы в праздности и развлечении иждивали дни свои вместо того, чтобы готовиться к вечности. А сон моея лености, сказано в писании, готовит вечную муку. И промыслительно бывает с великими подвижниками, что благодать как бы на время отступает, чтобы познал человек более немощь своего естества и более прибегал к Богу, прося Его помощи и заступления. Это время для великих подвижников, борющихся и труждающихся в молитве, самое благоприятное для восприятия великих венцов: так как царствие Божие нудится и нуждницы восхищают оное. А если мы и побеждаемся своею немощию, не будем унывать от сего, но паче смиряться и подвизаться при помощи Божией. Сила Божия в немощи совершается. Плач по Бозе очень полезен и сеющие слезами радостью, сказано, пожнут, взимающе рукояти своих благих произволений и дел. Разумеется, хорошо избирать удобное место в Церкви, чтобы от других скрывать этот Божий дар. И ложась, и вставая, иметь плачь по Бозе хорошо. Святый Царе-Пророк Давид и на царственном престоле имел досуг и привычку омочать слезами постелю свою. А нам грешным еще более приличествует сие делать. Помози Господи!..

О ненавидящей тебя молись, и силен Господь умиротворить ее к тебе. Своею ненавистию она себе вредит душевно, будучи подвизаема от врага, а тебе благодетельствует, потому что – Блажени есте, егда поносят вас...

20 сентября 1892 г.

Сестра о Господе, мать М. Письмо твое получил. Я не отказываюсь тебе сам писать письма. Но что делать? По нужде иногда и поручишь другому, как и сей раз, за слабостию и болезнью.

Помоги Господи благодушно тебе терпеть находящия на тебя скорби. Таков путь друзей Божиих – в тесноте и скорбях иждивать дни маловременной сей жизни, чтобы унаследовать блаженную вечность со всеми святыми. «Многи скорби праведным, многи раны грешным, – глаголет Псалмопевец, – уповающего же на Господа милость обыдет. В терпении вашем стяжите души ваши, и только претерпевый до конца, той спасен будет». Как писала по-просту и без политики, так и пиши, беса тщеславия не слушай, что о тебе могут другие подумать; каждому самому до себя, никогда сопротивник спасения человеческаго не щадит, а уязвляет кого чем. Довольно каждому своему спасению прилежать и свои язвы целить, а не разбирать политики. На опыте видишь, какая брань и каково ополчение против немощи нашей. Аще не Господь сохранил бы град, всуе труждались бы зиждущие. Но Бог – помощник наш и Покровитель. Не убоимся же от страха нощнаго или от стрелы летящия во дни. Да уповает Израиль на Господа, и Той избавит его от всех беззаконий его...

Приписка рукою отца Анатолия:

...Пишешь ты о неизреченной радости душевной после причащения Св. Таин Христовых. Всеблагий Господь умеет утешать своих рабов, часто изнемогающих под бременем скорбей, чтобы и на будущее время не унывали и не малодушествовали, а на милость Божию уповали...

Не хитри на молитве, а веди дело проще. Господь сказал: «не будете яко дети, не можете внити в царствие Божие».

Не смущайся, что иногда не сам пишу. Отец В. много лет писал батюшке Амвросию. Он опытен. А которые поважней по содержанию, те, конечно, я сам буду писать...

От помыслов, которых не любишь и, по крайней мере, от которых стараешься избавиться,–не погибнешь. Только кайся и смиряйся. И Бог простит тебя. А что враг рисует тебе мирскую жизнь, и супружество–это его обычное дело. И в древния и в нынешния времена, блуд и мнимый покой мирской – суть самые первыя орудия диавола против монахов. Но, когда ты увлекаешься ими и после каешься, Бог не поставит тебе сего во грех. Сестру взять можешь пока гостит. Но наблюдай, чтобы она не разорила твоей и без того слабой жизни.

Спрашивать старцев и по самосмышлению не исполнять их советов–грешно, а по немощи не исполнять–простительно. А если не исполнить, и укорить себя–спасительно. Господь молитвы всех слышит. Только гордых не принимает. А смиренных или укоряющих себя всегда приемлет. Господь тебе помогает–только ты не можешь видеть сего. Он не может оставить тебя, ибо любит тебя.

Мир тебе, сестра М.! Молитву не спускай книзу. Держи вверху сердца. А то потужишь. Если начнется у тебя внизу теплота, то старайся перевести ее наверх, или, по крайней мере, в средину сердца, а то лучше оставь. Блудные помыслы есть верный признак прелести. Вот если будет теплота в чреслах, то есть в пояснице, то ничего, твори, пока опять не явятся блудные помыслы. А то брось. И так молись.

Ты, матушка, что-то неловко спасаешься! Будь смиреннее... Не ретись через чур на молитву. Помни, что сказали Св. Отцы: «В ближнем твоем спасение твое». Читай 7 слов Макария Египетскаго. Особенно 14-ю главу 1-го слова.

Опять перечитывал твои скорби, М. Они все те же, и я в них не нахожу ничего ни особенного тяжкаго, ни страшного, ни безнадежного.

А ты просто угорела, и тебе представляются все страсти, отчаянность, уныние... А я тебе говорил, что молитва Иисусова не может быть крепка без крепких скорбей. Но ты этого и знать не хочешь: ей не нужно ни Иисуса, ни раю и никого на свете, только бы убежать от скорбей... Еще повторяю тебе слово Божие не в первый и не во второй раз: «многими скорбями подобает нам внити в Царствие Божие». «В скорбях сокровенна есть милость Божия».

«Блаженни есте, егда поносят вас, и ижденут, и рекут всяк зол глагол Мене ради. Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех».

Но М. ни мзды, ни неба, ни Бога–ничего не нужно, только убежать бы в Т. от скорбей. Ну, и от Бога убежишь. А еще–монахиня; пошла Бога ради в монастырь, терпеть все Господа ради, ради Жениха Иисуса, положившего за нас Живот Свой, умершего бесчестною смертию на Кресте. Вот Он и тебе готовит Свою славу скорбями и поношениями. И будешь с Ним во веки: и уверял, и уверяю тебя истинным словом. Не моим грешным словом, а словом Его, Господа Иисуса: «идеже есмь Аз, ту и слуга Мой будет». «Аще с ним страждем, с ним и спрославимся».

Насилу порадовала меня М., и слезы свои горькия отерла! Ведь яж тебе писал, что тебе тяжело не от того, что скорби твои невыносимы, а что ты сама-то недопеченная. Ведь вот потерпела – перешла буря искушения – и те же скорби и та же жизнь – а терпится – ничего себе!

Знай же, если будешь слушать впредь, то найдешь столько утешения, что сама пожелаешь скорбей – этого ничем незаменимого сокровища – да поздно будет! Батюшка посылает тебе благословение. Я ему говорил, как ты страдаешь, он ответил, что это попускается за молитву. Значит, оставь молитву, вот и скорби отойдут... Молитва прекратиться может только от больших грехов. Или если кто не кается и не зазирает себя. А кто кается, тому-то и нужна эта молитва. Только нужно держать себя во глубине смирения и непотребства... А чтобы утвердилась молитва, лучшее самое средство–терпеть скорби и презрение! Значит, ты сама разорила все!

...А блудные помыслы перед причастием– от врага!

Преподобная сестра М.! Много лежит у меня твоих писем. Но гораздо больше у тебя скорбей! Что ж я с ними сделаю? Сам сый немощен и грешен? Я тебе говорил, как и сам себе всегда говорю: «потерпи! потерпи, дóндеже идет гнев Господень!» Ведь не вечно же ты и я будем страдать! Сам Господь устами Давида сказал: «по множеству болезней утешения твоя возвеселиши душу мою». Но М. от утешений не прочь! А болезни нельзя как-нибудь взвалить на голову матушке! Да, пожалуй, и на голову любимого батюшки! Только бы эти проклятые болезни от меня-то отвязались! Бедная М.! А я так много надеялся на тебя!

А что матушка тебе говорит, прими яко от уст Господних! И Он всемилосердый и любве­обильный наградить тебя за это, т. е. Сам за Себя. Соседок и сожительниц своих полюби и благо думай о них. А не можешь – окаявай себя и вопий ко Иисусу! – N. N. хотя бы и взяла в келлию свою, и... и хотя бы сам Царь Император взял тебя в свой дворец, а крест, тебе назначенный, все-таки ты сама (а никто другой) понесешь! Ты крестилась, так и неси крест!...

Молитву твори, а судить ее–не суди. Не твое дело. Помни ту главу у Марка Подвижника – слово 2-е, гл. 28: «Иное есть действие благодати, непонятное для младенца (духовнаго возраста), а иное действие врага похожее на истину. Хорошо не разбирать подобных действий». А должно вопрошать искусных в духовном деле. Так и ты не домогайся знать, от кого что посылается, а все терпи да извещай нас. А если устная молитва сама собою переходит в умную, то прекращать не нужно. Только все укорять себя и не смущаться... Скорбей у Бога не проси; а пошлет–терпи.

Когда укоряют, если можешь понести – понеси, не можешь – ответь тихо.

(Письмо старца Амвросия).

(Начало писано под диктовку о. Амвросия)... Просишь помолиться, чтобы Господь или избавил тебя от болезни, или прекратил бы дни твоей жизни, а более желаешь последнего. Скажу тебе на это, что лучше и полезнее полагаться на волю Божию и молиться так: Господи, яко же веси и яко же хощеши устрой о мне полезное по воле Твоей Святой. Разве ты не читала, что ответил старец брату, вопро­шавшему его, отчего душа моя желает смерти; оттого, ответил старец, что ты избегаешь скорби, и не знаешь, что грядущая скорбь гораздо тяжелее здешней. А другой старец сказал, что если бы ты знал будущий покой и будущее мучение, хотя келлия твоя была бы полна червей, так что ты стоял бы в ней по самую шею, ты терпел бы сие, не расслабевая (Ав. Дорофея поуч. 12). Поэтому лучше предадимся воле Всеблагого Господа, да устроит Он о нас полезное.

Отчаиваться в милосердии Божием ни в каком случае не следует, приводя в пример Евангельскую блудницу, разбойника и мытаря, покаявшихся и получивших прощение от Милосердого Господа... (Приписка о. Анатолия): это батюшка сам продиктовал тебе в ответ на твое письмо. А я, грешный, тебе писал недавно. Теперь же подтверждаю батюшкины слова, желая тебе спасения.

30 октября 1879 г.

Мир тебе, С.! Божия послушница! Все ли ты здорова? Все ли ты по-прежнему сердишься? И воюешь ли с своими страстишками? Воюй, воюй, будешь добр воин Христов! Не поддавайся злобе и не увлекайся немощами плоти. А в случае поползновения спеши к Врачу, вопия со Св. Церковью, нашею Матерью: «Боже, сопричти мя разбойнику, блуднице и мытарю (разумеется, кающимся) и спаси мя». И ведай, пред Богом кающийся грешник любезнее, чем самомнящийся праведник. И потому берегись осуждать!

20 марта 1885 г.

Христос Воскресе! Поздравляю тебя, преподобная сестра А., со светлым праздником Воскресения Христова. «Утренюем утренюю глубоку». Это не значит только – пораньше встать да запеть: «утренюем утрен...», а бдеть как ночью, так и днем, то есть не унывать в скорбях, не отчаиваться, не видя исполнения своего желания, не возноситься в успехах и проч. Вот эти-то, т. е. бодрствующие девы, и называются мудрыми. И тебе никто не мешает быть с горящим светильником. А не хочешь, пожалуй, спи. Т. е. ссорься со ссорящимися, работай из-за выгоды, во время службы (будь рассеянна), набивай желудок пищей и проч... Ну, и проспишь царство небесное. Но да не будет сего, уповаю на Господа, не будет. А узрим Христа блистающася и радуйтеся, рекуща!

Похваляю твое благоразумное соревнование добрым сестрам ходить к матушке. Бог тебя благословит на это благое дело.

Открывай, что можешь... Если не исправляешься, укоряй и осуждай себя. Господь и это примет за доброе дело. Разговоров избегай, и вообще всякаго греха, а поползнешься – кайся, и Господь поможет тебе, и будешь искуснее и осторожнее. А главное – никогда не смущайся.

... Ты все с Настей воюешь. Это уж так вечно: два медведя в одной рукодельной. А ты вот что сделай: в благоприятную минуту поговори Насте, чтобы начать с нею жить мирно. Но только знай, что тогда нужно будет ей уступать: честью друг друга больше себе творяще. А без любви к ближнему трудно спастись. Да и все-таки придется взяться за эту добродетель, а то и вовсе не спасемся.

Письмо твое получил... И ответствую на вопросы. Евангелие, если читают в трапезе, то в келье можно оставить. Сотницу справлять – Бог благословит. Попить чайку, когда сообщаешься и в праздник, – можно по желанию. А чтоб не досаждали тебе помыслы, что, дескать, и завтра, и послезавтра все то же будешь терпеть – это диавольское обыкновенное дело. Но сбудется не то, что диавол предсказывает, а что Бог велит. Что увлекалась в церкви помыслом – Бог да простит. Старайся только собирать помыслы. Это дело монашеское. Молитву Иисусову старайся твердить чаще, в особенности же, когда стужают помыслы. А увлечешься – укори себя. И будет с тебя.

Хорошо, что стараешься не осуждать ближнего и гордиться: если будешь внимать себе, то Господь со временем поможет тебе, и получишь вечное спасение!

Христос Воскресе! Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечнаго начало, и играюще поем Виновнаго, т. е. Господа Иисуса. – А ты отчаиваешься и до того боишься открыть мне свои немощи, что и страх напал, и грудь стиснуло. Я сам человек грешный, но верую Господу, Который сказал: «Аз приидох грешныя спасти». А я грешник, стало быть, и меня спасет Господь. Вот страшно, кто грешит и не кается. А мы с тобой, сколько можем, стараемся покаяться. А потому не унывай. Помыслы борют очень многих, только смиренных не смеют тронуть. А мы смирения не имеем, вот и терпим бесчестие. Этих помыслов ты еще не можешь отразить, а беги скорей к Иисусу, т. е. тверди Иисусову молитву.

27 ноября 1888 г.

Мир тебе и благословение Божие! Ты скорбишь, что плохо живешь. Если так, то есть надежда исправления. А что ты не такова, какою быть должна, это не дивно: ты пришла учиться духовной жизни. Ведь и простую азбуку, небось, не сразу поняла, а эта наука высокая. Ей не сразу выучишься. И великие угодники Божии – Василий Великий, Григорий Богослов, Тихон Задонский и многие, многие отцы – все они не сразу просияли. Учись. Терпи и жди милости Божией. Ты боишься? Это ребячество. Оно пройдет. Прочти у св. Иоанна Лествичника степень «о страховании». Любить родных можно, но умеренно. «Аще кто любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин». Прочти в той же книге вторую и третию степени. Глаза береги. «Аще око твое соблазняет, изми е». Господь повелел. Борьбу себе навлечешь, если не будешь беречь глаз и языка.

Учись быть кроткой и молчаливой – и будешь любима всеми. А ракрытые чувства тоже, что ворота растворенные: туда бежит и собака, и кошка... и гадят. Епитимию нельзя не исполнять. Сам архиерей от нее разрешить не может. Сочти, сколько не исполнила, и дополни. Пятисотицу справляй, но прежде – епитимию.

От чтения отпросись, а то потеряешь глаза. А со временем и от усидчивой работы, если глаза будут болеть. Спасайся, сестра!

2 апреля 1890 г.

Поздравляю тебя, сестра о Господе С., со светлым праздником Воскресения Христова! «Воскресения день, просветимся людие! От смерти бо к жизни и от земли к небеси Христос Бог приведе». Страшно, и после этого находятся безумные, которые не хотят видеть сей благодати. Не радуются, что их возвели от земли к небеси, от греховной жизни к святой! Даже и молодая послушница С. находит причины быть в отчаянии. А кажется, кому бы и благодарить Бога, как не тебе. С юных лет Господь привел тебя в лик избранниц своих; монастырь Он указал тебе самый удобный ко спасению; не лишил тебя близости к старцам, и все тебе мало, грустно. Обратись к Божией Матери и говори Ей: «Ты, Владычице, привела меня в избранное твое стадо, ты и упаси меня. Ты могла Марию Египетскую спасти, ужели меня не сможешь?»

Диаволу очень злобно, что ты избегла его когтей, он хотел с тобою расправиться, как и с роднею твоею расправился. И вот ему и завидно, и от своих демонов стыдно, что упустил жертву, и молоденькая девочка перехитрила его. Все это его раздражает, и он борется с тобою, жаждет поглотить тебя, но не сможет. Ибо Сам Господь сказал: «Болий есть, иже в вас, нежели иже в мире». Т.е. Иисус победитель ада и диавола больше князя мира сего. «Надеющийся на Господа, яко гора Сион, не подвижется во век». Итак, оставь детское малодушие: дело идет серьезное – о душе твоей, о бесконечном царстве, которое потерял враг твой диавол. Все небесные силы смотрят, как ты борешься с князем мира сего и умоляют Вседержителя помочь тебе. Ей, поможет, только не унывай! Близ Господь! «Ныне празднуем смерти умерщвление, адово разрушение, инаго жития вечнаго начало. И играюще поем Виновнаго, Единаго Благословеннаго, Отцев Бога». Мир тебе! Мужайся, и да крепится сердце твое!

27 августа 1881 г.

Мир тебе и благословение Господне, А.! Пишешь, что мамаша и дедушка рады твоему желанию поступить в лик преподобных мудрых дев. И я радуюсь и утешаюсь твоим желаниям. Да и как нам не радоваться о тебе, когда такому делу радуются даже Ангелы на небесах? Блажен, его же избрал и приял еси, Господи! Особенно в юности! А что касается речей миролюбцев – их оставь. О них Господь – самая вечная любовь – сказал: остави мертвыя погребсти своя мертвецы. Им не дано разуметь тайны Царствия; от земли их радости и наслаждения – в землю с ними и отыдут. А ты, хотя юная и слабая, но по любви к тебе Отца Небесного и сама того не ведая, познала и возлюбила жизнь ангельскую, Богоподобную, и ждет тебя жребий святых и веселие вечное! Что ты слаба и неопытна, не унывай; сам твердейший камня Павел учит: сила моя в немощах совершается. Ты ли, девочка, посмеешь мыслить, что сама собою что можешь сделать? Бог – помощник нам! Если живущую в миру Он не оставил тебя, а научил искать вечных истин (чего мудрецы мира сего и понять не могут), теперь ли Он оставит тебя, посвящающую Ему всю свою жизнь? Не усумнись. Бог любит тебя гораздо больше, чем ты думаешь. И лучший тому знак: ты грустишь, когда идет дело о мирском, и радуешься, когда говорят о духовном. Откуда ты этому научилась? Бог вложил искру в сердце твое. Смотри же, не угашай ее! Боязнь твоя естественна. И с много пожившими в монастыре это бывает. Муж неискушен, неискусен. Тебя мать оставляет на год испытать способность к монашеству; да как же ты испытаешь, не видя монастыря? Не лучше ли этот год испытания провести с пользою в монастыре? Спасайся, А.! Да благословит тя Господь от Сиона – и узриши благая Иерусалима!

7 сентября 1881 г.

Письмо твое, А., получил и второе. Лет 50 тому назад учил я греческие анекдоты в хрестоматии. И там был один анекдот, как один схоластик, купаясь, чуть не утонул. После чего дал клятву не входить в воду, пока не выучится плавать. Так и ты, на сухом пути хочешь выучиться плавать, т. е. в городе у себя учиться монашеству. В особенности во время ярмарки много к тому случаев. Ты испытай монашество в монастыре. Во всяком случае пожить в святой обители лучше, хотя бы и так, в гостях. Наши отцы и сановитые люди так делывали в прежнее время. А у католиков, даже и для замужней жизни, знатные девицы воспитывались в монастырях. Наткал бы и еще тебе, да уж очень недосужно. Завтра у нас память великого нашего старца о. Макария. И ваша братия будут целый день свободно ходить по скиту. Это однажды в год.

Спасайся, А.!

23 октября 1881 г.

Исповедь твою в письме от 19 окт. читал. И ответствую по силе. Тебе стыдно открывать помыслы. А Св. Писание учит: благо есть исповедатися Господеви.

Значит, это от диавола, который боится нашего блага, пользы душевной.

Боишься, что тебя выгонят из монастыря, что ты грешна; тогда и меня нужно выгнать, ибо я первый грешник. Мужчины Л-ские жалеют, что ты ушла в монастырь! Еще бы! Разве не читала 3 степень Лествицы!.. Если монашенке завидуют, еще больше смиряйся. Правило можешь справлять и не сразу!.. Матушки пугаться не следует. А любить должно, со страхом, впрочем. Монахиням всем должна кланяться. Конфуз сам собою пройдет. Плакать могут не все, а кому Бог даст слезы. А новоначальным Бог редко дарует слезы. А то возгордятся и будут хуже неплачущих. А чтобы из-за неимения слез не ходить в монастырь – это чистое неразумие. Иным лучше не иметь слез. С монахов, правда, больше спрашивается, но и миряне – не святые от того, что с них не спрашивается. Впрочем, заповеди Евангельские писаны как для монахов, так и для мирян. Дурное – везде дурно, а хорошее – везде хорошо: и в миру и в монастыре.

Никого не осуждай. Но этого достигнуть скоро нельзя. Лучшее нам, когда осудим, скорее укорить себя. Правило положенное старайся исполнять, но со смирением. А без него тяжело и опасно.

Похворать можно; но только, когда Бог пошлет.

Что диавол тебя пугает и запрещает открывать мне свои немощи и помыслы – это не новость.

Я тебе показывал 43 главу Феодора Эдесского. Демоны зело скрежещут зубами своими на живущих под отеческим руководством. А ты пиши, уповая на Бога. И спасешься.

7 декабря 1881 г.

Мир тебе, А.! Поздравляю тебя с началом вкушения монашеской славы, т. е. скорбей. Это венец наш. Это наша похвала. Это корень вечных наслаждений и горнего величия! Вижу, что тебе не крепко-то нравится, но тем лучше! Иначе и скорби потеряли бы свою цену и славу. Ты испугалась помысла, который тебе шепнул, что ты будешь святая: что ж тут страшного? А даже очень хорошо. И мы тогда стали бы чествовать тебя. Но только знай, что настоящие святые, совершивши все добродетели, считали себя в глубине сердца худшими всех, хуже тварей, хуже бесов. А мы с тобой не начинали еще добрых дел. А пугаться его нечего. Это диавольское дело, хульный помысл. Ты не принимай только его, т. е. не медли в нем и не увлекайся им, а смущаться тут нечем; мы знаем, что ты еще не преподобная. Знаем и то, что ты неискусная. Будь мирна. Будет с тебя, если будешь исповедывать его! Многогр. И. Анатолий.

16 января 1882 г.

Мир и спасение молодому преподобию!

Если оделась, то поздравляю тебя! «Облече бо мя в ризу спасения и одеждою веселия одея мя. Яко Жениху, возложи ми венец, и яко невесту, украси мя красотою». Только смиряйся и старайся быть достойною. Четки я взял у батюшки Амвросия в ту ж пору и думал, что они отосланы тебе, ан нет.

Теперь посылаю их и нашу скитскую просфору. С желанием, чтоб и сама ты сделалась вкусною – Жениху твоему небесному – просфорою. А для этого нужно, чтобы пропекли тебя огнем искушения! Спасайся!

29 января 1882 г.

Спасайся, новая послушница! Получил письмо твое и ответствую кратко. Постом пить чай нужно с рассуждением, соразмеряя устав с силами и послушанием. Когда обедня – пить до – не следует; а когда часы, то укоряя себя, как можно больше, и испивая как можно меньше, разрешить, пожалуй, разреши.

А на 1-й неделе, если не можешь стерпеть, то подкрепись после обедни, вечерком. Духовную любовь можно и должно иметь к тем лицам, но и не забывай, что дух от плоти недалек.

3 февраля 1882 г.

Поздравляю тебя с днем твоего ангела. Желаю тебе подражать сей ангелоподобной молитвеннице. Она даже жила в храме Божием. А мы хоть дома будем жить, как в Церкви, и то будет равно. Впрочем, сказано в писании: «вы храм Божий есте, и дух Божий живет в вас»... Благодарствую за приношение... желаю тебе за это кушать вечную манну, еже есть Христос!

17 февраля 1882 г.

Преподобная послушница! Новая подвижница! Спасайся! Мир тебе и благословение Господне. Вот ты вступила и одеянием, и житием скорбным монашеским на стезю спасавшихся св. отцев и матерей преподобных. Видимо, Бог не оставляет тебя. Учись терпению. Я тебе уже писал, чтобы ты снам не верила. Теперешние твои сны страшные – от лукавого. Знай это и не смущайся. Жажда и меня мучила страшно. Это от непривычки к посту. За немощь пей воду, и прибавляй кислоты. Вода чтобы была не слишком холодная и комнатная. От мыслей богохульных не смущайся, а старайся презирать их. Бог за них не взыщет, они – от диавола. Прочти об этом: «Врачевство духовное». И будь мирна! Я духом всегда с тобою!

8 марта 1882 г.

Письмо твое от 3 ч. получил 7-го ч. и спешу ответом. Касательно дневника, так тебя напугавшего, батюшка Амвросий сам тебе отвечает на особом листке. В каком т. е. смысле записывать помыслы. Да и я тебе лично об этом говорил. Поэтому будь осторожна и рассудительна. Что можно писать, так и пиши: напр., шла в Церковь да загляделась, а умом в Л. ушла. В Церкви спала, и помыслы разные были. А что поважней, пиши, рассудив хорошенько. Грехи, исповеданные и нам известные, разумеется, открывать не следует. А вседневные, являющиеся обыкновенно, пиши, но не слишком разводи.

Касательно любви тебя матушкою возноситься очень неразумно. Потому что, обратись любовь ее в противную сторону, тогда ты придешь совершенно в отчаяние. А это очень может быть. Немножко уж и было. Помни стих Давида пророка: «Не надейтеся на князи, на сыны человеческия»... А что? «Блажен, ему же Бог Иаковль помощник его; упование его на Господа Бога своего... Воцарится Господь во век».

12 апреля 1882 г.

Христос Воскресе! Поздравляю тебя с текущею пасхальною пятидесятницею. Небеса убо достойно да веселятся, земля же да радуется... Христос бо воста, веселие вечное. А у А. скука – не глядел бы ни на что. А от чего? От того, что внутри гнило. Чем же лечиться? Потерпеть. Вон и березки молодые: как им было жутко в осенние ветры и зимние вьюги; а теперь, гляди, как бутончики выставляют, точно хвалятся. Так и с нами: насколько потерпим, настолько возрадуемся. Вчера спогребохся тебе Христе, совостаю днесь, Воскресшу Тебе...

26 января.

Мир тебе и благословение Божие! Касательно переселения теперь, конечно, нечего толковать, ибо дело «не к Рождеству, а к Велику дню», как говорит цыган. В марте-то авось не замерзнем. Но у тебя кроме морозу, есть еще и другое горе – скорбь о родных – у них плохо: возверзи на Господа печаль твою, и Той тя препитает.

А вчера получил весть, что ты опять захворала. Очень сожалею. К тому еще и печаль твоя, что родные оставили тебя: они вовсе не оставили, а помнят больше, чем ты думаешь; да Бог не внушает им поспешить к тебе с утешением; а когда придет время, все обратятся и повезут тебе всякую всячину. Но зато тогда лишишься многого из того, что дороже всего преходящего мира. А теперь Господь тебя испытывает, какою ты окажешься. А преклонить Ему на милость твоих родных – есть дело одного мгновения. Вспомни про Мардохея, из книги Эсфирь. Как его царь многие годы ничем не наградил, а он был дядя жены царской и самый искренний слуга. А все до времени...

Претерпевый до конца спасется! Терпящии, сказано, окрылатеют, вознесутся яко орлы. Св. праведная Анна, говорит Евангелие, терпела, проседя в дому Божием до глубокой старости. Старайся и ты подражать ей. – Мир тебе! Спасайся!

3 марта 1883 г.

Мир тебе и благословение Божие! Поздравляю тебя с постом и желаю провести сие веселое время, как будем петь на 2-й неделе поста, – в радости духа и утешении.

В церковь, при твоей немощи, некрепко себя насилуй. Бог с немощного не взыщет. А если будешь держать молитву Иисусову во время службы, дома, то это тебе полезней. Посты, поклоны, труды даются для усмирения волнений плоти: но немощному они вредят, ибо делают его бесполезным и негодным ни для чего. Св. Василий Великий учит: что мы не должны быть плотоубийцами, а страстоубийцами, а сему помогает более смирение и сознание своей немощи. Кушай себе чаек и булочки во славу Божию! И не смущайся! Только смиряйся. Впрочем, это другим не объявляй, потому что каждому свое приличествует. Как бывает у лекарей; приходят двое: одному прописывается слабительное, а другому – совсем противное. Вообще не объявляй никому, что тебе дается от старца. К матушке, по возможности, ходи, и что можешь, открывай. А невозможного от тебя не требуем. Помоги тебе, Господи, устроить келлийку. Только лучше ли там будешь?

Значит, ко всем службам ходить тебя не обязую за немощи, а последний день постарайся быть в Церкви. Стоять – стой, сколько позволяют силы. А сверх сил – даже грех. На родных не сердись. Они не понимают нас. Если бы самих протянуть по-нашему – узнали бы, как тут трудно. А что тебе тяжело – не унывай! В этом все наши венцы – в этой тяготе-то. Мир тебе! Спасайся!

14 июня 1883 г.

Мир тебе, А.! Получил письмо твое. Однако долго ты молчала, я стал уже недоумевать. Но, слава Богу, что жива. Сожалею о неопределенном твоем положении. Молись Богу, святит. Николаю и всем святым, умоляй и дедушку устроить тебя. Жаль, что тебе невесело. Но зато узнаешь цену монашеской жизни. Мирские кишат и не разумеют, что они кишат, как черви, роясь в грязи, а только смотрят на чужие немощи и судят монахов, как непотребных; тогда как сами и понятия не имеют о монашестве. Да и о Боге-то и будущей жизни смекают по давно прочитанным книгам, а то и просто с ветру.

Что сказать о брате твоем? Душевно жалею. Скажи ему, чтобы он не отчаивался. Он зашел еще не так далеко, чтобы нельзя было воротиться. Но если не поспешит, то тяжко ему будет, и сто раз раскается – да поздно будет. Бог да благословит его идти на место. А у вас молодежь какая-то сумасшедшая: развратят и путного человека. Удалиться ему благовременно и легко. Доктору показаться можно... Проси у дедушки на новую келлью, т. е. строиться! Спасайся! Прошу у Господа благословения на тебя и родных твоих!

21 июля 1883 г.

Мир тебе, А.! Уповаю скоро увидеть тебя... Очень жаль!.. Но не столько тебя, сколько деда твоего. Вдесятеро погубит, если удержит нужное тебе. Св. Василий Великий сильно угрожает гневом Божиим тем, кои родных лишают должной части. И другие святые отцы – тоже. В умах миролюбцев сложилась мысль, что монах лишь только причисляется к стаду Христову, то обязан, по их мнению, спать на земле, есть скотскую пищу – и все терпеть, точно сей избранник Божий совершил какое преступление тяжкое. Безумцы! Мы видим, что святые подвижники злострадали, но ни цари, ни князи благочестивые не оставляли их, и золото, и хлеб щедро посылали... Спасайся!

13 сентября.

Мир тебе и спасение! Очень сожалею о твоем келейном настроении. Конечно, лучше отпустить келейную на поправку домой. А сама попросись на трапезу. Но больше всего, прошу тебя – будь поосмотрительней и не всякому доверяйся. Осторожность и кротость – лучшее украшение молодой девочке.

Напрасно ты взялась одна – скоро ослабеешь и расстроишь нервы. О сю пору стала раздражаться до боли. Лучше бы тебе удержать за собой один-два предмета, а другие пусть учат другому. Да и для души-то твое единовластие очень вредно. Привыкнешь с этих пор покорять себе других, совсем разучишься сама покоряться. Спасайся!

24 сентября 1883 г.

Мир тебе, А. Письмо твое получил и тебе пишу строчку. Рад, что ты мирна, будь и скромна, т. е. не возносись, ничем не пренебрегай, будь осмотрительна, осторожна, знай, что одно слово может разрушить счастие, и недаром живет пословица: слово не воробей: выпустишь – не поймаешь. А нам с тобой и воробья-то не поймать. Спасайся! Здоровье береги! Главное, не горячись с девочками. Этим и себя тревожишь и их соблазнишь. Так и веди дело: их учи и сама учись. И будешь умница.

20 октября 1883 г.

Получил твое скорбное письмо, А. Что ты девочка и неразумная – это сама ты мне говорила; да и я так на тебя привык смотреть. А теперь ты вдруг расходилась и смутилась, что тебя стали учить – значит, ты не девочка, а зрелая-перезрелая учительница; что ты учиться уж не желаешь, что не для тебя русская поговорка: «век живи – век учись». Да уж ты ли это, моя послушная, моя скромная ученица? Я как только вспомню тебя, мне сейчас же представляется твой кроткий и послушный вид. А ты уж не хочешь чему-либо поучиться и у классной дамы! Ведь она учила княжеских, графских и генеральских дочерей... и имеет за усердие, ученость и прекрасное поведение, аттестат; а мы с тобой, ни того, ни другого не имея, закритиковали ее! А.! Будь же ты такою, какою я тебя всегда воображал, и Бог и добрые люди – все тебя любят. И счастие встретит тебя. А то ведь смотри: и сам любимец твой – дедушка – стал иначе смотреть на тебя. Не Божие ли это дело? А между тем ты монашеский приняла образ и житие, обещалась подражать Христу Жениху своему, Который послушлив был даже до смерти – смерти же крестныя! Благодари, от души благодари свою немощь. Теперь время еще не ушло. Только всеми силами старайся не подавать вида NN, что ты недовольна назначением ее матушкою в руководительницы тебе. За это деньгами платят и признательностью; а ты даром пользуешься ее уроками. А немощь нашу, кроме тебя да меня, никто знать не будет!

11 сентября 1884 г.

А.! Берегись, враг ловит тебя. Оставь сны свои, они от диавола, а ты веришь им. И еще утешаешься. Если не оставишь, прелесть последует неизбежная. Оставь. Смирись перед Богом. Смиряйся по силе и перед людьми. Не зазирай никого. А проштрафишься – сейчас кайся: Господи, прости! Господи, помилуй! Господи, помоги! Мир тебе и благословение Божие!

22 февраля 1882 г.

Мир тебе и спасение, преподобная послушница! Слава Богу, что Вы доехали благополучно, а вот С. засела, дороги все перепортились, а про речную переправу и говорить нечего. По Оке никого не пускают.

Вот ты запела: «да исправится». Да это неважно, что запела; у нас на скотном, поди-ка, как петухи поют, тебя просто заглушат. А ты не петух и не курица: должна помнить, что пение твое должно быть не петушье, а ангельское, т. е. с глубоким смирением, страхом, горячею любовью и самоукорением, таковое пение истинное и Богу приятное. А тщеславное, не из угождения Богу, а людям – такое хуже петушиного. А ты мне этого-то и не объяснила, т. е. кому ты более подражала: Ангелам или курице? Семян посылаю по твоему желанию и мальф. Но цветами не увлекайся, а помни, что эта красота только до осени. А вот тех ищи цветов, о которых я тебе внушал: райских иммортелей, как-то: смирения, послушания, любви о Господе, чтения, молитвы, особенно молитвы Иисусовой, как я тебя учил. Вот этих ищи неутомимо, непрестанно вопия к Сладчайшему нашему Жениху Иисусу: «Г. И. Х. С. Б. помилуй мя грешную».

Тысячу раз слюбится!

Л. твоей посылаю карточку и благословение Господне тебе и ей, с желанием истинного жития монашеского и наследия вечного царствования... А о тех деньгах, – закупи, что тебе нужно, а остальное отдай. Молодым людям они не полезны. А на случай поездки в Оптину, у нас всегда добудешь. И всегда и во всем будем помогать тебе, только ты не ослушивайся нас: будь кротка, послушлива. Боже сохрани тебя от гордости, дерзости, презрения других!

30 декабря 1883 г.

Поздравляю тебя с днем Ангела твоего... Желаю тебе уподобиться своему Ангелу, а вернее, всем Ангелам. Ибо о целомудренной и послушной девочке пишет св. Димитрий Ростовский: «Отыми у Ангела крылья, и будет дева», и «дай деве крылья, и будет ангел». Прочти его слово на похвалу Пресвят. Богородицы, т. е. в субботу 5-й недели поста. Но только целомудренная... А если, грешным делом, преткнется, то пишут св. отцы, – кается, и абие Господь прощает согрешения ея. И опять она ангел. Береги же себя. «Мечи обоюду остры в руках их», т. е. у таких мудрых дев. А что такое эти мечи обоюдоостры, опять тот же святой объясняет. Что я тебе нечасто пишу, не сетуй... А я тебя всегда помню и молюсь за тебя. Только слушайся. Смиряйся. Не груби почтенной старице и покоряйся, по Бозе, всем.

Матери N посылаем благословение. Скажи ей, чтобы она чаще читала псалом: «Господь пасет мя и ничтоже мя лишит» и проч., также и 30-й псалом: «Господь просвещение мое»... А сама служи ей. Служи от души. Господь тебя не оставит за нее. Это тебя сохранит от искушений похоти... Я тебе недаром повторяю изречение св. Димитрия Ростовского. Всячески храни себя. А служение больным есть одно из сильнейших орудий хранения чистоты.

19 февраля 1884 г.

В самый прощенный день пишу тебе при большом недосуге, и это чтобы утешить тебя, тебе подать прощение в твоих грехах и себе попросить того же. Я тебе послал книжку «О девстве» Св. Иоанна Златоуста, но видно ты не получила. А между тем я ничем не надеялся тебя так утешить, как этою книжкою. Ибо и сам до глубины души тронут ею, зная, как многие из вашей сестры томятся неопределенностью своих ожиданий и надежд, не видя пред собою ничего, кроме скорбей, труда, томления, неясных воздаяний в будущем. А тут, как день, ясно представлены невыгоды брачующихся и красота, и высота девства. Прочти эту книжку со вниманием и давай другим для прочтения. А без скорбей монах хуже пареной репы. Жениху же твоему жарко – желательно, чтобы ты сияла, как сапфир. Будь же терпелива. Ведь ты не сама наскакивала на это послушание, а Бог тебя послал. Но что от Бога, то не может быть нехорошо и неполезно. Сторицею приимем и живот вечный наследуем. «Время веселое поста, тем же чистоты световидные, и любве чистыя, молитвы, светозарныя, насытившися богатно, светло возопиим: Кресте Христов всечестный, возрасти сладости жизни» (Вторн. 2-й седм. веч.).

15 апреля 1884 г.

Воистину Христос Воскресе! Благодарствую за поздравление, а тебя поздравляю с желанием праздновать Пасху вечную, где и веселие вечное, и свет невечерний, немеркнущий. О которой писал Исаия: «отверзутся врата твоя, Иерусалиме, и не затворятся день и нощь». «Светися, светися Иерусалиме, прииде бо твой свет и слава Господня на тебе возсия. И пойдут царие светом твоим.. и дщери твои на рамех возмутся». «Да возрадуется душа моя о Господе, облече бо мя в ризу спасения, и одеждою веселия одея мя, и яко невесту украси мя красотою... И якоже живяй юноша с девою, тако поживут, и якоже радуется жених о невесте, тако возрадуется Господь о тебе». Все это пророчествовано о той Пасхе. И еще много и много. А что еще не открыто – там неизмеримое море света и радостей без конца.

А эта Пасха не всегда и не всем бывает светла. Гнильцо внутри мешает праздновать как должно. Вот мы и стараемся эту гниль мало-помалу выскабливать. Верховный художник и посылает для этого орудия приличные: пилки, тернуги, клещи, молотки, огонь, воду и проч.

Твоим яичком я все пугал сестер со скотного. А. С. благим матом закричала, когда на нее пополз червяк. И иных многих напугал. А сам прежде всех испугался. А тебя вот все утешаю. Спасайся!

18 июля 1884 г.

Спасайся! Письма твои все получил, но отчасти по немощи, частию по недосугу, немножко по болезни не ответил ни на одно, хотя и желал. Хорошо сделала, что без толку не просилась. Лучше выждать более благоприятнаго времени. Около 7-го будет, вероятно, и открытие общины Шамординской, т. е. освящение храма. Впрочем, так предполагал наш Владыка прежде, который видимо желает сам освятить церковь и открыть монастырь... Карточку с крестиком как будет пришлю. А теперь в лавке, хоть и есть, но подделанный и лупоглазый, страшно и смотреть на него. Такого посылать тебе не желаю. Подождем лучше. А лучше подлинников – вырисовывать на мягком юном сердце Сладчайшее Имя, светозарную молитовку: Г. И. Х. С. Б. п. м. грешную. Вот тогда-то будет верх радостей, бесконечное веселие. Тогда, когда т. е. утвердится в сердце Иисус, не захочешь ни Рима, ни Иерусалима. Ибо сам Царь со всепетою Своею Материю и всеми Ангелами и Святыми, придут сами к тебе и будут жить у тебя. Аз и Отец к Нему приидем и обитель у Него сотворим.

Мир тебе!.. Четки не по тебе – верю, посылаю другие – по силе твоей... Посылаю тебе и яблочко, и грушу. И все твои прихоти с любовию исполню, только ты не забывай самого важного – моего тебе завещания: Г. И. Х. С. Б. Богородицею помилуй мя. Знаю, что в начале это дело трудное, но зато узришь свет и радость. А без сего делания тяжка и безотрадна жизнь иноческая, если продлится. Правда, трудно, но вникнуть – тут особого нет ничего. Не требуется ни книг, ни свечей, ни времени. Сидишь, ходишь, ешь, лежишь, а сама все Г. И. Х. С. Б. п. м.!

27 апреля 1884 г.

Письмо твое получил, и прежние получал исправно. Желается тебе в Оптину – Бог благословит попроситься. Но только не настаивай крепко, а если отпустят благодушно. Пешком-то тебе будет трудно, но зато полезнее телесному здоровью, а, пожалуй, и душевному. Воздух теперь целительный, что для больной груди твоей хорошо. Только идти нужно тише. Если состоится путешествие, то прежде всего, чтобы обужа была не тесна, и ноги обернуты помягче... А путников чтоб было не менее 5-ти и были бы две пожилых. А не пустят, то по писанию: «Сиди в своем Иерусалиме, дóндеже призрит Господь свыше». Только ни в том ни в другом случае не теряй имени Сладчайшего Иисуса, и сидя, и ходя, тверди: Г. И. Х. С. Б. помилуй мя грешную. Счеты со старшими оставь – не монашеское дело. Тебе лукавый шепчет, что ты достигла почтенных 18 лет, а по-моему, ты девчонка. Да то же скажут и старшие.

20 декабря 1884 г.

С удовольствием исполняю просьбу твою. Посылаю же­лаемое. Только и ты исполни мое желание: помни немощь свою, молодость, беспомощность, и держись крепко, прекрепко за кротость. Мать кроткого не плачет, говорит древняя пословица. А резвый, говорят, сам набежит. Резвость, дер­зость, упрямство не к лицу молодой девочке. Старайся обрабатывать себя. Я не требую, чтобы ты была образцовая, а желаю, чтобы старалась быть таковою. А кротость и скром­ность есть лучшее украшение юной. Говорю это не к тому, чтобы ты не щадила себя, а чтобы спасала себя разумно. Можно отказаться от послушания дерзко и можно с тихостию, с просьбою помиловать твою немощь. Результат выйдет совсем другой. А главное, боюсь прославять тебя упря­мицей! А это есть! Сознайся!..

Говорят, что ты большая лакомка! Старайся попроще есть и жить! Сладость, как нравственная, так и пищная не укрепляет, а расслабляет. Больше всего будь благопокорлива и смиренна, и Господь будеть с тобою. На кого воззрю? Токмо на кроткаго и молчаливого, и трепещущего словес моих!

20 января 1885 г.

Что воюет на тебя бес блуда – это не диво – он и Антония Великого не оставлял без внимания, а нас-то с тобою и подавно. А вот что побеждаешься и поддаешься ему мыс­ленно – это означает оставление тебя Богом за что-нибудь. Своя волька тут сподручнее для диавола всего. Да и откро­венность-то твоя сомнительного характера... Прежде всего и больше всего старайся приобрести смирение, тогда и помощь Божия не будет далека! Мир тебе и благословение Божие!

16 марта 1885 г.

Поздравляю тебя радостным приветствием – Христос Воскресе! Если еще не запели, то запоют скоро наше радостное – Христос Воскресе!

Дай Бог тебе встретить в радости духа и утешение сердца, сей «воскресения день», проследить в чувстве сердца весь пасхальный канон, исполненный высоких и утешительных истин, которые вы будете каждодневно воспевать, а заканчивать веселым уповательным стихом: «О мудросте, и Слове Божий, и Сило! Подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дне царствия Твоего!»

5 июля 1885 г.

Мир тебе и благословение от Господа! Получил письмо твое и очень поскорбел за тебя и за себя. Но верую, и ты веруй, что все, что не от нас, а от Бога, то зело добро. Ты не сама накликала клевету, а Бог попустил. И будет ти благо и отпущение грехов, которым мы все повинны... Знай и твердо веруй, что бесчестие – есть монаха истинная честь и слава. Я радуюсь, что тебя винят, в чем ты неповинна, за то Господь избавит тебя от других опасностей. Когда я поступил в монастырь, моим родным сказали, что я спился с кругу, а я пил в год по два стакана пива в трапезе на Рождество и Пасху. Мужайся, и да крепится сердце твое. Потерпи Господа и мужайся. Читай этот весь псалом: Господь просвещение мое... каждый день, по крайней мере, по два раза, и в туге повторяй. А злоречие развеется, как пыль. Господь защититель неповинных. Будь же благо­надежна!

1 декабря 1885 г.

С любовию исполняю желание твое, скорбная N!.. Что тебе тяжело стало жить, не печалуйся, не унывай и не смущайся! Нельзя юному переплыть бурное море страстей без волнений и страха ежечасно угрожающей погибели. Но это все временное; стихнет и буря, и заблещет красное солнышко, и достигнем уютного, тихого, вечно зеленеющего островка. Только потерпеть надо!

17 декабря 1885 г.

Приветствую тебя, сестра о Господе, мать N, радостную по имени, тако и духом веселящуюся о получении брачного малого одеяния, уневестившего по образу возлюбленному Жениху своему и Богу, Царю царей Иисусу.

Будь же не образом только возлюблена Богу, но и житием. Особенно смирением и покорением. Иисус послушлив был даже до смерти. Тем же и Бог Его превознесе! «Собрание смиренных – собрание Серафимов». Не простых только Ангелов, но высочайших небесных чинов. Еще говорю и повторяю, будь смиренна, будь благопокорлива, не будь любочестива и любопоказательна, и возлюбит тя бесконечно любящий смиренных!

22 декабря 1886 г.

Поздравляю тебя, преподобная мать, с праздниками Рождества Христова и новолетия. Желаю тебе праздновать не в квасе ветсе, но в квасе чистоты и истины. А самый вкусный квас – есть смирение и любовь, которым и угощай и угощайся с матерями и сестрами. Да не забывай моей главной заповеди тебе: Г. И. X. С. Б. п. м. г. Спасайся!

Мир тебе сестра! Получил письмо твое. Очень сожалею что ты, нерассудно скорбишь и сама себя мучишь. Ведь нельзя же прожить и без скорбей-то, да и спастись без них нельзя, по слову Божию: «многими скорбми подобает нам внити в царствие Божие». А ты разве не желаешь войти в царствие Божие? Терпи же, если неизбежно нам терпеть, молись, трудись – и наследуешь царство небесное со всеми святыми... Откровение имей, какое можешь, – все легче будет на душе. А чего старице не можешь сказать, пиши мне.

Письмо твое, многоскорбная, получил давно.

Тебе трудно жить? Да кому ж не трудно-то? А в миру-то разве без скорбей живут? Потерпи и придет в свое время утешитель. Господь сказал: «в терпении вашем стяжите души ваша». Где не сможешь, и не дозволяет здоровье, там смирись и упроси кротко, и главное, потерпи. А чего не стерпишь, укори себя и проси у Бога помощи. Мир тебе и благословение Господне!

14 января 1881 г.

Мир тебе! Поздравляю тебя с новым годом. Желаю тебе в новом лете новых сил, нового терпения, нового смирения, и нового, хорошего, самого крепкого, здоровья. Конечно, если это Господу угодно и нам полезно. А то уж лучше по-старому кряхтеть, да только бы спастися... Будь смиренна, и Господь не оставит тебя никогда.

27 мая 1884 г.

Мир тебе, С.! Вижу, что вы тянетесь в новый монастырь: но еще не знаете, где будет лучше. А ну, будете проситься опять назад; ведь начальница нам еще неизвестна! По­дожди! Не спросясь броду, не суйтесь в воду! Во всяком случае приемом распоряжается батюшка Амвросий.

29 апреля 1892 г.

Воистину Христос Воскресе! Письмо твое получил, в котором передаешь о своих скорбях и немирствии к известным тебе сестрам. Очень сочувствую тебе. Но о переводе из келлии не скорби. Знать так нужно, чтобы ты это потерпела и смирилась перед Богом, что полезно будет для души твоей. А гневаться на других до памятозлобия не следует. По заповеди Господней, понуждайся молиться о всех ненавидящих и обидящих тебя!

11 июня 1892 г.

Письмо твое получил... Если тебе вредно послушание в часовне, то можно попробовать отпрашиваться у матери игумении, ссылаясь на слабость своего здоровья, что не по силам тебе сидеть в лавке и не на пользу, много развлекаешься и увлекаешься; и больна через это.

Может быть, она кого постарше и потверже тебя найдет. А если опять оставит, то умудряйся хранить свое зрение, чтобы не видеть суеты человеческой и скоро преходящих прелестей и соблазнов мирских... Упражняйся не­престанно в молитве Иисусовой и в размышлении о смерти и о воздаянии по смерти комуждо по делом его. Читай чаще Богородице, Дево, радуйся. Призывай на помощь св. Иоанна Богослова и мученицу Фомаиду. Силен Господь избавить тебя от сетей вражиих!

1 сентября 1875 г.

Получил я письмо твое, сестра о Господе! Следующее ба­тюшке передал ему. Он посылает тебе свое благословение. Может быть, пришлет и письмецо. А пока чрез меня велел тебе сказать, что помыслы принимать не твоей еще меры, и как бы не повредиться тебе самой. А если по благословению матушки игумении, то это дело будет свято. И Бог да благословит тебя. Но во всяком случае, это дело требует трезвения. В случае крайности, конечно, на нашей совести будет, если оттолкнем ближнего, в горе и тяготе его не приняв участия. Но все же с рассудительностью.

Господь да благословит тебя! И батюшка посылает тебе свое благословение!

16 января 1877 г.

Прочел я твое письмо от неизвестного числа. И только теперь разжевал, что скорбь твоя не столько о себе, сколько о родных. Ты боишься, чтобы они не обеднели,–чтобы не пошли путем Спасителя, Апостолов, преподобных и почти всех святых. И сама-то за себя боишься, чтоб тебе не умереть с голоду, с холоду, забывая, что Миродержец не покидает ни одной птички; всех питает, всех греет. И, если имеешь разум, взгляни, – как эти малютки-птички, вся-то с наперсток, ножка – точно соломинка, и представь – без калош!.. Не только кладовой или закрома, но ни зерна, буквально ни зерна. Встает в морозное утро птичка, и у ней только и есть, что тоненькие ножки и носик, и хороший аппетит. А в закроме ни зерна. Да и закрома-то нет... А мы с тобой монахи... Чуть не в отчаянии. А от чего? Обитель нашу грабят? Одежду последнюю снимают? Кусок последний хлеба отнимают? Нет! Ну-кось родители обеднеют! У них достатку не будет. И у меня не будет. Дитя! Воззри на птицы небесныя, яко ни сеют, ни жнут, и Отец Небес­ный питает их. Сестра, не гневи Бога!

А что касается помысла твоего о нетвердом стоянии на духовном поприще – это означает только твою младенческую духовную немощь! Ну, куда ты уйдешь от самой себя? Ведь это дьявольская гордыня трясет тебя. А она удовлетворится тогда только, когда низведет узника своего до бездн ада. А ты старайся, по силе, подражать Тому, Кто сказал: «Научитеся от Меня, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой»... Впрочем, уповаю, аще Господь восхощет, видеть тебя, и тогда побеседуем...

6 апреля 1877 г.

Христос воистину Воскресе! Благодарствую тебя, сестра, и всех чрез тебя меня поздравивших единодушных нам сестер с светлым праздником Воскресения Христова. И вас, взаимно, всех приветствую радостным: Христос Воскресе!

Христос Воскресе, и смерть умертвися! Христос Воскресе, и ад упразднися. Мы же востахом и исправихомся. Небеса убо достойно да веселятся; земля же да радуется; да празднует же мир! Христос бо воста – веселие вечное! «Отверзутся врата твоя, Иерусалиме, присно, день и ночь не затворятся».

«За сие, яко был еси оставлен и возненавиден, и не бе помогающего тебе: положу тя в радость вечную, в ве­селие родом родов».

«И не будет тебе ктому солнце в свет дня, ниже восход луны просветит твою нощь. Но будет тебе Господь – свет вечный, и Бог слава твоя»!

Вот что пророчествовал о Воскресении Христовом и о нас немощных пророк Исаия.

Мир вам и благословение от Господа! Батюшка о. Амвросий поздравляет вас и благословляет.

17 марта 1880 г.

Вовсе не потому я к тебе не писал преподобная и вечно скорбящая и вечно N завидующая, и от N завидуемая, се­стра!.. Очень жалею твое бедное сердце: какое оно прилипчивое! И к о. N, и к о. эконому, и к... И ко всякому полу и возрасту – так и прилипает. Да ведь как крепко-то, после не отдерешь! Ну, разумеются и боль чувствуется! Следовательно, и разум приобретается. Даждь премудрому вину, и премудрейший будет. По крайней мере, я этим утешаюсь, что хоть и поскорбишь, но зато поумнеешь. А скорби-то всякие пройдут, – а разум нет. Значит, унывать не будем, если ты будешь от не­сения скорбей дороже. А что дороже скорбями битый, всякий мужик знает, ибо за битого двух небитых дают. И Свящ. Писание тоже говорит: муж неискушен, не искусен. А мне желается, чтобы ты была искусная. Мир тебе и благословение Господне!

10 декабря 1880 г.

Мир тебе и благословение, преподобная! Не знаю, какова ты теперь стала на деле, а на словах – просто пророк Илия: затворяет, и, по крайней мере, растворяет молитвою небо и сводит (не дождь, а) снег! Чудо чудное! Я грешный, 30 лет живущий в пустыни, никак не могу собраться с силами начать молиться о грехах; а N небо отверзает. Увы, моему окаянству! Помолись, чтобы Господь отверз мне двери покаяния. Впрочем, и тебе сего желаю!

10 июля 1881 г.

Преподобная сестра! Мир тебе и благословение Господне! Из последнего письма твоего вижу, что ты порешила пре­кратить старческое отношение к матушкам; но не объяснила причины, каприз то был, или что благословное. Но во всяком случае, хвалить тебя спешить не буду. А пожурить не замедлю, лишь только разведаю причины, почему ты пред­почла житие самочиния водительству старческому.

За поздравление и память благодарствую тебя и всех поздравлявших меня...

26 октября 1883 г.

На днях был у нас отец твой. И он жалуется, что ты все просишься домой. Уж и бестолкова, ты матушка! Столько лет живешь в монастыре и не можешь понять, где твое домой... Умудряйся, сестра!..

Родных оставь. Остави мертвыя погребсти своя мертвецы. Они, если захотят, без тебя спасутся!.. Ты веруешь в свое сердце и в свое смышление!.. Но где свидетельство чистоты твоего сердца? Где доказательство правильности твоего разумения? Смирись мать! Мир тебе!

Ты просто угорела! И тошно ей! И трудно жить на земле! И юродствовать желает! И уйти в другой монастырь! Хоть бы он там какой был! Смирись!.. Батюшка велел тебе сказать, что «юродствуют святые», т. е. этим людям слишком мало скорбей между братиями, и они отыскивают их в мирском многолюдстве! А ты?! Смирись!

Не в могиле я, матушка, не в могиле. А в постели – грешное дело – полежал, и не выходил никуда две недели... А тут пошла пора исповедничества; почти весь монастырь, скотный двор; а мирских-то сколько! Ведь батюшка понем­ножку, а все слабеет...

Плакать тебе можно. Бог благословит. Сколько душеньке угодно – хоть весь день. Но самомнеть, т. е. думать, что вот у тебя слезы, что это спасительно, что это от Бога, то помилуй Бог. Лучше уж придержать их.

И жизнь сократить – тоже хорошо задумала. Т. е. сократить ленивую, нерассудную жизнь, и начать новую по образу Ангелов – хорошо, хорошо!

Дай тебе Господи! И я того же себе очень желаю! Блажени, их же избрал и приял еси Господи! Во веки веков восхвалят тя! Коль возлюбленна селения Твоя, Гос­поди сил! Желает и скончавается душа моя к Тебе, Гос­поди! Ибо горлица обрете гнездо себе – олтари Твои, Господи, сил, Царю мой и Боже мой! Спасайся!

24 декабря 1876 г.

Ты, сестра, пишешь, что отягощаешься послушанием шить на сестер, а хочется петь и читать. Явное искушение бе­совское!

Все то Богу угодно и нам полезно, что дается за послушание; а тебе это-то и не нравится. Не слушай демона, ищущего погубить нас, а слушай Господа Иисуса Христа, Который послушлив был Отцу Своему даже до смерти. И ты будь послушна Матери своей, данной тебе от Бога. И последуешь за Христом и узришь славу Его!

10 апреля 1882 г.

Я от тебя не отказываюсь, и приедешь, по силе займуся. Пристрастие есть любовь по страсти, блудная. Послушание всякое спасительно, и потому, почти всегда тяжело, по мере пользы его: а отрадное послушание не так полезно, а бывает, что и вредно. Св. Лествичник говорит: «Если послушник в своем послушании исполняет свое желание, то он прелюбодей». Помни это!

Мир тебе! Ходишь ли ты теперь на откровение? Откровение святыми отцами положено, чтобы легче спастись. Ибо путь спасения, вообще, труден, но кто спасается с откровением и вопрошением старших, тот много облегчает себе этот трудный путь! Спасайся!

Христос Воскресе! Ты очень скорбишь, что страсти тебя одолевают, и ты им противиться не можешь. Скорбеть об этом должно, но и то должно знать, что страсти искореняются понемногу и долгое время надо работать над собою. А теперь пока потерпим и смиримся. К матушке ходить я никого не понуждаю. А только советую, потому что на себе испытал, что открывать помыслы – облегчает тяготу душевную. А страсти искоренять начинай с самоукорения, познания своих (а не сестринских) немощей, и считай себя достойною скорбей.

Такая жизнь успокоит тебя. Аминь, аминь глаголю вам, яко восплачетеся и возрыдаете вы, а мир возрадуется; вы же печальни будете, но печаль ваша в радость будет. И радости вашея никто же возьмет от вас.

Напрасно ты матушке боишься открывать: тебе было бы легче. Но я не принуждаю. Смирять же себя всеми силами старайся. И мысль твоя, что тебя не любят, есть чисто бесовская. К тому ж мы обязаны, чтобы всех любить; но чтоб нас любили, мы не смеем требовать. Мир тебе, Спасайся. Потерпи и спасешься. А гневна и непокорна ты – от гордости. Молись, терпи и пройдет.

Не забыл я тебя, да самому-то пришлось тошно. Весь пост без отдыху был. Блудная страсть всех воюет. И на мытарствах бес блуда похваляется пред всеми князьями тьмы, что он больше всех дал добычи аду. Терпи и проси Божией помощи. Говорить сестрам на пользу хорошо, а молчать еще лучше. А себя укоряя за них молиться, еще того лучше.

Начальство учись чтить и любить. А труды наши оценятся достойно и праведно в день общего суда. Понуждай себя, сестра, ибо нудящих себя есть царство небесное. Помыслы нужно открывать те, которые особенно часто скучают. Об умной молитве тебе еще рано знать. Твори пока устную: Г. И. X. С. Б. помилуй мя грешную.

Христос Воскресе! Вот ты поняла, что Господь силен всегда утешить нас. Но постоянное утешение нам повредит: так если постоянно будет жечь солнце, или лить дождь, то все погорит или попреет. А попеременно хорошо. Вот у тебя также было. Сначала было хорошо, а там похуже. Что надо ночью три поклона класть я не читал, а читал в св. Писании: непрестанно молитеся. И еще непрестанно смиряться велят все писания и Отцы. На что да будет наше старческое благословение. А чего я не знаю, то не знаю. Тщеславия бегай – все плоды растлит... Просить у Бога рассуждения можно. Но тебе полезнее вопрошать, а то ты жиденька еще. Со мною, Господь даст, увидишься. Только помни Иисуса Христа. И вместо трех полунощных поклонов можешь петь утром: утренюем утренюю глубоку, и вместо мира песнь принесем Владыце и Христа узрим, правды Солнце, всем жизнь возсияюща.

Хульные помыслы умножаются и укрепляются от гордости и осуждения других. Поэтому того и другого остерегайся и хульные помыслы увянут. Так же презирай их, как лающих щенков, потому что они не твои, а враг хулит, и за них не будешь отвечать Богу.

В скорби проси помощи Божией, потому что не вотще сказано во святом Писании: призови Мя в день скорби твоея, и изму тя и прославиши Мя. Мир тебе и Божие благословение.

Снам верить не должно. Осуждать других грешно. А себя укорять и смирять очень душеспасительно и полезно. Сестре говори что нужно, только не часто, а то опостылеешь; но говори всегда помолясь и с кротостию и любовью.

Тебе кажется, что у тебя послушание более всех; а мне кажется, что у тебя гордости более всех. Иначе не пришла бы тебе в голову такая мысль. А что трудно тебе, в этом я уверен. Ибо всем трудно спасти свою душу. Что невоздержна, за то сама и брань плотскую понесешь. А от хульных помыслов читай книжку, которую я у вас оставил.

Мир тебе! От того тебе бывает скучно, что много мнишь о себе, да зазираешь слабых.

Если у тебя так сильно проявляются гнев, ропот, то это верный признак души гордой. Смирись, укори себя, и силен Господь подать тебе руку помощи и утешить.

24 марта 1884 г.

Отвечаю на твое письмо:

1-е, молитву Иисусову всеми силами старайся держать – она вся наша жизнь, вся краса, все утешение, что в начале она трудна – это всем известно; но после зато неоцененна, всерадостна, вселюбезна.

2-е, мать не любишь – от гордости, которой ты в себе не сознаешь, но которою переполнена. Если б она была знатная, то любила бы ее и куражилась этим. Помни 5-ю заповедь!

А я тебя не забуду, хороша ль ты, или не хороша! А если будешь жить хорошо, по-монашески – мне это гораздо приятней и радостней.

Акафист, если позволит время, можешь читать.

21 апреля 1884 г.

Пишу тебе, М., только за компанию, чтобы ты не обиделась на меня! Видится мне, что вас начинает разбирать лихая немочь – ревность. Если есть она, – оставьте. И свой покой нарушите, и меня огорчите, платя, за мои заботы о вас, неблагодарностью. Я утешаюсь надеждою, что вы теперь проученные, будете искуснее и смиреннее. Предупреждайте старших почтением и вниманием к немощнейшим.

Любовь выше всего... Не будьте неблагодарны к регентше... Не вы ей, а она вам нужна. В свободное время не оставляйте книжки, там наш разум, там наше спасение!

Молитву Иисусову не забывайте по возможности. А главное, не будьте скрытны от меня. И неблагодарно, и гибельно платить за мою искренность и попечение умышленною скрытностию, от которой плоды вы пожали и кажется, еще не прожевали.

23 октября 1884 г.

М. боится, как бы ее от меня не отбили. Сытого от каши скоро отобьют, а голодного едва ли. Пока будешь зорка и осторожна, и не потеряешь своей любви и преданности – никто не отобьет. В особенности, если сдержишь свое, меня радующее, обещание: «Чтобы по своей воле ничего не делать». Тогда нас никто не разлучит. Прочти в книге аввы Дорофея сказание о юном Досифее. Такую преданность ни человек не в силах побороть, ни враг душ. А отчего? Оттого, что Господь сказал: «Идеже двои или трие собрани во имя Мое – ту есмь посреде их». А когда между нами с тобою Бог – то кто против нас? Только держись крепче за это великое и святое дело – послушание. Ты повиновения желаешь, но сожалеешь, что не можешь «себя к сему приучить, никак с собой не сладишь». Да если бы М. с любовию и легко это делала, тогда мы тебя звали бы матушка М., и живую бы тебя поставили в святой угол; а так как ты еще похожа на нас грешных, то и подожди погодки, посиди у моря.

Правило С. покажи и сама по силе исполняй. Ты меня конфузишь: я все хвалю свою М., а она смиряется – лезет на печь спать. Наспимся – будет время. А теперь потрудимся. Будешь смиренна и внимательна, все придет в свое время. А теперь пока утешай себя хранением глаз, смирением (словом, взглядом, поступью и проч.) и взыванием: Г. И. X. С. Б. п. м. грешную.

20 ноября 1884 г.

М., потерпи! Господь терпел и нам велел. Пожалейте матушку! Если бы вы знали, как она вас любит, как об вас болит сердцем! Не разорваться же ей! И я знаю, и она знает, что вам тяжко; да не стать же выбросить м. Ан. на снег! Если бы любую из вас, молоденьких, выгнать на мороз, и то... А она старушка.

Обитель ваша молодая, вы все четверо молодые, потерпите друг друга. Ведь все вы ровесники! Но все же обитель стала колыбелью, вашею матерью, которая обязалась вести вас всех 4-х в Горний Иерусалим. А вы, ради угара, отказываетесь от Царства.

И какого еще царства-то! «Царство твое, Царство всех веков» Все здешние цари – там не больше как рабы, а вы – будущие там царицы! И вы, дщери Иерусалимския, отказываетесь от такой вечно­царственной чести. Чудаки вы большие и с Дуняшей и с прочими!..

31 марта 1885 г.

Дожил я, наконец, до того, что и М. стала от меня бегать! Вот тебе и преданность! Вот-те и постоянство! Отказывается от меня уж и та, за которую я терплю поношение, что чересчур балую! И где теперь искать правды, не домышляюсь! Не знаю, с какой стороны теперь и подойти к тебе. Рассердилась.

Спрашиваешь, просить ли у Магд. прощения? Конечно, если в чем против нее провинилась! А если она ворчит без твоей вины, в чем же ты будешь извиняться? Если безвинно сердится, то пусть ее. А с тебя достаточно, если потерпишь ее немощь. Она, вероятно, тоже думает, что ты мне пожалилась на нее: а я тебя и не видал у себя! Вот ка́к с вами ладить-то!

22 декабря 1885 г.

Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду в онь. Просвети одеяние души моея, Светодавче!

Видишь ли? Одежда наша должна быть свет. И просветить темное силен один Светодавец. И чертог есть свет – свет неизглаголанный, невообразимый, свет сладчайший, любвеобиль­нейший, пленительнейший. Кто его хоть раз в жизни увидел, тот незабудет его никогда. Любовь к сему свету, сему чертогу, сему Светодавцу так сладка, так жарка, неизреченна, бесконечна, что этого жара любви реки и моря угасить не могут. И потому Лествичник говорит: «Видел я некиих, одержимых пламенем плотской похоти, которые эту любовь перевели на Жениха своего небесного и перегнали прежде бывших впереди». Потому и мы с тобою не отчаемся: силен Светодавец и нас с тобою просветить и умудрить. А сами мы ничего не можем сделать. Но терпение наше посильное; но скорбение наше, но недоумение наше; но самую гниль нашу может очистить, разукрасить, просветить, облагоухать паче фимиама и кадила благовонного. Не даром же тебе был показан во сне светлый чертог мудрых дев, чтоб ты ободрилась и черпала оттуда силы в борьбе со врагом. Несть наша брань к плоти и крови; но к началом и ко властем и миродержателем тьмы века сего. Ты борешься, горюешь, изнемогаешь, а Господь прямо зрит в сердце к тебе, невидимо укрепляет, а ангелы восхваляют немощную, борющуюся девочку и плетут ей нетленные венцы, одного цветочка которых не стоит весь мир. Мир тебе!

8 января 1886 г.

Письмо твое, М., получил. Но писала ты не весело... От борьбы с врагом не уклоняйся. Велика, ой как велика награда воюющим. Свет вечный, свет радостный, живой, животворящий, веселящий за все эти скорби. Господь сказал возлюбленным своим: «В мире скорбь имети будете, но скорбь ваша в радость претворится. И радости вашея никто же возьмет от вас». Значит, она будет вечна. А скорби развеются, как дым, как пыль.

17 февраля 1889 г.

Мир тебе, М. Спасайся! Не горячись, моя родная! От пыли, кроме пыли, ничего быть не может. А от терпения: мир, свет, благодать. Ведь это все пройдет, как туман раннего утра, лишь только солнышко взойдет. А наше солнышко скоро, скоро воссияет. В терпении вашем стяжите души ваша!

1 декабря 1892г.

Мир тебе и спасение! Получил письмо твое и подивился: сколько времени прожила в монастыре и разума ни на грош не нажила. Господь устроил тебя так, что ни вкладу, ни особенных просьб не употребила и Господь принял тебя в Свою святую обитель, дал тебе уютный уголок, почетное близкое Богу послушание, и тебе все это ни по чем: в няньки лучше идти! Неразумная! А смотри, сколько теперь ищущих и неполучающих такого места, как твое!

Вот и теперь живет в Оптиной хорошая девушка, просится к вам и мать не принимает.

Ведь если бы ты понимала, какую болячку ты себе испрашиваешь, ты бы ужаснулась своему безумию! Нянек да кухарок теперь в Петербурге громадные тысячи и никто их не ублажает и не уважает; а монахинь-то по пальцам сочтешь. И их уважают и ублажают. А ты этого не можешь понять. Знаешь ли ты, сколько насыпят тебе в душу всяких плевел, накладут зловонных зелий, и ты, не кто другой, а ты должна будешь исторгать их из сердца, выпивать чашу мирских наслаждений? «Дрождие его испиют вси грешнии земли». А ты избранное овча стада Христова, не тебе уготовано это «дрождие». О тебе и о подобных тебе Господь сказал: «Не бойся малое стадо, яко Отец мой благоизволи дати вам царство».

А ты, безумная, готова хоть сейчас променять царский венец на лобозину стеречь гусей!..

«Оставите безумие и живи будете! Взыщите разума, да поживете!» Кто был царь Давид? И красен, и славен, и богат, а что поет? «Видех беззаконие и неправду во градех. Се – удалихся бегая в пустыню. Кто даст ми крыле, яко голубине?» А ты сама спешишь ощипать свои крылья голубиные, чтобы пожить жизнью крыс и мышей! Жалкая! Просишь, чтобы я позволил тебе подольше пожить в Петербурге. На это я не имею власти и подпаду ответственности и перед Богом и перед людьми. И за то, что дозволил погостить в столице, мне уже достается. Недельку можешь прибавить и возвратиться непременно со своими сестрами. Да спасет тебя Господь!

31 декабря 1888 г.

Мир тебе, А.! Поздравляю тебя с новым годом, с новым здоровьем, новою святою жизнью. Верую, что все это постараешься исполнить. То есть будешь с завтрашнего дня жить и Бога благодарить, творя всегда молитву Иисусову, а не роптать, тяжб не поднимать, и считать себя худою, нехорошею, чтоб у Бога быть хорошею и со временем сделаться святою, невестою, достойною Жениха Небесного Христа. В этом и будет и моя и твоя радость. Спасайся!

27 января 1889 г.

Мир тебе и благословение Божие! Письмо твое получил. Хорошо сделала, что открыла мне свои чувства, при виде той матери, которая испугала тебя своим взором. Теперь будь осторожна, а то она может причинить тебе большой вред. Избегай, сколь можно, ее. К ней в келью не ходи, и к себе, если ты одна, ни за что не пускай. Это тебе вовремя указал Ангел Хранитель. Мне очень приятно, что ты приучаешься открывать свои помыслы. Если и впредь так будешь делать, то многих избегнешь бед и скорбей. Многие из-за этого едут за несколько сот верст, тратят последнюю трудовую копейку, с какими неприятностями, в стужу, постоялые дворы, нечего поесть и попить, а все для того, чтобы получить вразумление и облегчение. Прочти у аввы Дорофея об откровении помыслов. Даже великие старцы ходили к более старшим и опытным отцам, научаться духовной жизни. Великий Антоний, будучи 95 лет, ходил к Павлу Фивейскому, которому было 115 лет. А мы с тобой что? Учись, дорогая моя дочка. А то и рада бы, да опоздаешь. Пиши чаще, в особенности, если обременяет что совесть, или какое недоумение, или скорбь – все пиши. Да будет на тебе благословение Божие от ныне и до века!

7/8 ноября 1889 г.

Мир тебе! Поздравляю тебя с днем Ангела. Нынче празднуются все небесные чины ангельские, купно с воеводою своим Михаилом Архангелом. А так как и мы с тобою носим сей чин ангельский: то и мы вместе с небесными торжествуем, веруя искренно и неизменно, что рано или поздно – покаянием или смирением, верою или чьими молитвами, будем их причастниками и сожителями и зрителями трисветлого Бога.

Читал твою исповедь, писанную в последнем письме. Бог тебе простит во всех исповеданных тобою согрешениях. И аз грешный прощаю и разрешаю тебя. А что касается опасения твоего другим открывать, то это напрасно. А грехи твои я сейчас же оторвал от письма и уничтожил тот клочок, где они записаны... Жаль, что ты ослабела к Богу и к молитве. Впрочем, и со мною тоже бывало. То все отойдет, а то и придет. Уповай! Очень жалею о твоем плохом здоровье. Да и я после твоего письма так захворал, что только сейчас пришел в себя. И нынче, ради дня своего ангела, не служу. У тебя была «невыразимая тоска и скука»: а у меня такая тягота, мгла, бред, смятение и бессилие, что день и ночь только охал к ворочался. И вот тут-то представил себе адския мучения! И откуда только берется эта бесконечность томления? Спрашиваю: «10 есть?» Мне говорят: «4 часа». Батюшки! Да как же я буду ночь-то проводить? Ну, вот и жду. По-моему, теперь уж больше 10. Спрашиваю: «Сколько?» Говорят: «Пяти нет!» Да, страшно попасть в ад!

10 часов утра. 8 ноября. Эту ночь хоть и не спал, но не страдал. Слава Тебе, Господи! В 10 часов вечера Машу больную проводил. Лег спать – не спится. Начал в 12 часов службу Ангелам читать. Опять лег, опять не заснул, так маялся всю ночь. Теперь слава Богу – ничего! Только, не хуже тебя, ни молиться, ни трудиться не могу. А уж какая прекрасная служба Ангелам-то! Мир тебе и спасение!

8 ноября 1892 г.

Ох, А.! Не знаю, что мне только делать с тобою!.. Безумная N что-то там сказала, назвала гордою, а мы сейчас в отчаяние, из монастыря вон...

Я ж тебе говорил, что теперешняя вся переустройка может быть кончится ничем. Я ж тебе отдал весь верх, – и тебе все тесно. Нужно же и о других подумать, и другим хочется спастись, да не умеют. И враг кознствует, и у самих немощи; а мы с тобою помогаем врагу, и в минуты смущения добиваем немощных, вместо того, чтобы помочь им. «Аще обратиши нечестиваго от пути его, аки уста мои будеши». Ведь вон какая высокая доля, спасающим других. А мы, по грубости и глупости теряем эти драгоценные случаи и думаем только, как бы себя-то успокоить! Как свою-то честь (то есть ложную – честолюбие) соблюсти и остаемся ни с чем, ни у Бога, ни у людей не приобретя пользы! Мир тебе!

25 марта 1893 г.

Мир тебе! Слава Богу, если ты при­об­щилась. А что больна – не беда; грешным людям это очищение; как ржа от огня очищает железо, так и болезнь врачует душу.

Что касается до мнения моего о тебе, тебе это доказывать лишне, потому что дела мои доказывают, что я не имею ничего против тебя. А если замечаю в тебе недостатки – так и говорю. Это моя обязанность, а твоя – с верою принимать от отца твоего и хорошее, и худое. Не спеши оправдываться, ибо читала ты у Аввы, с праведным, т. е. с оправдывающим себя, диавол сочетавается. А лучше старайся укорять себя. Это во всяком случае спасительно...

Спасайся, т. е. терпи!

Спасайся, А.! Молодая монашка, благоговейная Божия послушница; Господа Иисуса Христа любимица и слуга! Не унывай, юная подвижница! Тебя злой враг хочет застращать на первых порах – а ты его не слушай. И говори: Богу пришла я служить; ради умершего за меня нести скорби и труд; пришла в монастырь терпеть и помучиться, чтобы вечно со сладчайшим Иисусом царствовать и наслаждаться и ликовать со всеми от века святыми и Ангелами. Итак, потерпим здесь временно, чтобы там царить во веки и веки веков!

Мир тебе и спасение! Про сон никому не говори. А батюшке Амвросию объясни. И слишком радостью не увлекайся. Св. Петр Дамаскин учит: «Когда придет радость, представляй себе печаль; а когда обыдет печаль, возбуждай радость». Так и будешь сохранена от прелести и от отчаяния. А теперь помолись Богу и положи пять поклонов, приговаривая:

«Святии мудрии пять дев молитесь о мне грешной!» А потом, собравшись с духом, вздохни к Господу Иисусу Христу и Его Пречистой Матери и пиши этот сон! И пришли его мне.

29 ноября 1881 г.

Мир тебе! Ты все там капризничаешь! Да хохочешь! Разве так живут в больнице? Разве так спасаются монахи? Разве так спят и смеются приявшие на себя одеяние, покаяния и смирения? Н. послушница и обеты ее маленькие. А ты куда залезла? Во иноки! Да еще осуждаешь ее, что она мажет язык одеколоном. Может ей предписано это от многословия лекарство! Попроси – она и тебе помажет! Спасайся!

29 января 1882 г.

Мир тебе! Очень рад, что ты умиротворилась! Только помни мое слово: ешь пирог с грибами, а язык держи за зубами. Всегда будь осторожна в разговоре. А то подует ветер с противной стороны, и ты потужишь, да не воротишь... Больше всего помни, что смирение и без дел может спасти, а дела, как бы они ни были велики, не спасут.

22 апреля 1886 г.

Воистину Христос Воскресе! М. не ярись! М. смирись! Ты просто чудишь! Переругала всех девчонок и спрашиваешь: может, это от врага? А неужели, думаешь, от благодати? Ах ты, монахиня! С деревенщины, с девчонок взыскивает по закону, а сама закон монашеский попирает. Зуб за зуб. Матушка ты моя, преподобная ты моя, серебряная, позолоченая! Ну, они не хороши: а ты-то зело хороша? Трах-тарарах, этакие, такие, противные, смотреть не хочу. Да чем же ты лучше-то их? Этак ругаться и они умеют, и сердиться. За что ж тебе почет-то? За то, что ты постарше? Да это еще хуже для тебя! Господь сказал: аще кто хощет быти старей, да будет всем раб и всем слуга. А ты – как барыня сердитая: противные, глядеть не хочу. Смирись! Не обезумь от гордости и гнева... А ты, по милости Божией, по-христиански, по-монашески, потерпи, дай девочкам хороший пример, полюби противных и Господь полюбит нас грешных!

Очень ты меня утешила, что желаешь учиться молитве Иисусовой. Начинай с устной. А прежде всего, вместо фундамента, положи терпеть скорби. Тогда она скоро привьется. Постись по силе. Молитва требует тоже крепости. Во всем исповеданном Бог простит. Но не люблю тех, кто в церкви говорит. Ну, от помыслов не уйдешь; а за язык-то кто тебя тянет? И других соблазняешь.

Спасайся! Многогр. И. Анатолий

Пишешь ты, что желаешь мне открыть подробности искушения, и боишься, что смутишь меня. Не бойся, пиши все, что имеешь на душе. Твой долг так поступать, ты монахиня; а мой долг все от тебя принимать. Когда напишешь, тогда разберем и отвечу подробнее. А теперь скажу: на Г. ли, или еще на кого, гневаться грешно. Прямо сказано: «Всяк ненавидяй брата своего человекоубийца есть». Смирись. Укори себя; себя, а не других. За Г. Г. и Н. Н. ты не ответишь, а за себя непременно ответишь.

28 июня 1880 г.

Мир тебе! И да благословит тя Господь от Сиона, и узриши благая Иерусалима во вся дни живота твоего. Душею радуюсь, что ты памятуешь заповедь мою: не забываешь, по силе возможности Бога и хранишь заповеди Его. Господь помощник твой; и я недостойный духом, всегда пребуду с тобою.

Что возбраняют тебе дела благочестия; об этом не беспокойся – во все века так бывало. Слово Божие, так гласит: «Хотящии благочестно жити, гоними будут». И Сам Спас наш, оставляя в мире сем возлюбленных учеников Своих и отходя к Отцу Небесному, говорил им: «В мире скорбь имети будете; но скорбь ваша в радость претворится; и радости вашея никто же возмет от вас». И еще говорил им: «Аще бо от мира бысте были, мир убо свое любил бы. Но якоже от мира несте, но Аз избрах вы от мира, сего ради ненавидит – вас мир, якоже и Мене прежде вас возненавиде».

И потому радуйся, что идешь путем Христовым. Только делай все со смирением, памятуя слово Господне: «Аще и вся повеленная вам сотворите, глаголите, яко раби неключими есте». Главное – не возносись, и не думай, что твоя жизнь лучше других; а напротив, думай, что хуже. Если так будешь идти по пути благочестия, незаметно очутишься во вратах царства Божия. Вот тебе, на первый раз, наставление. А в чем встретишь недоумение, пиши ко мне.

15 февраля 1876 г.

Письмо твое П., читал, и утешился, что не скучаешь в монастыре. Для малоумных и малодушных вся жизнь, все радости – мир сей. А для сынов и дщерей Вышняго Иерусалима мир сей – темница. Обман, прельщение – вот его радости и сладости! Исаак Сирин пишет: «Мир сей блудница есть; егда износят человека из дому его, тогда познает, яко мир блудница есть». Узнаешь, но поздно. И потому, блажени, стократ блаженни, во время познавшие лесть мира и диавола, и поспешившие с мудрыми девами войти в невестник Небесного Жениха. «Исповедание и красота пред Ним; святыня и великолепие во святиле Его. Возмите жертвы и входите во дворы Его. Поклонитеся Господеви во дворе святем Его».

«Слыша и возвеселися Сион, и возрадовашася дщери Иудейския: свет возсия праведнику и правым сердцем веселие». И много, много есть утешительного в служениях и чтениях Церкви. Прочти-ка в 44 псалме в псалтири: 10, 11, 12 (Пс.44:10, 11, 12) и прочии стихи сего псалма; а, пожалуй, и следующий псалом... Благодарю тебя за приветствие постное; и тебе взаимно желаю сие веселое время поста провести в мире и с пользою для души. «Пост есть мати целомудрия».

Мир тебе, сестра О.! Насилу дождался от тебя письма. Я думал, ты счастлива, что не пишешь. Ан выходит, нет. Значит, как и мы, и все спасающиеся. Ну, зато легче смириться. За все слава Богу. Болезнь для тебя – неоцененное сокровище. Терпи. Иисусова молитва, когда прививается, то непременно у всех страстных сопровождается болями. От устной болят прежде всего губы. Это пройдет. Чай пей как можно меньше и жиже, а больше холодную воду: это облегчит тебе и грудь, и жжение сердца, и утолит страсть. Только чтобы вода была не слишком холодная. А во всех исповеданных грехах Бог да простит тебя.

Наказуя, наказа мя Господь; смерти же не предаде мя. Для чего же? Чтобы мы покаялись. И остепенились. А мы с тобой так, кажется, и сгнием бессознательно. Нам все мгла-то страстей не нравится. Поди ты. Нам бы все солнце правды сияло; а люди за это молились бы, постились. Люди бы смирялись, а мы бы смеялись. И утешение все-таки нам подавай. Неразумная послушница: да в этом-то весь и секрет, чтобы потомить-то нас. Елико внешний человек тлеет, толико внутренний обновляется по всяк день, говорит Св. Писание. А нам бы с тобой с салом так и ввалиться бы в рай. Впрочем, писать теперь некогда – скажу кратко: Господь хочет нам не только даровать вечную жизнь, но и еще сделать искусными; а без скорбей сего сделать нельзя. Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ. Значит, и мы, если хотим умертвить свою смерть, должны умереть произволением. Это и Апостол говорит: «Аще и зерно пад не умрет, не оживет». Значит, Господь тебя любит, ибо «его же любит Господь, наказует. Аще же без наказания есте, прелюбодейчищи есте, а не сынове». От того-то тебе и томно, и ты «легла бы, да умерла».

18 ноября 1878 г.

Насилу собрался писать тебе, высокоскорбная мать, преподобная А. Если правдиво слово Божие, что многими скорбьми подобает нам внити в царствие Божие, то не могу не утешаться надеждою, что ты так-таки прямо и войдешь в двери царства небесного. Повествуют Св. Отцы, что и разбойник Евангельский, когда пришел к вратам царствия, его Архангел с пламенным оружием хотел отогнать, но он показал ему крест. Пламенноносный Архангел тотчас отступил сам, и дал разбойнику вход. Крест же разумей не дере­вянный. А какой же? Тот Крест, о котором пишет, и которым хвалится верховный Павел: «Аз язвы Господа Иисуса на теле моем ношу». Видишь, какой чести ты сподобилась! Не унывай же! А пой: «Отверзите мне врата правды, вшед в ня, исповемся Господеви». «Сии врата Господня, праведнии внидут в ня». Ну, и мы с А. праведны, ибо хоть на деле-то и зело, зело грешни... но... каемся.

А св. Димитрий митрополит Ростовский, утешитель наш, написал: «Грешник, аще покается, уже несть грешник, но праведник. И с праведными написую его».

17 января 1879 г.

Читал письмо твое, сестра Н. и сон весь батюшке о. Амвросию прочел. Все было б хорошо, да жаль – одежды-то брачной Жених не дал тебе. Молись Ему: «Просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя». Этим сном пренебрегать нельзя. Твори чаще молитву Иисусову, да смиряйся, терпи. И знай, что царское одеяние состоит не в ряске, а сшивается оно из света. А касательно внешнего одеяния много не беспокойся... Главное, говорю, проси у Жениха царскую-то одежду. То есть непрестанно твори молитву: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, Богородицею помилуй мя».

Ты пишешь, что несмотря на улучшение жития, ты все-таки скорбишь. И некиих недолюбливаешь, а я тебе, С., скажу, посади тебя в царство небесное, и там будет скучно. А почему? Потому что не умерло еще тленное – страстное. И потому-то св. Апостол Павел пишет: «Зерно, аще пад не умрет, не оживет». Так и все земное, пока не отдаст долг земле (пока не выстрадает все земное), не может не страдать. А потому и ты страдаешь обыкновенною немощию естества человеческого – ну, и терпи. Конечно, кто всем сердцем обращается к Богу и часто Ему молится, тот избегает многих скорбей; а уж если мы не хотим трудов вольных, то должны терпеть скорби невольные, чтобы не отстать там от святых. Сказано: ничто же скверно не внидет в царство небесное: значит, имеющему войти в сие царство, непременно нужно потомиться. Вот ты и томишься. Зато и войдешь с мудрыми девами в невестник Христов!

Мир тебе, Н.! Ты опять скорбишь? Все не желается тебе терпеть болезни душевные? Значит, тебе не хочется войти в царство небесное? Ведь писание говорит, что многими скорбми подобает нам внити в царствие Божие. Вот любовь-то наша какая к Небесному Жениху! На словах любим и желаем Его: а коснись делом, мы и плакать. Не будь малодушна. Ведь ты не девочка 8 лет. Я тебя уверяю, что скорби твои вовсе не так велики, как враг тебя представляет. Дома ты натерпелась бы гораздо больших: но за те враг тебя так не сокрушал бы; а как эти несешь Бога ради нашего, Сладчайшего ради Иисуса: то диавол и томит тебя. Ну что ты – голодна? Раздета? Побита?..

Спасайся, сестра о Господе! Терпи, что Бог тебе посылает. И веруй слову Божию, что искушения выше сил Он тебе не пошлет! Но сколько поскорбишь, постраждешь, настолько узришь и славу Божию. Не там только по смерти – но отчасти и здесь.

Спасайся Н. Мир тебе и благословениe Господне! Хорошо сделала, что стала писать ко мне. Живи проще. Нужно, пиши. Не отвечу, не скорби. Читал и это письмо твое: душевно сочувствую тебе и желал бы сделать для тебя все возможное, но тогда будет ли польза? Лучше будем принимать все от руки Божией. Утешит, – поблагодарим. И не утешит – поблагодарим.Ты приводишь блудного сына – да ведь и он не всегда был в обятиях отчих: а поласкал его отец, покормил жирной телятинкой, да и проводил, по-прежнему в поле к рабам. Конечно, он не работал, а все же пекся на солнце с ними вместе. Да и с старшим-то братцем, вероятно, не раз столкнулись. А все же остались примером и в Евангелии пронеслось дело их по всей вселенной. Так и мы с тобой не будем унывать, и отчаиваться, что все не по нашему. Духом я всегда с тобою. И молюсь за тебя.

Спасайся!

Сестра А.! Еще Христос Воскресе! Радуюсь, что получила желаемое! Ушла с трудного послушания клиросного! Но и опять беда! Укоряют за это. А тебе, значит, хотелось бы, чтобы тебя восхваляли. Воину, бежавшему с брани, не дают крестов.

Ведь ты веруешь, и я очень знаю, что ты вошла в брачный Чертог Небесного Жениха – в ангельское монашеское общество, не с тем, чтобы нежиться, да свои капризы преследовать, а глядя на Жениха своего, идти за Ним, Его святым путем. А как Он шел? Разве Он сидел на Престолах? Разве почести сбирал? Хотя и стоил того, и мог. Но этого Он не делал. А только творил повеленное Ему Отцом – творил добро. И за это от облагодетельствованных слышал: беса имаше, самарянин Ты. И подобное. И вот за сие и Бог превознесе Его имя паче всякаго имене. Хочешь быть вместе с Иисусом, иди за Ним. А капризничать грех!

Не знаю, как давно получил письмо твое, Н., потому что ты в нем не означила ни числа, ни месяца. Касательно правила, назначенного тебе мною, скажу, справляй как удобнее, только старайся совсем не опускать: да чтобы ум был занят молитвою и Богом. А то вишь ты, у тебя теснит грудь и терзается сердце; а кто помнит Иисуса, у того веселится сердце. Снам не верь, а то спутаешься. Если какой особенно важный, то можешь мне написать, а сама толковать и объяснять опасайся. Спасайся, сестра!

Матушка О.! Благодетельница ты моя!

Я все утешался, что моя новая ученица, наконец-то напала на истинный путь и познала путь смирения и спасения. А теперь слышу, что О. с ума сходит от того, что Н. крепко захворала. О. с ума сходит от того, что Господь послал Н. милость – Свой Честный Крест – тяжкую болезнь? Глупая! Да гляди – Великий Князь наш, главнокомандующий, своего возлюбленного сына повез под пули, чтобы доставить ему крест; да Бог знает: получит ли? А то, пожалуй, – смерть получит, а креста нет! А ты обмираешь, что Господь Сам пришел к сестре и надел на нее крест. Бестолковая моя ученица. Хотя отселе-то образумься, и старайся утешить болящую не столько услугами, сколько веселым лицом.

Впрочем, я верю, что ты умудришься. И водворишься с мудрыми девами в чертоге Небесного Жениха!

Уж ты, матушка А., чересчур разохотилась на письма. Недавно написал, а уж она там себе сидит и еще ждет с нетерпением. Пора, матушка, молиться: «Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и проч. даруй ми, Господи, и Владыко живота моего!»

Просишь объяснения слов великого Старца: веник изгоняет нечисть из избы и сор. А из духовной храмины, что изгоняет, нечистоту и смрад греховный? Угадай!

Странно спрашивать, как воду греть? Разумеется, положить углей и поджечь, и поддувать. А слезную воду, рождающуюся от теплоты чувств, подогревать тоже горячим углем–огнем. Бог наш огнь поядаяй есть. Видишь – охладевает вода – слеза, емлись крепче за Бога Иисуса Христа Сына Божия, и закипит вода – слеза.

Ноздренное дыхание впоследствии объясним. А пока вот немножко: ты дышишь чем? Ухом?.. Ведь ноздрями! Ну, вот тебе и все! Значит, соедини с дыханием молитву, – как учит Лествичник, – вот и ноздренное дыхание.

А что дальше должно быть, дальше тебе покажется. А теперь и сего довольно.

Воистину Воскресе Христос! Преподобная сестра М.! Не знаю, сколько писала ты ко мне писем; а на лицо у меня одно... Письма стали пропадать в большом количестве. Но письма, правда, иногда облегчат, но совсем не избавят от скорбей и напастей. Лучшее от них средство – не утешение, а терпение. Говорю это не к тому, чтобы ты не искала советов, а утверждаю тебя в той мысли, что кому нужно и полезно понести скорбь, то вся мудрость Соломона не поможет. Потому что мудрость и совет научают, а скорбь выбаливает страсть или грех. И научает человека не словом, а делом. Потому-то и велики святые, что научились духовной мудрости от опыта и боли сердечной. Даждь, сказано, кровь и приими Духа. Мир тебе и благословение Господне!

18 августа 1876 г.

Берусь из кучи писем, за второе письмо, и ответствую тебе, Божией послушнице, на писание твое от 11 августа.

Мир тебе, сестра о Господе!

Напрасно ты болезнуешь, что не имеешь пред собою старца, которому бы ты могла открывать, согласно с учением Св. Отцов, свои помыслы и деяния. Ищи! Неужели ложен Бог, рекший: ищите и обрящете?

Дело не в том, чтобы иметь пред глазами своего учителя! Иуда злочестивый был почти неотлучно пред лицем Самой вечной Истины, Иисуса, и не воспользовался. Стало быть, недостаточно смотреть в глаза и на уста учителю Своему. Ибо апостол Павел не видел перед собою, Того, что видел Иуда; но это не помешало ему быть верховным из апостолов. Так и ты, вспоминая Павла, не скорби, и утешай себя, что Любвеобильный Иисус, Жених наш, не возгнушался, но внял и призвал нас к Себе, хотя и нечистых, но Им любимых. Ибо Он за грешников умер! А потому и мы грешные да не отчаемся.

Разум твой ребяческий. Ты обеспокаиваешь себя мыслию – когда будешь у нас. А я себя успокаиваю именно тою мыслью, что я всегда с тобою духом. Ты ведь хуже той Самарянки, которая вступила в спор с Господом, уверяя, что кланятися подобает в горе Самарийской. А Господь вразумил ее, и нас чрез нее, что «Бог есть Дух»... и проч. И душа наша есть дух. Следовательно, кто сообщается с другим духовно, тот достойно христианину живет и действует. Ибо наша – особенно монашеская, жизнь не плотская, но духовная. Вот и Авгарь царь Эдесский не видел Господа, а любил Господа, и Им взаимно был любим.

А так как помыслы – не рука или что другое, то и передавать их можно письменно, и Господь примет так же, как и устно открытое...

А что отчаянью ты позволяешь входить в сердце – это не христианское дело. Подходя к Страшным Христовым Тайнам, мы не обинуяся и не лукаво, а искренно говорим: «Верую и исповедую яко Ты еси Христос Сын Бога Живаго, аз же первый от грешников»...

Писать можешь всегда и все. Приму с любовию.

20 декабря 1876 г.

Вижу твое сожаление о своих душевных немощах и недостатках, и остаюсь в благонадежии. Потому что, кто внимает себе, и жалеет о слабой жизни, и ищет помощи от Бога, тот поневоле пойдет путем мытаря, похваленного в Евангелии.

Какая ты нехорошая! Скорбей не несешь; выговоров, даже от старших, – не можешь принять равнодушно – куча немощей – вся ты в меня!

Ну, что же нам делать? Ужели так уж и руки опустить? Нет, матушка! Пусть люди, исправляющие добродетель, живут спустя рукава; а мы, немощные, непременно должны взывать к Иисусу, пришедшему не праведные, но грешные призвати к покаянию. И потому, не имея ни дел, ни сил душевных для подвигов, неизбежно должны взывать: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас!

Что совестно просить прощения, это от непривычки. А когда в этом делании обыкнет человек, то ему в ноги поклониться публично, то же, что орех разгрызть. А смерти ты желаешь потому, что во 1-х, не понимаешь, что такое смерть, и что нас там ожидает. А во 2-х, ты, матушка, сластолюбива, т. е. не хочешь терпеть скорбей, тоже не понимая ни цели, ни цены скорбей. В скорбях сокровенна есть милость Божия.

Впрочем, если будешь смиряться, все это со временем примется (сердцем) и уразумеется.

Ты в одно время жалуешься на несогласную с тобою соседку и на блудную страсть. Чудная ты девочка! Несмысленная ты монахиня! Ее жжет справа огнем; а слева обдает холодною водою. Да, несмысленная ты, возьми воды и залей ею огонь! Т. е. потерпи немощной сестре! И страсть блуда угаснет. Ведь эта страсть живет и поддерживается адским подгнетом (поджогой) – гордостью и нетерпением! Потерпи и спасешься! Пусть враг и плоть тебя теснят, но я не перестану твердить тебе псаломское слово: «Потерпи Господа; мужайся: И да крепится сердце твое; и потерпи Господа!»

25 января 1878 г.

Ты, сестра, пишешь, что изнемогаешь от болезней и скорбей и не знаешь, как спастись? Очень не мудро: неси свой крест, уже готовый, уже надетый тебе Богом на шею, надетый Самим Богом желающим всем человекам спастися, и в разум истины приити. А ты, матушка, разум-то истинный совсем потеряла! Ибо скорбишь на м. Игуменью напрасно. А она хорошо, очень хорошо делает, что не позволяет вам шататься по городу. Это совсем не монашеское дело. И как это еще терпели!

Будь же хоть теперь-то поумнее: смири себя, зазри, и терпи терпеливо и по силе благодарно, посланное тебе Богом, врачевство. Это очень немудрено, и даже, ближе всего к тебе, ибо сама сознаешься, что произвольных подвигов, ни молитвы нести не можешь. И помни святое слово: сила Божия в немощи совершается. Мир тебе и благословение Божие.

12 октября 1880 г.

Мир тебе, сестра! Письмо твое получил, и пишу тебе, по желанию твоему, «строчку». Вижу, что здоровье твое по­правляется, а в делах подвигов монашеских лучшего нет. Что ж пользы-то от нашего здоровья? Не с тем мы вошли в ворота обители, чтобы готовить на выставку собственную тушу. А зачем? Затем, чтобы украшать себя скорбями, болезнями, укоризнами от других, постом, мо­литвою, смирением! Воть цель нашего отшествия от мира! Впрочем, уповаю, что порадуешь меня и хорошим чем. А влечение к похотям плоти неизбежно немощным подвижникам, иначе и целомудрие было бы дешево...

21 декабря 1878 г.

Поздравляю тебя с праздником Рождества Христова. Кто в разуме проводит сей великий праздник, тот находит великое утешение.

Таинство странное вижу и преславное: небо – вертеп; престол Херувимский – Деву. И все девы, которые терпят от бесов и от людей за сохранение своей чистоты, тоже, подобно Пресвятой Деве, служат Чистейшему Сыну Девы, Гос­поду Иисусу Христу престолом. От того-то враг так и ненавидит девственниц и всячески старается их осквернить. А мы, если и окунемся в скверные помыслы, – не уныем, но скорее поспешим к чистой воде покаяния и самоукорения – и Господь Милосердый простит. Не унывай. Хоть ты и борима от страстей – несмотря, как пишешь, на свои преклонные лета, так как тебе уже более 20 лет, – но ты все-таки не унывай. Страсти борют иногда и в 30, и в 40, и в 50, и в 60, и в 70 лет. Чистота и бесстрастие даются не по летам (седина есть мудрость человекам), а по смирению. Св. Иоанн Лествичник учит: дарования (значит и чистота) даются не трудам (тем более не годам), а смирению. Смиримся, и Господь покроет и будем святы. А пока не смиримся и не умилостивим Бога, – хоть об пол поклонами разбей, – страсти не умалятся.

2 февраля 1889 г.

Письмо твое получил. Без помыслов не проживешь. Все равно, как без навозу хлебушка не вырастишь. Пре­мудрому они венец сплетают. Дай премудрому вину и премудрший будет. А кто ими оплетается, тот пусть кается, востает и спасается.

Монашеская жизнь не мучительная, а светлая, святая и спасительная...

Мир тебе и благословение Господне! Из письма твоего вижу жалобу – по-прежнему, то есть, что ты стареешь, а страсти не отходят, даже не смотря на твои почтенные 25 лет. Очень жаль, что ты столько лет прожила на свете и не истребила страстей! Впрочем, и то сказать: что ж бы ты те­перь стала делать в свои почтенные 25 лет. Чем бы тебя можно было смирить? А то вот теперь, копаясь в этой во­нючей навозной куче страстей, не поднимешь высоко бровей. И уж особенно нужно умудриться, чтоб погордиться.

Будь же хоть и грешна, но смиренна. И будешь мирна. А на смиренных-то Господь и призирает.

Сестрицы NN пристали, пиши да пиши Е.. она, говорят, очень скорбит. Да я же тебе недавно писал. А ты все скорбишь? О чем? О мамаше? Если так, то дважды нехо­рошо: «Аще кто любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин». Она, говоришь, бедна: ну, а если этим-то именно – бедностью, а не довольством и спокойствием Гос­подь хочет привести ее в Царство Свое вечное. А ты, по неразумию, томишься – зачем мамаша идет прямо в Царство?

А если Бог сделает по-твоему, и даст ей иной путь, желаемый тобою: и мать не войдет в Чертог Небесный? Что тогда ты сделаешь? Смирись, девочка! Бог не только премудрее тебя, но и в тысячу крат милостивее. Ты за мать еще не умирала, а Он Святый умер за нас грешных. За эту-то непокорность твою воле Божией и страсти тебя мучают... Учись, сестра, монашеству. Время еще в твоих руках. А если что смущает тебя, пиши мне или батюшке.

Спасайся!

2 октября 1883 г.

Мир тебе! Желаешь получить от меня письмо – похваляю твое желание. Но только надобно исполнять заповедуемое, хоть бы то и не нравилось тебе. Необходимо также и откро­венность искренняя детская. Тогда мы поймем друг друга. Ты сознаешь себя виновной в том, что роптала и доходила до намерения лишить себя жизни – это дело нехристианское. Ужасное дело. Значит, ты совсем не имеешь понятия, что нас ждет в будущей жизни. Твое горе прошло, а тамошнее ни горе, ни радости во веки и веки не пройдут. И все будет только начинаться или весна жизни и веселия, или ужасы смертные и мучения. Итак, живи как живется. Мы тебя с батюшкой не оставим. Письма будем писать по возможности. А ты пиши сколько душеньке угодно.

Спасайся! Многогр. И. Анатолий

31 августа 1881 г.

Письмо твое получил. С удовольствием прочел твои помыслы нехорошие, не потому, чтобы они мне нравились, а что ты, хоть и с понуждением ради ложной стыдливости, открываешь их, – но все же открываешь. А «все являемое, – по слову Божию, – свет есть». И что дьявол, как осиновый лист на ветре, трепещет, когда кто спешит открыть греховные помыслы. Пишешь: «Сию мысль я долго в себе скры­вала и ничто так не трудно было говорить, как это». Да в том-то и искусство, и коварство дьявольское, что он страшит тем, что нам полезно. «Благо есть исповедатися Господеви». «Исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его». А враг этим старается возбудить лож­ный страх, ложный стыд: только скажи, ну и пропала. Ан вот не пропала, я более полюбил тебя за откровенность.

И М. меня этим именно теперь и прельстила – все вы­лила наружу, и Господь ей, видимо, помог. Она возвратилась новою. Ты думаешь, если не откроешь мне своих немощей, то я сочту тебя за святую? Жди!.. Пишешь: «Для М. все мо­жете сделать, а ко мне нет никакого сострадания». И до­бавляешь – это может от самолюбия. Нет, гораздо больше: от диавольской гордыни! Ты готова проказить не хуже дру­гого, а чтобы все об ней хорошо мнили и говорили. Зазри себя, и не вини ни меня, ни М. Я уже уверял тебя, что ты гораздо больше видела от меня и расположения, и ласки, но несвойственная ни возрасту, ни званию твоему гордыня – все закрывает мраком ревности!..

Д. три дня думала: «Окаянная эта жизнь! не смей за ограду выйти!» О! Треокаянная!..

А в особенности, если на гостиницу-то придет знако­мый и пожелает видеть свою сердечную, будет умильно поглядывать из окошечка, а тут..., а тут, не смей войти в гостиницу!

О, окаянная жизнь! Непременно надо принять ограду, девчонкам надо чаще бегать к приезжим, проведывать об их здоровье и утешать... Не так ли?

А я тому-то и радуюсь, что Д. в ограде, что не всякий волк похитит Христову овечку; поскалит за воротами зубы, да и в лес. А ты в храме Божием! Коль возлюбленна селения Твоя, Господи сил! Желает и скончавается душа моя! Блажени живущии в дому Твоем. Яко лучше день един во дворех Твоих паче тысящ... Яко скры мя в селении своем, в день зол моих покры мя. Возвеселихся о рекших мне – в дом Господень пойдем. Обыдох и пожрох в селении Его жертву... Сколько утешений, сколько радостей душе верующей, живущей в дому Господни! А Д. душно! За ограду выйти нельзя!

А ты благодари, тысячу раз благодари, что вас ограждают от волков, стерегут, бдят за вас. И наказание, какое дадут, принимайте с радостию. Блажен, его же аще накажеши, Господи!

Теперь будете искусней. Рано начали болтаться по гостиницам. У нас казначей С. – старец сам, – а игумен страх как не любил, что тот ходил на гостиницу. А вы еще не великие старицы. Учитесь, учитесь безропотно жизни. Ведь и мирская жизнь без практики – глупость. А духовная – тем больше. Вы ведь, точно овцы, чуть ослабь надзор – мигом за вениками, а то в лес, глазеть, как варится масло.

Смех, я вам объяснял, есть действие блуда. Впредь за каждое бесчинное смехотворство читайте по 33 раза Богоро­дицу. Мир вам и спасение, чада мои возлюбленные!

20 ноября 1884 г.

Как же ты не поймешь, что тебя испытывают? Что ты немножко испортилась, это видим мы; немножко замечаешь и ты. Отчего же не хочешь исцелиться? Да хоть бы ты была и невинна; хоть бы даже и святая, и преподобная: отчего бы укорить поспешить себя, а не матушку? Ну, ты, положим, не глупая, пожалуй, и умная голова! Чтобы ты сделала, если бы поставить тебя на место матушки? Я думаю: босы бы, голы и голодны находились. Ведь ее бедную насильно втолкнули быть вашей матерью. А я, грешный, больше всех в этом повинен. Я умолял ее чуть не со слезами, чтобы она пожалела моих дитеняток, приняла бы их под свои крылья... Она меня грешного послушала и осталась виновата, а прежде ее – я грешный...

Верьте, мы о вас болим, поболите и вы с нами. Ведь мы все не из корысти терпим, не из чести: а чтобы вы были сыты, не угорали, были покойны, святы, чисты, преподобны!.. Вот о чем мы хлопочем, за что терпим. О чем молим Бога. Помолитесь и вы. И не ропщите!

4 марта 1885 г.

Мир тебе! Что это с тобою сделалось? Я и понять не могу. Жар, озноб и все страсти. Очень, очень жаль тебя бедненькую... Вижу, тебе пришло блаженное время лежать. Лежи. Лежи да молитовку твори: Г. И. X. С. Б. п. м. грешную, немощ­ную. А то, видишь, что может случиться: рада бы сотворить ее, да сил не хватит: затворены двери. И кто успел за­жечь светильник свой, тот и ликует со Сладчайшим и Вожделеннейшим своим Женихом в неумолкаемом шуме празднующих. А светильник-то и есть эта молитва. Сердце – фитиль, молитва – огонь, а радость неизглаголанная в сердце молитвенном – действие Духа Святого или наслаждение в Невестнике с Небесным Женихом. Потому-то я вас и увещеваю и прошу: не дремите, не губите времени, в смехах да шутках, невозвратимого времени; все эти временные утехи обратятся в уголь горящий, в омерзительное зловоние, в невыносимую томноту, а убежать будет некуда. И потому Господь сказал возлюбленным своим: «Бдите и молитеся, да не внидете в напасть»... Мир тебе!

Получил и второе твое письмо... Скорбь твоя великая! Да и Господь сказал: «В мире скорбь имети будете, но скорбь ваша в радость претворится. И радости вашея никтоже возьмет от вас». Посиди и ты у моря и подожди погодки...

Что касается тягости на душе, то я тебе и говорил и говорю: единственное средство быть покойной и веселой – это молитва Иисусова. А без этого драгоценного дара – монаше­ского утешения не ищи, не жди. А как искать Иисуса? Я тебе читал из Библии, и сама ты читала.

Письмо твое получил. Говоришь, что тебе скучно. Ты не хочешь понести и этого бремени? Да что ж ты готовишь в приданое Жениху своему? Ведь Он – Царь царей и Господь господей! Как же ты не хочешь понять, что Сему Превозлюбленному Иисусу, мы только и можем принести, что потерпеть. Краснейший паче всех сынов человеческих, Он день и ночь так и смотрит на нас. «Стою, – говорит Он, – у дверей сердца и толку». Как полководец стоит на возвышении и видит, кто и как где сражается и достойных венчает, так и наш монахов Вождь, краса Ангелов, всегда возле нас. Только послушай меня, твори чаще мо­литву Иисусову. Ей, будешь благодарна! Прочти в ободрение себя и в утешение 81, 87, 73 и пр., да хорошо и всю книгу «О девстве» Св. Иоанна Златоуста. Не понимаешь ты себя! Ну, и благодари Бога и за то, что ты еси, и за то, что не по­нимаешь сего. А твоя доля высокая. «Не бойся, малое мое стало, яко Бог благоизволи дати вам царство!»

20 августа 1881 г.

Преподобная послушница, сестра А. Письма твои, должно быть, все получил, но по неаккуратности не на все ответил. На последнее твое письмо спрашивал батюшку и получил ныне ответ, который тебе и прилагаю. Что касается до великих скорбей твоих, то кажется, ты, как и я, не охотница до них. Как и я грешный, вижу и ты пришла в монастырь искать славы небесной и райского вечного наслаждения, а средства к сему отпихиваешь. Хочешь достать золотую руду, а копать землю не желаешь. Нет, матушка, так в мире, и нигде не бывает, и быть не может. Претерпевый до конца, той спасется!

7 декабря 1879 г.

Скит О. П. Получил письмо твое. Приятно видеть, что ты такая благодарная. Очень утешаешься моими письмами. И я не прочь писать тебе. Но с уговором – что и ты будешь утешать меня. А я от тебя ничего особого не требую, как только тобою обещанного, то есть, что ты постараешься исполнять мои советы. Это, с твоей стороны, лучшее доказательство, а с моей – лучшее утешениe. Между тем, мне говорят, что О. по приезде от старцев стала раздражительнее, непослушливее, капризнее!

Конечно, я не всему этому верю, потому что знаю тебя и искреннее твое обещание смирять себя, слушаться, понуждаться на монашеское жительство. Но, вероятно, есть доля и правды в таких слухах. А потому, О., ты на меня не сердись, а прими к сердцу искренний мой совет: зазри себя и поста­райся исправлять себя. А исправлять мы себя не можем, если не начнем с самоукорения (а не с укорения других) и с посильного послушания старшим. Потому – ты маленькая. Если будешь стараться так делать, тогда-то и пойдет мо­нашеское дело вперед. И тебя все хорошие люди будут лю­бить. И Бог возлюбит тебя. Ибо Он Сам говорит: «Аще кто заповеди моя соблюдет, Аз возлюблю его и прииду к нему Сам». «Аз и Отец к нему приидем и обитель у него сотворим». Значит, так и будут жить у тебя в сердце. Сего-то я тебе, О., и желаю больше всего на свете. Ибо на это именно мы и на свет рождены; для этого и живем; для этого-то особенно и в монастырь пошли. То есть, чтобы терпеть скорби, напраслины, труды, болезни и уничижения – а там получить неизреченная благая, их же око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеческое не взыдоша. Мир тебе и благословениe Господне!

19 апреля 1880 г.

Благодарствую тебя, О., за поздравлениe. И тебя привет­ствую радостным Христос Воскресе!.. Ты желаешь от меня грешного утешительного слова. Девочка ты нерассудительная! Да ты возьми-ка канон-то Дамаскина, тут глубины мыслей, тут свет, тут утешения – без конца. Очистим чувствия и узрим неприступным светом Воскресения Христа блистающася. Значит, для утешения-то нелестного нужно не глазеть, не шушукать с подругой, не капризничать; а всматриваться в себя, утешаться словом Божиим и вести себя, как я тебе лично говорил. А то никакие утешения не помогут. И разум-то твой ребяческий: она засматривается на шляпки, на наряды: да твое-то одеяние царственное! Блистающее не крашеным тряпьем, а небесным смыслом! «Возрадуется душа моя о Господе; облече бо мя в ризу спасения и одеждою веселия одея мя. Яко жениху возложи ми венец, и яко невесту украси мя красотою». И далее: «И яко благоволи Гос­подь о тебе, и якоже живяй юноша с девою, тако поживут сынове Твои с Тобою; и будет, яко же радуется жених о невесте: тако возрадуется Господь о тебе». Твой Истый Жених Иисус, а не какой-нибудь тряпичник, торгаш!.. Да сохранит тя Господь и да научит отличать сладость геенны от райской чистой радости!

9 декабря 1880 г.

Помню, О., желание твое иметь мою строчку и особенно гостинчика; посылаю тебе три заветные яблока. Больше не­дели они лежали у меня за стеклом и глядели на скит, и на птичек, и на все скитское. Спасайся. Трудись. Молись. А главное не тщеславься, да глаза блюди!

12 октября 1881 г.

Правда, правда, О., давно я не писал тебе. А все соби­рался. И даже спешил послать или письмо или гостинчика: да все неподходящие случаи-то были... Что касается трех строчек, с любовью исполняю. Читал я письмо твое. И ка­кое ж множество там настрочено грехов? Подумал я, такая маленькая, а наскребла сколько грешищев! Да это не важное дело, что у грешного человека – грехи, все равно: у орешины – орехи, от репы – репа, и прочее подобное. А вот странно: откуда может маленький человек набрать и туго напихать целый пехтерь скорбей? До того даже скорби ве­лики, что О. уткнет голову в подушку и думает... Зачем я родилась? Вот, в самом деле вопрос-то: зачем О. родилась? И живет? Еще и живет?! Вот вопрос-то! Да это у редкого философа заходит в голову такая мысль. А мне так кажется, никогда и не приходила... Мудреная ты девочка! Одного ты, видно, не знаешь, что говорит Св. Златоуст, что здешнее земное тяжкое самое и нестерпимое не может даже и сравниться с тамошним самым легким. Спасайся! Мир тебе! А во всех исповеданных тобою грехах и немощах да простит тя Господь. И да поможет Он, Всемилостивый Спас наш и Его Пречистая Матерь, тебе положит исправление. А исправление наше есть смирение, т. е. сознание своих немощей. И помни слово, что Богу любезнее грешник, кающийся и смиряющийся, чем праведник, сознающий свою правду. А ты вот мне и Богу каешься, и уничижаешь себя, и стыдишься за свои немощи: то Господь и помилует тя, и спасет тя. И узриши благая Иерусалима!

20 апреля 1883 г.

Воистинну Христос Воскресе! Насилу вспомнила меня приветствием. И тебя взаимно приветствую радостным поздравлениeм. «О божественнаго, о любезнаго, о сладчайшаго Тво­его гласа, Христе! С нами бо неложно обещался еси быти до скончания века!»... «О, пасха велия и священнейшая Христе! О, мудросте, и слове Божий, и сило! Подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дни царствия Твоего!»

Как это истее? Об этом прочти в Евангелии Иоанна гл. 14-ю, 15-ю и 16-ю, в Лествице слово 30-е, гл. 10, 11, 12, 13, 16, 17. И чуть-чуть, может быть, поймешь. А мне объяснять было бы слишком долго. Да и голова-то твоя на это не очень-то способна. Все же поймешь хоть чуть-чуть. «Отче, не о всем мире молю, но о тех, их же дал еси Мне. Да и тии будут со Мною, да видят славу Мою, юже имех у Тeбе прежде сложения мира». «Якоже Аз в Тебе и Ты во Мне, тако и тии будут с Нами!»

Ведь даже страшно подумать, что нас ожидает там: «Не у явися, что будем». А потому, терпи скорби и тяготу. Не ложно сказано, что «всяк, иже оставит отца или матерь, или жену, или брата, или сестру – сторицею приимет и живот вечный наследит».

Касательно временного твоего покоя я очень подумываю... Мне приходит на мысль, не сойтись ли вам с А. С. Она девочка смиренная, тоже хочет строить келью: неприхотлива, нестроптива; матушки ваши разные, но это мира между вами нарушить не может: кажется, не будете соблазнять друг друга, таща к своей матери другую. Одно только, как бы вы одна к другой-то не привязались? Тогда вас трудно будет растаскивать. Впрочем, на тебя я надеюсь. Думаю, ты на это нескоро собьешься. А говорю только в предосто­рожность. Мир тебе!

21 ноября 1883 г.

Насилу-то Аннушку доняли блохи. А то сидит там, да молчит. И кто ее знает, как она живет. Теперь вижу, доняли: голос подала! И слава Богу! Помни: Богу кающийся грешник приятнее, чем самомнящий праведник. А кого Бог любит, того и я люблю.

Пишешь, что тебе опротивело все святое: нет, ты сама не понимаешь себя: ты просто обленилась и дошла до одной степени со мною. Я вот точь в точь такой же. Стыдно са­мому, а сладить с ленью не могу. Даже и зубы точно так же болели: ну, Бог даст, заживут. Да у тебя, кажется, уж все заболело: и ноги, и поясница, и слабость: жаль, крапивы свежей нет, я б вылечил тебя... А что касается помыслов, то тут нового ничего нет. Я б подивился, если бы у тебя их не было. Тогда бы с тобой не сладил. А то поневоле смиришься. Тогда бы и любить тебя святую было бы страшно, а теперь нельзя не полюбить, и по пословице – свой своему поневольке друг, и за твою детскую откровенность люблю... Мир тебе, спасайся! Пиши, не стесняйся тем, что ты нехороша: я гораздо хуже тебя. А вот любят же доб­рые люди. Многогр. И. Анатолий

6 сентября 1884 г.

А.! Мир тебе! Ты, родная, до того ожесточилась на меня, что веруешь помыслу, будто я не читаю твоих писем. Ну, не стыдно тебе так клеветать на меня, за всю мою любовь к тебе! Да я твои-то именно и читаю!.. О келье чересчур не заботься! С. устроилась на славу, а скучает больше тебя! И именно потому больше, что связалась кельею. Помни слово Божие: жительство наше на небесах. А эти кельи много и часто отвлекают ум и сердце от горних обителей, много приносят забот и смущений бесполезных для души. Что сказал Господь: воззрите на птицы небесные, иже не собирают в житницы своя, и Отец Небесный питает их. Не вы ли лучше их есте? Фома неверующий! Опомнись!

12 декабря 1884 г.

Не унывай, А. Я рад, что вовремя Бог послал тебе случай познать свою немощь. Будь благодарна Богу за такой урок и старайся воспользоваться им. Даждь премудрому вину и премудрейший будет. Об отце молись, но веруй, что все, что Бог посылает, полезно. Надо веровать в Святый Промысл, а малодушию и самосмышлению места не давать. Нынче поворот солнца на лето, желаю и тебе улучить поворот к теплу и радости.

Мир тебе!

Поздравляю тебя, Серафимочка, с наступающим праздником Рождества Господа и Спаса нашего Иисуса Христа. Никогда столько не прилично пожелать кому мира, как в дни сии, ибо на то Христос и родился, чтоб принесть мир на землю. Поэтому, кто ропщет, не довольствуется своим положением, тот не чувствует праздника сего. И ты, если заметишь в себе сей недуг неверия, оставь его. И Господь наградит тебя. Советовался я о тебе и с батюшкой Амвросием: велит подождать. Потерпи, родимая. А нетерпение ни­кому не полезно. Ведь ты не брошена на снег, как какая-нибудь болгарка, а в уголышке родительском сидишь, и в кругу родных. И Бог с тобою всегда, так и глядит в твое сердце: что ты там думаешь? И любишь ли Его? И согласна ли терпеть все, Его милостивого ради? А если выищешь случай, пожалуй, приезжай к нам. Но только местечка тебе еще не прибрали. Будь же мирна! И Бог будет с тобою во веки. Чего желая тебе, остаюсь искренний твой благожелатель.

22 дек. 1877 г. Скит О. П.

27 марта 1878 г.

Многоскорбная С. И в миру тебе все были скорби, и те­перь скорби. И в Святом Писании сказано: многими скорбьми подобает нам внити в царствие Божие. А тебе разве не хочется туда войти? Терпи, матушка, благодари Господа, что Он сподобил тебя Своей чаши вкусить. И спасет тя.

Жаль мне тебя, что все не доверяешь мне, С. Все тебе не хочется открыть свои немощи и нужды. А пора бы быть откровенною...

Мир тебе!

14 июля 1878 г.

Преподобная послушница, С. Мир тебе и благословениe от Господа! Письма твои все – и новые и старые, – все прочел. И из всех вижу, что ты меня не слушаешь, то есть не обозначаешь на письмах: когда они посланы – ни месяца, ни числа. И потому пишу тебе – исправься! И вперед обозна­чай число и месяц. И о себе пиши искренно и нелицемерно, то есть, есть ли хорошо, то так и пиши хорошо; а не совсем, так и пиши.

А на клирос, пока сила есть, ходи, а там увидим. Иногда увидимся, тогда переговорим хорошенько.

4 января 1879 г.

Поздравляю тебя с текущими праздниками и с новолетием. Желаю тебе от души, многоболезненная и многоскорбная, сестра о Господе, терпения и смирения, в которых и заключается спасение. Очень скорблю о тебе, что ты так страдаешь. Впрочем, и Господь страдал, да как еще!

Показать болезнь доктору, Бог благословит! Я бы тебе не советовал в твоей прежней болезни этого делать. А в серьезной можно. Только чтоб осматривал лекарь при Еликониде или при ком еще.

11 июля 1879 г.

Богом, спасающим нас, устроено так, что никто не обойдется без скорбей, потому что Господу всех хочется спасти, а без скорбей спастися невозможно.

В скорбях сокровена есть милость Божия! Так учат св. Отцы. Терпи, и ты спасешься.

15 октября 1879 г.

Спасайся, сестра о Господе! Не забывай заповеданного тебе. Особенно – молитвы Иисусовой, и толкования, что в скорбоях сокровенна есть милость Божия. И чем значит больнее, чем глубже хватает за сердце, тем больше пользы для души, тем больше милости Божией. Верно знай и веруй, что неизбежно всем имеющим наследовать жизнь райскую, вкусить от горького древа искушений, но за все это воздается сторицею. По множеству болезней утешения Твоя (Господи) возвеселиша душу мою.

17 октября 1879 г.

Спасайся! То есть смиряйся, терпи, люби ближнего, и бу­дешь до мантии в лике ангельском. А чего не сможешь, укори себя, Господь и это примет вместо подвига. Потому Пимен Великий и сказал: «Само­укорениe легче всех добродетелей». А Исаак Сирин го­ворит, что «смирение и без дел может спасти человека»...

Молись, трудись, терпи, и больше всего смиряйся, и повторяю будешь Серафим. Св. Исаак Сирин пишет: «Собрание смиренных есть собрание Серафимов».

11 января 1880 г.

Преподобная, высокоскорбная, многострадальная, многоболезненная... письмо твое получил: а скорби твои великие, я признаться, и не понимаю. Ты, кажется, больше всего скор­бишь о том, чего и сама не знаешь, чего и я не знаю, и, кажется, никто не знает, а что может случиться, то есть тебя могут взять куда-то, можешь заболеть и проч. и проч. – что и со мною может случиться, и со всяким, но о чем всякий благоразумный загоде не плачет, а ждет, что пошлет ему Господь. А что Господь пошлет – хорошее ли, ху­дое ли, с радостию принимает, и старается по силе терпеть. А не стерпит – кается в малодушии. А мы с тобою замалодушествуем, еще не видя беды или скорби и скорбим прежде, чем придет скорбь. Христианка, живи по-христиански. Веруй в Бога, создавшего тя и приведшего тя в число избранных Своих овечек. В число возлюбленных Своих невест. Каковою ты теперь и записана на небесах. А скорби теперешние твои, (как я недавно писал одной) есть твое приданое Жениху твоему Возлюбленному Иисусу. Не брыкайся же, когда суют тебе целую пазуху драгоценного приданого.

13 марта 1880 г.

Преподобные сестры, новые подвижницы, не долу на земли легающия, но на одрех возлегающии, спасайтесь!

Еще пропойте на глас 3-й: «Возсия весна постная, цвет покаяния, очистим убо себя, сестры, от всякия скверны, Светодавцу поюще».

Читали вы это, сестрицы, или нет? А я вам писал: про­пойте еще вот что на гл. 3-й: вы, кстати, не были в понедельник в Церкви: «Постимся постом приятным, благоугодным Господеви. Истинный пост есть злых отчуждение, воздержание языка, ярости отложениe, похотей отлучение, оглаголания лжи и клятвопреступления – сих оскудение пост истинный есть и благоприятный». Значит есть надежда не погибнуть и лежа на постели? Да! Соблюдите означенное и не погибнете. А то-то бы хорошо и дивно: на постели да до раю доехати. Впрочем, кто смирится, то, наверно, можно сказать – доедет до раю. Только пусть укоряет себя, а не других. С больных нечего взять. А об энтих-то страшных, престрашных вещах, что стучатся к вам в окно, что чашки бьют, да бутылки с деревянным маслом колотят, мы с батюшкой говорили. Батюшка благословил вам отслужить молебен всем Святым, которым посвя­щены все ваши храмовые престолы. Значит прежде Честному Кресту, Покрову Пресвятыя Богородицы и так дальше, по ряду. К ним прибавить св. мученика Конона. Да я советую еще прибавить священномученика Киприана. И будьте мирны. Пройдет скоро все! Вся эта мглистая сила ничего не значит и ничего не сделает. Она вас только, как детей, пугает. Свиньи целый легион не смел коснуться: вас ли, Божиих послушниц, тронет? А ты С., не имеющая терпения, хоть лежа вопий: «Господи, Владыко живота моего... дух целомудрия, терпения, любве даруй рабе Твоей». Теперь благовременно так молиться. Так и спасайтесь. Послужи болящей теперь Саше; а главное услужение есть понести немощи душевные, а потом и делом должны служить друг другу, честию друг друга больше себя творяще.

Да ты, Саша, может быть и выздоровела? В таком случае учись и ты терпению, смирению, посту. А больше всего избегайте соревнования. Где мир – там Бог. И аз с вами духом. Мы все равны перед Богом.

7 апреля 1880 г.

Получил я на прошлой неделе письмо от твоей матери, где она просила разрешить: может ли Ольга (твоя тетка, что ль?) мужу дать полное доверие на торговлю? Что муж ее пить перестал. Батюшка решил, чтоб подождать годок.

А как твоя, Серафимочка, торговля духовная? Много ли приобрела? Т. е., много ли скорбей потерпела? Много ли старалась успокоить соживущих сестер? Много ли укоряла себя? И похваляла внутренно сестер? Если хотя мало ты в этом потрудилась – благо тебе! А если не так готовила себя, укори себя и начни. Если тело не терпит поста и труда, то обрати внимание на душу, т. е. на сердце и ум. Упражняй их в Иисусовой молитве. И будет приобретение твое паче труждающихся телесно. Главное – держись Иисусовой молитвы, иногда устами, а иногда умом. Это со временем слюбится, а в начале, правда, иногда бывает и трудно.

Да и в совершении посильных наружных молений и чтений, вам обоим, как единодушным, нечего много стес­няться друг другом. Если одна изнеможет и лежит, дру­гая, нимало не стесняясь, клади поклоны или читай, или Иисусову молитву читай. Вслух читаемая молитва пользует и лежачего.

1 июня 1880 г.

Мир тебе и благословение Господне! Получил письмо твое из дому, но поздненько; я ждал раньше. Слава Богу, что доехала благополучно. Отдыхай, высыпайся, к утрени пока не ходи, молоко пей и мать утешай.

Писать ты, как вижу, пока не учащаешь, значит, тебе не скучно. Дай, Господи; а то ты все вздыхаешь да скорбишь. Впрочем, хорошо там тебе, не хорошо, а писать изволь, ма­тушка, почаще; а когда бывает скучно, возьми св. Авву Дорофея, забейся под куст и почитывай. Да молитовку-то, молитовку-то Иисусову не забывай. Се время благоприятно...

3 сентября 1880 г.

Мир вам и благословение! Теперь Бог благословит Ан-сии в Москву. А ты, матушка Серафима, оставайся ке­лейницей – настоящей келейницей Саше. А ты, Саша, будь помощницей – настоящей помощницей Серафиме. Вот и будет мирно. Серафима хорошо делала, что помогала Ан–сии (старухе–келейнице), я с этим намерением и поместил старушку, чтобы вы обе не слишком деликатились келейни­цей и сложа ручки глядели, как она бегает и моет. Было бы тогда вам и стыдненько, а то нет, нет, да и сами подметете лестницу и водицы принесете, а чтоб не надор­ваться, достаньте кувшинчиков маленьких. А в случае недугов, подзовите бочку, накачайте воды и спите. И Саша пусть не отстает от прочих, хотя и трудно ее старым костям нагибаться и тарелки мыть, но все же лучше, чем так страдать от уныния. А если меня послушает, то и жизнь ее будет веселей. Теперь вижу, что вы советов не помните, и потому напоминаю данные вам правила новою запискою....

24 ноября 1880 г.

Преподобная сестра, мать Серафима!

Поздравляю тебя в новом твоем звании, с новым чином, новым житием, Ангеловидным пребыванием. «Да возрадуется душа моя о Господе. Облече бо мя в ризу спасения, и одеждою веселия одея мя. Яко жениху возложи ми венец, и яко невесту украси мя красотою». Блаженна ты дщи, что Господь избрал тя, возлюбил тя, увенчал тя ангельскою ризою, как невесту Свою, и сопричислил тя к честному и избранному стаду Своему: не бойся, малое Мое стадо, яко благоизволи Бог даровати вам царство.

«Слыши, дщи, и виждь, и приклони ухо твое, и забуди люди твоя, и дом отца твоего; и возжелает царь доброты твоея. Предста царица одесную Тебе, в ризы позлащены одеяна, и преукрашена. Приведутся Царю девы в след Ея, приведутся в веселии и радовании, введутся в храм Царев».

Желаешь правила для новой жизни. И какое же тебе дать больной? Держись всеми силами за Иисуса, возлюбленного Же­ниха своего, и будет с тебя. Твори молитву Иисусову умом, голосом, шепотом, как только можешь. А другие чтения и поклоны, – когда будешь в силах.

24 декабря 1880 г.

Христос рождается, славьте! То есть пропойте так голосом и прославьте Христа. А там мыслию порассудите, как это Невместимый поместился в яслях, как это страшный херувимам и серафимам в объятиях Девы? Держащий ру­кою небо, лежит в вертепе? Поистине, таинство странное и преславное! Так и славьте Господа! А потом делом т. е. любовию друг к другу славьте!

15 января 1881 г.

Кто есть любяй мя? Точию приемляй от мeне скорби – писал св. Апостол Павел своим ученикам. Вот и я хотел попробовать новую монахиню: как она примет от меня скорбь? Оказалось, что не жалует меня мать Серафима со скорбями, а только с утешениями любит. Лишь только прочел ей урок, и стал жесток, и Саша виновата, и иные. Да что ж я тебе обидного-то? Чем опозорил? Ужели и от меня ты не можешь принять выговоров? Ну, и напрасно: да разве с тебя взыскивают неустойку? Разве кому доносят?

Положим, сказали мне, и сказали неосновательно: но кому же сказали? Как же я теперь могу тебе делать замечания и наставления, когда от них ты делаешься больная? Разве я с тем укорил тебя, чтоб уложить тебя? Но я ожидал, что ты примешь со смирением и поспешишь укорить себя, а не других, а вышло иначе.

Пожалуй, я не буду обижать тебя, т. е. замечать тебе. Я тебе говорил прежде, что ты сама себя не понимаешь: но ты настолько считаешь себя разумною, что мнения свои ставишь выше других. И за что ты на Сашу так осердилась? Ну, она ошиблась, ну, наврала; но все же не скажешь, что она желает тебе зла. Она ошиблась, а ты непогрешима?

Оскорбляться на тебя – я не оскорблялся. Ты это сама со­чинила, и по-прежнему к тебе душою расположен, конечно, я не думал, что вы так скоро рассоритесь, и году не про­жили, и мне это больно: но все же знаю я твои немощи. Жаль, что и сама ты за собою не замечаешь обидчивого характера своего – что я еще здесь с тобою испытал. Скажу слово спроста или в шутку, ты вспылишь, и я конфужусь. Но все же говорю – это человеческое, и я к тебе ни на йоту не изменился. Только прошу тебя – не рюми. Слезы твои не только не полезны, но и глупы... Оставь глупости, слезы и гнев. Грех! Мир тебе!

25 января 1881 г.

Мир тебе и спасение!.. Привык я часто получать от вас письма, а теперь, давно не получая, не знаю, как вы там живете. Дай Бог, мирно. В мире место Его. Где мир – там и Бог.

Где Бог – там и мир. И противное само себя показывает: где зависть, вражда, нетерпение, самолюбие – там и диавол. Где диавол – там и все губительное, гордое, враж­дебное. В терпении вашем стяжите души ваша. Поэтому, не ослабевай, не унывай, если встречается тебе случай стяжать свою душу. Стяжать душу свою, значит дать ей то значение и место, какое ей назначено Богом, т. е. быть царственною, Богоподобною, преподобною, святою. А отпасть от сего, зна­чит погубить свою душу. Кая польза человеку, аще и мир приобрящет, и отщетит душу свою. И потому всегда на 1-м плане имей пользу душевную свою о других, а потом уже необходимое телесное, удобства, спокойствие, и пожалуй, временем, утешениe. Буди, Господи, милость Твоя на нас, яко же уповахом на Тя! К больной сходить иногда можешь.

12 октября 1881 г.

Тебя беспокоят искушения бесовские. Без этого нельзя. Кто не терпит искушений от сестер, тот должен терпеть от бесов. Прочти об этом у Лествичника. А то в свое время те, которых теперь трут да потирают, явятся светлыми и белыми, а затворницы предстанут, каковы и были прежде... Терпи, матушка! Все терпи – будешь и сама мирна, и другим доставишь мир! А начнешь считаться, мир потеряешь; а с ним и спасение...

9 апреля 1883 г.

Письмо твое получил. Все-то ты забыта. Не пишу тебе каждую неделю. Да где ж мне взять времени? Написал двум письмо – нет, это Саше, а мне особо, как знаешь. Да ведь вы сами же говорите, что любите и жалеете меня, а в такое-то время и письмо-то ваше прочесть уж труд и болезнь. Да такие письма, как ваши! Вечное недовольство, вечное расстройство. Ты сама сколько раз твердила: теперь буду терпеть и отходить: а на деле, сама к ней лезешь. Ну, лежит, и пусть лежит! Уж мало меж собою, и мне упреки, что в монастыре оставил, что обещал да не исполнил. Я думаю – я сам ездил по Ливнам да по Калугам разыс­кивать себе дочек! И ждал от них великих выгод! А я свидетельствовал и тебе, и Саше, что душевно желаю вам лучшего, т. е. чего желаю себе. Видел, что можете жить при моем пособии, как многие-многие живут, и как я жил, но вам нужен комфорт. Келейница неспособна, и Н. была не­способна, и П. была неспособна. Остались только вы способные! Остается только вам по горничной дать. Старые нехо­роши – чересчур много знают; молодые нехороши – чересчур мало знают. Вам бы такую дать, чтобы все знала и во всем потрафляла. А сами всезнайки, образованные, друг другу угодить не можете. Так покажите сами-то пример угождения и любви. С себя начните!

11 апреля 1883 г.

Получил я письмо твое, С. Ты все печешься и скорбишь о П., как бы ее выучить, а я все забочусь, как бы тебя обучить. Сколько ни говорил, чтобы ты поучилась складу письма и хотя сносному писанию букв – не тут-то было: чем дальше, тем хуже. А касательно духовных дел и не го­вори: ни на каплю смирения и терпения не прибыло. Все П. не умеет, а ты-то зачем не умеешь? Саша ни разу на нее не жалилась. А тебе Н. не угодила – много знает, П. молода – мало знает. А ты все знаешь и не творишь самого нужного, т. е. душевного. Даже и на меня вознеслась: «Не пишите так строго мне – а то захвораю». Хороша монахиня!

Учить я не запрещаю, это доброе дело – век живи, век учись, но только начни-то с себя. Ты мне дороже П.! П. можно сослать – вот и все: а ты моя присная. Мир тебе! Ныне вся исполнишася света, небо же и земля, и преисподняя. Да празднует убо вся тварь востание Христово! Многогр. И. Анатолий

27 марта 1884 г.

И опять я остаюсь виноват, что засадил тебя в мо­настырь. А я ждал за это благодарности. Что хоть Бога-то поблагодаришь за толикую Его к тебе милость!.. Что ты со­грешаешь помыслами, за это Бог простит, когда каешься; а вот когда скорбишь, за чем променяла Сладчайшего Иисуса на мужика, за это потерпишь. Ты все представляешь, как муж кормил бы тебя блинами и тыквою, а обратной горькой стороны не хочешь видеть.

И будто у мужа, какой бы он там ни был, больше сокровищ и наслаждений, чем у Творца неба и земли?.. Не ропщи! И старайся зреть свои прегрешения! Будь благодарна Богу и С., терпи и люби!

Что ты поздоровела, слава Богу! Только будь благоразумна вперед. Я тебе и прежде говорил: не усиливайся в цер­ковь понуждать себя. Ты не от лени сидишь дома, а с немощного Бог не спросит. И правило, как можешь, так и исправляй, хоть в десять приемов. Когда голова нездорова, земных поклонов не клади. Я и сам так поступаю. Что касается укоризн от сестер, я говорил, и сто раз повторю: ты без них пропадешь. Если ты до такой степени тщеславна, что правды слышать не можешь, то что бы было, если бы этой немощи нельзя было подметить у тебя. Ведь в самом деле не богачка, в самом деле немощная! Так нет, не смей так говорить!.. Мирно жить от тебя зависит. Потерпишь и будет мир. А станешь воздавать злом за зло, – то и мир отступит, и Бог оставит самосудку. Где мир – там Бог. «В мире место Его».

О домашних и на домашних не скорби. Пошла к Богу, и жди от Бога. Он надежнее всех князей и сынов человеческих. И настоящею жизнью не увлекайся. Спокойна – благодари Бога, скорбна – опять благодари Бога. И жди всегда милости Божией.

Бестолковая ты, матушка С.! Когда ж ты будешь походить на монахиню-то? Сто раз тебе говорил, что скорби твои – комар укусил. А ты воюешь, точно жизнь твоя на волоске.

Ведь ты учишься и скажу тебе за тебя, что желаешь – именно желаешь обучиться монашеству, а скорбей не же­лаешь. Как же ты обучишься?

Нет, матушка, Свящ. Писание говорит: даждь кровь и приими дух. А то ты, вижу, лакома до золотых крестов, которые висят на шее; возлюбленная моя, если любишь этот крест, то повиси прежде сама на кресте. Сам Иисус – Бог сначала пострадал, тогда и прославился.

А ты разве лучше Его?

Христос Воскресе! Матушка ты моя, свет Серафимочка! А я до сей минуты все думал, что ты не шуточная, а истин­ная, заправская, ангелоподобная монахиня. А ты просто девочка, да не простая, а настоящая деревенская, для которой, чтоб она не плакала, непременно нужен пряничный петушок или сосочек. Да как же ты будешь считаться в лике-то ангелов? Да как же теперь величать-то тебя? И родные тебя забыли, и батюшка духовный туда же! А я тебя помню и очень помню, тебе грех!.. Да когда же мы будем учиться монашеству-то? Или уж не будем? Нет, матушка, надо! Дала клятву, – держись; не радуй врага-диавола. Не ищи, что тебе не дается. Какого ты утешения ищешь от мертвецов? Остави мертвых, т. е. мирских, хотя бы и родных, но все же мирских, погребсти своя мертвецы. А ты сиди в келлии и плачь своего мертвеца, т. е. себя; т. е., что ты взяла одежду и нрав монахов, – а не монахиня. Иже любит отца или матерь, или сестру, или брата, несть Мой ученик, сказал Спас наш. А ты разве не Его ученица? Разве не по­клялась вечно следовать за Ним? Сказано в писании: оставите безумие, и живи будете.

И ты оставь свои капризы. Ты ведь воображаешь, что тебя мучит нелюбовь родных, а у тебя просто ревность, что Сашу снабдили всем, а тебя нет. Потому я и увещаю тебя, живи с С. попроще; она девочка, хоть и с капризцем, а все-таки тихая, рассудительная, благоговейная. И тебе – грех не ладить с нею. А чтоб у вас не было с нею размолвок да недоразумений – этого нельзя, и ты не ищи невозможного. А знай, насколько потерпишь ее, настолько у вас и мир.

... Ты опять больна? Значит, ты не помнишь моего лекар­ства. Я тебе говорил: твори постоянно молитву Иисусову и будешь здорова. Ведь я тебе не с ветру давал этот совет, а испытавши хорошо на деле. Правда, что поболеть молодому человеку полезно. Но еще лучше здоровому служить телом и духом Богу.

Письмо твое получил. И пишу теперь же ответ. Позд­равляю тебя с новосельем. Видишь, как матушка тебя любит. А уж, если скорби тебе нужны ради вечного спасения, то никто тебя от них не избавит и никуда от них не уйдешь. Ну, вот ты ушла от сестры А. Е., дали другую хорошую – рука заболела и голова. Что чего лучше?

А потому терпи и спасешься. Что ныне пели в церкви на стиховнах? «Вскую унывающи душе моя, греху работаеши? И вcкую, немощна сущи, ко Врачу не прибегаеши? Се время благоприятное, се спасения ныне день истинный».

«Возстани, омый лице твое покаяния слезами и елеем благотворения свещу просвети: яко да обрящеши от Христа Бога и велию милость». А для новоначальной монашенки са­мый лучший пост, самая высшая добродетель есть – терпеть все, что Бог пошлет. Еще замечу тебе, – будь откровенна. Как же это ты там страдаешь и мне не пишешь, «боясь, что Бога оскорбишь». Да ведь, матушка моя, если Бога оскорбишь, да покаешься духовному отцу, Он, то есть Бог, и простит согрешениe и оскорбление Его тебе. А то ты страдаешь, и не каешься – а конец-то выходит гнилой. До истерики и дошла!

А ты уж не бери высоко, а живи посмиреннее да пооткровеннее. Ведь ты пришла учиться монашеству: кто ж тебя осудит, если погрешишь? Ты просишь меня, чтоб я испросил у Бога терпения, да какая ж ты неразумная, Серафимочка? Просишь себе горсточку терпения, а у самой целая пазуха этой драгоценной добродетели! Ведь терпению учиться, не значит – вычитывать да расспрашивать, а просто-напросто: болеть. Приболишься и будешь терпелива. И будешь настоя­щая монахиня! Потому-то Господь и сказал: «Претерпевый до конца спасется»! Мир тебе! Не будь ангелом по одному имени, но житием, и будешь там во веки веков с Сера­фимами.

Мир тебе, С.! Еще поздравляю тебя с постом! С настоящим постом! Ты уже вкусила постной пищи, которая, пожалуй, не очень тебе по нраву. Но что ж делать. И кровожадные звери, и ястреба хищные, и сколько еще невинных животных малых и великих, – и какие неисчислимые тысячи их – тоже постятся. Волки, говорят, иногда по неделе не едят, и больше. Нам ли христианам, – наследникам сущим вечного царства, не поститься? А теперь самое приличное время. Се время благоприятно. Се день спасения.

«Время веселое поста, тем же чистоты световидные, и любве чистая, молитвы светозарные, и всякия иные добродетели насытившеся богатно, светло воззопиим: Кресте Христов всесвятый, возрастивый сладость жизни, всех чистых сердцем тебе поклонитися сподоби нас!»

Видишь ли Серафимочка! Теперь ты не мирская девушка, а стоишь в числе монахинь – невест Христовых. И по­тому должна знать не букву только, но и тайны царствия. Ведь не есть хлеба и не пить воды или чего иного, не есть еще пост, ибо и беси не ядят и не пьют совершенно ничего. И все-таки злы и Богу ненавистны. Нам же пост есть (как поет Церковь) злых отчуждениe, воздержание языка, ярости отложение, похотей отлучениe, оглаголания, лжи и клятвопреступления. Сих отчуждение – пост истинный есть и благоприятен. А у нас с С. не то, что сих великих добродетелей, а даже и терпения того, что Бог посылает, не имеется! Да, С–очка, ты вся в меня не­терпеливая. Таким людям трудно жить. Это я знаю по опыту. Все это правда. Но и то не солгу, если скажу, что по милости Божией, я четверть столетия кое-как прожил в обители. Почему знать, может быть, ты еще больше про­живешь, при всем своем нетерпении. Да, проживешь. Верно проживешь, если смиришь себя, т. е. скажешь себе и Богу: я немощна; я не могу быть монахиней, ибо уж очень не­мощна, но желаю быть монахиней, помоги мне Иисусе! И Матерь Божию Пречистую как можно чаще призывай – и спа­сешься. А внешние скорби и неприятности – все отлетят, как высохшая глина от платья...

Поздравляю тебя, С., со вступлением в избранное и воз­любленное Господом нашим стадо, в число невест Божиих. Блюди себя, живи достойно новому своему званию; а звание сие высоко, о нем говорит Апостол: «Вы есте граждане Иерусалима Небеснаго, царское священиe, язык свят, люди обновления». «Жительство ваше на небесех есть». А небесное жительство – вернее небесное царствование, чем достигается? Святое Писание говорит: «Многими скорбьми подобает нам внити в царствие небесное».

А потому, если объимут тя скорби – радуйся; ибо ты тогда идешь истинным путем. А кто не отбегает от скорбей и несет оные по силе, тот и получит царство вечное.

На возвратном пути мать твоя была у нас, и порадо­вала, что ты мирна и даже весела. Старайся по силе быть в мире душевном; ибо о Боге сказано: «В мире место Его».

То есть, Бог Сам живет в том человеке, у которого мирное сердце. Главное, считай себя хуже всех, не ищи ни любви, ни чести ни от кого, а сама ко всем оные имей – вот и улучишь мир! А как только начнешь искать, чтобы другие тебя заметили, да отыскали бы в тебе достоинства и некоторые добродетели: тогда прощай мир душевный! Батюшка о. Амвросий посылает тебе благословение!

17 августа 1856 г.

Мир тебе, Т. Воскресенье, только что продрал глаза и взялся за письмо твое. Ты пишешь, чтоб написать тебе одну строчку, а я еще не начинал письма, а уж десятая строчка. А я хотел написать тебе побольше да получше. Ты стала плакать от горя, что не пишу тебе: поплакать не мешает. Только знай, что слезы твои неправильные. А чтоб они были правильные, Иоанн Лествичник учит направлять их к Богу о прощении грехов, которых, вероятно, у тебя оты­щется немало. А что на тебя говорит одна монашка на­прасно, об этом не тужи, только старайся на самом деле не сплетничать. Молиться не забывай. Помни русскую посло­вицу: «Без Бога ни до порога». Постоянно держи Иисусову молитву. И в церкви стой или сиди молча, а не будешь слу­шаться, ни одного словечка никогда не буду писать. До стра­сти не люблю кощунниц, не уважающих св. Церкви. Да ведь этим безумным бесчинницам и извинения-то нет никакого: ну, там поел, выпил лишнее – тут природа про­сит; или там, проспал; а то говорят, смеются в церкви – ну, кто их тянет за язык. Повторяю, благоговей к Свя­той Церкви, общей матери нашей.

14 декабря 1887 г.

Мир тебе, Т. Истинно, истинно я стал деревянным. А только ты не ври крепко – ты не собака, ты раба Божия; ты моя преданная ученица, хотя и бестолкова немножко. Потому, никак не научишь ее терпению. Крамолится – да и только! А я все-таки о тебе думаю. Думаю, да помочь не могу. А от чего? Вот от чего: тебе хочется, чтоб я исполнял твое желание – писал бы к тебе; а мне желается, чтоб ты не письмами наслаждалась, а молитвою, да чтением святых писаний. И в скорбях-то бежала бы скорей ко Господу. «Молитву пролию ко Господу и Тому возвещу печали моя». Учись, Т.! Пора браться за разум...

1 марта 1888 г.

Мир тебе и благословение Господне! Поздравляю тебя с сырною неделею и грядущим постом... Да научит тебя св. Церковь жить как Бог велит, а не так, как хочется. Мы с тобою жили в монастыре, а терпенью не научились. Ты все винишь меня, что не пишу: да разве я не ответил бы тебе, если б видел настоящую нужду, как иные терпят. А у тебя желание просто детское – письмо получила – вот и все! А что касается желания твоего отойти от меня, то я этого сам решить не могу, потому что я не сам взял к себе на дух, а по благословению старца. А потому, если я тебе тяжел, то обратись к нему. А я от тебя не отказы­ваюсь... Да спасет тебя Господь, и да поможет укрощать неукротимое сердце. И обо мне молись, чтоб Господь исправил меня ленивого.

4 ноября 1888 г.

Мир тебе и спасение! Получил письма твои, исполненные укоризны и возмущения. И очень опечалился. Вижу, что учение мое не приносит пользы возлюбленным моим чадам. И вот я сейчас задумал удалиться в уединение. А то, вижу, кроме греха да смущения, я не принесу никому ничего. Учу смирению, сам не имея его, вот и пользы нет от учения моего.... Лучше удалиться... И Тане тогда дадут хорошего старца, который ей будет строчить по два письма на каждое ее письмо...

А сколько раз я говорил Т., что спасение не в пись­мах, а в исполнении того, что заповедано или мною, или другим кем, а более святыми нашими отцами, но Т. исполнять не спешит, а ей давай писем, писем, побольше писем. Да чтоб они были подлиннее, да получше. Ну, читай ты св. отцов – где ты найдешь, чтобы ученики требова­ли от старца писем? А чтоб чтили старца, везде найдешь!

Св. Иоанн Лествичник пишет: «Если предстоятель твой измет у тебя десное око твое, да не помыслиши о нем что злое». А я тебе никогда не сделал ни одного синяка, и ты так ожесточилась на меня! Ну, прости! Желаю исправиться!

15 февраля 1889 г.

Мир тебе, Т.... Пишешь, я когда-то тебе сказал, что ты не спасешься. Да ведь это же, Т., клевета. Это не то, что старец, а всякий простой рассерженный полоумный монах того не скажет. Господь всех призывает, всех любит, за всех пролил Свою святейшую кровь, чтобы спасти чело­века, а не погубить. И вот видим – св. Церковь воспевает спасенных блудников, разбойников, мытарей, хищников, – и мы со св. Церковию молимся: «Господи, сопричти мя мы­тарю, разбойнику и блуднице». Вон какие спасаются! А ты какую ахинею взвалила на мою голову, будто ты не спасешься. Но хотя бы ты была даже хуже меня, и тогда не теряем надежды, что Господь спасет тя.

А ты своим отчаянием только врага радуешь и Бога прогневляешь и лишаешь себя Его помощи. «Оставите безумие, и живи будете», глаголет слово Божие. Вот ты будешь приступать к Св. Тайнам и должна произнести: «Верую, Господи, и исповедую... яко Ты еси пришел грешники спа­сти, от них же первая есмь аз». Безумец подумает: пропал я, ибо я первый грешник, а христианин смиренно укорит себя и прославит милосердие Божие и любовь Его и в мире сообщится со Христом, чего тебе от сердца желаю!

3 марта 1892 г.

Ты все сетуешь о том, что не пишу тебе. Утешаяй смиренныя Господь, Той да утешит и тебя. Только имей истин­ный и верный залог к смирению – самоукорение и приложи к этому терпение, да вооружись молитвой Иисусовой с памятью о смерти, тогда и станет для тебя благо иго заповедей Евангельских и правил монашеской жизни, и бремя послушания отныне легко будет. Я же не могу писать часто по крайнему недосугу и болезненности. Мир тебе и Божие благословение!

И духови твоему! Многогр. И. Анатолий

3 апреля 1880 г.

Поздравляю тебя, Д., преподобная сестра, с утекающим постом и уходящею зимою, а так же с наступающею весною и светлым Воскресением Христовым, которого желаю до­ждаться в радости и добром здоровье.

Когда мы достигнем этого дня, то как будто и не было поста (хотя истинно постившиеся и большее получают утешение). Так и при приближении Великого Дня, т. е. страшного Суда, скорбей будто мы никогда и не видали. А радость неизглаголанная, всеобщая все поглотит.

Конечно, тогда несколько потужат те, кои здесь бегали от скорбей, которые там венчают скорбевших, и всякая слеза, всякая душевная рана там воссияет паче дорогого алмаза; но все же радость всеобщая будет так велика, что мы только глядя на ближних, будем утешаться и весе­литься.

Так хороши будут там все, страдавшие здесь. А тебе все не хочется поскорбеть, все бы ей здесь-то повеселей. А умирать разве не будем? Разве секрет какой узнала мино­вать смертные врата? А если этого секрета не знаешь, сми­рись. Молись. А я так знаю секрет этот. Полюби Иисуса и узнаешь силу тропаря: Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав.

Получил я оба письма твои, преподобная сестра о Господе Е. Все-то тебе хочется попасть в рай, да прямо без скорбей. Нет, матушка, без скорбей монах – головешка. А мы желаем тебе веселия вечного. Не унывай, все пройдет. Вси святии сим путем, т. е. скорбным шли. Мир тебе и благословение Господне!

24 декабря 1881 г.

Преподобная послушница Божия, Д.! Поздравляю тебя и болезнующую м. М., с грядущими праздниками Рождества Хри­стова. Дай Бог вам в разуме праздновать дни сии. А ка­кой разум? Господь, едва увидевший свет, увидел Себя в скотских яслях. Соседи Его были ослы и коровы. Холод был в вертепе.

Очень сочувствую тебе в скорбях твоих.Но это не есть наша погибель. Господь возлюбленным своим ученикам обетовал: «В мире скорбь имети будете, и мир воз­радуется, вы же восплачете. Но скорбь ваша в радость претворится, и радости вашея никто же возьмет от вас». Те­перь сама смотри: если хочешь возрадоваться радостию неизглаголанною, то потерпи те скорби, которые от Бога посы­лаются тебе, и не раскаешься. Мир тебе и болящей м. М.!

7 апреля 1883 г.

Христос Воскресе! Что ты заскучала? Или не веруешь в Бога, посещающего нас? Кто умер за тебя, ужели Тот еще мало любит тебя? Ты Ему еще ничем не доказала любви, а Он доказал словом и делом, и обетованием: Сам учил нас терпеть скорби, и шел скорбным путем, и умер за нас позорною смертию. И оставил возлюбленным своим такое завещание: «В мире скорбь имети будете. Но скорбь ваша в радость претворится. И радости вашея никто же возьмет от вас». А здешние радости мимолетны. И потому радуйся, состражди с Женихом своим Иисусом.

«Вчера спогребохся Тебе, Христе: совостаю днесь, воскресшу Тебе. Сраспинахся Тебе вчера – (за это) Сам мя спрослави во царствии Твоем».

Понимаешь ли, спрослави? Т. е., осияй меня тем же светом, каким Сам Вседержитель сияешь! Одень меня тою же царственною одеждою божественною, в какой Сам сияешь, седя одесную Отца Твоего на престоле величествия на небесах.

И Сам Иисус того просит у Отца Своего: «Отче! их же дал еси Мне, да будут с Нами едино; яко же и Мы с Тобою. Ты во Мне, и Аз в Тебе, и тии будут с Нами едино».

Аминь. Многогр. И. Анатолий

16 сентября 1876 г.

Письмо твое, сестра о Господе, Е., получено мною давно, но почти постоянная служба, свои немощи и другие обстоятель­ства, до сего дня не давали времени заняться письмом. И те­перь пишу, только что отслуживши обедню в монастыре. Говорю все это к тому, чтоб ты, если случится и вперед, не считала случайного промедления за невнимание к тебе. Два раза я предлагал батюшке о. Амвросию к разрешению твой вопрос, но всякий раз что-нибудь прерывало. И только ныне добился; касательно затруднительности твоего положения, батюшка благословил объясниться с м. Игуменьею. Что ты пользы не приносишь монастырю, обучая девочек, – неправильно: все, что делается за послушание, полезно. Да тебе не следовало бы и рассуждать о пользе или бесполезности дел монастырских. Вот о себе и немощах плоти своея помыслить – бо­лее извинительно.

Что касается до отношений твоих ко мне – не сомневайся и не стесняйся, – пиши все. Я шел этим путем и не рас­каивался. Мир тебе и благословение от Господа. И батюшка о. Амвросий посылает тебе благословение.

15 ноября 1876 г.

Сестра о Господе, благоговейнейшая Е. В куче писем, по двухмесячной отлучке из Оптиной, получил и твое. И все спешил ответом, но только сейчас едва добрался. Пи­шешь, что у тебя несносный характер, а у меня так еще хуже. Но я не крепко унываю, памятуя, что я пришел в монастырь учиться и образовать себя. Что ж тут удивительного, если и покривим когда. Но будем по силе стараться. И верю, Бог поможет. Пишешь, что тебе кажется, ты лиш­няя, хотя этого тебе никто не говорил.

И спрашиваешь, отчего это? Тебе эту задачу разрешил бы наш почти всякий послушник: «От того, что ты не пер­вая». Если бы у тебя было чувство христианского смирения, ты никогда и не подумала бы, что о тебе обязаны другие помнить; что ты сто́ишь того, чтобы быть в ряду; словом, что ты не лишняя. Тотчас же просишь совета, как от этого избавиться и что ты нетерпелива и раздражительна. Как изба­виться, давно изрекла Истина. «Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем и обрящете покой».

Известно, от чего гнев происходит. Пес, когда не дают ему или отнимают кусок мяса, рвет и лает. Зна­чит и мы с тобою любим... свою вольку. И если нам препятствуют улучить ее или не обещают покою: мы, осо­бенно я, лаем и, пожалуй, кусаем брата (а сестра сестру). Всмотримся же в истинную причину зла и познаем дело. И поспешим врачеваться. Или, по крайней мере, зазрим себя и поспешим к мудрому беззаконнику – мытарю (его же похвали Господь).

Ты матушка, просишь научить тебя терпению... Чудная ты какая! Ее учит Бог! Ее учат люди – сестры! Ее учат обстояния всей жизни! И все они учат тебя терпению, учат делом, самою вещию, самим естеством способности терпеть – и ты просишь у меня урока теоретического терпения... Терпи все находящее – и спасешься!

Ты стесняешься все открывать матушке. Открывай что мо­жешь, а иное пиши нам. Дух Святый тот же, и в Ка­шире и в Козельске. Силою Его поспешим разрешить каю­щуюся. Относиться ко мне не воспрещаю. И не отказываюсь, по той простой причине, что и от меня не отказались, хоть я и хуже тебя во сто раз.

Какие книги читать тебе? Ты не памятлива? Ну, нечто за­тверди покрепче, напр.: «Возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем... и ближняго яко сам себе». И из другой также, но не ради того, что дескать мы знаем, но мы исполняем. Сила не в слове, а в деле.

Начнем сначала. Приведем на память: как звать Бога! И будем детски звать Его, пока Он Сам не придет и научит всякой истине. Вижу, что ты много читала и это тебе не помогло. Попробуй – начни читанное, по силе, приводить в дело. Да к этому присовокупи (опять по силе) непрестанную Иисусову (устную) молитву и узришь милость Божию. Чтоб ты туне не ретилась и не смущалась тем, что чи­таешь, читаешь, а в остатке нет ничего, скажу тебе секрет, добытый долголетним опытом: приступая к книге, прицели­вайся прежде всего улучить ту мету, которой, как ты гово­ришь, нет у тебя, но которая во всякой добродетели неизбежна, т. е. терпеливо ждать милости Божией в разумении; ибо Бог разумов Господь, даяй премудрость и разум.

Второе – книга не есть существо и сущность ведения: она – одно из средств к нему. А потому, может человек знать тайны царствия без книги; может и прочитавши воза книг не знать оных таин. Кто подготовил себя делом, тот не крепко нуждается в книге. Говорю это не к тому, чтобы отвращать тебя от книг, но чтоб предостеречь, чтобы ты не возненавидела их, если зубря их не обретешь желаемого. 3-е и главное скажу к ободрению твоему: вопросившу о мудрости, мудрость вменится. Мир тебе и благословениe. Прости за нескладицу: писал урывками и спешно.

12 января 1878 г.

Письмо твое разобиженное от 2-го янв. получил, пре­подобная сестра. Тут всем досталось и М., и М–ной маме, и всем кому можно, тогда как причиною твоих смущений и подозрений одно мое окаянство! Только из твоего письма узнал я, что М. такая ветреная. Что она на тебя жалуется. Что она такая-этакая. Что она – сущее зло. А я все думал, читая ваши письма и вникая в них: что ты хорошая, внимательная, пекущаяся о спасении, Божия послушница. И М. хорошая! Вот и все мое!

К довершению же всего, я до сей секунды ни лично, ни письменно (несмотря на бесконечную переписку с М.) не помню ни одного места, ни одного намека на твою особу! Это раз.

Второе, ты смущаешься, что я тебя не разрешил. Да я тебя и не связывал. А если за некие немощи я тебя не уко­ряю, то если б ты верила мне, то зная опасность твоего положения, ужели я не предостерег бы тебя? Я вижу, что ты сделала дурно. Но каешься! А несть грех непрощен, точию нераскаянный.

Ну, да если бы я и нашел нужным потомить тебя замедлением ответа на твои желания и просьбы, ужели и тут ты, столько верящая мне, будешь судить и осуждать меня?

Что касается твоего нерассудного соревнования М., то я тебе, сестра, скажу попроще; ты смотришь на дело, как девочка, хотя и не безумно ревнующая, но все-таки далеко нерассудительно (т. е. если брать в расчет одни немощи, оставляя рассудительность). Я знаю, с кем имею дело. И по своему разумению стараюсь сделать полезное. А ты этому не веришь. А если веришь, то смиряй себя, вспоминая Апостольское слово: Еда скудел речет скудельнику – почто мя сотворил еси тако? Итак знай, что я простил тебя в тот миг, когда прочел твое откровение. А Богом ты прощена, когда еще писала; а вернее, когда решилась написать и не повторять тех глупостей, которые сотворила. А тут опять беда. Те­перь М. узнает, что писал тебе, а ее погибающую, умираю­щую, гонимую, презираемую всеми, – и я презрел.

Как ни думай, – а надо писать и ей. Скажу тебе, матушка, насколько мне ведомо, ты бы не понесла того бремени, какое на ней. И все твои мнения, приписывающие ее страдания привередничеству, далеки от истины. Советую тебе переме­нить об М. мнение и пожалеть ее. Как и я тебя всегда помню и жалею, каковым и обещаюсь быть...

Да, пожалуй, и Н. узнает, что вам есть, а ей нету. Тогда горе и мне, и вам. Пишу и ей.

17 февраля 1878 г.

Матушка ты моя, сестра Е. Ты в отчаяние приходишь, что не исправляешься, т. е. что подражаешь мне? Что же мне-то остается делать? Смирихся, и спасе мя Господь! сказал Давид. Давай сделаем и мы так, вот и спасемся. От помыслов желаешь избавиться совершенно – это хуже чем глу­пость! Святые не смели сего сказать! Страстей, борющих тя, написала ты пропасть. А у меня так вдвое, втрое, вдесятеро их больше, – и все терплю. Советую и тебе тоже!

О страсти пожершей пламенем Содому и Гоморру и ок­рестные грады, скажу, берегись! А стыдиться тут нечего, – я тебе не чужой!

7 октября 1879 г.

Преподобная Е. разобиделась в конец. Сколько начи­нила писем умаливанием, чтоб не оставлять ее, а теперь сама отъезжает. Разобиделась вконец!

Впрочем, ты, матушка, сердиться начала поздно, спустя лето. Ведь тебе небезызвестно, что моя корреспонденция на­чинается теперь только, именно теперь, нынешнего именно числа, потому что сегодня подули ветры, пошли снега и дожди, хляби над главою, хляби под ногами, за порог выйти неудобно. Значит, нынче-то началась наша свобода... Значит, с сего ненастнейшего дня открывается моя переписка со всеми ближними и дальними; а ты тут-то и заартачилась. Ну, мир! Обещаю исправиться! Но и ты за то испра­вляйся! Что упала чересчур низко – не унывай. Все же не ниже Ионы пророка. И ты, если подобно ему, воззовешь ко Господу, и услышит тя. И изблюет тя кит уныния на твер­дый камень упования, и будешь аки новый Петр, познавая свою немощь, и снисходя чужим немощам. Будь же мирна! Восстани, берись за свое дело, посильно тяни лямку, и не спешно, но смиренно шествуя, обрящешься с первыми.

И как там писано-то: и той ученик тече скорее Петра, и притече первее ко гробу; Петр же, пришед после, вниде прежде. Да благословит тя Господь и миром, и разумом духовным...

17 октября 1879 г.

Спешу уверить тебя, по желанию твоему, немедленно, что я в отношении тебя тот же, что был и прежде... А что касается жалкого положения твоего в кругу сестер, то ты только тогда и докажешь, что ты им сестра, а не прижи­валка какая-нибудь, когда окажешь им сестринскую любовь и потерпишь их. Мне даже больно видеть или слышать, как все давят тебя: ну, а если в этом давлении-то и кроется вся будущая вечная слава твоя. И лишать тебя скор­бей – лишать жизни? Значит, злодействовать тебе? Потерпи же, потерпи Господа, мужайся. И да крепится сердце твое, помня: по множеству болезней моих, утешения Твоя возвеселиша душу мою.

Матушка Е., Христос Воскресе! т. е. воистину Воскресе! Ну, как же ты не понимаешь, учителю Израилев, что с тебя всегда и везде, и все спросят больше, чем с дру­гого. Ты должна быть светильником, а ты служишь и старшим, и младшим камнем соблазна! А? Впрочем, некогда и верховный Апостол Петр был камнем соблазна... да Кому еще?! А это не помешало ему быть верховным из избранных учеников Христовых. Так и ты – не унывай. Я и сам тоже много нагрешил. Что же делать? Не следовать же за Иудою?! Пойдем лучше за Петром! Может нам и не дадутся, как ему, ключи... да зачем же теперь и ключи-то? Ныне смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, инаго жития вечнаго начало и играюще поем Виновнаго. Который «отверз нам райския двери».

Ты не надеешься перемениться – какая неблагообразная мысль! Да я хуже тебя и то не отчаиваюсь! И касательно слы­шанной тобою соблазнительной вещи – и всех подобных ве­щей, сказал Св. Исаак Сирин – хранениe паче дел!

Получил и еще твое письмо, точь-в-точь такое, как и прежние. Т. е. не будь ты под рукою временной твоей над­зирательницы Пелагеи, ты была бы иная, пожалуй, чуть ли не счастливая. Должен бы верить, но не верится.

Думаю, не Пелагея, так Акулина, или Арина, а мозолить тебя будут. И ни матушки, ни батюшки тебя не спасут. А спасет тебя только один врач, сто раз тебе рекомендо­ванный – терпение.

Получил я письмо твое, преподобная страдалица, в такое время, что и лба-то перекрестить некогда. Даже на ка­ноне нынче не был. И тебе пишу во время великого повечерия. Значит, нужно тебе потомиться. Очень о тебе поскорбел, и к батюшке ходил поведать о жалком положении твоем. На мою жалобу он велел указать тебе 79 слово Св. Исаака Сирина. Я его давно уже не читал, но помню место, которое мне часто указывали (если не носом тыкали). стр. 432: «Искушения, бывающая попущениeм Божиим на безстудствующих и возношающихся помышлении своими... сия суть: искушения явная бесовская и превыше пре­дела силы душевные сущая, лишение сил премудрости сущия в них, ощущение люто мысли блуда, попущаемые на них во смирение возношения их; еже яритися скоро; еже хотети уставити волю свою; еже любопретися словесы..., еже презираемым ести от человек, и потребляемой быти чести их... еже глаголати и пустословити всегда, и пр. – и сия суть душевная. В телесных же, случаются ему приключения болезненная, пребывающа присно, сплетена и неудобь решима; сретения злых человек; еже впасти в руки человек оскорбляющих; еже множицею страдати тем падения велика, от каменей, от высоких мест и подобных сим, бывающим в сокрушении тела».

«...Да не разъяришися на мя, яко глаголю ти истину. Не поискал еси сего когда».... и прочее – прочти сама. Там, впрочем, и врачевание от сея язвы есть. Этот рецепт в конце главы на стр. 435. А без сего врачевания, матушка ты моя, все всевозможные в мире рецепты не помогут тебе. Потому что, если – не говорю Каширский, – даже Московский эскулап всезнающий всеврачующий, постигнет болезнь твою и вылечит боль у щиколки, заболит у колена.

И всякая мирская мудрость погонит врачеванием болезнь лишь ближе к сердцу...

Сама поймешь результаты успехов мира сего. А яже вра­чевания не от сего мира, суть: очисти внутренняя сткляницы и вся внешняя твоя чиста будут. Сие сказал Господь наш. А не берет...– потерпи! И вся будут!

Давно я собирался ответить тебе, преподобнейшая сестра о Господе, и брался: но неослабное прибывание новых лиц и рукописаний смиряли меня. Жалуешься, что не сладишь с собою... И не можешь смириться в сердце. Да, умница ты моя хорошая, и говорил я тебе и писал: если бы ты была на деле так хороша, как в желаниях (конечно, тщеславных) твоих быть хорошею, прехорошею монахинею. Тогда б тебя сделали прямо игуменьею, и заставили бы не учиться терпению, а учить других. А тебе этого могущие не поручили, а советуют самой поучиться. И учись. Понемножку. Понемножку. Еще прочти у аввы Дорофея в средине 14 поучения (стр. 193 по изд. 66 г. Оп. п.) о лестнице. Прочти, да заруби; хорошенько заруби где-нибудь у себя. И благодушествуй. Если бы ты помнила эту лестницу, то не поспешила бы смутиться, что в сердце не можешь смириться. Ну, скажи, пожалуйста, куда ты лезешь! Ведь ты сигаешь-то целиком на верхние ступеньки. Посвящаемый во иеродиакона великий Моисей Мурин на оскорбление его сказал: смутихся и не глаголах! А каширская преподобная не хочет равняться с Моисеем. Ей дай такое смирение, чтобы и в сердце не копало. Ты хоть наружно-то смирись. А то смирение постигается и достигается не горбом и ползаньем, а силою Животворящего Духа.

Вот, что говорила дерзко, это неловко; но все же грех не к смерти. Сто раз еще погрешишь, и сто раз вста­нешь, и Господь всякий раз тебя примет, и простит, и не помянет уклонений твоих, только по силе смирись.

А что матушка продолжает подозревать тебя в том, это ни в каком случае не повредит тебе. А что послу­жит вместо Ангела Хранителя в этом нет сомнения. Будь же мирна. О тебе заботятся больше, чем ты думаешь. А что стыдно тебе было даже до смерти, и даже больше того: «Легче было бы мне умереть!» Это, это матушка ты моя, Е. А., уж просто ты светская барышня. Мать от искреннего сердца – не без боли для него – говорит, кому говорит? Губерна­тору? Льву бульварному? Заезжему барину? Нет, говорит отцу ее: что эта матушка не сохраняет монашеского чина, не умеет смиряться! О, какой стыд! А тебе значит хотелось, чтобы я не знал твоих немощей? И мнение о тебе м. Игумении было бы тайной? Видишь ли, родная, куда тебя увлекло тщеславие-то! Ну, аминь! Начнем исправляться! И я желаю тоже положить начало. Господи, помоги нам! А что касается моего расположения к тебе: то после этого страшного погрома твоего, после такого унижения и уничтожения, которое показалось тебе хуже смерти, ты, сестра, стала ко мне ближе. Да, думаю, и к Богу тоже. Бог на смиренные призирает, так и смотрит в очи, в самое дно сер­дечное.

Не унывай, это от того тебе тяжело, что копнули гнездо гордостного беса; позыбали корешок, прозябающий ввыспрь. И о сем радуйся!

Се ныне время благоприятно. Се ныне день спасения. Впрочем, не одному Богу и мне ты стала после посрамления лю­безнее: но и матушка, говоришь, изменилась. Сия измена дес­ницы Вышняго!

Начнем с Богом, и потерпим, и смиримся! И Бог будет с нами во веки!

Ты спрашиваешь, чем можно избавиться от злых лю­дей? Простым образом мыслей и чувств, что ты пришла работать не демону, но Богу. И что Владыка неба и земли и всей вселенной не демон, а Бог, повелевающий и Ангелам, и демонам, а душам нашим мир дающий. На приписку твою ответствую припискою: «Если скорби твои смиряют тебя, дают духу спокойствие и влекут к молитве, знай: чувство твое необманчиво. Потому св. Марк Подвижник говорит: «В скорбях сокровенна есть милость Божия».

29 июня 1876 г.

Покончил я почти все письма ответом, и приостановился на твоих, имея в руках с полдюжины. Не то, чтобы я затруднился количеством их, но опасение, чтоб утешая тебя, не лишить тебя существеннейшей пользы монаха – терпения; и чтоб, предлагая тебе терпкую пищу, не огорчить тебя... Знаю я лично тебя и твои способности, которыми ты могла бы в хороших руках приносить пользу обители: но что ж делать, если нас с тобою не ценят? Ужели самим назначать себе цену? И выказывать собственные достоинства (хотя собственного у монаха ничего не может и не должно быть).

Наше мнение такое, если не можешь нести тяготы Промыслом возложенной на тебя, то мы тебя не связываем, потому что Св. Марк Подвижник в слове о законе духовном говорит: «Многие советы ближняго полезны, но свой при­личнее».

И потому не возбраняем тебе, если приищешь что более для тебя полезное... А к матери, если она тебя зовет, от­чего ж не побывать? В твоих тяжелых обстоятельствах это будет немалым облегчением твоего духа. Что касается твоей детской боязни быть во власти диавола через какую-то колдунью, то этим ты только доказываешь, что понятия твои о христианине, о Боге, о дьяволе – суть понятия деревенской бабы.

Если в свиней не смели войти бесы без воли И. Х., как же они войдут в людей? И еще монахов? Если полезешь в ризничие или еще куда и попросишь помощи ее: то пожа­луй... А теперь не бойся. Пока скорбишь Господа ради, Он с тобою неотходно. Мир тебе!

16 ноября 1876 г.

Мир тебе и благословение от Господа! Желание твое ехать сестрою милосердия батюшка не одобрил, а я и по­давно. Ты избрала путь, обрекла себя Богу – и будь покойна. А кто тебя научает, пусть сам исполнит свой совет делом... Батюшка о. Амвросий посылает тебе свое благосло­вение!

Христос Воскресе!.. Не неприлично нам почтить праздник сей радостию и делами благими: молитвою, терпением, смирением, а паче беструдным самоукорением. Говорил о тебе батюшке Амвросию и о всех ваших обстояниях. Он благословил еще потерпеть. Да и как спешить-то? Будет, пожалуй, мало скорбей, – тогда будет мало и приобретения, мало обучения. А уж это плохой купец, который радуется, что на торгу мало народу и его мало тревожат требователи и продавцы! К тому ж ты и сама настолько созреваешь опытом, что доходишь до удивления: отчего это, те же скорби теперь кажутся иными? Потерпи-ка, постарей, приглядись и увидишь, что на деле многое не таково, чем нам кажется на вид. Вспомни молодого коня Крылова: не только других, но и себя-то не мог понимать. А как начало подталкивать делом-то – то вбок, то взад, – ну, и показал сноровку, за которую и поплатились хозяйские горшки. Так, сделай Е. игуменьей, и выйдет не то, что ожидалось... Скорби есть во всех монастырях. Верь. К новому старцу относись осмотрясь. А лучше погоди. Пиши ко мне, не стесняясь.

3 марта 1877 г.

Сестра о Господе Е.... Все твои немощи, описанные 20-го января, доводящие тебя до отчаяния, суть обычные искушения монахов. Терпи, крепись и благодари Бога, что Он помог тебе удержаться и не вылететь из такого жестокого и холодного жития в горячий круг сестер милосердия. Терпи, окаявай себя и будет с тебя. Вместо утрени читай утренния молитвы, 12 псалмов. Потом часы. Вместо вечерни: 9-й час, повечерие, и сколько можешь канонов и акафист. До 12 часов не спать – нет нужды. Лучше раньше встать. А твое мудрование о 12-м ч. ближе к прелести, чем ко благу и пользе... Иисусову молитву читать на помыслы – един­ственное против них средство; но и всегда ее мы обязаны иметь в устах, хотя бы и сокровенно. А собственно умную без разрешения и руководства учителя нельзя.

В первом письме ты выставила себя хорошо, а во 2-м из рук вон. В четверг 1-й недели 5 раз ела! Ничего!.. И при всем том ухитрилась отыскать в себе достоинства и поставить себя выше других. Мудреная ты девочка! Батюшка посылает тебе благословение. Мир тебе!

Спасайся!

24 декабря 1877 г.

Поздравляю тебя, сестра Е., с праздником Рождества Христова и Новолетия, желая тебе в духе христианском провести святые дни сии, т. е. в мире. Ибо на сие сошел на землю и Сын Божий.

А что тебя не жалуют – не смущайся. Искушение с этой стороны подошло. Но что подошло, то и отойдет. Только чему быть, того не миновать. Видишь, и родные переменились. Когда нужно смирить человека, то не только начальница, сестры, чужие, свои, даже, по слову Исаака Сирина, вся тварь восстанет на такого человека. А ты еще говоришь, что хуже всех – и ленива, и сонлива, а вот делом стали смирять, мишура смиренномудрия твоего и сползла, и показала суть. Впрочем, все это исправимо. Потерпим еще. А там дело покажет наше дело...

28 февраля 1880 г.

Говорил об тебе и с батюшкой о. Амвросием, и ответ его при сем на особом листке прилагаю.

Что касается до И..., то я и лично говорил, и в письмах писал и пишу, что в Москву в монастырь поступать не советовал еще и св. Тихон Задонский... И касательно теперешних ваших порядков батюшка говорит, что скоро будет перемена. Это я тебе, кажется, уже писал. Что же касается моих слов, что тебе не придется жить в М., не упомню почему и по какому случаю сказал это. Но во всяком случае нужно помнить поговорку: человек предполагает, а Бог располагает. Я и сам имею обетования некие от великих, истинно святых отцов: но не ослабляя веры к ним, жду неведомой мне воли Божией.

Давида великий пророк Самуил помазал на царство, да после помазания-то (будущий славнейший на земле царь) принужден был бежать в чужие земли, спасая свою жизнь. Аврааму сам Бог сказал, что в Исааце будет семя ему, а Ангел после велел эту всю надежду, все чаяние челове­чества, единственное семя и племя – велел заколоть. Терпи, и даст Господь разум. Ныне у нас пели на вечерне на стиховне: «Возсия весна постная, цвет покаяния. Очистим убо себе братие от всякия скверны, Светодавцу поюще»... Еще: «От брашен постящися, душе моя, и страстей не очистившеся, всуе радуешися неядением; аще (сие) не вина ти будет к исправлению, яко ложная, возненавидена будеши от Бога, и злым демоном уподобишися, николиже ядущим».

Поздравляю с грядущим постом.

Ведай: скорби – наше приданое Жениху нашему Христу. Не отрицайся их. Ей, слюбятся!

9 февраля 1890 г.

Мир тебе и благословение Господне! Сколько раз я со­бирался писать тебе, ибо знал, что нужно, очень нужно... Но лишь за перо – а тут как тут препоны. То народ, то служение, то боль головная. Вот и теперь пишу, а к глазам и ко лбу прет, точно свинцу кто налил над бро­вями. А об тебе, думаю, теперь и вообразить не могу. Пожалуй, хуже моего. Говорил я батюшке Амвросию о твоих страхованиях. Он приписывает их тому, что когда ты была у него и рассказывала о себе, то винила все других, а себя оправляла и недоговаривала кое-чего. Но, конечно, все это пройдет. А только знай, что если демоны грозили мне за то, что отнял у них будто бы М., то не паче ли будут мстить тебе? Но мы унывать не должны. Господь сил сказал Своим ученикам: «Болий есть Иже в вас нежели иже в мире». Господь сил с нами. А что касается временного отнятия языка, то это не опасно. Вчера мне говорили: что у одной монахини полгода не было языка, а после про­шло. И все пройдет. И то будет, что и нас не будет (т. е. здесь). А мы должны пещись и болеть душою о том, что во веки не пройдет, созидая себе храмину нерукотворенну, вечну на небесех.

И благодари Бога, что Он по бесконечной любви Своей, избавил от уст геенских. Враги так и ревут, что М. из уст их утащили.

8 марта 1890 г.

Благословен Бог, хотяй всем спастися и в разум истины приити. Радуюсь за тебя, М., что поборола врага своего, как радовался полк белоризцев после низложения испо­лина мурина св. Андреем Юродивым. Да не один полк, а все неисчетные полки небесных сил радуются, по слову Самого Господа, «о едином грешнице кающемся». Мир тебе и спасение! И благословение Господне от ныне и до века. «Несть грех не прощен, точию нераскаянный». Так учат св. отцы. Если бы весь мир был переполнен твоими гре­хами, то одна Капля Крови Спасителя все сожжет во мгновение. Собери грехи всего мира, учит Златоуст, они все-все окажутся как одна капля в беспредельном море. Прочти слово Св. Димитрия Ростовскаго «На похвалу Богоро­дицы» т. е. в будущую субботу. И благодари Господа исхитившего тебя из уст адскаго льва.

Спасайся!

Что тебе теперь тяжело и страшно – это обычная диавольская уловка, смутить человека и отстранить от дела; но это все пройдет. Дорого было сознать грехи свои и высказать их. А теперь милость Божия. В К. остаться тебе советую и благословляю. Сама видишь, со всех сторон к тому ведет. И все будут мирны. А что от меня далеко, то это детское понятие. Наше с тобою родство духовное, а духу дальность не помеха. Мир тебе!

Мир тебе, М.!.. О твоем устроении душевном очень со­жалею, но я тебе не раз говорил и кажется писал: что этого до́лжно было ожидать. Это – духовная эпитимия. Не для тебя одной она дана, но закон духовный положил ее в основу всех правил на согрешающих; ибо из нас, грешников сущих, милосердый Господь судил соделать Ангелов. А потому терпи, веруя искренно и непоколе­бимо, что за все наше страдание (хотя оно нами же подготовлено) воздастся сторицею.

Помни того патриарха, который, оставив престол, тру­дился незнаемый в числе рабочих. И когда изнемогая под тяжестью труда, однажды усумнился, будет ли ему за это награда: увидал возле себя идущего прекрасного юношу. Когда патриарх его спросил: зачем он тут? Юноша ответил: «Я считаю все твои шаги на работе и каждый твой вздох». Вот как бывает на свете!

23 октября 1890 г.

Мир тебе, М.!.. Прочел я твое письмо от 7-го октября и все то же – ты в отчаянии: вот и я тебе пишу все то же, т. е. в сотый раз повторяю, что томлениe души твоей неизбежно, по закону Божию. Не подумай, что я его не понимаю. Очень понимаю. Были подобные случаи. Вот один из них, может и ты его читала. Один брат, погрязший в грехах, стал умирать. Игумен с братиею стал молиться за него. И видит видение: громадный змей всасывает этого брата, но не может всосать потому, что отец за него молится. Но брату этому так томно от этого душевного и телесного томления, что он сам уж умоляет отца своего, чтобы он не молился, пусть, говорит, уж лучше поглотит меня змий, только не томи меня. Не есть ли безумие: будто в утробе змия лучше, чем наполовину втянутому в пасть! Но старец не внял его мольбе, а продолжал молиться и высвободил брата от пасти змия. Вот в каком положении и ты нахо­дишься. У тебя борьба с демоном на жизнь и смерть. Да не на эту земную жизнь, а на вечность.

Или со Христом соцарствовать, или в геенне с бесами томиться во веки и в веки.

Ты это не видишь и мало понимаешь, а дьявол-то очень понимает. И вот он томит и душит тебя – авось прогло­тит. Ему отраднее, если он там будет не один...

Мир тебе и благословение Божие! Больше писать не могу!

М.! Спасайся! Письмо твое последнее получил. Тебе не хочется высказать что-то! Сейчас же перекрестись и пиши! Все! Пожалей себя и нас!

Пока не выскажешь, ничто в свете тебе не поможет! А помилуй Бог – смерть нагрянет! Смерть!

19 августа 1892 г.

Письмо ваше от 11 августа получил, в котором пи­шете, что сами не приучились работать мыслию над собою, а привыкли все делать по распоряжению батюшки, коего не на­деялись так скоро потерять. Сколько раз хотели написать мне свою скорбь, но ничего не выходит кроме сетования и слез. Каждый раз, когда собираетесь писать мне, припоми­нается Оптина, пред мыслями восстает батюшка, и вы на­чинаете плакать до тех пор, пока ляжете в постель, так и кончается все. И теперь ничего не можете спросить, забыли, мысли путаются. Приходит в голову, не враг ли мешает, отвлекая от старчества, потому что вы теперь ни к кому не относитесь.

Очень может быть, что и враг мешает вашему откровению, коего он ненавидит в ком бы то ни было; а в начальственном лице тем более ненавистно ему обращение к старцу, чтобы примером самосмышления и самоволия и подначальных держать в плену замкнутости, целого лаби­ринта и мысленной, и желательной деятельности. А пока язва закрыта от взора врача, она неудобоисцелима. Врагу же на­шего спасения только и нужна наша проказа душевная, чтобы вернее направлять корабль жизни нашей вместо тихой при­стани в пучину потопляющую. Этой пучиной можно назвать самопрельщение и на нем основанные – забвение, неведение и нерадение и зазрение ближнего. Батюшка же о. Амвросий умер по воле Божией и значит в свое время и неумерен­ная о нем скорбь и ему неприятна, и для души может быть вредна скорбящих паче меры. Ваша же многосложная и суетливая деятельность не должна смущать вас, потому что это послушание ваше, а всякое послушание душеспасительно, когда оно проходится достодолжно в смирении и безро­потно.

30 декабря 1892 г.

Взаимно и вас поздравляю с Новым Годом при же­лании обновления жизни, яже ко спасению. Разумеется, все сие небеструдно достается, а с большими скорбями и терпением при достодолжном несении своего послушания. Кому бы не хотелось почить от дел? Я вот уже 20 лет ношу тяготу своего служения на пользу ближнего, а в настоящее время и слаб здоровьем, страдаю одышкою и бессонницею; но кто может самолично снять с себя-то послушание, которое Всеблагий Господь возложил на пользу души нашей и других? Хотя мы не должны видеть и, может быть, мало пользы доставляем себе и другим; но Господь Едино ведает все, не лишит мзды своея и доброго произволения и расположения сердца.

Сказать нужно без сомнения, что всякому дается свой Евангельский крест для спасения, и он вырос на почве нашего сердца и этим крестом только можем мы спастись. Отсюда следует, что если мы отрицаемся нести свой крест послушания без благословной вины, то мы отрицаемся идти путем Христовым, путем спасительным и хотим для себя сочинить иной путь беструдный к восхищению царства Небесного, а этого быть не может, нудится царствие Божие и нуждницы восхищают оное.

Любить ближнего и удовлетворять потребностям сестринским и снисходить немощам их – дело благое и спаситель­ное. Но если же игумения идет в разрез этому, то более благотворите в тайне и успокаивайте кого чем можете; а в споре толку мало, – скорее повредит обеим сторонам, чем воспользует... Не отвечал вам долго и по болезни, и по крайнему недосугу. Прошу великодушно простить моему многонедужию...

2 декабря 1880 г.

Мир тебе! Мир и благословениe Божие! Получил письмо твое из Е. от 27 ноября. Значит, таки доехала. Радуюсь. Теперь ты возвратилась из дальних странствий не без запасов знаний... Начнем спасаться. Уроков набрала себе в Оптиной целую пазуху. Исполняй делом... Главное – помни сказанное тебе мною изречение св. Исаака Сирина: «Для юных охранение паче дел». Так и ты от своих родичек, если сердце чувствует вред, убе­гай, улепетывай во все лопатки. Сказано в Писании: юный на брань да не ходит... Четки носить можешь под прикрытием. Но чтобы не носить их без ума, знай, что они – суть выражение того, что в сердце, т. е. имени Иисуса. Как круг четок бесконечен, так и имя Христа всегда зовется.

21 декабря 1880 г.

Таинство странное вижу и преславное: Небо – вертеп: Престол Херувимский – Деву; Ясли – вместилище, в них же возлеже Невместимый.

Истинно – чудо ужасное! И Херувимский ум ужасается – как это могло быть? А между тем–это было! И какое из сих чудес чудеснее – ум отказывается уразуметь, Цепенеет... Да, великое утешение св. Церковь даровала умному человеку. Так вот цельный век и смотрел бы в бездну этих трех строчек. А сколько еще перлов рассыпано в духовных церковных песнях! Но земной ум не жалует этих драгоценностей: ибо понять их не может. Что пользует петуху неоцененный рубин? Ему надо горошину. А нам доставляет утешение – попрыгать по паркету, как ка­кому козленку; нам бы похохотать до лому затылка, нам бы рожу какую надеть, замаскироваться, и сколько еще есть глупостей и нелепостей, поглощающих этот световидный дар неба – ум наш. Впрочем, это я пишу не с тем, чтобы ты, моя искренняя, все рожи и бальные принадлежности разбросала, и тем огорчила бы и родных и чужих. А так говорю, чтобы ты знала, что творишь. И уж если набедокуришь, то исповедалась бы Господу. И Он простит тебе. Вот тебе мое приветствие на грядущия празд­нества и новолетие! Не поскучай, если гостинец покажется непривычным зубам твоим жестким. Чем богат, тем и рад. А богат я искреннею моею к тебе преданностию, видя великую о Господе любовь твою ко мне недостойному. С таковою преданностию и пребуду навсегда и в будущие годы, и во веки, только не затеряй, не забывай разума, памятуя, что ты христианка!

27 января 1881 г.

Здорова ли ты? Писала, писала, да вдруг и замолчала. Или голова твоя закружилась от шума и чада удовольствий и праздников? Во всяком случае пора бы подать весть о себе. Впрочем, есть у меня твоих чуть ли не два письма неотвеченных... В письме, кажется, от 25-го декабря пи­шешь: сегодня была одна ужасная история, а меня ни исто­рически, ни аллегорически не известила, какая это была история. Очень желаю знать – она касается тебя? Еще, помнится, писала ты, что затрудняешься исполнением молитвы и чтений, так как не одна в комнате. В таком случае оставь обрядовый чин, наприм., читать перед св. иконами, со све­чей и проч., а делай проще: или ходя, читай и молись, или уткнувшись в уголок или где в передней. Я как-то с жидами ехал на пароходе по Днепру. Их было большое число пассажирами – они нас нисколько не стеснялись. Го­ворит он, напр., с тобою, но вот настал час, и он без церемонии обращается к нам задом, утыкает нос в столб, стену, и во что попало и начинает свое дело. А ведь с тобою-то родные, а не разноверы. Конечно, надо стараться, чтобы не подать повода к насмешкам.

Еще ты открываешь мне что-то новое. Пишешь: «Не могу так каяться, чтобы раскаяние могло дойти до Бога». Ишь ты, хитрая какая! Узнала секрет, когда раскаяние ее дохо­дит до Господа, а когда нет! А я вот около 30 лет твержу духовную азбуку и доселе не могу узнать, когда мое раскаяние доходит и когда нет. В случае – открой секрет. А я и до днесь считал, что один Сердцеведец знает цену покаяния.

Иначе как же сказано: «Елико отстоят востоцы от запад, толико совети мои от советов ваших, и путие мои от путей ваших».

Желаешь знать, надоела ль, ты мне своими письмами? Очень нет. Особенно, если будешь писать покрупней. И касательно исправления жизни – не смущайся. Если не можешь быть хорошею христианкою, так и скажи: «Господи, я не хорошая. Прости меня!» И будет хорошо. Чего тебе от души желаю.

19 марта 1881 г.

Что с тобою? Ты в отчаянии... Столько ты читала, столько я тебе говорил и писал, и ты до сих пор не познала самой простой, самой ясной истины, что древо зло не может приносить сладких плодов, и горький источник давать приятную воду.

Вчера или 3-го дня о. М. сказал, что ты там все пля­шешь. Я ему советовал указать тебе басню Крылова: «Стре­коза и Муравей». К тебе она подходит. Та тоже любила масленицу и не жаловала поста – все плясала. Говорю это не в укор тебе, а чтобы ты знала настоящее положение вещей и при случае не теряла головы, т. е. помнила бы, что за сладостию – разслабление, за мирскою веселостию – скука, за пресыщением тяжесть и даже болезнь следуют, как тень за телом.

На что крепок зуб, и тот у сладко ядущих подается и рассыпается, как песок. Потому-то св. Церковь, наша учительница, и поет: «Кая сладость бывает печали не прича­стна? Кая ли слава стоит на земли непреложна? Вся сени немощнейша! Вся соний прелестнейша!» И Крылов, светский писатель, сказал свою «Стрекозу» не тебе одной и не мне, а всему свету, т. е. кто пропляшет лето, тому худо будет зимою. Кто во цвете лет не хочет заняться собою, тому нечего ждать при оскудении сил и при наплыве немощей и болезней. Отец твой, может быть, и добрый, и умный человек, но видно только по части коммерции, а ни в Свящ. Писании, ни в философии никогда не упражнялся. Иначе не стал бы так бестолково вести детей и сушить зноем светских удовольствий только еще распускающиеся цветки. Он спешит вас сделать гражданами Ел–ими, а о том, чтобы вы были гражданами Горнего Иерусалима, он не заботится. Говорю это не к тому, чтобы подорвать в тебе любовь и почтениe к отцу – помилуй Бог! – вся наша забота, вся наша жизнь на то, чтобы внушать любовь и почтениe к родителям, а к тому говорю, если не заботится о твоей душе роди­тель, заботься сама. Прибегай к Богу и Пречистой Его Ма­тери и св. Угоднику Божию Николаю. И мир Божий да будет над тобою, и аз грешный всегда памятую о тебе.

2 апреля 1881 г.

Письмо твое я получил. Ты все мятешься и унываешь. Точно на бойню хотят вести тебя! Да с чего ты взяла! Ты теперь человек совершенно свободный. Будь у тебя муж, тогда совсем бы иное. А теперь у тебя своя волька – точно птичка небесная. Никто тебя не торопит. Ну, и не спеши. А попробовать всегда можешь. Поэтому окончательного решения ни на что не бери. А родному отцу, такому рассудительному и любящему – даже долг твой, все объяснить откровенно. И если у тебя есть и желание спасения и вместе опасениe из-за своих немощей, то ты и ему так скажи, и попроси его: с одной стороны, чтобы он дал тебе возмож­ность побыть, погостить в каком-нибудь монастыре, а с другой стороны никому бы об этом не открывать. То и другое он в силах устроить. Главное, делай это дело, помолясь Богу, кротко, обстоятельно, сознавая, что в этом решительном шаге заключается не жизнь твоя только, но це­лая вечность. Касательно немощей, воли и здоровья, много не беспокойся. Великий учитель, все прошедший опытом, сказал, вернее же сказала сама Вечная мудрость сему великому Учи­телю: «Сила Моя в немощах совершается». Где Бог, там и ум наш, и сила в стороне. И, конечно, если отец откажется содержать тебя, то у тебя не хватит сил терпеть недостатки в необходимом. Но едва-ли оставит тебя ро­дитель. Ведь даст же он приличное приданое при выдаче замуж.

А Иисус Бог разве дешевле Ел–кого купца?

24 апреля 1881 г.

Христос Воскресе! Сожалею тебя, что даже такие великие светлые дни Воскресения Христова тебя не радуют. Ныне вся исполнишася света: небо же и земля, и преисподняя. Самый ад озарен ныне светом Воскресшего, а у тебя все мрачно на душе, да не ладится.

Правда, после тех прыганий да выездов – нечего и ждать духовной радости, чуждой миролюбцам и совершенно им неведомой. Но все-таки на твоей стороне та выгода, что ты хоть и не причастна свету, но и тьма тебя не прельщает: ты уже чувствуешь сердцем бессмысленную мглу светских удовольствий. Но эту истину не всякий может понять, а ему же дано будет свыше. Никто же может приити ко Мне, аще не Отец Мой привлечет его, и Аз воскрешу его в последний день. И разум этот, и чувство это даются не всем, а избранным, испрошенным, так сказать, самим Спасом нашим у Бога: не о всем мире молю, но о тех их же дал еси Мне... Отче, соблюди их во имя Твое, их же дал еси Мне, да будут едино, яко же и Мы.

Верю, что папаша твой умный человек и деловой, но в своей стихии, где он действовал, по части коммерческой, хозяйственной; но духовная стихия совершенно иного свой­ства, которое ускользает от премудрых мира сего.

И потому Господь сказал: «Аще от мира бысте были, мир убо свое любил бы; но якоже Аз избрах вы от мира, сего ради ненавидит вас мир, яко же и Мене прежде вас возненавиде». В этом весь и секрет, почему тебе опротивело мирское и ты несешь и понесешь нарекания и насмешки от миролюбцев. Но не унывай: есть у нас якорь – Слово! «Не бойся, малое стадо! Яко Бог благоизволи дати вам царство!» И какое еще!

Потому не унывай! А жди милости Божией. Отцу покорись, он ответствен за тебя пред Богом и пред обществом. Но попросить его нужно, чтобы он в деле ему неизвестном – в духовной жизни, – не решал бы сам судьбу твою, а поискал бы совета у людей опытных в монашеской жизни, которые могут скорее понять, насколько ты способна к ней.

Ведь есть же у него какие-нибудь авторитетные монахи! А у мирских, даже у священников, св. отцы не дозволяют советоваться. Ибо и им эта жизнь неизвестна. Молись Свят. Николаю Чудотворцу и преп. Евфросинии. Мир тебе и благословение Господне!

3 мая 1881 г.

Мир тебе! Только что получил письмо твое и спешу ответом, потому что ты такое отчаянное письмо написала, что вот-вот ты от тоски помрачишься. А не следовало бы такие темные мысли и чувства питать в такие светлые и святые дни, когда свет Воскресения Христова каждодневно воспевается Церковью. Конечно, кто не учился петь или слушать церковные песни, а упражнялся больше в романсах и танцах, тому сладость и высота церковных песнопений непостижима, но ведь ты не закабалила же себя в вечное ярмо безмездного служения миру! Пошалила, повольничала – толку нет? Ну, и брось неблагодарного господина, иди к сущему и истинному Владыке своему – Господу Иисусу, и служи Ему верою и прав­дою. И вчинит тя Милосердный наш Владыка в числе избранных Своих.

Он до невероятия любочестив, и многомилостив, и щедр на награды. Приемлет последнего, якоже и первого. И последнего милует, и первому угождает, и оному дает, и сему дарствует. И дела приемлет, и намерение целует, и деяние почитает и предложение хвалит. Никтоже да рыдает – явися бо общее царство. Никто же плачет прегрешений, прощение бо от Гроба возсия. Видишь, с кем мы имеем дело? С каким Господином? Следовательно, слезы твои и помыслы мрачные бессмысленны! Но вижу, ты желаешь, сбросив модные со шпорами башмаки и бальное платье, сию ж минуту сделаться святою, преподобною, сразу просветлеть. Нет, матушка, в деле духовном так не бывает. Тут на первом плане стоит терпение, за ним еще терпение и, наконец, все это венчает опять-таки терпение. И Господь, оставляя возлюбленных своих учеников, сказал: «В мире скорбь иметь будете. Но скорбь ваша в радость претворится. И радости вашея никто же возьмет от вас». Бывает радость всякая. Вот А. наденет, напр., с длинным предлинным хвостом юбку – ну, и радость ей. Выедет с бубен­чиками на тройке вдоль улицы, ну, и радость! И множество радостей есть Елецких, Московских, Питерских и всяких, но это чистая прелесть. Какая житейская сладость бывает печали непричастной. Какая слава стоит на земли непре­ложна? Вся – сени немощнейша! Вся соний прелестнейша! Единым мановением – и сия вся смерть приемлет! Вот была масленица, да и сплыла! Были масленные удовольствия, а что теперь осталось? Скучно, мрачно, безнадежно – хоть уми­рать! А Господь сказал: «От плод их познаете их!» Вот теперь наш о. игумен жил почище твоего папаши: миллионы имел, дома, сотни приказчиков и невесту с пятью миллионами; а теперь – спроси его: согласится он променять свою мухояровую рясу на соболью шубу? От плод их познаете их! Хотел еще тебе писать, потому что вижу, как тебе дорого теперь укрепление, но некогда – спешу! Спасайся!

Отцу своему можешь сказать, что годок подожду, а там уже мне нужно решить это дело. Касательно устройства судьбы своей клади утром и вечером по 6 поклонов, т. е. три Святителю Николаю и три преп. Евфросинии с молитвою св. Николаю: моли Бога о мне грешной и устрой судьбу мою по воле Божией ко спасению! Преп. Евфросиния, моли Бога о мне грешной и устрой судьбу мою по воле Божией ко спасению! Это сам старец продиктовал тебе ответ.

27 мая.

Мир тебе! Вот тетя опять у нас, а тебя нету. Прозе­вала случай. Теперь жди. Письмо твое читал. Ты все му­тишься. И хочется и не хочется в монастырь. Да кто ж тебя гонит, и кто тебя просит? Сама ты себе госпожа, не­зависимая, обеспеченная. Все на твое утешениe готово. Чего тебе смущаться? Если и духовную жизнь оставила – и этим страшить себя не следует, а постараемся исправиться; а не сможем, постараемся укорить себя и смириться. Я сам живу неисправно, ну, что ж, и ахать? Никогда! До последнего вздоха не теряй надежды на исправление и на спасение! Разбойник в этом нам грешным порукою и ободрением. Представь: такие великие Божии угодники – Ной, Авраам, Даниил, Моисей, Давид Царь и великое множество других великих были еще в аду, а разбойник был уже в раю! А ведь ты не разбойник, а так себе – слабая, путаная девочка! Капли, на здоровье, принимай, и скоромное кушай! А постные дни будь порассмотрительнее: день не есть, – не беда! Радуйся о Господе!

25 октября 1881 г.

Мир тебе и благословение Господне! Экая ты подозритель­ная! Опять взвела на меня клевету, будто я недоволен то­бою. Да хоть бы ты и действительно увлеклась там кем-нибудь – да как же я тебя не прощу? Я сам грешный человек. А ты даже и не увлеклась, а так – просто подружи­лась. Ну, и Бог тебя простит, и я прощаю. Только все-таки вперед не заводи с молодыми людьми хотя бы и дружбы. А за откровенность твою я еще меньше могу оскорбляться; чтобы ты ни писала, я уверен, что открываешься искренно – и того довольно. А там дрязги или не дрязги – это не от нас зависит, а от обстоящих нас мест и лиц. А их-то мы и не можем изменить. Будь же спокойна. Я к тебе тот же...

Здравствуй о Господе и не забывай пословицы – без Бога ни до порога!

31 октября 1881 г.

Мир тебе! Недавно я послал тебе письмо, в котором писал прощение тебе во всех твоих грехах и немощах, и уверял тебя, что я на тебя никогда не сердился и теперь нет ни малейшей тени негодования на тебя: но всегда был мирен и сердечно расположен к тебе. И теперь таков же. А теперь опять получаю письмо твое и вижу, что моего ты не получила. Посылаю заказным. И спешу успокоить тебя, что я и не думал оставлять тебя; напротив, желаю помочь тебе, чем только могу и послужить советом и, если воз­можно, и делом.

Очень понимаю чувства тебя тяготящие и готов разде­лить с тобою и радость, и печаль... Желаю, чтобы ты утешилась. И вперед, нисколько не стесняясь, пиши все. Все приму к сердцу и по силе постараюсь утешить тебя. Но только знай и веруй, что я душевно расположен к тебе и никогда тебя не оставлю.

Я и сам вижу искреннюю твою ко мне преданность и ду­ховное одиночество твое. Если я и ко всем обязан быть приветливым и сочувствующим, то не паче ли к тебе? Да благословит тебя Господь! Да сохранит тебя от всех козней диавольских! Да научит тя вечной истине Своей и правде! Мир тебе и спасение!

16 октября 1882 г.

Мир тебе! Второе письмо заказное посылаю тебе. Первою было на имя отца – пожалуй, не получила его...

Слишком много нужно писать тебе, чтобы помочь в твоем расстройстве; а потому советую тебе приехать к нам с тетей... Смотри же, не упрямься. Теперь еще можно помочь, а зайдет дело глубоко, то и с трудом не вырвешь. Сердце – не щепка, и душа человеческая – вещь не дешевая – она дороже всего мира. Все сокровища земного шара и вся вселенная не стоят одной души христианской. Так учат св. отцы. Если не дадут на дорогу, не беспокойся – только доберись до нас: Бог не без милости!

20 марта 1886 г.

Мир тебе и благословениe Божие, преподобная сестра о Господе! Поздравляю тебя со вступлениeм на новый путь жизни. Это тот, восхваленный Господом узкий путь, по кото­рому идут не многие. Но он ведет в царство – и царство не временное, мимотекущее, а вечное; царство это – царство всех веков. Советую тебе на первых шагах не уклоняться от правого пути. А то трудно будет. Для этого всеми мерами берегись заводить дружбу до приязни. Многих избежишь этим скорбей. Не унывай – враг будет нападать, что уже и испытываешь. Новоначальный ему сподручнее, как всякий нетвердо стоящий для опытного борца. А чтобы не быть таковою, т. е. неискусною и шаткою, читай непременно каж­дый день Авву Дорофея или Иоанна Лествичника. В их книгах – великая сокровищница уроков для духовной жизни. И если будешь идти указанным ими путем по силе твоей, верь, не погибнешь и наследишь царство вечное.

18 февраля 1891 г.

Мир тебе и благословение Божие, препод. сестра! Сейчас прочел письмо твое и порадовался духом; ибо верую в непререкаемую истину слов вечной Истины: «Блажени есте, егда поносят вам и ижденут и рекут всяк зол глагол на вы лжуще». «Радуйтеся и веселитесь, – глаголет Спас душ наших, – яко мзда ваша многа на небесех!» Радуюсь за тебя! А что отец тебя недолюбливает – это тебе полез­нее, чем его любовь и ласки. Помни великую Божию угод­ницу, юную подвижницу, св. Варвару Великомученицу. Ее тоже недолюбливал отец. А разве она потеряла что от этого? Ей, сторицею обрела. Мало того, но и доселе в христианском мире светит, как яркая звезда, помогая немощным. А твоя участь недалеко от ее. Та скоротечною смертию умерла, горя любовью к Небесному Жениху своему: ты медленною и молитвенною болезнию идешь туда же. Радуйся, сестра о Господе! Ты говоришь, что тебя я забыл. Ей, не забыл. И очень удивлялся, что ты так долго хранила молчание. Я спрашивал ваших о тебе и получал ответ: «Живет в монастыре». А теперь я утешен, что ты сама вспом­нила обо мне. Печальна твоя жизнь на мирской взгляд. По-христиански, по-монашески – настоящая иноческая тропа! Незаблудная, надежная, успокоительно утешающая подвизающегося. Ибо бесскорбная опасна. «Многими скорбьми подобает нам внити в царствие небесное!» И Господь, наш подвигоположник, утешая Своих возлюбленных учеников, учит: «В мире скорбь имети будете, но печаль ваша в радость претворится. И радости вашея никто же возьмет от вас». Вспомни, как мы с тобою читали из Добротолюбия утешительные главы Иоанна Карпафийскаго.

Обращайся в недоумениях к м. казначее Мелитоне. Она имеет разум духовный и свое разумение. Она ведь ученица Оптинских Старцев. Кланяйся ей от меня. Мир тебе!

31 января 1886 г.

Мир тебе, Т.! Как жаль, что тебя вместе с В. не было. Уж мы тут и пили, и пели, и читали, и сахар жгли, и меня лечили. Все руки растерли. Ну, когда-нибудь и на нашей улице будет праздник. Я утешаюсь тем, что ты теперь без матушки поотдохнешь и выспишься.

Но только спать – спи, бегать – бегай, а главного не за­бывай – книжки почитывай. Да молитовку по силе держи, хоть ходя, хоть лежа. А то мы с тобой окажемся ловкою прислугою. А настоящий-то слуга тот, кто приседит при ногу Иисусову, т. е. твердит молитву Его. О таковой слуге Он, истинный Бог, сказал: идеже есть Аз, ту и слуга Мой будет. А Он сидит на небесном Престоле, одесную Отца.

26 декабря.

Т–очка моя желает получить весточку, да боится. Со страхом и я тебе отвечаю. Если ты будешь бояться, и я за­боюсь. А будешь писать попроще и обрящешь мир.

Благодарю за поздравлениe и благожелания и за картиночку. И тебе посылаю такую же маленькую, чтобы ты меня не за­была. А то ты уж собираешься в старухи и что тебя тогда забудут. Уголок у тебя есть, стало быть ты не забыта. А поживем, и еще лучше устроимся. А теперь пока твоя пе­редняя в хорошей половине. Так и запишем.

А теперь пока будем поживать, как Бог велит, понем­ножку. Нет выше послушания, как служить начальникам. Сам Сын Божий говорит: «Не приидох да послужат Ми, но послужити». А Он создал и мир, и этих рабов, грешных и злых людей – и Он же, их Бог, Царь и Творец, пришел на землю им послужить. «Тем же и Бог Его превознесе, да о имени Иисусове всяко колено поклонится Ему – небесных и земных и преисподних».

22 ноября 1882 г.

Мир тебе В. Получал я от тебя много-премного писем. И там грехов видимо-невидимо. Ну, да иначе и быть монахиней нельзя, если не смирит Господь и не повержет ниц гордость нашу, а вот зачем ты воруешь-то? Ведь воров ссылают в Сибирь. И у бедной О. таскаешь яблоки. А–ну за мышиные дела попадешь в мышеловку! Оставь во­ровство и подслушиванье: они погубят тебя – эти низкие страсти. И потому за каждое поползновение клади поклоны. Св. Отцы говорят: «Всякий грех у монахов терпеть можно, а вора гони вон из монастыря». А что страсти у тебя еще не угасли, тут дивиться нечему. Прочти в Добротолюбии Каллиста и Игнатия 43-ю главу. Во всех исповеданных то­бою грехах да простит тя Бог. И аз грешный тебя про­щаю. А что касается твоего пения, ни одна душа мне тебя еще не похвалила.

Значит, тебя обманывает лукавый и льстит. При напоре блудных помыслов клади поклончики по силе. А без брани ни одна душа не вошла в рай. Победители же венчаются.

19 февраля 1884 г.

Мир тебе и благословениe Господне, преподобная сестра В. Письма все твои получил и читал. Бог да простит тя во всем содеянном. Но простит в надежде исправления; твердил тебе и повторяю: не будь лжива и лукава. Раскаешься, да поздно. Лукавнующие потребятся, пишет слово Божие.

А что ты воздымаешься своим голосом и пением и другим подобным, даже и тем, чего у тебя нет, – то за это потерпишь. Всяк возносяйся смирится.

Бог да простит тя в сии прощеные дни, и меня грешного прости!

17 сентября 1888 г.

Мир тебе, Д.! Здоровы ли вы? Веселы ли вы? Великий старец Аполлос говорил: «Монах всегда должен быть весел. А если не так – значит, он живет не по-монашески». А вы живете по-монашески и молитесь обо мне грешном. Я еще больше стал верить в ваши детские молитвы, как схоронили Катю Андронову. Эта девочка просто чудеса творила. Сколько лет она боролась с теткой, как со зверем из-за Оптиной. Так и пошла в могилу, не изменив Оптиной. Несколько лет она чахла, последние месяцы очень тяжко; а две-три недели назад она совсем было отошла, и к ней никого не допускали. Но Лиза, бывшая по­мощница ее и подруга, прокралась к ней и шепнула: «Ба­тюшка собирается к нам». Умирающая вдруг оживилась и сказала: «Теперь духом буду жить до тех пор». И дей­ствительно, дождалась меня. Но еще чудеснее: тетка ее страшно гневалась на меня и говорила: «Нога его (Анатолия) здесь никогда не будет». А когда сказали ей, что я приехал, она радостно вскричала: «Как будет Катенька теперь рада». «Попросите батюшку, пока я Катеньку подготовлю к встрече». И сама за мной присылала на гостинницу. Господь сподобил меня застать Катю еще живую. И много говорили с ней, пока не заперли ворота. А что было после, я посы­лаю тебе письмо Лизы, где все описано. А я в К. четыре дня. А принял не больше 50. А тут еще мирские лезут.

От вас мы ехали очень хорошо. Останавливались по­есть ваших печений, в Двориках. Вот где сады-то! Страсть какие деревья! Все красные, иные белые до земли. Все яблоки.

Видели дворец К–на, проехали мимо самого дома. И под звон колоколов въехали в К.

Там паспорт был уже готов. И мы порешили ехать по Оке прямо в К; оттуда в Т. Значит, не застали бы Катю живую. Но вдруг нам объявили, что «Пароход нынче не пойдет». Желание Катино значит было сильнее, святее нашего и мы волей-неволей поехали в Т. по чугунке. Здесь в К. нас приняли с восторгом. Поят, кормят на убой. И радость сестер великая...

17 мая 1892 г.

Мир тебе и благословениe Божие, преподобная мать Д. Очень рад, что помнишь меня, и я спешу тебе ответить. Новостей сбирать теперь некогда. Почтарь уже пришел. А письмо твое получил только вчера вечером. За новость скажу тебе одно чудо, совершенное вчера батюшкой о. Макарием.

У А. Л. страшно разболелись зубы; всю прошлую неделю прострадала; когда я там был, она всю ночь плакала и кри­чала. М. Вл–на у нее ночевала в келье. И вот под вчера она ревела страшно. Вся правая сторона головы, зубы, весь бок правый и правая нога стреляли и она не могла ходить. Плача, она пересчитала всех святых. Наконец, закричала: «Батюшка Макарий! хоть ты-то мне помоги!» И тотчась задремала. Видит, как во сне, что она у могилки батюшки Макария и хочет есть песок. А какой-то голос говорит: «Насилу-то догадалась!» А когда А. пришла в себя, то и следа боли не осталось. «Только, говорит, песочку-то у меня нету!» Вчера М. Н. повезла песочку ей... Пора бы тебе в родное гнездышко. Батюшка Макарий писал путешественницам: «Пора, пора в свое гнездышко. Птичка, когда надолго оставляет гнездо, яички остывают и птенцов не выводят».

3 февраля 1889 г.

Поздравляю тебя с днем Ангела. Душевно желаю тебе прожить в дому Божии столько же, как и Св. Анна, т. е. 84 года. И, пожалуй, и больше. Но только жить хорошенько: слушаться, Бога почаще помнить, не объедаться сладким, не осуждать, не гордиться, сестер любить, глаза беречь, дружбы ни с кем не заводить. Дал тебе Бог утешениe и насла­ждайся им.

Ты обиделась, что я сказал, будто ты обманываешь меня: правда, обманула, не написала стихов (и еще что-то было), а я все ждал. И теперь жду. Мир тебе, моя именинница. А тому помыслу, что я тебя оставлю, не верь. Это дьявол тебя смущает.

22 августа 1890 г.

Мир тебе А. Ты опять малодушествуешь. Опять упадаешь духом от всякаго дуновения неизбежных в мире скорбей. Да куда ж ты от них уйдешь? В Киев иль за Киев? Их везде обилие. А честь и слава вечная не тому, кто от них быстро убегает, а кто встречает бестрепетно.

Да ведь если взглянуть на твои скорби разумно, то ведь это стыд! Христианка, живущая под старцем, утешаемая, любимая, слова не хочет понести. Ну, как же иные кресты-то несут? Да какие кресты-то?! Ведь и ты крещеная, а от креста бегаешь. Да как же ты думаешь попасть в радость Господа твоего? Смирись. Смирись, девочка! Учись уму ра­зуму. Время. А то пройдет время, – потужишь. Господь да научит тебя и да успокоит тебя. Мир тебе и спасение!

Сию минуту из Мещовска пришла одна и рассказывала, как она видела в Мещовском Соборе видение во сне. Была я, говорит, в Соборе одна; вижу, входит монахиня весьма красивая, высокая, в мантии и камилавке. Прошла мимо меня прямо в алтарь, в северные двери, прошла мимо жерт­венника, подошла к престолу и тотчас отворились царские врата. Она вышла и говорит: подойди ко мне. Я подошла и думаю: кто это? Она скинула камилавку и из-под нее рассыпались волнистые, густые, белые волосы...

29 сентября 1891 г.

Мир тебе и благословение Божие! Пишешь, ты ждала «что сердце мое сжалится над тобою» – конечно, если бы я на­деялся утешить тебя, то поспешил бы сделать это. Но вижу – этого трудно дождаться. Сколько лет утешал тебя – делал все, что мог сделать, а ты все-таки глядишь в Л. свое или на Кавказ. Ни заботы мои, ни скорби не дали тебе разума; ты при первой неприятности готова оставить святые ряды Ангелов и претвориться в деревенскую бабу!.. Несмотря на то, что от такой бабы, может быть не прошли еще синяки на затылке!

Ну, что ж я буду тратить слова, когда ты и на многолетние мои дела и искреннее усердие не обращаешь внимания? Что касается коровки, я ее жалею, но не буду жалеть бессердечных и неблагодарных людей, – которые кроме сво­его живота никого не любят. Тебя я всем снабжал и покоил, как мог, но лицемерам и грубиянам служить не буду...

25 октября 1891 г.

Мир тебе А. Получи письмо твое. Очень доволен то­бою, написала много и обстоятельно и сделала все нужное.

Камертон и картины N. должно быть по старой привычке стащила. Удивляюсь, как она тебе отдала! Исповедники пусть идут с Богом к о. Ф. Если приеду, мне будет легче.

Хорошо делаешь, что сидишь дома. Св. Арсений Великий учил: «Сиди в келлии твоей и та всему (хорошему) тя научит». Сиди с Богом, и Сам Иисус придет к тебе. Только держи ту молитву: Г. И. X. С. Б. помилуй мя грешную.

В церковь ходи, хоть бы и ничего не слыхала. А что ты в таком отупении и унынии тут нет ничего нового – у всех у нас то же.

Спрашиваешь, что я делаю? Думаю о тебе, что ты там делаешь? Итак, скучаешь? И о других сестрах, а паче обо всем монастыре: как он будет жить? Хватит ли у вас хлебушка? Много, много теперь бедствуют, голодают, ско­тина бессловесная издыхает – есть нечего. А мы с жиру унываем. Будем ждать милости от Бога. Мы ради Него оставили мир, не оставит и Он нас.

Желаешь проехаться к о. Иоанну – уж и не знаю, что сказать тебе. Хорошо бы теперь удалиться, но и разъезжать молоденькой неполезно. Помолись – кинь жребий. Сейчас при­шли с дюжину монашек Белевских, последние уезжают. Хоть бы теперь заняться собою, взглянуть на себя.

А то ведь правда, это Ш. постоянно мне крутило голову: то я к ним, то они ко мне. Сейчас была у меня П. и го­ворит, что Архимандрит наш говорил ей, что все будет по-старому. Следовательно, нужно только немного потерпеть. Мир тебе и спасение!

7 июля 1892 г.

Мир тебе и спасение, и Божие благословение, скорбная А. Ты не понимаешь, отчего тебе очень скучно. Оттого, что гроза скоро будет. У нас уж началась, теперь сильно гремит и сверкает и дождь поливает...

А другая причина твоей скуки – это так бывает перед радостью.

А третья причина – самая важная – это Господь к Себе душу призывает. Сами к Нему нейдем, вот Он и посылает своих вестников – скорби, тоску, болезни: «Молитву пролию ко Господу и Тому возвещу печали моя; яко зол душа моя исполнися и живот мой аду приближися. И молюся, яко Иона, от тли, Боже, возведи мя».

А пророк Давид и причину скуки объясняет: «Помянух Бога и возвеселихся. Поглумляхся (т. е. забыл о Боге) и малодушествоваше дух мой». И унывает дух... Спасайся, дитятко мое возлюбленное!

9 апреля 1884 г.

Воистину Христос Воскресе! И вас, мои добрые ребя­тишки, поздравляю с светоносным сим праздником Воскресения Христова.

«Приступим свещеноснии (наши юные мироносицы) исходящу из гроба Христу, яко Жениху и спразднуем»...

Блаженни вы, новые мироносицы, вольные затворницы, седящие при доме, как те святые девы при гробе возлюбленного своего Учителя, и ждущие, когда рекут вам: «Радуйтеся».

И для вас сей красный паче солнца Жених ваш восстанет и явится явственно, когда настанет рассвет вашего утра. А теперь у вас на душе, пока ночь глубока, страстишки тревожат вас и мутят чистый источник сердечных утешений; но, повторяю, настанет и ваше утро, взойдет и ваше солнце, только потерпите. Знаю, что вам невесело, но это от неопытности вашей духовной, а вы и теперь в раю. Ныне вся исполнишася света, небо и земля и преисподняя. Ужели только Ш–но нет? Когда подрастете, больше меня пой­мете.

Говорите, что я вас забыл, а я только и помню о вас, и желал очень и очень утешить к празднику, но недосуги до задухи. А тут еще случаю нет. Я даже и приехал бы к вам, и даже пешком пришел бы, да погода не по здоровью, и недосуг все еще длится.

Сию минуту еду по барыням, и лошадь ждет давно, да вам-то хочется сказать словечко, и хоть через Серену по­христосоваться. «О, Пасха велия! О, слове Божий, подавай нам истее тебе причащатися в невечернем дни царствия Тво­его!» О сем помолимся.

И дождемся непременно, если не будем мало­душество­вать и плакать о тех бедах, которых еще нет.

Со страстной я только в первый раз взял в руки письмо, чтобы вам писать.

Будьте же благодарны и старайтесь подобиться мудрым девам. Спасайтесь! При первой возможности, постараюсь к вам приехать... Посылаю вам на молоко... М–ша, пей молоко, а то потужишь.

Опечалились вы, мои детеняточки! И готовы терпеть самые лютые скорби, только бы я выздоровел. Хорошо – обещаю. Только и вы меня не обманите. Я самых лютых напастей напускать на вас не буду, а только прошу, потерпите немощи друг друга, будьте милостивы к слабым и немощным, слушайте старших не за страх только, но и за со­весть.

Ведь вы дети, да дети-то глупые. Ну, с чего вы взяли, чтобы вам бегать купаться как захочется! Вас пустили вольно, а вы уж и того – и узду долой!.. Будьте мудрыми девами. И часть ваша будет в невестнике Небесного Жениха Иисуса!

Благословите мя, святии матери и сестры! И во-первых, преподобнейшая наша мать Т. и все преподобные матери и сестры!

Хотел я лично явиться к вам, но немощь одолела...

Погода сырая, а здоровье мое вам известно; простите меня!

Благодарю вас за привет ваш и любовь о Господе. Вы порадовали меня много.

Повезу весть добрую нашему Отцу и старцу – подвизай­тесь!

Прежде всего: покоряйтесь старшим, несть власть, аще не от Бога; противляющиеся власти, Божию велению противляются, а таковые грех приемлют.

Посещайте неопустительно, кто может, храм Божий; в нем наша жизнь. Не оставляйте общей трапезы; на общей трапезе возлеже возлюбленный, говорит св. Исаак Сирин; а тайная трапеза есть блудная трапеза.

Держитесь отеческих преданий; не ходите по келлиям, не принимайте мирских, особенно мужчин, не заводите дружбы между собою – мы все родные, и особенные приязни всегда беззаконны.

Простите меня недостойного и грешного, и аз, служитель ваш, вас прощаю во имя Господа Иисуса. Не посетуйте, что беседую с вами не лицом к лицу – верьте, сердце мое с вами, и будет с вами, пока будете держаться заветов блаженных отцов наших – Макария и Леонида. Мир вам и спасение!