К трехсотлетнему юбилею Астраханской епархии: (Житие и подвиги первого архиепископа астраханского Феодосия)

Во второй половине наступающего мая месяца Астраханская епархия, с разрешения Св. Синода, торжественно празднует трехсотлетие своего существования. Несмотря на то, что до этого знаменательного юбилея остается всего несколько недель, местные историки, поседевшие в изыскании прошлых судеб своего родного края и с замечательною любовью и добросовестностью немало потратившие усилий для точного установления хронологических дат в событиях его, хотя и важных, но покрытых забвением отдаленного прошедшего, все еще не могут успокоиться и примириться с официально установленными датами для предстоящих юбилейных празднеств. По их мнению, ни 1902 год, ни тем более 1903 год не могут считаться юбилейными в истории Астраханской епархии.

По завоевании Астраханского царства царем Иваном Васильевичем Грозным и после покорения в 1557 году Астрахани, все низовье Поволжья в духовном отношении было подчинено казанскому архиерею. В настоящее время, если с положительностью и нельзя утверждать, что первые святители казанской епархии свв. Гурий (1555–1564), Герман (1564–1568) и др., в титуле своем именовались астраханскими архиепископами, то уже достоверно известно, что знаменитый Гермоген, в последствии патриарх московский, официально назывался «митрополитом казанским и астораханским».¹ Титул этот убедительным образом свидетельствует о том, что до начала XVII столетия Астраханская епархия самостоятельного значения не имела. С какого же времени следует начинать историю самостоятельного независимого существования этой епархии? Вот вопрос, который естественно, сам собою, напрашивается на решение, в виду предстоящих юбилейных празднеств. К глубокому сожалению, категорическое решение этого вопроса едва ли возможно даже и в отдаленном будущем, в виду того, что исторические документы начала XVII столетия большею частью погибли в московских пожарах в смутную эпоху нашего отечества. В распоряжении историков имеются данные мало надежные, а поэтому и мнения по занимающему нас вопросу в исторической литературе существуют весьма различные.

Отдаленность Астрахани от Казани, обширность территории, занимаемой епархией казанскою, трудность путей сообщения и разноплеменность её народонаселения, требовавшего особой духовной попечительности и бдительного надзора, все это побуждало духовное правительство позаботиться об образовании независимой Астраханской епархии с самостоятельным епископом во главе, каковым и является архиепископ астраханский и терский Феодосий, возведенный на кафедру из игуменов астраханского Троицкого монастыря. Все историки² годом его хиротонии считают 1602 и, следовательно, признают его ставленником первого московского патриарха Иова, низвергнутого с престола Лжедимитрием в 1605 году, но почему-то открытие самостоятельной Астраханской епархии относят то к 1606 году,³ то даже к 1607 году.⁴ Покойный историк русской церкви, митрополит московский Макарий⁵ вместе с архиепископом астраханским Платоном Любарским,⁶ автором астраханской иерархии, год хиротонии архиепископа Феодосия 1602 считают и началом самостоятельного существования Астраханской епархии. Руководствуясь этою датою, местная епархиальная власть (покойный преосвященный Сергий Серафимов) и возбудила ходатайство пред Св. Синодом приурочить предстоящий трехсотлетний юбилей епархии к 1902 году, но перенесла его празднование на лето 1903 года на май месяц в видах, благодаря легкости путей сообщения в летнее время, собрать в Астрахань на эти торжества возможно большее количество желанных гостей издалека.

Хотя время хиротонии архиепископа астраханского Феодосия устанавливается исключительно лишь на основании его «жития», страдающего, как увидим ниже, анахронизмами и хронологическими неточностями, тем не менее мы не можем признать верными датами самостоятельного существования Астраханской епархии годы 1606 и 1607. В «росписи совета его цесарской милости духовных и светских особ», составленной, по указанию Лжедимитрия, в июне 1605 года, Феодосий стоит последним архиепископом и титулуется уже астраханским и терским.⁷ С архиепископом Арсением архангельским (бывшим елассонским и димоникским) Феодосий, архиепископ астраханский, по официальному брачному церемониалу, составленному в мае месяце следующего года, должен был подносить «царскую корону»⁸ Марине Мнишек, супруге Лжедимитрия, во время её коронования. Следовательно, в 1605 году существование Астраханской епархии, как самостоятельной, уже вне всякого сомнения. Первый иерарх её сразу получил титул архиепископа,⁹ и мнение,¹⁰ что этот титул дан ему в 1606 году за перенесение мощей св. царевича Димитрия из Углича в Москву, следует признать ошибочным.

Указанные исторические документы позволяют нам сделать несколько существенных поправок и в биографии святителя Феодосия, рассказанной в издаваемом нами «житии» с большими неточностями. Так, мы затрудняемся поверить рассказу в житии о двукратном путешествии архиепископа Феодосия в Москву на пространстве столь незначительного времени: в первый раз в 1602 году, по вызову патриарха московского Иова (1589–1605), «со освященными водами» и для хиротонии в архиепископа астраханского, и вторично в 1605 году,¹¹ по принуждению, когда «нечестивии народи града Астрахани», возмущенные его обличениями против «безбожного и нечестивого Ростриги», который выдавал себя за сына царя Ивана Васильевича Грозного, царевича Димитрия, чудесным образом спасенного от руки убийц в Угличе, по выражению жития «устремишась на его святопомазанную главу, отведоша его из дому владычня в Троицкой монастырь, а ис Троицкого монастыря отпустиша его в царствующий град Москву со многим безчестием, и поставиша его пред нечестиваго царя Ростригу». Это, во-первых. Во-вторых, мало вероятен рассказ составителя жития Феодосия, архиепископа астраханского, и о том, что этот архипастырь, энергично и настойчиво проповедавший в Астрахани «в народе, яко царь нечестив явися и не правоверен», и в Москве пред лицом Лжедимитрия, не смотря на «великие устрашения», мужественно и безбоязненно говоривший: «ведаю де, что ты царь, а имя твое Бог весть, а прирожденный царевич Дмитрей Иванович убит на Угличе, и мощи его там же», потом покорно согласился встать в число членов проектированного Самозванцем государственного совета, а чрез год подносил даже русскую «царскую корону» жене «Ростриги», польке Марине Мнишек.

Для устранения указанных противоречий между несомненными историческими фактами и рассказами биографа архиепископа Феодосия необходимо, по нашему мнению, допустить то весьма вероятное предположение, что списатель жития в изложении исторических событий впадает в хронологическую непоследовательность, т. е. произвольно разделяет события, следовавшие непрерывно одно за другим, и позднейшие из них выдвигает наперед. По нашему мнению, события в жизни архиепископа Феодосия следовали приблизительно в таком порядке.

Вызванный в Москву в 1602 году патриархом Иовом, за свое похвальное «радение о деле соборныя и апостольския церкви», игумен астраханского Троицкого монастыря Феодосий был возведен в сан архиепископа астраханского и терского,¹² при чем и получил из рук царя Бориса Годунова сребропозолоченный архиерейский посох, хранящийся доселе в ризнице Астраханского кафедрального собора. После хиротонии архиепископ Феодосий оставался в Москве, принимая непосредственное участие в делах управления русскою церковью. В таком положении находился в ту пору не один архиепископ астраханский Феодосий, но и многие другие иерархи русской церкви, управлявшие делами своих епархий заглазно, через доверенных лиц, из Москвы. В это время, чреватое самыми неожиданными событиями, архиепископ Феодосий был очевидцем на Москве кончины царя Бориса Годунова и его сына Феодора, низвержения с патриаршей кафедры Иова, вступления на престол и коронования Лжедимитрия, брака его с Мариною Мнишек и коронования последней русскою «царскою короною», позорной смерти Самозванца, избрания на царство Василия Ивановича Шуйского и перенесения из Углича в Москву мощей царевича Димитрия. В некоторых из этих событий он принимал непосредственное и живое участие, подчиняясь, конечно, печальной необходимости и тяжелым обстоятельствам своего «смутного» времени, хотя в глубине своей благочестивой и патриотической души он несомненно и протестовал против нестроений и беспорядков, водворившихся в отечестве и в русской церкви, с вступлением на русский престол Самозванца.

Биограф архиепископа Феодосия не без основания, конечно, сближает до интимной дружбы двух иерархов русской церкви: страдальца за русскую землю патриарха Гермогена (1606–1612) и архиепископа астраханского Феодосия; повествуя в житии, что, после «обличения и укоризн нечестивого Ростриги», «живяше сей иже во святых отец наш Феодосий, архиепископ астраханский, на Москве у святейшаго Ермогена патриарха (sic) на дворе и тамо питаяся». В 1605 году Гермоген не занимал еще патриаршей кафедры и считался митрополитом казанским, а в начале 1606 года за свои протесты по поводу брака Лжедимитрия с Мариною Мнишек, был даже удален вместе с епископом коломенским Иосифом из Москвы на епархию,¹³ но поводов к сближению у названных иерархов могло быть немало. Новый астраханский архиепископ Феодосий был непосредственным преемником по кафедре митрополита Гермогена, дотоле титуловавшегося казанским и астраханским и, как новичок в Москве, не имея своего подворья, мог проживать и питаться на «дворе» своего знаменитого предместника. К этому великому ратоборцу русской земли архиепископа Феодосия могло притягивать и полное единомыслие с ним по вопросам государственной и церковной жизни данного времени. Быть может, именно здесь, на «дворе» митрополита Гермогена, за его хлебом и солью, у двух русских святителей созревал план освобождения Руси от Самозванца... Так называемая, Морозовская летопись, говоря о недовольствах русских людей правлением Лжедимитрия, прямо заявляет, что, «не покаряющеся его проклятому повелению, от царския полаты вельможи и бояри и дьяки и многие служилые люди всякаго чину и святительскаго, обличающе его проклятою ересть».¹⁴

Как бы там ни было, но сближение архиепископа Феодосия с патриархом московским Гермогеном в житии продолжается. Описатель жития далее повествует, что «святейший Ермоген, патриарх московский, посылает во град Углич по мощи нового страстотерпца Христова, благоверного царевича Димитрия Ивановича, митрополита Филарета ростовского и ярославского, да с ним же и сего блаженного Феодосия, архиепископа астраханского», хотя в действительности, 3 июня 1606 года,¹⁵ когда совершено перенесение мощей из Углича в Москву, Гермоген еще не был патриархом, будучи возведен на московскую патриаршую кафедру месяцем позже, т. е. 3 июля.¹⁶ Перенесение мощей царевича Димитрия было делом личного желания нового царя Василия Ивановича Шуйского и, как говорится в грамотах об этом событии, «всего освященного собора».¹⁷ По словам списателя жития, за это именно участие в перенесении мощей царь Иван Васильевич Шуйский и патриарх Гермоген одарили архиепископа Феодосия «великими дары» и затем «со всякою честию» отпустили его на кафедру в отдаленную Астрахань.

Смерть застигла архиепископа Феодосия на пути к месту его служения: он скончался 18 декабря 1607 года в городе Царицыне и был погребен в одной из церквей этого города. Мощи его в следующем году взял с собою воевода и боярин Феодор Иванович Шереметьев, по усмирении бунта «астраханских и терских изменников, воров и богоотступников»,¹⁸ возвращавшийся из Астрахани в Казань, и вместе с Ефремом, митрополитом казанским, положил их в Спасском казанском монастыре. Астраханская паства, только через 10 лет по кончине, увидела у себя «первопрестольника» своего, архиепископа Феодосия, когда в 1616 году, с соизволения царя Михаила Феодоровича, мощи его, по желанию жителей Астрахани, были вынуты из земли митрополитом казанским Матфеем и с великим торжеством, отправлены в Астрахань, где нетленно почивают под спудом и до настоящего времени в Астраханском кафедральном соборе.

В таком виде представляется нам жизнь «первопрестольника» астраханской кафедры, архиепископа Феодосия, на основании исторически несомненных данных, в сопоставлении их с фактами его жизни и деятельности, изложенными списателем жития. Претендовать на её безусловную достоверность мы не в праве; далеки от мысли считать и хронологические даты её точно установленными, так как и то и другое останется несомненно уделом трудолюбивых местных историков, которые, в тиши своего скромного кабинета, и, после юбилейных празднеств, когда, быть может, вскроются и появятся на свет Божий новые более достоверные данные, не перестанут изучать судьбы родного края и устанавливать факты по числам и годам. Для предстоящего юбилейного торжества с столь почтенною и внушительною по размерам времени цифрою – трехсотлетия, но нашему мнению, дело, впрочем, не большой важности ускорить это знаменательное торжество на один или два года, или отодвинуть на столько же времени назад. Важен в данном случае внутренний смысл этого почтенного юбилея, его значение по своим последствиям для последующей истории Астраханской епархии, а в этом сомнения быть не может, к какому бы году ни было приурочено настоящее юбилейное торжество.

Какой же смысл и значение будут иметь в жизни Астраханского края наступающие юбилейные торжества?

Прежде всего и главным образом астраханское духовенство, которому на этом празднике принадлежит первое и почетное место, оглянется на прошлое своей епархии и подведет итоги всему, что им сделано для края за истекшие триста лет, чтобы в протекшем почерпнуть для себя назидательные и полезные уроки для своей гуманной просветительной деятельности в будущем. Сделанного же духовенством Астраханской епархии во главе с своими иерархами для низовьев Поволжья за указанное время немало, и им оно может прямо гордиться.

Край астраханский или нынешняя Астраханская епархия, обнимавшая пределы более трех нынешних епархий¹⁹ – собственно астраханской, саратовской и кавказской, созданная сейчас, по завоевании Астрахани царем Иваном Васильевичем в 1557 году, представляла из себя страну, населенную мусульманами татарами, киргизами, позднее калмыками и другими инородцами, куда русские люди попадали лишь по неволе, как пленники. По завоевании края, началась и свободная колонизация из русских людей, но, к сожалению, пришлый элемент в низовья Поволжья являлся не с мирными культурными задачами, а с целью в привольных, обширных водах и землях, обиловавших рыбою, дичью разного рода и всевозможными плодами, вдали от надзора властей, вести разгульную жизнь, руководствуясь исключительно инстинктами широкой русской натуры. В надежде на привольное житье бежали сюда крестьяне с помещичьих земель, раскольники и сектанты, преследуемые правительством, разбойники и преступники, укрывавшиеся от рук правосудия, и подобные подонки русского общества. Низовья Поволжья сделались приютом для этих отбросов коренной мирной части русского народонаселения и создали Астраханскому краю нелестную репутацию, характерно выразившуюся в местной народной поговорке: «Если хочешь в Разгуляй (так в старину назывался город Астрахань) и билет не выправляй, а захочешь в камыши (т. е. в устья реки Волги, покрытые густыми зарослями камыша), так паспорта не пиши». Не лучшими были колонизаторами Астраханского края и военные поселения, состоявшие из стрельцов и казаков, искавших свободы, разгульной привольной жизни и денег, каким бы способом все это ни добывалось.

Ничего нет удивительного в том, что среди этих свободолюбивых элементов из русского народа, жадных до богатства и разгула, не знавшего пределов, находили себе приют и стойкую поддержку все политические авантюристы и искатели приключений в смутное на Руси время. В эпоху самозванцев жители Астраханского края стояли на стороне Лжедимитрия; здесь же надежный приют на некоторое время нашли себе потом его супруга Марина Мнишек с сыном, прижитым от Тушинского вора, и атаман Иван Заруцкий. Несколько позднее в Астрахани и вообще в низовьях Поволжья свил себе теплое гнездо вор-разбойник, атаман Стенька Разин со своими молодцами-станичниками, отсюда наводивший страх и ужас на всех обитателей Поволжья, прикаспия и даже Персии. Здесь нашел себе много сторонников и единомышленников другой проходимец Емелька Пугачев, дошедший до Царицына и едва не утвердившийся в Астрахани. Кроме этих весьма крупных исторических разбойников и самозванцев, здесь же в Астрахани находили радушный прием и менее важные авантюристы, но также не мало волновавшие обывателей края, как напр., астраханец Димитрий и муромец Илья, выдававшие себя за сына царя Феодора Ивановича, подмененного якобы Годуновым дочерью Феодосиею, вскоре скончавшеюся, некто Лжедимитрий в 1612 году и др.

И среди таких-то буйных и свободолюбивых элементов русского люда и татар, хотя и покоренных, но питавших нерасположение к русскому народу и мечтавших всегда о свержении русского ига, появляются в Астраханском крае первые насадители мирной христианской цивилизации с крестом и евангелием. Смиренный инок благочестивой жизни игумен Кирилл (с 1568–1576 г.), присланный в Астрахань «учить добру и в крещену веру загонять, как разум достанет», приобрел за свою просветительную деятельность любовь у современников и незабвенную память у последующих поколений этого края до наших дней, красноречиво выразившуюся в постановке над его могилою изящной часовни и в совершении здесь в память его непрестанных панихид. Продолжателем апостольской деятельности в крае был преемник блаженного Кирилла игумен Феодосий, скончавшийся в сане «первопрестольника» Астраханской иерархии. Игумены Кирилл и Феодосий не только учили добру жителей края, обращали в веру крещеную инородцев, но и устрояли первые храмы в городе. С их именами связываются градские храмы во имя св. Николая, Введения во храм и доселе еще красующийся в стенах астраханского кремля Троицкий собор.

История Астраханского края, мало разработанная критически, не сохранила до нас в большинстве случаев имен их достойных сотрудников и соработников на ниве апостольского служения из среды низшего духовенства черного и белого, но, несомненно, первые пионеры христианской цивилизации в крае не были одинокими, хотя, с другой стороны, этих сотрудников было немного, особенно на первых порах по завоевании Астрахани. С благодарностью и умилением историк Астраханской епархии должен остановиться поэтому на тех рассказах летописцев и житий, в которых хотя имена и не называются, но мужественные подвиги этих скромных проповедников добра, истинных служителей Церкви и преданных сынов своего отечества засвидетельствованы громко и запечатлены даже кровию.

В смутную годину на Руси мужественно стоял на страже интересов своего отечества и крепко ратовал за Церковь православную не один «первопрестольник» Астраханской кафедры, но за то же правое и святое дело, как свидетельствует списатель жития Феодосия, «нечестивии люди града», т. е. сторонники Самозванца, «многих его людей смерти предаша» и прежде всего, конечно, иноков того Троицкого монастыря, в котором настоятельствовал «первопрестольник» – игумен Феодосий.²⁰

«Попы и диакона, и весь освященный собор» с протодиаконом Герасимом, и «из монастырей власти», торжествовавшие «молебным пением со звоном» об освобождении Астрахани от атамана Заруцкого и Марины Мнишек, были несомненно из числа тех лиц, которые терпели от них большое притеснение, во время их пребывания в Астрахани, а потому охотно целовали крест законному российскому государю, обещаясь искренно «иного государя на московское государство не подъискивати». И такие отщепенцы и изменники, как архимандрит Феодорит и некоторые иноки Троицкого монастыря, стоявшие на стороне Заруцкого и помогавшие ему, составляли печальное исключение в среде астраханского духовенства. В крае вольницы и нравственной распущенности вполне естественно встретить и среди иноков изменников своего отечества и Церкви.

Ключарь кафедрального собора, преданный двукратно пытке и потом убитый, крестовый иеромонах Ефрем и учужный Иосиф, попы Христорождественской церкви Козьма, Иоанн и Даниил и Никольской церкви Иоанн и Василий ни на минуту не покидали своего архипастыря-мученика митрополита Иосифа, когда последний горячо призывал сподвижников Стеньки Разина – Ваську Уса, Ваську Кабанова, Шелудяка, Алешку Грузинкина и др. к покорности законному российскому государю. «Плачуще и рыдающе провожаху его жива на невинную смерть», и переносили в то же время сами грубые оскорбления со стороны разбушевавшихся злодеев. Мужественно и безбоязненно стояли пастыри Астраханского края на страже вверенного им стада Христова, оставаясь все это время горячими поборниками закона и правды.

Немало невзгод на своих плечах вынесло духовенство и во время вторжения в пределы Астраханской епархии с 1771–1774 года известного самозванца Емельки Пугачева. Мужественные архипастыри; архиепископ Феодосий, митрополит Иосифа, и епископ Мефодий своею личною жизнью подавали ему превосходные примеры служения Церкви, царю и отечеству, причем митрополит Иосиф свой подвиг служения закончил, как известно, и мученическою кончиною.

Вечная память из рода в рода, вам, архипастыри и пастыри Астраханской епархии, доблестно послужившие на благо русской церкви и своего отечества!

Но не только в годины тяжелых политических смут астраханское духовенство всегда стояло на высоте своего призвания и долга, но и в годины народных бедствий, во время напр., свирепствовавших неоднократно в этом крае повальных болезней, чумы, холеры и т. п., оно никогда не покидало своей паствы и самоотверженно и безбоязненно шло к одру умирающих, поддерживая в тоже время дух бодр в живых, находящихся посреди ужасов смерти. К таким деятелям из многочисленного сонма астраханских иерархов нужно отнести архиепископа астраханского и терского Пахомия (1643–1655 г.), скончавшегося от морового поветрия, во время ухаживания за больными, митрополита Савватия (1683–1696 г.), не покидавшего города в страшную моровую язву, истребившую так много духовных лиц, что при соборе оставалось в живых только два священника – архиерейский келейник иеромонах Гавриил, да крестовый иеромонах Варсанофий, Варлаама епископа (1727–1731), архиепископа Евгения (1845–1856), ободрявшего народ воодушевленными проповедями во время холеры в 1847 году и др.

Духовенство Астраханского края вместе с своими иерархами стремилось выполнить, по мере своих сил, и ту просветительную задачу, которая возлагалась на него завоевателем Астрахани и первым воеводою города Серебряным. Последний просил у царя «святого монаха», который бы жителей края мусульман и других инородцев «в крещену веру загонял, как разум достанет». И астраханское духовенство все делало для того, чтобы оказаться на высоте этой своей апостольской миссии. Подвиг этот для духовенства астраханского края был весьма тяжел, особенно на первых порах существования астраханской епархии. Если и ныне миссионерство среди мусульман представляется весьма трудным, когда на него идут и предназначаются люди научно подготовленные, со знанием языка, религии и быта мусульман, нередко сами вышедшие из среды мусульман, когда проповедникам Слова Божия приходится действовать среди населения в значительной степени обрусевшего, то какой великий подвиг был для первых миссионеров в Астраханском крае, сейчас по завоевании, среди народонаселения только что покоренного, и потому, следовательно, враждебно настроенного! Первые русские миссионеры в Астраханском крае в святом деле проповеди о Христе среди мусульман действовали именно так, как им «разум» подсказывал, и Господь видимо поборал по них. Правда, случаев обращения из мусульманства в православие было мало, но некоторые из них нужно признать довольно знаменательными. Так, напр., крещена была с сыном своим астраханская царица Ельякша, вышедшая замуж за боярина Плещеева.

Более удобную почву для восприятия христианства в этом крае давали калмыки, поселившиеся в астраханских степях в конце XVII столетия. Обращения этих идолопоклонников бывали массовые, в количестве, напр., 2883 человек в 1730 году. Крестились из калмыков князья, напр., в 1724 году князь Тайшин, внук знаменитого Аюка, со всем своим улусом, в 1774 году княжна Дондок-омбо вместе со своей семьей и др.

Немало труда миссионерам края предстояло также и среди хотя и русских людей, но зараженных расколом и сектантством – малоканством, хлыстовщиною и др., искавших безопасности в низовьях Поволжья от преследования правительства.

Из епископов наиболее потрудившихся в деле миссионерского служения заслуживают упоминания епископ Илларион (1731–1755), в бытность которого ревностным миссионером среди калмыков был архимандрит Никодим Ленкевич, учредивший для крещенных калмыцких мальчиков школу при Ивановском монастыре, один из благостнейших астраханских архипастырей Мефодий I (1758–1776), горячо оплаканный не только православными, но магометанами и калмыками, арх. Виталий (1832–1841), открывший в целях миссионерских при семинарии класс калмыцкого языка, который преподавался настолько успешно в семинарии, что из природных русских вышли такие замечательные знатоки этого языка и быта калмыков и присно незабвенные деятели на поприще миссионерском в крае, как, напр., о. протоиерей Пармен Смирнов, Ф. Е. Крылов и А. И. Воронцов, преподаватели семинарии, архиеп. Евгений I (1844–1856), открывший первую улусную походную церковь и назначивший к ней особого священника, знающего калмыцкий язык, Василия Дилигенского, и, наконец, известнейший вития и ученый архиепископ Никифор Феотоки (1786–1792), много поработавший на поприще обращения совращенных в раскол и оставивший по себе память в истории полемической противо-раскольнической литературы своими капитальными «Ответами на вопросы старообрядцев бахмутских и астраханских».

Иерархия астраханская на всем протяжении своей трехсотвековой истории не переставала учить добру свою паству, но с особенно выдающимся успехом в этом деле потрудились архиепископы Никифор Феотоки, Тихон Малинин (1792–1793), Анастасий Братановский (1805–1806), Иона Васильевский (1821), Евгений I Баженов и епископ Хрисанф Ретивцев (1874–1877). Из пастырей астраханского края стяжали себе славу искусных проповедников Слова Божия протоиереи (отец известного арх. Иннокентия) Ф. А. Александров, И. Г. Якиманский, священники Ник. Герасимов, И. М. Рубашевский, С. Андреев, иеромонах Ириней, основатель Покрово-Болдинского монастыря и др.

Многие из названных нами иерархов потрудились в служении добру и путем издания капитальных своих ученых трудов, каковы напр., «О расположении проповедей», трактат архиепископа Анастасия Братановского, Кириакодромион или толкование воскресных евангелий в 2 частях, арх. Никифора Феотоки, сокращение Богословия арх. Сильвестра Лебединского (1807–1808), «О религиях древнего мира» епископа Хрисанфа, Иерархия астраханская и другие историко-археологические труды Платона Любарского (1794 – 1805) и др.

Архиепископы Антоний Румовский и Сильвестр Лебединский присно незабвенны в летописях Астраханского края, как устроители рассадника духовного просвещения-семинарии, много выпустившего из своих стен полезных тружеников для Церкви православной и отечества. Первый открыл астраханскую духовную семинарию в 1778 году, а второй был её первым ректором и организатором.

Астраханская иерархия на своем длинном историческом пути потрудилась для блага края много, прилагая силы и заботы на учреждение и других гуманно-просветительных заведений, как напр., низших духовных училищ (епископ Варлаам Линицкий, открывший в 1728 славяно-латинскую школу для церковнических и гражданских детей, архиепископ Гаий, преобразовавший духовно-учебные заведения по уставу 1818, арх. Афанасий Дроздов, открывший епархиальное женское училище), дома призрения для бедных духовного звания (недавно почивший митрополит киевский Феогност), епархиальной библиотеки (епископ Хрисанф и др., Все они заслуживают глубокой благодарности и достойны вечной памяти.

Но на празднике юбилейном несомненно сугубой чести и памяти достоин «первопрестольник» астраханской иерархии архиепископ Феодосий, открывший собою целый сонм иерархов этой епархии. К сожалению, архиепископ Феодосий не имеет доселе обстоятельной критической биографии. Не постарались исследователи исторических судеб родного края издать в свет и известное по рукописям «Житие и подвиги и о преставлении иже во святых отца нашего Феодосия, архиепископа астраханского и терского». Желая прийти на помощь нашим историкам, мы и берем на себя этот труд, считая лучшею данью благодарности к памяти названного иерарха обнародование настоящего жития.

Предлагаемое вниманию читателей «житие» архиепископа Феодосия заимствовано нами из рукописи Московского Румянцевского музея в собрании рукописей Ундольского № 385, но оно нередко встречается в рукописях и других собраний и частных владельцев (напр., в М. Синод. библ., в Импер. публичн. библ. у г. Е. В. Барсова, у графа А. С. Уварова, в архиве астраханской духовной консистории, у священника астраханской Смоленской церкви М. Боровкова и у др.). Нам лично известно это житие по двум спискам: по рукописи М. Румянцевского музея и по рукописи священника М. Боровкова. Первый список, как более исправный, мы полагаем в основание, а второй отмечаем в виде, вариантов, которые, впрочем, важного значения не имеют, так как состоят большею частью из неправильных чтений копииста жития.

Время написания настоящего жития академик А. И. Соболевский отнес к половине XVI века,²¹ но, очевидно, по недоразумению. Из вышесказанного ясно видно, что архиепископ астраханский Феодосий, называемый в житии «иже во святых отцом нашим» неоднократно, принадлежит к деятелям самого начала XVII столетия. Составлено житие не только по кончине святителя Феодосия в 1607 году, но и после перенесения мощей его из Казани в Астрахань, при втором архиепископе астраханском Онуфрии († 1627) в 7125 = 1617 году, в царствование царя Михаила Феодоровича. Даты эти имеются и в самом житии, и остается изумляться, каким образом просмотрел их добросовестный и точный в своих исследованиях академик А. И. Соболевский. Составитель жития, однако же едва ли знал лично архиепископа Феодосия, иначе трудно объяснить те исторические анахронизмы, которые допущены им в житии и на которые мы обратили внимание выше.

Киев. 1903 г. марта 17.

Единородныи Сн҃ Слово Бж҃ие безначален же и безлетен от оц҃а родивыися от Бг҃а премудрости всех составления здержит(ел)я и сила всю твар соверши(ел)я блг҄ословен утешетил св҃тыи и животворящии дх҃ от оц҃а исходя и сн҃ом явлен чл҃вком трисоставныя и единосущная и неразделная свт҃ая тр҄ца совершенная (об.) сл҃вою и существом и цр҄ство неизменяемое безначальное естество и влдчное достоинство естественная блг҄остни и в тр҄цы един Бг҃ содетел и содержител и промысленик всех век дая просяшему мудрость и разум и не презирая согрешающаго но положил еси на сп҃сения покаяние егоже блг҃словят нбс҄ные силы и слв҃ят воинство агг҃л того убо блг҃аго и премс҄лтиваго Бг҃а бл҃годарю и аз недостойныи и худыи и многрешныи аще недоволеи есмь на славословие того бл҃гостыня тому (л. 2) приношу исповедания и велелепоту и молюся услышити мя вонже дн҃ь аще призову его и дати ми слово во отвержения уст моих яко да исповем житие предобродетелно и ползы дш҃евныя исполнено воистинно убо того блг҄ословити достойно есть и призывати.

Воспоминаю бо великого архиерея Бж҃ия свт҃аго Феодосия архиепископа астараханскаго и яже о нем подвиги и пощения и добродетели достоит бо тако таковые меда сладчаишя ползы великого реку свт҃ителя Феодосия архиерея Бж҃ия бывшаго в велицей лавре (об.) прч҄стые влдчцы нш҃ея Бдцы и прс҄нодв҃ы Мр҃ии взабвении не положити агг҃льским житием и пребыванием пришедшаго и посем свщ҃нным пр҃тлом украсившаго града астрахании и многи убо дш҃а сп҃се приведши и равноапс҄толскую бл҃годат приемшаго проповедати слово истинныи исправити веры свт҃ые тр҄цы Бж҃ии дар чл҃вком воистинну прежде бо зачатия его избра и прежде ржс҄тва его осв҃ще (sis) да якоже и житие и устав имети ему иноческого и св҃щения истинного образ аще бо и боли есть моея силы начаток но убо наставит мя чтс҄ная и милостивная оноя дш҃а (л. 3) и в разумит мя раба своего еже вообразити слово разумейте же вси иже дш҃еполезного всего жития послуси ничтож еже к силе недостаточествующе аще бо и более к достоянию недостаточествуя подобает же мало свыше слово привести яко от коея бысть таковым родителю и каков зачатия его образ прежде представити и посем по ряду прочая исповедания начати.

Сей же во св҃тых отц нш҃ Феодосии архиепс҄кп рождения и воспитания града Ерославля сн҃ отц҃а бл҃гочс҄тива и бг҃олюбива именем Харитона иерея суща и мт҃ри Мр҃ии житие же их быша за рекою нарицаемою Волгою от града (об.) г҃ поприща отстоящу веси гл҃емой Яковлевской отц҃у его иерею сущи в той веси у цр҃кви свт҃аго апс҄тла Иакова брата Бж҃ия служащу родижеся ему сеи бл҃женныи отрок именем Феодот и егда бысть в возрасте даст его в научение грамоте онже со всяким рачением упражняшеся на Бжес҄твенное кн҃жное учение и многих сверсник во учении преспеваше а дъская²³ играния отнюд не устремляшеся но яко елен на источники водныя на бжес҄твенное учение поостряшеся и цр҃кви Бж҃ии прележаше и вскоре изучи бж҃ественным кн҃гам и егда бысть к҃ лет тогда отц҃ ево и мт҃и совет сотвориша да браку (л. 4) сочетат его он же не преслуша отц҃а своего и мт҃ри повеление восприим брак потом наипаче прележа во всяких добрых нравех и в заповедех Бж҃иих пребываше без всякого пороку яко цр҃квии Бж҃ии прилежаше и всегда поучаше в законе Хрс҄тове како жити подобает исправити чисто житие свое чистоту же и смиренномудрия возлюби и дх҃овную и нелицемерную стяжав ко всем чл҃вком добродетелнаго его жития ради поставляется во иерейство преосв҃щенным Никандром архиепс҄кпом Ростовским и Ярославским во град Ярославль к цр҃кви св҃тых страстотерпец (об.) бл҃говерных кн҃зей Бориса и Глеба и во иерействе наипаче возлюби смирения а мирская пристрастия отверже от себе яко паучину но упражняшеся на мл҃тву и пост ноипачеж учаше стадо Хрс҄товых словесных овец всякому бл҃гочестию и чистоте яко истинный пастыр подражая во всем истинному пастырю Хр҄ту Бг҃у нш҃ему и бысть во иерействе s҃ лет потом супруга ево отходит жития сего онже после погребения в третии дн҃ь отходит в мнс҄трь прчс҄тые Бдцы на Толгу²⁴ отстоящу от града s҃ поприщ и пострижеся в монашескии образ и нареченно бысть имя ему Феодосии (л. 5) и по блгос҄ловению преосвщ҃енного Никандра архиепс҄кпа Ростовского и Ярославскаго в том мнс҄тре служаще ему потом ради добродетелного его жития братия возлюбиша его и моляху его да будет у них во обители прчс҄тые Бдцы игуменом он же повеле быти воли их таже преже реченныи арзиепс҄кп Никандр поставляет его во игумены во обител прчс҄тые Бц҃ы на Толгу онже наипаче труды ко трудом прилагаше и всегда упражняшеся о строении свт҃ыя обители тоя и постави цр҃ков каменну и украсив яко невесту Хрс҄тову всякими лепотами и около тое обители ископа пруды и древяса (об.) осади и наипаче же прилежа о цр҃ковных и о мнс҄трьских исправлении добродетелного его жития и многаго ради воздержания бысть везде славим и поживе в том мнс҄тре к҃ε лет.

И изволением самодержавного Гс҄дря цр҃я и великаго кн҃зя Феодора Ивановича всея Росии наипаче же по бл҃гословению первопрс҄толника свт҃еишаго Иова патриарха Московскаго и всея Росии посылается во град астарахан во игумены в тр҄цкой мнс҄трь и повеленно бысть ему в том граде астарахани построити соборная и апс҄толская цр҃кви онже со свяким радением о деле соборные и апс҄тольския цр҃кви (л. 6) упражняшеся потом вскоре и соверши и осв҃ти ю и по блгс҄овению Иова патриарха велено ему быт к Москве со осв҃щенными водами после осв҃щения соборные цр҃кви онже приехав в цр҃ьствующии великии град Млскву в лета 7110-го году²⁵ и свт҃еишии Иев патриарх московскии и всея Росии ради добродетелнаго его жития поставляет его первопрс҄толником града астарахани и отпущает его свеликою чс҄тию онже ноипаче прилежаше о стаде Хрс҄твых словесных овец и проливаша учения яко воды многи в томже граде астрахани многу неверию сущу онже учением своим многих от неверствия (об.) и от всякаго нечестия на истинныи пут привлече и на сп҃сенный пут постави ноипаче же возлюби смиренномудрия и пост и бысть млс҄тив ко всем чл҃вком и многу млс҄тыню подаваше нищим во всем подобя истинным пастырем обидимым бысть заступник и алчющим кормител и нагим одеяния и болным посетител и по Бж҃ию попущению изволению народ хрс҄тиянскии црс҄тво приимшу безбожному и нечестивому ростриге и во граде астарахани бысть смятения великое и распря в народе он же архиепс҄кп гл҃аше в народе яко цр҃ь нечестив явися а неправоверен наипаче нечестив народи же града того (л. 7) хотяще его убити и не убиша и двор его на расхищение преда и многих его людей см҃рти предаша и устремиша на его св҃топомазанную гл҃ву отведоша его из дому влдяня в тр҄цкой мнс҄трь а ис тр҄цкого мнс҄тря отпустиша его в црс҄твующии град Москву со многим бесчестием и поставиша его пред нечс҄тиваго цр҃я ростригу говорил самозванныи цр҃ь вор Гришка Отрепьев преосвщ҃енному Феодосию архиепс҄кпу свеликим устршением градом астараханю смутил и людем говорил называешь меня непрямым цр҃ем да кто де я и сей иже во свт҃ых отц҃ нш҃ Феодосии (об.) архиепс҄кп астраханскии отвещает ему Гришке ростриге ведаю де что ты цр҃ь а имя твое Бг҃ весть а прирожденныи цр҃евич Дмитрий Иванович убит на Угличе а мощи его тамже и от того слова исполаты вышед от него Феодосии архиепс҄кп и не токмо убит но и оскорбити его не повеле ничем и живаше сей иже во свт҃ых отц҃ нш҃ Феодосии архиепс҄кп астарахаскии на Москве у свт҃ейшаго Ермогена патриарха на дворе и тамо питаяся сей иже во свт҃ых отц҃ нш҃ Феодосии архиепс҄кп нечестиваго цр҃я обличи и многи ему (л. 8) укоризны изрече потом нечестивыи рострига за свое нечс҄тие убиен бысть и во дно адово снисходит потом црс҄тво приимшему цр҃ю и великому кн҃зю Василию Ивановичю всеа Росии а патриаршескии прс҄тол содержащу свт҃еишему Ермогену²⁶ патриарху московскому и всеа Росии.

Изволением Бж҃иим и повелением самодержавного цр҃я и великого кн҃зя Василия Ивановича всеа Росии и свт҃еишии Ермоген²⁷ патриарх московскии посылает во град Углич по мощи новаго страстотерпца Хрс҄тва блг҃верного цр҃вича Димитрия Ивановича (об.) митрополита Филарета Ростовскаго и Ярославского да сним же и сего блженного Феодосия архиепс҄кпа астараханского и егда принесоша мощи новаго страстотерпца Хрс҄това Димитрия Ивановича и во 114 году июня в s҃ де(нь) и гс҄дрь цр҃ь и великии кн҃зь Василей Иванович всеа Росии и св҃теишии Ермоген патриарх московскии Феодосия архиепс҄кпа астараханскаго и терского одарили великими дары и со всякою чс҄тию тогда вскоре отпущен бысть на свой ему прс҄тол свеликою чс҄тию и не доспевшу ему града астарахани во граде цр҃цыне изнемог (л. 9) болезнию туже преставися в лето 7115-го году декабря в 18 де(нь) и непогребен бысть многое время и поставиша мощи его в цр҃кви непогребены.

И во 116-м году лучися ехати боярину Феодору Ивановичу Шереметеву сострова балчика вверх по реке Волге и ссобою тело свт҃аго Феодосия архиепс҄кпа взя и во град Казан привезе и погребению вдаде во обители преображения Гс҄да Бг҃а и сп҃са нш҃ег Ис҄са Хрс҄та и погребе его преосв҃щенныи Ефрем митрополит Казанскии и Свиажскии.

И во 125-м году приезжали в црс҄твующии град Москву к великому гс҄дрю цр҃ю (об.) и великому кн҃зю Михаилу Феодоровичю всеа Росии от града астарахани протопоп с явленным списком изволил Гс҄дь Бг҃ мл҃твами иже во св҃тых отца нш҃его Феодосия архиепс҄кпа астараханского новаго чюдотворца простити во граде астарахани жену разслаблену и дв҃цу слепую явися им первопрестолник бл҃женныи и свт҃ыи Феодосии архиепс҄кп в тонце сне повелевая им возвестити во граде астарахани началником града того чтоб тело его взяли ис Казани на свой ему прс҄тол во град астарахан града ж того началницы и вси граждане возвестиша (о том) великому гс҄дрю цр҃ю и великому кн҃зю (л. 10) Михаилу Феодоровичу всеа Росии (и самодержцу онже бл҃гочестию)²⁸ подражател повелевает грамоту посылати во град Казан к преосв҃щенному Матвею митрополиту Казанскому и Свияжскому чтоб иже во св҃тых отц҃а нш҃его Феодосия архиепс҄кпа астараханског нового чюдотворца тело его многотрудное досмотрити и отпустит на свой ему прс҄тол во град астарахан Матвей же митрополит по повелению цр҃еву тело его многотрудное со многою чс҄тию и со бл҃гоговением досматривал и от тела его дву мест земля часть взялас а коего места того неведомо а ризы его нетленныи и тело его все светло аки живу сущу и посылает мощи его (об.) во град астарахан проводив со крс҄ты и св҃тыми иконами и со множеством народа града Казани иззвоном до реки Волги и егда послани доспеша близ града астарахани и послаша весть во град преосв҃щенныи же Анофре архиепс҄кп астараханскии и терскии облечеся во всю свт҃ителскую одежду со всем осв҃щенным собором и града ж того началницы со множеством много людей и сошедшиса ко св҃тую соборную и апс҄толскую цр҃ков и ту идоша со крс҄ты и со св҃тыми иконами на сретение иже во св҃тых отц҃а нш҃его Феодосия архиепс҄кпа нового чюдотворца и тако свеликою чс҄тию и любовию внесоша во град (л. 11) и бысть тогда во граде радость велика и удивления достойна яко в последняя времена изволи Бг҃у прославити угодника своего и нетокмо прослави его чюдесы яко и нетлением почте его мы же братие воздадим сл҃ву Хрс҄ту Бг҃у нш҃ему о толиких и неисчетных и неисповедимых чюдесех его. Аминь.