Ориген Александрийский «Против Цельса». Книга V

1. [Теперь], благочестивый Амвросий¹, мы приступаем уже к пятой книге² против сочинения Цельса³, не гонясь за достойным осуждения «многословием», при котором «не миновать греха» (Притч.10:19), но по мере сил стараясь не оставлять без исследования ничего из того, что он сказал, и особенно то, в чем, как кому-нибудь могло бы показаться, он справедливо обвиняет нас, [христиан], или иудеев. И если было бы возможно благодаря этому рассуждению проникнуть в сознание каждого читателя сочинения Цельса, и извлечь [оттуда] все стрелы, наносящие раны тому, кто [еще] не полностью защищен «всеоружием Божиим» (Еф.6:11), а также приложить разумное лекарство⁴, исцеляющее раны, наносимые Цельсом, которые не дают «устоять в здравой вере» (Тит.2:2) тем, кто прислушивается к его словам, то мы бы это сделали. Но это Божие дело – невидимо пребывать Своим Духом вместе с духом Христовым в тех, в ком Он считает необходимым пребывать. А мы, стремясь обратить людей к вере при помощи слов и сочинений, должны сделать все для того, чтобы называться «делателями неукоризненными, верно преподающими слово истины» (2Тим.5:15). И нам кажется, что самое важное – это сделать все от нас зависящее для опровержения убеждений Цельса, верно исполняя все, порученное тобой. Итак, излагая далее доводы Цельса, следующие за его рассуждениями, которые мы ранее уже опровергали, – а опровергли ли мы их или нет, пусть судит читатель, – мы приведем [теперь] наши возражения на них. Бог же да не допустит, чтобы в предстоящем деле наш ум и рассуждение совершенно лишились Божественного вдохновения, чтобы вера тех, кому мы хотим принести пользу, «была не в премудрости человеческой» (1Кор.2:4–5). А мы, восприняв «ум Христов» (1Кор.2:16) от Его⁵ Отца, Единственного, Кто его⁶ дарует, и заручившись помощью для приобщения к Слову Божиему, да ниспровергнем «всякое превозношение, восстающее против познания Божиего» (2Кор.10:5), и мнение Цельса, восстающее на нас, [христиан], и на нашего Иисуса, а так же на Моисея и пророков, чтобы у читателей укреплялась вера благодаря Слову и Силе Божией, если только Тот, Кто дает «глагол благовествующим силою многою» (Пс.68:12), и нам даст его и дарует нам «силу многую»⁷.

2. Итак, сейчас нам предстоит возразить на следующее утверждение Цельса: «Иудеи и христиане! Никакой Бог и никакой Сын Божий⁸, никогда не сходили [с небес] и не могли бы сойти. Если же вы говорите о каких-то ангелах⁹, то скажите, кто они: боги или какой-нибудь иной род? А иной [род] – это, скорее всего, демоны¹⁰».

Нет никакой необходимости далее обсуждать с Цельсом этот [вопрос], к которому он часто возвращается (ведь выше он уже неоднократно говорил об этом), – ибо достаточно того, что мы об этом [уже] сказали. Но мы [все же] приведем лишь некоторые из множества [доводов], которые, как нам кажется, хотя и согласуются со сказанным выше, но имеют не совсем тот же смысл. В них мы покажем, что Цельс, доказывая, что вообще никакой Бог или никакой Сын Божий не сходили к людям, отрицает и мнение большинства о Богоявлении, и свои собственные слова, сказанные выше¹¹. Ибо, если Цельс справедливо утверждает, что вообще никакой Бог, и никакой Сын Божий не сходили [с небес], и не могли бы сойти, то [этим], очевидно, отрицается, что на земле были боги, которые сходили с небес, чтобы давать людям прорицания или исцелять через оракулы. [Тогда] ни [Аполлон] Пифийский, ни Асклепий, ни кто-либо другой из тех, кто, как считают, совершал нечто подобное, не был бы богом, сойдя с небес. А если бы и был богом, то, навсегда получив в удел жизнь на земле, был бы кем-то вроде изгнанника из мест обитания богов или одним из тех, кто не имеет возможности общаться с тамошними божествами¹². И тогда Аполлон, Асклепий, и все, кто, как полагают, совершает что-то на земле, были бы не богами, но какими-то демонами¹³, которые намного хуже мудрых людей, восходящих на небесный свод благодаря [своей] добродетели¹⁴.

3. Обрати внимание, что [Цельс], желая опровергнуть наше учение и на протяжении всего [своего] сочинения не признавая себя эпикурейцем, уличается [здесь] в том, что сам перешел на сторону Эпикура¹⁵. Теперь самое время тебе, читатель сочинения Цельса, или согласиться с его словами и отвергнуть то, что Бог может прийти [на землю], промышляя о каждом человеке, или признать, что это рассуждение Цельса ложно. Следовательно, если ты вообще отрицаешь Промысел [Божий], то, чтобы сохранить истинность твоего утверждения, тебе придется признать ложными слова Цельса, в которых он признает Богов и Промысел¹⁶. А если ты тем не менее признаешь Промысел [Божий], не соглашаясь с Цельсом, который говорит, что ни Бог, ни сын Божий не сходил и не сходит к людям, то почему ты не исследуешь тщательным образом, исходя из сказанного нами об Иисусе и из пророчеств о Нем, кого следует более считать Богом и Сыном Божиим, сшедшим к людям, – Иисуса, все это домостроительно предусмотревшего и осуществившего, или тех¹⁷, кто под предлогом оракулов и прорицаний не только не исправляет нравов врачуемых, но к тому же еще и уводит их от ясного, чистого и благоговейного почитания Творца всяческих и под предлогом почитания многих богов отстраняет душу своих внимательных слушателей от единого и единственного славного и истинного Бога?

4. Далее Цельс, словно бы отвечая за иудеев или христиан, что те, кто сходит к людям, что это скорее всего ангелы, говорит: «Если же вы говорите о каких-то ангелах, то скажите, кто они: боги или какой-нибудь иной род?» и затем, снова словно бы отвечая за них, добавляет: «А иной [род] – это, несомненно, демоны (δαίμονας)». Давайте же поразмыслим над этим. Действительно, мы согласно признаем, что и ангелы, будучи «служебными духами, посылаемыми на служение для тех, которые имеют наследовать спасение» (Евр.1:14), восходят (αναβαννενν), чтобы донести мольбы людей до самых чистых в мире небесных областей или даже до еще более чистых наднебесных [областей], и нисходят (καταβαννενν)¹⁸ оттуда, чтобы передать каждому по заслугам что-либо из поручаемого им Богом для служения тем [людям], кому следует оказать благодеяния.

Итак, ясно, что они называются ангелами сообразно их служению. В Св. Писании¹⁹ мы встречаем, что они иногда называются даже «богами», потому что они Божии (δια το θειους είναι). Но это вовсе не значит, что нам дано повеление чтить и поклонятся вместо Бога тем, кто служит нам и приносит нам дары Божии. Ибо всякую «молитву, моление, прошение и благодарение» (1Тим.2:1) следует воссылать сущему над всеми Богу, через Первосвященника (Евр.4:14–15), [начальствующего] над всеми ангелами, – через одушевленное Слово (έμψυχου Λογου)²⁰ и Бога. Мы же будем молиться и Самому Слову²¹, просить Его, благодарить и умолять (προσευξομεθα), если только мы способны вникнуть в главный смысл и назначение молитвы.

5. В самом деле, неразумно призывать ангелов тем, кто не достиг о них знания, превосходящего человеческое. Но даже если предположить, что мы достигли о них удивительного и неизреченного знания, то это самое знание, раскрывающее их природу и то, для чего каждый из них предназначен, не позволит дерзнуть молиться кому-либо другому, кроме довлеющего над всеми (τω προς παντα δναρκεν) и превосходящего всех Бога через Спасителя нашего, Сына Божиего, являющегося «Словом» (Ин.1:1), «Премудростью» (Притч.8:22; Прем.9.9), «Истиной» (Ин.14:6) и всем тем, что говорят о Нем писания пророков Божиих и апостолов Иисуса²². А для того, чтобы святые ангелы были к нам милосердны и делали все в нашу защиту, достаточно нашего [свободного] расположения к Богу, которое, насколько это возможно для человеческой природы, подражает свободному выбору ангелов, тогда как они подражают [Самому] Богу. [Для этого достаточно] и доступного нам постижения Его Сына-Слова, которое не противоречит более ясному Его постижению, [доступному] святым ангелам²³, но которое ежедневно стремится уподобиться ему в ясности и четкости.

Словно бы не прочитав наших Св. Писаний, Цельс как бы от нашего лица отвечает самому себе, что мы называем ангелов, сходящих к людям для благодеяний, каким-то иным родом помимо Бога. Он говорит, что будто бы мы справедливо называем их демонами, не замечая, что название «демоны» (δαιμονών) не является ни нейтральным, как название «люди», среди которых некоторые добрые (αστείοι), а некоторые злые; ни добрым (αστειον), как [название] «боги», которое дают те, кто познал волю Божию, не злым демонам (δαιμόνιων), не изваяниям или животным, но поистине божественным и блаженным [людям]. Название же «демоны» (δαιμονών) всегда прилагается к лишенным грубых тел злым силам²⁴, которые вводят людей в заблуждение, завлекают их и отвращают от Бога и сверхнебесной реальности к этому миру.

6. После этого [Цельс] говорит о иудеях следующее: «Итак, прежде всего у иудеев достойно удивления то, что хотя они и почитают небо и ангелов, [существующих] на нем, но они пренебрегают самыми священными и самыми могущественными его частями – Солнцем, Луной и звездами, подвижными и неподвижными, как будто возможно, чтобы целое было Богом, а части его не были бы божественными. Или [как будто возможно] весьма почитать тех, кто, как говорят, является где-то во тьме к [людям], ослепленным лживым колдовством или грезящим туманными призраками, и ни во что не ставить тех²⁶, кто предсказывает будущее так очевидно и ясно для всех, кто управляет дождями, зноем, облаками, громом, которому поклоняются [иудеи], молниями, плодами и всяким потомством, и через кого людям открывается Бог, вестников более славных, чем горние, и поистине небесных ангелов?»

Но нам представляется, что в этом Цельс заблуждается и пишет понаслышке о том, чего не знает. И в самом деле, для всякого, кто станет исследовать учение иудеев вместе с учением христиан, ясно, что иудеи, следуя закону, говорящему от лица Бога: «Да не будет у тебя иных богов, кроме Меня. Не сотвори себе кумира и никакого подобия того, что наверху, и того, что на земле внизу, и того, что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им» (Исх.20:3–5), не почитают никого иного, кроме сущего над всеми Бога, сотворившего небо и все остальное. Понятно, что те, кто живет согласно закону, почитая Творца неба, не почитают небо вместе с Богом. Но никто из служащих Моисееву закону не поклоняется и ангелам, [существующим] на небе. И подобно тому, как они не поклоняются Солнцу, Луне и звездам, «строю небесному», они воздерживаются и от поклонения небу и ангелам на нем, повинуясь закону, гласящему: «И ты, взглянув на небо, и увидев Солнце, Луну и звезды, весь строй небесный, не прельщайся и не поклоняйся им и не служи тому, что уделил Господь Бог всем народам» (Втор.4:19).

7. Однако Цельс, утвердившись в своем мнении, что иудеи, таким образом, считают небо Богом, добавляет к этому обвинения в том, что иудеи неразумно поклоняются небу, но [не поклоняются] вместе с тем Солнцу, Луне и звездам, как будто возможно, чтобы целое было Богом, а его части не были бы божественными, ибо вполне естественно называть небо целым, а Солнце, Луну и звезды – его частями.

Но ни иудеи, ни христиане, очевидно, не называют небо Богом. Однако пусть иудеи, как полагает Цельс, говорят, что небо – это Бог, а частями неба пусть будут Солнце, Луна и звезды (что не совсем справедливо, ибо животные и растения , существующие на земле, не суть части земли). Каким же образом, даже согласно мнению эллинов, будет истинным следующее положение: если нечто целое является Богом, то и части его уже божественны? Однако они ясно говорят, что весь мир является Богом: стоики [считают] его первым Богом²⁷, платоники – вторым²⁸, а некоторые [другие] – третьим²⁹. Итак, неужели они полагают, что, поскольку мир как целое является Богом, то и части его уже божественны, как будто не только люди, но и все неразумные животные и даже растения, будучи частями мира, являются божественными? Если же части мира – это горы, реки и моря, то неужели, поскольку весь мир является Богом, реки и моря тоже суть боги? Но эллины этого никогда не скажут, а если и скажут, то лишь в отношении тех демонов (или богов, как эллины их называют), которые начальствуют над реками и морями. Таким образом, главный довод Цельса – если нечто целое является Богом, то и все части его уже божественны, – становится ложью даже согласно эллинам, признающим Божественный Промысел³⁰. А из утверждения Цельса [с необходимостью] следует, что, если мир является Богом, то и все, что в нем, будучи его частями, является божественным. Согласно этому, божественными будут животные, мухи, комары, черви и всякий вид змей, птиц и рыб, которых не назовут [богами] те, кто считает Богом [весь] мир [в целом]. А иудеи, живущие по закону Моисееву, хотя и не могут уловить никакого прикровенно выраженного смысла закона, являющего нечто неизреченное (ειρημενον του νομού βουλημα код, απόρρητόν τι εμφαινον), [никогда] не скажут, что небо или ангелы – это Бог.

8. Но поскольку мы утверждаем, что Цельс заблуждается, [судя об этом] понаслышке³¹, то давайте мы по возможности выясним и покажем, что иудеям вовсе не свойственно поклонятся небу и небесным ангелам, как полагает Цельс, но что это [,наоборот,] является преступлением в отношении иудаизма, так же как и поклонение Солнцу, Луне и звездам, а тем более статуям [богов]. И в самом деле, ты найдешь, в особенности в книге [пророка] Иеремии, слово Божие, порицающее через пророка иудейский народ за поклонение [всему] подобному и за принесение жертв «Царице неба» и «всему воинству небесному» (Иер.7:18; 19:13). И слова христиан, обличающие тех из иудеев, кто согрешает, показывают, что если Бог покинул этот народ за какие-то согрешения³², то они совершали и этот грех. И в самом деле, в Деяниях Апостолов о иудеях написано: «Бог же отвратился и оставил их служить воинству небесному, как написано в книге пророков: Дом Израилев! Приносили ли вы Мне заколения и жертвы в продолжение сорока лет в пустыне? Вы приняли скинию Молохову и звезду бога вашего Ремфана (Ρομφα), изображения, которые вы сделали, чтобы поклоняться им» (Деян.7:42–43). И у ап. Павла, который был подробнейшим образом наставлен в иудейских догматах, но позже стал христианином из-за необыкновенного явления [ему] Христа, в послании к Колосянам говорится следующее: «Никто да не обольщает вас самовольным смиренномудрием и служением ангелов, вторгаясь в то, что [не]³³ видел, безрассудно надмеваясь плотским своим умом и не держась главы, от которой все тело, составами и связями будучи соединяемо и скрепляемо, растет возрастом Божиим» (Кол.2:18–19). Не прочтя и не узнав этого, Цельс, я уж не знаю почему, заставил иудеев, якобы не преступая закона, поклоняться небу и существующим на нем ангелам.

9. Кроме того, Цельс, запутавшись и не точно разобравшись в предмете, исходя из заклинаний, произносимых во время гаданий и колдовства, предположил, что иудеи, побуждаемые какими-то призраками, которые бывают у заклинателей в зависимости от заклинаний, поклоняются небесным ангелам³⁴. Но вместе с тем Цельс не заметил, что они делали это вопреки закону, гласящему: «Не обращайтесь к вызывающим мертвых, и к волшебникам не ходите, и не доведите себя до осквернения от них. Я Господь, Бог ваш» (Лев.19:31).

Итак, следовало, чтобы тот, кто продолжает [считать] иудеев соблюдающими закон, и говорит, что они суть те, кто живет согласно закону, не относил это³⁵ ко всем иудеям вообще. Если же он [все-таки] относит [это ко всем иудеям вообще], то ему [следует] признать, что иудеи делали это вопреки закону. Но опять-таки, так же как преступают закон ослепленные колдовством и грезящие туманными призраками, почитающие и поклоняющиеся тем, кто, как говорят, является им тайно где-то во тьме³⁶, точно так же и приносящие жертвы Солнцу, Луне и звездам тем более преступают закон. И невозможно сказать в одном и том же отношении, что иудеи и остерегаются поклоняться Солнцу, Луне и звездам, и не остерегаются [поступать] подобным же образом по отношению к небу и ангелам.

10. Если же необходимо, чтобы мы, в равной мере не поклоняясь ангелам, Солнцу, Луне и звездам, дали отчет в том, почему мы не поклоняемся тем, кого эллины называют «видимыми и чувственно воспринимаемыми богами»³⁷, то мы скажем, что и в законе Моисеевом говорится, что Бог уделил их «всем народам под небом» (Втор.4:19), но отнюдь не тем, кто был избран Богом в особый удел помимо всех народов земли³⁸.

И в самом деле, во Второзаконии написано: «И ты, взглянув на небо и увидев Солнце, Луну и звезды, весь срой небесный, не прельщайся и не поклоняйся и не служи тем, кого господь Бог твой уделил всем народам под всем небом. А вас взял Господь Бог и вывел вас из печи железной, из Египта, дабы вы были народом Его удела, как ныне это видно» (Втор.4:19).

Итак, народ еврейский, призванный Богом быть «родом избранным, царственным священством, народом святым, людьми, взятыми в удел» (1Пет.2:9), о которых было предсказано Аврааму в обращенных к нему словах Господа: «Посмотри на небо и сосчитай звезды, если ты можешь счесть их. И сказал ему: Столько у тебя будет потомков» (Быт.15:5), [так вот, этот народ], имея надежду стать таким, как звезды на небе, не пожелал поклоняться тем, кому должен был уподобиться³⁹ благодаря послушанию и соблюдению закона Божиего. И в самом деле иудеям сказано: «Господь Бог размножил вас, и вот, вы ныне многочисленны, как звезды небесные» (Втор.1:10). И в книге пророка Данииила содержится следующее пророчество о тех, кто воскреснет: «Но спасется в это время весь народ твой, записанный в книге. И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, а другие на вечное поругание и посрамление. И разумные будут сиять, как светила на тверди [небесной], и обратившие многих к правде – как звезды, во веки, навсегда» (Дан.12:1–3). Исходя из этого и ап. Павел говорит в словах о воскресении: »Есть тела небесные и тела земные; но иная слава небесных, иная – земных. Иная слава Солнца, иная слава Луны, иная слава звезд; и звезда от звезды разнится в славе. Так и при воскресении мертвых» (1Кор.15:40–42).

Таким образом, [христиане] научившись возвышаться над всеми творениями и надеяться на самую лучшую награду себе от Бога за [свою] совершеннейшую жизнь, услышав [слова]: «Вы – свет мира» (Мф.5:4) и «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославили Отца вашего небесного» (Мф.5:16), и стараясь иметь ясную и неувядающую Премудрость (σοφίαν), или уже восприняв Ту, Которая есть «Сияние вечного Света» (Прем.7:26), не имеют никакого разумного основания бояться чувственного света Солнца, Луны и звезд настолько, чтобы из-за этого их чувственного света считать самих себя ниже и поклоняться им, имея столь великий духовный Свет ведения (νοητον γνωσεως φως)⁴⁰, « Свет истинный» (Ин.1:9), «Свет мира» (Ин.8:12; 9:5) и «Свет человеков» (Ин.1:4).

Итак, если им и следует поклоняться, то вовсе не по причине [их] чувственного света, вызывающего удивление у большинства, но по причине духовного и истинного [света], если только звезды небесные суть разумные и добродетельные живые существа⁴¹ и просвещены светом ведения Премудростью, Которая есть «Сияние вечного Света» (Прем.7:26). Ибо их чувственный свет – это дело Творца всяческих, а духовный [свет], которым они возможно обладают, произошел также и от их собственного свободного выбора⁴².

11. Однако и самому [по себе духовному свету] не следует поклоняться ни тем, кто созерцает и понимает «Свет истинный», причастием Которому возможно просвещены и сами [звезды], ни тем, кто созерцает Бога, Отца «истинного Света», о Котором хорошо сказано: «Бог есть Свет, и нет в Нем никакой тьмы» (1Ин.1:5). И также как те, кто поклоняется Солнцу, Луне и звездам по причине того, что они суть чувственный небесный свет, не стали бы поклоняться искре света или светильнику на земле, видя несравненное превосходство тех, кто считается достойным поклонения⁴³, над светом искр и светильников, точно также и те, кто уразумел, каким образом «Бог есть Свет», постиг, каким образом Сын Божий есть «Свет истинный, просвещающий всякого человека, грядущего в мир» (Ин.1:9), и понял, почему Он⁴⁴ говорит: «Я есмь Свет мира» (Ин.8:12), не имели бы разумного основания поклоняться как бы малой искре [света] в Солнце, Луне и звездах, по сравнению с Богом – Светом истинного Света ⁴⁵.

Но мы говорим это о Солнце, Луне и звездах вовсе не для того, чтобы обесчестить столь великие творения Божии, и не говоря вслед за Анаксагором, что Солнце, Луна и звезды суть «раскаленные глыбы» (μύδρον διαπυρον)⁴⁶, но потому что мы чувствуем (αισθανόμενοι) неизреченно превосходящую все Божественность Бога (θειοτητος του θεου), а также и Его Единородного Сына, превосходящего все остальное. И мы, убедившись, что и само Солнце, Луна и звезды молятся сущему над всеми Богу чрез Его Единородного [Сына]⁴⁷, считаем, что не следует молиться тем, кто сам молится. Ведь они желают обратить наше внимание скорее на Бога, Которому они сами молятся, чем привлечь его к самим себе, или отвлечь нашу молитвенную способность от Бога и обратить на самих себя.

Я позволю себе воспользоваться здесь следующим примером, относящимся к ним⁴⁸. Спаситель и Господь наш, услышав как-то раз [слова]: «Учитель благой!» (Мк.10:17; Лк.18:18), сказал, указав говорящему это на Своего Отца: «Что ты называешь Меня благим? никто не благ, кроме как один Бог Отец (ο θεος ο πατηρ)⁴⁹» (Мк.10:18; Лк.18:19). Если же это с основанием сказал «возлюбленный Сын Отца» (Кол.1:13), будучи как бы «образом благости» Божией (Прем.7:26)⁵⁰, то почему же с еще большим основанием не сказало бы Солнце поклоняющимся [ему]: «Что ты мне поклоняешься? «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Втор.6:13), Которому и я, и все, кто со мной, поклоняемся и служим.» И даже если кто-то не будет столь величественным, [как Солнце], то и он пусть ничуть не меньше молится (ευχεσθω) Слову Божиему, могущему его исцелить, а тем более Отцу Его⁵¹, Который и праведным, жившим ранее, «послал Слово Его, и исцелил их, и избавил их от погибели их» (Пс.106:20).

12. Таким образом, [возвращаясь к нашей предыдущей теме, можно сказать, что] Бог по Своей благости не пространственно, но промыслительно нисходит к людям. И Сын Божий⁵² не только в какой-то определенный момент времени, но вообще всегда пребывает вместе со Своими учениками, исполняя [Свое обещание]: «И вот, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф.28.20). И если только «ветвь не может приносить плод сама собой, если не будет на лозе» (Ин.15:4), то ясно, что и ученики Слова, духовные ветви (τα νοητά κλήματα) истинной виноградной Лозы, т. е. Слова, не могут приносить плоды добродетели, если не будут на истинной виноградной Лозе, т.е. Христе Божием, Который пребывает на земле вместе с нами, находящимися пространственно внизу⁵³, и Который повсюду вместе с [так сказать] приросшими к Нему и даже с не знающими Его. Ведь именно это говорит от лица Иоанна Крестителя [ап.] Иоанн, написавший Евангелие: «Стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете, идущий за мною» (Ин.1:26-­27).

Поскольку же наполнивший небо и землю и сказавший: «Не наполняю ли Я небо и землю? Говорит Господь» (Иер.23:24), пребывает вместе с нами и близко к нами (ибо я верю Его словам: «Я – Бог близкий, а не Бог далекий, говорит Господь» (Иер.23:23)⁵⁴), то [совершенно] неуместно молиться Солнцу, Луне или какой-нибудь звезде, которые не простираются (μη φθανοντι) по всему миру в целом.

Но давайте воспользуемся собственными словами Цельса⁵⁵ [и скажем], что Солнце, Луна и звезды предсказывают дожди, жару, облака, гром. Итак, если они предсказывают столь великие явления, то разве не следует более поклоняться Богу, служа Которому они [это] предсказывают, и чтить Его [Самого более], чем Его предсказателей? Далее, пусть они предсказывают молнии, плоды и всякое потомство и управляют всем подобным. Но из-за этого мы [ведь] не будем поклоняться тем, кто сам поклоняется, точно так же как [не будем поклоняться] и Моисею, и тем, кто после него пророчествовал от лица Бога о более важном, чем дожди, жара, облака, гром, молнии, плоды и всякое плотское (αισθητόν) потомство. Но даже если бы Солнце, Луна и звезды могли давать предсказания о [чем-то] более важном, чем дожди, то и в этом случае мы будем поклоняться не им, а Отцу их предсказаний и Слову Божиему – их⁵⁶ Служителю⁵⁷.

И пусть они будут даже Его вестниками (κηρυκας) и воистину небесными ангелами (αγγέλους). Но почему же и в этом случае не следует в большей мере поклоняться Богу, Которого они проповедуют и возвещают, нежели Его вестникам и ангелам?

13. [На основании всего этого] Цельс предполагает, что мы ни во что не ставим Солнце, Луну и звезды. Но мы согласно признаем, что и они «ожидают откровения сынов Божиих», в настоящее время «покорившись суете» материальных тел «ради Покорившего их в надежде (επ ελπιδι)» (Рим. 8.19–20)⁵⁸. И если бы Цельс прочел и многое другое, что мы говорим о Солнце, Луне и звездах: и [слова] «Хвалите Его (т.е. Бога) все звезды и свет» (Пс.148:3)⁵⁹, и [слова] «Хвалите Его небеса небес» (Пс.148:3), то он не заявил бы о нас, что мы ни во что не ставим столь великие [творения Божии], величественно славящие Бога. Но Цельс не знает и [следующих слов]: «Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих: потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле Покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих» (Рим.8:19–21).

И пусть на этом завершится апология нашего «непочитания» Солнца, Луны и звезд. Давайте же изложим и следующие слова [Цельса], чтобы после этого по Божией благодати возразить на них тем, что будет открыто нам Светом Истины.

14. Итак, [Цельс] говорит следующее: «Глупо со стороны иудеев считать, что когда Бог, словно повар, разведет огонь, то всякий иной род [людской] изжарится, а они одни останутся, и не только живые, но и давно умершие вылезут из земли в той же самой своей плоти. Поистине, надежда, достойная червей!⁶⁰ Ибо какая же человеческая душа снова пожелала <бы> тленного тела? Это учение не разделяется и некоторыми из вас, [иудеев], и из христиан⁶¹, которые обличают крайнюю мерзость, отвратительность и вместе с тем невозможность этого. И в самом деле, какое же тело, совершенно истлев, могло бы вновь обрести свою первоначальную природу и тот самый первичный состав, который разрушился? Не зная, что на это ответить, они прибегают к глупейшему доводу, что «все возможно Богу»⁶² Но Бог не способен к чему-то постыдному и не желает ничего противного природе. И даже если бы ты в силу своей порочности пожелал чего-то низкого, то не следует тотчас верить, что так и будет, – Бог не сможет это исполнить⁶³. В самом деле, Бог является причиной не греховных желаний и не извращенной непристойности, но правильности и справедливости в природе, и Он мог бы даровать душе вечную жизнь. «Трупы же, – говорит Гераклит, – презреннее навоза»⁶⁴. А плоть, наполненную тем, о чем и сказать-то стыдно, Бог не пожелает и не сможет сделать вечной вопреки разуму (παραλόγως). Ибо Он Сам – Разум всего сущего (ὁ πάντων τῶν ὄντων λόγος)⁶⁵ и не может поступать вопреки разуму (παράλογον) и вопреки Самому Себе».

15. Прежде всего обрати внимание, как Цельс, клевеща и насмехаясь над [учением] о воспламенении мира (τοῦ κόσμου ἐκπύρωσιν), которое разделяют и некоторые весьма рассудительные эллинские философы⁶⁶, желает, чтобы мы, вводя это учение о воспламенении, превратили Бога как бы в повара. Но он не заметил, что очистительный огонь, как считали [и] некоторые эллины (которые, скорее всего, заимствовали это у древнейшего еврейского народа⁶⁷), охватит мир и, вероятно, всякого, нуждающегося одновременно в наказании и исцелении посредством огня.⁶⁸ И этот огонь будет жечь и не сожжет тех, кто не имеет в себе материи для этого огня, но он будет жечь и сожжет тех, кто построил здание из своих дел, слов и мыслей, образно называемое [в Св. Писании] «деревом, сеном или соломой» (1Кор.3:12). В самом деле, Слово Божие говорит, что Господь, «как огнь расплавляющий и как щелок очищающий» (Мал.3:2)⁶⁹, придет к каждому нуждающемуся, потому что к нему примешалась как бы злая текучая материя, возникшая вследствие порока⁷⁰. Я имею в виду нуждающегося в огне, который расплавляет смешавшихся с «медью, оловом и свинцом» (Иез.22:18). И это каждый желающий может найти у пророка Иезекииля (см. Иез.22:17–22). А о том, что мы считаем, что Бог разведет огонь не как повар, но как благодетель тех, кто нуждается в испытании и огне, засвидетельствует и пророк Исайя, у которого написано, что какому-то грешному народу было сказано: «У тебя были огненные угли, чтобы сидеть на них. Они будут тебе в помощь» (Ис.47:14–15).⁷¹ Слово [Божие] домостроительно говорит [здесь], что эти суровые [слова] подходят множеству читателей Св. Писания, чтобы внушить страх [Божий] тем, кто не может каким-то иным образом отвратиться от потока грехов. Но внимательный читатель даже здесь может ясно обнаружить, что наступит конец (τέλος) этих суровых и тяжких [испытаний] для страждущих⁷². Достаточно здесь привести [слова] пророка Исайи: «Ради имени Моего покажу тебе гнев Мой, и Славу мою явлю тебе, чтобы не истребить тебя» (Ис.48:9)⁷³. Таким образом, мы были вынуждены дать объяснение тому, что не подходит для простых верующих, нуждающихся в более простых выражениях, чтобы не показалось, что мы оставили без ответа обвинения Цельса, который говорит: «Когда Бог, словно повар, разведет огонь»⁷⁴.

16. Итак, из сказанного выше внимательным слушателям ясно, что следует возразить на слова: «Всякий иной род [людской] изжарится, а они одни останутся»⁷⁵. Ничего удивительного, если так думают среди нас те, кого Слово Божие называет «немудрым мира и незнатным и уничиженным и ничего не значащим» и кого «юродством проповеди было угодно Богу спасти, верующих в Него, ибо мир своею мудростью не познал Бога в Премудрости Божией» (1Кор.1:21, 27, 28). Они не способны вникнуть в смысл отдельных мест и не хотят заняться исследованием Св. Писания, хотя Сам Спаситель говорит: «Исследуйте писания» (Ин.5:39). И именно так они поняли то обстоятельство, что Бог разведет огонь и что произойдет с грешниками. И, скорее всего, как детям подобает говорить то, что соответствует их невысокой сообразительности, чтобы направить их к лучшему, как детей, еще совсем неразумных; так же и тем, кого Слово Божие назвало «немудрым мира и незнатным и уничиженным», достаточно самого буквального понимания наказаний, ибо они не вмещают иного [способа] обратиться [к лучшему] и избавиться от множества пороков кроме как через страх и воображение наказаний⁷⁶. Таким образом, Слово Божие говорит, что не вкусят огня и наказаний только те, у кого уже совершенно чистые мысли, нрав и дух⁷⁷. А остальные, которые по заслугам нуждаются в исправлении (οἰκονομίας) посредством огненных наказаний, пребудут в них до некоторого предела⁷⁸, который будет угодно Богу установить для тех, кто сотворен по Его образу, но кто жил против воли своей природы, созданной по образу [Божиему]⁷⁹. Вот что мы скажем на слова [Цельса]: «Всякий иной род [людской] изжарится, а они одни останутся».

17. Вслед за этим Цельс, превратно поняв Священное Писани е или тех, кто сам не понял Священного Писания, говорит, будто мы утверждаем, что когда мир будет подвергнут очищению посредством огня, то только мы одни уцелеем, и притом не только живые, но и давно уже умершие.⁸⁰ Он не уразумел, какую неизреченную премудрость содержат слова, сказанные Апостолом Иисуса: «Не все мы умрем, но все изменимся, вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся» (1Кор.15:51–52). Цельсу следовало бы знать, что имел в виду апостол Павел, говоря это и отделяя себя, как совершенно не причастного смерти, и себе подобных от мертвых, когда он после слов: «И мертвые воскреснут нетленными» добавил: «А мы изменимся»⁸¹. В подтверждение того, что апостол с совершенно определенной целью написал то, что я только что привел из первого послания к Коринфянам, я приведу его слова из первого послания к Фессалоникийцам, где апостол Павел, как живой, воскресший⁸² и отличающийся от умерших, говорит следующее: «Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы, живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших; потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба» (1Фес.4:15–16). И далее вслед за этим, зная, что мертвые во Христе отличны от него и ему подобных, добавляет: «И мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе» (1Фес.4:16–17).⁸³

18. Поскольку же Цельс более всего насмехается над [учением] о воскресении плоти,⁸⁴ которое проповедуется в церквях и которое ясно поняли более сообразительные люди, и [поскольку] нет никакой необходимости вновь излагать его слова, которые мы уже один раз приводили, то давайте по мере наших сил скажем кое-что и по этому поводу для пользы читателей, как бы [произнося] защитительную речь перед теми, кто чужд нашей вере, написанную ради «младенцев, колеблющихся и увлекающихся всяким ветром учения, по лукавству человеков, по искусству обольщения» (Ефес.4:14). Итак, ни мы, ни Св. Писание не говорит, что давно уже умершие оживут и вылезут из земли в той же самой плоти, нисколько не изменившейся к лучшему. Говоря так, Цельс клевещет на нас. В самом деле, мы видим, что во многих местах Св. Писания говорится о воскресении подобающим Богу образом. Но для нас достаточно теперь привести слова апостола Павла из первого послания к Коринфянам: «Но скажет кто-нибудь: «Как воскреснут мертвые? И в каком теле придут?» Безрассудный! То, что ты сеешь, не оживет, если не умрет. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое. Но Бог даст ему тело, какое хочет, и каждому семени свое тело» (1Кор.15:35–38). Посмотри, каким образом в этом месте апостол Павел говорит, что «сеется не тело будущее», но что бывает как бы воскресение из посеянного голого [зерна], брошенного в землю, поскольку Бог даст «каждому семени свое тело». И из брошенного [в землю] семени восходит определенного вида колос и определенного вида дерево, как в случае с горчицей, или даже еще большее дерево, как в случае с масличным или каким-либо каштановым зерном.

19. Таким образом, Бог «даст каждому тело, какое хочет», как семенам, так и тем, кто как бы сеется в [момент] смерти и в назначенное время снова получит из посеянного тело, уготованное Богом каждому по достоинству.⁸⁵ Мы слышим, как Св. Писание подробно (διά πκειόνων) учит различию между тем, что как бы сеется [в момент смерти], и тем, что словно бы воскреснет из него: «Сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе, сеется тело душевное, восстает тело духовное (σῶμα πνευματικόν)» (1Кор.15.42–44). А кто способен, пусть уразумеет, что за мысль заключается в словах апостола: «Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные. И как мы носим образ перстнаго, так будем носить и образ небесного» (1Кор.15:48–49). И хотя апостол хотел по возможности скрыть в этом месте тайный смысл⁸⁶, не подходящий для простых верующих и для слуха простого народа, который побуждается к нравственному совершенству [одной лишь] верою, однако ради того, чтобы мы не поняли его слов превратно, далее после слов: «Будем носить образ небесного», он был вынужден добавить: «Но то скажу вам, братья, что плоть и кровь не могут наследовать Царства Божиего, и тление не наследует нетления» (1Кор.15:50). Далее апостол, зная некий неизреченный и тайный [смысл] этого места, как и подобает автору, оставившему после себя потомкам свои мысли, изложенные в сочинениях, добавляет: «Бот я говорю вам тайну» (1Кор.15.51). Это обычная форма апелляции к более глубокому и таинственному смыслу, надлежащим образом скрытому от большинства. Об этом написано в книге Товит: «Тайну Царя прилично хранить» (Тов. 12.7), а о том, что похвально, прилично и доступно большинству в истине Домостроительства, написано: «А о делах Божиих объявлять похвально» (Товит 12.7). Таким образом, наша надежда – это вовсе не надежда, достойная червей. И душа наша не желает тленного тела, и хотя она нуждается в теле для перемещений в пространстве, все же она, стремясь к премудрости, – по слову [Писания]: «Уста праведника устремятся к премудрости» (Пс.36:30)⁸⁷, – понимает различие между «земным домом», в котором и находится «хижина», и который должен разрушиться, и [собственно] «хижиной», находясь в которой праведники «воздыхают под бременем», «не хотя совлечься» хижины, но «облечься» поверх хижины (τῷ σκήνει ἀπενδύσασθαι) [в нетление], чтобы в результате этого «облечения» (ἐκ τοῦ ἐπενδύσασθαι) «смертное поглощено было жизнью» (2Кор.5:1–4)⁸⁸. Ибо, поскольку всякая телесная природа тленна, надлежит тленной сей хижине «облечься в нетление», и иному [телесному качеству], являющемуся «смертным» и восприемлющим смерть, следующую за грехом, [надлежит] «облечься в бессмертие». Когда же «тленное облечется в нетление, и смертное в бессмертное», тогда сбудется предреченное ранее пророками: конец «победного торжества» (τῆς νίκης) смерти (ведь она победила нас, подчинив себе) и уничтожение ее «жала» (которым она уязвляла еще не совсем защищенную душу, нанося ей раны, происшедшие от греха) (см. 1Кор.15:53–56).

20. Однако мы уже в достаточной мере, насколько это было здесь возможно, изложили наше учение о воскресении. Ибо мы написали особое сочинение о воскресении, где более подробно остановились на этом вопросе⁸⁹. Теперь же надлежит с логической точки зрения разобрать утверждения Цельса, который не понял наших [Св.] Писаний и не способен рассудить, что не следует считать мнение упомянутых выше философов⁹⁰ более древним, нежели [мнение] тех, кто не проповедовал ничего, кроме веры в христианское учение. Давайте же покажем, что даже мужи, весьма искушенные в умственном созерцании и диалектических рассуждениях, говорили много вздорного. И если уж следует высмеивать [чьи-нибудь] слова как ничтожные и старушечьи басни, то не наши, а скорее их. Действительно, стоики утверждают⁹¹, что периодически бывает воспламенение мира, и вслед за ним – [новое] мирообразование, в котором все остается совершенно неизменным и [таким же], как в предыдущем периоде.⁹² Те из них, кто стыдился этого учения⁹³, допускали, что в новом периоде происходят небольшие и весьма незначительные перемены по сравнению с предыдущим периодом. А эти философы утверждают, что в следующем периоде все будет точно так же, [как и в предыдущем]. И Сократ опять будет сыном Софрониска и афинянином, и Фенарета, выйдя замуж за Софрониска, снова его родит. Таким образом, хотя стоики и не называют этого воскресением, однако на самом деле они показывают, что Сократ, произошедший от семени Софрониска, [вновь] воскреснет и будет образован во чреве Фенареты и будет жить в Афинах и философствовать, и словно бы воскреснет прежняя философия и будет неизменной и [во всем] подобной прежней. И Анит с Мелетом вновь воскреснут и будут обвинителями Сократа, и он снова будет осужден советом Ареопага⁹⁴. И что еще более смешно, Сократ будет носить ту же самую одежду, что и в предыдущем периоде, и будет жить в такой же бедности в том же городе Афинах. И тиран Фаларид⁹⁵ опять будет царствовать, а его медный бык, когда будут осуждены [и ввергнуты в него] те же самые люди, что и в предыдущем периоде, будет мычать от их воплей. И тиран Александр Ферейский⁹⁶ также вновь будет царствовать с прежней жестокостью и будет казнить тех же людей, что и прежде. Да и какая мне, вообще, нужда перечислять все подробности этого учения стоиков, которое Цельс не высмеивает, но скорее превозносит, поскольку ему кажется, что Зенон⁹⁷ мудрее, чем Иисус?

21. Хотя кажется, что последователи Пифагора и Платона объявляют мир нетленным, но и они совершают подобную [ошибку]. Ибо они утверждают, что, когда звезды через определенные периоды [времени] занимают то же самое положение и отношение друг к другу, все на земле возвращается в то же самое состояние, которое было тогда, когда в мире наблюдалось аналогичное положение звезд⁹⁸. Таким образом, согласно этому рассуждению, когда звезды после длинного периода [времени] вернутся в то же самое положение относительно друг друга, которое было при Сократе, необходимо, чтобы Сократ опять произошел от тех же самых [родителей] и точно так же пострадал, был обвинен Анитом и Мелетом и осужден советом Ареопага. Цельс и ему подобные не высмеивают также и мнений египтян,⁹⁹ которые передают то же самое, но являются при этом [для него] священными. Но не кажется ли [ему], что и мы говорим также нечто достойное испытания и исследования, когда утверждаем, что весь мир управляется Богом с учетом расположения свободной воли каждого [человека] и всегда направляется [Им] к возможно большему совершенству, и когда мы познаем природу нашей свободы, воспринимающей то, что она может воспринять (ибо она не может вместить абсолютную неизменность Бога)?¹⁰⁰

22. Однако пусть никто не думает, что, говоря так, мы принадлежим к тем, которые [только] называются христианами, но на деле отвергают согласное со Св. Писанием учение о воскресении. Ибо они никак не могут, исходя из своих принципов, объяснить, каким образом из «пшеничного или какого другого зерна» словно бы воскресает колос или дерево (1Кор.15:37). А мы убеждены, что сеемое «не оживет, если не умрет», и что сеется «не тело будущее», ибо «Бог дает ему тело, как хочет», и после того, как оно посеяно «в тлении», Бог воскресит его «в нетлении»; и после того, как оно посеяно «в уничижении», Бог воскресит его «во славе»; и после того, как оно посеяно «в немощи», Бог воскресит его «в силе»; и после того, как посеяно «тело душевное», Бог воскресит его как «[тело] духовное» (1Кор.15:36­-44). Мы сохраняем учение Церкви Христовой и величие обетования Божия, доказывая Его силу не просто голословными утверждениями, но разумными доводами. И мы знаем, что хотя «небо и земля» и то, что на них, «прейдут» (Мф.24:35), но никоим образом не прейдут слова [Божии] о каждой вещи (οἱ περὶ ἑκάστου λόγοι), относящиеся к Слову (Λόγου), Которое «было в начале у Бога» (Ин.1:1), – к Богу Слову (Θεοῦ Λόγου), – как части к целому и как виды к роду¹⁰¹. Ибо мы желаем понять [слова] Сказавшего: «Небо и земля прейдут, но слова мои (οἱ δὲ λόγοι μου) не прейдут» (Мф.24:35).

23. Таким образом, мы вовсе не утверждаем, что истлевшее тело вновь обретет свою первоначальную природу,¹⁰² равно как и то, что истлевшее «пшеничное зерно» вновь станет «пшеничным зерном» (1Кор.15:38). В самом деле, мы утверждаем, что как из пшеничного зерна вырастает [не зерно, а] колос, так и телу присущ некоторый формирующий принцип (λόγος), который не истлевает, и на основании которого тело «восстает в нетлении» (1Кор.15:42)¹⁰³. А вот стоики согласно своему учению о неизменяемости вещей в следующем [мировом] периоде считают, что тело, совершенно истлев, вновь обретет свою первоначальную природу и опять возникнет тот самый первичный состав, который разрушился, подтверждая это, как они думают, логически необходимыми доказательствами¹⁰⁴. И мы не прибегаем к глупейшему доводу, что «все возможно Богу»¹⁰⁵, ибо мы знаем, что это «все» не относится к области несуществующего и бессмысленного. Мы также [как и Цельс] признаем, что Бог не способен к чему-то постыдному,¹⁰⁶ ибо в таком случае Бог будет тем, кто может и не быть Богом. В самом деле, если Бог совершает что-либо постыдное, Он уже не Бог¹⁰⁷. Поскольку же Цельс говорит, что Бог не желает ничего противного природе, то давайте разберем [и] это утверждение. Если под противным природе разумеется порок, то мы согласны, что Бог не желает ничего противного природе: ни того, что происходит от порока, ни того, что противно разуму (ἀλόγως). Если же оно происходит в согласии с Разумом (Λόγον) Божиим и Волей Его¹⁰⁸, то это, конечно, не противно природе. <Ибо> деяния Божии не противоречат природе, даже если они невероятны или кажутся кому-то невероятными¹⁰⁹. Если же необходимо привести более сильный довод, то мы скажем, что есть некоторые вещи, которые превосходят то, что обычно понимается под словом «природа», и которые Бог когда-либо мог сотворить. В самом деле, Бог может превознести человека над его человеческой природой, преложить его в более высокую и божественную природу и сохранять его этом состоянии столь долго, сколько и опекаемый через свои дела будет показывать, что он [этого] хочет.

24. Мы уже один раз сказали¹¹⁰, что Бог не желает ничего не подобающего Ему, что лишало бы Его [преимущества] быть Богом. Поэтому мы [также] скажем, что если человек в силу своей порочности пожелает чего-то низкого, то Бог не сможет этого исполнить. Здесь мы не собираемся спорить с тем, что утверждает Цельс, но исследуем это из любви к истине. Мы согласны, что Бог является <причиной> не греховных желаний и не извращенной непристойности, но правильности и справедливости в природе, поскольку Он – причина всякого добра. Мы также согласны, что Бог может даровать душе вечную жизнь, и не только может, но и дарует¹¹¹. Последнее замечание Цельса не представляет для нас никакой трудности, и даже фраза Гераклита, которую он привел: «трупы презреннее навоза», хотя на это кто-нибудь мог бы возразить, что навоз презрен, а трупы людей не презренны из-за души, обитавшей в них, тем более, если она была весьма добродетельна. Ибо по более цивилизованным законам они [трупы] удостаиваются погребения с подобающими им почестями. Поэтому мы не должны оскорблять душу, обитавшую [в теле] своей силой; и отбрасывать наше тело после того, как она [его] покинула, как это происходит с телами скотов¹¹². Далее, Бог, конечно, не пожелает вопреки разуму (παραλόγως) сделать вечным «пшеничное зерно» (1Кор.15:38), но лишь колос, вырастающий из него, ни сеемое «в тлении», но лишь восстающее из него «в нетлении» (1Кор.15:42). Согласно Цельсу, Сам Бог – это всеобщий Разум (ὁ τῶν πάντων Λόγος), а мы считаем, что это Его Сын, о Котором глубокомысленно утверждаем: «В начале было Слово (ὁ Λὸγος), и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин.1:1). Но мы согласны, что Бог не может поступать вопреки разуму и вопреки Самому Себе.

25. Давайте же посмотрим, что Цельс говорит далее: «Иудеи, став самостоятельным народом, по местному обычаю установили себе законы и соблюдают их у себя и доныне и имеют богослужение, какое бы оно ни было. Итак, соблюдая отеческие обычаи, они поступают так же, как и прочие люди. Ибо каждый следует тем отеческим обычаям, которые некогда были установлены. Да так, пожалуй, и удобно (συμφέρειν), – не только потому, что разным [людям] пришло на ум устанавливать различные обычаи и что надо соблюдать то, что было установлено для общей пользы, но и потому, что, как представляется, разные части земли с самого начала были вверены разным правителям и распределены между некоторыми властями, и в таком порядке они и управляются¹¹³. И у каждого народа всякое поведение правильно постольку, поскольку оно ему угодно. Поэтому не благочестиво нарушать изначально установленные местные обычаи».

Этими словами Цельс показывает, что иудеи, которые [по его мнению]¹¹⁴ были ранее египтянами, позже стали самостоятельным народом и установили себе законы, которые [и доныне] соблюдают. Мы не будем повторять изложенных выше слов Цельса, который говорит, что и иудеям полезно почитать отеческие обычаи, подобно всем другим народам, почитающим свои. Но Цельс приводит и более вескую причину, почему иудеям полезно следовать отеческим обычаям. Он туманно намекает, что те, кому выпал жребий быть правителями земли, где следовало установить законы, совместно с законодателями установили свои особые законы для каждого народа¹¹⁵. Таким образом, он, как кажется, хочет показать, что и иудейской страной, и ее народом управляет какой-то один или даже несколько [правителей], которые совместно с Моисеем установили для иудеев законы.

26. Цельс говорит, что следует соблюдать законы, – не только потому, что разным [людям] пришло на ум устанавливать различные обычаи, и что надо соблюдать то, что было установлено для общей пользы, но и потому, что, как представляется, разные части земли с самого начала были вверены разным правителям и распределены между некоторыми властями, и в таком порядке они и управляются. И вот Цельс, словно забыв все, что он сказал против иудеев, теперь воздает всеобщую хвалу тем, кто соблюдает отеческие обычаи, не исключая и иудеев, и говорит: «И у каждого народа всякое поведение правильно постольку, поскольку оно ему угодно». Посмотри же, не выражает ли Цельс открыто свое желание¹¹⁶, чтобы иудеи жили по своим собственным законам и не отступали от них, потому что, если они отступят, то совершат неблагочестивый поступок. Ведь Цельс говорит, что не благочестиво отступать от изначально установленных местных обычаев. В ответ на это я хотел бы спросить Цельса и его единомышленников, кто, в таком случае, мог бы с самого начала предоставить разные части земли разным правителям, а, значит, и иудейскую страну и иудеев тому (или тем), кому она досталась в удел? Итак, неужели, как сказал бы Цельс, это Зевс кому-то вверил иудейский народ и его страну и пожелал, чтобы тот, кто получил ее в удел, установил для иудеев именно такие законы? Или это произошло против его воли? Как бы он ни ответил, ты видишь, что [его] рассуждение попадает в затруднительное положение. Если же части земли предоставляются своим управителям не кем-то одним, то, следовательно, каждый получил свою землю случайно, без какого-нибудь [высшего] распорядителя. Но это нелепо и близко к отрицанию Промысла высочайшего Бога (τῆς τοῦ ἐπί πᾶσι θεοῦ προνοίας)¹¹⁷.

27. Теперь пусть тот, кто хочет, разъяснит нам, каким образом части земли, распределенные между некоторыми властями, управляются своими правителями. И пусть он нам скажет, каким образом у каждого народа всякое поведение правильно постольку, поскольку оно угодно его правителям, если получается, что справедливы, например, обычаи скифов об отцеубийстве, или обычаи персов, разрешающие матерям выходить замуж за собственных детей, или отцам жениться на собственных дочерях. И вообще, что мне за необходимость перечислять свидетельства тех авторов, кто писал об обычаях различных народов, и недоумевать, каким образом у каждого народа обычаи правильны постольку, поскольку это угодно его правителям? Пусть Цельс скажет нам, почему это не благочестиво преступать отеческие обычаи о женитьбе на матерях и сестрах, или о том, что блаженно удавиться и лишить себя жизни, или, вообще, «очистить» себя (καθαίρεσθαι τούς ἑαυτούς), предавшись огню, и уйти из жизни через самосожжение¹¹⁸. И почему не благочестиво преступать законы, например, тавров о том, что чужестранцев следует приносить в жертву Артемиде,¹¹⁹ или законы некоторых ливийцев о принесении в жертву Кроносу [своих собственных] детей¹²⁰. Однако [из рассуждения] Цельса следует, что и иудеям не благочестиво нарушать отеческие законы, [говорящие] о том, что нельзя почитать никакого иного Бога, кроме Творца всяческих (τον τῶν ὅλων δημιουργόν). Таким образом, согласно Цельсу, благочестие будет истинным не по природе, но по какому-либо [человеческому] соглашению и установлению¹²¹. В самом деле, у одних благочестиво почитать крокодилов¹²² и употреблять в пищу то, чему другие поклоняются. У других благочестиво почитать тельца¹²³, у третьих – считать богом козла. Таким образом, можно одновременно поступать благочестиво по одним законам, но нечестиво – по другим, что в высшей степени нелепо.

28. Но, возможно, некоторые скажут на это: тот, кто следует отеческим обычаям, благочестив, а вовсе не нечестив, даже если он не соблюдает обычаев других [народов]. Но, с другой стороны, тот, кто считается нечестивым у некоторых народов, вовсе не нечестив, поскольку он согласно своим отеческим обычаям почитает своих собственных богов, но враждует и даже совершенно упраздняет (καταθοινᾶται) тех богов, которые существуют у других народов, имеющих противоположные обычаи. Обрати внимание, не приходят ли в таком случае в полнейший беспорядок наши понятия о справедливости, благочестии и религии, которая лишается тогда своего четкого определения, теряет свою собственную природу и уже не делает благочестивыми тех, кто ей следует? Таким образом, если религия, благочестие и справедливость суть вещи относительные, так что благочестие и нечестие – это одно и то же в различных ситуациях и по различным законам, то подумай, не будет ли, в таком случае, последовательным [назвать] относительным и целомудрие, и мужество, и разумение, и знание, и все остальные добродетели? Но, пожалуй, нет ничего глупее этой мысли. Итак, для самого простого и общего возражения на приведенные [выше] слова Цельса достаточно того, что мы уже сказали. Но поскольку мы думаем, что это [наше] сочинение будут читать и более проницательные читатели, то давайте осмелимся привести несколько более глубоких размышлений, заключающих в себе некоторое таинственное и невыразимое умозрение¹²⁴ о том, почему разные части земли с самого начала были вверены разным правителям, и по мере наших сил покажем, что наше учение свободно от всех тех нелепостей, которые были изложены выше.

29. Мне представляется, что Цельс превратно понял некоторые таинственные основания разделения земной территории¹²⁵. Эти основания отчасти знает и эллинская историческая наука. Она утверждает, что кое-кто из так называемых богов соперничает между собой за Аттику, и через поэтов высказывает мысль, что некоторые так называемые боги признают своими совершенно определенные земные территории. И варварская (по преимуществу египетская) историческая наука утверждает нечто подобное о разделении так называемых египетских номов, и говорит, что та же самая Афина, которой достался в удел Сапе, покровительствует и Аттике¹²⁶. Вообще, египетские мудрецы (οἱ λόγιοι) говорят тысячи подобных вещей, хотя я не знаю, признают ли они, что иудеи и их страна также досталась кому-то в удел. Но для настоящего рассуждения уже достаточно этих свидетельств, не содержащихся в Слове Божием¹²⁷. Мы утверждаем, что Моисей, признаваемый у нас пророком Божиим и истинным служителем Его, в своей песне, которая находится в книге Второзакония, излагает следующее учение о разделении земных территорий, и говорит: «Когда Всевышний давал уделы народам и расселял сынов Адамовых, тогда поставил Он пределы народов по числу ангелов Божиих, и стал частью Господа народ Его Иаков, и наследственным уделом Его Израиль» (Втор.32:8–9)¹²⁸. Тот же Моисей в книге, называющейся «Бытие», в форме исторического повествования (ἐν ἱστορίας τρόπῳ) излагает обстоятельства расселения народов следующим образом: «И на всей земле был один язык и одно наречие у всех. Двинувшись с Востока, они нашли в земле Сеннаар равнину, и поселились там» (Быт.11:1–2). И немного далее он говорит: «И сошел Господь посмотреть город и башню, которую строили сыны человеческие. И сказал Господь: Вот один народ, и один у всех язык; и вот, что начали они делать, и ныне не отстанут они то того, что задумали делать. Сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город и башню. Посему дано ему имя: Вавилон; ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле» (Быт.11:5–9). И в книге, называющейся «Премудрость Соломонова», о Премудрости и о событиях, произошедших во время смешения языков, когда произошло разделение земных территорий, рассказывается следующее: «Она же¹²⁹ между народами, смешанными в единомыслии зла, нашла праведника, и соблюла его неукоризненным пред Богом, и сохранила мужественным в жалости к сыну» (Прем.10:5).

Но [мы не будем продолжать] пространную и таинственную речь об этом, к которой подходят слова: «Тайну Царя прилично хранить» (Тов.12:7)¹³⁰, чтобы учение о душах, которые вселились в тела не через перевоплощение¹³¹, не было услышано случайными людьми, и чтобы «святыня» не была отдана «псам», и «жемчуг» не был брошен «пред свиньями» (Мф.7:6). Ибо это было бы нечестиво и было бы предательством по отношению к таинственным выражениям Премудрости Божией, о которой хорошо написано: «В лукавую душу не войдет Премудрость и не будет обитать в теле, порабощенном греху» (Прем.1:4). Ведь то, что прикровенно содержится в форме исторического повествования, достаточно и изложить с исторической точки зрения, чтобы тот, кто способен, сам для себя сделал соответствующие выводы из этого места.

30. Таким образом, пусть будет признано, что все люди на земле имели какой-то один богоустановленный язык (τῇ θείᾳ διαλέκτῳ), и пока они жили в согласии друг с другом, они сохраняли его. И они [никуда] не двигались «с Востока», пока помышляли о «[Вечном] Свете» и об «Отблеске Вечного Света» (Прем.7:26)¹³² Но когда они обратили свои помыслы на что-то отличное от Востока и двинулись с Востока, то они «нашли равнину в земле Сеннаар» (что в переводе означает «выпадение зубов»¹³³ и является символом того, что они потеряли ту [духовную] пищу, которой питались) и поселились там. Затем люди возжелали собрать [строительный] материал, и соединить с небом то, чему не свойственно соединяться с ним, чтобы с помощью материального злоумышлять против тех, кто нематериален. И сказали они: «Давайте наделаем кирпичей и обожжем их огнем» (Быт.11:3). Таким образом, они укрепляли и делали твердой глину и [строительный] материал и захотели взять «кирпичи вместо камней» и «глину вместо извести» и, в своем «превозношении, восстающем против познания Божия» (2Кор.10:5), построить из них «город и башню», которая, по крайней мере по их замыслу, должна была быть «высотою до небес» (Быт.11:3–4). И каждый из них, в соответствии с большей или меньшей степенью своего удаления от Востока, с [количеством] изготовленных кирпичей вместо камней и глины вместо извести, а также с [размерами] постройки из этих материалов, был предан в большей или меньшей степени грозным ангелам той или иной природы до тех пор, пока он не понесет достойного наказания за свою дерзость¹³⁴. И эти ангелы внушили каждому свой особый язык и поселили его на определенную территорию, которую он заслужил: одних они поселили, к примеру, в жаркие страны, других – в суровые [страны] с лютыми морозами, доставляющими неприятности своим жителям, третьих – в бесплодные земли, четвертых – в более плодородные, пятых – в страны, изобилующие дикими зверями, шестых – где их не так много.

31. После этого, если кто-нибудь способен в историческом повествовании, заключающем нечто само по себе достоверное, но указывающем также на нечто сокровенное, пусть обратит внимание и на тех, кто сохранил первоначальный [единый] язык, и поскольку не двинулся с Востока, постольку остался на Востоке вместе с восточным языком. Следует заметить, что они – единственные, кто стал «частью Господа» и «народом Его», называемым «Иаковом» и «Израилем, Его наследственным уделом» (Втор.32:9). Ими одними руководил Правитель¹³⁵, который получил своих подданных не с целью наказаний, как остальные. И если кто-нибудь способен, пусть обратит внимание, что люди в обществе тех, кто был назначен в особый удел¹³⁶ Господу, совершали грехи¹³⁷, которые сначала были терпимы и не приводили к тому, что они были бы уже вполне достойны того, чтобы [их Правитель] оставил их; а впоследствии даже более многочисленные, но все же еще терпимые. Это продолжалось довольно долгое время. [Им] неоднократно посылались [от Бога] исцеления, [приводившие к тому, что] они периодически обращались. Но следует знать, что [в конце концов] эти люди сообразно с мерой своих грехов были предоставлены тем [правителям], кому достались в удел иные страны. Первое время они подвергались не слишком суровым наказаниям и, искупив свою вину и как бы получив назидание, возвращались [обратно] к себе на родину¹³⁸. Но впоследствии они были преданы более свирепым правителям, которые в Св. Писании называются ассирийцами и вавилонянами¹³⁹. Нужно заметить, что и после этого [Бог опять] подавал им исцеления, но они ничуть не меньше предавались порокам и за это были [в конце концов] рассеяны по всем частям [света] правителями других народов, которые [завоевали и] разграбили [их землю]. А их Правитель¹⁴⁰ намеренно попустил правителям других народов завоевать их, чтобы Он с полным правом (εὐλόγως), как бы мстя за Самого Себя¹⁴¹ и получив возможность выделить [из среды] других народов тех¹⁴², кого смог бы, совершил бы это, дал им законы и указал тот образ жизни, которому надлежало следовать, чтобы и их привести к цели, к которой Он приводил тех людей из прежнего народа, кто не совершал грехов.

32. Пусть теперь тот, кто способен понять столь глубокомысленные слова, на основании вышесказанного узнает, что Тот, Кому достались в удел прежние праведники, намного более могуществен, чем все остальные [правители], поскольку Он смог принять к Себе изъятых из общей участи, отделить их от тех [правителей], которые получили их с целью наказания, и даровать им прощение прежних прегрешений посредством законов и соответствующего образа жизни. Но пусть, как мы сказали выше, мы упомянем это лишь прикровенно, чтобы показать, что превратно поняли те, кто утверждает: «Разные части земли с самого начала были вверены разным правителям и распределены между некоторыми властями, и в таком порядке они и управляются»¹⁴³. Ведь именно их мнение изложил Цельс в приведенных выше словах. Поскольку же двинувшиеся «от Востока» за свои прегрешения были преданы [Богом] «превратному уму» и «постыдным страстям» и «нечистоте в похотях их сердец» (Рим.1:28, 26:24), чтобы они пресытились грехом и возненавидели его, мы не согласны с тем, что угодно Цельсу, который говорит, что из-за правителей, назначенных в [разные] части земли, у каждого народа всякое поведение правильно. И если мы желаем следовать [каким-то] их законам, то вовсе не потому, что это им угодно¹⁴⁴. В самом деле, мы считаем, что вполне благочестиво отменить изначально установленные местные обычаи более авторитетными и более божественными законами, которые установил Иисус, обладающий высшей властью и избавляющий нас «от настоящего лукавого века» (Гал.1:4) и «от преходящих властей века сего» (1Кор.2:6). Скорее наоборот, нечестиво будет не повергнуть себя [к ногам] Того, кто считается и действительно является более чистым и могущественным, нежели все остальные правители. Именно к Нему обращены слова Бога, которые провозвестили пророки за множество поколений: «Проси Меня, и дам народы в наследие Тебе и пределы земли во владение Тебе» (Пс.2:8). Ведь Он стал «чаянием» (Быт.49:10)¹⁴⁵ нашим, то есть тех, кто из «народов» уверовали в Него и в Его Отца – Высочайшего Бога.

33. Это мы сказали не только по отношению к приведенным выше словам Цельса о правителях, но в некоторой степени предваряя то, что он говорит против нас в другом месте¹⁴⁶: «Пусть предстанет и другой /хор/. Я спрошу их, откуда они взялись или кто у них основоположник отеческих законов? Они никого не сумеют назвать, ведь они сами вышли оттуда, и оттуда же выводят своего учителя и предводителя. И тем не менее, они отпали от иудеев». Итак¹⁴⁷, каждый из нас пришел «в последние дни» (Ис.2:2), когда явился наш Иисус, на «славную гору Господню» (то есть к Слову [Божиему], «возвышающемуся над» всяким словом)¹⁴⁸ и в «дом Божий, который есть Церковь Бога живого, столп и утверждение истины» (1Тим.3:15). Мы видим, каким образом он¹⁴⁹ возводится «на вершинах гор» (Ис.2:2.), то есть на всех пророческих словах, которые суть его основание. И «дом» этот «возвышается над холмами» (Ис.2:2), то есть над теми, кто считает, что возвещает среди людей нечто исключительно мудрое и истинное. И мы, «все народы», течем к нему, и идем к нему мы, «многие народы», и, обратившись в воссиявшую «в последние дни» через Иисуса Христа истинную религию, говорим друг другу: «Приидите, и взойдем на гору Господню и в дом Бога Иаковлева, и научит Он нас путям Своим, и будем ходить по ним» (Ис.2:3). Ибо «закон отошел» от тех, кто жил в «Сионе» (Ис.2:3), и перешел к нам, уже духовный. И «Слово Господне» ушло из того «Иерусалима», чтобы распространиться повсюду и «судить народы», избирая тех, кого найдет послушными, и «обличатъ» непослушный «многочисленный народу» (Ис.2.3–4). И мы ответим спрашивающим нас, откуда мы взялись или кто у нас Основоположник: мы пришли по совету Иисуса «перековать» наши боевые и дерзостные словесные «мечи на орала» и «копья», ранее употреблявшиеся нами для войны, переделать «в серпы» (Ис.2:4). Ибо мы уже «не поднимаем на народ меча» и «не учимся более воевать» (Ис.2:4), став «сынами мира» (Лк.10:6) благодаря Иисусу, который и есть наш «Начальник» (Деян.3:15; Евр.2:10). И вместо отеческих законов, по которым мы являемся «чуждыми заветов» (Ефес.2:12), мы получили закон, по которому мы, согласно благодаря Избавившего нас от заблуждения, говорим: «Только лживых идолов приобрели отцы наши, и нет между ними производящего дождь» (Иер.16:19; 14:22)¹⁵⁰ Таким образом, наш Предводитель и Учитель, покинув иудеев, управляет всей вселенной посредством слова своего учения. Но мы забежали далеко вперед и опровергли, насколько это было возможно, слова, которые добавляет Цельс, связав их с теми его высказываниями, которые мы уже изложили.

34. Но чтобы нам не упустить то, что сказал Цельс в промежутке между [этими утверждениями], мы изложим и это: «Можно было бы привести о том же и свидетельство Геродота, который говорит следующее: «Жители египетских городов Марей и Аписа (на границе с Ливией), которые считали себя ливийцами, а не египтянами, тяготились [египетскими] религиозными обычаями и обрядами. Так, они не желали воздерживаться от [употребления в пищу] коровьего мяса. Поэтому они отправили [вестников] к оракулу Аммона объявить, что у них нет ничего общего с египтянами. Они ведь, по их словам, не только живут вне Дельты, но и говорят на разных языках и [потому] просят позволения употреблять в пищу мясо всех животных. А бог отклонил их просьбу и сказал, что вся страна, наводняемая и орошаемая Нилом, принадлежит Египту и все люди, живущие ниже Элефантины и пьющие нильскую воду, – египтяне»¹⁵¹. Так повествует Геродот. А ведь Аммон ничуть не хуже иудейских ангелов [и имеет такое же право] возвещать волю Божию¹⁵². Так что нет ничего несправедливого в том, чтобы каждый народ почитал свои собственные обычаи. Конечно, мы находим большое различие между обычаями разных народов, однако каждый из них считает, что его мнение – наилучшее. Те из эфиопов, которые живут в Мероэ, почитают только Зевса и Диониса¹⁵³, Арабы – только Уранию и Диониса¹⁵⁴, все египтяне – Осириса и Исиду¹⁵⁵, жители Саиса – Афину¹⁵⁶, жители Навкратиды с недавнего времени – [бога, которого] они назвали Сераписом¹⁵⁷, и все остальные каждый сообразно своим обычаям¹⁵⁸. И те, кто воздерживается от [употребления в пищу] овец¹⁵⁹, почитают их священными, другие воздерживаются от коз, третьи – от крокодилов¹⁶⁰, четвертые – от коров¹⁶¹, а от свиней воздерживаются потому, что гнушаются ими¹⁶². У скифов же людоедство считается прекрасным делом¹⁶³, и некоторые индийцы считают, что поступают благочестиво, поедая своих отцов. Об этом где-то говорит тот же Геродот. Для точности я приведу здесь его собственные слова. Он говорит следующее: «Если бы предоставить всем народам на свете выбирать самые лучшие из всех обычаи и нравы, то каждый народ, внимательно рассмотрев их, выбрал бы свои собственные. Так, каждый народ убежден, что его собственные обычаи и образ жизни некоторым образом наилучшие. Поэтому как может здравомыслящий человек издеваться над подобными вещами! А что люди действительно такого мнения о своем образе жизни и обычаях, в этом можно убедиться на многих примерах. Вот один из них. Царь Дарий во время своего правления велел призвать эллинов, бывших при нем, и спросил, за какую цену согласны они съесть своих покойных родителей. А те отвечали, что ни за что на свете не сделают этого. Тогда Дарий призвал индийцев, так называемых каллатиев, которые едят тела покойных родителей¹⁶⁴, и спросил их через переводчика, за какую цену они согласятся сжечь на костре своих покойных родителей. А те громко вскричали и просили Царя не кощунствовать. Таковы обычаи народов, и мне кажется, прав Пиндар, когда говорит, что «обычай – царь всего»»¹⁶⁵.

35. Из этих [свидетельств] Цельс хочет сделать вывод, что всем людям следует жить по отеческим обычаям и что в этом якобы нет ничего предосудительного. А христиане, отступив от отеческих преданий и не составляя какой-то один народ, как иудеи, преступным образом примкнули к учению Иисуса. Но пусть он ответит нам: надлежащим ли образом поступят философы, которые учатся пренебрегать суевериями, если они нарушат отеческие обычаи (например, съедят [что-нибудь] из запрещенного у них на родине, или им так не надлежит поступать)? В самом деле, если они благодаря философии и наукам, которые порицают суеверия, могут не соблюдать отеческих установлений¹⁶⁶ и съесть [что-нибудь] из запрещенного им отцами, то почему же когда христиане, которым Слово [Божие] повелевает не поклоняться идолам, статуям и [вообще] Божиим творениям, но возноситься [над всем этим] и обращать [свою] душу [непосредственно] к Творцу, почему же когда они, поступают так же, как поступают философы, должны быть осуждаемы за это? Если же Цельс или те, кто с ним согласен, для того, чтобы сохранить свое первоначальное предположение, скажут, что и какой-либо философ должен соблюдать отеческие обычаи, то посмотри, как смешны окажутся философы, например, у египтян, которые для того, чтобы им соблюсти отеческие обычаи и не преступить отеческих преданий, будут остерегаться есть лук¹⁶⁷ или некоторые части тела [животных], такие как голова и плечи. Я уж не говорю о тех египтянах, которые боятся неприличных звуков от газов, выходящих из [человеческого] тела,¹⁶⁸ потому что если бы кто-нибудь из них решил стать философом и одновременно продолжал бы соблюдать отеческие обычаи, то он был бы весьма смешон, поступая совсем не по-философски. Точно так же и тот, кто благодаря Слову [Божиему] пришел к почитанию Бога всяческих, но из-за отеческих обычаев остается где-то внизу среди идолов и человеческих статуй и не желает по своему свободному выбору вознестись к Творцу, уподобился бы тем, кто изучает философию, но боится того, чего вовсе не следует бояться, и считает, что неблагочестиво съесть что-то [из запрещенного]¹⁶⁹.

36. И каков же этот Аммон, о котором рассказывает Геродот, чьи слова привел Цельс как бы для доказательства того, что каждый должен соблюдать отеческие обычаи? Этот их Аммон не позволил считать безразличным употребление [в пищу] коров жителям городов Марей и Аписа, живущим на границе с Ливией. Но ведь это не только безразлично в нравственном отношении, но и никому не препятствует быть добрым и благим. И если бы их Аммон запретил употребление [в пищу] коров по той простой причине, что это животное пригодно для земледелия, и к тому же коровы главным образом служат для продолжения своего рода, то таким образом его слова еще выглядели бы убедительными. Но в этой истории он просто хочет, чтобы [жители этих пограничных городов] соблюдали законы египтян о коровах на том только основании, что они «пьют нильскую воду». И вслед за этим Цельс, насмехаясь над ангелами, которые у иудеев считаются посланниками Божиими, утверждает, что Аммон ничуть не хуже иудейских ангелов [и имеет такое же право] возвещать волю Божию. Но он оставил совершено без исследования вопрос о том, какое значение имеют их слова и явления. В этом случае Цельс увидел бы, что не «о волах печется Богу» (1Кор.9:9). Ибо хотя кажется, что здесь [Бог] дает установления о волах или вообще о неразумных животных, но то, что написано для людей, заключает в себе определенную естественную истину (fusiolog...antina) в форме [повествования] о животных. Кроме того, Цельс утверждает, что нет ничего несправедливого в том, чтобы каждый хотел «почитать свои собственные обычаи». Следовательно, согласно рассуждению Цельса, скифы вовсе не совершают ничего несправедливого, когда поедают людей по своим отеческим обычаям. И если следовать рассуждению Цельса, то и те индийцы, которые едят своих [умерших] отцов, считают, что поступают благочестиво и вовсе не беззаконно,. Ведь он приводит слова Геродота, подтверждающие, что каждому подобает следовать отеческим обычаям, и уподобляется тому, кто одобряет индийцев времен Дария, так называемых каллатиев, которые поедали своих родителей, и когда их спросил Дарий, за какую цену они согласились бы оставить этот обычай, те громко вскричали и просили его не кощунствовать.

37. Существуют, вообще, два закона: один – природный закон (τῆς φύσεως νόμος), установленный, возможно, Самим Богом, а другой – писанный гражданский [закон]¹⁷⁰. Прекрасно, если писанный закон не противоречит Божественному; тогда граждане не оставляют (λιπεῖν) его по предлогом чужеземных законов¹⁷¹. Но если природный, т. е. Божественный закон повелевает противоположное тому, что повелевает писанный закон, то подумай, не убеждает ли нас здравый смысл, что мы должны совершенно пренебречь писанными [законами] и волей законодателей, но препоручить себя Богу-Законодателю и предпочесть жить по Его Закону (κατά τούτου λόγον), хотя бы тому, кто идет по этому пути и предстояли тысячи опасностей и трудностей, смерть и бесславие¹⁷²? Ибо в той ситуации, когда Богу угодно что-то иное, нежели каким-либо гражданским законам, и когда есть искреннее желание угодить Богу и [законам], превосходящим эти человеческие законы, было бы весьма неразумно пренебречь теми поступками, посредством которых можно было бы угодить Творцу всяческих, и предпочесть те [поступки], посредством которых невозможно угодить Богу, но вполне можно угодить этим законам, которые вовсе не являются законами (τοῖς οὐ νόμοις νόμοις) и их почитателям. Поэтому, если во всех остальных случаях благоразумно предпочесть природный, т. е. Божественный закон писанному закону, установленному в противовес Божественному, то не следует ли тем более поступать так в случае законов о [почитании] Бога? И мы не собираемся, как эфиопы, живущие в Мероэ, почитать только Зевса и Диониса, если даже это им угодно. Мы вообще не собираемся почитать эфиопских богов, как это делают эфиопы. Мы также не собираемся, как арабы, признавать богами только Уранию и Диониса, и вообще богов, которые, как считается, различаются на мужской и женский пол (в самом деле, арабы ведь поклоняются Урании как богине, а Дионису – как богу). И наконец, мы вовсе не собираемся, как все египтяне, считать богами Осириса и Исиду, и не согласимся с ними относительно Афины, которая почитается в Саисе. Если же навкратиты ранее почитали одних [богов], а с недавнего времени стали почитать Сераписа, который никогда не считался богом, то по этой причине мы вовсе не собираемся признавать новым богом того, кто ранее им не был и кто был совершенно незнаком людям. А если [кому-то] покажется, что Сын Божий, «Превородный всей твари» (Кол.1:15), вочеловечился (ἐνηνθρωπηκέναι) [только] в недавнее время, то по этой причине Он вовсе не является молодым. В самом деле, Божественные Писания говорят, что Он древнее всех тварей¹⁷³ и к нему Бог [Отец] обращался при сотворении человека: «Сотворим человека по образу и подобию Нашему» (Быт.1:26)¹⁷⁴.

38. Теперь я намерен показать, сколь неразумно утверждение Цельса о том, что каждый должен чтить свои собственные отеческие обычаи. Действительно, он говорит, что эфиопы, живущие в Мероэ, знают и почитают только двух богов – Зевса и Диониса. Но и арабы также почитают двух богов: Диониса, как эфиопы, и Уранию, как их собственное [божество]. По словам самого Цельса выходит, что ни эфиопы не почитают Уранию, ни арабы не почитают Зевса. Итак, допустим, что кто-то из эфиопов по каким-то обстоятельствам оказался вдруг у арабов. Неужели же он будет считаться нечестивым, поскольку не почитает Уранию, и по этой причине ему может даже угрожать смертная казнь? И неужели этому эфиопу следует лучше умереть, нежели отступить от отеческих обычаев и поклониться Урании? Ведь, исходя из рассуждений Цельса, если ему [в таком случае] следует отступить от отеческих обычаев, то он поступит неблагочестиво. Если же ему будет угрожать смертная казнь, то пусть Цельс представит веские доводы в пользу того, что ему следует предпочесть смерть (ибо я не знаю, учит ли эфиопская религия размышлениям о бессмертии души и воздаянии за благочестивую жизнь для тех из них, кто будет по своим отеческим обычаям почитать признаваемых у них богов). Подобное рассуждение можно привести и об арабах, которые по каким-то обстоятельствам окажутся у эфиопов, живущих в Мероэ. Действительно, ведь и они, научившись почитать только Уранию и Диониса, не станут поклоняться Зевсу вместе с эфиопами. И поскольку их [там] будут считать нечестивыми, пусть Цельс скажет, как им благоразумнее всего поступить, если им будет угрожать смертная казнь? У нас нет времени подробно разбирать миф об Осирисе и Исиде. И хотя этот миф имеет аллегорическое значение, но все равно учит нас почитать бездушную воду и землю, лежащую под [ногами] людей и всех остальных животных. Ибо именно так, я думаю, толкуют [этот миф]: под Осирисом понимают воду, а под Исидой – землю¹⁷⁵. Пространна и противоречива и история Сераписа¹⁷⁶, который появился на публике совсем недавно во время каких-то волхвований, осуществленных по воле Птолемея¹⁷⁷ для того, чтобы сделать бога как бы зримым всем жителям Александрии. Но мы прочли у [нео]пифагорейца Нумения о его изготовлении, что он причастен сущности всех животных и растений, руководимых природой, чтобы на фоне пустых таинств, волхвований и призываний демонов показалось, что не только скульпторы могут изготовлять богов, но и маги, волшебники и даже демоны, вызываемые заклинаниями последних¹⁷⁸.

39. Итак, теперь следует найти подходящую пищу для разумного и культурного животного, которое всегда поступает в согласии с разумом, чтобы наугад не почитать овец, коз или коров. Воздерживаться от [употребления в пищу] этих животных было бы проявлением умеренности, ибо от них много пользы для человека. А вот жалеть крокодилов и почитать их священными [животными] не знаю какого мифического бога было бы в высшей степени глупо. Ибо весьма неразумно жалеть животных, которых вовсе не жалеют [нас], и почитать тех животных, которые поедают людей. Но Цельсу по нраву те, которые по каким-то отеческим обычаям почитают крокодилов, и он не написал ни одной строчки против них. А вот христиане ему кажутся достойными порицания за то, что они учатся гнушаться пороком, отвращаться от порочных дел и почитать добродетель как происшедшую от Бога и являющуюся самим Сыном Божиим¹⁷⁹. Ибо не следует думать, что добродетель и праведность, которыми, по нашему мнению, является Сын Божий (как сказал о Нем Его истинный ученик: «Который стал для нас Премудростью от Бога, Праведностью и Освящением и Искуплением» (1Кор.1:30)), будучи словами женского рода, таковы и по сущности¹⁸⁰. Хотя мы и называем Его Вторым Богом (δεύτερον θεόν)¹⁸¹, следует знать, что мы имеем в виду под Вторым Богом ни что иное, как Добродетель, содержащую в себе все добродетели, и Слово (Λόγον), содержащий в себе все разумные основания (παντός λόγου)¹⁸² того, что было сотворено или согласно природе, или преимущественно¹⁸³, или для пользы универсума. И мы говорим, что это Слово было воспринято и соединилось с душой Иисуса особенно тесным, по сравнению с любой иной душой, образом¹⁸⁴, поскольку только он мог во всей полноте вместить высшую степень причастности Самому Слову, Самой Премудрости и Самой Праведности¹⁸⁵.

40. Поскольку же после этих слов о различных законах Цельс добавляет: «Мне кажется, прав Пиндар, когда говорит, что «обычай¹⁸⁶ – царь всего»», то давайте разберем и это. Какой закон, о любезный, ты считаешь царем всего? Если гражданский закон, то это явная ложь. Ибо не все [люди] подчиняются одному и тому же закону. В таком случае правильным будет сказать: «Законы – цари всего». Ибо для каждого народа на земле какой- то определенный закон является царем. Если же [ты считаешь царем всего] закон вообще, то поистине он есть царь всего, хотя некоторые, например, разбойники, и преступают этот закон; но отрицая его, они и живут разбойно и беззаконно. А мы, христиане, познав закон, который поистине является царем всего и тождественен с Божественным законом, будем стараться жить согласно этому закону и навсегда расстанемся с теми законами, которые вовсе не являются законами¹⁸⁷.

41. Давайте же изложим следующие слова Цельса, которые относятся более к иудеям, чем к христианам. Итак, он говорит: «Если же иудеи так [строго] соблюдают свой собственный закон, то их [за это] не следует порицать. Скорее [следует порицать] тех, кто оставляет собственные обычаи и усваивает себе иудейские. Если же иудеи гордятся, что обладают какой-то более глубокой мудростью, и отвращаются от общения с другими, <как якобы> не столь чистыми, то они уже слышали¹⁸⁸, что даже свое учение о небе они называют своим не [по праву], но что о небе в древности учили уже персы, не говоря о других, как где-то сообщает и Геродот: «У них в обычае приносить жертвы Зевсу на высочайших горах, причем Зевсом они называют весь небесный свод»¹⁸⁹. Итак, по-моему, нет никакой разницы, как называть Зевса: Всевышний, Зен, Адонаи, Саваоф, Амон, как египтяне, или Папей, как скифы. И кроме того, они вовсе не святее других из-за того, что они обрезываются, ведь раньше [них] этот [обычай ввели] египтяне и колхи; или из-за того, что они воздерживаются от свинины, ибо и этого [придерживаются] египтяне, которые кроме того еще воздерживаются от [мяса] коз, овец, быков и рыб. А Пифагор и его ученики [воздерживались] еще и от бобов и вообще от всего одушевленного¹⁹⁰. И что-то непохоже, чтобы иудеи снискали [особое] благоволение и любовь у Бога предпочтительно перед прочими и чтобы только к ним посылались ангелы свыше, как если бы они в самом деле получили в удел обетованную землю: ведь мы видим, какой славы достигли они и их страна¹⁹¹. Итак, прочь этот хор, понесший достойное наказание за свое чванство! Они не ведают Великого Бога, но соблазнены и обмануты волшебством Моисея и с недоброй целью стали его учениками».

42. Совершенно ясно, что в этих словах Цельс обвиняет иудеев в том, что они якобы ложно считают себя, в отличие от остальных народов, «избранным уделом» (Втор.32:9) высочайшего Бога. Он также осуждает их чванство, потому что они-де гордятся [знанием] Великого Бога, а на самом деле не познали Его, но были соблазнены и обмануты Моисеем и с недоброй целью стали его учениками. Ранее мы частично уже сказали¹⁹² о священном и необыкновенном иудейском общественном устройстве, когда у них сохранялся идеальный план Града Божиего, его Храма и священного служения Жертвеннику в нем. Если же кто-нибудь попытается понять намерение [их] законодателя, оценить то общественное устройство, которое должно было соответствовать его замыслу, станет исследовать их обычаи и сравнит их с современным образом жизни остальных народов, то он скорее всего не найдет более никого среди людей, у кого отсутствовало бы все вредное для рода человеческого и кто, наоборот, воспринял бы одно только полезное. Поэтому у них нет ни гимнастических и театральных состязаний, ни конских ристаний, ни женщин, торгующих своей красотой для каждого желающего просто извергнуть свое семя и насмеяться над сущностью человеческого продолжения рода¹⁹³. А каково у иудеев то обстоятельство, что уже с самого юного возраста они научаются тому, что Бог превосходит всю чувственную природу и не имеет в ней ни малейшего основания, но что искать Его [следует] в горних сферах над телесной природой! И как превосходно то, что они почти с самого рождения и формирования умственных способностей¹⁹⁴ приобретают знание о бессмертии души, загробном Суде и наградах праведников! И хотя это им, как [еще] детям и мыслящим по- детски, было проповедано в виде сказаний, но для тех, кто стремился найти [в них] смысл и преуспеть в этом, эти самые сказания преображались в истину, которая [изначально] была в них сокрыта. Я, [в отличие от Цельса], считаю, что они достойны называться уделом Божиим, поскольку они презрели всякие оракулы, которые попусту зачаровывают людей и исходят скорее от злобных демонов, чем от какой-либо высшей природы, и поскольку они [вместо этого] показали знание будущих событий в [своих] душах, которые по их высочайшей чистоте стали вместилищем Духа высочайшего над всеми Бога.

43. Следует ли далее говорить о том, каким образом закон иудеев, который не позволял держать у себя раба одной и той же веры, т.е. иудея, более шести лет раба одной и той же веры, то есть иудея¹⁹⁵, согласуется с разумом и не является несправедливым ни для господина, ни для раба? И пожалуй, иудеи соблюдают свой собственный закон вовсе не так же, как и остальные народы. Ибо их стоило бы порицать и обвинять в бесчувственности, которая происходит от превосходства [их] законов, если бы они считали, что их законы были написаны подобно законам всех остальных народов. И как бы того ни хотелось Цесльсу, иудеи все же обладают какой-то более глубокой мудростью, нежели [мудрость] большинства и даже тех, кто считает себя философами, потому что философы вместе со своими благочестивыми философскими рассуждениями опустились до [почитания] идолов и демонов, в то время как даже самый последний иудей признает только единого высочайшего Бога. Поэтому они совершенно справедливо гордятся этим и отвращаются от общения с другими как с проклятыми и нечестивыми. О, если бы они не согрешили в том, что преступили закон и сначала «убивали пророков» (Мф.23:37), а затем злоумышляли против Иисуса (Мф.26:4)! Тогда они, воспитанные на свободных от всякого суеверия учениях, были бы «родом избранным» и «народом святым» и посвященным Богу (1Пет2:9), дабы мы [в их общественном устройстве] имели образец Небесного Града, который пытался описать Платон, но я сомневаюсь, что ему удалось это лучше, чем Моисею и следующим за ним [пророкам].

44. Поскольку же Цельс хочет приравнять священные законы иудеев к законам некоторых народов, давайте рассмотрим и этот вопрос. Итак, он полагает, что учение о небе ничем не отличается от учения о Боге, и утверждает, что персы, подобно иудеям, приносят жертвы Зевсу на высочайших горах. Он не заметил, что иудеи признают как одного Бога (Исх.20:2–3), так и один Дом молитвы (Исх.56:7), и один жертвенник для всесожжении (Исх.27:1), и один жертвенник для приношения курений (Исх.30:1), и одного Божиего первосвященника (Лев.21:10). Таким образом, нет ничего общего с иудеями у персов, которые восходят на высочайшие горы, имеющиеся у них в изобилии, и приносят жертвы ничуть не похожие на [жертвы], предписанные в законе Моисеевом. Согласно этому закону, иудейские священники «служили образу и тени небесного» (Евр.8:5) и в прикровенной форме выражали смысл закона о жертвах и о том, символом чего они были. Итак, пусть персы называют небесный свод Зевсом, а мы не называем небо ни Зевсом, ни Богом, зная, что даже некоторые из тех, кто ниже Бога, превосходят небо и вообще всякую чувственную природу¹⁹⁶. Ибо так мы понимаем слова [псалма]: «Хвалите Бога небеса небес, и воды, которые превыше небес да хвалят имя Господне» (Пс.148:4–5).

45. Но поскольку Цельс считает, что нет никакой разницы, как называть Зевса: Всевышний, Зен, Адонаи, Саваоф, Амон, как египтяне, или Папей, как скифы, то, раз уж нас к этому призывают слова Цельса, давайте немного поразмыслим об этом, одновременно напоминая читателю то, что было нами уже сказано на этот счет¹⁹⁷. Мы и теперь утверждаем, что природа имен отнюдь не сводится к человеческим установлениям¹⁹⁸, как считает Аристотель. Ибо языки разных народов имеют нечеловеческое происхождение¹⁹⁹, как это ясно тем, кто может проникнуть в сущность заклинаний²⁰⁰, усвоенных родоначальниками языков сообразно с различиями в языках и в произношении имен. Этот вопрос мы разбирали немного выше²⁰¹ и пришли к выводу, что обладающее силой на каком-либо одном языке при переводе на другой язык теряет свою силу, которую оно имело при произношении на своем собственном языке. Это можно заметить даже в отношении [имен] людей: ибо если бы мы перевели на египетский, латинский или любой другой язык имя того, кто с самого рождения имел определенное греческое имя, то мы скорее всего не смогли бы заставить его сделать или претерпеть то, что он мог бы сделать или претерпеть, если бы мы называли его тем первоначальным именем, данным ему [с рождения]. И если бы мы перевели на греческий язык имя того, кто изначально имел латинское имя, то мы не достигли бы желаемого результата, которого обещает достичь заклинание, сохраняющее имя, данное ему первоначально.

Итак, если это справедливо в отношении человеческих имен, то что уж говорить о тех именах, которые по какой-либо причине прилагаются к Богу? В самом деле, например, имя Авраам можно перевести на греческий язык, равно как имена Исаак и Иаков также имеют определенное значение. И если кто-нибудь будет призывать и клясться именем «Бога Авраама, Бога Исаака и Бога Иакова» (Исх.3:6, 15)²⁰², то благодаря природе и силе этих имен он, скорее всего, достигнет желаемого результата и, произнося это, победит демонов и подчинит их себе. Если же он скажет: «Бог избранного отца эха»²⁰³, или «Бог смеха»²⁰⁴ или «Бог пяты»²⁰⁵, то в этом случае имя не произведет никакого действия, так же как и какое-либо иное [имя], вовсе не обладающее никакой силой. Точно также, если мы переведем на греческий или какой-либо иной язык имя Израиль²⁰⁶, то не добьемся никакого результата. Если же мы оставим его [без перевода] и присоединим к нему то, с чем искусные в этом деле²⁰⁷ имеют обыкновение его связывать, в таком случае мы скорее всего достигнем желаемого результата, который обещан определенными заклинаниями на определенном языке. То же самое можно сказать и об имени Саваоф, которое часто встречается в заклинаниях. Ибо если мы переведем это имя как «Господь сил» или «Господь воинств» или «Вседержитель» (ведь его можно перевести по-разному²⁰⁸), то мы ничего не достигнем. А если мы сохраним его собственное звучание, то добьемся желаемого результата, как говорят сведущие в этом люди. Это же относится и к имени Адонаи. Итак, если имена Саваоф или Адонаи, будучи переведены согласно своему значению на греческий язык, не произведут никакого действия, то совершенно ясно, что они не произведут никакого действия и не будут обладать никакой силой у тех, кто считает, что нет никакой разницы, как называть Зевса: Всевышний, Зен, Адонаи или Саваоф.

46. Зная это или нечто подобное, Моисей и пророки запрещают произносить устами, которые должны заботиться о том, чтобы молиться только высочайшему Богу, «имена иных богов» (Исх.23:13), и вспоминать их в сердце, которое должно учиться очищать себя от всяких суетных мыслей и слов. Поэтому мы скорее согласимся претерпеть какие угодно муки, нежели признать Зевса Богом. Ибо мы не только не считаем, что Зевс и Саваоф – это одно и то же, но и вообще не признаем Зевса Богом, но неким демоном, который радуется, когда его называют Богом, а на самом деле вовсе не друг ни людям, ни истинному Богу. И пусть египтяне нам навязывают своего Амона и угрожают наказаниями: мы скорее умрем, нежели признаем Амона Богом, ведь его имя как правило произносят в каких-то египетских заклинаниях, призывающих этого демона. И пусть скифы считают Папея высшим Богом, но мы не собираемся их слушать. Мы признаем [единого] высшего Бога и не будем называть Его именем Пайей, которое подходит только тому [демону], которому достались в удел пустыня, народ и язык скифов. Ибо не ошибется тот, кто назовет Бога этим самым общим именем на своем родном языке, будь то скифский, египетский или какой другой язык.

47. Что касается иудейского обрезания, то его причина совсем иная, нежели у египтян и колхов. Поэтому и само обрезание, по-видимому, совсем иное. В самом деле, как приносящий жертвы приносит их не одному и тому же [богу], хотя кажется, что он приносит их точно таким же образом; и как молящийся молится не одному и тому же [богу], хотя просит в молитве то же самое, так и обрезание у одних вовсе не то же самое, что и у других. Ибо различие вносит замысел, обычай и намерение того, кто совершает обрезание. И чтобы еще глубже уяснить данный вопрос, следует заметить, что хотя понятие «справедливость» одно и то же для всех греков, однако оказывается, что Эпикур в него вкладывает один смысл, стоики, отрицающие трехчастное строение души²⁰⁹, – другой, платоники, признающие справедливость особой деятельностью каждой [из трех] частей души, – третий. Точно так же понятие «мужество» имеет один смысл у Эпикура, [считающего, что надо стойко] переносить страдания, чтобы избежать еще больших страданий, другой смысл – у стоиков, благодаря ему приобретающих все остальные добродетели, третий смысл – у платоников, считающих мужество добродетелью лишь страстной части души и уделяющих ему местопребывание в груди²¹⁰. Точно так же и обрезание различается в зависимости от того смысла, который вкладывается в него теми, кто обрезывается. Но нам нет никакой необходимости говорить об этом [подробно] в настоящем сочинении, ибо тому, кто хочет узнать наше мнение на этот счет, достаточно прочесть наши гомилии на послания апостола Павла к Римлянам²¹¹.

48. Таким образом, если иудеи и гордятся [своим] обрезанием, они в то же время отличают его не только от обрезания египтян и колхов, но даже от арабов-измаилитов, хотя Измаил родился от их праотца Авраама и вместе с ним был обрезан. Ибо иудеи утверждают, что истинное обрезание – то, которое совершается через 8 дней [после рождения], в то время как все остальные совершаются по обстоятельствам. Вполне возможно, что [иудейское] обрезание совершалось для того, чтобы [обезопаситься] от какого-то враждебного иудейскому народу ангела, который был способен причинить вред тем из них, кто не был обрезан, и не имел никакой власти над обрезанными. Кто-нибудь может сказать, что это обстоятельство выясняется из слов книги Исход, где [рассказывается], что ангел²¹² до обрезания Елиезера²¹³ мог противодействовать Моисею, но после того, как он был обрезан, ангел [уже] не имел [над Моисеем] никакой власти. Зная это, «Сепфора, взяв каменный нож, обрезала сына своего», и, как читается в большинстве различных списков, сказала: «Вот кровь обрезания сына моего» (что на иврите означает: «Ты жених крови у меня», Исх.4:24­-26). Ибо она знала сущность (τὸν λόγον) того ангела, который имел [над людьми] власть до того, как [прольется] кровь [обрезания], но терял всякую силу благодаря крови обрезания. Поэтому Сепфора и сказала Моисею: «Ты жених крови у меня».

То, что я так смело высказал, кажется в какой-то степени излишним и не подходит для слуха большинства [верующих]. Теперь же я продолжу свою речь, добавив к этому только то, что подобает христианину. Ведь я полагаю, что этот ангел имел власть над теми, кто не обрезан из [иудейского] народа и вообще из тех людей, кто чтит единого [Бога]-Творца. И он имел [над ними] власть до тех пор, пока Иисус не воспринял тела²¹⁴. Когда же Он воспринял его, и тело Его было обрезано, тогда была упразднена вся власть этого ангела над теми, кто <не> был обрезан в этой религии²¹⁵. Ибо Иисус лишил его власти благодаря [Своей] неизреченной Божественной природе. По этой причине Его ученикам запрещено обрезание и заповедано: «Если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа» (Гал.5:2).

49. Далее [следует сказать, что] иудеи гордятся, как чем-то великим, не тем, что воздерживаются от свинины, но тем, что они узнали природу чистых и нечистых животных и поняли причину того, почему свиньи принадлежат к нечистым животным. К тому же все это были символы чего-то совсем иного вплоть до пришествия Христова, после которого одному Его ученику, который еще не понял [истинного] смысла этих [законов] и утверждал: «Я никогда не ел ничего скверного и нечистого», было сказано: «То, что Бог очистил, ты не почитай нечистым» (Деян.10:14–15). Далее, ни нас, ни иудеев не касаются [слова Цельса], что египетские жрецы воздерживаются не только от свинины, но также и от [мяса] коз, овец, быков и рыб. Поскольку же «не то, что входит в уста, оскверняет человека» (Мф.15:11), и «пища не приближает нас к Богу» (1Кор.8:8), давайте не будем превозноситься, но не будем и невоздержанными в пище. Поэтому пусть подобно нам радуются пифагорейцы, которые воздерживаются от всего одушевленного. Но обрати внимание, на каком основании воздерживаются от одушевленного пифагорейцы и наши подвижники. В самом деле, первые воздерживаются от одушевленного, [веря] в миф о перевоплощении души²¹⁶. Ибо какой [отец]

родного сына, [изменившего облик], подняв над алтарем, закалывает с молитвой – великий безумец.²¹⁷

А мы хотя и поступаем точно так же, но делаем это по той причине, что хотим изнурить и поработить [наше] тело и «умертвить [наши] земные члены: блуд, нечистоту», невоздержанность, «страсть, злую похоть» (Кол.3:5), и все делаем ради того, чтобы «умертвить дела плотские» (Рим.8:13)²¹⁸.

50. Далее Цельс говорит об иудеях следующее: «И что-то непохоже, чтобы иудеи снискали [особое] благоволение и любовь у Бога предпочтительно перед прочими и чтобы только к ним посылались ангелы свыше, как если бы они в самом деле получили в удел обетованную землю: ведь мы видим, какой славы достигли они и их страна» ²¹⁹.

Давайте же опровергнем и это [его] утверждение. То, что иудейский народ снискал у Бога [особое] благоволение, ясно уже из того факта, что они, держась иной веры, нежели мы, признают Богом [только] Высочайшего Бога. И из-за этого благоволения к ним Бога, они не остались [в пренебрежении], и хотя и немногочисленные, жили под покровом Силы Божией, так что никак не пострадали даже в правление Александра Македонского, хотя на основании определенных договоров и клятв они наотрез отказались поднять оружие против [врага Александра] Дария. Рассказывают, что тогда Александр поклонился иудейскому первосвященнику, одетому в священные облачения, и сказал, что ему во сне явился некто в такой же точно одежде и возвестил ему, что он подчинит себе всю Азию²²⁰. Таким образом, хотя мы, христиане, и признаем, что иудеям по-приемуществу выпало на долю снискать [особое] благоволение и любовь у Бога предпочтительно перед прочими, однако с тех пор, как Иисус передал тем язычникам, которые в Него уверовали, ту самую силу [Божию], которая охраняла иудеев, это [Божие] попечение²²¹ и благодать перешли [теперь] к нам. Поэтому и римляне много раз злоумышляли против христиан, чтобы положить конец их дальнейшему существованию, но не достигли никакого результата, ибо им противостояла превосходящая их десница Божия, желавшая распространить слово Божие из одного [небольшого] уголка земли, которые представляет собой Иудея, по всему роду человеческому.

51. Поскольку же мы уже по возможности опровергли обвинения Цельса против иудеев и их учения, давайте перейдем к следующему. Мы утверждаем, что вовсе не попусту хвалимся знанием Великого Бога и что мы вовсе не соблазнены, как полагает Цельс, волшебством Моисея или даже Самого нашего Спасителя Иисуса, но с благой целью повинуемся Богу, говорившему через Моисея, и признаем Иисуса, о Божественном достоинстве которого тот свидетельствует, Сыном Божиим²²², и имеем надежды на лучшее, если только будем жить согласно Его учению.

Теперь мы охотно опускаем то, что, забежав немного вперед, уже изложили ранее²²³, когда объясняли, откуда мы взялись, кто у нас основоположник и что за закон Он установил. И хотя Цельс желает, чтобы мы ничем не отличались от египтян, которые почитают козлов, баранов, крокодилов, волов, бегемотов, кинокефалов и кошек, он и его единомышленники могли бы понять [всю ложность таких утверждений]. Выше мы уже со всеми подробностями, насколько это было возможно, защитили наше почитание Иисуса, указав, что нашли более сильный [довод]. И только мы одни для доказательства истинности учения Иисуса Христа, которое чисто и не смешано ни с какой ложью, представляем [в этом] поручителями не самих себя, но нашего Учителя, о Котором различными способами засвидетельствовал не только высочайший Бог, но иудейские пророческие писания и сама очевидность.

52. Итак, мы хотим исследовать следующее утверждение Цельса: «Оставим однако в стороне все то, в чем их можно было бы обличить в отношении их Учителя, и даже допустим, что Он действительно был каким-то ангелом. Но был ли Он первым и единственным, или и до Него были иные? Если бы они сказали, что [явился] только Он один, то были бы уличены во лжи и противоречии с самими собой. Ибо они утверждают, что и иные часто являлись, и притом сразу 60 или 70, которые стали злыми и были низвергнуты в преисподнюю, где были [заключены] в оковы и подвергнуты наказанию. Поэтому теплые источники и считаются их слезами²²⁴. И даже у самого Его гроба явились ангелы, – по одним один, по другим – два, – которые возвестили женам [мироносицам], что Он воскрес²²⁵. Наверное, Сын Божий сам не мог открыть гроб и нуждался, чтобы кто-нибудь другой отвалил камень. Кроме того, для объяснения беременности Марии к [ее обручнику]- плотнику явился один ангел²²⁶, а другой – для того, чтобы [повелеть им] взять младенца и бежать в [Египет]²²⁷. Но стоит ли мне все это подробно излагать и перечислять всех [ангелов], которые были посланы к Моисею и другим пророкам? Ведь если были посланы другие, то и Этот – от того же Бога. И пусть считается, что Он [был послан, чтобы] возвестить нечто более важное ввиду того, что иудеи то ли в чем-то согрешили, то ли исказили религию, то ли совершили что-то неблагочестивое²²⁸. На это, по крайней мере, намекают [христиане]».

53. Вообще-то для опровержения этих слов Цельса вполне достаточно было уже сказанного нами ранее, когда мы специально рассматривали вопрос о нашем Спасителе Иисусе Христе²²⁹. Но чтобы не показалось, что мы не хотим рассматривать то или иное место его сочинения только потому, что не способны возразить ему, давайте, хотя бы и рискуя повториться (ибо на это нас толкает Цельс), [продолжим] нашу речь, делая ее как можно более краткой, если нам удастся найти какой-либо более доходчивый и новый довод по этому вопросу.

Итак, Цельс говорит, что оставляет в стороне все то, в чем можно было бы обличить христиан в отношении их Учителя. Однако он вовсе не оставил в стороне некоторых деталей, о которых был способен сказать, как это ясно из того, что он говорит выше, и это его заявление – просто риторический прием. А что нас нельзя обличить ни в чем в отношении нашего славного Спасителя (хотя [нашему] обвинителю и кажется, что можно), это будет ясно всем, кто из любви к истине тщательно изучит все пророчества и писания о Нем. Далее, поскольку кажется, что [Цельс] как бы делает нам уступку, когда говорит о Спасителе: «Он действительно был каким-то ангелом», мы скажем, что не нуждаемся ни в каких цельсовых уступках, чтобы признать это. Для этого [нам достаточно] посмотреть на дело Того, Кто посетил род человеческий Своим словом и учением, насколько каждый Его последователь мог [их] вместить. Именно это было делом не просто ангела, но, как говорит о Нем пророчество: «Ангелом великого совета» (Ис.9:6). В самом деле, Он возвестил людям великий совет²³⁰ Бога и Отца всяческих о том, что те из них, кто посвятил себя строгой благочестивой жизни, благодаря своим великим деяниям взойдут к Богу, а те, кто не принял [Его], сами удаляются от Бога и ведут себя «к погибели» (Мф.7:13) из-за своего неверия в Бога.

Затем Цельс говорит следующее: «Пусть даже этот ангел и явился к людям, но был ли Он первым и единственным, или и до Него были иные?». И он думает, что таким образом может весьма разумно разрешить эту [мнимую] дилемму, хотя никто из истинных христиан не утверждает, что только один Христос явился <роду человеческому>. Ибо, как говорит Цельс, если бы они сказали, что [явился] только Он один, [то были бы уличены во лжи], ведь и иные часто являлись людям.

54. Затем Цельс отвечает сам себе как ему нравится: «Таким образом, не о Нем одном сообщается, что он явился роду человеческому. Ведь даже те, кто под предлогом учения во имя Иисуса отступились от Демиурга как низшего [Бога] и присоединились к какому-то высшему Богу и Отцу Того, Кто явился к [людям], утверждают, что и до Него какие-то [ангелы] являлись от Демиурга роду человеческому»²³¹.

Поскольку же мы из любви к истине по порядку исследуем все слова Цельса, давайте признаем, что известный [последователь] Маркиона Апеллес²³², родоначальник особой ереси, считавший иудейские Писания баснями, [действительно] говорит, что только один [Иисус] явился роду человеческому. Однако Цельс не имеет оснований даже против него выставить возражение, что и иные [ангелы] являлись [людям], хотя последний и утверждает, что только Иисус пришел к людям от Бога. Ведь он нисколько не верит, как мы уже сказали, иудейским Писаниям, повествующим о еще более невероятных вещах, [чем явления ангелов]. Тем более он не согласится с тем рассказом из книги Еноха²³³, который, превратно поняв, скорее всего, привел [здесь] Цельс.

Таким образом, никто не может обличить нас во лжи или противоречии с самими собой, если мы признаем, что только наш Спаситель явился [к людям] и что в то же время часто являлись многие другие. Цельс весьма запутывает дело, когда к исследованию о являвшихся людям ангелах добавляет пришедшийся ему по душе и туманно понятый им рассказ из книги Еноха, который он [к тому же] по всей вероятности еще и не читал и не знает, что в Церквях книги Еноха не признаются подлинно боговдохновенными. В них, скорее всего и содержится та мысль, что сразу 60 или 70 [ангелов] сошли [на землю] и превратились в злых [духов].

55. Но мы снисходительно подскажем Цельсу место из книги Бытия, которое он не заметил: «Сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал» (Быт.6:2)²³⁴. И в этом случае мы ничуть не менее могли бы убедить читателей, которые способны понять смысл этого пророческого повествования (προφητικοῦ βουλήματος), в том, что оно относится к учению о душах, по причине вожделения попавших в человеческие тела, которые кое-кто и до нас отождествил с дочерями человеческими²³⁵. Но что бы ни значило в конце концов это повествование о Сынах Божиих, исполнившихся вожделением к дочерям человеческим, оно не дает Цельсу никаких оснований [утверждать], что не только Иисус, как Ангел, явился к людям, став Спасителем и Благодетелем всех тех, кто явно отвращается от потока грехов.

Вслед за этим, смешивая и собирая в кучу все, что он когда-то слышал и что где-то [кем-то] было написано, [не различая], считаются или нет эти [писания] боговдохновенными среди христиан, Цельс говорит, что сошли «сразу 60 или 70 [ангелов] и были низвергнуты в преисподнюю, где были [заключены] в оковы и подвергнуты наказанию»²³⁶] И далее добавляет, по-видимому, слова из книги Еноха, не называя свой источник: «Поэтому теплые источники и считаются их слезами». Но в Церквях Божии никогда не утверждали и даже не слышали ничего подобного. Да и кто был бы столь неразумен, чтобы овеществлять слезы сошедших с неба ангелов и уподоблять их человеческим слезам? И если мы вправе подшутить над этими [по всей видимости] вполне серьезными усилиями Цельса против нас, мы скажем: разве кто-нибудь мог бы утверждать, что теплые источники, большинство которых имеют сладкий вкус, суть слезы ангелов, при том, что слезы по своей природе соленые? Если только [допустить, что] цельсовы ангелы плачут сладкими слезами!

56. Вслед за этим, смешивая то, что не смешивается, и сравнивая то, что вовсе несходно, к словам о 60 или 70 ангелах, сошедших, как он говорит, [на землю], слезы которых стали теплыми источниками, Цельс добавляет: «Даже у самого гроба [Иисуса], как рассказывают, явились ангелы, – по одним один, по другим – два». Я думаю, он не обратил внимание на то, что об одном [ангеле] повествуют [евангелисты] Матфей и Марк, а о двух – Лука и Иоанн. Но в этом нет никакого противоречия. В самом деле, те, кто написал об одном [ангеле], имели в виду того, который «отвалил камень от гроба» (Мф.28:2, Мк.16:4), а те, кто [упомянул] о двух [ангелах], имели в виду тех, которые явились «в блистающих одеждах» (Лк 24.4) женщинам, пришедшим на гроб, или тех, которых видели внутри [гроба], «сидящих в белом одеянии» (Ин.20:12). В данном случае требовалось показать, что каждое из этих [явлений ангелов] имело место и требует некоторого [более глубокого] духовного толкования, предназначенного для тех, кто уже подготовлен к созерцанию воскресения Слова. Но это задача не настоящего сочинения, а скорее толкования на Евангелие.

57. И среди эллинов не только те, кто сочиняли мифы, но и те, кто ясно показали себя настоящими философами, которые из любви к истине излагали свои идеи, – все они приводили рассказы о чудесах, случавшихся некогда с людьми. Такие рассказы мы читали и у стоика Хрисиппа из Сол²³⁷, и у Пифагора, и у некоторых весьма недавно появившихся [философов], например, у Плутарха Херонейского в трактате «О душе»²³⁸, и у [нео]пифагорейца Нумения во второй книге «О нетлении души». Если уж эллины рассказывают о чем-то подобном, и тем более те из них, кто считаются философами, и при этом их слова вовсе не признаются насмешкой или шуткой, а тем более выдумками или баснями, то разве те, кто предан Высшему Богу и скорее согласился бы перенести всяческие мучения и даже смерть, нежели сказать хоть одно ложное слово о Боге, – так вот, разве они не должны считаться более достойными того, чтобы им поверили, что они видели явления ангелов и рассказали об этом, а слова их разве не должны были признать истинными? Понятно, что было бы неблагоразумно так судить о том, кто [из них] говорит истину, а кто ложь. Ибо те, кто старается избежать всякого обмана и подвергает свой предмет усердному и тщательному исследованию и испытанию, постепенно и осторожно высказывают свое мнение о том, что одни говорят истину, а другие – ложь, относительно тех чудес, о которых они повествуют. И не бывает так, чтобы все передавали нечто достоверное или все ясно давали понять, что они говорят людям [чистейшие] выдумки и басни. О воскресении же Иисуса из мертвых следует сказать, что нет ничего удивительного, если тогда явился один или два ангела, которые возвестили, что Он воскрес и печется²³⁹ о тех, кто поверил в это [событие] для свой же собственной пользы. И мне кажется, что не противоречит здравому смыслу, что если эти [люди], которые всегда веруют в воскресение Иисуса и приносят в качестве весьма значительного плода своей веры строгую добродетельную жизнь²⁴⁰ и удаление от потока грехов, то это происходит не без участия ангелов, которые помогают им обращаться к Богу.

58. Цельс, словно какой-то мальчишка, упражняющийся в обычных [риторических] приемах обвинения против кого-либо, осуждает [слова] Св. Писания, которое говорит, что ангел отвалил камень от гроба, где лежало тело Иисуса (Мф.28:2). Как бы отыскав некое «остроумное» обвинение против Св. Писания, он говорит: «Наверное, Сын Божий сам не мог открыть гроб и нуждался, чтобы кто-нибудь другой отвалил камень»²⁴¹. Но я не собираюсь говорить ничего лишнего на эту тему или излагать образное толкование этого места, ибо мне кажется, что сейчас не время философствовать об этом. Я скажу лишь о самом историческом факте, на основании которого [мне] кажется, что более почетно, если бы камень отвалил менее сильный служитель, чем это совершил бы [Тот], Кто воскрес для блага [всех] людей. Я уж не говорю, что те, кто злоумышлял против Слова и хотел Его умертвить и показать всем, что Он мертв и ничего не добился²⁴², желали, чтобы было совершенно невозможно открыть Его гроб и чтобы после их коварства никто уже не мог созерцать Слово живым. Но пришедший ради спасения людей «Ангел Божий», будучи сильнее тех, кто злоумышлял против Него, отвалил камень с помощью другого ангела, чтобы считавшие Слово мертвым убедились, что Его «нет среди мертвых» (Мф.28:7), но что Он жив и «предваряет» тех, кто желает последовать за Ним, чтобы открыть будущие [истины] тем, кому Он открывал ранее, потому что во время их первоначального посвящения в [христианство] они еще не могли вместить эти более сокровенные [знания]²⁴³.

После этого, я уж не знаю зачем, Цельс добавляет, и какую пользу его намерениям, как ему кажется, может принести утверждение о том, что для объяснения беременности Марии к Иосифу явился один ангел, а другой – для того, чтобы [повелеть им] взять новорожденного младенца, находившегося в опасности, и бежать в Египет.²⁴⁴ Выше мы уже высказали свои возражения на эти обвинения Цельса²⁴⁵. Но что Цельс хочет сказать следующей фразой, что по свидетельству Св. Писаний к Моисею и другим пророкам были посланы ангелы? Мне кажется, что это совершенно ничего не дает для осуществления его намерений, главным образом потому что никто из [ангелов] не подвизался за [весь] род человеческий, чтобы насколько возможно отвратить его от грехов. И пусть считается, что и другие были посланы от Бога и что Он [был послан, чтобы] возвестить нечто более важное ввиду того, что иудеи согрешили, исказили религию и поступили неблагочестиво, поэтому Царство Божие было передано «другим виноградарям» (Мф.21:41, 43), которые повсюду в своих Церквях заботятся и прилагают все усилия для того, чтобы <и остальных согласно> учению Иисуса привести к Богу всяческих посредством чистой жизни и соответствующего ей образа мыслей.

59. Далее Цельс говорит: «Итак, один и тот же Бог у иудеев и у них» (т.е. у христиан), и добавляет, как бы высказывая предположение, которое не может быть принято: «Ясно, что христиане из Великой Церкви согласны с этим и признают истинным учение иудеев о творении мира в шесть дней и о седьмом [дне], в который, как говорит Св. Писание, Бог «почил от дел своих» (Быт.2:2–3), отойдя на свое наблюдательное место²⁴⁶, или «отдохнув», как говорит Цельс, не сохранив [подлинных слов] написанного и не понимая их и [употребляя выражение, которого] нет в тексте. Но рассуждение о творении мира и «о субботстве, оставляемом для народа Божиего» (Евр.4:9), было бы слишком «пространным», таинственным, глубоким и «трудным для истолкования» (Евр.5:11).

После этого Цельс, желая, как мне кажется, закончить книгу и делая вид, что совершает нечто весьма важное, невпопад добавляет еще кое-что, например, о первом человеке, будто мы утверждаем о нем то же, что и иудеи, и подобно им ведем от него родословную. Но мы не знаем взаимных злоумышлений братьев друг против друга, а [знаем лишь], что только Каин злоумышлял против Авеля, и Исав против Иакова, но не наоборот. Если бы это было так, то Цельс действительно имел бы право сказать, что мы так же, как и иудеи, рассказываем о взаимных злоумышлений братьев друг против друга. И пусть мы так же, как и иудеи, признаем переселение в Египет и не бегство, как считает Цельс, а возвращение оттуда. Но каким образом все это может служить обвинением против нас или против иудеев? С другой стороны, там, где Цельс хотел высмеять нас в связи с рассуждением об иудеях, он назвал [возвращение] бегством. А там, где надо было исследовать вопрос об упомянутых в Св. Писании казнях, которые Бог наслал на Египет, он намеренно хранил молчание.

60. Но если нужно дать точный ответ Цельсу, который считает, что по указанному предмету мы думаем то же самое, что и иудеи, то мы ответим следующим образом. С одной стороны, мы согласны с иудеями в том, что Св. Писания написаны [по вдохновению] Св. Духа. Но с другой стороны, мы не согласны с ними относительно толкования Св. Писания. И в своей жизни мы не следуем [закону]²⁴⁷ так же, как и иудеи, поскольку считаем, что толкование законов, открывающее смысл законодательства, не может быть буквальным толкованием. И мы утверждаем, что «когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их» (2Кор.3:15), ибо от них скрыт смысл закона Моисеева, поскольку они не признали Церкви Иисуса Христа. Но мы знаем, что «если кто-нибудь обратится ко Господу», – а «Господь есть дух», – то «это покрывало снимается», и он «открытым лицом как бы в зеркале взирает на славу Господню» (2Кор.3:15–18), сокрытую в таинственных размышлениях о Св. Писании, и стяжает призываемую Славу Божию в свою собственную славу. А под образным выражением лицо кто-нибудь более ясно может понимать ум, заключающий в себе лицо «по внутреннему человеку» (Рим.7:22), которое исполняется светом и славой от истины о том, что [сокрыто] в законе.

61. Вслед за этим Цельс говорит: «И пусть никто не подумает, будто я не знаю, что одни из [христиан] согласятся с тем, что у них один и тот же Бог, что и у иудеев, а другие – что противоположный Ему, от которого и явился Сын». Однако если он полагает, что существование множества ересей среди христиан служит для обвинения против [самого] христианства, то почему же разногласие среди философских школ, касающееся не только второстепенных, но и самых основных вопросов, подобным же образом не может считаться [основанием] для обвинения [самой] философии? Более того, посмотри, нельзя ли обвинить и медицину из-за того, что в ней тоже существуют [различные] направления. Итак, допустим, что среди нас есть те, кто утверждает, что [у нас] не тот же самый Бог, что и иудеев. Но из-за этого вовсе не следует обвинять тех, кто на основании одних и тех же Св. Писаний доказывает, что один и тот же Бог иудеев и всех остальных народов. Об этом ясно говорит и апостол Павел, который [сам] перешел из иудаизма в христианство: «Благодарю Бога моего, Которому служу от прародителей с чистою совестью» (2Тим.1:3). Допустим далее, что существует и «какая-то третья разновидность [христиан], которые называют одних психиками, а других пневматиками». Я думаю, Цельс имеет в виду валентиниан. Но какое нам до этого дело? Ведь мы принадлежим к Церкви и осуждаем тех, кто произвольно вводит [какие-то] природы и по своему произволу их же отменяет. Допустим также, что «существуют те, кто объявляет себя гностиками», так же как [существуют] и эпикурейцы, которые называют себя философами. Но ни те, кто отрицает Промысел, не могут быть истинными философами, ни те, кто вводит нелепые выдумки, не согласные с наследием Иисуса²⁴⁸, не могут быть [истинными] христианами. Допустим далее, что «существуют те, кто принимает Иисуса», и как бы гордится из-за этого именем христиан, но «при этом хочет также жить по закону иудейскому, как живет большинство иудеев». Это двуличные эвиониты, которые, с одной стороны, соглашаются с нами, что Иисус родился от Девы, но с другой стороны, утверждают, что Он родился не так, [как Бог], но как простой человек. Но какое отношение это обвинение имеет к тем [христианам], которые принадлежат к Церкви и которых Цельс называет «большинством»? Далее он упомянул и о «каких-то сивиллистах», скорее всего превратно поняв тех, кто осуждает признающих Сивиллу пророчицей, [пренебрежительно] называя их сивиллистами.

62. Вслед за этим Цельс забрасывает нас массой имен и говорит: «Я знаю и каких-то симониан, называющихся также еленианами, потому что они почитают Елену или наставника Елена». Но Цельс не знает, что симониане вовсе не признают Иисуса Сыном Божиим, но признают Силой Божией Симона (Деян.8:10) и сочиняют о нем много чудесных рассказов. [Этот Симон] полагал, что если он сотворит мнимые чудеса, подобные тем, которые, как ему представлялось, сотворил Иисус, то и он может стать для людей тем же, кем был для многих Иисус. Но ни Цельс, ни Симон не поняли, каким образом Иисус, как добрый «земледелец» (Иак.5:7), смог посеять во всей Элладе и всем варварским странам слово Божие и наполнить их словами, которые отвратили бы души от всякого порока и вознесли бы их к Творцу всяческих. Однако Цельс знает «и марцеллиан, почитателей Марцеллы, и карпократиан, последователей Саломии, и последователей Мариам и Марфы». Мы же никогда с ними не общались, поскольку по свойственой нам любви к знаниям не только изучаем [наше] учение и его различные стороны, но по возможности из любви к истине исследуем и учения философов. Затем Цельс припомнил и «маркионистов, выставляющих [своим учителем] Маркиона».

63. После этого Цельс, чтобы показать, что помимо тех, кого он уже назвал, знает и других, по своему обыкновению говорит: «Другие почитают иного учителя и демона, жестоко обманываясь и блуждая в глубокой тьме более беззаконно и отвратительно, чем последователи Антиноя в Египте». В данном случае мне представляется, что он коснулся истинного положения дел и [наконец-то] сказал правду, что другие почитают иного демона, жестоко обманываясь и блуждая, и нашли себе предводителя в глубокой тьме неведения. Относительно же последователей Антиноя, которого [Цельс] сравнивает с нашим Иисусом, мы уже рассуждали выше и не будем более повторяться.

[Далее] он говорит: «Они злословят друг на друга ужаснейшим образом, [посылая] явные и тайные [проклятия], и не могут достигнуть согласия ни в чем, но во всем гнушаются друг другом». И на это мы возразим, что и в философии, и в медицине можно найти противоборствующие школы. Если же нас, последовавших за учением Иисуса и заботящихся о том, чтобы исполнять Его заповеди словом, делом и помышлением, «злословят, мы благословляем; нас гонят, мы терпим; нас хулят, мы молим» (1Кор.4:12–13). И мы не посылаем явных и тайных [проклятий] тем, кто мыслит иначе, нежели мы, но по возможности делаем все, чтобы обратить их к лучшему через послушание одному Творцу и совершения всех дел как бы перед лицом Судного Дня. Если же иноверные не убедятся, то мы сохраняем верность слову, предписывающему нам следующее: «Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден» (Тит.3:10–11). Зная также слова «блаженны миротворцы» и «блаженны кроткие» (Мф.5:9,4), мы не гнушаемся теми, кто извращает христианское учение, и не называем заблуждающихся «цирцеями и обольстительными мятежниками».

64. Мне кажется, что Цельс превратно понял слова апостола, который говорит: «В последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам-обольстителям и учениям бесовским, через лицемерие лжесловесников, сожженных в совести своей, запрещающих вступать в брак и употреблять в пищу то, что Бог сотворил, дабы верные вкушали с благодарением» (1Тим.4:1–3). Он также неверно понял воспользовавшихся этими словами апостола против тех, кто искажает истины христианства. Именно поэтому Цельс говорит, что у христиан «некоторые называются ожогом слуха, а некоторые загадками», чего мы вовсе не знаем. Поистине, в их писаниях очень часто встречается слово соблазн, которое мы привыкли прилагать к тем, кто отвращает от здравого учения простецов и легко поддающихся обману. Тех же, кто «называется обманщиками-сиренами, которые насмехаются и запечатывают уши слушающих [для всех иных звуков] и награждают их свиной головой»²⁴⁹, не знаем ни мы, ни, как я полагаю, кто-либо другой из исповедующих христианское учение или даже еретиков.

Но он, заявляя, что ему все известно, утверждает следующее: «От всех этих до такой степени расходящихся между собою [ересей], которые позорнейшим образом изобличают самих себя в спорах, можно услышать: «Мир для меня распят, и я для мира» (Гал.6:14)». Кажется, это единственное, что упомянул Цельс из [апостола] Павла. Но почему бы нам не добавить и тысячи других его высказываний, как например: «Ибо мы, живя²⁵⁰ по плоти, не по плоти воинствуем. Оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом на разрушение твердынь: ими ниспровергаем замыслы и всякое превозношение, восстающее против познания Божия» (2Кор.10:3–5).

65. Поскольку же Цельс говорит, что от всех этих до такой степени расходящихся между собою [ересей] можно услышать: «Мир для меня распят, и я для мира», давайте же и это изобличим во лжи. Ибо есть некоторые ереси, которые не принимают посланий св. апостола Павла, как например, эвиониты обоих толков или так называемые энкратиты. Так что те, кто не считает апостола неким блаженным и премудрым [мужем], пожалуй, не стали бы утверждать: «Мир для меня распят, и я для мира». Поэтому и в этом случае Цельс говорит явную ложь. Он забавляется, осуждая различия в ересях, вовсе не различая, как мне кажется, то, о чем сам говорит, не разбирая и не обдумывая со тщанием, каким образом христиане, расходясь между собою в учении, говорят, что знают больше, чем иудеи, и соглашаются ли они с [иудейскими] Писаниями и при этом толкуют их по-своему, или вовсе не признают их Писаний (ибо и то, и другое можно встретить среди ересей).

После этого он говорит: «И хотя у них нет никакого источника их учения, давайте все же исследуем само это учение. И прежде всего следует сказать о том, что они, плохо восприняв [от других], исказили по невежеству, с самого начала став неприлично и самоуверенно рассуждать о том, чего не знают. Вот каково их учение». И далее Цельс противопоставляет философские положения некоторым положениям, которые неизменно исповедуют верующие в христианское учение. Тем самым он хочет перечислить те утверждения христиан, которые ему показались достойными, и показать, что утверждения философов еще более достойны и ясны, чтобы переманить в философию тех, кто захвачен учениями, которые сами собой открывают прекрасные и благочестивые истины. На этом мы завершаем пятую книгу [нашего сочинения], чтобы начать шестую непосредственно с разбора этих дальнейших утверждений.