III. Поучения против древне-русского язычества и народных суеверий

профессора П. В. Владимирова

Печатаемые ниже поучения против древне-русского язычества и народных суеверий относятся к числу интереснейших памятников, которые восходят к подобным же свидетельствам древнейшей летописи, некоторых церковных правил, некоторых памятников древне-русской литературы и продолжаются в известных вопросо-ответах Стоглава XVI в., в указах патр. Филарета и царя Алексея Михайловича, наконец доходят до нас в народных суевериях, обрядах, поверьях, в русской народной поэзии. Таким образом устанавливается связь между отрывочными замечаниями о язычестве и суевериях древне-русских проповедников и ревнителей христианского просвещения и современными отражениями старины в преданиях, поэзии и поверьях русского народа. Последнее становится уже редкостью, сохраняется только в глуши, и остатки этой старины старательно изучаются этнографами. Конечно, существует значительная разница между древним цельным язычеством до христианского периода, еще продолжавшего существовать в «двоеверный» период (XI–XIV вв.), и современными переживаниями старины в формах внешнего обряда, предания, песни, сказки, пословицы или заговора. Разница эта проявляется не только в исчезнувших почти языческих божествах, но и в проникших в народ книжных суевериях, апокрифах, отреченных сказаниях. Если бы мы не имели таких древних свидетельств о русском язычестве и суевериях, как рассматриваемые поучения и другие упомянутые памятники, то трудно было бы выделить из современных народных поверий и поэтических преданий черты действительной старины. Постараемся прежде всего в общем очерке дать представление об этой старине, пользуясь как издаваемыми поучениями, так и другими свидетельствами – письменными и устными о древне-русском язычестве и народных суевериях.

От X века до нас дошли интересные свидетельства, между прочим, арабских путешественников (см. сказания мусульманских писателей о славянах и русских VII–X вв., – собрал, перевел и объяснил А. Я. Гаркави, 1870 г.), о языческих верованиях и обрядах русских славян, которые прекрасно дополняются летописью и нашими поучениями.

По словам Ибн-Фадлана (около 920 г.) и Масуди (около 950 г.), русские славяне имели многочисленных идолов из дерева, с человеческими лицами – мужчин и женщин, причем некоторые идолы изображали главных богов, другие – второстепенных. Особенно выдавались идолы: старика с палкой в руке (Перуна, большой идол) и девицы (Мокоши). К этим идолам язычники обращались с моленьями о своих нуждах и делах, причем в некоторые дни в году (напр. во время жатвы, во время похорон и т. п.) совершали и особенные обряды. С моленьями соединялись жертвы, состоявшие не только из животных, но иногда и из человеческих жертвоприношений. Жрецы – знахари указывали и жертвы (вероятно, по жеребью) и исполняли обряды жертвоприношения: они сначала удавливали жертву петлей, наброшенной на шею, а потом и закалали её (вот почему так восставали христианские проповедники в древней Руси против употребления в пищу удавленины). Особенно поражали мусульман погребальные обряды русских славян. Не приводя замечательного описания погребения знатного русса у Ибн-Фадлана (послужившего сюжетом для известной картины в Московском Историческом Музее – большая фреска на стене одной из зал), упомянем только о вере язычников русских в загробный мир, об оплакиваниях женщинами умерших с нанесением ран ножом в руки и в лицо, о песнях – причитаньях по мертвым, о сожжении покойников с вещами, с заколотыми животными и рабыней, рядом с которым, однако, встречалось и погребение в земле, в могиле в виде большого дома и о веселых поминках на могильных холмах – курганах.

Русские памятники свидетельствуют о том, что язычники русские поклонялись небу, солнцу, ветрам, грозе с молнией и громом, воде, огню, лесу и отдельным деревьям, наконец душам предков и другим существам. В X в. в Киеве стояли идолы богов: Перуна, Волоса, Дажьбога, Хорса, Стрибога, Симарьгла, Мокоши и др. Перун, по имени, имеет много соответствий в индо-европейских языках: санскр. Pardzanja, Parganjas, – эпитет Индры, как громовержца; литовск. Perkunas, прусск. Percunis – гром; до сих пор у всех славян «Перун» значит молния, гром. Финны заимствовали названия perkere, piru в значении чёрта, сатаны, от литовцев и славян (см. Л. Н. Майков: О древней культуре западных финнов по данным языка, по сочинению Алквиста, 1877 г.). Перун в, древности был не только богом грома, молнии, но и – войны, почему князья и дружинники ставили и украшали идолов Перуна в Киеве и в Новгороде, что приурочивает летопись ко времени Владимира I. Высоко над Днепром, на холме, стоял деревянный Перун с серебряной головой и с золотыми усами, в одной руке его была палица, а в другой – рог для возлияний (ср. в летописи: «вринуша Перуна в Волхов, он же пловяше... верже палицу свою на мост; Перунище досыти еси пил и ел); как главный бог, Перун был окружен каменными и деревянными идолами (христиане идолов, по летописи, иссекли и порубили, или сожгли) многих других божеств – мужских и женских, напр. Мокоши. Тут же на холме помещались «капища, требища», на которых закалались и сжигались «требы, жертвы»; тут же на холме ели и пили жертвенное, а, вероятно, и гадали по жертвам волхвы, ведуны, знахари, жрецы, или кудесники.

Уже в эпоху христианства об идоле Перуна свидетельствовали: Перунова рель, Перуново урочище, Перунов дуб (см. мое «Введение в историю Русской Словесности», Киев, 1896 г., стр. 37, 249). В Травниках XVII в. встречается «Перун камень» – название громовой стрелы – чертова пальца и каменных орудий. Представления о цветах папоротника, расцветающих только раз в год – на Ивана-Купала, о «гори-цвете» довольно известны; но менее известна «сон-трава», «соняшники». Еще в Киево-Печерском Патерике (XIII в.) рассказывается, как старец Матфей Прозорливый видел беса, в образе ляха, обходящего монастырскую братию на заутрени и бросающего на монахов «цветки иже глаголется лепок»; от этих цветков братья, к кому прилипали цветы, погружались в сон. В народной поэзии упоминаются цветки «дремливые, сонливые», или просто «сон-трава». – После Перуна выдавался «Волос-бог скотий», о котором летопись упоминает под 907, 945, 971 гг., в договорах русских князей язычников с греками.

Волос или Велес был общеславянским божеством, о чем свидетельствуют местные названия в Болгарии, Сербии и др. Это был покровитель стад, божество и кочевников и земледельцев. Вероятно, Волос был по преимуществу божеством народа, почему память о нем дожила до наших дней, слившись отчасти с чертами христианского святого Власия. В Слове о Полку Игореве Боян называется внуком Велеса, как старый преемник языческих певцов. Житие Авраамия Ростовского передает о сокрушении идола Велеса святым в Ростове. Замечательно, что на севере России до сих пор «Волосаткой» называют домового женского пола, или овинного (Словарь Даля), некоторые созвездия народ называет: Волопас, Волосыни, Власожилищи, Власожары; Волос – вообще означает властелина, управителя (Словарь Даля). В России встречается много городищ и урочищ с названиями Велесовым, Волосовым (Владимирская губ., Новгородская и др.).

Солнце олицетворялось язычниками в образах «великого Хорса» (Слово о Полку Игореве говорит о «пути великого Хорса по небу», который перерыскивал волком оборотень князь Всеслав) и Дажьбога, сына Сварога. Название Хорса почти все исследователи выводят из названия восточного иранского божества. Дажьбог, как и Стрибог – бог ветров, понятны и по этимологическому строю. Дажьбог deus dator, disponsator bonorum – податель блага и богатства, был покровителем богатства и воинской наживы князей и дружинников («Жизнь Дажьбожья внука», по Слову о Полку Игореве, – это имущество, скот, кони, золото, серебро и пр.). О загадочных Симарьгле и Мокоше мы говорим в примечаниях.

Переходим теперь к второстепенным многочисленным проявлениям языческой старины в мировоззрении и в поэзии русского народа. Уже из наших поучений можно вывести заключение о том, что кроме больших идолов, в каждом доме имелись еще домашние маленькие идолы, которых клали на пирах в чаши и в ведра.¹²²⁰

Одним из таких домашних идолов мог быть в древности домовой, который и до сих пор представляется, по народным поверьям, в образе своенравного дедушки – седого, волосатого. В разных местах России он носит разные названья: деда, хозяина, жировика, клецника, дворового или дворного, сарайника, банника, подовинника (ср. моленье под овином в наших поученьях). Домовой хранит и оберегает дом и двор со скотом, отвечает на гаданья, является перед несчастием, переходит в новый дом, где чаще всего живет невидимо под печкой; иногда домовой принимает вид животных, но чаще является в образе древнего старика. Древность домового может быть засвидетельствована упоминаньем о «проклятом бесе хороможителе» по поучению, известному уже по списку XIV в. (Буслаев: Историч. очерки, I, 560). Может быть, и в житии Феодосия Печерского, по списку XII в., можно видеть отклик о таком бесе – хороможителе – домовом в следующих подробностях: «пакость творяще бесом в храмине, идеже хлебы братия творяху, овогда муку расыпающе, овогда же положенный квас на строение хлебом разливааху». Такие пакости – проказы народ до сих пор приписывает домовому, языческий культ проглядывает особенно ярко в следующих чертах домового, связанного с печкой – очагом, – местом пребывания душ предков, незримого их соблюдения дома. В древности большое значение придавалось этому домашнему очагу, причем самое основание дома, или поселка соединялось с жертвами, закапывавшимися на месте оснований, начиная с живых людей и кончая хлебом.

Души предков, живущие в домах, представляются еще в олицетворениях Рода, Рожаниц, Судьбины, Доли и противоположных им существ – Горя, Нужды, Злыдней. Русские люди еще в XII в. приносили в жертву «роду и рожанице – хлебы, сыр и мед» (Вопросы Кирика, Саввы, Илии). «Род», по слову Даниила Заточника, так же пугал детей в древности, как теперь домовой («дети бегают Рода»). Последний, по всей вероятности, и заменил древнего «Рода», которому в старину клали требы, и с которым были связаны идеи о доле, судьбе и языческие отношения общинно-родовых браков. К последним относились и рожаницы, имевшие значение еще, как «нарочниц, нарочит, судиц», по суевериям южных славян, или предсказательниц, нарекательниц «талана – участи», «доли» при самом рождении ребенка. Поверье это отражается в многочисленных славянских и русских сказках. Олицетворения Судинушки, Горя, Нужды, Лиха встречаются в песнях, сказках, пословицах. Существа эти, нередко в образе животных, птиц, рыб, неотвязчиво преследуют человека: они приходят к нему, гоняются за человеком, мучат, бьют его, садятся к нему на плечи, иногда несут его на себе или работают для него. Вот как изображаются эти существа в причитаньях по мертвым и в пословицах :

Знать судинушка по бережку ходила,

Страшно ужасно голосом водила,

Во длани судинушка плескала,

До суженых голов да добералась.

(Барсов, Причитанья I, 252).

В пословицах: «сужена ряжена не обойдешь, и на коне не объедешь», «рок головы ищет», «не страшны злыдни за горами», «злыдни скачут, неволя учит, а чужие хлебы спать не дают», «от лиха не уйдешь», «бида лихом свище» и проч.

К выдающимся особенностям языческих верований русских славян относится древопоклонение и водопоклонение. Древопоклонение, культ леса (отсюда леший), деревьев, трав и вообще растительности отмечается уже уставом Св. Владимира, запрещавшим «моленье в рощеньи». Кирилл Туровский в XII в. в одном из своих слов указывает, что «древеса» назывались «богами». Житие кн. Константина Муромского, рассказывая о христианском просвещении Мурома, спрашивает: «где дуплинам древяным ветви убрусцем обвешивающим и сим поклоняющимся ... где кони закалающии и по мертвых ременная плетения древолазная с ним в землю погребающи»? В старинных Травниках травы имеют замечательные названия и описываются, как живые существа (Забелин: История Русской Жизни, II, 275–283 стр.): «Трава Улик... глава у ней, рот»; «Трава Былие (ср. в песнях: «Былица змеиныя крыльица», «трава змеица, чего просишь у кого и скоморохам полезна», см. наше «Введение» 1896 г., стр. 260–261), образ её человеческою тварию; трава Царь... будто огонь горит, не всякому ищущему кажется; Ревяка по утренним и вечерним зорям ревет и стонет; Кликун образом человеческим», и пр. В народных празднествах – Семика, Купалы, Костромы, Кострубонька – разукрашенные деревья, цветы, травы и даже девушки и молодицы, наряжающиеся «кустом», «тополей», «березкой» – играют большую роль. Пословицы еще до сих пор говорят о том времени, когда «жили в лесу – молились пеньям», «обручалися, – вкруг ракитова куста венчалися» и пр. По Слову о полку Игореве «Див кличет в верху древа»; но этого Дива, живущего еще в местных названиях, заменил теперь леший, который в лесу ровен самым высоким деревьям, а в поле – самой низкой траве. По народным представлениям леший может сбить с дороги в лесу, обращаясь в деревья, откликаясь эхом. Враждебный характер лешего виден уже из того, что он в дружбе с водяным, но во вражде с домовым. По малорусским поверьям леший – полисун, лесовик – пасет волков. Осенний листопад, бури в лесу приписываются сраженьям леших. До сих пор, по народным поверьям, представляется возможность умилостивить лешего своего рода жертвоприношеньями. В древности это было распространенным обрядом.

Русская древность сохранила нам множество свидетельств о водопоклонении русских славян. Приведем важнейшие, начиная с XI в. Уже в уставе св. Владимира запрещается молиться «под овином, в рощеньи или у воды». В правилах митр. Иоанна II (1080–1089 гг.) говорится о русских людях, которые «жрут бесом и болотом и кладезем». Древнейшая летопись говорит об умыканьи жен «у воды», о чем правило митр. Кирилла (XIII в.) свидетельствует еще яснее: «и се слышахом, яко в пределех новгородских невесты водят к воде, и ныне не велим тому тако быти». Житие кн. Константина Муромского спрашивает, как и в вышеприведенной выдержке: «где рекам и езерам требы кладуще... где кладезем и потоком поклоняющиися очныя ради немощи умывающеся и сребреники в ня поверзающии»? Заслуживают внимания и такие прозвища лиц, как Русалка (XV–XVI вв ), Водовик (1230 г. в Новгородск. летописи). По мнению Кастрена (Л. Н. Майков: О древней культуре Западных Финнов, 1877 г., стр. 82–83), упоминаемый в Калевале Wetelinen есть русский Водяной, представление о котором и самое название заимствованы финнами из славянской мифологии. Этот водяной, водовик, водяник, по народным представлениям, живет на дне рек, озер и морей. Как и домовой, водяник представляется в образе старого деда косматого, нагого; русалки – эти древние берегини – представляются дочерьми водяного, к которому близок и морской царь. Водяник живет в омутах, в великолепных хоромах; он возбуждает на воде бури и топит пловцов и суда. Интересно, что в некоторых местностях рыбаки до сих пор как бы приносят жертву водяному, утопляя лошадь: «вот тебе, дедушка, – говорят они при этом, – гостинец на новоселье – люби да жалуй нашу семью». О жертвах воде осталось много свидетельств (см. например, Афанасьева: Поэтич. Воззр. II т., стр. 206 и др.), начиная с древнейшего свидетельства Льва Дьякона о том, как воины Святослава язычника погружали в волны Дуная петухов.

В древности почитались священные озера и ключи. До сих пор в летних народных празднествах имеют обрядовое значенье купанье по вечерам и ночью в воде, бросанье венков в воду с загадываньями о судьбе, потопление кукол Ярилы, Костромы и пр. В древности иногда вода имела и юридическое значение, при определении виновности или невинности людей, которых бросали в воду и смотрели, потонут они или всплывут. Об этом в энергичных словах говорит Серапион, еп. Владимирский, в XIII в.: «вы воду послухом постависте и глаголете: аще утопати начнеть, неповинна есть; аще ли попловеть, волхвовь есть... отступите дел поганских», и проч. Самые утопленники, по народным поверьям, живут в воде, в царстве водяного, отсюда по пословице даже «в тихом омуте (в болоте, в воде) черти водятся».

Но были и светлые представления в языческой древности о могучих олицетворениях рек: Дуная, Днепра Словутича, тихого Дона, и проч. Эти представления свойственны всем славянам, но незнакомы Германским народностям (см. у нас во «Введении» 1896 г., стр. 31).

Ниже мы еще воротимся к русалкам. Теперь же остановимся еще на упирях или упырях. Уже в свидетельстве 1047 г. (список Толковых Пророков) находим прозвище Упира Лихого.

По общеславянским современным представлениям, упирь – мертвец, или человек обмиравший. Как мертвец, упирь не гниет, отличается красным цветом лица; как оборотень, он пьет кровь у людей. В Архангельской губ. «уперь, упирь» (по Словарю Подвысоцкого), как и «околотень» – ругательное слово. Вообще у великорусов сохранилось менее сказаний об упирях, чем у малорусов и белорусов, где они сливаются с представлениями о вовкулаках, или волкодлаках.

Волкодлаки – это оборотни, как Всеслав, полоцкий князь, по Слову о Полку Игореве (Всеслав князь людем судяше, князем грады рядяше, а сам в ночь влъком рыскаше; из Киева дорискаше до кур Тмутороканя; великому Хръсови влъком путь прерыскаше), как Боян болгарский, сын царя Симеона. Русский народ и до сих пор верит в волков – оборотней, которые только перед утренним рассветом снимают с себя волчью шкуру и на день являются людьми. Как по древнерусским, так и по современным народным представлениям, волкодлаки съедают солнце и звезды во время затмений. Так и в Ипатьевской Летописи, под 1115 г., читаем: «в се же лето бысть знамение: погибе солнце и бысть яко месяц, его же глаголют невегласи – сънедаемо солнце». Славянская Кормчая книга говорит, что «облакы тонештеи от селян влъкодлаци нарицаються», из чего можно заключить о связи волкодлаков с затмениями, съеданием, или похищением солнца, месяца и звезд.

Народные представления о волкодлаках связаны с широко распространенными представлениями о превращениях людей в зверей, птиц и рыб, что часто встречается в сказках, в песнях, в заговорах, а в старое время – в Слове о Полку Игореве и в летописях, например, под 1201 г.: «Сръчанови же (половецкому хану) оставшю у Дону, рыбою оживъшю». Мы не будем говорить об обрядовом и символическом значении других животных и птиц, как петух (символ солнца, огня, а в древности и жертвенная птица; в настоящее время, петух связан с гаданиями, а отчасти и с огнем: «подпустить красного петуха» – поджечь), ворон, сова, кукушка (как вещие, зловещие птицы) и другие.

Переходим к русским народным обрядам, связанным с обрядовыми песнями, которые дополняют картину остатков русского язычества и народных суеверий.

Простонародная жизнь, особенно в отдаленных селах и деревнях, до сих пор богата обрядами, играми и обрядовыми песнями, которыми сопровождаются, с одной стороны, такие явления человеческой жизни, как рождение, брак и смерть, с другой стороны, такие постоянные годовые празднества, как святки, масленица, красная горка весной, русальная или зеленая неделя, семик, ночь на Ивана-Купала, жатвенные работы и проч. Современное значение этих обрядов, игр и песен в народном быту видно из того, что они считаются не только обязательными, в силу стародавнего предания и общественных народных отношений, но и крайне необходимыми для успеха, для счастья в труде и в семье. Свадебные обряды (свадебная «игра») обязательны наравне с церковным венчанием; так обязательны и многие «суеверные» (на наш взгляд) обряды при рождении ребенка, при погребении умершего, при праздновании ночных и вечерних игрищ на святках (колядованье, гаданье, переряживанье, хождение с плугом и т. п.), на Ивана-Купала (прыганье через костры, искание таинственных трав и цветов, пенье песен в хороводах с венками, сожжение или похороны кукол и проч.), при жнитве, при выгоне скота и т. п. Многое в этих народных обрядах, играх и песнях теперь и непонятно самому народу; но исполняется по преданию, конечно, и с немалыми искажениями, дополнениями и утратой того, чего не могла сохранить народная память и что вытеснялось в течение веков церковными запрещениями и влиянием новых условий жизни. Да многие современные обряды, игры, песни и являются анахронизмами в современном народном быту. Так свадебные обряды и песни представляют наезд жениха с дружиной из чужой стороны, куплю невесты; так обрядовые песни полны олицетворениями природы, упоминаниями о Коляде, Купале, Яриле, Овсене, Усене; так игры передают древние военные черты, когда мечем и копьем брали города; так многие обряды тесно связаны с заклинаниями природных сил – заговорами, наговорами, гаданиями, подражаниями известным природным явлениям с целью вызвать их благодетельную или враждебную силу, с почитанием каких то существ, которые представляются или в переряженных участниках обрядов и игр, или в виде кукол. И все это наряду с многочисленными и своеобразными чертами христианских представлений. Мало того, многие из этих обрядов, игр и песен сделались предметом увеселений и забавы в деревенской жизни, – и все-таки продолжают свою жизнь, если не в кругу взрослых, то хотя бы в среде детей – в детских играх и песнях. Между тем, обращаясь к немногочисленным свидетельствам о русской древности, мы находим теперешние простонародные обряды, игры и песни в больших городах, в среде княжеской и боярской. В столице XVII века, в Москве, «в навечерие Рождества Христова», – по свидетельству грамот царя Алексея Михаиловича 1649 г. и патриарха Иоакима 1684 г. – «ходят по улицам и переулкам, творят плясание, надевающе образы косматые, творят действа и игрища, кличют (воспевают) коледу, усеня, плуг» (Снегирев, Р. и. пр. I, 37 и Сахаров, Сказания, II, Праздники, 99). Чем глубже в древность, тем подобные грамоты, послания, соборные постановления строже. Понятно, почему народные обряды, игры и песни отчасти значительно изменились, отчасти и вывелись из употребления во многих местах России.¹²²¹ Однако, исчезание их обусловливалось не одним гонением на язычество, но и более глубокими внутренними изменениями народного быта. Отсюда понятно, почему современные обряды, игры и песни представляют переживания старины и, не смотря на все изменения, отражают мифы натуралистические и древние бытовые явления.

Остановимся хотя на некоторых из этих мифов и явлений культурных, восходящих к глубокой древности ариоевропейских народов, коренящихся и в общечеловеческом первобытном мировоззрении. Мы назовем только такие мифы и культурные явления, которые объясняют происхождение русских народных обрядов, игр и песен. Заметим прежде всего, что в языческом мировоззрении древних ариоевропейских народностей и современных диких народов натуралистические мифы, связанные с религией и обрядами, явились из обобщений простейших наблюдений над сменой дня и ночи, света и тьмы, изменений времен года в связи с солнечным светом и солнечной теплотой. Сюда же присоединились наблюдения над другими небесными, атмосферическими и земными явлениями. Так явились культы божеств солнца, месяца, и проч. Наивные воззрения выразились в зооморфических и антропоморфических олицетворениях этих божественных существ. В силу этих же наивных воззрений явились культы домашнего очага-огня, а с началом земледельческой жизни – культы хлеба. Рядом с натуралистическими мифами развивались мифы бытовые, связанные с военными и мирными занятиями общественной и семейной жизни. Отсюда развились способы древнего погребения (в воде, на костре или посредством закапывания в землю), способы войны, древние брачные отношения, земледельческие обряды, обряды предохранения людей и домашних животных от болезней и несчастий, обряды очищения и проч. Не повторяя того, что мы сказали уже в предшествующем главах о языческом мировоззрении русского народа, укажем здесь следующие черты натуралистических мифов и древних культурных явлений, после чего уже остановимся на их изменениях.

Два равноденствия, два солнцестояния (зимнее и летнее) и два поворота солнца – на зиму и на лето – легли в основу мировых мифов об умирании и оживании солнца; отсюда явились и два главных языческих празднества, известных у русских под названиями «коляды» и «купала». В «колядских» и весенних обрядах отразились представления об оживании солнца и природы; отсюда действия закликание весны, дождя, расцветания деревьев и трав, ожидания урожая хлебов и приплода скота, а вместе с тем и всякого другого довольства – браков в роду – семье, рождения детей, удачи на войне и проч. Наоборот, в «купальских» и осенних обрядах отразились представления об умирании солнца и природы; отсюда действия похорон, потопления, сожигания олицетворений солнца и природы, оклички мертвых, ожидания несчастий и смерти.

Этот первоначальный языческий календарь не дошел до нас, так как подвергся сильным изменениям, главным образом со стороны христианства. Посты (великий, рождественский и петровский) и самые великие празднества Пасхи, Рождества Христова, Петра и Павла, и другие, у всех христианских народов вызвали приурочения народных празднеств к масленице, к святкам, к Пасхе, к Троицыну дню или Духову и проч. Отсюда общеевропейские названия или сходство в празднествах: коляды, масленицы – карнавала, Ивана-Купалы, Iohannistag. Отсюда славянский – русский «семик» отвечает литовскому «Sekmines» (древнее слово, соответствующее современному литовскому Septintas = седьмой – старое Sekmas, см. Wörterbuch der litauischen Sprache – Куршата – Kurschat, стр. 370). Эти названия народных праздников большею частью утратили непосредственную связь с языческими божествами и вместе с христианскими названиями сохранили только эпитеты старых божеств старых праздников: Ярило = ярый; Кострома, Кострубонько, – быть может, кудрявый, косматый; Корочун = краткий; Усень = светлый; Купало = купающийся. Старинные языческие представления скрылись под олицетворениями эпитетов божеств в виде переряженных людей или кукол, деревьев. Таковы представления масленицы, коляды, купала, ярила, березки, тополи, хлебных колосьев, каравая, венков, горящих костров и проч.

Итак первоначальные языческие представления и связанные с ними действия превратились в обряды, в игры, – в забаву и увеселения, хотя их и поддерживают еще более глубокие так называемые суеверные представления. Последним объясняется живучесть свадебных обрядов, обрядов, связанных с земледелием и скотоводством. Сохранение обрядов, игр и песен среди земледельческого народа, наложило на них сильный аграрный отпечаток. Народные праздники кроме христианской окраски получили еще окраску земледельческую, – отчего сделались «простонародными», между тем как в древности они составляли необходимую принадлежность жизни и высших классов древне-русского общества, начиная с князей. Еще в XVII веке свадьбы русских царей сопровождались почти теми же самыми обрядами, как и современные простонародные свадьбы. Но рядом с общими обрядами (общенародными, общесословными) существовали и особенности в обрядах и обрядовых песнях высшего сословия.

Кроме указанных влияний были и другие причины, вследствие которых народные обряды, игры и песни, сохранив древние черты – общие отчасти для всего человечества, а еще более для ариоевропейских народностей, в частности для славянских и всего русского народа, – разрознились, сохранились в одних местах и исчезли в других. Отсюда, согласно пословице, – «что город, то норов; что деревня, то обычай».

Остановимся на выдающихся чертах этих различий. В различных местах существуют одинаковые названия для разных по времени праздников: рядом с известными «святками» рождественскими встречаем «зеленые святки» в Малой России, под которыми известны три первые дня Троицкой недели (Сахаров, Сказания, II, 83 и др.); рядом с распространенным названием «Коляды» (с 24-го декабря – вечером до Крещения) находим то же самое название в Ярославской губернии для четверга на масленице (Сахаров, Сказания, II, 73); кое-где «купалищем» называют вторник на Пасхальной неделе (там же, 75 стр.), тогда как Иван-Купала везде приходится на 24-е июня; еще «Стоглав» отметил «русалии» генварския и летние. Припомним еще торжественный обряд пряток жреца или домохозяина за хлебом и пирогами, как символ ожидаемого изобилия последних, с одной стороны – у язычников славян в Арконе, на острове Рюгене (по описанию Саксона Грамматика XII века; см. ниже) летом, по окончании жатвы, с другой стороны – у сербов в Герцеговине и в Малороссии (Афанасьев, Поэт. воззр., III, стр., 745–746) – на Рождестве. Все подобные изменения в области обрядов объясняются достаточно из необходимого передвижения языческих праздников сообразно христианскому календарю с его большими постами и великими праздниками. Припомним еще три изменения во времени празднования новолетия – Нового года: в древности новый год начинался с весны, с марта, затем явился новый год по христианскому церковному кругу с 1-го сентября; наконец, с Петра Великого новый год празднуем с 1-го января. И народные пожелания в песнях и обрядах на новолетие совпадают уже с последним календарем.

Обращаемся к очерку древних черт в народных празднествах, начиная со святок. Название «коляда» происходит от греческого (καλάνδαι) и латинского (calendae) слов.

Русская «Коляда», а отчасти и у всех остальных славян, имеет несколько значений: доброхотного даяния, подарков за пенье песен «колядовщиками» (так и у южных славян: «коледжани»); самих собирателей, среди которых еще упоминаются – «мехоноша» и «береза» (так и у румын; см. Веселовский: Разыскания VII, стр. 118) – переряженый, или просто главный колядовщик; названия песен – колядками (ср. великорусское «виноградье» = коляда, «щедровки») и, наконец, времени самого праздника (пришли коляды).

С давних пор у всех европейских народов коляды святки сопровождались: веселыми играми (замечательны готские военные игры при дворе византийского императора, так, например, генварския русалии: см. о них статью А. Н. Веселовского в Разысканиях и в Журнале Министерства Народного Просвещения ч. CCXLI), отличавшимися сценической изобразительностью, с переряживанием – преимущественно в звериные образы (маски и луды, – отсюда «москолудие, москолудство», встречающееся в Слове XI века Луки Жидяты), гаданьями о судьбе, об урожае, о браке, и проч., с наблюдением множества примет, загадками, обрядами, направленными к призыву сил природы в олицетворениях их и, конечно, жертвоприношениями. Святочные обряды и песни сохранили до сих пор множество указаний на языческую старину и древний быт русского народа, – чего мы не находим в других обрядовых песнях. Замечательно, что «время действия в колядках есть не зима (которая вообще в колядочных мотивах не оставила почти никаких следов), а начало весны; и не ночь, а рассвет» (Потебня, Объяснения, II, 82). Вот, может быть, где указание на древнее значение и время празднования до-христианской коляды – святок. Белорусские волочобные песни, которые поют на Пасхе, повторяют мотивы колядок. В Ярославле, по свидетельству Сахарова (Сказания, II, Народный дневник, 73), с четверга на масленице колядовщики начинают петь коляду. Переходим к немногим обрядам, связанным с масленицей, составлявшим в древности одно празднество со святками.

Едва ли не из всех народных празднеств масленица – «широкая, веселая, честная» – отличается особенным разгулом, при чем в понедельник празднуется встреча масленицы, в четверг – её перелом (у болгар: вертолом), и в воскресенье – проводы. Как и другие народные празднества, масленица представляется в олицетворениях. Мы не считаем древними маскарадные масленичные поезда, которые начинаются с XVIII века, со времени Петра Великого и которые исполнялись в различных городах (см. у Снегирева, «Русские Простонародные Праздники», II, стр. 122 и др.), но не можем не отнести к глубокой древности таких масленичных обрядов, как изображение масленицы в виде дерева, обвешанного лентами, или в виде куклы, часто из соломы, которую затем сжигают (Афанасьев, Поэтические Воззрения, III, стр. 696 и др.), малороссийского обряда «Колодия или Колодки», поминальных блинов, кулачных боев, гаданий о посеве по лучшему дню на масляной неделе.

Малороссийская «Колодка» или «Колодий» представляет один из самых выдающихся масленичных обрядов. Проф. Сумцов («Культурные переживания» № 56) выводит колодку из орудия наказания, которое в старину делалось из брусьев с отверстьями для рук и ног. В некоторых местах «Колодка – Колодий» является в олицетворении, в виде куклы новорожденного ребенка; это Колодий, родившийся в понедельник на масленице, в субботу он умирает, и женщины с плачем хоронят его. Но вообще в Малой и Белой России колодку, в виде дерева или лент, привязывают неженатым к руке и требуют выкупа.

Масленичные кулачные бои идут из древности и восходят к следующему замечанию в Правиле митрополита Кирилла XIII века: «позоры бесовьскыя с свистанием и с кличем и въплем, съзывающе некы скаредныя пьяницы, и бьющеся дреколемь до самыя смерти, и взимающе от убиваемых порты» (Русская Историческая Библиотека, т. VI, стр. 95).

Весенние обряды, хороводы и празднества обнимают собою время от марта до июня, при чем выдающимися днями и неделями по церковному календарю являются: Благовещенье, великий четверг, Пасха, Фомина неделя и день святого Георгия, 23-го апреля, а отчасти и святого Николая, 9-го мая. Но при этих христианских названиях существуют еще и народные названия: Красная Горка. Радуница, Навиев день, при чем поются песни при обрядах заклинания весны, волочобныя, въюнец, оклички мертвых. Стоглав XVI века в вопросах 26 и 25 упоминает: «а в великий четверток порану солому палят и кличют мертвых»; «а о велице дни (на Пасхе) оклички на радуницы, въюнец и всякое в них беснование». Иоанн из Вишни (конца XVI века) говорит о «волочельном». По Кормчей 1282 года обряд зажигания костров относится к вечеру пред Благовещением: «пред храмины своими или враты домов своих, пожар запаливше, прескакают по древнему некоему обычаю». В Тульской губернии пред Благовещеньем ночью жгут солому и скачут через костры (Сахаров. Сказания, II, Народный Дневник, 18–19). С Благовещения в некоторых местах Малой и Белой России начинают петь веснянки, закликать (гукаць) весну (Снегирев, Русские Простонародные Праздники, III, 12; Шейн, Материалы, I, 1, страница 125). Время закликания весны, её встречи в разных местах России совершается в различное время, как и праздник, так называемой, Красной Горки, который часто совпадает с закликанием весны. Так, в некоторых местах, уже 1-го марта, при закате солнца, некоторые из поселянок расстилают на проталинках свои холсты первой ткани, кладут на них пироги и говорят: «вот тебе, матушка-весна!» Приношения крестьянок остаются там и на ночь, а приносители идут восвояси, в надежде, что «матушка-весна!», за принесенную ими хлеб-соль, уродит в изобилии хлеб, лен и посконь (Этнографическое Обозрение, 1891 года, № 4, 187). В Костромской губернии «окликают весну» в великий четверг рано поутру (Снегирев, Русские Простонародные Праздники, III, 13).

С Пасхальной неделей соединяются также и окликания весны, и начало хороводов, и обряды обливания водой, о чем упоминает Духовный Регламент 1721 года. Надо заметить, что к народному празднеству на Пасхальной неделе присоединились песни колядские, которые в Белой России носят название «волочобных» (Сахаров. Сказания, II, 75). Но чаще всего все важнейшие весенние обряды относятся к Фоминой неделе, или, так называемой, Радуницкой, при чем воскресенье носит название Красной Горки, понедельник – Радуницы, – вторник – Навий день или усопшие Радованицы. На Радуницкой же неделе справляется «Въюнец» – хождение по улицам с пением обрядных «въюниских» песен в честь новобрачных (Сахаров. Сказания II, 80–81).

Что названия «Красной горки и Радуницы» восходят к глубокой древности видно из того, что множество местностей в Великой, Малой и Белой России носят название Красной горки (городища, монастыри красногорские с древнейшего времени и проч. Снегирев, Русские Простонародные Праздники, III, стр. 19–22), а «радуница» встречается в летописи (Карамзин, История Государства Российского, V, прим. 25) и в народных говорах Великой, Малой и Белой России в значении вешних поминок родителей на фоминой неделе, даже в значении «Красной горки» (Даль, Словарь). Древний характер тризны с её весельем отражается в белорусской пословице: «на радоницу до обеда пашуць, по обеде плачуць, а вечером скачуць» (Носович, Словарь). Миклошич (Etymologisches Wörterbuch) производит «радоницу, радуница, радуницу» от «рад» и объясняет отсюда веселый характер поминок; поминающие усопших стремятся развеселить покойников. Эти старинные оклички мертвых, древние тризны и до сих нор называются «радованскими поминками». Но едва ли не древнее название «навьего дни; навий день» – день мертвых, совпадающий с радуницей, имеет соответствия в родственных языках (литовско-латышском, готском; см. Миклошича, Etymolog. Wörterbuch). Начальная летопись под 1092 годом рассказывает подробно о том, как «навье» (духи, тени умерших) били полочан. «Нави» знают и современные болгары (Русский Филологический Вестник, 1890 г., I. Соболевский: Навье).

В названии русалий большая часть исследователей видят, как и в коляде, греко-римское название rosatia, dies rosae, rosationis, отсюда rosalia. У славян русалии примкнули к чествованию душ умерших предков и справлялись около Троицына или Духова дней. Упоминания о русалиях в древнерусских памятниках идут с XI века и нередко соединяются с упоминаниями об играх, о скоморохах. А. Н. Веселовский (Розыскания в области духовного стиха, XIV: Генварские русалии и готские игры в Византии) сблизил славянские и русские русалии с готскими играми в Византии. В старой Сербии сохранились отклики этих игр в названии колядовщиков – русалиями. Название русальной недели встречается в древних летописях. В народе существует название «русального заговенья». Этот народный праздник соединяется с чествованием деревьев, цветов, с переряживанием, с представлениями о русалках. Мы уже говорили о том, что в образе русалок представляются души умерших, например, утопленниц, некрещенных младенцев. Чествование деревьев, цветов выражается в украшении домов зеленью, отсюда, может быть, и название «зеленой недели», в Малороссии «клечальной» (клечание – ветви, которыми украшаются дома в Троицын день). В России, в разных местах, существует обычай устраивать чучело русалки. Это или чучело лошади, которое изображают несколько человек, накрывшись парусом, причем передний держит перед собою череп лошади, или чучело девушки – куклы, сделанной, большею частью, из соломы и одетой в женские уборы. Эту куклу носят в хороводах, поют песни, а в конце разделяются на две враждебные стороны и стараются вырвать куклу-русалку у враждебной стороны. Обыкновенно эта борьба оканчивается тем, что русалку разрывают и разбрасывают солому по воздуху. Далее, ночью следует зажигание костров, прыганье через огонь, игра в русалку с венками и в некоторых местах купанье в воде. Представление о русалках особенно связано с народным праздником, так называемым семиком, который большею частью приходится в четверг на седьмой неделе по Пасхе, между тем как у литовцев sekmines (= семик) означает праздник пятидесятницы. В Новгородской губернии семик называется «русалкой», «русалчин или мавский Велик день». По представлениям некоторых народов (например, греков) души умерших возвращаются на землю в промежуток времени между Пасхой и Пятидесятницей.¹²²² Поэтому семик и русалии уже с древности, соединялись у русского народа с поминовением усопших. Стоглав так описывает обряд поминовения в Троицкую субботу: «по селом и по погостом сходятся мужи и жены на жальниках и плачутся по гробом с великим кричанием, и, егда начнут играти скоморохи, гудцы и прегудницы, они же от плача преставше начнут скакати и плясати и в долони бити и песни сотонинския пети на тех же жальниках обманщики и мошенники». Далее Стоглав говорит и о русалиях, соединяя русальные обряды с троицкими, купальскими, колядскими и овсеневыми. Говоря о разнузданности игрищ в эти вечера и ночи, Стоглав упоминает об обрядовом купанье после ночного плещевания, плясания и скакания и песен бесовских. Эти бесовские песни и теперь еще говорят о русалочках-земляночках, то есть, о покойниках:

Русалочки, земляночки

На дуб лезли, кору грызли,

Звалилися, забилися.

В языческую пору покойников хоронили на распутьях (припомним рассказ первоначальной летописи о тризне у вятичей, которые еще и в XII веке сжигали мертвых и ставили в малых сосудах пепел на столпе на путях), в лесах, на горах, спускали в воду. Отсюда русалки представляются выбегающими на распутьях и преследующими путников (они щекочут до смерти неосторожных), качающимися на ветвях деревьев, живущими на горах или чаще живущими в воде. В Малороссии и Белоруссии русалки представляются в образах деревьев, куста или тополи.

Купальские песни и обряды, исполняемые в ночь на 24-е июня, на христианский праздник Рождества Иоанна Крестителя, относятся к числу выдающихся летних празднеств русского народа. Соединение христианского праздника с языческим празднеством выразилось в давнем названии «Ивана-Купалы», восходящим к древности. Мы имеем любопытные указания летописей и актов на древность «Купалы»: в летописи, под 1262 г. «накануне Евана, на самая Купалья»; в грамотах 1350 и 1396 гг. «до Ивана дне – до Купал», «перед Купалы св. Ивана». Эти древние свидетельства указывают на значение Купалы, как Коляды, Радуницы или русальной недели, радуницкой недели. Не лишено в этом отношении значения и выражение «купалы», прилагаемое у вотяков, заимствовавших его с давних пор у русских, ко всякому названию своих празднеств (Даль, Словарь). Между тем еще в XVII веке находим польские и русские сказания о боге Купале, – что поддерживали мифологи, ученые еще недавнего времени.

Свидетельства Памфила и Стоглава XVI в. дают подробное и интересное описание таких купальских обрядов в Великой России, которые в настоящее время почти совсем исчезли, сохранившись в обилии в Малой и Белой России. Некоторые (как, например, Сахаров. Сказания, II, 39 стр. Народный Дневник) утверждают даже, что у великорусов нет ни имени Купалы, ни купальских песен. Постараемся, однако, указать все остатки купальских обрядов и песен в Великой России. Названия «Купало, купалище, купальница» сохранились в Великой России в следующих применениях: в Симбирской губернии (Словарь Даля) «купальницей» называется костер – огонь в поле на ночевке; везде день 23-го июня носит название «Аграфены-купальницы»; самое название Купала придается в некоторых местах вечеру накануне 24-го июня, отсюда и «купальницие огни».

Остановимся на трех выдающихся чертах купальской обрядности: на обряде кумовства, на кострах и на сожжении, потоплении, или зарывании в землю кукол, называемых Купалой, Костромой, Ярилом, Кострубоньком. Заметим, что купальские обряды представляют более черт глубокой древности, чем купальские песни, уступающие в этом отношении песням колядским.

Обряды Ивановского кумовства – это отклики, с одной стороны, древних форм фиктивного принятия в род, при замирании родовой мести, с другой стороны – это отклик тех характеристических древних черт Купальской обрядности, которая выразилась в гетеризме и в других чертах, изображенных в описаниях Памфила и Стоглава.

Другой чертой Ивановской обрядности являются купальские костры, перепрыгивание через которые, как и перегон скота, дает здоровье, избавляет от болезней. В некоторых местах удержался архаический обряд добывания живого огня, посредством трения сухого дерева, для возжжения костров. Интересно отметить рядом с этою чертой до-исторической древности – позднейшую символическую замену костра в Ивановской обрядности посредством кучи крапивы, через которую перепрыгивают, как через костер. Купальские огни имеют некоторое отношение и к урожаю: кто выше скачет через купальский костер, у того, по народному поверию, уродится и хлеб выше (Потебня, О купальских огнях, 1867 г.).

Третьей чертой Ивановской обрядности у всех европейских народов является двойственность праздничных олицетворений (Купало и Марена-Марина, Иван и Марья и проч.) и даже двойственность в характере обрядов – с одной стороны – веселых, разгульных, с другой – печальных обрядов оплакивания потопляемых или погребаемых олицетворений празднеств – некогда языческих божеств (от которых остались только эпитеты: Ярило, Кострома, Кострубонька). Это как бы соединение весенних представлений о могучем светлом боге и об осеннем-зимнем обмирании его. Приведем характеристические черты русских обрядов и песен о Яриле, Костроме и Кострубоньке. Заметим, что первые два названия известны в Великой России, а последнее исключительно в Малой России.

В Великой России праздник Ярилы совершается во Всесвятское заговенье, после Петрова дня или чаще 24-го июня (Записки Императорского Русского Географического общества по отделу этнографии, т. II: статья Ефименки: «О Яриле»), при чем в некоторых местах совершалось погребение Ярилы (как представителя гетеризма и культа солнца), куклу которого в обрядном шествии нес старик в гробике, а по сторонам шли женщины и оплакивали в песнях Ярилу, как умершего. Иногда этот обряд совершался и проще: в хороводе ходил наряженный в лохмотья старик, изображая умирающего Ярилу. Это такое же переживание обряда, как замена купальского костра – крапивой, шиповником и т. п. Точно также в других местах хоронят куклу Костромы, или его чучело из соломы и рогож, при чем похороны состоят или в зарывании куклы, или в потоплении её в реке, или в озере. По описанию Даля (Словарь) часть провожатых этой процессии «плачут и причитают, жалея Кострому и не давая её в обиду, прочие с грубыми остротами продолжают похороны, после которых пьют и веселятся в последний раз до осенин, до уборки хлеба». В детских играх этот обряд получает уже такой вид: «баба среди ребятишек, названная «Костромой», сказывается мертвой, а потом вдруг вскакивает и распугивает ребят» (Словарь Даля). Ефименко указывает на изображение Костромы в виде наряженной девушки, которая также ходит по хороводу, как и старик, изображающий Ярилу. В настоящее время почти все песни о Яриле, Костроме и Кострубоньке перешли в число игровых-хороводных, или даже в разряд детских.

Начало и окончание жатвенных работ с глубокой древности были обставлены некоторыми обрядами, празднествами, которые сопровождались соответствующими песнями. В Великой, Малой и Белой России эти праздники известны под названием: «зажинок, обжинок, дожинок, талаки или толоки» («талака» или «толока» от «толочить» – например, взбивать кудель, чтобы удобнее прясть; толока = помощь при сельских полевых работах). Мы уже упоминали о древнейшем свидетельстве Саксона Грамматика XII века об обряде пряток жреца языческих славян – руян, который повторяется у всех славян, в том числе и у русских. Торжественное служение Святовиду совершалось – говорит Саксон Грамматик («Святилища и обряды языческого богослужения древних славян», И. Срезневского, 1846 г., стр. 97–98) таким образом. Ежегодно после жатвы собирались жители всего острова перед храмом, приносили жертвы и праздновали именем веры общественный пир. Жрец, за день перед тем, как должен был совершать служение, тщательно выметал веником внутреннюю часть храма... На другой день перед народом, собравшимся у врат святилища, жрец брал из руки идола рог, и если находил, что напитка в нем убыло, то предсказывал бесплодный год, а если напиток оставался как был, то предвещал урожай... Потом он выливал старый напиток к ногам идола, в возлияние ему; наполнял рог свежим и, почтив идола, просил торжественными словами счастья себе и отечеству и гражданам обогащения и побед. Окончив эту мольбу, он осушал рог одним разом и, наполнивши опять, клал в руку идолу. К этому возношению принадлежал еще пирог сладкий, круглый и такой величины, что в вышину был почти в рост человека. Жрец, поставя его между собою и народом, спрашивал у руян, видят ли они его; когда они говорили, что видят, то желал, чтобы на следующий год его за пирогом совсем не было видно. Верили, что обряд возношения пирога способствует не только счастью народа, но и обилию следующей жатвы.

Заслуживают внимания и некоторые обряды, исполняемые на народных свадьбах и похоронах, в которых видны черты глубокой старины. Приверженность русского народа к этим обрядам и их важное значение в народном быту отмечены, например: в начальной русской летописи («имяху бо обычаи свои и закон отець своих и преданья... Поляне имяху брачный обычай: не хожаше зять по невесту, но привожаху вечер, а заутра приношаху по ней что вдадуче... а древляне умыкиваху у воды девица... Радимичи, Вятичи и Север... браци не бываху в них, но игрища межю селы... и ту умыкаху жены собе... имяху же по две и по три жены..: Аще кто умряше, творяху тризну над ним... Мертвеца сожьгаху и собравше кости вложаху в судину малу и поставляху на столбе на путех»), в Стоглаве XVI в. о мирских свадьбах с бесовскими играми, песнями, скоморохами, гусельниками, игрецами; поминание родителей на жальниках на могилах с плачем, после которого следует веселье с песнями, плясками и теми же участниками народных игр, что и на свадьбах (см. Стоглав, Казань, 1862, стр. 178 и 187). Соответственно этим старым формам брака и погребения в старых памятниках находим следующие интересные выражения: жениться, играть свадьбу и посягать; водить жену, водимая; желеть (отсюда: желя, жаля и жальник), тризна, сути (сыпать, насыпать) могилу холмом (см. у нас во «Введении» со ссылками на памятники, стр. 108 и д., 119, 255, 275 и д.). Воспоминания о похищении невесты, о её добывании даже оружием, или покупкой у рода – семьи еще живут до сих пор в известных свадебных обрядах и песнях; воспоминания о древнем погребении и поминании также сохраняются кое-где в таких, напр., чертах, как отвезение покойника летом «на санях», полагание в могилу пищи, питья или других вещей, набрасывание холмов над могилами самоубийц, поминальные пиры с песнями с пляской, как на тризне и т. п.

Нам остается сказать несколько слов о самых поучениях, как памятниках литературных. Наши поучения большею частью относятся или к переводным памятникам с русскими дополнениями, или – к подражательным. Но это не должно служить к умалению их важного значения для характеристики древнерусского язычества и народных суеверий. Известно, что даже в древнейших памятниках XI в. (напр. в 13 словах Григория Богослова, издан. проф. А. С. Будиловичем) мы находим вставки – глоссы, пояснения греко-римского и восточного язычества – язычеством русским: «ов требу створи на студеньци, дожда искы от него... ов не сущим богом жьреть... ов реку богыню нарицаеть, и зверь, живущь в ней, яко бога нарицая, требу творить» и проч. Такова же вставка: в переводе апокрифического «хождения Богоматери по мукам» (ркп. XII в.): «Хорса, Велеса, Перуна»; в переводе Хроники Малалы (списки XIII–XIV вв.): Сварог и Даждьбог; таковы же, конечно, и вышеприведенные выражения в древнейших текстах библейских книг: рожденицы и т. п. Заслуживает особенного внимания и самое название наших поучений – «слово изобретено в толцех» – слово толковое. Русские истолкователи язычества отметили и свои прибавки: «также и словене требу кладуть... и словенский род». Это напоминает известные вставки – прибавки в начале нашей древней летописи об обычаях и нравах русских славян к космографическим и этнографическим подробностям, извлеченным из византийских хронографов. Вещественная археология давно уже подтвердила полную справедливость этих летописных описаний русского язычества. Тоже можно сказать и о наших поучениях XI–XIV вв., в которых заключаются свежие представления о древнерусском язычестве, когда еще сохранялись в памяти названия языческих божеств, обстановка языческих жертв, и т. п. Если русским проповедникам XVII–XVIII вв. приходилось нередко бороться с народными суевериями, то проповедникам XI–XIV вв. приходилось бороться с «двоеверием»: с наружным внешним христианством и с внутренними языческими убеждениями, верованиями и обрядами. С точки зрения науки мы можем сожалеть, что эти древнерусские ревнители христианского просвещения не оставили более подробных, беспристрастных и точных описаний язычества и суеверий; но, если мы вспомним о высоких идеалах и стремлениях их, то с благодарностью примем и небольшие заметки их о древнерусском язычестве и народных суевериях.

Якоже Илья Фезвитянин. заклавый ерея жерца идольския числом 300. и рече. ревнуя поревновах по Господе вседержители тако. и сеи (крестьянин) не мога терпети крестьян. во двоеверно живущих. и верують в Перуна. и в Хорса. и в Мокошь. и в Сима. и в Рьгла. и в Вилы. ихже числом. г҃ ѳ҃ сестръниць. глаголють (бо) невегласи и мнят богинями. и тако покладывахуть им теребы (требы). и куры им режють. и огневе молятся. зовуще его Сварожичем. и чесновиток. богом же его творять. егда же у кого будеть пир. тогдаже кладуть в ведра и в чаши. и (тако) пьють о идолех своих. веселящися не хужьши суть еретиков. ни жидов. иже в вере и во крещеньи тако творять. не токмо невежи но и вежи. попове и книжници. ащели не творять того вежи да пьють и ядять. моленое то брашно. ащели не пьють ни ядять да видять деяния их злая. ащели не видять да слышать и не хотять их поучити. о таковых бо пророк речеть. окамене сердце людии сих. ушима тяжко слышать. очи свои сомжиша. Павел к Римляном рече. открыеться гнев божий с небесе на все бещестье. и на неправду человечю. скрывающим истинну в неправде. сам Господь рече. мнози пастуси погубиша виноград мой. пастуси суть книжници. а виноград вера. человеци в вере погибають. лихими пастухи. учители безумными. аще не лишаться проклятаго моленья. и службы дьяволя то достоини огню негасимому. си же учители будуть им подъгнета. аще их необратять от дела того сотонина. глаголеть бо пророк от лица неверных. людии приходящих во крещенье. и ученью добрых дел. да обратять ны. боящися тобе. и ведущи свиденья твоя. се же молвить книжником. Павел рече. горе человеку тому. имже соблазниться мир. рече Господь иже добре научить хто. то велик нарется во царствии небеснем. Павел рече к римляном. аще многи наставники имате о Христе. но немноги отце о Христе бо Иисусе аз вы родих. еувангелием. молю же вы ся. подобници ми будите. и попове книжници будитеж. вы подобници Павлу великому учителю. учите ж люди на добро. и обращайте их от ле ти дьяволя. к вере истеннеи. служити истинному Богу. да и вы речете пред Богом пророческим гласом. се аз и дети моя яже ми дал еси Господи. и аз я родих ученьем. того ради пьете ясте и дары емлете от них. ащели нехощете учити их. то не примешаитесь им по еуангельскому слову. аще имаши око свое лукаво. то истъкни е вон. ащели руку то отсеци ю. лучше бо один уд погибнет. нежели все тело. не можетбо погибнуть праведник. про беззаконника. кое причастье Христу с бесом. такожь и служащих Богу. кое причастье к служащим бесом. и угодья дьяволя творящим. Павел бо коренфеем рече. братия писах вам посланья не примешаитесь. к блудником. ни к резоимцем. ни грабителем. ни корчьмитом. и к служащим кумиром. но долъжни есте от мира сего изыти. рекше умрети. ныне же писах вам с таковъм ни пити ни ясти. но изверзите таковаго. таковии бо царства Божия не наследят. окамене бо сердце их в неистовом пьяньстве. и быша слуги кумиром. якож бо пишет седоша бо людие пити и ясти. не в закон но во упои и быша пьяни. и въсташа играти и соблудиша со ближники своими и того дни погибе их 620 за свое неистовое пьяньство. того ради неподобае крестьяном игр бесовских играти. еже есть плясанье. гуденье. песни мирьския. и жертвы идольския. еже моляться огневе подвином. и Вилам. и Мокоши. и Симу. и Рьглу. и Перуну. и роду. и рожанице. и всем тем иже суть тем подобни. се же ученье нам вписася на конець века да не во лжю будем рекли. крещающеся отрицаемъся сотоны и всех дел его. и всех ангел его и всего студа его. да обещахомъся Христови. да аще ся обещахом Христови. то чему ему не служим. но бесом служим. и вся угодья им творим. на пагубу душам своим. не також зло творим просто. но и смешаем. некии чистыя молитвы. со проклятым моленьем. идольским. иже ставять лише кутья. ины тряпезы. законнаго обеда. иже нарицаеться безаконная тряпеза. менимая роду и рожаницам. и в прогневанье богу. сам бо Господь рече не всяк внидеть во царствие мое. рек ми Господи Господи но творяи волю отца моего. Павел рече видех облак. кровав распростерт над всем миром. и воспросих глаголя Господи что се есть. и рече ми се есть молитва человеческая. смешена с безаконьем. того ради рече Господь не можеть раб работать. 2 ма господинома. одиного возлюбить а другаго возненавидить. тако и мы братия возненавидим дьявола. а Христа возлюбим. во ибо хрестихомъся. его хлеб ямы. и чашю его пьем. умираем здрави бываем о нем. рече слава тобе о всем даным нам. тобою. не токмож зде но и в будущем веце. рече же Павел что убо требы кладуть страны бесом. а не Богу. не велюж вам обещником быти бесом. и не можете бо пити чаши Господня. и не можете бо причаститися тряпезе Господни. да не розъгневаем Бога. аще кто повесть вам. яко се требно кумиром не ядите того. ащели пьете или ясте то все в славу Богу творите. Господня бо есть земя и конци ея. все ми леть есть но не все на ползу. аще чрево брашно. и брашно чреву то Бог празнит. рече же Павел братия очистим собе от всякия скверны. плотьския и душевныя. но творящи святыню в страсе Божии. всем бо нам подобаеть стати пред судищем Христовом. да приимем кождо по своим делом. якоже есмы створили. или добро или зло. ведуще убо страх Господень. почто убо не воспримаем разумна глаголющая ны во спасенье. умным ученьем. виде бо яко обретенье хощет быти моего спасенья и вашего. аще быхом ся осужали. не быхом осудими от Господа были. братия не велю же вам не ведати беседы сея. но и инем будите на ползу хотящим спастися. истерьгнитеся от сети дьяволя. да придем к пречистому свету Господа нашего Иисуса Христа. безаконным же непокоривым. противящимъся здравому ученью. нечестивым хулящим отца и матерь. славы Божия не наследят. в чистоте Божиеи а не в мудрости плотнеи. молю вы имянем Бога нашего Иисуса Христа. хвалю Бога моего и вас о благодати Божиеи данеи вам яко свиденье Христово известися в вас. яко вам не лиховати никоегоже дара. чающе пришествия Господа нашего Иисуса Христа. иже посадить вы во дворех жизни вечныя. со всеми служащими ему. всегда и ныне.

Якоже Илия фезитенин. заклав иерея и жерьце идольскыя. числом яко до триисот. и рече ревнуя поревновах по Господе Бозе моемь вседержители. тако и сыи не мога тьрпети. хрьстьян двоверно живущих. иже суще христьяне. и верують в перуна. и в хърса. и в сима. и в рьгла. и в мокошь. и в вилы. ихже числомь тридесяте сестрениць. глаголють оканьнии невегласи. и то все творять богы. и богынями. и тако кладуть им требы. и короваи им молять. куры режють. и огневи молять же ся. зовуще его сварожичьмь. и чесновиток. богом же творя. и егда будеть у кого пир. тогда кладуть в ведра. и в чаше. и пьють веселящеся. о идолех своих. и егда же у кого их будеть брак и творять с бубьны. и с сопельми. и с многыми чюдесы бесовьскыми. и ино же сего горее есть. устроивьше срамоту мужьскую. и въкрадывающе в ведра. и в чаше и пьють. и вынемьше осморкывають. и облизывают и целують. не хужьше суть жидов. и еретик. и болгарь. иже в вере и в хрьщении суще. а тако творять. не токмо же то творять невеже. нъ и веже. и книжници. аще ли не творять того веже. да пьют и ядять моленое то брашно. аще ли ни пьють ни ядять. да видять деяния та их злая. аще ли не видять да слышать. и не хотять их поучити. о таковых бо пророк рече. окамене сердце людии сих. и ушима тяжко слышаша. и очи свои съмежиша. и Павел. к Римляном. рече. открыется гнев Божии с небесе. на все бещестье. и на неправду человечю. съкрывающим истину в неправьде. имьже разумение Божие. яве есть в них. Бог бо им яви. нъ си не хотят учити. и сам Господь рече. мнози пастуси погубиша виноград мои. пастуси суть учители попове. а виноград вера. а сущее в винограде в вере человеци. и погыбають лихыми учители. безумными невегласы. да аще тако творящии. и не ошибутся. проклятаго того моления. и службы тое дьяволе. то достоини будуть огню негасимому. и смоле присноврющии. си же учители под ними будуть. аще их не обратять. от дел тех сотонин. пророк бо глаголеть. от лица невежьствьных людии приходящих в хрьщение. да обратять ны боящиися тебе. и ведущии сведенья твоя. сеже молвить попом. ти бо ведять сведения Божия. а не ведающим сведенья. недостоить попом быти. тако бо и в заповедех глаголеть. аще невежа будеть поставлен попом. да извержется. Павел бо рече горе тому имьже съблазна приидеть. нъ се ё пришла. и расплодялася всюду. и пакы рече. иже кто добре научить. тъ велик наречется. аще бы кто хотел научити. да прочии невегласи не дадять. зависти ради. и на убииство попущаются. яко же на Исуса. жидовьстии архиереи. и книжьници. и пакы Павел рече к Римляном. аще и многы наставникы имате о Христе. нъ немногы о отце. о Христе бо Иисусе Еѵангильем аз вы родих. молю же вы ся. подобьници ми будете. то се вам попом молвить Павел моля. будете же вы попове подобници Павлу. великому учителю. учите же люди на добро. и обращаите от льсти тое дьяволе. к вере истиньнеи. служити единому Богу. да и вы речете пред Богом. пророческым гласом. се аз и дети и аз родих ученьем. аще ли ни то что имаши отвещати. а слышиши. ему же буде дано много. много от него и истяжют. И пакы рече. связавши ему руце и нозе. въверзете лениваго раба. в тьму кромешнюю. скрывшаго талант. талант есть ученье. а прочее и петье. и пьете. и ясте. и дары емлете у них. а поучити их не хочете. и аще тако деюще есте. да не примешаитеся к ним. ни дружьбы с ними держите. по еѵангельскому слову. иже рече. аще имаеши око твое лукаво. истъкни е. аще ли руку то отсеци ю. луце бо есть да один уд погыбнеть. неже все тело. не можеть бо погибнути праведник. про безаконьника. кое причастье свету к тьме кое ли причастье Христосу с бесом. тако же и служащиим Христосу. кое причастье к служащиим идолом. и угодья дьяволом¹²²⁴ творящиим Павел Коренфеом рече. братие писах вам в посланемь писании. не премешатися вам к блудником. и к лихоемьцемь. рекше к резоимьцемь. и к грабителем. и к коръчьмитом. и к идослужителем. Коеже суть идолослужители. то суть идолослужители. иже ставять тряпезу рожаницям. короваи молять. вилам. и огневи. под овином и прочее их проклятьство. и пакы рече ныне писах вам. не примешаитеся аще ти есть брат так. ли блудник. ли резоимець. ли коръчьмит. ли пьяниця. ли служитель кумиреск. с таковыми. ни ясти. ни пити. изверзете злаго ни самех вас. таковии бо не наследять царства Божья. положи бо их окамененью неистовное пьяньство и быша слугы кумиром. якоже пишеть. седоша бо людие ясти и пити. не в закон. и въсташа играт. и съблудиша. и том часе падоша. 2900 и погыбоша за свое неистовое пьяньство. того ради не подобаеть хрьстьяном. в пирех. и на свадьбах. бесовьскых игр играти. аще ли то не брак наричется. нъ идолослужение. иже есть пляска. гудьба песни бесовьскыя. сопели. бубьни. и вся жертва идольска. иже молятся. огневи. вилам. мокошьи. симу. рьглу. перуну. хърсу. роду и рожаницям. и всем проклятым богом их. се же учение нам написася на конець век. темже мьняися стояти. да ся не падеть. темже възлюблении. бегаите жьртвы идольское и требокладенья. и всея служьбы идольскыя. да не в лжю будемь рекли крьщающеся отрицаемъся сотоны. и всех дел его и всего студа его. и всех ангел его. и всех служеб его. и всего студа его. такоже и обещахомся Христови. Да аще ся обещахом Христови служити. то чему не служим ему. нъ бесом служим. и вся угодья им творим на пагубу души своеи. не такоже простотою зле служим. нъ смешаем с идольскою тряпезою трьсвятыя богородиця. с рожаницями. в прогневание Богу. сам бо Господь рече. не всяк вънить в царствие. река ми Господи Господи. нъ творяи волю отца моего. и Павел рече видех облак. простьрт надо всем миром. и въпросих глаголя. Господи что есть. и рече ми. се есть молитва человечьска. смешено с безаконьем. того ради рече Господь. не можеть раб один работати двема господинома. единаго възненавидить. а другаго возлюбить. тако и мы братие. дьявола възненавидим. а Христоса възлюбим. вонь бо хрьстихомся. и его хлеб ямы. и его чашю пьемь и умираемь и здрави бываемь о немь. рекуще. слава тобе Господи о всемь. данем нам тобою. не томко в сесь век. нъ и в будущии паче. И пакы рече Павел. что убо требы кладуть страны бесом. не велю же вам обещником быти бесом. не можете бо пити чаше Господне и чаше бес. не можете бо причаститися тряпезе Господни и тряпезе бес. да не разъгневим Бога. таже рече. аще кто повесть вам. яко се требьно кумиром. не едите. того деля поведавъшаго. аще бо пьете и аще есте. все в славу Божию творите. Господня бо есть земля. и конци ея. таже рече. все ми леть есть. нъ не все на пользу. аще чрево брашну. и брашьно чреву. и тъ Бог да упразни. и пакы Павел рече. братие очистим себе от всякыя сквьрны плътьныя. и душевныя. творяще святыню в страсе Божии. всемь бо намь подобаеть стати пред судищом Христосовым. да приимемь кождо нас. противу деломь. яко же есмы створили. ли добро. ли зло. ведуще убо страх Господень. почто въспираемь. разумно глаголющая. и ведущая ны богоумьным ученьемь. в спасенье. надеюжеся на ваше спасение. и на сведенье. яко не вътще глаголю. веде бо яко приобретенье хощеть быти. вашего же и моего спасенья. аще бо быхом сами ся осужали. не быхом осужени были. судими же от Господа наказани есмы. да не с ненаказаными осужени будемь братье не велю вам не ведети беседы сея. нъ и инемь будете на пользу. хотящиим поучитися в спасение да бысте многы исторгъше. от сетии дьяволь. привели к пречистому свету. Господа нашего Иисуса Христа. и прияли милость. неже ти они. нъ и вы. и к Тимофею рече. вемь яко добр закон. аще кто законьне творить. яко правьдиву закон не лежить. безаконьныимь же. и непокоривым. и противящимся здравому ученью. и нечьтивыим. хулящим святая писанья. и раздрушающим заповеди святых отець. славы Божия не наследити. хвала си есть съведения нашего. в простыни и в чистоте Божии. а не в мудрости плътнеи. молю же вы именем Господа нашего Иисуса Христа. да то же глаголете вси. да не будуть в вас которы. да будете свершени в томже уме. и в томже разуме. възвести бо ми ся о вас. и пред вами. благодать и мир. от Бога Отца. Господа нашего Иисуса Христа. хвалю Бога моего о вас. и о благодати Божии данеи вам яко вам не лиховати никоего же дара. яко сведение Христово известися в вас. чающе пришьствия Господа нашего Иисуса Христа. иже посадит вы в дворех жизни вечныя. с всеми служащими Ему. о Христе.

Видите окаянную сию скверненую службу. стваряему от скверных язык. елени окаяннии. блядивыя жертвы ученьем дьяволим. изобретено потвореньем темнаго беса и кощюннаг. злым кладом. зловернии мняще суету истинную. служаще и кланяющеся идолом. некое ухищренье творят. мыже сих чада отметаемъся нечестивых жертв. и дыева служенья. и кладенья треб. критьскаго окаяннаго учителя. и мамеда проклятаго. срациньскаго жерца. еленьския любви. бубеинаго плесканья. свирелнаго звука. плясанья сотонина. фружьския слонница. и гуслеи. мусикеиския. и самара. иже бесяться. жруще матери бесовьстеи. афродите богине. и коруне. и артемиде. проклятеи. деомиссе. и недоношеныи пород. и финеиское безумное пьяньство почитают. яко бога. и семелино. требокладенье грому. и моланьям. и вилу. иже есть был идол. нарицаемыи вил. егоже погуби Данил пророк в ваилоне фаликаци же и фюфули. чтуться срамныя уды. и кланяються им. и требы им кладут. от них же болгаре научившеся. от срамных уд истекшюю скверну. вкушают рекуще сим вкушеньем. оцещаються греси. таверьская деторезанья. идолом от первенець. лаконьская требищьная кровь просяжаемая ранами еюже мажют. екадью богиню сию же деву вменяют. и мокашь чтут и малакию велми почитают. рекущи буякини пелепеловое темное мясо. имже насыщают боги. делфичьская ворожа. или кастелино запоиство. и волшебная проповедь. наузи смраднии. халдеиская остронумея. и родопочитанье и иеврачьския сны. и чары. извыкше. ефроновы скверныя басни. и кощюны. митрофа мука. нарицаемая праведная. проклятаго же осирада рожен. мати бо его ражающи и того створиша богом собе. и требы ему силны творяхут окаяннии. от тех извыкоша халдеи. начата требы им творити великия. роду и рожаницам. пороженью проклятаго бога осира. сего же осирида. скажют книги сорациньския. яко не лепым проходом проиде. но смердящим. того ради сороцини мыют оход. и болгаре. и терканнии холми. оттудуж извыкоша елени класти требы. атремиду. и артемиде. рекше роду и рожанице. тацииже егѵптяне. такоже и до словен доиде се слов. и ти начаша требы класти. роду и рожаницам. преже перуна бога их. а переже того клали требу. упирем и берегиням. по святом же крещеньи перуна отринуша. а по Христа Бога яшася но и ноне по украинам моляться ему проклятому богу перуну. и хорсу. и мокоши. и вилу. и то творят отаи. сего не могуть ся лишити. проклятаго ставленья. 2. я тряпезы нареченыя роду и рожаницам. велику прелесть верным крестьяном. и на хулу святому крещенью. и на гнев Богу. а се егѵптяне честь и требы кладут. нилу и огневе. рекуще нил плододавець. и раститель класом. огнь творит спорыню сушить. и зреет того ради окаяннии. полуденье чтуть. и кланяються на полъднь. обратившеся. сиже повесть велика есть. но мы лености ради. от многа мало избрахом.

Видите ли окаяньную сию и сквьрньную служьбу стваряемую от сквьрньных язык. едини окаяньнии. блядевыя жьртвы. ученьемь дьяволемь. изъобретено потвореньем темьнаго беса. и кощунам злым кладомы требы. зловернии. мняще суету истиною. служаще кланяющеся идолом. некое ухыщение бесовьско творяще. мы же сих чада отмьщемся. нечестивыя жьртвы. дьяволя служения и кладения треб. критьскаго оканьнаго учителя. моамеда. проклятаго срачиньскаго жерца. и елиньскыя любве. бубеньнаго плескания. свирилнии звучьи. плясания сотонина. фряжьскыя слоньниця. и гусли. мусикия. и замара. иже бесятся жруще. матери бесовьстеи. афродите богыни. коруне. коруна же будеть и антихрисщя мати. и артемиде. проклятеи. диомиссе. стегноражанию. и недоношеныи пород. и бог мужежен. и фивеиское безумное пьяньство. почитают яко Бога. и семелино требокладенье. грому. и молъньи. и вилу. богу вавилоньскому. его же разби Данило пророк. тем же богом требу кладуть и творять. и словеньскыи язык. вилам. и мокошьи. диве. перуну. хърсу. роду. и рожаници. упиремь. и берегыням. и переплуту. и верьтячеся пьют ему в розех. и огневи сварожицю молятся. и навьмь. мъвь творять. и в тесте мосты делають. и колодязе. и ина многая же утех. фаликады. и в образ створены и кланяются им. и требы им кладут. словене же. на свадьбах въкладываюче срамоту. и чесновиток в ведра. пьють. от фюфильских же. и от аравитьскых писании. научьшеся болгаре. от срамных уд. истекающюю сквьрну въкушають. и суть всех язык. сквьрнеише и проклятеише. тавьрьская. деторезанья. иже от пьрвенець. лаконьская. трьбищная кровь. просажаемая ранами. то их епитемья. и тою мажють екатию. богыню. сию же деву творять. и мокошь чтуть. и кылу. и малакыю иже есть ручьныи блуд. пелопово. темное мясотворье иже насыщае богы творя е алъчьны. ли трипода. дьлфичьскаго. ворожа. и розгометания. и афинейския метания писаная в книгах. ли калуистово запоиство. чьтуть яко бога и елиньское волъхвование и волъшебную проповедь. и на узи смрадьнии. от них же никыиже язык гоньзнул. и халдеиская астрономия. и родопочитание. еже есть мартолои. и фряжьскыя сны. и чяры и усряче. и къшь. ефреновы. сквьрньныя басни. яже и всюда суть. и кощюны. митрофа. мука. нарицяемая праведная. проклятаго же осирида. рожение. мати бо его ражающи оказися. и того створиша богом. и требы ему силны творяху оканьнии. и от тех извыкоша древле халдеи. и начаша требы творити своима богома. роду. и рожаници. по того рожению. проклятаго. и сквьрньнаго бога их. осирида. того же осирида скажет книга лъживая и сквьрньная. срачиньскаго жьрца. моамеда. и бохмита проклятаго. яко нелепым проходом проиде. рожаяся. того ради и богом его нарекоша. и от толе начата мыти гузице. срацини. и болгаре. и тьркмени. и олико их есть в вере тои. и омытье то въливають в рът. оттудаже начата елини. ставити тряпезу. роду и рожаницям. таже егюптяне. таже римляне. даже и до словен доиде. се же словене начали тряпезу ставити. роду. и рожаницям. переже перуна бога их. а преже того клали требы упиремь и берегыням. по святемь крещении. перуна отринуша. а по Христа Господа Бога яшася. нъ и ныня по украинам их. молятся проклятому богу. их перуну. хърсу. и мокоши. и вилам. нъ то творять акы отаи. сегоже не могут ся лишити. наченше в поганьстве. даже и доселе. проклятаго того ставления. вторыя трапезы роду и рожаницям. на прельсть верным христьяном. и на хулу святому крещению и на гнев Богу. по святемь крещен. и череву работни попове. уставиша трепарь прикладати. Рождества Богородици. к рожаничьне тряпезе отклады деюче. таковии нарицяются кармогузьци. а не раби Божьи. и недели день и кланяются. написавше жену. в человечьск образ тварь. пакы же и се и еще егюптяне требы кладуть. нилу. реце. и огневи. рекуще. нил. плододавець бог. и раститель класом. а огнь бог егда съхне жито. тогда спорыню творить. того ради оканьнии. полуденье чтуть. и кланяются на полъдне обративше. досюде беседа си бысть. досюде могох написати. даже несоша книгы ты Царю граду. а мы выседше ис корабля. идохом в святую гору. нъ то бяше велико слово нъ дотуде написах.

Видители окаанную сию и скверную службу. створяему от скверных язык. еллини окаании. блядивыа жертвы. учением диаволим изобретено. потворением темнаго беса. и кощунам злым кладомы требы. зловернии мняще суету истиною. служще и кланяющеся идолом. некое ухищрение бесовское творяще. мы же сих чада отмещемся нечестивых жрътв диева служниа и кладениа треб. критскаго учителя окааннаго и мамеда проклятаго срачинскаго жерца. еллинскиа любви. бубеннаго плесканиа сверелнии звуци. плясаниа сатанина. фряжскиа слонница. и гусли мусикиа. и замара. иже бесятся жруще матери бесовстеи афронит. и богини коруне и артемиде и проклятеи диомисиа. стегноражению. и недоношеныи пород. и богомужен. и фивейское безумие пианственое почитают яко бога. и сьмелино требокладение грому и молниам и вилам. иже се был идол вил нарицаем. егоже погуби Данил пророк в вавилоне. фаликациже и фафули чтут срамныа уды и кланяются им. и требы им кладут. от нихже писании болгаре научшеся. от срамных уд истекшую скверну вкушают. рекуще яко тем вкушением очищаются греси. таверскаа деторезаниа идолом. иже от первенец. лаконскаа требищная кровь просажаема ранами. юже мажуть екадию богиню. сиюже деву менят. и мокошь чтут и малакию. и килу велми почитают. рекуще буакини. пелепово темное мясотворение. имже насыщаа идолы творя их боги. ли трипода дфличскаго ворожа. ли касталино запойство. и волхвование и волшебнаа проповедь. и наузи съмраднии и халдеискаа острономиа. и родопочитаниа. и фрачскыя сны. и чары и устряча и къшь. ефреновы скверныа басни. и кощуны. митрофа мука. нарицаемаа праведна. проклятаго же осирида рожение. мати бо его ражающи и оказися. и того сотвориша богом и требы ему силны творяху окааннии. от техже древле извыкше халдеи. начаша требы творити велики роду и роженицам. по рожению проклятаго и сквернаго бога осирида. тогоже осирида скажеть книга срацинская. яко нелепым проходом пройде смердячим. того ради срацини мыють оход и болгаре и тьркмени. и комли. отнудуже извыкоша еллини класти требы. роду и роженицам. таче египтяне даже и до словен доиде. сеже словени начаша требы класти. роду и роженицам. преже перуна бога их. и преже того требы клали упирем и берегиням. по святом же крещении перуна отринуша. а по Христа Бога яшеся. но и ныне по украинам молятся ему. проклятому богу перуну. херсу мокоши. вилом и то творят отай. сегоже немогут ся лишити. проклятаго ставления вторыа трапезы. нареченныа роду и роженицам. на велику прелесть верным християном. и на хулу святому крещению и на гнев Богу. Паки же и еще и се египтяне честь и требы кладут нили реци и огневи. рекуще нил плододавець. и раститель класом. а огнь творят рекуще. спорыню суща егда зреет. того ради оканнии чтут полудние и кланяются на полдень обратившеся. Сеже повесть велика есть. мыже лености ради мало написахом.

И пакы речь Господь. Аще хощеши помолитися Отцю твоему в таине. И отець твои видя тя в таине молящася въздасть тобе яве пред аньгелы свои и пред всеми святыми. Чтоже есть в таине. Иже кто кается душевных грехов и телесных. И епитемью дьржить. поститься не исходя ис поста. до исхода душа своея. и молитву емлють. егда душа ис телеси исходити начнеть. Телеснии бо греси инаци и душевнии инаци. такоже и пост инак душевныи. а инак телесныи телесныи бо грех телесьскы. а душевныи душевьск. Телесныи пост постившеся таже¹²²⁵ ясти. а душевнаго поста николиже¹²²⁶ престати. Но оли в будущем вече опочинути. Телеснииже суть греси. убииства. блуди. чародеиства. Потвори. волшьба.¹²²⁷ наужи.¹²²⁸ идолослужение.¹²²⁹ требы идолом бесом. по мьзде¹²³⁰ лихоимание. еже есть всему злу¹²³¹ пияньство. и всего¹²³² нужно писати. А се душевнии греси. хула. злии помышли. ереси. злопоминание. зависть. клевета ненависть.¹²³³ прозорьство уныние отчаяние. неупование еже к Богу. иноверье еже чюжю веру хвалити. и примешатися к инои вере¹²³⁴ и лгати. не право глаголати. росокы деяти облыговати правыя и клятися. и инаго клятвы догонити и роте водити. и к инои вере поганои¹²³⁵ приступати. и по кривемь прю деяти. и учитися острономии.¹²³⁶ и веровати в метание.¹²³⁷ и в лживая писания. и в елиньскыя книгы¹²³⁸ в баснотворья. и в устряцю¹²³⁹ и в мокошь.¹²⁴⁰ и в сносудець.¹²⁴¹ птиции чарове. В громник. и в колядник. и в всь мартолои проклятыи. и иже творят злы дни и часы. да будет пьрсть¹²⁴² и нужа велика писати. Да тих грехов не вси каются. ни за то епитемия приимуть.¹²⁴³ темьже не вси спасуться но избрании. Кое то суть избрании. Покорливии. послушливии. Ти бо волю Божию деють. а своих воль отметавшеся и Божию деють. Ти суть раби Божии. Господь бо рече иже суть духомь водими. то суть сынове Божии. Се же мало написахом. о телесных гресех и о душевных. нужа бо есть много писати да сами паки расъсмотрите.

Апостол Павел рече имьже разумевше Бога. а не акы Господа прославися. и похвалишася и истощишася в помышлех своих, и отемне несмышленое сердце их. и почтоша и служиша твари паче творца. сего ради предасть я Бог в страсти нечестия. Жены бо их все премениша. вещное требование не в вещное. Такоже и мужи их разгордевшеся. на блуд похотением своим. Мужи с мужи студ сдевающе. злая дела творяще. Яко тако деюще достоини суть смерти. Не точию то творять сами. Но и волю дають творящим. тако рекше попове деють. повинующеся им. и не хотяще их поучити. Молчаниемь заградиша уста своя. На пагубу малоумным. угодная им творять. чреву работають а не Богу. якоже и апостол глаголеть. имже Бог чрово и слава. в студе лица их. Како станете у престола Божия дрождгями воняюще и трясущеся аки каин, и Господь рече. Горе вам вожеве слепии. яко обходите море и землю. И творити и единаго пришельца сына дьбри огненеи сугубеиша вас. Горе вам вожеве слепии. ни сами въходите но и хотящим внити не даете. человечи забывше страха Божия небрежениемь и крещения отвергошася. и приступиша к идолом. и начата жрети молнии и грому. и солнцю и луне. А друзии перуну. хурсу. вилам и мокоши. упираемь и берегиням. ихже нарицають три ѳ҃ сестрениць. а инни в сварожитца верують. и в артемиду. имже невеглаши человечи молятся. и куры им режють. О убогая курята. оже не на честь святым породишася. ни на честь верным человеком. Но на жертву идолом режються. и то блутивше сами ядять. И инеми в водах потапляеми суть. А друзии к кладязем приходяще моляться и в воду мечють велеару жертву приносяще. А друзии огневи и камению и рекам. и источником. и берегыням. и в дрова. не токмо же преже в поганьстве. Но мнози и ныне то творят. А крестьяны ся наричающе. мосты. и просветы. и бделникы. и черес огнь скачють. мнящеся крестьяны а поганьская дела творять. навем мовь творять. и попел посреде сыплють. и проповедающе мясо и молоко. и масла и яица. и вся потребная бесом. и на пець и льюще в бани. мытися им велят. Чехол и убрус вешающе в молвици. Беси же злоумию их смеющеся. поропръщются в попелу томь. и след свои показають на пролщение им. Они же видевше то отходять. поведающе друг другу. и то все проповеданье сами ядять и пиют. ихже недостоит ни псом ясти. О злая дияволя прельсть. иже ни погании того не творять. А друзии веруют в стрибога дажьбога. и переплута. иже вертячеся ему пиють в розех. забывше Бога створившаго небо и землю. моря и рекы и источникы. и тако веселящеся о идолех своих. Не помняще слова реченаго солнце сияеть на грешныя и на праведныя. дожгь дожгить на праведныя и неправедныя. и давшаго нам всяко обилие от плод земных. Мы же оставивше животодавца Господа. А к диаволу бежим. иже не хощеть никомуже спасения. но с собою хощеть в дно адово въвести. Апостол рече исбираеши собе гнев в день гнева явления праведнаго суда Божия. иже отдаст комуждо по делом его. якоже иван златоустыи рече. Послушаите глаголемых крестьяни. Но токмо именемь наричаются крестьяни. то льстяться нагым нароком. Словом. бо и слытьемь¹²⁴⁴ мнози суть¹²⁴⁵ крестьяни. а образомь¹²⁴⁶ мало их. Образомьже аки и ученики Христови. а делом предатели.¹²⁴⁷ Словесемь богобоязниви. а деломь¹²⁴⁸ нечестивии. Словесемь милосерди а образом елини. Нарокомь крестьяни а деломь¹²⁴⁹ страньници. Съсмесишабося с странами¹²⁵⁰ и навыкоша дела их. По истине в нас ся сконца пророчество.¹²⁵¹ Каци бо суть крестьяни. а послушающе. кощюн елинскых. и басини жидовьских. и рождество¹²⁵² и почитании звездъных. и птица гласа. и чарове. и волхования. и заскопня душевнии. и лет и снов.¹²⁵³ и над источникы свеща вжагающа. и кумирьскую жертву ядять.¹²⁵⁴ и кровь и удавленину. и зверемь уядено. и птицами угнетоно. Многа ина подобная сим. Како крестьяни нарещися имуть. а сице творяще. Кимьли дьрзновениемь. смеють наричатися крестьяни. Каколи смеють к святым таинам прити. а горше суще елин. Послушаите бо паки. каци убо крестьяни. а поганых образ носяще.¹²⁵⁵ и прокужающе лице¹²⁵⁶. или поглашения или плясания. Или плескания руку сотонину. или утварь женьскую на мужех си творяще.¹²⁵⁷ И несть им никоеяже ползы наричатися крестьяном. Якоже бо девица донележе хранить девство. то по истине взываеться и есть. ащели прельстится ким плотным. и девство погубить. то несть уже девица. тако и наричаемыи крестьянин. Аще завет преступить. и обеть попреть а еѵангельское слово. отвержеть. а поганых дела делати начнеть. никиже успех наричатися крестьянину. Якоже и выше рекохом. Разумеите же вси възлюбльнии. Яко малыми словесы всех сих отвергохомся глаголюще. Отметаемся сотоны. и всех дел его. и рече же при всех да помышли что всех дел его да блюди и помышли кому ся обеща. ни ангелу земному. ни царю. ни князю века сего. Но царю царствующим. и князю князьствующим. тому же ся и обеща и исповеда пред многыми послухы. да уже в руку его ты и словеса твоя. Или к томужди его приходяща с небеси ждеши его. несущая написаныя книгы твоя. имже почестися есть пред ангелы и человекы. Темже брате схранися поне ныне от поганых стран писания. Послушаите апостола глаголюща. се же глаголя о послушаю. не ходити вам еще. якоже и другыя страны ходять. в пустоши ума своего. отемневше разумом а вы не тако навыкосте. Но разумеите Христомь глаголемая возлюблении. не смешаитеся. с деющими тако. Мнози учители изгыбели. и еще умножитися имуть. Но блюдитеся яко денье зли суть. и время слуги си избирають. Но не почюдися аще и пастуши волци будуть. К епископом бо и попом беседуя апостол Павел глаголаше. Яко от самех вас въстати имуть мужи глаголюще разъвращеная. темже да не льстит вас никтоже. извну имыи образ ангелскыи. А изнутрь диявольскии. Темже и Господь глаголаше блюдитеся да никтоже вас не прельстить. И аз тоже глаголю да никтоже вас не прельстить. ни от внешних ни от утрьних. ни епископ ни поп. и ни дьякон. ни дьяк. ни наагностянин¹²⁵⁸ ни ин. аще кто будеть глаголяи развращеная. Ниже приходять к вам в одежах овцах. Из утриже суть волци грабители. иже имуть образ благочестья а силы и его отмещются да вы любимии не прельститеся. Но якоже и приясте Господа нашего Иисуса Христа. в томьже и ходите и Бог мира да будеть с вами. амин.¹²⁵⁹

Се Богови, братие, тако изволшу и святей Богородице и вашей молитве, оже мне худому немощно вы отречися сего (священного) и великааго сану, егоже несмь достоин был. Нъ то Богови съведущю и пресвятей Матери Его, яко не сам его възисках, нъ оубоявся (оубояхся) соуда Божиа и вашей любви, иже до моей худости. Да якоже изволили мя есте и приноудили на се дело, такоже вы пакы достойно есть и послушати. Не рците тако: «(с)вой ны есть, да что ны хочеть створити?» Нъ оже, братие, погодится что телесное, тъ надеюся на Бога и на святоую Богородицю, яко всяко не хощу озлобити вас, своей братии: ни на то бо есмь въшел, а то Бог весть и вы. Аже что либо погодится душевьная вина, ано того не лга преступити, ни речи тако: «свой есмь им, да того деля оумлъчю, не хотя братии своей досадити», то по то вы ся не поручаю, да не моимь небрежениемь внидет в вы слабость, а от вас в чьловечьство, и аз боудоу вина всему отчьству своемоу, и вы в моем неродстве погыбнете душами: то за что ся боуду и родил? И вы вътъще трудилися, ищюще мене. Да о сем ся, братие молю: еже хощу рещи от худооумья моего, приимите с любовью. Нь (не) о себе бо се глаголю, нъ нудить мя святое писание, еже нарекшися пастоуху не мълъчати. И пастоух бо овчий, оже и мълъчить, тъ въсхытаемо овча вълъком от стада его, и платить è соугоубо господиноу овчате: тъ колъма аз оже оумлъчю в своем неродстве, боудеть пакость стаду Христовоу, еже есте вы и дети ваша духовныя.

1. Нъ о сем вы хощю первое начати слово, еже бы нам самемь не вели и пригваждатися свете сем, нъ дабы ны добро и люди оучити преже всего не вдаватися многомоу питию: сами бо сведаете (весте), оже в питии болши всего бываеть души пагоуба, оли простьцем, а оже нъ нам (али то простьцом, а оже то нам). Оже бо простьчь как любо грех створить (сице бо простьцю как любо грех сътворитъся), то до себе ему вина тъкмо; а оже мы, тъ не нам одиным (единым) пагуба, нъ и всем людем: хотять бо ны рещи: «а попи чему творять (а попове чему не творят того)?» Да не на нас събудеться пророческое слово: «пастоуси мнози посмрадиша виноград мой и оскверниша часть въжделеньноую мою». Вижю бо и слышю, оже до обеда пиете. Да оже мы до обеда пием, то ти простьчемь и черос ночь: на кого бо им зряще въстягноутися? Нам (сам) бо рече Господь: «да просветится свет вашь пред человекы, да узрять добрыя ваша дела и прославять Отца вашего, иже есть на небесех». Не едино же то, оже до обеда пиете, нъ и в вечере оупившеся, а заутра слоужбоу стваряете, человеком оугодия творите, а не Богови. И оли бо с дроугом не л̾га по пирью добре беседовати, аже нъ с Богомь. Да то ми ся мнить, яко велик грех собе приобретаем в том слоуженьи. Да молю вы ся, братие, останетеся того (тако): в мнози бо питии многа беда есть, души грех, телоу болезнь, от людий оукор, церковьнаго стоания права нетоуть. Тъ бо ны диавол въкладываеть (влагает) в оум, яко оу пианых людий добыти (побыти): съемше с Бога надежю, положили есмы на пианыя люди. И сами бо ся есмы с теми мысльми бороли, а егда же есмы послоушали их и пошли по вечернии в пир, тъгда не добыл ничтоже. А егда же съседел дома есмь, тъгда ми вдал Бог его же ни в і҃ пиров не добыти. К нам бо есть речено: «ищете преже царства небеснаго и правды его, и си вся приложатся вам».

2. А и еще слышю и другыя попы наим емлюще (намеемлюще), еже священичьскоуму чину отиноудь отречено. Пишет бо в Моноканоуне: «аже который попин, или дьакон, или клирик обрящется въземляй лихвоу, да или останется, или извержется». То мне то оу вас съведоуще, како оумълъчати? Да от сего дне останетеся того; кого ли оуведе, тъ и кун лишу, и в казни боудеть от Мене. Не дай бо Бог святых Отец оуставоу попрану быти нами. Нам (самем) бо речено, еже снабдети заповеди Его. И сам Господь в еѵангелии глаголеть: «възрите на птица небесныя, ни сеють, (ни орють), ни жнють, ни (в житницю) събирають, нъ Отець небесный зпитает аꙵ. Самем бо достойно перьвее себе въстягноути о (от) какой любо вещи, тоже людий бе-зазора оучити.

3. А егда приходят дети к вам на покаяние, моужи и жены, въпрошайте самех: ноужно бо есть человеку, еже самому начяти и молвити своя грехы, оже моужем, а женам то велми тяжко; но вам достойно съпрашивати с тихостию, ать онем легко поведывати. А иже кто покаеться, не мозите тяжки заповеди дати. Сам бо Господь глаголеть: «радость бываеть о едином грешнице кающимся»; ни пакы же отноуд на слабость свести без рассоужения, да не мы будем повинии грехом их. Сим мощьно все то оуправити, оли прилежанием, ти почитанием книжным. «Сыну, прилежи почитанию книжному: в тех живот нашь». А оже мы не почитати начнем книг, то чим есме лоутше простьцов, аже с ними же начнем ясти и пити, такоже на беседе сидети?

4. И еще дроузии лики играют, а всего того святии Апостоли и святии Отци. възбраняют нашомоу саноу. Речем бо ли тако: «попы есмы, да тем избоудем моукы». Не мни, яко избоудем, но тако болши ны есть моука всех. Сами бо весте, иже который человек ремество имый, ти его не делаеть, может ли ся обогатети? Тако и мы есме попове, а пороученных душь нам человек не правити начнем, то можем ли обрести богатество царства небеснаго и тех довести, о нихже ны есть слово отдати Богу, рекоуще: «се аз и дети, яже ми есть дал Бог?» Да блюдем, братие, себе и онех, да не на нас съблюдетъся (събоудетъся) книжное слово, еже ся глаголеть: «си пастоуси, вземлюще от овець млеко и волноу, а о стаде небрегоут и повинни соуть Богови... така честь попом, якаже сьде: такоже бы и нам пакы достойно прилежно печися душами их о спасении. Пишеть бо святый апостол Паоул: «прилежащии попове соугубей чести достойне соуть».

5. А еже о причащении, тъ блюдите велми: веде бо другых попов обычай, оже человек новопокается (аже нов человек покается), любо си в великий пост, даже и (не) скончаются 40 дней, ти дають причащение. А говение есть всем крестьаном равно, акы покаалником, тако непокаалником, да того деля не чтеться (не чтоутъся тыи дни) в опитемью; нъ оже новааго покаалника, тъкмо от церкви отлоучити на все говение (на всяко говейно), а на въскресение въвести в церковь, нъ причащениа не дайте им (а причастиа не дяти ему), да оли пакы нъ (поли) опитемью давши по расоуженью, како боудеть достойна (достойно). Да егда скончаеть и напрочь почнеть кроутитися на добро, тоже дайте причащение. Пакы ли (как ли) кто покается, а не за что боудеть опитемьи дати, а темь за 40 дней дайте, любо си томь же говеньи.

6. Аже кто больн покается, а боудеть при смерти, дайте причащение, любо си и велми грешен (хотя бы был вельми грешон); даже (аже) ся изболить, а тъгда дайте им опитемью. Пакы ли Бог поимет и, да и то ему досыти (да то емоу благо), еже покаялъся (иже ся покаял); а оже еще причащенье въ(да)дите, а то велми добро (а причастие даси я, то велми добро).

7. А сиротам не мозите великой опитемьи давати. Пишеть бо в заповедех: «соущим под игом работным наполы даяти заповеди». Да не мозите отягчати заповедию, оть вси каются. Иго бо Христово легько есть.

8. Аже пригодиться кому душегоубьство, то възбраняйте емоу церквьнаго въхода. Святый бо и великый Василий пишеть то в опитемью, еже не влазити в церковь, ни доры ясти, ни еѵангелиа целовати.

9. А еже о брашне и о питьи, а то по человеку расоудити, как (како) боудеть; оже боудеть крепок, а болшю заповедь дати ему, да нь токмо греха избудеть, но и венча добоудеть (ко спасению сподобитъся); пакы ли кто боудет слаб, а льжьшю заповедь дайте (дай лжейшоую заповедь), оть в отчаяние не въпадеть (дать в отчяяние впадет). Того бо деля нам повелено (дано нам и повелено) есть человечьскааго мятежа укланятися, да быхом ничтоже без расоуженьа створили, да и онех быхом свободили от греха, и сами быхом мьздоу от Бога прияли.

10. А еже о крещеньи детиньмь, то держите оу себе оустав блаженаго Нифонта, якоже и в Молитвьнице (Монокануне) кажеть: в первый день, егда зовоуть вы в перьти, творите молитву, юже творите над (с) соудом оскверньшимся: «Господи Боже нашь, рекый Петрове: в (с)соуде плащаничь(нь)мь», а имени не наричайте тъгда. В 8 день принесоуть младеньць к дверьмь церковнымь, и тоу молитву створше, имя нарещи, а за 40 дний по рождестве крестити и, а 4 молитвы по 10-ю глаголите (молвити) запрещальнеи (запрещеньнеи), якоже оуказываеть. Не лоуче бо (вы) съседети в пиру или на оулице (–кощунами смеющеся). Аже ли вы ноужно все дроуг крещение (священие), а измълъвливайте переди днем те (тем ти) 4 молитвы по 9-ю, а коли хрестяче, то все по одиною: тако вы и аз творил (–се). Пакы ли болно боудеть, а по одиною (или болен боудет, ино по одною). А егда оуже крестивше, а тъгда пакы исплъните запрещальныя молитвы. Не мозите обливати детий, нъ погружайте, а съсоуд чист дръжите на то. А водоу относять опять на рекоу. А до 8 дний не решите, а причященье давайте в тоу 8 дний, коли нъ слоужаче.

11. А кто детя доить, мати или коръмилица, оть не едять мяс, ни молока, и до обеда говеють, до осьмого дни.

12. А се ми ся годило ведати и слышати оу прьвых попов, оже рано мывшеся, а на обеднии слоужать: а то вы братие, велми грубо, не мозите того створити. Не рците тако, яко слышали есме и видели есме оу прьвых попов. Вы сами ведаете, оже наша земля недавно хрещена, а передняго вы не лга поминати. Сами бо ведаете (и сами бо весте), оже и святии Апостоли, егда оучахоу люди на веру, то не тяжкы заповеди заповедахоу людем, нъ токмо глаголаху: «хранитеся, братие, от кровоядениа, и от мертвьчины, и от давльнины, и от блоуда, егоже и вы бороните детемь своим.

13. А се слышу же, оже преже 40 дний хрестите дети, оугодия человеком творяще. То ти двое зло творите: да и Божий закон преступаете, и детя нечистоу матерь съсеть, а оуже хрещено. А сами ведаете, оже всяка жена преже 40 дний не очищается. Нъ оже будеть болно детя, то ноужа и закон преступаеть; а оже сдорово, тъ наша вина. А добро творяще, въстягайтеся и от того, да не боудем в той вине пред Богомь.

14. Нъ и се вы хощу, братие, мълвити, нъ не зазрите ми: не бо осужая вас глаголю, нъ любя вы, якоже вы мене възлюбисте, дабы никтоже вас не погыбл душею; да чи кто вас, братие, имееть какоу вину душевную, яже отлоучаеть от поповьства, а Бога деля и своего спасениа, не мозите оутаити мене. Аз бо ялся по се великое дело не себе деля, нъ вас не смея ся отрещи. Ныня же чи кака кому вина, а не рците тако: «аже останемся поповьства, а помирати ны боудеть гладомь». Не дай Бог того, оже быти тому на моей братьи. Святая бо София не оубога есть, да мочно ми есть и в церковь въвести, и хлеба даяти. Мне бо некому добытка копити, ни жене, ни детем, ни в-ыноу землю слати, нъ вы моа братия, вы же дети мои, да не бы что (не)добро было душам вашим мною хоудым, да бысте не вътще троудилися, ищюче мене. Да не мозите ми поречи что, еже о том въпрошах вас, ищя вашим душам спасения.

15. Некогда ми приде в оуши вещь, яже есть отречение иерейскоу чиноу; нъ аз мню, яко то лжа есть. Нъ обаче не ангел есмь, нъ человек хоуд, да ноужа ми есть млъчати (не млъчати) о том. Не веде бо то лжа ли есть, истина ли, да того деля глаголю. Аз бо бых рад, да бысте вси бес прирока были, аче и сам в гресех живоу. Святый бо Иоан Златооустый глаголеть: «аз тачех епископ не мню, иже всем оугодьа творять, и акы на покоище на епископъскый стол приходять; нъ тех блажю, иже паче своего спасения о вашемь спасении пекутся». Тому же словоу аз поревновав, понудихся на беседование се. И вы бо, братие, сами весте, оже аз не свою волю створих, нъ вашю. Оже ли кто, дееть, хотя отричался, а вътай не хотел, а прости и Бог, яко неправдоу есть молвил; нъ и от сего вы възбраняеть в Манакануне.

16. Егда жена носить в оутробе, не велите ей кланятися на коленьхь (до земли), ни роукою до земли, ни в великый пост: от того бо (в том) вережаются и изметають младеньца. Даже (да еще) мы от того не възбраним, то ти наша вина; нъ токмо велите с 8 на день, или боле, как боудеть человек, нъ толико малое поклоненье, а не на коленьхь, ни роукою до земли. Нъ повелите милостыню вдати за поклон по силе, како кто мога; или пакы кто оубог, тъ где взяти?

17. Пакы же възбранивайте женам, оть не ходять к волъхвом: в том бо много зла бываеть; в том бо и доушегоубьства бывають разнолична, и иного зла много, егоже не дай Бог ниединомоу крестьаниноу того створити. Нъ аз бо есмь дължьн все вам въспоминати, а вы правите.

18. А се пакы пришел есть великы пост, в ньже бы достойно первее нам въстягнути(ся) самемь от питьа отиноудь, такоже и от коръмле по силе, да быша и людие такоже створили, на нас зряще. Нъ всяко сами ся въздержите от всего, и детем не дайте медоу пити по все говение, ни сами его пийте такоже. Видите бо обычай в граде семь, оже насиливо пьють; даже (да аже) любо си и ныне не возбороним им, то како говение оуправять? А вы сами ведаете, оже сий пост крестьяном всем оуправлен есть десятина от всего лета. А и сам бо Христос постися, образ нам дая; даже оуже любо и ныне не пепечалуемся о гресех своих, тъ како и наричаемся крестьяны? Нъ и се слышю, оже другыя попы по чистей недели дають в вторник и четверток двожды днемь ясти и великым людем, а того нету в уставе: нъ аче кто хочеть и рыбы ести в та два дни, нъ обаче одиною днемь: тъкмо в соуботу и в неделю двожды днемь ясти повелено. А то есть повелено старым и немощным, и сиротам, и молодым детем, иже то и еще не могоуть говети; аже съврьшеным и свободным, а темь не дайте двоици днемь ясти, разве в соуботу и в неделю. А от жен не отлучайте по нуже, оже сами не изъволять по советоу подроужьих своих. А нам повелено есть тако, еже чистей недели и страстней и въскресней до конча (еже чтити дни страстьныя и въскресенья до конца), тъ тех трьи недель възбраняйте. А се слышал же есмь, оже дроузии попы глаголють детем своим: «оли все говенье не лежите с женами, тъже дадим причастие», тъ того нетоуть. А вы, попове боудуче, оже въсхощете слоужити коли, тъ чина много дний отлоучаетеся от пападий своих? И оли то попом боудя, аже нъ простьчи, то любо си боудоуть и в говеньи (съблюлися) не оублюлися от жен, дайте причащение: в своей бо жене нетоуть греха; но оже боудоуть достойни и исправлени (достойно исправили), тоже дайте причащение им (то давайте им). Слышите святаго апостола Паула глаголюща: «аще кто причащается тела и крове Христове, недостоин сый, тъ грех собе приемлеть». Блюдитеся, братие, того, и еже даяти без исправления (не давати без исъправы), да не мы будем повинне в том. Аже холостым, то не дайте отиноудь иже блоуд творять; оли нъ при смерти, тъже дайте.

19. Аже кто покается оу вас, ти боудеть не венчался с женою, нъ любо боудеть в вечере привел, или оумчал, или положил девку жене, любо сьблялъся, то не мозите того тако оставити, нъ испытавше добре, оже хочеть ю водити жене, въведше в церковь, венчайте же, аче и с детми. Нъ преже глаголите молитву, на оброучение девице: «Господи Боже нашь, оброучивый себе язычную церковь девоу пречистоу», и потом глаголи молитвы венча(н)ию до конча. А потом вдати опитемью за то, занеже не по закону Божию съчеталася.

20. Аже вы позовоуть в святый день к боли (в свят день к болю), или детяти крестит, тъ любо си и слоужбоу оставите, нетоуть вы в том греха, нежели оумреть человек бес покаяния, или детя не хрьщено: то велми тяжко есть; подобно бо то душегоубьствоу, оже нашим (небрежением) тако оумреть.

21. Бороните же людем крестнаго целования: вы бо сами ведаете, оже в нашем граде мнози гыбять в том.

22. Наипаче же всего понужайте на милостыню. Сам бо Господь в еѵангелии глаголеть: «блажени милостивии, яко ти помилованы боудоуть». И пакы пророк глаголеть: «блажен разумеваяй на нища и оубога, в день лют избавить и Господь». И блаженый митрополит оучашеть мя: «Чадо, прилежи милостыни; зри Христа оу нищаго в роубех седяща и к тобе руку простирающа». Вы сами весте, оже слабость ны постиже, даже и еще ктому милостыни не боудеть! А от неправеднаго събраниа велми възбраняеть (възбраняйте), занеже не требе есть ничемоуже неправедный добыток. Аще бо и хощеть от него милостыню створити, а ни во чтоже вменяется пред Богомь. Святый бо Филарет Милостивый пишеть: «аще кто от неправеднаго богатьства (добытка) даеть милостыню, то подобен (подобно) есть семоу, якоже бы отець зрел сына своего зарезаема пред собою, тъ кольма есть емоу зло: такоже и Богоу на неправедноую милыстыню зрети зло» (есть). Оже (иже) творять ся милостыню творяще, а зъданьа роукоу Божию (роукою Божиею) обидяще, да велми того бороните (браните). От праваго бо (а от праведнаго) имения, аще и мало что створять милостыню, то велико въменяется (мниться) пред Богомь, якоже и она вдовица, две меднице (цате) въвергьши в темницю, боле всех (–много) въметавших похвалена бысть от Бога.

23. А и се же веде, оже дроузии попове в алътаре за святою трапезою ставляете каноун и хрьстите ту и пиете в олтаре, ли заупокойное борошно вношиваете, а и еще скоромно. А и в сь олтарь, идеже просфуръмисанье есть, никакого каноуна вносите, аже нъ в великый: третий бо олтарь на то оучинен есть. Ни под святою тряпезою ставляйте чего: велми бо то гроубо есть, да от того боле възборонитеся.

24. А о церковномь стояньи сваритеся на люди, оть мълчать, наипаче же на жене: отиноудь бо не ведаем ся (сия), почто ходяче.

25. А покаяльныа дети часто прозывайте к собе и въспрашивайте, како живоуть: дроузии бо соромяжливы бывають (срамляющеся), а дроугым диавол запрещаеть, а того ловя, негли быша неисправлени оумьрли (а того деля, ци бы не исправившеся померли).

26. И о тоурех, и о лодыгах, и о колядницех, и про беззаконный бой вы, попове, оуимайте детий своих; или кого оубьють, а вы над ними в ризах не пойте, ни просфоуры приимайте. И сами бо ведаете, оже всего есть лоуче, оже имееть человек житие свое чисто, в покаяньи: тъ бо есть бесоу злодей, а Господоу раб (а сами бо весте, оже всего лоутьче есть, что человек чисто покаяние имеет; а бесоу то есть злее всего).

27. А дети тако оучите, от чьстять родитьль своихь (родителя своя). Самого Господа (Бога) заповедь, иже рече оуноши: «чести отца и матерь».

28. А от гневодрьжанья сварите и вельми. Глаголеть бо писанье: «гневлив моужь правды Божиа не съведаеть (не свесть)». Ангели бо никогда же не имеють ни гнева, ни свара: бесплотни бо соуть. И мы есмы человеци, да много ся в нас (на нас) издеваеть всего зла; нъ Бог положил покаяние и прощение по своей милости. А беси пакы никогдаже не имеють мира (милости, ни мира), нъ всегда в своемь зле соуть. То ти мы есмы человечи, тъ (но) ангельскы не можем жити, абы нам человечецкы, еже которовавшеся (аже превшеся), а пакы прощенье взяти; а бесовьскы не дай Бог жити ниединому христьаниноу, оже бес прощения жити: тако бо и наречеться сердит человек храмина есть диаволу. Да достойно бы от того възбраняти вельми.

29. А от гордости такоже претите (претит вы). Вы бо (ибо) сами весте, якоже (яко) гърдость в ангеле бе (бес оучини), и отлоучен бе чину своего (и оумрачи я). На кротость понуживайте. Сам бо Господь глаголеть: «блажени кротци, яко ти наследять землю». Оучите же и на се дети, еже не осоужати никогоже о гресе. Глаголеть бо святое еѵангелье (святый Иоан в еуангельи): «не осоужайте, да не осоужени боудете».

30. Да и о сем вы ся, братие, молю: не мозите на мя пожалити, чи кого ся годило коли озлобити словом. Вы бо сами весте, оже я переди имел вас акы братию и отци, и надеюся на Бога, яко и ныне такоже имею. Нъ оже ся съключить кака любо вещь неключима, да мне от того будеть възборонити, и вам не послоушати, акы «на(м) свой» рекше: тъ то есть, братие, грубо, а в том родиться кака любо душевная вина. Яз надеюся на Бога и на святоую Софию, яко не имею той мысли, оже бы что на вас замысливше, абы оу кого что взяти: тъ того ми не дай Бог; но токмо блюду души своей и вашей, абы что не по чиноу ся створило в вас.

31. А простите мя, братие, еже любо си мало слово изрекох от хоудооумья моего, а вам бо се добре ведущим. Но вы сами ведаете, оже яз не который книжник. Аже что боудоу нестройно изрекл, и не зазрите ми, зане нищь есмь моужь, невежа, и не оумею, по что (ся) имоу. Да и еще вы бых мълвил, нъ да луче (не далече) есть малое се исправити, а не многааго в забытьи положити, и да имев святоую вашю молитвоу.

Аминь.