Последние дни земной жизни Иисуса Христа

Последний период земной жизни Богочеловека был посвящён исключительно первосвященническому служению. Наступала пасха, величайшая в жизни Человечества, поскольку она должна была решить участь всего мира; предстояло событие, которое должно было ознаменовать не исход одного Иудейского народа от рабства земного, а освобождение всего Рода Человеческого от рабства греха, и сопровождаться не истреблением первенцев Египетских, а поражением самого первенца злобы, диавола. И для этой пасхи потребен был уже не простой агнец от первородных из стада, но прежде век предызбранный Отцом Небесным, Единородный Сын Божий, уготовавший Себя к закланию от самого явления Своего на Земле. И для окропления спасаемых (1Пет.1:2) нужна была уже кровь не животного, а драгоценная кровь Христа, как непорочного и чистого Агнца (1Пет.1:19), который таким образом был нашею пасхою (1Кор.5:7), и явился не только Жертвою за нас, но и Жрецом. Как Жертва, Он закалается на Голгофе; как Первосвященник, Он предлагает Своё собственное тело и кровь на снедь верным; и потом восходит с ними на Небеса к Отцу Небесному (Евр.9:12,24). Вот это то жертвоприношение, со всеми его последствиями и обстоятельствами, и произошло в этот последний период пребывания Иисуса Христа на Земле. Начался он предательством Иуды и окончился вознесением воскресшего Иисуса Христа на Небо.

(Мф.16:14–16; Мк.14:10,11; Лк.22:3–6).

Приближался праздник опресноков. Синедрион решился погубить Иисуса и искал случая исполнить своё намерение, но, вероятно, не скоро бы нашёл его, если бы этому не помогло содействие одного из учеников Иисусовых, Иуды Искариотского.

Явившись тайно к членам синедриона, он прямо предложил им предать своего Учителя, если они заплатят ему за это. Обрадованные этим случаем, они не постыдились назначить, а он не постыдился принять за своё предательство, цену, какую обыкновенно давали за продаваемого раба, именно 30 сребреников (Зах.11:13). С этих пор лукавый ученик искал только удобного случая, чтобы предать Учителя.

1) Поступок Иуды представляет в своем роде беспримерный случай предательства. Принятый в число самых ближайших учеников, удостоенный величайших дарований наравне с другими избранниками, и наученный вместе с ними тайнам Царствия Божия, подобно им, вероятно, исповедавший Его Мессиею, сыном Божиим, Иуда, несмотря на все это, решается выдать своего Учителя Его врагам за самую ничтожную плату, и это делает не по их вызову или подкупу, а сам от себя, побуждаемый только страстью сребролюбия.

Чтобы объяснить такой психологический факт, предполагают, что Иуда, видевший неоднократные случаи чудесного спасения Иисуса Христа от рук, искавших Его гибели, и знавший Его Божественную силу, был того убеждения, что его Учитель не допустит предать Себя в руки врагов, или даже, преданный им, чудесно избавится от грозящей Ему смерти. Поэтому-то, когда такое предположение Иуды не оправдалось, и Иисус Христос беспрепятственно предал Себя на страдание и смерть, Иуда, с сожалением о своем поступке, возвратил полученные сребреники и с отчаяния удавился.

Но едва ли подобные расчеты приходили на мысль Иуде. Скорее можно предположить, что он услышал о решении синедриона схватить Иисуса и о том, что синедрион искал случая взять Его тайно от народа и не находил. Потому Иуде-сребролюбцу мог показаться этот случай самым удобным для удовлетворения своей страсти; тем более, что он и на будущее время открывал ему важность такого же удовлетворения, сближая его с синедрионом, для которого со временем, вслед за Учителем, – думалось Иуде, – могут понадобиться и ученики. О последствиях же своего низкого поступка он и не рассуждал. Когда же увидел, до чего довело Учителя его сребролюбие, то раскаялся и удавился. Апостолы прямо объясняют предательство Иуды тем, что в него вошел сатана. А тут уже психологических объяснений нельзя искать.

2) За продаваемого Иудою Иисуса члены синедриона дают ему 30 сребреников (αργυρα), ценность которых с точностью не определена. Одни полагают ее очень значительною, так как за возвращенные Иудою сребреники куплено село или довольно обширное место для погребения странников (Мф.27:7), и простирают почти до 600 рублей на наши деньги (по курсу 1913 года). Другие, напротив, руководясь соображениями о расчетливости синедриона и жадности предателя, полагают ее очень малою, не более 15 рублей. Естественнее и справедливее всего положить, что Евангелисты в этом случае, как и Иосиф Флавий, употребляют название сребреника для означения священной Иудейской монеты сикля, стоимость которого равнялась от 50 коп. до 1 р. 50 коп., и никак не более 2 рублей; следовательно, 30 сребреников равнялись 45–60 р. на наши деньги (по курсу 1913 года). Такая именно цена наиболее прилична данному случаю, так как вероятнее всего, что члены синедриона, назначая цену за Иисуса, не хотели дать за Него больше того, сколько стоил по Закону раб (Исх.21:32). С другой стороны и Иуда мог довольствоваться такою платою, чтобы на первых порах не показаться перед членами синедриона слишком сребролюбивым, в особенности, если они пообещали еще вознаградить его, когда жертва будет в их руках. Что касается покупки села за 30 среберников, то малая цена его могла зависеть от разных причин: от негодности места для хозяйственных и других целей, от желания владельца услужить благотворительной цели и подобного. Важна, впрочем, не великость цены, а то, что она равнялась цене раба.

Умовение ног. Открытие предателя. Установление Евхаристии.

(Мф.26:17–35; Мк.14:12–31; Лк.22:7–38; Ин.13:1–38).

В первый день опресночный, или, точнее, в день предшествующий дню опресноков, когда, по установившемуся обычаю приготовляли и съедали пасхального агнца – то есть за день до пасхи – Иисус Христос на вопрос учеников о месте приготовления пасхи посылает двух из них: Петра и Иоанна, к какому-то человеку, не называя его по имени, но указывая признаки, по которым они могли узнать его при входе в город, и приказывает им приготовить у него пасху. Посланные, согласно повелению Учителя, нашли дом, хозяин которого указал им горницу, и они приготовили всё необходимое для пасхи.

Вечером того же дня Иисус с 12-ю учениками пришёл в приготовленную горницу и возлёг за вечерю. Но перед совершением пасхи, по установившемуся обычаю, возлежащим надлежало умыть ноги, что и совершалось обыкновенно слугою. А так как в обществе Иисусовом слуги не было, и никто из учеников не хотел унизить себя до исполнения обязанностей слуги, то обычай должен был остаться неисполненным.

Между тем, ученики начали спор о том, кто из них должен считаться большим (Лк.22:24). Тогда Иисус, желая преподать им урок смирения и движимый любовью к остающимся в мире друзьям Своим, изливает на них всецело любовь Свою. Встав из-за пасхальной трапезы, Он умыл ноги ученикам.

Привыкшие видеть во всех действиях Божественного Учителя особое знаменование, ученики не спрашивали Его, почему Он так поступает и не препятствовали совершить это дело высокой любви и глубочайшего смирения.

Только вера и преданность Петра не могли допустить мысли, чтобы Учитель их – Тот, кого он считал Сыном Божиим и Который так неизмеримо велик, что он не достоин даже умыть ноги Его, чтобы Тот Учитель умывал ноги ученикам Своим. И потому Пётр два раза отрекался от чести быть умытым руками своего Учителя. Но когда Учитель сказал ему, что оставшийся с неумытыми ногами не будет иметь части с Ним, тогда Пётр поспешил просить умовения не только ног, но и головы. Учитель же сказал, что для чистых достаточно омовения только ног; причём намекнул и на присутствие между учениками одного нечистого, то есть предателя.

Возлёгши опять за трапезой и объяснив, почему и для чего Он совершил умовение ног, Иисус Христос научил их смирению и повелел им совершать друг другу такое же умовение ног, в знак своего смирения. При сем троекратно указал на присутствие среди учеников предателя: сначала словами Писания: ядущий со Мною хлеб поднял на Меня пяту свою (Пс.40:10); потом свидетельством о том, что предатель находится в среде присутствующих – что вызывает со стороны недоумевающих учеников вопросы: не я ли, Господи? Но Иисус дал им один общий ответ: один из 12-ти, опустивший Мною руку в блюдо. Когда же в числе других спросил Его и Иуда: не я ли, Равви?, то Иисус отвечал ему: да, ты сказал; но отвечал так тихо, что никто не слыхал.

Тогда Пётр, ещё более обеспокоенный неопределённостью ответа Учителя, сделал знак лежавшему на персях Иисуса любимому ученику Его, Иоанну, чтобы он спросил Его: кто это Господи? Иисус отвечал: тот, кому Я, обмокнув кусок хлеба, подам. И обмокнув, подал его Иуде. И после сего куска, как замечает Евангелист, вошёл в него сатана. Тогда Иисус сказал Иуде: что делаешь, делай скорее. Ученики не поняли значения действий Иисуса и слов, сказанных Им Иуде. А Иуда, заметив, что его предательство открыто и, может быть, опасаясь уже оставаться в обществе Иисусовом, с которым он уже не имел ничего общего, поспешил удалиться из Сионской горницы и направил свой путь к первосвященникам, которым обещал предать Учителя. Ученики же подумали, что он послан был Иисусом сделать некоторые покупки для праздника или раздать несколько денег нищим – так как у Иуды был денежный ящик для сбора подаяний.

Этим печальным актом кончилась последняя пасхальная вечеря Иисуса со Своими учениками. Иуда ушёл с тем, чтобы никогда уже не возвращаться в общество избранных Мессией учеников. С его уходом в Сионской горнице почувствовалось общее облегчение. В первые минуты по выходе предателя ученики, вероятно, предались оживлённым разговорам об открытии предателя и его скором уходе с вечери. Но Учитель ещё молчал, скорбя в глубине души о погибели нераскаянного ученика и, может быть, внутренне молясь Отцу Небесному о других учениках, чтобы он не допустил их пасть безвозвратно, как пал сын погибельный: потому что диавол, исторгнув из стада Христова одну овцу, как говорил Иисус, покушался расточить всё стадо Его и затем поразить и самого Пастыря. Отец Небесный, без сомнения, услышал сию молитву возлюбленного Сына Своего и, допуская Его одного испить чашу страданий и вести борьбу с исконным врагом человека, не допустил ни одного из учеников Христовых впасть во искушение и погибнуть подобно Иуде.

1. В сказаниях первых трёх Евангелистов и Иоанна о дне совершения Иисусом Христом пасхальной вечери существует некоторое разногласие, которое отрицательной критикой возводится на степень совершенного противоречия, а именно: синоптики говорят, что Иисус Христос совершил пасху в первый день опресноков, то есть 14 Нисана вечером, когда все Иудеи, по Закону должны были вкушать пасхального агнца с опресноками; в ту же ночь Иисус был схвачен и осуждён; из чего выходит, что Он должен был и пострадать в самый день праздника Пасхи, то есть 15 Нисана. Α Иоанн говорит, что вечеря была прежде праздника пасхи, накануне, то есть 13 Нисана; в 14-й же день, в пятницу, Он был осуждён и распят.

Такое кажущееся противоречие легко может быть разрешено, если мы допустим, что первые три Евангелиста употребляют название 1-го опресночного дня не в собственном смысле, а в относительном. Иоанн же говорит точнее, как употребляли Иудеи это название в то время. Что три Евангелиста разумеют день опресноков не в собственном смысле как день праздника пасхи, а как-то иначе, видно из того, что когда Иисус Христос после вечери удалился в Гефсиманский сад, туда приходит Иуда со слугами первосвященников и книжников народных, которые были вооружены мечами и дрекольями – чего настоящие Иудеи и не сделали бы в праздник. И сами первосвященники и старейшины производят суд над Иисусом, что опять не дозволялось Законом и не допускалось обычаем в праздничный день.

Самое распятие Иисуса Христа в один из величайших праздников и казнь других двух злодеев в такой день была бы явным нарушением Закона. После смерти Иисуса Христа Иосиф Аримафейский и Никодим с учениками торопятся предать тело Иисусово погребению, конечно, по той же причине, что наступал вечер величайшего из праздников, как заметил это Иоанн. Женщины же, не успевшие оказать Умершему последней чести – помазания, не смеют нарушить покоя субботы и приходят на гроб в следующий по субботе день. Понятно, что и Иосиф с Никодимом не сделали бы погребения и помазания в пятницу, если бы пятница была великим пасхальным днём.

Евангелист Иоанн даёт ещё больше указаний на то, что день вечери Иисусовой не был днём пасхи Иудейской. Так, он упоминает, что Иисус Христос, обличив Иуду, говорит ему: иди, и еже твориши, твори скоро; а Апостолы приняли эти слова за приказание Иуде идти на рынок купить необходимое для праздника. Но ученики Иисуса Христа не могли не знать, что с наступлением праздника никакой торговли не было в городе. Далее перед распятием Иисус Сам несет крест Свой на Голгофу; то же делает и возвращавшийся с полевой работы Симон Киринейский – и всё это делается перед глазами блюстителей Закона, которые и осудили Иисуса за мнимое нарушение Закона.

Наконец, и положительно Иоанн говорит, что первосвященники в тот день даже не входили в преторию Пилата – язычника, – чтобы не оскверниться, но иметь право вкушать пасху. Вечером же того дня, когда Он был распят, Иудеи спешат докончить казнь распятых перебитием им голеней: понеже Пяток бе, да не останут на кресте телесе в субботу; бе бо велик день тоя субботы. Но суббота не выше дня пасхи. И потому прямо можно утверждать, что Иисус Христос совершил Пасху 13-го Нисана вечером и в ту же ночь был предан и осуждён, а в 14-й день Нисана – то есть уже после смерти Иисуса Христа – Иудеи съедали пасху с опресноками. Следующий же день, 15-е Нисана, считался великим днём пасхи и первым днём опресноков.

2) Но появляется вопрос: почему же Иисус Христос совершил последнюю пасху за день до времени законной пасхи, то есть 13 Нисана, и как смотрели на это отступление от Закона ученики Его и другие, знавшие о совершении этой пасхи? Нужно заметить, что совершенно удовлетворительного решения этого вопроса ещё не дала наука; а есть несколько гипотез, более или менее удачно решающих этот вопрос.

Одни говорят, что во время Иисуса Христа иерусалимские Иудеи в числе многих изменений в совершении своих праздников допускали и перенесение пасхи на ближайший день недели, например, с пятницы на субботу, как это думают случилось в год смерти Иисуса Христа. Галилеяне же держались в этом отношении правильного празднования пасхи, и вместе с ними Иисус Христос, как Галилеянин, совершил пасху в своё время, тогда как иерусалимские Иудеи совершили её днём позже.

Другие полагают, что Иудеи во время Иисуса Христа – то ли из-за неточности астрономических вычислений, или затруднения в совершении пасхи в один день многими десятками тысяч Иудеев, допускали празднование пасхи в два дня 13 и 14 Нисана, чем облегчалось заклание бесчисленного множества пасхальных агнцев и принесение жертв в пасхальный вечер.

При таком порядке дел, пришельцы из других городов Палестины и отдаленных стран могли начинать своё празднование пасхи днём раньше, 13 Нисана. Этим обстоятельством и мог воспользоваться Иисус Христос для того, чтобы совершить с учениками Свою последнюю ветхозаветную пасху раньше одним днём, не являясь даже в глазах Своих врагов нарушителем Закона Моисеева. Впрочем, и помимо этого обычая, Он, как Господь субботы, а стало быть, пасхи, мог совершить преобразовательную пасху днём раньше, имея в виду в самый день заклания ветхозаветного агнца предать Себя, как агнца, на заклание, распятие на кресте, и стать для верующих новою пасхою (1Кор.5:7). Поэтому, может быть, и ученики, получившие повеление совершить пасху днём раньше, нисколько не удивились сему и не спрашивали Учителя, почему Он так поступает в совершении важнейшего праздника, не сообразуясь с точным требованием Закона; а напротив, ещё сами они спрашивают Иисуса о том, где приготовить Ему пасху.

И так как пасха приготовлялась в самый день вкушения (Исх.12:6,8), то значит они смотрели на совершение пасхи в тот день, как на вполне законное действие. Замечательно и то, что первые три Евангелиста, рассказывая о времени совершения этой пасхи Иисусом днём раньше указанного Законом срока, не делают никакого замечания по поводу её преждевременности и несоответствия с требованием Закона, хотя вслед за рассказом о пасхальной вечере тотчас говорят о взятии Иисуса на суд архиереев, о распятии и погребении Его, то есть о таких действиях, какие не дозволялись ни в какой праздник. Стало быть, и они не видели в совершении Пасхи 13-го Нисана ничего противозаконного.

Здесь, кстати, следует заметить, что у нынешних Иудеев – неизвестно, с какого времени, – установился обычай начало и конец важнейших праздников праздновать сугубо, то есть по два дня кряду. Тогда как у караимов, празднующих те же праздники по Закону Моисееву, для начала и конца праздников назначается по одному дню; и что особенно замечательно, у Иудеев пасха начинается днём раньше, чем у Караимов. Не есть ли это остаток древнего обычая празднования пасхи, существовавшего во время Иисуса Христа?

3) Вместе с решением вопроса о дне пасхи связан вопрос о совершении её Иисусом Христом. Некоторые полагали, что это была простая вечеря, без пасхального агнца, без опресноков, и потому на ней Иисус Христос мог употребить для таинства Евхаристии квасный хлеб (ἀρτος). И в этом мнении хотят основаться частью на Иоанне, который, говоря о вечери, не упоминает, чтоб это была пасхальная вечеря. Но Иоанн не упоминает и об установлении Евхаристии, а между тем несомненно из других Евангелистов и апостола Павла, что в нощь, в ню же предан бываше, Иисус установил таинство Евхаристии. Но как молчание Иоанна об установлении Евхаристии не может служить поводом к сомнению в действительности этого факта, так и неупоминание его о пасхальном агнце не исключает возможности вкушения его Иисусом Христом и учениками. Ученики спрашивали Иисуса: где уготоваем Ти ясти пасху?А вкушение пасхи без агнца не мыслимо было в то время.

4) Для приготовления пасхи Иисус Христос посылает Петра и Иоанна к какому-то человеку, не называя его по имени, а только указывая им, как найти его. Толкователи (Феофилакт, Евфимий Зигабен) предполагают, что причиной сокрытия имени человека, давшего возможность Богочеловеку совершить последнюю вечерю с учениками, было присутствие Иуды в обществе учеников. Зная о его замыслах предать Иисуса первосвященникам и не желая лишить Апостолов последних важнейших наставлений, Иисус Христос постарался скрыть имя домохозяина от Иуды, давая тем ясно понять злому ученику, что замыслы его относительно своего учителя давно открыты. Таким образом Иуда, не зная заранее места последней вечери Иисуса, не мог предупредить первосвященников о месте собрания и должен был сам присутствовать при последней вечере в обществе Иисусовом. Но кто был домохозяин, у которого совершена последняя вечеря, Евангелисты не говорят. Это, должно быть, был один из последователей Иисуса, потому что посланные ученики называют Иисуса Учителем, говорят с лицом, знающим образ действий их Учителя и даже ожидающую Его судьбу: время Мое близко. Но был ли это Иосиф Аримафейский, или Никодим, или Иоанн Марк, решить трудно. Древнее предание склоняется в пользу последнего лица, так как после Пятидесятницы дом его был местом собрания первых христиан, и носил название Сионской горницы, как бывшей на Сионской горе.

5) По Закону Моисееву и первоначальному обычаю, пасху нужно было вкушать стоя, как бы готовясь в путь. После плена Вавилонского – неизвестно, впрочем, с какого времени – обычай стояния заменён другим: за столом уже возлежали. Для объяснения такой перемены раввины говорят, что стояние напоминало им о рабстве и прилично лицам подвластным, возлежание же, напротив, доказывает власть господ и прилично людям, предназначенным к высшей цели, и притом должно было указывать на постоянное обладание обетованною землёю – которой, однако, они вскоре лишились.

6) В числе обычаев при совершении пасхальной вечери у древних писателей и раввинов не упоминается омовение ног; но нахождение в Сионской горнице предметов, необходимых для омовения, и совершение этого действия Иисусом, с завещанием, чтобы ученики делали то же, что Он делает, достаточно доказывает, что это действие было одним из обрядов пасхальной вечери. Он мог образоваться то время, когда Иудеи для вкушения вечери уже отказались от обычая стоять с посохом в руках по образу путешественников, но возлежали за трапезой, в виде путников, уже возвратившихся под родной кров и гостеприимно принимаемых домовладыками. Иисус Христос упрекает, между прочим, фарисея Симона в том, что когда Он вошёл в дом его для того, чтобы возлечь на вечери, то Симон не дал Ему воды для умовения ног перед вечерею (Лк.7:44), что показывает известность и широкое распространение этого обычая, так что даже совершался при обыкновенных вечерях.

7) Омовение ног перед тайною вечерею указывало ученикам на необходимость чистоты и готовности к участию в великой жертве, совершаемой в Евхаристии, и говорило ученикам о том, что они приглашаются великим Домовладыкою на великий таинственный пир, куда они должны явиться чистыми, омытыми, облечёнными в светлые ризы святости и правды, и что только явившийся не в брачном одеянии (Иуда) будет брошен в тьму кромешнюю, где будет плач и скрежет зубов.

8) Обряды – соблюдаемые Иудеями при праздновали пасхи, как их частью, можно заметить из рассказа Евангелистов, большею же частью из описаний раввинов – состояли в следующем: вечером 14 Нисана, по захождении Солнца, когда все принадлежавшие к одному семейству (от 10 до 20 душ) собирались в избранный дом, где уже приготовлен был заранее заколотый во дворе храма ягнёнок; глава семейства брал большую чашу с вином (всегда, по свидетельству раввинов, красным), разведённым водою, и возглашая: «благословен еси, Господи, сотворивший плод лозы», – пил от неё сам и давал отпивать всем присутствующим. Потом все ложились; ставился стол с жареным агнцем, который назывался телом пасхи, полагались горькие травы и пресные круглые, плоские, тонкие хлебы (собственно опресноки) и блюдо с кислым соусом.

По обхождении второй чаши с вином глава семейства брал в руки хлеб и произносил молитву: «благословен еси, Господи, произведший хлеб из земли...», ломал его на куски, и, обмакивая в соус, съедал; присутствующие делали то же. Отец семейства говорил при этом: «это хлеб бедствия, который отцы наш вкушали в Египте». Далее отец рассказывал историю пасхи и всех её обрядов; причём, указывая на агнца, говорил: «это тело пасхи». Уже во время второй чаши съедали часть агнца с горькими травами и опресноками. После рассказа истории пасхи, вторая чаша обносилась снова вокруг стола и допивалась. Отец семейства и присутствующее вставали и пели первую половину великой аллилуи (Псалмы 113 и 114); снова ложились и доедали агнца, так как до утра не должно было ничего оставаться от него. Потом предлагалась ещё чаша, причём отец семейства благословлял Бога и благодарил Его за все великие благодеяния Божии народу Израильскому; почему эта чаша и называлась чашею благословения. В завершении пили ещё одну чашу, четвёртую, которая не носила особого названия и не имела особого значения; после неё пели вторую часть великой аллилуи (Пс.115–118), и этим заканчивали празднество.

9) По соображении Евангельских рассказов с обрядами празднования пасхи у Иудеев открывается, что Иисус Христос на последней вечере соблюл все эти обряды, которые в глазах учеников имели значение и историческое, и преобразовательное.

Вместе с тем Он полагал начало и новозаветной Пасхе. Вкусив агнца и отпив вина от первой и второй чаши, Он уже не пил и не ел, а только предлагал ученикам разделить между собою благословлённую чашу, заметив при этом, что Он уже не будет пить от плода лозного до дня Царствия Божия. По съедении всего агнца и установлении Евхаристии, как замечает Евангелист, воспевше, изыдоша в гору Елеонскую, то есть пропели установленные псалмы.

10) Для некоторых кажется странным, что когда Иисус Христос объявил ученикам о предании Его одним из них, они стали поочерёдно спрашивать Его: не я ли, Господи? тогда как каждый из них, кроме Иуды, должен был знать о себе, что он и не думает предавать своего Учителя.

Иуда же, напротив, решившийся продать Иисуса, не опасается обличения и предлагает Учителю тот же вопрос. Но странность эта легко объяснится, если мы представим себе, что ученики Иисуса Христа не довольно ясно понимали, какого рода предательство разумел их Учитель; и вместе с тем, опасаясь со своей стороны какого-либо случайного, ненамеренного участия в таком поступке, могли быть встревожены известием о существовании среди них предателя и стали спрашивать каждый о себе.

И сам Иуда, не желая подать виду, что он скрывает злой умысел, спросил Учителя о том же. Таким предположением объясняется и то обстоятельство, что несмотря на прямой ответ Иисуса, что Иуда предаст Его, и указание на то Иоанну и Петру, ученики не заподозрили в нём предателя, когда он вышел из горницы. Может быть, они подумали только, что указание на предателя должно относиться к отдалённому событию, или что сам Иуда не злонамеренно предаст Учителя, а как-нибудь по неосторожности, по неведению. Случаи подобных неосторожных оскорблений или противодействий не раз бывали в жизни Апостолов. Припомним случай, когда Иисус Христос сказал Петру: иди от Мене, сатано; или когда обличил Иакова и Иоанна за желание истребить огнём Самарянское селение; или даже, как на этой вечери предсказано было Петру и всем ученикам, что они в эту ночь соблазнятся о Нём, а Пётр даже отречётся.

11) При вечери Иисус Христос говорит, что Он уже не будет вкушать с учениками от плода лозного (то есть вина) до тех пор пока не будет пить его в Царстве Отца Небесного. Очевидно, Он здесь разумеет новое таинственное вино, наслаждение благами Небесными в Царстве Отца Небесного. И этому не будет противоречить то, что Он ел и пил по Воскресении, для уверения учеников в том, что Он действительно воскрес и имеет не призрачную, а действительную плоть: потому что с Воскресением для Него и в Нём началось уже это Царство Божие.

Пасхальная вечеря кончилась, а с нею кончился и Ветхий Завет. Наступала великая торжественная минута, начало Нового Завета. Ученики Христовы ещё возлежали за столом, обсуждая только что происшедшее за вечерею. Вдруг Учитель встал из-за стола и, возведя благодарный взор к Небу, воскликнул: Ныне прославися Сын человеческий, и Бог прославися о Нем (Ин.13:31). Ученики в немом благоговении внимали этим словам Божественного Учителя, а Он, как Первосвященник Нового Завета, готовясь принести Самого Себя в жертву за грехи мира, предначиная Свой великий подвиг, восхотел прежде всего освятить Своих учеников, таинственно преподав им тело и кровь Свою.

Взяв хлеба с трапезы, благословив и возблагодарив Бога, Он преломил его и стал раздавать ученикам, говоря: приимите, ядите, сие есть тело Мое, еже за вы ломимое; сие творите в Мое воспоминание (1Кор.11:24). Потом также, благословив и возблагодарив, взял чашу с вином и, подавая ученикам, сказал: пийте от неё вси; сия бо есть кровь Моя Нового Завета, яже за вы и за многие изливаемая, во оставление грехов; сие творите, елижды аще пиете, в Мое воспоминание (Мф.26:27,28; 1Кор.11:25). Так установлено величайшее таинство Евхаристии, в котором проявилась величайшая любовь Богочеловека к людям. Причащаясь в Евхаристии тела и крови Христовой, верующие таинственным и теснейшим образом соединяются с Ним и между собою в одно тело, в одну Церковь.

1) Известно, что после Синайского Законодательства Моисей, по повелению Божию, для утверждения Завета Бога с народом Израильским, принёс жертву спасения и половиною крови принесённых жертв окропил жертвенник, а другою половиною ея, влитою в чашу, окропил народ, говоря: се кровь Завета, его-же завеща Господь к вам о всех словесных сих (Исх.24:5–8). Подобно сему и Иисус Христос, утверждая новый Завет Божий с людьми для спасения их, проливает кровь Свою и даёт её и тело Своё в снедь верным или, как говорит Апостол, в окропление их (1Пет.1:2), называя её кровью Нового Завета.

2) Многим кажется странным, что Апостолы, слыша на вечери слова Иисуса: приимите, ядите, сие есть тело Мое, и: пийте от неё вси, сия есть кровь Моя, и принимая из рук Его обыкновенный хлеб и обычную, наполненную вином, чашу, не выражают никакого недоумения по поводу слов Учителя, не требуют никакого объяснения. На этом основании предполагают, что Апостолы в действиях и словах Иисуса Христа видели только символическое указание на страдания, которым будет подвергнуто тело Его, и на пролитие Им крови для спасения людей. Но тогда Иисус Христос не предлагал бы хлеба и вина в пищу ученикам, а только указал бы, что преломляемый хлеб служит образом или символом Его тела, ломимого для страждущего спасения людей, а наливаемое в чашу вино – символом проливаемой Им крови во время предстоящих страданий. Во вкушении же хлеба и питии вина из чаши не было надобности.

Ещё меньше было надобности творить такое преломление хлеба и вкушение его, а равно и пить вино из чаши в воспоминание страданий Иисуса Христа для нашего спасения. Достаточно было бы слышать рассказ о Его страданиях или видеть крест с изображением Распятого на нём, чтобы живо вспомнить о Божественном Страдальце.

Но, очевидно, совершение Евхаристии в том виде, как она совершалась в древней Церкви и совершается до ныне в нашей и других церквах, ведущих своё начало из древности, имеет не символическое и историческое значение, а существенное, является как таинство, как средство соединения всех верных в одно тело с Искупителем, в одну Церковь со Христом, есть средство обожения всего Человечества и доставление ему источника вечной жизни и спасения. Так, конечно, Апостолы и поняли слова и действия Иисуса и в таком смысле и предали всей Церкви учение об Евхаристии. Если же они на тайной вечери и не спрашивали своего Учителя о значении совершаемого Им причащения, то, очевидно, потому, что Иисус заранее раскрыл подробно и полно перед ними и перед народом учение о необходимости вкушения тела и крови Его для получения жизни вечной и пребывании всех верующих в Нём (Ин.6:32–58).

3) Был ли Иуда предатель при установлении Евхаристии и удостоен ли вместе с другими Апостолами причастия Тела и Крови Христовой? Большинство толкователей признают, что Евхаристия совершена после выхода Иуды из горницы Сионской.

Да это и естественно нужно предположить, так как, по свидетельству Иоанна, когда Иисус сказал Свою известную беседу о хлебе животном, многие из учеников Его, не понимая значения этой беседы и не веря в возможность вкушения тела и крови Его, оставили Его: тогда в числе неверующих был и Иуда, хотя он и не оставлял Иисуса до времени тайной вечери (Ин.6:64). Нет сомнения, что Иисус употреблял все усилия к тому, чтобы образумить и спасти погибающего ученика; но все старания Его были напрасны.

Во время одной пасхальной вечери Иисус показал столько заботливости и снисхождения к Иуде, что всякий другой мог бы почувствовать и силу любви Учителя к ученикам, и глубину Его смирения, сказавшегося особенно в умовении ног, и безграничность терпения, обнаружившегося и в допущении предателя к одной трапезе с Собою и нежелании открыть его ученикам; но, как поёт святая Церковь: беззаконный же Иуда не восхоте разумети. И потому допущение предателя к священной трапезе могло только отягчить его преступность по отношение к Учителю, а главное, могло омрачить светлое торжество совершаемого в таинстве Причащения союза высочайшей любви Сына Божия с избранными и оставшимися верными до конца учениками. Правда, из рассказа Евангелистов о совершении Евхаристии можно сделать вывод, что причащение тела и крови Христовой было преподано ученикам во время пасхальной вечери, когда они ещё ели пасху, следовательно, когда Иуда ещё не вышел из горницы, в которой совершалась вечеря; но так как синоптики вовсе не говорят об открытии Иисусом Иоанну предателя и об уходе Иуды с вечери прежде других, то предположение о совершении Евхаристии после ухода Иуды не может считаться противоречием их рассказу.

Если же обратить внимание на замечание Иоанна, что Иисус, открывая ему предателя, подал Иуде кусок хлеба, обмокнув его в солило, и что Иуда тотчас ушёл с вечери, то положительно можно утверждать, что он ушёл прежде установления Евхаристии. Несомненно, что подача хлеба Иуде сделана была еще во время пасхальной вечери, но уже при конце ея, когда обыкновенно глава семейства, каким здесь был Иисус, обмакивая остающееся от вечери куски хлеба, раздавал их возлежащим за столом.

К этому нужно присоединить и то замечание Евангелиста Луки (Лк.22:20) и апостола Павла (1Кор.11:25), что таинственную чашу Иисус преподал ученикам после вечери (пасхальной); а это заставляет думать, что и вся Евхаристия была совершена по окончании же пасхальной вечери.

Можно только предположить, что Евхаристический хлеб был преломлен непосредственно после вечери, тотчас после ухода Иуды, когда ещё ученики возлежали за столом и глава семейства не подавал знака к востанию от трапезы и пению заключительных псалмов великой аллилуи; чаша же с вином предложена спустя некоторое время после вечери. Наконец, что самое главное, нужно иметь в виду, что Евхаристия составляла совершенно отдельный акт, и хотя следовала непосредственно за пасхальною вечерею, но не входила в состав ея, и потому ни куски хлеба от этой вечери, ни блюдо с солилом не могли иметь места при Евхаристии и после неё.

4) Здесь представляется вопрос: на каком хлебе, квасном или пресном, была совершена Иисусом Христом первоначальная Евхаристия. Если последняя вечеря Его с учениками была пасхальная, то по Закону Он должен был совершить её с опресноками; поэтому, – рассуждают католики, – для совершения Евхаристии, установленной непосредственно за этой вечерей, Он должен был употребить хлеб пресный, а не квасный.

Не отрицая возможности употребления Иисусом Христом опресноков для совершения Евхаристии скажем, что против такого мнения стоит вся древность Вселенской Церкви (не исключая и Римской), учившей, что Иисус Христос совершил первоначальную Евхаристию на квасном хлебе; против него же стоит употребление Евангелистами слова хлеб (ἀρτος), прилагаемого исключительно к хлебу квасному, и, наконец, возможность найти такой хлеб в домах Иудейских ещё 13 Нисана, когда была совершена Иисусом Христом пасха. Притом же, установляя новозаветное таинство и предлагая ученикам вкушать Своё тело под видом квасного хлеба, Иисус Христос, может быть, хотел именно того, чтобы ученики Его праздновали и вкушали новую пасху не в квасе ветсе, ни в квасе злобы и лукавства, и прибавим, ни в бесквасии Иудейских опресноков, но в бесквасиих чистоты и истины (1Кор.5:8).

(Ин.14:1–17,26).

Совершив высочайший акт Божественной любви к Роду Человеческому и посредством Евхаристии вступив с учениками Своими, а через них и со всеми верующими, в Новый Завет и соединив их теснейшим образом с Собою в одно тело, Иисус вводит их в самую глубину того великого дела, для которого Он сошёл с Неба на Землю, хочет раскрыть перед ними всю Свою душу, исполненную любви к людям. Он их избрал для того, чтобы через них возвестить Миру и довершить это начатое Им дело спасения людей. Как доказательство принадлежности их к обществу Его учеников, Он даёт им заповедь о взаимной любви друг к другу. По тому узнают все, что вы Мои ученики есте, – говорит Он, – аще будете иметь любы между собою (Ин.13:35).

Сам Он теперь должен оставить их на некоторое время, чтобы идти Отцу. Но понимая всю трудность возлагаемого на них дела и видя смущение их при известии о том, что Он оставляет их, Он спешит успокоить их верою в Бога и в Него, а также обещанием приготовить им место в доме Отца Небесного и по приходе взять их к себе.

На просьбы учеников показать им тот путь, по которому Он идёт и по которому они также могут прийти к Отцу, Иисус говорит, что Он-то и есть истинный и животворный путь, ведущий к Отцу: потому что Он в Отце и Отец в Нём. Если они будут веровать в Него и любить Его, то Он умолит Отца исполнять всё, что ни испросят они во имя Его. Он не оставит их сирыми, но испросит им от Отца Духа Утешителя, Духа Истинного, Который исходит от Отца и может заменить им Его. Этот Дух Святый будет с ними постоянно, будет руководить ими и наставлять их на всякую истину – потому что будет пребывать в них.

Вместе с Духом Святым, и Отец и Сын приидут и будут обитать в том, кто будет любить Его, Иисуса, и соблюдать Его заповеди; тот будет возлюблен и Им и Отцом Его. Это обещание послать им Духа Святого должно успокоить их. Он оставляет им Свой мир, и они не должны ни смущаться, ни устрашаться от того, что Он уходит к Отцу.

Напротив, они должны бы были радоваться этому уходу, потому что Он, исполняя волю Отца, идёт на борьбу с князем мира сего (диаволом); но диавол не найдёт в Нём ничего такого, что давало бы ему возможность одержать над Ним победу. Исшед из горницы Сионской в сад Гефсиманский, Он на пути учит их о Себе, как о Лозе Виноградной, от общения с которою зависит то, что и ветви дают плоды.

Снова подтверждает необходимость исполнения заповедей и указывает, что главная заповедь Его им: любить друг друга; за исполнение её Он уже называет их не рабами, а друзьями Своими. Открывает им ненависть мира к Нему и к ним, предсказывает им гонения от мира и самую смерть. Растворяет сие слово огорчения повторением обетования о Пришествии Утешителя, Который и мир обличит о грехе, правде и Суде, и их наставит на всякую истину, которой они теперь не понимают.

Обещает обрадовать их и собственным явлением после кратковременной разлуки и исполнением их просьб; и снова указывает, что они рассеются и оставят Его, но прибавляет, что Он не один, потому что Отец с Ним.

Наконец, как Сын Божий и Первосвященник, как Ходатай перед Бога за человеки, торжественно молится к Отцу Своему о Своём прославлении, о спасении Апостолов и соблюдении их в единстве от зла и освящении их истиною, а также и о спасении всех верующих и соединении их между собою и с Богом.

В прощальной беседе Иисуса Христа с учениками сказалась вся сила той любви Сына Божия к Человечеству и в частности к ученикам, которая исполняла сердце Его и которая одна низвела Его с Неба на Землю; сказалось всё значение наступающего великого момента в жизни Искупителя, в жизни всего Человечества, когда Ходатай перед Бога за человеки, человек Христос Иисус, вступал в предназначенную от вечности славу Свою и, уходя к Отцу Небесному, оставлял Земле и ученикам обетование Святого Духа и мир от Отца.

Любовь Искупителя к избранным Своим и вообще к Человечеству открылась в уготовании им обителей в дому Отца Небесного, в указании им пути к истинной жизни, которым был Он Сам, в показании им Отца Небесного, Который открылся в Нём, как единосущном с Ним, в обетовании о ниспослании Духа Утешителя, от Отца исходящего. Эта же любовь делается и внутреннею связию, связующею верующих между собою и с Богом и выражается в исполнении заповедей Божиих. Научит же их всему Дух Утешитель и принесёт мир в сердца их.

1) В дому Отца Моего обители многи суть, – говорит Иисус Христос в утешение Своим ученикам – конечно, сообразно с достоинством каждого из людей, живущих на Земле, как заметил ещё Тертуллиан, и как подтверждает это апостол Павел, который говорит, что в воскресение мёртвых будет ина слава Солнцу, и ина слава Луне, и ина слава звездам (1Кор.15:41,42). Чтобы поместить в эти обители Своих учеников, Он Сам придёт и возмёт их с Собою. Это, конечно, Он сделает в день смерти их, так как тотчас по Воскресении Он ещё не взял их с Собою; а во Второе Пришествие Его в качестве Судии, они уже явятся вместе с Ним сидящими на 12 Престолах для того, чтобы судить живым и мёртвым.

2) Путь, по которому Спаситель и Сам идёт и которым обещает привести и учеников Своих к Отцу Небесному, есть путь страданий. О нём Он неоднократно говорил ученикам Своим, и они знали, что им предлежит этот путь. Называя далее Себя путём, Он показывает, что только в Нём, для Него или от Него путь страданий Его последователей получает силу и значение. Можно и страдать без пользы и без цели; можно идти путём широким; но один только путь вводяй в живот – Иисус Христос. Если затем ученики спрашивают Его о сем пути, или говорят, что они не знают его, то это потому, что они поняли слова Иисуса Христа об отшествии к Отцу в буквальном смысле, и никак не могли примириться с мыслью, что предлежащий их Учителю путь есть путь страданий и смерти.

3) Никтоже может приити к Отцу, токмо Мною, – говорит Иисус Христос. Это показывает, что можно дойти до истинного Богопознания, до высочайшей и блаженнейшей жизни в Боге и с Богом только путём веры в Иисуса Христа, только уразумением Его великого дела на Земле; потому что путём наблюдения природы и нравственного саморазвития человеку открывается только присносущная сила и Божество Творца и Промыслителя, только премудрость, всемогущество, благость Божия; но высочайшее, всеобъемлющее свойство существа Божия, Его любовь к падшему Человечеству, Его правда и милость, долготерпение и истинность открываются преимущественно в деле Искупления, совершённом Иисусом Христом.

4) Филипп просит Иисуса Христа показать им, Апостолам, Отца Своего, не по недостатку веры и не потому, что он или другие Апостолы не знали, что в Иисусе Христе скрывается Божество; но потому что они представляли Его несколько чувственно, просили Сына Божия явить им Отца, как некогда Моисей просил Бога явить ему Лице Свое, и видел славу Божию. Так и Апостолы видели славу Отца, потому что слышали учение Сына Божия, а это учение было Слово Самого Отца; потому что видели дела Сына Божия, которые дал Ему Отец; потому что получили обещание, что всякое прошение их во имя Сына будет исполнено Отцом, да прославится Отец в Сыне. Наконец, они видели Отца и Сына в Духе Святом, Который, исходя от Отца и напоминая ученикам Христовым учение их Учителя, пришёл утешить их в разлуке с Ним и обитать со Отцем и Сыном в сердцах их.

5) На пути в Гефсиманский сад Иисус Христос предсказывает ученикам, что они соблазнятся о Нём в сию ночь, то есть увидев Его предание в руки судей, усомнятся, может быть, в Его Божественности, в Его Мессианском значении ( = Лк.24:21): потому что, – прибавил Иисус Христос, обращаясь к Симону Петру, – сатана просил, чтобы ему позволено было сеять вас, как пшеницу (Лк.22:31,32); но Я молился, чтоб не оскудела вера твоя, и ты некогда, обратясь утверди братию твою.

Все ученики обещали быть твёрдыми в вере. Пётр же с клятвою утверждал, что если бы и все оставили Его, то он не оставит, хотя бы пришлось положить жизнь свою за Учителя. Но Иисус Христос, в обличение самонадеянности Петра и для уврачевания его самовозвышения перед другими учениками, предрекает ему троекратное отречение от Него, прежде нежели пропоёт дважды петух, то есть до рассвета.

6) Спрашивают иногда: почему готовность Петра и прочих Апостолов положить душу свою за Учителя не принимается Им и даже как бы намеренно подвергается тяжёлому испытанию, которое доводит Петра до падения.

Для объяснения этого нужно обратить внимание на то, что преданность Апостолов в то время была как бы естественным плодом их обращения с Учителем, чисто человеческим чувством; а чтобы уверовать в Сына Божия, нужна была сверхъественная сила и помощь, нужно руководство Духа Божия, Который ещё не был тогда дан ученикам.

Возникшая таким образом естественная привязанность учеников к Учителю также естественно могла и прерваться, что и подтвердилось на деле при малейшей внешней опасности или недоумении. Но самое падение Петра, предсказанное Иисусом и совершившееся неожиданно для самого Петра, в противоположность его крепкой уверенности, что он не оставит Учителя, самое это падение было на будущее время ограждением и предостережением как для него самого, так и для других учеников, от самоуверенности и самомнения, что они действительно любят Господа и достойны его любви. После падения такая самоуверенность должна была исчезнуть у Апостола Петра, была поучительна и для других. Вот почему Иисус Христос говорит: Я молился о тебе, чтобы не оскудела твоя вера, и ты некогда, обратясь, утверди братьев твоих (Лк.22:32).

7) Теснейшее соединение верующих с Христом приточно представлено под видом прозябания отраслей на лозе. Такое соединение даёт им возможность приносить плод мног, то есть исполнять заповеди Его и любить друг друга.

Эта же любовь даёт им право уже называться не рабами, но друзьями Христовыми и надеяться на получение всего, чего бы они ни попросили от Отца во имя Христа. Но с другой стороны эта любовь ко Христу и союз с Ним разъединяет их с миром, делает их ненавистными для мира и будет причиною их страданий от мира, за что мир и будет осуждён. Суд этот будет принесён в мир обетованным Духом Утешителем, Который осудит мир за грех неверия в Иисуса Христа – в Того Христа, Который явится к Отцу Небесному не только оправдательною жертвою за людей, но и свидетелем, против тех, которые будут виновниками Его смерти и не примут Его правды. Дух Святый обличит мир и о Суде, откроет Суд, который будет произнесен над князем мира сего, над диаволом, а мир между тем не перестаёт следовать внушениям сего князя зла.

То, что они (ученики) не поймут теперь в словах Своего Учителя, будет открыто им Тем же Духом Святым, потому что Он принесёт на Землю учение Христа; Он и послан будет для того, чтобы прославить Сына на Земле.

8) Ученики не поняли слов Иисуса Христа о том, что Он идёт к Отцу и скоро они не увидят Его, и говорили между собою, что значат эти слова. Иисус Христос объяснил им эту печальную истину, прибавив, что Его отшествие от мира будет для мира радостно, а для них печально; но затем вскоре печаль их превратится в радость, как печаль раждающей женщины, которая скорбит, когда страдает муками рождения, и затем радуется о рождении человека в мир. И радость учеников будет состоять именно в том, что они получат всё, что ни попросят от Отца во имя Иисуса Христа, то есть через Него и в силу ходатайства Его перед Отцом, потому что Отец любит их за то, что они веруют в Него, как пришедшего от Отца.

Ученики подтвердили, что они действительно веруют в Его пришествие от Отца Небесного. Предсказав им, что они, несмотря на такую веру, скоро оставят Его и рассеются, Он успокаивает их мыслью, что Отец не оставит Его одного, и что Он, несмотря на видимое торжество мира над Ним, победил миρ.

9) Чтобы обнадёжить учеников в тяжкие минуты предстоящих испытаний и не допустить их до окончательного падения, Иисус Христос обещал им явиться в Галилее и даже предварить их там. В обещании Воскресения заключалось для них утешение в скорби по поводу смерти любимого Учителя; в обещании же явиться в Галилее, на месте их постоянного обращения с Господом, заключалось указание на мирный исход переживаемых ими испытаний и на то, что злоба врагов, поразив Пастыря и рассеяв избранное стадо, не воспрепятствует снова собрать расточенные и вся привести в соединение.

10) Давая ученикам заповедь о любви друг ко другу, Иисус Христос называет эту заповедь новою. Нова она по силе и определённости выражения: в последней беседе Иисус Христос три раза с особенною настойчивостью говорит ученикам: любите друг друга. В Ветхом Завете она высказана (Лев.19:18) как бы мимоходом, случайно, как продолжение или завершение другой заповеди. Нова эта заповедь и по духу и широте тех отношений, какие она стала обнимать со времени Иисуса Христа. До сих пор Иудеи под ближними разумели сынов народа своего ( = Лев. 19:18), то есть единоплеменников, единоверцев и даже ещё уже: присных по крови, членов одной семьи.

В притче о милосердом Самарянине Иисус Христос раскрыл и смысл понятия о ближнем как о всяком, с любовью принимающем в нас живое участие, и указал пример того, в чём и как должна и может проявляться истинная любовь к ближнему (Лк.10:30–37).

Говоря о Духе Святом – Утешителе – Иисус Христос показывает Его Божественную природу, Его исхождение от Отца и отношение к Нему. Такое изображение личного свойства Духа Святого требовалось самым существом утешения, положением дела Искупления, совершаемого Христом, и отношением Духа Святого к созданной на Земле Церкви.

Со смертью Иисуса Христа Апостолы лишались руководителя, учителя и друга, с Которым они были соединены самою чистою и крепкою любовью; они теряли Того, на Кого смотрели как на Бога, Спасителя и будущего Судию. И Тот, Кто должен был заменить им их Учителя, очевидно, должен был быть подобным Ему и по природе и по личным свойствам; а в этом Апостолы могли увериться только тогда, когда слышали, что Утешитель от Отца исходит, как о Самом Себе Он говорил: «Аз от Отца изыдох, не да творю волю Мою, а волю пославшего Мя Отца» (Ин.6:38). Притом самое исхождение должно было быть не временным и случайным, а вечным и существенным. Такое именно исхождение и разумеет Спаситель, когда говорит, что Дух Истинный от Отца исходит.

Иначе сказать, Утешитель должен быть таким же Божественным Лицем – как и Сын Божий, Который отходил от Апостолов – потому что только такое Лицо могло заменить на Земле Богочеловека и продолжать начатое Им дело Спасения. Он только и мог научить тому же и так же, чему и как учил Иисус Христос. Он, как всеведущий, мог напомнить Апостолам о том что говорил им Иисус Христос; как вечный, Он мог и пребывать с ними и в Церкви вечно. Как лицо Божественное, Он мог и свидетельствовать о Сыне Божием теми знамениями и чудесами, которые совершали Апостолы во имя Иисусово и тем подтвердили, что предреченное Им исполнилось и что Он воистину Сын Божий.

Главное же, что должен был сделать Дух Истинный, это внести истину в мир, которая освободит людей от власти отца лжи; должен был обличить мир о грехе, и о правде, и о Суде, и таким образом дать возможность Церкви побеждать диавола и продолжать спасение своих чад. Наконец, Он, Дух Святый, должен был прославить Сына продолжением учения, чудес, излиянием обильных дарований на верующих и соединением всех в одно тело со Христом и оживлением сего тела Своею благодатью.

11) Иисус Христос говорит о Духе Святом, что Он с Апостолами пребывает (Ин.14:17), хотя в другом месте Евангелист свидетельствует (Ин.7:39), что Дух Святый ещё не был дан верующим, потому что Иисус Христос не был ещё прославлен. Но это не противоречие: Иисус Христос на вечери начинает Свою беседу словами: ныне прославися Сын Человеческий и Бог прославися в Нем (Ин.13:3). Стало быть, с этого же времени могло начаться пребывание Духа Святого с учениками. Притом же Иисус Христос прибавляет: и в вас будет, то есть говорит больше о будущем, нежели о настоящем пребывании.

Наконец, в замечании Евангелиста о будущем сошествии Духа имеется в виду полнота и обилие благодатных даров Святого Духа; но начинательно и постепенно эти дары были подаваемы Апостолам и до великого сошествия Святого Духа на них в день Пятидесятницы. Подавались те дары, когда Иисус Христос открыл их сердце к восприятию Его учения и к вере в Него, когда Он давал им власть на дусех нечистых и силу творить чудеса, и наконец, когда отверзал их ум разумети писания и повелевал им отпускать грехи кающихся и совершать таинства для верующих.

Обетование мира, оставляемого Учителем Своим ученикам (Ин.14:27), есть, конечно, одно из величайших благ, послуживших к умирению возмущённых предстоящей потерей Учителя душ Апостолов. И в самом деле, в эти страшные минуты постигшего их несчастья и опасности со стороны Иудеев, Апостолы как-то скоро успокаиваются, не приходят в отчаяние, не разбегаются, а примиряются с мыслью о совершившемся факте.

В то время, как злочестивый ученик приходит в отчаяние и погибает на древе, а богоборная синагога – и убив ненавистного ей Пророка – всё ещё не может успокоиться от мысли о возможности исполнения предречений Иисусовых, когда на Голгофе собравшееся множество рыдает и бьёт в перси своя при виде умирающего Господа, когда, наконец, вся природа содрогается ужасом многим: в то время над Сионской горницей, над обществом друзей Иисусовых, царит какое-то спокойствие, тихая скорбь, не обнаруживающая себя ни воплями, ни терзанием риз, ни отчаянием.

Это вместе с тем и не тупое, мрачное окаменение сердца, дошедшее до бесчувствия, до омертвения всех чувств, до непонимания того, что с человеком происходит. Нет, это благодатное успокоение любящих скорбных сердец в твердой вере словам Учителя, в скромной надежде на Его Воскресение и в горячей любви к Нему. Этот же мир не оставляет Апостолов и всю их жизнь, несмотря на гонение и бедствия, которым они подвергались. Этот же мир, как первое и необходимейшее благо, они должны были вносить в домы и сердца верующих, потому что и Царство Божие есть правда и мир и радость о Дусе Святе (Рим.14:17).

12) Отец Мой более Мене есть (Ин.14:28), говорит Иисус Христос, конечно, по отношению к Человечеству, потому что по Божеству Они равны, как видно и из того, что Он сейчас говорил о том, что Отец во Мне и Аз в Отце; или что видевши Мене, виде Отца; или как прежде говорил: Аз и Отец едино есма. Если бы не равны, то были бы и разны, а разные не были бы едино.

Впрочем, по объяснению святого Василия Великого, Отец более Сына в значении причины. Поскольку начало Сыну от Отца, посему Отец и более Сына, как виновник и начало. И удивительно ли, – говорит тот же святой отец в другом месте, что Отца большим Себя исповедал Тот, Кто есть Слово и стал плотию, когда показался Он умалённым и перед Ангелами по славе и перед человеками по виду.

В связи же с тем, что Иисус Христос только что сказал о Своем отшествии к Отцу, это показывает на ту величайшую славу, которая принадлежит Отцу, и которой Сын здесь на Земле не имеет. Вот почему Иисус Христос и замечает ученикам: аще бысте любили Мя, возрадовалися бысте убо, яко рех иду ко Отцу, яко Отец болий Мене есть, то есть: вы должны бы радоваться тому, что Я иду к Отцу, потому что Я войду в большую славу, в славу Бога-Отца, которая больше и выше той славы, какую Сын имел на Земле.

Грядет сего мира князь, и во Мне не имать ничесоже (стих 30-й). Князь сего мира – диавол; он приобрёл над миром власть по причине греха человека. Теперь он грядет для последней борьбы с Сыном Марии, чтобы и Его подчинить своей власти, грядёт в лице Иуды, готовящего гибель своему Учителю, грядёт в страхе часа смертного, который объял душу Иисуса в саду Гефсиманском; грядёт в суде неправедных и беззаконных судей, осудивших величайшего Праведника на позорную смерть; грядёт, наконец, в тягчайших крестных страданиях и жесточайшей смерти, когда, по-видимому, Сам Бог оставил Божественного Страдальца испить всю чашу ярости Его до дна за грехи мира.

Но Иисус Христос не подлежал греху, а потому диавол не найдёт в Нём ничего, касающегося его, и тем самым усилия диавола победить Иисуса Христа не будут иметь успеха.

Словами о приближении князя мира и об исполнении воли Отца Иисус Христос кончил свою затрапезную беседу с учениками. После этого Он повелел им встать и идти с Ним. По пути к саду Гефсиманскому, Он – вероятно – заимствуя Своё слово от предметов, бывших на пути, говорит «Аз есмь лоза, вы же гроздия» (Ин.15:5). Этими словами Он объясняет таинственную связь верующих с Ним и между собою и показывает, как благодать Святого Духа живит верующих и возбуждает их к совершению Богоугодных действий.

Сходство между отношением ветвей к лозе виноградной и верующих ко Иисусу Христу или вообще к Богу простирается до того, что как ветви, отрезанные от лозы, не могут уже приносить плодов и расти, так и верующие, остающиеся вне общения с Иисусом Христом, не могут ни плодов приносить, ни жить духовною жизнию.

И как с лозами поступает виноградарь – то отрезывая негодные, то подчищая хорошие, чтобы они приносили лучшие плоды – так и Господь действием Своего Суда то отвергает неверующих, то посылает на верующих разные испытания и скорби, чтобы соделать их через то достойными высших наград и способными к высшим нравственным подвигам.

13) Сия глаголах вам, да радость Моя в вас пребудет, и радость ваша исполнится (стих 11-й), то есть чтобы и вы могли радоваться тою радостью, какою радуюсь Я; а радость Моя, – говорил Он прежде, – в том, что Я соблюл заповедь Отца Моего и пребываю в Его любви. Значит, Иисус Христос хотел, чтобы Апостолы радовались об исполнении заповедей Божиих и пребывании в любви Отца Небесного.

14) Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел (стих 18-й). Странное утешение во время преследования от мира; но для последователя Христова оно, действительно, великое утешение, потому что ненависть мира может служить мерилом уподобления учеников Учителю, основанием для награды, побуждением и примером для подвигов.

Ненавидящий Меня ненавидит и Отца Моего (стих 23-й). Иудеи, ненавидевшие Иисуса Христа, старались оправдать свою ненависть к Нему строгим исполнением воли Божией, желанием угодить Богу. Теперь Иисус Христос раскрывает перед учениками Своими мысль, что ненависть Иудеев к Нему есть ненависть и к Самому Богу, Который послал Его, что эта ненависть их к Нему не только не Богоугодна, но, напротив, есть грех против Бога. Они грешны, потому что не приняли посланника Божия; они грешны, потому что видели дела, совершённые Им, и не познали Иисуса Христа.

15) Раскрывая эту мысль ученикам, Иисус Христос имел в виду, с одной стороны, ободрить Апостолов в их страданиях, когда они, подвергаясь, по-видимому, законному преследованию установленных властей, будут находиться в недоумении относительно их справедливости и своей невинности; с другой стороны, разоблачало еврейскую самоуверенность в том, что ненавидя Христа и учеников Его, они службу приносят Богу, тогда как на самом деле совершают величайший грех против Него и Посланника Его.

Лучше для вас, чтобы Я пошёл, потому что, если Я не пойду, Утешитель не приидет к вам (Ин.16:7). Пребывание Иисуса Христа на Земле с учениками могло иметь значение только внешнее, связующее их в одно целое только присутствием Самой личности Богочеловека. Дарование Святого Духа Апостолам имело целью одушевление всей Церкви верующих одним Духом, то есть внутреннее единство; и притом не на короткое время, а навсегда. Кроме того, сошествие Святого Духа можно рассматривать, как завершение дела Христова на Земле, как следствие восхождения Сына Человеческого на Небо, к Престолу Бога Отца, как доказательство того, что жертва Иисуса Христа за Искупление Рода Человеческого принята Отцом Небесным. Поэтому, когда Иисус Христос говорит: лучше, чтоб Я шёл к Отцу Небесному, то это показывает, что для довершения дела спасения Человеческого Ему необходимо взойти на Небо и принести к самому Престолу Всевышнего Себя в Жертву, и в знамение принятия Отцом Небесным ниспослать Духа Святого, Утешителя верующих, Духа спасительного и животворящего.

16) Личное свойство Духа Утешителя (Παρἀκλητος = ходатай), Иисус Христос называет исхождением от Отца, не определяя ближе значение этого термина, а только показывая им, что это свойство отлично от рождения, которое принадлежит Сыну. Католики самовольно прибавили к слову исхождение от Отца ещё исхождение и от Сына, стараясь показать сим, что для них в самой Троице Божественной нет ничего таинственного и непонятного.

Своё учение они усиливаются подтвердить праздными измышлениями: то говорят, что под словом Отец нужно разуметь и Сына, Который едино есть со Отцем; то указывают на то, что Дух Святый приимет Своё бытие от бытия Сына; поэтому Сын и говорит, что Он (Дух Святый) от Моего приимет; то ссылаются на ниспослание Духа Святого в день Пятидесятницы в силу заслуг Иисуса Христа и по Его обещанию. Но все эти рассуждения о превечном исхождении Духа Святого от Отца и Сына являются пустым еретическим разглагольствием, так как они вовсе не согласны со словами Иисуса Христа, говорившего, что Дух Святый исходит только от Отца, и с учением Церкви, которая на II-м Вселенском Соборе, утверждая учение о Божестве Духа Святого против Македония, внесла в Символ Веры слова: от Отца исходящаго, и впоследствии постоянно отвергала и опровергала учение о мнимом исхождении Святого Духа и от Сына.

Последняя молитва Иисуса Христа называется первосвященническою, потому что она произносится Им в то время, когда Он, готовясь принести Самого Себя в жертву за грехи всего мира, обращается к Отцу Небесному и просит не каких-нибудь благ для Себя, а соединения всех с Собою и со Отцем, чтобы таким образом возглавить всяческая в Себе; просит этого единения в силу Своего высокого посольства на Землю, в силу Своих великих заслуг и для славы, как Своей, так и Своего Отца.

В первосвященнической молитве Своей великий Архиерей Нового Завета обнимает всё великое и славное дело спасения людей, обнимает весь мир. Его славное дело имело целью славу Отца Небесного и вечную жизнь твари; а самая жизнь состоит в познании Бога и Его Посланника, Иисуса Христа. И Он, как Посланник Божий, исполнил порученное Ему дело, явив людям имя и славу пославшего Его Отца; и люди, избранники Божии, уверовали в Бога и Его Посланника. Теперь Он молит Отца Небесного, чтобы Он сохранил сих избранников (Апостолов) в единении между собою и с Ним, чтобы никто из них не погиб, кроме сына погибельного (Иуды).

Такое сохранение тем более необходимо для них, что мир возненавидел их. Иисус Христос молит Отца Небесного не о том, чтобы Он взял их от мира или спас от бедствий; но чтобы освятил их словом истины, которое спасет их от мира и соединит их с Богом и между собою. И такое соединение простирается не на одних избранников Апостолов, но на всех верующих в Него.

И о них вечный Первосвященник возносит молитву к Отцу Небесному, чтобы Он удостоил их славы той же, которую и Он имел у Отца, чтобы и они были там со Отцем Небесным, потому что они только уверовали в Него и поняли силу любви Божией, открывающейся в ниспослании людям Сына Божия.

Готовясь к страданиям, Иисус Христос говорит и молится о прославлении Отца, о славе Своей, потому что Его дело (страдания за Человечество и спасение людей) и составляет самое славное дело домостроительства Божия; потому что в этом деле наилучше и наиболее проявились Премудрость и Благость Божия, всемогущество и правда; или, как выражается Псалмопевец: милость и истина сретостеся, правда и мир облобызастася (Пс.84:11).

Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя единого истинного Бога и посланного Тобою Иисуса Христа (Ин.17:3). В этих словах указана и цель великого дела Христова на Земле и цель Евангелия и средства к достижению этой цели, именно познание Бога и признание Иисуса Христа Сыном Божиим, потом принятие и сохранение всего того, что Он возвестил им.

Насколько это последнее не легко, видно из того, что Иисус Христос молит Отца, дабы Он сохранил их от мира, от гибели, потому что мир возненавидел их, как ненавидел и Его, потому что они могли бы также легко погибнуть, как погиб сын погибельный.

Наоборот, насколько важно принятие открытой Богом истины, видно из того, что ещё в Ветхом Завете Сам Господь упрекал народ Израильский через пророка (Иер.2:13) в том, что он оставил Его, Источника воды живой, и ископал себе кладенцы сокрушенные, которые не могли сохранять воды. Иначе сказать, Израиль искал ложных источников Боговедения и благочестия и ими хотел утолить жажду своего искания истины; но вместо удовлетворения её, он более и более раздражал ее. Таково было состояние Израиля и во дни пришествия Иисуса Христа.

Израиль изолгался, сделался рабом страстей и грехов и искал истины в преданиях старцев и измышлениях человеческих, а не в слове истины; от того он был мёртв и бесплоден: он проникся ложью, так что Спаситель называл Иудеев сынами отца лжи (диавола) и рабами греха.

Теперь Он принёс на Землю истину, которая должна была освободить их. Он Сам, как Сын Бога живого, как Истина, должен был освободить их от этого рабства лжи и греха; должен был дать им источник жизни, и Он действительно дал и истину и воду жизни. Ученики Его первые испили от той воды, первые и уразумели истину. Он и молится, чтобы они были соблюдены для людей, для жизни, для истины.

Последние слова первосвященнической молитвы: да будет любовь наша в них. Вот тот живительный источник, который течёт от Бога и оживляет сердца людей, который вместо иссушающего эгоизма, отделяющего людей от Бога и разъединяющего их между собою, вносит тесную связь между ними, связывает воедино, оживляет, удаляет всякую ложь и лицемерие между людьми.

Любовь вносит жизнь, истину и свет в отношения людей и ведёт их к Богу, Источнику Жизни, Света и всякого добра. Свою первосвященническую молитву Иисус Христос произносит в слух всех учеников с тою целью, чтобы все знали, как и о чём молился Сын Божий в последние минуты Своей жизни на Земле и как Он смотрел на совершённое Им дело Спасения людей.

По словам блаженного Августина: «у такого Учителя доставляет назидание ученикам не только беседа Его с ними, но и молитва Его за них; и если доставляет тем, которые слышали тогда слова молитвы, то без сомнения и нам, которые будут читать написанное».

Своею первосвященническою молитвою Иисус Христос оканчивает последнюю с учениками вечерю и беседу любви и исходит на подвиг самоотвержения и любви ко всему Роду Человеческому. Еще несколько часов совместного пребывания Его с ними покажут, как их Учитель истощил Себя до смерти крестные ради любви к Роду Человеческому и ради нашего Спасения; и затем Он взойдёт к Отцу Своему, чтобы уготовать им и нам место!

(Мф.26:36–56; Мк.14:32–52; Лк.22:40–53; Ин.18:1–12).

Удалившись в Гефсиманский сад с учениками Своими и отделив трёх из них – свидетелей славнейших дел Его и Преображения, великий Подвигоположник просит их бдеть с Ним и молиться, а Сам, удалившись на вержение камня от них, предначинает тяжёлый подвиг страданий, скорбит и тоскует до смерти. Троекратно вопиет к Отцу Небесному о миновании чаши страданий и троекратно предаёт Себя в волю Отца.

Отягощенный скорбью и душевными муками до пота кровавого, Он троекратно возбуждает отягощённых сном учеников к бдению и молитве и не находит в них требуемой бодрости духа. Только Ангел Господень является для подкрепления изнемогающего плотию Богочеловека.

Наконец является предатель с отрядом воинов и условленным заранее знаком лобзания указывает пришедшим воинам проданного им Учителя. Возбуждённые последним зовом Господа, ученики думают своими слабыми силами человеческими защитить от угрожающей опасности Того, Кто мог бы умолить Отца и испросить для Своей защиты не 12-ть учеников, а более 12-ти легионов Ангелов.

Но Господь останавливает их ревность, кротко удерживает Петра, поднявшего меч на Его защиту, исцеляет усеченное сим учеником ухо раба Малха, упрекает слуг и старейшин за то, что они пришли с мечами и дрекольями, чтобы взять Его, как разбойника, тогда как ежедневно могли легко схватить Его, когда Он учил в храме или в другом месте, спокойно предаёт Себя связать и просит только оставить свободными Его учеников. Тогда воины, связав Иисуса, повели Его к первосвященнику Анне, а ученики, оставив Его, разбежались, как предсказывал ещё пророк Захария (Зах.13:7) и как говорил им на последней вечере Сам Иисус Христос.

Страдания Иисуса Христа начались в Гефсиманском саду. Это был внутренний тяжёлый крест. Там страдало преимущественно тело, здесь страдает преимущественно душа, и страдает от сознания тягости грехов человеческих и великости оскорбления, нанесённого человеком бесконечной правде Божией. Богочеловек в Своей молитве к Отцу Небесному обнимал весь Род Человеческий, обнимал все грехи людские – прошедшие, настоящие и будущие; испивал чашу ярости Господней до дна: и потому страдания Его должны были быть безмерны. В это время Иисус был в полном смысле слова Агнец, вземляй грехи всего мира, приносимый в жертву за всех.

К этим внутренним, душевным страданиям нужно присоединить и страдания от искушений диавола. Князь мира сего, неоднократно нападавший на Сына Божия во время Его общественного служения, не оставил Его и теперь; напротив, в этот момент он приступил к Нему со всеми силами ада, чтобы не только отвлечь Его от Его высокого дела, но и окончательно поразить Его.

В Евангелиях не говорится о том, с какими искушениями и нападениями приступил искуситель к Иисусу; но несомненно эти искушения были сильны и многообразны и причиняли Божественному Страдальцу величайшие внутренние муки. Как некогда в пустыне, так и теперь, диавол, вероятно, старался внушить Иисусу ту мысль, что если Он Сын Божий, невинный и праведный, то Ему нет нужды подвергаться каким-нибудь незаслуженным страданиям, и притом столь великим, каковы крестные страдания. Если Он откажется от этих страданий, то никто не может осудить Его за этот отказ. «Будь милосерд к Себе, – может быть, шептал искуситель Сыну Божию, как некогда устами Петра, – и не допусти, чтобы это случилось с Тобой: ведь эти страдания чрезвычайно тяжелы; ведь крестная смерть так позорна! Молись Отцу, и Он отвратит от Тебя чашу страданий».

Он молился и, как человек, в предчувствии часа смертного, скорбел и томился духом и, как некогда в пустыне, алкал и хотел удовлетворить Свой голод чем-нибудь, но отказался исполнить волю диавола чудесным образом превратить камни в хлебы: так и теперь Он с воплем крепким и со слезами принес моления и молитвы к Могущему спасти Его от смерти (Евр.5:7), а также и от искушений диавола.

Но на этот раз Бог Отец не дал ответа на вопль страждущей души Своего Сына, то есть не благоволил удалить от Него ту чашу страданий, которую Он Сам обещал испить, входя в мир и приняв на Себя человеческую плоть (Евр.10:5–9). Отец как бы оставил Своего Сына, предоставив Его Своим собственным человеческим силам и допустив, чтобы Он был искушаем от диавола всяческим образом. Это оставление Богом сильно чувствовал Иисус. Он скорбел и изнемогал под тяжестью мысли об этом, как впоследствии и во время крестных страданий, когда взывал: Боже Мой, Боже Мой, вскую Мя оставил еси?

Но как ни велики были Его страдания, как ни страшна была предстоящая смерть, Иисус с сыновнею покорностью предал Себя в волю Отца Небесного и заключил Свою молитву словами: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты. Этою решимостью предать Себя в волю Отца Иисус отразил нападение диавола и, почувствовав некоторое облегчение в Своём томлении, встал от молитвы и пришёл к избранным трем ученикам, которых просил бдеть и молиться с Ним и у которых думал найти какую-нибудь подержку в Своей внутренней борьбе с искушением, но не нашёл её, потому, что они спали.

Понимая, что Он один должен будет испить предстоящую чашу страданий, Иисус снова молится и вопиет к Отцу Небесному об удалении этой чаши от Него.

У Премудрого и Всемогущего и Всеблагого Бога может быть найдено и, так сказать, придумано много других средств спасения, а не такой страшный и чрезвычайно тяжелый способ, как крестная смерть. И Иисус действительно молится об этом: Отче Мой, уже ли не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ея (Мф.26:42)? То есть уже ли она не может быть заменена какою-либо другою? Уже ли Я должен испить эту именно страшную чашу? Но ответа опять не было, и Он снова покорно взывает: да будет воля Твоя.

Вторично Иисус приходит к ученикам и опять находит их спящими от печали (Лк.22:45).

Наконец, в третий раз, находясь в борении и еще прилежнее моляся (стих 44-й), Он с такою же молитвою обращается к Отцу Небесному.

В свою очередь и диавол ещё с большим ожесточением нападает на Богочеловека, обуревая его новыми искушениями.

Так как Иисус всё решительнее и твёрже заявлял Свою покорность воле Бога Отца и готовность пострадать, то можно думать, что диавол старался внушить Ему не только ненужность и тяжесть предстоящих крестных страданий, но и унизительных для Сына Божия, опасность соблазна Креста для последователей Иисуса: так как все верующие в Него, признающие Его посланником Божиим, увидев Его на кресте, отвергнутся Его и сочтут за обманщика и какого-нибудь преступного человека, которого Бог за тайные грехи наказывает таким страшным образом.

В числе этих грехов самый тяжкий может быть тот, что Он не только объявил Себя Мессией, но и считает Себя Сыном Божиим, равным Богу. Это именно искушение через несколько часов мы услышим из уст первосвященников во время суда над Иисусом, когда Он на заклинание Каиафы: Ты ли Христос, Сын Благословенного? объявил, что Он действительно Сын Божий и архиерей, считая это хулою на Бога, разорвал на себе одежды и объявил Его достойным смерти.

То же услышим из тех же уст и при Кресте, когда архиереи говорили: если Он царь Израилев, пусть теперь сойдет со креста, и уверуем в Него, если Он угоден Ему: ибо Он сказал: Я Сын Божий (Мф.27:42,43). Такие же мысли, вероятно, искушая Иисуса, внушал ему и диавол, но с большею дерзостью: «Объяви Себя царём Израилевым, – может быть, говорил искуситель Иисусу, – сотвори чудо, покажи знамение с Неба, и все уверуют в Тебя, и Ты уйдёшь от креста. Если Ты Сын Божий, если Ты угоден Богу, то чаша страданий пройдёт мимо Тебя; Твои ученики останутся при Тебе, и Ты откроешь Царство Божие на Земле. Не бойся того, что у Тебя нет войска и нет оружия для сражения с многочисленными врагами Твоего народа. Весь Израиль поголовно станет под Твои знамена и восстанет против своих угнетателей, Римлян, и готов будет защитить Тебя от всех врагов.

Если же и сил всего народа недостаточно будет для начатой Тобою борьбы, то обратись к Отцу Небесному, и Он пошлёт Тебе целые легионы ангелов, которые поразят всех противящихся Тебе».

Долги и мучительны были эти искушения, тяжелы страдания Иисуса. В изнеможении Он, коленопреклоненный, пал лицом на землю; кровавые капли пота оросили чело и лицо Его. Но Он не пал духом, и с твёрдою решимостью произнёс в 3-й раз: не Моя воля, но Твоя да будет (Лк.22:42). Искушения диавола были и на этот раз отражены, и он отступил от Него. С Неба явился Ангел и укрепил Подвигоположника на новые предстоящие страдания.

Встав от молитвы и пришед к ученикам, Иисус нашёл их всё ещё спящими и, разбудив их, повелел им бодрствовать и молиться. Вот наступает час, когда Сын Человеческий будет предан в руки грешников: потому что приблизился предающий Его. В это время действительно появился Иуда с толпою слуг архиерейских, чтобы взять Иисуса.

1) Кровавый пот составляет чрезвычайно редкое патологическое явление; но возможность его засвидетельствована указаниями многих знаменитых врачей и рассказами достоверных писателей (у Аристотеля и других). Причиною его признаётся необыкновенное изнеможение от душевного томления, соединённого со страданиями тела.

2) В молитве Иисуса Христа к Отцу Небесному о чаше мы видим прекрасный пример покорности воли человеческой воле Божией. Когда монофелиты усиливались показать присутствие в Иисусе Христе одной только воли Божеской, эта молитва послужила одним из сильнейших доказательств присутствия в Нём и воли человеческой.

3) В просьбе Иисуса Христа к ученикам принять участие в Его молитве и бдении Он показал нам пример того, что и самые сильные духом нуждаются в поддержке слабейших и что только при общем содействии тех и других может быть ведена борьба против искушений и нападений общего врага всех людей и всякого блага: диавола.

4) Когда Иуда условленным заранее поцелуем указал Своего Учителя приведенной им страже, чтобы она взяла Его, тогда, по свидетельству Матфея, Иисус кротко сказал ему: друже, на сие ли пришел еси? и при этом прибавил: Иудо, лобзанием ли Сына Человеческого предаеши? Это был последний призыв Учителя коварному ученику. Называя Иуду другом, Иисус хотел образумить его и показать всю низость его поступка. Он как бы так говорит: «Иуда, если ты прислан как друг, то зачем привёл стражу, с кольями и мечами, чтобы взять Меня, который был другом твоим? Если же пришёл как враг, то зачем, даёшь Мне дружеский поцелуй? Зачем лобзанием предаёшь Сына Человеческого? Зачем избираешь средством предательства поцелуй, который служит выражением любви и дружбы?

Иуда, очевидно, хотел скрыть от Иисуса или от бывших с Ним учеников свое предательство и после приветствия: радуйся, равви! – и поцелуя хотел отойти в сторону и, может быть, даже присоединиться к другим ученикам, показывая вид что стража не им приведена, а случайно пришла за ним. Но Иисус открыл ученикам коварство Иуды.

Называя Себя Сыном Человеческим, самым священным и великим в глазах каждого Иудея именем Мессии, Иисус хотел показать Иуде всю безмерность его преступления. Так как Иуда, пребывший более трёх лет учеником Его, видевший важнейшие и величайшие чудеса Его, слышавший Его высокое учение, без сомнения мог убедиться, что Иисус недаром называл Себя Мессией, а действительно был им.

5) Евангелист Иоанн рассказывает, что когда Иисус спросил искавшую Его стражу, приведённую Иудой: кого ищете? и на её ответ: Иисуса Назорея, указал на Себя, говоря: это Я, то стража, отступив назад, пала на землю. Неизвестно, что так поразило искавших Иисуса: голос ли Его так сильно подействовал на них, как некогда действовал на торгующих в храме, или неожиданность явления Иисуса, о Котором воины знали, что Он пророк и чудотворец, и, может быть, даже боялись, чтобы Он не поразил их так, как некогда Илия попалил Небесным огнём воинов, хотевших схватить его, по приказание Охозии, царя Израильского (4Цар.1:9–12).

Во всяком случае, это падение вооружённых воинов, пришедших взять безоружного Учителя, лучше всего показывает, что не злоба архиереев и фарисеев, не коварство Иуды довели Иисуса до креста, а что Он Сам добровольно предал Себя на страдания и что, если бы захотел, то и теперь мог бы уйти от искавших Его, как некогда невредимо ушёл из рук соотечественников Его, назаретян, хотевших сбросить Его с горы (Лк.4:28–30).

6) Евангелист Марк рассказывает, что когда воины схватили Иисуса в саду, и вели во двор первосвященника, то один юноша, вероятно, привлечённый в сад шумом искавших Иисуса воинов, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за ними. Воины хотели взять его, но он, оставив покрывало в их руках, нагой убежал от них (Мк.14:51,52). Этот случай, рассказанный одним Марком, заставляет догадываться, что этот юноша был он сам, из скромности скрывший своё имя. Известно, что мать Иоанна-Марка (признаваемого за одно лицо с Евангелистом Марком) имела в Иерусалиме дом, который служил местом собрания христиан в первое время после Вознесения Иисуса (Деян.12:12), а по преданию был тою Сионскою горницей, в которой Иисус совершил Тайную Вечерю и которая была недалеко от Гефсиманского сада.

Для объяснения же, почему юноша неодетым явился в сад и следовал за стражею, взявшею Иисуса, можно предположить, что Иуда, выйдя из пасхальной вечери и дождавшись (во дворе первосвященника) отправления слуг и воинов для поимки Иисуса, привёл стражу сначала в дом вечери, когда же не застал уже там Иисуса и учеников, то повёл их в сад Гефсиманский, поскольку знал, что Иисус часто собирался там с учениками Своими (Ин.18:2).

Пока Иуда собирал стражу для взятия Учителя, Иисус успел совершить Евхаристию и вел с учениками в доме и на пути прощальную беседу, а пока Иуда отыскивал Иисуса в дому и саду, Он молился в саду, и около полуночи был схвачен воинами и отведён во двор первосвященника Анны. Поздний приход архиерейской стражи в дом, где была Вечеря, может быть, поиски, произведённые стражею в доме с целью взятия Иисуса, разбудили юношу и заставили его пойти за стражей в сад, где потом он и попал в руки воинов. Некоторые, впрочем, думают что то был Иаков, брат Господень; но с этим трудно согласиться; потому что Иаков в это время имел уже от роду более 40 лет; следовательно не мог быть назван юношей.

7) Когда Апостол Пётр для защиты Иисуса вынул меч и отсёк одному из слуг ухо, Иисус остановил Петра и при этом сказал: все, взявшие меч, мечем погибнут. По отношению к Апостолу Петру это было предсказание Его мученической смерти. Взятое безотносительно, это выражение Иисуса Христа указывало, что и по Суду правды Божией и по обычаям права человеческого тот, кто подъемлет меч и наносит погибель другим, должен и сам погибнуть от того же.

Самые права самозащиты вооружают членов общества против врагов общества и под видом возмездия или наказания преследуют нарушителя общественной безопасности и обрушивают на его голову то, что он готовит другим. И по отношению к бравшим Самого Иисуса под стражу воинам и слугам это было предсказание ожидающей их участи – такой же, какую они теперь готовят Сыну Человеческому. Не были ли эти воины в числе тех четырёх четвериц, которых лет через 10 так несправедливо казнил царь Ирод Агриппа за несоблюдение Апостола Петра в темнице, осуждённого им на казнь, но чудесно спасённого (Деян.12:4–19)?

(Мф.26:57–75; Мк.14:53–72; Лк.22:54–71; Ин.18:13–27).

Схваченный слугами первосвященников и связанный воинами, Иисус Христос, несмотря на позднее время ночи, был немедленно приведён в дом первосвященника Анны (тестя), а от него в дом первосвященника же Каиафы (зятя), где уже собрались и, как видно, ожидали своей жертвы члены синедриона. Тотчас начался беспримерный в истории правосудия неправедный суд над Величайшим Праведником Земли. Беззаконные судьи, жаждавшие гибели своего Обличителя, хотели прикрыть личиною законности своё беззаконие и призывали лжесвидетелей (Пс.26:12) для обличения подсудимого в преступлениях; но долго не находили. Но когда и ложно понятое или вовсе не понятое предсказание Иисуса Христа о разрушении храма тела и тридневном Воскресении не показалось достаточным для обвинения Иисуса, первосвященник решился торжественно спросить Его, под страхом клятвы о Том, признаёт ли Он Себя Сыном Божиим, Христом. На утвердительный ответ Его и предсказание им будущей славы Своей, Каиафа, разорвав одежды свои, обвинил Его в богохульстве и признал достойным смерти. Посему после поруганий и заушений (Ис.50:6) Он отведён был на суд к Пилату, Римскому правителю Иудеи.

Между тем как Сын Человеческий переводим был из одного двора в другой, Апостол Пётр, желавший видеть, чем кончится суд над Учителем, издали следовал за Ним. Но в то время как он, проникнув при посредстве Иоанна во двор первосвященника, сидел у разложенного на дворе костра, одна служанка, а при выходе Петра за ворота и другая, высказали подозрение, что он был с Иисусом Назарянином; слуги же первосвященнические основывали свою догадку на том, что в разговоре Петра слышалось Галилейское наречие, доказывавшее их неиудейское происхождение.

При возникших подозрениях и уликах, Пётр, несколько часов назад хвалившийся своим мужеством и самоотвержением, убоялся предложенного ему вопроса о принадлежности к обществу Иисусову и упорно отрицал своё знакомство с человеком, о котором шла речь. Впрочем, двукратное пение петуха напомнило Петру о его троекратном отречении, предсказанном Иисусом, и пробудило в нём раскаяние, сопровождавшееся горьким плачем.

1) Евангелист Иоанн говорит, что взявшие Иисуса воины повели Его первоначально к первосвященнику Анне, который был тестем тогдашнего первосвященника Каиафы и сам находился в удалении от дел; но из-за своих родственных отношений к первосвященнику, он принимал деятельное участие во всех важных делах, в том числе и в осуждении Иисуса. Евангелисты-синоптики о приведении Иисуса Христа к Анне не упоминают, конечно, потому, что у Анны ничего особенного не случилось в обстоятельствах суда над Иисусом. Собственно же суд над Иисусом Христом принадлежал Каиафе.

2) Иосиф Флавий объясняет нам, что в то время, по прихоти Римских правителей, почти ежегодно сменялись первосвященники и поставлялись новые, так что всегда было их по несколько.

Для определения законности суда, произведённого членами синедриона над Иисусом Христом, законоведы обращают внимание на передаваемые Евангелистами подробности, и из сопоставления Евангельских рассказов с обычными правами и правилами еврейского суда выводят заключение о незаконности и несправедливости приговора, произнесённого синедрионом над Иисусом.

а) Прежде всего обращают внимание на незаконность взятия Иисуса Христа под стражу прежде, чем произведено было следствие о Его вине. Поэтому-то Иисус Христос прежде всего и протестовал против такой незаконности взятия под стражу, указывая, что Он ежедневно учил в храме, где тот же первосвященник имел право послать взять Его под стражу и не делал этого.

б) По взятии под стражу, в доме первосвященника (у Анны ли, или Каиафы, безразлично) производится подсудимому допрос – без сомнения, ещё ночью, до пения утренних петухов – так как отречение Петра, о котором упоминают все Евангелисты, поставляется ими после осуждения Иисуса и признания Его виновным на суде первосвященников. Но ночной суд не был допускаем Законом и обычаем евреев. По свидетельству Мишны (de Synedris, 6:1): «гражданское судопроизводство начинается только днем, но может быть оканчиваемо и по наступлении ночи; уголовное начинается только днем и должно быть кончаемо также днём. Первое может кончиться оправданием или осуждением в тот же день, в который начато; последнее может бы кончаемо в тот же день, если произносится оправдательный приговор; но должно быть отсрочиваемо до следующего дня в случае, если должно кончиться осуждением. И по этой причине уголовное судопроизводство не может быть начинаемо накануне субботы или праздника».

Этого показания Мишны достаточно, чтобы видеть незаконность ночного суда над Иисусом Христом и притом накануне величайшего праздника Пасхи. А кажется, не может быть никакого сомнения, что Иисус Христос пострадал именно накануне Пасхи: и между взятием Его под стражу и казнью прошла одна только ночь, или даже часть ночи, в которую Он был судим и приговорён к казни. В настоящем случае отсрочка казни была тем необходимее и тем законнее, что Обвиняемый, схваченный ночью, не мог раньше утра представить суду свидетелей, которые бы могли способствовать Его оправданию. Но до наступления утра суд над Иисусом был уже кончен.

в) Другою несправедливостью и нарушением законности суда было искание свидетелей членами самого суда. По закону евреев суд, как и естественно, должен быть защитником обвиняемого. А потому он должен выслушивать свидетелей, которых выставляет обвинённый к своему оправданию, а не искать свидетелей против него. Здесь, напротив, судьи ищут свидетелей, но не к оправданию Обвиняемого, а для осуждения Его. Вот почему Иисус Христос напоминает несправедливым судьям об их долге. Когда первосвященник спросил Иисуса об учениках и учении Его, Он отвечал: «что Меня спрашиваешь? Спроси слышавших, что Я говорил», напоминая таким образом судье его обязанность допросить свидетелей, поставляемых Самим Обвиняемым. Когда это не было соблюдено, Иисус Христос замолчал и уже молчал почти до конца суда.

г) По объяснению талмудистов, показания свидетелей в делах уголовных признаются тогда только достаточными, когда они вполне согласны между собою или равносильны. Малейшее разногласие в показаниях свидетелей делало их недостаточными для обвинения подсудимого. И Евангелисты, действительно, говорят, что такими именно признаны были свидетельства против Иисуса. Даже и такие показания, как слова о разрушении храма и создании вместо него нового, признаны неравными, то есть, вероятно, несогласными между собою.

При такой постановке дела суду следовало совершенно оправдать Иисуса. Но тем не менее суд, или лучше, председатель суда, прибегает к новому необычайному приему для того, чтобы обвинить Иисуса: он употребляет для этого заклинание именем Божиим.

д) При допросе свидетелей по уголовному преступлению председатель суда обязан был внушить им страх (de Synedr. 4:5), то есть страшным заклинанием оградить подсудимого от возможности потерять жизнь вследствие неправильного показания свидетелей. Требовал ли первосвященник – судия Иисуса Христа – такой клятвы от свидетелей, вызванных к суду для показания виновности Сына Божия, не видно из Евангелий. Но мы вправе думать, что первосвященник поступил совершенно наоборот. Он употребил заклинание не для ограждения жизни Иисуса Христа, а против Него, потребовав от Него признания в том, что он счёл богохульством. Это уже было явным противоречием правилам и требованиям закона. Подсудимый выставлен свидетелем Сам против Себя! Что еще требуем свидетелей? Се, ныне слышасте хулу Его? Что вам мнится? Они же отвещавше реша: повинен есть смерти.

е) По свидетельству Иудейских раввинов и учёных (Маймонид, Кокцей Бартенора, Сальвадор), еврейский закон никого не осуждал на смерть на основании его собственного признания. Но здесь мы видим противное: осуждают Иисуса Христа не на основании свидетельских показаний, а на основании Его собственного признания. И после того говорят, что Иисус Христос законно осуждён на смерть!

ж) Но самое главное, что составляет предмет спора между христианами и евреями относительно осуждения Иисуса Христа на смерть: это вопрос о том, за какую вину осуждён Иисус Христос?

Из слов первосвященника, произнесённых после заклинания, видно, что Иисус Христос осуждён за хулу на Бога. Но в чём состояло Его богохульство? Ведь учение о Мессии очень хорошо было известно первосвященникам, и в исповедании Себя Мессией ничто не могло казаться странным и богохульным. Правда, Иудеи тогда ещё не совсем отчётливо представляли себе ту мысль, что их будущий Мессия должен быть вместе и Бог (или Сын Божий). Однако, в таком случае долг справедливости требовал, чтобы показание, чьё бы то ни было, о Себе или о ком другом, что Он Мессия и вместе Сын Божий, было подвергнуто исследованию и, конечно, повело бы к разъяснению вопроса о мессианстве и Божестве этого Лица, а не к признанию Его богохульником. Но такого именно расследования и не было произведено несмотря на то, что исповедание Себя Мессией и Сыном Божиим сделано Человеком, Которого нельзя было заподозрить ни в легкомыслии, ни в желании обмануть других, ни в заносчивости.

з) Первосвященник, выслушав исповедание Иисуса Христа, раздирает ризы в знак величайшей печали о происшедшем – по его мнению – оскорблении величества Божия. Такое действие или естественно вызвано было убеждением первосвященника, что Иисус Христос действительно хулу глаголет: тогда Каиафа заслуживает полного оправдания в глазах беспристрастной истории; или, что гораздо вероятнее, действие первосвященника было заранее приготовлено и, вероятно, имело целью подействовать на колеблющихся членов синедриона.

3) Во время суда над Иисусом Христом у первосвященников, Апостол Петр трижды отрекается от Иисуса Христа, несмотря на то, что за несколько часов до того обещал Иисусу Христу даже душу свою положить за Него. Странность такого легкомысленного поступка со стороны Апостола Петра объясняется тою же ревностью его, которая побуждала его обещать пожертвование жизнью за Учителя. Из Евангельского рассказа мы видим, что при взятии Иисуса Христа ученики тотчас разбежались – только Иоанн, пользуясь знакомством с архиереем, беспрепятственно вошёл во двор, где судился его Учитель. Пётр же издалече следовал за взявшими Учителя.

Иоанн доставил ему возможность проникнуть в самый двор архиерейский и оградил его от случайностей подозрения в принадлежности к обществу Иисусову. Этих-то подозрений и боялся Апостол Пётр, опасаясь, конечно, лишиться возможности видеть, что будет с его Учителем. А потому, когда его стали спрашивать один за другим находившиеся во дворе о его принадлежности к числу учеников Иисусовых, то он стал отрекаться от знакомства с Ним – видя перед собою одну лишь цель не потерять из виду Божественного Учителя и полагая ничтожными спрашивающих, мешавших ему идти за Спасителем, совершенно забыв при этом, что несколько часов назад обещал не предавать Учителя даже в случае опасности смерти. Но едва запел петух и Иисус взглянул на Петра, Пётр вспомнил предсказание Учителя и быстро поспешил выйти, дабы омыть своё преступление горьким плачем.

(Мф.27:1–26; Мк.15:1–15; Лк.23:1–25; Ин.18:28–40, 19:1–16).

Определив погубить Галилейского Пророка, члены синедриона, однако, должны были получить утверждение своего приговора от Римского правителя в Иудее, которым в то время был Понтий Пилат – по словам Флавия, высокомерный и жестокий. К сему правителю приведён был Иудеями Царь их, обвинён в тяжком преступлении: возмущении народа против власти Кесаря, представителем коего был Пилат, и допрошен им о носимом имени царя и царстве.

Но когда Иисус указал на премирность Своего царства (других же обвинений против Иисуса не было предъявлено Пилату), то Пилат не нашёл Его виновным ни в чём, и зная, что первосвященники предали Его из зависти (Мк.15:10), и потому, не желая брать на себя ответственности за неправедный суд над невинным человеком, послал Иисуса – как Галилеянина – к правителю Галилеи, Ироду Антипе, который в те дни также прибыл в Иерусалим на праздник Пасхи.

В свою очередь Ирод, допросив Иисуса и не получив от Него ответа ни на один вопрос, ограничился только тем, что подверг посмеянию и поруганию Его царское достоинство, отправив Его обратно к Пилату. Тогда Пилат, продолжая настаивать на оправдании Подсудимаго, предположил ограничиться одним бичеванием и усилением того поругания, какому подверг Его Ирод, после чего хотел отпустить Иисуса. Но жестокость наказания, понесённого невинным Страдальцем, не смягчила жестокости народа, требовавшего Его смерти.

Пилат – с целью спасения Иисуса от казни – употребил ещё одну возможность, предложив обвинителям Его воспользоваться обычаем Римлян отпускать ради праздника Пасхи одного из осуждённых на свободу – в надежде, что народ будет просить освобождения Иисуса. Однако, Римский прокуратор жестоко ошибся – Иудеи, подстрекаемые архиереями и фарисеями, криками вытребовали свободу разбойнику Варавве, а Иисуса потребовали осудить на распятие.

Когда же Пилат и после этого, убеждённый в невинности Праведника и личным допросом Его и просьбою жены своей, много пострадавшей за Него во сне, всё-таки отказывался осудить невинного на смерть, Иудейский народ стал кричать, что если Пилат освободит Иисуса Назорея, объявлявшего себя Царём, то будет врагом Кесаря. С их стороны это был беспроигрышный ход, который так испугал мятущегося Пилата, что он, умыв руки перед народом, объявил в слух всех, что он лично невиновен в крови Праведника сего.

Иудеи, не понимая всей тяжести преступного осуждения, насильственно исторгнутого у судии – приведённого в безвыходное для него положение, и в успокоение его мнительной совести, восклицают: кровь его на нас и на чадех наших! – и тем неразумно призывают на главу свою и своего потомства и утверждают праведный гнев Божий за невинно пролитую кровь величайшего Праведника и своего Мессию!

Тогда Пилат, уступая безумному хотению народа Иудейского, ударяет Иисуса бичём (φραγελλὠσας) в знак осуждения и отдаёт Его на распятие.

Видимая пристрастность суда первосвященников над преданным в их руки Учителем, бросающееся в глаза несоблюдение обычных форм судопроизводства, неожиданно обернувшегося не в пользу Подсудимого, привели Иуду к осознанию своей глубокой вины в предании невинного Учителя, и он спешит заявить об этом членам синедриона с возвращением им денег, полученных за предательство.

Но ожесточенные судьи не слушают заявлений предателя, а брошенные им деньги обращают на покупку места для погребения умирающих в Иерусалиме странников. Иуда же, мучимый сознанием бездны своего преступления и ожесточённый неуступчивостью синедриона, в отчаянии лишает себя жизни, повесившись на древе, как бы в наказание за то, что был причиною повешения его Учителя на древе и лишения Его жизни.

1) Обращение синедриона к суду Пилата для утверждения приговора, уже произнесённого над главою Иисуса, объясняют различно. Большинство толкователей принимают это действие синедриона так, что Иудеи в это время уже лишены были права совершения смертной казни ( = Ин.18:31) – это право Римляне оставили за собою, так что Иудеям нужно было каждый раз обращаться к Римской власти для утверждения приговоров своего судилища.

Другие же видят в этом случае только желание синедриона узаконить свой беззаконный суд. По нашему закону, – говорят они, – должен есть умрети.

Пилат недаром говорит им: возьмите Его, и судите по своему закону. – Значит, они могли судить и осудить; но, конечно, в таком случае, когда дело касалось религиозных вопросов или действий, противных народным обычаям и прочем. Однако, здесь члены синедриона обвиняют Иисуса в политических преступлениях: в возмущении против власти Рима (иудеям ненавистного); говорят, что Он запрещает давать подать Кесарю, называя Себя Христом-Царём (Лк.23:2).

Обвинение, очевидно поставляло Иисуса лицом к лицу с судом и властью Рима. Как ни нелепо и ни ложно было это обвинение, но оно показывает, что синедрион – судивший и осудивший Иисуса – искал в суде Пилата не подтверждения своему суду, а просто хотел заставить Пилата его руками признать в Иисусе злодея, политического преступника и, тем самым, снять с себя ответственность за смерть Христа. Слова же: кровь Его на нас и на чадех наших, синедрион, очевидно, считал пустою фразой, которая между тем непредвиденно обратилась в страшный приговор народа над самим собою.

2) Иосиф Флавий, характеризуя Пилата, представляет его своекорыстным, недальновидным и нерешительным. Таким представляется Пилат и при рассмотрении его действий во время суда над Иисусом Христом. Достаточно было народу и первосвященникам заявить Пилату, что если он не осудит Иисуса, то не будет друг Кесаря, и он, боясь потерять милость Императора, идёт против своего убеждения и уступает явной неправде.

Евангелист Лука говорит, что в числе главных обвинений, возведённых первосвященниками на Иисуса перед Пилатом, было то, что Иисус называет Себя Христом-Царём. Очевидно, это обвинение выставлено было с особенной силою, чтобы вернее подействовать на Римского правителя.

Пилат, действительно, прежде всего спрашивает: Ты ли Царь Иудейский – то есть, действительно ли Ты признаёшь Себя царём? Но когда Иисус Христос объяснил встревоженному правителю, что Царство Его не от мира сего, что у Него нет земных слуг, которые боролись бы за Него, тогда Пилат увидел, что имеет дело с религиозными понятиями народа и отказался от суда над обвиняемым.

Только настойчивость, или, лучше, дерзость представителей Иудейского народа вынудила его изречь осуждение невинному Праведнику. За то – как бы в отмщение обвинителям – Пилат велел над осуждённым сделать надпись: Иисус Назорей, Царь Иудейский – которая была оскорбительна и для национального чувства Иудеев, и для обвинителей, дабы они увидели распятым Того Мессию-Царя, Которого они так долго ждали и признать Которого не возжелали.

Замечание Матфея и Марка о том, что правитель знал, что члены синедриона предали Иисуса зависти ради, раскрывает нам главную – хотя и прикровенную, но не безизвестную причину осуждения Иисуса в синедрионе. Как узнал об этом Пилат – не говорят Евангелисты; но дело осуждения человека на смерть, конечно, не столь маловажное дело, чтоб правитель не постарался узнать главные пункты обвинения и тайные причины, действовавшие в деле суда над человеком.

3) Предание сохранило нам имя жены Пилата: Клавдия Фульвия Прокула – а позднейшая апокрифическая литература даже целую переписку её с одною из своих подруг – еврейкою. Но и вся эта переписка и предания о жене Пилата привязываются главным образом к упоминанию Евангелиста Матфея о том, что жена Пилата присылала к нему во время суда над Иисусом с просьбою не делать ничего Праведнику Тому, потому что она из-за Него страдала много во сне. Какие страдания перенесла Клавдия во сне за Иисуса, и какое отношение имели эти страдания к суду над Иисусом – остаётся загадкою, в которую тщетно стараются проникнуть апокрифы. Для нас важны не эти, – навсегда остающаяся неразгаданными, – отношения сна Клавдии Фульвии Прокулы к суду над Иисусом, а само указание на просьбу жены Пилата. Одни эти вскользь сделанные замечания Евангелиста служат прекрасной иллюстрацией тогдашней жизни и, стало быть, лучшим доказательством подлинности Евангелий. Новейшие исследователи подтвердили возможность и действительность пребывания жены правителя в Иерусалиме, и тем самым подтвердили подлинность Евангельского упоминания о жене Пилата.

Распятие на Кресте – как самая мучительная и продолжительная казнь – была самою позорною, присуждавшейся самым отъявленным злодеям.

Иудеи, прося Пилата осудить Иисуса Христа на распятие, тем самым хотели показать Пилату, что Иисус Христос есть величайший преступник. И даже в этом отношении с их стороны не было соблюдено должной справедливости: Того Человека, Которого правитель признаёт невинным, синедрион осуждает на смертную казнь, и при том самую позорную.

Произнося – против собственной воли – суд над Иисусом, Пилат умывает руки, следуя в этом случае или обычаю язычников, которые употребляли омовение для очищения себя от грехов, или даже обычаю Иудеев, основанному на прямом требовании Закона (Втор.21:6), о чём Пилат – как живший долгое время в Иудее – мог хорошо знать.

Но это умовение рук не спасло его от ответственности за неправедно пролитую кровь. По свидетельству историков, Тиверий вскорости – по жалобе Иудеев – вызвал Пилата в Рим и послал его в ссылку в Виенн, что в Галлии – где он и закончил счёты с жизнью. Христиане, как бы в вечную укоризну неправедному судье, соединили воспоминание о распятии на кресте Господа с именем виновника этого события Понтия Пилата; а его суд над Иисусом останется навсегда образцом суда неправедного, хотя и прикрытого личиною законности.

Иуда перед лицом тех же членов синедриона признаётся, что он предал кровь неповинную, и бросает в храме на пол полученные им сребренники. Долг справедливых судей был переисследовать дело, так как здесь касалось оно смерти человека; долг справедливых судей требовал остановить суд над осуждённым человеком – по крайней мере, отложить дело на день, на несколько дней, когда новые улики, новые показания могли окончательно убедить их в справедливости или несправедливости признания Иуды. Ничего этого здесь не делается. Первосвященники умышленно спешат покончить с Иисусом и мало обращают внимания на слова Иуды. А ведь Иуда не случайно, не по увлечению, свидетельствовал о невинности Учителя. Внимательный взор мог бы уже заметить на лице его ту внутреннюю борьбу отчаяния, которая привела предателя в синедрион, а отсюда повела его к погибельному древу. Но и ужас отчаяния не тронул тех, кои решились быть убийцами Праведника! Скоро кровь Самого Сына Божия падёт на их преступные головы; жалеть ли им о крови предателя!?

За возвращённые Иудою сребренники первосвященники покупают село для погребения странников – то есть тех из Иудеев, которые, приходя на праздники в Иерусалим, умирали тут. Самое действие первосвященников, не решившихся возвратить в корвану церковную взятые оттуда деньги, может служить косвенным сознанием их, что они поступили неправо. Странным только кажется, что первосвященники употребляют на издержки по взятию Иисуса деньги из церковного хранилища. Может быть, при храме была особая кружка для собирания денег на ведение дел, относящихся к религии и храму, и вот из этой-то кружки и взяты были 30 сребренников на уплату Иуде за предание Иисуса.

4) Говоря о покупке «села крови», Матфей видит в этом обстоятельстве исполнение пророчества Иеремии и приводит самые слова пророка; но по нынешнему тексту, приведённое место находится не у Иеремии, а у Захарии. Чтоб объяснить эту разницу в названии пророка, одни думали, что означенный текст действительно находился у Иеремии, но со временем, с порчею текста, потеряно и это место, уцелевшее только у Захарии. Но в настоящее время критика почти вполне согласилась, что нынешний текст Священного Писания Ветхого Завета нужно считать неповреждённым ¹⁷ .

Другие допускали, что Апостол, приводя текст пророчества на память, смешал имена пророков и употребил одно вместо другого. Но такое предположение не достойно Евангелиста и должно быть отвергнуто. Гораздо правильнее, кажется, то мнение, что так как книги малых пророков, к коим принадлежит Захария в еврейской Библии в некоторых рукописях составляли одну книгу и соединялись в один свиток с книгою пророка Иеремии, то при цитатах писатели обыкновенно называли имя того пророка, чьё имя стояло в начале свитка.

5) В рассказе Матфея и Луки о смерти предателя замечается некоторое несходство. Матфей говорит, что Иуда удавился, то есть повесился – вероятно, на дереве; а Евангелист Лука в книге Деяний (Деян.1:18), передавая слова Апостола Петра, говорит, что Иуда низринулся и расселось чрево его и выпали внутренности его. Но это только видимое несходство. Обыкновенно представляют так, что после удавления тело Иуды оборвалось с дерева или от собственной тяжести или от непрочности дерева или верёвки, послужившей удавлению, и, упав с высоты на землю, расселось, причём выпали и внутренности предателя: об этом последнем обстоятельстве и упоминает Апостол Пётр в своей речи к Апостолам после Вознесения. А Евангелист Матфей говорит только о первоначальной причине смерти Иуды.

(Мф.27:27–56; Мк.15:16–41; Лк.23:26–49; Ин.19:16–37).

Проданный Своим учеником и преданный иноплеменному судье Своим народом, допрошенный на трёх судилищах – иудейском, Галилейском и Римском, признанный невинным и от Иуды, и от Ирода и от Пилата, и всё-таки осужденный на смерть, Иисус должен был теперь подвергнуться всей лютости самых тяжких истязаний и мучений прежде, чем быть распятым на кресте.

Римские воины, исполнители казни, не щадили ни жалкой изобретательности, ни грубого безумия для того, чтобы отяготить крест Христов. Ещё Ирод, куражась над Галилейским Пророком, велел одеть Его в светлую одежду; воины одели Его в багряницу, завязали глаза, на голову надели венец из терния, в руки дали трость – образ скипетра; били, толкали Его, плевали на Него и требовали проречь: кто есть ударей Тя?, становились перед Ним на колени и всячески ругались над Ним. Он же молчал.

После поругания, одетый в Свои одежды, утомлённый и бдением во время ночи и истязанием на судах во время целого утра, оплёванный, осмеянный, избитый, Он со беззаконными ведётся на место казни и на пути неоднократно падает под тяжестью креста, в несении которого ему помогает Симон Киринейский, а плачущим о Нём сопровождающим Его женщинам советует плакать больше о себе и о чадах своих, так как их ожидают величайшие бедствия.

На Голгофе, в самый полдень, распинается на кресте между двумя разбойниками (Пс.21:17–19; Зах.13:6; Ис.53:5,12) – но не как преступник, а как царь Иудейский, о чём возвещала треязычная надпись, положенная Пилатом на Кресте.

Снятые со Страдальца одежды, во исполнение пророчеств разделяются между четырьмя воинами, стерёгшими Распятого, а нешвенный хитон Его достаётся одному из них по жребию (Пс.21:19).

Но в то время, когда даже Солнце не дерзало освещать ужасающую картину страданий Богочеловека и покрывалось тьмою от 6-го часа до 9-го, враги, доведшие Его до креста, не переставали смеяться над Страдальцем и над Его преданностью Богу, лживо обещая уверовать в Него, если только Он сойдёт со креста и останется жив. Даже распятые с Ним думали облегчить свои страдания насмешками над невинно страждущим вместе с ними. Но Страдалец и тут молчал и только молился за распинателей. Когда же один из насмехавшихся распятых с Ним разбойников, сознавая Его невинность просил Его помянуть в Царстве Своём, Господь поспешил объявить ему, что в тот же день он будет с Ним в Раю. Стоявшую и креста и страждущую Матерь Свою Он поручает возлюбленному ученику Своему, усыновив его Ей вместо Себя.

Мучимый жаждою телесною и жаждущий удовлетворить Своими страданиями вечной правде Божией, Он, отведав поднесённого Ему уксуса с желчью – горький яд, помрачающий умственные способности – не захотел пить его (Пс.68:22), а только воззвал к Богу: Или, Или, лима Сава х фа Ни: то есть, как эти слова переводятся у Евангелиста Луки: Боже Мой, Боже Мой, изливаю Свой дух к Тебе ¹⁸ .

Но и этот страдальческий вопль Распятого к Богу, некоторые из стоявших при кресте обратили в насмешку над Ним, полагая, что Он призывает Илию спасти Его со креста.

И так, после трёхчасового страдания, возгласив совершение великой жертвы спасения и исполнение пророчеств (Дан.9:26), Иисус предал дух Богу Отцу.

Вся природа содрогнулась при виде смерти Богочеловека: Земля потряслась, камни распались, гробы отверзлись и тела многих умерших ожили; в храме завеса раздралась надвое сверху до низу, ознаменовав прекращение Ветхого Завета; даже Римский сотник язычник, поражённый совершающимися знамениями, свидетельствовал, что это воистину был Сын Божий.

Был на исходе 9-й час дня, когда Иисус Христос предал дух Свой в лоно Отца Своего. До конца дня оставалось не более трёх часов. С заходом Солнца начинался величайший ветхозаветный праздник Пасха. По Закону тела повешенных на древе не должны были оставаться на дереве позже захода Солнца; но страдания распятых могли продолжаться иногда по несколько дней. Изобретательная жестокость нашла средство примирить употребление бесчеловечной казни над преступниками с требованиями Закона, не дозволявшего мучить казнённых дальше вечера. Чтоб не оставить тел распятых людей на кресте, и в виду наступления дня, в который соединились два великих праздника: субботы и пасхи, Иудеи решились докончить страдания и жизнь распятых перебитием им голеней – что и было исполнено над казнёнными разбойниками.

Однако, когда исполнители последней воли судей воины пришли к Иисусу, то нашли Его уже умершим, и потому голеней у Него не перебили – лишь один из воинов пронзил Его ребро копьём, и из раны истекли кровь и вода, как свидетельство смерти Иисуса.

Так, во исполнение пророчества, не сокрушилась кость принесённого за грехи мира Агнца Божия, и распинатели Мессии и свидетели Его смерти увидели Его прободённым, висящим перед ними (Исх.12:46; Зах.12:10).

1) Чтобы понять всю тяжесть Голгофских страданий Иисуса Христа, нужно обратить внимание на то состояние духа и тела, в котором находился Он с предшествовавшего вечера.

Предведение близкой разлуки с учениками, ночь в Гефсимании – проведённая в душевном томлении, нравственные и физические пытки на судах, бичевание по приказанию Пилата, удары, оплевания и заушения со стороны воинов и, наконец, самое распятие – всё это такой крест, который при самых благоприятных условиях мог раздавить своею тяжестью самого крепкого человека. Крестные страдания принадлежат к наиболее мучительным. Недаром и назначались они за самые тяжкие преступления тем лицам, на коих хотели излить мучители или судьи всю ярость своего гнева или всю тяжесть суда. Мучительность страдания на кресте, по мнению врачей, состоит в том, что пригвождённые члены, находясь в напряжённом состоянии, окоченевают, омертвевают – причём мускулы, поддерживающие тяжесть висящего тела, растягиваются и мало-помалу разрываются; кровеносные сосуды наполняются кровью, оцепенение и умерщвление членов тела идёт медленно и мучительно. У распятого появляется сильнейшая жажда, которую очень часто исполнители казни, из жалости, удовлетворяют вином с примесью желчи или смирны – от чего вино действует одуряющим образом на страдающего на кресте и лишает его сознания. Иисус Христос, отведав этого напитка, не захотел пить его, дабы испить чашу горести в полном сознании.

2) Во всех обстоятельствах страдания Иисуса Христа и Его смерти Евангелисты видят – что и действительно открылось – исполнение многих пророчеств Ветхого Завета. Так осуждение на смерть и распятие на Кресте с разбойниками произошло во исполнение предсказания, что Он со беззаконными вменится (Ис.53:12).

Разделение одежд Его, бросание жребия о нешвенном хитоне, пригвождение рук и ног ко Кресту, утоление жажды уксусом с желчью, насмешки проходящих (Пс.21:7–9, 17–19, 68:22) – все эти обстоятельства с поразительною верностью представлены у Псалмопевца.

Сама молитва, которую произнёс Иисус Христос на Кресте, находится у Него же (Пс.21:2). И сами Иудеи, как видно из их таргумов и переводов, относили эти пророчества к ожидаемому ими Мессии.

Постоянное указание на пророчества говорит о том, что страдания Иисуса Христа и Его смерть были следствием злобы действовавшего через иудейских вождей врага Рода Человеческого – но эту злобу предопределение Божие о нашем спасении победило и направило на поражение начальника зла, соделав Христа через Его Воскресение победителем главного орудия зла – греха, проклятия и смерти.

3) Каким образом понимать выражение молитвы Иисуса Христа, переводимое у Матфея и Марка как: Боже Мой, Боже Мой, вскую Мя оставил еси? Как известно, Несторий на буквальном понимании сих слов основал своё учение об Иисусе Христе, что Божество в Нём было соединено с человечеством не существенно-ипостасно, а нравственно, и потому отделилось от тела во время страданий, а в Воскресении опять соединилось. Такое оставление Божеством человеческой природы невозможно, ибо тогда можно было говорить не о Бого-Человеческой природе Спасителя, а лишь о со-присутствии Божества в Нём. Поэтому слова: Боже Мой, вскую Мя оставил еси, нужно понимать в том смысле, что Его страдания в этот момент равнялись как бы отречению Бога Отца от Своего собственного Сына – и это значит, что именно в этот момент Христом была изведана тайна самых величайших страданий, ставших искупительными для Человечества.

Иисус Христос, как Заместитель, принявший на Себя ответственность за всё человечество или вообще за человека, испытывал всю силу гнева Божия, павшего на человечество за первый грех. От лица-то этого Человечества и вопиял на Кресте Иисус Христос: Боже Мой, вскую Мя оставил еси. Но ипостась Христова, как соединяющая Божество с Человечеством, никогда не может разделиться, но всегда цела и равна Себе; Божество никогда не разлучалось с Человечеством во Христе; и страдавший и умерший на Кресте как до страдания, так и в страдании и во время самой смерти был и есть истинный Бог и истинный Человек. Посему и Апостолы, говоря о страданиях и смерти Иисуса Христа, называют Его то Господом славы распятым (1Кор.2:8), то Начальником жизни убитым (Деян.3:15), то прямо Богом, стяжавшим Церковь кровию Своею (Деян.20:28).

4) Нелепая насмешка стоявших у подножия Креста над словами страдающего Иисуса: Боже Мой, Боже Мой и т.д., основана на сходстве звуков в имени Божием, по еврейскому (у Матфея) или Сирийскому (у Марка) произношению и в имени пророка Илии. Первое произносилось: Эли, Элочи, а второе – Элия. Различие небольшое, но для привычного уха еврея оно должно было быть очень заметно, тем более, что восклицание Иисуса составляет начало очень известного евреям псалма 21-го, и притом состояло не из двух первых слов: Элои, Элои, а обнимало весь начальный стих псалма, который ни в каком случае не мог быть приложен к пророку Илии.

5) В надписи, положенной Пилатом над Иисусом Христом, сказалось желание его унизить еврейский народ, уязвить его в том, что должно было быть для всякого еврея самым желанным и самым священным предметом.

Распиная царя Иудейского, Пилат хотел показать им, что они не достойны иметь царя, что они с этих пор не составляют царства, что у них и для них с этого момента быть царём равносильно быть бунтовщиком, преступником, человеком, заслуживающим самой позорной казни. Первосвященники тотчас поняли этот молчаливый намёк Пилата и просили его прибавить к надписи только одно небольшое слово Я, чтобы таким образом представить Иисуса Христа самозванцем, заслужившим казнь за это самозванство. Но Пилат отвечал: «Еже писах – писах» (Ин.19:22), и Иисус Христос таким образом и на деле, и – стало быть, юридически, по признанию власти – явился в самом унижении Своём царём народа, который требовал Его смерти.

6) Смерть Иисуса Христа сопровождалась замечательными, чудесными событиями: землетрясением, воскресением многих святых, раздранием внутренней завесы храма – что явилось по учению Церкви знамением прекращения действия Ветхого Завета и разрывом отношений с народом Иудейским, его Бого-отвержением.

Уже во время страдания Иисуса Христа Солнце затмилось, и это затмение было чрезвычайным и чудесным, потому что произошло во время полнолуния, когда не может быть вовсе затмения, потому что Луна находится в стороне, противоположной Солнцу, необычайно и потому, что продолжалось три часа, тогда как обыкновенные затмения продолжаются не более получаса. Происшедшее при этом землетрясение ещё более убеждало в том, что совершившееся на Голгофе таинство явилось чрезвычайно важным. Уже взор язычника сотника, при виде этих знамений, открылся настолько, что мог увидеть в страждущем и умершем на кресте не простого преступника, а Сына Божия. Но что должны были чувствовать в это время первосвященники и члены синедриона, так жаждавшие смерти Галилейского Пророка, когда вслед за происшедшим землетрясением к ним принесена была из храма от находившихся там священников весть, что во время только что случившегося землетрясения катапетасма, отделявшая святое святых от святилища, расторглась от верхнего края до нижнего и открыла находившимся в храме то, на что непосвященный глаз не смел и смотреть.

По мнению самих Иудеев, это могло означать приближение конца самого храма, иначе, приближение времени Мессии. Ещё более значения должно было иметь воскресение мёртвых, которое случилось в момент смерти Иисуса Христа.

7) Евангелисты не говорят ни о цели воскресения мёртвых, ни об обстоятельствах воскресения. Но, очевидно, что цель воскресения этих праведников должна была состоять в том, чтобы убедить в Божественности Иисуса Христа, Его сошествии во ад и победе над смертью и диаволом. Апокрифическое Евангелие от Никодима в числе воскресших называет Симеона Богоприимца и его детей.

8) Смерть Иисуса Христа не была мнимою, как думают некоторые. Её действительность засвидетельствована сотником, который признал, что Сей воистину Сын Божий бе (Мф.27:54). Далее она засвидетельствована перед Пилатом от Иосифа Аримафейского и от призванного сотника; засвидетельствована теми лицами, которые перебивали голени: потому что враги Иисуса, конечно, не допустили бы остаться и признакам жизни.

Об этой смерти свидетельствует, хотя и не так ясно, погребение Иисуса Христа. В погребении участвовали очень многие лица. Быть не может, чтобы из этих лиц ни одно не обратило внимания на неожиданность и неестественность Его смерти и не постаралось спасти Его. Возможность скорой смерти объясняется сильным изнурением во время ночного подвига, истязанием и бичеванием до окончательного суда над Ним, биением по осуждении на распятие и несением тяжёлого креста, и, наконец, самим распятием. Всего этого сердце даже здорового человека могло не выдержать. Притом же, если бы и оставалась какая искра жизни в Страдальце, то сильный удар копья в бок должен был докончить агонию распятого, а отделение крови и воды, образующейся от створожения крови в мёртвом уже человеке, показывало, что смерть наступила в результате сердечного удара и гораздо прежде сделанного удара в ребро Распятого.

9) Иисус Христос, невинно осуждённый на самую позорную казнь и кротко перенесший все страдания и самую смерть за грехи Рода Человеческого, подаёт нам образ терпеливого перенесения всех страданий и несчастий в жизни – как заслуженных нашими грехами, так и незаслуженных. Он, изнемогавший во внутренней борьбе в Гефсимании, падавший под бременем креста на пути к Голгофе, нуждался во внешней помощи и получил оную в саду при посредстве Небожителя, а на крестном пути от Симона Киринейского. Он, оставленный, по-видимому, Самим Отцом в минуты самых страшных страданий и всё-таки предавший Свой дух Отцу, подаёт нам пример и опору надежды на то, что и мы в страшные минуты испытаний, по промышлению Божию, получим подкрепление и от Небесных сил и от людей, и, даже несмотря на видимое оставление нас Богом, мы не должны отчаиваться, но предавать себя в волю Отца Небесного.

10) Евангелисты указывают, что в числе свидетелей смертной казни Иисуса Христа находились и многие женщины, всегда следовавшие за Ним и теперь издали следившие за ходом казни Божественного Учителя. Из этих женщин Матфей и Марк называют Марию Магдалину и Марию, мать Иакова и Иосии, а также Саломию. Здесь не поименованы ни Марфа, ни Мария – сестры Лазаря, которые по всей вероятности были тут же у креста и, что особенно замечательно, не упоминают о Матери Иисуса Христа. Только Евангелист Иоанн говорит, что Пресвятая Дева перед концом страданий приблизилась ко Кресту и получила усыновление Иоанна.

Но оставалась ли Она и после того при Кресте до конца казни, или уже от того часа поят Ю ученик той восвояси, сам Иоанн не делает ясного указания; но трудно допустить, чтобы Богоматерь, даже и получившая сына в Иоанне, не следила скорбящим сердцем за всем ходом мучительной казни Своего возлюбленного Сына. И потому можно думать, что Евангелисты намеренно умалчивают о Её присутствии здесь, чтобы не касаться этой тяжёлой раны материнского сердца, или же скрывают Её имя под именем другой Марии, матери Иакова и Иосии, вероятно, сынов Иосифа, для которых Она по Закону была такою же матерью, как для Иисуса по природе.

Впрочем, католические писатели и некоторые из Православных (Святой Григорий Нисский, Слово 2-е о Воскресении; Амвросий Медиоланский, О девстве, 3:14) отличают эту Марию от Пресвятой Девы Марии, хотя но с трудом могут примирить с этим отличием название Иакова и братьев его братьями Господа, признавая их происшедшими не от Иосифа, мужа Марии, Матери Господа, а от Алфея, мужа Марии же, сестры Пресвятой Девы.

Гораздо более странным является в рассказе Евангелистов то, что расположенные к Иисусу женщины стоят издали, не приближаются к Страдальцу, не выделяются из толпы, а остаются только немыми свидетельницами казни возлюбленного их Учителя. Самое появление Матери Иисуса Христа у Креста можно объяснить только участием или посредничеством Иоанна. По всей вероятности Римская стража отталкивала, не допускала к распятым никого из толпы.

Иоанн, давший Петру возможность проникнуть во двор архиереев, мог точно так же испросить дозволения и Пресвятой Деве для доступа ко Кресту. Потому мы и видим их только двоих у Креста. Вместе с этим знаменательно и замечание Евангелиста Иоанна, что от того часа поят Ю той ученик к себе. Подведя Пресвятую Деву к Сыну для последнего прощания, Иоанн должен был тотчас же и увести Её от Креста. Этим моментом и воспользовался Иисус Христос, чтобы усыновить ей Иоанна.

11) Закон Моисеев (Втор.21:22,23) требовал погребения Повешенного на древе в самый день казни и, очевидно, не предполагал такой продолжительной и мучительной казни, какою была казнь крестная. Между тем, по свидетельству Иосифа Флавия – бывшего невольным свидетелем крестной казни над его соплеменниками при взятии Иерусалима Римлянами – страдания повешенных на кресте продолжались иногда целую неделю.

12) По общепринятому мнению, общественное служение Иисуса Христа продолжалось 3,5 года, и потому год смерти Его по нынешнему летосчислению должен быть 787-й от основания Рима; но как действительный год рождения Иисуса Христа предваряет нашу эру, по крайней мере, на пять лет, то и год смерти Иисуса Христа должен быть не 787-й, а 782-й от основания Рима.

(Мф.27:57–61; Мк.15:42–47; Лк.23:50–56; Ин.19:38–42).

Пострадавший и умерший на Кресте Иисус Христос, по Закону и обычаю должен был быть оставлен без погребения, так как тела казнённых преступников сбрасывались с горы и были оставляемы на съедение птицам и зверям. Впрочем, родственное участие близких часто, с дозволения судьи, спасало труп казнённого от бесчестия.

Так и теперь Господь не восхотел допустить Сына Божия до окончательного бесславия и сделал самый покой Его честным (Ис.11:10). Едва только скончался Иисус, как преданный Ему тайный ученик Его, член синедриона, Иосиф Аримафейский испросил у Пилата дозволение снять тело Иисусово и похоронить Его, и вместе с другим тайным же учеником Иисуса, Никодимом, купив аромата и плащаницы, по снятии Распятого со креста, обвили тело Его, намазали благовониями и положили в новом гробе в саду Иосифа, привалив к устью пещеры огромный камень. Только благочестивые жёны, по обычаю, наблюдали, где и как хоронят их Учителя, но участия в погребении не принимали.

Страдания и смерть Иисуса Христа составляют важнейший пункт всего дела Его на Земле. Со смертью Его совершилось всё, что угодно было воле Божией совершить для нашего спасения. В страдании и смерти на Кресте уничижение Сына Божия дошло до самой крайней степени. И потому всякое уничижение и бесчестие после смерти не могли ничего прибавить к великому делу, совершённому Иисусом Христом, а потому и лишение погребения и всякое другое бесчестие после смерти не могло бы прибавить ничего существенного к Голгофской жертве. И Господь действительно устроил так, что последний покой Сына Божия на Земле был с честmю.

1) Погребение умерших в Палестине имело свои особенности, которых не встречается в наших странах и климатах. Тело умершего тотчас после смерти приготовлялось к погребению, то есть обнажалось от находившихся на нём одежд, намазывалось мастями, между которыми главное место занимало алоэ с распущенною в нём смирною, и затем плотно обёртывалось в плащаницы (род простыни) и обвязывалось узкими полосками полотна. Вследствие клейкости алойной смеси обвитые вокруг трупа плащаницы прилипали к коже так, что их вовсе нельзя было оторвать от неё. Голова и лицо плотно обёртывались и завязывались особым платом, который в славянском [переводе] назван судáрем.

Благовониями же высыпали и внутренности ниши, или пещеры, в которой полагалось погребаемое тело; часть благовоний сжигали. Гроба, как бывает у нас – то есть деревянного или металлического саркофага или по-славянски домовины для вложения мёртвого тела – на Востоке не делалось, а тело прямо полагалось в пещере, в скале. Пещера, или место погребения оставлялось открытым; но чтобы предотвратить порчу трупа от диких животных, у входа в пещеру полагался огромный камень.

Так, или почти так, был погребён и Господь наш Иисус Христос. Никодим и Иосиф принесли достаточно большое количество благовоний (сто литр = аптекарским фунтам = около 87,5 наших фунтов по весу) и полотенец или платов для обвития тела Умершего. В соседнем с Голгофою саду, принадлежащем тому же Иосифу, нашёлся новый гроб, или новое приготовленное в пещере место для погребения. Туда и было положено Пречистое Тело, и вход в пещеру закрыт большим камнем.

2) При погребении Спасителя близкие и преданные Ему жёны не принимают прямого участия в действиях и заботах Иосифа и Никодима, но только следят за тем, что совершается с драгоценными останками – и так поступают, конечно, не от недостатка усердия и не от избытка горя; но, вероятно, потому, что при этих действиях ещё присутствовали Римские воины, которые могли дозволить участвовать в погребении только Иосифу и Никодиму; или же обычай не дозволял женщинам присутствовать при погребении тела мужчины.

Отсутствие Матери объясняют тем, что Иоанн взял Её от Креста в свой дом и может быть удержал Её там, чтобы Она не видела печальной картины смерти Сына. Впрочем, присутствие Её может быть усмотрено, если, как и говорилось выше, мы допустим, что упоминаемая Евангелистами Мария, мать Иакова и Иосии, и есть именно Мать Иисусова.

(Мф.27:62–66).

И вот, Сын Божий пострадал и умер! Казалось бы, дальше этого не могла уже идти ни правда Божия, ни неправда человеческая: всё совершилось.

Но враги Иисуса, несмотря на величайший праздник и покой субботы, решились преследовать Распятого и во гробе. В субботу утром (Мф.27:62), собравшись к Пилату, они просят у него стражи для охранения гроба (ибо неправедный тамо убоится страха, идеже не бе страх (Пс.52:6)) – в предупреждение, как они говорили, обмана или подлога со стороны последователей Иисуса, если бы они вздумали осуществить предсказание своего Учителя, похитив тело Умершего и распустив слух, что Иисус действительно воскрес: Господине, помянухом, яко Льстец Он рече еще сый жив: по триех днех востану. Повели убо утвердити гроб до третияго дне. Да не како ученицы Его, нощию украдут Его, и рекут людем: воста от мертвых. И будет последняя лесть горша первых (Мф.27:62–64).

Римская же стража нужна была им прежде всего как состоящая из воинов, отличавшихся железной дисциплиной, и в которых те были уверены что уже они-то никак не уснут ночью и не позволят ученикам Христовым исполнить своего намерения, в котором их подозревали.

Пилат дозволил им употребить для этого свою стражу, и они поспешили исполнить задуманное.

Стража поставлена, а в предупреждение подкупа или похищения, к камню (который возможно было сдвинуть лишь большому количеству людей) гроба приложена печать. Таким образом, отнята у ближайших почитателей Иисуса возможность даже оказать последний долг уважения успошему: гроб запечатан и у гроба стража!

1) Поставленная стража у гроба, очевидно, была римская, потому что, по случаю праздника Пасхи и субботы, Иудеи не могли бы отправлять службы. Это видно и из того, что стражи называются воинами и что по Воскресении Иисуса первосвященники, подговаривая стороживших гроб Его воинов распускать молву о краже тела Иисусова, для успокоения их обещают убедить правителя, чтобы он не наказывал их за допущение кражи.

Но если бы эти стражи были евреи и стерегли тело еврея же, притом казнённого, то Пилат только посмеялся бы над архиереями и их неудачною попыткою уберечь тело от похищения, и отнюдь не подумал бы наказывать сторожей за допущение этой кражи, чего, очевидно, они очень боялись.

Здесь только возникает вопрос: каким образом римская стража могла быть в распоряжение первосвященников? (Мф.27:65). Из Евангелия этого не видно; но можно предположить, что это были воины, наблюдавшие за порядком при храме во время Богослужения, и они-то естественно должны были находиться в распоряжение первосвященников.

2) Кроме Матфея, ни один из Евангелистов не упоминает о страже у гроба; но от этого не уменьшается достоверность рассказа, тем более, что он находится в строгой связи с предречением Иисуса Христа о смерти и со взглядом самих архиереев на слова Иисуса. Хотя они и казались мало верящими в слова Иисуса, но на предсказание Его о смерти и Воскресении в третий день обратили серьёзное внимание и поспешили предупредить исполнение пророчества.

(Деян.2:24,31–32; 1Пет.3:18–19).

По верованию Церкви и по указанию Священного Писания, Иисус Хритос по смерти, прежде Воскресения, совершил сошествие во ад, чтобы извести оттуда души всех ветхозаветных праведников и разрушить царство диавола в самых основах его. Но как совершилось это схождение во ад, Священное Писание умалчивает. Оно довольствуется только указанием на то, что Иисус Христос сущим в темнице (аде) духовном сошед проповеда (1Пет.3:19), и вышед из ада, пленил есть плен (Еф.4:8–9), то есть, как объясняет Церковь, извёл из ада от века держимых там узников – души праведников, с верою ожидавших Его сошествия.

В церковных песнопениях это сошествие изображается так: Во гробе плотски, во аде же душею, яко Бог, в Раи же с разбойником и на престоле был еси, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняй Неописанный (тропарь на часах Пасхи); или ещё выразительнее: Снизшел еси в преисподняя Земли и сокрушил еси вереи вечныя, содержащия связанная, Христе, и тридневен, яко от кита Иона, воскресл еси от гроба. Днесь Владыка плени ада, воздвигнувый узники, яже от века имеяше, люте одержимыя. Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечного начало..., и т.д. (См. Канон Пасхи, песни 6, 7 и 9).

Таким образом, целью схождения Иисуса Христа во ад было поражение диавола, разрушение царства его, освобождение душ ветхозаветных праведников, с верою ожидавших пришествия Мессии, возведение их в царство Отца Небесного и, наконец, уничтожение силы смерти и её власти над людьми, то есть, довершение той великой борьбы с диаволом, которая начата была ещё в Раю и завершена непосредственным участием Бога, для чего потребовалось сошествие Сына Божия на Землю, воплощение Его, жизнь и страдания на Земле и самая смерть.

Без этого схождения Богочеловека во ад диавол не был бы окончательно поражён и царство его не было бы разрушено и уничтожено; да и самое Воскресение Иисуса Христа не было бы возможно: потому что души всех умерших людей – грешных и праведных, ветхозаветных и новозаветных – как добыча диавола, должны были сходить во ад, откуда диавол не отпускал ни одного пленника, не отпустил бы и Сына Марии, не будучи сам связан и поражён Сильнейшим (Мф.12:29).

Стало быть, и великое дело спасения Человечества не достигло бы своей цели, и люди по-прежнему оставались бы во власти диавола и смерти. А это означало бы не победу Семени Жены над диаволом, а напротив, торжество диавола над Самим Сыном Божиим, над Богом.

(Мф.28:1–10; Мк.16:1–11; Лк.24:1–12; Ин.20:1–18).

На третий день после смерти, в день, следующий за субботою, женщины, видевшие погребение Иисуса Христа, очень рано, ещё до рассвета, отправились для помазания тела Умершего и, очевидно, не зная, что ко гробу приставлена стража, по пути размышляли о том, кто отвалит им камень от гроба; но по приближении ко гробу нашли камень отваленным, потому что Ангел Господень сошёл с Неба и отвалил камень; причём произошло сильное землетрясение, устрашившее стражей и заставившее их бежать.

Мироносицы нашли во гробе только пустые, как бы нетронутые свитые пелены и Ангела сидящего, который возвестил им и повелел возвестить и ученикам Воскресение Христово. Апостол Пётр и другой ученик (Иоанн), услышав эту весть от мироносиц, не поверили ей и сами поспешили ко гробу. Но, вошед во гроб, они нашли головной плат и бывшие на теле Иисуса пелены особ свитыми, то есть нетронутыми сверху и пустыми изнутри – так что один из вошедших (Иоанн), при виде сих пелен, поверил вести о Воскресении.

Впрочем, не зная из Писания о том, что Иисусу должно воскреснуть – а это не было известно никому и из учителей Иудейских (ведь и Сам Христос говорил о том не прямо, но образно) – как он, так и Пётр с недоумением возвратились домой. Между тем женщины, успевшие вторично побывать на гробе Спасителя, удостоились увидеть Самого Воскресшего. Сначала Мария Магдалина, увидев Его, приняла за вертоградаря [садовника] и просила указать ей, где сокрыто взятое из гроба тело Господа, но когда Он назвал её по имени, она узнала Его и бросилась к ногам Его. Запретив ей прикасаться к Нему, Он повелел ей, а потом и другим присоединившимся к ней мироносицам возвестить ученикам радость Воскресения; но ученики и после того не поверили женам.

1) По верованию Церкви, Воскресение Христово последовало в полночь, в чём убеждает отчасти и рассказ Евангелистов, которые говорят, что мироносицы пришли ко гробу ещё очень рано, при рассвете, в первый день седмицы – то есть в Воскресение по современному счислению – и уже не нашли тела Господа во гробе, и самая стража разбежалась. Стало быть, Иисус Христос воскрес гораздо раньше прихода мироносиц, но, конечно, не раньше полуночи. Ангел же явился ко гробу и произвёл землетрясение уже незадолго до прихода мироносиц. Были ли стражи свидетелями Воскресения Иисуса Христа, сказать трудно – скорее всего, что были, ибо Евангелист Матфей сообщает, что сотник вместе со стражей оставались и во время и после землетрясения, хотя и устрашились весьма (Мф.27:54–55); к тому же воспитанное в них чувство воинского долга могло заставить их скорее пожертвовать жизнью, нежели оставить свой пост – его они могли покинуть лишь в случае смены стражи, которая, придя, увидела отверстый гроб пустым и была за ненадобностью отпущена начальником караула.

2) Воскресение Господа нашего Иисуса Христа произошло не более, как через 33 часа после смерти. Однако, эти часы принадлежали к трём различным дням (Григорий Нисский, Слово 2-е о Воскресении). Иисус Христос умер, по замечанию Евангелистов, в 9-м часу дня в пятницу, то есть до конца того дня, по иудейскому счислению оставалось не более трёх часов.

Затем, если пребывание Иисуса Христа во гробе продолжалось от захода Солнца в пятницу до полуночи, следующей за субботой – или по нашему счислению, от 6 часов вечера в пятницу до 12 часов ночи в субботу – то время оставления Им Своего Тела безжизненным, в области смерти, продолжалось всего 33 часа: три часа пятницы (от часа девятого до захода Солнца), 24 часа субботы и 6 часов следующего по субботе дня. Так как в Палестине время суточного счисления начинается с вечера, то время, прошедшее от захода Солнца в субботу до времени Воскресения Иисуса Христа, должно считаться временем, принадлежащим к дню послесубботнему (у нас воскресному).

Такая принадлежность часов времени смерти Иисуса Христа к трём различным дням даёт возможность считать время, проведённое Иисусом Христом во гробе за три дня, как это и предсказано было пророками, хотя из этих дней был полным только один – суббота.

3) Свидетельство Евангелиста Матфея о том, что при гробе Иисуса Христа была стража и что она испугалась во время землетрясения, произведённого Ангелом, очень важно и в том отношении, что показывает, что Воскресение Иисуса Христа не было случайностию, но было заранее и с известною определённостью предсказано Иисусом Христом; и в том, что Воскресение действительно было, так что не Апостолы выдумали этот рассказ и что, с другой стороны, Апостолы не могли и скрыть (если бы только захотели) это обстоятельство, потому что оно произошло при посторонних свидетелях.

Не будь Воскресения, и страже незачем уходить было от гроба. Не будь стражи, Иудеи бы смело утверждали, что Воскресения не было и что ученики Иисуса Христа украли тело Его и распространили слух, что Он воскрес. Так самая злоба врагов, не желавшая оставить в покое даже умершего Господа, послужила к обнаружению славы Его Воскресения!

4) Недолговременность пребывания Иисуса Христа во гробе, вместе со скорою смертью Его, некоторые выставляют как доказательство того, что Иисус Христос на самом деле не умер, а находился только в сильном обмороке, происшедшем от большего ослабления и упадка сил, в результате чего был принят за умершего, снят со Креста и погребён, причём ни близкие Иисуса Христа, ни даже враги Его, за краткостью времени не имели возможности исследовать действительности смерти Его.

Но действие ароматов, которыми обильно было умащено тело Погребённого, влияние пещерного холодного воздуха мало-помалу привели Иисуса Христа в чувство, так что Он поднялся и, хотя ещё слабый, попытался выйти из заключения. Его крик и стук извнутри пещеры могли испугать стражей, и они убежали; садовник же или кто-нибудь из учеников, пользуясь отсутствием стражи, отвалил камень от пещеры и дал возможность выйти Иисусу из гроба. Появление Его в белом саване могло быть истолковано и принято в смысле явления Ангела, Вестника Воскресения.

Эта гипотеза не выдерживает критики и в ней имеется множество противоречий фактам. Скорая смерть Иисуса Христа объясняется предшествовавшими распятию страданиями Его, и внутренними и внешними – а влияние их было замечено даже воинами, ведшими Его на распятие, потому что они задеша Симону Киринейскому понести крест; иначе, Он не донёс бы его до Голгофы, а, может быть, и умер бы до распятия от истощения физических сил.

Ещё прежде кончины Иисуса, первосвященники для ускорения казни предложили перебить голени распятым. Но когда пришли к Иисусу, то Он уже оказался умершим. Быть не может, чтобы враги Иисуса легко доверились наружному виду смерти Его и допустили снять Его со креста прежде, чем убедились в Его смерти. Затем удар копьем в ребро, как мы уже видели, по мнению врачей, достаточен был для того, чтобы удалить из организма последнюю искру жизни, если бы она еще оставалась в нем.

Истечение воды и крови, вероятно, означавшее отделение сукровицы, показывало, что в теле Иисуса кровь уже перестала течь правильным образом и смерть наступила именно по причине разрыва сердца.

В действительности смерти Иисуса должны были убедиться и те, которые снимали Тело Его со Креста, и те, которые полагали Его в гроб. При этом погребении присутствовали самые преданные Иисусу люди, которые с трудом могли допустить возможность смерти Его. Эти лица, конечно, не могли оставить без внимания ни одного признака, который мог бы обнаружить в теле присутствие жизни.

Далее, следует обратить внимание на самый способ погребения, причём закрывалось плотно плащаницею – напитанною ароматическими клейкими мазями – не только всё тело, но и голова, так что к телу прекращался всякий доступ внешнего воздуха, а стало быть, и всякая возможность дыхания. При таком способе погребения – если бы в организме и скрывалась какая жизнь, то при недостатке дыхания, она бы должна была прекратиться. Да и возможно ли было слабому, измученному, произвести такой крик и так поколебать камень у входа в пещеру, что даже римские воины испугались и разбежались?

После Воскресения Иисус Христос является ученикам Своим и самым видом Своим, словами и действиями оставляет в них такое неизгладимое впечатление, что они всю жизнь сохраняют убеждение в действительности Воскресения. Но мог ли бы произвести на них такое сильное впечатление человек слабый, измученный, едва-едва избавившийся от смерти?

Наконец, если бы произошло только мнимое Воскресение, то рано или поздно должна была последовать и действительная смерть Иисуса, после которой естественно должна была прекратиться всякая деятельность и все расчёты Его учеников. Но не то мы видим на самом деле.

Едва прошло 50 дней после Воскресения Иисуса, как ученики Его начинают свою проповедническую деятельность и притом с такою силою и уверенностью, какой мы не встречаем у них при жизни Самого Учителя – и что особенно важно, утверждают всю свою проповедь на одной вере в Воскресение Христа. Стали ли бы они так действовать, если бы не были убеждены в действительности Воскресения, или если бы Иисус Христос через несколько времени после мнимого Воскресения умер, как обыкновенный смертный?

5) Евангелист Матфей упоминает только о двух Мариях-мироносицах, тогда как Марк к ним присоединяет ещё и Саломию; а Лука упоминает, что мироносицами были те именно женщины, которые присутствовали при погребении Иисуса, с присоединением и других.

Священное предание доводит их число до 7, присоединяя к упоминаемым в Евангелиях мать Иисуса и сестёр Лазаря. Можно думать, что все они, присутствуя при погребении, сговорились в первый день недельный утром посетить гроб любимого Учителя и заранее купили ароматы. И действительно, все они в означенное утро явились ко гробу – но не вместе, а порознь, почему и не упомянуты всеми Евангелистами.

Рассказывая о Воскресении Иисуса Христа и упоминая о первых вестниках и, так сказать, свидетелях Воскресения Христова, Евангелисты останавливают внимание на том, что наиболее служило к утверждению истины Воскресения. Частности и подробности, даже порядок прихода мироносиц и возвращения их от гроба к Апостолам, порядок явления Самого Воскресшего женщинам и ученикам для дела не составляют такой важности, как самый факт Воскресения и явления Иисуса Христа ученикам по Воскресении.

Порядок событий в первый день Воскресения, по Евангелистам, можно представить так: незадолго до рассвета – слово «рано» (Мк.16:9) может означать лишь время непосредственно перед рассветом, то есть по прошествии ночи, которая считается «поздним временем» – произошло Воскресение Иисуса Христа, и что видно из всего хода событий, без повреждения печати у дверей гроба.

На рассвете же обе Марии-мироносицы вместе с Иоанной и другими женщинами (Лк.24:10), неся приготовленные ароматы (Мк.16:1 = Лк.24:1) и не зная о существовании охранявшей гроб стражи, пришли «посмотреть гроб» (Мф.28:1) и помазать пречистое Тело миром, только недоумевали: кто отвалит им камень?

Войдя, однако, они видят, что камень уже отвален – поскольку незадолго перед тем произошло сильное землетрясение – ибо Ангел Господень, сошедший с Небес, приступив, отвалил камень от гроба; стража, устрашившись, пришла в трепет и стала как мёртвая (Мф.28:2–4).

Мария Магдалина по ревности своей пошла скорее и упредила других мироносиц. Придя в пещеру, она увидела гроб отверстым и, не найдя тела Иисусова (Ин.20:1–4), в растерянности побежала к Симону-Петру и Иоанну, и те стремглав кинулись ко гробу.

Между тем подошли другие мироносцы, которые увидели двух Ангелов (Лк.24:4), от одного из которых, сидящего на камне (Мф.28:5), они получили весть о Воскресении Господа. С этою вестью одни из них поспешили к ученикам Спасителя, и по дороге встретили Самого Воскресшего, Который подтвердил им повеление передать ученикам идти в Галилею, и сообщили им эту радостную весть – которая, однако, показалась ученикам пустою (Лк.24:11) – а другие мироносицы, ранее также получившие от Ангела повеление ученикам предварить воскресшего Христа в Галилее (Мк.16:7), испугавшись, никому ничего не сказали (Мк.16:8) – только Пётр и Иоанн, узнавшие о том от Марии Магдалины, тотчас по получении этого известия стремглав кинулись ко гробу (Ин.20:3–4).

Иоанн, добежавший до гроба ранее Петра, войдя в пещеру и увидев лишь пустые пелены, уверовал в Воскресение Иисуса Христа (Ин.20:8). Пётр, войдя во гроб и увидев то же, что видел и Иоанн, только дивился виденному (Лк.24:12). Затем оба ученика вместе возвратились в дом, чтобы возвестить и другим свои предположения, что Христос действительно воскрес.

Шедшая же за учениками ко гробу и отставшая от них Мария Магдалина, встала рядом и стала плакать. В это время она увидела тех же двух Ангелов, которых видели другие мироносицы и Они обрадовали и её вестью о Воскресении, а вслед затем явился ей и Сам Воскресший, Которого Магдалина первоначально приняла за садовника (Мк.16:9 = Ин.20:11–17). Обрадованная, она спешит к остальным ученикам, чтобы им возвестить радость Воскресения (Ин.20:18).

Перед вечером Сам Воскресший присоединяется в пути к двум ученикам, шедшим в Еммаус, познаётся ими в преломлении хлеба (Лк.24:13–31) и скрывается от взоров учеников (Лк.24:31). По возвращении их в Иерусалим Он является одиннадцати ученикам (Мк.16:14), собранным вместе, и обличает их в недоверии к Себе, в незнании Священного Писания, и даёт им наставление, благословляя на проповедь, и ниспослав им Духа Святого (Ин.20:22).

Примечание. Говоря о Галилее, куда должны были поспешить Апостолы, чтоб встретить воскресшего Господа, Евангелисты, очевидно, разумели не в собственном смысле Галилею как страну, а какое-нибудь место в Иерусалиме: так как Иисус, не желая долгое время оставлять Своих учеников в неведении о Своем Воскресении, в первый же день по Воскресении явился всем им, кроме Фомы, когда те собрались в одном месте. Поэтому толкователи очень справедливо предполагают, что в Иерусалиме существовал целый квартал или часть города, куда собирались и имели своё местопребывание Галилеяне, приходившее на поклонение в Иерусалим в большие праздники.

Из книги Деяний (Деян.6:9) мы видим, что пришельцы из Киринеи, Александрии, Киликии и других областей имели в Иерусалиме свои отдельные синагоги. Такие же синагоги, по всей вероятности, были и у Галилеян. Так как коренные жители Иудеи и особенно Иерусалима не любили смешиваться с пришельцами из Галилеи, то сии последние принуждены были составлять особое общество и жить отдельно от чистокровных Иудеев. Вот это отдельное место, где останавливались Галилеяне, и могло носить название Малой Галилеи. Такое место, называемое Малой Галилеей, и теперь показывают в Иерусалиме, с объяснением, что там именно воскресший Господь явился первоначально Апостолам по Воскресении.

В то время, когда жёны-мироносицы направлялись к ученикам Христовым с радостною вестью о Его Воскресении, некоторые из стражи, войдя в Иерусалим, объявили первосвященникам о произошедшем, сделавшись перед самими врагами Христа невольными вестниками Воскресения Его.

Но ослеплённые ненавистью против Иисуса, вожди народа Иудейского и при таком поразительном знамении Божественности Распятого ими, не захотели отверзти очи свои, чтобы уразуметь день посещения Господня: они решились самую истину Воскресения затмить нелепою клеветою на учеников Христовых. Собравшись его старейшинами, они дали довольно денег стражам – свидетелям Воскресения – и велели рассказывать всем, что во время сна их ученики Иисуса похитили тело Его из гроба, и за распространение такой молвы обещали защитить их перед игемоном, если бы он вздумал наказать воинов за несоблюдение порученной им задачи. По замечанию Евангелиста, эта нелепая молва и распространилась между Иудеями до сего времени (то есть до написания Евангелия).

1) Архиереи ещё до поставления стражи высказывают Пилату опасение, что ученики Иисуса могут украсть тело Его и распространить молву о Воскресении, и приняли все возможные меры, чтобы не допустить этого. Стало быть, если бы даже ученики Иисуса и не приходили ко гробу Его, архиереи все-таки обвинили бы их в похищении тела Распятого.

2) Новейшие рационалисты, отвергая чудо Воскресения Христова, намеренно останавливаются на вымышленной архиереями молве о похищении тела Иисусова и думают этим похищением объяснить распространившуюся между христианами веру в Воскресение Иисуса Христа, то есть предполагают, что ученики Его действительно украли тело и погребли в другом месте; между же последователями распустили слух, что Он воскрес и являлся многим из учеников. Но подобное предположение не выдерживает самой слабой критики. Оно не оправдывается самим характером учеников, выказавших со времени взятия Иисуса Христа в саду такую робость, что даже самый ревностный из них, Пётр, едва осмеливается издали следовать за Учителем.

При распятии и погребении мы не видим никого из учеников, кроме Иоанна; в самый день Воскресения ученики собираются в запертом доме, чтобы не быть схваченными. Путники Эммаусские с прискорбием говорят о своём разочаровании относительно Иисуса, Которого они приняли было за Мессию и Который между тем распят, умер и погребён, и с недоверием упоминают о женах, которые утром смутили их известием о Воскресении. Затем, при виде пустого гроба, и даже при явлении Самого Воскресшего по большей части показывают сомнение в действительности Воскресения. Этим ли робким и неверующим ученикам могла прийти в голову мысль о краже тела из-под стражи и о распространении молвы о Воскресении наперекор совершившимся фактам?

Но если и допустить возможность похищения, то чего бы можно было ожидать от случая похищения для учеников и для верующих? Предполагают, что ученики, украв тело, объявили, что Иисус воскрес.

Но возможен ли такой обман нескольких сот человек при недействительности факта Воскресения? И если бы нашлись легковерные, то можно ли было уверить в этом событии тех, которые долго и упорно отрицали возможность его, как, например, Фому? И как бы действовали с уверенностью и самоотвержением те, которые были виновниками похищения и ложного слуха о Воскресении?

Если Христос не воскрес, – говорит один из позднейших очевидцев Воскресшего, – то для чего мы ежечасно подвергаемся бедствиям; для чего я каждый день умираю (1Кор.15:30–31)? Можно бы допустить некоторую вероятность подобного обмана со стороны тех, которые рассчитывали бы извлечь из обстоятельств похищения тела Учителя какую-нибудь выгоду для себя: но ученики Иисуса Христа со времени Воскресения отказываются от всего земного и делаются по-видимому несчастнейшими из всех людей. Могли ли эти люди иметь какой-нибудь интерес в похищении тела Иисусова?

Далее, мы знаем, что при гробе была стража из римских воинов, которые ни в каком случае не могли позволить себе спать во время стояния на страже. При одной мысли о возможности сна во время караула римский воин приходил в содрогание, так как его ожидала за то смертная казнь или самое строгое наказание (Деян.12:19 = Деян.16:27). Вот почему первоначально воины и протестовали против объявления, что ученики Иисуса украли тело во время сна и согласились на это только тогда, когда первосвященники обещали утолить гнев игемона.

Если бы, наконец, и случилась кража, то почему предполагаемые виновники (ученики) неоднократно являются у гроба, не боясь, что их могут схватить и обвинить в похищении тела Учителя. Мало того, вместо сокрытия следов своего преступления, что можно было сделать через распространение молвы о Воскресении Иисуса, они высказывают упорное сомнение в справедливости сообщаемых им женщинами вестей о Воскресении.

Далее непонятно, почему ни воины – на которых главным образом падала вся ответственность за допущение похищения – ни первосвященники, для которых весьма важно было не допустить похищения тела, не принимают никаких мер к отысканию украденного тела и виновников похищения. Наконец, почему первосвященники вместо того, чтобы требовать наказания спавших воинов, допустивших совершиться краже, дают им деньги и берутся защитить от справедливого наказания со стороны правителя? Словом, похищение представляется не только невероятным, но и невозможным фактом. И на основании подобного невероятного факта хотят отвергать действительность Воскресения.

(Мк.16:12–14; Лк.24:13–48; Ин.20:19–31).

Воскреснув из мёртвых, Иисус Христос не сразу явился всем ученикам Своим; но возбуждая постепенно в них веру и приводя к ней путём саморазмышления, напоминания предсказанного в Писаниях и сказанного Им самим, Он избирал такие моменты в их душевном состоянии, когда они были наиболее способны не только видением, но и верою узреть Его воскресшим.

Так, после того, как утреннее известие женщин о Воскресении Иисуса, сообщённое ими со слов явившихся во гробе Ангелов и подтверждённое и нахождением пустого гроба и явлением Самого Господа женам-мироносицам и Петру, смутила всех остальных Апостолов и учеников Иисусовых, почти целый день прошел, вероятно, в размышлениях и недоумении о случившемся. От самой живой и детской радости о Воскресении, они легко переходили к тяжкому раздумью и унынию, то припоминая сказанное некогда Господом о Своём Воскресении, то разбирая и подвергая сомнению самые малейшие подробности в рассказах очевидцев Воскресшего.

И вот в таких, вероятно, размышлениях двое из учеников Христовых – Клеопа и другой, как думают, Лука – перед наступлением вечера этого знаменитого дня, отправились в Эммаус, небольшое селение в 60-ти стадиях от Иерусалима (10,5 вёрст), и на пути разговаривали между собою о случившемся, когда к ним присоединился Сам Воскресший.

Под видом незнакомца Он стал распрашивать их о предмете разговора. Когда же они рассказали о страданиях своего Учителя, о своих несбывшихся надеждах и расчётах на Него, а в итоге упомянули о смутившей их вести женщин о Воскресении Его, то Он упрекнул их в неверии и раскрыл смысл пророчеств о Нём, начиная от Моисея и до последних писаний.

В Эммаусе, приглашённый ими разделить с ними ужин и ночлег, Он открывает Себя в преломлении хлеба и тотчас делается невидимым, оставив их в крайнем недоумении о том, не было ли всё это явление и весь их разговор плодом сильно возбуждённого и разгорячённого воображения. Но оставшийся перед ними преломленный хлеб и нормальность их состояния тотчас удостоверили их, что это было не мечта, а действительность. И потому, несмотря на дальность пути и на позднее время, они поспешили обратно в Иерусалим с радостною вестью о своём видении Воскресшего.

В Сионскои горнице они застали всех Апостолов и других учеников, разговаривавших о явлениях Воскресшего жёнам и Симону Петру, и рассказали о том, как явился им Иисус Христос на пути и как они узнали Его в преломлении хлеба; но и этим свидетелям не было дано веры.

И вот в то время, когда двери дома были заперты, из опасения каких-нибудь поисков или нападений со стороны Иудеев, и Апостолы поздно вечером возлежали за столом, предстал среди них Сам Иисус и, возвестив мир собравшимся, стал укорять их за неверие и жестокосердие.

Поражённые внезапностью и чудесностью явления, Апостолы сначала подумали, что видят духа, но Воскресший пригласил их осмотреть и осязать Его руки, ноги и рёбра, с находящимися на них ранами, и потребовав что-нибудь съестное, съел перед ними часть печёной рыбы и сотового мёда. Обрадовав учеников сим явлением, Иисус Христос раскрыл им смысл ветхозаветных пророчеств о Его страданиях, Воскресении и распространении о Нём проповеди по всему миру. В завершении Иисус вторично преподал им мир и вместе дар Святого Духа со властью прощать грехи, став невидимым.

Во время этого явления Воскресшего ученикам Апостол Фома не был с прочими Апостолами и не удостоился видения Воскресшего. Когда же Апостолы рассказали ему о явлении Господа, он не поверил им и сказал, что поверит Его Воскресению только тогда, когда своими руками осяжет язвы на теле Распятого. И Господь не захотел оставить и сего Своего ученика в тяжёлом сомнении о Своём Воскресении. Он явился Фоме и другим Апостолам только на 8-й день по Воскресении и при такой же обстановке, как и в первый раз Апостолам – то есть при запертых дверях.

И в этот раз возвестив всем находящимся в доме мир, Иисус Христос обратился прямо к Фоме и пригласил его осязать своими перстами Его ноги, руки и ребро, и не быть неверным. Поражённый явлением и уверовавший, Фома только восклицал: Господь мой и Бог мой! Причём Иисус Христос восхвалил тех, которые уверовали в Него, не видя Его.

1) Почему Иисус Христос по Воскресении прежде всего явился женам-мироносицам и потом уже Апостолам, святые отцы догадываются, что как женщина была первой причиной смерти человека, так и первая весть о Воскресении должна была принадлежать также женщине. Не безосновательно и то мнение, что первая увидела Воскресшего, может быть, в самый час Воскресения находившаяся в доме Иоанна Богослова, Пречистая Богоматерь, но по обычаю скрыла в сердце своём слово о Воскресении Сына, чтобы слышавшие от Неё эту радостную весть не подумали, что Она от великой скорби приняла какой-нибудь сон или призрак за явление воскресшего Сына, и враги Иисуса не говорили бы потом, что первую весть о Воскресении Его распространила Мать, чем подвергалась бы сомнению самая истинность Воскресения.

И потом, хотя в числе жён, приходивших на гроб Иисуса утром в день Воскресения, Евангелисты и не упоминают о Пресвятой Деве – как-будто Она могла менее, чем Магдалина и другие женщины, скорбеть и плакать о безвременно отнятом у Нее Сыне; но несомненно, что возвестивший жёнам-мироносицам радость Воскресения Христова ангел вопияше и Благодатней, и – быть может – даже Ей прежде других: чистая Дево, радуйся, и паки реку: радуйся, Твой Сын воскресе тридневен от гроба!

2) В рассказываемом случае явления Господа Эммаусским путникам, Евангелист Лука говорит, что эти два ученика Христовы, поражённые необычайностью явления Воскресшего и затем Его исчезновения, говорят друг другу: не сердце ли наше горело в нас, когда на пути мы разговаривали с Незнакомцем. И Иоанн замечает, что при первом явлении Иисуса Хрисга ученикам они сначала подумали, что видят духа. И вообще при всех почти явлениях Воскресшего Евангелисты указывают, что некоторые из видевших уверовали, другие сомневались.

Это замечание даёт повод новейшим рационалистам признать все случаи явления Иисуса Христа по Воскресении не более, как обманом расстроенного воображения учеников, желавших видеть Воскресение. Таким образом предполагается, что эти видения были иллюзией, галлюцинацией, мечтою.

Но самое различие лиц, удостоившихся видеть Господа, разнообразие мест и способов явления не позволят ни в одном из упоминаемых в Евангелии случаев явления Господа признать возможность галлюцинации. Он является не только Апостолам, но и другим верующим, является в Иудее и Галилее, в доме и на пути, на горе и при море, наедине, перед небольшим числом учеников (как например, в Эммаусе), так и перед всеми 11-ю и даже перед 500-ми человек – как верующих, так и сомневающихся.

Такие многочисленные и разнохарактерные явления служат безусловным доказательством их действительности, и таким образом действительности Воскресения Иисуса Христа. Притом же, что особенно замечательно, такая явления продолжаются не более 40 дней и затем прекращаются.

Если они зависели от лиц, видевших Господа, то они могли и должны были продолжаться, по крайней мере, у некоторых очень долго. Наконец, при допущении визионерства, остаётся необъяснимым факт осязания Фомы, вкушения Иисусом Христом рыбы, хлеба и подобное.

Спустя несколько лет после всех этих событий, Воскресший является Савлу (Павлу), и это явление имело для него такое решающее значение, что он всю жизнь свою посвятил на служение и на проповедь о Воскресшем, Которого прежде так долго гнал.

Можно ли предположить, чтобы иллюзия или мечта могла произвести такое действие на Савла – гонителя христиан? чтобы этот человек, близко знакомый с разного рода видениями, не сумел в течение 30-летнего служения своего Господу отрезвиться от мечты и убедиться, что все его видения Господа – как первоначальное, так и последующее – не более, как призрачные видения? А между тем некоторые, подводя факты явления Воскресшего под разряд иллюзий, думают объяснить Воскресение Иисуса Христа иллюзией, и настойчиво утверждают, что воскресшего Господа миру дало настроение Марии Магдалины!

Сомнение Апостолов не только при первой, но и при дальнейших вестях о Воскресении – в особенности же неверие Фомы, который не хотел поверить рассказу всех Апостолов – служат лучшим доказательством того, с какою осторожностью Апостолы относились к факту Воскресения Христова, хотя они знали, что Иисус Христос предсказывал Своё Воскресение и вполне могли верить правдивости рассказа соучеников своих. И потому, если кто-либо вообще и может подлежать упрёку в легкомысленном увлечении ложною молвою о Воскресении Божественного Учителя или в преднамеренном вымысле рассказов о мнимых явлениях Его по Воскресении – то менее всего в этом можно обвинить Апостолов.

(Ин.21:1–25; Мф.28:16–20).

Проведя большую часть времени Своего общественного служения в Галилее, Иисус Христос не хотел оставить и по Воскресении эту страну без Своего посещения и ещё до смерти повелевал ученикам ожидать Его там, в Галилее. И тотчас после Воскресения повторяет через мироносиц то же веление ученикам Своим идти в Галилею и ожидать Его там, что они поспешили исполнить.

Одно из явлений Господа в Галилее было на море Тивериадском в то время, когда ученики Его заняты были ловлею рыбы. По свидетельству Евангелиста, там было семь учеников: Симон Пётр, Фома, Нафанаил, сыновья Зеведеевы и двое не названных по имени. После напрасного труда в течении целой ночи, они утром увидели на берегу Господа, Который спросил у них, есть ли у них что съестное, и когда услышал, что нет ничего, повелел им бросить сеть по правую сторону корабля.

Лов был так обилен, что рыбаки только с помощью других товарищей могли вытащить сеть, в которой оказалось 153 больших рыбы; причем ученики тотчас догадались, Кто был явившийся им на берегу Человек.

Выйдя на берег, они нашли уже разложенный огонь и на нём рыбу и хлеб, и по приглашению Его сели обедать. За обедом Иисус Христос троекратно вопрошает Симона о том, любит ли он Его более, чем другие ученики, и на утвердительный ответ его, поручает ему троекратно же пасти агнцев и овец своих, восстановляя таким образом троекратно отпавшего во время страданий Его Апостола в прежнее достоинство, и назнаменует, далее, какою смертью Апостол Петр прославит Бога.

Наконец, Он повелевает ему идти за Собою, как повелевал это при начале призвания к апостольству. Радостно последовавший этому новому призыву своего Господа, Пётр осмелился вопросить Его о другом, безмолвно следовавшем за ними ученике, которого любил Иисус, именно о смерти того ученика, и услышал в ответ, что если Он (Иисус) захочет, чтобы тот ученик пребывал до времени пришествия Его, то ему, Петру, нет до того дела, и он всё-таки должен идти за Господом. Такой ответ Господа подал прочим ученикам мысль, что Иоанн (это был он) не умрёт; но сам Иоанн опровергает это мнение соучеников, замечая, что Иисус не говорил, что он не умрёт, а только сказал, что если Он захочет, то этот ученик не умрёт, пока Он не придёт.

И завершает словами, что этот именно ученик и написал сие Евангелие и что написанное им есть истинно; что ещё многое, совершённое Иисусом, не написано в сих книгах и если бы всё то вписать в книги, то, по мнению Евангелиста, и весь мир не вместил бы пишемых книг.

Другое не менее важное явление Воскресшего ученикам в Галилее было на одной из Галилейских гор. Одиннадцать, вероятно, в сопровождении и других последователей, число которых превосходило 500 (Сравните: 1Кор.15:6), увидели Воскресшего и поклонились Ему, а некоторые (вероятно, не из 11) усомнились. Иисус Христос, обращаясь к ученикам, по силе данной Ему власти на Небе и на Земле, повелел им проповедать Евангелие всем народам, крестя их во имя Отца и Сына Святого Духа, уча исполнение Его заповедей, обещая за то вечное пребывание с ними.

1) Рассказ о явлении Воскресшего Господа на море Тивериадском даёт повод неверующей критике заподозрить его историческую достоверность, во-первых, потому что рассказ этот помещён в 21-й главе Иоанна – то есть после того, как Иоанн закончил свою 20-ю главу указанием на многое, соделанное Иисусом Христом и не написанное в книгах сих, с прибавлением, что написанное имеет целью возбудить в читателях веру во Иисуса Христа, как Сына Божия; а такое замечание Евангелиста считается заключением всего Евангелия, после котораго, по мнению критики, уже немыслимо какое-либо прибавление или продолжение. Нашлось, действительно, два-три манускрипта, в которых этой главы недостаёт, и критика окончательно отвергает подлинность этого рассказа и принадлежность его Иоанну. Но несуществование той или другой главы в древних рукописях ещё не доказывает её неподлинности. Глава же 21-я представляет такое прямое и правильное продолжение и завершение всего Евангелия, что скорее потеря этой главы свидетельствовала бы против подлинности Евангелия, чем в её пользу. Притом же эта глава и по слогу, и по характеру вполне отвечает языку и характеру возлюбленного ученика Христова, ничем не отличаясь от других глав того же Евангелия.

Нахождение учеников в Галилее, восстановление Петра в Апостольском достоинстве после троекратного отречения, предсказание судьбы ближайшего и любимого ученика Христова: всё это такие вопросы, которые ясно вытекали из всей Евангельской деятельности Христовой, и мы напрасно искали бы для них указания и решения в других Евангелиях.

О явлении Иисуса Христа в Галилее упоминает и Евангелист Матфей, но только мимоходом; а здесь Иоанн не только подтверждает действительность, но передаёт и подробности пребывания Апостолов в Галилее. Явившись им в 1-й и 8-й день по Воскресении, Иисус Христос, вероятно, уже не являлся им в Иерусалиме, а повелел ожидать Его в Галилее. Там, на любимом Его месте у берега моря, и собрались они в ожидании своего Учителя.

На это путешествие в Галилею, как и опять на возвращение в Иерусалим ко дню вознесения, потребовалось не более 10 дней, так что из 40-дневного пребывания Его на Земле по Воскресении и за исключением 8 дней, в которые Он являлся ученикам в Иерусалиме, остаётся ещё довольно времени и для путешествия учеников в Галилею и на возвращение их из Галилеи опять в Иерусалим.

2) В числе учеников, бывших у Тивериадского озера во время явления Иисуса Христа воскресшего, был и Нафанаил, не упоминаемый ни в одном списке Апостолов. Древнее предание отожествляет его с Варфоломеем, полагая, что это последнее имя есть не что иное, как Сирская переделка имени отца: бар Фоломей, или Птоломей – сын Птоломея; собственное же имя Апостола было Нафанаил. Иоанн, рассказавший о призвании Нафанаила к апостольству, рассказал и о присутствии Нафанаила при одном из важнейших явлений Воскресшего; но ни там, ни здесь не называет его Варфоломеем.

3) Никто не сомневается, что, предлагая вопросы самому Петру о том, любит ли он Его больше, чем другие соученики, Иисус Христос имел в виду восстановить Апостола Петра в его Апостольстве после троекратного отречения его от Христа во время страданий Его. Может быть, ещё в первый день своего явления Иисус Христос простил Симону грех его отречения; но как отречение его было всем известно, то Господу угодно было и возвращение Симону-Петру Апостольского достоинства совершить при всех же или при многих учениках. Поручение Петру пасти агнцев, пасти овец есть именно указание Апостольского служения, равного с другими Апостолами, и отнюдь не означает права пасти не только овец, но и самих пастырей, как то утверждают католики, так как нигде в Священном Писании пастыри не сравниваются с овцами или агнцами.

4) Предсказанное Иисусом Христом пребывание Иоанна до времени Второго Пришествия Его, вызвавшее неправильные толки среди Апостолов и оставленное самим Иоанном без объяснения, вызывает и теперь многочисленный мнения. Из них наиболее вероятным признаётся то, что Иисус Христос хотел указать, что Иоанн прежде своей смерти удостоится таинственно видеть Второе Пришествие Христово и кончину мира.

Действительно, находясь в изгнании на острове Патмос, Иоанн своим Богопросвещённым взором видел Сына Человеческого, грядущего на облаках (Откр.1:7), и слышал, как Он говорил: время близко; се гряду скоро, чтобы воздать каждому по делом его (Откр.22:10,12). Свои видения грядущего Сына Божия и картину кончины мира и начала царства Божия на Земле Иоанн изложил в особой книге «Откровение» (Апокалипсисе), которую заканчивает словами: ей, гряди, Господи Иисусе (Откр.22:20).

5) Евангелист Матфей из всех явлений воскресшего Господа ученикам избирает только одно, бывшее в Галилее – вероятно, самое торжественное, где были все ученики Его и многие верующие, и где Он дал им важнейшие повеления о проповеди во всём мире, о Крещении и о научении исполнению заповедей и вместе изрёк самое утешительное обетование пребывать с ними вечно. Когда было это явление, мы не можем с точностью определить, но по всей вероятности, после того явления, которое было при море Тивериадском и о котором рассказывает Иоанн, потому что то называется у Иоанна третьим, после первых двух, бывших в Иерусалиме (разумеются явления всем ученикам, а не частные – мироносицам, Симону, Эммаусским путникам и другие). Может быть, явление, описываемое у Матфея, было последним для Галилеи. После того, к концу 40 дней, мы опять видим Иисуса в Иудее, вблизи Иерусалима, где с горы Елеонской Он и вознёсся на Небо.

Евангелист Матфей ничего не говорит ни о продолжительности пребывания Иисуса Христа на Земле по Воскресении, ни о Вознесении Его на Небо. Он сообщает, как воскресший Господь является ученикам и верующим то в Иудее, то в Галилее, то здесь, то там, по мере надобности, и как обещал вечно пребывать с ними, так и действительно остаётся с ними. Видимое телесное Вознесение Его на Небо не отлучило Его от учеников.

Пребывая с верующими постоянно духом Своим, Он и телесно не разлучён с ними, присутствуя в тайне Святейшей Евхаристии. А потому Евангелист, как бы с целью возбуждения нашей веры в постоянное общение с воскресшим Господом, ничего не говорит о Его Вознесении, а заканчивает своё Евангелие обетованием вечного пребывания Господа с нами.

(Мк.16:14–20; Лк.24:49–53; Деян.1:1–12).

В течении 40 дней Своего пребывания на Земле по Воскресении, Господь, являясь неоднократно Своим ученикам и подтверждая им действительность Своего Воскресения, беседовал с ними о Царствии Божии, отверзши им ум к разумению Писаний. Наконец, собрав их в последний раз, Он подтвердил им прежде данное обетование о ниспослании Святого Духа от Отца и в ожидании Оного, повелел не отлучаться от Иерусалима.

Ученики сначала подумали, что Он говорит им о начале славного Своего царствования на Земле и стали спрашивать Его, не в это ли лето Он восстановит царство Израилево; но Иисус, исправляя их понятия о Царствии Божием, указал, что это зависит от Отца Небесного, но что они сами послужат устройству этого Царства на Земле.

Почему и повелел им, по получении обетованного Духа Святого, проповедовать Евангелие во всём мире; верующим обещал дать дар языков и благодатные силы к совершению чудес и сохранению от всего злого. Наконец, выведя их из Иерусалима к Вифании на гору Елеонскую, благословил их и Сам поднялся на Небо.

Поклонившись Возносящемуся на Небо, они долго стояли и смотрели вслед за Ним, пока светлое облако сокрыло Его от их глаз, а явившиеся два Ангела утешили их обещанием вторичного Его Пришествия на Землю в таком же виде, в каком они видели Его восхождение на Небо. Тогда, возвратившись с великою радостью в Иерусалим, они пребывали в Сионской горнице, ожидая исполнения данных им обетований.

Иисус же, вознесшись на Небо, воссел одесную Бога Отца, где и пребывает в вечной славе, дóндеже покорена Ему будут всяческая.

1) О 40-дневном пребывании Иисуса Христа по Воскресении говорит только Лука; но более или менее продолжительное пребывание Воскресшего на Земле предполагают и другие Евангелисты, когда упоминают о явлениях Его Своим ученикам в Галилее и вообще о неоднократных явлениях Его по Воскресении. О Вознесении же Иисуса Христа, кроме Луки, говорит ещё Евангелист Марк – хотя без объяснения подробностей самого Вознесения – и Апостол Павел (1Тим.3:16; Евр.8:1, 9:24); но это не уменьшает ни достоверности факта Вознесения, ни его значения для верующих. Иисус Христос Сам говорил ученикам, что Он пойдёт к Отцу уготовать им место, и что лучше для них, если Он пойдёт, потому что Он пошлёт им от Отца Утешителя – Духа Святого (Ин.16:7). Теперь-то в Вознесении фактически совершается отшествие Господа ко Отцу и затем, как плод этого, совершится сошествие Святого Духа на Апостолов.

2) Иисус Христос в течении 40 дней беседует с учениками о Царствии Божием, то есть Церкви Своей на Земле. К этому именно периоду пребывания Господа с учениками и бесед Его с ними нужно относить все те Божественный установления таинств и других священных действий и начало тех священных преданий, относящихся к внешнему Богослужению и порядку в Церкви, которые сохранились в Церкви от времён Апостольских и которые составляют всю практику Церкви. Здесь же Он мог напомнить им и пополнить учение Своё, которое более трёх лет Он проповедовал им и которого они, ослеплённые предрассудками, не понимали тогда; но что они легко поняли по Воскресении Его ( = Ин.2:22).

Вознесение Иисуса Христа на Небо составляет конечный акт Его земной жизни и находится в строгом соответствии с фактом Воплощения и Сошествия Сына Божия на Землю. Никтоже взыде на Небо, – говорит Сам Иисус Христос (Ин.3:13), – токмо сшедый с Небесе Сын Человеческий, сый на Небеси. Сей Сын Человеческий, принёсший на Земле Самого Себя в жертву за спасение Рода Человеческого, должен был с Своею плотью и кровью, как с умилостивительною жертвою, взойти на Небо, к Самому Престолу Бога Отца; иначе, жертвоприношение не могло считаться законченным. Иисус Христос, как Человек, не мог вечно оставаться с людьми на Земле.

Совершив дело спасения людей на Земле, Он и по Закону правды Божией должен был взойти на Небо, чтобы восприять по человеческому естеству венец славы за Своё великое дело, исполненное на Земле; а вместе, чтобы и там на Небе возглавить всяческая (Еф.1:21,22). Далее, Он обещал ученикам приготовить место в доме Отца Небесного; а потому Вознесение Его на Небо перед учениками было явным доказательством действительности и возможности исполнения данного Им обетования.

Явившиеся во время Вознесения Небожители указали ещё одно значение Вознесения, именно предначатие, открытие того славного Сошествия Сына Божия, когда Он явится с Неба во всей славе Своей судить живых и мёртвых. Сей Иисус такожде приидёт с Неба, якоже видесте Его идуща на Небо.

1) О возможности и достоверности чуда Вознесения на Небо говорит и сама Евангельская история. Если возможно и действительно было Воскресение, то возможно и легко объяснимо и вознесение Сына Божия на Небо. Тот, Кто ещё до смерти настолько был духовен, что ходил по водам, а по Воскресении мог являться дверем затворенным, Тот, без сомнения, мог и вознестись в высоты Небесные и скрыться в светлом облаке от взора учеников.

Новейшая критика, отвергая факт Воскресения, так же точно старается отвергнуть и факт Вознесения. Те, которые говорят о похищении тела Иисусова, думают, что Вознесение придумано для того, чтобы объяснить исчезновение Воскресшего из среды их. Но эта гипотеза не объясняет того энтузиазма, с которым Апостолы начали свою проповедь о Воскресшем после Его Вознесения. Вместо того чтобы рассеяться, возвратиться к мирным занятиям в Галилее и других местах Палестины, мнимые похитители тела Иисусова начинают проповедовать Христа распятого, воскресшего и вознёсшегося на Небо.

Ещё менее объяснимы и энтузиазм Апостолов и продолжение деятельности Иисуса по теории тех, которые считают Иисуса не действительно умершим, а находившимся в летаргическом сне и потом очнувшимся и заставившим признать Себя воскресшим. По этой теории Иисус, случайно спасшийся от смерти и на третий день явившийся из гроба как воскресший, должен был продолжать Свою деятельность и действительно продолжал оную до тех пор, пока умер где-то в неизвестности.

Но тогда Апостолы придумали бы другое какое-либо объяснение Его смерти и очевидно сохранили бы самый прах любимого Учителя. Если бы они разочаровались в Нём, или паче чаяния заподозрили, что Он не действительно воскрес, а только случайно остался жив, то конечно совсем оставили бы Его и не стали бы проповедовать о Нём, как о воскресшем.

Наконец и галлюцинаторы не объясняют, как могло произойти в глазах лиц, привыкших к галлюцинациям, такое явление, которое должно было положить конец всем галлюцинациям, потому что мы не видим, чтобы Иисус уже после Вознесения являлся Своим ученикам в таком плотском виде, как являлся Он им в течении 40 дней по Воскресении.

Итак, Иисус Христос вознёсся на Небо и пребывает одесную Бога (Пс.109:1; Дан.7:13,14), откуда и послал всем верующим Духа Святого, пребывая неразлучно и со Отцом и со всеми верующими, Сый на Небе и на Земле Тому слава и поклонение со Отцем и Святым Духом во веки. Аминь.

Последний период жизни Иисуса Христа на Земле представляется самым важным в деле совершения Им нашего спасения. Здесь Богочеловек приносит Себя в жертву за грехи людей.

Предобречённый синедрионом на смерть и преданный одним из ближайших учеников в руки врагов, Он и Сам приготовляет Себя в Жертву Отцу Небесному и употребляет последние минуты Своей жизни на прощание со Своими земными друзьями – учениками.

Накануне великого праздника Пасхи Он совершает с ними ветхозаветную пасху и в то же время преподаёт им, под видом хлеба и вина, Тело и Кровь Свою, тайноводственно беседуя с ними об обителях в доме Отца Небесного; утешает их обетованием ниспослания Святого Духа от Отца, говорит об исполнении заповедей, о бедствиях, ожидающих Апостолов, и заключает Свою беседу первосвященническою молитвою о ближайших учениках и о всех верующих.

В саду Гефсиманском Он предначинает великий подвиг страдания изнурительною, до кровавого пота, молитвою, вслед за тем схватывается приведённою предателем стражею, переходит из одного судилища в другое и, хотя признаётся невинным, но по настоянию народа Иудейского и князей его, осуждается Пилатом на распятие.

Сам несёт крест на Лобное место, распинается посреди двух разбойников и после трёх часов страданий на Кресте умирает и с честью погребается во гробе тайного Своего ученика.

В предупреждение же обмана или похищения тела, тщательно оберегается во гробе приставленною врагами стражею, но на третий день победоносно воскресает, как победитель смерти и ада, и по Воскресении является жёнам-мироносицам, Апостолам и многим верующим, даёт ученикам Своим окончательные наставления относительно устроения Царствия Божия на Земле, и после сорокадневного пребывания торжественно восходит на Небо и восседает одесную Бога Отца.

Таким образом, в этот период окончательно совершается то великое дело, для которого Сын Божий приходил на Землю, и полагается начало устроению благодатного Царства Божия на Земле, которое должно привести людей к Царству славы.

Как проповедь Иисуса Христа была выражением Его пророческого служения Роду Человеческому, а чудеса – царского; так страдания и смерть Его, Воскресение и Вознесение на Небо были теми важнейшими действиями, в которых выразилось Его первосвященническое служение. Впрочем, как вся земная жизнь Богочеловека, и в особенности время Его общественного служения, были несением креста к Голгофе, были приготовлением к первосвященническому служению: так пророческое и первосвященническое служение Его, в свою очередь носили характер Его царского достоинства: так что можно сказать, что во всех важнейших случаях Своей жизни и во всех Своих действиях Он является Царём, Первосвященником и Пророком.

Происходящий от царского рода Давидова, Он предвозвещён был Архангелом Его Матери, Марии, как Наследник престола Давида, отца Своего, указан волхвам чудесною звездою и родился, как царь Иудейский. Явившись миру облечённый силою чудес, как пророк, имеющий власть учить, исцелять недуги, отпускать грехи, повелевать ветрам и морю, возвращать жизнь умершим и изгонять бесов, Он исповедуется не только ближайшими учениками, но и народом – даже детьми – как сын Давидов, как царь Израилев.

В то же время Он, начиная со дня Своего рождения, терпит разного рода лишения и гонения, а со времени вступления в общественное служение подвергается преследованиям, оскорблениям и обвинениям в нарушении Законов и народных обычаев. Наконец, схватывается начальниками народа, судится и предаётся казни и смерти – но не как преступник, а именно как царь Иудейский.

В самой смерти Своей, схождении во ад, особенно в Воскресении и Вознесении на Небо и пребывании одесную Бога Отца Царя славы, Он является истинным царём, победителем диавола, ада и смерти, владыкою Неба и Земли, устроителем Царства Божия на Земле.

С самого появления Своего на проповедь Он возвещал приближение этого Царства и потом наступление его, указал пути и средства к достижению его людьми, показал его характер и силу, а также лиц, которые могут сделаться членами этого Царства.

Положив незыблемые основания Царства Божия – Церкви – Он избрал и учеников, которым дал повеление распространять и устроять эту Церковь на Земле, облёк их правами и силами для продолжения и совершения этого дела, обещал послать и потом действительно ниспослал Божественного Духа, как Освятителя, Руководителя и Жизнеподателя основанной Им Церкви, вечно и Сам пребывая в Ней и давая право всем верным быть сынами Божиими, царями, пророками и священниками в этом Царстве – Церкви (Откр.1:6; Откр.2:27).

Святой Евангелист Иоанн, оканчивая своё Богодухновенное слово о Христе, говорит: многа же и ина знамения сотвори Иисус пред ученики Своими, яже не суть писана в книгах сих. Сия же писана быша, да веруете, яко Иисус есть Христос Сын Божий, и да верующе живот имате во имя Его (Ин.20:30,31).

И нам, оканчивающим слово свое о том, о Ком писали Богодухновенные Евангелисты, да позволено будет сказать, что ещё многое и весьма многое следовало бы писать о Нём; но мы, из многого избрав немногое, по мере своих сил и разумения, изложили здесь Евангельскую историю так, чтобы читающий и изучающий её веровал и действительно познал, что проповеданный в Евангелиях и исповедуемый во всём мире Иисус есть воистину Христос, Сын Божий, пришедый в мир грешные спасти, и чтобы, веруя во имя Его, каждый мог сделаться истинным учеником Его и получить жизнь вечную.