Охристианизованный «Энхиридион» стоика Эпиктета

Нечто о причинах появления настоящей статьи; сведения об «Энхиридионе» Эпиктета; два слова о преп. Ниле, как будто бы автор другого «Энхиридиона»; отношение древнехристианских писателей к стоическому учению; вопросы: об отношении преп. Нила к языческой философии и о возможности знакомства его с Эпиктетом.

В русской литературе несколько лет назад писалось¹: «творение преп. Нила Синайского Ἐγχεφίδιον (Руководство) составлено под влиянием сочинения стоика Эпиктета под тем же заглавием. Ἐγχεφίδιον преп. Нила тем только и отличается от Ἐγχεφίδιον,а Эпиктета, что в нем изменены слова и выражения, применительно к христианским читателям» ... В настоящее время мы, по некоторым причинам, желали бы исследовать это дело подробно, чему и намерены посвятить данную свою статью.

Сообщим сначала несколько необходимых предварительных сведений, после чего уже и перейдем к речи о взаимоотношении названных двух «Энхиридионов».

Эпиктет, которому принадлежит первый «Энхиридион», был одним из лучших представителей стоической школы. «Невольник Эпафродита, вольноотпущенника Неронова»², он жил, следовательно, уже в христианскую эпоху. С его воззрениями нас знакомит «ученик его – Арриан», о котором известно, напр., что «в 130–138 гг. он был наместником в Каппадокии» и что «жил еще во время Марка Аврелия»³, – следовательно, во втором столетии по P. X. Вот этот-то Арриан и «проредактировал» Эпиктетовы «Беседы и опубликовал их в восьми книгах, из которых к нам дошли только четыре»⁴. Из этих «Бесед» (Διατριβαί) Эпиктетов ученик, затем, и «составил» интересующий нас «Энхиридион» Ἐγχεφίδων⁵, который есть не что иное, как «популярное сочинение, предназначенное для распространения» Эпиктетовой «доктрины, кратко и выразительно резюмирующее наиболее практические мысли» рассматриваемого стоического философа⁶.

Преп. Нил Синайский, с именем которого связывают второй «Энхиридион», жил позднее: в IV-V вв. Он умер «около 430 г.» по P. X.⁷или, «вероятно, после» этого года^{8 9}… Ясно, таким образом, что, если поставлен кем-либо вопрос: кто для кого из данных двух лиц служил образцом, – то ответ может быть только один: более ранний, т. е. Эпиктет, для более позднего, т. е. преп. Нила Синайскаго, если только связываемый с его именем «Энхинидрион» действительно принадлежит ему, о чем речь будет несколько ниже.

Вообще нужно заметить, что стоическое нравственное учение пользовалось уважением со стороны некоторых христианских писателей, именно получивших языческое философское воспитание до их обращения в христианскую веру. Они не могли (по крайней мере, всегда) вдруг порвать с воспитавшей их школой, тем более что иногда выработанная последнею терминология и проч. помогала им отчетливее, яснее, точнее выражать на письме самые христианские нравственные (о других здесь не говорим) понятия. К сожалению, эти христианские писатели не всегда в данном случае соблюдали должную меру, не всегда оставались в пределах надлежащих границ и отсюда по временам поддавались и нежелательному с христианской точки зрения влиянию языческой нравоучительной философии. Здесь мы, разумеется, не имеем ни желания, ни необходимости (что́ – главное) перечислять всех такого рода писателей и вести более или менее подробную речь о каждом из них, особо характеризовать степень и качество зависимости их нравоучительных воззрений от этических же принципов стоицизма¹⁰. Мы ограничимся лишь тем, что назовем некоторых из этих христианских писателей. Таковы, напр., были: св. Иустин мученик, Климент Александрийский, Ориген, Тертуллиан, св. Амвросий Медиоланский, бл. Иероним, Лактанций, бл. Августин и друг.¹¹

Само собою возникает, конечно, предположение, что, в свою очередь, и пр. Нил был знаком с языческой философией, так, как «блестящему положению», какое он до своего удаления в пустыню занимал в Константинополе¹², несомненно предшествовало и соответствовавшее образование, тем более, что преподобный подвижник «происходил из знатной фамилии»¹³ и из такого города, как «Анкира» Галатийская^{14 15}.., Высказанное предположение подкрепляется и чтением подлинных Ниловых творений. Так, напр., некоторые письма подвижника адресованы философам, софистам...: чит. S. Nili epistolarum lib. II, CCLXXX: Αἰνείᾳ φιλοσόφῳ (Aeneae philosopho)¹⁶; CCLXIV: Ἀφροδισιῳ φιλοσόφῳ (Aphrodisio philosopho)¹⁷; CXLV: Εὐλαμπίῳ σοφιστῇ (Eulampio sophistae)¹⁸; XLII: Χρυσέρωτι σοφιστῇ (Chryseroti sophistae)¹⁹ и т. п. Затем в «Λόγος ἀσκητικός» (Tractatus de monistica exercitatione) обнаруживается несомненное знакомство пр. Нила с языческими философскими школами и их особенностями: напр., с эпикурейцами²⁰, даже, быть может, с Эпиктетом [Ͳὸ γὰρ ἀνϑρώπωυ εἶναι δοῦλσυ οὐδεν ἴσως ἔβλαψε τὸν ὀρθῶς βεβιωκότα = nihil enim forsan illi, qui recte vixerit, esse servum hominum obfuit²¹. Не намек ли здесь на то, что Эпиктет был рабом Эпафродита и в то же время жил нравственно? А быть может здесь речь только о христианах?, – с циниками [...’εν πίϑῳ κατακλείσαντες ’εαυτοὺς διαβοῦν... = dolio conclusos vitam degere²². Не указание ли здесь на циника Диогена?], – быть может, со стоиками²³ и проч.²⁴

Все это говорится к тому, чтоб подготовить читателей нашей статьи к принятию предположения о возможности знакомства преп. Нила Синайскаго, в частности, и с Эпиктетом. Эта возможность, нам думается, налицо...

И так, пока мы можем утверждать следующее: 1) первый «Энхиридион» принадлежит Эпиктету (редакция Аррианова); 2) преп. Нил мог быть знаком с Эпиктетовым мировоззрением и с названным произведением этого стоического философа; 3) подобно другим, напр., вышеупомянутым, христианским писателям, и преп. Нил мог подпасть влиянию стоического нравственного учения и, воспользовавшись, напр., Эпиктетовым «Энхиридионом», приспособить его для своих целей, – так сказать, охристианизировать его..., если только действительно второй «Энхиридион» принадлежит ему, именно преп. Нилу Синайскому.

Вопрос об авторе второго Энхиридиона: три группы ученых. а) определенно приписывающих этот Энхиридион пр. Нилу Синайскому, б) высказывающих тоже мнение, но предположительно лишь, и в) приписывающих это творение не пр. Нилу, а другому лицу; взгляды автора статьи касательно этих ученых и их положений и вообще по данному вопросу; конечные выводы относительно последнего.

Но от допущения возможности до убеждения в несомненной действительности того или другого факта, конечно, очень и очень далеко. Поэтому и мы, не произнося пока никакого определенного в данном случае суждения, чтоб не оказаться поступившими опрометчиво, сначала наведем необходимые справки.

Те или другие ученые, касавшиеся вопроса о втором «Энхиридионе», его авторе..., высказывались и высказываются неодинаково: одни признают этот памятник принадлежащим преп. Нилу, другие – выражаются сдержанно, уклончиво, но, тем не менее, по-видимому, скорее склонны высказываться в смысле ответа первых, хотя бы иногда и с известными ограничениями, – склонны, словом, считать преп. Нила так или иначе прикосновенным к рассматриваемому творению; наконец, третьи решительно и определенно отрицают эту прикосновенность.

а) Из принадлежащих, к первой группе лиц назовем, напр., Suaresius’a, Stäudlin’a, Winckler’a, архиеп. Черниговскаго Филарета, г. И. Невзорова. Первый, второй, четвертый в рекомендациях не имеют нужды. Третий приводится, как один из выразительных представителей отрицательного направления в деле выяснения вопроса о самобытности христианской этики (по сравнению с философскою...). Почему привлечен нами пятый, это ясно отчасти из предисловия к нашей статье (безотносительно к ценности труда этого автора, из какого, т. е. труда, нами сделана там выдержка).

Suaresius – издатель творений преп. Нила²⁵, между прочим, говорит, что последний «приноровил» языческое сочинение «даже и для монаха», «отбросив» одно, «изменив» другое²⁶... Переделка, словом, – по мнению этого лица, – принадлежит именно данному христианскому подвижнику, так что и второй «Энхиридион» – видоизменение первого – составляет в известном смысле собственность преп. Нила²⁷…

«Между» известными «творениями Нила», говорит Stäudlin, «находится и Эпиктетов Энхиридион, напечатанный в их» общем «числе Суарецом». Последний, – продолжает Stäudlin, – «утверждает, что тот монах», т. е. преп. Нил, «действительно извлек эту ручную книжку из... сочинения Эпиктета. Он не знает или не думает о том, что Арриан уже задолго раньше сделал такое извлечение. Du-Pin без дальнейших рассуждений отсылает его к Симплицию», о том нас «извещающему, и прямо обвиняет его в ошибке», отмечая и тот факт, «что-де он в пользу своего мнения не приводит совершенно никакого доказательства. Но Суарец», – воспроизводит его положения Stäudlin, – «однако», указывает на «то, что он-де нашел эту книгу в древних рукописях между творениями Нила, – что в ней изгладил языческие пятна, удалил далее имя Сократа, поставив на его место Павла, – и что книга» его, т. е. Нила, «приготовлена для христианина, даже для монаха». Stäudlin, не имея намерения «исследовать, насколько и в каких местах это издание Энхиридиона уклоняется от обычных», находит, с своей стороны, «возможными» «и помимо такого сравнения» произнести «обо всем» данном «деле очень правдоподобный приговор. Не Нил впервые написал Энхиридион Эпиктетов, но «в то же время последний не случайно лишь и не без основания вошел в число его творений»... Нил «вновь издал с некоторыми изменениями составленное Аррианом извлечение и передал в руки своим монахам, как»... и «вообще в более ранние и позднейшие времена совсем не необычно было давать для чтения монахам стоические сочинения, которые во многом отношении согласны были с их образом жизни и могли возбуждать их к исполнению монашеских обязанностей. Что христианский автор, т. е. преп. «Нил сделал соответствовашие его цели изменения в древнем издании, видно уже из того, что у него Энхиридион оканчивается следующими фразами: хотя ты и не Павел, однако, ты должен жить так, как бы желал стать Павлом. Хотя кто-либо может умертвить меня, но оскорбить – никто. Господь сказал», – заканчивает свою книгу пр. Нил, – «что мы не должны бояться людей, которые могут умертвить наше тело, но не нашу душу»²⁸.

Уже в последней четверти только что истекшего века Winckler пишет об Эпиктете, что «его Энхиридион сделался для... толпы нравственным катехизисом» и что естественно, если поэтому и «христиане ухватились за... столь популярную книгу», результатом чего явились различного рода «переработки ее для христианского употребления. Одну такую», говорит он, «мы знаем из времени Юстиниана, другую – совершенную святым Нилом, из пятого века. Текст Эпиктетова Энхиридиона, – продолжает Winckler, – «был совершенно методически искажен. Боги появляются» здесь, конечно, «только... в единств. числе; вместо Сократа всюду подставляется Павел; Полиник, Этеокл и другие язычники просто зачёркиваются; вместо Эвфрата» («стоика») «читается τὶς τῶν σοφῶν; вместо Ζωκράτης ἢ Ζήνων… – τὶς τῶν εναρέτων; глава ΧVII выбрасывается, потому что сравнивает мир с театром (это у христиан было запрещено); здесь и там вставляются целыя библейския изречения!» «Кто еще мог в будущем», – заключает свою речь Winckler, – «сомневаться в христианском направлении Эпиктета?»²⁹.

Не имея нужды увеличивать число иностранных писателей (не в нем дело), примыкающих к рассматриваемой нами группе лиц по вопросу об авторе второго Энхиридиона, укажем хотя бы двух русских богословов, высказывающихся подобным же образом и выше уже названных нами.

Известный русский богослов – архиеп. черниговский Филарет высказывается по интересующему нас вопросу с полной прямолинейностью. «Ручная книжка Эпиктета», говорить он, «замечательна в том отношении, что показывает, как пр. Нил далек был от того, чтобы отвергать пособия естественной мудрости. Преподобный, имея в руках Аррианово извлечение мыслей Эпиктета из сочинений последнего, сделал некоторые перемены в труде язычника, – заменил некоторые места христианскими мыслями, и таким образом составилась книжка практической мудрости»³⁰. Говоря так, преосвященный автор, кроме того, полемизирует с иначе думавшим Du-Pin’ем, который, по словам русского архипастыря, «напрасно» упрекал Суареца за то, что этот-де будто бы «без основания назвал Аррианов труд трудом преп. Нила». При этом архиеп. Филарет, подобно Stäudlin’y³¹, указывает на нахождение Суарецом данного «сочинения в самых древних списках с именем преп. Нила». Да и самым «содержанием» этого труда, говорит он-же, «оправдывается подпись» того имени. «Ошибки и образ выражений язычника изглажены в нем», т. е., в Энхиридионе, о котором идет речь, «и все сочинение предложено в виде христианской книжки, полезной и для инока. Пример – самое окончание книжки: хотя ты не Павел, но должен жить так, как бы хотел быть Павлом и пр."^{32 33}.

Что касается мнения по данному вопросу, принадлежащего г. И. Невзорову и выраженного, в свою очередь, весьма ясно, то приводить его здесь не будем, так как оно целиком уже выписано нами в начале настоящей нашей статьи.

б) Из ученых второй группы укажем, напр., Fessler’a и Luthardt'а.

Fessler обыкновенно считается³⁴ знатоком всего того, что́ касается преп. Нила Синайскаго. В своих «Institutiones Patrologiae»³⁵ в числе «spuriae» – «подложных» творений преп. Нила он, между прочим, называет и интересующее нас, но при этом выражается именно в смысле лиц, отнесенных нами ко второй группе исследователей: «Epicteti Enchiridion seu Manuale, forte a S. Nilo contractum et interpolatum», – читаем у него. «Эпиктетов Энхиридион», таким образом, по мнению Fessler’a, «может быть, св. Нилом сокращен и интерполирован»³⁶.

Luthardt, – отмечаемый нами здесь потому, что он, по нашему мнению, является автором лучшего опыта «истории христианской этики», – по данному вопросу говорит о преп. Ниле, что он, «вероятно, христианизировал для своих монахов Эпиктетов Энхиридион (напр., вместо Сократа поставлен Павел»)³⁷.

Таким образом, по мнению Fessler’a – «может быть», а по мнению Luthardt’a – «вероятно» преп. Нил является автором второго Энхиридиона.

в) Исследователей, относящихся к третьей группе, очень много. Укажем из них – Du-Pin’я, Tillemont’a, Ceillier’a, – Nirschl'я, Alzog’a, Bardenhewer’a. Все они – в данном случае так или иначе авторитетны.

С воззрениями Du-Ріп’я нас достаточно познакомили уже другие: Stäudlin, архиеп. черниг. Филарет. Чтоб без нужды не повторяться, мы о нем более говорить и не будем, тем более что у него и не находим³⁸ ничего нового, сравнительно с тем, что о нем сказали два названных исследователя.

Tillemont, подобно Du-Pin’ю, держится отрицательного же взгляда по вопросу о преп. Ниле, как авторе второго Энхиридиона. Указывая на известное уже нам мнение Суареца, и Тильмон, в свою очередь, находит, что тот «совсем не дает доказательств» в пользу своих взглядов в данном случае, при чем этот французский ученый, т. е., Тильмон, ссылается на Алляция, который, по его словам, «дает много» доказательств, «показывающих, что» второй Энхиридион – «вещь недостойная» пера преп. Нила³⁹. Показания Алляция, в частности, таковы. «Перемены», по сравнению с первым Энхиридионом, во втором «сделаны», – рассуждает Алляций, – но, тем не менее, остался «колорит», равно как и вообще «прежний вид, какой придал» Энхиридиону «первый автор». И то, и другое «чуждо» особенностям «подлинных произведений Нила», «колорит», «вид» ... которых – иной. Вывод отсюда ясен: данное дело представляется «двусмысленным», «загадочным» ... «Я», – продолжает Алляций, – «видел весьма древний греческий манускрипт..., содержащий все писания Нила: в нем отдельные трактаты, даже очень мелкие, имеют имя Нила» ... Между тем «в Энхиридионе, который между ними» был помещен, нигде «того имени не обозначено» ... Он подписан «лишь» коротко: «Ἐπικτήτου Ἐγκειρίδιον" – Эпиктета Энхиридион». Последний, «очевидно, не принадлежит Нилу, по Эпиктету» и (разумеется, второй Энхиридион) «кем либо испорчен» ... Первый же «составлен Аррианом»⁴⁰ ...

Ceillier решительно заявляет, что «Энхиридион усвояется св. Нилу ложно». «Стиль» его не есть стиль творений преп. синайского подвижника. Последний, при его «знаниях», при его «красноречии» ..., не имел нужды выдавать за «свое» сочинение труд, представляющий собою лишь «компиляцию сочинения языческого философа», т. е. Эпиктета. Иное поведение «не сделало бы чести» преп. Нилу. Дело было в действительности так. «Какой-то христианин уничтожил» в Эпиктетовом Энхиридионе «все то, что отдавало язычеством, а именно – имена богов, рока и случая, и изменил кое-что в максимах этого философа, чтоб приспособить» книжку «к нравам и обычаям христиан»⁴¹.

Из новых патрологов Nirschl кратко замечает, что «несправедливо приписывались» преп. Нилу: «tractatus moralis», «Epicteti enchiridion» и т. д.⁴² Каких-либо дальнейших разъяснений по данному вопросу у него не находим. Что же касается Alzog’a, то его убеждение в принадлежности второго Энхиридиона кому-либо другому, а только не преп. Нилу, по-видимому, безусловно, так как иначе ничем нельзя объяснить совершенного его молчания об этом произведении в параграфе, перечисляющем Ниловы творения⁴³. Тоже вообще надлежит сказать и о Bardenhewer’е – авторе прекрасного курса «патрологии». Здесь он не называет по имени раcсматриваемого нами труда, но, очевидно, разумеет его в числе «некоторых других», считаемых им не принадлежащими преп. Нилу, а «подложными»⁴⁴, – так как иначе он, думаем, назвал бы его в ряду перечисляемых им Ниловых творений.

Теми соображениями и данными, какие находим у вышеприведенных нами исследователей, собственно и исчерпывается то существенное, что по вопросу об авторе второго Энхиридиона известно в литературе.

Теперь выскажем свои взгляды как относительно вышеназванных ученых и их положений, так и вообще по интересующему нас вопросу.

Во-первых, положение Suaresii относительно степени «приспособления», рассматриваемого нами Энхиридиона к потребностям, воззрениям... «христианина» и даже «монаха», – как увидим ниже, – должно быть до известной степени ограничено. Все это надлежит сказать и касательно взглядов всех вообще ученых, которые так или иначе повторяют названного.

Во-вторых, заявление Stäudlin’a и следующих ему, что Suaresius будто бы не знал об Арриане и его трудах, ошибочно: чит. цитов. выше «Dissertat». – «Jos. Mariae Suaresii»⁴⁵.

В-третьих, то обстоятельство, что второй Энхиридион найден был Суарецом «в древних рукописях между творениями Нила», должно быть раcсматриваемо в надлежащем его виде, а не так, как, напр., у архиеп. Филарета черниг., по словам которого «Суарец» будто бы нашел этот Энхиридион «в древних списках с именем Нила». Одно дело – сказать: между творениями, в ряду творений Нила... и другое: с именем Нила. Опрометчиво, в свою очередь, и делаемое тут же заявление архипастыря, что будто бы самым «содержанием» этого труда «оправдывается подпись» того имени: внимательное знакомство с «содержанием» второго Энхиридиона скажет нечто иное (ср. выше: «во-первых») ...

В-четвертых, Stäudlin без доказательств преувеличивает значение стоических сочинений для древних христиан, бывшее в действительности далеко не таковым. В частности, общий приговор и Winckler’a о значении Энхиридиона для древнехристианского времени и бездоказателен, и явно тенденциозен. Забавны его заявления в роде следующих⁴⁶: «вместо Сократа всюду подставляется Павел» [это – неправда: в действительности такая подстановка практикуется автором второго Энхиридиона только в одном месте, именно в LXXI гл. = κεφ. να’ 1. 2. 3. первого Энхиридиона, т. е., Эпиктетова; в других же местах видим иное: второго Энхиридиона LXV гл. – Epictet. κεφ. μς’, 1:у Эпиктета читаем: «Ζωκράτης», а у псевдо-Нила будем так для краткости называть автора второго Энхиридиона, хотя на это пока еще и не имеем всех прав): «οἰ φιλοσοφοι»; у Эпикт. в κεφ. λγ’, 12 чит.: «τὶς τῶν ἐναρέτων», а у псевдо-Нила в гл. XLVIII: «Ζωκράτης ἢ Ζήνων» (как об этом говорит ведь также и сам Winckler); других мест, сюда относящихся, нет ни у Epict., ни у псевдо-Нила]; «Полиник, Этеокл и другие язычники просто зачёркиваются» [опять неправда; чит. у Epict. κεφ. λα’: Πολυνείκην καὶ Ἐτεοκλέα τοῦτ ἐποίησε πολεμίους ἀλλήλοις = у псевдо-Нила в гл. XXXVIII чит.; καὶ τισι τῶν ἀφεόνων τοῦτο εποίησε… – т. е., те два имени не зачеркнуты бесследно, а – как и выше – вместо них подставлены вышеприведенные у нас слова; у Epict. в κεφ. νγ’ чит.: «Ανυτος καὶ Μέλιτος …, а у псевдо-Нила в гл. LXXII: τἰς, т. е., опять встречаемся с подстановкой же, подобной предыдущим…]; «вместо Евфрата читается τἰς τῶν σοφῶν» в издании Didot (Paris, 1840) чит. У псевдо-Нила (гл. XXXV): «ὡς εῦ̔ τις τῶν φιλοσόφων» (а не σοφῶν) «λέγει»; да и у самого Epict. в κεφ. κθ’ в некоторых изданиях чит. вместо «Евфрата» – "Сократ» (ср. Перевод Эпиктетова Энхиридиона, сделанный «Григорием Полетикою»: СПб. 1759 г., стр. 93, гл. 35)]; «глава XVII выбрасывается, потому что сравнивает мир с театром (это у христиан было запрещено)» [заявление Winckler’а или не добросовестно, или плод крайнего невежества: дело в том, что данная Эпиктетова глава вовсе не выброшена у псевдо-Нила, а читается у него в полном виде: Epict. κεφ. ιθ’ = у псевдо-Нила κεφ. κγ’]; «здесь и там вставляются целые библейские изречения!» [интересно знать, где это – «здесь и там», коль скоро во всем втором Энхиридионе имеется только одно библейское место (чит. у псевдо-Нила гл. LXXIII)? Не говорим уже о том, что и это единственное место не «вставлено», а – так сказать – приставлено к тексту: оно содержится в последней главе второго Энхиридиона, не имеющейся в первом, последняя глава которого соответствует LXXII главе второго (впрочем, соответствие здесь не полное, о чем см. у нас ниже)]. Словом, что ни положение Winckler’a (из приведенных нами), то – ложь и неправда..., иногда в меньшей сравнительно, а иногда в безусловной степени. Отсюда заключительные слова немецкого автора («кто еще мог в будущем сомневаться в христианском направлении Эпиктета?» См. у нас выше) следовало бы переделать так: после сказанного кто мог бы в будущем хоть на волос доверять Winckler’y, который, очевидно, не читал второго Энхиридиона и в крайнем случае разве лишь подержал его в руках, да быть может перелистовал? Таков-то этот, да и другие, подобные ему, антихристианские писатели, ложно трактующие, при помощи таких гнусных приемов, об отношении христианства, в частности – христианского нравственного учения к до-христианскому. Таким путем можно доказать – что угодно..., но цена этих доказательств известна всем и на ее счет не может быть ни у кого (если он не потерял стыда, совести и способности понимать других...) двух мнений...

В-пятых, не представляют никаких доказательств в пользу своего мнения ни г. Невзоров И., ни Fessler, ни Luthardt, ни Nirschl, ни Bardenhewer, ни тем более Alzog..., потому что одни не имели в виду делать этого (напр., думаем, г. Невзоров), другие считали всякие аргументы здесь совершенно излишними (остальные ученые из числа названных). А раз доказательств не дается, читатель не обязан верить исследователям наслово, хотя, быть может, иные из последних говорят и правду (что и подтвердится после: чит. у нас ниже).

В-шестых, если б можно было придавать значение количеству различного рода мнений в деле решения того или иного вопроса, тогда вопрос о преп. Ниле, как авторе второго Энхиридиона, решался бы, – само собою понятно, – в отрицательном смысле. Если-же при этом обратить внимание на то обстоятельство, что большая часть авторов, отрицательно решающих интересующий нас вопрос, принадлежит самому последнему времени, то, в виду такого условия, указанное освещение вопроса получает уже некоторую прочную подкладку, – особенно если припомнить здесь, что опять-таки большинство из числа исследователей авторитетных по тем или другим причинам находится в группе отрицателей Нилова авторства... Как бы там ни было, впрочем, a отмеченные обстоятельства до известной степени характерны и не лишены значения, иногда даже и очень заметного.

В-седьмых, весьма поучительна вышеприведенная у нас ссылка Тильмона (подобно Дю-Пэню ..., обвиняющего Суареца и, – прибавим, – совершенно справедливо в неприведение доказательств в пользу высказываемого им мнения) на Алляция. Общее его положение, что второй Энхиридион – «недостоин» пера преп. Нила, и весьма важно само по себе, и подкрепляется серьезными данными, не придавать которым полного значения не имеем оснований. Эти данные – как внешнего, так и внутреннего характера. Внешний показатель против авторства Нилова тот, – по заявлению Алляция, которое приведено выше, – что хотя второй Энхиридион и помещается в виденном им – Алляцием – «греческом манускрипте» «между» Ниловыми творениями, но «именем» пр. Нила не помечен и, притом, лишь он один, тогда как все остальные, «даже очень мелкие», творения, носят то «имя». Это обстоятельство весьма красноречиво, понимать его иначе, чем как понимает Алляций, беспристрастному и непредубежденному человеку едва ли возможно. Внутренний показатель в данном случае, в свою очередь, весьма внушителен. «Колорит», какой, – мы видели, – оттеняет Алляций, действительно, представляет собою нечто такое, подделка чего невозможна. Подобно тому, как один человек отличается от другого своими индивидуальными особенностями, делающими его именно «индивидуумом», особою, по сравнению с другими, личностью, – точно так же и каждое письменное произведение отличается от другого ему только одному присущими чертами, различными во всяком, безукоризненная подделка которых совершенно невозможна. При внимательном изучении «колорита» произведений преп. Нила и второго Энхиридиона как раз и оказывается на лицо существенное в данном случае между теми и другим различие, настолько характерное, что какие-либо сомнения относительно различия авторов тех творений и этого прямо-таки невозможны... Коротко сказать: Алляциевы данные, по нашему мнению, весьма убедительны и твердо решают интересующий нас вопрос. Вывод Алляция, что автор второго Энхиридиона не преп. Нил, а кто-то другой, «испортивший» своею рукою первый – Эпиктетов, мы, поэтому, принимаем, как соответствующий истинному положению вещей.

В-восьмых, показания Ceillier’a нас еще более укрепляют в истинности подобного решения вопроса. «Стиль» подлинных творений преп. Нила, как мы выше видели, излагая мнение французского ученого, и по его мнению, совершенно отличен от стиля второго Энхиридиона. А это – признак, действительно, решительный в глазах лиц, понимающих его значение. Конечный вывод, делаемый Сеіllier’ом, совпадающий с Тильмоно-Алляциевским, в свою очередь, естественно, разделяем.

Подводя в восьми пунктах итоги предшествовавшим соображениям, положениям..., мы, таким образом, имели в своем распоряжении достаточно данных, чтоб убедиться в ложности усвоения второго Энхиридиона преп. Нилу Синайскому, с одной стороны, и, с другой, в неизвестности истинного автора рассматриваемого нами творения, о котором, т. е. авторе, можно с уверенностью сказать лишь то, что он был бесспорно христианином.

Непосредственное и тщательное изучение всех обстоятельств дела и самого второго Энхиридиона оставляет нас притом же заключении, к какому привело нас и ознакомление с теми учеными, которые раньше нас занимались рассмотрением того же вопроса. С своей стороны с особым ударением отметим крайнюю безграмотность, постоянно заявляющую о себе в рассматриваемом нами Энхиридионе (образцы её будут в своем месте указаны нами). И как бы ни были неисправны издания второго Энхиридиона, во всяком случае невозможно всех этимологических и синтаксических погрешностей творения этого объяснить только этою неисправностью. Наличность их, нам думается, в известной степени объясняется и тем, что автором переделки был не преп. Нил – человек «знающий», «красноречивый...» (см. об этом у нас выше), а какой-то недостаточно высокого образования христианин. Кроме того, если бы за переделку языческого сочинения в христианское взялось лицо, подобное преп. Нилу, тогда второй Энхиридион оказался-бы и тщательнее приспособленным не только для «христианина» вообще, но даже и для «монаха», чего, однако, в действительности не видим везде (об этом ср. у нас ниже).

И так, первый, подлежавший нашему рассмотрению, вопрос об авторе второго Энхиридиона нами решен определенно: творение появилось после Арриана и представляет собой искажение Арриановского, – автор его не преп. Нил, а «какой-то» «христианин».

Переходим теперь ко второму вопросу: какие же в частности перемены сделаны автором второго Энхиридиона в первом – Арриановом или, что то же, Эпиктетовом?

Что изменено псевдо-Нилом в эпиктетовом Энхиридионе? – Заключительные соображения, мысли, выводы

Перемены, сделанные неизвестным христианином – автором второго Энхиридиона – в первом – Эпиктетовом, сводятся к следующим⁴⁷.

В Энхиридионе псевдо-Нила 73 главы⁴⁸, а в Эпиктетовом – 53⁴⁹. Произведем сопоставление текстов того и другого, следуя порядку их глав.

Первые 5 глав Энхиридиона псевдо-Нила соответствуют первой главе – Эпиктетова. Последняя устанавливает «различие между тем, что зависит, и тем, что не зависит от нас»⁵⁰. Каждый из пяти параграфов этой главы составляет особую главу в книге псевдо-Нила. Различие между сравниваемыми сторонами в отношении к содержанию рассуждений вообще не существенно. Во-первых, псевдо-Нил выпустил конец первого параграфа рассматриваемой главы Арриановой передачи мыслей Эпиктета, именно слова: «не зависят от нас: тело, имущество, репутация, почести, словом, все, что не нами создается»⁵¹. Чем вызван этот пропуск, сказать определенно трудно. Быть может, тем простым соображением, что, – по справедливому мнению псевдо-Нила, этого неизвестного нам христианина, – не было надобности, совсем даже излишне было и заводить речь об этих материях пред монахами, для которых (не только для христиан вообще) книга стоика приспособлялась (ср. выше). Как-бы там, впрочем, ни было, опущение и неопущение данного места ничего существенного не убавило-бы и не оставило бы в рассматриваемом нами «Руководстве». Во-вторых, в третьей главе псевдо-Нилова труда, соответствующей третьему параграфу первой главы – Эпиктетова Энхиридиона», слово «ϑεούς», понятное в устах язычника, изменено в «Θεόν», единственно уместное на языке христианина.

Шестая и седьмая главы второго Энхиридиона соответствуют – второй главе – первого, – восьмая – того – третьей этого. Какой-либо существенной разницы между сравниваемыми сторонами нет.

Между девятой главой псевдо-Нилова Руководства и отвечающей ей –четвертой – Эпиктетова несогласие налицо: первая – короче последней. Псевдо-Нил зачеркнул слова стоического оригинала: «Тоже и при каждом действии⁵². Ибо таким образом, если с тобой приключится какая-нибудь неприятность во время купанья, ты будешь готов сказать: я хотел не только взять ванну, но и сохранить мою свободную волю сообразной природе»⁵³. Эти рассуждения стоика выпущены переделывавшим его христианским автором, быть может, потому, что он считал их излишними: и без них уже все сказано тем, что у него осталось в рассматриваемой главе, – но никак не потому, что здесь речь о «ванне», как якобы неуместная для монаха, – не потому тем более, что в этой же главе выше речь о ванне все-таки есть.

Три следующих главы (десятая, одиннадцатая и двенадцатая) книги псевдо-Нила вообще совпадают с пятою, шестою и седьмою главами Эпиктетова Руководства, равно – как и главы первой: четырнадцатая, пятнадцатая и шестнадцатая – с десятою, одиннадцатою и первым параграфом двенадцатой главы второго.

Что же касается тринадцатой и семнадцатой глав второго Энхиридиона, то в одной налицо пропуск, а в другой – искажение, по сравнению с языческим прототипом. В частности, в тринадцатой главе у псевдо-Нила, которой соответствуют у Эпиктета две главы: восьмая и девятая, подражателем – христианином выпущен конец девятой главы книги стоического моралиста, именно слова: «но отнюдь не для свободной воли» (т. е., служит «препятствием – хромота», о чем речь в главе непосредственно выше). «Обо всем, что происходит, говори тоже самое. Ты убедишься, что все может быть препятствием для какой-нибудь другой вещи»⁵⁴ (последние слова, заканчивающие эту Эпиктетову главу: «для тебя же – нет»⁵⁵, у псевдо-Нила есть, и соединены со словами: «хромота – препятствие для ноги»). Рассматриваемый пропуск не имеет существенного значения: игнорированные псевдо-Нилом слова лишь только обобщают прежде сказанное, нового-же не сообщают ничего. В семнадцатой, затем, главе у псевдо-Нила (ей соответствует второй параграф двенадцатой главы первого Энхиридиона), как и сказано, встречаемся уже с искажением стоического оригинала (если только здесь не случайная описка, – впрочем, нет, не описка, – скорее – намеренное изменение слова): вместо Эпиктетовского «τὸ οἱνάριον» (что значить: или «немного вина», или «худое, слабое вино»⁵⁶) читаем: «τὸ ὀνάριον» (что значит: «ослёнок»⁵⁷). Полная фраза у псевдо-Нила, таким образом, будет читаться так: (у тебя) «украли осленка»? Этот пример в устах христианина, говорящего для монаха, конечно, всецело уместнее Эпиктетовского вопроса: (у тебя) «украли немного вина»? Скорее более извинительно монаху иметь «осленка», чем употреблять «вино» ... Словом, подобное искажение стоического оригинала со стороны псевдо-Нила вполне понятно и естественно.

Если, затем, две дальнейших главы у псевдо-Нила – восемнадцатая и девятнадцатая отвечают – одна тринадцатой, а другая – первому параграфу четырнадцатой главы Эпиктетова Энхиридиона, то нельзя того же сказать относительно двадцатой (по-видимому) и двадцать первой глав охристианизованного стоического Руководства. В частности, в двадцатой главе у псевдо-Нила (она вообще соответствует второму параграфу четырнадцатой главы ЭпиктетовскогоЭнхиридиона) вместо слов стоического оригинала, которые, по-видимому (см. ниже), таковы: «тот всегда является господином другого человека, кто может доставить этому последнему то, что ему нравится»⁵⁸…читаем: «каждый кто бы то ни было господин есть» (себя), «кто имеет власть над своими желаниями, в отношении к достижению» (их для себя) «или лишению» (их же и добровольному же)⁵⁹. В обоих случаях общая точка зрения неодинакова. Тогда как стоический мудрец говорит о господстве над «другим человеком» и условии этого господства, христианин, как и естественно, конечно, в его положении, ведет речь о господстве человека над самим собой и условии этого господства. Впрочем, разногласие между оригиналом и подражанием может быть даже устранено, если «ἑκάστου» первого (во втором –έκαστος) поймем в средн. роде, а не в мужеском (как поняли дело Гюйо = М. А. Энгельгардт...). Подобным образом, т. е., в отличие от Гюйо, и понимают дело некоторые. Так, например уже Григ. Полетика переводит: «господин над всем есть тот, кто имеет власть принять то, что он хочет, и оставить то, чего он не желает»⁶⁰. Таким же образом понимают и другие, напр., Carl Conz, у которого читаем: «Ein Herr über alles ist der, welcher die Macht hat, das was er will, oder nicht will, anzuschaffen oder wegzuschaffen»⁶¹ ... Тем более следует согласиться с этим именно пониманием дела, что «ἑκείνου» (в фразе: «Κυριος ἑκάστου ἐστὶν ὁ τῶν ὁ τῶν ὐπ ἐκείνου θελομένων»...) со строго синтаксической точки зрения никак нельзя представлять – как будто бы указывающее на ближайшее к нему «ἑκάστου», – оно должно относиться не к ближайшему, а к отдаленному, как местоимение 3-го лица («оный», «ille»)⁶², т. е., к «κυριος» … В двадцать первой главе псевдо-Нилова Энхиридиона (она соответствует пятнадцатой Эпиктетова) находим следующие различия сравнительно со стоическим оригиналом.

а) Тогда как Эпиктет обещает человеку, «ведущему себя» надлежащим образом на жизненном «пире», что он «сделается достойным гостем богов»⁶³, псевдо-Нил, как христианин, говорит такому человеку естественно иначе: «ты сделаешься достойным Бога человеком».

б) Человеку, который «пренебрегает» тем, «что предлагают» ему, Эпиктет говорит: «ты будешь не гостем только, а товарищем богов»⁶⁴.... Псевдо-Нил, как христианин, конечно, не мог выразиться подобным образом: по христианскому представлению, неприлична даже и мысль какая-либо о «попойке, пире» (συμπότης, conviva = «участник в попойке» = «гость» у М. Энг.), когда идёт речь о Боге. Это – раз. А затем, ни один смертный, по христианскому учению, не может когда-либо стать «соначальствующим» (συνάρχων = у М. Энг. »товарищем«) Богу. Кроме того, признавая единого Бога, христианский писатель не мог допустить речи о «богах». Отсюда псевдо-Нил изменил Эпиктетово (рассматриваемое) место таким образом: «ты будешь не только человеком Божиим, но и как бы Ангелом». Такая перемена вполне понятна в устах христианина. в) У псевдо-Нила выпущен конец 15-й Эпиктетовой главы, именно слова: «так поступали и Диоген, и Гераклит, и те, кто походит на них; они были божественны и с полным правом считались таковыми»⁶⁵. Ясно, что христианину не было надобности ссылаться ни на того, ни на другого язычника и пр. Тем более ясно, что он не мог считать их «божественными», да, при том, еще «с полным правом». Пропуск этот у псевдо-Нила, словом, понятен.

Главы у псевдо-Нила: 22-я, 23-я и 24 соответствуют Эпиктетовым: 16-й, 17-й и 18-й, причем к слову φαντασία («воображение») христианский писатель прибавил: τοῦ δαίμονος («демонское»), что вполне конечно, понятно в его устах.

Двадцать пятая глава у псевдо-Нила соответствует первому пункту 19-й у Эпиктета, а 26-я у первого – второму пункту указанной – стоического мудреца. Замечательно здесь то, что стоик говорит: «...если сущность блага заключается в том, что зависит от нас, ни зависть, ни ревность не будут иметь места'1) (= 26 гл. псевдо-Нил. = параграф 2-й гл. 19-й Эпикт.), – между тем как у псевдо-Нила налицо отрицание (οὐκ – non) пред словами: «зависит от нас». Здесь имеем дело или с опискою, (что, думаем, вернее), или с намеренным изменением оригинала (возможно, впрочем, и это). Если – описка, тогда не о чем более и говорить. Если же нет, тогда смысл дела получится такой. Стоик хочет выразить мысль, что если «сущность блага заключается в том, что зависит от нас», то ясно, что для нас нет оснований кому бы то ни было «завидовать» и пр., так как в нашей власти приобрести всякое благо. Христианский писатель, по смирению своему, мог выразиться, то всякое «благо», наоборот, не в нашей власти, а зависит от Бога и что, не имея «блага», мы не должны завидовать имеющим, а обязаны смиренно подчиняться Божией воле, так как Бог лучше нас знает, кому давать «благо», кому – нет.

Далее соответствуют: 27-я глава псевдо-Нила – 20-й главе Эпиктета, 28-я, 29-я, 30-я, 31-я, 32-я и 33-я первого – 21-й 22-й, 23-й, 24-й, 25-й и 26-й – второго. Некоторые особенности имеются лишь отчасти в 29-й и 31-й главах псевдо-Нила (= 22-й и 24-й – Эпиктета). В первой главе у псевдо-Нила читаем; «τοῦ Θεοῦ», вместо Эпиктетовскаго: «τοῦ θεοῦ», что, разумеется, вполне понятно: христианин верует в личного Бога, любит Его всем своим существом и пр., тогда как стоиком божество понимается пантеистически, –безличное существо любить и выражать к нему почтение... не возможно… во второй из названных глав встречаем немало особенностей.

а) У псевдо-Нила встречаем: εἰ γὰρ ἡ ἀτιμία ἐστὶ κακόν, ὥσπερ ἑστίν... Двух последних слов у Эпиктета нет. Они неизлишни, – усиливают смысл (: «если... бесчестие – зло, каково оно и есть»...).

б) Текст у псевдо-Нила вообще плох в смысле исправности его, а в данной главе он неисправен, так сказать, сугубо. Напр., у Эпиктета читаем (в § 4 главы): οὐδὲ γὰρ ὑποδήματα ἔχει διὰ τὸν χαλκέα, οὐδ ὅπλα διὰ τὸν σκυτέα = «ведь оружейник не снабжает его обувью, или кожевник оружием»⁶⁶. Между тем у псевдо-Нила на месте «χαλχέα» стоит «σχοτέα», а на месте Эпиктетовского, «σκυτέα» – «χαλκέα», – и получается нелепость: «ведь кожевник» (или «сапожник» – σκυτεύς) «не снабжает его обувью, или оружейник оружием»!.. Или: у Эпиктета читаем: εἰ δὲ ἄλλον τινὰ αὐτῇ, т. e., πατρίδι... Хорошо. Между тем у псевдо-Нила безграмотно стоит: αυτή – nomin. вместо dativ. Или: у Эпиктета стоит: οὐκοῦν οὐδὲ σὺ αὐτὸς ανωφελὴς ἂν είης αὐτῇ [= таким образом и сам ты не будешь бесполезен для твоего отечества»⁶⁷]. У псевдо-Нила читаем: «αὐτόν» (вместо «αὐτός») «αὐτή» (вместо «αὐτῇ») и пр. Очевидно, текст псевдо-Нилова Энхиридиона, дошедший до нас, нуждается в серьёзном пересмотре и проверке по рукописям.

Тридцать четвертая глава этого Энхиридиона отвечает 27-й, 28-й и первому параграфу 29-й глав Эпиктетова; тридцать пятая – того – второму, третьему и четвертому параграфам указанной главы последнего, причем здесь псевдо-Нилом сделаны такие перемены:

а) Эпиктетово (§ 2): vὴ τοὺς θεούς [«клянусь богами»⁶⁸] изменено в «vὴ τὸν Θεὸν» («клянусь Богом»), что, конечно, и естественно в сочинении христианина;

б) Эпиктетово выражение (§ 4): «ὡς Εὐφράτης λέγει» [»как говорит Евфрат»⁶⁹] ⁷⁰ христианский писатель заменяет другим: «ὡς... τις τῶν φιλοσόφων λέγει» («как некто из философов говорит»), очевидно, находя неубедительною для христианских читателей ссылку на этого языческого философа и считая за лучшее выразиться более обще... 36-я псевдо-Нилова глава соответствует остальным (5-му, 6-му и 7-му) пунктам 29-й главы Эпиктетова Энхиридиона; 37-я глава – тридцатой главе последнего и 38-я – тридцать первой главе этого. В последней псевдо-Ниловой главе допущены следующие перемены, заслуживающие быть отмеченными.

а) Тогда как, у Эпиктета всюду здесь фигурируют «боги», у псевдо-Нила всюду идет речь только о «Боге» [в единств. же (а не во множ., как у стоика) числе, конечно, употребляются и относящиеся к этому подлежащему глаголы, местоимения]. Это и понятно.

б) У Эпиктета (в § 4) читаем: ... «Этеокла и Полиника сделало врагами мнение, будто тирания есть благо»⁷¹.... Христианский писатель не нашел нужным упоминать имен этих язычников (известных каждому, изучавшему греческую историю древнего периода), а выразился обще: «некоторых из неразумных сделало» и т. д. в) Стоик пишет (в § 5): «нужно всегда делать возлияния, жертвы и приношения сообразно обычаям стороны»⁷²... Псевдо-Нил, как христианин, не мог говорить о необходимости языческих «возлияний, жертв"… Отсюда он выражается кратко: «нужно приступать к делу согласно с истиною»...

Тридцать девятая псевдо-Нилова глава совпадает с первым параграфом тридцать третьей главы Энхиридиона Эпиктетова, 40-я – со вторым параграфом последнего, 41-я – с третьим параграфом, 42-я – с четвертым, 43-я – с пятым, 44-я – с шестым, 45-я – с седьмым, 46-я – с девятым, 47-я – с одиннадцатым, 48-я – с двенадцатым, 49-я – с тринадцатым, 50-я – с четырнадцатым, 51-я – с пятнадцатым и 52-я с шестнадцатым. Таким образом одна (33-я) Эпиктетова глава расчленена у христианского писателя на целых четырнадцать. При этом псевдо-Нилом допущены следующие существенные особенности.

а) Как уже видно из нашего изложения, христианский писатель совершенно игнорировал тридцать вторую главу Энхиридиона стоическаго мудреца. Эта, состоящая из трех параграфов глава отвечает на вопрос: «как надо советоваться с оракулами»⁷³? Ясно, что христианину заниматься подобным вопросом было бы более, чем странно, если всякие «гадания» и проч. были воспрещены еще в Ветхом Завете (чит., напр., Лев. 19:26. Втор. 18:10. Иерем. 29:8 и проч.), – гадания, составлявшие отличительную черту лишь язычников (Втор. 18:14 и пр.). Что же касается 33-й Эпиктетовой главы, которую так решительно выделил псевдо-Нил, расчленив ее на большое количество (см. выше) отдельных глав, то она, действительно, особо поучительна и вполне заслуживала подобного к себе отношения со стороны христианского писателя, искавшего уроков морали. Дело в том, что «план поведения, набросанный» в данной главе Эпиктетом, представляет собою «сжатый очерк античной морали»⁷⁴... и, как такой, невольно обращает на себя специальное внимание читателя, а тем более компилятора, переписчика и проч.

б) Параграф 8-й Эпиктетовой 33-й главы выпущен у псевдо-Нила. Последний, конечно, не мог иначе и поступить в виду того, что в названном параграфе идет речь об «утехах Венеры»⁷⁵ и об отношении к ним человека. Писать об этих материях своим специальным читателям, да еще в духе наставлений Эпиктета ["что до утех Венеры, оставайся, по возможности» (и только!), «чист до брака»⁷⁶ и т. д.], христианский писатель счел, разумеется, невозможным.

в) У псевдо-Нила выпущен, затем, десятый параграф 33-й главы Эпиктета. Причина понятна и здесь. Стоик говорит о посещении театров, что «нет надобности часто бывать в театре», – дает наставление, как вести себя в театре и при «возвращении» из него⁷⁷. Специальным читателям своим говорить об этих предметах для псевдо-Нила было, разумеется, неуместно, если припомним, что это за лица были. В виду их и своего настроения, христианский писатель естественно говорит совсем другое и кратко: «не хорошо приходить в театр» (гл. 47-я), т. е., не только «часто», а и вообще. Иначе не мог он, конечно, и говорить. Кроме этой прибавки, составляющей видоизменение большого сравнительно 10-го параграфа 33-й Эпиктетовой главы, остальная часть 47-й главы у псевдо-Нила, как и сказано выше, соответствует 11-му параграфу 33-й Эпиктетовой. В 12-м параграфе 33-й главы у Эпиктета, между прочим, читаем: «размысли, как поступили-бы... Сократ или Зенон»⁷⁸. Христианскому писателю, конечно, неудобно было ссылаться, как на образцы, на языческих философов, хотя бы и знаменитых. Отсюда он выразился в данном случае совсем иначе: «размысли, как поступил-бы кто-либо из добродетельных». Хорошо, понятно и уместно.

53-я глава у псевдо-Нила соответствует 34-й Эпиктетовой, 54-я – 35-й, 55-я – 36-й, 56-я – 37-й, 57-я – 38-й, 58-я – 39-й, 59-я – 40-й, 60-я – 41-й. При этом следует отметить две особенности, нашедшие место у христианского писателя.

а) Почему-то псевдо-Нил выпустил Эпиктетовы (в 36-й гл. у последнего) слова: «предложения: теперь день, теперь ночь"⁷⁹.... Быть может, христианский писатель просто не пожелал воспользоваться обычным у стоиков примером, как не подходившим к его христианскому настроению и положению. Он выразился здесь по-своему. Тогда как стоик пишет: «предложения: теперь день, теперь ночь – имеют большое значение, если их высказывают отдельно, и не имеют никакого, если их соединяют вместе»⁸⁰..., псевдо-Нил говорит: «считай, весьма ценным то, что отделено, а к тому, что соединено вместе, относись с пренебрежением»...

б) В 60-й главе у псевдо-Нила опущено Эпиктетово слово: ὀχεύειν (– in coeundo) (у Эпикт. 41-я гл.) – «совокупляться». Пропуск понятен. Говорить об этом христианскому отшельнику было-бы странно.

61-я глава у псевдо-Нила параллельна 42-й главе у Эпиктета, 62-я – 43-й, 63-я – 44-й, 64-я – 45-й, 65-я – первому параграфу 46-й – Эпиктета, а 66-я псевдо-Нила – второму параграфу названной главы стоика, 67-я – 47, 68-я – первому параграфу 48-й – Эпиктетовой, 69-я – второму параграфу последней и 70-я – 50-й (второй ее половине). Различие между стоическим оригиналом и произведением псевдо-Ниловым, имеющееся в этих главах и заслуживающее быть отмеченным, сводится к следующему.

а) У псевдо-Нила выпущены Эпиктетовы слова: «но делай то, что вытекает из этих», т. е. «философских», «теорий»⁸¹ (у псевдо-Нила: гл. 65, у Эпикт. гл. 46, параграф 1-й). Ясно, что христианский писатель и не мог поступить иначе, так как христианам, для которых он писал, следует в своем поведении руководствоваться не указаниями «философских теорий», каким, придавали цену стоики и пр., а данными другими, именно богооткровенными.

б) Тогда как Эпиктет писал (Ibid.): «помни, как решительно Сократ отвергал всякое хвастовство»⁸²..., псевдо-Нил (ibid.) вместо имени этого греческого философа, т. е., Сократа, употребил общее слово: «философы», вследствие чего все, относящиеся к нему, другие слова поставлены у псевдо-Нила не в единств. числе (как у Эпиктета), а во множественном. Такая замена понятна; языческие имена, как бы славны они ни были, не могут быть решающе-поучительны для христиан.

в) Эпиктет пишет: «никого не порицает и не хвалит», т. е., «преуспевающий в мудрости»⁸³ (гл. 48, параграф 2-й, – а в перев. М. А. Энг. 3-й). Псевдо-Нил, во-первых, к словам: «никого не порицает» прибавляет: «опрометчиво», а во-вторых, Эпиктетовы слова: «никого не хвалит» совершенно опускает (гл. 69). И то, и другое сделано христианским писателем хорошо. Порицать дурно поступающих – дело хорошее, полезное и для самих последних, и для окружающей среды, лишь бы это порицание было не «опрометчивое». «Хвалить» кого бы то ни было и опасно (можно возбудить в хвалимом дурные чувства и пр.), и в устах лиц, для каких, – как мы уже знаем, – предназначается охристианизованный стоический Энхиридион, не удобно...

г) Псевдо-Нил выпустил (в гл. 69) Эпиктетово (в 48 гл., цитов. парагр.) место: «не говорить о себе», т. е. «преуспевающий в мудрости», как о лице, имеющем значение или обладающем знаниями. Если ему помешали в каком-либо деле, обвиняет только себя»⁸⁴. Христианский писатель пропустил эти слова, быть может, случайно, так как в них нет ничего, недостойного христианина, – а быть может потому, что избегал излишнего многословия, так как выписанных им Эпиктетовых мест вполне достаточно для того, чтоб выразить проводимую у него, т. е., псевдо-Нила, основную мысль.

д) У псевдо-Нила выпущены Эпиктетовы: 1) глава 48-я, параграф 3-й (у М. А. Энг. он является 4-м): «он», т. е., «преуспевающий в мудрости», «отрешился от всякого желания, он перенес свое отвращение исключительно на те вещи, которые, зависят от нас, противоречат природе. Он умеряет свои порывы к каким-бы то ни было вещам. Если его считают глупцом или невеждой, он ничуть не тревожится этим. Словом, он остерегается самого себя, как врага, как человека, расставляющего ему ловушки»⁸⁵. Этот стоический параграф конечно, можно было-бы и переписать христианскому автору, как не заключающий в себе ничего неудобоприемлемого для христианина, если смотреть на его, т. е., параграфа, содержание без особенного предубеждения. Иначе же получается совсем другое. Напр., христианин не станет «умерять своих порывов к вещам» возвышенным, божественным и проч.. а наоборот – будет усиливать их все более и более и т. д.⁸⁶ Выпущена также у псевдо-Нила Эпиктетова 49-я глава, трактующая о том, что «комментировать философов – не значит быть философом»⁸⁷. Этот пропуск, где говорится о комментировании Хризиппа..., конечно, не возбуждает ничьих недоразумений, хотя некоторые мысли в главе и весьма поучительны, напр., положение: «пусть лучше, если мне скажут: объясни мне Хризиппа, я покраснею от того, что не могу согласовать мои действия с моими словами».⁸⁸ У псевдо-Нила выпущена первая половина небольшой 50-й главы Эпиктета, именно слова последнего: «всем этим», т. е., раньше изложенным, «правилам оставайся верен – как законам, преступать которые – грех». Это место могло-бы быть сохранено христианским писателем, если только он не думал, что подобный совет излишен для его читателей. Впрочем, вернее всего объяснять псевдо-Нилов пропуск просто тем что, выпустив раньше 49-ю Эпиктетову главу (и 3-й параграф 48-й), он, т. е., христианский писатель, естественно не мог непосредственно дальше говорить: «всем этим» (т.е.?) «правилам оставайся верен» и т. д.

Семьдесят первой псевдо-Ниловой главе соответствуют пятьдесят первая Эпиктетова, 72-й – параграф 4-й 53-й главы Эпиктета. Этим параграфом Энхиридион последнего и оканчивается. Посему следующей, именно 73-й, главы псевдо-Ниловой у Эпиктета уже нет. Это – единственная глава у нашего христианского писателя, нимало не зависящая от стоического Энхиридиона. Она невелика и такова именно: «Господь повелел не бояться не могущих повредить» нам, говоря: не убойтеся от убивающих тело, души же не могущих убити, убойтеся же паче могущаго и душу и тело погубити в геенне« (Мф. 10:28). «Ему слава во веки. Аминь».

Эта «христианская» глава, однако, непосредственно навеяна четвертым пунктом 53-й главы Эпиктетова труда, о чем замечено будет у нас немного ниже. Кроме того, в 71-й и 72-й псевдо-Ниловых главах, находящих себе параллель у Эпиктета, видим следующие особенности по сравнению с оригиналом.

а) Параграф третий 51-й Эпиктетовой главы читается так: ... «Сократ сделался совершенным, не прилепляясь ни к чему, кроме разума (λόγῳ-verbo), во всех вещах, какие только представлялись ему. И ты, хотя ты еще не Сократ, должен, однако, жить, как человек, желающий стать Сократом"⁸⁹. У псевдо-Нила во всех трех случаях, где у стоика стоить имя языческого философа (Сократа), поставлено имя христианского апостола – св. Павла. Подобная замена понятна и никаких недоумений не возбуждает.

б) В параграфе 4-м 53-й Эпиктетовой главы стоит следующее: «Анит и Мелит могут убить меня, но не повредить мне»⁹⁰. Анит и Мелит – известные обвинители Сократа, как о том, говорится в Платоновом сочинении «Апология Сократа'3). Из последней все содержание данного параграфа Эпиктетова Энхиридиона и «заимствовано»⁹¹. Это – слова Сократа. Христианский писатель естественно не имел надобности говорить об этих –Аните и Мелите и поэтому за лучшее счел вместо собственных имен поставить неопределенное: «τὶς» – кто-либо. Вот это-то выражение, взятое псевдо-Нилом у Эпиктета в изменённом (относительно собственных имен) виде, и стоит в непосредственной связи с содержанием 73-й главы христианского Энхиридиона. «Убить меня кто-либо может, а повредить» мне «нет» (72-я гл. у псевдо-Нила). «Ибо Господь повелел не бояться» и т. д. (73-я гл. у псевдо-Нила: чит. ее у нас выше).

в) Псевдо-Нил выпустил 52-ю главу Эпиктетова Энхиридиона о «трех частях философии», т. е., «практической морали», «теоретической морали» и «логике»⁹²... Конечно, эта глава могла бы быть и оставлена в христианском Энхиридионе, как не заключающая в себе ничего дурного. Но она выпущена христианским писателем, быть может, потому, что направлена к философам, которые «копаются над третьей частью философии», т. е., «логикой»⁹³, и проч., что неприложимо к специальным читателям христианского Энхиридиона. Могла иметь место здесь, конечно, и другая причина, хотя бы та, напр., что в христианстве «философия» с ее «частями» не имеет такого значения, какое ей принадлежало в язычестве..., вследствие чего не было и надобности вести речь о последних...

г) Псевдо-Нил выпустил, наконец, первые три параграфа 53-й главы Эпиктетова Энхиридиона. Выпуск понятен. Дело в том, что в первом параграфе находятся «стихи Клеанфа, поэта-философа», обращенные к «Юпитеру» и «Судьбе», которых поэт просит «вести» его в «назначенное» ими «для» него «место» и за которыми обещается «последовать без колебаний»⁹⁴... Подобные стихи были бы, конечно, более, чем странны в устах христианина. Во втором параграфе помещены «стихи Эврипида» – известного греческого трагика (тщетно воскрешаемаго ныне некоторыми лицами), опять нелепые с христианской точки зрения, как восхваляющие человека, «умеющаго уступать» языческой «ἀvάγκῃ» – «необходимости»⁹⁵. Третий параграф взят из Платонова диалога « Критон» и, в свою очередь, совсем неудобен в устах христианского писателя, который, отсюда, должен был его выпустить. «О, Критон, если это угодно богам, пусть так и будет»⁹⁶ – таков данный параграф. Не говоря уже о том, что обращение к богам неуместно в христианском (хотя бы и компилятивном и пр.) сочинении, что христианину нет надобности вспоминать о «Критоне» и об «этом», т. е., о Сократе и ожидавшей его судьбе..., – мы не должны игнорировать также и того, что данная выдержка из «Критона» висела бы на воздухе у псевдо-Нила, если обратим внимание на ход его мыслей...

***

Таковы существенные перемены, допущенные христианским писателем (псевдо-Нилом) в стоическом (Эпиктетовом) Энхиридионе.

Что же в конце концов вышло из последнего в результате такой его переработки? Так как эта переработка собственно не коснулась самого существа Эпиктетова труда, a имела у себя в виду те или иные частные его стороны, иногда совсем случайные и ничтожные по их значению и пр., то и после нее мы имеем пред собою, строго говоря, все тот же стоический труд, лишь подкрашенный, обрезанный иногда и проч. Отсюда излагать содержание охристианизованного Энхиридиона – значило бы пересказывать, за незначительными исключениями⁹⁷, содержание Энхиридиона стоическаго. А это был бы труд довольно излишний и неблагодарный в виду того, что Эпиктетово произведение существует не только в старинном переводе – Г. Полетики, устаревшем и уцелевшем лишь в ограниченном числе экземпляров, но и в новейшем – русском же переложении М. А. Энгельгардта⁹⁸, хотя и сделанном не непосредственно с греческаго языка, а чрез посредство французского перевода (Гюйо), но, тем не менее, в общем удовлетворительном. Посему, отсылая к нему любознательных читателей «Христианскаго Чтения», которые желали появления настоящей нашей статьи⁹⁹, мы справедливо и естественно считаем свою задачу выполненною до конца. В заключение прибавим только то, прежде всего, что, приспособляя свой заимствованный труд для христиан-читателей, псевдо-Нил не довел своего дела до конца: если миряне еще могли как либо примириться с теми или иными особенностями охристианизованного Энхиридиона Эпиктетова, рассматриваемого не с строго-христианской точки зрения, а как поучительной книги вообще, хотя и с этой стороны содержащей в себе не мало совершенно неудобных мест даже для них (чит., напр., у Эпикт. гл. 31, §4: «ибо где польза, там и благочестие» = у псевдо-Нила гл. 38; чит. «подобные» же места во многих других главах), то монахи должны были счесть книгу неудобною для себя в тем большей степени, читая места ее, каковы, напр.: «когда целуешь... свою жену»...¹⁰⁰ (у псевдо-Нила гл. 8, – у Эпикт. гл. 3, параграф 1), или: «о воспитании женщин»¹⁰¹ (у псевдо-Нила гл. 59, – у Эпикт. гл. 40) и проч. и проч. Не говорим уже в данном случае о таких местах – совершенно невинных, какие, в свою очередь, также без изменений перенесены христианским писателем из стоического оригинала. Напр., всюду изглаживая имя Сократа и заменяя его так или иначе в своем труде, псевдо-Нил не довел своего намерения до полного осуществления (чит. у него гл. 10 = у Эпикт. гл. 5 и т. п.). Но, хотя, далее, псевдо-Нил предложил нам и не всегда удачно сделанную и не достаточно доведенную до конца переработку стоического оригинала, тем не менее ознакомление с последним христиан, каких имел у себя в виду псевдо-Нил – этот неизвестный автор рассматриваемой переработки, вообще нельзя назвать делом непоучительным, причем некоторые, и даже многие, в частности, места этого творения и навсегда останутся замечательнейшими по их внутренней красоте, глубине, правдивости. Мы, разумеется, не имеем надобности перечислять их, так как полный перечень их был бы невозможен в нашей небольшой статье, да он и излишен в виду того, что Эпиктетов труд, как было сказано, известен и в русском переводе (различия же его с псевдо-Ниловым нами отменены – все существенные), но которому каждый желающий может с ними познакомиться и полно, и, так сказать, лицом к лицу. Укажем, однако, для примера два-три места. «Если бы кто-нибудь, – говорят Эпиктет, и вслед за ним псевдо-Нил, – «отдавал свое тело в распоряжение первого встречного, ты бы негодовал; но сам ты отдаешь свой дух, в распоряжение перваго встречного до такой степени, что если он оскорбляет тебя, твой дух смущается и волнуется, – и ты не стыдишься этого?»¹⁰² (у Эпикт. гл. 28 = у псевдо-Нила гл. 34). Эта глава стоика поучительна во все времена и особенно в наше время, время дуэлей, перебранок с критиками, особенно гнилыми и декадентскими, не заслушивающими ничего, кроме безусловного презрения, и проч. «Что будут говорить о тебе, о том не заботься» (если, предполагается, следуешь высоким нравственным принципам), – «это уже не твое дело»¹⁰³ (у Эпикт. гл. 50, -– у псевдо-Нила 70 гл.). Истина, опять всегда превосходная, особенно ценна в наши дни, когда, поступая даже и согласно с высокими нравственными принципами, иной постоянно оглядывается на то, что скажет о нем тот или другой человек, мнение которого для него часто бывает дороже самой истины (об исключениях в данном случае, которые всегда и везде бывают, конечно, не говорим)… «Если ты дурно поступаешь, избегай самого поступка; если же нет, зачем бояться тех, кто осудит тебя несправедливо»¹⁰⁴ (у Эпикт. гл. 35, у псевдо-Нила 54 гл.). Опять превосходное рассуждение!.. Но достаточно выдержек. Поучительность сделанных и подобных им выдержек, каких в Энхиридионе очень много, не подлежит сомнению. Она делает вполне понятным и оправдывает перенесение такого творения (в измененным, где нужно, виде) и на христианскую почву. К сожалению, псевдо-Нил, задавшийся подобными планами, не довел, – как и сказано уже нами, – своего дела до конца. Иначе его труд был бы гораздо более удачен, нежели каким он является теперь, и отвечал бы своему назначению в необходимой степени, чего ныне, как и замечено уже раньше, сказать нельзя.

А. Бронзов