Сельский мир и мирской сход¹

Вследствие общинного поземельного самоустройства, городские и сельские миры, естественно, полагали начала, развивали формы общинного «излюбленного» выборного самоуправления и самосуда.² В волостях, или сельских общинах исстари устроялись мирские сходы, в городских общинах – людские собрания, или сходы на думу, ни веча. Из совокупности тех и других, по потребностям времени, устроялись обще областные земские советы, когда нужно было сказать слово всей земле, т. е. целой областной общине.

Мир в сельских общинах. в волостях, был полноправный государь. Мир, как законодатель, по словам актов, чинил указы, издавал постановления, заповеди, или заповедные грамоты, разного рода записи. Постановления мира назывались мирским уложением. Мир имел право вводить свои узаконения, или заповеди даже в делах религиозных, или церковных, так как в старину вопросы и дела религиозные имели земское значение, принадлежали столько же суду земства, сколько и духовному.

Вот. напр., образчик, заповедной мирской грамоты: «се аз староста Тавренской волости Антон Иванов сын, да Яков Иванов сын Ивашев, да Василий Юрьев сын, кузнец … и все крестьяне Тавренской волости, Ильинского приходу, обговорились сами промеж собою, по благословению отца своего духовного Ильинского священника Ефрема Иванова сына, и учинили заповедь на три годы ... что нам в праздник Воскресения Христова дела не делати никакого черного, ни угодья в Воскресенье Христово не уготовати, ни пасного, ни силового, ни белки не лесовати … а в пятницу ни толчи, ни молотити, ни каменья не течи, а проводити с чистотою и любовию; ни женам в Воскресенье Христово ни шити, ни брати. И кто в нашей Тавренской волости сию заповедь нарушает, и доведут его людьми добрыми, и на том заповеди доправити соцкому, по мирскому уложению, кто будет соцкой – в Тавренской волости, восемь алтын денег на церковное строенье». (А. Ю. № 358).

Мир был полноправным избирателем и судьею выборных земских голов, старост, судей, и проч. Выборное полномочие мира определялось выражением: наш мирской выбор, т. е. выбор целой волости, или: в том ему мы старосты и мирские люди миром и выбор сей дали и т. п. (А. отн. к Юрид. 3. № 1–9).

Мир, как мы уже сказали, распоряжался землями; участки давали всем миром, или поговоря со всем миром. Пеня с виновных в волости бралась в мир. Крестьянин, поражаясь в волость на жребий земли, в записи своей, между прочим, обязывался: «а покину я в пусте землю в той деревне, или в волости, не насею и жильца не посажу, и на мне, по сей записи, взять старости в мир рубль». Мир был полноправный хозяин земских денег, сборов, пеней и проч. Отсюда были особые, так называемые, мирские сборные деньги. На мир сбирались деньги с волостных деревень, мир и распоряжался этими сборами. Потому писасалось тогда: «тянут всякие подати с миром вместе, в чем мир обложит, или: по мирской веревны». И сборы потому назывались мирскими разметами, мирскими разрубами и т. п. Мир знал, выбирал и назначал, к какому делу нужно мастера: «а нам, говорили крестьяне, миром дать мастера».

Мир получил религиозную санкцию: у церкви строились мирские избы, а в новгородской земле – на погосте, в церковной палате, бывали мирские сходы. Сельский или волостной мир, – в черных ли волостях, или в вотчинных, – имел право непосредственно сноситься с правительством. Само правительство прямо относилось к сельским мирам, без посредства землевладельцев и волостей. И в вотчинных волостях, так же как и в черных, мир сельский, или волостной действовал полноправно, самостоятельно, независимо от землевладельцев; свещался меж себя, сносился с разными волостями, с городами, посылал свои мирские грамоты, в те города к тем детям боярским, которые в тех городах и волостях учинены у того дела в головах. (А. А. Э. № 194).

Органами мирского самоуправления и самосуда были: излюбленные головы, старосты, судьи, целовальники и другие выборные люди, кого меж себя излюбляли и выбирали земские люди всем миром и во главе всех – мирские сходы. Как земля была естественным мерилом и определителем юридического равенства земских людей и общинности мирского земского самоустройства, самоуправления и самосуда: так голова, лучший здравый ум, старожилость, старейшинство, естественно-житейская опытность, были естественными мерилами и определителями выборности общинного, мирского самоуправления и самосуда. Из этого естественного принципа проистекал обычай выбирать излюбленных голов и старост, и на суде и даже на сходе давать большое значение старожилам. С тех пор, как сложился сельский мир, основались волости вольно-общинные, или льготно-общинные, – с тех пор в них появились общинные выборные земские нарядники – старосты. Старосты эти были только излюбленные устроители земских дел «во всех место» и со всем миром вместе. Мир их наряжал выполнять свои земские дела. Мир, вместе с ними, и сам действовал.

Со времени появления князей на Руси и обычая давать волости в кормление княжеским волостелям и тиунам, – волости, миры сельские, в противоположность княжеским властям, выбирали своих старост. Во многих волостях эти только старосты и были, без тиунов и волостелей приказных. Так, в Русской Правде, дававшей законное значение и полноправность верви, миру, людям в собирательном смысле земства, – уже упоминаются сельские старосты, ролейные, или общинно-крестьянские, княжи и боярские, или вотчинно-крестьянские. В псковской земле были губские старосты, т. е. выборные в губах, или волостях псковских пригородов. Старосты эти имели право голоса, равное с приставом князя и посадника. В случае, напр., вопроса о продаже имения, оставленного крестьянином в господской вотчине, по псковской судной грамоте, государь, т. е. вотчинник, должен был «у князя и у посадника взять пристава, да и старост губских позвать» для решения вопроса. Господин даже не мог требовать своей покруты или ссуды иначе, как только в закличь, т. е. публично, во всеуслышание мира. В XV и XVI веках, рядом с мирами, повсюду в волостных общинах видим выборных старост, не исключая и вотчинных сельских общин. Выборные старосты распоряжаются и управляют земскими делами вместе со всеми волостными крестьянами. – По выражению актов, распоряжается «волость, староста с крестьяны» или староста и все крестьяне, тяжутся за свой общий земский интерес тоже староста и все крестьяне, и т. п.

С распространением власти московских царей на все областные земли, в волостях начал усиливаться приказно-правительственный элемент.

Волостное мирское самоуправление и мирской самосуд чрез излюбленных выборных старост и судей стали все больше и больше ограничиваться вмешательством волостелей и их тиунов. Право участия целого мира, целой волости со старостою на суде, или в другом каком-либо земском деле уже ограничивалось присутствием одних выборных старост, целовальников, особых судных мужей и добрых, или лучших людей, в качестве сидячих мужей на судах у волостелей, посельских и других приказных судей-кормленьщиков. Хотя царскими судебниками не только возведено из обычая в положительное установление – выборное волостное самоуправление, но и узаконено было, чтоб и во всех тех волостях, где прежде не было старост и целовальников, чтоб и там непременно были старосты и целовальники; однако ж, вместе с тем, в волостях усиливались приказно-правительственные власти, и даже самые выборные земские должности стали постепенно получать приказный характер. А кормленьщики царские-наместники, волостели и их тиуны на первой же поре стали нарушать земское право мирского самосуда и самораспоряженьем стали страшно обижать сельские общины. Некоторые общины жаловались, что «государевы даньщики и слободчики судят их не по суду и земским людям лучшим и середним на суде быть у себя не велят, да в том чинят продажи великие». (А. Э. I, № 196). В половине ХVI-го столетия, злоупотребления наместников, волостелей и тиунов праветчиков и пошлинных людей обнаружились во всей силе.

Зато, и в областных общинах и, в частности, в волостях начался общий вопль, против царских наместников, волостелей, тиунов и пр., проявился энергический дух протестации против них. Многие сельские, волостные общины, так же, как и городские, при Грозном и после, требовали себе полного, излюбленного, выборного самоуправления и самосуда. Они сами, наперед, «выбирали меж себя излюбленных старост, по двое и по одному на волость. Потом посылали с выборными ходоками «во всех место» в Москву, к царю, на утверждение земскую, общинно-волостную челобитную об отмене приказных волостелей с их братией и о замене их своими выбранными уже излюбленными старостами, прилагая к челобитной излюбленные списки имен выборных старост. Царь утверждал. Не излагая всех известных волостных уставных грамот об излюбленном выборном самоуправлении и самосуде сельских общин, для примера, считаю не лишним привести здесь, хоть в отрывках, составившуюся таким образом в 1555 г. уставную грамоту для крестьян Усецких и Заяцких или Устьенских волостей Устюжского уезда. По изначальному колонизационному принципу речной систематизации и раздельности волостных общин, села, деревни, починки и займища, сгруппировавшиеся но рекам – Усьи и Заячьи, естественно образовали одну связную, цельную общину, волость. Потому они, по рекам, и писались: Усьи и Заячьи рек волостные крестьяне.

Все 5 или 6 волостей Усьи и Заячьи реки, выбрали на своих мирских сходах, каждая волость – по три излюбленных, доверенных ходока, и послали их в Москву, к царю с челобитной об утверждении выборных или излюбленных старост вместо приказных, правительственных волостелей. В общинно-волостной челобитной своей, крестьяне писали: «Усьи и Заячей реки волостные крестьяне, лутчие, середние и молодчие люди и все крестьяне меж себя выбрали излюбленных старост, – кому меж себя управу чинить, и волостелины доходы сбирать, и к царю на срок привозить, – из Усьи же и из Заячей реки, из волостных крестьян лутчих людей: из Усицкой волости дву человек Василья Ильина сына Бестужева да Василья Онуфриева сына Батуру, а из прочих 5 волостей по одному человеку», которые тоже поименованы.

Царь беспрекословно удовлетворил эту общинно-волостную челобитную, утвердил их излюбленных старост и дал им уставную грамоту, согласно с их желанием. В этой уставной грамоте царь не указывал волостным общинам каких-нибудь своих подробных стеснительных для волостного самоуправления и самосуда правил и положений, а начертал только общие начала самоуправления и самосуда, и то согласно с самой же общинно-волостной челобитной, в ответ на нее. Дальнейшее развитие этих начал, применения их к местным условиям, к теченью местной волостной жизни, предоставлялось уже самим волостным общинам, меж себя, кому и как у них мочно, как их земле управа их будет люба и проч. Действию этой местной уставной грамоты и других местных губных уставных грамот предоставлено полное юридическое значение. Только, в общих государственных отношениях, предписывалось суд и управу чинить по судебнику и по уставной грамоте, как уложена о суде во всей земле.

Общие начала излюбленного земского самоуправления и самосуда Усецкой и Заяцкой волостных общин, в их уставной грамоте, изложены так: «кто у них в волостях, приезжих людей из иных городов у волостного человека Усьи и Заечьи реки, или волостной человек Усьи и Заечьи реки у нородца, у приезжего человека, познает поличное свое, лошадь, или платно, или иное что-нибуди, и им в том на тех людей пристава давати и управа меж их чинити но судебнику-ж и во уставной грамоте, обыскивая всю правду, по нашему крестному целованию, чтобы те дела были не безуправны; а другу им и роду своему и племени в суде не наровити, а недругу не мстити и посулов и поминков не имати ни у кого, ни от чего, некоторыми делы, и того им беречи и сыскивати накрепко, чтоб у ищей поклепу и ябедничества и у ответчиков запиранья не было никоторыми делы … А в разбойных делах волостных людей судити и управляти губным старостам, по их губным уставным грамотам и по наказным спискам. А целовальников, кому у них в суде сидети и на россылке быти, и диаков земских, кому у них судные дела писати, и в доводчиков место, кому у них на поруки давати и на суде ставити, старостам Василью Бестужего, да Василью Батуре, да Власью Лосеву с товарищи, которые в сей грамоте писаны по волостям, и всем Усьи и Заечьи реки волостным крестьянам лутчим и середним и молодчим людем, выбрати им у себя в Усье и в Заечье реке в волостях, кого меж себя излюбят в волостные люди, кому бы у них лично с выборными старостами в тех волостях на суде быти, из Усьи-ж и из Заечьи реки из волостных людей: в целовальники по два человека в волость, да по дьяку земскому, да в доводчиков место но одному человеку, кому у них на поруки давати; да и к целованью их у себя в волостях привести по записи, какова им запись дана; а кого выберут в целовальники, и диаков земских, и в доводчиков место, кому у них на поруки давати и им тех людей имена написати на списки, да к тем им излюбленным спискам руки свои приложити, а которые грамоте не умеют и в их место отцем их духовным к тем спискам руки свои приложити, да тот им излюбленный список прислати на Москву диаку нашему к Угриму Львову. А оброк есмя, за волостелины доходы и за всех волостелиных пошлинных людей пошлины, опричь мыта сухого, на Усью и Заечью реки на всех на волостных людей, которые судом и кормом даны были Усьи и Заечьи реки волостелем, велели положити на год деньгами по триста по осминадцати рублев и по четыре алтыны с деньгою, да пошлины с того оброку с рубля по два алтына; а платити им тот годовой оброк и с пошлиною в нашу казну, на Москве, диаку нашему Угриму Львову, в год но один срок, зиме на Сретеньев день …; а диаки наши тот оброк емлют у них беспосулно и с Москвы их отпущают безволокитно. А сбирати им тот годовой оброк со всего своего присуда, с Усьи и Заечьи реки с волостей, по животом и промыслом, как иные тягли меж себя разводят; а лишка им, в разводе того тягла, на деревни ни на чье оброков не прибавливати никоторыми делы … А учнут те выборные судьи судити и управу меж крестьянства чинитя прямо, по нашему уложенью по судебнику и по уставной грамоте, безволокитно и беспосулно, и оброк за волостелины доходы собирати и к нам на срок привозити сполна, и впредь только нам и земле управа их будет люба, и мы с их деревень, что за ними пашни, пошлин и податей всяких имати не велим, да и сверх того их пожалуем».

Таким образом пять волостных народоправных общин, сами собой, путем общинной мирской колонизации, устроившихся по одной системе Усьи и Заячьей реки, и связанных таким образом речною и колонизационно-федеративной связью, согласясь меж себя, на общем волостном сходе выбрали излюбленных старост, кому меж их управу чинить, и управлялись и судились сами меж себя, по своей местной уставной грамоте. Следовательно, 5 или 6 отдельных волостных миров и мирских сходов, объединившись общим, союзным, федеративным сходом, или свестьем, и общею уставною грамотой, образовали народоправную федеративную волостную общину, земско-волостной мир со своим излюбленным самоуправлением и самосудом. Такая закладка, первооснова, организация волостных миров и общинно-волостного самоуправления и самосуда, посреди своих выборных и излюбленных старост, по своей местной уставной грамоте и по своим местным губным уставным грамотам, глубоко коренилась в самом земском строении всех вообще сельских общин, была исконным, естественно-историческим, жизненно-народным ростком земского устройства всего нашего сельского мира. Вот почему, уставные грамоты Усецких и Заячьих волостей, утвержденные после царем Михаилом Феодоровичем, стали общей нормой, образцом и руководством для всех сельских общин, где только было выборное излюбленное самоуправление. Еще во второй половине XVII столетия волости, вроде Дмитровской, выбрав и полюбив кого-нибудь в выборные земские судьи и в выборные земские целовальники к мирским сборным деньгам, в выборной записи своей обязывали, напр., излюбленного выборного земского судью: «а судить ему судье в волости нас крестьян по челобитьям по соборному уложению и по государевым уставным жалованным грамотам, каковы государевы уставные жалованные грамоты даны в Устьянские волости всем крестьянам, и по сему нашему мирскому выбору».

После того, как еще в 1497 г. царский судебник поставил непременным законом, чтобы во всех волостях непременно были выборные старосты и целовальники, – мы видим в областях, кроме старост, различных излюбленных выборных: судей, целовальников разного рода, сборщиков дани, сторожей тюремных и пр. Волостные общины постоянно недовольны были приказными начальствами, часто жаловались на них, и излюбляли и выбирали своих голов, старост, судей, целовальников и проч. В актах юридических напечатано несколько выборов, из которых видно, что выборное право земства во времена вольно-народного самоустройства получало широкую основу, самую естественную, правильную организацию, и глубоко коренилось в привычках сельских общин. Каждая сельская община, каждый мир, а в мире каждое земское, мирское дело, каждая земская служба, каждый земский разряд людей, каждый мирской, земский интерес, имели своего выборного, исполнителя, нарядника. Для примера, приведем несколько выборов. Вот напр., выбор 1666 года Дмитревой волости в земские судьи и к мирским сборным деньгам: «се аз староста церковный Дмитревской волости Леонид Клементиев Ипатов, да прошлой земской целовальник Данило Нефедов Паршина (всего 20 человек) и во всех крестьян место Дмитриевской волости, опроче Васка Романова Твертинова миропродавца, выбрали есьми и полюбили в Дмитревской волости в выборные земские судьи Ивана Ефремова Кошелева, да Дмитриевской же волости выбрали и полюбили в выборные земские целовальники Ивана Инфантиева Аврамов к нему судье, да в земские соцкие выбрали и полюбили к нему судье Родиона Харитонова Рокотого с нынешнего 174 году Сретеньева дня Господня зимнего февраля 2 числа до 175 году до Сретеньева же дня февраля до 2 числа. А судити ему судье на стану в Дмитревской волости нас крестьян по челобитьям, и по кабалам, и по духовным, по всяким письменным крепостям, управу меж нас крестьян чинить … в государевых делах и в земских по государеву указу, по сборному уложению и по государевым уставным жаловальным грамотам, каковы государевы уставные жалованные грамоты даны в Устьянские волости всем крестьянам, и по сему нашему мирскому выбору», и проч... Далее, в выборной записи подробно обозначаются обязанности, какие мир возлагал на выборного земского судью с товарищами, относительно их частного и общего, мирского сыска про татиные, разбойные и душегубные дела, относительно отправки в Москву 1000 рубл. в приказчиков доход (т. е. откуп за самоуправление и самосуд) с посыльщики, кого из миру выберут, относительно тюрем и сторожей, и проч. (Архив, изд. Калачевым, 1859, кн. III, критик., сент. 45–47).

В вотчинных волостях, так же как и в черных, «крестьяне всех сел, деревень и починков, по словам актов, меж себя свястясь все за одно, учиняли себе приказчика в головах, в своих селах, и в деревнях и в починках, выбрав старост, и сотских десятских лучших людей, которые были собою добры». Но изстаринному земскому значению самых религиозных дел, даже священник выбирался сельским, или волостным миром. Вот, напр., выбор попа: «се аз Пошехонскому уезду, Козмодемьянской волости, села Козьмодемьянского прихожане, Гордей Кондратьев, Ермол Ананьев, Андрей Васильев... (всех 28 человек) и все прихожане села Козмодемьянского – посоветовав меж собой на мирском сходе, выбрали есьми излюбили священника Самсона Михайлова к церкви Козмы и Дамьяна, и всем нам приходским людям, он священннк Самсон Михайлов, люб, потому что он человек доброй и смирной, и ни за каким плутовством не ходит, и не пьяница, всяких недобрых дел удаляется, и в том мы мирские люди ему и выбор дали». В других выборах, мирской сход указывал выборному священнику его обязанности в отношении к миру. (А. отн. до юр. б. № 7).

Во второй половине XVII-го века, когда вследствие прикрепления крестьян к земле, усиления казенного тягла и появления солдатской службы, – в священничество стало много уклоняться беглых крестъян, солдат и рабов, п. Никон разослал по областям «указ о ставленниках, чтобы посадские люди, или в волостях волостные люди приносили выборы и челобитье за руками, а выборы писали бы, что он грамоте умеет и смирен и церковному правилу искусен и от божественных книг сказателен, и не пьяница, и не зерник, и не тать, и креста на суде не целовал, и в боярском суде в холопах и крестьянах не бывал, и женат первым браком, по закону на девице с венчаньем, а леты был бы в 30 лет, а дьякон в 25 лет». Точно также мирские сходы выбирали церковных дьячков, мирских или земских дьячков, которые часто вместе с тем выбирались и в церковные дьячки, выбирали пономарей, старост церковных и проч. (А. Ю. №№ 285–287).

Для мирской службы, мирские сходы выбирали губных старост, сельских старост и целовальников, головных старост, земских приставов, подсудных целовальников, тюремных целовальников, тюремных сторожей, ямских охотников и проч. Вообще, выборное начало так широко и правильно развито было естественно-бытовою жизнью нашего народа, что мы считаем полезным и для нашего времени сказать об нем особо в одном из следующих номеров нашего журнала. А теперь докончим общие заметки о юридической самостоятельности мира и мирского схода.

Выборные волостные земские судьи имели мирское полномочие контролировать суд приказных, царских судей, волостелей, кормленщиков. Мало того, мир так дорожил своими мирскими земскими людьми, что, кроме выборного земского судьи, на суд кормленщиков – наместников и волостелей посылал своих доверенных представителей – особых судных мужей и добрых, или лучших людей, в качестве сидячих или посажёных и приговорных мужей. Судные дела писал на суде наместников, волостелей и тиунов тоже выборный от мира земский дьяк, и к этим судным спискам выборные земские власти – старосты и целовальники прикладывали свои руки. В волостях землевладельческих также, на суде вотчинника, помещика, или их приказчика, присутствовали выборные от мира старосты и лучше земские люди. В грамотах писалось, напр.: «судити приказчику, а с ним быти в суде священнику, да крестьянам пятма или шестма добрым и средним» или: «у игумена и у соборных старцев сидеть в суде сельским лучшим людям, кого сельчане излюбят». Наконец – мир контролировал своих собственных выборных судей, голов, старост и целовальников. Он и на суд излюбленных судей, так же как на суд приказных, правительственных судей и землевладельцев, посылал волостных лучших крестьян. Мир имел полное право повелевать своим излюбленным судьям, приказчикам и, в случае вины, казнить их. Так. напр., в жалованной судной грамоте, данной крестьянами Вохонской волости в 1561 году сказано: «а учнут излюбленные судьи судити не прямо, по посулам, а доведуть на них то, и излюбленных судей – в том казнити смертною казнью, а животы их велел имать, да отдавать тем людям, кто на них доведет. А в суде и у записки, и у всяких дел у губных и у излюбленных судей – сидети волостным лучшими крестьянам». (А. Э. I. № 257). Мир избирали излюбленных судей, старост и голов; мир же имел полное право и свергать их. По словами актов: «буде волостные крестьяне похотят своих судей переменити, – и волостные крестьяне все выбирали бы лучших людей, кому их судить и управу меж ними чинить». Таким образом волостной мир, чрез своих выборных лучших и добрых людей, контролировал действия и судей и приказно-правительственных властей – волостелей и других, и землевладельцев, и своих собственных излюбленных голов, старост, судей и проч. Волостной мир, следовательно, составлял верховное судилище. Его разсуждению подлежало обсуждение всех дел земских, мирских людей. Мир, называясь волостью и землею, имел власть, или волость над всеми своими землями, волостными людьми. Потому, защита их на суде, так же как и колонизационное, территориальное, земское устройство их, было его земским делом.

Объединяясь единством земли и колонизационно-территориального земского устроенья в одно целое, в обычину, мир, естественно должен был иметь общее земское дело. Для того, чтобы управа всей земли была люба, необходимо было земское, мирское рассуждение, совет всей волостной земли об общем земском деле. И вот – во всех волостях – черных и вотчинных были естественным, общинно-бытовым результатом – мирские сходы. Если волость была небольшая, сосредоточенная в одной общине, староста повещал суседей волостных, или мир-народ. Земские, волостные люди, миряне собирались, сходились или в особую мирскую избу, которая тоже называлась мирскою, земскою, съезжею избою, судною избою, или в трапезу церковную, на погост, как было в области пятин и погостов новгородских, или – просто на улице, на поляне, в круге. Если мирской сход собирался, по зову старосты, то староста говорил миру, собиравшимся суседям волостным, в чем дело, или какое было челобитье истца ли, новоприходца ли на поселенье в волость. Без доклада миру, без говоренья с миром, или с суседями волостными, староста не мог решить ни одного важного земского дела, касавшегося всей земли, всей волости, или мира. Потому в актах всякое действие мира, всякое распоряжение старосты, или образ исполнения земским старостою мирского приговора выражался таким образом: «а яз староста, поговоря со всем миром, или поговоря с суседями волостными, или, посоветовав меж собою на мирском сходе, сделали то-то».

Если волость состояла из нескольких, разделенных значительным расстоянием сел, деревень и починков, то крестьяне, меж себя свестясь все за одно, сходились в главное волостное село на мирской сход. Иногда из главного волостного села посылались биричи по деревням, с повесткой на волостной мирской сход. В псковских волостях, на сход сзывали мирских людей позовники, на погост. Таким образом все частные, сельские и деревенские мирские сходы сосредоточивались, смыкались в один общий волостной мирской сход.

Таковы главные начала сельских мирских сходов вольно-народного устройства. Не будем распространяться о том, по каким делам сходились волостные крестьяне на мирские сходы. Для нас важно теперь только сохранение извековечного, жизнию крестьянскою созданного принципа мирских сходов, важно новое призвание их к самодеятельности, самоуправлению и самосуду. Теперь у сельских мирских сходов много новых дел, новых вопросов, много будущности. Нам остается только желать, чтобы отнюдь не вторгались в сельские миры бюрократические порядки, книги исходящих бумаг и т. п., как неразумно пожелали некоторые мировые посредники. Это – горько-испытанные мироедные начала. Напротив, сельскому миру и мирскому сходу нужно как можно более давать юридической самоопределяемости, самораспорядительности. Уж и прежде выработанные жизнью крестьян юридические обычаи представляют неисчерпаемый источник не только для крестьянского положения и уставных грамот, но и для всего нашего законодательства. Потому, на них ученые и стали ныне обращать внимание, чего они давно вполне заслуживают, и ждут только дельных, понимающих крестьянский мир исследователей. Дайте только свободу юридической самодеятельности сельского мира: крестьянские миры и мирские сходы осмыслят, возведут свои юридические, жизненные, бытовые обычаи в свои мирские уложения, какие уж и начинали было вырабатывать крестьяне во времена свободного самоустройства сельских общин. Потом, новая мирская жизнь, дальнейшее саморазвитие миров и мирских сходов создадут, выработают новые юридические обычаи. И будут развиваться таким образом сельские, мирские уложения, законы, или уставные грамоты, – как угодно назовите. Вместо книги исходящих бумаг явится книга сельского юридического самоустройства, самоуправления и самосуда. Простые тоже люди – старообрядцы, тоже из крестьян, да из мещан и купцов, вовсе неученых. А живя долгое время самобытно, своебразною жизнью, они также организовали у себя конторы выборных попечителей, советы, сходы. А с начала нынешнего столетия обнаружили даже некоторые попытки дать юридическую определенность этим советам и сходам своим, о чем будет сказано в свое время. Так и крестьяне могут со временем кодифицировать, или сводить в одно органическое целое, в Мирское уложение свои юридические обычаи и постановления. Нам остается, повторяем, желать, чтобы сельские миры и мирские сходы имели, как можно больше простора свободы в своей самодеятельности, в своем саморазвитии.

Далее, для наиболее успешного саморазвития сельских миров, нам нужно, чтобы крестьянам, как можно больше предоставлялось прав свободного пользования естественными материалами и источниками народного богатства – землями, лесами и т. д. Крестьянам нужна земля так же, как и свобода труда, не только для улучшения материального быта их, но и для наибольшей производительности нашей земли. Крестьяне, как только вполне почувствуют себя хозяевами своей свободы и земли, – сумеют и научатся надлежащим образом с надлежащею производительностью пользоваться естественными данными. Тут они скорее призовут на помощь и науку. Вспомним, сколько богатырской земско-устроительной силы, мощи, энергии, проявило наше крестьянство, когда только что еще устрояло русскую землю, слагало земский мир, посажало, поставляло починки и деревни на лесах. Даже в эпоху начинавшегося прикрепления крестьян к земле, в эпоху водворения московско-государственного принципа, чтоб земля из службы не выходила, в эпоху сильно обнаружившегося деспотизма служилого сословия наместников, волостелей, праветчиков, тиунов-бояр и детей боярских, – даже и в эту пору крестьяне твердо, бодро шли вперед, всюду отыскивали все еще непочатые, бездоходные, непроизводительные, но богатые производительными силами земли, воды. А как в XVI в., когда московские писцы и дозорщики уже привязывались к крестьянам по пустякам, «своего добытка смотря», крестьяне не имели прав без спросу московского правительства занять и заселить и никем не занятые, и никому не нужные пустопорожние земли, – то повсюду еще расхаживавшие тогда крестьяне, нашедши пустопорожние, но хорошие земли, леса, воды, то и дело слали в Москву к царю челобитные. В челобитных этих они здраво, умно и прямо к пользе для культуры русской заявляли царю, что напрасно по-пустому без надлежащих доходов и производительности лежат где-нибудь в пусте – лес ли дикой черный, земля ли, вода ли, или даже болотные места, – и просили эти бездоходные места себе в оброчное владение, чтобы сделать их доходными. Вот, для примера первая, попавшая под глаза напечатанная в Актах Юридических оброчная крестьянину Первушки Иванову сыну Митюкову Куские волости на дикой пустой лес, за рекой за Унжею, вверх по Луху по Черному, от речки от Побойшны и т. д.: «бил он челом государю и великому князю, а сказал, что де тот лес стоит пусть и оброку де с того дикого лесу и с угодья в государеву казну не дают ничего и не владеет де им никто, а лежит впусте; да и в обыску целовальник да двадцать человек крестьян сказали: по государеву крестному целованью, про лес, что за рекою за Унжею вверх по речке по Луху по Черному от речки от Побойшны да с другую сторону от речки от Юрвала да по обе стороны вверх по Луху по Черному по Луховским верховинам, что того лесу верст на двадцать на тридцать, а бывал де тот лес искони век Куские волости, а в поместьи ни в вотчине де не бывал ни за кем, и оброку с того лесу в государеву казну ни медом, ни хлебом, ни иными никакими доходы ныне не дают ничего, а запустел де тот лес лет с сорок и с пятьдесят, и оброщиков де старых, кто тем лесом в старину владел, побили в старую войну Луговая Черемиса, а иные померли с поветрия, а тем де лесом не владеет никто; и государю б его Первушку Митюкова пожаловать, велетя ему тот дикой пустой лес дать на оброк». Или вот другая челобитная к царю троих крестьян Двинских: «били нам челом (в. к. Вас. Иванов, в 1524 г.), а сказывают, что в Двинском уезде, за речкою за Двиною, нашли ключи соляные на речке на Юре, на лесу на черном, да от Кривца вверх по обе стороны речки Юры и Смердево озерка; а дворы да и пашни на тех местех не бывали от века, а от волости де те места за двадцать верст со всех сторон и угодья де к тем местом не пришли никоторых волостей; и мне бы Наумка и его товарищов пожаловати, велети им на тех местех ключи соляные чистити, и лесы сечи, и дворы ставити, и людей к себе звати, да и пашни пахати от Кривца по обе стороны речки Юры до речки Смердьи и около Смердья озерка по речке по Смердье до устья, да от устья Хороги до Гостилова устья да до Залазина ручья, и пожни по тем местом чистити. И ож будет так, как Наумко и его товарищи сказывали, и яз князь великий пожаловал Наумку и его товарищев, велел есми им на тех местех ключи соляные чистить, и лес сечи, и дворы ставити, и пашни пахати, и пожни чистити, и людей к себе звати на те места, ни тяглых и неписьменных добрых, а не ябедников, и не татей, и не разбойников, а письменных тяглых да и лихих людей, татей или разбойников, или ябедников, которые из которых городов и из волостей выбиты, и тем им к себе не принимати».

И теперь крестьяне, особенно в густонаселенных губерниях, жаждут только земли, лугов, да лесов.

Затем крестьянским мирам необходима полная свобода не только сельскохозяйственного, но и торгово-промышленного саморазвития, необходимо, чтобы села сами собою, путем свободного экономического саморазвития, вырастали в города, в центры не только экономического, но и умственного саморазвития, самообразования крестьянства. По естественно-историческому, народно-бытовому началу земского устроения, из починка сельского, из села, путем свободного торга и промысла, должен был развиться и развивался город. Так, из Славно-Торга первого славянского починка-села на Волхове, развился могучий и богатый великий государь Новгород, или из трех торговых починков на холмогорской возвышенности, путем свободного торга и промысла, вырос цветущий в средние века торговый город Холмогоры, центр Двинской Области; или, тоже цветущий в средние века город Вологда, главный новгородский проводник сухоновычегодской колонизации и культуры, также вырос в город «на великом лесу на среднем посаде из малого торжка». Село, составлявшее колонизационную первооснову своей волости, имевшее свои уезд, посад или славянорусское селение, посаженное на лесу или среди Чуди и других инородцев, для торга и промысла, слобода-ассоциация вольнонародного, льготного, свободного труда торгово-промышленного – вот были коренные русские, жизненно-народные, естественно-исторические починки, первоосновы для организации городов. Село, путем свободного торга и промысла, само собой определилось возрасти в город, как, например, в XVI столетии, из починка стало торгово-промышленным городом село Грязовец, или в XVII в., стремились, путем торга, стать городами села Коврово, Рогачево, и многие другие.

Исстаринный, жизненно-народный способ образования и развития городов путем вольных поселений, торгово-промышленных слобод и посадов и доныне глубоко коренится в житейских правах в торгово-промышленных стремлениях нашего народа. Богатые села и выселки из них, путем торгового и промышленного развития, постепенно возвышаются на степень городов, или посадов городских. Напр., в 1844 году почетный гражданин Семен Лепешкин купил у наследников московского купца Грачева ненаселенную землю, находящуюся при деревне Иконниковой и в отхожих пустошах, именуемых Михаила и Минеева. Землю эту Лепешкин распродал по участкам разным купцам и мещанам, оставив, впрочем, и за собою некоторую часть. В 1845 г. владельцы сказанных земель исходатайствовали разрешение владимирского губернского правления на устройство слободы, под названием Вознесенской. Через 5 лет после того, слобода заключала уже в себе церковь, 10 фабрик и 26 домов, принадлежащих купцам, 83 мещанам, 2 казенным крестьянам, всего 111 домов. К столь быстрому застроению Вознесенской слободы содействовало, между прочим, следующее обстоятельство: слобода находилась в смежности с известным селом Ивановым, принадлежащим графу Шереметьеву, который дозволил иногородним купцам и мещанам, построившим дома, фабрики и другие здания на принадлежащей ему земле, владеть ими только до тех пор, пока эти лица сами проживают в селе. С переходом же в другие места на жительство, все строения их или поступают в пользу помещика, или должны быть проданы тамошнему крестьянину. Такое ограничение права собственности побудило купцов и мещан, проживающих в селе Иванове, приобретать ненаселенные земли у соседних помещиков в полную и безусловную собственность. Вследствие сего, в смежности с селом Ивановым, основаны были мало-помалу, кроме Вознесенской, еще и другие слободы: Дмитровская с пустошью Ковригиной, Ильинская, Троицкая и Березина. Все эти слободы построены также на землях, купленных богатыми купцами от помещиков, и распроданных после промышленникам отдельными участками. Купцы и мещане, проживающие в означенных слободах, просили об образовании из этих поселений посада, с учреждением в нем особого полицейского, общественного и судебного правления. 9 декабря 1853 г. посад учрежден. И теперь в нем: населения 1220 душ обоего пола, доходов обыкновенных – 2854 р., расходов текущих – 1335 р. 5 коп., капитала запасного 3106 р. 90 коп. Так выкуп земель от помещиков и сколько-нибудь свободная торговля и промышленность быстро могут незначительный выселок обратить в посад, несравненно более богатый, чем многие мелкие города, учрежденные по указу. Не говоря о многих, подобным образом основавшихся, посадах, – укажем хоть на то же село Иваново. Жители этого села так рады выходу из крепостного состояния, доселе еще стеснявшего их торгово-промышленное развитие, несмотря на льготы помещика графа Шереметьева, и так уверены в возможности возвести свое село путем свободного труда на степень цветущего города, что в благодарственном адресе своем 30 апреля 1861 г. с полною справедливостью могли сказать следующие слова: «фабрикация наша, обязанная своим постепенным развитием предприимчивости жителей, ныне будет процветать более и более и поставит село Иваново, мы в том уверены, на степень одного из лучших городов всего промышленного мира». Такие результаты обещает свободное, естественное саморазвитие сел. Напротив, искуственно-административное указное возведение села или слободы в город, не основанное на свободном саморазвитии их, на даровании жителям прав свободного торгово-промышленного труда и общинного самоуправления, такое возведение села или слободы в город нарушает, даже подавляет естественное, экономическое и юридическое саморазвитие их в настоящий город, делает даже беднее, жалче многих сел, как показали примеры многих городов, созданных указами Екатерины II из сел и слобод. Не то при свободном саморазвитии села, главного в волости. При даровании жителям его прав свободного труда – торга и промысла, село это естественно, само собой, возрастет в город и станет в целой волости центром, как экономического или торгово-промышленного, так и умственного или народно-образовательного движения, станет исходным пунктом живого развития для целой волости. Потому, что оно будет не только центром сельско-волостного мирского схода, но и центром высшего, волостного училища, центром сельской литературы, крестьянской словесности и письменности, центром сельско-волостной библиотеки. Воспринимая в свою жизнь из окружающих его сел и деревень здоровые, жизненные соки, оно, в свою очередь, само от себя будет уделять этим селам и деревням выработанные им элементы сельской культуры, сельского развития. Постепенно богатея плодами свободного труда и возрастая в город, волостное село естественно будет обогащать и развивать и прилежащие к нему окрестные деревни. Недаром исстари в русской земле была органическая земская связь главного волостного села с его волостью, с его уездом, так что постоянно говорилось и писалось тогда так: село с уездом, село с волостью, село с всеми сельцами, деревнями, починками и займищами и т. п. Как первоначальное колонизационное мирское самоустройство волостей совершалось в органической земской связи с колонизационным вольно-крестьянским самоустройством главных, первичных сел в волостях, – так и внутрене-материальное, или торгово-промышленное, юридически-благоустроительное, моральное, умственное или народно-образовательное саморазвитие сельских миров или целых волостей должно идти рядом, в органическом взаимодействии, согласии и равноправности с саморазвитием главных волостных сел на степень городов. Тут только, в этом свободном саморазвитии богатых волостных сел до степени центров сельского экономического и умственного движения и при органическом взаимно-развитии этих сел с их волостными деревнями – тут только будет заключаться полно-жизненный росток, залог самого полного, могучего, живого прогресса и проявления разнообразных сельских народных сил и дарований. Тогда только, взыщется в захолустьях русских сел и деревушек, множество гибнущих теперь Посошковых, Ломоносовых, Кольцовых и т. д., множество талантов, умирающих теперь в глуши, от отсутствия училищ и книг, талантов наук реальных, практических, и разнообразных искусств и открытий.