Фудель Сергей Иосифович, Сытина Вера Максимовна

Сергей Иосифович Фудель родился 13 января 1900 г. в Москве в семье священника о. Иосифа Фуделя (1865–1918), настоятеля храма Бутырской тюрьмы, затем церкви Николы в Плотниках. Окончил один курс философского отделения Московского университета. Принимал активное участие в жизни Церкви, в результате чего неоднократно подвергался репрессиям. В 1922 г. арестован в Москве. 1922–1923 гг. в заключении в Бутырской тюрьме. Приговорен к ссылке в г. Усть-Сысольск. В место ссылки к Сергею Иосифовичу приехала его невеста Вера Максимовна Сытина. Их обвенчал епископ Афанасий. В 1933 г. Сергей Иосифович арестован в Москве и заключен в Бутырскую тюрьму. Этапом отправлен в ИТЛ (г. Вель). Из лагеря был переведен в ссылку, после которой поселился в Загорске. Там в своем доме до 1941 г. давал убежище скрывающимся священникам (в частности, архимандриту Серафиму (Битюкову) и священнику Владимиру Криволуцкому. В 1941–1945 гг. находился на фронте. В 1946 г. арестован в Москве. Сослан в с. Большой Улуй на р. Чулым Ачинского р-на Красноярского края. После освобождения, получив «минус шесть»⁸⁶⁵, С. И. Фудель поселился сначала в г. Усмань Воронежской обл., а затем, с 1962 г. до кончины, жил в г. Покрове Владимирской обл., где были написаны все его религиозно-философские работы. С Владыкой Афанасием С. И. Фудель переписывался до кончины святителя, отдавал на его суд свои религиозно-философские труды. Скончался Сергей Иосифович 7 марта 1977 г. Погребен на кладбище г. Покрова. Рядом с ним похоронена его жена В. М. Сытина († 1988 г.)⁸⁶⁶.

13/V

Дорогой Владыко и Авва.

Я так рад, что могу приветствовать Вас, и от себя и от Верочки, от всего сердца низко Вам поклониться и попросить благословения. По-моему, века прошли, как мы не виделись, но удивительно не это, а то, что по милости Божией сердце все остается прежнее и любовь в нем та же. Мы живем понемногу, конечно, в болезнях и в старости. В этом году получил большую радость: был в Лавре на «погребении», в ночь на Великую Субботу. Давно мне не было так хорошо. Ведь в провинции чаще всего вместо настоящего пения концерты или небрежность. Мечтаю перебраться куда-н[ибудь] поближе, но еще ничего реального не имею. Все опять трудно, у Верочки здоровье слабое.

Сегодня день смерти Маруси⁸⁶⁷. Ее любовь я и посейчас чувствую.

Дай Вам Бог всего самого спокойного и хорошего. Поминайте любящих Вас С[ергия] и В[еру].

Д. 14. Л. 81. Подлинник. Автограф.

Дорогое Ваше Преосвященство.

С любовью, но и со страхом посылаю Вам свою работу на оценку⁸⁶⁸. Я – человек – как дерево с подгнившими корнями – еле стою, всегда ожидая гнева Божия за свои грехи и нежелание идти путем Его. Но как-то помимо этого во мне жива любовь к Отцам-аскетам. Собственно, только их я и люблю со всею безоговорочностью сердечного восприятия. Их слова для сознания моего – «острее всякого меча обоюдоострого», в то время как «Шестоднев» я читаю как нечто для меня «потустороннее». Я отнюдь не претендую на правильность своего отношения, но констатирую его как факт.

И вот мне захотелось как-то передать свою любовь другим, как-то дать почувствовать (незнающим или заблуждающимся относительно аскетики) все благоухание ее Евангельской тропы. Кроме того – Добротолюбия нигде не найдешь, а когда найдешь, то можно и испугаться его пятитомности. Иначе говоря, мне захотелось дать вводное представление об Отцах-аскетах.

Что касается метода изложения, то мне казалось (особенно учитывая профиль новоначального читателя), что его нужно искать не в разрезе отдельных доброделаний или страстей, а в начертании какой-то органической магистрали аскетики, ее единого и целостного пути. Ведь весь смысл моей попытки не в том, чтобы дать практическое руководство, а в том, чтобы указать на путь, по которому шли Отцы.

С избранием этого метода я почувствовал себя вправе связывать выписки из Отцов цепочками своих мыслей и говорить совсем простым, т. е. искренним и современно-понятным языком. По опыту людей знаю, что давать целиком составленную из выписок главу – скажем, «о молитве» – не всегда восприемлется.

Писал я, по обстоятельствам жизни, весьма спешно, т[ак] что боюсь, что не достиг цели. Так что посылаю Вам со страхом, хоть и надеюсь на «суд милостивый и правый».

Я всегда Вас вспоминаю с любовью, хотя также не понимаю Типикон, как и Шестоднев. В Вас мне дорого простое монашество и облик старца-епископа.

Когда прочтете – перешлите при случае З.⁸⁶⁹ для возврата мне.

В семье у меня всякие болезни, печали и воздыхания, но это уже привычно.

Помолитесь за нас. Ваш v.[?] Сергий.

Д. 29. Л. 122–123. Подлинник. Автограф.

25.X

Дорогой мой Владыко.

Так обрадовали Вы меня и Верочку своим письмом⁸⁷⁰. Для меня очень дорога Ваша любовь к нам, Ваше истинно отеческое отношение. А Верочка, прочитав письмо, сказала даже больше: «Он написал, как родная мать», и этот день, получения письма, был для нас как праздничный. Покойный С[ергей] Ник[олаевич] Д[урылин] говорил мне как-то, еще в 1920 г.: «Наше время одинокое». Тем более радостна всякая духовная близость. Я совершенно не заслуживаю этого, и даже писать об этом с моей стороны неприлично, но хочется, чтобы Вы знали о наших чувствах.

Конечно, меня очень обрадовало и Ваше одобрение «Пути Отцов». Работы отца Валентина я читал, может быть, даже и самый термин «монастырь в миру» введен им, знал я его и лично, и лично его очень ценю и люблю, но то, что он писал, не совсем мне близко, – в нем есть то «угрюмничание», против которого предостерегал еп[ископ] Феофан. (Поэтому я и ввел его текст: «не угрюмничайте» в Приложении, т. е. «о жизни в миру»). При случае можно будет, я думаю, его работы для Вас достать.

«Путь Отцов», уже после отсылки к Вам, я дополнил еще одной главой, последней и заключительной: «Осуществление ожидаемого», собственно, переделал в эту главу одну ранее написанную статью. Это выписки Отцов об их стяжании Царства Божия внутри себя, а в связи с этим о деятельной и созерцательной жизни («деяние восход к созерцанию»), о термине «познание» или «ведение», о том, что «любовь рождает знание», о Фаворе святых Отцов, наконец, о том, что «не на Фавор только охотно иди во след Господа, но и на Голгофу» (Никодим Святогорец).

Кроме этой главы я во многих местах сделал дополнения – главным образом из «Невидимой брани»⁸⁷¹, а также писем о. Амвросия Оптинского, особенно иногда полезных и острых.

И еще: я несколько переменил порядок глав, применив более отеческое последование: «воздержание», затем «любовь к людям» и затем уже «Молитва» (после которой теперь идет «Осуществление ожидаемого».

В главе «О любви» я совсем изъял все тексты отцов о нравств[енном] падении христиан, об оскудении духа в Церкви, считая, что это относится к самостоятельной работе (а не попутно) и к более ответственному высказыванию, для которого я буду стараться накапливать материал.

Все это, т. е. «Путь Отцов», уже в измененном виде я посылаю на полное Ваше усмотрение.

Что касается отсутствия ссылок на места книг, издания и т. д., то скажу Вам, что делал я это сознательно, хотя, может быть, по недомыслию. Я больше всего боюсь придать этой работе богословски-ученый характер, сделав из нее еще один из тех многочисленных кирпичей учено религиозной литературы, которые никого ни в чем не научили. Окидывая мысленным взором все эти библиотеки религиозных книг в прошлом, охватывает тоска и ужас. Сейчас иная церковная эпоха. Все «отяжеляющее» (если так можно сказать) мысль и слово должно быть оставлено. Времени остается немного. Это по существу. Затем «юридически», и были раньше и сейчас есть (в «Журнале Патриархии») работы с выписками Отцов, в которых тоже не было ссылок, а также имя Отца (в «Журнале Патриархии» «Мысли св. Отцов о молитве»... и т.д.). Но я думаю, что можно найти средний путь: дать в качестве приложения исчерпывающие данные по вопросу об источниках. Я мыслю так: в конце книги именной указатель, и там у каждого имени дать страницы текста данной книги («Пути Отцов») и страницы первоисточника. Так, например: «Блаж[енный] Диадох. Стр. 10 (Д.III 396–397), стр. 18 (Д.III 414), стр. 47 (Д.III 491) и т. д.

...⁸⁷² И общее примечание: первая цифра – стран[ица] текста, цифра в скобках страница Добротолюбия издания такого-то. Сокращение «Д.III», «Д.V» и т. д. означает соответствующий том Добротолюбия.

Все это, конечно, можно было бы сделать, хотя в отношении некоторых авторов, признаюсь, с трудом, так как иногда включал выписки, сделанные ранее, во время путешествий, и этих книг под руками не имею. Это в особенно[сти] касается двух – св. Златоуста и св. Тихона Зад[онского], и одна выписка из о. Иоанна Кроншт[адтского]. Основную же массу выписок (т. е. ссылок на страницы) могу начать делать уже теперь, т. к. Добротолюбие у меня здесь есть.

Написал еще одну главу воспоминаний, о С[ергее] Н[иколаевиче] Д[урылине] в его самый ранний (для меня) период (1917–1920), и есть большое желание написать еще главу о папе.

Времени, конечно, как у всех, не хватает. Здоровье и мое, [и] Верочки временами ничего, а временами плохо. В этом году будем отмечать с ней 35 лет свадьбы, которая была в Вашей комнате в 1923 году. В сердце благодарность Богу за его долготерпение меня в эти 35 лет и за все, что от Него получил в них через Верочку и других людей. Я истинно удивляюсь Господу, как Он меня терпит.

Начал вчитываться в богослужебный устав. 25 IX был в Липецке и причащался у очень хорошего священника. У нас здесь церковь есть, ходим по возможности. Я стараюсь к литургии в будние дни, когда поют одни монашки. Концертное или просто светское пение правого хора я совсем не выношу и считаю это чрезвычайным и первейшим нарушением Устава.

Простите мне за мое письмо. Я часто пишу необдуманно, т. е. без страха Божия. Во мне ничего нет, кроме застарелых великих грехов, да еще, как единственно детского наследия, отрешенной тогда любви к Отцам: наследство от родителей, которое я расточал, живя блудно.

Целую Вашу руку, прошу благословения и памяти во Христе. Да сохранит Он вас! Верочка вместе со мною низко Вам кланяется и просит благословения.

Ваши всегда С[ергей] и В[ера].

Д. 40. Л. 100а–100в. Подлинник. Автограф.

10.XI

Дорогой мой Владыко!

Посылаю Вам то, что составилось о Церкви. Работа, конечно, сделана только вчерне, это только как бы схема, так как совершенно оторван от книг. Мне нужны подлинники (а не хрестоматии): «Пастырь» Ерма, все послания св. Игнатия Богоносца, св. Климент Рим[ский], Клим[ент] Ал[ександрийский] и т.д. Но все это, может быть, я и до конца своей жизни не достану, а тема о Церкви такая, что, собственно, ждать нельзя. Равнодушие, неведение и прямое неверие все больше заполняют церковные своды. Эпоха сочетания церкви с преферансом и шелковыми рясами приносит свои обильные плоды. В этом тумане, наполняющем храм, все более неясными делаются контуры стоящей в нем святыни.

Где кончается церковь плевел и начинается Церковь пшеницы? Как мыслить о Церкви так, чтобы не соблазняться, видя великий невод, «захвативший рыб всякого рода»? Что есть святость человека и Церкви? Почему и как она находится не в расколе, а среди этого самого поля с пшеницей и плевелами? Почему только путь Отцов (подвига) есть врата в Церковь? Разрешает все эти вопросы, конечно, только благодать, но, может быть, и попытка школьного умопредставления окажет кому-то пользу, как накопление воцерковляющих мыслей.

Думаю, что мысль о Церкви, скорбь о ней, любовь и познание ее как нетленого и неизреченного Тела Христова может соблюсти и обрадовать скорбные сердца.

В внутреннем оскудении Церкви никто, кроме самих верующих, не виноват.

Сейчас это оскудение граничит с умиранием. И есть люди, которые это видят и живут в великой скорби. Вот и хочется искать «Камень веры», опорную точку, чтобы волны осуждения, раздражения и отчаяния не потопили сознания.

«На камени мя веры утвердив, расширил еси уста моя»...⁸⁷³ «Христос моя сила, Бог Господь, честная Церковь, боголепно поет взывающи»...⁸⁷⁴

Я старался делать работу не полемической. Это «размышление о Церкви», а не полемика. Поэтому здесь мало о лютеранстве, и еще меньше о католичестве (надо знать современный материал: говорят, они отказались от filioque)?

Это всего только 2-е приложение к «Пути Отцов» (первое «о жизни в миру»), который, кажется, приняли для частичного использования в журнале. 3-е приложение: «Об ощущении благодати» тоже прилагаю.

Да помилует меня Господь, что все берусь за такие страшные темы! Искренно прошу Вас помолиться об этом, чтоб Господь почел меня за Валаамову ослицу, а не за то, что я есть в своей дерзости.

В Глинской все одобрили. Буду теперь ждать Вашего святоотеческого слова.

Очень бы хотел приехать к Вам. Но ведь так все сложно. Мы погрязли в разных семейных страданиях (в связи с браком старшей дочери), и сил мало, и дух не бодр, и плоть немощна.

Простите, помолитесь обязательно, не забывайте всегда помнящих Вас

С[ергея] и В[еру].

Д. 40. Л. 183а–1836. Подлинник. Автограф.

26.XII

Дорогой Владыко.

Вот как долго все у меня делается. Первое мое письмо еще не отослано, а ему уже 2 месяца. Думал, что сам поеду, а теперь видно, что и до весны не соберусь: и дела, и силы, и деньги держат на месте. Да оно, может, так и лучше. После написания своего первого письма принялся за составление постраничного указателя источников (ссылки на ист[очники]) и вот только недавно кончил, ругая себя всячески, что не делал этого сразу, настолько теперь это дело оказалось трудоемко. Больше того: по четырем авторам – еп[ископу] Игнатию, Феофану, св. Златоусту и св. Тихону – обнаружилась масса «белых» мест, заполнить которые я, очевидно, смогу только после приезда в М[оскву] и после доступа к библиотекам. Здесь этих книг я не смогу достать. По еп[ископу] Игнатию и Феофану я знаю, какие именно их книги мне надо просмотреть, чтобы найти страницы моих выписок. По двум другим святителям хуже: кажется, некоторые цитаты я брал из каких-то журналов, из чьих-то обзорных статей. Ну, в крайнем случае эти выписки можно будет вычеркнуть. Это я делал во исполнение Вашего указания, но делал не постранично, а в виде приложения: «Указатель литературы и имен», где сначала список использ[ованной] литературы с шифром каждой книги, а затем имена Отцов по алфавиту, и при каждом имени: стран[ица] моей работы, а за ней в скобке: шифр и страница книги. Еще беда: у некоторых книг, коими я здесь пользовался (Луг духовный, Жизнь пуст[ынных] отцов и т. д.) не было обложки, и я смогу дать «выходные данные» тоже только после какого-то розыска в М[оскве].

Все это остановило меня от посылки Вам дополненного издания моей работы.

Что Бог даст весной? Так бы хотелось (и независимо от этого) быть на Пасху в М[оскве], в Донском монастыре, например, в Усыпальнице. Здесь в церкви в будние дни бывает очень хорошо: пустыня храма и три монашки воспевают Богу. Но в большие праздники все заливается эл[ектрическим] светом и концертами: почти невозможно выдержать.

Еще бы хотелось написать одно приложение, но тема давит меня своей ответственностью: может быть, лучше ее мне не касаться. Это о том, «что есть Церковь верных»? Что есть «святая – святым»? Что есть: «будьте святы, якоже и Он свят»? У отцов-аскетов есть об этом святейшие мысли, но они дыханием своей жизни отвечали на этот вопрос, и больше именно этим, а не формулами. Может быть, так и нужно только отвечать? «Положи хранение устом моим». Св. Исаак Сир[ин] говорил: «Слова – это орудие этого мира, а молчание – таинство будущего века».

Или же все же нужно об этом писать, имея в виду двойную цель и двойное ограждение: с одной стороны, от всякого раскольничества типа монтанистов или кафаров («чистых») и, с другой стороны, – от обмирщения. Не знаю, что более актуально.

Но для всего этого надо работать, много читать, иначе заклюют профессора за какой-н[ибудь] ученый ляпсус. Я же, кроме чувства острейшей современности этой темы да неск[ольких] выписок из Отцов, ничего не имею.

Я буду очень Вам благодарен, дорогой Владыко, если Вы мне когда-н[ибудь] ответите и, может быть, дадите указания, как поступать лучше. Мы с Верочкой в Вашей епархии и всегда думаем о Вас с любовью.

Мы живем сейчас вчетвером: я, Верочка, дочь Варвара (17 лет) и умирающая Матреша (77 лет), у которой рак пищевода (она этого не знает и надеется еще жить). Я на инвал[идной] пенсии, и Верочка тоже. Концы с концами сводим успешно. Книг совсем здесь нет.

Прошу Вашего благословения на весь дом наш. Целую Вашу руку.

Ваш С[ергей].

Имеет ли для Вас ценность: «Словарь исторический о святых, прославленных в Российской Церкви и о некоторых подвижниках благочестия местно чтимых». СПБ. 1836 г. (авт[ора] нет). В нем около 300 имен рабов Божиих. Здесь есть у одного человека.

Д. 38. Л. 39–41. Подлинник. Автограф.

Дорогой Владыко.

Посылаю Вам письмо и рукопись Сережи и повесть С. Н. Дурылина. Я уже вам писала, что Ирина⁸⁷⁵ отказалась выполнить Вашу просьбу. Она и сама ничего не может предпринять с литературным наследием С.Н. и боится кого бы то ни было подпустить к нему. А эти «отрывки» Лиза нашла в бумагах Коли и привезла мне, а я переписала с пропусками, так как рукопись не всегда разборчива. Это, конечно, нарушает авторские права Ирины, но совесть моя не очень сильно угрызается: ведь опубликовать ее, а тем более извлекать материальные выгоды мы не будем.

Повесть эта относится, наверное, к более раннему времени, чем рассказы, о которых Вы говорили, но она очень хороша, и в ней много автобиографического. Мне кажется, что Вы ее прочтете с удовольствием.

Простите, благословите и не оставьте в своих святых молитвах. Ваша З. Купер.

И мою об этом же просьбу еще раз передаю Вам, дорогой Владыко. Погибаю в грехах и отчаянии от них, в полном незнании, что делать со своей жизнью. Послезавтра еду в Глинскую: еще раз услышать монашеские голоса в ирмосах канонов, когда все отходит и все делается ясным. Помолитесь, Владыко. Статью о Хомякове (в связи с 100-лет[ием] со дня смерти) передал в Журнал⁸⁷⁶, с уверенностью, что не поместят. Вам ее перешлет Б. Ал.⁸⁷⁷

Ваш С[ергей].

Д. 43. Л. 87–88. Подлинник. Автографы 3. М. Купер и С. И. Фуделя.

Дорогому и преосвященнейшему и смиреннейшему Владыке Афанасию посылаю с любовью и страхом сию попытку мысленно разобраться в великом наследии Отцов. Основная мысль – цель (как «подпочва») – для мятущегося сознания найти ответ на вековечный вопрос: «Что есть истина?» Она есть прежде всего ощущение Истины. Это ощущение дается благодатью при жизни человека в подвиге, т. е. в Церкви. Если человек не живет в Церкви, т. е. в подвиге Христовом, то он не имеет и благодати. Если же человек имеет благодать, то он и ощущает ее, иногда (или часто) как бы и не ощущая: тут тайна смирения человека и смотрения Божия, и в этом случае человек ощущает благодать как крест, как узкий христианский путь. Но и в том и другом случае это есть реальное человеческое ощущение или мира и радости, или правды во Святом Духе, а не теоретическое «право» на ношение благодати как пожизненного мундира. Тут я имею в виду нашего общего знакомца, который чуть ли не совершал раз в году литургию, уже давно отойдя от Церкви и ее Голгофы. Без Голгофы же нет Пятидесятницы, безличного подвига участия в Церкви человек не может иметь благодати. Не документ, а только ощущение благодати есть надежный признак бытия человека в Истине. Среди нас много латинских искажений Первоначальной Церкви, и влияние их сильно. Это все уклонение в какой-то магический формализм Рима, и в этой области у Церкви будет еще много и труда и скорби.

Низко Вам кланяюсь и прошу молитв об унывающих С[ергии] и В[ере]. Спасибо за два Ваших письма-благословения. А мое не знаю, дошло ли, где я пояснял работу о Церкви?

Недавно мне один старый батюшка пояснил, что понятие «воинствующей Церкви» уже устарело. Конечно, и мы устарели, но когда же Господь простит, помилует и возьмет? Такая усталость в сердце! «Несть мира в костех моих».

Ваш С[ергей] Ф[удель].

Д. 43. Л. 89–80 об. Подлинник. Автограф.

Дорогой Владыко.

Пользуюсь случаем передать Вам низкий поклон и сердечное приветствие, искреннее пожелание всяческого благобытия. Я привезен, можно сказать, в Москву Верочкой, т. к. что-то случилось с желудком и его надо лечить. Возможно, что даже и не язва, а просто обострение колита. Сегодня-завтра меня кладут на анализы в Боткинскую. Очень бы хотелось Вас увидеть, но не знаю, как удастся. Так радостно сознавать, что Вы еще живете, Богом хранимы, и что мы еще не совсем овцы, не имеющие пастыря. Дошла ли до вас моя статья об экуменизме?⁸⁸⁰ Спасибо Вам за Ваше Рождественское благословение. С переездом все пока заморозилось, да и действительно не знаешь, что лучше. Смятение во всем и во всем неясность. Последнее время много получил радости от чтения в церкви, и вот только это для меня ясно вполне: дал бы Бог силы и разума продолжать это чтение и стояние в храме у Его креста. Писать теперь, по-моему, не так важно, уж настолько все написано. Надо молиться и стоять у креста. Написал я небольшое размышление о возможности со-пребывания ап[остола] Иоанна с Церковью, но боюсь, что покажется «мистикой». Если захотите, скажите, через Лиду, и я Вам пошлю. Как Ваше-то здоровье? Храни вас Бог!

Прошу Вашего благословения и памяти и мне, и Верочке.

Ваш С[ергей].

Д. 56. Л. 80–81. Подлинник. Автограф.

16.III

Дорогой Владыко.

Прошу Вашего благословения, шлю Вам свое сердечное приветствие, с отрадой вспоминаю Вас. Кажется, Н[ина] С[ергеевна] хотела написать кому-то в Покров о продающихся домах, если что-н[ибудь] ответят, хорошо бы нам сообщить. У нас дела сейчас в таком положении. Я нашел подходящее помещение в Киржаче, дал задаток 500 рублей (= 50), но мне хозяева дали жесткий срок – три недели на все оформление, то есть продажу в Усмани и покупку у них, а когда я вернулся в Усмань, то обнаружил, что все мои покупатели куда-то исчезли, а сейчас еще распутица и из деревень никто не идет. Поэтому я вряд ли уложусь в срок, и в результате, наверное, это дело сорвется. Некоторые друзья предлагают мне собрать сейчас нужную сумму для покупки в Киржаче (20 т[ысяч]) в долг, а потом не спеша продавать в Усмани, но мы боимся идти все-таки на какой-то риск, так как не знаем и того, когда продадим, и того, за сколько продадим. Пока что реально дают 15–16 тысяч; значит, разрыв в 4 т[ысячи]. Поэтому невольно мысли опять повернулись к Покрову.

А в довершение всего сил так мало и у меня и. особенно, у Верочки, что вообще-то бы никуда не поехал, а ходил бы только по утрам в церковь, а потом сидел бы на печке (в валенках). Как сказано – «покоя сердце просит».

Храни Вас Бог, дорогой Владыко.

Н[ине] С[ергеевне] искренний привет, пусть простит, что я не знаю ее фамилии и Вашего отчества.

Ваши С[ергей] и В[ера].

Д. 46. Л. 109–109 об. Подлинник. Автограф.