Ведерникова Елена Яковлевна

Архив семьи Ведерниковых.

Урожд. Браславская. Родилась в 1899 г. в еврейской семье. После революции эмигрировала во Францию. В 1930-х гг. была крещена протоиереем Андреем Сергиенко с именем Ольга. Училась иконописи у известного иконописца Григория Круга. В 1950-х гг. вернулась в Россию. Работала секретарем в Московской Патриархии. В 1950-х гг. вышла замуж за А. В. Ведерникова. Скончалась 9 января 1972 г.

25.7.1957

Ваше Высокопреосвященство,

Дорогой Владыко!

Позвольте мне поблагодарить Вас за Ваше ласковое письмо, которое своим вниманием очень меня тронуло. Вы так мало знаете меня, но в Вашем добром сердце нашлось для меня столько неподдельной ласки. Спасибо Вам за них, узнаю истинного архипастыря. Хотела я написать, что не заслужила сего, но всегда думала о том, что «заслуженная любовь» менее драгоценна – по мудрой нашей народной истине: «не по хóрошу мил, а по мѝлу хорош»!

Понимаю, что кредит мне открыт в Вашем сердце в большой мере через любовь Вашу к Анатолию Васильевичу. Но постараюсь не обмануть Вас и сама.

Что касается Вашего пожелания поручить мне столь ответственный участок, могу только снова благодарить за доверие, но предоставить дальнейшее решение этого вопроса Председателю Комиссии и Редактору, но полагаю, что будущее само за себя ответит. Я же, зная свои силы, не преувеличиваю своих возможностей. Все это сложится и решится без моего участия!

Всё мы собираемся с Анатолием Васильевичем навестить Вас, съездить к Вам в Петушки. Но Вы сами видите, в каком он состоянии перегрузки и утомления; а я вдобавок к этому еще вижу его здесь трудящимся над тем, чтобы к концу лета приспособить это новое наше земное пристанище к зимовке в нем; а это дело нелегкое. Даже у отца его мы не были больше года, хотя он и живет в 200 километрах от Москвы – не может, не умеет А[натолий] В[асильевич] вырваться для себя. Поэтому и утомлен так, что отдает все свои силы.

А у нас здесь уже и сейчас, несмотря на полную неналаженность и неблагоустройство, очень хорошо – ели, птички, широкие горизонты и тишина. Когда устроимся – милости просим!

Разрешите испросить Ваших молитв о нас, многогрешных, и Вашего благословения.

Еще раз благодарю Вас за все. Е. Ведерникова (Ольга).

Д. 25. Л. 131–131 об. Подлинник. Автограф.

Ваше Высокопреосвященство, добрый и хороший наш Владыко!

Вы так всегда трогаете меня своим вниманием и теплом, что я и не знаю, как Вас благодарить и можно ли благодарить за это. И пожелать в ответ Вам нечего, достигшему столь неподдельной любви к ближнему своему. Дал бы Бог Вам много радостей о Духе Святе, здоровья, многолетия.

Надеюсь, что Вам хорошо живется, и так рада была бы когда-нибудь навестить Вас и побывать у Вас в Петушках. Но с моим Анатолием Васильевичем разве выберешься? Забот у него всегда полон рот, да к тому же он совершенный домосед. В настоящее время у нас живет молодое поколение Ведерниковых, так что и у меня дела много, а в доме – шума. Стараюсь все же вырывать время и для моей любимой работы и очень грущу, когда заботы житейские вырывают у меня иногда целый день, и я не успеваю взять кисти в руки.

Вы, вероятно, знаете уже, что наш Николай²¹⁷ стал диаконом и с Духова Дня сияет и нас всех несказанно радует. К счастью, жена его за последнее время сама очень прониклась тем же духом. Мы с ней много читаем, беседуем и готовимся к ее вступлению на новый путь.

Прошу Ваших святительских молитв о нас обоих и чадах наших, дорогой Владыко, и верить моей искренней преданности и горячей благодарности за Вашу ласку и заботу.

Е[лена] (Ольга) Ведерникова.

Д. 34. Л. 10–10 об. Подлинник. Автограф.

20 августа 1958 года

Дорогой наш Владыко!

Я очень виновата не только перед Вами, но и перед самой собой: я мучаюсь тем, что не ответила Вам на Ваше восхитительное письмо. Я его, конечно, ничуть не заслужила и все жду вдохновения, чтобы сказать Вам все, что Ваша доброта во мне всколыхнула. Кому бы я его ни читала, соглашались со мной, что побольше бы таких людей, как Вы, Владыко, на земле!

Во мне же оно вызвало жгучий стыд обо всем, что мне было дано и чего не совершила. Сейчас же жизнь склонилась далеко за зенит и – о чем начну плакатися, с чего начать скорбеть, и не знаю. Всегда, оглянувшись, вижу все несовершенное и, по моему великому несовершенству, искаженное или утраченное. Ленивая, жестоковыйная, самостная до дна, до тла. А Вы такое пишете!

Ведь пишете-то Вы это, родной, оттого что Вы сами такой прекрасный, и чистым оком своим видите не действительность, а мечту. Она была, действительно, прекрасна, когда мне нарекали имя Равноапостольной Ольги. В момент моего наречения мой духовный отец сказал мне такое слово, что когда думаю о нем теперь, через 26 лет, то дух у меня захватывает. Вот и сейчас сижу у окна, медленно рождаются слабые слова, а слезы лью горькие. Вот Вы и поймете, почему так долго Вам не отвечала: на такое письмо можно разве ответить пустой благодарностью? Да я и не знала, во что выльется мой ответ, все ждала. А теперь вижу, что ответ один у меня: «Откуду начну плакати окаянного моего жития деяний»?..

А Вы, уже такой светлый, радостный и мудрый мудростью духовной, высшей – молитесь крепко о моем окаянстве; чтобы Господь дал мне терпение, смирение, тишину и молитву.

Да воздаст Вам Господь за то, что Вы разверзли мое сердце и исторгли из него покаянные слезы.

Всегда горячо Вам преданная и любящая Ольга.

Ваше письмо бережно храню. Думается мне, что Вы очень хорошо умеете рисовать, что прелестные цветочки в верхнем углу письма сделаны Вашей рукой. А если так, то Вы большой художник!

Так рада была бы Вас повидать и побыть с Вами хоть немного.

Д. 61. Лист без номера. Ксерокопия с подлинника. Машинопись.

15.1.1959 г.

Преп. Серафима Саровского

Ваше Высокопреосвященство, дорогой Владыко!

Начну с того, чтоб поблагодарить Вас сердечно от нас обоих за Ваше, такое теплое, отеческое поздравление. Вы, кстати, угодили мне им вдвойне: прислали открытку с храмами современного Владимира как раз тогда, когда мне предстоит писать его «местных» святых для г. Иванова, по заказу моего духовного отца, там обретающегося.

Вот эту благодарность мне было еще относительно нетрудно выразить. Но еще одну, – хоть и говорят, что у меня неплохой эпистолярный слог, но я уверена, что не справлюсь при его помощи со второй задачей.

У меня сейчас Тася, она провела у меня целые сутки – вчера пошли с ней к Илье Обыденному ко Всенощной, после чего я ей предложила остаться у меня (я ради Литургий вынуждена ночевать в нашей московской комнате), чтоб утром вернуться туда же. Мы обе причастились, слава Богу, и вернулись сюда. Так что, как видите, нас сейчас целых двое – любящих Вас и благодарных Ваших дочерей. Впрочем, Тася годится мне почти во внучки, ибо моложе моей дочери на целых 17 лет. Все, что мне рассказала о посещении Вас эта одинокая хорошая девочка, вызвало во мне слезную радость. Кланяюсь Вам в ноги за нее, Владыко наш дорогой, и даже не смею благодарить. Скорей надо мне благодарить Бога за то, что таких, как Вы, не отнимает еще у грешной земли, у которой больше всего недостает вот этой неподдельной нежности – и это, учтите, повсеместно, – о которой лишь раз упоминается в Евангелии прямым словом, но которой Оно все пронизано: какая же может быть нежность без любви, а выше любви разве есть что-нибудь?

А Вы, Владыко святый, полны плода любви, весь пропитаны ею. И поэтому я умолкаю, чтоб не расточать слова, но лобызаю Вашу благостную десницу.

Как хорошо, что Тася будет иметь возможность хоть изредка общаться с Вами. Во всяком случае, у нее уже есть ощущение пребывания под Вашим крылышком, хоть в какой-то мере быть Вами окормленной.

Я так хотела бы не по-светски, а на самом деле хотела бы посетить Вас. Уверена, что того же хотел бы и Анатолий Васильевич, так что Вы уже его непосредственно убедите, я же со своей стороны буду надеяться, что это удастся. В настоящее время мое сердце ведет себя довольно плохо, чем очень меня связывает, и поэтому надо уж ждать, когда А[натолий] В[асильевич] поедет и повезет к Вам.

А пока прошу у Вас для нас обоих и чад наших Ваших святых молитв и благословения. Анатолий Васильевич всецело присоединяется к этому письму.

Искренно Вам преданные, почитающие и любящие Вас А[натолий] и Е[лена] Ведерниковы.

Д. 37. Л. 24–24 об. Подлинник. Автограф.

18.6.1959

Ваше Преосвященство, дорогой наш Владыко!

Вот и я перед Вами в столь великом долгу, ибо непростительно задержала свой ответ: от Пасхального приветствия до отдания Вознесения! Так что и в этом буду не выше учителя, и если это не дерзко, то скажу, что сквитались. Поверьте мне, я все время жажду ответить Вам на столь согревшее обычной лаской Ваше последнее письмо. И никогда нет у меня достаточно ясной головы и все меньше умения направить ее в русло эпистолярной мысли. К тому же в пятницу на Святой опять свалилась с сердцем, после чего ведь силы восстанавливаются очень медленно. А у меня уже была начата икона Вознесения, срок из-за недомогания катастрофически сокращался, однако я успела! Зато Троица не дала себя ждать ни дня единого – и вчера лишь увезена по назначению. А я могу немного передохнуть. К тому же могу Вам послать более живой привет и обойтись без посредства почты, так как завтра от нас уезжает наша милая Тася, к которой мы привязались, как к родной дочери. Она Вам все расскажет о себе, а мне нет нужды Вас о чем-нибудь просить, ибо любви и заботе и ласке можно – и должно! – учиться у Вас.

Отправив ее, тогда только и приступлю к выполнению моего послушания. Отец Андрей меня давно торопит, – а воз и ныне там. Я не совсем ясно написала Вам и тем вызвала Ваше недоумение: мне заказана не икона святых специально Ивановской области; но тех святых, которые чтутся там. А сам отец Андрей, говоря со мной, называет их запросто «Владимирскими». Имена их поминаются всегда на отпустах, и люди их считают своими. Их будет семеро. 3 князя – Андрей, Георгий и Глеб, мученики Авраамий, Симон Юрьевский, Захарий Успенский и Тихон Луховской. Поскольку Вы заинтересовались этой предстоящей мне работой, буду Вам премного благодарна, если Вашего времени и доброты хватит на то, чтоб поделиться со мной Вашими, несомненно, превышающими мои знаниями об этих святых! Это не светская просьба с моей стороны, а несмелая мечта. Буду благодарна за любое указание и разъяснения, а также за указание источников – книг о них. Ибо мои сведения весьма жалки, и эта неуверенность тоже тормозит мою работу, и перед нею робею. Знаю, что что-то выйдет, но хотелось бы чтоб было не плохо – в мою меру, конечно.

Марию Николаевну я, к великому сожалению, не знаю, хотя много видела репродукций ее работ и была бы счастлива набраться у нее возмещения моих недостатков, иконописцем смею себя величать лишь по великому «безрыбью». Но я столь удалена от нее географически, столь ограничена физически, что мне остается быть лишь ее почитательницей. Очень интересно, как получилась ее икона 30-ти святых области Владимирской. Если у Вас будет хоть фото, то и за него буду очень благодарна. У нее большая композиционная легкость, и если б не грех, то завидовала бы ей в этом.

Есть у меня еще одна трудность – доски. До того трудно мне добиться большой доски (а нужно мне 1 м высоты на сей раз), что на это уходит очень много сил и времени. А у нас, хоть плачь, нет хорошей выдержанной липы или любого другого подходящего дерева. Вот я и боюсь, и не знаю, когда добьюсь.

Знаю, что Вы нас ждете. И хочу, чтоб Вы знали, что мы очень хотим к Вам приехать. Но беда все та же: А[натолий] В[асильевич] ни на один день не хочет и говорит, что в настоящих условиях и не может, оставить свою работу. В прошлом году он, как обычно, не брал отпуска, но в течение почти двух месяцев дня 2 в неделю пропускал. В этом же году даже об этом слышать не хочет. И мне приходится умолкнуть, хоть усталость его все растет. По-прежнему уговариваю его съездить к 83-летнему его слепому отцу на один день, и пока даже и это бесполезно. К Вам незначительно ближе, и потому все это мечты, мало осуществимые мечты! Однако кто знает – буду надеяться. Тасенька говорит, что у Вас так уютно и ясно, да и как могло бы быть около Вас иначе?

Снова прошу Вашего благословения на всех нас и прошу объять Вашими святыми молитвами и моих детей – Параскеву и Георгия с Марией (муж моей дочери не крещен) со всеми их чадами – у меня ведь вдали семеро внуков.

Шлем Вам, дорогой Владыко, низкий поклон и самую горячую благодарность.

Е. Ведерникова.

(Ольга)

Д. 40. Л. 20–21 об. Подлинник. Автограф.

14.1.1960 г.

Дорогой и глубокоуважаемый Владыко!

Я знаю, что Вы поверите моим словам о том, что я давно, очень давно хочу Вам написать. Поверите оттого, что своим ясным взглядом умеете узнавать правду и отличать ее от притворства.

А не пишу я Вам попросту от лени. Я пишу много писем, которые мне написать легко и просто. Но Вам мне хочется особенно крепко выразить какие-то чувства, требующие напряжения мысли, – вот тут лень от лукавого и отводит мое намерение назавтра.

У нас часто бывает возбудитель нашей к Вам почтительной любви – это Тася, говорящая о Вас всегда с большой нежностью. А наше желание навестить Вас пребывает в той же неподвижной силе. Вы ведь знаете, как хронически утомлен и заморочен Анатолий Васильевич. К тому же он не обладает любовью или привычкой легко передвигаться – тяжел на подъем, хронический домосед. Я его этим подчас корю, но в нашем возрасте привычки столь крепки, что «воз и ныне там». Однако я не теряю надежды посетить Вас и побывать в Вашем гостеприимном доме, о котором много наслышалась.

Я очень виновата перед Вами в том, что не ответила на конкретно поставленный уже давно Вами вопрос о Ивановской иконе. Но беда в том, что я все еще до нее не добралась и поэтому описать ее или учесть Ваши указания мне не пришлось. Я говорила об этом с моим духовным отцом, и он мне ответил, что, хотя Вы, по существу, конечно, правы, но там они чтутся, именуются на каждом отпусте и потому приходится с этим фактом считаться прежде всего. Поскольку у него произошли географические перемены, я уж и не знаю, буду ли писать эту вещь вообще.

Понемногу работаю. Недавно закончила 2 двунадесятые праздника и теперь набираю силенок, чтоб приступить к следующим.

Никогда еще в жизни мне, горожанке, не приходилось утопать в снежной стихии так, как теперь. Это восхитительно красиво и немного трудно и усложнено в смысле передвижений. Тем более что мы оказались весьма удалены от Переделкинского храма, куда идти 3 километра, что меня, не молодеющую, повергает нередко в грусть. Но случайностей не бывает, и слава Богу за все. Грущу же по несовершенству. Завтра день преподобного Серафима. Вероятно, именно поэтому он победил мою лень и послал Вам написать, ибо воспринимаю Вас, Владыко дорогой, «его рода». Бог даст, с утра отправлюсь в храм – очень уж его люблю. Вас же прошу молитвенной помощи, в которой мы так нуждаемся – особенно я. Низко Вам кланяюсь, искренно Вас любящая Ольга – Е[лена] В[едерникова].

Д. 42. Л. 3–3 об. Подлинник. Автограф.