священник Антоний Семилет
Миссия синаксарей

священник Антоний Семилет
клирик Борисовской и Марьиногорской епархии, настоятель прихода храма иконы Божией Матери «Неопалимая Купина» поселка Зелёный Бор, Смолевичского района, Минской области Республика Беларусь; кандидат богословия

Современное великопостное богослужение не знает чтения синаксарей. Хотя Устав говорит о месте их произнесения – после шестой песни канона, таков отголосок древней практики оглашения. До сих пор не существует общепринятых рекомендаций, а лишь множество противоречивых частных мнений.

Тему синаксарей мало кто изу­чал в русской дореволюционной литургической школе. Она оказалась в таком забвении, что даже перевод синаксарей с греческого на русский, сделанный в XIX веке священником Михаилом Покровским, стал библиографической редкостью. Среди ученых того периода доминирующим было отрицательное мнение о синаксарях. Но что же на самом деле представляют собой синаксари и почему их неофициально забыли?

От издания к изданию

Сложно сказать однозначно, кто автор синаксарей (эта тема нуждается в отдельном исследовании). Сама Триодь называет имя Никифора Калиста Ксанфопула, богослова, историка и гимнографа первой половины XIV века, жившего и трудившегося в Константинополе. В этом столетии богослужение грекоговорящих Церквей уже регулируется Иерусалимским типиконом. Афон же становится центром переводов богослужебных книг на славянский язык. Синаксари были переведены афонским иноком Закхеем Философом. При мит­рополите Киприане (выходце с Афона) синаксари с приходом Иерусалимского устава становятся частью церковного богослужения на Руси. Таким образом, к концу XIV – началу XV века богослужение Русской Православной Церкви знает практику чтения синаксарей Великим постом.

В XIV веке на Руси синаксари не были включены в состав Триоди. Упоминание Пентковского о внесении синаксарей в Триодь монахом Гавриилом нельзя расценивать как явление всеобщее, оно скорее единичное и относится к литургической практике славянских монастырей Святой горы. Изменение Типика приводит в действие институт переписчиков, которые начинают адаптировать богослужебные книги под требования нового Устава. Переписывание как творческий процесс сложно и продолжительно по времени, а к XIV веку печатного станка еще не изобрели. Приведем в доказательство пример изготовления Остромирова Евангелия, древней русской кириллической рукописи, которая была написана за семь месяцев – с октября 1056-го по май 1057 года. Рукопись содержит 294 листа, стало быть, в день переписывалось полтора листа, и это только из одной книги. То есть синаксари не могли быть сразу внесены в Триодь просто физически. Это осуществлялось постепенно, в зависимости от скорости переписывания Триодей, которых нужна была не одна сотня экземпляров. Но мы знаем о том, что даже в XV и частью в XVI веке еще происходило внедрение нового типа служб, поэтому синаксари в указанное время продолжали существовать и отдельно от Триодиона, причем они могли входить в состав сборников, писаться вместе с поучениями особо чтимых святых, ведь такой вариант для самих же переписчиков было осуществить гораздо легче, чем писать заново Триодь и туда вставлять синаксарный текст.

Первое упоминание о чтении синаксарей Триоди в новом, уже переведенном на церковнославянский язык Иерусалимском типиконе будет сделано в Уставе Афанасия Высоцкого под названием «Око церковное» (1401). О чем может свидетельствовать этот факт? Во-первых, о том, что к этому моменту синаксари уже читались за богослужением Русской Церкви, что в свою очередь доказывает верность предположения профессора В.М. Кириллина о появлении их при митрополите Киприане, возглавлявшем Церковь на рубеже XIV–XV веков; во-вторых, что к началу XV века практика чтения синаксарей Великим постом закрепилась. XV век – это столетие, когда предписания Типикона о синаксарях Триоди имели силу, потому как последние только что вошли в богослужебный быт и стали распространяться повсеместно. В указанный период они читались не просто за богослужением, но и вне его. Существует немалое количество рукописных сборников, где синаксарь стоит в одном ряду с писаниями святых отцов. Это говорит нам, что синаксарь в то время приравнивался по авторитетности к святоотеческой письменности и читался вместе с поучениями и словами отцов Церкви, к примеру, за трапезой в монастыре.

Изначально они не имели постоянного места в Триодях, как теперь по шестой песни канона. Например, в рукописных Триодях этого времени синаксари вставлены по третьей песни канона. А уже в Триодях постной и цветной четвертой четверти XV века синаксари расположены по шестой песни. В предисловии к синаксарям не упоминается имя Никифора Каллиста Ксанфопула, это видно на примерах рукописных и печатных Триодей того времени. Синаксари этого периода не имеют и ямбических стихов, что указывает на правильность суждения профессора И.А. Карабинова, а в количественном отношении характерно непостоянство. Однако всё же состав синаксарей XIV–XV веков, если провести параллель с современным положением, в известных автору источниках всегда недосчитывается чтений святым Григорию Паламе, Иоанну Лествичнику и Марии Египетской, что может указывать на их более позднее происхождение.

Синаксари Триодей в XVI веке приобретают новый вид благодаря появлению в России печатного станка. Но внешнее оформление не меняет их количественного содержания. В отношении синаксарей создатели печатных Триодей продолжают те установки, которые были положены на рубеже XIV–XV веков творцами рукописных. Это легко понять, так как «друкари» брали за оригиналы своих изданий уже существовавшие рукописи Триодей: печатные Триоди, как и прежде, не имеют чтений святым Григорию Паламе, Иоанну Лествичнику и в большинстве случаев содержат пространное житие преподобной Марии Египетской, написанное Патриархом Иерусалимским Софронием; по примеру рукописей печатные Триоди не имеют и стихов перед синаксарями, нет упоминания в введении к синаксарям имени автора собрания «в нарочитыя праздники». Важным моментом является и тот факт, что в данном столетии книжных дел мастера в вопросе расположения синаксарей в Триоди постепенно начинают тяготеть к фиксации их по шестой песни канона.

XVII век для синаксарей стал переходным столетием. В первую очередь в этом столетии синаксари были переведены на разговорный язык украинского народа, и это стало первым переводом синаксарей на небогослужебный язык. Благодаря деятельности киевской типографии Триодь Постная второй половины XVII века получила новое качество. Количество синаксарей увеличилось. Появились синаксари святым Григорию Паламе, Иоанну Лествичнику и Марии Египетской. Впервые названо имя того, кого можно считать автором и редактором собрания чтений, – Никифора Каллиста Ксанфопула. В XVII столетии окончательно установилось местоположение синаксарей после шестой песни канона; введены стихи перед текстом синаксарей, лаконично подчеркивающие его основную мысль. Усилиями киевских, а позднее московских типографов и справщиков XVII века триодные синаксари приобрели новый внешний вид и состав. Их деятельность стала основой для синаксарей Триодей следующих столетий. И, к великому разочарованию, то, что смогли достичь в XVII столетии, осталось в замороженном состоянии. От издания к изданию синаксари просто копировались.

Литургическая практика

О том, кто раньше читал синаксари, упоминается в «Путешествии Антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанном его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским»: «Перед пением седьмой песни канона протопоп прочел синаксарь». Хотя это свидетельство не стоит расценивать как всеобщее, скорее это частное явление, так как в этом же описании путешествия Патриарха Антиохийского говорится следующее: «При третьей песне другой священник прочел еще шесть похвал, затем чтец третье чтение. Так же при седьмой песне прочли еще шесть похвал в докончание акафиста и сели. Прочли синаксарь этого дня».

Источником, проливающим свет на поставленный вопрос, является Триодь постная, которая находится в архиве библиотеки Минских духовных академии и семинарии. Она была напечатана в 1875 году с издания 1648 года в типографии единоверцев в Москве. Перед каждым синаксарем данной Триоди звучит такая форма части богослужебного диалога: «Синаксарь… – благослови отче». Согласно этому возглашению к служащему иерею взывает за благословением на чтение не священник, а диакон, или, что более реально, чтец, так как священнику на чтение брать благословение у служащего нет надобности. Если для сравнения обратиться к богослужебной практике Греции, то, по воспоминаниям известного путешественника XVIII века Василия Григоровича-Барского, в 1744 году в лавре святого Афанасия на Афоне чтение по шестой песни канона Великим постом входило в обязанности церковнослужителя, должность которого называлась «канонарх». О чтении синаксаря Триоди канонархом говорят и греческие рукописные уставы, анализ которых провел в свое время профессор И. Мансветов. Но при этом, как отмечает профессор, если вышеназванный служитель не обладал хорошим голосом, то екклисиарх (уставщик) ставил вместо него певца. Греческая традиция чтение синаксаря предписывала совершать не в центре храма, а на одном из клиросов. Славянский же Типик молчит в отношении того, кто должен отвечать за исполнение синаксаря, и только сухо указывает его читать.

Немало информации о том, кто читал синаксари в Русской Церкви за богослужением, дает нам изучение соборных Чиновников. Так, к примеру, в Чиновнике Холмогорского Преображенского собора (XVII) читаем в четверг пятой седмицы Великого поста: «По чтении блаженны с поклоны, по блаженнах конанархист чтет синаксарий великого канона…» И в этом же Чиновнике записано на Пасху: «По шестой песни поют кондак и икос; таж чтение в синаксарии чел ключар во всем облачении». Что всё это значит? В один момент синаксарь читается канонархом, а в другой – ключарем? Только то, что практика чтения синаксаря в данном соборе была подвижна и зависела как от настоятеля, так и от его заместителя, что, впрочем, было всегда и не только в соборных храмах. Поэтому есть все основания примирить кажущиеся разногласия по поводу того, кто должен читать синаксари за богослужением. От того факта, что синаксарь будет прочтен не просто чтецом, но пресвитером, смысл, значимость и благодатность самой службы не изменятся.

Во времена, когда предписанное Типиком уставное чтение исполнялось, синаксари читались по шестой песни великопостного воскресного канона. Понять причину такого расположения синаксарей в Триоди поможет труд профессора Киевской духовной академии Михаила Скабаллановича «Толковый Типикон». Современный канон любой богослужебной книги представляет собой девять песней со своими ирмосами и тропарями. В нынешнем каноне поется только ирмос, а чтению подлежат тропари. Не так было до XVII века в России. Ирмос и тропари, за ним следуемые, изначально есть гимны, их положено петь, а не читать, что и делалось в Российской Православной Церкви до указанного времени. Однако песенное исполнение канона удлиняло и без того продолжительную службу. Чтобы как-то дать отдохнуть и настроить внимание верующих на смысл пения, были придуманы междопесния. Канон делился двумя вставками на три части: с первой по третью, с третьей по шестую, с шестой по девятую песни. Вставки произвели после третьей и шестой песен. Их предназначение было противоположным канону по характеру: хвальба заменялась молитвой, вместо сложного напева канона употреблялся текст с более простым, взамен пения исполнялось чтение. Так появились в каноне малые ектении, седальны, кондаки и икосы и интересующие нас чтения синаксарей, в славянской традиции – прологов, а синаксарей в Триоди. О древности междопесния говорит дата их появления – VI–VII века. Из всего сказанного становится понятной одна из причин исчезновения практики чтения синаксарей Триодей постной и цветной в Российской Церкви. Сокращение богослужения, чтение тропарей канона (с XVII века), а не пение их – всё это приводит к факту ненадобности для верующего отдыхать, а раз так, то исчезает и необходимость в длинных чтениях житий и историй праздников. Но это не единственная причина исчезновения из богослужебной практики чтения синаксарей.

Причины забвения синаксарей

Возможные причины тому следующие: а) закономерная тенденция к сокращению Всенощного бдения (которое в российских условиях, особенно в приходской практике, не могло оправдывать своего названия); б) излишняя «эстетизация» бого­служения, воспринимаемого в качестве музыкально-драматического целого, «прозаические» вставки в которое представлялись излишними (аналог: проповедь после чтения Евангелия, будучи обязательным литургийным элементом, со временем превратилась в факультативное приложение после отпуста); в) быть может, сыграла свою роль и реакция на протестантское «проповедничество»: дескать, у нас не только псалмы, но и тропари и стихиры «боговдохновенны», и не нужны нам длинные чтения, прерывающие красивый му­зыкально-драматический ­спектакль под названием «Всенощная».

Отношение к синаксарям. Поместный Собор 1917–1918 годов

Негативно к синаксарям относился святитель Филарет (Гумилевский), позиция которого четко отражена в его работе «Исторический обзор песнопевцев и песнопения Греческой Церкви»: «Эти синаксари не заслуживали лучшей доли… По такому содержанию им нельзя не пожелать того, чтобы они навсегда исключены были из Триоди». Профессор И.А. Карабинов в своей книге «Постная Триодь. Исторический обзор ее плана, состава, редакций и славянских переводов» касался темы синаксарей только для того, чтобы указать на «не­историчность, наивность, иногда даже курьезность сообщений этих синаксарей». Единственно важной информацией из этого сочинения является предположение профессора, что Никифор Каллист Ксанфопул не автор стихов перед синаксарями. Но эта информация требует проверки, ибо автор не склонен указывать ссылки на источник.

В начале XX века работала синодальная комиссия по исправлению богослужебных книг (с 1907 года). Первой книгой для правки стала Триодь постная. О профессионализме членов комиссии говорит список их имен (в разные периоды): архиепископ Сергий (Страгородский), протоиерей Димитрий Мегорский, профессор СПбДА Е.И. Ловягин, профессор СПбДА Н.Н. Глубоковский, профессор СПбДА И.А. Карабинов и другие. Работа велась кропотливо, и потому только в январе 1909 года комиссия приступила к справе синаксарей. К сожалению, подробных сведений об исправлении синаксарей у автора нет, так как с самого начала плоды дея­тельности комиссии не выносились на публику. 27 января комиссия рассматривала синаксарь мясопустной субботы, в котором был отмечен интересный момент, связанный с темой смерти. Вот что пишется в синаксаре: «Исходящи убо душа от тела, ни едино попечение здешних имать, но о тамошних присно печется. Третины убо творим, яко в третий день человек вида изменяется. Девятины яко тогда все растичется здание, храмину сердцу единому. Четыредесятины же, яко исамое сердце тогда погибает…» Участники заседания, остановившись на этом эпизоде, вспомнили о небрежных словах протоиерея Димитрия Мегорского, иронизировавшего по поводу указанных чисел в синаксаре. Мегорский назвал пустым утверждение синаксаря, что сердце человека после смерти сохраняется еще сорок дней, и предположил, что если он умрет зимой, то его сердце будет жить до весны. Вернувшись домой, протоиерей Димитрий Мегорский в 10 часов и 30 минут скончался от паралича сердца1.

Работа комиссии протекала в условиях подготовки к Поместному Собору. Церковное общество в лице его выдающихся деятелей видело будущий Собор несущим благословенные изменения во все сферы синодальной Церкви. Поэтому еще до 1917 года шли бурные обсуждения о необходимых реформах богослужения. В 1906 году издаются «Отзывы епархиальных архиереев», в которых двадцать архиереев наряду с иными значимыми проблемами говорили о первостепенности пересмотра всех богослужебных книг и богослужения в целом. Наконец наступило время работы Собора. Проблемой Типикона занимался отдел «О богослужении, проповедничестве и храме». Прямых указаний по поводу чтения синаксарей ни в одном докладе не прозвучало. Исключением, и то косвенно, является речь профессора священника В.Д. Прилуцкого «О непорядках в современной богослужебной практике»: он свидетельствует об отсутствии чтения святоотеческих поучений на службе, что относит к неуставным сокращениям. Судьбу всех решений отдела по Уставу определило политическое нестроение (Собор был разогнан большевиками в сентябре 1918 года), потому официальных постановлений Собора нет. Предложения, выработанные отделом по реформе Устава и богослужения, так и остались на бумаге.

Задачи исторической литургики

Несмотря на наличие неточностей (извинительных для того времени) и даже апокрифических тем, общее содержание синаксарей вполне укладывается в контекст средневековой агиографической традиции, поэтому предъявлять к ним научно-богословские критерии, как это делали некоторые выдающиеся иерархи и литургисты (свт. Филарет и др.), неправомочно. Синаксарь – это особый жанр, сыгравший свою роль в истории православной миссии. Основываясь, в сущности, на святоотеческом предании (свтт. Афанасий Александрийский, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Ипполит Римский, прп. Иоанн Дамаскин и др.), триодный синаксарь сохраняет для современности значимые вероучительные истины православия, что уже само по себе важно и ценно. Именно триодный синаксарь хранит православное учение о Божественных энергиях святителя Григория Паламы (см. синаксарь второй недели Великого поста – свт. Григория Паламы), в то время как служба, посвященная святому Григорию, говорит о центральном месте его богословия – о человеческой возможности богопознания – чересчур лаконично, в общих чертах и даже, можно сказать, скупо. А, например, синаксарь Недели сырной доносит благую весть о Христе как новом Адаме, освободившем ветхого праотца (а в его лице всё человечество) от власти «князя мира сего». Синаксарь же Лазаревой субботы доказывает реальность (не призрачность и самообман) истины христианского чаяния будущего воскресения мертвых.

Будучи в свое время прекрасными назидательными историческими повествованиями, объясняющими причины возникновения памятных дней и седмиц великопостного и «послепостного» богослужебного цикла, синаксари «воплощали» задачи литургики, авторы синаксарей пытались найти и донести всем (и крещеным, и непросвещенным) исторические основания возникновения того или иного церковного памятования, празднования и делали это доступными средствами, опираясь на современные им достижения церковной и светской науки. Разумеется, сегодня фактология и богословие синаксарей нуждаются в пополнении современными знаниями и коррекции с точки зрения новой исследовательской методологии. Такие выводы приводят к мысли о пересмотре существующих переводов синаксаря и о проведении над его текстом тщательной редакционной работы. Ее плоды помогут реанимировать не только сами синаксари, но, быть может, дадут неплохой повод пересмотреть роль почти заброшенного церковной практикой института оглашения, который имеет основание на камне заповеди Христовой – идти проповедовать и учить о Боге Едином по существу и Троичном в Лицах и крестить во Имя Его.

---

Примечание:

ЖМП № 4 апрель 2011 г. / 30 марта 2011 г.