Совсем недавно о. Константин опубликовал запись «Церковное пение», беседу с Викторией Голубковой и Натальей Никольской об истории церковного пения. Уверена, что дальнейшие публикации будут очень интересными. А мне хочется рассказать о том, как мы учились исполнять песнопения знаменного распева.
Эта история произошла больше 10 лет назад. Руководитель нашего певческого коллектива Игорь Носков объявил, что мы будем изучать знаменный распев. Настоящий, записанный особыми знаками. «Знак» - по-старославянски «знамя», поэтому эти песнопения и называются знаменным распевом. Игорь отыскал и откопировал старинные старообрядческие книги, книгу Владимира Мартынова и поставил перед нами задачу освоить знаменные литургические песнопения. Он всерьез увлекся изучением знаменного распева: консультировался со старообрядцами, ездил в Москву делать фотокопии старинных книг из специального хранилища, участвовал в каких-то конференциях, встречался с Владимиром Мартыновым... Почти все, что участникам ансамбля известно о знаменном распеве, мы узнали через него.
Нас было пятеро, трое имели музыкальное образование, мы решились взяться за это дело - Игорь увлек нас своим примером.
Надо сказать, когда я впервые увидела знамена, по которым нам предстояло научиться петь, мне показалось, что сии иероглифы мне не осилить вовек. В них не было ничего, что могло бы хоть как-то помочь музыканту, воспитанному на современной нотной системе. Не было ничего, хоть отдаленно напоминающего привычные обозначения.
Но в дальнейшем открылось, что знаменный распев – интереснейшая область на стыке музыки и лингвистики, содержащая и передающая многие смыслы, которые абсолютно невозможно передать средствами нотной записи.
Нотная запись сводится к обозначению высоты и длительности звука. Одна нота – один звук. Мелодические попевки, музыкальные фразы – группы нот, записанные одна за другой. Характер музыки, штрихи и нюансы обозначаются особыми значками и итальянскими терминами. Профессиональный музыкант осваивает свою профессию в течение примерно 16 лет (включая начальное, среднее и высшее образование), так что система нотации входит в его сознание как фундамент, на котором зиждется музыка.
И вот выясняется: для того, чтобы свободно чувствовать себя в знаменном распеве, музыканту свое музыкальное мышление нужно основательно «переформатировать».
Во-первых, знамя может обозначать и один звук, и два, и три, и короткую попевку из нескольких звуков. В начертании знамени может содержаться информация и о том, как этот звук или попевка соотносятся с предыдущими и последующими звуками и попевками.
Во- вторых, каждое знамя имеет свое название, тоже несущее информацию о том, что поется. Эти названия бывают очень поэтичны. К примеру: «стрела светлая», «стрела мрачная», «стрела громная» (от слова «гром»). А еще есть «стрела тресветло-тихая»…Бывают и простые названия, самое известное из них – «крюк». Вообще знамена иначе называют крюками. Названия знамен бывают славянские («перевивка», «стопица», «накидка»), а бывают греческие.
Итак, поем по крюкам, а не по нотам, уже более-менее привычно распознавая знаки и переводя их в звуки. И наступает момент, когда названия и начертание знаков открывают нам нечто новое. Игорь сообщает нам, что знак «параклит» (по-гречески - «Утешитель», имя Святого Духа), всегда стоит в начале песнопения, словно обращение к Святому Духу, словно мгновенная малая молитва в начале (и внутри) большой. А знак «крыж», имеющий начертание креста, чаще всего стоит в конце. Оказывается, знамена имеют еще и духовный смысл. Конечно, смысл богослужебного песнопения – прежде всего, в его словах, но в данном случае знаки, которыми оно записано, призваны помогать тебе удерживать молитвенное состояние.
Знаменный распев - всегда строгое одноголосие. Никаких попыток «украсить» его, присоединив другие голоса, наши предки не делали. Красоту они видели, очевидно, в другом: в глубоких и объемных (я бы сказала даже «голографических») смыслах, которые они закладывали при создании молитвенных песнопений. И в воспроизведении этих смыслов при пении.
Из своего опыта могу сказать, что исполнение знаменного распева имеет мощное воздействие на исполнителя. Совершенно невозможно петь знаменный распев напоказ, для того, чтобы произвести впечатление на слушателей. Мысль об этом даже в голову не приходит. Одноголосное звучание и мелодика песнопений мгновенно дисциплинируют и сосредоточивают тебя, не позволяя думать о внешнем и суетном. Не возникает мелкой артистической потребности порисоваться, полюбоваться своим безупречным исполнением и тембром голоса. (В авторских духовных произведениях это случается с певцами сплошь и рядом, опять же говорю о своем опыте). И совершенно невозможно «украсить и расцветить» знаменный распев своими эмоциями, попытаться искусственно передать в своем пении то или иное чувство (что в авторских произведениях просто необходимо).
Знаменный распев требует бесстрастия, и в то же время является одним из средств, помогающих воспитать его в себе. Это певческое искусство, имеющее непосредственное отношение к православной аскетике. Здесь открываются очень тонкие нюансы внутренней жизни и твоего внутреннего устроения, подчас совершенно неожиданные. Пытаясь соответствовать тому, что поешь, как бы примеряешь на себя и другое мышление, и другое мировосприятие.
И вот что интересно - если записать ту же самую мелодию обычными нотами, теряется очень многое. Да, мелодия и слова – остаются. Но… когда поешь знаменный распев по нотам, после того как уже попел по крюкам, создается впечатление, что он выхолощен. Это все равно, что свести чтение, допустим, поэзии Пушкина или прозы Достоевского к простому распознаванию букв.
Такие выводы мы сделали в результате знакомства со знаменным распевом. Нельзя сказать, что в тот период мы принялись за аскетику и в результате научились исполнять знаменный распев "как надо". Но были моменты нашей работы, которые оставили глубокий след в душе у всех нас и заставили кое-что открыть в себе самих. Некоторые песнопения Божественной Литургии мы записали. Предлагаю их вашему вниманию.
Ансамбль "Тишина" (г. Пермь), запись 2001 года.
Эта история произошла больше 10 лет назад. Руководитель нашего певческого коллектива Игорь Носков объявил, что мы будем изучать знаменный распев. Настоящий, записанный особыми знаками. «Знак» - по-старославянски «знамя», поэтому эти песнопения и называются знаменным распевом. Игорь отыскал и откопировал старинные старообрядческие книги, книгу Владимира Мартынова и поставил перед нами задачу освоить знаменные литургические песнопения. Он всерьез увлекся изучением знаменного распева: консультировался со старообрядцами, ездил в Москву делать фотокопии старинных книг из специального хранилища, участвовал в каких-то конференциях, встречался с Владимиром Мартыновым... Почти все, что участникам ансамбля известно о знаменном распеве, мы узнали через него.
Нас было пятеро, трое имели музыкальное образование, мы решились взяться за это дело - Игорь увлек нас своим примером.
Надо сказать, когда я впервые увидела знамена, по которым нам предстояло научиться петь, мне показалось, что сии иероглифы мне не осилить вовек. В них не было ничего, что могло бы хоть как-то помочь музыканту, воспитанному на современной нотной системе. Не было ничего, хоть отдаленно напоминающего привычные обозначения.
Но в дальнейшем открылось, что знаменный распев – интереснейшая область на стыке музыки и лингвистики, содержащая и передающая многие смыслы, которые абсолютно невозможно передать средствами нотной записи.
Нотная запись сводится к обозначению высоты и длительности звука. Одна нота – один звук. Мелодические попевки, музыкальные фразы – группы нот, записанные одна за другой. Характер музыки, штрихи и нюансы обозначаются особыми значками и итальянскими терминами. Профессиональный музыкант осваивает свою профессию в течение примерно 16 лет (включая начальное, среднее и высшее образование), так что система нотации входит в его сознание как фундамент, на котором зиждется музыка.
И вот выясняется: для того, чтобы свободно чувствовать себя в знаменном распеве, музыканту свое музыкальное мышление нужно основательно «переформатировать».
Во-первых, знамя может обозначать и один звук, и два, и три, и короткую попевку из нескольких звуков. В начертании знамени может содержаться информация и о том, как этот звук или попевка соотносятся с предыдущими и последующими звуками и попевками.
Во- вторых, каждое знамя имеет свое название, тоже несущее информацию о том, что поется. Эти названия бывают очень поэтичны. К примеру: «стрела светлая», «стрела мрачная», «стрела громная» (от слова «гром»). А еще есть «стрела тресветло-тихая»…Бывают и простые названия, самое известное из них – «крюк». Вообще знамена иначе называют крюками. Названия знамен бывают славянские («перевивка», «стопица», «накидка»), а бывают греческие.
Итак, поем по крюкам, а не по нотам, уже более-менее привычно распознавая знаки и переводя их в звуки. И наступает момент, когда названия и начертание знаков открывают нам нечто новое. Игорь сообщает нам, что знак «параклит» (по-гречески - «Утешитель», имя Святого Духа), всегда стоит в начале песнопения, словно обращение к Святому Духу, словно мгновенная малая молитва в начале (и внутри) большой. А знак «крыж», имеющий начертание креста, чаще всего стоит в конце. Оказывается, знамена имеют еще и духовный смысл. Конечно, смысл богослужебного песнопения – прежде всего, в его словах, но в данном случае знаки, которыми оно записано, призваны помогать тебе удерживать молитвенное состояние.
Знаменный распев - всегда строгое одноголосие. Никаких попыток «украсить» его, присоединив другие голоса, наши предки не делали. Красоту они видели, очевидно, в другом: в глубоких и объемных (я бы сказала даже «голографических») смыслах, которые они закладывали при создании молитвенных песнопений. И в воспроизведении этих смыслов при пении.
Из своего опыта могу сказать, что исполнение знаменного распева имеет мощное воздействие на исполнителя. Совершенно невозможно петь знаменный распев напоказ, для того, чтобы произвести впечатление на слушателей. Мысль об этом даже в голову не приходит. Одноголосное звучание и мелодика песнопений мгновенно дисциплинируют и сосредоточивают тебя, не позволяя думать о внешнем и суетном. Не возникает мелкой артистической потребности порисоваться, полюбоваться своим безупречным исполнением и тембром голоса. (В авторских духовных произведениях это случается с певцами сплошь и рядом, опять же говорю о своем опыте). И совершенно невозможно «украсить и расцветить» знаменный распев своими эмоциями, попытаться искусственно передать в своем пении то или иное чувство (что в авторских произведениях просто необходимо).
Знаменный распев требует бесстрастия, и в то же время является одним из средств, помогающих воспитать его в себе. Это певческое искусство, имеющее непосредственное отношение к православной аскетике. Здесь открываются очень тонкие нюансы внутренней жизни и твоего внутреннего устроения, подчас совершенно неожиданные. Пытаясь соответствовать тому, что поешь, как бы примеряешь на себя и другое мышление, и другое мировосприятие.
И вот что интересно - если записать ту же самую мелодию обычными нотами, теряется очень многое. Да, мелодия и слова – остаются. Но… когда поешь знаменный распев по нотам, после того как уже попел по крюкам, создается впечатление, что он выхолощен. Это все равно, что свести чтение, допустим, поэзии Пушкина или прозы Достоевского к простому распознаванию букв.
Такие выводы мы сделали в результате знакомства со знаменным распевом. Нельзя сказать, что в тот период мы принялись за аскетику и в результате научились исполнять знаменный распев "как надо". Но были моменты нашей работы, которые оставили глубокий след в душе у всех нас и заставили кое-что открыть в себе самих. Некоторые песнопения Божественной Литургии мы записали. Предлагаю их вашему вниманию.
Ансамбль "Тишина" (г. Пермь), запись 2001 года.
