Пожалуй, лексикону каждого русскоговорящего христианина (сознательного возраста) известно вероучительное понятие «Божественная (или Божья) благодать». И это не удивительно, поскольку названное выражение является одним из наиболее употребляемых в Церкви: оно неизбежно произносится во время огласительных бесед катехизатором или священником, в многочисленных проповедях, на занятиях по изучению тех или иных богословских наук. Спроси у христианина, зачем он участвует в храмовом богослужении, в Таинствах? — наверняка услышишь в ответ: для того, чтобы стяжать благодать.
Но многие ли правильно воспринимают смысл и значение данного термина? Так, всем нам знакома картина: парится, скажем, человек в жаркой парильне, нежится на солнечном пляже или преисполнен иного наслаждения; ему — «хорошо», и он произносит: «эх, благодать!». Почему? Потому что в его понимании благодать ассоциируется с приятностью, удовольствием, радостью. Отсюда вывод: благодать — это и есть состояние радости, счастья. Посетит такой человек храм, отстоит службу, причастится Святых Христовых Таин и вдруг обнаружит вместо удовольствия чувство усталости, вместо радости — скорбь о незавершенных домашних делах... Спрашивается, для чего приходил, тратил время? Ведь вроде бы ничего не изменилось... Подумает-подумает, да и решит: «наверно, это не для меня...». А если ещё в храме укорят и обругают (не так, мол, стоишь, не той рукой держишь свечу, неправильно молишься, не так осеняешь себя знамением Честнаго Креста), какая уж тут радость, какая благодать? Глядишь, и одним (потенциальным) прихожанином — меньше...
В богословии Божественная благодать нередко обозначается выражением: «благодать Святого Духа». В принципе, она может обозначаться и более кратко — именем Самого Святого Духа. Такое обозначение можно, в частности, встретить в «Беседе преподобного Серафима Саровского с Н. А. Мотовиловым о цели христианской жизни»: «Молитва, пост, бдение и всякие другие дела христианские, сколько они ни хороши сами по себе, однако не в делании только их состоит цель нашей христианской жизни, хотя они и служат необходимыми средствами для достижения ее. Истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святого Божия» [1, с. 6]. Отсюда происходит другая ошибка (главным образом свойственная римо-католическим авторам): отождествление Божественной благодати и Ипостаси Святого Духа.
Между тем, ни первое, ни второе понимание благодати не вписывается в рамки Богооткровенного вероучения. Напомним, что в широком понимании слова благодать (греч. ἡ χάρις) — это единое нетварное Божественное действие, проистекающее от Бога Отца через Сына, проявляющееся в Духе Святом, направленное на сохранение и развитие мира, и, в частности, — человека. Отметим, что при подобном осмыслении благодать может обозначаться и другими синонимами, такими, как, например, Божья «милость»: «И дал Господь милость (τὴν χάριν) народу [Своему] в глазах Египтян» (Исх. 11:3).
В области же Православной Сотериологии и Экклесиологии значение термина имеет более сжатый формат: энергия или действие Божие, направленное на освобождение человека от скверны греха и порока, приведение его в состояние праведности и введение в Горний Иерусалим — Царство святых: «Закон же пришел после, и таким образом умножилось преступление. А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать (ἡ χάρις), дабы, как грех царствовал к смерти, так и благодать (ἡ χάρις) воцарилась через праведность к жизни вечной Иисусом Христом, Господом нашим» (Рим. 5:20-21).
Проявление Божественного действия — благодати — по отношению к миру может также обозначаться выражением «Слава Господня»: «но жив Я, [и всегда живет имя Мое,] и славы Господней полна вся земля» (Числ. 14:21); «явится слава Господня, и узрит всякая плоть [спасение Божие]» (Ис. 40:5). Сияние же Божественной Славы в формате символико-аллегорического библейского иносказания нередко сопоставляется с блистанием Солнца или огня: «Вид же славы Господней на вершине горы был пред глазами сынов Израилевых, как огонь поядающий» (Исх. 24:17); «взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его, и вы выйдете и взыграете, как тельцы упитанные» (Мал. 4:2). Случается, что данное сияние описывается как златовидное: «И будет Вседержитель твоим золотом и блестящим серебром у тебя» (Иов. 22:25); «город был чистое золото» (Откр. 21:8). (Не будем забывать, что и главнейшие ветхозаветные израильские святыни были выполнены либо из золота (семисвечник, сосуды), либо обложенными и украшенными таковым (Ковчег Завета): «И сделай светильник из золота чистого» (Исх. 25:31); «Сделайте ковчег из дерева ситтим: длина ему два локтя с половиною, и ширина ему полтора локтя, и высота ему полтора локтя; и обложи его чистым золотом, изнутри и снаружи покрой его; и сделай наверху вокруг его золотой венец [витый]» (Исх. 25:10-11)).
Добавим, что, помимо красоты света и цвета, золото указывает и на такие Божественные совершенства, как неизменяемость и чистота: «город был чистое золото, подобен чистому стеклу» (Откр. 21:8). Промыслительная деятельность Пантократора в Священном Писании нередко ассоциируется с царской: «В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм» (Ис. 6:1). В этом отношении золото, традиционно присущее облачению царей, может указывать на достоинство и всемогущество Бога — абсолютного надмирного Царя: «Все одежды Твои, как смирна и алой и касия; из чертогов слоновой кости увеселяют Тебя. Дочери царей между почетными у Тебя; стала царица одесную Тебя в Офирском золоте» (Пс. 44:9-10).
Отсюда и воспринятый православной иконописной традицией прием — отображение благодати при помощи золота (фон святых икон, нимбы, ассист, нанесенный на облачения святых...). Причем, по отношению к праведникам золото может указывать и на некоторые дополнительные компоненты Божественного Домостроительства Спасения, в частности — на испытание веры угодников, в том числе — через исповедничество, мученичество: «Тогда настанет испытание избранным Моим, как золото испытывается огнем» (3 Езд. 16:74).
Иногда сияние Славы иллюстрируется при помощи красок. Характерным примером в данной связи служит икона Преображения Господня, представляющая Спасителя в белом облачении (а не в традиционном сине-красном, указывающем на двойство естеств: Божественное и человеческое), окруженного сиянием благодати, изображаемым либо при помощи светлых, либо даже при помощи темных тонов (что указывает на «неприступность», «невидимость» и «непознаваемость» Бога: «единый имеющий бессмертие, Который обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может» (1 Тим. 6:16)).
Белизна облачений Мессии подчеркивает необыкновенную блистательность Фаворского света: «По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте. И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. Возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса» (Мф. 17:1-8).
На некоторых типах икон ниспослание благодати отображается посредством исходящего из Небесной сферы сужающегося книзу единого луча, в дальнейшем «разделяющегося» на три. Этим обозначается единство Божественного действия Отца, Сына и Святого Духа.
На иконе «Троица» преподобного Андрея Рублева ниспослание благодати, наряду с прочей символикой, проиллюстрировано благословляющей десницей центрального Ангела, символизирующего Бога Отца, благословляющим жестом фигуры, символизирующей Сына (расположенного одесную Отца (слева, если смотреть со стороны богомольца); рука Ангела, символизирующая Третью Ипостась Пресвятой Троицы, указывает, куда направлено благословение — в мир). Кроме того, ниспослание милости обозначено распахнутыми Ангельскими крыльями, символизирующими Божий Покров. При этом единая ритмичная синусоида, образуемая верхним контуром крыл, указывает на единство нетварной энергии единотроичного Бога.
Леонов А. М. Преподаватель Догматического Богословия Санкт-Петербургского Православного Института Религиоведения и Церковных Искусств.
1. Деяние Святейшего Синода (1903 г.) о прославлении преподобного Серафима Саровского. Беседа преподобного Серафима с Н. А. Мотовиловым о цели христианской жизни. Отечник. М.: Изд. МПО «МЕТТЭМ», 1991.
Но многие ли правильно воспринимают смысл и значение данного термина? Так, всем нам знакома картина: парится, скажем, человек в жаркой парильне, нежится на солнечном пляже или преисполнен иного наслаждения; ему — «хорошо», и он произносит: «эх, благодать!». Почему? Потому что в его понимании благодать ассоциируется с приятностью, удовольствием, радостью. Отсюда вывод: благодать — это и есть состояние радости, счастья. Посетит такой человек храм, отстоит службу, причастится Святых Христовых Таин и вдруг обнаружит вместо удовольствия чувство усталости, вместо радости — скорбь о незавершенных домашних делах... Спрашивается, для чего приходил, тратил время? Ведь вроде бы ничего не изменилось... Подумает-подумает, да и решит: «наверно, это не для меня...». А если ещё в храме укорят и обругают (не так, мол, стоишь, не той рукой держишь свечу, неправильно молишься, не так осеняешь себя знамением Честнаго Креста), какая уж тут радость, какая благодать? Глядишь, и одним (потенциальным) прихожанином — меньше...
В богословии Божественная благодать нередко обозначается выражением: «благодать Святого Духа». В принципе, она может обозначаться и более кратко — именем Самого Святого Духа. Такое обозначение можно, в частности, встретить в «Беседе преподобного Серафима Саровского с Н. А. Мотовиловым о цели христианской жизни»: «Молитва, пост, бдение и всякие другие дела христианские, сколько они ни хороши сами по себе, однако не в делании только их состоит цель нашей христианской жизни, хотя они и служат необходимыми средствами для достижения ее. Истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святого Божия» [1, с. 6]. Отсюда происходит другая ошибка (главным образом свойственная римо-католическим авторам): отождествление Божественной благодати и Ипостаси Святого Духа.
Между тем, ни первое, ни второе понимание благодати не вписывается в рамки Богооткровенного вероучения. Напомним, что в широком понимании слова благодать (греч. ἡ χάρις) — это единое нетварное Божественное действие, проистекающее от Бога Отца через Сына, проявляющееся в Духе Святом, направленное на сохранение и развитие мира, и, в частности, — человека. Отметим, что при подобном осмыслении благодать может обозначаться и другими синонимами, такими, как, например, Божья «милость»: «И дал Господь милость (τὴν χάριν) народу [Своему] в глазах Египтян» (Исх. 11:3).
В области же Православной Сотериологии и Экклесиологии значение термина имеет более сжатый формат: энергия или действие Божие, направленное на освобождение человека от скверны греха и порока, приведение его в состояние праведности и введение в Горний Иерусалим — Царство святых: «Закон же пришел после, и таким образом умножилось преступление. А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать (ἡ χάρις), дабы, как грех царствовал к смерти, так и благодать (ἡ χάρις) воцарилась через праведность к жизни вечной Иисусом Христом, Господом нашим» (Рим. 5:20-21).
Проявление Божественного действия — благодати — по отношению к миру может также обозначаться выражением «Слава Господня»: «но жив Я, [и всегда живет имя Мое,] и славы Господней полна вся земля» (Числ. 14:21); «явится слава Господня, и узрит всякая плоть [спасение Божие]» (Ис. 40:5). Сияние же Божественной Славы в формате символико-аллегорического библейского иносказания нередко сопоставляется с блистанием Солнца или огня: «Вид же славы Господней на вершине горы был пред глазами сынов Израилевых, как огонь поядающий» (Исх. 24:17); «взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его, и вы выйдете и взыграете, как тельцы упитанные» (Мал. 4:2). Случается, что данное сияние описывается как златовидное: «И будет Вседержитель твоим золотом и блестящим серебром у тебя» (Иов. 22:25); «город был чистое золото» (Откр. 21:8). (Не будем забывать, что и главнейшие ветхозаветные израильские святыни были выполнены либо из золота (семисвечник, сосуды), либо обложенными и украшенными таковым (Ковчег Завета): «И сделай светильник из золота чистого» (Исх. 25:31); «Сделайте ковчег из дерева ситтим: длина ему два локтя с половиною, и ширина ему полтора локтя, и высота ему полтора локтя; и обложи его чистым золотом, изнутри и снаружи покрой его; и сделай наверху вокруг его золотой венец [витый]» (Исх. 25:10-11)).
Добавим, что, помимо красоты света и цвета, золото указывает и на такие Божественные совершенства, как неизменяемость и чистота: «город был чистое золото, подобен чистому стеклу» (Откр. 21:8). Промыслительная деятельность Пантократора в Священном Писании нередко ассоциируется с царской: «В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм» (Ис. 6:1). В этом отношении золото, традиционно присущее облачению царей, может указывать на достоинство и всемогущество Бога — абсолютного надмирного Царя: «Все одежды Твои, как смирна и алой и касия; из чертогов слоновой кости увеселяют Тебя. Дочери царей между почетными у Тебя; стала царица одесную Тебя в Офирском золоте» (Пс. 44:9-10).
Отсюда и воспринятый православной иконописной традицией прием — отображение благодати при помощи золота (фон святых икон, нимбы, ассист, нанесенный на облачения святых...). Причем, по отношению к праведникам золото может указывать и на некоторые дополнительные компоненты Божественного Домостроительства Спасения, в частности — на испытание веры угодников, в том числе — через исповедничество, мученичество: «Тогда настанет испытание избранным Моим, как золото испытывается огнем» (3 Езд. 16:74).
Иногда сияние Славы иллюстрируется при помощи красок. Характерным примером в данной связи служит икона Преображения Господня, представляющая Спасителя в белом облачении (а не в традиционном сине-красном, указывающем на двойство естеств: Божественное и человеческое), окруженного сиянием благодати, изображаемым либо при помощи светлых, либо даже при помощи темных тонов (что указывает на «неприступность», «невидимость» и «непознаваемость» Бога: «единый имеющий бессмертие, Который обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может» (1 Тим. 6:16)).
Белизна облачений Мессии подчеркивает необыкновенную блистательность Фаворского света: «По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте. И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. Возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса» (Мф. 17:1-8).
На некоторых типах икон ниспослание благодати отображается посредством исходящего из Небесной сферы сужающегося книзу единого луча, в дальнейшем «разделяющегося» на три. Этим обозначается единство Божественного действия Отца, Сына и Святого Духа.
На иконе «Троица» преподобного Андрея Рублева ниспослание благодати, наряду с прочей символикой, проиллюстрировано благословляющей десницей центрального Ангела, символизирующего Бога Отца, благословляющим жестом фигуры, символизирующей Сына (расположенного одесную Отца (слева, если смотреть со стороны богомольца); рука Ангела, символизирующая Третью Ипостась Пресвятой Троицы, указывает, куда направлено благословение — в мир). Кроме того, ниспослание милости обозначено распахнутыми Ангельскими крыльями, символизирующими Божий Покров. При этом единая ритмичная синусоида, образуемая верхним контуром крыл, указывает на единство нетварной энергии единотроичного Бога.
Леонов А. М. Преподаватель Догматического Богословия Санкт-Петербургского Православного Института Религиоведения и Церковных Искусств.
1. Деяние Святейшего Синода (1903 г.) о прославлении преподобного Серафима Саровского. Беседа преподобного Серафима с Н. А. Мотовиловым о цели христианской жизни. Отечник. М.: Изд. МПО «МЕТТЭМ», 1991.
