Здравствуйте, Любовь!
Не может распасться Церковь, это от Нее можно отпасть, если не хранить себя от греха (потому что после прохождения определенной грани грешник из-за грехов своих оказывается вне Церкви, вне единства с Ее таинственной благодатной жизнью, известной только ее настоящим чадам на собственном опыте, причем не имеет значения, сохранилось ли при этом единство по внешности), Она же пребудет незыблемой во веки.
Церковь не исчезла, изменились обстоятельства, изменилась внешняя форма жизни общины. Суть же не изменялась, потому что такое изменение есть выпадение из Церкви, за которое апостол Павел угрожает анафемой, причем и себя ставит под анафему вместе со всеми (если бы и он поступил так же), показуя этим, что Церковь, хоть и наздана на основании апостольском, имеет своим главой Христа ("...многие у вас говорят: "Я Павлов", "Я Аполоссов""; католики говорят, что они от Петра происходят), но апостольский авторитет также имеет границы, которые не дозволено переходить даже ему.
Позднее, после легализации положения христианства с Миланским эдиктом 313г. в Церковь стали вливаться толпы бывших язычников. Эдикты большинства последующих императоров также были направлены на христианизацию и подавление язычества. Даже равноапостольный Константин уже оказывал на Церковь определенное давление, буквально требуя, чтобы Она принимала всех желающих (это отразилось в послании александрийскому святителю
Афанасию Великому, в нем Константин угрожает святителю низложением, если тот его не послушает). Вполне естественно, при таком наплыве людей падение нравов было
неизбежно. Но Церковь не изменила в этой уступке императорам своему предназначению - быть светом для всех языков. Ведь Она была именно той закваской, которую надлежало вложить в человечество, "...доколе не вкисло все". Закваска действует во времени. В противоположность обмирщлению в Церкви появилось такое явление, как монашество. В монашеском идеале воскресает святость жизни той самой первой общины. Можно сказать, что из Церкви никогда не уходил этот идеал, потому что в Ней всегда были люди, которые до конца осуществляли свое христианское призвание. В период гонений не требовалось искать исключительных обстоятельств ради достижения евангельского идеала - они всегда были поблизости, в силу того, что эдиктом Траяна христианство было объявлено религией незаконной. Занесенный меч римского правосудия всегда висел над головами христиан. Достаточно было одного доноса и все могло окончиться мученическим подвигом. А вот после окончания гонений люди сами стали стремиться к жестокому житию, т.е. монашескому, т.к. оно именно своей претрудностью и содействует достижению христианской цели. По словам преп. Иоанна Лественичника, в этом как раз и сокрыто "удобство" монашеского жития.
