Еще несколько лет назад большинству людей казалось, будто дети «новых русских» неизмеримо счастливее остальных своих сверстников. А возражения, что видимость очень часто бывает обманчива, вызывали скептическую усмешку. Дескать, мели, Емеля… Как можно быть несчастным, если ты ни в чем не знаешь отказа? Это же не жизнь, а сказка! Всем бы такую…
Но познакомившись со сказкой поближе, многие сначала приходили в недоумение, а затем бывали вынуждены признать, что счастье действительно не в деньгах. И уж тем более — не в их количестве. Ведь в семьях, члены которых могли бы по примеру дядюшки Скруджа купаться в долларах, проблем у детей оказывалось не меньше, а больше!
И страхи у них выражались ярче, и своеволие гораздо чаще становилось настолько запредельным, что даже самые либеральные родители хватались за голову и с тоской вопрошали:
— А дальше что будет?
Детсадовские воспитатели отмечали повышенную агрессивность детей «новых русских». Учителя жаловались на то, что юные оболтусы ничего не знают и знать не желают, а поставишь двойку — является папа в красном пиджаке или мама к норковой шубе и начинают «качать права»:
— Мы такие деньги за учебу платим, нам обещали индивидуальный подход, а вы…
Постепенно все это стало общим местом, и даже возник некий собирательный образ нового русского барчонка, который, с одной стороны, рано привыкает к мысли, что весь мир будет у его ног, а с другой, обделен лаской и заботой родных. Прежде всего отцов, которых почти не бывает дома. А нередко и матерей, которым тоже быстро надоедает сидеть в четырех стенах, и они находят себе занятие поинтереснее ухода за ребенком. Благо финансы позволяют нанять гувернантку или заплатить за загородный лицей, который раньше назвали бы попросту интернатом.
Детский характер, формирующийся в результате такой комбинации (огромные амбиции и чувство отверженности), мягко говоря, не сахар.
— Он был таким умным, добрым, открытым мальчиком, — рассказывала тетя 11-летнего Павлика. — Все ему было интересно, все у него получалось, везде он заводил друзей, обожал родственников. Мы на него нарадоваться не могли. Но пришло время идти в школу, и папа настоял на том, чтобы Павлушу отдали в подмосковный лицей. Вроде бы, не придерешься: экологически чистое место, два языка, теннис, верховая езда… Но ребенка как подменили: агрессивный стал, раздражительный, чуть что — в слезы, в драку… А года через полтора у родителей отношения разладились, запахло разводом, никому было не до него… И теперь на Павлика больно смотреть: это не человек, а волчонок. Ненавидит всех, особенно родных, ни с кем у него нет контакта. Думает только о себе, ради удовлетворения своих прихотей способен на все. И главное, уверен, что он в своем праве! Я с ужасом жду, что будет, когда он еще немного подрастет. По-моему, ему один путь — в мафию.
Но даже, если обстановка в семье благоприятная и ребенком много занимаются, это, увы, далеко не всегда гарантирует мальчику или девочке из богатой семьи психологический комфорт. Большие деньги в нашей стране — источник повышенной опасности, и дети, естественно, тоже входят в «зону риска». Опасаясь за жизнь детей, «новые русские» отсылают своих детей за границу или приставляют к ним телохранителей.
Звучит шикарно, но вы представьте себе реальные ощущения ребенка, и энтузиазма сразу поубавится. Что должен думать малыш, за которым неотступно следует вооруженный амбал? — А то, что его жизнь находится в постоянной опасности, и несколько ребят одни играют во дворе (многие дети уже в 5-6 лет получают эту вожделенную привилегию), а он шагу ступить не может без надзирателя!
У сильных натур возникает чувство протеста. Отсюда и демонстративные выходки и ранний интерес к взрослой жизни. Вернее, к ее внешним и далеко не самым лучшим приметам: к разврату, табаку, алкоголю, наркотикам.
У тех же, кто послабее, появляется страх перед людьми и перед миром. Это приводит к инфантилизации, и такие люди оказываются совершенно не подготовлены к самостоятельному плаванию по житейскому морю, к принятию решений. С годами у них может развиться комплекс неудачников, хотя вроде бы все при них: и способности есть, и связи, и деньги.
Вот очень характерный пример. До пяти лет Ирочка была бойкой и общительной, засыпала в темноте, никогда не жаловалась на плохие сны, в незнакомом месте моментально осваивалась и чувствовала себя спокойно и уверенно.
Но потом отец девочки стремительно разбогател. Причем деньги эти, судя по всему, были не только шальными, но и не очень чистыми. Во всяком случае, папа начал серьезно опасаться за жизнь дочери и приставил к ней телохранителя. Теперь, в восемь лет, Ирочка обуреваема множеством страхов. Тут и боязнь зайти в темную комнату, и страх открытого пространства (она даже ночью может проснуться, если дверь в ее комнату слегка приоткроется), и панический ужас перед бандитами, и рационально никак не объяснимая боязнь радиоактивного облучения и кислотных дождей. Говорит девочка еле слышно, поражает своей вялостью, безучастностью ко всему. Ее трудно рассмешить, зато напугать ничего не стоит. Учится она, естественно, плохо, ведь каждый вызов к доске для нее — катастрофа.
Серьезные проблемы возникают для некоторых детей из среды «новых русских» и при выборе друзей. Особенно если их родители — выходцы из интеллигентной среды и сами с трудом приспосабливаются к общению в новом кругу, где ценится отнюдь не культурное обхождение, а «крутизна».
— Наш Алеша, — жаловалась мама очень милого, умненького, что называется, врожденно-интеллигентного мальчика, наотрез отказывается ходить в гости к компаньонам мужа. А если они приходят к нам со своими детьми, забивается в дальний угол и может за весь вечер не проронить ни слова. Он много читает, рисует, часами возится с конструктором, а им все это неинтересно. Они часто дерутся и считают его трусом за то, что он не любит драк.
По наблюдениям многих психологов и педагогов в гораздо более выигрышном положении находятся сейчас семьи, которые раньше было принято называть «обеспеченными» (сейчас это слово как-то не в ходу). Деньги в таких семьях зарабатываются честным трудом и, естественно, не бывают бешеными, однако их вполне хватает на нормальную, приличную жизнь.
Источник заработка — важнейший вопрос. Это только со стороны кажется, что детям неважно, откуда у родителей деньги. Лишь бы они были, да побольше. На самом же деле очень важно, особенно подросткам. Ведь в подростковом возрасте человек пристально вглядывается в мир взрослых, стараясь понять его, примериться к нему. И неожиданно замечает много дурного, отталкивающего, несправедливого — того, что в детстве не бросалось ему в глаза. Это приносит разочарования. А поскольку подростки — максималисты, то они часто начинают видеть мир в черном свете. Но, если авторитет родителей не ниспровергнут, все остальное дело поправимое. Родители по-прежнему могут влиять на ребенка, и постепенно его пессимизма поубавится.
Однако, если вдруг выясняется, что у самих родителей рыльце в пушку, дело принимает драматический оборот. И ладно бы речь шла только об уклонении от налогов! Как ни стараются нам внушить, что неуплата налогов — преступление, наши люди пока не очень-то проникаются психологией исправных налогоплательщиков. Ведь реальность на каждом шагу убеждает их в обратном.
«Власти нас обирают, строят на наши деньги виллы на Канарах, шикуют в ресторанах, развлекаются в казино. С какой стати мы должны им потакать, отрывая кусок от своих детей и стариков?» — рассуждает народ, и дети, разумеется, слышат подобные речи.
Но это еще полбеды, хотя, по большому счету, тоже непедагогично, ибо нельзя оправдывать свою нечестность нечестностью других.
А если родительский капитал нажит совсем уж аморальным путем, и подросток об этом узнает? Скажем, отец наживается на аферах со строительством жилья: берет с людей деньги, а потом «прикрывает лавочку». Или прислуживает наркомафии, помогая «отмывать» грязные деньги. А мать торгует лекарствами, разрушительно действующими на здоровье (гормональными контрацептивами, средствами для похудания, вызывающими наркотическую зависимость, вредными биодобавками). Торгует, прекрасно понимая, что она делает злое дело. Но фирмы, сбагривающие доверчивым клиентам свою продукцию, платят ей хорошие деньги, и это перевешивает все остальное. «Мы, взрослые, учим детей быть честными, болезненно переживаем, поймав ребенка на лжи или воровстве. То есть дети буквально с пеленок слышат от нас, что воровать и лгать нехорошо! А тут они убеждаются в нашем лицемерии. Для подростков это означает крушение идеала. Нет, чаще всего подростки из богатых семей не становятся открыто на сторону «униженных и оскорбленных» — ведь тогда им придется лишиться массы привычных благ. Их бунт выражается иначе.
— Кто вы такие, чтобы меня учить? — думает, а порой и говорит вслух такой подросток. — Что хочу — то и ворочу. Вы лучше на себя посмотрите и люди, поверившие вслед за древнеримским императором Веспасианом, что «деньги не пахнут» (император имел в виду доходы от общественных туалетов), на своем горьком опыте убеждаются, что это неправда. Но изменить уже ничего нельзя.
А если мужа охватил азарт обогащения?
— Да-да! Как быть в таком случае? — спросите вы. — Если он стал как одержимый и ни о чем, кроме заколачивания денег, больше не помышляет?
«Вопрос, конечно, интересный», как любил выражаться герой популярной кинокомедии Эльдара Рязанова.
Тут очень важно понять следующее: для многих современных мужчин «делание денег» — это способ самоутверждения. Особую соблазнительность приобрел он сейчас, когда, с одной стороны, страсть к обогащению поощряется властями, а с другой, столько людей оказалось не в состоянии вписаться в новую жизнь.
В такой обстановке человек с претензией на лидерство получает редкую возможность возвыситься сразу над многими. И этот мотив гораздо сильнее инфантильного желания обладать какими-либо вещами.
Причем жены нередко играют тут провоцирующую роль. На словах они сетуют, что муж думает только о бизнесе и даже спать ложится в обнимку с телефоном, а на деле постоянно одолевают его просьбами купить то одно, то другое.
Никогда не забуду, как я пришла в гости к одной знакомой, которая вроде бы очень страдала от того, что муж связался с какими-то нечистоплотными типами, и говорила, что ей лично никаких денег не нужно — лишь бы в доме были мир и покой. А буквально через пять минут достала из шкафа роскошную шубу, которую он купил на деньги, которые, по ее же собственным словам, «дурно пахли», и принялась вертеться перед зеркалом, приговаривая, что к этой обновке нужна, конечно, хорошая шляпа; И она уже присмотрела подходящую в дорогом магазине…
А главное, как-то так незаметно получается, что преуспеяние в бизнесе становится, основным достоинством мужа. Остальное — дело второстепенное. Пусть, придя домой, он все время молчит, уткнувшись в телевизор. Пусть практически не занимается детьми. Пусть огрубел, опростился, мало кем и чем интересуется и своими представлениями о жизни уже очень напоминает тупых «крутяков» из анекдотов. Главное, чтобы был добытчиком. И даже ребенок в ответ на просьбу психолога перечислить хорошие качества папы говорит: «Много зарабатывает». То есть сама семья не дает ему сойти с этих накатанных рельсов.
Так что если вы начали замечать, что муж чересчур увлекся бизнесом и перестал обращать внимание на семью, советую вам проанализировать собственное поведение. Сколько времени занимают в вашем общении разговоры о различных жизненных благах? Не слишком ли часто звучит мотив нехватки денег? Не увлекаетесь ли вы сравнением своего уровня жизни с уровнем жизни друзей и знакомых?
Если да, то надо следить за собой, Мужчина в семье — голова, но женщина, как известно, шея. Куда повернется, туда голова и будет смотреть.
Постарайтесь найти в муже какие-нибудь таланты, не связанные с предпринимательством, и подчеркивайте их ценность. Давайте понять, что самоутвердиться можно не только (и не столько!) при помощи банковского счета. И что «мерседес» он купить еще успеет, а вот детство сына или дочери пройдет безвозвратно. И если вовремя не спохватиться, многое будет упущено навсегда. А проиграют от этого все: иначе в семье просто не бывает.
По материалам книги Т. Шишовой «Чтобы ребенок не был трудным»
изд-во «Христианская жизнь», 2008 г.
Комментировать