День города: праздник московских святых

Собор московских святых празднуется в первое воскресенье сентября. Среди них есть и «пречудные святители, и благоверные князья, и преподобные и праведные отцы, и премудрые юродивые». Но к одним едут паломники, стоят в очередях, а о других ничего не знают.

От чего зависит почитание святых в народе?
Размышляет доктор исторических наук Константин АВЕРЬЯНОВ.

Константин Александрович АВЕРЬЯНОВ, доктор исторических наук, руководитель группы Института российской истории РАН. Родился в Москве в 1959 году; окончил исторический факультет МГПИ им. Ленина и факультет журналистики МГУ. Автор книг: «Московское княжество Ивана Калиты» (1993), «Купли Ивана Калиты» (2001), «Сергий Радонежский: личность и эпоха» (2006), энциклопедии «История московских районов» (2005; 2-е изд. – 2010).

Поэтапное знакомство

В Русской Церкви издавна существовала традиция, по которой всякий более или менее крупный город, область, имели своего святого покровителя. К примеру, в Звенигороде широко известен Савва Сторожевский, поскольку основанный им на исходе XIV века монастырь находится неподалеку. В Сергиевом Посаде такой фигурой является Сергий Радонежский, основатель Троице-Сергиевой лавры, вокруг которой возник сам город. В Каргополе Архангельской области чтят Александра Ошевенского, жившего в XV веке, а в соседнем Пудожском районе Республики Карелия – Диодора Юрьегорского, чья деятельность приходится уже на XVII столетие. Но если личности Сергия Радонежского и Саввы Сторожевского известны любому культурному человеку, об Александре Ошевенском и Диодоре Юрьегорском знает не всякий.

Во многом это связано с особенностями процесса канонизации. Прославление святого начиналось, как правило, там, где он жил, а о событиях его жизни порой можно было узнать от очевидца. Так, первоначальное почитание Сергия Радонежского сложилось в пределах основанного им монастыря и окрестностях соседнего городка Радонеж. Постепенно оно расширялось и вставал вопрос о так называемой «местной» канонизации. У Сергия Радонежского она состоялась в 1422 году, спустя 30 лет после его кончины, когда при строительстве Троицкого монастыря на территории обители были обретены его мощи. Тем самым преподобный был признан местночтимым святым в пределах Московского княжества.
Основанная Сергием обитель буквально за несколько десятилетий быстро выдвинулась в число самых известных русских монастырей, а слава Сергия приобретала общерусские масштабы. Во многом этому способствовала тогдашняя политическая обстановка – в условиях напряженной борьбы за объединение русских земель и прекращение княжеских междоусобиц, ликвидацию ордынского ига как никогда актуальными были призывы Сергия, благословившего еще в 1380 году Дмитрия Донского на Куликовскую битву, к единству Русской земли. Встал вопрос о его общерусской канонизации. Для нее, помимо факта посмертных чудес, необходимо было наличие жития. Его начал составлять осенью 1418 года ученик и младший современник Сергия Епифаний Премудрый. Но через несколько месяцев он скончался и его работу завершил другой насельник Троицкой обители – выходец с знаменитого Афона Пахомий Логофет. Из-за феодальной междоусобной войны общерусская канонизация Сергия задержалась до 1449 года, когда при митрополите Ионе он был провозглашен общерусским святым. Такая ступенчатая система канонизации, начиная с местночтимого почитания, была на Руси общепринятой.

Влиял ли фактор феодальной раздробленности на почитание святых из других княжеств – сказать трудно. Тем не менее, известные предпочтения в выборе наименований храмов, возводимых в отдельных княжествах и городах, несомненно существовали. Сошлюсь на любопытное исследование, проведенное в рамках современной Вологодской области. Его автор отметил на карте храмы по названиям их престолов: Спасские, Преображенские, Троицкие, Никольские и т.д. Выяснилось, что в одном районе области сосредоточены преимущественно Никольские церкви, в другом – Спасские, в третьем – Троицкие и т.д. А границы этих районов практически совпадают с рубежами прежних средневековых княжеств.

Собор Московских святых: расширенный состав

Как и любой другой русский город, Москва достаточно рано получила своего святого. Им явился живший в начале XIV века митрополит Петр, благодаря которому город стал фактической церковной столицей Руси. И, конечно, вначале это также было местночтимое почитание. Но уже через 13 лет после его кончины, в 1339 году, специальной грамотой константинопольского патриарха было провозглашено его общерусское почитание.

В XV веке уже говорят о московских святых во множественном числе. Ими стали, помимо Петра, его преемники на митрополичьей кафедре Киприан, Фотий и Иона, много сделавшие для возвышения Москвы. 5 октября 1596 года при царе Федоре Ивановиче первым русским патриархом Иовом было установлено празднование Собора московских святителей. В Собор вошли исключительно митрополиты – Петр, Алексий, Фотий и Иона. Тогда же утверждается и чин празднования всем святителям вместе. Позднее к ним в 1875 году был причислен митрополит Филипп (Колычев), а в 1913 году патриарх Гермоген, много сделавший для преодоления «Смуты» начала XVII века. Уже в наше время Собор пополнили митрополит Макарий, первый русский патриарх Иов и первый патриарх послесинодального периода – Тихон.

Канонизируют и благоверных князей: основателя Московского княжества Даниила Московского, победителя на Куликовом поле Дмитрия Донского. И в этом особенность Москвы: в сонме ее святых представители духовной и светской власти. Почему? В основе почитания московских святых главной является идея государственности, союза власти с Церковью. Эта симфония берет начало с митрополита Петра, когда Москва еще только строится как столица нового Русского государства и решаются важнейшие задачи того времени: Русь преодолевает междоусобицы, объединяется в единое целое и освобождается от ордынского ига. Это было возможно только при союзе власти и Церкви. Святители и государи решали эти задачи практически: умиротворяли ордынских ханов, ограждая русский народ от набегов и разорений, укрепляли веру в избавление. Все это – рискуя собственной жизнью. За что и были прославлены.

Но среди московских святых находим и тех, кто не был наделен при жизни властью. Одним из них был живший в XVI веке Василий Блаженный, родившийся, по преданию, в ближнем подмосковном селе Елохове (там, где ныне стоит известный храм). Ходивший по Москве почти без одежды, босой и в веригах, он обличал во имя Христа нравственные беспорядки и неправду современного ему общества, не страшившийся говорить царю Ивану Грозному то, что не смели сказать бояре. О его почитании можно судить по истории знаменитого Покровского собора, поставленного царем на Красной площади в честь взятия Казани. Он был задуман как грандиозный памятник царской победе (до постройки колокольни Ивана Великого храм являлся самым высоким зданием Москвы) – вокруг центральной Покровской церкви были поставлены восемь приделов в честь тех святых, в дни памяти которых происходили знаменательные события казанского похода. Однако среди народа храм более известен как собор Василия Блаженного, благодаря тому, что в 1588 году при царе Федоре Ивановиче были обретены мощи святого и над ними был сооружен особый придел. И вся риторика покорения Казани и царских побед ушла на задний план в сравнении с народной любовью к святому.

Постепенно круг московских святых все более и более расширялся. В 1997 году, в год 850-летия Москвы, по благословению патриарха Московского и всея Руси Алексия II и решению Священного Синода было установлено празднование Собора московских святых. Тогда же была написана икона Собора Московских святых. На ней уже не только святители и благоверные князья, но и Василий Блаженный, и Максим Блаженный, и св. царевич Дмитрий, Углический и Московский чудотворец. Празднуя память святых в один день, Церковь воздает каждому из них равную честь, как небесным покровителям города Москвы и молитвенникам за наше Отечество.

«До царя далеко, до Бога высоко»

Чтобы современному человеку понять, в чем подвиг московских митрополитов, патриархов Гермогена или Тихона, или даже Василия Блаженного, ему нужно хотя бы немного знать историю. И даже если мы ее знаем, умом мы можем понимать, например, важность объединения страны или сохранения веры перед лицом иноземной опасности. Но сегодня, когда иноземной опасности нет, все это может и не трогать душу. Если с нами случилась рядовая беда: болезнь, семейные проблемы, вряд ли мы пойдем молиться святому, который решал вопросы объединения Русской земли или занимался иными государственными проблемами. Мы будем искать ответы у того, кто нам ближе, понятнее.

Народу всегда были нужны понятные для них святые. Зайдите сегодня в любой храм, и найдете там образ св. Матроны Московской. Кем она была? Во-первых, блаженной, которых всегда особенно любил русский человек. Слепой, не ходящей, гонимой, жила – своего угла не имела. Во-вторых, простой русской женщиной, крестьянского происхождения, ни карьеры земной, ни статуса. Самая что ни на есть родная. Да еще практически современница, то есть хорошо знавшая, от чего страдает сегодня народ. Помогала всем, кто ни придет. Здесь сбываются слова русской поговорки: «До царя далеко, до Бога высоко». И нужен свой посредник.

Как увидеть новое в святом?

Учитывать исторический и психологический факторы в ответе на вопрос, почему одних святых помнят, а других – нет, необходимо. Но рационализировать вопрос в целом было бы неправильно. В начале 2000-х годов один журналист решил составить рейтинг Российских святых, сделав это по количеству запросов в интернете. Оказалось, что самыми «востребованными» были Сергий Радонежский и Серафим Саровский. Казалось бы, такая разница во времени их жизни (XIV и XVIII века), в задачах эпохи, а оба близки людям. И в Троице-Сергиевой Лавре, и в Дивеево всегда толпы паломников.

Поэтому для святости временная граница условна. А выбор святого по степени «понятности» говорит не о том, что это святой «ограничен» в своей святости, в помощи, которую он может оказать. Наоборот, ограничено земными условностями наше человеческое восприятие святых! Можно привести массу примеров, когда человек молился святителю Алексию, и Александру Невскому, и Даниилу Московскому, и получал помощь не в решении государственных дел, а в простых нуждах. Потому что, если они святые, значит, независимо от рода земной деятельности, прежде всего, – молитвенники. И, по слову Божию, прежде нас знают наши нужды. И помочь, все без исключения, могут в самом главном – в укреплении веры, любви к Богу и людям. А чем больше этой любви будет в нас, тем меньше границ будет в нашей любви к разным святым, потому что в каждом мы будем видеть Бога.

Как увидеть новое в святом? Это можно сравнить с восстановлением старой иконы. Когда образ пишут, краски свежие, изображение четкое. С годами он может потемнеть, а через какое-то время уже лика не разберешь. И нужно икону отреставрировать. В Церкви их поновляют: по старому изображению рисуют новое, хотя и близкое к оригиналу. И что происходит? Облик немножко изменяется. То же самое со святыми. Митрополитов Петра или Алексия современники видели по-своему, со своими акцентами и нюансами, а мы, спустя века, можем увидеть новый образ.

То же можно проследить и по житиям святых. Было бы ошибкой считать, что они представляют собой единожды написанный текст. У жития нередко имеется несколько редакций, заметно отличающихся друг от друга. Например, в первоначальном житии Сергия Радонежского, написанном Епифанием Премудрым, основной упор был сделан на фактическую канву его земной жизни, тогда как Пахомий Логофет главное внимание уделил его церковной деятельности. За пятьсот лет, прошедших со времени кончины преподобного, известно до десятка вариантов жития основателя Троице-Сергиевой лавры. Только в XVI веке оно перерабатывалось, как минимум, трижды – для летописного свода 1518 года, Никоновской летописи, Великих Четьих Миней митрополита Макария. В XVII веке к работе над ним такие известные писатели своего времени, как Герман Тулупов, Симон Азарьин, святитель Димит¬рий Ростовский. В следующем столетии дань этой тематике от¬дали митрополит московский и коломенский Платон (Левшин) и даже сама императ¬рица Екатерина II. В XIX веке новое житие Сергия было составлено митрополи¬том московским Филаретом (Дроздо¬вым), а в XX столетии свои варианты, принадлежащие перу архи¬мандрита Никона и патриарха Московского и всея Руси Алексий I (Симанского).

Существование подобной многовековой традиции объясняется тем, что каждое новое поколение стремится заново осмыслить жизнь святых, выделив те акценты, которые наиболее близки ему. А это означает, что в изменившихся условиях, в жизни святых, сейчас может быть позабытых, для нас откроются новые смыслы.

Подготовила Ирина Лухманова

По материалам: http://www.nsad.ru