Блаженный Августин: ответы на современные вопросы

Чем нам, сегодняшним, может помочь чтение творений епископа африканского города IV–V века – блаженного Августина Иппонийского? Какие ответы он дает на вопросы "Восток - Запад", индивидуализм и общество, догма и свобода, воля политика и милосердие? Разбираются участники августиновской конференции, прошедшей в Государственной Библиотеке Иностранной Литературы 23 апреля, – митрополит Волоколамский ИЛАРИОН, католический архиепископ Алжира Анри ТЕСЬЕ, доцент Московских духовных школ игумен Дионисий (ШЛЕНОВ), завкафедрой богословия Общецерковной аспирантуры Алексей ФОКИН, главный научный сотрудник ИМЭМО Евгений РАШКОВСКИЙ, завкафедрой истории и теории мировой культуры Философского факультета МГУ Татьяна БОРОДАЙ, историки, археологи, православные и католические священники.

"Отцом новой цивилизации и культуры" назвал блаженного Августина в приветственной речи конференции митрополит Волоколамский Иларион. Августин остается не только "мостом" между античностью и средневековьем. Он будет современен всегда. И не только, благодаря "Исповеди", книги едва ли с чем сравнимой, но и благодаря своим богословским и этическим сочинениям, письмам, самой канве его сложной, переменчивой жизни.

Сегодня труды блаженного Августина востребованы и в православной среде. Достаточно сказать, что, по данным игумена Дионисия (Шленова), 61% его изданий на русском языке – не дореволюционные, а современные переводы. В настоящее время ПСТГУ проводится работа над полным изданием трудов Августина билингва. Исследованием наследия Блаженного занята и группа специалистов под руководством завкафедрой истории и теории мировой культуры Философского факультета МГУ Татьяны БОРОДАЙ.

Разве не близки нам духовные поиски человека поздней античности, разочаровавшегося в старом, чувствовавшего нестабильность мира вокруг, ищущего новых средств выражения и нового языка, уставшего от индивидуализма и скепсиса и жаждущего Откровения. О чем же говорит с нами этот пылкий африканец, изменивший ход европейскую мысли?

Тупик индивидуализма

Митрополит Иларион обращает внимание, что образ жизни человека мегаполиса, отличающийся индивидуализмом, стремлением к успеху любо ценой и развращенностью нравов, отнюдь не изобретение нашего времени.

Такие города существовали и в античности: "Князь Евгений Трубецкой пишет: «Родина блаженного Августина, Северная Африка, являет собою яркий образец этого раздвоившегося общества. Здесь противоположные настроения усиливаются страстной и впечатлительной африканской природой. Африка в занимающую нас эпоху – страна контрастов: здесь мы находим крайний аскетизм, соседствующий с самым грубым развратом, племенную религиозность рядом со всевозможными чувственными эксцессами».

Ссылаясь на свидетельство одного из современников блаженного Августина, Трубецкой отмечает: «Тот же Сальвиан приходит в ужас от антирелигиозности африканского общества, не исключая и христиан, которые смешивают христианский культ с языческими, приносят жертвы идолам, а потом приходят к христианским алтарям. Характерная черта африканцев – их ненависть к монахам и подвижникам. Монах, пришедший случайно в Карфаген, подвергался проклятьям, насмешкам и оскорблениям. Апостолы могли с большей безопасностью входить в языческие города, говорит Сальвиан, чем монахи в христианский Карфаген. Общество, как видно из этого описания, двоится между аскетизмом отдельных подвижников, гонимых в пустыню всеобщей ненавистью, и разнузданным развратом масс». Отсюда становится понятным мнение Августина о человечестве, как о massa damnata, сборище осужденных на мучения ада, которое многие исследователи ставят ему в вину до сих пор.

Митрополит Питирим (Нечаев) цитирует высказывания Августина о проблемах своей паствы: «Они – христиане, но «легче вынести идолов из храма, чем выбросить их из человеческого сердца» (In Ps. 98; 138). В трудные минуты они молятся Юпитеру, Марсу или карфагенской «Небесной богине» (In Ps. 62); заболев, обращаются к чародеям и гадателям, все носят языческие амулеты, все справляются с таблицей счастливых и несчастливых дней, составленной астрологами. Они наполняют церковь шумом и гамом и устраивают в ней возмутительные скандалы (письма 124–126), они пьяницы и развратники".

Архиепископ Алжира Анри Тесье остановился на шествии Августина тесным путем изменения себя и покаяния, путем от чувственных удовольствий и наслаждения собственным интеллектуальным превосходством к смиренной исповеди перед Творцом.

Путь этот не был уникален для римского общества периода упадка, но не был и типичен, и уж едва ли кто, как Августин смог описать изменения своей души столь ярко, скрупулезно и откровенно. В этом смысле святой, призывавший себя и каждого "не уходи от себя, вернись к себе, истина живет в сердце человека", стал подлинным творцом и новой культуры, и нового мировосприятия. Точнее не творцом "из ничего", а великим популяризатором христианских идей для близкого ему позднеантичного мира и только нарождавшегося христианского.

Директор центра религиозной литературы и русского зарубежья ВГБИЛ Евгений Рашковский говорит, что Августин дает нам ответ на вопрос "Как сохранить человечность науки?". Он подчеркивает: "Прежде всего, нужно сохранять идею высокого статуса разума как дарования свыше. Во многом эта идея противостоит антиинтеллектуализму". При этом Августину присущи "Должное отношение к оппоненту, признание непохожести. Работа с текстами Августина есть противодействие процессу отчуждение науки от ее призвания. Предпосылка пусть недостаточная, но необходимая".

Августин близок современному человеку и своим трудным путем к Богу и своей открытостью новым идеям, способностью меняться, мобильностью. Это проявлялось даже в его постоянной перемене мест, занятий, интеллектуальных увлечений. Художники Ренессанса изображали Блаженного как кабинетного ученого, запершегося в своей келии и обложившегося фолиантами.

На самом деле, он прошел тысячи километров - и в молодости по Италии, и, будучи епископом Гиппона, во время миссионерских и административных путешествий - по густой сети дорог, которыми римляне покрыли Северную Африку. Виртуальное паломничество по местам в Алжире и Мавритании, помнящих Августина, и рассказ о его поздних странствиях представила археолог из Туниса Сабах Ферди.

Пропасть между Востоком и Западом

Митрополит Иларион отмечает, что в ХХ веке учение блаженного Августина о Троице, Святом Духе и воззрения в области антропологии подверглись критике со стороны отдельных православных богословов:
"Серьезную и небезосновательную критику отдельных идей блаженного Августина разрабатывали В. Н. Лосский, протопресвитер Иоанн Мейендорф, протоиерей Георгий Флоровский. Из греческих богословов в связи с этим следует упомянуть имена протоиерея Иоанна Романидиса, Христоса Яннараса и митрополита Иоанна (Зизиуласа). Блаженному Августину, в частности, вменялось в вину умаление роли Святого Духа в учении о Святой Троице, впоследствии приведшее к догматизации filioque и проекции его на представления о внутреннем бытии Пресвятой Троицы, неразличение сущности и энергий в Боге, подчеркивание единства сущности в ущерб ипостасной Троичности и другое. Однако, как отмечают современные православные исследователи, место блаженного Августина среди Отцов и Учителей Православной Церкви никогда не ставилось под сомнение. По словам американских православных богословов Аристотеля Папаниколау и Георгия Димакопулоса, «современный православный отклик на Августина в связке с анахроничным акцентом на различении сущности и энергии, является герменевтическим ключом к интерпретации дихотомии Восток-Запад, может оказаться гораздо ближе построению православной идентичности перед лицом «Запада», нежели действительные богословские различия»

Алексей Фокин посвятил свой доклад анализу того, насколько блаженный Августин является новатором в области богословия - языка, манеры рассуждения, идей, - а насколько следует традиции. Ученый, считающийся одним из лучших специалистов в России по Августину и латинским отцам отмечает: "Августин выступает как оригинальный мыслитель в богословии, практически без опоры на традицию, прежде всего на традицию православной восточной мысли. Поэтому те постулаты, которые он вводит далеко не всегда совпадают с ответами греческой традицией". Он делает вывод: "Это две разные традиции, которые могут только пересекаться. Это не мешает нам, современным христианам, изучать их обе".

В качестве примера, Фокин привел известный эпизод паламитских споров в Византии XIV века. Он отметил, что, полемизируя со свт. Григорием Паламой о непознаваемой Божественной сущности и откровении Бога в энергиях, Варлаам Калабрийский обращался не столько к более близкому по времени и господствовавшему на Западе богословию Фомы Аквинского, сколько к богословию более древнему - авторитету Августина, учителя неразделенной Церкви и при этом сторонника простоты Божества и необходимости положительного богопознания. Поклонниками и "пропагандистами" Августина в Византии были братья Кидонисы, противники Паламы.

Однако Августин издавна был авторитетом на Востоке не только у "западников". Игумен Дионисий (Шленов) говорит, что такой противник унии с "латинством", как патриарх Геннадий Схоларий упоминает в своих работах имя блаженного Августина около 350 раз.

Сочинения Августина, насколько нам известно, пришли на Восток поздно, отнюдь не во время золотого века византийской культуры и образованности. Наиболее ранний греческий перевод трактата о Троице относится к 1288 г.

Отец Дионисий привел обширные сведения о влиянии Августина отнюдь как на школьное и академическое богословие, так и на православное монашество, традиционно относящееся ко всему "западному" куда с большим неприятием, чем наука. Правда, в этой связи стоит вспомнить слова иеромонаха Серафима (Роуза) о том, что Августину можно "все простить" как великому учителю аскетики, образцу личного благочестия, искренности и покаянного духа.

Игумен Дионисий (Шленов) напомнил, что сочинения Агустина, посвященные посту, воздержанию и монашескому деланию остаются непереведенными, и тем самым не введены в оборот русских исследователей. При этом руководитель библиотекой Московских духовных школ представил слайды ранее неизвестной афонской рукописи трактата "О душе", относящейся к рубежу XIX-XX вв. и дарственный экземпляр с посвящением духовному чаду от одного из духовников лаврского Гефсиманского скита того же времени.

Безбожная культура

Митрополит Иларион считает, что кризис культуры вызван отсутствием личностей, равных блаженному Августину по творческой энергии и энтузиазму в принятии божественного Откровения: "Современное общество устало от безликости, посредственности и бескрылости в культуре, оно устало от отсутствия «пророческих личностей». В качестве суррогата оно уныло наблюдает эпатажные выступления поп-звезд, зрелищные и бессодержательные блокбастеры, недоуменно замирает, слушая воззвания к построению всемирного шариатского государства новоявленных бен ладенов. Общество болеет от отсутствия Идеи, оно бессознательно жаждет прорыва Откровения".

Затронутую владыкой Иларионом тему кризиса современной культуры продолжил Евгений Рашковский: "Августин учит нас с порога отвергать то, что продиктовано духами зла, а ведь современная постмодернистская культура заигрывает с лукавым".

Христианство и политика

Католический священник Роберт Додаро, декан Интститута Patristicum Augustinianum, говорит, что самой идеей христианизации политики мы обязаны свт. Амвросию Медиоланскому и, в первую очередь, бл. Августину.

Примером рассуждений Августина о воле политика, как государственного деятеля, и его милосердии и добродетели, как христианина, отец Роберт называет письма епископа Гиппона к его духовному сыну Македонию, римскому имперскому наместнику в Африке. Блаженный рассматривает в нем вопрос помилования уголовных преступников и выступает как последовательный противник смертной казни, а также защищает право епископов ходатайствовать о преступниках перед светской властью.

Интересно и Письмо 138 к офицеру Марцелину, в котором Августин намечает ту теорию, которая будет развита им в письмах к Македонию, а именно мысли о том, что христианские доброделети веры, надежды и любви неизбежно преобразуют политику.

Из-за нравственного максимализма Августина нередко записывали в революционеры. Особенно в России XIX века. Игумен Дионисий (Шленов) особо остановился на том, как у Льва Толстого с течением времени менялось отношение к Августину. Если в молодости для Толстого епископ Иппонийский - один из "революционеров", как Лютер или Ян Гус, то впоследствии писатель ставит его в иной ряд - столпов "клерикализма" и "врагов Христа". Ими, по Толстому, оказываются... свт. Иоанн Златоуст и Филарет Московский. Сравнивал Августина с революционерами и Герцен.

По материалам: http://www.nsad.ru