иеромонах Георгий Соколов
Он есть любовь

Посвящается моей духовной матери схиигуменье Георгии (Федотовой) † 10.03.2014

Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
Потому что, если не любил,
Значит, и не жил, и не дышал!
В. Высоцкий

1. Введение

«Бог есть любовь» (1Ин.4:16). После этих слов хочется поставить точку. Не потому, что мы наконец разрешили некий спор о том, кем Бог является, или кем Он не является. Нет, просто Бог открывался человеку постепенно, по мере того как тот «мог вместить». Вначале Он был Заботливым Создателем, потом Милостивым Промыслителем, и еще Праведным Судией, и еще Справедливым Мздовоздаятелем. И еще… можно много привести подходящих наименований, но все это было как бы «отчасти», как некоторый намек на некое совершенное, с приходом которого «то, что отчасти, прекратится». И это совершенное пришло и явилось в том, что «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин.3:16).

За время своего существования христианство сформулировало несколько различных пониманий значения Крестной Жертвы Спасителя. Это было и искупление от греха, и освобождение от проклятия, и победа над смертью, и победа над дьяволом. Но ко всем этим точкам зрения можно применить один простой вопрос: разве всемогущий Бог не мог совершить всего этого, не распинаясь на Кресте? Какая была необходимость вочеловечиться и пострадать? Бог воспринял человеческую природу, чтобы исцелить ее от греха, потому что по слову свт. Григория Назианзина: “Не воспринятое — не уврачевано”. Но разве Тот, кто первоначально сотворил эту природу одним хотением Своей Воли не мог ее также и исцелить? Бог воспринял человеческую природу ради ее обожения. Как сказал свт. Афанасий Великий: «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом». А разве Тот, кто сотворил Адама богоподобным, не мог также, не воплощаясь, обожить природу падшего человека? Не умаляем ли мы всемогущество Божие и не ставим ли Бога в зависимость от чего-либо, когда говорим, что Боговоплощение и Крестная Жертва были совершенно необходимы для Бога, чтобы совершить наше спасение и обожение? Отвечая на все эти вопросы с совершенной необходимостью придется признать, что Бог мог спасти нас и не прибегая к Боговоплощению и, тем более, к крестной смерти. Но Он, тем не менее, это сделал. Зачем?

Чтобы ответить на этот вопрос, предположим, что никакого Боговоплощения и Крестной Жертвы не было. Просто в один момент отверзлись Небеса и оттуда прозвучал громогласный Глас: «Прощаю и разрешаю!» Если бы мы были спасены именно так, то что бы изменилось? Казалось бы, ничего. Но на самом деле изменилось бы многое – мы бы никогда не узнали, насколько Бог нас любит, и на что Он готов ради нас. Он пришел к нам, стал одним из нас, стал нам другом и пострадал за нас только ради того, чтобы явить нам Свою любовь. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин.15:13). Истинный смысл Боговоплощения и Крестной Жертвы – откровение любви Божией человеческому роду. Перед этим смыслом меркнут все остальные смыслы.

В течение первого века существования христианства святые отцы Православной Церкви рассуждали над вопросом, кому была принесена Крестная Жертва Христа Спасителя. Их мнения и ответы не всегда согласовывались между собой. Лишь Константинопольские соборы 1156–1157 гг. выработали определенную точку зрения в ответе на данный вопрос, постановив, что Жертва Спасителя была принесена всей Пресвятой Троице. Но, как мы уже указали, Бог не имел никакой необходимости в этой жертве, поэтому можно также сказать, что эта жертва любви была принесена еще и нам.

Но если Бог возжелал открыться людям именно как любовь, то не правильнее ли всего будет и рассуждать о Нем именно как о любви? Большинство современных светских наук строится по такому принципу, что в основу кладутся некоторые самоочевидные аксиомы, которые не доказываются, и на этом основании выстраиваются все дальнейшие научные теории. К примеру, лежащая в основе современной физики теория относительности строится на постулате, что скорость света в вакууме есть максимально возможная скорость во вселенной. Конечно, богословие нельзя ставить в один ряд со светскими науками, хотя бы потому, что его возраст равен возрасту человечества, а большинству светских наук две-три сотни лет, но использовать их принцип построения для богословия представляется вполне возможным.

Эта книга – маленькая попытка построить наши рассуждения о Боге на том основании, что Он есть любовь. Иногда бывает интересно просто заменить в любом суждении о Боге слово «Бог» словом «любовь» и посмотреть, что из этого получится.

2. Страдающий Бог

Но для чего Бог явил нам Свою любовь? Ответ один: чтобы и нас научить любить также. «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга» (Ин.13:34). Если Бог есть любовь, то сущность спасения и богоподобия заключается в том, чтобы научиться любить так, как Он возлюбил нас. Царство Небесное – Царство любви, и только любящий может войти в него. У святых отцов можно прочитать, что человек возрастает в любви к Богу как бы в три этапа. На первом этапе он служит Богу из страха наказания, как раб. На втором этапе человек угождает Богу ради получения награды или платы, как наемник. И, наконец, на третьем этапе человек исполняет повеления Божии единственно из любви к Нему, как сын, который не желает огорчить своего Отца. Но Бог в любви не возрастает: независимо от того, как мы относимся к Нему, Он всегда любит нас как Отец. Поэтому, когда мы согрешаем, мы на самом деле не прогневляем Его, как раб хозяина, и не оскорбляем, как наемник господина, но мы делаем Ему больно, как сын своим непослушанием делает больно отцу. Да, Божество бесстрастно, но Оно не бесчувственно, и наши грехи причиняют Ему скорбь. Примером этому может служить повествование о чудотворной иконе Божией Матери, именуемой «Нечаянная Радость».

«Некий многогрешный человек имел повседневный обычай — к Пресвятой Богородице молиться, повторяя часто слова ангельского приветствия: «Радуйся, Благодатная!» Однажды, собираясь на скверное беззаконие, он обратился к образу, чтобы сначала совершить обычное к Ней моление, а потом идти на замышленное злое дело. Когда же стал он молиться, напал на него страх и ужас: видит образ движущимся и живую Богородицу с Сыном своим. Смотрит, открылись язвы Младенца на руках и ногах, и в боку, и течет из них кровь потоками, как на Кресте. При виде этого он упал от страха и закричал: «О, Госпожа, кто это сотворил?» Отвечала Богородица: «Ты и прочие грешники снова распинаете Сына Моего, как иудеи». Тогда грешник зарыдал, говоря: «Помилуй меня, о Матерь Милосердия!» Она же отвечала ему: «Матерью Милосердия Меня называете, а сами скорбью наполняете Меня делами своими». И сказал грешник: «Нет, Владычица, да не преодолеет злоба моя неизреченной благости и милосердия Твоего, Ты одна всем грешникам надежда и прибежище. Приклонись на милость, благая Матерь! Умоли о мне Сына Твоего и Творца моего!» Тогда Преблагословенная Матерь начала молить Сына: «Благоутробный Сын Мой, ради любви Моей помилуй этого грешника». Но Сын отвечал: «Не прогневайся, Матерь Моя, что не послушаю Тебя. И Я молил Отца, чтобы миновала Меня чаша страданий, — и не послушал Меня». Тогда сказала Мать: «Сын Мой! Помяни вскормившую Тебя и прости его». Отвечал Сын: «И во второй раз молил Отца о чаше, и не послушал Меня» (см. Мф.26:39-42). Снова просила Мать: «Помяни болезни Мои, которые с Тобою претерпела, когда Ты на Кресте телом, Я же — под Крестом утробою уязвлялась, ибо проходило оружие сквозь душу Мою» (см. Лк.2:35). Отвечал Сын: «И в третий раз молился Отцу, да мимо несет чашу, но не благоволил послушать». Тогда Мать посадила Сына и хотела к Его ногам припасть, но Сын возопил: «Что хочешь сотворить, о Матерь?» — «Буду, — говорит, — лежать у ног Твоих с этим грешником, доколе не простишь ему грехи». Тогда сказал Сын: «Закон повелевает, чтобы Сын чтил Мать, правда же хочет, чтобы Законодавец Сам был исполнителем закона. Я Сын Твой, Ты же Мать Моя, и Я должен Тебя чтить, слушая Твои моления. Да будет, как хочешь: ныне прощаются грехи ему Тебя ради. В знамение же прощения пусть лобызает язвы Мои». Встав, грешник с благоговением коснулся устами Пречистых язв Его и пришел в себя. Когда исчезло видение, почувствовал он сердце свое исполненным трепетом и радостью, начал еще сильнее плакать и рыдать, припадая к образу Владычицы, благодаря и моля, чтобы всегда ему быть помилованным, как видел в ужасном видении благость Господню, грехи прощающую. И с тех пор исправил он свою жизнь»1.

Мало кто задумывается над тем, что мы поклоняемся Богу страдающему. Центральным и основным символом Христовой Церкви является Крест, и мы поклоняемся ему, но на нем распят Спаситель. В Древней Римской империи римляне враждебно относились к христианству отчасти из-за того, что по их мнению оно проповедовало людоедство: «Как вы можете есть плоть и пить кровь вашего Бога?!», — говорили они. Для нас естественны и привычны слова, которые возглашает священник за Божественной Литургией: «Приимите, ядите, сие есть тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов» и «Пийте от нея вси, сия есть кровь моя, новаго завета, яже за вы и за многи изливаемая, во оставление грехов». А многие святые угодники Божии видели, как во время Литургии ангелами приносится младенец, который закалается ими, разделяется и преподается верующим в Святой Чаше. Бог страдает из-за нас, из-за наших грехов. Поэтому любовь Божия открылась нам именно в страдании за нас. По-другому эту мысль можно выразить так, что Бог как любовь открылся нам на кресте.

3. Образ и подобие

Если Бог есть любовь, то первое, о чем надо сказать – это то, что любовь нельзя создать. Все остальное сотворить можно, но любовь – нет. Итак, любовь несотворима, но можно создать для нее вместилище, некоторый ее храм, в котором бы она обитала и проявлялась. Этим храмом по Божественному Замыслу является человеческая личность. «Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас?» – пишет св. апостол Павел: «Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог: ибо храм Божий свят; а этот храм – вы» (1Кор.3:16–17). «Ты создал нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе»2 – говорит блаженный Августин. Но процесс творения вообще, и в частности сотворение человека, не есть просто приведение в бытие некоторого идеального образа человека, находящегося в Божественном сознании, но сложный творческий процесс реализации Божественного замысла о человеке, который более напоминает взращивание человеческой личности подобно тому, как возрастает брошенное в землю зерно.

Поэтому, сотворением Адама процесс формирования человека не окончился, скорее, он только начался. Косвенно это подтверждает Книга Бытия, ибо сказав о повелении Господнем: “сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему” (Быт.1:27), далее повествует: “И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его” (Быт.1:27). Таким образом, Господь умалчивает о сотворении “по подобию”, указывая этим, что возрастание человека еще не закончено. Более четко об этом говорит св. апостол Павел в Первом послании к Коринфянам: «Так и написано: первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий» (1Кор.15:45); «Первый человек – из земли, перстный; второй человек – Господь с неба» (1Кор.15:47); «И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного» (1Кор.15:49). Можно также вспомнить блж. Августина, который говорил, что Адам находился в состоянии, которое выражается формулой «могу не грешить», и ему предстояло достигнуть состояния «не могу грешить». Итак, совершенствование человека не завершено, и окончится только после Всеобщего Воскресения.

Чем же был несовершенен новосотворенный Адам и чего ему недоставало? Как храм Божий он обладал всей совокупностью совершенства, но этот храм еще не был заполнен Тем, для кого он был предназначен. То есть Адам еще не имел Бога в себе, или, другими словами – не имел в себе совершенной любви. Этот вывод может показаться весьма смелым, но на это указывает первый, несданный Адамом, экзамен любви – нарушение первой заповеди. То, что Адам не имел в себе любви к Богу и любви к ближнему (Еве) подтверждается также его ответом Богу после грехопадения: «Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел» (Быт.3:12). То есть Адам предпочел обвинить своего ближнего и даже самого Бога в своем проступке, а не самого себя. Нельзя не согласиться с тем, что Адам имел в себе некоторое несовершенство, иначе бы не произошло грехопадение. В первом соборном послании св. апостол Иоанн Богослов пишет: «Всякий, пребывающий в Нем, не согрешает; всякий согрешающий не видел Его и не познал Его» (1Ин.3:6), и еще далее: «Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь» (1Ин.4:8). Человеку еще только предстояло познать Бога или познать любовь, впустить любовь в себя, возрастить ее в себе. Поэтому вся история взаимоотношений между Богом и человеком, изложенная в Св. Писании, есть история богопознания, или история познания человеком любви, или история научения человека любви.

Почти все писатели и учители Церкви касались в той или иной мере вопроса о богоподобии человека. В древнейшее время образ Божий обычно усматривали в одной какой-то способности человека, тогда как со временем церковные писатели готовы были под понятием образа Божия понимать совокупность духовных дарований или способностей, в это библейское выражение вкладывали все больший и больший объем содержания. Едва ли не большинство церковных писателей хотели видеть образ Божий в разумности (духовности). Некоторые допускали наряду с духовностью или разумностью еще и свободную волю, как признак образа Божия. Другие усматривали образ Божий в бессмертности, в господственном или начальственном положении человека в мироздании. Образ Божий в человеке понимался также учителями Церкви и как святость, или, точнее, способность к нравственному усовершенствованию, а также как способность к творчеству.

Некоторые из церковных писателей отличали образ от подобия, другие же склонны были считать эти выражения синонимами. В библейском описании сотворения человека проведено известное различие между «по образу» и «по подобию». Говоря о совете Троичного Божества перед сотворением человека, святой пророк Моисей повествует, что Бог решил сотворить человека по образу и по подобию Своему: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему…» (Быт 1:26). Описывая же само сотворение, Моисей говорит: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его…» (Быт 1:27), а слова «по подобию» опускает. «Почему не осуществлено предполагаемое, – спрашивает святой Григорий Нисский. – Почему не сказано: «И сотвори Бог человека по образу Божию, и по подобию? Неужели Творец изнемог? – Безбожно говорить что-либо такое. Неужели Творец изменил Свое намерение? – Безбожно нечто такое и помыслить. Сказал и изменил намерение? – Нет. Священное Писание не говорит ни того, что Творец изнемог, ни того, что намерение осталось неисполненным. По какой причине тогда умолчано – «по подобию»? Причина та, что «по образу» мы имеем по сотворению, а «по подобию» приобретаем по своей воле. Быть по образу Божию свойственно нам по первому нашему сотворению, а стать по подобию Божию – зависит от нашей воли»3.

Итак, образ – это то, что изначально вложено Творцом в человека, а подобие – то, чего предстояло достичь в результате добродетельной жизни. Но, как мы уже указали, Адам обладал всем, кроме совершенной любви, которой ему предстояло достичь. Поэтому, если Бог есть любовь, то богоподобие человека заключается в любви. «Любовь по качеству своему есть уподобление Богу, сколько того люди могут достигнуть»4 – говорит прп. Иоанн Лествичник.

4. Богопознание

Наверное, многих, читавших Евангелие, неоднократно смущал тот факт, что Спаситель стремится скрыть Свои чудеса. Ярким примером этому может служить Евангельское повествование о Преображении: за Христом следовало несколько сотен человек, но он берет только троих ближайших учеников, возводит их одних на гору и тайно преображается пред ними. Казалось бы, нет лучшей возможности убедить людей в Своем Богосыновстве: все бы увидели Его чудесное Преображение, услышали бы Отеческий глас. Но Спаситель этого не делает, и этот пример далеко не единственный. Также и после Своего чудесного Воскресения Господь является только ближайшим ученикам, и то не сразу. Почему же, спрашивается, Он не явился тем архиереям, старцам и книжникам, которые предали Его на распятие, и вообще всему тому народу, который кричал Пилату: «Распни Его!», и самому Понтию Пилату? Ведь тогда бы они, наверное, уверовали и спаслись. Более того, Христос в ходе Евангельского повествования неоднократно обличает ищущих чудес, говоря: «Род лукавый и прелюбодейный знамения ищет, и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка» (Мф.16:4). Вообще, этот вопрос можно расширить и поставить так: почему всемогущий Бог не являет человеку в течение его земной жизни явных доказательств Своего бытия? Ведь несомненно, что в области разума доказательств бытия Божия не существует. Невозможно доказать, что Бог есть, равно как и невозможно доказать, что Его нет.

Попробуем ответить на этот вопрос так: так как Бог есть любовь, то познание Его – это не дело человеческого ума, а дело человеческого сердца. Здесь вообще хочется скептически отозваться о познавательных способностях человеческого разума, который в своей рассудочной деятельности имеет дело не непосредственно с познаваемой вещью, а со своим представлением об этой вещи, которое формируется через восприятие. Такой способ познания является несовершенным, в совершенстве познать что-либо можно только впустив это нечто в себя, или став этим нечто. Такой способностью познания обладает человеческое сердце, которое изначально сотворено и предназначено для богопознания. На то, что Бог познается сердцем, неоднократно указывает Спаситель в Евангелии. Так, например, Он говорит ученикам об иудеях: «…сбывается над ними пророчество Исаии, которое говорит: слухом услышите — и не уразумеете, и глазами смотреть будете — и не увидите, ибо огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Мф.13:14-15). В данном случае, говоря о слухе, зрении и разумении, Христос указывает на познавательные способности человеческого сердца. К сожалению, если сердце человека долгое время является вместилищем греха, а не любви, то оно постепенно теряет свою богопознавательную способность, как бы огрубевает и омертвевает, на что указывает приведенная выше выдержка из Евангелия. Когда говорится, что Бога человек познает своим сердцем, то здесь под сердцем понимается не тот анатомический орган, что приводит кровь в движение, а средоточие духовной жизни и местонахождение духа в человеке. Сердце как внутренний телесный орган имеет непонятным нам образом контакт с душею, и поэтому все душевные переживания человек чувствует сердцем.

Нужно заметить, что сердце человека изначально знает о существовании Бога, хотя разумом это обычно не осознается. Эту мысль блестяще выразил выдающийся раннехристианский богослов Тертуллиан сказав, что душа человека по природе христианка. К тому же в человеке всегда главенствующим является сердце, а не разум, как это может показаться. Разум всегда занимается тем, чего хочет сердце, к чему оно стремиться, но не наоборот. Поэтому, если человек говорит, что он не верит в Бога, и пытается доказать себе и другим, что Его нет, то на самом деле он просто сердцем Бога ненавидит, причем втайне даже от самого себя. Доказывать в этом случае что-либо бесполезно, к тому же это было бы нарушением человеческой свободы. Напротив, человек, имеющий любящее сердце, никогда не станет нуждаться в доказательствах бытия Божия и всегда охотно принимает Бога разумом. В этом случае доказательства просто не нужны.

Почему же тогда Господь все же являл чудеса? Чтобы через разум человека повлиять на его сердце. Такое возможно до некоторой степени, недаром большинство чудес Христа связано именно с делами милосердия, то есть воздействуют на человеческое сердце. Так апостол и евангелист Марк повествует, что Спаситель, когда ученики бедствовали в плавании, сотворил чудо хождения по водам, потому что апостолы «не вразумились чудом над хлебами, потому что сердце их было окаменено» (Мк 6:52). Часто также чудеса бывают необходимы тем людям, которым предстоят серьезные испытания веры. Так во время Преображения Господь взял с Собой апостолов Петра, Иакова и Иоанна. Всем им в недалеком будущем предстояли серьезные испытания: апостол Петр будет следовать за Христом после Его взятия иудеями, апостол Иоанн будет присутствовать при Распятии Христа, апостол Иаков первым из апостолов примет мученическую кончину. Но все равно, в отношении всех чудес можно сказать: «блаженны невидевшие и уверовавшие» (Ин. 20:29), потому что истинная вера в разуме может быть только от Бога, пребывающего в сердце.

5. Экзамены любви

Процесс богопознания, подобно другим процессам обучения, предполагает какие-то научающие ситуации, какие-то экзамены. Таким экзаменом, или комплексом таких экзаменов является для человека земная жизнь. Ежедневно, ежечасно и, порой, даже ежеминутно Премудрый Господь создает для нас такие ситуации, при которых Он стучится в двери нашего сердца и просит Его впустить: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Откр.3:20). Такая ситуация есть экзамен любви. Его можно сдать, можно и не сдать, и, если не сдал, можно пересдать. Несданный экзамен именуется еще грехом, который можно также назвать неприятием любви, отрицанием любви или нелюбовью.

То, что жизнь есть экзамен любви, образно подтверждает и Сам Господь в притче об овцах и козлах, поставленных по правую и по левую руку. Успешно сдавшим этот экзамен будет сказано так: «…приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне» (Мф.25:34-36). Провалившим же экзамен будет сказано так: «…идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня» (Мф.25:41-43). Конечно же, дела любви не ограничиваются только вышеперечисленными делами. Постоянно в течение жизни в поступках, словах, даже мыслях человеку предлагается выбор: между добром и злом, между волей Божьей и грехом, между любовью и нелюбовью. И свобода воли человека абсолютно полностью сводится к свободе выбора между этими двумя вариантами. От этого выбора нельзя отказаться, точнее, отказ означает отрицательный ответ. И нет ничего среднего, что можно было бы выбрать, как нет ничего среднего между истиной и ложью, между добром и злом, между Богом и дьяволом, между любовью и нелюбовью.

В Евангелии от Луки есть повествование о диалоге Христа с некоторым иудейским законоучителем, который «встал и, искушая Его, сказал: Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Он же сказал ему: в законе что написано? как читаешь? Он сказал в ответ: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя. Иисус сказал ему: правильно ты отвечал; так поступай, и будешь жить. Но он, желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний? На это сказал Иисус: некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе. Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же» (Лк.10:25-37).

Описанная ситуация как нельзя лучше показывает, что такое экзамен любви. В данном случае она стучалась в сердце каждого, видевшего попавшегося разбойникам, но открыл ей только самарянин, и между ним и пострадавшим установились те самые таинственные взаимоотношения, при которых люди именуются ближними или друзьями. Именно таких людей повелевает Господь любить, причем повелевает как в Ветхом так и Новом Завете с небольшой разницей в формулировках. Но мы не зря назвали эти взаимоотношения таинственными, потому что человеческому разуму непонятно, кто есть ближний, на него может указать только любовь, пребывающая в сердце. Иными словами, Сам Бог, войдя в сердце человека, указывает ему, кто его ближний и что для него в данный момент нужно сделать. А Бог и все Его действия в сердце человека разумом непостижимы. Разуму невозможно объяснить, что есть любовь и как она действует, можно лишь как бы указать, провести аналогию, сделать намек. Поэтому Спаситель не дает прямого ответа на вопрос законника, а рассказывает притчу. Вообще, большинство притч Христа и есть такие своего рода намеки для разума, посредством которых Бог стремиться войти в человеческое сердце и оживить его.

Часто люди, не понимая всего этого, говорят, что ближними являются все, и что нужно любить всех. Но Господь не говорит: любите всех, Он говорит: любите ближних, друзей. Да, действительно, каждый человек может стать ближним, другом, но не каждый им является. Частым следствием такого рассуждения, что ближние – это все, является такой образ действий, при котором человек начинает благотворить тем людям, которым его помощь вовсе и не требуется, но проходит мимо тех, кто в данный момент более всех нуждаются в его любви. Поэтому, если попытаться максимально точно сформулировать ответ на вопрос: кто есть ближний, можно сказать, что это тот, кто в настоящий момент более всех нуждается в нашем внимании, помощи и поддержке. Но даже имея такую формулировку в разуме можно ошибиться, потому что истинно указать на то, кто есть ближний, может только Бог, пребывающий в сердце. А чтобы Он там пребывал, Его нужно туда впустить, что и сделал самарянин.

Ветхозаветные священники, которые прошли мимо попавшегося разбойникам, отнюдь не считали себя жестокосердными и не думали, что они нарушают заповедь о любви к ближнему. Просто по их рассуждению этот человек не мог считаться ближним. Они предпочли руководствоваться доводами разума и не услышали Бога, стучавшегося в сердце. Можно подумать, что в человеке разум является отрицательным компонентом и борется с сердцем, но это отнюдь не так. Сердце, как мы уже это говорили, главенствует всегда, разум лишь представляет ему свои доводы. Борьба между любовью и нелюбовью происходит в сердце. «Здесь дьявол с Богом борется, а поле борьбы – сердца людей» – пишет Ф.М. Достоевский. И это скорее даже не борьба, а свободный выбор сердца между тем и другим. Поэтому не разум является источником греха, но сердце, «ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, — все это зло извнутрь исходит и оскверняет человека» (Мк.7:21-23).

6. Добродетели

Проявления любви в человеке называются добродетелями. Про то, что любовь есть основа и источник всех добродетелей, написано много. Вот как к примеру об этом говорит апостол Павел: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1Кор.13:4-7). Или в другом месте: «Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства» (Кол 3:14). «Все совершенства, которые заключаются в понятии добродетели, произрастают от корня любви; так что имеющий ее и в прочих добродетелях не имеет недостатка»5 – пишет свт. Григорий Нисский. Необходимость совершения добродетелей выражена Богом в виде заповедей, данных человеку. Нужно отметить, что чем более человек стремится исполнять заповеди, то есть чем больше стремится проявить любовь, тем более Бог стремится заполнить его сердце. В Ветхом Завете это выражено следующими словами Бога: «Любящих меня я люблю, и ищущие меня найдут меня» (Притчи 8:17). В Новом Завете Спаситель говорит: «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам» (Ин.14:21). А также: «…кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин.14:23). И наоборот, чем более любовь заполняет человека, тем более она стремится проявиться в нем в виде добродетелей. «Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме» (Мф.5:14,15). Получается, что любовь является как бы одновременно и причиной, и следствием добродетелей.

Невозможно совершать добродетели не имея Бога (любви) в себе: «ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин.15:5) – говорит Спаситель. Точнее, если пытаться совершать их не ради любви, то есть не ради Христа, то такие добродетели не будут истинными и пользы человеку не принесут. «Настолько любовь выше всех добродетелей, что без нее ни одна из них, ни все они вместе совершенно не принесут никакой пользы стяжавшему их»6 – пишет прп. Симеон Новый Богослов. Всем известно такое высказывание апостола Павла: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1Кор.13:1-3). Из этого отрывка следует, что человек может быть верующим в разуме (хотя такую веру нельзя назвать истинной), исполняющим заповеди, но сердце его при этом может далеко отстоять от Бога, и им может руководить не любовь, а совсем другие мотивы. Это в частности подтверждается словами Христа: «Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф.7:22,23). То есть человек может иметь такую веру, что будет пророчествовать, изгонять бесов, творить многие чудеса, но при этом не знать Бога сердцем. Есть этому пример и в агиографическом наследии, звучит он примерно так: был некоторый старец, который по образу своей жизни всеми почитался за святого. Но когда он умирал, другому старцу было видение, что за душу умиравшего спорили ангелы с бесами, и этот спор был прекращен гласом Сына Божия, обращенного к бесам: «Возьмите его и не дайте ему покоя, как и Я не нашел покоя в сердце его». По толкованию святых отцов, умиравший старец в течение своей внешне праведной жизни во всех делах руководствовался гордостью и тщеславием.

У святых отцов есть такое мнение, что добро, совершаемое не ради Христа, не истинно. Это будет так называемое лицемерие или лукавство. В Евангелии от Матфея Господь говорит фарисеям: «Порождения ехиднины! как вы можете говорить доброе, будучи злы? Ибо от избытка сердца говорят уста» (Мф.12:34). Поэтому этот грех также иногда называют фарисейством. Есть одно очень хорошее высказывание неизвестного автора, которое как нельзя лучше отображает то, во что превращаются добродетели без любви:

«Обязанность без любви делает человека раздражительным.
Ответственность без любви делает человека бесцеремонным.
Справедливость без любви делает человека жестоким.
Правда без любви делает человека критиканом.
Воспитание без любви делает человека двуликим.
Приветливость без любви делает человека лицемерным.
Ум без любви делает человека хитрым.
Компетентность без любви делает человека неуступчивым.
Честь без любви делает человека высокомерным.
Власть без любви делает человека насильником.
Богатство без любви делает человека жадным.
Вера без любви делает человека фанатиком».

И этот список можно дополнять и дополнять. Автору этих строк лично приходилось наблюдать, как даже такая величайшая добродетель, как монашеское послушание, совершаемое не ради любви, превращалась в совершенное извращение, которое выражалось в том, что ради мнимого исполнения этой добродетели человек попирал основные законы любви. Всегда хотелось ему сказать: нельзя ради послушания не любить. Послушание превыше поста и молитвы, но не превыше любви. Чем же может руководствоваться человек, совершая добродетели не ради любви? Очевидно, какой-либо страстью. Обычно это бывает гордость, но о ней отдельный разговор.

Помимо исполнения заповедей существуют также различные благочестивые упражнения, которые привлекают Бога в сердце человека, готовят сердце к принятию любви. Иногда их также называют добродетелями. К этим упражнениям относятся молитва, пост, участие в богослужении, чтение Св. Писания и другие. Особенно в этом отношении святые отцы восхваляли непрестанную умно-сердечную молитву. Однако, также как и в случае с добродетелями, если эти дела благочестия совершаются не ради любви, то они не только не приносят пользы, но даже способны повредить человека, что в духовной жизни именуется прелестью. Вот как обо всем этом говорит прп. Серафим Саровский в беседе с Н. А. Мотовиловым о цели христианской жизни: «Молитва, пост, бдение и всякие другие дела христианские, сколь ни хороши они сами по себе, однако не в делании только их состоит цель нашей христианской жизни, хотя они и служат необходимыми средствами для достижения ее. Истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святаго Божьего. Пост же, и бдение, и молитва, и милостыня, и всякое Христа ради делаемое доброе дело суть средства для стяжания Святаго Духа Божьего. Заметьте, батюшка, что лишь только ради Христа делаемое доброе дело приносит нам плоды Святаго Духа. Все же не ради Христа делаемое, хотя и доброе, но мзды в жизни будущего века нам не представляет да и в здешней жизни благодати Божией тоже не дает».7

Поэтому необходимо всегда отдавать себе отчет, ради чего мы совершаем те или иные добродетели, помня, что истинная цель их – стяжание любви. Мы нисколько не будем противоречить преподобному Серафиму, сказав, что смысл жизни человека заключается в стяжании любви, если вспомним, что Св. Дух есть Бог, а Бог есть любовь.

7. Духовные константы

Если, по слову св. апостола Иоанна Богослова, «Бог есть любовь» (1Ин.4:16), то тоже самое можно сказать и о человеке, который сотворен по образу Божию, он тоже есть любовь. Любовь, как влечение, устремление к чему-либо, является основным проявлением человеческой природы, как бы самой ее сущностью. С самого рождения человек приобретает для себя некоторые устойчивые представления о любви, можно наименовать их духовными константами. Или, по-другому это то, что для человека свято, что является как бы устойчивой характеристикой его личности и мотивирует всю ее деятельность. Такие духовные константы по большому счету для всех людей одинаковы, среди них особо можно выделить: любовь к Богу, любовь к Родине, любовь к матери, любовь к своему близкому другу, любовь к своим детям. О человеке говорят, что он сформировался как личность именно тогда, когда у него сформируются эти духовные характеристики.

Интересно то, что всякое искушение стремится разрушить, повредить именно эти духовные константы. Целью дьявола является отнюдь не физическое умерщвление человека, но именно повреждение, разрушение его как личности, его духовное уничтожение. Дезориентация самой сущности человеческой природы ведет к повреждению самого образа Божия в человеке, превращению его в животного. Основной ценностью человека для Бога представляется его способность любить, то есть реализовывать образ Божий в себе, а основной целью дьявола является повреждение этого образа.

Во время чеченской войны чеченские боевики, издеваясь над пленными русскими солдатами, заставляли их отрекаться от Бога, от Родины и от матери. Относительно Бога и Родины — это понятно, ведь они воевали за свою веру и отечество, но причем здесь мать? Как ни странно, но именно любовь к родителям, к отцу и матери, является самой основополагающей, самой центральной и самой устойчивой духовной константой личности, и именно ее более всего дьявол стремиться разрушить посредством искушений. В современном мире можно найти массу многообразных и разнообразных подтверждений этому. Так, например, матерная брань — само название этого весьма распространенного явления уже говорит о том, что оно оскорбляет самое святое — мать. Пресловутая ювенальная юстиция есть ни что иное как попытка разрушить фундаментальные любовные связи родителей и ребенка. Также очень характерно, что подавляющее большинство тоталитарных сект настойчиво стремится воспитать у своих адептов если не ненависть, то безразличие к родителям. В церковном предании сохранились сведения о жизни Иуды Искариотского: он сожительствовал со своей матерью, то есть сквернил самое святое. У человека может не быть Бога, в том смысле, что он может быть неверующим, или не быть Родины, в том смысле, что он вырос на чужбине, но еще не рождался такой человек, у которого бы не было матери.

В современной психологии существует весьма интересная теория о базовых перинатальных матрицах, которую ввёл и разработал один из основоположников трансперсональной психологии Станислав Гроф, в 1975 году в работе «Области человеческого бессознательного». Согласно этой теории, во время внутриутробного развития и родов человек переживает особый бессознательный опыт, который оказывает фундаментальное влияние на всю последующую жизнь и становится основой всего психологического портрета личности. Станислав Гроф в своих работах постулировал, что психика человека формируется не столько на биографическом этапе, сколько в перинатальный (добиографический) период, соответствующий стадии эмбриона и процессу родов. Эти области бессознательного были названы термином «базовые перинатальные матрицы», их было выделено 4 соответственно последовательным физиологическим этапам беременности и родов:

1. Статическое пребывание эмбриона в утробе матери, характеризующееся покоем, безмятежностью и невозмутимостью. Преобладание этой матрицы в подсознании человека соответствует по классификации Гиппократа типу темперамента флегматика.
2. Первая фаза родов, то есть схватки. В подсознании человека они ассоциируются с ощущениями страха, тревоги, волнения, подавленности. Преобладание этой матрицы в подсознании свойственно меланхолику.
3. Вторая фаза родов, когда младенец проходит через родовой канал. Здесь наблюдаются ощущения борьбы, потрясений, боли, сильного возбуждения. Преобладание этой матрицы в подсознании свойственно холерику.
4. Рождение и первые минуты после него. Чувства освобождения, любви, радости, спасения, что соответствует типу темперамента сангвиника.

Хотя теория перинатальных матриц часто подвергается критике среди христиан за недопустимую экспансию в духовную сферу личности, тем не менее практическая достоверность этой теории как нельзя лучше показывает силу духовных связей матери и ребенка. Крепость этих связей подтверждается многочисленными свидетельствами о благодатной помощи ребенку по молитвам матери, поэтому в народе даже возникла пословица: «Молитва матери со дна моря достанет».

Из Древней Греции к нам пришла очень красивая легенда о двух половинках, некогда описанная Платоном. Согласно этой легенде, люди когда-то были четырехрукими, четырехногими существами, с двумя лицами на одной голове, с двумя «срамными частями». Они назывались «андрогинами». Эти люди обладали великой силой и мощью, и однажды задумали поднять восстание против богов, чтобы самим править миром. Боги, узнав об этом, разгневались, и верховный правитель Зевс наказал непокорных: разделил каждое существо пополам и разбросал эти половинки по всему свету. Так появились современные люди – двурукие, двуногие, с одним лицом на голове. С тех давних пор разделенные половинки ищут друг друга. Если кому-либо случается встретить как раз свою половину, обоих охватывает такое удивительное чувство привязанности, близости и любви, что они поистине не хотят разлучаться даже на короткое время. И люди, которые проводят вместе всю жизнь, не могут даже сказать, чего они, собственно, хотят друг от друга, ведь нельзя же утверждать, что только ради удовлетворения похоти столь ревностно стремятся они быть вместе. Половинки ищут друг друга, и счастье, если в конце концов одна находит другую. Хотя, казалось бы, какие могут быть к этому препятствия? Одна половинка – женская, другая – мужская, почему же не всякий мужчина и не всякая женщина готовы слиться в любви и счастье? Так нет, дело оказалось совсем не простым. Андрогины, видимо, были разделены надвое не ровненько, как по линеечке, а особенным образом – «с рваными краями», скажем так.

Вот отчего мучаются мужчины и женщины – они ищут именно свою, единственную и неповторимую, недостающую половинку, при слиянии с которой вновь возникло бы гармоничное существо, в котором и женские, и мужские части уравновесились, сплелись, как пальцы рук, сложились как узор в мозаике.

Многие христианские богословы неоднократно задавались вопросом: почему Бог разделил человека на два пола (само наименование напоминает слово «половина)? Для чего Бог сотворил женщину? Если не касаться физиологии, а рассуждать только с духовной точки зрения, то классическим ответом будут слова из Библии: «И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему» (Быт.2:18). То есть Бог хотел сотворить для человека объект любви, чтобы человек любил и был любим. Но если вспомнить, что Бог — это и есть любовь, то приходит удивительное объяснение: Бог разделил первозданного человека, чтобы войти в него как любовь. Ведь чтобы проникнуть внутрь чего-либо, нужно это нечто разделить, войти внутрь и соединить обратно. Человек изначально предназначен быть храмом Божиим, и он становится им, когда начинает любить кого-либо. Мы любим Бога, когда любим друг друга. Бог становится связующим звеном между двумя половинками, и эта связь двух любящих душ настолько сильна, что сравнима со связью между матерью и ребенком: «…оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» (Быт.2:24). Поэтому дьявол также посредством искушений стремится разрушить эту духовную константу: через пропаганду блуда, половой развращенности, гомосексуализма и т. п. Борясь с Богом, дьявол борется именно с любовью внутри нас, стараясь любыми способами ее извратить, разрушить, погасить.

Любящий человек всецело наполнен жизнью, то есть хранящий свои духовные константы тем самым оберегает Бога внутри сосуда своей души. Достаточно вспомнить сколько сил и энергии придает человеку благословение отца и матери, которых он почитает и любит. Или как окрылен любовью и наполнен вдохновением человек, нашедший свою вторую половинку. Эта радость, жизненность, счастье и есть действие Бога внутри нас.

Абсолютно все божественные заповеди касаются любви, в десяти заповедях Моисея первые четыре говорят о любви к Богу, пятая — о любви к родителям, остальные пять — о любви к ближнему. Но существует одно важное условие: для исполнения заповедей человек уже должен уметь любить, то есть его сердце должно обладать некоторым опытом любви. Это может быть любовь к матери, к своей второй половинке, к своим детям и т. п. Не обладая таким опытом, человек не сможет исполнять заповеди, не сможет их даже понять. Это будет все равно что пытаться объяснить слепому, что значит видеть. Как выглядит такой человек? У него холодные отношения с матерью, никогда не было глубоких чувств к ней. У него никогда не было любимой девушки, он не женился. У него никогда не было детей. То есть любить такой человек просто не умеет, он не понимает, что это такое, духовные константы не сформированы. Как же ему исполнять заповеди?

Был такой случай: как-то к некоторому старцу-монаху пришла молодая женщина и выразила горячее желание поступить в монастырь. Старец стал расспрашивать о ее жизни, и она рассказала, что жизнь в миру ей не нравится: у нее натянутые отношения с родителями, она никогда никого из мужчин не любила, поэтому она никогда не была замужем, у нее никогда не было детей. Все это она считала хорошими предпосылками к монашеству и говорила о своем большом влечении к монашеской жизни. Что же ответил ей старец? «Пойди, помирись с родителями и имей любовь к ним. Найди себе любимого мужчину и выйди замуж, заведи детей. Научись в начале любить, а потом придешь в монастырь».

Что же будет, если пытаться исполнять заповеди, не имея любви в сердце? Это явление называется фарисейством. Такие люди воспринимают заповеди только разумом, как инструкцию поведения, как программу действий, которую вкладывают в какую-либо машину. Внешне они выглядят досконально правильными, но что-то в них очень отталкивает, о них обычно говорят: нет любви, нет сердечности. Один известный политик, отвечая на вопрос, какими по его мнению качествами должен обладать политический деятель, среди прочих качеств назвал такое: умение чувствовать чужую боль. Это качество у фарисея отсутствует совершенно, он поступит с вами абсолютно правильно с точки зрения заповедей, но любовь он никогда не поставит превыше заповедей, потому что он не понимает, что это такое, его сердце не имеет такого опыта. Смысл всех заповедей Божиих заключается в том, что любовь превыше всякой заповеди. А что такое любовь? Это невозможно понять разумом, невозможно объяснить словами, об этом знает только сердце. Господь словами пророка Иеремии обещал, что в будущем веке это будут знать все: «Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их, и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: “познайте Господа”, ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более» (Иер.31:33-34).

8. Жизнь и смерть

Так как любовь является источником жизни, то отторжение, отталкивание ее приводит к состоянию, которое именуется смертью. Впервые в Библии на это состояние указывается во второй главе Книги Бытия в словах Бога, обращенных к Адаму: “…а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь” (Быт.2:17). Вот как комментирует эти слова святитель Григорий Палама: “…как отделение души от тела есть смерть тела, так отделение Бога от души есть смерть души. И это есть главным образом смерть, смерть души. На нее указывал Бог, когда, давая заповедь в раю, сказал Адаму: в какой день вкусишь от запрещенного древа, смертию умрешь (Быт.2:17). Ибо тогда умерла душа его, через преступление отделившись от Бога; по телу же он продолжал жить с того часа и далее до девятисот тридцати лет. Но смерть, прибывшая через преступление, не душу только сделала непотребною и человека подклятвенным, а и тело, соделав многоболезненным и многострастным, предала наконец смерти…”8. Итак, истинная смерть человека духовна, она есть состояние сердца, отчужденного от Бога. “Истинная смерть – в сердце, и она сокровенна, ею умирает внутренний человек”9, – говорит преподобный Макарий Египетский. Поэтому люди, не знающие Бога, являются как бы живыми мертвецами, на что указывают слова Спасителя, обращенные к ученику, у которого умер отец: “Иди за Мною и предоставь мертвым погребать своих мертвецов” (Мф.8:22).

Но омертвение сердца отнюдь не означает его обездвиживание, пустоту – это такой сосуд, который не может быть пустым: «свято место пусто не бывает». Чем же в таком случае заполняется сердце? Прп. Серафим Саровский, говоря о сердце человека, использовал пример, взятый из Псалтири: «Сие море — великое и пространное: тамо гади, ихже несть числа» (Пс.103:25). Дальше в этом псалме написано: «животная малая с великими: тамо корабли преплавают, змий сей, егоже создал еси ругатися ему» (Пс.103:25-26). Очевидно, так как сердце человека изначально задумано как вместилище Бога, то если в нем нет любви, заполнено оно в таком случае может быть только некоторым извращенным подобием любви, некоторой ее антианалогией. Такой ложной любовью или любовью, направленной вовнутрь, является гордость, которую обычно сопровождает блудная страсть. Интересно, что это вполне подтверждается современной психологией: половое влечение и желание стать великим являются основными подсознательными мотивами человеческой деятельности. Как лжелюбовь, гордость проявляется в виде искаженных, ложных добродетелей или страстей, которые порой, как ни странно, могут иметь внешний вид истинных добродетелей, что наблюдалось у евангельских фарисеев. «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония» (Мф.23:27,28) – говорит Спаситель.

Но мы так часто стали употреблять слово «ложь», что настало время вспомнить и о ее «отце». Часто люди рассуждают так: я сам по себе, и не с Богом, и не с дьяволом. Но такое, как мы уже говорили, невозможно, в этом выборе нет третьего варианта. В Евангелии Спаситель говорит: «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает» (Лк 11:23). А святые отцы говорят: «Непокоряющий воли своей Богу, подчинится сопернику своему»10. Врата сердца устроены так, что если они закрываются для Бога, то они автоматически открываются для дьявола. Апостол Иоанн Богослов пишет: «Кто делает грех, тот от диавола, потому что сначала диавол согрешил» (1Ин.3:8). Поэтому дьявол является отцом всех грешников, но скрывает это от своих слуг и, будучи лжецом, выдает себя за Бога. Поэтому иудеи очень возмутились, когда Христос сказал им: «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (Ин.8:44).

Состояние сердца, отвергающего Бога (любовь) от себя, мучительно, поэтому оно также именуется адом. Часто люди обвиняют Бога в том, что Он сотворил ад, и говорят: «Если Бог есть любовь, то почему Он отдает грешников на вечные мучения». Но Бог не сотворил ада. В Евангелии от Луки Спаситель говорит: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк.17:21), соответственно можно сказать, что и ад также «внутрь нас есть». По мысли современного богослова епископа Каллиста Диоклийского врата ада запираются изнутри. Совершенно верно: человек сам изнутри запирает свое сердце для Бога, закрывает глаза, затыкает уши. Есть даже такой апокриф, в котором Христос предлагает Иуде выйти из ада, и тот отказывается. Любовь Божия воспринимается таким человеком как адский огонь. К счастью, пока человек жив, он имеет возможность выйти из этого состояния, впустить в себя любовь и, так сказать, духовно воскреснуть. Вот как об этом рассуждает свт. Димитрий Ростовский: «Что же является воскресением души? Святое покаяние, ибо как грех есть смерть для души, так покаяние есть воскресение для души. Ведь и о блудном сыне, когда он с покаянием обратился к отцу, сказано: «этот сын мой был мертв и ожил» (Лк.15:24). Пока он был вдали от отца, в стране греховной, он был мертвым, когда же возвратился, покаявшись, тотчас воскрес душой: «был мертв и ожил». Мы сказали, что это воскресение часто повторяется с душой, ибо когда человек согрешает, то умирает душой, а когда кается, воскресает, согласно этим словам: сколько раз падешь, столько и восстань, и спасешься».11

«Жизнь сердца – это любовь, а его смерть – это злоба и вражда. Господь для того и держит нас на земле, чтобы любовь всецело проникла наше сердце: это цель нашего существования»12 – написал в свое время св. Иоанн Кронштадский. А через несколько десятков лет появились удивительно красивые строки советского поэта и композитора Владимира Высоцкого:

Все это можно заключить так, что любовь является жизнью, а отсутствие ее – смертью, что подтверждается словами апостола Иоанна Богослова: «Мы знаем, что мы перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев; не любящий брата пребывает в смерти» (1Ин.3:14).

9. Что значит любить Бога?

В Новом Завете Богом для людей дана всего лишь одна единственная заповедь: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга» (Ин.13:34). Почему же, спрашивается, Господь не повторил ветхозаветную заповедь о любви к Богу? Ведь можно бы было сказать: «Заповедь новую даю вам: да любите Бога и друг друга». Разве любить Бога уже стало не нужно? Ответ на этот вопрос заключается в том, что Новый Завет принес с собой удивительную истину: Бог и есть любовь. Что тогда значит любить Бога? Любить любовь? Но это непонятно, это нонсенс. В Евангелии от Матфея Христос говорит такие слова: «…где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф.18:20). Глубину смысла сказанного Господом часто недопонимают. Эти слова значат, что Бог не может пребывать изолированно в одной личности, но пребывает как межличностная связь любящих друг друга душ, там, где двое или более собраны во имя Его, то есть собраны ради любви. Любовь не может быть моноипостасна, она связывает любящие друг друга личности и наполняет их.

Нужно заметить, что Бог может пребывать только именно между личностями, связуя их, то есть Он не может пребывать между личностью и чем-либо безличностным, как-то каким-либо творением, предметом, идеей. Истинно любить может только личность, и истинно любить можно только личность, потому что только личность является богоподобной вечной субстанцией — вместилищем Бога, все остальное временно, а значит призрачно, не вечно, не истинно. Поэтому очень опрометчиво поступают те, кто ставит любовь к каким-либо предметам, идеям, принципам превыше любви к другим людям. В сущности, такой человек ставит временное превыше вечного, ложь превыше истины, страсть превыше любви, дьявола превыше Бога. Такой человек наполняет сосуд своего сердца не вечным Богом, а призрачной пустотой, небытием. Другие люди, другие личности, являются поэтому для нас высшей ценностью, ибо в них мы обретаем Бога. Святые отцы говорят, что заповедь о любви к Богу содержится внутри заповеди о любви к ближнему.

Мы уже говорили от том, что с детства у личности формируются устойчивые представления о любви — духовные константы: любовь к родителям, к своему супругу, к своим детям. На основании этого фундаментального опыта любви у человека складываются отношения с другими людьми. Но дьявол тоже не сидит сложа руки: посредством искушений он пытается навязать человеку любовь не к другим людям, а к призракам: каким-либо вещам, идеям, принципам. В сущности, это не любовь, а страсти — извращенное подобие любви. И тут уж кто кого победит. Порой очень больно бывает наблюдать, как даже среди священников и монахов, то есть среди тех людей, которые должны быть образцами любви к ближним, пристрастие к каким-либо вещам, идеям, даже заповедям поставляется превыше любви к людям. Любящий призрачное рискует остаться в вечности в одиночестве. Это в Царстве Небесном радуются вместе, а в аду мучаются в одиночестве.

По учению Церкви после телесной смерти нет возможности покаяния, но хочется верить, что она все-таки есть. Как нельзя лучше эта надежда выражена в сказке Ганса Христиана Андерсена под названием «Девочка, наступившая на хлеб».

«Вы, конечно, слышали о девочке, которая наступила на хлеб, чтобы не запачкать башмачков, слышали и о том, как плохо ей потом пришлось. Она была бедная, но гордая и спесивая девочка. В ней, как говорится, были дурные задатки. Крошкой она любила ловить мух и обрывать у них крылышки; ей нравилось, что мухи из летающих насекомых превращались в ползающих. Ловила она также майских и навозных жуков, насаживала их на булавки и подставляла им под ножки зеленый листик или клочок бумаги. Бедное насекомое ухватывалось ножками за бумагу, вертелось и изгибалось, стараясь освободиться от булавки, а Инге смеялась:

– Майский жук читает! Ишь, как переворачивает листок!

С летами она становилась скорее хуже, чем лучше; к несчастью своему, она была прехорошенькая, и ей хоть и доставались щелчки, да все не такие, какие следовало.

– Крепкий нужен щелчок для этой головы! – говаривала ее родная мать. – Ребенком ты часто топтала мой передник, боюсь, что, выросши, ты растопчешь мне сердце!

Так оно и вышло. Инге уехала и поступила в услужение к знатным господам, в помещичий дом. Господа обращались с нею как с своею родной дочерью, и в новых нарядах Инге, казалось, еще похорошела, зато и спесь ее все росла да росла. Целый год прожила она у хозяев, и вот они сказали ей:

– Надо тебе навестить своих стариков, Инге! Вот тебе белый хлеб, снеси его им. То-то они обрадуются тебе!

Инге нарядилась в самое лучшее платье, надела новые башмаки, приподняла платьице и осторожно пошла по дороге, стараясь не запачкать башмачков, – ну, за это и упрекать ее нечего. Но вот тропинка свернула на болото; идти надо было по грязи. Не долго думая, Инге бросила в грязь свой хлеб, чтобы наступить на него и перейти лужу, не замочив ног. Но едва она ступила на хлеб одною ногой, а другую приподняла, собираясь шагнуть на сухое место, хлеб начал погружаться с нею все глубже и глубже в землю, – только черные пузыри пошли по луже! И девочка попала в ад, – люди с задатками могут попасть туда и не прямым путем, а окольным!

Передняя уходила в бесконечность; поглядеть вперед – голова закружится, оглянуться назад – тоже. И вся она запружена изнемогающими грешниками, ожидавшими, что вот-вот двери милосердия отворятся. Долгонько приходилось им ждать! Большущие, жирные, переваливающиеся с боку на бок пауки оплели их ноги тысячелетнею паутиной; она сжимала их, точно клещами, сковывала крепче медных цепей. Кроме того, души грешников терзались вечною мучительною тревогой. Скупой, например, терзался тем, что оставил ключ в замке своего денежного ящика, другие… да и конца не будет, если примемся перечислять терзания и муки всех грешников!

И мать Инге и все там, наверху, уже знали о ее грехе, знали, что она наступила на хлеб и провалилась сквозь землю. Один пастух видел все это с холма и рассказал другим.

– Как ты огорчила свою мать, Инге! – повторяла мать. – Да я другого и не ждала!

Слышала она и слова своих господ, почтенных людей, обращавшихся с нею как с дочерью: «Она большая грешница! Она не чтила даров Господних, попирала их ногами! Не скоро откроются для нее двери милосердия!»

Слышала она и песню, которую сложили о ней люди, песню «о спесивой девочке, наступившей на хлеб, чтобы не запачкать башмаков». Ее распевали по всей стране. И душа Инге становилась еще грубее, еще ожесточеннее. Слышала она также, как историю ее рассказывали детям, и малютки называли ее безбожницею.

– Она такая гадкая! Пусть теперь помучается хорошенько! – говорили дети. Только одно дурное слышала о себе Инге из детских уст.

Но вот раз, терзаясь от голода и злобы, слышит она опять свое имя и свою историю. Ее рассказывали одной невинной маленькой девочке, и малютка вдруг залилась слезами о спесивой, суетной Инге.

– И неужели она никогда не вернется сюда, наверх? – спросила малютка.

– Никогда! – ответили ей.

– А если она попросит прощения, обещает никогда больше так не делать?

– Да она вовсе не хочет просить прощения!

– Ах, как бы мне хотелось, чтобы она попросила прощения! – сказала девочка и долго не могла утешиться. – Я бы отдала свой кукольный домик, только бы ей позволили вернуться на землю! Бедная, бедная Инге!

Слова эти дошли до сердца Инге, и ей стало как будто полегче: в первый раз нашлась живая душа, которая сказала: «бедная Инге!» и не прибавила ни слова о ее грехе. Маленькая невинная девочка плакала и просила за нее!.. Какое-то странное чувство охватило душу Инге; она бы, кажется, заплакала сама, да не могла, и это было новым мучением.

На земле годы летели стрелою, под землею же все оставалось по-прежнему. Инге слышала свое имя все реже и реже, – на земле вспоминали о ней все меньше и меньше. Но однажды долетел до нее вздох: «Инге! Инге! Как ты огорчила меня! Я всегда это предвидела!» Это умирала мать Инге. Слышала она иногда свое имя и из уст старых хозяев. Хозяйка, впрочем, выражалась всегда смиренно: «Может быть, мы еще свидимся с тобою, Инге! Никто не знает, куда попадет!» Но Инге-то знала, что ее почтенной госпоже не попасть туда, куда попала она. Медленно, мучительно медленно ползло время.

И вот Инге опять услышала свое имя и увидела, как над нею блеснули две яркие звездочки: это закрылась на земле пара кротких очей. Прошло уже много лет с тех пор, как маленькая девочка неутешно плакала о «бедной Инге»; малютка успела вырасти, состариться и была отозвана Господом Богом к себе. В последнюю минуту, когда в душе вспыхивают ярким светом воспоминания целой жизни, вспомнились умирающей и ее горькие слезы об Инге, да так живо, что она невольно воскликнула: «Господи, может быть, и я, как Инге, сама того не ведая, попирала ногами Твои всеблагие дары, может быть, и моя душа была заражена спесью, и только Твое милосердие не дало мне пасть ниже, но поддержало меня! Не оставь же меня в последний мой час!»

И глаза умирающей закрылись, но очи души ее отверзлись, и так как об Инге была ее последняя мысль, то она и узрела своим духовным взором то, что было скрыто от земного – увидала, как низко пала Инге. При этом зрелище благочестивая душа залилась слезами и явилась к престолу Царя Небесного, плача и молясь о грешной душе так же искренно, как плакала ребенком. Эти рыдания и мольбы отдались эхом в пустой оболочке, заключавшей в себе терзающуюся душу, и душа Инге как бы переродилась от этой нежданной любви к ней. Божий Ангел плакал о ней! Чем она заслужила это? Измученная душа оглянулась на всю свою жизнь, на все содеянное ею и залилась слезами, каких никогда не знавала Инге. Жалость к самой себе наполнила ее: ей казалось, что двери милосердия останутся для нее запертыми на веки вечные! И вот едва она с сокрушением осознала это, в подземную пропасть проник луч света, сильнее солнечного, который растопляет снеговика, слепленного на дворе мальчуганами, и быстрее, чем тает на теплых губах ребенка снежинка, растаяла окаменелая оболочка Инге. Маленькая птичка молнией взвилась из глубины на волю.

Зима стояла суровая, воды были скованы толстым льдом, для птиц и зверей лесных наступили трудные времена. Маленькая пташка летела над дорогой, отыскивая и находя в снежных бороздах, проведенных санями, зернышки, а возле стоянок для кормежки лошадей – крошки хлеба; но сама она съедала всегда только одно зернышко, одну крошку, а затем сзывала кормиться других голодных воробышков. Летала она и в города, осматривалась кругом и, завидев накрошенные из окна милосердною рукой кусочки хлеба, тоже съедала лишь один, а все остальное отдавала другим. За зиму птичка собрала и раздала так много хлебных крошек, что все они вместе весили столько же, сколько хлеб, на который наступила Инге, чтобы не запачкать башмаков. И когда была найдена и отдана последняя крошка, серые крылья птички превратились в белые и широко распустились.

– Вон летит морская ласточка! – сказали дети, увидав белую птичку. Птичка то ныряла в волны, то взвивалась навстречу солнечным лучам и вдруг исчезла в этом сиянии. Никто не видал, куда она делась.

– Она улетела на солнышко! – сказали дети».13

Любовь рождается в ответ на любовь. Любовь вечна, и она вечно любит и вечно ждет каждого из нас.

10. Крест

Самый частый вопрос, который задают люди, пытаясь опровергнуть утверждение о том, что Бог есть любовь, звучит так: если Бог есть любовь, то почему в мире существует зло? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно его вначале немного подкорректировать: злом может называться только грех, который является неправильной реализацией свободы, ошибочным выбором. Поэтому задавать вопрос: почему существует зло – это все равно, что задавать вопрос: почему существует свобода? Бог даровал человеку формальную свободу, которая есть свобода выбора между добром и злом, но она не существует вечно. При конце света сама возможность такого выбора будет упразднена и соответственно зло или грех будет уничтожен, при этом свобода формальная будет заменена свободой нравственной – свободой от греха. Но так как грех является причиной скорбей и страданий, то их часто люди тоже включают в понятие зла, что является ошибочным: страдания грехом не являются. Поэтому правильнее будет задать этот вопрос так: если Бог есть любовь, то почему Он попускает страдания? Причем страдают как виновники греха, так и люди совсем невинные, последние даже чаще и сильнее, и эти страдания порой бывают очень нелепыми и жестокими.

Чтобы образно представить силу этого вопроса, необходимо вспомнить, что происходило при Рождестве Христовом. Вот как торжественно описывает идиллию Рождества свт. Григорий Чудотворец: «Великое и чудное таинство видим ныне мы, братия. Пастыри с радостными восклицаниями являются вестниками к сынам человеческим, не на холмах полевых со стадами своими беседуя и не с овцами на поле играя, но во граде Давидовом Вифлееме духовные песни возглашая. В вышних поют Ангелы, возглашают гимны Архангелы; небесные Херувимы и Серафимы воспевают хвалы во славу Бога: “свят, свят, свят…” Все вместе совершают радостный праздник, видя Бога на земле и человека, вземлемого к небесам. Дольние Божественным провидением воздымаются до вышних, вышние, по любви Божией к людям, склоняются к дольним, ибо Высочайший, по смирению Своему, “вознесе смиренный”. В этот день великого торжества Вифлеем становится подобным небу, вместо блистающих звезд восприемлет Ангелов, поющих славу, и вместо видимого солнца – беспредельное и неизмеримое Солнце Правды, творящее все сущее».14 Что же произошло через некоторое время? Одно из самых ужасных преступлений в истории человечества – совершенно зверское по своей бессмысленности и жестокости избиение ни в чем неповинных Вифлеемских детей. И подобные случаи нелепых и жестоких страданий, к сожалению, имеют место по сей день. В древнем христианстве нежелание примириться с мыслью, что такие страдания попускает Бог, выражалось в возникновении дуалистических ересей, которые провозглашали зло самостоятельной, самодвижущей силой, независимой от воли Божией. Но христианство отвергло это учение и объясняет страдания, как попускаемое Богом неизбежное последствие греха, тем не менее служащее ко спасению человека. Как это может быть?

В первую очередь нужно сказать, что Бог как любовь открылся человеку именно в страданиях за него, причем в страданиях весьма жестоких: смерть на кресте – одна из самых мучительных казней в истории человечества. Причем Сам Он сказал, что страдания за любимых есть наивысшее проявление любви: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин 15:13). Если мы внимательно рассмотрим любую добродетель, то увидим, что всякое проявление любви предполагает некоторую жертву. Нужно пожертвовать чем-то своим: имуществом, временем, силами, здоровьем, жизнью. А всякая жертва заключает в себе какое-то страдание, причем чем больше жертва, тем больше и страдание. Это объясняет то, почему некоторым людям Бог ненавистен. Если бы у нас был такой Бог, который бы заповедовал только брать, то все бы были верующие. Итак, страдания за любимых есть проявление любви.

Но так, наверное, можно рассуждать только о страданиях вольных и целенаправленных. Как быть с теми страданиями, которые совершаются невольно и не ради кого-то? Святоотеческая традиция говорит, что любое страдание очищает грех, искупает грех, избавляет от греха и т.п. Но если мы вспомним, что грех – это отсутствие любви в сердце, то чем он может быть очищен? Только любовью. Здесь нужно еще раз сказать о том, о чем мы уже говорили, что чем более любовь проявляется, тем более она стремится войти в сердце человека и наполнить его. Любая жертва, приносимая даже невольно и не ради кого-то, принимается Богом как жертва любви, и Он устремляется в сердце человека, как бы желая утешить и пожалеть страдающего. «Не столько мы ищем любовь, сколько Бог ищет, чтобы мы сделались способными принять ее и приняли ее»15 – пишет свт. Игнатий Брянчанинов. Никакое страдание для Бога не бессмысленно. Чем больше страдание, тем настойчивее и сильнее любовь стучится в двери сердца. «Чем глубже скорбь, тем ближе Бог», – говорят святые отцы. И часто именно под таким напором человек открывает эти двери. Когда произошло покаяние благоразумного разбойника? На пике страданий. Когда произошло покаяние блудного сына? Тоже на пике страданий. В этот момент любовь вошла в их сердца, и они «пришли в себя», опомнились.

Что же, тогда получается, что попуская нам страдания Бог заставляет нас любить? Отнюдь нет. Даже при сильных страданиях человек волен оставить закрытыми двери своего сердца и не пустить туда любовь. В этом отношении святые отцы сравнивают все человечество с двумя разбойниками, распятыми рядом со Спасителем: оба они страдали, но один открыл свое сердце для Бога, а другой оставил его закрытым. Попуская нам страдания, Бог учит нас любить, иными словами: отбирая у нас что-то, Бог учит нас отдавать, жертвовать. Но почему такой жестокий способ? Для вечности это чрезвычайно важно. Если мы здесь, в земной жизни не приобретем хотя бы минимального опыта самопожертвования, то в вечности, где существует только любовь, наше существование будет просто невыносимым. Поэтому, возможно, и существует телесная смерть, чтобы дать человеку опыт полного самопожертвования.

Но тогда получается, что в вечности, где существует только любовь, происходит и бесконечное страдание? Нет. Страдания имеют временный характер, и продолжаются до тех пор, пока у человека есть что отдать, то есть пока у человека есть еще что-то свое, чем он еще не пожертвовал. Когда же человек отдаст ради любви все, что имеет, то любовь заполняет его полностью и превращается в нем в источник неиссякаемого блаженства. Об этом блаженстве свидетельствовали многие христианские мученики на пике своих страданий. Поэтому очень важно суметь пожертвовать всем еще сейчас, при временной жизни, чтобы внутри не осталось ничего своего, неотданного ради Бога, чтобы эта частица призрачного «своего», непожертвованного ради любви не сделалась в вечности причиной вечной скорби.

Невозможно было сразу сотворить человека любящим, любовь еще нужно впустить в сердце, взрастить ее в нем, иными словами – любви нужно научиться. Совокупность всех скорбей и страданий, которые попускаются Богом человеку в течение его земной жизни для научения его самопожертвованию, называется крестом. Это некоторая совокупная жертва, которую человеку необходимо принести. Без креста невозможно познать любовь, поэтому он необходим абсолютно всем, был он необходим и первозданному Адаму: «…кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником» (Лк.14:27).

Зло не существует самостоятельно, а является только состоянием существ, отвергающих Бога. Часто можно встретить такое мнение, что злые существа тоже спасутся и будут каким-то особенным образом вознаграждены Богом на Страшном Суде за то, что они творили скорби и напасти праведникам, помогая им таким образом спасаться. На это можно сказать только то, что распинатели могут спастись лишь в том случае, если распнутся сами. Познать Бога (любовь) можно только пронеся крест, и никаких других путей нет. Итак, любовь является на кресте и познается только через крест, иными словами, Бог является на кресте и познается только через крест. Бог есть любовь, а любовь — это крест.

11. Добро и зло

Человечество на всем протяжении его истории преследует мысль о том, что для существования добра необходимо существование зла. Эта мысль находила различное выражение во многих религиозных учениях и философских концепциях вплоть даже до того, что добро и зло провозглашались различными проявлениями одной и той же сущности. В романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» Воланд говорит Левию Матвею: «Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?»16. Ответ на этот вопрос дает Сам Спаситель в Евангелии от Матфея: «Посему как собирают плевелы и огнем сжигают, так будет при кончине века сего: пошлет Сын Человеческий Ангелов Своих, и соберут из Царства Его все соблазны и делающих беззаконие, и ввергнут их в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов; тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их» (Мф 13:40-43). То есть настанет время, когда зло исчезнет, и добро при этом будет себя чувствовать совсем неплохо.

Но существует также мысль о том, что без познания зла невозможно познание добра. Ведь и само древо, от которого вкусил Адам, называлось древом познания добра и зла, то есть как бы предполагалось, что познание одного без другого невозможно. Часто эту мысль выражают даже так, что невозможно достичь святости, прежде не согрешив, то есть «не согрешишь – не покаешься». Обычно при этом вспоминают многих покаявшихся великих грешников. Такой взгляд нельзя признать правильным, если вспомнить, что величайшие святые, например, такие как Иоанн Креститель или Иоанн Богослов практически не имели никаких личных грехов.

Если считать любовь добром, а грех (отрицание любви) — злом, то можно догадаться, что добро не входит в сердце человека, прежде чем оно (сердце) не будет искушено злом и не отторгнет его от себя. Невозможно стать совершенным в любви не познав и не препобедив тех сил, которые ей препятствуют. Так и горшечник не станет заполнять сосуд чем-то добрым, пока не испытает его на прочность и безукоризненность. «Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам…» (Мф.18:7). «Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его» (Иак.1:12) — говорит св. апостол Иаков, также и многие святые отцы указывали на необходимость искушений как испытания. Зло, искушая сердце человека, навязывает ему любовь к самому себе, отрицая крест. Так и апостол Петр по научению дьявольскому уговаривал Спасителя быть милостивым к себе и не восходить на крест. Актом свободной воли отторгая от себя зло, человек восходит на крест самопожертвования и дает в своем сердце место истинной любви.

Вся 15-я глава Евангелия от Луки рассказывает нам о том, какую ценность перед Богом имеет покаявшийся грешник: «Приближались к Нему все мытари и грешники слушать Его. Фарисеи же и книжники роптали, говоря: Он принимает грешников и ест с ними. Но Он сказал им следующую притчу: кто из вас, имея сто овец и потеряв одну из них, не оставит девяноста девяти в пустыне и не пойдет за пропавшею, пока не найдет ее? А найдя, возьмет ее на плечи свои с радостью и, придя домой, созовет друзей и соседей и скажет им: порадуйтесь со мною: я нашел мою пропавшую овцу. Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии. Или какая женщина, имея десять драхм, если потеряет одну драхму, не зажжет свечи и не станет мести комнату и искать тщательно, пока не найдет, а найдя, созовет подруг и соседок и скажет: порадуйтесь со мною: я нашла потерянную драхму. Так, говорю вам, бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся» (Лк.15:1-10). И далее Господь рассказывает знаменитую притчу о блудном сыне.

Очень многие, и христиане, и не христиане неоднократно задавались вопросом: почему Бог любит грешников больше, чем праведников? Почему одна заблудшая овца дороже 99-ти незаблудших? Почему потерянная драхма дороже 9-ти непотерянных? Почему в этой знаменитой притче отец любит младшего сына более, чем старшего? Ведь это несомненно — ему даются лучшая одежда и перстень, ради него закалывается упитанный телец, из-за него радость и ликование. Можем ли мы сказать, что причина любви Бога к грешникам состоит только лишь в том, что они, подобно блудному сыну «пропадали и нашлись»? Или же, подвергшись искушению и преодолев его, они приобрели какой-то очень ценный опыт, какое-то очень ценное знание?

Преподобный батюшка Серафим в своих «Духовных наставлениях инокам и мирянам» пишет: «Прежде рассуждения добра и зла человек не способен пасти словесных овец, но разве бессловесных, потому что без познания добра и зла мы действий лукавого постигать не можем»17. В духовной жизни действует тот же самый универсальный принцип познания, сформулированный Фридрихом Ницше, что и везде: все познается в сравнении. Только сравнив одно с другим, мы можем познать ценность того и другого. Если хочешь познать белое, нужно познать черное. Если хочешь познать истину, нужно познать ложь. Если хочешь познать свет, нужно познать тьму. Если хочешь познать добро, нужно познать зло. Страшно сказать: если хочешь познать Бога, нужно познать дьявола. Мы познаем ценность чего-либо, когда мы это теряем. Не даром говорится: «Радость обретенного спасения доступна только тем, кто погибал». Получается, что в раю Адам одновременно и знал Бога, и не знал Его, потому что не было альтернативы, не было с чем сравнивать. В этом смысл существования искушений и зла вообще, оно нужно для познания добра. И отсюда ясно следует, что зло временное явление — пока целиком не будет познано добро. Сама по себе свобода воли, которая полностью сводится к свободе выбора между добром и злом, предполагает, что прежде, чем выбрать, нужно познать, так сказать, попробовать на вкус, то и другое.

Странно, если искушение есть благо, то можно подумать, что в этом мире зла не существует вообще. Ведь нельзя же называть злом то, что служит добру, как нельзя считать злом способ обучения, учебное пособие. Что же тогда есть зло? Святые отцы говорят, что добро и зло – это личностные явления. Выбирать между добром и злом, воспринимать то или другое в себя, нести это другим – все это свойственно только личности. Доброй или злой может быть только личность, так как это личностная позиция – любить или не любить.

В знаменитой притче Спасителя о блудном сыне мало кто обращает внимание на то, что в ней присутствует еще старший сын, который не уходил от отца и который по возвращении своего младшего брата разгневался и осудил и его, и даже самого отца. Для чего Спаситель вводит этот образ? Чтобы показать, что младший сын, который отвергал отца, более приобрел к нему любви. Познав зло и отторгнув его от себя раскаянием, он более познал добро и стал в любви выше своего старшего брата, который в любви ничего не приобрел. Итак, если познание добра невозможно без познания зла, то почему тогда Бог предостерегал Адама от вкушения от запретного древа? Потому что есть вероятность остаться во зле и не вернуться. Также, наверное, и отец в евангельской притче отговаривал младшего сына от ухода.

Из того, что запретное древо называлось древом познания добра и зла можно предположить, что первозданный Адам опытно не знал ни того, ни другого. То есть он был как бы пустым сосудом, не заполненным ни любовью (Богом), ни антилюбовью (дьяволом). Нам это состояние недоступно, поэтому христиане часто возмущаются тем, почему Бог не даровал каждому человеку возможность первоначального выбора, ведь мы рождаемся уже с первородным грехом, то есть во власти зла. Все дело в том, что не быв искушенным злом и не восприняв крест, то есть не научившись самопожертвованию, невозможно сделать положительный выбор. Напрашивается мысль, что грехопадение прародителей было запланированным. Но это не совсем подходящее слово, скорее оно было предсказуемым. Если бы Адам не удалился от Бога, он остался бы в состоянии старшего сына, который, хотя и был внешне вместе с отцом, но внутренне далеко отстоял от него, не имея его в сердце. Получается, что зло существует до тех пор, пока не будет познано добро. Когда же добро будет целиком познано, зло упразднится и «будет Бог все во всем» (1Кор.15:28). Зло не есть досадный «побочный эффект» свободы, но служит для испытания этой свободы до тех пор, пока это испытание необходимо.

12. Заключение

Процесс богопознания не может продолжаться вечно. Иными словами, наступит такой момент, когда человека с креста все-таки снимут, отсюда и выражение: «с креста не сходят – с него снимают». Будут подведены итоги, в Священном Писании это называется судом. Для каждого человека он наступает после телесной смерти – это так называемый частный суд, после которого, однако, есть еще возможность что-то изменить в загробной судьбе человека. Будет и всеобщий суд, после которого уже ничего изменить нельзя. Нетрудно догадаться, что оба эти суда будут только о любви.

Часто христиане рассуждают о том, спасутся ли некрещеные. Можно снова вспомнить слова прп. Серафима Саровского: «Пост же, и бдение, и молитва, и милостыня, и всякое Христа ради делаемое доброе дело суть средства для стяжания Святаго Духа Божьего».18 Тоже самое можно сказать о христианской религии вообще – это средство к стяжанию Бога в сердце. Есть средства более спасительные, есть менее спасительные, есть вообще не спасительные, но это не значит, что Бог не может войти в сердце человека каким-то иным способом. Апостол Петр говорит Корнилию сотнику: «истинно познаю, что Бог нелицеприятен, но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему» (Деян.10:34,35). А апостол Павел пишет: «…не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут, ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую» (Рим.2:13-15). Представляется возможной такая ситуация, что многие некрещеные будут призваны Господом в Царство Небесное, и когда они скажут Ему: «Господи, мы ведь никогда не знали Тебя», Он ответит: «Зато Я знаю вас, Я был в вашем сердце, когда вы творили добро». Нужно вспомнить, что Господь крестит нас не только водою, но и Духом Святым. Хотя пытаться спастись вне Православной Церкви – это все равно что идти к намеченной цели не по прямой ухоженной дороге, а пробираясь через леса и болота, или все равно что плыть на доске, а не на хорошо устроенном корабле.

Когда святой апостол Иоанн Богослов был уже очень стар, он только и делал, что повторял своим ученикам: «Братия, любите друг друга!» Так как к тому времени он был последний из тех, кто лично общался со Спасителем, то ученики как-то стали просить его: «Учитель, расскажи нам о Господе. Что он говорил?» Апостол встал и торжественно произнес: «Господь говорил: любите друг друга!» Ученики обиделись: «Авва! Это мы уже слышали много раз. Но неужели Господь больше ничего не говорил?» Апостол подумал немного и ответил: «Почему? Говорил, но одно это исполнить – довольно для спасения».

---

Примечания

1 Димитрий Ростовский, свт. «Руно орошенное».

2 Августин, епископ Гиппонский, блж. «Исповедь».

3 Цит. по: Иустин (Попович), преп. «Православная философия истины (Догматика Православной Церкви)”.

4 Цит. по: «Краткие высказывания христианских святых о любви».

5 Цит. по: «Святые отцы о любви».

6 Цит. по: «Краткие высказывания христианских святых о любви».

7 Мотовилов Н.А. «Беседа преподобного Серафима о цели христианской жизни».

8 Цит. по: Добротолюбие. В 5-ти тт. Перевод с греческого Святителя Феофана Затворника. М.: Издание Сретенского монастыря, 2004. Том 5. С. 250.

9 Цит. по: «Настольная книга священнослужителя». М. Издание Московской Патриархии, 1994, т. 7, С. 150.

10 Цит. по: Игнатий (Брянчанинов), свт. Аскетические опыты. Том II. Слово о келейном молитвенном правиле.

11 Цит. по: «Настольная книга священнослужителя». М. Издание Московской Патриархии, 1994, т. 7, С. 150.

12 Цит. по: «Краткие высказывания христианских святых о любви».

13 Андерсен Ганс Христиан. «Девочка, наступившая на хлеб».

14 Григорий Чудотворец, свт. «Слово на Рождество Христово».

15 Цит. по: «Краткие высказывания христианских святых о любви».

16 Булгаков М.А. «Мастер и Маргарита».

17 Серафим Саровский, прп. «Духовные наставления инокам и мирянам».

18 Мотовилов Н.А. «Беседа преподобного Серафима о цели христианской жизни».

http://georgiysokolov.ru