Толкования на Псалтирь 100:3

Творящия преступление возненавидех. Ибо должно не только воздерживаться от лукавых дел, но и отвращаться от делающих лукавое.

Не предлагах пред очима моима вещь законопреступную: творящыя преступление возненавидех

Чтобы тебе убедиться, что он приготовился к принятию Владыки усвоением себе всякой правды, послушай, как он с удовольствием воспоминает свои дела. Видишь, сколько и каких дел делалось блаженным? И с какой уверенностью и надеждой он исчислял свои подвиги и поступки? Тол­ковать ли мне его речь, или предоставить вам одним чтением усвоять себе смысл написанного? В самом деле, что яснее его слов? Или что из сказанного сейчас нуждается в толковании? Но чтобы исследовать слова его, как они есть, с подробностью, сейчас мы, опять восстановив их, припомним и посмотрим, какую пользу доставляет постоянное памятование их.

«Не полагал пред очами моими… дела законопреступного». Мои взоры не были обращены к греху и беззаконие не привлекало меня, чтобы я решился делать что-нибудь чуждое спасению. Но у меня пред глазами были – страх Божий, соблюдение заповедей, дела правды, весь строй жизни по закону. «не полагал пред очами моими… дела законопреступного». У кого взоры обращены ко греху, для тех беззаконие является целью и они как бы вождем своим имеют грех: сначала они допускают его в свое сердце, потом безраз­дельно вперяют в него очи ума и так устремляются к беззаконию. От всего подобного я был далек. Я не ставил себе целью законо­преступного дела, но мои взоры всецело были устремлены на то, чтобы жить согласно с законом. Мало того: «творящих преступление я возненавидел». Не только сам я не хотел делать ничего против­ного закону Божию, но и нарушающих заповеди Его я ненавидел: «творящих преступление я возненавидел».

Эти слова: «творящих преступление я возненавидел» должны быть понимаемы двояко. Одни преступают заповеди Божии, Его оправдания и суды: это суть преступники закона. Другие же попирают самое спасительное исповедание Владыки: это уже преступники против Бога. Большая разница между преступностью тех и других. Первые еще имеют надежду спасения, сохранив корень богопознания, вторые же совершенно лишаются спасения, отвергаясь Самого Виновника спасения. Итак, я, говорит, всех «творящих преступление я возненавидел», потому что «начало греха… отступление» от Господа (Сир.10:14–15), как го­ворит Премудрый. А мы не только не ненавидим законопреступни­ков, но и принимаем их как друзей, тогда как не следовало бы даже просто приветствовать их: «нет мира нечестивым, говорит Бог мой» (Ис.57:21). Мы едим и пьем с теми, самой встречи с которыми должны избегать. Их, предавшихся демонам и вручив­ших свою жизнь бездушным камням и дереву, мы даже не должны считать и за людей. Разве не научает нас тот же пророк в дру­гом месте, говоря: «не возненавидел ли я ненавидящих Тебя, Господи, и о врагах Твоих не сокрушался ли? Совершенною ненавистью возненавидел я их: они стали для меня врагами» (Пс.138:21–22).

«Не предлагах пред очима моима вещь законопреступную». Не только гнушался делами законопреступными, но удалял от себя и помышление о них, прежде всего другаго устрояя и приводя в порядок помысл.

«Творящия преступление возненавидех». Отвращался от пренебрегающих божественные уставы.

Не предлагах пред очима моима вещь (дела) законопреступную; творящыя преступление возненавидех.

Я, говорит, обращался, в доме моем с чистотою сердца моего и ни пред глазами моими чувственными, ни пред умственными не полагал дела законопреступного, т. е. я не терпел воображения и воспоминания какого либо беззакония. И не только это, но я ненавидел и тех, которые преступают правду, в отношении к Богу или людям.

Кирилла: Многие употребляя в собраниях притворство, представляются честными и искренними; а в домах своих, не скрывая своего нрава, оказываются худыми. А я, говорит, не имел в доме своем при себе никакого неправедного помысла, но с чистотою ума я обращался и вне и дома. Говоря cиe, псалмопевец, или просто совершенный муж, сим не уловляет похвалы от людей, ибо ум святых не честолюбив и не любит тщеславия; но цель у них доставить пользу нам принимающим от них наставления. Здесь заметь, что не сказал: Я никогда не падал в беззаконные дела, ибо это была бы ложь. Но что? Я не предлагал, т. е. не имел цели, или намерения сделать беззаконие. Если же что человеческое и случилось, то без намерения моего. Дидима: Явно возбранил себе всякое беззаконие не в деле только, но и в помышлении. Ибо, сказав о глазах, он сим выразил зрение души; не предлагал пред глаза мои вещи законопреступной. Посему кто предлагает зло, хотя бы и не допущен был к произведению его, не избежит наказания за зло, по самому намеренно. Я возненавидел, говорит, творящих преступления, не потому что они люди, а потому что они таковы. Ибо, по словам Афанасия: Не только должно удерживаться от зол, но и отвращаться от творящих оные. Дидима: Творящими преступления называет согрешающих; ибо всякий грех есть преслушание божественного закона. А братия, по своему обыкновению, называют преступниками отрекшихся от Христа, которых особенно должно ненавидеть, как пожелавших быть врагами Спасителя

Не предлагах пред очима моима вещь законопреступную: творящыя преступление возненавидех.

Все преступное буду ненавидеть («не положу пред очами» - не буду любоваться, подражать), равно как и людей преступных.

Не предлагах пред очима моима вещь законопреступную: творящыя преступление возненавидех

Затем псалмопевец указывает Господу на то, что частная его жизнь (посреде дому моего) доселе была всегда безупречна, что он управляет по справедливости, не имел ничего общего с нечестивцами, преследовал зло во всех его видах, обращал внимание только на добрых страны своей, не терпел злых вокруг себя, и ревностно старался искоренять всех нечестивых. Псалмопевец, кажется, приводит все это для мотивирования своей молитвы (когда приидеши?); он как бы говорит Господу, что он не недостоин просимой помощи, как это может подтвердить его жизнь, какую он вел доселе. Предлагать пред очима, т.е. чтобы с удовольствием смотреть на предложенное и потом подражать ему, или стремиться к нему.

Ст. 3–5 Не предлагах пред очима моима вещь законопреступную: творящыя преступление возненавидех: не прильпе мне сердце строптиво: уклоняющагося от Мене лукаваго не познах. Оклеветающаго тай искренняго своего, сего изгонях: гордым оком и несытым сердцем, с сим не ядях

Здесь пророк говорит уже прямо о себе лично и, конечно, не для того, чтобы восхвалить себя или вызвать похвальные отзывы о себе со стороны других, так как был кроток и не честолюбив, как и вообще все благочестивые и богоугодные люди, но с тою целию, чтобы примером своим научить преемников, в особенности же сына своего Соломона, а с тем вместе доставить пользу и всем нам, читающим и послушающим его псаломские наставления. Он говорит, что никакого противозаконного дела (вещь законопреступную) он не допускал в своем присутствии (пред очима моима), т.е. не только не имел цели или намерения допустить что-либо законопреступное, но чувствовал ненависть к творящим преступление: как к людям, явно согрешающим и беззаконцующим. «Не прилеплялось», т.е. не могло быть сочувственным мне, сердце лукавое, непокорное, развращенное (не прильпе мне сердце строптиво); всякий, кто имел такое сердце, уклонялся от меня, и я не признавал его за человека, достойного служить при царском дворе (см. Есф. 7:4). Далее, в следующих изречениях пророка, прямо открывается царственная добродетель его, выразительно проявляющая милость и суд его как царя. Так как многие из окружающих царя не столько по ревности о правде сколько из ненависти к ближним, которых считают своими врагами составляют лживые доносы на них для того, чтобы погубить их, и своими тайными клеветами отягощают судьбу их, как это видно из истории, описанной в книге Есфирь (Есф. 7), то Давид, как мудрый и правосудный царь, таких клеветников лишал своего царского доверия (сего изгонях), – людей гордых и корыстолюбивых, или жадных, таких, которые не удовлетворялись никакими почестями и никаким обогащением, он не допускал до участия в своем царском столе (гордым оком и несытым сердцем, с сим не ядях). Последним выражением указывается вообще на то, что Давид, как царь, не только не оказывал внимания и не имел содружества с людьми, преданными гордости и любостяжательности, но и никакого не имел с ними общения, как с людьми недостойными.