Толкования на Евангелие от Матфея 26:75

Ст. 69-75 Петр же вне седяше во дворе, и приступи к нему едина рабыня, глаголющи: и ты был еси со Иисусом Галилейским. Он же отвержеся пред всеми ими, глаголя: не вем, что глаголеши. Изшедшу же ему ко вратом, узре его другая, и глагола: и сей бе там со Иисусом Назареом. И паки отвержеся с клятвою. По мале же приступивше стоящии, реша Петрови: воистинну и ты от них еси, ибо беседа твоя яве тя творит. Тогда начат ротитися и клятися, яко не знаю человека. И абие петел возгласи. И помяну Петр глагол Иисусов, реченный, яко, прежде даже петел не возгласит, трикраты отвержешися Мене. И изшед вон, плакася горько (ст. 69-75).

Странное и неожиданное дело! Когда Петр видел как только задерживали Учителя, он до такой степени воспламенился, что схватил меч и отрезал ухо; а когда надлежало большее обнаружить негодование, более воспламениться, слыша такие поругания, - тогда он отрекается! Кого, в самом деле, не привело бы в ярость то, что происходило тогда? И однако ученик, побежденный страхом, не только не показывает никакого негодования, но и отрекается, не сносит угрозы бедной, бессильной служанки. И не однажды, но и в другой и третий раз отрекается, и в короткое время, и не пред судьями, так как он был во дворе, и служанка спрашивала его тогда, когда он выходил за ворота. Не тотчас почувствовал он и свое падение. Лука говорит, что Иисус воззрел на него (Лук. XXII, 61), т. е. он не только отрекся, но и тогда, как пел петух, не вспомнил сам по себе, а надобно было, чтоб напомнил ему опять Учитель: взор служил ему вместо голоса. Так он был поражен страхом! Марк же повествует, что петух запел, когда Петр отрекся в первый раз; потом вторично запел, когда тот отрекся в третий раз (Марк. XIV, 68-72), - то есть, точнее пересказывает о слабости ученика и об его оцепенении от ужаса; а Марк узнал об этом от учителя своего, так как был спутником Петра. Поэтому тем более надлежит удивляться ему, что он не только не скрыл падения учителя своего, но напротив. Потому-то яснее прочих и рассказал об этом, что был учеником.

Но как же могут быть справедливы слова Матфея, когда он повествует, что Иисус сказал: аминь глаголю тебе, прежде даже алектор не возгласит, трикраты отвержешися Мене (XXVI, ст. 35), тогда как Марк, сказавши о троекратном отвержении, упоминает, что второе алектор возгласи (Марк. XIV, 72)? Справедливы вполне и здесь нет никакого противоречия. Так как петух в каждый прием обыкновенно кричит по три и четыре раза, то Марк и говорит об этом, желая показать, что и крик петуха не удержал Петра от падения, и не привел ему на память обещания его. Таким образом и то и другое справедливо. Прежде нежели петух успел кончить первый прием, Петр отрекся трижды. И когда Христос привел ему на память грех, он не осмелился плакать явно, чтобы по слезам не быть обвинену, но изшед вон, плакася горько.

Ст. 74-75 Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека. И вдруг запел петух. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня. И выйдя вон, плакал горько

В другом Евангелии мы читаем, что после отречения Петра и пения петуха, Спаситель посмотрел на Петра и взглядом Своим вызвал его к горьким слезам. Да и не могло быть того, чтобы человек, созерцавший свет мира, оставался во тьме отречения. - И выйдя вон, плакал горько. Сидя у входа в дом Каиафы, он не мог принести покаяния; вышел он из совета нечестивых, чтобы нечистоту робкого отречения омыть горькими слезами.

Ст. 69-75 Петр же сидел вне на дворе. И подошла к нему одна служанка и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином. Но он отрекся пред всеми, сказав: не знаю, что ты говоришь. Когда же он выходил за ворота, увидела его другая, и говорит бывшим там: и этот был с Иисусом Назореем. И он опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека. Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя. Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека. И вдруг запел петух. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня. И вышед вон, плакал горько

Быв мучен безмерным страхом, Петр забыл о своих обещаниях и покоряется человеческой немощи, как бы умерши от страха и не зная, что говорит. Но ты разумей у меня и в возвышенном смысле - что Петр уличается служанкою, то есть человеческою немощью, вещью низменною и приличною рабам; уличается до тех пор, пока петух, пропевши, не привел его в чувство. Петух означает слово Христово, не позволяющее, чтобы мы расслабели и спали, но говорящее: «бодрствуйте» и «востани спяй». Этим-то словом, как бы некиим алектором, пробужденный Петр, вышедши вон из двора архиерейского, то есть из состояния ослепленного ума, заплакал, выйдя из нечувствия. Пока он был во дворе ослепленного ума, не плакал, потому что не чувствовал, но как скоро вышел из него, пришел в чувство.

Помале же приступивше стоящии, реша Петрови: воистинну и ты от них еси, ибо беседа твоя яве тя творит. Тогда начат ротитися и клятися, яко не знаю Человека

Марк (14, 70) сказал: ибо Галилеанин еси, и беседа твоя подобится. Галилеяне имели некоторые отличия в одежде и особенности в своем наречии. Ротитися (καταθεματζειν) значит отрицаться, то же что и αναθεματιζειν, которое употребил Марк (14, 71). Оба эти слова означают – отрицаться.

И абие петель возгласи. И помяну Петр глагол Иисусов, реченный ему, яко прежде даже петель не возгласит, трикраты отвержешися Мене

Марк (14, 68. 72) сказал, что когда Петр отрекся в первый раз, тогда запел петух; а когда он отрекся в третий раз, тогда второй раз запел петух. Отметил это, чтобы показать, что первое пение петуха не напомнило ему об этом. А Лука (22, 61) пишет, что после пения петуха Господь, обернувшись, взглянул на Петра, чтобы этим взором напомнить ему. Страх настолько овладел им, что он едва не умер; и не только первого, но и второго пения петуха он все-таки не замечал и нуждался для этого во взоре Спасителя. Обрати внимание на слабость, как он в короткое время трижды отрекся и произнес одно за другим три отречения, не нарочито допрашиваемый, но случайно мимоходом спрошенный.

И изшед вон плакася горько

Вышел вон боясь, чтобы не схватили и его как плачущего; а плакал он не как-нибудь, а горько. Марк (14, 72) сказал, что он начал плакать. Иоанн опустил это, как рассказанное другими. Видел грех, посмотри и на раскаяние. Для того и записаны как грехи, так и раскаяние святых, чтобы мы, согрешив, подражали их раскаянию. Падение Петра допущено не только по указанным причинам, но и для того, чтобы он научился прощать согрешающих, зная их слабость из своей собственной, – так как он должен был быть поставлен пастырем, – затем, чтобы, совершая великие чудеса, был смиренномудрым и, помня о своем падении, все приписывал Богу; [подобно этому и апостол Павел, по допущению Божию, боролся с искушениями, чтобы он не превозносился, как сам сказал (2Кор. 12, 7)], – но преимущественно для того, чтобы для согрешающих был прекрасный пример раскаяния. Если первый из учеников, который видел и совершил такие чудеса, пал до отречения, но после того, как сознал свое преступление и раскаялся, не только в короткое время смыл его, но был поставлен пастырем других учеников и совершал многие и великие чудеса, – то никакому грешнику не нужно отчаиваться, но тотчас же покаяться, взирая на богатство милости Господа. И здесь нужно заметить, что, по словам Матфея (26, 59, 67, 69) и Марка (14, 55, 65, 66), сначала происходил допрос у первосвященника, затем поругание над Иисусом Христом иудеев, а после того – отречения Петра; а по словам Луки (22, 56, 63, 66), сначала – отречения Петра, затем – поругание, а после того, когда уже наступил день, происходил допрос. Те не только рассказали случившееся, но обратили внимание и на порядок событий; а Лука, занявшись только рассказом о случившемся, не обратил внимания на самый порядок событий.

Ст. 69-75 Петр же сидел вне на дворе. И подошла к нему одна служанка и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином. Но он отрекся перед всеми, сказав: не знаю, что ты говоришь. Когда же он выходил за ворота, увидела его другая, и говорит бывшим там: и этот был с Иисусом Назореем. И он опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека. Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя. Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека. И вдруг запел петух. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня. И выйдя вон, плакал горько

В то время, когда Господь наш стоял связанный перед Анной и Каиафой, на дворе этих первосвященников совершилось глубоко печальное событие: Его любимый ученик, еще так недавно и так пламенно уверявший Его в неизменной преданности, менее всех боявшийся падения, пал бедственнее всех прочих – Петр трижды отрекся от своего Учителя и Господа… Мы видели уже, что он, по слову своего друга Иоанна, был допущен внутрь двора, и, еще только переступая порог этого двора, на вопрос служанки-привратницы, уже обмолвился словом отречения. Побуждаемый холодом, стараясь в то же время быть незамеченным, он смешался с толпой служителей и сидел у огня: Петр же сидел вне на дворе. И подошла к нему одна служанка и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином.

Может быть, привратница опасалась, как бы не пришлось ей отвечать за то, что во двор попал человек, которому не следовало там быть. Преданный ученик, еще недавно обещавший положить душу за Учителя и пытавшийся защищать Его даже мечом, теперь забыл о своих обещаниях. Но он отрекся перед всеми, сказав: не знаю, и не понимаю, что ты говоришь… Смущенный вопросом и своим ответом Петр встал и вышел из внутреннего двора во внешний, может быть в надежде, что там он будет не так заметен. В эту минуту послышалось первое пение петуха, полночного проповедника; но Петр или не слышал его, или не обратил внимания на это предсказанное Господом предостережение. Между тем слово Господа должно было исполниться. Когда же он выходил за ворота, увидела его другая, и говорит бывшим там: и этот был с Иисусом Назореем. Ее догадку подтвердила опять служанка-привратница: «этот из них» (Мк. 14:69), – сказала она, а за ней последовал понятный вопрос и присутствующих слуг архиерейских: в самом деле, «не из учеников ли Его и ты?» (Ин. 18:25). При этом кто-то, присматриваясь к нему, сказал уже прямо: да, «и ты из них» (Лк. 22:58). Нужно было отвечать. И вот, его уста, однажды уже изменившие, еще скорее отверзлись для вторичного отречения. Одних уверений показалось уже недостаточно, и малодушный ученик присоединил ко лжи клятву в том, что он вовсе не знает Иисуса: и он опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека. Петр думал уклониться от разговора об Иисусе Христе, но это привело его к отречению от своего Учителя и Господа. Прошел еще один ужасный час. И вот он видит, что его Господа вывели на двор, на поругание толпе: влекомый любовью ученик невольно приблизился, чтобы еще раз взглянуть на своего Учителя, показаться Ему, если можно; ему казалось, что теперь, когда все были заняты Божественным Страдальцем, о нем забыли, – но вдруг слышит около себя, что кто-то настоятельно уверяет служителей и стражу, указывая прямо на него: «точно, и этот был с Ним, ибо он Галилеянин». Прочие служители подтверждали это подозрение, ибо наречие галилейское было очень заметно для всякого, а между тем все знали, что ученики Иисусовы были родом Галилеяне. И снова внимание всей толпы обращено на бедного Симона; его окружают со всех сторон: немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя (Галилейская) обличает тебя.

«Изумленный Симон, – говорит Иннокентий, архиепископ Херсонский, – находился в самом затруднительном положении: ибо, хотя при взятии Иисуса воины не имели, по-видимому, приказания брать учеников Его, но теперь, когда удалось так счастливо овладеть Учителем, вероятно, не пощадили бы и ученика, который сам попал в их руки. Как же глубоко должно было упасть сердце Симона, когда, не дожидаясь ответа, один из слуг архиерейских, родственник того самого Малха, которому Петр отсек ухо, начал вслух обличать его, говоря: «Не тебя ли я видел в саду Гефсиманском?» Явился, таким образом, обличитель, которого нелегко было опровергнуть; этот слуга хорошо запомнил выразительные черты лица, напавшего на близкого ему человека». «Робкий Симон не знал, что делать, забыл себя и Учителя, «умер, по выражению святителя Златоуста, от страха», и всеми видами клятв начал утверждать, что он не только никогда не думал быть учеником Иисуса, но и вовсе не знает этого Человека. Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека. Но малодушный ученик еще не успел окончить своих клятв, как проповедник покаяния – петух – пропел во второй раз: и вдруг запел петух. В это же время Господь, бывший среди стражи во дворе, обратился в ту сторону, где находился Симон Петр и где, по причине спора, произошел шум, и посмотрел на него пристально»… (Иннокентий, архиеп. Херсонский). Этого взгляда было довольно для Петра. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня. И выйдя вон, плакал горько. Святой Климент, ученик апостола Петра, повествует, что Петр всю жизнь, при полуночном пении петуха, становился на колени и, обливаясь слезами, каялся в своем отречении и просил прощения, хотя оно дано было ему Самим Господом вскоре по воскресении. Глаза святого Петра, по преданию, от частого и горького плача всегда казались красными. «Страшное и неслыханное дело, – говорит святитель Златоуст, – когда только что задерживали Учителя, Петр так воспламенился, что схватил меч и отрезал ухо; а когда надлежало больше обнаружить негодования, более воспламениться, слыша такие порицания, тогда он отрекается… Он не сносит угрозы бедной безсильной служанки. И не один раз, но и в другой, и в третий раз отрекается, и все это за короткое время, и не перед судьями, и не тотчас чувствует свое падение. И когда пропел петух, не вспомнил сам, а надобно было, чтобы опять напомнил ему Учитель; так он был поражен страхом! И когда Христос привел ему на память грех, не осмелился он плакать явно, чтобы по слезам не быть обвиненным: «И выйдя вон, плакал горько».

Святитель Димитрий Ростовский, размышляя об отречении Петра, говорит: «Не столько биения и заушения злодеев были тяжелы для Господа, сколько Петрово слово: «не знаю Сего Человека». Петре святый! Неужели ты забыл своего Благодетеля, на Которого смотря всегда утешался, Которого лице видел на Фаворе светлейшим солнца, Которого недавно сам же и Богом исповедал? Ведь это – Тот Самый, Который тещу твою исцелил; это – Тот Самый, припадая к ногам Которого ты говорил: «выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный» (Лк. 5:8). Это – Тот Бог и Человек, у Которого ты испросил, чтобы тебе по водам ходить, Который тебя, утопающего, спас. Пока Владыка смотрел на тебя, ты говорил «не поколеблюсь вовек» (Пс. 29:7), а как только Он отвратил Свои очи, ты уже отрекаешься от Него… Видно, правду говорит премудрый сын Сирахов: «Бывает друг в нужное для него время… Бывает другом участник в трапезе, и не останется с тобою в день скорби твоей» (Сир. 6:7–10). Пока был Петр за трапезой Господней, показывал любовь свою, а теперь вот, настало время скорби для Христа Спасителя, и он отрекается от Него: «и не останется с тобою в день скорби твоей»… Но – воззрел Господь на Петра, и помянул Петр глагол Господень… «И выйдя вон, плакал горько». Плачь же горько и ты вместе с Петром, грешный человек, который ежедневно своими грехами отвергаешься Господа, когда не по-человечески, но по-скотски живешь; плачь горько и с болезнями твоего кающегося сердца сравнивай болезни Господа твоего: «есть ли болезнь, как моя болезнь?» (Плач. 1:12)». «Это нечаянное и глубокое падение Петра, горько им оплаканное, – говорит святитель Филарет, митрополит Московский, – попущено Провидением Божиим не только для его испытания, но и для наставления всем нам, христианам. Он преткнулся, чтобы мы научились осторожно ступать по пути спасения. «Кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (1Кор. 10:12). Если мы думаем, что решились бы пожертвовать жизнью за Христа, когда бы это нужно было, то, чтобы этим приятным уверением, подобно Петру, не обмануть самих себя, мы должны тщательно смотреть за собой, как поступаем в тех случаях, когда, для неизменного исповедания Христа, нужно пожертвовать чем-либо гораздо менее важным, чем жизнь»…

И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня. И выйдя вон, плакал горько

(Мк. 14:72; Лк. 22:61, 62). Проклятия и клятвы слышались из уст Петра в то время, когда ввиду его был сам страждущий Господь его и Учитель. Матфей и Марк об этом не упоминают; но Лука говорит ясно. Поэтому Петр сразу же заметил, как только Господь “взглянул” на него. Это вызвало в нем чувство крайнего стыда и раскаяния. Не обращая теперь ни на кого внимания, он бросился опрометью со двора (επιβολών — Марк) и выбежал в ночную тьму, никем не преследуемый; оставшись где-то наедине, он залился едкими, жгучими (πικρως — Мф. и Лк.) слезами, — такими, какими, может быть, плакали с того времени немногие люди, потому что эти тайные слезы Петра с течением времени сделались знаменитыми.