Толкования на Евангелие от Матфея 14:21

а евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей

Здесь обнаруживается то же количество вкушающих, какое затем будет указано в отношении поверивших: как следует из Книги Деяний, среди бессчетного народа Израиля уверовало пять тысяч человек. Люди насыщались, когда брали разломанные на куски хлебы и рыбу; но и осталось достаточно - так, чтобы подойти и к числу верующих, и к числу апостолов, которым предстояло исполниться небесной благодати. Количество соответствует числу, а число количеству. В своих пределах такое исчисление имело собственный смысл и направлялось Божественной силой.

Ст. 19-21 И велел народу возлечь на траву и, взяв пять хлебов и две рыбы, воззрел на небо, благословил и, преломив, дал хлебы ученикам, а ученики народу. И ели все и насытились; и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных; а евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей

Прием убо пять хлеб и обе рыбе, продолжает евангелист, и повелев народом возлещи на траве, воззрев на небо, благослови, и преломив даде учеником Своим, ученицы же народом. И ядоша вси, и насытишася; и взяша избытки укрух, дванадесять коша исполнь. Ядущих же бе мужей яко пять тысящ, разве жен и детей. Для чего Христос воззрел на небо и благословил? Ему надлежало уверить о Себе, что послан от Отца, и что равен Ему. Доказательства же этих истин, по-видимому, противоречили одно другому. Равенство Свое с Отцом Он доказывал тем, что делал все со властью; а потому, что послан от Отца, не поверили бы, если бы не поступал во всем с великим смирением, не стал приписывать всего Отцу, и во всяком деле призывать Его. Вот почему Господь, в подтверждение того и другого, не делает ни того, ни другого исключительно, но творит чудеса иногда со властью, а иногда по молитве. Потом, чтобы в этих действиях Его не представлялось опять противоречия, в делах менее важных взирает на небо, а в важнейших все творит со властью, из чего ты должен заключить, что и в менее важных делах Он поступает так не по нужде в содействии, но воздавая честь Рождшему Его. Так, когда отпускал грехи, отверз рай и ввел в него разбойника, когда полновластно отменял ветхий закон, воскрешал многих мертвых, укрощал море, обнаруживал тайны сердечные, отверзал очи, - каковые дела свойственны одному Богу, а не другому кому, - ни при одном из этих действий не видим Его молящимся. А когда намеревался умножить хлебы, что было гораздо маловажнее всех прежде исчисленных действий, тогда взирает на небо, как в подтверждение Своего посольства от Отца, по замеченному мною выше, так и в научение наше, не прежде приступать к трапезе, как воздав благодарение Подающему нам пищу. Но почему не творит хлебов вновь? Чтобы заградить уста Маркиону и Манихею, которые не признают Его Творцом, чтобы самыми делами научить, что все видимое произведено и сотворено Им, и чтобы доказать, что Он есть дающий плоды и изрекший в начале: да произрастит земля былие травное; также: да изведут воды гады душ живых (Быт. I, 11, 20). И настоящее чудо не маловажнее творения былия или гадов. В самом деле, пресмыкающиеся, хотя и сотворены вновь, однако сотворены из воды. А из пяти хлебов и двух рыб сделать так много - не маловажнее, чем произвесть из земли плод и из воды пресмыкающихся животных; это значило, что Иисус имеет власть над землею и над морем. Доселе творил Он чудеса над одними больными; а теперь оказывает всеобщее благодеяние, чтобы народ не оставался простым зрителем того, что происходило с другими, но сам получил дар. И что иудеям, во время странствования по пустыне, казалось чудным (так как они говорили: еда и хлеб может дати, или уготовати трапезу в пустыне (Пс. LXXVII, 20), то самое Господь показал на деле. Для того и ведет их в пустыню, чтобы чудо не подлежало решительно никакому сомнению, и никто не подумал, что для напитания принесено что-нибудь из ближнего селения. Для того евангелист упоминает и о времени, а не только о месте. Отсюда научаемся и другому, именно: познаем умеренность учеников в удовлетворении необходимых потребностей, и то, как мало заботились они о пище. Их было двенадцать человек; а они имели при себе только пять хлебов и две рыбы. Столь мало радели они о плотском, а занимались только духовным! Да и этих немногих хлебов не стали удерживать, а и их отдали, как скоро попросили у них. Отсюда должны мы научиться, что хотя имеем у себя и малость, и то обязаны отдавать нуждающимся. Когда им велено принести пять хлебов, они не говорят: что же будем есть сами? Чем утолим свой голод? — но тотчас повинуются. Кроме сказанного, по моему мнению, Христос и для того не творит вновь хлебов, чтобы привести учеников к вере: они были еще весьма слабы. Потому взирает и на небо. Они видели неоднократно примеры других чудес, а такого чуда еще не видали. Итак, взяв, преломил и раздавал чрез учеников, делая им чрез это честь. Впрочем, Он сделал это не столько для чести их, сколько для того, чтобы, когда совершится чудо, они не остались в неверии и не забыли о бывшем, когда собственные их руки будут свидетельствовать о том. Для той же цели и народу дает сперва испытать чувство голода; для той же цели выжидает, чтобы ученики пришли и просили, чрез них же рассаживает народ, чрез них же раздает хлеб, желая, чтобы каждый предрасположен был к чуду собственным сознанием и опытом. По той же причине берет и хлебы от учеников, чтобы много было свидетельств о случившемся, и памятнее сделалось для них чудо. Если и при всем том забыли они, то что бы вышло, когда бы не приняты были такие меры? Господь повелевает возлечь на траве, научая тем народ простоте жизни; хотел не тело только напитать, но и душу научить.

Итак, Господь для того избрал такое место, дал не более, как хлебы и рыбу, предложил всем одну общую пищу и никому не уделил больше другого, чтобы научить смиренномудрию, воздержанию, любви, — тому, чтобы мы все равно были расположены друг к другу и все считали общим. И преломив, даде учеником, ученицы же народом. Пять хлебов преломил и раздал, и эти пять хлебов в руках учеников не истощались. Но и тем чудо еще не ограничилось. Господь сделал, что оказался избыток, и избыток не в цельных хлебах, а в кусках, чтобы показать, что это точно остатки от тех хлебов, и чтобы не находившиеся при совершении чуда могли узнать, что оно было. Для того Христос попустил народу почувствовать и голод, чтобы не принял кто чуда за мечту; для того сделал остатков двенадцать кошниц, чтобы и Иуде было что нести. Господь и без хлебов мог утолить голод, но тогда ученики не познали бы Его могущества, потому что это было и при Илие. А за это чудо иудеи так удивились Ему, что хотели сделать даже царем, хотя при других чудесах никогда не покушались на то. Какое же слово изобразит то, как источались хлебы, как они растекались по пустыне? Как их достало для такого множества? Евших было пять тысяч, кроме жен и детей; и это служит большою похвалою для народа, что и жены и мужи следовали за Христом. Как могли быть остатки? Это тоже не маловажнее первого. Притом остатков вышло столько, что число корзин равнялось числу учеников, - ни больше, ни меньше. Господь отдал куски не народу, а ученикам, потому что народ не столько был совершен, как ученики.

а евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей

Соответственно числу [вкушаемых] пяти хлебов и количество вкушавших людей было пять тысяч. Действительно, число их еще не достигло до седмеричного числа [хлебов], - как сообщается в другом месте повествования, - вкушавших которое было четыре тысячи (Мф. 15:38; 16:10), сближаемые [таинственно] с четырьмя Евангелистами. А вкушало пять тысяч таких мужей, которые возросли в мужа совершенного и следовали за Тем, о Котором говорит Захария: Вот Муж, - Восток имя Его (Зах. 6:12). А женщины и дети, или пол слабый и возраст младший, не достойны исчисления. Поэтому же и в Книге Чисел, - когда бы ни описывались священники и левиты, войско или множество сражающихся, - без указания числа остаются рабы, женщины, малолетние и незнатный народ.

Ст. 19-21 И велел народу возлечь на траву и, взяв пять хлебов и две рыбы, воззрел на небо, благословил и преломив, дал хлебы ученикам, а ученики народу. И ели все, и насытились, и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных. А евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей

Ученикам дает хлебы, чтобы они всегда помнили о чуде и чтобы оно не выходило из их мысли, хотя они и скоро позабыли о нем. Чтобы ты не подумал, будто Господь совершил чудо только призрачно, с этой целью хлебы умножаются. Двенадцать коробов оказывается для того, чтобы и Иуда понес и не был увлекаем на предательство, раздумывая о чуде. И хлебы умножает, и рыбы, чтобы показать, что Он - Творец земли и моря и что все, что мы едим каждый день, едим потому, что Он подает, и пища Им умножается. В пустыне было чудо, чтобы кто-либо не подумал, будто из ближнего города купил Он хлебы и разделил народу; ибо была пустыня. Это сообразно с рассказом. По наведению же узнай, что когда Ирод, плотский грубый ум иудейский (ибо это означает в переводе слово Ирод), обезглавил Иоанна, главу пророков, то есть не поверил пророчествовавшим о Христе, Иисус на будущее время отходит в пустынное место, к язычникам, пустыне по отношению к Богу, и врачует недужных душою, затем и питает их. Если Он не отпустит нам согрешений и не уврачует болезней посредством крещения, то не напитает нас и причащением Пречистых Тайн, так как никто из некрестившихся не причащается. Пять тысяч — это пять чувств, которые находятся в худом состоянии и врачуются пятью хлебами. Ибо так как пять чувств болело, то сколько ран, столько и пластырей. Две рыбы - это слова рыбарей: одна рыба — Евангелие, другая - Апостол. Но некоторые под пятью хлебами разумеют пятокнижие Моисея, то есть книгу Бытия, Исход, Левит, Чисел и Второзаконие. Двенадцать коробов было взято апостолами и понесено. Ибо то, чего не могли мы, простой народ, съесть, то есть понять, то понесли и вместили апостолы. «Кроме жен и детей», ибо христианин не должен иметь что-либо детское или женоподобное и немужественное.

Толкование на Евангелие от Матфея.

См. также Толкование на Мф. 14:17

Ст. 19-21 И велел народу возлечь на траву и, взяв пять хлебов и две рыбы, воззрел на небо, благословил и, преломив, дал хлебы ученикам, а ученики народу. И ели все и насытились; и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных; а евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей

Пяти небольших хлебцев и двух рыб достаточно было для насыщения пяти тысяч человек мужчин, изнуренных, голодных, не говоря о женщинах и детях, которых тоже, вероятно, было немало. Познай, христианин, в твоем Сладчайшем Иисусе Христе всемогущего Творца мира, Который, не затруднившись создать из ничтожества такой громадный, светозарный и стройный механизм вселенной, конечно тем более не мог затрудниться в способе насыщения грубых, вещественных тел людей. Он мог бы поддержать их силы и жизнь одним всесильным словом Своим, так, как целая вселенная носится Его всемогущим словом; но Ему угодно было насытить их тою пищею, какую дал им в начале, то есть из земных растений (что Он сделал, то сделал навсегда хорошо и поправлять Ему Себя не в чем), как таким средством, которое соответствует земляной, стихийной природе человека. Посмотрел бы я, как эти хлебцы разламывались, как долго их ломали, как из них вышло больше пяти тысяч кусков, как потом еще осталось от этих пяти хлебцев гораздо больше остатков, чем сколько было самых хлебов! Святое Таинство Тела и Крови Христовых представляет и в нашу пору образчик этого насыщения народов хлебами.

Ст. 20-21 И ели все и насытились; и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных; а евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей

Вот чудо из чудес и слава слав! Если столько людей возьмут только по одному кусочку размером с антидор, все-таки пяти хлебов вряд ли хватит. А здесь, взгляните: И ели все и насытились; и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных! Если бы это был некий мираж, то не было бы сказано: и насытились. Если бы даже и мог человек вызвать у другого иллюзию, что тот ест, однако миражом голодного насытить нельзя. А если это был некий мираж, откуда тогда двенадцать коробов, полных оставшихся кусков? Нет-нет, лишь закоренелые грешники могут назвать сие иллюзией. Однако это была действительность, как и бытие Бога есть действительность. Обратите внимание еще и на то, что при сем чуде никто не осмеливается сказать что-либо против или найти для него какие-либо глупые объяснения, как фарисеи поступали в случае с другими чудесами. Не только никто не говорил ничего против, но люди, видевшие чудо, сотворенное Иисусом, сказали: «это истинно Тот Пророк, Которому должно придти в мир» (Ин. 6:14). Более того, они хотели придти, нечаянно взять Его и сделать царем. Такое огромное впечатление произвело сие воистину дивное чудо Христово на народ! Кто и когда хотел сделать царем какого-нибудь иллюзиониста? А здесь действительность и правда, и люди, воодушевленные этою действительностью и правдой, хотели силой заставить Христа быть их царем. И сие произошло бы, если бы Христос не удалился, помешав таким образом этому намерению воодушевленного народа.

Ст. 14-21 И, выйдя, Иисус увидел множество людей и сжалился над ними, и исцелил больных их. Когда же настал вечер, приступили к Нему ученики Его и сказали: место здесь пустынное и время уже позднее; отпусти народ, чтобы они пошли в селения и купили себе пищи. Но Иисус сказал им: не нужно им идти, вы дайте им есть. Они же говорят Ему: у нас здесь только пять хлебов и две рыбы. Он сказал: принесите их Мне сюда. И велел народу возлечь на траву и, взяв пять хлебов и две рыбы, воззрел на небо, благословил и, преломив, дал хлебы ученикам, а ученики народу. И ели все и насытились; и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных; а евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей

Когда апостолы возвратились с проповеди, Господь сказал, чтобы они пошли в одно пустынное место и отдохнули немного. И Сам отправился с ними в лодке на северо-восточный берег озера Галилейского, к Вифсаиде. Но народ видел, куда они поплыли, и пешие, берегом, побежали туда. Выйдя из лодки, Господь взошел на гору и там сидел с учениками. Толпы все прибывали. Время было весеннее, около праздника Пасхи; к жителям окрестных городов и селений присоединились богомольцы, отправлявшиеся в Иерусалим.

Спаситель видел это усердие народное: И, выйдя, Иисус, спустившись с горы, как любящий отец к детям, увидел множество людей и сжалился над ними, потому что они были, как овцы без пастыря, и много и долго беседовал с ними о Царствии Божием, и исцелил больных их. Благодеяния Господа превышали усердие народа к Нему: Он исцелял на этот раз всех недужных, не спрашивая даже о вере, «так как о вере их уже свидетельствовало то, что они оставили города, тщательно искали Его и не хотели расстаться с Ним, когда даже принуждал их к тому голод», – говорит святитель Златоуст. Евангелист Иоанн благовествует, что Господь, окинув взором множество народа, сказал апостолу Филиппу: «Где нам купить хлебов, чтоб их накормить?» Он знал, что хотел сделать, но этим вопросом испытывал веру Своего ученика, который некогда при первой же встрече с Ним признал в Нем Мессию, предсказанного Моисеем и пророками. Филипп мог бы сказать: «Ты все можешь, Ты можешь напитать и этих людей, ради Твоего учения забывших о насущном хлебе». Но он думал по-земному: «И на двести динариев», – сказал он, – «будет недовольно хлеба, чтобы досталось каждому из них хотя понемногу». Для апостолов было ясно, что помочь нужде не было средств, кроме чуда; но о чуде они не думали. А Сам Господь не приступал к чуду, а ожидал, пока обратятся к Нему с просьбой: такое было у Него правило. Между тем, народ подавлял в себе чувство голода благоговейным желанием быть около дивного Чудотворца. Когда же настал вечер, приступили к Нему ученики Его, заботливо помышлявшие о том, что народу надобно подкрепить себя пищей, и сказали: место здесь пустынное и время уже позднее; отпусти народ, чтобы они пошли в ближайшие селения и купили себе пищи. «Если, – говорит святитель Златоуст, – и по совершении чуда ученики забыли о нем, то тем паче, не видев еще на опыте такого чуда, не могли и ожидать чего-либо подобного». Но Иисус сказал им: не нужно (не имеют нужды) им идти, вы дайте им есть. Добрый Пастырь, насытив Своих овец духовно, не хочет отпустить их голодными и телесно. «Заметь мудрость Учителя, – говорит святитель Златоуст, – как прямо ведет их к вере. Не сказал вдруг: «Я напитаю их», – этому они не скоро бы поверили; не сказал: «Я дам», но – «вы дайте». А они ответили Ему, как простому человеку: «Может быть, пойти купить нам хлеба динариев на двести? Но на что купить? У нас в ковчежце и такой суммы не найдется, да и где теперь купить можно? Селения не близко»… Но Господь, как бы не замечая этого, сказал: «Сколько у вас есть хлеба? Пойдите, посмотрите».

Апостол Андрей ответил Ему: «Здесь есть один мальчик, у которого пять ячменных небольших хлебов и две рыбки, но что это для такого множества?» Видно, апостолы уже заботливо справлялись, есть ли у народа какая пища». Они же, может быть, купив скудные запасы у мальчика, говорят Ему, Господу: у нас здесь только пять хлебов и две рыбы. Хотя близость к Спасителю уже заронила в их сердца искру Евангельской любви к ближнему, но это сердце, по замечанию евангелиста Марка, в то время было окаменено. Он сказал: принесите их Мне сюда. «Хотя «место пустынное», но здесь Тот, Кто питает вселенную; хотя «время уже позднее», но с вами беседует Тот, Кто не подлежит времени» (свт. Иоанн Златоуст). И велел народу возлечь, – поучая простоте жизни, велел рассадить народ на зеленую траву, которой в эту приятную, весеннюю пору, в «месяц цветов», было много в том месте, так что все разместились рядами, по сто и по пятьдесят, чтобы удобнее было всех обойти, избегая давки и замешательства, и, взяв (в святые Свои руки) пять хлебов и две рыбы, воззрел на небо, как истинный Отец семейства, благословил. «Для чего Христос воззрел на небо и благословил? – вопрошает святитель Златоуст и отвечает: – Ему надлежало уверить о Себе, что Он послан от Отца и что равен Ему. Равенство Свое с Отцом Он доказывал тем, что все делал с властью; а тому, что послан от Отца, не поверили бы, если бы не поступал Он во всем с великим смирением, не стал всего приписывать Отцу и во всяком деле призывать Его. Потому Господь творит чудеса иногда со властью, а иногда по молитве, причем поступает так не по нужде в содействии, но воздавая честь Рождшему Его. Он взирает на небо в подтверждение Своего посольства от Отца, и в научение наше не прежде приступает к трапезе, как воздав благодарение Подающему нам пищу». И, преломив тонкие ячменные хлебцы, дал хлебы и рыбы ученикам, а ученики, принимая куски от Его святых рук, обходили ряды возлежавших на траве и раздавали народу. Чудесное умножение совершалось сначала в собственных руках Спасителя, потом в руках апостолов и, наконец, в руках ядущих. И ели все и насытились; сколько кто хотел. Это был скромный, но достаточный, а для голодных и усталых странников даже и восхитительный ужин. Так Господь оправдал перед народом Свое собственное обетование: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6:33). «Но почему Христос не творит хлебов вновь? – спрашивает святитель Златоуст и отвечает: – Дабы самими делами научить, что все видимое сотворено Им, что Он есть изрекший в начале: «да произрастит земля зелень» и да произведет вода пресмыкающихся, душу живую (Быт. 1:11, 20).

Умножить так пять хлебов и две рыбы не менее важно, чем произвести из земли плод и из воды живое существо. Доселе Он творил чудеса над одними больными, а теперь оказывает всеобщее благодеяние, дабы народ не оставался простым зрителем того, что происходило с другими, но и сам получил дар. И что Иудеям во время странствования по пустыне казалось чудным (Пс. 77:20), то самое Господь показал на деле. Для того и ведет их в пустыню, чтобы чудо не подлежало никакому сомнению. Отсюда же познаем и умеренность учеников: их было двенадцать, а имели при себе только пять хлебов и две рыбы. Столь мало радели они о плотском. Даже и этого малого не стали удерживать. Из этого и мы должны научиться, что, хотя имеем у себя малость, однако ж, и то обязаны отдавать нуждающимся. Он раздавал через учеников, чтобы сделать им честь, а также и для того, чтобы они не остались в неверии и не забыли чуда, когда собственные их руки будут свидетельствовать об этом. Господь дал не более, как хлебы и рыбу, чтобы всех научить воздержанию». Окончилась чудесная трапеза; Господь повелел собрать ее остатки, чтобы ничто не пропало, уча нас бережливости в дарах Божиих. и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных, по корзине на каждого апостола, дабы, послужив чуду, и сами вкусили, и не находившимся здесь могли предложить от избытков этой дивной трапезы. Так трудящийся достоин пропитания, и служащий алтарю должен питаться от алтаря. «Для того, – говорит святитель Златоуст, – Христос попустил народу почувствовать и голод, чтобы не принял кто чуда за мечту; для того сделал оставшихся кусков двенадцать кошниц, чтобы и Иуде было что нести. Господь и без хлебов мог утолить голод, но тогда ученики не познали бы Его могущества, а за это чудо так удивились Ему Иудеи, что хотели сделать Его Царем», почитая Его за Мессию – Христа. а евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей. Итак, не одни мужи, но и жены, и дети следовали за Господом в пустыню; таково было всеобщее усердие народа. Достойно внимания, что остатки чудесной трапезы далеко превосходили первоначальный запас; в этом мы видим образ той любви, которая, любя, не истощается, а напротив, изливаясь на других, еще богатеет, умножается; чем более будешь благотворить, тем более будут умножаться средства твои к благотворению. Дивное умножение хлебов было и наглядным изображением Таинства Причащения, в котором Агнец Божий, Иисус Христос, под видом хлеба и вина, раздробляется, но не разделяется и, всегда ядомый, никогда не иждивается и освящает причащающихся…

ядущих же бе мужей яко пять тысящ, разве жен и детей

Это – и увеличение чуда, и похвала народам, что они присутствовали с женами и детьми. Если со всем домом следовали, то всем домом и наслаждались благодеянием.

а евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей

(Мк. 6:44; Лк. 9:14; Ин. 6:10). Лука и Иоанн сказали об этом раньше. У Марка просто около пяти тысяч мужей; у Матфея около пяти тысяч человек (мужей, άνδρες), кроме женщин и детей. Ориген эту речь Матфея считает «двусмысленной» (άμφίβολον), потому что неизвестно, было ли при насыщении только пять тысяч мужей, и не было ни одной женщины, и ни одного дитяти; или же, что пять тысяч мужей было, не считая женщин и детей. (Судя по тому, что Матфей был мытарем, и учет и счет были его основной обязанностью — видимо его сведения вызывают больше доверия. Прим. ред.) Некоторые, по Оригену, так и толковали это место, что ни женщин, ни детей совсем не было при умножении пяти хлебов и двух рыб. Но если женщин и детей совсем не было, то зачем нужно было евангелисту присоединять эту прибавку? Он мог бы выразиться так же, как и другие евангелисты, которые ни о женщинах, ни о детях не упоминают. Нельзя согласиться с мнением, что у Матфея — преувеличение, потому что чудо само по себе не представляется еще более великим, если среди собравшихся мужчин были еще женщины и дети. Что последние были, это Цан считает “самопонятным,” потому что при таком большом числе мужчин, которые собрались преимущественно для того, чтобы получить исцеление, могли находиться и женщины, и дети. Сосчитаны были только мужчины. Женщин и детей было, вероятно, немного, и на них не обратили внимания при счете.

а евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей

А с женщинами и детьми было, вероятно, около или более 10-ти тысяч. Это чудо произвело особенно сильное впечатление на свидетелей его, так что, как пишет евангелист Иоанн, они признали Христа за Мессию и хотели нечаянно взять Его и сделать царем (6 гл. 14 и 15 ст.). «Чудо насыщения пятью хлебами, – пишет один из духовных писателей, – не преобразовало ли чуда таинства св. причащения, в котором под видом хлеба и вина Иисус Христос, Агнец Божий, по выражению церкви, раздробляется, но не разделяется, и всегда ядомый, николиже иждивается, но пребывая непрерывно в церкви, освящает причащающихся? Равным образом оно не научает ли нас не предаваться отчаянию в самых тесных обстоятельствах жизни, но возлагать всю свою надежду на Бога, который не только сверхъестественною силою, но и самыми обыкновенными средствами силен избавить человека от постигших его бедствий?» (Воскр. чт. XIX г.).