Толкования на Апостола Павла послание к евреям 8:5

 

Оригинальное выражение Апостола: «глава же о глаголемых» (κεφάλαιον δὲ ἐπὶ τοῖς λεγομένοις), которым начинается 8 глава, встречается только здесь. Из прочих выражений некоторые как бы только напоминаются. По замечанию же Вейсса, все первые пять стихов этой главы как бы имеют своей основой Евр.6:20. А Делич говорит, что и 6 стих имеет в своей основе 22 стих 7 главы. Но всё это говорит не о повторении одного и того же, а о целостном проведении одних и тех же взглядов, различно комбинирующихся в их взаимном соотношении и в приложении к различным предметам суждения.

 

Этот престол, очевидно, тот самый, о котором И. Христос сказал: «кленыйся небесем кленется Престолом Божиим ибо (небо) престол есть Божий». Очевидно, это есть то сидение одесную величествия на высоких, о котором предварял Апостол в первой главе и о котором с такой великой надеждой он говорит далее, настойчиво увещевая евреев с терпением проходить предлежащее поприще, взирающе на Начальника веры Иисуса, Который воссел одесную престола Божия.

 

Духовный характер этого божественного сидения со Отцом определяется и духовностью скинии Божией, нерукотворной, которой, однако, придаются как бы земные черты, потому что говорится, что её «водрузил» Господь и что её видел Моисей, в чём, очевидно, даются и внешние предикаты, могущие способствовать восприятию учения о небесном и духовном служении, чтобы для него было, так сказать, то, на чём бы немощные земнородные умы могли обосноваться для восхождения к высшему разумению, подаваемому во Христе Иисусе, Спасителе нашем.

 

«Если Христос воссел одесную величествия, – говорит Делич, – то само собой понятно, что Он управляет не каким-либо другим, а небесным святилищем. Отличие этого святилища от земного позволяет выводить заключение и о τῆς ἀληϑινῆς τῆς σκηνῆς (скинии истинной). Тὰ ἅγια и ἡ σκηνὴ в одно и то же время и различаются, и взаимно соединяются. Тὰ ἅγια – это הַקׇֽרׇשִים קֹדֶשׁ (святое святых), находящееся в земной скинии (или храме) за двумя завесами, которое Апостол всегда называет τὰ ἅγια; исключение составляет только Евр.9:3, где именем τὰ ἅγια называется святилище. А σκηνὴ – это קֹרֶש и אןּלׇּם, которые Апостол более точно называет σκηνὴ ἡ πρώτη. Но чтобы эту, ограниченную пространством, скинию не смешивали с небесной, Апостол определяет сущность небесной словом τῆς ἀληϑινῆς. Этим названием её понятие выражается в полнейшем, глубочайшем, абсолютном, вечном и духовном смысле. Скиния, в которой господствует наш Первосвященник, есть истинное, оригинальное, премирное произведение Самого Бога, а не произведение рук человеческих из преходящей материи, каковым была скиния, сооружённая Моисеем».
Принимая во внимание, что у ев. Иоанна воплощение Слова называется ἐσκήνωσεν, что Сам Воплотившийся называет Свою плоть храмом, что Христос и Церковь образуют храм, некоторые экзегеты, в особенности же Гофман, под скинией разумеют плоть Вознёсшегося. Но это объяснение противоречит Евр.9:11–12, где говорится, что Христос через Свою прославленную плоть вошёл во Святое святых. Противоречит оно и Евр.8:5, где Моисеева скиния представляется копией небесного оригинала. По мнению Делича, ἡ σκηνὴ – «не прославленная плоть И. Христа, а небесное царство ангелов и всех святых, небо блаженства, которое не принадлежит к сотворённым частям мировой системы, а находится там, где Бог захочет открыть Себя ангелам и людям в Своём царстве любви. Там находится и ἀληϑινὴ σκηνὴ, или лучше, это небо блаженства и есть та скиния, через которую Христос вошёл в существо Божие, в Святое святых. В силу раз навсегда совершенного искупления и в силу того, что там наш Первосвященник, оно открыто для блаженных обитателей. Поэтому Он и называется τῶν ἀγίων λειτουργός как наш Заступник в божественной области, куда Он воспринят как Богочеловек, участвующий в божественной славе, и τῆς σκηνῆς λειτουργὸς как посредник небесного царства, куда мы должны быть собраны, если до конца твёрдо удержимся».
Это объяснение значения небесной скинии, верное по существу, отличается туманностью и неопределённостью. Гораздо проще и лучше объяснение древних православных экзегетов, например, Иоанна Златоуста, который противопоставляет образ и тень (ветхозаветной скинии) этой – истинной скинии, в которой через Христа совершилось наилучшее служение. А приложение этого служения ко всей совокупности священно-таинственных спасительных действий, совершаемых для спасения людей во Христе в Церкви Его, делает это объяснение и определённым. «В виде тени был показан Моисею образ будущей скинии ветхозаветной», говорит Е. Зигабен, «чтобы она соответствовала своему назначению, была символом Церкви Христовой и руководила к высшим дарам Христовым, всё равно как задача христианства – сделать всех праведниками и поставить в тесную связь с Церковью небесной, ибо там Церковь горняя, состоящая из ангелов и всех угодников Божиих, да будет единая Церковь с Пастыреначальником Христом». Вообще же можно сказать, что под истинной скинией до́лжно разуметь всё то, что совершил Иисус Христос для нашего спасения в соответствие с тем, что совершалось в скинии прообразовательно и что вообще совершается в благодатном царстве Христовом как на небе, так и на земле в силу первосвященнического служения И. Христа.
«Христос – Первосвященник в небесном прообразном святилище, а жрец не может быть без жертвоприношения, которое у нашего Первосвященника могло быть только небесное, потому что, будь оно земным, оно не имело бы места, так как здесь есть жрецы по закону Моисееву. Таким образом, должно быть и действительно есть другое святилище, где священнодействует Христос. И Его священническая деятельность настолько выше здешней подзаконной, насколько заключённый при Его посредстве завет, с его обетованиями, выше старозаконнаго, которому принадлежит сеновное святилище». Таков общий смысл 3–6 стихов, по изъяснению Делича. Ещё короче значение 3–6 стихов выражается так: Христос как Первосвященник должен совершить жреческое дело, но на земле это невозможно, следовательно, первосвященство Его сверхзаконное. Хотя, по обычному представлению, дело совершения спасения через пролитие пречистой крови за грехи людей называется жертвой, но оно вместе с тем есть и нечто особенное, а потому Апостол пока неопределённо называет эту жертву «нечто» – τὶ, а служение с ней – λειτουργεῖ, самое же священно-таинственное действие – προσφέρειν. А так как Вознёсшийся всегда есть ἐντυγχάνων ὑπὲρ ἡμῶν, то в этом смысле Он и на небе есть προσφέρων τὶ. Поэтому понятие τὶ становится более конкретным. Под προσφέρειν же Апостол разумеет не заклание и принесение жертвы на алтарь, а бывшее (в еврейском жертвенном культе) между этими двумя актами обхождение с кровью, с которой первосвященник потом входил в Святое святых. Это совершалось однажды в год. Эту именно кровь в её высшем прообразе, раз навсегда принесённую за всех И. Христом, и подразумевает Апостол под словом τὶ, причём даёт понять, что Он вошёл в небесное Святое святых не с чужой, а со Своей кровью, как это разъясняется далее. Таким образом, И. Христос явил Себя первообразом Аарона и осуществил его дело. Поэтому первосвященство Аарона должно упраздниться, как и всё то, что было соединено с Ветхим Заветом, потому что то, что совершил Первосвященник Христос, входит в условия Нового Завета, по реченному Им: «пийте от нея вси, сия бо есть кровь Моя Нового Завета». Но Апостол выражает все это более прикровенно, приспособительно к восприятию евреев, с глубокой проникновенностью и постепенностью. Как бы не отвергая достоинства и прав левитского священства, он в то же время даёт понять, что после того, как явился истинный Первосвященник, Который «улучи лучшее (небесное) служение», божественные права земного священства должны были окончиться. Равным образом и для всех учреждений скинии, которая была только ὑπόδειγμα и σκιὰ небесной, с явлением этого Первосвященника, сидящего одесную Бога, не стало более места. Теперь заключён новый завет, даны новые обетования и возникли новые учреждения.