Толкования на Откровение Иоанна Богослова 14:11

Ст. 8-11: И другой Ангел следовал за ним, говоря: пал, пал Вавилон, город великий, потому что он яростным вином блуда своего напоил все народы. И третий Ангел последовал за ним, говоря громким голосом: кто поклоняется зверю и образу его и принимает начертание на чело свое или на руку свою, тот будет пить вино ярости Божией, вино цельное, приготовленное в чаше гнева Его, и будет мучим в огне и сере пред святыми Ангелами и пред Агнцем; и дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь покоя ни днем, ни ночью поклоняющиеся зверю и образу его и принимающие начертание имени его.

Голос второго ангела – пророческий. Вавилон еще в изображаемой Апокалипсисом истории не пал, ибо дальше еще будет речь и о разврате его и от него, и о самом падении его. Однако и теперь ангел возвещает об этом, так скоро грядущем падении, как уже о совершившемся факте, в прошедшей форме: пал, пал Вавилон – «в знак того, что это окончательно решено (в том Суде, где решения вечны) и что это как бы уже совершилось. Вавилон, эта древняя столица халдеев, являлся всегда прекрасным символом нечестия, насилия и боговраждебности. Уже как город насильника Нимврода и смешения языков (см.: Быт.10–11-я гл.) он явился в истории библейской ярким символом насилия и заносчивого высокомерия, направленного против Бога. Таким же явился он и во дни Навуходоносора, царя неправосудного и злейшего на всей земле, как и народа его – врагов (народа Божия), беззаконных, ненавистнейших отступников» (Дан.3:32). Да и в истукане на поле Деир, как мы уже говорили, впервые дан был в человечестве и гнуснейший тип идолопоклонства – самого того самообожения, которое, в соответствие тому древнему прототипу, в полноте и законченности явится религией антихриста в последние времена. А с другой стороны, тот же Вавилон, роскошный и богатейший из городов древнего мира, явился и городом всяческого разврата, гнусного и отвратительного блудодеяния, включительно и тот его вид, который, приурочиваясь к самым идольским капищам Астарты, носил священный в язычестве характер, связываясь с культом Иштар и ей подобных. Прежние толкователи, искавшие наиболее легкого и приемлемого с естественно-исторической точки зрения объяснения, любили под Вавилоном разуметь Рим. В новое время это особенно было по вкусу неистовым противникам католицизма, в вражде своей совершенно неспособным разбираться в том, что было в нем дурного, но что и доброго. Конечно, только при крайней тенденциозности можно принимать за Рим этот Вавилон Апокалипсиса. Рим греко-римского язычества, Рим дней апостольских так давно исчез из истории, что, право, странно в этом случае и вспоминать его. А Рим настоящего едва ли чем-либо заслуживает более других городов такого прилаживания его к рангу сверхразвратной столицы антихриста. Во всяком случае то будет город неверия, а не веры (в смысле христианском). Рим же Италии хотя и центр неправославного исповедания, но во всяком случае исповедания христианского. И хоть по-своему, но насаждает он в наши дни в человечестве не неверие, а веру (особенно среди языческих народов). Нет, совершенно несомненно, что Вавилон будущего – главный город, именно центр грядущего «антихристианского» царства, если и не с таким же собственным именем, то с таким же характером его жителей и с таким же свойством и задачами власти его правителя.

«Вино ярости любодеяния, – по святому Андрею, – означает исступление ума от идолопоклонства, а также опьянение от всякого вообще греха, за которое, по слову псаломскому, Бог потребит всякого любодеющаго от Него» (Пс.72:27). Но думается, еще больше, чем идолопоклонство, можно разуметь здесь и, собственно, блудодеяние, во всех его видах, ибо к этому определенно уже и теперь идет самая жизнь, и этим же – блудным – характером отличалось и само древнее, греко-римское, в частности, язычество дней апостольских.

«Как бы для усиления впечатления от падения Вавилона, третий ангел громким голосом (как и первый) обращается с угрозою ко всем поклоняющимся зверю и принимающим начертание его. Угроза, очевидно, обращена к тем самым людям, которые, по изображению стиха 8-го, упивались и услаждались яростным вином вавилонского блудодеяния, т.е. роскошною антихристианскою жизнью. Теперь, в противоположность этому, им с неба угрожается предстоящею необходимостью пить из чаши гнева Божия. Будут пить они вино неразбавленное, которое означает гнев Божий, нисколько не смягчаемый Божественным милосердием» (Орлов).

Такова гнусность начертания зверя, выявляющего и предел самого поклонения ему. Богопротивность и величайшая виновность. И поэтому не можем мы согласиться с теми, которые начертание это понимают поверхностно и внешне: например, как какой-нибудь безразличный сам по себе контур, или рисунок, или буквы такого же, безразличного самого по себе, характера. По нашему убеждению, в начертании зверя, печати антихриста, будет что-то худшее, неизмеримо большее – в смысле явной отвратительности своей и неоспоримо гнусной беззаконности. В древнеязыческом мире, в торжественных церемониях и процессиях их, носились гнусные и порнографические изображения, связанные с культом каких-нибудь популярных чувственных, развратных их идолослужений, разные принадлежности явно похотливого типа. Конечно, подобного характера символы скорее подходят под тип предизображений антихристовой печати, которые (по нашему мнению, все еще преждевременно) стараются найти в наши дни. Еще больше подойдут сюда разного рода любострастные заболевания, связанные с фактом блуда. А еще верней, это будет нечто гораздо худшее и отвратительное, явно богопротивное, до чего еще не додумались и все беззаконники нашего времени.

Примут начертание это на чело свое и на правую руку свою. В этом обозначении прежде всего можно усматривать опять-таки противоположение христианскому таинству миропомазания, в котором освящаются эти члены тела помазанием низводящего благодать Святаго Духа освященного мира. Но главное значение этого антихристова символа будет, конечно, внутреннее, относящееся к существу тогдашнего веросодержания человечества. Чело человека всегда и у всех обозначает его ум и уму принадлежащие воззрения его, а с ними и верования его. Итак, есть все основания думать, что раз человек примет антихристову печать на чело свое, то значит – весь склад его верований и самых взглядов приобретет соответствующий богопротивный, отрицающий все небесное и божественное отпечаток, и он по самой душе своей станет, как и бесы, подобен ему. Так и с рукою. Рука – такой же общепринятый символ деятельности людской, и в особенности правая, наиболее у нас действующая, рука. Значит, и в деятельности своей человек также станет вполне и типично антихристовым, от чего, далее, и изображается он вполне сочувствующим ему как в отношении своем к тем бедствиям, которые постигнут тогда это антихристово царство, так и к той борьбе, которую подымет против Христа весь этот антихристов, богоборный мир.

И будет мучен огнем и жупелом (серой) пред Ангелы святыми и пред Агнцем: и дым мучения их во веки веков восходит. Когда сера соединяется с огнем, говорит еп. Петр, то от этого происходит самый ужасный пожар и нестерпимо-жестокое мучение. Нечестивые вечно будут мучиться так и внешним и внутренним огнем, т.е. страстями и совестью, которая, представляя гнусность пороков и гнев Божий за них, никогда не даст покоя духу (см.: Ис.57:21).

Безотрадность, и лютость, и ужас этих, завершающих всю богоненавистническую и беспощадно-злобную деятельность таких ярких представителей и типов всечеловеческого нечестия и порчи, будущих мучений усугубляется, таким образом, их вековечною длительностью, ибо во веки веков будет восходить дым этих страданий и мук, как мрачное выявление и воочию всех обнаруживающийся след их.

  Третий Ангел угрожал вечными муками всем тем, кто служит зверю и поклоняется ему и образу его, и примет начертание его на челе или руке. Под «вином ярости Божией» надо понимать тяжкие суды Божии, которые приводят людей в исступление и, подобно опьянелым, возмущают дух. В Палестине вино никогда не употребляется цельное, не растворенное водой. Поэтому гнев Божий, по своему сильному действию, уподобляется здесь нерастворенному вину. Нечестивые будут подвергнуты вечным мучениям, а святые спасутся своим терпением.

  «Под "дымом мучения" разумеется или восходящее снизу вместе с плачем дыхание мучимых, или же происходящий дым от огня, которым наказываются отпадите. Из того, что дым восходит во веки веков, видим, что мучения грешных также бесконечны, как вечно блаженство праведников» (св. Андрей, гл.42).