Толкования на Деяния апостолов 28:4

Ст. 2-17 Иноплеменники оказали нам немалое человеколюбие, ибо они, по причине бывшего дождя и холода, разложили огонь и приняли всех нас. Когда же Павел набрал множество хвороста и клал на огонь, тогда ехидна, выйдя от жара, повисла на руке его. Иноплеменники, когда увидели висящую на руке его змею, говорили друг другу: верно этот человек - убийца, когда его, спасшегося от моря, суд Божий не оставляет жить. Но он, стряхнув змею в огонь, не потерпел никакого вреда. Они ожидали было, что у него будет воспаление, или он внезапно упадет мертвым; но, ожидая долго и видя, что не случилось с ним никакой беды, переменили мысли и говорили, что он Бог. Около того места были поместья начальника острова, именем Публия; он принял нас и три дня дружелюбно угощал. Отец Публия лежал, страдая горячкою и болью в животе; Павел вошел к нему, помолился и, возложив на него руки свои, исцелил его. После сего события и прочие на острове, имевшие болезни, приходили и были исцеляемы, и оказывали нам много почести и при отъезде снабдили нужным. Через три месяца мы отплыли на Александрийском корабле, называемом Диоскуры, зимовавшем на том острове, и, приплыв в Сиракузы, пробыли там три дня. Оттуда отплыв, прибыли в Ригию; и как через день подул южный ветер, прибыли на второй день в Путеол, где нашли братьев, и были упрошены пробыть у них семь дней, а потом пошли в Рим. Тамошние братья, услышав о нас, вышли нам навстречу до Аппиевой площади и трех гостиниц. Увидев их, Павел возблагодарил Бога и ободрился. Когда же пришли мы в Рим, то сотник передал узников военачальнику, а Павлу позволено жить особо с воином, стерегущим его. Через три дня Павел созвал знатнейших из Иудеев и, когда они сошлись, говорил им: мужи братия! не сделав ничего против народа или отеческих обычаев, я в узах из Иерусалима предан в руки Римлян

Объясняется, какое человеколюбие оказали иноплеменники. «Разложили огонь», говорит (писатель), «и приняли всех нас». Так как не было никакого другого средства к спасению, потому что холод угрожал им смертью, то они разлагают огонь. Потом Павел, набрав хворосту, положил его в огонь, как гово­рит (писатель) далее: «Павел набрал множество хвороста». Смотри, как он трудится, и чудеса творит везде не просто, но по необходимости: во время бури он пророчествовал, когда представилась причина, а не просто; и здесь опять, собирая хво­рост и бросая его. Видишь, как он делает все не из тще­славия и не напрасно, а для того, чтобы они спаслись, несколько согревшись. При этом ехидна, вышедши от жару, повисла на руке его; а что она повисла, видно из следующего: «иноплеменники, когда увидели висящую на руке его змею, говорили друг другу: верно этот человек – убийца, когда его, спасшегося от моря, суд Божий не оставляет жить» (ст. 4). Не напрасно попустил (Бог) варварам видеть и говорить это, но для того, чтобы они не отвергли чуда, когда оно совершится. Смотри, какое выражают иноплеменники естественное суждение, как почтительно говорят между собою и не осуждают без всякого основания. Они видят это теперь, чтобы больше удивлялись после. «Но он, стряхнув змею в огонь, не потерпел никакого вреда. Они ожидали было, что у него будет воспаление, или он внезапно упадет мертвым; но, ожидая долго и видя, что не случилось с ним никакой беды, переменили мысли и говорили, что он Бог» (ст. 5-6). Те самые, которые думали, что «у него будет воспаление», т.е. погиб­нет от воспаления, видя, что с ним не произошло ничего худого, говорят, что он Бог. Опять воздают ему излишнюю честь, подобно как жители Ликаонии. «Около того места были поместья начальника острова, именем Публия; он принял нас и три дня дружелюбно угощал» (ст. 7). Вот и еще странноприимец, Публий, человек богатый и весьма радушный. Он не видел ничего, но единственно из сострадания к их несчастью, принял их и оказал им услугу. «Отец Публия лежал, страдая горячкою и болью в животе; Павел вошел к нему, помолился и, возложив на него руки свои, исцелил его» (ст. 8). Он достоин был благодеяния; потому Павел и исцеляет его, воздавая тем ему за оказанный им прием. «После сего события и прочие на острове, имевшие болезни, приходили и были исцеляемы, и оказывали нам много почести и при отъезде снабдили нужным» (ст. 9-10), т.е. дали необходимое для дороги и нам и прочим. Смотри, как они и после избавления от бури не оста­лись беззащитными, но нашли радушный прием из-за Павла; три месяца все они получали там содержание. А что они про­были там столько времени, послушай, как он объясняет это далее: «через три месяца мы отплыли на Александрийском корабле, называемом Диоскуры, зимовавшем на том острове, и, приплыв в Сиракузы, пробыли там три дня. Оттуда отплыв, прибыли в Ригию; и как через день подул южный ветер, прибыли на второй день в Путеол, где нашли братьев, и были упрошены пробыть у них семь дней, а потом пошли в Рим. Тамошние братья, услышав о нас, вышли нам навстречу до Аппиевой площади и трех гостиниц. Увидев их, Павел возблагодарил Бога и ободрился» (ст. 11-15). Смотри, как все это делается для Павла, и потому какое доверие к нему имели узники, воины, сотник. И подлинно, хотя бы они были каменными, и тогда, слушая советы и предсказания, видя его чудотворения и получая чрез него содержание, они должны были иметь о нем высокое понятие. Заметь, как и он без прекословия принимает пра­вильные суждения и благоразумные мнения, когда они искренни и не происходят от какой-нибудь страсти. Таким образом, проповедь достигла уже Сицилии, достигла и Путеол, где они нашли несколько братьев и останавливались у них. Потом другие братья, услышав о них, выходят к ним навстречу; таково было усердие братий, что и узы Павловы не смутили их, но они пошли к нему навстречу. Смотри, как и он испы­тал при этом некоторое человеческое чувство: «увидев» братию, «ободрился». Тот, кто совершил столько чудес, при виде братий ободрился. Отсюда мы видим, что он по-человечески получал и утешения и огорчения. «Когда же пришли мы в Рим, то сотник передал узников военачальнику, а Павлу позволено жить особо с воином, стерегущим его» (ст. 16). Видишь ли: ему позволено было жить особо? И это не маловажное доказательство того, как много удивлялись ему; его не ставили: в числе прочих. «Через три дня Павел созвал знатнейших из Иудеев и, когда они сошлись, говорил им: мужи братия! не сделав ничего против народа или отеческих обычаев, я в узах из Иерусалима предан в руки Римлян» (ст. 17). Чрез три дня он созвал знатнейших из иудеев, чтобы они не были предубеж­дены против него по слухам. Что же общего было у него с ними, тогда как не они готовились обвинять его? Но он не за­ботился об этом, а желал только научить их и не оставить в неведении о том, что им сказано.

Так, иудеи, видевшие столько чудес, гнали, преследо­вали, а иноплеменники, не видевшие ничего такого, из одного сострадания к несчастью оказали человеколюбие. «Верно», говорят они, «этот человек – убийца». Не прямо утверждают, но го­ворят: «верно», т.е. сколько можно видеть; и «суд», говорят, «Божий не оставляет жить». Следовательно, они имели понятие о Промысле, и варвары оказались гораздо любомудрее философов. Эти не допускают, чтобы все под луною было управляемо Про­мыслом, а те думают, что Бог присутствует везде, и что, хотя бы кто-нибудь (из виновных) избег многого, он не избегнет совершенно наказания. И смотри, они не нападают на него решительно, но оказывают сострадание к несчастью, и не провозглашают в слух всех, а говорят «друг ко другу»; узы внушали им подозрение, потому что те были узники. Да устыдятся те, которые говорят: не благодетельствуй находя­щимся в темницах! Устыдимся этих иноплеменников; они не знали, кто таковы были узники, а, только, сострадая несчастью, помнили, что они люди, и потому оказали им человеколюбие. «Они ожидали было», говорит (писатель), т.е. они долго ждали, что он умрет. А он стряхнул животное в огонь и показал ничем невредимую руку. Увидев это, они удиви­лись и изумились. Чудо совершилось не тотчас, но некоторое время они ждали, чтобы оно не было принято за призрак; сле­довательно, это не был обман или призрак. «Около того места были поместья начальника острова, именем Публия; он принял нас и три дня дружелюбно угощал». Хорошо это сказано, потому что угостить двести семьдесят душ – знак великой любви. Смотри, какая польза от странноприимства: не по какой-нибудь необходимости и не против воли, но почитал (странноприимство) драгоценным благом, он угощал их «три дня»; потому справедливо и по­лучает воздаяние, и притом гораздо большее, нежели сколько дал: (Павел) исцеляет отца его, тяжко страдавшего болью в животе, и не только ему, но и многим другим больным до­ставляет исцеление; а они, в благодарность за это, воздают ему почести и приносят дары. Это выражает (писатель) в сле­дующих словах: «и оказывали нам много почести и при отъезде снабдили нужным». Не награду он взял, – да не бу­дет, – но здесь исполнилось написанное: «трудящийся достоин пропитания» (Мф. 10:10). Очевидно, что те, которые так приняли их, приняли и проповедь; он не стал бы беседовать с ними три месяца, если бы они действительно не уверовали и не явили плодов (веры); это служит ясным доказательством, что здесь было много веровавших. «И отплыли на Александрийском корабле, называемом Диоскуры, зимовавшем на том острове». Это, ве­роятно, было написано на нем; так они были преданы идоло­поклонству! Смотри, как плывущие то останавливаются, то опять спешат. «Павлу позволено жить особо». Павел пользовался уже таким уважением, что ему позволено было жить особо; и не удивительно: если и прежде принимали его благосклонно, то тем более теперь. «Подул южный ветер, прибыли на второй день в Путеол, где нашли братьев, и были упрошены пробыть у них семь дней, а потом пошли в Рим. Тамошние братья, услышав о нас, вышли нам навстречу до Аппиевой площади и трех гостиниц». Они вышли по какому-нибудь опасению, но сами обстоятельства достаточно успокаивают их. Смотри, как спутники Павла во время столь продолжительного плавания не приставали ни к какому городу, но только к ост­рову, где и провели целую зиму; это для того, как я сказал, чтобы они обратились к вере. «Павлу позволено жить особо с воином, стерегущим его». Конечно для того, чтобы невозможно было строить против него какие-нибудь козни; там уже нельзя было производить возмущения. Потому воин не столько стерег его, сколько смотрел, чтобы не причинили ему чего-нибудь не­приятного; в таком городе, где был царь, и когда дело пе­ренесено было на суд его, не следовало быть беспорядку. Так всегда то, что, по-видимому, против нас, служит к нашему благу. Воин был стражем Павла. «Через три дня Павел созвал знатнейших из Иудеев и, когда они сошлись, говорил им»; они же не соглашаются с ним и, услышав от него укоризну, удаляются, не смея сказать ни­чего, так как здесь уже не позволялось им сделать что-ни­будь против него. Удивительно, как все – не только то, что, по-видимому, служит к нашей безопасности, но и противное тому – обращается нам во благо. Чтобы убедиться в этом, выслу­шай следующее. Фараон повелел бросать младенцев в реку (Исх. 1:22). Если бы младенцы не были бросаемы, если бы не было такого повеления фараонова, то Моисей не был бы сохра­нен и воспитан в царских чертогах. Когда он был скры­ваем, то не был в чести; а когда был положен (в реку), тогда стал в чести. Это сделал Бог, чтобы явить Свое мо­гущество и мудрость, иудеянин с угрозою говорил Моисею: «не думаешь ли убить меня» (Исх. 2:14); но и это принесло ему пользу, случилось по устроению (Божию) для того, чтобы он удо­стоился видения в пустыне, чтобы исполнилось надлежащее время, чтобы он любомудрствовал в уединении и жил в безопасности. И при всех огорчениях, причиненных ему иу­деями, было тоже: он делался еще славнее, подобно как было и с Аароном. На него восстали, но чрез это сделали его бо­лее славным. После того он украшается священническою одеж­дою, на него возлагается кидар и прочие принадлежности одея­ния, так что посвящение его становится несомненным, и после того он делается предметом удивления по своей медной дщице. Впрочем, вы знаете эту историю; потому я более и не распро­страняюсь. Если хотите, обратимся еще выше. Каин убил брата, но тем самым принес ему более пользы. Послушай, что го­ворит Бог: «голос крови брата твоего вопиет ко Мне» (Быт. 4:10); и в другом месте говорится: «к Крови кропления, говорящей лучше, нежели Авелева» (Евр. 12:24). Он избавил его от будущей неизвестно­сти, доставил ему большую награду, и все мы узнали, какую любовь имел к нему Бог. Что он потерял, будучи прежде­временно предан смерти? Ничего. А что, скажи мне, приобре­тают те, которые умирают позже? Ничего. Не в том состоит благоденствие, чтобы жить много лет или мало, а в том, что­бы пользоваться жизнью, как должно. Три отрока ввержены были в печь, но чрез это сделались более славными; Даниил был ввержен в ров, но чрез это сделался более знаме­нитым.

так что на больных возлагали платки и опоясания с тела его, и у них прекращались болезни, и злые духи выходили из них

Вопрос: В «Деяниях» говорится о Павле: Так что на больных возлагали платки, и опоясания с тела его, и у них прекращались болезни. Неужели это произошло с неверующими вследствие служения, или же осуществилось благодаря освящению [их] тела от его тела? А если второе, и [Апостол] не потерпел никакого вреда от ехидны (Деян. 28:3-6), то почему тело святого не поддалось яду твари, а под мечом пало? То же самое я спрашиваю и относительно тела Елисея? И что представляют из себя опоясания?

Ответ: Не только через святость святого Павла и не только через веру воспринимающих поверхность тела его свершила исцеления посредством платков и опоясаний, но и потому, что благодать Божия, уделив себя и ему, и им, а также человеколюбиво действуя в них через веру, произвела святость Апостола. И опять же по соизволению благодати тело его осталось неподверженным страданию и не было умерщвлено ядом твари то ли по причине потери ядом своего губительного свойства, то ли потому, что тело святого истощило эту [силу] тления, то ли по причине какого-либо способа Домостроительства, о котором ведает [только] Бог, производящий и изменяющий это. Также по соизволению благодати [тело святого] пало под мечом. Ибо оно не было по природе бессмертным, хотя и творило чудеса вследствие благодати. Если бы оно было по природе бессмертным, то мы с полным основанием могли бы изыскивать причину, по которой оно пало под мечом вопреки естеству. А если [это тело] и после святости по природе пребывало смертным, то нет необходимости исследовать причину, по которой божественный Апостол окончил свою жизнь во плоти так, а не иначе. Ибо тем способом, каким Бог прежде [всех] век определил жизнь каждого [человека] с пользой для него, таким же образом Он изволяет вести каждого, праведного или неправедного, к подобающему концу [его] жизни.

Если бы одним и тем же был логос естества и благодати, то было бы достойно удивления и изумления происходящее в соответствии с естеством, но вопреки благодати, или в соответствии с благодатью, но вопреки естеству. Однако поскольку логос естества и логос благодати отличаются друг от друга, постольку ясно и очевидно, что как святые они творили чудеса вследствие благодати, а как люди они претерпевали страдания вследствие естества, ибо благодать не уничтожает страдательного начала естества и логосы естества и благодати никоим образом не смешиваются друг с другом. И поймем, что благодать Божия, по Домостроительству относительно пребывающих под руководством Промысла, всё свершает в святых, в живых и мертвых, промышляя о спасении других [посредством них], как посредством собственных орудий; но святые производят это в других не по [законам] естества, а благодаря благодати. Это относится и к телу Елисея.

Но поскольку душу боголюбцев больше радуют умозримые [смыслы вещей], чем повествуемые [факты], то мы говорим, что поверхность тела есть благочестие великого Апостола, из-за которого он для одних – запах живительный на жизнь, для других – запах смертоносный на смерть (2Кор. 2:16); платки – становящиеся явными логосы его умозрительного созерцания; а опоясания – возвышенные способы [осуществления] добродетельного и деятельного любомудрия, ибо говорят, что опоясания носят в руках. И те, кто воспринимает эти логосы и способы, которые, словно благоухание, испускает поверхность тела, то есть благочестие блаженного Апостола, получают исцеление от угнетающей их немощи. Одни изгоняют недуг неведения посредством логосов созерцания, словно посредством платков; другие полностью истребляют хворь порока посредством добродетельных способов [духовного] делания. Подобным же образом, по моему суждению, и выпавшая на долю Апостола суровая зима есть бремя невольных искушений; остров – твердый и незыблемый навык в божественном уповании; огонь – навык в ведении; хворост – естество зримых [вещей], которым он, собрав рукой, я имею в виду [собрав] ощущающей силой ума в созерцании, напитал, с помощью проистекших из этого созерцания умозрений, навык в ведении, который исцеляет уныние, причиняемое мысли зимней стужей искушений; ехидна –- незаметно скрытая в естестве чувственных [вещей] лукавая и погибельная сила, жалящая руку, то есть ощущающее действие созерцания в уме, но не повреждающая зоркий ум, который сразу же бросает, словно в огонь, в свет ведения эту погибельную силу, прилепившуюся к деятельному движению ума вследствие созерцания чувственных [вещей].

Так же я мыслю и относительно Елисея. Потому что всякий, ставший мертвецом в грехах, когда он кладется в гроб пророка, в котором было тело [его], то есть [соприкасающийся с] памятью, хранящей воспоминания о пророческой жизни и свято соблюдающей тело добродетелей, - [такой человек], подражая способам [осуществления добродетелей пророком], вновь возвращается к жизни путем [своего] обращения и переходит от омертвения порочных страстей к добродетельной жизни.

Ст. 1-5 Спасени же бывше, иже с Павлом, от корабля, тогда разумеша, яко остров Мелит нарицается, Варвари же творяху не малое милосердие нам: возгнещше бо огнь, прияша всех нас, за настоящий дождь и зиму. Сгромаждшу же Павлу рождия множество, и возложившу на огнь, ехидна от теплоты изшедши секну в руку его. И егда видеша варвари висящу змию от руки его, глаголаху друг ко другу: всяко убйца есть человек сей, егоже спасена от моря суд Божий жити не остави. Той же убо оттряс змию во огнь, ничтоже зло пострада

Сгромаждшу же Павлу. Когда Павел собирал хворост, ехидна укусила его руку и не причинила ему никакого вреда; потому что святой муж был совершителем веры. Впустив жало в руку апостола и не нашедши в ней греховной язвы, ехидна тотчас отскочила и бросилась в огонь, как бы ища наказания себе самой. Мы же боимся зверей; так как не имеем всеоружия добродетели. Глаголаху друг ко другу. Смотри; естественное суждение полно правдивости и у варваров: не просто осуждают, но с чувством сострадания переговорив между собою.

Иноплеменники, когда увидели висящую на руке его змею, говорили друг другу: верно этот человек - убийца, когда его, спасшегося от моря, суд Божий не оставляет жить

Как верны слова Господа: змия возмут – и не вредит им (Мк. 16:18). Так верному чаду Божию может быть покорна вся природа и ничто не может вредить.

Ст. 4-6 Иноплеменники, когда увидели висящую на руке его змею, говорили друг другу: верно этот человек - убийца, когда его, спасшегося от моря, суд Божий не оставляет жить. Но он, стряхнув змею в огонь, не потерпел никакого вреда. Они ожидали было, что у него будет воспаление, или он внезапно упадет мертвым; но, ожидая долго и видя, что не случилось с ним никакой беды, переменили мысли и говорили, что он Бог

Спастись от кораблекрушения и умереть минуту спустя от укушения змеи для язычников казалось ясным доказательством, что человек сей совершил величайшее преступление, которое Божественное Правосудие (dikh - justitia, богиня суда, дочь Юпитера) не оставляет безнаказанным. Но когда увидели, что Павел спокойно стряхнул ехидну в огонь и не потерпел никакого вреда, то начали говорить, что он - Бог. Истинный Бог, для прославления своего служения, позволил ему доказать на себе действительность написанного о безвредности змей для верующего. Ныне на о. Мальте нет более ядовитых змей. По поверию туземцев, их не стало с тех пор, как произошло описанное событие.