Марина Михайлова
Беседы о Символе веры

Марина Михайлова – филолог, кандидат философии, катехизатор, автор и ведущая радио «Град Петров» и телеканала 100 ТВ. (Катехизаторский цикл бесед кандидата философии, многолетнего преподавателя воскресной школы для взрослых при Чесменской церкви Рождества Иоанна Предтечи Марины Михайловой высоко оценен как его слушателями, так и священноначалием Русской Православной Церкви).

Беседа 1. Символ веры

Почему необходимы для нас беседы о Символе веры? Почему мы снова и снова обращаемся к таким, казалось бы, старым и общеизвестным вещам? В настоящее время ситуация в церкви такова, что приходит в храм очень много людей, которые ничего не знают о богословии, и существует парадоксальная возможность быть крещеным и не читать Евангелие, считать себя христианином, но в то же время не задумываться о Cимволе веры и не знать даже, что это такое. Ситуация эта очень странная. Раньше, в первохристианские времена, такое было невозможно, человек становился христианином именно после некоторого научения, образования. До сих пор первая часть нашей Литургии Иоанна Златоуста сохраняет название Литургии оглашенных, и при каждом совершении Божественной Литургии Церковь молится об оглашенных такими замечательными словами: «Помолитеся, оглашении, Господеви. Верни, о оглашенных помолимся, да Господь помилует их, огласит их словом истины, открыет им Евангелие правды, соединит их Святей Своей, Соборней и Апостольстей Церкви».

Кто такие эти «оглашенные»? Это и были те самые люди, которые выразили твердое желание стать христианами и готовились к принятию таинства Крещения. В те времена, в первохристианские, Крещение совершалось однажды в год, в пасхальную ночь. Приготовление к Крещению было очень длительным и занимало, в зависимости от традиции местной общины, от года до трех лет. В этом приготовлении участвовала вся церковь. Особенно интенсивная подготовка к принятию таинства приходилась на время Великого Поста, этого приготовительного периода к Пасхе.

Сегодня положение вещей таково, что кто-то был крещен во младенчестве и потому не мог пройти подготовку к Крещению, а кто-то не имел такой возможности по другим причинам. Наши с вами беседы будут призваны восполнить этот пробел в нашем христианском образовании и воспитании. Если мы не получили подробного наставления словом, то мы это сделаем сейчас и будем по мере своих сил приближаться к пониманию Символа веры.

Что такое Символ веры? Прежде всего это, конечно же, богословский текст. Здесь мне хотелось бы поставить очень важный вопрос о возможности богословия. Мы с вами знаем, что Бог есть великая таинственная реальность. Это Тот, к Кому мы можем обращать свои молитвы, Тот, Чей голос мы можем слышать своим духовным слухом, но изучать Его мы не можем. Богословие не является наукой в строгом смысле этого слова, потому что научный подход предполагает наличие объекта изучения, но Бог не может быть таким объектом. Нет той точки зрения, с которой мы могли посмотреть на Бога со стороны и Его как-то изучить, классифицировать и составить о Нем научные суждения. С другой стороны, богословие все-таки возможно, потому что существует опыт богообщения, опыт Церкви прежде всего и опыт персональный у каждого человека. Выражением этого опыта, его артикуляцией и является богословие. Если мы посмотрим на то, как богословствовали Отцы Церкви, то мы увидим, что очень часто вершины богословской науки являются одновременно вершинами поэзии. Видимо, о Боге только и можно говорить особым прекрасным языком. Прочитать много книжек умных и на основании этих книжек написать другую умную книжку – это схоластическое богословие, но оно не будет иметь отношения к богословию настоящему, корневому. В истоке своем богословская речь есть выражение неповторимого опыта богообщения, который был у Отцов и который в какой-то мере, может быть, очень небольшой, но присутствует у каждого человека, у каждого христианина.

Недавно я разговаривала с одним очень умным человеком, и он сказал, что его отношения со Христом определяются не словом «верю», а словом «знаю»: что там говорить, верю – не верю? Знаю, что Христос мой Учитель и Спаситель. Это знание так или иначе у каждого из нас есть, эта встреча с Богом произошла. Но мы можем стремиться к расширению этого опыта, к тому, чтобы не только воспринять свои личные маленькие вдохновения, но и прикоснуться к великому опыту Церкви. Церковь и есть хранительница опыта богообщения. Она свидетельствует о нем, она предлагает его нам, она предлагает каждому человеку войти в это удивительное пространство встречи с Богом, и поэтому, конечно же, мы с вами будем заниматься Символом веры, заниматься основами богословия, имея в виду именно углубление и расширение своего знания Бога.

Так вот, Символ веры как текст есть плод богословского творчества Отцов первых Вселенских соборов. Почему этот текст, это вероопределение называется «Символ»? По-гречески «символ» – это «знак», «образ», и греческое слово связано с глаголом «соединять». Дело в том, что у греков была такая традиция: они при прощании с близким человеком разламывали пополам глиняную табличку. Это действие было очень важным, потому что половинка таблички оставалась у меня, а вторую я отдавала своему, скажем, сыну или брату, который уезжает в другой город, и потом он присылает ко мне вестника. Я соединяю тогда эти два кусочка, у меня получается целостная табличка – и я вижу, что этот человек друг, что его действительно прислал мой брат, это не разбойник, не обманщик, не авантюрист, это близкий человек. Так вот, это соединение частей есть способ узнать своего, узнать близкого. Мы тоже, произнося Символ веры, тем самым узнаем друг друга как близких людей. С другой стороны, символ в литературе, в искусстве – это возможность бесконечного развертывания смысла, бездонность, глубина.

Символ веры возникает в связи с развитием таинства Крещения именно для того, чтобы эту глубину Богопознания ограничить какими-то понятиями, чтобы сделать опыт знания о Боге сообщаемым. Это краткое изложение веры Церкви. В истории, в практике христианства существует много Символов веры. Самый известный из них – Апостольский. Во многих древних христианских книгах есть Символы веры, формулы исповедания.

Мы с вами будем рассматривать Никео-Царьградский Символ веры, который был принят на Первом Вселенском Соборе в Никее в 325 году, а дополнили его Отцы Второго Вселенского Собора, который проходил в 381 году в Константинополе, или Царьграде – отсюда и название Никео-Царьградский. Это текст, который любой человек, если он не младенец, произносил в день своего Крещения.

С этим связана такая древняя традиция: в первые века христианства те, кто готовился к Крещению, в течение семи недель, предшествовавших пасхальному празднику, ежедневно получали наставление. Тем самым они получали Символ, эти занятия так и назывались по-латински – traditio symboli, то есть передача символа: наставник, учитель передавал Символ веры своим ученикам, Символ веры становился их интеллектуальным, духовным достоянием. Заканчивались эти занятия в Страстную Пятницу, когда совершался чин оглашения, отречения от Сатаны, сочетания Христу. Завершалась эта передача торжественным прочтением Символа веры уже как выражения собственной веры крещаемого: человек произносил Символ как личное мнение по вопросу о Боге. Это называлось возвращением Символа, reditio symboli. Сначала тебе передают символ, потом ты его возвращаешь. Это, кстати, сохраняется до сих пор: во время совершения таинства Крещения мы читаем Символ веры как выражение нашей личной веры, совпадающей с верой Церкви.

Кроме того, во время каждой Литургии мы тоже поем соборно Символ веры, причем посмотрите, как интересно: поем «верую», а не «веруем»: несмотря на то, что мы вместе, каждый из нас пением Символа подтверждает свою собственную верность Христу и свою собственную личную веру. Но в то же время перед этим пением Символа дьякон и хор возглашают: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы Отца и Сына и Святого Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную». Получается, что Символ веры является выражением нашей собственной веры, и в то же самое время мы поем его вместе и этим выражаем свою любовь друг к другу и наше согласие друг с другом в ключевых вопросах веры.

Отсюда, как мне кажется, совершенно ясна необходимость для христианина понимать Символ веры: мы должны знать, во что мы веруем и во что мы крестились. Изучение Символа веры будет происходить очень медленно, мы с вами будем двигаться постепенно, шаг за шагом, потому что невозможно поговорить обо всем сразу. Может быть, это растянется даже на несколько месяцев, но это и не беда, мы никуда не спешим, у всякого христианина перед его лицом, впереди вечность.

Прежде чем начать разговор о самом Символе, продвижение по уровням его смысла, мне бы хотелось сказать еще некоторые вещи очень важные. Может быть, впрямую они к Символу не относятся, но все-таки об этом необходимо говорить. Дело в том, что иногда я вижу людей, которые приходят на занятия по введению в богословие просто из некого интеллектуального интереса. Человек ходил на лекции в Эрмитаж, книжки какие-то умные читал, а вот теперь и сюда пришел: интересно посмотреть, что такое богословие. Это хорошо. Хорошо, потому что по-разному приходят люди к Богу. Мы с вами знаем, что первыми, кто пришел на поклонение Младенцу-Христу, были пастухи и волхвы, так вот это и есть два пути к Богу. Человек может прийти к Господу от простоты сердечной, от чистоты своей, как пастухи пришли. Они были чистые сердцем, поэтому увидели ангелов, и ангелы привели их к пещере, где находился Младенец. Но может человек прийти к Богу совершенно другим путем, а именно так, как пришли волхвы. Волхвы, мудрецы восточные, от многого чтения книг, от многой образованности, как мы бы сейчас сказали, узнали о появлении звезды, и звезда привела их к той же самой пещере, и они увидели Богомладенца.

Так вот, и тот, и другой путь в Церковь одинаково хорош. Человек может прийти туда по-детски, спонтанно, а может прийти через голову. Это не имеет никакого значения, мне кажется, но однако же, если мы видим в богословии чисто интеллектуальное занятие, мы ошибаемся. Ошибаемся именно по той причине, о которой мы с вами уже поговорили сегодня: богословие никак не может быть чисто интеллектуальной практикой, потому что это не наука в строгом смысле, и Бог – это не объект изучения, это Тот, с Кем возможны личные отношения. Один великий философ XX века, Мартин Бубер, написал книжку под названием «Я и Ты». Действительно, Бог – это Тот, Кому можно сказать «Ты». Про Него очень трудно сказать «Он», но можно сказать: «Ты, Господи! Вот я перед Тобою, вот Ты!» Поэтому мы должны понимать, что всякое усилие разума, если мы хотим, чтобы оно было плодотворным, должно еще сопровождаться какими-то усилиями воли и какими-то, пусть небольшими, изменениями в нашей жизни.

В свое время отец Александр Мень говорил о том, что христианская жизнь похожа на стол, который стоит на четырех ножках. Он очень любил эту метафору. Попробуйте у стола отвинтить или выломать одну ножку: он будет шататься. Он устоит, но очень шатко. Если потом вторую ногу отломать, то стол рухнет, а если останется одна ножка, то там и говорить не о чем. Точно так же существует четыре столпа жизни христианской, нормального христианского существования. Этими основами христианской жизни являются, во-первых, участие в таинствах Церкви, во-вторых, молитва, в-третьих, чтение Священного Писания, и наконец, пребывание в христианской общине. Здесь порядок перечисления совершенно не важен, важно, что скрывается за этими словами.

Прежде всего, участие в таинствах Церкви. Любой христианин – это человек, призванный участвовать в трапезе Господней, участвовать в таинстве Евхаристии. В первые века христианства человек, который пропустил три воскресные Литургии, считался находящимся за пределами Церкви, потому что если ты не хочешь быть с Богом, если у тебя есть другие дела, то действительно, зачем быть христианином? Таинство Евхаристии, таинство Причастия предлагает нам глубинное соединение с Богом. Это то, что выше и прекраснее, чем чудеса и драгоценности этого мира. Нет ничего более радостного, чем Божественная Литургия и таинство Евхаристии, которое составляет ее ядро, ее центр. Человек, который приступает к Евхаристии, уже не просто думает о Боге, или говорит о Нем, или разговаривает с Ним. Господь сказал: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем» (Мф.6:56). Это уже не просто общение на расстоянии, а действительное прорастание Бога и человека друг в друга. Господь принимает нас в таинстве Причастия в Свою таинственную прекрасную жизнь, и с этим ничто на белом свете сравниться не может.

Нам кажется, что мы можем своими силами сделаться получше: вот я сначала стану приличным человеком, а потом пойду причащаться, потому что мне стыдно, я все, что надо, сделаю, а потом уже приду. Но это заблуждение. Если мы как-то можем изменить свою жизнь, то только силой Божией, а уж никак не нашими силами. Поэтому, как мне кажется, логика должна быть именно противоположной: если я хочу измениться, я иду к Причастию. Со страхом Божиим, сознавая свое полное недостоинство, свою нищету перед лицом богатства божественного, свое ничтожество перед лицом величия, но все-таки иду туда, потому что это и есть источник жизни настоящей. Опираясь на самих себя, мы никогда ничего хорошего не сделаем, мы можем опираться только на Господа. Поэтому участие в жизни Церкви, в таинствах Церкви – это, может быть, самый важный фундамент христианской жизни.

Теперь переходим ко второму столпу, молитве. Молитва – это разговор с Богом, как говорят опытные в этом деле люди, и нет, пожалуй, человека, который бы никогда в жизни не молился. Все люди молятся так или иначе, в трудные моменты жизни хотя бы, но наша задача в том, чтобы молитву сделать повседневным деланием. Существуют разные формы молитвы, разные ступени молитвы: молитва может быть церковной и домашней, мы можем пользоваться молитвословом, тем самым включаясь в молитвенную практику Церкви, можем говорить своими словами, но при любых обстоятельствах молитва должна быть личной. Когда мы молимся, мы предстоим Богу. Не просто выполняем какое-то правило, следуем традиции, но совершаем усилие духовное, обращаемся к Богу лицом и обращаем к нему свои слова.

Иногда спрашивают, как лучше молиться, по молитвослову или своими словами, и даже так спрашивают: не является ли грехом свободная молитва? Конечно, не является она грехом, потому что любая молитва, которая содержится в молитвослове, ведь была когда-то произнесена впервые. Это произносили, писали святые люди, однако же это был момент их личного творчества, личного предстояния Господу. Поэтому любой человек имеет право, нимало не смущаясь, говорить с Господом своими словами, но при этом, как мне кажется, важно все-таки обращаться к молитвослову, потому что это источник духовного опыта, драгоценного и очень интересного. Те молитвы, которые написали Иоанн Златоуст, Василий Великий, Симеон Новый Богослов, другие великие поэты христианские – это слова удивительные. Я не знаю, насколько наши души способны дорасти до такого чистого взгляда на Господа, поэтому мы не можем пренебрегать опытом Церкви. Здесь, как и во всем остальном, очень важно равновесие между разными позициями.

Спрашивают также очень часто, когда надо молиться? Молиться можно когда угодно, но существуют какие-то особо отмеченные моменты для молитвы, например, утро и вечер. Почему это так? Каждый раз, когда мы утром открываем глаза – это же чудо. Вот очень полезное размышление христианское: подумать о том, что любой день, который начинается, – это дар, это бесценный подарок Господа всем нам, потому что запросто могли бы мы не проснуться и не увидеть это небо, это солнце, эти деревья. Поэтому всякий раз, когда мы утром просыпаемся, у нас есть повод поблагодарить Господа за то, что Он дает нам еще один день нашей жизни, за то, что Он любит нас, снова и снова приводит нас в этот мир. С другой стороны, почему очень важно и хорошо помолиться вечером? Мы прошли свой день, и понятно, что в этом дне было что-то очень хорошее, за что можно сказать спасибо, но в были и какие-то ошибки: мы говорили лишние слова, мы совершали дурные поступки. Дурные не в том смысле, что они какой-то морали не соответствуют, а просто – мы обижали кого-то, были несправедливы, были жестоки. И зачем это все тащить дальше? Можно сейчас покаяться в этом, попросить прощения у Господа за эти вещи. Кроме того, ведь каждый вечер перед нами открывается бесконечная ночь. Ночь – это как маленькая смерть. Когда старцы указывали на ложе свое, они говорили: «Се ми гроб предлежит, се ми смерть предстоит». Наше ложе – это гроб такой: откуда мы знаем, даст ли нам еще Господь один день или нет. Поэтому обратиться к Богу на пороге ночи, на пороге смерти, может быть, тоже очень важно и хорошо для души. Это дает поддержку и утешение.

Принято молиться в какие-то другие моменты, например, до еды и после нее, и тоже понятно, почему это так. Нам ведь только кажется, что мы сами такие умные, сильные и зарабатываем себе на хлеб, способны прокормить себя и свою семью. На самом же деле всякая трапеза – это дар Божий, потому что наше и умение, и наши силы, и сами эти вещи съедобные, которые лежат на нашем столе – все это нам дает Господь. Перед едой и после еды христиане благодарят Бога за то, что Он по своему отеческому милосердию, по своей любви, приводит нас за этот стол. Принято молиться перед началом учения и после него, до и после всякого дела, но я это рассказываю не для того, чтобы заставить человека молиться во все эти моменты, а для того, чтобы человек знал, в какие моменты он предстоит Богу особенно остро. На самом деле в любой момент нашей жизни мы находимся перед лицом Божьим. Я знала одного мальчика, который по утрам вечно опаздывал, и у него поэтому не было времени, чтобы встать перед иконами и прочитать молитвы, как положено порядочному христианину. Ну и что же? Вместо этого он выучил утренние молитвы наизусть и читал их по дороге в школу, и мне кажется, что это очень хороший путь, потому что мы не дождемся того дня, когда все обстоятельства позволят нам быть праведниками, вести нормальное полноценное христианское существование. Мы можем искать возможность, чтобы быть христианином в той ситуации, которой мы находимся сейчас, и поэтому я думаю, что не будет плохо, Господь не обидится, если мы будем молиться, просто идя по улице или во время мытья посуды. В любой момент мы находимся перед лицом Божьим, в любой момент мы можем обратиться к Господу, и это будет настоящая молитва.

Теперь о третьем столпе жизни христианской, а именно о чтении Священного Писания. Полагаю, количество людей, которые молятся, несколько больше, чем число людей, которые читают Священное Писание. Но, видите ли, ведь молитва – это разговор с Богом, мы об этом сказали, а если человек только сам говорит, а собеседника своего не слушает, то это очень грубо по отношению к собеседнику, даже если речь идет просто о людях. Нет ничего более невыносимого, чем словесный поток человека, который совершенно не обращает внимания на то, слушаешь ли ты его или нет, жив ли ты еще вообще. Так вот, не поступаем ли мы похожим образом по отношению к Богу, если мы молимся, а Слово Божье, обращенное к нам, не слушаем? Мне кажется, что мы рискуем оказаться такими невежливыми говорунами, если наша молитвенная практика не уравновешивается практикой слушания. Процесс чтения, любого чтения, несет в себе элемент смирения, молчания, тишины, потому что если мы хотим читать книжку, любую, даже светскую книжку, то мы все-таки откладываем все остальное в сторону и мы оказываемся, как в затворе, в этом акте чтения. Тем более, если мы читаем Священное Писание, то мы и принимаем это смиренное положение ученика, мы хотим услышать, что Господь нам говорит. Писание хорошо было бы читать каждый день, во–первых, потому, что оно говорит о Господе. Как говорил Христос, «исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне» (Ин.5:39). Кроме того, Писание говорит еще и о нас, это Слово Божие, к нам направленное. Очень часто бывает так: читаешь какой-то отрывок, который, к примеру, по календарю церковному положено читать в этот день, или просто по порядку чтения личного приходится на этот момент, и оказывается, что в этом отрывке из Библии содержится ответ на вопрос, который сегодня актуален. Я уверена, что Библия – это книга, которая говорит с человеком. Господь и дает нам эту книгу, чтобы мы могли Его слушать. Так что, конечно, чтение Писания есть вещь очень важная.

Как можно читать? Да как угодно: можно читать вместе с Церковью по календарю, когда за год прочитывается Четвероевангелие и Апостол (Послания Апостольские плюс Деяния), можно читать по собственному какому-то расписанию, но важно в этом деле соблюдать какую-то твердость: начал читать – значит, читаю. Пропустил день–два – ничего страшного, потом возвращаюсь, читаю дальше. И есть еще одна ошибка, очень распространенная, о которой нужно сказать. Люди берут в руки Библию, и им кажется, что ее надо прочесть от начала и до конца, от первой страницы и до последней. Сначала они читают книгу Бытия. Очень интересно, такие истории, такие персонажи! Человек полон энтузиазма. Потом он читает книгу Исхода. Тоже все здорово: Моисей ведет свой народ по пустыне, оторваться невозможно от этого рассказа. Зато потом начинаются там книги, которые были обращены к священникам иудейским, там содержится просто регламентация культа, вещи, которые, может быть, уже не так интересны современному читателю. Для того, чтобы почувствовать вкус книги Чисел или Левита, все-таки нужно быть уже подготовленным к этому. Поэтому человек как-то сникает: только что было так интересно, а теперь пошли подробности непонятные, и человеку кажется, что все самое лучшее он уже прочитал, а дальше делать нечего. Так вот, очень важно не пугаться этого. Если какая-то книга показалась скучной и неинтересной, если она пока не вызывает большого в душе отклика, значит надо ее отложить и взяться за следующую, а к этой можно будет вернуться потом. И еще есть одно правило, с этим связанное: обычно советуют начинать чтение Библии, изучение Библии с Нового Завета. Мы христиане, и для нас самые важные, самые значимые тексты – это те книги, где рассказывается о Христе и Евангелии, о Его Благой Вести, о той Церкви, которую создал Господь, и поэтому лучше начать с Нового Завета. После того, как вы прочтете Евангелие и Послания Апостольские, вам и Ветхий Завет будет интересней и понятней. Конечно же, очень хорошо читать Писание с комментариями какими-то. Существует множество разных комментариев интересных, и они помогают во многом.

И еще одно скажу по этому поводу. Есть люди, которые утром прочитали какой-то маленький кусочек, пусть это даже будет не целая глава, а ее часть, и они выписывают оттуда какое-то слово, которое наиболее важным показалось, больше всего затронуло сердце, и обращаются к этому слову в течение дня. У меня была одна знакомая, которая эти евангельские стихи приклеивала скотчем на холодильник. Это может показаться смешным: место ли Слову Божьему на холодильнике? Отчасти это так, но зато любая женщина–хозяйка знает, что холодильник она открывает двадцать раз в день, и если она при этом двадцать раз в день прочитывает Евангельский стих, так это хорошо, наверное, это очень достойно. Поэтому пути здесь могут быть разные, но цель одна: сделать Священное Писание не просто такой книжкой, которая где-то далеко хранится, и ее батюшки иногда читают вслух, – нет, сделать Библию книгой, которая составляет часть нашей жизни.

И последнее, четвертое фундаментальное положение жизни христианской – это пребывание в общине. Иногда нам кажется, что можно быть христианином у себя дома: сидеть, молиться, книги хорошие читать, хранить свою чистоту душевную и держаться от всего подальше. Но это невозможно, потому что Господь сказал: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф.18:20). Все-таки двое или трое, а не я один в своем углу со своими любимыми книгами и иконами. Господь создал Церковь, и поэтому если человек хочет быть христианином, то путь его ведет неизбежно в Церковь. Если нам в церкви что-то не нравится, что-то вызывает раздражение, страх, еще какие-то негативные эмоции, то, поверьте мне, скорее всего проблема в нас самих. Значит, в нас нет ни смирения, ни любви к Богу, потому что если мы Его любим по-настоящему, то пусть нас всячески замечаниями смиряют, зато мы все равно к нему поближе подойдем.

В Евангелии есть история про одну женщину кровоточивую, которая в толпе пробилась к Господу, и прикоснулась к краю Его одежд, и исцелилась (Лк.8:43-48). Понятно, что ей препятствовали, ее толкали, ей говорили: «Куда ты лезешь»? Но она все-таки приблизилась к нему и ухватилась за край Его одежд. Мы должны пройти путь этой замечательной евангельской героини: не смущаясь ничем, приблизиться к Господу, крепко ухватиться за край Его одежд.

Если мы хотим быть христианами, то понятно, что мы должны быть ближе друг к другу. Один древний автор сказал, что если человек видит лицо ближнего своего, то тем самым он видит лицо Божье. Эта мысль все время повторяется в литературе христианской, как в священных текстах, так и в богословских. Действительно, можем ли мы любить Бога, которого мы не видим, если мы не любим ближнего, которого мы видим, который перед нами? Нужно сказать, что ситуация христианского одиночества в первохристианские времена была невозможной, потому что в каждой общине люди друг друга очень хорошо знали, они жили рядом, они видели жизнь друг друга. И рождение детей, и смерть родителей – все это переживали вместе. Но сейчас, тем более в больших городах, может быть, это по-другому. Однако же мы можем стремиться к тому и молиться о том, чтобы Господь каждому из нас дал какой-то христианский круг общения, потому что вместе друг с другом мы можем быть действительно ближе к Богу. Я очень рада тому, что в нашей Чесменской церкви действительно существует такая община, есть очень много разных проектов, как наш батюшка любит говорить, которые позволяют людям чем-то заниматься вместе и тем самым становиться ближе друг к другу, а значит, и ближе к Господу.

Все эти четыре вещи, о которых мы с вами сейчас говорили, а именно участие в Таинствах Церкви, молитва, чтение Писания и общинная жизнь, упомянуты уже в одной из самых первых христианских книг – в Деяниях Апостолов. Там сказано о том, что после принятия Крещения первые христиане «постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах» (Деян.2:42). Видите, изначально это было так, и эти четыре основы жизни христианской остаются все те же и до сегодняшнего дня. Почему я позволила себе об этом так много говорить? Потому, что если мы будем только изучать Символ веры как богословский текст, но при этом не иметь в виду как-то соединить его со своей жизнью, то это будет довольно бесплодным рациональным, интеллектуальным занятием и больше ничем. Будем же стремиться к тому, чтобы наше знание соединялось все-таки с нашей жизнью. На этом пути у нас будет, может быть, много препятствий, но все равно это возможно, и мы можем надеяться, что это будет именно так, что наше знание о Боге приведет к живой встрече с Богом и наше сердце изменится, мы станем другими людьми. Мне хотелось бы закончить словами евангельскими. Господь сказал: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин.14:6). Мы пройдем какой-то путь, и этот путь приведет нас к жизни настоящей. В следующий раз мы поговорим уже о первом слове Символа веры, о слове «верую». Что такое вера? Об этом будет наш следующий разговор.

Беседа 2. Верую

Наша с вами вторая встреча посвящена первому слову Символа веры – «Верую». С этого слова начинается Символ, и сегодня мне хотелось бы вам предложить поразмышлять о том, что такое вера. Как сказал апостол Павел в Послании к Евреям, «вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр.11:1). Слова удивительные, очень красивые слова. Что здесь имеется в виду? Осуществление имеет смысл наделения полнотой реальности, признания существующим, приведения в существование того, что только ожидается в будущем и никак не представлено в нашем сегодняшнем опыте. Осуществление ожидаемого: то, чего мы только ожидаем, что пока только видится нам впереди, все-таки переживается нами в акте веры как живое реальное содержание нашей сегодняшней жизни. И уверенность в невидимом: человек верующий живет среди вещей, которые не видны простому взгляду, но однако же они являются содержанием его жизни.

Вера – это глубокое убеждение в реальности того, что никак не дано в очевидности и никак не доказуемо. В этом смысле всякий раз, когда мы прикасаемся к миру духовному, мы встаем на путь веры, потому что и любовь, и надежда, и честь никак не могут быть доказаны, их невозможно исследовать рационально, их нельзя потрогать руками. Но мы знаем, что они есть, мы верим в то, что есть любовь, честь, верность, другие чудесные вещи. Есть такой замечательный писатель, Герман Гессе, который в эпиграфе к одной из своих книг сказал о том, что существует множество вещей, которых нет, и таковы любовь и надежда, но всегда были, есть и будут люди, которые всегда жили так, как будто эти вещи есть, и тем самым они приближают их приход, они приближают их полное проявление в человеческом опыте . Так вот мы верим, то есть живем так, как будто невидимое и ожидаемое рядом с нами.

Вера Церкви, вера христианская основана на Откровении, и это очень важно, потому что Откровение – это дар Божий. Господь открывается в ту меру, в которую Он хочет нам открыться, открывается именно потому, что Он хочет, чтоб мы Его знали. В этом смысле Откровение противоположно открытию. Открытие может сделать ученый, когда он собирает свой разум, свою волю, направляет на мир испытующую личность – и вот он делает открытие. Открыть таким образом Бога невозможно, можно только пережить Откровение истины. Церковное Откровение, христианское Откровение – это прежде всего сама Личность Иисуса Христа, Личность воплотившегося Сына Божия. Доступ к этой таинственной и реальной Личности мы имеем в таинствах Церкви, в молитве, в Слове Божием – очень много путей к Откровению, но однако же всегда наша вера будет связана с тем, что Сам Господь открывает Себя нам.

Церковь выражает, насколько это возможно, свою веру в догматах. Греческое слово «догма» (dogma) означает «учение, доктрина», но наши христианские догматы вовсе не являются исчерпывающим учением о Боге. Нет, они только очерчивают границы, за которыми уже не христианское воззрение. Догмат не может исчерпать божественную реальность, но он может указать на некоторые ее границы. За догматами, конечно же, стоит живой и конкретный опыт нашей веры. Наряду с догматами существуют каноны, или правила. Каноны определяют состав священных книг, практику служения Церкви. Они могут изменяться исторически. Противоположным содержанию церковной веры является еретическое учение. Ересь – это и есть то, что находится далеко за пределами догматов, но нужно сказать, что мы иногда очень легко разбрасываемся словом «еретик», нам кажется, что запросто можно обозвать человека еретиком. На самом деле ересь – это учение, которое подверглось осуждению Вселенского Собора, поэтому вот так запросто именовать человека еретиком очень сложно, потому что если на Вселенском Соборе не обсуждалось данное воззрение, значит, это учение и не ересь. Есть такой соблазн в христианстве иногда: нам хочется считать, что наше мнение есть мнение истинное, а все, что с ним не совпадает – это еретические учения, и тут полезно нам с вами помнить слова апостола Павла, который говорил: «Надлежит быть разномыслию между вами» (1Кор.11:19). Христианин – это человек, который умеет слушать другого и уважать его мнение, даже если оно не совпадает полностью с его собственным. Все, что укладывается в территорию, очерченную догматами, это возможно. Есть понятие теологумена, богословского мнения: конечно, в толковании догматов возможны, вполне допустимы вариации.

Все, что я вам сказала сейчас, имеет отношение к вере в ее интеллектуальном аспекте, но на самом деле еврейское слово «эмуна» (вера) прежде всего указывает на доверие к Богу. Это не только интеллектуальная уверенность в существовании Бога, но и доверие к Нему, и для библейского сознания вера в Бога, доверие Богу – это живые, настоящие отношения человеческой души с невидимым Богом, который из-за того, что Он невидим, вовсе не перестает быть истинной реальностью. Вы помните, конечно же, что Иисус очень часто говорит о том, что дети – это образ настоящего человека: «Но Иисус сказал: пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное» (Мф.19:14; Мк.10:14); «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф.18:3). «Не препятствуйте детям приходить ко Мне», «Будьте как дети, а иначе не войдете в Царство Небесное»: получается, что ребенок, способный к доверию, открытый, чистый сердцем – это и есть эталон для человека в его отношениях к Отцу Небесному. Ребенок прост, ребенок готов довериться, и именно это детское качество очень важным оказывается для нас. Между прочим, очень часто бывает так, что именно сила человека, его мощь внутренняя, духовная даже, является препятствием на пути к Богу. Чем больше человек верит в самого себя, тем меньше в нем остается пространства для доверия Господу. В этом смысле очень важно довериться Богу, отдать свою жизнь в Его руки, не только разумом своим принять Его существование, но и впустить Его в свое сердце.

Вера – это не знание и не открытие, это откровение и доверие. Она основывается прежде всего на личном опыте, и у каждого человека путь веры начинается с личной встречи со Христом. Я очень люблю историю, которую рассказывает владыка Антоний Блум о том, как он когда-то, мальчиком еще, сделался верующим человеком. Он в юности своей был в скаутском отряде. Однажды мальчики эти, скауты, играли в футбол во дворе, и к ним пришел руководитель отряда и сказал: «Вы знаете, пришел к нам батюшка, надо бы его послушать». Детям, конечно, хотелось играть в футбол, но при этом мальчики были вежливые, и они решили послушать, что же им расскажет этот священник. Владыка Антоний говорит, что по мере того, как он слушал, им овладевало какое-то недоверие. Он не мог подумать, не мог принять то, что такой благообразный, благонамеренный и бесконечно скучный Христос привлекал к себе человечество на протяжении двух тысяч лет. «Что-то здесь да не так», – подумалось мальчику, и тогда он решил проверить. Он пришел домой и решил почитать Евангелие. И вот тут он попался, потому что, как всякий мальчик, он, конечно, выбрал самое короткое Евангелие, и это оказалось Евангелие от Марка, самое собранное, энергичное, с огромным зарядом внутренней силы, которое было написано для проповеди римлянам: попробуй-ка долго говорить с римским легионером – он повернется и уйдет. Евангелие от Марка является сжатой, энергичной проповедью. Владыка Антоний пишет, что по мере того, как он читал эту книгу, им овладевало какое-то удивительное странное чувство: Кто-то смотрел на него. Он не видел никакой фигуры, никакого лица на другом конце стола, но его посетило чувство вполне реального, хоть и невидимого, присутствия Того, Кто смотрит на него, смотрит с любовью, с интересом. Владыка Антоний говорит, что именно с этой удивительной встречи и началось его обращение, начался его христианский путь.

В этом есть тайна веры: всякий человек переживает в некоторый момент эту встречу, и поэтому поделиться своей верой невозможно ни с кем, даже с самым близким человеком, и вера – это не дар наших способностей, нашей внутренней силы или ума. Нет, вера – это дар от Бога, поэтому нашей заслуги здесь нет совершенно никакой. С этим связано наше отношение к неверующим людям. Иногда приходится видеть в христианах несколько высокомерное отношение к людям, которые находятся за оградой церкви, но это совершенно неправильно, потому что уж никак мы не можем гордиться, что мы верующие. Это Господь нам дал дар, которого мы вовсе не заслужили, и мы не знаем, какой путь, какая судьба уготована нашим ближним, которые на сегодняшний момент не являются христианами. Всегда полезно вспомнить благоразумного разбойника: он покаялся в последнюю секунду своей жизни, но однако же Господь сказал: «Ты сегодня же будешь со Мной в раю» (Лк.23:43). Мы не знаем, чем кончится жизненный путь человека, и поэтому осуждать его за то, что он неверующий, невозможно. Можно молиться за него – это да, можно делиться с ним своими знаниями о Боге, своим переживанием Бога, если можно так сказать, но подталкивать кого-то на путь веры силой – это будет непродуктивное, очень немудрое поведение.

Один из удивительных примеров веры – это, конечно же, Авраам, которого апостол Павел назвал отцом всех верующих (Рим.4:16). Как человек становится верующим, что с ним такое происходит? Давным-давно, это было около четырех тысяч лет назад, некий человек по имени Авраам услышал голос, который сказал ему: «Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего в землю, которую Я укажу тебе; и Я произведу от тебя великий народ» (Быт.12:1-2).

Авраам, внимая этому голосу, действительно встал, оставил свой дом, отца своего и веру своих отцов и отправился в неведомую землю, о которой он ничего не знал, и тем самым предпочел Отца своего Небесного отцу своему земному. Он совершил самый главный выбор в своей жизни, он послушался голоса этого неведомого Бога, и при этом послушался он слов, которые звучали очень странно. Дело в том, что Господь обещает Аврааму произвести от него великий народ, но однако же в той же самой Книге Бытия, где рассказывается об Аврааме, несколькими строчками выше сказано, что Сарра, жена Аврамова, была бесплодна и бездетна. Он прожил с женой своей очень много лет (Аврааму было 75 лет, когда он услышал призвание от Господа), и у него не было детей. Таким образом, получается, что Авраам верует вопреки всякой очевидности, вопреки всякому своему обыденному опыту, он надеется сверх всякой надежды, и обетование это исполняется, между прочим, через двадцать пять лет. Двадцать пять лет Авраам проходит свой путь и не получает того, что ему было обещано. Он сомневается, он иногда даже обращается к Богу с упреком. Однажды Авраам сказал Господу: «Владыка Господи! что Ты дашь мне? я остаюсь бездетным; распорядитель в доме моем этот Елиезер из Дамаска». На это Господь ему отвечает: «Не бойся, Авраам, Я твой щит; награда твоя будет весьма велика». И говорит ему Господь: «Посмотри на небо и сосчитай звезды, если ты можешь счесть их. Столько будет у тебя потомков». Священнописатель, автор Книги Бытия, говорит: «Аврам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность» (Быт.15:1-6).

Это очень важные слова. Потом их будет повторять апостол Павел, один из самых великих авторов Нового Завета. Он будет говорить, что верою оправдывается человек, а не делами Закона: «Человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа» (Гал.2:16). Получается, что вера выше праведности. О том, почему это так, мы будем дальше говорить, но пока я скажу, что человек может стремиться к праведности по соображениям весьма далеким от Бога, просто для того, чтобы быть приличным человеком, иметь возможность себя уважать. Это не имеет к Господу никакого отношения, а вот вера всегда обращена именно к Богу. В этом смысле вера выше праведности. Именно вера является источником истинной праведности, а не наоборот.

Так вот, в жизни Авраама было несколько чудных историй, которые связаны с встречами с Богом, когда он говорил с Ним. Одна из этих историй – рассказ о Ветхозаветной Троице, когда Господь явился Аврааму в виде трех странников и еще раз подтвердил свое обетование. Сразу же после посещения Авраама тремя ангелами, тремя странниками происходит заступничество Авраама за город Содом. Это удивительный рассказ из Книги Бытия, который мне хотелось бы просто прочесть, потому что эта история как раз нам и показывает, что такое вера настоящая и как она связана с дерзновением, как она обращена к Богу. Так вот, Авраам узнает от трех ангелов, трех странников о том, что грехи городов Содома и Гоморры переполнили чашу терпения Божия, и города эти должны погибнуть. «И обратились мужи оттуда и пошли в Содом; Авраам же еще стоял пред лицем Господа» (Быт.18:22). Смотрите, как интересно: три ангела ушли, они отправились в Содом, но Авраам стоял перед лицом Господа, то есть несмотря на то, что эти чудные странники оставили его, он все-таки продолжал оставаться лицом к лицу с Богом.

«И подошел Авраам и сказал: неужели Ты погубишь праведного с нечестивым и с праведником будет то же, что с нечестивым? Может быть, есть в этом городе пятьдесят праведников? Неужели Ты погубишь, и не пощадишь всего места сего ради пятидесяти праведников, если они находятся в нем? Не может быть, чтобы Ты поступил так, чтобы Ты погубил праведного с нечестивым, чтобы то же было с праведником, что с нечестивым; не может быть от Тебя! Судия всей земли поступит ли неправосудно? Господь сказал: если Я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то Я ради них пощажу весь город и все место сие» (Быт.18:23-26).

Какие удивительные слова! Авраам даже упрекает Бога, он говорит: «Как же так: Ты Господь, Ты праведен. Разве Ты можешь допустить, что человек праведный погибнет вместе со злым. Человек нечестивый погибает по заслугам, а праведник-то почему вместе с ним?». Господь ему отвечает: «Если Я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то Я ради них пощажу все место сие». Хорошо. Авраам тогда продолжает: «Вот, я решился говорить Владыке, я, прах и пепел: может быть, до пятидесяти праведников недостанет пяти, неужели за недостатком пяти Ты истребишь весь город?» Господь говорит: «Не истреблю, если найду там сорок пять». Авраам продолжал с Ним говорить и сказал: «Может быть, найдется там сорок?». Посмотрите, что происходит: Авраам торгуется с Богом. Сначала он говорит, давай за пятьдесят? Господь соглашается. Он говорит: может быть, за сорок пять? Господь говорит: «Ну, хорошо». Теперь он назначает сорок праведников – вот цена спасения Содома. Господь и на это соглашается. Дальше Авраам произносит числа тридцать, двадцать, а затем интересно. Авраам сказал: «Да не прогневается Владыка, что я скажу еще однажды: может быть, найдется там десять?». Господь сказал: «Не истреблю ради десяти». И пошел Господь, перестав говорить с Авраамом; Авраам же возвратился в свое место (Быт.18:26-33).

Один богослов сказал, что Авраам зря остановился, потому что если бы он дошел до единицы, то ради праведности Лота, его родственника, был бы помилован город Содом. На самом деле: в конечном счете все человечество помиловано ради единственного праведника, который есть Христос.

Эта история – как она хороша! Человек стоит перед лицом Бога, и он дерзает даже вступить в торг со Владыкою Всевышним, и Господь на это ему отвечает. Посмотрите, Господь любит, когда мы к Нему обращаемся с какой-то настоящей просьбой. Ведь Авраам не о себе просит, он просит за других людей, за спасение города Содома. Здесь соединение страха Божия (Авраам говорит: «Вот, я решился говорить Владыке, я, прах и пепел» – Быт.18:27) и смелости, которая основана на любви и доверии. Этот рассказ очень важен для нас, потому что в каком-то смысле Авраам – это образец для всех верующих. Так мы можем говорить с Богом: со страхом Божиим, но в то же самое время и с верою, и с любовью. История Авраама подтверждает учение апостола Павла о том, что человек оправдывается верой независимо от дел Закона. Это вовсе не означает, конечно, что добрые дела не нужны. Другой апостол говорит: «Вера без дел есть мертва» (Иак.2:26).

Авраамово приключение духовное для нас является примером еще и потому, что Авраам явил верность. Посмотрите: двадцать пять лет он ждет исполнения обетования, только через двадцать пять лет рождается его сын единственный Исаак, и однако же Авраам проходит через эту пустыню двадцатипятилетнего ожидания с полным доверием. Были ли у него сомнения? Конечно, были, это понятно, но наша неверность, наши сомнения всегда компенсируются верой Бога в нас. Однажды к владыке Антонию Сурожскому пришел человек и сказал: «Знаете, владыка, а я в Бога не верю». Так он ему заявил. На это владыка ему ответил: «То, что ты не веришь в Бога, это неважно. Гораздо важнее то, что Бог верит в тебя» . Это тоже чудесная история христианская. В те моменты, когда мы не верны, Господь бывает верен, так сказал когда-то апостол Павел, и это правда на всякий день нашей жизни. Как нам вести себя в моменты сомнений? Прежде всего, не поддаваться ужасу и панике. Если человек усомнился, это не значит, что все рухнуло, вера пропала: «Я больше не христианин». Есть история такая хорошая в Евангелии – рассказ об исцелении бесноватого отрока. Эту историю рассказывает евангелист Марк, и я просто вам ее прочту.

«Один из народа сказал в ответ: Учитель! я привел к Тебе сына моего, одержимого духом немым: где ни схватывает его, повергает его на землю, и он испускает пену, и скрежещет зубами своими, и цепенеет. Говорил я ученикам Твоим, чтобы изгнали его, и они не могли. Отвечая ему, Иисус сказал: о, род неверный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас? Приведите его ко Мне. И привели его к Нему. Как скоро бесноватый увидел Его, дух сотряс его; он упал на землю и валялся, испуская пену. И спросил Иисус отца его: как давно это сделалось с ним? Он сказал: с детства; и многократно дух бросал его и в огонь и в воду, чтобы погубить его; но, если что можешь, сжалься над нами и помоги нам. Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему. И тотчас отец отрока воскликнул со слезами: верую, Господи! помоги моему неверию. Иисус, видя, что сбегается народ, запретил духу нечистому, сказав ему: дух немой и глухой! Я повелеваю тебе, выйди из него и впредь не входи в него» (Мк.9:17-25).

Дальше Господь исцеляет этого юношу, но нас больше всего будет интересовать сейчас этот разговор между отцом мальчика и Иисусом. Отец сомневается, что по-человечески совершенно нормально: он уже обращался ко многим врачам и целителям и никакой помощи не получил, поэтому он говорит: «Если что можешь»… В этом даже претензия звучит к Богу. Он говорит: «Ну, сделай же что-нибудь, если Ты в состоянии». И Господь эту ситуацию сразу же переворачивает: «А ты-то сам что можешь? Если сколько-нибудь можешь веровать, то все возможно верующему». Получается, что прежде чем предъявить какие-то претензии к Господу, мы должны посмотреть на самих себя: а сами-то мы каковы, что мы можем, что может наша вера? Это и сделал отец отрока, он взглянул на себя в свете совести, и поэтому на глазах его появились слезы. Действительно, плачевное зрелище мы являем, если строго на себя посмотрим и просто. Увидев ужасную немощь своей веры, свою слабость, свою гордыню в чем-то даже, он и говорит Господу: «Верую, Господи, помоги моему неверию»! И это удивительные слова, для нас это молитва на каждый день, мы все так или иначе колеблемся между верой и неверием, и укрепить нас в вере может только Бог, именно к Нему мы можем обратиться с этим вопросом, и колебаний наших не нужно бояться, потому что они были у великих пророков, и у святых.

У пророка Иеремии есть такие слова удивительные, горькие, сильные: «Горе мне, мать моя, что ты родила меня человеком, который спорит и ссорится со всею землею! Никому не давал я в рост, и мне никто не давал в рост, а все проклинают меня» (Иер.15:10). И обращается Иеремия к Богу: «За что так упорна болезнь моя, и рана моя так неисцельна, что отвергает врачевание? Неужели Ты будешь для меня как бы обманчивым источником, неверною водою?» (Иер.15:18). Посмотрите, какие слова: «Будешь для меня неверной водою, обманчивым источником». На это так сказал Господь: «Я с тобою, чтобы спасать и избавлять тебя» (Иер.15:20). Пророк говорит Богу: «Будешь Ты для меня неверной водою». Господь говорит: «Нет, я буду тебя спасать и избавлять». Иеремия – один из величайших пророков Ветхого Завета, и однако же он переживал колебания, сомнения мучительные.

Другой пример великого святого, который пережил колебания, – это Иоанн Предтеча. Я чту его высоко и очень люблю, и я всегда вспоминаю слова, которые Предтеча направляет Господу из темницы. Он говорит: «Ты ли Тот, Которому должно придти, или другого ожидать нам?» (Лк.7:20). Если вдуматься, то страшно становится: в какой бездне одиночества, богооставленности пребывал в тот момент Предтеча в темнице. Кто, как не он, знал, что Иисус – это Тот. Именно Иоанн Предтеча оказался свидетелем Богоявления, он видел перед собой Сына Божия, глас Бога Отца слышал и Духа Святого видел, но в тяжелый момент в этой пустыне его одолевают сомнения мучительные, он спрашивает: «Ты ли Тот, или ждать нам другого?»

Когда мы переживаем сомнения, то мы можем относиться к этому как к испытанию нашей веры. Это хорошо. Православные иногда очень боятся слова «искушение», а на самом деле искушение достаточно хорошая вещь, потому что это испытание. Мы же не можем жить, как младенцы, всегда в тепле, холе и уюте. Иногда мы должны все-таки показать Господу, что мы взрослые люди и что-то можем, и эта возможность стать взрослыми и предоставляется нам в момент искушения. В этот момент самое важное, что от нас требуется, – это именно вера, доверие, вера в то, что сейчас мне трудно, мне плохо, мне темно, я не вижу Тебя, Господи, но это кончится, я пройду через это, я снова увижу Твое лицо во всей его красоте, увижу свет.

Когда овладевают нами сомнения, надо помнить о том, что чаще всего сомнения относятся не к самому Господу, а к тому представлению о Боге, которое мы сами себе создали. Живой Бог от нашего отношения к нему не меняется, но подвергаются сомнению какие-то наши представления. И это хорошо, потому что человек не может из своих убеждений сотворить себе кумира и твердо их держаться. Василий Великий говорил о том, что одна из форм кумиротворчества может заключаться в создании интеллектуального представления. Создавая себе кумира, не обязательно делать каменного истукана или золотого идола, можно просто придумать какого-то Бога и сказать: «Это и есть Сам Бог». И если такие вещи рушатся, шатаются, то этому можно радоваться, потому что это означает, что мы переходим от своих иллюзий, от своих представлений о Боге к реальности Богообщения.

Мне хотелось бы вам напомнить еще один очень важный рассказ евангельский о вере. Это история про римского сотника, центуриона, который однажды обратился ко Христу с просьбой, чтобы Господь исцелил одного его домашних. В Евангелии от Матфея в восьмой главе рассказывается об этом так:

«Когда же вошел Иисус в Капернаум, к Нему подошел сотник и просил Его: Господи! слуга мой лежит дома в расслаблении и жестоко страдает. Иисус говорит ему: Я приду и исцелю его. Сотник же, отвечая, сказал: Господи! я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой; ибо я и подвластный человек, но, имея у себя в подчинении воинов, говорю одному: пойди, и идет; и другому: приди, и приходит; и слуге моему: сделай то, и делает. Услышав сие, Иисус удивился и сказал идущим за Ним: истинно говорю вам, и в Израиле не нашел Я такой веры. Говорю же вам, что многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном; а сыны царства извержены будут во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов. И сказал Иисус сотнику: иди, и, как ты веровал, да будет тебе. И выздоровел слуга его в тот час» (Мф.8:5-13).

История эта очень хороша именно потому, что здесь мы видим веру смирения, причем являет этот пример смирения, доверия к Господу язычник, римский офицер, центурион, человек, по образу жизни своей, по образу мыслей, может быть, бесконечно далекий от библейской традиции. Однако же в нем есть простое доверие к Богу, абсолютное доверие. Он опирается при этом на свой опыт воина. Он не самый большой начальник, но все-таки в его подчинении сотня солдат, и он твердо знает: какому бы из них он не отдал приказ, этот приказ обязательно будет выполнен. Так вот, имея этот опыт свой человеческий небольшой, он говорит: «Я-то маленький человек, а Ты – Ты Господь, значит, любое твое слово исполнится. Как же может быть иначе? Если даже мои жалкие человеческие слова исполняются, то тем более – Твои». И когда Иисус видит перед тобой вот такую веру, Он говорит: «Да, по слову твоему исполнится, как ты веришь, так тебе и будет. Я скажу слово, и поправится твой слуга». Вот нам бы такую абсолютную простую веру, было бы ей место в нашей душе. И другая история евангельская, которую мы уже упоминали в прошлый раз. Помните, мы говорили про кровоточивую женщину, которая не побоялась через толпу протолкнуться ко Христу и прикоснуться к одеждам Его. Эта история переплетается в Евангельском повествовании с другим рассказом, об исцелении дочери Иаира. Евангелист Лука рассказывает об этом эпизоде так:

«И вот, пришел человек, именем Иаир, который был начальником синагоги; и, пав к ногам Иисуса, просил Его войти к нему в дом, потому что у него была одна дочь, лет двенадцати, и та была при смерти. Когда же Он шел, народ теснил Его. И женщина, страдавшая кровотечением двенадцать лет, которая, издержав на врачей все имение, ни одним не могла быть вылечена, подойдя сзади, коснулась края одежды Его; и тотчас течение крови у ней остановилось. И сказал Иисус: кто прикоснулся ко Мне? Когда же все отрицались, Петр сказал и бывшие с Ним: Наставник! народ окружает Тебя и теснит, – и Ты говоришь: кто прикоснулся ко Мне? Но Иисус сказал: прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня. Женщина, видя, что она не утаилась, с трепетом подошла и, пав пред Ним, объявила Ему перед всем народом, по какой причине прикоснулась к Нему и как тотчас исцелилась. Он сказал ей: дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя; иди с миром. Когда Он еще говорил это, приходит некто из дома начальника синагоги и говорит ему: дочь твоя умерла; не утруждай Учителя. Но Иисус, услышав это, сказал ему: не бойся, только веруй, и спасена будет. Придя же в дом, не позволил войти никому, кроме Петра, Иоанна и Иакова, и отца девицы, и матери. Все плакали и рыдали о ней. Но Он сказал: не плачьте; она не умерла, но спит. И смеялись над Ним, зная, что она умерла. Он же, выслав всех вон и взяв ее за руку, возгласил: девица! встань. И возвратился дух ее; она тотчас встала, и Он велел дать ей есть. И удивились родители ее. Он же повелел им не сказывать никому о происшедшем» (Лк.8:41-56).

Прекрасным образом в этом рассказе переплетаются два совершенно разных человека, их истории. Вот мы видим перед собой Иаира, начальника синагоги, человека уважаемого, наверняка весьма осведомленного в Писаниях, утвержденного в Законе – и он колеблется, он сомневается, испытывает трудности на пути веры, именно к нему обращены слова Господа, Господь ему говорит: «Не бойся, только веруй», Он поддерживает его. И вот эта женщина кровоточивая, которая была не только больна, но она была еще и нечиста по закону иудейскому, она, строго говоря, не имела права прикоснуться к Учителю, никакого права. Кстати сказать, именно поэтому она подошла к Нему, и падше пред Ним, объявила перед всем народом, по какой причине прикоснулась к Нему. Она все-таки совершила некоторое нарушение, и она в этом покаялась, перед всем народом объявив причину, по которой искала прикоснуться к Учителю и исцелиться. Вот два совершенно разных человека и две разных веры: одна вера – сомневающаяся, требующая поддержки, и Господь идет навстречу, «Не бойся, – говорит, – только веруй», и другая вера, которая способна действительно возложить все на Господа. Эта женщина уже никак не могла надеяться на помощь человеков, все свое имение она издержала на врачей и никакого толка от этого не получилось, поэтому всю свою надежду она возложила только на Господа, только на Него она уповала, а уж никак не на силы человеческие, и несмотря на то, что она была нечиста и не имела права прикасаться к Нему, однако же она это сделала. Страшно ей было? Безусловно, но она совершила это, потому что так велика была ее надежда, что она пересилила все остальное. И Господь не рассердился на нее, Он сказал: «Дерзай, дочь. Вера твоя спасла тебя. Иди с миром» (Лк.8:48). В одном случае Он поддерживает веру в человеке, бодрит его, а в другом случае Он говорит: «Вера твоя тебя спасла, пребывай в мире теперь».

Слабая вера всегда найдет поддержку у Бога, сильная вера всегда будет приятна Господу. Господь похвалил эту женщину за ее дерзновение, и мы видим, что любой человек, какова бы ни была в нем вера, насколько бы ни была она скромна или, наоборот, велика, – любой человек находит свое место перед лицом Божьим. Всегда отношения с Богом – это отношения неповторимые, таинственные, и мы можем быть совершенно уверены в том, что наш путь веры, персональный, который мы проходим, в каком-то самом глубинном смысле руководим Господом, все, что с нами происходит, происходит не без Его взгляда на нашу жизнь, Он действительно видит нас. Был такой персонаж в Книге Бытия, одна женщина по имени Агарь, которая оказалась однажды в пустыне на краю гибели, но Господь утешил ее, послал ей источник воды, и она сказала: «Ты Бог, Который видит меня». «И нарекла [Агарь] Господа, Который говорил к ней, сим именем: Ты Бог видящий меня. Ибо сказала она: точно я видела здесь в след видящего меня» (Быт.16:13). Вот это корень богословия: отношения с Богом, Который видит меня, не просто познание какого-то недоступного объекта – нет, живой опыт, настоящий опыт. Вера всегда будет опытом Богообщения, она направлена всегда к Богу, и о том, кто такой Бог, что это за такая реальность чудесная, невидимая, которая скрывается за этим Именем, – об этом мы с вами поговорим в следующий раз.

Беседа 3. Во Единого Бога

В прошлый раз мы говорили с Вами о самом первом слове Символа веры, это слово верую. Действительно, вера есть та фундаментальная реальность, на которой только и могут строиться наши отношения с Богом. Мы говорили о том, что доказать бытие Божие и невозможно, и не нужно, это противоречило бы самому смыслу христианства, поскольку Господь ждет от нас нашей любви. Он надеется на то, что мы сможем принести Ему свой свободный выбор, не такую уверенность в абсолютном существовании Бога, которая не оставляет нам никакого пространства выбора, а напротив – движение свободного сердца. «Полюби Меня», – об этом нам говорит Господь. Сегодня мы продолжаем наше движение по Символу веры. «Верую во Единаго Бога…» – на этих словах мы и остановимся. Что такое веровать во Единаго Бога, кто такой этот самый Единый Бог?

Прежде всего хотелось бы упомянуть некоторые неверные представления о Боге, которые в народе широко распространены. Во-первых, очень часто мы считаем, что Бог – это некая философская идея, это первопринцип, как говорят философы, какое-то разумное начало, которое лежит в основе мира, как абсолют, например, в гегелевской философской системе. Но это будет неверно – представлять себе Бога как философский абстрактный принцип, потому что Бог есть Личность, с Ним возможен диалог, мы можем говорить Ему Ты, а изучать Его и строить какие-то абстрактные построения относительно бытия Божия и Его качеств – этого мы никак не можем себе позволить. Другая, тоже распространенная ошибка связана с уклоном в прямо противоположную сторону, когда Бога мыслят как высшее существо, антропоморфное, то есть человекоподобное, и обитающее на каком-нибудь там седьмом или девятом небе. Я помню, когда я была маленькой, для меня очень большим весом обладал такой аргумент в пользу несуществования Бога. Одна моя подружка школьная мне сказала: «Ну, как же? Ведь космонавты летали, и они там Бога не видели». Для детского разума это было действительно мощным аргументом: Его нет на небе, где же Он тогда, этот самый Бог? Значит, Его нет вовсе. Это ошибка, которую может сделать ребенок, но взрослому человеку это немножечко даже и неприлично, потому что Бог не является каким-то существом, пусть даже оно будет всемогущее, потустороннее, обитающее в дивных небесах. Это не так. Мы должны понимать, что Господь абсолютно иной, Он трансцендентный, Он не похож ни на что в этом мире, принципиально находится за его пределами, и в этом смысле Он живет повсюду и нигде. Повсюду, потому что на самом деле предельная глубина бытия есть сила Божия, которая его держит. Нет на свете ни одной вещи, которая бы не пришла в существование благодаря воле Божьей, и если мы опустимся на последнюю глубину вещей, то мы там увидим Бога. Но в то же самое время мы не можем указать такое место, где Господь живет, где Он находится всегда. Бог ни с чем в этом мире не может быть сопоставлен, Ему никакое место нельзя отвести для жительства, Он абсолютно Иной, Он посреди нашей жизни, но недоступен обычному человеческому восприятию и падшей мысли человеческой. Мы исповедуем Бога, Который (и это тоже очень важно) является не одним из Богов, действующих в мире, нет – это Единый Бог, Единый и единственный, Он Создатель этого мира, Он его царь. Нет никакой другой силы, власти, мысли, которая могла бы хоть отдаленно быть с Ним сопоставлена, хоть приблизительно стала бы рядом с Ним.

Мы с вами уже говорили о том, что доказательства бытия Божия невозможны принципиально, потому что их существование нарушало бы свободу человека, но при этом однако же возможны показательства, как говорит один мой знакомый батюшка , показательства и свидетельства. Мы не можем доказать, что Господь есть, но мы можем предложить посмотреть на какие-то вещи, явления, и это поможет нам убедиться своим сердцем – не разумом уже, а сердечным своим зрением – в том, что Господь действительно есть, и Он от нас недалеко.

Прежде всего само творение рассказывает нам о Творце. Святой Василий Великий сказал когда-то, что Господь оставил нам две замечательных книги, это Священное Писание и книга мироздания, тот самый мир, в котором мы живем. Если мы посмотрим на этот мир не с точки зрения наших повседневных невзгод, тягот и так далее, а посмотрим на него как на великое целое, то мы увидим, что в этом мире есть и порядок, и красота, и правда, и мудрость, и необыкновенно радостным окажется мироздание. Восторг охватывает человеческое сердце при созерцании великих деяний Божиих. Любая травинка, любое животное, любой камень может сказать нам о том, сколь благ и прекрасен Господь и сколь Он мудр, если Он сотворил столько прекрасных вещей и гармонию создал между ними, ведь мир, который не разрушается человеческой рукою, живет в великой гармонии, в таком царственном равновесии.

Кроме того, доказательством, показательством бытия Божия может служить для нас и собственная духовная жизнь, потому что в каждом человеческом сердце действительно есть жажда счастья и справедливости, которая никак не выводится из биологии или психологии человека. Не выводится она и из социальных условий, потому что мир вовсе не говорит нам о том, что мы должны быть добры, что мы должны любить, напротив, он нас подталкивает к совершенно противоположным вещам, но однако же любой нормальный человек понимает, что есть на свете и правда, и красота, и радость, и много чего хорошего есть. Так вот, самое, может быть, прекрасное, что живет в сердце человеческом, – это желание Бога, стремление к Нему. Одна из интереснейших книг в истории христианства – это «Исповедь» Блаженного Августина, который прошел очень сложный духовный путь. Увенчался этот путь его святостью, он был епископом и служил церкви, но пришел он к этому вовсе не просто и не легко. Так вот, Августин написал книгу под названием «Исповедь», и в этой книге он как раз рассказывает о своем духовном путешествии, о том, как он стал христианином. Есть в этой книге такие чудные слова: «Ты создал нас для Себя, Господи, и беспокойно мятется сердце наше, пока не обретет покой в Тебе». Так говорит Блаженный Августин, и действительно, не будет у человека полноты до тех пор, пока он не повстречается с Богом. Эта жажда, которая живет в глубине сердец человеческих, тоже указывает нам на то, что Господь есть, потому что если бы Его не было, мы бы не стремились к Нему так сильно.

На самом деле, ведь история не знает нерелигиозных обществ. Всегда у человечества была религия как стремление к Богу, желание восстановить связь с Ним, утраченную на заре времен, и это не случайно, это тоже свидетельство в пользу того, что Господь есть и мы можем найти к Нему какие-то пути. Так вот, если уж мы заговорили о религиях различных, то чем отличается христианство от других религий? Иногда можно встретиться с таким категоричным подходом к этому вопросу, когда люди говорят, что есть истина, и она, конечно же, в православии, а все остальное – полная чепуха. Вряд ли мы можем так решительно отрицать весь духовный опыт человечества, потому что те люди, которые родились до Рождества Христова, вовсе не были виноваты в том, что тогда не было проповедано Евангелие, и их поиск Бога, их духовное усилие, открытость, горение сердца – все это заслуживает большого уважения. Бог совершенно иной по отношению к этому миру, мы говорили об этом, и человек не может постигнуть Бога. Однако же в человеке, в любом человеке в силу его богоподобия есть частица Духа, которая как раз ищет и жаждет Бога, и поэтому всегда в основе любой религии лежит праведное, достойное чувство человеческое, обращенное к Творцу, – поиск истины, поиск смысла. Бог действительно непостижим, и поэтому Он открывается нам ровно настолько, насколько Он хочет это сделать. В любой религии есть какая-то частица божественного откровения, но она очень невелика, потому что если человек своими силами хочет войти на небеса, то сделать это ему нелегко, и даже очень трудно. Христианство потому и занимает такое особое место среди других религий, что это не результат человеческих усилий, а Откровение: Господь Сам пожелал открыться людям, и во Христе Бог открывается до такой удивительной степени, что Он становится человеком. Поэтому библейское богословие – это уже не результат исканий человеческих, это не результат некого духовного подвига в отрыве от Господа, но то, что Господь считает нужным рассказать о Себе настолько, насколько люди могут это вместить.

При этом очень важно сказать, что в Библии нет трактата о Боге, это не научное сочинение, Господь не является предметом изучения, Его не описывают со стороны в этой книге. Библия не приглашает нас размышлять о Боге, это слово Бога, обращенное к нам, это призыв послушать, что Он говорит, и ответить Ему на это верой, служением, любовью своей. С другой стороны, христиане никогда не говорят о том, что Библия есть только слово Божие, нет, церковь как раз учит о богочеловеческом характере Священного Писания. Если, например, в исламе Коран есть книга, написанная просто под божественную диктовку, то о Библии никто из богословов христианских ничего подобного не говорит. Напротив, считается, что Библия – книга, которая стала результатом совпадения двух великих движений: движения Бога навстречу человеку и ответного движения человеческой души, обращенной к Богу. Поэтому в любой Книге и Ветхого и Нового Завета мы увидим эту богочеловеческую природу Писания: Библия – это слово Божие, но в любом из сочинений, которые вошли в библейский канон, сохраняется личность автора, священнописателя, его темперамент, его жизненный опыт, его какие-то неповторимые особенности. Это очень важно, потому что христианство – это религия, которая последовательно признает человеческую свободу, стоит на основании человеческой свободы, и в любой книге библейской мы узнаем не только о Боге, но и о человеке.

Иногда нам кажется: прочитай Библию как следует – и все будет понятно, мы все узнаем. На самом деле это тоже не так. Бога не вмещают ни небо, ни небеса небес, и никакая книга, даже такая замечательная книга, какой является Библия, не может вместить Бога полностью и целиком. Владыка Антоний Сурожский однажды сказал, что, по слову одного из Отцов Церкви, все, что мы говорим о Боге в соответствии с Его собственным Откровением и с опытом Церкви, может оказаться предельной истиной для земли, но это не является всецелой истиной для Бога. Это предел нашего человеческого разумения, но это не Божественная сущность, выраженная в слове, потому что Бог всегда больше любых наших слов о Нем, больше всего, что мы можем о Нем сказать, и если уж это верно для Библии, то тем более это верно и для наших размышлений. Все, что я вам говорю, – это скорее попытка сориентировать вас, направить ваши собственные размышления и собственные искания Бога, а никак не исчерпывающее определение того, кто такой Господь есть. «Бога никто никогда не видел» (Ин.1:18; 1-е Ин.4:12), – так говорит Священное Писание, и не может видеть. Кто видел Бога, тот должен умереть: «Человек не может увидеть Меня и остаться в живых» (Исх.33:20), даже такие есть утверждения в Ветхом Завете. Однако же, Господь уже тогда, в ветхозаветную эпоху, давал познавать себя в каких-то образах, и на страницах Библии есть немало рассказов о том, как люди встречались с Богом, как происходили эти удивительные встречи в истории. Мы с вами посмотрим на эти истории, потому что они действительно очень много нам расскажут и о Боге, и о человеке, о тех людях, которые с Ним встречались.

Одним из таких избранников, который говорил с Богом, был Моисей, один из величайших пророков. Его история рассказывается в Книге Исхода, как вы знаете. Моисей был человеком удивительной судьбы. Он родился в те времена, когда еврейский народ подвергался геноциду со стороны египтян, и поэтому Моисей от рождения был обречен, но его мать не смогла младенца отдать на убиение. Она его сохраняла дома столько, сколько это было возможно, а когда она поняла, что больше не может его прятать, то взяла корзиночку, обмазанную асфальтом и смолой (Исх.2), положила туда Моисея и опустила его в воды реки. Сестра Моисея в это время шла по берегу и смотрела, что происходит с младенцем. Так Моисей оказался у египетской царевны. Дочь фараона именно в тот момент, когда корзинка эта была опущена на воду, оказалась на берегу, и она взяла ребенка себе, но при этом кормилицей Моисея была его родная мать, и он получил таким образом очень интересное воспитание: с одной стороны, он воспитывался как свободный человек и даже как член царской семьи, но с другой стороны, поскольку его кормилицей была его мать, тайна его принадлежности к еврейскому народу была ему открыта, для него это было не секрет. В конце концов, Моисей однажды попал в неприятную историю: он случайно в драке убил человека, и боясь, что это сделается открытым и его накажут, Моисей бежал. В пустыне он женился, он пас там овец тестя своего, Иофора, и однажды Моисей увидел странную и удивительную вещь. Вот как об этом рассказывается в третьей главе Книги Исхода:

«Моисей пас овец у Иофора, тестя своего, священника Мадиамского. Однажды провел он стадо далеко в пустыню и пришел к горе Божией, Хориву. И явился ему Ангел Господень в пламени огня из среды тернового куста. И увидел он, что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает. Моисей сказал: пойду и посмотрю на сие великое явление, отчего куст не сгорает. Господь увидел, что он идет смотреть, и воззвал к нему Бог из среды куста, и сказал: Моисей! Моисей! Он сказал: вот я, [Господи]! И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая. И сказал [ему]: Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова. Моисей закрыл лице свое, потому что боялся воззреть на Бога. И сказал Господь [Моисею]: Я увидел страдание народа Моего в Египте и услышал вопль его от приставников его; Я знаю скорби его и иду избавить его от руки Египтян и вывести его из земли сей [и ввести его] в землю хорошую и пространную, где течет молоко и мед, в землю Хананеев, Хеттеев, Аморреев, Ферезеев, [Гергесеев,] Евеев и Иевусеев. И вот, уже вопль сынов Израилевых дошел до Меня, и Я вижу угнетение, каким угнетают их Египтяне. Итак пойди: Я пошлю тебя к фараону [царю Египетскому]; и выведи из Египта народ Мой, сынов Израилевых. Моисей сказал Богу: кто я, чтобы мне идти к фараону [царю Египетскому] и вывести из Египта сынов Израилевых? И сказал [Бог]: Я буду с тобою, и вот тебе знамение, что Я послал тебя: когда ты выведешь народ [Мой] из Египта, вы совершите служение Богу на этой горе. И сказал Моисей Богу: вот, я приду к сынам Израилевым и скажу им: Бог отцов ваших послал меня к вам. А они скажут мне: как Ему имя? Что сказать мне им? Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий. И сказал: так скажи сынам Израилевым: Сущий [Иегова] послал меня к вам» (Исх.3:1-14).

Это рассказ, который содержится в Книге Исхода, и в рассказе этом очень много удивительного. На самом деле, тут есть о чем поговорить и на что посмотреть внимательно. Посмотрите, что является причиной встречи Моисея с Богом? Простое человеческое любопытство. Моисей со своими овечками ходит по пустыне, и вдруг он видит этот чудный куст, который объят пламенем и не сгорает. Он говорит сам себе: «Пойду-ка я посмотрю, что это за чудное явление». Не случайно то, что обыкновенное любопытство, способность удивляться – это и есть основание для встречи с Богом в жизни Моисея. Человек, которому все на этом свете понятно, ничего не интересно, может быть, не имеет никаких шансов стать верующим, потому что ему и так хорошо, он и так сам себе умный. Зачем же ему еще какие-то дополнительные знания и нагрузки интеллектуальные? Моисей как раз был не таков, он имел это удивительное качество – любопытство, способность удивляться, интересоваться чем-то, пойти через пустыню, может быть, даже довольно далеко для того, чтобы взглянуть на что-то интересное.

Он подходит к пылающему кусту и слышит голос Божий. Не случайно Господь является ему именно как огонь. Когда у нас с вами потом пойдет речь о Духе Святом, мы будем говорить, что чаще всего библейское повествование представляет нам Духа Святаго в образах стихий природных. Это ветер, потоки воды или вот такой огонь пылающий, потому что Бог действительно не имеет формы, но имеет силу, не имеет образа, но присутствие Его совершенно очевидно. Так вот, Бог является Моисею как огонь, пылающий огонь, но при этом огонь не повреждает ту материю, которая объята пламенем. Куст терновника горит и не сгорает, он пылает ярко, но при этом остается невредимым. Есть икона Богородичная, которая так и называется Неопалимая Купина в память об этом рассказе, потому что кто иной на белом свете, как Святая Дева, соприкоснулся с Богом так тесно? Она Его во череве своем носила целых девять месяцев, и однако же, она сохранилась, не разрушилась от присутствия Божественного в такой близости немыслимой, хотя мы говорили, что видеть Бога – это означает умереть. Нельзя к Нему приблизиться, а она приблизилась, как никто другой. Неопалимая Купина – это один из образов Богородицы в Ветхом Завете, согласно толкованиям ветхозаветных текстов.

Моисей встречается с Богом в образе этого куста пылающего, и Господь обращается к нему первым, Он зовет его по имени, говорит ему: «Моисей! Моисей!» Моисей отвечает: «Вот я, Господи!» Бог обращается первым, и Он не просто зовет человека: «Человече, подойди ко Мне», – Он называет его по имени. Это момент очень важный в Писаниях пророческих. Например, у Иеремии есть такие слова. Когда Господь призывает пророка Иеремию, Он говорит: «Прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя» (Иер.1:5). Получается, что Бог ближе к человеку, чем его собственные родители, потому что прежде чем человек соткался во чреве матери своей, Господь уже знал его и назвал его по имени. Имя человеческое имеет очень большое значение. Мы не можем сказать, что имя – это просто знак, который отличает одного человека от другого, просто такой опознавательный сигнал. Напротив, имя указывает на самую глубокую сущность человеческую, на его место, которое он занимает в этом мире, в бытии, на смысл его личности. Оказывается, что познать Бога – это вовсе не означает совершить какое-то усилие интеллектуальное, духовное открытие. Нет, это означает просто открыться Ему, быть познанным Им: Господь первый видит Моисея, обращается к нему, зовет его по имени. Встреча с Богом становится возможна усилием открытости нашей. Не нужно далеко ходить, нужно увидеть то, что есть рядом с нами. Простота, с которой Моисей отвечает Богу, говорит: «Вот я, Господи!», напоминает нам, может быть, праотца Авраама, который тоже когда-то услышал голос Божий и так просто откликнулся на это. Господи ему сказал: «Встань и иди» (Быт.12:1) – он встал и пошел.

С Моисеем, правда, все не так просто, потому что Моисей не хочет вот так сразу отправиться в направлении, которое указывает Господь. Господь ему говорит: «Пойди и выведи народ Мой из Египта». Моисей тогда на это отвечает: «А кто я такой?» Я человек маленький, имеется в виду, почему я должен туда идти? Господь ему говорит: «Не бойся, Я буду с тобой». Казалось бы, что еще нужно человеку? Господь говорит: «Я буду с тобой» – кажется, что уже бояться нечего, но Моисей не останавливается на этом, и он задает следующий вопрос, весьма дерзновенный. Он говорит: «Вот я приду к ним, а они спросят – кто тебя послал, как Ему имя? Что же мне тогда им отвечать?» Вопрос этот для нас, может быть, не заключает в себе ничего особенного, но для людей древней культуры это вопрос очень и очень серьезный. Почему? В свете того, что мы с вами говорили уже об имени только что, понятно, что узнать имя – это означает узнать самое главное, узнать смысл. Если в имени человека заключена его глубинная сущность, то же самое и с именем Божьим. Узнать имя Бога – предельно приблизиться к Нему, и Моисей именно этого и желает, именно это он дерзает узнать. Он говорит: «Скажи мне, кто Ты; скажи мне самое главное о себе – как Твое имя». Бог ему отвечает: «Имя Мое Сущий (Яхве)».

Это слово еврейское, Яхве, происходит от глагола, означающего быть, существовать, а еще точнее – от формы первого лица этого глагола, я есмь, и не случайно то, что именно с бытием, существованием связано это имя Божие. Господь существует – это, может быть, самое главное, что можно сказать о Нем. Он есть, Он первый и последний, Альфа и Омега бытия. В предельной глубине всех вещей, всех явлений мы и находим присутствие Божие, и поэтому, когда Господи говорит Моисею: «Я Сущий (Ягве)», то Он говорит о себе что-то очень важное, тайное и сокровенное. Моисей, правда, даже на этом не остановился: он потом еще просил чудес, говорил: «А, может быть, Аарон пойдет, потому что я человек не речистый», но однако же, пришлось-таки ему этот подвиг веры совершить и вывести свой народ из Египта.

Эта встреча Моисея с Богом вовсе не была единственной, и если вы читали Книгу Исхода, то помните, что сам Господь шествовал перед Своим народом в образе столпа огненного ночью и облачного столпа днем. Все могли видеть его, этот огненный столп, пламенеющий в ночи. Но Моисею довелось еще поговорить с Богом, и другая его встреча была связана с тем, что он получил от Господа десять заповедей, те самые Скрижали Завета, на которых были записаны самые главные нравственные принципы, необходимые для исполнения избранным народом. Когда Моисей встретился с Богом уже во второй раз лицом к лицу, он тогда обратился к Нему с другой просьбой, еще более дерзновенной даже, чем просьба назвать имя. Но, правда, Господь дал для этого Моисею некоторые основания.

«Моисей сказал Господу: вот, Ты говоришь мне: веди народ сей, а не открыл мне, кого пошлешь со мною, хотя Ты сказал: Я знаю тебя по имени, и ты приобрел благоволение в очах Моих; итак, если я приобрел благоволение в очах Твоих, то молю: открой мне путь Твой, дабы я познал Тебя, чтобы приобрести благоволение в очах Твоих; и помысли, что сии люди Твой народ. [Господь] сказал [ему]: Сам Я пойду [пред тобою] и введу тебя в покой. [Моисей] сказал Ему: если не пойдешь Ты Сам [с нами], то и не выводи нас отсюда, ибо по чему узнать, что я и народ Твой обрели благоволение в очах Твоих? не по тому ли, когда Ты пойдешь с нами? тогда я и народ Твой будем славнее всякого народа на земле. И сказал Господь Моисею: и то, о чем ты говорил, Я сделаю, потому что ты приобрел благоволение в очах Моих, и Я знаю тебя по имени. [Моисей] сказал: покажи мне славу Твою. И сказал [Господь Моисею]: Я проведу пред тобою всю славу Мою и провозглашу имя Иеговы пред тобою, и кого помиловать – помилую, кого пожалеть – пожалею. И потом сказал Он: лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых. И сказал Господь: вот место у Меня, стань на этой скале; когда же будет проходить слава Моя, Я поставлю тебя в расселине скалы и покрою тебя рукою Моею, доколе не пройду; и когда сниму руку Мою, ты увидишь Меня сзади, а лице Мое не будет видимо [тебе]» (Исх.33:12-23).

Этот рассказ из Книги Исхода загадочный. Откуда у Бога лицо, спина, рука? Мы только что говорили о том, что невозможно помыслить Бога в формах человеческих, антропоморфно – а вот говорит же священнописатель эти самые слова: и лицо, и спина (задняя Моя, как по-старославянски писано в Книге Исхода). О чем здесь речь? Речь идет о том, видимо, что когда человек встречается с Богом, то он переживает встречу с совершенно запредельной реальностью, которая никак не поддается описанию человеческими словами. Это опыт, который существует, но сообщить его очень трудно, просто нет для него подходящих слов в нашем языке, и когда священнописатель вступает на путь передачи своего опыта богообщения, то он вынужден пользоваться какими-то символическими обозначениями. Поэтому иногда в библейских рассказах появляются и очи, и руки, и лицо, и спина Божия, Адам слышит шаги Господа в раю во время прохлады дня. Все это связано именно с тем, что непосильно человеческому языку передать сложную реальность богообщения, и возникают тогда обращения к символам.

Вот что здесь еще замечательно. Моисей обращается к Богу с просьбой весьма дерзкой: «Я хочу Тебя увидеть, покажи мне славу Твою», и Господь отвечает на молитву Моисея даже при такой ее дерзости, запредельной почти. Между Богом и человеком существует действительно непроходимая пропасть: «Человек не может увидеть Меня и остаться в живых» (Исх.33:20), – говорит Господь, однако же по милости Божьей, по Его благосклонности, благоволению к Моисею даже это делается возможным. Он закрывает его рукой своею, и Моисей видит Славу Божию. После этого,

«Когда сходил Моисей с горы Синая, и две скрижали откровения были в руке у Моисея при сошествии его с горы, то Моисей не знал, что лице его стало сиять лучами оттого, что Бог говорил с ним. И увидел Моисея Аарон и все сыны Израилевы, и вот, лице его сияет, и боялись подойти к нему. И призвал их Моисей, и пришли к нему Аарон и все начальники общества, и разговаривал Моисей с ними (Исх.34:29-31).

Сияние Божественной Славы отразилось на лице Моисея. Моисей увидел Бога, Отца Светов, и поэтому печать света Божественного, Славы Божественной сохранялась какое-то время на его лице. От него действительно исходило нестерпимое сияние, и не могли на него смотреть люди. Когда через много веков Господь Иисус Христос преобразился на горе Фаворской, то ученики Его тоже увидели свет. О свете Преображенском потом будет речь у нас с вами, а пока вот что для нас важно: встреча с Богом позволяет и самому человеку просветиться, отраженным сиянием засиять. Множество есть рассказов про святых, которые излучали такой божественный свет. В нашей русской традиции, может быть, самая знаменитая история – это рассказ о Серафиме Саровском. Когда однажды человек по имени Мотовилов попросил его показать ему, что же такое Дух Святой, тогда батюшка преобразился на глазах его и просиял. Мотовилов рассказывает, что ему было необыкновенно тепло, хорошо, уютно, в этот серенький зимний денек он пережил омытость этим Божественным светом.

Другой персонаж библейский, который встречается с Богом, и встреча эта тоже очень важна, по-другому, правда, – это пророк Илия. О нем я не буду так много говорить, как про Моисея, однако напомню вам эту историю. Пророк Илия жил во времена израильского царя Ахава, а этот самый Ахав женился на Иезавели. Иезавель была язычницей, это была сидонская царевна, и она привезла с собой культ Ваала, ложного бога, и не просто ложного, а достаточно жестокого и кровожадного, потому что культ Ваала требовал человеческих жертвоприношений. Жена Ахава, царица Иезавель поклонялась Ваалу.

«И сказал Илия [пророк], Фесвитянин, из жителей Галаадских, Ахаву: жив Господь Бог Израилев, пред Которым я стою! в сии годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову (3Цар.17).

Этим Илия вызвал гнев царя и царицы. Он вынужден был удалиться из страны, и вот Господь ведет его в пещеру, которая находится на берегу потока, вороны туда приносят пищу Илии. А в царстве Ахава тем временем начинается голод. Царь однажды ищет пастбище и встречает пророка Илию, и тогда Илия предлагает состязание между ним одним и жрецами Ваала, которых было четыреста пятьдесят. Очень красиво в третьей Книге Царств описывается этот поединок священный, когда предлагается низвести огонь с неба и возжечь гору дров. При этом жрецы Вааловы, как они там ни камлали, ни стремились что-то сделать, у них ничего не вышло, хотя их было четыреста пятьдесят человек. Илия же был настолько уверен в своей победе, что он даже предложил облить эту гору дров водою, и ему по его молитве удалось возжечь огонь. Это было очень ярким свидетельством, жрецы Вааловы были посрамлены, и по молитвам Илии Господь ниспослал большой дождь, то есть бедствия в этой стране закончились одновременно с засильем чуждых и жестоких культов языческих. Так вот после того, как все завершилось благополучно, Илия удалился на ту же самую гору Хорив и ночевал там в пещере. И сказал Господь Илии:

«Выйди и стань на горе пред лицем Господним, и вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра, [и там Господь]» (3Цар.19:11-12).

Эти слова веяние тихого ветра по-старославянски еще краше звучат, так сказано, в старославянской Библии: глас хлада тонка. Так вот, Господь не в мощных этих явлениях, не в землетрясении, шквальном ветре, Он – в веянии тонкого холода. Мы очень часто встречаем в людях и в самих себе, конечно, тоже, жажду чуда и силы. Нам хочется поклоняться силе какой-то: увидеть шторм, землетрясение – и это будет для нас убедительно. Но Господь не идет навстречу этим желаниям, Он говорит, что не в ветре Господь и не в землетрясении, а вот в этом самом веянии тихого ветра. Поэтичное выражение, на самом деле красивое: веяние из каких-то иных прекрасных миров, может быть, с райских берегов, где Господь ходил во время прохлады дня. И что еще в этом рассказе о пророке Илии важно, так это то, что Господь всегда разный. Только что по молитве Илии было совершено такое мощное, красивое чудо. Казалось бы, Илия должен был убедиться и укрепиться в своем убеждении, что Господь – это действительно сила, власть, мощь, но Господь опровергает эту его внутреннюю убежденность, Он говорит, что нет, Он не в силе, а как раз в тишине, в тонком холоде. Поэтому если мы хотим Богообщения в своей жизни, то это требует от нас внимания. Невозможно выучить что-то про Бога и всегда выученным руководствоваться. Господь имеет полное право не соответствовать никаким нашим знаниям и ожиданиям: Он всегда разный, всегда другой, и для человека очень важна открытость, способность увидеть Бога не там, где мы хотели бы, а там, где Он сам захотел с нами встретиться в сегодняшний день нашей жизни. На этом мы сейчас с вами закончим, а в следующий раз продолжим тему Единого Бога: кто Он и что мы о Нем узнаем из Священного Писания и из Предания Церкви.

Беседа 4. Во Единаго Бога

В прошлый раз мы с вами говорили о том, что Церковь учит нас веровать во единаго Бога, говорили, что отношения с единым Богом невозможны в режиме Его изучения. Бог – это вовсе не объект для наших интеллектуальных усилий, это Личность, с Которой возможны отношения. Невозможно доказать бытие Бога, но можно прийти своим сердцем, в своем опыте жизни к встрече с Ним. Говорили мы с вами и о том, что христианство есть религия откровения, в христианстве не человек ищет Бога и находит какие-то пути к Нему, а Сам Господь нисходит до воплощения во Христе, Бог становится человеком, поэтому возможная полнота откровения Бога совершается именно в христианстве и ни в какой другой религиозной традиции.

В прошлый раз мы вспоминали также великих героев Священного Писания, которые пережили в своей жизни встречу с Богом. Это были Моисей и пророк Илия, а сегодня мне хотелось бы немножечко продолжить эту тему и вспомнить еще одного замечательного героя Библии. Это Давид, царь-псалмопевец, один из персонажей Книг Царств. Царь Давид – и один из героев, и один из авторов Библии, потому как именно ему приписывается замечательная традиция складывания псалмов, песнопений молитвенных, обращенных к Богу. Многие тексты, которые входят в состав библейской Псалтири, помечены именем царя Давида. Есть псалом Давидов, который как раз и говорит об опыте общения с Богом, о том, как это происходит и совершается.

Этот псалом Давидов – удивительные стихи, в которых самое, может быть, привлекательное – это поразительная открытость Богу. Было такое выражение замечательное, библейское, конечно же, в своем истоке – «ходить перед Богом». Действительно, Давид – человек, который ходит перед Богом, в своей правде, в своей неправде он всегда перед очами Божьими. Если вы читали Книги Царств, то знаете, что судьба Давида вовсе не была абсолютно правильной от начала и до конца. Он совершал грехи и ошибки, но однако же в нем всегда была сила видеть божественное Присутствие. Даже в тяжелой духовной ситуации он мог обратиться к Господу с просьбой о прощении, с молитвой о покаянии, и эта молитва всегда была услышана, поэтому у Давида как раз был замечательный опыт жизни, которая проходила перед очами Божиими. Он действительно ходил перед Богом, был абсолютно открыт Ему навстречу, и поэтому Давиду удается увидеть какие-то очень важные качества Бога, которые раскрылись в опыте их взаимного общения. Давид говорит о всеведенье Божием, о том, что еще тогда, когда ни одного дня нашей жизни не было, все они были записаны в божественной книге жизни, еще тогда, когда не соткался зародыш во чреве матери, уже тогда Господь назвал человека по имени и узнал его. Это всеведение Бога вовсе не является страшным и неприятным. Напротив, человек чувствует себя спокойно, защищенно, он чувствует себя окруженным любовью божественной. «И впереди меня Ты, и позади тоже, Ты положил на меня руку Твою. Сплю ли я или иду по дороге – Ты всегда рядом со мной», – говорит царь Давид. Везде присутствует Бог – это удивительное качество восприятия Бога Давидом, потому что оно оборачивается неодиночеством. Может быть, одно из самых печальных тяжелых состояний, которое переживает человек в своей жизни – это одиночество, пустота, когда нет рядом никого. Так вот любой верующий человек никогда не бывает одинок, потому что всегда со мной Господь. Как у царя Давида в этом псалме сказано, «пойду ли я на край земли, возьму крылья зари, и даже там я встречу Тебя; спускаясь в преисподнюю, и там я Тебя встречаю». Бог – предельная основа, средоточие бытия, нигде не найдем мы такого места, где не было бы Бога, и при этом Господь вовсе не универсальный надзиратель – нет, это Тот, Кто любит человека, Тот, Кто готов поддержать его, защитить, всегда находится рядом с ним. У Бога с любым человеком такие глубокие личные отношения, которые могут стать великой любовью и доверием, если мы этого захотим, потому что Господь всегда готов двигаться навстречу нам, вопрос только в том, насколько мы готовы Его принять.

Что еще замечательно в этом псалме, так это то, что Давид переживает Божественное присутствие одновременно и как страх, и как радость, причем радость включает в себя страх и преодолевает его. Очень часто спрашивают у меня: что такое страх Божий, что это за чувство такое. Если мы будем об этом думать и при этом еще какие-то источники привлекать, то увидим, что в греческом языке было множество разных слов для обозначения страха, это был и ужас, и священный страх и так далее. Так вот в евангельских текстах, в новозаветных текстах, когда речь идет о страхе, употребляется именно то слово греческое, которое обозначало страх радостный, страх как трепет, как при встрече с любимым человеком: боишься его обидеть, оказаться недостаточно любезным, ловким и так далее. Такой страх, смешанный с радостью, страх как предстояние чему-то великому, но вместе с тем необыкновенно желанному, привлекательному, любимому – вот такой страх имеется в виду, когда мы говорим о страхе Божьем: благоговение, трепет перед святыней и страх любящего сердца. Бояться Бога – наверное, это означает бояться обидеть Его, бояться совершить что-то такое, что может быть Господу неприятно и больно.

Последнее, на что я хочу обратить внимание в этом псалме Давидовом – это именно окончание его размышлений поэтических. Он говорит: «Испытай меня, Боже, узнай сердце мое и направь меня на путь вечный». Человек всецело предается воле Божьей, живет в доверии к Богу и просит Бога, чтобы именно Он управил его пути, помог ему вступить на путь вечности, вечной жизни.

Это были ветхозаветные опыты богообщения – и та встреча с Богом, которую пережил Моисей, и откровения, которые были даны пророку Илии, и эти псалмы Давидовы чудесные. Но самое главное, что есть в Библии – это, конечно, все-таки Евангелие, потому что Евангелие есть рассказ о Богочеловеке Иисусе Христе. «Видевший Меня видел Отца» (Ин.14:9), – говорит Господь, и полнота Богоявления совершается именно во Христе, в Его земной жизни, в Его учении, в Его общении с Апостолами. Апостол Иоанн говорит: «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин.1:18). Действительно, невидимый Бог, непостижимый, непознаваемый, таинственный, открывается в личности человека по имени Иисус. Бог всегда один и тот же, поэтому мы не можем сказать, что сначала Бог был такой, как Моисей видел, а потом стал такой, как в Евангелии написано. Нет, Бог не меняется, но меняется глубина богопознания, возможного для человека, и поэтому только Христос вводит нас в эту тайну Единого Бога, именно благодаря Христу мы оказываемся на предельной глубине богообщения.

Мы с вами говорили уже много о значимости имен, о том, как важно имя для человека и для Бога тоже. В этом смысле было бы, наверное, интересно, если мы хотим немножечко приблизиться к пониманию того, кто такой Бог, посмотреть, какими именами, какими словами называется Бог и в языках человеческих, и в Священном Писании. Язык – это таинственный прекрасный дар Божий, потому что именно язык отличает человека от всего живого мира. Особыми науками среди других гуманитарных наук являются философия и филология: они как раз и обращены к Софии Премудрости Божией и к Логосу – Богу-Слову, Богу Сыну. Язык – священная реальность, действительно связующая мир человеческий и мир Божественный, землю и небо, поэтому если мы просто посмотрим на то, как в языках разных европейских называется Бог, то мы тоже что-то о Нем, наверное, узнаем.

Что касается нашего русского языка и других славянских языков, то слово Бог восходит к санскритскому слову bhaga, что означает тот, кто дарит; тот, кто наделяет. Это слово, в свою очередь, связано с bhagas, что означает достояние или счастье. Между прочим, отсюда наше слово богатство, и получается тогда, что Бог – это Тот, Кто владеет богатством и дарит его. Очень красивая этимология, если о ней поразмышлять: полнота милосердия Божия, неисчерпаемое богатство Божественной жизни, которым Он делится с миром, с человеком.

По-гречески, как вы знаете, конечно же, Бог будет Theos, и существует множество разных объяснений вот этого греческого слова. Одно из них, может быть, самое древнее, принадлежит Платону, отцу европейской философии, великому мистику и мыслителю. Он говорил, что слово Theos восходит к глаголу teein, что означает бежать, и объяснял это Платон тем, что греки почитали движущиеся светила, бегущие, которые все время находятся в беге, в движении. Другая этимология греческая восходит к святому Григорию Богослову, и она очень красивая. Он говорит, что слово Theos восходит к глаголу ethein, что означает зажигать, гореть, пылать. Бог есть огонь, священное пламя, согласно этой этимологии. Третью греческую этимологию предложил святой Иоанн Дамаскин, и там говорится, что слово Theos связано с глаголом theaomai, означающим созерцать. Бог – это Всевидец, Тот, Кому принадлежит возможность созерцать весь мир и видеть глубины вещей. Тоже красивое и достойное объяснение.

От греческого слова Theos произошло латинское Deus, название Бога в романских языках: во французском языке, испанском и во многих других. Слова Dieu, Dios и так далее – это все, конечно же, Deus латинский.

В английском и немецком языке другое слово, как вы помните – God, Gott. Этимология здесь очень хороша. Слово God происходит от древнего глагола, означающего падать ниц, преклоняться. Действительно, это нормальная реакция человека на присутствие Божие – упасть и поклониться Ему. Если вы помните, именно так поступил апостол Павел, когда ему явился Господь и сказал Ему: «Савл, Савл! что ты гонишь Меня?» (Деян.9:4), именно так поступили ученики Христа на Фаворе, когда Господь преобразился перед ними: они упали на землю в благоговении, в страхе и в радости.

Что касается имен Божиих в Священном Писании, их там тоже очень много, и они разные. В Ветхом Завете прежде всего употребляются два имени: Ягве, Сущий, о котором мы с Вами уже говорили, и второе имя Божие в еврейской традиции – Элогим, множественное число от слова эл, что означает Бог. Элогим – Боги, то есть Бог как полнота сил, как полнота божественности. Употребление множественного числа указует на то, что Бог еврейского народа, Бог ветхозаветной традиции – это и есть единственный настоящий Бог, не просто эл, какое-то маленькое частное божество, к тому же еще и неистинное с точки зрения ветхозаветного человека, – нет, Элогим – вся возможная полнота божественных сил.

Иногда Бога называют в Ветхом Завете царскими титулами. Например, само слово Господь, Адонай – это и будет такое царское слово, подобающее царю. Господь Саваоф, говорим мы. Саваоф значит «владыка воинств». Господь сил, Господь веков, Царь славы, Царь царствующих, Вседержитель – все эти слова появляются на страницах Ветхого Завета, и все они указуют на царственность Бога, на Его исключительное место в центре мира.

Кроме того, в Ветхом Завете в качестве имен Божиих используется очень много слов от корня «жить». Бог называется Жизнь, Бог живой, «Я живу», – говорит Он. Полнота жизни, непреодолимая жизненная сила, которая и заключается в Божественном начале, обозначается этими словами.

В Писании очень часто называют Бога Святым: Святой, Святыня, Освящение и так далее. Что это значит для нас? К сожалению, современный человек немножечко утратил ощущение святости. Нам кажется, что святой – это просто очень хороший, очень приличный человек, который всегда ведет себя правильно, адекватно, благородно и нравственно. В Ветхом Завете идея святости была другая, и даже совсем другая, потому что еврейское слово «кадеш» означало отделенный. Святой – это не соответствующий каким-то моральным нормам, но это тот, кого Господь отделил для Себя. Он как бы взял кусок человечества и отрезал его, и предназначил его Самому Себе – вот это и будет святыня, святые люди. Святыня – то, что Господь отделяет для Себя, и в этом смысле никто не свят, как только Сам Господь, потому что именно и только Он является нестерпимым светом, непроходимая пропасть отделяет Бога и человека, от Его приближения трепещет не только всякая плоть, но и ангелы, и горы, и небеса. Так вот, Бог Святой, то есть отделенный, абсолютно иной по отношению к этому миру.

Кроме того, есть еще слова очень красивые и исполненные даже нежности: Господа называют Твердыней, Защитой, Щитом, Пастырем. Удивительное слово сказала рабыня Агарь, одна из героинь Книги Бытия. Она назвала Бога Эл Рои, то есть Бог, видящий меня. Такая история была о том, как Агарь оказалась в силу тяжелых обстоятельств жизненных в пустыне, и она почти погибала там от жажды, и Господь утешил ее и указал ей путь, и вот тогда-то она и произнесла эти слова, она сказала: «Ты Бог, который видит меня» (Быт.16:13), и тот самый источник, у которого Агарь повстречалась с Господом, носит имя Беэр-лахай-рои – «источник Бога, видящего меня».

Самое главное, может быть, имя, которым называется Бог в Священном Писании – Любовь. Это главное имя появляется уже на страницах Нового Завета, и у нас с вами об этом несколько позже будет речь.

То, о чем мы с вами говорили только что, называется положительным богословием, или катафатическим, по-гречески, потому что мы пытались выяснить, что мы все-таки можем сказать о Боге, какими именами Его назвать, какие Его качества открываются нашему восприятию. Когда перечисляется все наше возможное знание о Боге, это и есть положительное богословие. Однако же в Литургии Иоанна Златоуста, например, говорится, что Бог «неизречен, невыразим, недоведом, невидим, непостижим». Он непостижим, неизречен, невыразим, поэтому многого ли стоит все наше положительное богословие?

Оказывается, что все наши слова, все наши понятия к живому Богу неприложимы. Наш язык человеческий способен описать сотворенный мир, предметный мир, вещественный, но не Творца. В этом смысле, может быть, молчание будет наиболее адекватным способом речи о Боге и богопознания. Учители Церкви говорят, что о Боге было бы правильней не утверждать, что Бог есть вот это или вот то, а, напротив, говорить, что Бог есть ни это, ни то, идти по пути отрицания. Например, святой Григорий Палама говорит, что мы не можем ни представить, ни описать сверхъестественную природу Бога. Отцы говорят о том, что Бог бесконечен и непостижим, и поэтому, может быть, единственное, что мы можем понять твердо и узнать, – это бесконечность и непостижимость Бога, больше ничего о Нем основательного сказать мы и не можем всерьез. Так вот, апофатическое или отрицательное богословие как раз и рассуждает о Боге в отрицательных терминах, говорит о том, что Бог не совпадает ни с каким из возможных знаний, которые даны человеку. Апофатика указывает на то, что не есть Бог, и тем самым апофатический метод приводит нас в священный мрак, где пребывал Моисей. Когда Моисей поднялся на гору Синай для встречи с Господом, то охватила его великая непроглядная темнота, и в этой темноте он встретил Бога. Понятно, что это темное облако, в котором пребывал Моисей, имеет какое-то значение и для нас тоже, потому что в Библии нет ничего такого, что не имеет отношение к нам, что имеет чисто исторический интерес. Так вот, что означает этот мрак, в котором происходит богообщение? Чтобы увидеть Бога, нам придется отказаться от самих себя, от своих идей, от опоры на свой разум, на свой прошлый человеческий опыт, на культуру, в которой мы выросли. Все это нам не поможет. Только тогда, когда мы будем стоять в этой непроглядной тьме, в этом мраке, мы вступим в сферу опыта богообщения. И в этом смысле даже апофатический метод, который ведет нас в этот священный мрак, – и он тоже окажется ограниченной истиной.

Видимо, есть что-то такое, что больше и утверждения, и отрицания, и сам Дионисий Ареопагит, великий апофатик, говорил об этом. Он говорил, что выше всякого утверждения совершенная и единая причина всего, и выше всякого отрицания превосходство ее как совершенно от всего отвлеченной и для всего запредельной. Господь «от всего отвлеченный и для всего запредельный», по слову святого Дионисия Ареопагита. Действительно, Бога невозможно познать умом ни на путях положительных, ни на путях отрицательных: Его можно увидеть только сердцем. Об этом Господь Сам говорит. Одно из самых важных мест в Евангелии – это, конечно же, Нагорная проповедь. Мы привыкли так ее называть, хотя у Луки сказано, напротив, что «стал Господь на ровном месте» и учил (Лк. 6:17), но в традиции нашей проповедь все-таки Нагорная. Центр, сердце Нагорной проповеди – Заповеди Блаженства, удивительные слова, которые говорят о том, на каких путях человек встречает блаженство, то есть, иначе говоря, Бога встречает. Так вот одна из Заповедей Блаженства, которые мы все знаем, за каждой Литургией снова и снова их слушаем, говорит: «Блаженны чистые сердцем, яко тии Бога узрят». Чистота сердечная есть непременное условие для встречи с Богом. Как это удивительно и прекрасно! Видят Бога, может быть, маленькие дети, они еще чисты сердцем, видят Бога какие-то очень простые люди.

В одной хорошей книжке есть рассказ о крестьянине неграмотном. Действие происходит в XIX веке, когда-то давно. Однажды священник увидел, что этот старик сидит в храме пустом, сидит и молчит, подолгу сидит там, может быть, час, а может, и больше, и священник подошел к нему и спросил у него: «Сын мой, а что ты тут делаешь?» А человек ему ответил: «Да ничего не делаю, просто вот я смотрю на Него, а Он на меня, и нам хорошо». Эта история удивительно прекрасна именно потому, что она показывает нам, что для богообщения не нужно совершать какие-то интеллектуальные подвиги и даже подвиги аскетические, между прочим, а нужна только вот эта чистота сердца: «Я смотрю на Него, Он – на меня, и нам хорошо», – так может сказать только человек действительно очень свободный, простой, чистый. Тогда мы увидим, что самым адекватным и самым эффективным методом богопознания может оказаться простое молчание, молчание как мудрость, смирение, как способность слушать.

Другую историю хочу я вам рассказать, из опыта владыки Антония Сурожского. Он говорит, что у него была одна прихожанка, которая однажды пришла к нему с непростым вопросом. Она сказала ему: «Отче, я уже очень много лет творю молитву Иисусову, но я не чувствую никакой благодати, я не вижу никаких духовных плодов от этого». Тогда владыка сказал ей: «Ты творишь молитву много лет, как ты рассказываешь, и, может быть, ты слишком много говоришь? Может быть, Богу негде и словечко вставить». Женщина призадумалась, говорит: «А что же мне делать?» Владыка ей сказал: «А ты иди домой, садись тихонечко с книгой или с вязанием, как угодно, и просто попробуй помолчать». Через несколько дней женщина пришла к нему и сказала: «Спасибо Вам, Вы мне дали хороший совет». И она рассказала о том, что она пришла к себе домой, в свою комнату, где прожила много-много лет. Она перед иконой помолилась, взяла свое шитье, уселась в кресло, где имела обыкновение сидеть, и погрузившись в тишину, в простую радость бытия перед Богом, она действительно если и не услышала Его, как Моисей когда-то услышал, но пережила как реальность Его присутствие, Его близость к ней в этой самой комнате, взор Божий, который был направлен на нее, и это стало возможно именно благодаря смиренному молчанию, способности человека слушать Бога, открываться Ему.

Мы с вами говорили, что Церковь нас учит веровать во единого Бога. Мы утверждаем, что Господь Единый и Единственный. Что это означает? Понятно, что в те времена, когда формировался народ израильский, эта заповедь единственности Бога означала именно Его исключительность, единственность этого Бога как истинного среди других богов, которым поклоняются народы, но это является заблуждением духовным. В Книге Второзакония сказано:

«Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть; и люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею и всеми силами твоими. И да будут слова сии, которые Я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем [и в душе твоей]; и внушай их детям твоим и говори о них, сидя в доме твоем и идя дорогою, и ложась и вставая» (Втор.6:4-7).

Получается, что это важнейшая заповедь, это гораздо важнее для ветхозаветного сознания, чем даже нравственные запреты: не убий, не укради и так далее. Фундамент духовной жизни – пережить эту единственность Господа, узнать, что наш Господь – единственный Господь, и возлюбить Его, предать Ему всю свою волю, все свои силы, все свое сердце, весь разум. Вот заповедь, на которой строилась духовность ветхозаветной церкви, и ветхозаветный человек понимал Бога как Бога ревнивого даже. «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель», – сказано в Книге Исхода (Исх.20:5). Все делается в полную меру любви и реальности, отношения с Богом не являются культовыми, формальными, формализованными. Нет, все здесь по-настоящему, и поэтому Господь любит свое творение, свой народ, своих людей даже ревниво, так же, как, не знаю, ревнивы бывают родители по отношению к детям или супруги по отношению друг к другу. Ревность эта относится прежде всего к другим богам: не отступи в разные лукавые поклонения ложным идолам, не отступай от верности Богу твоему. Мы действительно постоянно возвращаемся к мысли о том, что невозможно быть немножко верующим или верующим во все по чуть-чуть: и в языческих богов, и в Аллаха, и в каких-нибудь еще, и во Христа в том числе. У нас не остается такой возможности. Мы поем во время Всенощной: «Ты бо еси Бог наш. Разве тебе иного не знаем, Имя Твое именуем». Да, Ты Бог наш, кроме Тебя, другого мы не знаем, зовем Тебя по имени. И постоянно в книгах пророческих все снова и снова возвращается Священное Писание к мысли о том, что Господь единственный. Как сказано у Исаии,

«А Мои свидетели, говорит Господь, вы и раб Мой, которого Я избрал, чтобы вы знали и верили Мне, и разумели, что это Я: прежде Меня не было Бога и после Меня не будет. Я, Я Господь, и нет Спасителя кроме Меня» (Ис.43:10-11).

Для историков эта верность еврейского народа Богу была удивительна, потому что иудеи составляли маленький народ, он был окружен могущественными языческими соседями, и однако, несмотря на разнообразие влияний социальных и культурных, евреи все-таки сохраняли веру во Единого Бога. Говорят иногда про чудо еврейского монотеизма. Действительно, без участия божественного это было бы невозможно.

Нужно сказать, что хотя язычество – очень древняя форма религии, религиоведческий анализ архаических культов показывает, что все-таки в их основе есть следы древнего единобожия. Видимо, когда-то в незапамятные времена человечество исповедовало веру в Единого Бога, и магизм, распространение языческих форм стали последствием грехопадения. Причем язычество не является чем-то мертвым, предостережение против поклонения неистинным богам – это вовсе не такая вещь, которая утратила свою историческую силу с течением времени. Существует огромное количество современных форм многобожия, и мы все так или иначе с ними сталкиваемся. Мы все склонны творить себе кумиров, поклоняться ложным богам, поэтому заповедь «Я есть Единственный Господь, возлюби Господа всем сердцем твоим» остается в силе и сегодня, она никак не теряет свою актуальность.

Последнее, что хотелось бы мне сегодня вам сказать, это поговорить немножечко о Боге Едином в Троице, потому что сама по себе вера в Единого Бога, монотеизм, не является исключительным достоянием христианства. Монотеистическими являются и иудаизм, и мусульманство. Люди, которые живут в этих традициях, тоже верят в Единого Бога, но только христиане исповедуют веру в Бога-Троицу: как говорит нам Символ веры, мы веруем во Единого Бога: Отца, Сына и Духа Святого. Возникает совершенно очевидный парадокс, с точки зрения простых человеческих понятий. Как может быть так, что Бог один, но в то же время это Троица, Отец, Сын и Дух Свят? Я помню, как однажды пришлось мне беседовать с одним мусульманином. Это был очень милый человек, но он все-таки остался недоволен нашей беседой, потому что он все пытался выяснить у меня: «Так вот скажи же ты конкретно, сколько же у вас Богов-то – один или трое»? И никакие аргументы здесь не помогали. Действительно, с позиции простого человеческого рассуждения или у нас один, я не знаю, апельсин, или их три, но одновременно один и три апельсина быть не может. Догмат о троичности Бога – это и вправду одна из самых непосильных разуму вещей в христианстве. Пресвятая Троица – это тайна, и доступ к Ней мы имеем только через Иисуса Христа. Тайна Троицы стоит каким-то образом очень даже близко с тайной любви, на самом деле. Если пересказывать какие-то богословские размышления о Троице, то как говорят христианские авторы об этом? Во-первых, они говорят, что любить можно только кого-то. Бог есть Любовь, но любовь не может быть направлена на себя, любимого и неповторимого, и поэтому троичность Бога связана именно с тем, что Бог есть Любовь: Отец любит Сына и Духа, Сын любит Отца и Духа и так дальше. Любовь и делает Бога Троицей, или наоборот: Бог-Троица может проявиться именно как любовь. Во-вторых, размышления на эту тему связаны с тем, что отношения в глубине Пресвятой Троицы являются настолько совершенными, такая там есть полнота единства, полнота понимания, милости, любви настоящей, что Бог един, несмотря на то, что Он раскрывается как Троица. В любом случае все, что мы можем по этому поводу говорить, это преждевременно, потому что мы с Вами вернемся к этой теме троичной гораздо позже, тогда, когда поговорим по отдельности про Отца, Сына и Духа, а кроме того, никогда это не будет предметом рационального рассмотрения по-настоящему, потому что Троица – это то, что Андрей Рублев, скажем, пишет в своей иконе великой: когда мы смотрим на нее, мы можем что-то понять, но сформулировать все равно невозможно. Святой Григорий Назианский сказал очень красиво: «Когда я говорю о Боге, то вы должны чувствовать себя омытыми единым светом и тремя светами». Это, пожалуй, максимум того, что можно сказать о Троице и о единстве Бога в Троице: мы омыты единым светом и тремя светами. Сколько мы можем это понять, сколько может наша душа это вместить, так оно и будет, а рационализировать это никак нельзя. На этом мы с вами сегодня остановимся, а в следующий раз уже поговорим про первое Лицо Святой Троицы, речь у нас будет о Боге-Отце.

Беседа 5. Бога Отца

Мы с вами продолжаем наши занятия по Символу веры, и мы уже говорили о том, что Церковь учит нас веровать во Единого Бога. На этом мы остановились в прошлый раз, когда речь шла о том, какая же реальность таинственная скрывается за этим словом Бог для верующего человека. Сегодня мы двигаемся дальше по Символу. Следующее слово Символа веры – Бога Отца. О божественном Отцовстве мы сегодня и будем говорить.

Прежде всего, Бог Отец – это одно из Лиц Пресвятой Троицы, но для того, чтобы как-то прикоснуться к опыту божественного Отцовства, мы можем вспомнить наш опыт человеческий. Для многих из нас (понятно, что есть ситуации, когда отношения в семье нарушены по каким-то причинам, но все-таки для многих из нас, для большинства) отец – это инстанция мудрости. Это тот, по отношению к кому мы чувствуем уважение и некоторую дистанцию, но в то же самое время отец – это тот, кто защищает, с кем рядом очень спокойно чувствует себя ребенок, очень уверенно и надежно. Действительно, в рассуждении богословском Бог Отец – это начало и глава всего на белом свете. При этом сам Бог Отец безначален, то есть у Него нет никакой причины и никакого начала, Он предвечно рождает Сына и предвечно низводит Духа Святаго, причем это слово предвечно, которое часто употребляется в богословских текстах, означает, что все, что относится к тайной жизни Пресвятой Троицы, совершается, конечно же, вне времени. Мы не можем помыслить себе такое время, когда, скажем, был Отец, но не было Сына, или был Отец, но не было Духа Святого. Что касается времени, то это наше человеческое восприятие мира, и когда время потекло, тогда уже Пресвятая Троица существовала в том Своем единстве таинственном, о котором нам и говорит богословие Церкви. Но все, что касается тринитарного богословия, – вопросы достаточно сложные и, может быть, мы с вами к ним вернемся позже. Пока для нас очень важно, что Отец – это начало, это источник, причина. Святой Григорий Богослов говорит: «Будем представлять и называть Отца безначальным и Началом, Началом как причину, как источника, как присносущный Свет. Когда говорю Началом, ты не привноси времени». Это очень важное замечание Григория Богослова. Он говорит о том, что мы не имеем права привносить свои представления о времени, о причинно-следственных связях, о каком-то развертывании историческом в Божественную жизнь. Именно об этом мы сейчас и говорили. Итак, Отец безначален, говорит Святой Григорий Богослов, потому что ни от кого иного, даже от Себя Самого не заимствовал Свое бытие.

Другой отец Церкви, святой Григорий Назианский, говорит: «Единая природа в Трех есть Бог. Что касается единства, именно Отец есть Тот, из Кого происходят остальные и к Кому они возвращаются, не смешиваясь и существуя вместе с Ним, пребывая нераздельными временем, волей или силой». Итак, Бог Отец вечно в преизбытке любви рождает Сына, и эта любовь Отца и Сына есть личность Духа Святого, потому что в Боге не может быть ничего безличного. Иногда богословы приводят такой образ для того, чтобы мы как-то поняли эти отношения внутри Троицы: они говорят о том, что любовь в семье обретает личное выражение в ребенке. Любовь мужа и жены, отца и матери – это ребенок. Нельзя сказать, конечно, ни в коем случае, что Дух Святой – это ребенок Бога Отца и Бога Сына, это будет вовсе неправильно, но Дух есть некоторое личное выражение той любви, которая соединяет Отца и Сына, причем любовь Бога Отца не ограничивается пределами внутренней жизни Троицы, она объемлет весь мир. Одно из величайших произведений мировой литературы, «Божественная комедия» Данте, заканчивается словами о том, что есть «любовь, что движет солнце и светила». Это и есть любовь Божия, та сила, которая приводит в движение весь мир, в котором мы живем.

Климент Александрийский сказал однажды такую вещь замечательную: он сказал, что по своему таинственному Божеству Бог есть Отец, но нежная любовь, обращенная к нам, делает Его Матерью. Любя, Бог обретает женские черты. Это очень интересное и очень важное замечание, потому что мы не можем переносить свои представления, скажем, о мужском и женском на Бога. Понятно, что Бог, Который больше этого мира, Который абсолютно иной по отношению к этому миру, конечно же, не имеет никаких характеристик, которые делают Его мужским существом или женским. В текстах библейских, например, есть такие слова, которые совершенно невозможны по отношению к мужчине. Например, говорится о благоутробии Божием. Что такое благоутробие? Это представление о материнском лоне, о материнской нежности. У евангелиста Иоанна упоминается «лоно Отчее». Лоно, утроба – тот орган, где мать вынашивает дитя в теле своем, и евангелист Иоанн говорит: «лоно Отчее». Эти слова помогают нам понять, как велика и как разнообразна любовь к нам со стороны Творца. В Псалмах есть такие слова дивные: «Отец мой и мать моя оставили меня, но Господь примет меня» (Пс.26:10). Так вот, любовь Бога – это и отечество, и в то же время есть какие-то материнские черты в глубине Его нежности и самопожертвования по отношению к нам, грешным.

Нужно сказать, что представление о Боге Отце меняется от Ветхого Завета к Новому. Ветхий Завет говорит прежде всего об отношениях Бога и народа Божия. Скажем, у пророка Исаии есть такие слова: «Только Ты – Отец наш; ибо Авраам не узнает нас, и Израиль не признает нас своими; Ты, Господи, Отец наш, от века имя Твое: Искупитель наш» (Ис.63:16). Это удивительные слова, здесь такое доверие звучит, очень прочная связь между человеком и Богом, но в то же время здесь есть и дистанция, конечно же. Слово «Отец» у ветхозаветного человека ассоциировалось по преимуществу с понятием о суровом Господине и Покровителе всего народа. В другой книге пророческой говорит Господь: «Сын чтит отца и раб – господина своего; если Я отец, то где почтение ко Мне? и если Я Господь, то где благоговение предо Мною?» (Мал.1:6) Действительно, это ощущение определенной и твердой дистанции было очень актуально для ветхозаветного сознания.

Только во Христе становится возможным полное откровение Бога Отца, когда Господь говорит: «Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Мф.11:27). Так вот, только Господь наш Иисус Христос может открыть нам, что же такое божественное Отцовство, может установить действительные отношения между нами и нашим Отцом Небесным. Как Он это делает? Давайте просто посмотрим некоторые евангельские тексты, где Иисус говорит о Своем Отце.

Во-первых, в молитвах Он обращается к Богу Авва. Это удивительное слово, потому что по-арамейски дети обращались так к своим отцам, и если это слово переводить, то скорее нужно говорить не Отец, а Папа – очень нежное слово, доверительное, семейное. Впервые в Евангелиях мы встречаем это слово там, где рассказывается о пребывании отрока Иисуса в иерусалимском храме. Он говорит: «Разве вы не знали, что Мне надлежит быть в доме Отца Моего?» Так вот на самом деле там стоит это самое слово Авва – в доме Моего Папы, говорит двенадцатилетний Иисус. Бог в Евангелии предстает как любящий Отец, Который ждет ответной любви. Здесь акцент делается уже не на соблюдении дистанции, не на иерархии, а напротив, на прочности связей, на глубине союза между любящим Богом и Его творением. Это не изменение отношения Бога к людям, Господь всегда Один и Тот же. Речь идет просто о том, что это новая ступень откровения. То, что было невозможно увидеть ветхозаветному человеку, открывается в Иисусе Христе, открывается нашему опыту благодаря тому, что у нас есть общение с Господом Иисусом. Господь в Нагорной проповеди говорит о законе любви:

«Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф.5:43-48).

Это очень интересные слова, если задуматься над ними, потому что до Христа необходимость нравственности обосновывалась через ее полезность. Выходило примерно так: если ты будешь порядочным человеком, то ты можешь ожидать того же самого от других, и тогда мир не разрушится, раздираемый взаимной ненавистью и враждой, то есть получалось, что нравственность – это наиболее рациональный способ человеческого поведения. Иисус аргументирует необходимость любви и добра совсем другими вещами. Он говорит о том, что Отец ваш совершен, Он прекрасен, Он совершен в любви, и поэтому если вы хотите быть сынами Отца вашего Небесного, то вы поступайте так же, как Он, а Он проливает дождик на поля праведных и неправедных, освещает солнцем тех и других. Он в Своей любви не отличает доброго от злого, Его любовь равно обращена к любому человеку, так вот если вы хотите быть детьми Отца вашего Небесного, поступайте так же. Так говорит Господь.

Другой есть замечательный отрывок в Евангелии от Матфея, где Иисус говорит: «Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного. Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее» (Мф.18:10-11). Очень часто я думаю о том, что всякого рода оценки, иерархии, таблицы оценочные – это от наших грехов. Когда мы видим человека, мы всегда начинаем его невольно оценивать, оценивать многие вещи, и это никак не соответствует божественной точке зрения, потому что Господь не знает никакой иерархии, Он не сопоставляет нас, людей, друг с другом, Он не выбирает тех, кто получше, кто похуже. Каждого из нас Он видит в неповторимости. Если честно, в этом Евангелии Господь говорит именно об этом: «Не презирайте ни одного из малых сих, потому что ангелы их на небесах всегда видят Лицо Отца Моего Небесного». Получается, что прочное основание для человеческого достоинства – это его связь с Богом, пусть и через ангела, который видит Лицо Отца Небесного. Любой человек каким-то таинственным образом принадлежит или может принадлежать к Божественной семье, к этому чудному сообществу, он может быть усыновлен Богом, если этого захочет.

Отношения с Богом строятся именно на исполнении воли Отчей. Мы уже видели это, говоря о Нагорной проповеди. «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» – предельное требование, очень высокое, неисполнимое, конечно же, но сияющее перед нами как нравственная необходимость. И другое, очень суровое евангельское слово. Господь говорит: «Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф.7:21), «Кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мф.12:50). Получается, что отношения с Богом возможны тогда, когда волю Отчую, волю Божественную человек исполняет так же, как хороший сын исполняет волю своего отца. Когда простота доверия, крепкая связь духовная между Богом и человеком существует, тогда мы и можем надеяться на то, что войдем в Царство Небесное.

Единение христиан в любви с Богом и друг с другом возможно именно потому, что у нас есть доступ к Сыну Божию, и только тогда, когда мы приближаемся ко Христу, когда мы любим Его и стремимся быть с Ним, – только тогда мы становимся сыновьями Отца нашего Небесного. Первосвященническая молитва, которую приводит евангелист Иоанн, рассказывая о Тайной Вечере, как раз об этом и говорит. Господь просит о Своей Церкви, и Он говорит:

«Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, – да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня. Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира. Отче праведный! и мир Тебя не познал; а Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня. И Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них» (Ин.17:20-26).

Удивительны слова этой молитвы, где постоянно повторяется: «Да будут все едино, как Мы с Тобой едино». Господь Иисус Христос и есть тот мост, та дверь в дом Отчий, через которую человек может прийти к Богу Отцу.

При внимательном чтении этих евангельских отрывков мы видим, что Господь попеременно говорит «Отец Мой Небесный» и «Отец ваш Небесный». Получается, что во Христе и через Христа происходит наше усыновление Отцу, происходит важная смена того основания, на котором строятся отношения человека с Богом. Если в Ветхом Завете, до Христа, отношения Бога и избранного народа строились на крепком основании Закона Моисеева, то после Боговоплощения начинается эра благодати. Нужно сказать, что Закон есть весьма важная вещь и весьма достойная, потому что Закон был дан для того, чтобы воспитать народ Божий в ожидании исполнения обетования, чтобы подготовить людей к встрече со Спасителем. Но в то же самое время мы должны понимать, что Закон – это временный порядок жизни. Закон появляется потому, что совершается грехопадение, Закон нужен именно человеку, который пребывает далеко от Бога, и в этом смысле Закон имеет только ограниченную сферу действия. Человек, который руководствуется законом по преимуществу – это раб, это наемник, потому что именно отношения работника и хозяина строятся на договоре, на законе, но после Боговоплощения во Христе ситуация меняется радикально. Об этом пишет апостол Павел в своем послании к Галатам. Это очень важный текст, и мы с вами его вспомним и постараемся как-то о нем поразмышлять. Апостол Павел говорит так:

«А до пришествия веры мы заключены были под стражею закона, до того времени, как надлежало открыться вере. Итак закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою; по пришествии же веры, мы уже не под руководством детоводителя. Ибо все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе. Если же вы Христовы, то вы семя Авраамово и по обетованию наследники.

Еще скажу: наследник, доколе в детстве, ничем не отличается от раба, хотя и господин всего: он подчинен попечителям и домоправителям до срока, отцом назначенного. Так и мы, доколе были в детстве, были порабощены вещественным началам мира; но когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего [Единородного], Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить усыновление. А как вы – сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: «Авва, Отче!» Посему ты уже не раб, но сын; а если сын, то и наследник Божий через Иисуса Христа» (Гал.3:23-4.7).

Это послание к Галатам, но понятно, что послания обращены ко всей Церкви, и к нам тоже. Попробуем посмотреть, о чем же здесь апостол Павел пытается сказать своим слушателям. Он начинает с того, что «до пришествия веры мы заключены были под стражею Закона, до того времени, когда надлежало открыться вере». С одной стороны, были мы, конечно, несвободны, заключены под стражу, но с другой стороны, каждый человек когда-то желал оказаться под стражей закона, правда же: в темном переулке как хорошо встретить милиционера. Закон – это то, что охраняет, это то, что защищает от идолопоклонства, то, что укрепляет надежду на приход Спасителя и готовит к встрече с Богом. Поэтому апостол Павел подчеркивает временное, но очень важное, серьезное значение Закона Моисеева.

Дальше речь идет про детоводителя. Детоводитель – это греческое слово «педагог», которое мы сейчас понимаем совершенно не так, как его понимали в Греции, потому что мы сейчас говорим «педагог», когда речь идет об учителе, для нас это синонимы даже. На самом деле, педагог – это был такой раб специальный, который провожал детей в школу. Его задача состояла именно в том, чтобы привести учеников к учителю, на этом его роль заканчивалась. Так вот, апостол Павел сравнивает Закон Моисеев с таким педагогом, потому что роль Закона была подготовительной и временной, а затем Закон уступил место вере во Христа и благодати.

Далее говорит апостол Павел, что «все вы сыны Божии по вере в Иисуса Христа». Получается, что только тогда, когда мы уверовали, мы можем получить от Отца дар усыновления.

Стих «Те, кто во Христа крестились, во Христа облеклись» поется всегда во время совершения таинства Крещения и на Рождество Христово, когда, собственно говоря, в древней Церкви это таинство и совершалось. Удивительная мысль, весьма поэтично выраженная у апостола Павла: тот, кто крестился во Христа, тот во Христа оделся, облекся: так же как, не знаю, душа человеческая облекается плотью, точно так же христианин становится частицею Тела Христова, облекается во Христа, и это соединение весьма глубокое и реальное со Христом – это и есть Церковь, и в этом смысле все мы «семя Авраамово и по обетованию наследники».

Почему так говорит апостол Павел? Потому, что обетование Божие Аврааму относится не только к тому, что он стал родоначальником Израиля, но и к Церкви. В этом смысле все христиане – это дети благословения, это «семя Авраамово», как говорит апостол Павел.

Далее размышляет апостол: «Наследник, пока он в детстве, ничем не отличается от раба, хотя и господин всего: он подчинен попечителям, домоправителям до срока, отцом назначенного». Иудеи верующие понимали, что речь здесь идет именно о них, об избранном народе, потому что они наследники по Закону, и однако же, они были рабами этого Закона. Господь призывает нас уже не к жизни по Закону, а к жизни в удивительной свободе, и не кто иной как апостол Павел об этой свободе очень много говорит. Он говорит, что только в детстве человек бывает порабощен попечителем и домоправителем, и христианин, который желает взять на себя иго Закона, стремится уклониться от того, чтобы быть взрослым человеком, хочет вернуться в детство, получить блаженное младенческое состояние. В том же самом послании к Галатам восклицает апостол:

«Ныне же, познав Бога, или, лучше, получив познание от Бога, для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите еще снова поработить себя им?» (Гал. 4:9).

Получается так, что бегство от свободы – это грех против Христа, Который и воплотился, и умер, и воскрес именно для того, чтобы дать нам свободу. Поэтому если мы не хотим ее принять, то мы тем самым уклоняемся от Самого Господа.

Апостол Павел говорит: «В детстве мы были порабощены вещественным началам мира». Эти «начала мира» по-гречески – стихии. Это слово означает и стихии в нашем понимании, физические основы мироздания, но в то же самое время стихии – это еще и буквы, составляющие слова, это какие-то начальные элементы знания, которые, скажем, дети получают в школе. В толковании блаженного Иеронима сказано, что под стихиями, буквами, можно разуметь Закон Моисеев и изречения пророков, потому что именно через них восприемлется страх Божий, начало премудрости и руководство к Спасителю. Быть порабощенным стихиям – это означает, с одной стороны, подчиняться вещественным началам мира, а с другой стороны, это значит подчиняться Закону, если буквы – это и есть Закон и пророки.

Далее говорит апостол Павел, что когда приходит полнота времени, то мы становимся уже не подзаконными, а получаем усыновление Отцу Небесному через Христа: «А как вы – сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: «Авва, Отче!» Посему ты уже не раб, но сын; а если сын, то и наследник Божий»… (Гал.6:6-7). Так говорит Апостол. Действительно, как сказано в комментариях к Евангелию у Феофана Затворника,

«мы были Отцом нашим Богом поставлены под Закон, и жили под игом его, как будто рабы, но когда пришла полнота времен, Отец послал Сына, чтобы отставить пестуна-путеводителя и ввести нас в права на свободу сынов. Сын Божий пришел и сделал нас сынами; в Нем мы рождаемся от Бога, свидетельством чего является пребывание в нас Духа, чтобы нам иметь на себе пробу (то есть доказательство), что мы точно усыновлены Богом, Он дал нам Духа Своего, Который показывает знак Отца на сынах. И Он дает нам дерзновение говорить к Богу то, чего прежде по немощи и недостоинству не смели мы говорить, то есть Авва, Отче».

Так говорит святой Феофан Затворник. Действительно, перемена огромная происходит после того, как Господь проповедует Евангелие: отношения рабства сменяются отношениями богосыновства, и человек тогда по дерзновению может назвать Творца неба и земли Отче, Авва-Отче. Не случайно то, что у апостола Павла в конце этого пассажа, этого его размышления, вы сменяется на ты, он обращался ко всем, говорил: «Вы, наследники, вы во Христа крестились», а потом он вдруг говорит: «Ты уже не раб, но сын». Получается, что каждый из нас, каждый человек является участником этой тайны усыновления Богу, и это тоже важно, потому что в Ветхом Завете речь идет прежде всего об отношениях Бога и народа Божьего, там значимость каждого отдельного человека еще не так велика, тогда как христианство – это все-таки в очень большой степени персональная религия. Понятно, что мы не можем без Церкви прийти к Богу, это ясно, но с другой стороны, без личного выбора, без личной обращенности жизни каждого из нас ко Христу невозможно настоящее богообщение. Василий Кесарийский сказал когда-то такую вещь чудную, и очень многие отцы ее повторяли, что человек – это животное, призванное стать Богом. Вот это диапазон наших возможностей. Если человек хочет быть животным, то это нетрудно, он может себе это позволить, но все-таки призвание наше в том, чтобы стать Богом, принять божественное усыновление.

И еще одну вещь хочу сказать о богосыновстве, о Боге Отце: нельзя не вспомнить притчу о блудном сыне. Господь рассказывает эту длинную прекрасную историю, которую все мы так или иначе знаем, но все равно мы должны к ней возвращаться. О чем эта история? Конечно же, о свободе человеческой, о том, как эта свобода страшна, и о том, как происходят взаимоотношения человека и его Отца Небесного, человека и Бога. Неделя о Блудном сыне всегда бывает перед Великим постом. Церковь, прежде чем начать Великий пост, предлагает нам четыре недели приготовительных к Великому посту, и одно их этих воскресных чтений посвящено этой самой притче о блудном сыне. Великий пост – это всегда путь к Отцу Небесному, возвращение в дом Отчий, и эта история призвана приготовить нашу душу, наше сердце к покаянию, к этому возврату. Я напомню Вам эту притчу. Хотя все вы ее очень хорошо знаете, никогда не вредно еще раз услышать это слово удивительное.

Эта притча рассказана в Евангелии от Луки, и она звучит так:

«Еще сказал: у некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав все, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил все, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться. Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка. Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся» (Лк.15:11-32).

В этой удивительной истории евангельской есть много таких деталей, которые мы, может быть, не всегда замечаем, но которые очень важны, на самом деле. Посмотрите, что делает этот самый блудный сын, младший сын. Он говорит отцу: «Отче! дай мне следующую мне часть имения», то есть ведет себя так, как будто отец уже мертв, потому что в те времена раздел имения происходил между наследниками после смерти господина, после смерти отца сын мог получить ту часть имения, которая ему полагалась. Значит, блудный сын ведет себя так, как будто отца уже нет в живых, как будто он уже умер. Это очень жестоко, и однако же отец разделяет имение, дает ему то, что он должен получить, и младший сын отправляется вот в дальнюю страну. Что это за дальняя страна, нам понятно, конечно же, потому что это эта самая страна, куда ведет нас путь собственных страстей и греха человеческого.

Результат его пребывания в этой стране тоже очень логичный. Хотелось-то ему повеселиться, и он с этого и начал: пиры, гетеры, всякие радости, а закончил он тем, что пас свиней и рад был бы вкусить рожков, которые ели свиньи, но и того у него не было. Он приходит к полному обнищанию, к полной пустоте, и тут очень здорово говорит Господь: «Придя же в себя, сказал» блудный сын. Получается, что прежде всего человеку нужно прийти в себя, возвратиться к себе, и тогда он возвратится к Богу тоже. Акт покаяния совершается сначала в глубине души человеческой. Человек говорит: «Я должен прийти в себя, и пойду я тогда к отцу своему и скажу, что недостоин я больше быть его сыном, но пусть возьмет меня хотя бы как наемника».

Дальше еще краше: первым бежит навстречу блудному сыну именно отец, и отец видит его издалека. Мы можем представить себе отца, который стоит у ворот, и смотрит на дорогу, и ожидает этого своего сына, пропавшего, исчезнувшего, и когда сын просит прощения, то оказывается, что уже давно он был прощен, отец уже простил его в сердце своем и ждал только, чтобы тот вернулся домой. Получается, что всегда Господь прощает нас раньше, чем мы об этом знаем, и проблема в том, чтобы прийти к этому прощению с нашей стороны, чтобы попросить этого прощения, а оно уж дано, конечно же.

Окончание этой притчи ставит перед нами другую проблему очень важную. Перед нами появляется фигура старшего сына, который всегда был праведен, он не уходил из дома отчего, он служил отцу верой и правдой, но когда возвращается младший сын и устраивается пир по этому поводу, то старшему сыну становится горько и обидно, и он говорит: «Я столько лет служу тебе, и ты никогда не дал мне даже козленка, а этот вернулся из дальней страны – и ты дал ему целого тельца упитанного для того, чтобы отметить его возвращение». Тогда отец произносит эти удивительные слова: «Сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся». Это радость Отца Небесного о возвращении человека, который был мертв, потому что без Бога мы все мертвы, мы не можем жить без Него.

Удивительная картина «Возвращение блудного сына» у нас в Эрмитаже находится. Это полотно Рембрандта, конечно же, весьма богословское. Мы видим там отца с прикрытыми глазами. Любовь отчая всегда слепа, Господь не собирается судить нас по каждому пункту, предпочитает не видеть наших прегрешений, и если мы приходим к нему и просим его о прощении, то Он готов закрыть глаза. Вот отец с закрытыми глазами обнимает своего сына, который там весьма жалко выглядит, изображен таким потрепанным, несчастным, в стоптавшейся обуви, трещины на его ногах мы видим – несладко ему пришлось, на самом деле жить в грехе-то тяжело и горько. И вот отец обнимает своего сына, и мы видим, что его руки разные, они отличаются друг от друга. Понятно, что это не потому, что Рембрандт рисовать не умел. Одна рука более тонкая, с длинными пальчиками, женская как бы, а вторая более широкая, мужественная. Это та же самая мысль, та же самая интуиция, что Господь в Своей любви становится не только суровым и справедливым Отцом, но и вот всепрощающей, бесконечно милостивой Матерью. Материнское сердце не знает никаких преград для прощения, мать всегда готова принять свое дитя. Рембрандт изображает разные руки у Отца, чтобы указать на это соединение и строгости отеческой, и материнской мягкости в Его отношении к нам.

Не случайно одна из самых великих молитв христианских – это молитва «Отче наш», молитва Господня, которую Господь Сам дает Своим ученикам. Помните, когда они начинают спрашивать у Него: «А как же нам молиться?», то Господь говорит им:

«Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь» (Мф.6:9-13).

«Отче наш» составляет основу нашей молитвенной практики, и каждый человек всякий день, и не однажды, если по-хорошему, произносит эту молитву. Кроме того, «Отче наш» – это апофеоз литургии, потому как после того, как совершилось Приношение, Евхаристический канон, когда Святой Дух уже пришел, Господь Сам пришел по молитве Церкви в Святые Дары, тогда мы можем «неосужденно призывати небесного Бога Отца и глаголати». Тогда-то вся Церковь и поет молитву «Отче наш», где исповедуется вера в бесконечную милость Отца нашего Небесного. На этом мы закончим наш разговор о Боге Отце, а в следующий раз у нас с вами речь пойдет уже о Творце, о том, что значит Бог-Творец, как об этом размышляет Символ веры и традиция церковная.

Беседа 6. Бога Отца

Мы продолжаем с вами наши беседы о Символе веры. В прошлый раз мы говорили о Боге Отце, о том, что означает для нас назвать Бога Отцом, как это невозможно, потому что дистанция между Творцом и Творением непереходима, она огромна, эта пропасть, но в то же самое время во Христе и через Христа становится возможным усыновление твари. «Мы уже не рабы, но сыны», как говорит Апостол Павел.

Сегодня мы продолжаем с вами наше движение по Символу веры. Мы уже говорили о том, что вместе с Церковью мы веруем во Единого Бога Отца Вседержителя. На этом мы остановились в прошлый раз, речь шла о Боге Отце, а сегодня двигаемся дальше: Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. Наш сегодняшний разговор – о том, что означают для нас слова: Господь есть Творец неба и земли, всего видимого и невидимого мира. Святой Афанасий Александрийский говорит: «Отец сотворил все вещи Словом в Духе». Это очень красивая и важная формула, потому что мы видим здесь, что вся Святая Троица участвует в сотворении мира, не только Бог Отец как одна из ипостасей Троицы, но Отец творит все вещи Словом, то есть с помощью Логоса, Сына своего, и совершается это в Духе, в Духе Святом.

Рассказ о сотворении мира мы находим в начале самой первой библейской книги, Бытия. Одна из замечательных особенностей Библии состоит в том, что она открывается рассказом о сотворении мира, а завершает ее Апокалипсис, книга о конце мира, о том, каким образом завершится история того мироздания, которое мы с вами знаем. Таким образом, границы библейского повествования совпадают с границами мировой истории, и грандиозность библейского сюжета сама по себе способна вызывать читательский интерес, даже если речь идет о неверующем читателе.

Так вот, Библия начинается с рассказа о сотворении мира. Каким образом появляется мир? Это в определенном смысле самый важный вопрос, самый главный. На этот вопрос и отвечает повествование Книги Бытия. Сразу надо отметить, что наш славянский, русский перевод названия этой книги – Бытие – не вполне соответствует изначальному тексту, потому что по-еврейски Берешит означает в начале, а по-гречески, например, это будет звучать как генезис – происхождение. Любой философ скажет, что бытие – это самое неподвижное понятие. Все подвержено изменениям – бытие неизменно, все находится в движении, предстает как процесс – и только бытие устойчиво и не подвержено переменам. В слове происхождение, равно как и в слове начало, напротив, заложена динамика, энергия движения.

Итак, Бытие – это книга начала, книга происхождения, где действительно говорится о происхождении народа Божия, и глубже, человеческого рода, и еще глубже – всего, что существует на белом свете. Рассказ этот очень известен, любой ребенок вам скажет, что мир был сотворен за шесть дней, но все-таки мы еще раз посмотрим на этот текст, потому что в нем есть множество тонких моментов для размышления.

«В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою.

И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один.

И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом. И был вечер, и было утро: день второй.

И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так. И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо. И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так. И произвела земля зелень, траву, сеющую семя по роду ее, и дерево, приносящее плод, в котором семя его по роду его. И увидел Бог, что это хорошо. И был вечер, и было утро: день третий.

И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов; и да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю. И стало так. И создал Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды; и поставил их Бог на тверди небесной, чтобы светить на землю, и управлять днем и ночью, и отделять свет от тьмы. И увидел Бог, что это хорошо. И был вечер, и было утро: день четвертый.

И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо. И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле. И был вечер, и было утро: день пятый.

И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так. И создал Бог зверей земных по роду их, и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что это хорошо.

И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле. И сказал Бог: вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя; – вам сие будет в пищу; а всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая, дал Я всю зелень травную в пищу. И стало так. И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой.

Так совершены небо и земля и все воинство их. И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал. И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал» (Быт.1:1-2.3).

В этом рассказе, который открывает Книгу Бытия, есть много интересного. Вернемся к самому началу этого повествования. Там сказано, что «земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою». Здесь имеется в виду, конечно же, некоторое первобытное, самое раннее состояние мира. «Земля безвидна и пуста», она еще не имеет формы, не имеет вида, это нечто вроде хаоса первобытного, но в то же самое время уже в этот момент на заре мироздания, как птица кружится над своим гнездом, так и Дух Божий носился над водами. Это очень красивый образ.

Когда говорит священный писатель, что «вначале сотворил Бог небо и землю», то имеется в виду, что Бог сотворил все, потому что на языке библейском, например, «плоть и кровь» – это весь человек, целый человек, «небо и земля» – это весь мир, видимый и невидимый. Все творит Господь, нет на белом свете ничего такого, что существовало бы без творческой воли Божьей.

Когда начинается рассказ о том, как Господь структурировал этот хаос, как он из него выстраивал тот мир, который мы знаем, то мы увидим, что построение этих шести фрагментов текста, описывающих шесть дней Творения, очень похоже. Как в первобытных древних фольклорных текстах есть какие-то общие элементы повторяющиеся, точно так же в Книге Бытия воспроизводятся одни и те же поэтические обороты.

Во-первых, всякий день начинается словами «И сказал Бог». Для начала Господь говорит, Он произносит. «И сказал Бог: да будет свет, и стал свет». Все время мы видим это: «сказал Бог – и стало так». Получается, что Слово Божье есть уже дело. То, что говорит Господь, то, что Он произносит, обладает уже настоящей реальностью. Всякое слово, которое исходит из уст Божьих, порождает удивительные вещи. По-гречески Творец – Poetos, Поэт неба и земли, который из природных стихий (напомню, мы говорили, что стихии и буквы в греческом одним и тем же словом называются) творит поэму мироздания. Он слагает мир, как стихи.

Во-вторых, Господь дает имена тому, что Он произносит: «И назвал Бог свет днем, а тьму ночью», например, в первый день творения. Наименование означает печать принадлежности. Мы говорили уже с вами о том, что для древнего человека имя обладает священной значимостью, давать имена означает утверждать свою власть, и поэтому, когда Бог называет своими именами все, что появляется на свете, Он кладет свою печать, Он говорит: «Это Мое, Я это создал для Себя, это то, что Мне принадлежит и то, что будет хранимо Моей любовью».

Далее. В каждом дне творения есть такие слова: «Увидел Он, что это хорошо», например, «И увидел Бог свет, что он хорош». Все время Бог смотрит и видит, что это хорошо, и это довольно загадочный момент. Разве могло у Него что-то получиться плохо, у Бога? Или разве мог Он не знать, что у Него получится? Это художник, когда он пишет картину, не всегда уверен в результате, а Господь обладает всеведением, Он знает, что именно у Него получится, и знает, что получится прекрасно. И все равно Он говорит, что «это хорошо». Эти слова передают радость Творца, радость художника, поэта от видения того, что у Него получилось. Очень красивые слова на самом деле, потому что они указывают нам на то, что Господь творит мир в радости, для Него это прекрасное занятие, приятное, Ему нравится видеть тот мир, который Он своим творческим словом вызывает из небытия.

Наконец, в этом рассказе важно соединение единственного числа и множественного. Когда речь идет о Боге, то если смотреть еврейский текст, мы увидим, что там глагол стоит в форме единственного числа третьего лица, а существительное Бог употреблено во множественном. Получается: «И сказал Боги: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему». Это нельзя назвать просто грамматической ошибкой. Некоторые комментаторы видели в этом интуицию Святой Троицы, которая уже в ветхозаветном тексте проявляется, но прежде всего, наверное, можно объяснить это несоответствие глагольной формы и числа существительного тем, что создатели Книги Бытия прекрасно понимали, что тот Бог, в Которого верует еврейский народ, тот Бог, Который является Творцом и Создателем всего мира, не может сравниться ни с какими другими богами. В чем-то он противостоит языческим богам и кумирам, Он гораздо таинственнее, сильнее, прекраснее, больше, чем любые языческие представления о божествах, и поэтому Его и называют этим словом «Элогим», которое стоит во множественном числе. Действительно, величие Божие как ни в чем другом, может быть, раскрывается нам в сотворении мира.

Еврейская традиция, библейская традиция настаивает на том, что Господь сотворил мир из ничего. Прямое утверждение о том, что Бог творит мир из ничего, содержится в тексте гораздо более позднем, чем Книга Бытия. Это вторая книга Маккавейская, историческая хроника, где рассказывается о том, как народ Израиля боролся с греческими завоевателями. Был такой царь Антиох IV, который арестовал семерых братьев из благочестивой семьи. Один за другим братья эти были казнены за свой отказ поклоняться ложным богам, а мать поддерживала их и утешала. Когда пришел черед последнего сына принять мученическую смерть, тогда мать сказала ему на родном языке: «Умоляю тебя, дитя мое, посмотри на небо и землю, и, видя все, что на них, познай, что все сотворил Бог из ничего и что так произошел и род человеческий» (2Мак 7.28). Это удивительная ситуация. Посмотрите: вот перед нами человек, которому предстоит умереть, младший из этих семи братьев, видимо, совсем юноша, мальчик, и перед нами мать, которая потеряла шестерых своих детей, и ей предстоит расстаться с последним. Что они могут сказать друг другу в этой ситуации пограничной, на пороге смерти, на пороге разлуки? Она говорит ему: «Посмотри на небо и землю, увидь эту красоту, это богатство и вспомни о том, что Господь все это сотворил из ничего». Это созерцание непостижимого могущества Божия, видение Бога, Который создал весь мир из ничего, должно укреплять перед лицом смерти. Человек понимает, что если Бог сделал это, то для него нет ничего невозможного, и умереть с таким Богом, ради Него не так страшно. Это действительно великое утешение.

Когда совершается Божественная Литургия, священник произносит во время Евхаристического канона такие слова: «Ты от небытия в бытие нас привел еси, и отпадшия возставил еси паки, и не отступил еси, вся творя, дондеже нас на небо возвел еси, и царство Твое даровал еси будущее». Мы приносим свое благодарение Богу прежде всего за то, что Он сотворил мир и сотворил нас. Он привел нас из небытия в радость и красоту настоящей жизни. Быть, просто быть – это уже означает прикоснуться к славе Божией, это означает быть не чуждым его милости, потому что ничто на белом свете не существует без воли Божией и без Его любви.

В начале Евангелия от Иоанна мы читаем: «Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков» (Ин.1:3-4). Да, без Бога ничто не начало быть, что есть. Это великое и парадоксальное утверждение о сотворении мира из ничего является откровением, это не достижение человеческого разума. Античная философия, как и вся, впрочем, традиция материалистическая, да может, и не только материалистическая, говорит о том, что Бог – это демиург, то есть высший художник, который претворил первобытный хаос в космос. Но получается так, что этот самый демиург античного мировоззрения имел дело с материей, которая существовала вечно и независимо от него, а Библия учит нас совсем другому. Она говорит о том, что Бог Своим творческим словом творит все из ничего, приводит вещи из небытия в бытие, и нет ничего такого, что существовало бы само по себе, и Имя Божие, которое Он открывает пророку Моисею – «Я есмь Тот, Кто есть». «Я есмь Сущий», говорит Господь.

При этом мы должны понимать, что мир ни в коем случае не является истечением Божества, эманацией, как гностики говорили. Мир – это не продолжение Божественной жизни, природа мира совсем другая, чем Божественная природа. Бог свят, Он пребывает в свете неприступном, а все, что есть в мире, подвержено падению и порче – к сожалению, это так.

Сотворение мира – это тайна Божественной любви. Иногда меня спрашивают: «Почему Бог сотворил мир?» Я вряд ли могу за Него ответить, это понятно, но, тем не менее, какой-то ответ на этот вопрос есть, потому что вопрос действительно важный: а зачем, собственно говоря, Он все это устроил? Для чего Ему это было нужно? И было ли нужно для чего-то? Так вот, Бог совершенен, и Он ни в чем не нуждается. В этом смысле у Него не было никакой необходимости в сотворении мира. Бог есть любовь, и поэтому Он творит мир именно по преизбытку любви. Полнота любви уже есть в Пресвятой Троице, но чаша божественной любви переливается через край, она переполняет вещи, и этой любовью Господь вызывает из небытия в бытие Свое творение. Целью творения мира является приобщение твари к блаженству Творца, к Его любви. Сотворение мира – это раздаривание. Помните, мы говорили с вами о том, что одно из имен Божиих, а именно славянское слово Бог восходит к древнему корню, который несет идею дарения, раздаривания. Действительно, Бог – это Тот, Кто обладает богатством, и Тот, Кто этим богатством делится щедро со всей тварью. Мир, таким образом, является великим даром, это подарок Творца нам. Это важное размышление духовное христианское. Нам очень часто кажется, что мы несчастливы, что нам в жизни плохо и тяжело, и чего-то такое нам не досталось, что могло бы сделать нашу жизнь лучше. Но на самом деле, очень полезно иногда подумать о том, что меня бы могло не быть. Если бы Господь меня не привел из небытия в бытие, то я бы никогда не увидел солнце, и воду, и облака, никогда не услышал бы, как мама со мной разговаривает, как смеются близкие люди. Само по себе существование – это дар и подарок, и мир, который раскрывается перед нашими глазами – это щедрый дар Творца.

Если мы посмотрим на этот рассказ о сотворении мира, то мы увидим, что в нем есть определенная такая логика. Мы видим, что материя восходит от более простых форм, более примитивных, к формам более сложным и одухотворенным: сначала появляется неживая природа, потом жизнь, от растительного мира движение идет к животному миру, от животных – к человеку. Далее мы увидим, как история движется от человека, от Адама ко Христу. Получается, что мир имеет некоторую цель, весь мир совершает восхождение, и цель мира, цель этого великого мирового процесса состоит в том, чтобы приобщиться к Божественной славе. Можно сказать, что в пределе своего развития, в полноте этот мир станет хвалебной песнью, обращенной к Богу.

Как соотносится библейский рассказ о сотворении мира и научные данные – это вопрос достаточно сложный, хотя есть люди, которые считают, что действительно Книга Бытия не противоречит научным данным, совпадает с ними, и в этом почему-то для них источник большого оптимизма. На самом деле, мы должны понимать, что истины Библии и истины науки относятся к разным областям духа: наука – это знание, а Библия – это вера. Библейский рассказ прежде всего является мифологическим и символическим. При этом, когда я говорю «мифологический», я не хочу сказать, что это неправда. В обыденном сознании слово «миф» является синонимом басни, легенды, неправды какой-то. Но миф – это вовсе не вымысел, не народное творчество. Миф есть форма очень древнего исконного первобытного сознания, когда еще не произошло структурирования человеческой духовной жизни, не произошло разделения на науку, религию, искусство, а все это существовало вместе в сложном единстве. Это единство и есть миф. Коренное свойство мифа – заложенная в нем возможность образного, художественного постижения мира, и отсюда всякий миф обладает бесконечно глубоким смыслом, он бездонен в своей последней глубине. Библия, и Книга Бытия прежде всего, является мифологической книгой именно в этом значении слова «миф». Бытие – это рассказ, который в формах того времени, той бесконечно далекой эпохи с помощью древнего предания выразил интуицию человека, познающего мир и стоящего перед загадкой происхождения неба и земли.

При этом мы, конечно же, должны помнить о богочеловеческом характере Священного Писания. Почему, например, мир творится за шесть дней? Да просто потому, что этот рассказ соответствует схеме еврейской недели и шесть дней работы соотносятся с одним днем отдыха и умиротворения. Так строилась жизнь человеческая, и когда нужно было представить себе немыслимое чудо сотворения мира, то древний священный писатель увидел Бога трудящимся в течение шести дней и отдыхающим на седьмой день. Впрочем, верным будет и противоположный ход мысли: почему наша неделя состоит из шести дней трудовых и одного праздничного? Потому, что шесть дней – Своих таинственных, но все-таки дней – Господь творил и созидал, а на седьмой день был в покое.

При этом слово «день» в применении к дням творения тоже должно пониматься символическим образом, потому что, как говорит апостол Петр, «не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2Пет. 3:8). Петр цитирует 89 псалом: «Ибо пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний, когда он прошел, и как стража в ночи» (Пс. 89:5). «Тысяча лет как стража в ночи»: стража, вигилия – это третья часть ночи, в древней традиции ночь делилась на три смены, на три стражи. Тысяча лет в очах Господних как каких-нибудь три часа для нас. Важно и то, что светила, которые расчисляют дни астрономические, появляются вовсе не в первый день творения. Уже это указывает нам на то, что когда Книга Бытия повествует о Шестодневе, о шести днях творения, то вовсе не имеется в виду промежуток в 24 часа, потому что светила появились только на четвертый день, однако же до этого уже три дня творения прошло. Тогда дни творения мы можем понимать как некие завершенные, внутренне единые периоды времени, вмещающие какое-то большое значимое событие в генезисе мира, обладающие такой же целостностью, как астрономический день, но длиться они могли сколько угодно лет, веков, тысячелетий.

Символ веры говорит нам о том, что Господь есть Творец неба и земли, видимого мира и невидимого. Мы с вами говорили, что выражение земля и небо означает вселенную в целом, и многие толкователи прочитывают небо как духовный ангельский мир, который был создан одновременно с первоматерией. Невидимый мир, небо – это ангелы. Священное Писание очень часто говорит нам об ангелах, показывает их слугами Божьими, вестниками Божьей воли. Само слово ангел означает вестник, это тот, кто приносит весть. Иногда в решительные моменты ангелы действуют в истории человечества. Они составляют небесную иерархию, о которой красиво и достойно размышлял Дионисий Ареопагит. Все вместе они являются собором, единством, внутри этого собора разделяются на воинства. Иногда ангелов называют «вторыми светами», потому что их свет, их сияние – это воспринятый ими и отраженный свет Божий. Предполагается, что всякое творение имеет своего ангела. Ангелы-хранители есть у церквей, народов, семей, даже у стихий природных – иногда и такое можно прочесть, и каждый человек, конечно же, имеет своего ангела-хранителя. Ангелы с нами невидимо служат литургию.

Общение с ангелами возможно. Есть такая книга в Ветхом Завете, которая называется «Товит» по имени главного героя. Там рассказывается довольно сложная семейная история, я вам ее пересказывать не буду, сами можете прочитать, и там говорится о том, что в конце концов этот Товит встречается со своим ангелом лицом к лицу, и ангел ему говорит такие слова:

«Не скрою от вас ничего; я сказал уже: тайну цареву прилично хранить, а о делах Божиих объявлять похвально. Когда молился ты и невестка твоя Сарра, я возносил память молитвы вашей пред Святаго, и когда ты хоронил мертвых, я также был с тобою. И когда ты не обленился встать и оставить обед свой, чтобы пойти и убрать мертвого, твоя благотворительность не утаилась от меня, но я был с тобою. И ныне Бог послал меня уврачевать тебя и невестку твою Сарру. Я – Рафаил, один из семи святых Ангелов, которые возносят молитвы святых и восходят пред славу Святаго» (Тов. 12:11-15).

Главное, о чем здесь ангел сообщает человеку – «я был с тобой, когда ты молился; когда ты благотворил, я был с тобой». Мы ангелов не видим в силу того, что наше зрение ограничено, но они соприсутствуют с нами, они не так далеки от нас, как это может показаться. Мы можем прочесть в Книге Деяний множество историй о том, как первые христиане общались с ангелами: ангелы приходят в день Вознесения и говорят: «Мужи израильские, что вы стоите и смотрите на небо?», ангел освобождает Петра и братьев его из темницы, ангел велит Филиппу идти и крестить эфиопского вельможу. Очень возможно, что общение с ангелами было повседневной реальностью для древней Церкви. К миру невидимому принадлежат не только ангелы святые, но и падшие ангелы, духи зла или бесы, как хотите, скажите. О них мы много говорить не будем, поскольку ни Священное Писание, ни Символ веры этого не делают. И последнее: считается, что видимый мир сотворен был после невидимого. В то время, когда творится видимый мир, духовный мир уже есть.

Теперь перейдем, может быть, к самому для нас актуальному вопросу о сотворении человека и о его положении в мироздании. Как мы есть люди, нам очень важно знать, откуда мы пришли, каково наше происхождение, генезис. Книга Бытия содержит два рассказа о сотворении человека. Один из них мы с вами уже прочли. Человек создан на шестой день творения. После того как Господь создал животных, животный мир, Он говорит:

«Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю…» (Быт.1:26-28).

Это замечательный рассказ. Здесь для нас важно, что человек творится по образу и подобию Творца. Что это означает для человека? Это означает, что в самом человеке есть какие-то зерна божественных свойств, изначально в человеке есть нечто такое, что позволяет ему все-таки увидеть Бога. Прежде всего три аспекта богоподобия – это способность к любви, способность к творчеству и свобода.

То, что человек умеет любить, что он может быть милосердным, никак не вытекает ни из нашей биологии, ни из психологии, потому что мир вовсе учит человека любить. Напротив, мир жесток, он во зле лежит, и то, что человек все-таки любит, что он способен к самопожертвованию, к какой-то чистоте отношений, говорит о том, что мы это получили свыше, от Бога пришла эта возможность и ни из какого другого места.

Кроме того, человек способен к творчеству. Мы с вами сейчас смотрим на рассказ о сотворении мира и видим, что Бог – Творец, что Он приводит из небытия в бытие вещи, Он заставляет быть то, чего не было никогда, и человек тоже обладает творческой способностью. Творчество – это как раз и есть возможность делать такие вещи, которых раньше не было никогда. Мы, люди, это можем, мы это умеем – опять же, если захотим, если мы не похороним свои таланты под гнетом повседневности тяжелой.

Третья особенность человека, которая делает его подобным Богу, это, конечно же, его свобода. Свобода – очень важная и очень страшная вещь. Однажды Вячеславу Иванову, поэту, филологу, философу знаменитому, который жил в начале XX века, задали такой вопрос, это древний вопрос-загадка: может ли Бог сотворить камень, который Он не сможет поднять? Такая ловушка логическая: если мы скажем, что Он может сотворить такой камень, то значит, поднять не может, и Бог не всемогущ; а если скажем, что не может сотворить, то Он снова не всемогущ, но уже по другим причинам. Когда Вячеславу Иванову задали эту загадку, может ли Бог сотворить такой камень, который Он не сможет поднять, Вячеслав сказал: «Он уже сотворил его, это человек». Действительно, человек – это тот камень, который Господь сотворил и не может поднять, потому что человек обладает свободой, и эта свобода настолько велика и так страшна, что она дает возможность человеку даже отвернуться от Бога, встать к Нему спиной. Но даже несмотря на такие трагические возможности, которые в ней заложены, свобода все-таки делает человека богоподобным, это часть образа Божия в человеке. Господь свободен, Он и есть вся полнота свободы возможная, и человека Он творит свободным, потому что Он от человека хочет чистого сердца, усилия любви, свободно обращенного к Творцу. Не запрограммированности на послушание, благочестие и всякие хорошие вещи, а именно свободного движения сердца от нас ждет Господь.

Что еще в рассказе о сотворении человека замечательно, так это то, что человек является венцом природы именно потому, что он создан по образу и подобию Божию. Все получает одобрение Бога, в любой из дней Творения Господь говорит «это хорошо», все Ему очень нравится, но только живые существа получают Его благословение. Господь благословил рыб и птиц, пресмыкающихся и животных – все живые существа. Но человек получает не только благословение от Бога, он получает Его образ и подобие, которые будет носить в себе. Именно поэтому человек является венцом творения. Мы имеем дело с иерархией мироздания: весь мир равно возлюблен Богом, но это не мешает ему быть устроенным иерархически, и на вершине этой лестницы усложняющихся форм сущего, в полноте свободы и ответственности стоит человек, которого Творец наделил жизненной силой и властью. «Плодитесь, размножайтесь, обладайте землею, владычествуйте над всем, что есть на земле», – так Господь говорит людям.

В этом рассказе важно и то, что Бог Единый в Троице творит человека тоже единого в двоице, так сказать: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его, мужчину и женщину сотворил их». Ни про кого другого, ни про одно животное или рыбу не сказано, что Господь сотворил рыба и рыбу, мужскую особь и женскую, это неважно для животного мира. А для людей важно, что творится мужчина и женщина вместе, потому что между ними есть некоторое несовпадение, но в тоже время и единство, есть способность к диалогу. Человек изначально творится как существо общинное, общественное. Человек всегда видит истину в глазах другого, он проверяет свое представление о мире через другого. Не может человек существовать в одиночестве. Это социальное животное, как говорили.

В Книге Бытия есть второй рассказ, который повторяет ту же самую историю о сотворении человека, но немножечко с другого конца заходит. Вот этот второй рассказ:

«Вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо, и всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла, ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли, но пар поднимался с земли и орошал все лице земли. И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою. И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла.

Из Едема выходила река для орошения рая; и потом разделялась на четыре реки. Имя одной Фисон: она обтекает всю землю Хавила, ту, где золото; и золото той земли хорошее; там бдолах и камень оникс. Имя второй реки Гихон: она обтекает всю землю Куш. Имя третьей реки Хиддекель: она протекает пред Ассириею. Четвертая река Евфрат.

И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его. И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь.

И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему. Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему. И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку. И сказал человек:

вот, это кость от костей моих
и плоть от плоти моей;
она будет называться женою,
ибо взята от мужа.

Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть. И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» (Быт.2:4-25).

Вот рассказ, который содержится во второй главе Книги Бытия. Мы видим, что в чем-то он совпадает с первым повествованием о сотворении человека, а в чем-то и нет, сообщает нам новые подробности. Так вот о том, что означают эти новые подробности, мы с вами и поговорим в следующий раз.

Беседа 7. Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым

Мы с вами продолжаем наши беседы о Символе веры. Мы уже говорили о том, что веруем вместе с Церковью «во Единого Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым». На этом мы остановились в прошлый раз, и речь шла о том, что само по себе Творение – это великое чудо и акт Божественной любви, потому что Бог не нуждается в существовании мира, грубо говоря, мир Ему ни для чего не нужен. Единственная причина, по которой происходит все-таки сотворение мира – это радость Творца, Его желание подарить мир, подарить жизнь, существование всем и всему, что Он приводит из небытия в бытие. Мы уже отмечали, что Книга Бытия, первая книга Священного Писания, начинается именно с рассказа о сотворении мира, причем рассказ этот повторяется дважды. Это объясняется просто-напросто тем, что Книга Бытия есть результат соединения нескольких повествовательных традиций, и эти два рассказа были созданы разными авторами. Но для нас важно, что этих рассказов два, потому что в чем-то они совпадают, а в чем-то очень отличаются друг от друга, там есть детали, которые достойны того, чтобы о них подумать. Давайте мы с вами посмотрим еще раз на эти две истории о сотворении человека. На этом, собственно говоря, мы в прошлый раз и остановились.

Первый рассказ находится в первой главе Книги Бытия. Там говорится о том, что в шестой день сотворил Господь животных, и после этого сказал Бог:

«Сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт.1:26-27).

Это очень важный рассказ, потому что мы видим, как сотворение человека венчает сотворение мира. Иногда говорят, что человек – венец творения. Это справедливо в богословском смысле: действительно, человек – это такая вершина горы, которую воздвиг Господь. Только человек из всего, что есть на земле, несет печать образа и подобия Божия. Творится человек с самого начала как единство двух существ, мужчины и женщины, которые очень похожи, но в то же время и различаются друг с другом.

Второй рассказ Книги Бытия о сотворении человека находится во второй главе. Я напомню вам этот текст библейский. Там говорится так:

«Вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо, и всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла, ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли, но пар поднимался с земли и орошал все лице земли. И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою. И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла. <…>

И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его. И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь.

И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему. Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему.

И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа. Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть. И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» (Быт.2:4-25).

В этом рассказе из второй главы Книги Бытия очень много интересного. Посмотрите, Господь Бог создал всякий полевой кустарник, которого еще не было, и всякую полевую траву, которая еще не росла. Это противоречит нашей обыденной логике, потому что или есть кустарник, или его нет, или трава растет, или ее не существует – мы так понимаем вещи. На самом деле здесь речь идет о чем? О том, что когда Господь творит, то вовсе не обязательно Он это делает, как ребенок из пластилина лепит. Он сотворил кустарник, которого не было, то есть Он сотворил саму возможность этого кустарника, саму возможность развития живой природы к тем формам, которые здесь упоминаются. Мы находим здесь в Книге Бытия очень развитый, очень глубокий философский взгляд.

Замечательно и то, что Господь помещает человека, которого Он сотворил, в самом центре мира. Если в первом рассказе мы видели восхождение живых форм, восхождение форм сущего от неживой природы и до человека, то здесь логика немножечко другая. Здесь мы видим большой круг всяких разных творений, и в центре этого круга мирового жизненного Господь помещает человека. Причем здесь сказано, что Он создал человека из праха земного. Между прочим, само слово «Адам», имя первого человека, происходит от еврейского слова «адамах», что означает земля, то есть Адам – земляной, он сделан из глины, из праха. В то же самое время Бог творит человека по образу и подобию Своему. Поэтому человек двойственен по своей природе: с одной стороны, по своему телу и отчасти по душевному устройству Он принадлежит к природному миру, он действительно земной, глиняный человечек, но дух его устремлен к Богу, он все-таки получил таинственную прекрасную печать богоподобия. Это как раз и есть то, о чем говорил Блаженный Августин. Может быть, я уже вспоминала эти слова, но я их очень люблю. Августин говорит: «Ты создал нас для Себя; вот почему наше сердце мятежно, пока не успокоится в Тебе!». Да, человек действительно получает частицу Духа Божественного, и поэтому он всегда будет стремиться к Богу, он никогда не удовольствуется своей принадлежностью к земле, он гражданин неба и всегда будет обращать свое сердце и свой взор к небу.

Дальше посмотрим на этот рассказ. Действительно, человек находится посредине мира, между небом и землей, между Творцом и тварью. Есть такое стихотворение XX века, современное, там сказано:

Я человек, я посредине мира,
За мною – мириады инфузорий,
Передо мною мириады звезд.
Арсений Тарковский

Или как Гаврила Романович Державин говорил: «Я – царь, я – раб, я – червь, я – бог». Человек – сложное двойственное существо.

Действительно, очень полезно для нас помнить о том, что мы глиняные, земные. Как гончар, горшечник лепит свои изделия из глины, точно так же и мы сделаны из праха земного. В книге пророка Исайи говорится: «Горе тому, кто препирается с Создателем своим, черепок из черепков земных! Скажет ли глина горшечнику: «что ты делаешь?» и твое дело скажет ли о тебе: «у него нет рук?» (Ис.45:9). Для Исайи человек, созданный из глины, подобен горшку, который не может своему горшечнику сказать: «Неправильно ты делаешь». Велика дистанция между нами и Господом. Мы всегда должны ощущать этот страх Божий, эту невозможность препираться со своим Создателем, потому что мы «черепки из черепков земных», как говорит пророк Исайя. Но в то же самое время, хотя Господь обладает полной возможностью вернуть нас в прах, Он любит человека и уважает его свободу. В Псалтири сказано:

«Что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты умалил его пред Ангелами: славою и честью увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Твоих; все положил под ноги его» (Пс. 8:5-7).

Вот величие человека. Не только его необыкновенная малость, но и его великое предназначение равно представлено в священных текстах.

Далее. Мы говорим традиционно о том, что в человеке есть дух, душа и тело. Понятно, что тело – это наша принадлежность к природе, к земному миру. Что же касается души, то в каком-то виде душа имеется и у животных, и даже, наверное, у растений. Рассказ Книги Бытия говорит о том, что у гадов, рыб, птиц и животных – у них у всех есть душа живая. Но чего нет в живой природе, что составляет исключительную принадлежность человека – это дух. Дух человека есть его обращенность к небу, способность различать добро и зло, истину и ложь, прекрасное и отвратительное. Духовная жизнь человеческая, конечно же, основывается на том, что есть связь между Творцом, Создателем и Его созданием, человеком. Мы все несем в себе образ и подобие Творца.

Мы с вами говорили в прошлый раз о том, что способность человека к творчеству, его способность к любви, его свобода – это черты его богоподобия. Образ Божий в человечестве можно понимать еще и как стремление человечества к единству по образу единства Пресвятой Троицы. Если мы с этой стороны подойдем, то увидим, что восстановление образа Божия в человечестве возможно через Церковь. Церковь и есть то дивное сообщество, где сохраняется личность, она не растворяется, не уничтожается, но в то же самое время появляется удивительное единство, очень глубокое и настоящее. Христос – это собиратель людей, творец нового человечества, создатель нового мира.

Мы говорили с вами о том, что Христос дает нам такую невыносимую и очень высокую, суровую даже заповедь: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф.5:48). С точки зрения наших размышлений о сотворении человека мы можем понимать эти слова Иисуса как призыв к тому, чтобы раскрыть в себе образ Божий. В каждом человеке образ Божий есть. Другое дело, что мы его способны затоптать и затемнить до такой степени, что уже не будет никакой возможности его увидеть. Но с другой стороны, мы должны помнить о том, что всякий, любой человек есть образ и подобие Божие. Климент Александрийский приводит высказывание Господа, которое не записано было, не вошло в Евангелия. Такие высказывания назывались по-гречески «аграфы», незаписанные слова, которые передаются только в устной традиции. Так вот, святой Климент Александрийский говорит, что Христос сказал: «Увидеть брата своего – значит увидеть Бога». Тот, кто видел брата своего, видел Бога. Получается, что уже просто в силу того, что любой человек создан по образу и подобию Божию, он заслуживает и уважения и любви.

Без любви к человеку невозможна любовь к Богу. Об этом сказано со всей определенностью у Иоанна Богослова. Апостол Иоанн говорит: «Не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?» (1Ин.4:20). Получается, что если мы утверждаем, что любим Бога, но при этом относимся плохо к своим ближним, то мы просто лжецы, потому что любовь к Богу невидимому невозможна без любви к человеку, брату, которого ты видишь.

Совершенный образ Божий раскрылся именно во Христе. Христа иногда называют новым Адамом. Действительно, новое человечество становится возможным благодаря Боговоплощению. Человек несовершенен и греховен, и именно поэтому он нуждается в совершенстве, которое только и возможно во Христе. Христос зовет нас к нашему настоящему предназначению. На сегодняшний день мы все облеклись в образ земного Адама, как говорит Апостол Павел, но мы должны облечься в Адама небесного, мы должны совершить переход от Адама глиняного ко Христу. Между ними есть и связь, и разрыв, и поэтому возрастание христианское возможно только в благодати Божьей, потому что по своей воле пройти от Адама ко Христу невозможно. Это может совершить только сам Господь в силу нашего благоговейного доверия к Нему. Насколько мы открыты Богу, настолько Он и может пройти вместе с нами эту пропасть от человека глиняного, земного к человеку небесному.

Что еще вытекает из богоподобия человека? Мы говорили с вами о том, что Бог есть Личность. Он не является абстрактным принципом, не является каким-то мифологическим существом. Он – таинственная, непостижимая, но все-таки Личность совершенно определенная, обладающая всей конкретностью. Поэтому каждому человеку вместе с образом и подобием Творца дается возможность быть неповторимой и неопределимой личностью. Полнота развития личности любого человека как раз, может быть, и находится в его обращении к Богу. Иногда люди думают, что прийти в Церковь означает быть как все, потерять свою неповторимость. На самом деле это не так, потому что до тех пор, пока мы являемся рабами стихий и своих страстей, мы не можем по-настоящему реализовать свою неповторимость, свою индивидуальность, и только тогда, когда мы приходим к Богу и получаем тем самым твердую опору для победы над своим падшим житием, вот тогда-то мы и становимся самим собой. Мы как бы расчищаем свое истинное «я» от тех наслоений пыльных и грязных, которые на нем наросли.

В этом втором рассказе Книги Бытия о сотворении человека подробно повествуется о сотворении мужчины и женщины. Господь Бог производит человека из земли, но потом оказывается, что человек одинок. Господь проводит перед лицом его всех животных и дает человеку возможность нарекать имена этим животным, но выясняется, что ни один из этих зверей не может быть достойным помощником человеку, его товарищем. И вот тогда навел Господь Бог на человека крепкий сон, и когда он уснул, взял одно из ребер его и закрыл то место плотью. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену. Когда человек ее увидел, он очень обрадовался и с того момента они стали вместе. «Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» (Бытие, 2:24). Что интересно в этом рассказе? Посмотрите, мужчина создан из земли, а женщина создана из ребра мужчины, и можно это понимать по-разному. Одно истолкование вполне традиционное: если женщина сотворена из ребра, то она является частью мужского мира, это принадлежность мужчины, а значит, ее положение всегда будет подчиненным и вторичным. Другое истолкование, из области феминистского богословия, говорит о том, что женщина, напротив, есть более высокая ступень творения, потому что мужчина создан просто из праха земного, а женщина все-таки уже из живого материала, это следующий шаг по пути восхождения, усложнения форм. Правда, есть на этот счет и шутка такая, что ребро – это единственная кость, в которой не имеется мозга. Это все православные шутки, юмор такой христианский.

На самом деле для нас важно, что мужчина и женщина очень близки друг другу, это люди, а значит, они могут понять друг друга, а с другой стороны, они разные. Они разные по материалу даже, из которого сделаны. Если совсем с другой стороны зайти, теория диалога, теория информации, которая развивалась в XX веке, говорит о том, что для того чтобы стал возможным диалог между двумя точками, необходимо, чтобы эти два человека или системы, вступающие в диалог, с одной стороны, были похожи, потому что если вообще нет общего языка, то невозможно говорить, невозможно понять друг друга, но с другой стороны, диалог возможен тогда, когда есть различие. Если мы имеем дело с двумя абсолютно идентичными объектами, то между ними не будет диалога, им не о чем говорить, их содержание внутреннее совершенно равно, и потому им поговорить не о чем, даже при том, что они могли бы друг друга идеально понимать. Так вот, мужчина и женщина – два существа, которые идеально предназначены для диалога, потому что они всегда разные, но в тоже время они всегда близки друг другу, у них все-таки есть какая-то общая почва для разговора. Это важно для нас, потому что, как мы будем говорить позже, в результате грехопадения появляется пропасть между мужчиной и женщиной, между мужским и женским способом восприятия мира и реализации себя в этом мире, появляется соперничество и даже вражда. Но на самом деле различие мужской и женской психологии, их природы, их мировоззрения – это, напротив, источник богатства человеческого рода. Изначально Господь творит человечество различным в единстве, соборным.

Иногда спрашивают у меня – опять же, это вопрос к Господу, но все-таки приходится на него отвечать: если все так хорошо было, если мир сотворен был таким замечательным, то почему тогда так отвратительно то, что мы видим вокруг? Почему эта жизнь так жестока, грязна и вообще невероятно невыносима? Если Господь сотворил прекрасный мир, что ж такое мы видим вокруг? Так вот, этот вопрос о происхождении зла – это, действительно, любимый аргумент атеистов против Бога: «Почему страдает младенец? Весь мир не стоит слезы ребенка». Что можно ответить на этот вопрос? Во-первых, мы христиане, и наш Бог – это не экспериментатор, который запустил машину и смотрит, как там дальше они справляются. Это Бог, Который воплотился во Христе, это Бог, Который взошел на Крест и умер за грехи каждого из нас. Поэтому, когда мы переживаем страдания, мы не одни, мы всегда вместе со Христом в тот момент, когда нам больно, одиноко и когда страдание раздирает наше сердце. В этот момент Господь с нами, Он нас не оставил одних. Он поднялся на Крест именно для того, чтобы разделить страдания с каждым человеком, поэтому упрекнуть Его в том, что на свете есть зло, невозможно. Бог умирает для того, чтобы победить это зло.

Во-вторых, нужно сказать, что Бог зла не сотворил. Зло – это болезнь мира, это уклон бытия к небытию, ниспадение, низвержение мира в бездну тьмы. Зло возникло именно вследствие того, что Бог наделил ангелов и людей свободой воли. Последовательного, отдельно оформленного рассказа о происхождении зла мы не найдем на страницах Священного Писания, но однако же там есть множество упоминаний и ссылок на то, что появление зла произошло прежде всего в духовном мире. Денница, Люцифер, один из ангелов, которые призваны были быть сотрудниками и вестниками Бога, разделить Его благодать, поднял мятеж против Бога. Люцифер пал, отвернулся от Творца, и тогда в мир вошло зло. Мы будем дальше об этом говорить достаточно подробно, когда речь пойдет о грехопадении, но пока что нужно сказать, что причиной грехопадения Денницы, Люцифера стала гордыня или эгоизм, как хотите, назовите. Для него собственное я стало центром мира, он захотел поставить себя на место Творца и Создателя. Но тогда в таком мире, где только я являюсь ценным, нет места для любви, а Бог есть Любовь. Когда сатана отворачивается от Бога, то он отворачивается и от жизни, и таким образом в мир входит зло и смерть. Когда затем человек был поставлен во главе творения, он тоже был свободен, и, к сожалению, человек впал грех и тем самым отдал мир во власть лукавого. Именно в результате неверного выбора человека мир становится ареной борьбы добра и зла. Но мы можем помнить о том, что Христос победил зло, Он Своей смертью и Воскресением Своим славным окончательно сокрушил державу дьявола, державу смерти. Поэтому зло уже побеждено, эта битва уже совершилась, ее исход уже очевиден. Другое дело, что Бог ожидает свободного возвращения человека. Мы с вами вспоминали притчу о блудном сыне: все-таки нужно, чтобы этот самый блудный сын пришел в себя и направился домой. Когда человечество вернется к Богу, тогда, видимо, и весь мир будет восстановлен в своей первоначальной истине и красоте.

Что касается зла, то часто, особенно в XX веке минувшем, зло эстетизировалось. Очень много было людей, которые находили красоту в злом начале. На самом деле, мы должны помнить о том, что зло не бывает прекрасно, это всегда смерть, а значит, разложение, небытие, распад, всяческая гадость. Кроме того, зло не только смертоносно, оно еще и лживо, оно прикидывается добром. Суровые слова однажды сказал Христос иудеям. У Него шла полемика с ними по многим вопросам, и Он сказал им:

«Если бы вы были дети Авраама, то дела Авраамовы делали бы. А теперь ищете убить Меня, Человека, сказавшего вам истину, которую слышал от Бога: Авраам этого не делал. Вы делаете дела отца вашего. <…> Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (Ин.8:39-44).

Да, сатана – это «лжец и отец лжи», он извращает мир, он склоняет его к небытию, и именно поэтому единственная позиция по отношению к злу – это последовательно уклоняться от него и держаться как можно дальше.

Еще одну важную вещь должны мы с вами как-то представить себе и подумать об этом. Господь предназначает человека для того, чтобы хранить и возделывать сад Эдемский, и это, конечно, было верно не только для райского состояния, но человек в принципе приведен в мир, в природу для того, чтобы хранить ее и возделывать. Действительно, мы не можем отрицать мир, который вокруг нас. Иногда бывает как крайность в верующей среде, когда люди, увидев Бога, начинают говорить о том, что мир теперь не имеет никакого значения. Это не так. Библейское богословие видит мир как великую книгу, свидетельствующую о Творце, как любимое творение рук Божиих, поэтому мы должны к миру относиться бережно и благоговейно. Один из псалмов разворачивает перед нами такую картину красоты этого мира:

«Благослови, душа моя, Господа! Господи, Боже мой!
Ты дивно велик, Ты облечен славою и величием;
Ты одеваешься светом, как ризою, простираешь небеса, как шатер;
устрояешь над водами горние чертоги Твои,
делаешь облака Твоею колесницею, шествуешь на крыльях ветра.
Ты творишь ангелами Твоими духов,
служителями Твоими – огонь пылающий.
Ты поставил землю на твердых основах:
не поколеблется она во веки и веки.
Бездною, как одеянием, покрыл Ты ее, на горах стоят воды.
От прещения Твоего бегут они, от гласа грома Твоего быстро уходят;
восходят на горы, нисходят в долины,
на место, которое Ты назначил для них.
Ты положил предел, которого не перейдут,
и не возвратятся покрыть землю.
Ты послал источники в долины: между горами текут,
поят всех полевых зверей; дикие ослы утоляют жажду свою.
При них обитают птицы небесные, из среды ветвей издают голос.
Ты напояешь горы с высот Твоих,
плодами дел Твоих насыщается земля.
Ты произращаешь траву для скота, и зелень на пользу человека,
чтобы произвести из земли пищу,
и вино, которое веселит сердце человека,
и елей, от которого блистает лице его,
и хлеб, который укрепляет сердце человека.
Насыщаются древа Господа, кедры Ливанские, которые Он насадил;
на них гнездятся птицы: ели – жилище аисту,
высокие горы – сернам; каменные утесы – убежище зайцам.
Он сотворил луну для указания времен, солнце знает свой запад.
Ты простираешь тьму и бывает ночь: во время нее бродят все лесные звери;
львы рыкают о добыче и просят у Бога пищу себе.
Восходит солнце, и они собираются и ложатся в свои логовища;
выходит человек на дело свое и на работу свою до вечера.
Как многочисленны дела Твои, Господи!
Все соделал Ты премудро; земля полна произведений Твоих.
Это – море великое и пространное:
там пресмыкающиеся, которым нет числа,
животные малые с большими;
там плавают корабли,
там этот левиафан, которого Ты сотворил играть в нем.
Все они от Тебя ожидают, чтобы Ты дал им пищу их в свое время.
Даешь им – принимают, отверзаешь руку Твою – насыщаются благом;
скроешь лице Твое – мятутся,
отнимешь дух их – умирают и в персть свою возвращаются;
пошлешь дух Твой – созидаются, и Ты обновляешь лице земли.
Да будет Господу слава во веки; да веселится Господь о делах Своих!
Призирает на землю, и она трясется; прикасается к горам, и дымятся.
Буду петь Господу во всю жизнь мою, буду петь Богу моему, доколе есмь.
Да будет благоприятна Ему песнь моя; буду веселиться о Господе.
Да исчезнут грешники с земли, и беззаконных да не будет более.
Благослови, душа моя, Господа! Аллилуия!» (Пс. 103:1-35).

Этот чудный псалом – картина божественного величия, картина милости Творца. Нужно сказать, что именно этим воспоминанием о сотворении мира начинается богослужение вечерни, тогда поются эти стихи при раскрытых Царских вратах. Эта картина величия и красоты сотворенного мира прославляет Творца. Как творение Божие, конечно, мир несет на себе Божественную печать. Мы можем даже познавать Бога через изучение сотворенного мира, это называют иногда «естественным откровением», оно несовершенно, но все-таки это тоже форма откровения. Отношение наше к природе и должно основываться на благоговении к великому делу рук Божиих. Мы несем ответственность за этот мир, и пожалуй, самым верным подходом к тварному миру будет для нас подход аскетический. Вы знаете, наверное, что само слово «аскеза» означает упражнение, самоограничение. Так вот, мы можем стремиться к тому, чтобы видеть в этом мире не просто набор вещей, которые нужны для удовлетворения наших потребностей и прихотей, но отнестись к тому, что есть на белом свете, с уважением не только потому, что это мне полезно или приятно, но прежде всего потому, что в этом есть собственная красота. В любой вещи в природе: в животных, в камнях, во всем, что нас окружает, есть какой-то отблеск божественной славы, потому что когда Господь творил мир, Он творил его в любви. Если мы перенесем центр с самих себя на Бога, мы увидим, что наши отношения с миром, с природой улучшатся. Человек все разрушает именно потому, что он своевольно и без всякого на то права ставит себя в центр вселенной, тогда как вселенная все-таки теоцентрична, центром мироздания является Творец, Господь.

И последнее, о чем мне хотелось бы сказать в связи с темой Бога-Творца, это слово «Вседержитель»: «Верую во Единого Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли…» Так вот, Вседержитель, Пантократор по-гречески – это слово, которое указует нам на постоянное и творческое присутствие Бога в сотворенном мире. Это не значит, что Господь разлит во всем. Утверждать такую вещь было бы ересью пантеистической. Было такое воззрение философско-религиозное, пантеизм, которое утверждало, что Бог во всем, божественность разлита во всем мире, во всей природе. Дело так не обстоит, конечно же. Господь иной по отношению к этому миру, но мы можем понять, что если Господь есть средоточие всякой жизни, если Он и есть Сама Жизнь, то ничего не может существовать без десницы Божьей.

Если вернуться к 103 псалму, мы увидим, что псалмопевец говорит не только о сотворении мира Богом, но и о Его постоянном благодатном присутствии в мире. Господь не только выстроил, определил и воздвиг этот мир, но Он насыщает и напояет, произращает и посылает, прикасается к Своим творениям, дает им Дух свой. Во всякий миг своего существования мир не только не чужд Творцу, но и существует исключительно силою Божией, потому, что Рука Господня все удерживает в бытии. Если представить себе на секундочку, что Господь забыл про этот мир или убрал Свою Руку крепкую, любящую, отеческую, то просто все перестанет быть, все рухнет, ничего не останется. Мир не только творится словом Божьим, но и содержится божественной любовью. Господь – это Все-Держитель, Он постоянным творческим радостным усилием поддерживает этот мир в состояния бытия. Большая для нас радость, если мы понимаем, что присутствие Божие, печать божественной красоты, славы и смысла неотъемлемы от нашей жизни. Просто мы не даем себе труда этого видеть, а если бы мы раскрыли очи свои, мы могли бы увидеть, что Господь не так далек от нас, что Он постоянно Своей любовью, Своей милостью держит этот мир, присутствует в нем. На этом мы с вами сегодня закончим, а в следующий раз будем говорить уже о втором Лице Пресвятой Троицы – о Господе Нашем Иисусе Христе, Сыне Божием.

Беседа 8. И во Единого Господа Иисуса Христа

Мы с вами продолжаем наши беседы о Символе веры. Мы говорили уже о том, что Церковь нас учит веровать «во Единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым». В прошлый раз речь шла о том, что история сотворения мира, великое утверждение, что Бог есть Творец всего видимого и невидимого, неба и земли, объясняет нам во многом, кто мы такие, потому что история сотворения мира обращена к истории человека. Человек оказывается удивительным существом, которое стоит посредине мира: с одной стороны, человек является частью природы материальной, а с другой стороны, человек – это единственное из сотворенного, что обращено по-настоящему к Богу. Человек есть некий мост между природой и Богом. Как говорили Отцы, человек есть животное, которое призвано стать Богом. Такова удивительная тайна человека. Он может опуститься до уровня животного, и дурного животного, потому что всякий шаг назад по лестнице духовного восхождения – это на самом деле падение в пропасть, конечно же, не просто шаг назад. С другой стороны, человек может и соединиться с Богом, такая задача великая стоит перед человеком.

Задачу соединения с Богом становится возможно осуществить именно и только во Христе, именно благодаря великой тайне Боговоплощения. Сегодня мы с вами продолжаем наше движение по Символу веры. Далее там говорится, что мы веруем «во Единого Господа Иисуса Христа». Мы переходим к разговору о втором Лице Пресвятой Троицы.

Что означают для нас эти слова: «веруем во Единого Господа Иисуса Христа»? Для начала посмотрим значение каждого из этих слов, из этих имен в отдельности.

Что такое «Иисус»? Это просто имя, обыкновенное иудейское имя. «Иисус» или «Иешуа» по-древнееврейски означает «Бог помогает» или «Яхве спасает». Можно перевести это имя как «Спаситель». В библейских книгах упоминаются человек девять, наверное, которые носили имя Иисус. Самый знаменитый из них – это преемник Моисея Иисус Навин, который вступил в Землю обетованную. Автором Книги Премудрости является Иисус, сын Сирахов. Это обычное нормальное иудейское имя, однако Господь получает это имя не случайно. Когда евангелист Лука повествует о Благовещении, он приводит слова Архангела Гавриила: «Не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога; и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус» (Лк. 1:30-31). Затем, как вы помните, ангел явился во сне Иосифу и сказал:

«Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго; родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их. А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит:

се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог.

Встав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою, и не знал Ее. Как наконец Она родила Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: Иисус» (Мф.1:20-25).

На первый взгляд, налицо некоторое противоречие в этом тексте, потому что Ангел сообщает имя Иисус, а в пророчестве названо имя Эммануил: «И нарекут имя ему Эммануил». Евангелисты как будто и не видят этого противоречия, а для нас оно может стать моментом сомнения. Чтобы преодолеть это затруднение, снова вспомним то, о чем уже говорили – что Библию нельзя читать буквально. К данному тексту также нужно подходить только духовно: «Буква убивает, а дух животворит» (2Кор.3:6), как говорил Апостол Павел. Пророчество сбывается не по букве, а в глубине, по смыслу, потому что Эммануил означает «С нами Бог», и Бог действительно становится одним из нас в таинстве Рождества. Он отныне и навеки вполне с нами во всех проявлениях жизни.

Евангелист Лука уточняет, он говорит: «По прошествии восьми дней, когда надлежало обрезать Младенца, дали Ему имя Иисус, нареченное Ангелом прежде зачатия Его во чреве» (Лк.2:21). На восьмой день происходит обрезание Господне и наречение имени, как это полагалось для любого человека.

Далее. Что означает слово Христос? Это греческий перевод еврейского слова Мессия, Машиах, что означает «помазанник». Строго говоря, Христос – это не имя даже, а обозначение священной должности, особого сакрального статуса человека, который называется этим словом. Дело в том, что народ Израиля в течение многих веков ожидал Мессию, избавителя, помазанного единственного спасителя. Традиция помазания на царство появилась в очень древние времена в еврейской традиции, и помазание означало пребывание Духа Святого на человеке, пребывание всей полноты благодати в нем. Мессия в ветхозаветном представлении должен был в себе реализовать всю полноту того духовного дара, который символизировало помазание, и Мессия был некто неизвестный, но ожидаемый с надеждой, потому что о нем возвещали пророки в Духе Святом. Очень многое о Христе, о Мессии, было уже сказано в Писании: говорилось о том, каким значимым будет Его приход для людей, даже некоторые черты Его личности и характера описаны были в книгах Ветхого Завета, но было неизвестно, кто это будет, никаких конкретных точных исторических указаний, конечно, не было.

Бог заранее готовил и возвещал пришествие Своего Сына. Считается, что самое первое указание на грядущее пришествие Спасителя, Мессии, Христа существует в Книге Бытия, в этом самом первом тексте канона Священного Писания. После грехопадения Господь Бог проклял змея и сказал ему: «И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; он будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Быт.3:15). О чем говорится в этом обетовании Божьем? О том, что змей одержал временную победу, но, несмотря на этот успех, зло не будет торжествовать всегда, оно будет побеждено, и победителем явится потомство жены. Слова «семя жены» Отцы Церкви истолковывали как наименование грядущего Искупителя, поэтому этот стих получил название Протоевангелие, Первоевангелие. Очень многие Отцы – святые Иустин, Ириней, Иоанн Златоуст – считают, что это обетование относится, конечно, не к Еве, а к Марии, потому что она послужила тайне воплощения Сына Божия. Аврааму Господь обещал: «Благословятся в тебе все племена земные» (Быт.12:3). Это тоже обетование того, что из рода Аврамова произойдет Спаситель. Другой ветхозаветный прообраз Христа – это царь Давид, который был помазан на царство пророком Самуилом. Очень многие книги Ветхого Завета, прежде всего, конечно, Псалтирь и книги пророческие, особенно книга пророка Исайи, полны напряженного ожидания будущего Мессии, они провозглашают его грядущий приход.

Когда мы ставим рядом эти два имени Иисус Христос, мы не всегда понимаем, что совершаем очень важную вещь: мы соединяем человеческое имя и именование божественной сакральной миссии. Произнося вместе эти слова, Иисус Христос, ставя их рядом, мы исповедуем, что человек по имени Иисус – это и есть тот самый Христос, которого ожидал избранный народ, это и есть Сын Божий, в Котором все ожидания, все чаяния человеческие наконец воплотились. Дело как раз в том и состоит, что человек и Бог едины во Христе Иисусе. Когда апостол Павел обратился, то это произошло прежде всего потому, что он вдруг понял, ему вдруг открылось, что тот светоносный Бог, который ему явился на пути в Дамаск, и тот галилеянин Иисус, которого он гнал так яростно и последовательно – это одно и то же лицо. Обращение апостола Павла произошло тогда, когда он совместил историческую личность Иисуса с тем ожиданием Христа, Мессии, которое было в его душе, как и в душе любого правоверного настоящего иудея. Когда он соединяет вместе эти две вещи, эти два откровения, тогда он становится христианином.

О жизни Христа рассказывает нам книга под названием Евангелие. Греческое слово «Евангелие» означает «радостная весть», «благая весть», «радостная новость». Так сам Господь называл свое учение, говорил: «Проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам» (Мф.24:14). Или другие слова Господа: «Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие» (Мк.1:15). После Воскресения Он говорит апостолам: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк.16:15).

Евангелие – радостная весть. Для нас Евангелие – это прежде всего книга, которую мы призваны читать и перечитывать. До середины I века Евангелие существовало в устойчивой устной традиции. Восточная культура во многом связана с запоминанием наизусть каких-то изречений, рассказов и даже очень больших текстов. Сама жизнь, само воспитание восточного человека позволяло ему удерживать в своей памяти большие тексты, именно поэтому первая община могла достаточно точно сохранять Евангелие, пока еще не записанное. Затем уже к середине I века возникла необходимость записать благовествование, и тогда слово «Евангелие» стало обозначать повествование о жизни и учении Спасителя, которое было записано апостолами. Евангелие читалось на молитвенных собраниях, особенно внимательно его прочитывали при подготовке к Крещению. Важнейшие христианские центры I века, такие как Иерусалим, Антиохия, Рим, Эфес, другие города, имели свои Евангелия, но в канон Священного Писания вошли только четыре Евангелия. Церковь признала их боговдохновенными, то есть написанными в Духе Святом.

Это Евангелия от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна. Это словечко, предлог «от», по-гречески «kata», может, точнее было бы перевести как «по»: по Марку Евангелие, по Луке, то есть Евангелие, которое мы знаем по рассказам, восходящим к тому или иному евангелисту. Евангелие не стали сводить в единый текст, хотя мы вами говорили в прошлый раз, что, к примеру, Книга Бытия была создана в результате соединения нескольких повествовательных традиций. Теоретически такая возможность – взять, предположим, четыре текста и сделать из них один – существовала, но все-таки первые христиане решили сохранить различные точки зрения, сохранить четыре рассказа, повествование от четырех евангелистов, хотя еще во II веке была предпринята первая попытка создать единое повествование: Татиан написал книгу, которая называлась «Диатессарон», Евангелие от четырех, где рассказы четырех евангелистов были объединены.

Когда мы читаем Евангелия, мы должны помнить о том, что эти книги не являются историческими трудами, и Святой Дух удостоверяет не скрупулезность в передаче фактов, а духовную точность и духовную правду. Священные писатели были свободны в своем труде, отсюда и какие-то несовпадения, кажущиеся противоречия между изложением разных евангелистов. В этом как раз, с моей точки зрения, есть большая правда. Если мы будем вместе с нашими близкими описывать, предположим, вчерашний день, то понятно, что наши рассказы не совпадут, мы не можем написать одинаково. Хотя нет никаких сомнений в том, что мы прожили этот день, и прожили его в одном пространстве, и наш опыт очень похож, но это будут разные рассказы. Точно так же некоторые расхождения в четырех Евангелиях свидетельствуют как раз об их подлинности, и просто фактической, и духовной подлинности. Ничего не стоило бы отредактировать текст, устранить в нем все неясные или противоречивые моменты. Церковь не сделала это именно потому, что дорожит правдивостью, истинностью повествований, восходящих к ученикам Господа.

Стоит сказать и о том, что часто противоречия, в которых воинствующие атеисты любят уличать евангелистов, являются мнимыми. Приведу простой пример. В Евангелии от Матфея мы читаем Нагорную проповедь, а евангелист Лука приводит те же слова Господа, предварив их замечанием, что «стал Он на ровном месте» (Лк. 6:17). Конечно, наблюдательный критик Евангелия спросит, так на горе или на ровном месте была произнесена эта проповедь? Если мы отправимся в Святую Землю и посмотрим на это место, мы увидим, что это возвышенный берег Тивериадского озера (то есть гора, или во всяком случае высокий холм), но вершина этой горы плоская (так что Господь и впрямь стоял на ровном месте).

Мы говорили уже том, что Священное Писание есть богочеловеческая Книга: это книга, в которой сказывается Господь, но в то же самое время личность священнописателя никак не уничтожается. В каждом из Евангелий отражается еще и личность того апостола, к которому восходит данная традиция. Евангелия, при всех своих отличиях, все-таки едины. Понятно, что в них повествуется об одном и том же человеке и об одном и том же великом духовном событии.

Если мы посмотрим, что делал Господь, когда Он вышел на проповедь, то мы увидим, что у Него было три важнейших дела, три задачи стояли перед Ним: во-первых, Он учил, проповедовал, во-вторых, Он исцелял, помогал людям, в-третьих, Он строил Церковь, создавал общину.

Когда учил Господь, то Он не толковал Писание подобно книжникам, раввинам, но учил от Своего лица. Он говорил: «В Законе Моисеевом сказано то-то и то-то, а Я говорю вам…» – и дальше Он уже излагал собственное учение. Евангелия донесли до нас учение Господа в очень большой полноте. Прежде всего это вышеупомянутая Нагорная проповедь. Ядром Нагорной проповеди, ее центром, являются Заповеди Блаженства. Мы повторяем их на каждой Литургии, и вы их, конечно, хорошо знаете, но я все-таки вам еще раз напомню этот чудный текст евангельский:

«Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.
Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.
Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.
Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать
и всячески неправедно злословить за Меня.
Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах»
(Мф.5:3-12).

Заповеди Блаженства – довольно странный текст, потому что Христос утверждает, что блаженны, то есть достойны благодати, причастны к небу, те люди, которые с точки зрения мира сего, напротив, самые ничтожные и самые отверженные. Смотрите, говорит Господь: «Блажены нищие духом», а у евангелиста Луки это еще категоричнее сказано, там отсутствует слово «духом», просто – «блаженны нищие». Кто такие нищие на наш взгляд человеческий? Это те, кто уж всяко никаким блаженством не обладает. Они жалкие, они какие-то ничтожные, грязные и непонятно какие. А Господь говорит: «Блаженны нищие духом».

Иногда это выражение, «нищие духом», вызывает некоторые вопросы: что это означает? Кто такой нищий духом? Люди недоумевают именно потому, что они думают, что духовная нищета – это то, что противоположно духовному богатству в нашем понимании этого слова, а мы считаем духовно богатым человека, который хорошую музыку слушает классическую, книжки читает хорошие и так далее, который приобщен ко всей сокровищнице мировой культуры. Он богатый духом. А чего же тогда хорошего быть нищим духом, ни одной книжки не читать? На самом деле, конечно, здесь речь идет о другом, вовсе не о культурном уровне каком-то или его отсутствии. Речь идет о том, что человек может ощущать себя духовно богатым, то есть самодостаточным, прочно стоящим на земле, и тогда ему Бог не нужен. Он никогда не придет в Царство Небесное, потому что ему и так хорошо, он знает про себя, что он умный, опытный, что он богат духовно, у него много есть такого, что он может сделать своей опорой. Поэтому человек, который ощущает себя духовно богатым, никогда не придет к Господу, ему Господь ничем не поможет. Напротив, человек может быть нищим духом, он может ощущать какую-то неполноту огромную в своей жизни. Кстати сказать, именно те люди, которые духовно развиты, которые способны к какому-то настоящему созерцанию и размышлению, они-то и ощущают себя нищими духом. В свое время великий мудрец греческий сказал: «Я знаю, что я ничего не знаю». Это был Сократ, и уж Сократ много знал, но именно от своего знания он пришел к ощущению того, что он ничего не знает. Мудрый человек понимает, насколько неисчерпаем, насколько сложен и богат мир, как трудно сказать: «Я что-то знаю об этом мире», как невозможно это сказать. Поэтому эта самая нищета духовная как раз и связана с развитостью души, это переживание такого сердца, которое уже вступило на путь духовный. Так вот, «Блаженны нищие духом, – говорит Господь, – потому что их есть Царство Небесное». Только тот человек, который ощущает себя нищим, который понимает, что он без Бога ничто, только он и может стремиться к Царствию и надеяться войти туда, согласно обетованию Божию.

«Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. (Мф.5:4-7).

Здесь везде как раз говорится о том, что Господь восполняет нашу нищету, дает то, чего нам не хватало. Если человек плакал, если он был способен проливать слезы по какому-то поводу, то он может надеяться на утешение. Если человек искал и жаждал правды – такие слова сильные «алчущие и жаждущие правды»: человек алчет и жаждет правды так же, как, не знаю, хлеба и воды голодный, – так вот, если у человека было это желание, это стремление, если он испытывал в правде острый недостаток, то он будет восполнен, Господь ему даст насыщение правдой. Кто способен был миловать, тот будет помилован.

«Блаженны кроткие, потому что они наследуют землю»: это тоже очень интересно, потому что по логике падшего мира кроткие как раз никогда в жизни ничего не наследуют в этом мире. Они всегда остаются где-то в стороне, потому что кротость как способность к смирению, к скромности совсем не популярна в этом мире. Как раз этой землей владеют, и очень твердо владеют те, кто кротость в себе преодолел, даже если она когда-нибудь и была. Но Царстве Божием все будет наоборот, кроткие наследуют землю. Почему так? А потому, что кроткий человек смирен. Кроткий сумел уступить первое место Богу, укротить себя, укоротить, собраться в маленькую точку и не занимать больше места, чем подобает человеку, который есть «черепок из черепков», как, помните, говорил пророк Исайя. Кроткие – те, кто способен дать воле Божьей совершаться, дать Господу править этим миром. Именно поэтому кротким можно доверить эту землю. Они ее наследуют, потому что они на ней ничего не испортят. Людям, которые стремятся к власти, часто кажется, что они умные и знают, как надо, они знают, как человечество сделать счастливым. Коммунисты твердо знали, как нужно всех нас осчастливить, но получилось очень грустно. В этом как раз не было кротости, не было смирения. Кроткий – это тот, кто дает возможность воле Божьей совершаться, и поэтому кроткий ничего на земле не испортит, а наоборот, он ее способен привести к расцвету даже.

Дальше в Заповедях Блаженства говорится: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф.5:8).. Чистый сердцем человек способен увидеть Бога. Эта тема многократно повторяется в проповеди Христовой. Он разные притчи говорит о том, что если око твое чисто, то тогда и все существо твое светло, а если нет, то все темно. Так странным и таинственным образом связана чистота сердечная, простота, может быть, детскость, незапятнанность грехами со способностью видеть Бога. Если это утверждение перевернуть, то получится, что мы не видим Бога, потому что мы грязные сердцем. Не потому, что Он далеко от нас или Его нет, а просто потому, что слишком грязное у нас сердце, затемнены наши очи духовные. Если мы сумеем немножечко очистить сердце, мы сможем увидеть Его.

Заповеди Блаженства – удивительная проповедь, потому что она переворачивает все в этом мире. Она совершенно меняет систему ценностей. Если языческий мир жил такими ценностями, как власть, богатство, ум, интеллект, и, собственно говоря, человечество продолжает именно на эти вещи ориентироваться, то Господь говорит: нет-нет, есть другие вещи, которые и приближают человека к Богу, и эти ценности никак не совпадают с той системой, которую предлагает этот мир, они совсем другие.

Далее. Что касается чудес и исцелений, которые Христос совершал и которым посвящены многие и многие страницы Евангелия, мы можем увидеть во всех этих чудесных деяниях Господних одну общую черту: Он никогда не творил чудес напоказ, для того, чтобы произвести впечатление на народ. Одно из искушений Христа, которые Он прошел в завершение Своего сорокадневного поста после Крещения, как раз и состояло в том, чтобы совершить чудо. Сатана говорит Господу: «Ты прыгни с края крыши храма, и тогда все увидят, как ангелы подхватят Тебя». Но Господь ему говорит на это: «Нет, Я этого не сделаю, потому что сказано в Писании: «Не искушай Господа Бога твоего»». Сатана предлагает Господу совершить чудо ради чуда, просто для того, чтобы продемонстрировать свою божественность, свою власть и силу, но Христос этого не делает. Почему же тогда Он потом творит чудеса? Почти всегда это были чудеса милосердия. Он исцеляет больных, дает зрение слепым, изгоняет бесов из бесноватых, даже воскрешает мертвых во исполнение пророчества Исайи. Апостол и евангелист Матфей говорит о том, что сбывается реченное через пророка Исайю, который говорит: «Он взял на Себя наши немощи и понес болезни» (Мф.8:17). Чудеса Христовы – это чудеса милосердия прежде всего.

Что же касается Его третьего великого дела, которое Он совершил, строительства Церкви, создания общины, то Евангелие очень радостно рассказывает о том, как это начиналось. Вы наверняка помните рассказ о призвании галилейских рыбаков. Когда Господь проходил близ моря Галилейского, он увидел Симона и Андрея, брата его, которые закидывали сети в море, потому что они были рыболовы. Иисус им говорит: «Идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков. И они тотчас, оставив свои сети, последовали за Ним. (Мк.1:17-18). Затем Он прошел еще немного и увидал Иакова Зеведеева и брата его Иоанна, они также были в лодке, чинили свои сети. Он призвал их тоже. Они оставили свои сети, своего отца в лодке с работниками и последовали за Ним. Другой рассказ о призвании апостольском относится к евангелисту Матфею. Иисус видит человека, который сидит у сбора пошлин, и говорит ему: «Следуй за мной». Он встал и последовал за Ним.

Если мы вспомним Евангелие от Иоанна, то увидим, что Симон, Петр и Андрей, может быть, даже видели Господа раньше, когда Он приходил на Иордан, но в данном случае неважно, первая это встреча была или не первая. Важно другое. Иисус говорит каждому из них: «Иди за мной». Ответ апостолов очень простой и определенный: они оставляют все и идут за Ним, и вот тогда Господь говорит: «Будете ловцами человеков». Как в Ветхом Завете Слово Божие возвещается Духом через пророков, точно так же и Евангелие, новозаветное Слово будут возвещать люди, которые избраны и призваны, они будут закидывать эту великую сеть в море житейское и спасать человеческие души. На самом деле, довольно трудно в такой простоте ответить на призыв Божий, но смотрите: Матфей, сборщик пошлин, это кто? Мытарь, налоговый инспектор, который оставляет свои деньги, всякие ведомости, должность свою важную и идет за Человеком, Который призывает его в никуда, потому что Господь ему ничего не обещает, Он просто говорит «Иди за мной», и все. Получается, что не всякий человек может ответить на этот призыв Божий, и однако же есть люди, у которых была такая внутренняя свобода, удивительная способность к любви, которая позволила им встать и пойти туда, куда Господь их зовет.

Апостол Марк говорит, что Господь «позвал к Себе, кого Сам хотел; и пришли к Нему. И поставил из них двенадцать, чтобы с Ним были» (Мк. 3:13-14). Это очень важные слова – «Господь позвал, кого Сам захотел». Это тайна призвания. Господь призывает Своих учеников, чтобы они сохранили Его учение, Его благодать, Его милость и жили в общении с Ним после того, как Он завершит Свой земной путь, Свое пребывание на земле. Если мы посмотрим внимательно на то, каковы были отношения апостолов с Иисусом, то мы увидим, что вовсе не с первого дня они сделались крепкими и твердыми в вере благовестниками. Нет, Он иногда на них и сердился, и гневался даже. Иногда они Его не понимали, иногда они говорили такие слова, которые вызывали огорчение Господа. Однако же Господь собирает их и живет вместе с ними, держит их рядом с Собою для того, чтобы они были способны потом воспринять Его заповедь любви. Апостол и евангелист Иоанн рассказывает о тех словах, которые Господь произнес во время Тайной Вечери. Самое главное, о чем просит Он Своих учеников – «Пребывайте в любви моей»:

«Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего. Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал, дабы, чего ни попросите от Отца во имя Мое, Он дал вам. Сие заповедаю вам, да любите друг друга» (Ин.15:12-17).

Вот главная заповедь, заповедь любви, и именно этой любви, собственно говоря, и учил Господь учеников своих, когда Он избрал их и призвал.

Далее. Мы говорим «Верую во Единого Господа Иисуса Христа». Имя «Господь» – что это такое? «Господь», по-еврейски «Адонай», по-гречески «Кириос» – это царский титул и в то же время одно из имен Божиих, начиная с Книги Бытия. Там сказано, что когда у Сифа родился сын, то тогда начали призывать имя Господа, Адонаи (Быт.4:26). Когда ветхозаветный Израиль называл своего Бога этим царским словом Господь, он понимал Бога как Царя Вселенной, царство которого распространяется на все, им сотворенное, и даже на язычников. Господь – это господин всей земли. Обращение «Адонай» несет в себе упование на абсолютную власть Бога и становится даже Его именем собственным. Когда имя «Ягве» из благоговения перестали произносить на богослужениях ветхозаветных, оно как раз и заменилось этим священным словом «Адонай».

Новый Завет переносит это имя на Иисуса Христа. Иисуса именовали Господом с самого начала, и это было первым Символом веры – назвать Иисуса Господом. Сказано, что «никто не может назвать Иисуса Господом, кроме как Духом Святым», потому что соединить имя человеческое и божественное имя – это и есть полнота исповедания христианской веры. Помните, когда Фома раскаялся в том, что он усомнился в Воскресении Христовом, то он упал на колени и сказал: «Господь мой и Бог мой» (Ин.20:28), он назвал Иисуса этими божественными именами.

Господь – это господин, владыка, и Он единственный, мы веруем во Единого Господа Иисуса Христа. Не может человек служить Богу и еще всякому другому. Нет, мы избираем своим господином и царем Иисуса Христа, и именно с этой точки зрения становится понятно, что такое «раб Божий». Иногда говорят: «Как это ужасно, как можно человеку называть себя рабом? Мы свободные люди в свободной стране, а тут нам говорят «раб Божий Иоанн», «раба Божия Мария» – что это такое?» Так вот, что значит «раб Божий»? Это означает, что мы свободно избираем своим царем и своим господином Иисуса Христа, мы подчиняемся Его власти, причем наш господин – это Тот, Кто из любви к нам принял позорную смерть на Кресте, поэтому когда человек говорит о себе: «Я раб Божий», то он утверждает свою любовь к Богу. Его власть и Его сила вовсе не от мира сего. И потом, по-русски, по-славянски «раб» – это «работник», тот, кто делает работу. Раб Божий – тот, кто работает, готов потрудиться для Господа, то есть встать с Ним рядом, совершить те дела, которые Он нам доверил. Раб Божий – это весьма достойный, очень высокий для человека статус.

Мы веруем «во Единого Господа». Понятие единства настолько важно, что Символ веры дважды нам повторяет это слово: «Верую во Единого Бога», «во Единого Господа Иисуса Христа». Только во Христе возможно восстановление мира между Богом и человеком, полнота соединения Бога и человека, и поэтому Господь единственный. Все уже совершилось в нашей жизни, все уже случилось. Сейчас много сект, которые обнаруживают пристрастие к слову «новый», они пытаются подчеркнуть, что в их духовном опыте совершается что-то новое, небывалое. Говорят иногда о том, что мы живем в эпоху постхристианства, но на самом деле все это, конечно, ерунда, потому что Господь Единый и единственный. Только во Христе возможна полнота отношений между Богом и человеком. Господь есть Тот, Кто восстанавливает единство в самых разных смыслах и на самых разных уровнях. Именно в христианстве возможно настоящее внутреннее единство личности, возможно настоящее единство мужчины и женщины в браке, возможно единство всех людей в Церкви. Поэтому Господь есть Единый, «веруем во Единого Господа Иисуса Христа». На этом мы с вами сегодня остановимся, а в следующий раз будем говорить о том, как мы должны понимать слова «Сын Божий»: «веруем в Иисуса Христа Сына Божия».

Беседа 9. И во Единого Господа Иисуса Христа

Мы с вами продолжаем наши беседы о Символе веры. Мы уже говорили о том, что вместе с церковью веруем во Единого Бога, Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, видимым же всем и невидимым, и в прошлый раз остановились на словах Символа, которые говорят, что веруем мы во Единого Господа Иисуса Христа. Мы с вами говорили о том, каково значение этих имен, этих слов, которые мы так часто произносим – Господь Иисус Христос, говорили, что на самом деле это есть самое краткое исповедание веры. Иисус – это имя человеческое, обыкновенное иудейское имя, и на страницах Священного Писания мы находим множество персонажей, которые носят имя Иешуа, Иисус, а Христос – это вовсе не имя, а обозначение священной миссии, которая возложена на человека по имени Иисус. Слово Христос означает Мессия – тот, кто призван спасти избранный народ от рабства греху и смерти. Таким образом, когда мы говорим «Иисус Христос», то мы исповедуем веру в то, что в человеке по имени Иисус воплощаются все надежды и чаяния избранного народа, что именно этот человек и есть Сын Божий, сошедший с небес.

Это подчеркивается использованием слова «Господь», потому что на страницах Ветхого Завета слово «Адонай» употребляется именно как имя Божие. Когда евреи из благоговения перестали произносить вслух имя «Яхве», «Ягве», «Иегова», которое было открыто некогда пророку Моисею, они стали употреблять в своей богослужебной практике слово «Адонай». Поэтому когда Апостол Петр говорит Христу: «Ты Господь», то тем самым он говорит: «Ты Бог, Ты Сын Божий», и Господь отвечает ему на это: «Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах» (Мф.16:17).

Так вот, веруем мы во Единого Господа Иисуса Христа, и сегодня мне хотелось бы поговорить с вами о праздниках Господских, которые есть в нашем календаре христианском и которые мы празднуем каждый год с большой радостью, потому что эти праздники, которые включены в годовой богослужебный круг, как раз и призваны постоянно напоминать нам о том, какой была земная жизнь Спасителя, каковы были ее самые важные события. Тем самым получается, что мы в течение года снова и снова прочитываем Евангелие, мы снова и снова возвращаемся своей мыслью и своим сердцем к размышлению о том, кто же такой наш Господь, как Он жил, что Он совершил, что было самого прекрасного, самого великого в Его земной жизни, о которой рассказали нам евангелисты. Вы знаете, вероятно, а если не знаете, то я вам говорю, что есть двенадцать самых великих праздников церковного года, они так и называются «двунадесятые». Пасха в эти двенадцать праздников не входит, потому что Пасха – это праздников праздник и торжество из торжеств. Она настолько уникальна, она так глубока и так необыкновенна, что ее невозможно поставить даже в ряд этих двенадцати величайших духовный событий, духовных вех. Поэтому Пасха – это совершенно отдельное событие, и о ней мы с вами будем говорить в свое время. Кроме Пасхи, существует двенадцать больших праздников, и они делятся на две группы: есть четыре богородичных праздника, о которых тоже будет позже у нас с вами речь, и восемь праздников Господских. Они называются так, потому что посвящены Господу.

Если мы их расположим хронологически, по порядку смысловому, не так, как они в течение года празднуются и совершаются, а так, как эти события располагались в жизни Христа, то мы увидим, что самый первый из Господских праздников – это, конечно же, Рождество Христово. Жизнь человека начинается в день его рождения. Земная жизнь Христа также начинается в светлый таинственный чудный день Рождества. Рождество – это один из любимых праздников. Обычно дети ждут его с радостью и трепетом, потому что они знают, что будет ёлка, будет красота, подарки, будет много удивительного в этот день, и этот детский праздник становится бедным и ненастоящим каким-то, безблагодатным вне Церкви. Мне приходилось видеть такие нехристианские ёлки рождественские, вернее, новогодние, когда просто дети радуются и веселятся, играют в разные игры, но чувствуется в центре этого празднества пустота, провал, потому что на самом деле, конечно же, праздновать Рождество, не вспоминая о событии, которое лежит в основе этого праздника, совершенно невозможно. Так что мы идем в церковь в этот день, для того, чтобы праздник совершился в своей полноте, мы приводим туда своих детей, и они слышат там Евангелие от Матфея, в котором как раз и повествуется о Рождестве Христовом, о рождении Спасителя. В этот день положено читать начало второй главы Евангелия от Матфея, и говорится в этом Евангелии так:

«Рождество Иисуса Христа было так: по обручении Матери Его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святаго. Иосиф же муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее. Но когда он помыслил это, – се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго; родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их. А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог. Встав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою, и не знал Ее. Как наконец Она родила Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: Иисус.

Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему. Услышав это, Ирод царь встревожился, и весь Иерусалим с ним. И, собрав всех первосвященников и книжников народных, спрашивал у них: где должно родиться Христу? Они же сказали ему: в Вифлееме Иудейском, ибо так написано через пророка: и ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных, ибо из тебя произойдет Вождь, Который упасет народ Мой, Израиля. Тогда Ирод, тайно призвав волхвов, выведал от них время появления звезды и, послав их в Вифлеем, сказал: пойдите, тщательно разведайте о Младенце и, когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему. Они, выслушав царя, пошли. И се, звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними, как наконец пришла и остановилась над местом, где был Младенец. Увидев же звезду, они возрадовались радостью весьма великою, и, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну. И, получив во сне откровение не возвращаться к Ироду, иным путем отошли в страну свою» (Мф.1:18 – 2:12).

Я начала читать это Евангелие не с того места, как полагается по богослужебным правилам, а немножко раньше, захватив еще конец первой главы для того, чтобы более полно вам напомнить, каким образом евангелист Матфей рассказывает о Рождестве Христовом. Он повествует нам о рождении Христа, о поклонении волхвов. Он говорит о том, как мудрецы с Востока, ведомые чудесной звездою, ведомые и своей мудростью прежде всего, потому что они смогли увидеть эту звезду, понять, что это такое, с помощью своих глубоких и тайных знаний, – вот они пришли в Вифлеем и увидели перед собой младенца, принесли Ему дары, поклонились Ему. Это один из возможных путей к Богу. Церковь очень часто истолковывает поклонение волхвов как путь человеческого разума: человек, если он последователен и честен в своем интеллектуальном труде, приходит к Богу. Бывает так, что именно от многой мудрости, от книжной даже мудрости люди приходят в Церковь, потому что мудрость человеческая в вершине своей все-таки ведет ко Христу.

Существует еще и другой путь, другое поклонение, о котором рассказывает евангелист Лука – поклонение пастухов. Эту историю вы тоже помните и знаете хорошо. Пастухи были первыми, между прочим, кто поклонился младенцу Христу. Поклонение волхов совершилось, может быть, даже много позже, многими месяцами позже, чем поклонение пастухов, просто наша традиция соединяет эти два события в пространстве одного праздника. Так вот, пастухи в ночи пасут свои стада, и вдруг является им ангельское воинство на небесах, и слышат они чудное пение: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!» (Лк. 2:14). Тогда ангелы открывают пастухам эту тайну и возвещают им эту великую радость, они говорят: «Ныне родился Христос Господь, идите и поклонитесь ему». Пастухи следуют туда, куда им ангелы указали, и находят там Марию, младенца, Иосифа. Так совершается поклонение пастухов. Это второй путь к Богу – от чистоты сердечной, от простоты, от открытости душевной. Это тоже возможно, и это путь, по которому идут многие и многие. Блаженны чистые сердцем, говорили мы с вами, потому что они увидят Бога. Если в человеке есть эта чистота и простота сердечная, то ему, может быть, великая книжная премудрость и не нужна, потому что он придет к Богу другим путем, только и всего, а потом уже, если захочет, он прочитает разные книги.

Так вот, событие Рождества, поклонение пастухов, поклонение волхвов, и мы вместе с ними участвуем в этом событии. В этот день весь мир приносит Богу подарки: небо Ему дарит звезду, земля – пещеру, а мы приносим Ему свои молитвы, свою радость, свое празднование. Рождество – очень важное событие в жизни любого человека. Может быть, мы говорили с вами, когда речь шла о Книге Бытия, что всегда нужно увидеть начало, поэтому Библия начинается повествованием о начале мира и начале богоизбранного народа. Если мы поймем начало какой-то вещи, какого-то события или человека, то мы поймем тогда очень многое в этом событии, в этой вещи, в этом человеке тоже. Поэтому, созерцая Рождество Христово, мы понимаем, кто такой наш Господь, и мы видим себя лицом к лицу к Нему.

Рождество совершается в тишине, в тайне, в простоте. Наша традиция европейская еще очень любит изображать Рождество в холоде. Нам почему-то хочется думать о том, что младенец родился зимой, когда все было занесено снегом, когда было бы Ему неуютно, если бы не согревали Его животные, которые дышали на Него в вертепе. Есть множество замечательных стихотворений в русской традиции, которые говорят о том, что «младенец родился в лютую стужу, выл ветер, горели пастушьи костры». Нам хочется слышать этот вой ветра, чувствовать эту лютую стужу, кружение снега вокруг пещеры с младенцем, и все это пробуждает в душе человека ощущение того, что действительно Христос очень близок к нам, Он тоже был младенцем беззащитным, каким был каждый из нас. Поэтому нам хочется уже не только преклониться перед ним как перед Богом, Творцом неба и земли, но может быть, даже защитить Его от этой стужи, темноты, и мы понимаем, что мы действительно братья Его благодаря великому чуду Боговоплощения. Господь разделяет судьбу каждого из нас, это величайший Его дар, который превосходит все, что только может совершиться хорошего с человеком. Рождество – радостное событие вступления Бога в человеческую историю, Его прихода не в царственном величии, а в малости младенца, в смирении, в простоте.

Следующий Господский праздник, который наступает через сорок дней после Рождества, это праздник Сретения Господня. Существовала традиция такая в еврейском народе: на сороковой день младенца-первенца приносили в Храм Иерусалимский и приносили также положенные жертвоприношения, посвящая тем самым эту новую жизнь Богу. В Евангелии от Луки рассказывается о том, как принесли Мария и Иосиф младенца Христа в Иерусалимский Храм. Вот что там произошло:

«А когда исполнились дни очищения их по закону Моисееву, принесли Его в Иерусалим, чтобы представить пред Господа, как предписано в законе Господнем, чтобы всякий младенец мужеского пола, разверзающий ложесна, был посвящен Господу, и чтобы принести в жертву, по реченному в законе Господнем, две горлицы или двух птенцов голубиных. Тогда был в Иерусалиме человек, именем Симеон. Он был муж праведный и благочестивый, чающий утешения Израилева; и Дух Святый был на нем. Ему было предсказано Духом Святым, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня. И пришел он по вдохновению в храм. И, когда родители принесли Младенца Иисуса, чтобы совершить над Ним законный обряд, он взял Его на руки, благословил Бога и сказал:

Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко,
по слову Твоему, с миром,
ибо видели очи мои спасение Твое,
которое Ты уготовал пред лицем всех народов,
свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля.

Иосиф же и Матерь Его дивились сказанному о Нем. И благословил их Симеон и сказал Марии, Матери Его: се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, – и Тебе Самой оружие пройдет душу, – да откроются помышления многих сердец. Тут была также Анна пророчица, дочь Фануилова, от колена Асирова, достигшая глубокой старости, прожив с мужем от девства своего семь лет, вдова лет восьмидесяти четырех, которая не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь. И она в то время, подойдя, славила Господа и говорила о Нем всем, ожидавшим избавления в Иерусалиме. И когда они совершили все по закону Господню, возвратились в Галилею, в город свой Назарет. Младенец же возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости, и благодать Божия была на Нем» (Лк. 2:22-40).

Это рассказ евангелиста Луки о событии Сретения Господня. Младенец приносится в храм, и Он встречается там с пророком Симеоном и пророчицей Анной. Симеон Богоприимец – это удивительный персонаж. Предание говорит о том, что он был одним из семидесяти мудрецов, которые осуществили некогда перевод Ветхого Завета с еврейского языка на греческий, и таким образом появилась та греческая Библия, которую мы называем Септуагинта, то есть перевод семидесяти толковников, семьдесят мудрецов. Говорят, что это событие совершалось следующим образом: каждый из этих мудрецов, переводчиков, во время работы должен был находиться в полном затворе, он переводил один. Потом, когда сличили, сравнили семьдесят вариантов перевода, оказалось, что они совпали до единого слова, и тем самым было удостоверено, что перевод этот совершался не просто человеческой мудростью и умением, но совершался он действительно Духом Святым, иначе невозможно было бы достичь этого единства. Предание это, конечно, очень красивое. На самом деле, перевод Библии на греческий язык был великим шагом в проповеди единобожия, потому что все-таки еврейский народ – это маленький и замкнутый народ, и далеко не все люди на белом свете в те времена знали иврит. Напротив, греческий язык был языком мировой образованности. В любой город можно было приехать, в любую даже маленькую деревню, и найти там хоть какого-нибудь человека, который немножко понимает по-гречески. Как сейчас английский язык является языком мирового общения, точно так же во времена земной жизни Христа таким языком был греческий, и поэтому перевод Библии на греческий язык означал, что эта книга из священной книги маленького народа становится духовным достоянием всего человечества.

Так вот, Симеон Богоприимец, старец Симеон был одним из переводчиков, которые трудились над этим переводом Священного Писания, и ему было предсказано, что не умрет он, пока не увидит Христа Господня. Поэтому для старца Симеона встреча со Христом означала самую великую радость в его жизни и в то же самое время она означала день его смерти. Симеон был первым человеком, который умирает во Христе, он видит перед собой этого младенца, и душа его несет образ младенца Христа перед собою, когда он шествует в объятия смерти. Он первым умирает в твердой надежде, он увидел спасение перед собой, и теперь ему уже не страшно перешагнуть этот порог. Он переступает не только порог храма, но и порог своего земного пути, но он делает это с верою и с надеждой, потому что видели глаза его спасение всех народов, и держал он на руках того младенца, в котором наконец-то воплотились все надежды человечества. Сретение – радостный праздник, это день, когда мы празднуем встречу Ветхого и Нового Завета, когда совершается уже переход из одного мира в другой, переход в совершенно новую жизнь, и старец Симеон – это один из первых людей, а может быть, и самый первый, кто совершает этот переход. В последний день своей жизни он живет уже в эпоху Нового Завета.

Сретение Господне отмечается 15 февраля, то есть ровно на сороковой день после Рождества Христова. Я даты все называю по новому cтилю, потому что все-таки мы живем по этому календарю, он у нас перед глазами все время, и очень важно нам не пропустить праздник. Так что 15 февраля бывает Сретение Господне.

Следующий по смыслу праздник – это Крещение Господне. Мы с вами оставляем младенца Христа сорокадневного. После этого в Евангелии есть еще единственный эпизод, который говорит о том, как двенадцатилетний мальчик Иисус ходил в Иерусалим на праздник со своими родителями. Далее до тридцатилетнего возраста мы никаких подробностей не знаем. Он жил в Назарете со своими родителями, видимо, унаследовал профессию своего приемного отца Иосифа, Иосиф был каменщиком и плотником. Жизнь текла смиренно, сокровенно и спокойно. Иисус ничем не отличался от других людей, почему потом и будут такие трудности с принятием Евангелия у Его соседей, которые вместе с Ним жили в Назарете. Они слишком хорошо его знают, они говорят: «Не плотников ли Он сын? не Его ли мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон, и Иуда? И сестры его не все ли между нами?» (Мф.13:55-56). Имеются в виду либо двоюродные братья и сестры, либо дети Иосифа от первого брака. Но все равно, они знают Его семью, в Назарете Его знают как совершенно обыкновенного человека. Поэтому так трудно поверить, что это и есть Христос, это и есть Мессия. «Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем» (Мф 13.57), – скажет Господь. Так вот, жизнь Его радикальным образом меняется в день Крещения. Здесь нужно нам с вами вспомнить, как это рассказывается в Евангелиях.

Крещение Господне связано с именем замечательного святого Иоанна Крестителя, Иоанна Предтечи. Мне о нем особенно радостно и страшно говорить, потому что моя церковь приходская посвящена именно святому Иоанну Предтече. Чесменская церковь – это храм Рождества Иоанна Крестителя, и Иоанн Предтеча является нашим покровителем небесным. Это один из самых удивительных людей в Священном Писании. О нем Господь сказал, что не было среди рожденных женами большего, чем Иоанн Креститель, то есть среди людей он первый, он равен ангелам, и в то же самое время он прожил жизнь удивительно смиренную. При том, что слово его звучало, при том, что властители земные боялись его и считались с ним, все равно в Иоанне Предтече было величайшее смирение. Когда он видит перед собой Христа, он говорит ученикам своим: «Ему должно расти, а мне умаляться» (Ин.3:30). Одно из величайших искушений человеческих – это искушение властью, причем властью не грубой физической, а духовной. Иоанн Предтеча действительно настолько ангелоподобен, он так свободно пропускает божественный свет, он так свят, что он с радостью отказывается от этой духовной власти. Он говорит своим ученикам «Вот Он, идите к Нему». Согласно Евангелию от Иоанна, среди апостолов, среди первых учеников Христа были люди, которые следовали за Иоанном Предтечей, и именно он отправил их ко Христу. Он сказал: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира (Ин.1:29). Идите к Нему и научитесь».

Так вот, Иоанн Предтеча, Иоанн Креститель проповедует на берегах реки Иордан, проповедует покаяние во оставление грехов. В знак покаяния, в знак очищения его ученики входят в воды реки Иордан и совершают крещение, «баптизму» по-гречески, омовение. И вот среди толп народа, которые приходят на берега Иордана в пустыню, чтобы услышать проповедь Иоанна Крестителя, оказывается и Сам Господь, причем Господь просит крещения у Иоанна. Иоанн говорит Ему: «Я не достоин развязать ремешки сандалий Твоих, как же Ты хочешь, чтобы я Тебя крестил?» Но Господь ему на это говорит: «Так надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф.3:15), и Он на общих основаниях, что называется, вместе с народом входит в воды Иорданские, хотя Он единственный, Кому это было не нужно. Проповедь Иоанна Предтечи была обращена ко всем, кроме Иисуса, потому что Он единственный, Кто не имел никакого греха, а значит, не имел никакой необходимости очищения от этого греха. И однако, Господь входит в эту воду Иорданскую, которая стала уже темной и тяжелой от грехов наших. Он входит туда, и в этот момент совершается такое удивительное чудо: Иоанн Предтеча видит раскрывшиеся небеса, видит Духа Свята в виде голубя, Который спускается на Христа, и слышит глас с небес, глаголющий: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф.3:17).

Так евангелисты рассказывают о Крещении Господнем. Этот день, этот праздник Крещения, или Богоявления, очень важен для нас потому, что, во-первых, в этот день человек по имени Иисус и являет Себя как Сын Божий, Он выходит на проповедь, начинается Его служение, начинается Его путь, когда Он рассказывает о Евангелии всему миру. А во-вторых, этот праздник называется еще Богоявлением, потому что в этот день впервые в истории людям является с такой открытостью, с такой явственностью Святая Троица: Иоанн Креститель слышит глас Бога Отца, видит перед собою Сына Божия и видит Духа Свята, Который в виде голубя спускается к нему. Таким образом, все три лица Святой Троицы совершенно явлены Иоанну Предтече, и он является свидетелем этого чуда и этой тайны. Поэтому в традиции нашей праздник Крещения Господня называется еще иначе Богоявление. Мы отмечаем Крещение 19 января.

Период от Рождества до Крещения в народе носит название Святки. В это время поста не бывает, в это время нужно радоваться, веселиться, очень много всяких празднований веселых попадает на Святки, в это время всегда приподнятое настроение, и завершается это чудесным праздником Крещения Господня, когда совершается освящение воды. Когда мы приходим на освящение воды, то, конечно, это день сложный, потому что все, даже те, кто никогда в жизни не ходит в церковь, берут самую большую банку и идут на водосвятие. Может, иногда такая суета мешает нам услышать водосвятную молитву. А вы ее послушайте когда-нибудь, вы соберитесь для того, чтобы эти слова проникли в ваше сердце. Молитва водосвятная дивной красоты, в этой молитве вспоминаются все чудеса, все великие деяния Божии, которые были совершены при сотворении мира, и говорится о том, что весь тварный мир есть не что иное, как великая поэма, гимн. Священник говорит, совершая эту молитву: «Тебя воспевают звезды, Тебе радуются небеса, Тебе воды откликаются»… Получается, что весь мир – это симфония хвалы Богу, и именно это становится важно для понимания самого действия освящения воды. Оказывается, что природная стихия, вода, освобождается от своей отягощенности грехом, она возвращается к своей первозданной чистоте, прозрачности, красоте, которую для нее предназначил Господь, и поэтому вода может стать носительницей благодати Господней.

Следующий Господский праздник, который мы празднуем – это Преображение Господне. Преображение совершается 19 августа. Это время сбора плодов, и поэтому в народе Преображение Господне иначе называется Яблочный Спас. В этот день принято приносить в храм плоды. Раньше-то все приносили, конечно, плоды из своего сада, то, что вырастили сами. Теперь уже как можем, если не свои яблоки, то уж хотя бы те, которые мы заработали своим трудом. Преображение – это праздник, когда божественный свет наполняет небо и землю, просвещает все и изливается на дары земные и плоды наших трудов. Преображение Господне есть воспоминание о событии, которым начинается Крестный Путь Спасителя. Тогда, когда уже была определена Его земная судьба, когда уже было ясно, что в очень скором времени силы темные приведут Его к смерти, Господь решил показать ученикам Своим славу Свою для того, чтобы они знали, что Его смерть, Его Крест – это будет страдание вольное, не стечение обстоятельств и злых сил, которые ополчаются на Бога, но Его свободный выбор прежде всего. Он хочет подняться на Крест, потому что это необходимо для спасения нашего. Это путь любви Божьей, которая свободно выбирает пройти через смерть ради спасения человечества. В песнопениях церковных на Преображение Господне так и говорится: «Да егда Тя узрят распинаема, страдание да уразумеют вольное», то есть поймут, что Ты страдаешь добровольно, а не являешься жертвой. Именно ради этого Господь являет своим ученикам это великое чудо. О нем рассказывает евангелист Матфей такими словами:

«По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте. И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. Возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса. И когда сходили они с горы, Иисус запретил им, говоря: никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых» (Мф.17:1-9).

Событие Преображения прекрасно и радостно тем, что это явление божественного света. Через земную природу Спасителя вдруг становится явственно видна Его Божественность. Одежды Его становятся белее, чем белильщик на земле может выбелить, лицо Его сияет ярче, чем солнечный свет, и апостолов охватывает одновременно страх и радость. Они падают сначала ниц, и это нормальная реакция человека перед лицом Бога, потому что мы ничего не можем сделать другого, кроме как упасть на колени перед этим величием, красотою, перед этой правдой, которая стоит прямо перед нами, лицом к лицу. Но затем апостолы говорят: «А нельзя ли нам остаться здесь навсегда? Хорошо нам здесь быть, давай построим три кущи и вниз с этой горы больше не пойдем». А Господь им говорит: «Нет, мы должны с вами вернуться».

Преображение – это радость, которая начинает Крестный Путь. Следующие Господские праздники имеют отношение к Пасхе. У них не существует твердой даты, а всегда определяется число, когда эти праздники совершаются, по отношению к Пасхе. Следующий Господский праздник, получается, пятый, это Вход Господень в Иерусалим. Это праздник, который мы отмечаем за неделю до Пасхи. Последнее воскресенье перед Пасхою в народе называется Вербное Воскресенье, а на самом деле это Вход Господень в Иерусалим. Почему Вербное Воскресение? Потому, что когда Господь входил в Иерусалим, народ кричал Ему «Осанна! Благословен грядущий во имя Господне!» (Ин., 12:13). Люди постилали одежды свои на Его пути и бросали Ему под ноги цветы и пальмовые ветки. Кстати сказать, на Западе этот день так и называется Пальмовое Воскресенье, потому что там люди приходят в храм с пальмовыми ветками, где они есть. У нас пальмы не растут, и мы приносим в церковь вербу в день Входа Господня в Иерусалим. Принимая участие в этом торжестве, мы встречаем Господа, Который приходит в святой город для того, чтобы совершить там Свое великое дело. Этот день одновременно и очень радостный, и очень грустный, потому что люди принимают Христа как царя и как Сына Божия, но мы-то знаем, что те же самые люди через несколько дней будут кричать уже не «Осанна!», а «Распни его!»

Вход Господень в Иерусалим – это вход в Страстную Неделю, удивительный период церковного года, когда мы попадаем в пространство реальных событий, предшествующих Кресту и Воскресению. В это время совмещается то, что было, и то, что есть сейчас, службы церковные шаг за шагом совмещают наше время историческое с временем сакральным, и мы вместе с Господом проходим шаг за шагом Страстную Неделю, которая находится между Входом в Иерусалим и светлым Христовым Воскресением.

Итак, праздник Входа в Иерусалим празднуется ровно за неделю до Пасхи. Другой праздник Господский, который определяется по отношению к Пасхе, это Вознесение Господне. Вознесение празднуется на сороковой день после Воскресения, после Пасхи, поэтому Вознесение всегда бывает в четверг, но число каждый год мы должны определять заново. Вознесение Господне – чудный день и чудный рассказ. Рассказывается в Евангелии от Луки и в Деяниях апостолов, автором которых тоже является апостол и евангелист Лука, о том, что сорок дней после славного Своего Воскресения Господь ходил по земле и был рядом со Своими учениками. На сорокой день он поднялся вместе с ними на гору Елеонскую, попрощался с ними и сказал им: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк.16:15), «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф.28:20). С этими словами радостными Господь стал подниматься на небо. Апостолы стояли в удивлении, видимо, лица у них были очень озадаченные и даже расстроенные.

«И когда они смотрели на небо, во время восхождения Его, вдруг предстали им два мужа в белой одежде и сказали: мужи Галилейские! что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо» (Деян.1:10-11).

Так вот, Вознесение Господне тоже очень двойственно. В нем есть и какая-то печаль, потому что Господь видимым образом теперь уже сокрыт, Он поднялся на небеса, растворился в синеве небесной, и больше мы Его не видим рядом с нами лицом к лицу. Но с другой стороны, именно этот Его уход позволяет Ему быть с нами невидимо всегда. Всякий раз, когда мы совершаем Литургию, прежде всего, и всякий раз, когда мы просто собираемся во имя Божие, «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф.18:20), говорит Христос. Вознесение – это праздник, когда мы вспоминаем слова Господа «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф.28:20). Видимым образом Он уходит, но таинственным, мистическим образом Он становится ближе к каждому из нас после Своего ухода.

Следующий из этого ряда двунадесятых праздник – Троица, которая празднуется через десять дней после Вознесения Господня. Троица – день рождения Церкви, воспоминание о том удивительном дне, когда апостолы находились в молитве в горнице Иерусалимской и Дух Святой в виде языков пламенных осенил первую общину. С этого момента начинается шествие Церкви в ее силе, в ее убежденности, в ее наполненности Духом Святым, начинается проповедь Евангелия. В Деяниях апостолов рассказывается, что сразу после сошествия Святого Духа апостол Петр говорил к народу, и случилось чудо, потому что все слышали его так, как будто он говорил на их родном языке. Каждый человек слышал апостола Павла так, как если бы это был язык его матери, на котором мы узнаем самые важные слова. В этом есть символический смысл, потому что Пятидесятница, Троица – это преодоление вавилонского греха. Вы помните, что в Книге Бытия есть история про Вавилонскую башню, про то, как люди решили воздвигнуть столп до небес и прийти на небо своими силами, но Господь разрушил их планы честолюбивые, греховные и кощунственные, смешав языки. Люди перестали понимать друг друга, имперская башня разрушилась. Так происходит разделение языков. В день Пятидесятницы, в день Троицы, напротив, рушатся языковые барьеры, Петр говорит, и все его слышат так, как если бы он говорил на их родном языке. Троица чудный праздник, радостный, замечательный, когда мы отмечаем день рождения церкви.

Последний из этой череды Господских праздников, входящих в круг двунадесятых праздников, – это Воздвижение Креста Господня. Оно отмечается 27 сентября, и в этот день мы празднуем историческое событие, которое уже не имеет отношения к земной жизни Христа, но имеет отношение к судьбам Церкви. В этот день мы вспоминаем, как некогда царица Елена, мать императора Константина, отправилась в Иерусалим для того, чтобы там найти Крест Господень. Ей это удалось, она действительно нашла Крест Господень, который совершал тогда всякие чудеса. Воздвижение Креста Господня для нас означает духовную победу христианства над языческим миром. Мы празднуем этот день как день правды, как день, когда совершается спасение мира, действительно. С другой стороны, это еще и праздник поклонения Кресту. Крест – это предмет любви для любого христианина, мы все носим крест и радуемся Кресту, и целуем его в храмах. Крест, орудие смерти, орудие казни даже в Римской империи, становится для нас знаком жизни. Это и есть древо жизни. В древней традиции христианской существует изображение процветшего Креста, когда Древо Крестное действительно пускает побеги, на нем цветы распускаются. Крест через смерть дает нам жизнь, через страдания и кровь Господа приводит нас к вечной радости. День почитания Креста – это день осознания нашей судьбы, потому что на самом деле судьба любого христианина и состоит в крестоношении, с одной стороны, а с другой стороны, в этом удивительном претворении страдания в радость, в этом переходе к настоящей жизни, к жизни вечной, можно сказать.

Таковы Господские праздники, их восемь. Напомню вам, это Рождество Христово, которое мы празднуем 7 января, Сретенье Господне, 15 февраля, 19 января – Крещение Господне, или Богоявление, 19 августа – Преображение Господня, за неделю до Пасхи празднуется Вход Господень в Иерусалим, на сороковой день после Пасхи мы отмечаем Вознесение Господне, на пятидесятый день после Пасхи всегда падает Троица или Пятидесятница, и последний, восьмой Господский праздник, Воздвижение Креста Господня, Церковь отмечает 27 сентября.

Беседа 10. Сына Божия Единородного, Иже от Отца рожденного прежде всех век, Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша

Мы с вами продолжаем наши беседы о Символе веры. Мы уже говорили о том, что вместе с Церковью мы веруем во Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца и небу и земли, видимым же всем и невидимым, и во Единого Господа Иисуса Христа. В прошлый раз мы с вами говорили о том, каковы праздники Господские, как они рассказывают нам о жизни Христа, как раскрывают соединение этих слов – Господь Иисус Христос. Сегодня мы продолжаем наше движение по Символу веры. Дальше там говорится так: веруем во Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша. Возьмем этот большой фрагмент Символа веры и посмотрим, о чем же здесь говорится.

Мы говорили с вами о том, что само имя Иисус Христос несет в себе соединение человеческого и божественного, это самый краткий образ исповедания веры во Христа Богочеловека. Во времена Вселенских Соборов не было никаких сомнений в исторической личности Иисуса. Это уже выдумки Нового времени, в европейской традиции появляются достаточно поздно теории о том, что человека по имени Иисус не существовало. Но с пониманием божества Иисуса были некоторые проблемы во времена первых Вселенских Соборов, и поэтому Символ особенно подробно говорит именно о богочеловечестве Христа, о том, что человек по имени Иисус есть не кто иной, как Сын Божий.

Что означает это выражение – Сын Божий? В Ветхом Завете сынами Божиими иногда называют ангелов, это метафора, которая подчеркивает их участие в небесной жизни Бога. Это не значит, что ангелы рождены от Бога, являются Его сынами, но это значит, что они разделяют с Ним некоторое живое участие в мире невидимом. Кроме того, иногда выражение сыны Божии применяется к Израилю, чтобы подчеркнуть религиозное посвящение избранного народа Отцу Небесному. Это сознание усыновленности Богу через принадлежность к избранному народу стало одним из важнейших элементов иудейского благочестия, и оно ставится под сомнение в евангельских спорах с фарисеями. Если вы помните проповедь Иоанна Крестителя, то он говорил фарисеям: «Не думайте говорить в себе: «отец у нас Авраам»; ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму» (Мф.3:9). Господь вызывал даже гнев иудеев, когда говорил: «Если бы вы были дети Авраама, то дела Авраама делали бы… Вы делаете дела отца вашего» (Ин.8:39-41). Итак, ветхозаветное сознание усыновленности понимает сынов Божиих как сынов народа израильского.

Иисус раскрывает совершенно новое и абсолютно другое понимание того, что означает быть сыном Божиим. Раскрывается это прежде всего во время испытаний, во время искушений. Если вы помните историю о трех искушениях Христа, то на что направлена все время лукавая энергия дьявола? Он говорит: «Сотвори чудо, сделай то, чего не может сделать обыкновенный человек». С точки зрения лукавого, обладать чудесной властью и неуязвимостью – это и означает быть сыном Божиим. Но Иисус противопоставляет этому искаженному и в корне ложному пониманию Свое истинное осознание богосыновства. Он говорит о том, что быть Сыном Божиим – это значит находить силу и поддержку только в воле Божией, совершать только волю Отца Небесного. Иисус решительно отказывается от земного царства, от чудес, от власти и так показывает свою глубинную неразрывную связь с Отцом.

Он обращается к Богу «Авва Отче». Помните, мы говорили, что удивительным образом Христос называет Бога, Отца Небесного тем именем, которым мальчики иудейские называли своих отцов, домашним детским именем, и тем самым Он подчеркивает свою исключительную связь с Богом. Он говорит с Ним так, как будто между Ними нет никакой преграды. Между Богом и Христом существует совершенная близость, понимание, общение. «Ты Сын мой возлюбленный», «Сей есть Сын Мой Возлюбленный» (Мк.9:7; Лк.9:35), говорит Бог Отец.

Когда бесы говорят «Ты Сын Божий», то Иисус приказывает им молчать (Мк.1:34; Лк.4:35), потому что такое исповедание не может исходить из уст нечистых, иначе люди будут искушаться. Напротив, исповедание Петра Он принимает и говорит: «Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это» (Мф.16:17). Только в Духе возможно увидеть в человеке по имени Иисус Христа и Сына Божия.

Так вот, Иисус утверждает Свое богосыновство в постоянном и очень твердом следовании воле Божьей. Именно в этом раскрывается Его единство с Отцом. Он творит дела Отца, и поэтому люди видят в Нем Сына Божия. Один богослов сказал, что Иисус – это единственный Сын Бога, то есть Сам уникальным образом через Себя и из Себя живущий Бог, в существующей личности представляющий всемогущество, милость и истину Бога, и тем самым подлинный посредник между Богом и всеми прочими людьми. Действительно, в силу Своего богосыновства Иисус есть Сам Бог, не просто кто-то, кто имеет с Ним особенно прочные связи, нет, Сын Божий – это Сам Бог во всей полноте божественности. Поэтому он становится тем мостом, по которому мы можем пройти непреодолимую пропасть между Богом и человеком. Вера христианская в исповедании первых апостолов – это прежде всего вера в Сына Божия, в то, что человек по имени Иисус есть Сын Божий и по вере во Христа мы все становимся детьми Божьими. Об это мы с вами говорили, когда речь шла у нас о первом лице Пресвятой Троицы, о Боге Отце.

Символ веры называет Иисуса Сын Божий Единородный. Что значит единородный? Единородный – единственный, Который рожден Богом. Слово единородный утверждает уникальность отношений Иисуса с Богом. Мы все дети Божии по усыновлению, потому что Он нас как приемышей берет в Свою семью. Не потому, что мы рождены от Него, но по Его милости и по нашему свободному согласию мы становимся детьми Бога. Другое дело – Иисус. У Него просто не было никакого другого отца, кроме Бога, вот и все. Святой Кирилл Александрийский писал так:

«Итак, мы исповедуем, что Господь наш Иисус Христос, единородный Сын Божий, есть совершенный Бог и совершенный человек из разумной души и тела, что Он рожден прежде веков от Отца по Божеству, а в последнее время ради нас и нашего спасения от Марии Девы по человечеству; что Он единосущен Отцу по Божеству и единосущен нам по человечеству, ибо в Нем совершилось соединение двух естеств».

Двух естеств – то есть двух природ. От Отца своего Господь принимает совершенное Божество, а от матери – совершенное человечество. Иисус – единственный, Кто был рожден от Бога прежде начала времен, и потому Он совершенный Бог, единосущный Богу Отцу, обладающий одинаковой природой, одной и той же сущностью с Ним. Но утверждая это, Кирилл Александрийский подчеркивает, что Господь был и совершенным человеком, Он был рожден Марией и единосущен нам.

Символ веры говорит, что Единородный Сын Божий был от Отца рожден прежде всех век, то есть прежде всех времен, до начала времени. Господь – это «образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари» (Кол.1:15), так говорит апостол Павел в одном из своих посланий. Действительно, Сын имеет Свое начало в Отце, но Он был всегда. Мы не можем помыслить такой момент времени, когда Его не было. Бог живет в вечности. Рождение Сына свершилось вне времени, до начала времен, и это нельзя мыслить ни в каких временных категориях. Немножечко отвлекаясь в сторону, можно вспомнить философа замечательного Иммануила Канта, который в своих работах показал, что время, пространство, причинно-следственные связи суть свойства человеческого разума. Это важно потому, что это означает, что они не присущи миру объективно, но это тот модус, в котором человеческое сознание способно воспринимать мир. Поэтому кроме мира, который существует во времени, пространстве и причинно-следственных отношениях, вполне существует некоторый мир невидимый, который живет по другим законам. Тайны Божественные могут оказаться непостижимы для нашего рассудка и оказываются чаще всего непостижимы именно потому, что наша голова так устроена, мы мыслим во времени, пространстве, в причинно-следственных связях. А как выйти тогда за пределы условий нашего мышления? Как можно это сделать? Есть такой способ, и это поэзия, это слово символическое, слово священное. Очень многие богословы ранних веков христианства писали гимны, они творили богословие в формах поэтических. Один из таких древних авторов, Синезий Киренский, пишет такой удивительный гимн Христу, в котором и раскрывается тайна Его предвечного рождения:

Это удивительное, весьма богословское стихотворение говорит нам в тех словах, которые возможно все-таки услышать человеческому сердцу, о предвечном рождении Сына от Отца и о том, как они неразрывно связаны и в тоже самое время различены как две ипостаси, как два разных Лица.

Дальше Символ веры говорит нам о том, что Бог есть Свет: свет от света, Бог истинный от Бога истинна. Бог – это свет, Сын Божий – свет от света. Что это значит, когда мы говорим, что Бог есть Свет? Конечно же, нельзя при этом думать о свете физическом, потому что свет тварный – это только образ, указание. Если можно так сказать, свет физический – это только тень света небесного, который есть Сам Бог. Апостол Иоанн, любимый ученик Христа, говорит: «И вот благовестие, которое мы слышали от Него и возвещаем вам: Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы» (1Ин.1:5).

Эта тема божественного света проходит через все библейское откровение. Вы помните, мы с вами говорили о Книге Бытия, о начале мира. Первое, что сделал Бог – Он отделил свет от тьмы, и увидел Бог свет, что он хорош. А в конце мира Сам Бог будет светом нового творения. В последней книге Библии, Апокалипсисе, Откровении Иоанна Богослова, рассказывается о том, что Град Небесный, Небесный Иерусалим «не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего; ибо что слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец» (Откр.21:23). История очень часто разворачивается на страницах Откровения библейского как бой между светом и тьмой, жизнью и смертью, и в центре этого поля боя стоит человек.

Согласно Книге Бытия, Бог сотворил свет, как и все остальное, и свет Ему повинуется. Понятно, что здесь речь идет о том свете, о той энергии, которая присуща сотворенной материи. Но слова удивительные о том, что «Бог есть свет» (1Ин.1:5) позволяют нам увидеть тварный свет как нечто такое, что является знаком божественного. Это один из символических образов, связанных с богоявлениями, теофаниями. Иногда Писание говорит о том, что одежда Бога – это свет. «Ты одеваешься светом, как ризою» (Пс.103:2), – сказано в одном из псалмов. В прошлый раз, помните, мы с вами вспоминали удивительный праздник Преображения Господня, когда одежды Господа просияли светом, сделались белоснежными, белее, чем белильщик на земле может выбелить. Так вот, присутствие Божие очень часто описывается как впечатление от ослепительного света, от нестерпимого сияния: «Покрыло небеса величие Его, и славою Его наполнилась земля. Блеск ее – как солнечный свет; от руки Его лучи, и здесь тайник Его силы!» (Авв.3:3-4).Так говорится в одной из книг пророческих.

Свет приятен человеку, мы все любим свет. Как говорил Экклезиаст, «сладок свет, и приятно для глаз увидеть солнце» (Екк.11:7). Одна из метафор, говорящих о рождении человека, – «увидеть свет», потому что родиться – это и означает выйти на свет, сделаться сопричастниками праздника света.

Так вот, Иисус Христос, Сын Божий – свет от света, Бог истинный от Бога истинна. Он никогда не был сотворен, Иисус родился от Отца, и Его свет – это свет нетварный, исходящий от Бога. Этот несотворенный свет и видели ученики однажды в день Преображения на горе Фаворской. Преображение совершается после того, как ученики признают Иисуса Христом. Господь дарует им видеть чудо только тогда, когда они уже готовы к этому, и Он творит это чудо не просто так. Мы с вами говорили, что у Христа нет таких чудес, которые бы Он совершал исключительно ради манифестации Своей способности чудотворить. Любое чудо Его имеет прочные основания. Либо это делается из милосердия, либо еще какие-то очень важные вещи за этим стоят. Так вот, чудо Преображения совершается именно для того, чтобы приоткрыть тайну Воскресения, чтобы не испугались ученики, не рассеялись, не остались одинокими в те времена, когда им придется увидеть Его, на Кресте висящего. Свидетелями Преображения становятся те же, кого Господь позовет с собой в Гефсиманский сад, и это не случайно. Не случайна и сама формула события: Он зовет их подняться на высокую гору. Восхождение есть всегда символ духовного усилия. Человек, который поднимается в гору, вырастает над самим собою. Эти пространственные символические вещи до сих пор сохранились в нашем языке. Если человек чему-то научился или как-то развился, мы говорим: «Как он вырос», а если, напротив, человек совсем погряз в какой-нибудь гадости, то мы говорим о его падении, то есть стать выше себя или ниже – это имеет значение. Так вот, Господь возводит учеников на гору, Он зовет их подняться над собою. На горе являлся когда-то Господь Моисею, Илии, и гора Фаворская напоминает о тех великих богоявлениях прошлого. Мы говорили с вами о том, что на Фаворе ученики испытали одновременно великий страх и великую радость, превосходящую даже этот страх. Если до Преображения светоносность Господа была скрыта под Его смиренной человеческой плотью, то в Преображении он уже не смертный человек, просияла Слава Божия. Новый закон дается апостолам на Фаворе, они слышат Глас Бога Отца, Который говорит: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте» (Мф.17:5).

Свет Фаворский всегда обладал удивительной притягательностью для христианского сердца. Мистика божественного света во все времена, во всех христианских культурах так или иначе была представлена, и в традиции восточной, православной, к которой мы принадлежим, существовали удивительные люди, удивительные святые, которые видели Фаворский свет и которые даже сумели об этом рассказать. Один из таких дивных святых исихастов, священнобезмолвствующих – это, конечно же, святой Григорий Палама, который давным-давно, еще в XIV веке, написал книгу под названием «Триады в защиту священнобезмолвствующих». Традиция священного молчания, которая существовала, бережно хранилась в православных монастырях восточных, иногда вызывала некоторые насмешки у людей, далеко стоящих от этой традиции. Для того, чтобы не столько объяснить, но показать хотя бы, что молчание – это действительно великое делание, Григорий Палама пишет эту свою книгу, в которой он как раз и говорит об удивительном свете Фаворском. Пересказывать святого Григория мне не хотелось бы. Если у вас есть такое желание, то эту книгу надо читать, потому что там очень много чудесных вдохновенных страниц, которые говорят о том, как через молитвенное восхождение, через молитву Иисусову прежде всего, душа наша может просветиться и соприкоснуться с божественным Фаворским светом.

Другой великий святой, который знал тайну света Фаворского, – это, конечно же, Серафим Саровский, один из самых любимых русских святых. Все вы, конечно, знаете, а если не знаете, то прочитайте, не пожалеете, беседу отца Серафима с Мотовиловым. Был такой человек, который с трогательной настойчивостью хотел узнать смысл жизни христианской, и никто не мог ему этого объяснить, пока он не встретился с батюшкой, а после этой встречи с батюшкой Серафимом Мотовилов – он был помещик – продал все свое имение, пожертвовал деньги на монастырь и вел смиренную послушническую жизнь. Так вот, Мотовилов говорит, что он очень долго спрашивал у отца Серафима, в чем же цель жизни христианской, и батюшка ему ответил, что это стяжание Духа Святого. И тут у Мотовилова было очень много вопросов. Ему хотелось увидеть Духа Свята, и в конце концов, уступив этой его настойчивости, отец Серафим преобразился, и все наполнилось светом и удивительной радостью, хотя дело было в серенький холодный зимний денек. Мотовилов говорит, что он никогда не переживал такого счастья, тепла, покоя, такой озаренности, какая его посетила в этот день. Увидев однажды этот свет в сияющем лице старца Серафима, этот человек совершенно изменился, вся его жизнь изменилась.

Может быть, не каждому из нас случится такая великая радость, но у всех нас есть праздник Преображения, например, да и любая Литургия. Когда мы приходим в храм, слышим возглас: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святого Духа», и раскрываются Царские Врата, и мы видим свет, который льется из алтаря, всякий раз в какой-то мере мы все становимся сопричастниками этого удивительного небесного света. Он есть в опыте каждого из нас даже без особенных каких-то чудес.

Что еще означают слова свет от света, Бог от Бога? Иногда мы можем подумать, что Отец больше, чем Сын. Так вот, в отношениях внутри Святой Троицы Бог Сын во всем равен Богу Отцу, у Него та же самая сущность, точно так же Он является совершенным Богом. Именно это и подчеркивают слова Символа веры свет от света, Бог от Бога, то есть настоящий свет, настоящий Бог. С самого начала песнопения, которые сохранены еще у евангелистов, эти древние гимны христианские, славят Иисуса как Свет. Например, Песнь Захарии, когда он говорит: «По благоутробному милосердию Бога нашего, которым посетил нас Восток свыше, просветить сидящих во тьме и тени смертной, направить ноги наши на путь мира» (Лк.1:78-79). Христос приходит просветить тех, кто находится во тьме, приходит как Свет с востока, восходящее светило. Между прочим, именно таков другой перевод: «Благодаря глубокому милосердию Бога нашего, по которому посетила нас звезда с высоты». Восток, «анатоле» по-гречески – это восход светила, Солнца или Луны. Восход звезды сияющей – это образ боговоплощения.

Христос очень часто говорит о себе как о свете. «Я свет миру» (Ин.8:12), читаем мы в Евангелии от Иоанна, «Кто последует за Мной, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» (Ин.8:12), «Я свет пришел в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме» (Ин.12:46). Все эти слова Господа приводит евангелист Иоанн. «Я Свет», говорит Господь, а в тот момент, когда Его арестовывают, Он говорит: «Теперь ваше время и власть тьмы» (Лк.22:53).

Преподобный Симеон Новый Богослов таким образом раскрывает слова Бог от Бога:

«Он Бог от Бога, безначального Отца безначальный Сын, бестелесного – бестелесный, непостижимого – непостижимый, вечного – вечный, неприступного – неприступный, невместимого – невместимый, бессмертного – бессмертный, невидимого – невидимый, слово Бога и Бог, через Которого все приведено в бытие – то, что в небе и что на земле... Будучи таким и пребывая во Отце, и имея Отца пребывающим в Себе, не отделяясь от Него и совершенно не оставляя Его, Он сошел на землю и воплотился от Духа Святого и Марии Девы, и вочеловечился, став /.../ равным нам во всем, кроме греха, чтобы, пройдя через все наше, воссоздать и обновить того первого человека, а через него и всех рожденных и рождающихся, подобных своему прародителю».

Посмотрите, для святого Симеона Нового Богослова неразделимо размышление о природе Сына Божия, о том, что это свет от света, Бог от Бога, с мыслью о Его великом деле спасения: сошел на землю, воплотился, вочеловечился, чтобы воссоздать и обновить всех рожденных и рождающихся. Таким образом, мы видим, что Божественный свет нисходит в эту толщу, в эту тьму непросвещенного нашего существования для того, чтобы мы могли подняться к свету. Как говорится в одной из молитв, «сыном света соделай Своего служителя»: мы, любя Христа, призваны к тому, чтобы стать сынами света. Это молитва Симеона Метафраста после причастия. Вот причащаясь, мы принимаем в себя божественный свет и просим, чтобы он произвел в нас такое таинственное действие, чтобы мы сами стали светлее. Апостол Петр сказал когда-то, что Бог призвал нас из тьмы в чудный свой свет (1Петр.2:9) – какая в этих словах красота и радость. Так вот, Иисус – Бог от Бога, свет от света.

Дальше сказано в Символе веры рожденный, несотворенный. Посмотрите, как настаивают Отцы первых Вселенских Соборов на этой мысли. Сначала сказано единородного, то есть единственного, Кто родился от Бога. Потом повторяется от Отца рожденного прежде всех век. Теперь в третий раз, казалось бы, то же самое: рожденный, несотворенный, тот, Кто рожден, а не сотворен. Почему так важно для создателей Символа веры подчеркнуть эту мысль? Потому, что в IV веке в церкви была очень сильна ересь пресвитера Ария. Это была настоящая напасть, были целые города, где ариане были в большинстве, и там оставался какой-нибудь один православный приход, а все остальные уклонились в эту ересь. Так вот, в чем же состояло учение Ария? Арий говорил, что Сын Божий вовсе не является совечным Отцу, а это самое высокое творение, венец творения, особое, но все-таки творение. Арий думал, что если Сын рождается от Отца, то было время такое, когда Его не было. Он совершает именно эту ошибку, он слишком опирается на человеческий разум. Арий не мог помыслить, что Отец безначален, и Сын тоже от века имеет своим началом Отца. Он не понимал, что Отец всегда Отец потому, что у него всегда есть Сын.

Арианство вызвало церковную смуту. Это была действительно опасная ересь, потому что, если встать на точку зрения Ария, то оказывается, что нет ни Троицы, ни Богочеловечества, а это означает, что Бог остается недостижимым. Если Иисус – это просто высоконравственная, самая совершенная Тварь, то тогда ведь и не пройдена пропасть между Богом и человеком, а это значит, что между Богом и людьми может быть только какое-то моральное общение, а никак не то глубинное единство, которое на самом деле осуществилось во Христе. Если встать на точку зрения Ария, то тогда просто разрушается христианство. Святой Афанасий Великий показал как раз в полемике с этим мировоззрением, что если бы Сын был сотворен, то Он не мог бы нас спасти, и если Бог не вочеловечился, то тогда человек не сможет обожиться, и тем самым все главные положения христианства теряют свою силу. Так вот Символ веры как раз последовательно настаивает на том, что Сын Божий не сотворен, что Он рожден от Отца прежде всех веков.

Дальше сказано в Символе, что Иисус единосущен Отцу. Что это означает? В восточном богословии первых веков различались два таких понятия очень важных. Сегодняшний наш разговор, может быть, самый сложный, потому что мы занимаемся некоторым исследованием богословских понятий. Может быть, это непросто воспринимается, но, однако же, мы все-таки являемся наследниками Символа веры и должны понимать, что там говорится, поэтому придется нам еще потрудиться немножко. Так вот, различаются два понятия – усия и ипостась. Что это означает? Усия есть сущность, и она едина для всех трех Лиц Пресвятой Троицы, но ипостась у Них у Каждого своя. Бог Единосущный, но Троица, Единый в трех лицах, триипостасный. Святой Григорий Богослов говорил:

«Надо и соблюсти веру в единого Бога, и исповедовать три Ипостаси, или три Лица, притом каждое с личным Его свойством. /…/ Ты слышишь о рождении: не допытывайся знать, каков образ рождения. Слышишь, что Дух исходит от Отца: не любопытствуй знать, как исходит».

В этих словах святого Григория Богослова удивительная мудрость. Есть какие-то вещи, которые мы можем принять своим разумом, а есть вещи, которые нам даже не нужно испытывать. Он говорит: «Слышишь о рождении Сына от Отца – не любопытствуй знать, каким образом Он от Него рождается», потому что это непостижимо, и если задаваться такими вопросами, то мы просто окажемся на тупиковом пути. Так вот, Единосущен Отцу Сын, об этом говорит и Евангелие: «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин.1:18). Иисус явил всю полноту Бога, потому что единосущен Богу. Вся полнота живой божественной тайны во Христе присутствует, через Него мы имеем доступ к Отцу, как говорит апостол Павел. Он же называет Господа Христа «сиянием славы и образом ипостаси» (Евр.1:3) Отца. Вот другой перевод: «Сияние славы, отпечаток Его сущности», здесь говорится о единосущии.

Последние слова фрагмента, которым мы с вами сегодня занимаемся, – единосущна Отцу, Им же вся быша. Мы веруем в Иисуса Христа Сына Божия, Единородного, Им же все начало быть. Так можно перевести эти слова. Им же вся быша – то есть Которым все было сотворено, в Котором все начало быть. Об этом пишет Иоанн Богослов в начале своего Евангелия:

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его. Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн. Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него. Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете. Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал. Пришел к своим, и свои Его не приняли. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились. И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца. Иоанн свидетельствует о Нем и, восклицая, говорит: Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня. И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать, ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа. Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин.1:1-18).

Это начало Евангелия от Иоанна, и здесь очень ярко раскрывается мысль о том, что Сын Божий, Слово Божие, Логос – это и есть Тот, Кто участвовал в сотворении мира на заре времен, и Тот, Кем творится новый мир сейчас, потому что Он приходит к людям и дает им возможность родиться заново, родиться от Бога. Творится новое человечество, новый мир творится через тайну Боговоплощения. Бог-Слово – так говорят о Христе, это одно из Его имен в Новом Завете. Св. Игнатий Антиохийский говорил: «Един есть Бог, явивший Себя через Иисуса Христа, Сына Своего, Который есть Слово Его, исшедшее из молчания». Господь Бог произносит Слово, и это творческое Слово и есть Сын Божий.

Сам Иисус и есть Слово, действенная сила и свет Откровения. Словом Он совершает чудеса. Он говорит расслабленному: «Встань, возьми постель свою и иди» (Мф.9:6) – и тот встает, берет постель свою и идет. Слово Господне – это Дух и Жизнь, как говорит Иоанн Богослов. У апостола Павла есть такое замечательное выражение. Он говорит в Послании к Евреям, что Бог говорил когда-то через пророков, а сейчас, в последние дни, Он говорит нам в Сыне Своем. Уже не через пророков, а в Сыне, в личности Иисуса Христа звучит голос Бога (Евр.1:1-2), сияет для всех свет, жизнь.

Это и есть участие Сына в Творении. Им все начало быть, Им все сотворено. Мы говорим о том, что Христос – это Свет истинный, Который просвещает всякого человека, грядущего в мир («Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир» Ин.1:9). Ни один человек на белом свете не может родиться вне этого таинственного Божественного участия в его появлении. Таким образом получается, что, участвуя в жизни мира, участвуя в творении, Господь дарит нам самого себя. В этом его любовь к нам, его верность, его милосердие по отношению к Церкви. Хотелось бы закончить сегодняшний наш разговор словами святого Максима Исповедника, который говорил о Христе так:

«Это великая и сокрытая тайна, заветное блаженство, цель, ради которой все было сотворено. Взирая на эту цель, Бог вызвал к бытию все вещи. Это предел, к которому тяготеет Провидение и все подвластное ему, в котором тварь совершает свое возвращение к Богу. Это таинство, охватывающее все века, ибо ради Христа, ради Его таинства существуют все веки, и все что в них. Во Христе обретают они начало и конец. Этот синтез предопределен изначально: синтез ограниченного и безграничного, меры и безмерности, конечного и бесконечного, Творца и твари, покоя и движения. Когда наступила полнота времен, этот синтез сделался видимым во Христе как осуществление предначертаний Божиих».
Максим Исповедник. Вопросы к Фалассию, 60.

Этот синтез, о котором говорит Максим Исповедник, предопределен изначально, потому что цель мира – соединение с Богом, и это достигается во Христе, потому что во Христе соединяются человеческая и Божественная природа. Мы видим, что весь мир есть таинственное и чудесное движение, движение, которое возвращает мир к Творцу по его свободной воле. В этом смысле Господь – это действительно «Альфа и Омега», как сказано в Откровении Иоанна Богослова («Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний» (Откр.22:13). В следующий раз мы с вами поговорим именно об этом двойном движении, о том, как нисходит Сын Божий с небес ради того, чтобы возвести нас на небеса, как совершается сотворение мира для того, чтобы этот мир в конце концов вернулся к Богу. Об этом будет наш следующий разговор.

Продолжение следует.