1. Ведение
В обсуждении настоящей темы мы попытаемся быть как можно более ясными и доступными для понимания. Ведь благодаря ясности достигается человеческое взаимопонимание и как следствие – единение людей в духе. С этим связаны также слова приснопамятного профессора Д. Баланоса, которые он высказал относительно другой серьезнейшей проблемы – созыва Всеправославного Собора: «Позвольте мне в своих формулировках быть максимально кратким и искренним, без дипломатической предосторожности и двусмысленностей, с мыслью о том, что только через открытый и искренний обмен мнениями может проявиться истина, которую все мы, пусть и различными путями, отыскиваем».
Мы сказали, что постараемся быть ясными, поскольку достижение ясности в действительности может оказаться не таким простым делом, потому что разбираемая тема является очень сложной. Сложность усугубляется еще и тем, что эта тема находится сегодня в центре церковных интересов, в силу чего она выдвигается с самых разных сторон и получает соответствующее освещение. В результате возникает достаточно серьезное разногласие по поводу священных канонов. Здесь в качестве вводного замечания хотелось бы отметить, что сегодня основное разногласие по поводу священных канонов касается наиболее существенного вопроса их авторитетности. Это разногласие и различие мнений отчасти, может быть, оправданы, потому что, к сожалению, не существует достаточно ясного различия между действительно священными канонами и многоразличными церковными узаконениями.
В связи с этим находится еще одна причина несогласия в среде Церкви по вопросу о священных канонах – усиливающаяся путаница в отношении их действенности, то есть несовершенное знание или даже полное незнание их силы и применения.
2. Авторитет священных канонов
А теперь мы приступаем к рассмотрению первого вопроса – об авторитете священных канонов. Из различных дискуссий церковного или же просто научно-богословского уровня известно, что разногласие в отношении священных канонов сосредоточено в вопросе их авторитетности или относительности, либо, другими словами, их временности или постоянности. Одни говорят о временном, или относительном, другие же о вечном, или абсолютном их авторитете. Этот вопрос, полагаем мы, имеет жизненно важное значение для христианина, для человека вообще. По этому пункту стоит привести замечание русского профессора отца Иоанна Мейендорфа: «Различие между абсолютным и относительным есть, как мне думается, самый неотложный из всех вопросов, с которыми придется столкнуться сегодня православным богословам... Лишь если мы обнаружим и познаем в достаточной мере Абсолютное, нам удастся надежно сориентироваться в гуще человеческих преданий и обычаев, так что мы сможем произвести требуемое разграничение и необходимую очистку».
Вопрос об абсолютном авторитете священных канонов является жизненно важным потому, что переплетается непосредственно с проблемой их правильности, с тем, насколько они выражают истину, что, в свою очередь, связано с проблемой происхождения священных канонов. Действительно ли они являются божественными заповедями или же они являются человеческими произведениями и предписаниями. Профессор Л. Филиппидис писал по этому поводу: «Правильным является Истинное, а Истинным является все то, что Бог открыл – все, что Бог желает... Все, что Бог открыл, находится перед нами – единожды данное, но навеки сохраняющее силу».
Дискуссия по указанной проблематике может долго продолжаться, но это лишь отведет наше внимание от главного вопроса и, соответственно, затруднит его решение. Поэтому согласно нашему пожеланию, высказанному в начале, вместо всяких дискуссий и доказательств, мы просто приведем здесь свидетельства самих священных канонов, или, что то же, высказывания отцов Церкви, постановлявших эти каноны.
Так, во 2-ом каноне V–VI Вселенского Собора, который представляет собой образец официальной синоптической кодификации священных канонов Церкви, мы читаем: «Прекрасным и крайнего тщания достойным признал сей святый собор и то, чтобы отныне, ко исцелению душ и ко уврачеванию страстей, тверды и ненарушимы пребывали принятые и утвержденные бывшими прежде нас святыми и блаженными отцами, а также и нам преданные, под именем святых и славных Апостолов, 85 правил (канонов)... и все прочие священные правила (каноны), изложенные от святых и блаженных отец наших... Никому да не будет позволено вышеозначенные правила изменять, или отменять, или принимать вместо предложенных правил иные, с подложными надписаниями, составленные некими людьми, дерзнувшими торгашествовать истиной. А если кто будет обличен в том, что некое правило из вышереченных покусился изменить или исказить: таковой будет повинен согласно тому правилу понести епитимью, какую оно определяет, и чрез оное врачуем будет от того, в чем преткнулся».
Также в 1-ом каноне VII Вселенского Собора мы читаем: «Принявшим священническое достоинство свидетельствами и руководством служат начертанные правила и постановления, которые охотно приемля, воспеваем с богоглаголивым Давидом, ко Господу Богу глаголя: на пути свидетельств Твоих я насладился, как во всяком богатстве... Поскольку же сие верно, и засвидетельствовано нам; то радуясь о сем, подобно тому как кто нашел бы большое сокровище, божественные правила мы с услаждением принимаем ивсецелое и непоколеблемое содержим постановление сих правил«.
Итак, на безусловный авторитет священных канонов указывает, во-первых, то, что сами Вселенские Соборы запрещают их искажение или изменение. По поводу этого запрещения профессор К. Муратидис пишет: «Эта... твердая уверенность вышеупомянутых Вселенских Соборов в достоверности и силе древнейших канонов, а также в недопустимости всякого отступления, нововведения или упразднения в их содержании, выражает именно то глубокое убеждение церковного Сознания в вечном авторитете и неизменяемости содержания священных Канонов, вдохновленного Святым Духом».
Исходя из того, что самими канонами запрещается их искажение, мы приходим к выводу о непогрешимости упомянутых канонов и убеждаемся, что они указывают правильный путь, что содержат в себе истину. А если бы священные каноны не давали верного направления, но содержали бы ошибочные постановления, то по какой причине было отказываться от последующих возможных исправлений? Вышеотмеченный вывод подтверждается также упомянутым выше 2-ым каноном V–VI Вселенского Собора, который гласит: «Никому да не будет позволено вышеозначенные правила изменять... или принимать вместо предложенных правил иные, с подложными надписаниями, составленные некими людьми, дерзнувшими торгашествовать истиной».
Итак, священные каноны имеют свидетельство того, что они обладают истиной. Это также следует и из того, что они имеют самосвидетельство того, что они предписаны Вселенскими Соборами при озарении и покровительстве Святого Духа, Духа истины. Так, в 1-ом каноне VII Вселенского Собора провозглашается: «... божественные правила мы принимаем с услаждением, и всецелое и непоколеблемое содержим постановление сих правил, изложенных от всехвальных Апостол, святых труб Духа, и от шести святых Вселенских Соборов, и поместно собиравшихся для издания подобных заповедей, и от святых Отцев наших. Ибо все они от единого и того же Духа быв просвечены, полезное узаконили».
Итак, VII Вселенским Собором провозглашается «более торжественным образом господствующее в церковном сознании глубочайшее убеждение касательно природы и характера божественных и святых канонов Церкви как плодов Всесвятого Духа».
В отношении вышеупомянутого самосвидетельства никто не в праве утверждать, что оно косвенно указывает на неведение Отцами истинной природы церковных законоположений или что предоставление канонами такого подтверждения ошибочно. Потому что, если на мгновение предположить, что свидетельство целого Вселенского Собора ошибочно, тогда на какую авторитетность могли бы притязать мнения каких-либо отдельных отцов Церкви или позднейших епископов и богословов? Во всяком случае, мнение Вселенского Собора не может быть опровергнуто мнением какого бы то ни было современного ученого, не приемлющего вышеуказанного самосвидетельства.
Но кроме того, вполне естественно, чтобы свидетельство этих канонов было авторитетным, и вообще достаточно логично, чтобы все постановляемые Вселенскими Соборами каноны были непогрешимыми, раз сами Вселенские Соборы, являющиеся устами Церкви, которая есть «столп и утверждение истины» – непогрешимы. Поэтому Афанасий Великий справедливо говорит в своем Послании к епископам Африки: «Слово же Господне, изреченное на Вселенском Соборе в Никее, пребывает во веки».
3. Некоторые уточнения
А) Оросы-каноны
Однако можно было бы возразить, что все сказанное выше имеет силу для догматических решений, т.е. оросов, но не для канонов, так как не одно и то же – оросы Вселенских Соборов и их каноны. Но это мнение невозможно доказать, потому что не существует ясного разграничения между этими двумя терминами: так, «орос» часто называется «каноном» и наоборот. Великий византийский канонист Зонара специально указывает: «Орос же называется образцом и каноном». А из канонистов нового времени Д. Петракакос пишет: «Напрасно станет кто-либо искать буквальный смысл в словах «канон» и «орос», а также «догмат», особенно на протяжении первых пяти веков». И это справедливо, поскольку наряду с тем, что многие каноны имеют догматическое содержание (17, 18 I Вселенского Собора, 4, 10 14, 20, 28 IV Вселенского Собора и др.), почти все священные каноны имеют тесную связь с догматическим учением Церкви и составляют его практическое применение. Как верно подчеркивает В. Лосский, «каноны, направляющие жизнь Церкви «в ее земном аспекте», неотделимы от христианских догматов. Они – не юридические статуты в собственном смысле слова, но приложение догматов Церкви». В связи с этим весьма меткое замечание высказывает также Митрополит Сервий и Козаны Дионисий: «В Церкви теоретические и практические вопросы не существуют раздельно, как мы привыкли разделять в новейшую эпоху. Вопросы Церкви – суть вопросы жизни, в которой теория неотделима от практики. Разделение этих вопросов на якобы практические и теоретические ведет к раздроблению церковного организма и противоречию в жизни... Безусловно, одним из самых больших грехов нашего времени в Церкви является отделение жизни от догмата, любви от веры, Церкви от Богословия».
По этому пункту можно было бы возразить: в отличие от оросов, которые делались широко известными и утверждались полнотой Церкви, каноны не получали такого утверждения с ее стороны, поскольку она не получала непосредственного знакомства с ними. Однако это возражение несерьезно, потому что если уж какой-либо собор признается Вселенским, т.е. авторитетным и непогрешимым, следовательно, все его решения, а значит, и канонические, являются правильными и непогрешимыми. Иначе этот Собор не был бы непогрешимым, а значит, и православным.
После всего вышесказанного никакое сомнение относительно безусловного авторитета священных канонов, как нам кажется, не может быть оправдано. И поэтому справедливо Восточные Православные Патриархи в своих «ответах» (1716–25 гг.) англиканским епископам, отказавшимся присягать королю, говорили: «Законоположения и каноны Святых и Священных Семи Соборов, а также Поместных, созывавшихся, разумеется, на Востоке (со времен Святых Апостолов и до царствования в Константинополе Василия Порфирородного), мы принимаем как самые Святые Евангелия согласно 2-ому канону VI Святого и Вселенского Собора и 3-ему положению 2-ого титула Новелл, в котором находим, что каноны и догматы Семи Соборов должно соблюдать как Божественные Писания... И понятно, почему мы принимаем каноны Священных Соборов как Божественные Писания, – так как они являются законоположениями богоносных мужей, которых Бог поставил в Церкви учителями так же, как Апостолов и Пророков, по учению Божественного Апостола (1Кор. 12:28), которые, будучи также вдохновлены Божественным Духом, предписали таковые каноны, чтобы мы имели их словно светильники, сияющие в темном месте (2Петр. 1:19), как и Божественные Писания. Ибо Святой Дух, глаголавший чрез Апостолов, Он же и не другой глаголал и чрез богоносных Отцов». Величайший канонист нового времени святой Никодим Святогорец также говорит: «Эта книга (т.е. Пидалион – собрание Священных Канонов) есть Священное писание после Священных Писаний, Завет после Ветхого и Нового Завета. Вторые богодухновенные словеса после первых богодухновенных словес. Эта книга есть вечные пределы, которые положили Отцы наши, и законы, существующие вовек... которые Вселенские и Поместные Соборы постановили Духом Святым... Эта книга есть поистине Рулевое Весло (Пидалион) Кафолической Церкви, как мы ее поименовали, управляемая которым Церковь уверенно доставляет своих моряков и плавающих, разумею священных и мирян, к безмятежной пристани Вышнего Царствия». Профессор И. Кармирис также говорит: «Таким образом, священные каноны, являющиеся основанием строя церковной жизни, обладая кафолическим и вечным характером, каковой определяет и Церковь, образуют ее положительное право, которое упорядочивает отношения между ее членами так, чтобы «все было благопристойно и по чину» (1Кор. 14:40). Следовательно, Церковь, как Божественное учреждение, обладает своим собственным строем жизни, который, будучи божественным как происходящий непосредственно от Иисуса Христа или Апостолов и их канонических преемников, вдохновленных Святым Духом, не зависит от произвола человеческого желания, но имеет безусловный авторитет».
Б) Различение канонов и канонических постановлений
Теперь, прежде чем перейти к следующему разделу, мы должны обязательно выдвинуть следующее четкое различие и утверждение. Если сказанное выше о безусловном авторитете священных канонов распространяется на те из них, которые были предписаны Вселенскими Соборами, но также и на те каноны из определенных Поместными Соборами или Отцами Церкви, которые утверждены каким-либо Вселенским Собором, оно, однако, не имеет силы по отношению к канонам, которые всего-навсего предложены каким-либо Поместным Собором или каким-нибудь Отцом Церкви. Об этих последних канонах мы не можем сказать с уверенностью, что они непогрешимы. Потому что, помимо теоретически сказанного выше о непогрешимости Вселенских Соборов, мы имеем практический пример, когда 16-ый канон V–VI Вселенского Собора исправил 15-ый канон Неокесарийского Поместного Собора.
Представление о какой бы то ни было погрешности канонов, предписанных каким-либо Поместным Собором или Отцом Церкви и не утвержденных Вселенским Собором, укрепляется также случаем с канонами Патриарха Константинопольского Иоанна, прозванного Постником. Его каноны, несмотря на то что были написаны до созыва V–VI Вселенского Собора, тем не менее не были утверждены последним, хотя он утвердил множество других канонов. Этот факт, как нам кажется, не случаен, но имеет определенные существенные причины. Патриарх Константинопольский Николай в своем 11-ом ответе говорит о «канонике», то есть сборнике канонов Иоанна Постника, что «этот каноник, используя большое снисхождение, многих погубил». Однако святой Никодим Святогорец не принимает этого объяснения, говоря, что каноник «не только не снисходителен, но, дерзну сказать, относительно плотолюбцев даже несколько суров». Поэтому, не будучи в силах найти оправдание тому, что V–VI Вселенский Собор не утвердил каноны святого Иоанна Постника, святой Никодим кратко говорит: «Не знаю, на каком основании (так произошло)». Однако мы полагаем, что эти каноны не были утверждены, потому что содержали в себе некоторые ошибки, возможно даже догматические. Так, кроме всего прочего, в 1-ом каноне Иоанна Постника мы читаем: «Впрочем, даже если частыми коленопреклонениями удается умилостивить Божество, нужно делать так, и даже много...». То есть очевидно, что в это правило вводится понятие умилостивления и удовлетворения Бога человеком, что входит в противоречие с Православным догматическим учением.
Помимо этого соображения очевидно также, что каноны, приписываемые святому Иоанну Постнику, не сохранились точно в том виде, в каком они вышли из под его пера, но претерпели определенные изменения посредством некоторых сокращений, сделанных переписчиками, которым, вероятно, и обязаны догматические ошибки. Очень может быть, что к таковым подложным канонам, приписываемым Иоанну Постнику, относится 2-ой канон V–VI Собора, гласящий: «Никому да не будет позволено... кроме предложенных правил принимать другие, с подложными подписаниями составленные некими людьми, дерзнувшими торгашествовать истиной». Из всех этих соображений становится очевидным, что рассматриваемые каноны были заподозрены в некоей ереси, или заблуждении против правой веры, и поэтому они не были утверждены V-VI Вселенским Собором.
На основании всего сказанного выше, теоретически и практически, мы заключаем, что только каноны, предписанные или утвержденные Вселенскими Соборами, надежно указывают и обеспечивают правильность, так как опираются на непогрешимость Церкви. Конечно, этим мы не хотим поддержать мнение, что все прочие каноны не содержат истины, что они ошибочны или что мы должны их отвергнуть. Напротив, весьма вероятно, что грядущий Вселенский Собор утвердит многие из них, и таким образом они обретут вселенский и безусловный авторитет. Однако до этого момента у нас не может быть полной уверенности в их Непогрешимости и правильности, какую обеспечивают нам лишь каноны Вселенских Соборов. По этим причинам собственно канонами, канонами в исконном смысле слова, могут быть названы – и являются таковыми – только каноны Вселенских Соборов, а также каноны, утвержденные ими.
Как известно, словом «канон» изначально называлась деревянная трость (линейка), которую использовали для проведения прямой линии или для проверки прямизны какой-либо линии. А в переносном смысле каноном называется все, что служит образцом для правильного выполнения какого-либо дела как руководство или критерий. Таким образом, и каноны Вселенских Соборов, обеспечивающие правильность, истину, являют собой образец для каждого верующего, на основании которого он должен строить свою жизнь или проверять правильность своих поступков. Каноны представляют собой единую меру, единый непогрешимый критерий. По ним оцениваются деяния верующих, пастырей и пасомых. Каноны составляют единую норму совершенства, и чем более кто-либо согласует с ними свои поступки, действия и всю свою жизнь, тем более совершенным, святым и праведным он должен становиться. Напротив, всякий, кто удаляется от них, удаляется от правильности, от совершенства, от праведности и святости.
4. Сила священных канонов
Теперь, однако, встает такой вопрос: если авторитет канонов вечен и безусловен, относится ли это и к их силе (действенности)? Иными словами, вечна и безусловна ли их сила?
А) Можно сказать, что поскольку священные каноны суть каноны жизни и обращены к членам воинствующей Церкви, они действительны в той мере, в какой человек находится в этой жизни и принадлежит воинствующей на земле Церкви. В случае когда человек перешел в торжествующую на небесах Церковь, все каноны прекращают действовать в отношении него. Ср. место из Апостола Павла: «Закон имеет власть над человеком, пока он жив» (Рим.7:1). Подобным образом, если какой-либо член Церкви перестает жить в миру и вступает в монашеский чин, то каноны, относящиеся к брачной жизни, автоматически прекращают для него свое действие. Разумеется, это совсем не означает, что соответствующие каноны теряют свой авторитет. То же самое касается и других аналогичных с этими случаев.
Б) Помимо вышеупомянутых случаев часто бывает и так, что Церковь, то есть компетентный церковный орган, в чрезвычайных обстоятельствах временно приостанавливает действие определенного канона в целях достижения большей пользы: здесь мы встречаемся с применением принципа икономии. Икономия – это компетентно принятое и исходящее из христианского устроения, временное и разумное отступление по какому-либо пункту от верного соблюдения канона, то есть от акривии, однако, без всякого передвижения догматических границ, допускаемое ради спасения душ, находящихся в ограде (или даже вне ограды) Церкви. Святой Никодим Святогорец пишет: «Два вида управления и исправления сохраняются в Церкви Христовой. Один вид называется «акривией», а другой «икономией» («домостроительством»), или «снисхождением», и с их помощью домостроители духа (то есть клирики) управляют спасением душ, пользуясь то одним, то другим видом». По слову Иерусалимского Патриарха Досифея, «церковные дела рассматриваются в двух отношениях; по акривии и по икономии».
Так, например, необходимым условием спасения человека является Крещение, т.е. троекратное погружение в освященную воду и изведение из нее просвещаемого, совершаемое каноническим священником. Однако, в случае, если младенец внезапно начинает умирать. Церковь позволяет ради его спасения отступить от акривии и применить крещение по икономии. То есть даже простой верующий мирянин может троекратно, во имя Святой Троицы, поднять в воздух умирающего младенца, с тем чтобы он считался крещенным (Крещение воздухом). Подобным образом может быть дано разрешение от поста в Среду и Пяток или в Четыредесятницу больному, с тем чтобы его состояние не ухудшилось (Ср. 69-ое правило Св. Апостол). В обоих этих случаях действует изреченное V-VI Вселенским Собором (88-ой канон): «Поэтому предпочтение отдавать нужно спасению человека и его благосостоянию».
Профессор К. Муратидис говорит, что принципом церковной икономии «препобеждается буква закона, которая умерщвляет, и провозглашается, что Церковное право существует ради верующих, отнюдь не являясь самоцелью». И в другом месте добавляет, что принцип икономии «делает Каноническое право существенно отличным не только от права мирских организаций, но и от самого закона Ветхого Завета, особенно в том виде, который существовал в Синагоге во времена Господа».
По этому положению можно было бы, сравнивая Божественный Закон (каноны Церкви) с человеческими законами и лучше выясняя таким образом особый характер священных канонов, заметить следующее: авторитет священных канонов безусловен, сила же их относительна. Напротив, авторитет человеческих законов относителен, однако, несмотря на это их сила обыкновенно безусловна: то есть они почти всегда применяются неукоснительно.
В) Кроме вышеуказанной формы церковной икономии, имеется еще один своеобразный вид, который можно было бы назвать более постоянной или продолжительной икономией. Ее можно охарактеризовать также как молчаливую икономию.
Прежде всего, следует обратить внимание на то, что по вопросу продления и продолжительности применения икономии не может быть устойчивого предела, ни тем более серьезных разногласий или возражений, так как само понятие времени в принципе условно. Ср. место из 2Петр. 3:8: «Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день». Ср. также Пс.89 (90), 4. Впрочем, должно отметить, что продолжительность применения определенной церковной икономии может изменяться соответственно случаю и обстоятельствам. По слову прп. Феодора Студита: «Одни дела икономии совершались отцами временно, а другие – продолжительно«.
Мы охарактеризовали этот вид икономии еще и как молчаливый, потому что обычно ее предоставление совершается без особого упоминания или объявления со стороны применяющего ее компетентного церковного органа. Просто ввиду обстоятельств компетентный церковный орган молчаливо терпит отступление верующих от верного и точного применения тех или иных священных канонов, не налагая предусмотренного наказания. Можно было бы сказать, что сегодня случается так, что есть каноны, которые, обладая вечным и безусловным авторитетом, то есть являя правильность и идеал, все-таки находятся в бездействии, в праздности, не в силе при применении молчаливой икономии.
[Примечание. Прежде чем двинуться дальше, нам предстоит решить следующий вопрос пастырского характера: что предпочтительнее, применение такой молчаливой икономии, как это обычно молчаливо происходит, или оповещение перед полнотой Церкви? На это можно было бы сказать следующее: что необходимо, так это то, что применение молчаливой икономии должно происходить с ведома и по инициативе церковных органов, чтобы они были готовы «дать ответ всякому, требующему отчета» (1Петр. 3:15). Но что касается вопроса, должно ли применение икономии происходить с ведома паствы, то это зависит от каждого конкретного случая. Так, если определенная проблема захватила умы у части Церковной полноты и причиняет ей беспокойство или соблазн, то церковная власть должна выбрать четкую позицию и разъяснить народу, что, соответственно, происходит или должно произойти. Однако, если бездействие какого-либо священного канона не вызывает появления проблем или вопросов в Церковной полноте и, особенно, если оно не наносит ей какого-либо вреда, тогда церковное руководство может не выступать с публичным объяснением своей позиции, чтобы это не вызвало неожиданного беспокойства или волнения среди полноты Церкви.]
После этих скобок можно было бы предложить и следующее: Церковь через временное или продолжительное приостановление силы, – но не авторитета, – священных канонов продолжает Божественную икономию с целью «взыскать и спасти» человека (Ср. Лк.19:10); продолжает Божественное домостроительство в истории спасения. Постоянно и неоднократно она снисходит к человеческой немощи и терпит, не прибегая к наказаниям, отступление от акривии, с тем чтобы помочь человеку, сохранить его в Церкви и подвести его к жизни о Христе, к познанию истины для возрастания его личности в «мужа совершенна».
5. Некоторые недоразумения
(их причины и их предотвращение)
И все-таки, это спасительное и полное любви и сострадания к человеку дело Церкви было некоторыми воспринято как основание для утверждения, что каноны не имеют безусловного авторитета или что они временны и относительны как человеческие построения. Значит, они бесполезны и, следовательно, должны быть упразднены. Такая ошибочная оценка священных канонов обязана тому, что эти священные каноны и вообще относящиеся к ним действия Церкви (применение или неприменение) судятся, «измеряются» по человеческим, мирским критериям. Можно было бы сказать, что к этому случаю особенно подходят слова святого Иоанна Златоуста: «измеряя дела Божий умствованиями человеческими, они постыдились домостроительства спасения».
Это недоразумение вызвано, главным образом, некоторым смешением, некоторым отождествлением понятий «авторитет» и «сила» священных канонов. Но как подтверждается выше, эти понятия не тождественны. Мы видели, что в определенных серьезных случаях и по соображениям нужды (душевной или телесной) сила и применение священных канонов могут быть приостановлены, лишены действия, то есть быть относительными, но это вовсе не имеет никаких тяжелых последствий в отношении их подлинности, их безусловного авторитета.
Это становится очевидным, если принять во внимание некоторые характерные и красноречивые события и действия («Деяния») Церкви и Ее компетентных органов. Так, в случае конкретного документа (и затем распоряжения), предоставляющего икономию, компетентный церковный орган, выступающий с оказанием икономии, обязан вписать в соответственное разрешение, кроме предоставляемой икономии, также и акривию, подчеркивая, таким образом, то правильное и каноническое (соответствующий канон), от которого он временно отступает по икономии, делая снисхождение ради исцеления недостатка и всецелого блага члена Церкви. А то, что всегда имеет место указание на каноническую норму, дает основание некоторый справедливо говорить, что икономия не разрушает каноны, но напротив, утверждает их и укрепляет их авторитет.
Стало быть, то, что в определенный момент какой-либо канон не имеет силы или не применяется, совсем не означает, что он не обладает безусловным авторитетом сам по себе. Возможно даже, что его бездействие или неприменение в какой-нибудь Поместной Церкви будет продолжаться хоть тысячу лет, опять-таки, без всяких последствий для его авторитета. Вероятность того, что сегодняшние обстоятельства потребуют не полного применения какого-либо канона, совсем не исключает того, что завтра, возможно, Церковь ради пользы Своей полноты выдвинет вперед этот канон, возобновляя его силу и требуя его полного применения.
Сам факт такого возобновления составляет второй красноречивый элемент многовековой церковной практики. Уже сами священные каноны часто «обновляют» более древние каноны. Это конкретно наблюдается на примере 3-го канона V–VI Вселенского Собора, который гласит: «Отныне же определяем и возобновляем правило... и т.д.», и далее ссылается на 17-ое правило Св. Апостол. Также и в 8-ом каноне того же Собора мы читаем: «Предписанное святыми отцами нашими желая и мы во всем сохранять, возобновляем также и правило, повелевающее быть ежегодно соборам епископов каждой области...» Ср. также 6-ой канон VII Вселенского Собора: «И мы сие правило возобновляем, и если обрящется некий начальник, возбраняющий сие, да будет отлучен». Само возобновление канонов указывает на то, что хотя сила определенного канона на практике или из соображений икономии иногда ослабевает, тем не менее, авторитет его не уменьшается.
Из вышесказанного легко заключить, что мы не можем безусловный авторитет какого-либо канона ставить в зависимость от его неприменения и бездействия в каком-то частном случае, в какой-то определенной церковной области, или в какую-то конкретную эпоху. Из того, что какой-то канон не соблюдается всеми верующими или не применяется в нашей собственной области или в нашу эпоху из тех соображений, что мы находимся в различных неблагоприятных условиях, или же подвержены прочим нуждам и немощам, совсем не следует, что они не могут быть применены в других областях, в другие времена, другими христианами. Если бы мы приняли последнее за правду, то попали бы в опасность быть охарактеризованы как рассуждающие субъективно и эгоцентрично или как ограниченные в своих рассуждениях пространственно и хронологически.
Естественно, – как и подтверждается на деле, – кто-либо может возразить, что приведенные ошибочные оценки и недоразумения относительно священных канонов можно было бы предотвратить и избежать их, если бы имело место собственно богословское рассмотрение священных канонов на основании подлинных церковных критериев, а не человеческих измерений. Поэтому правильно говорится, что «для приближения, постижения и правильной оценки священных канонов существенной и абсолютно необходимой предпосылкой является духовная согласованность их исследователя с духом Церкви и священных Канонов. Только эта согласованность позволяет преодолеть букву, которая часто убивает, и приоткрывает внутреннее духовное величие священных Канонов». А если кто-то пожелает рассмотреть и «измерить» священные каноны и духовные действия Церкви, опираясь на субъективные человеческие критерии, то он подвергнется серьезной опасности обмануться, сбиться с толку, и впасть в прелесть.
Это может стать еще более понятным и убедительным на следующем примере: многие утверждают, что каноны преходящи, потому что они якобы не могут быть применены сегодня, то есть они неприменимы. Однако, этот взгляд сам обнаруживает свою ошибочность: он представляет собой логическую ошибку, состоящую в принятии искомого за данное. Действительно, вполне вероятно, что мы не сможем сегодня применить определенные каноны. Однако это не говорит о том, что эти каноны ошибочны, но о том, что мы, сегодняшние люди, настолько отдалились от правоты или настолько обессилили и выродились, что не способны применять эти каноны. Например, 69-ое правило Св. Апостол предписывает пост в продолжение Св. Четыредесятницы. То, что мы не в силах сегодня соблюдать его, потому что чувствуем упадок наших умственных или телесных сил, не означает, что канон не правилен, но что человек, особенно городской, потерял былую выдержку и прямиком идет по направлению к разложению и катастрофе, если, конечно, он не изменит своей сегодняшней тактики. Отсюда становится понятным, что не каноны преходящи и относительны, но что, напротив, мы сами стали очень зависимыми от среды, очень преходящими и непостоянными, очень относительными.
Из вышесказанного также получается, что когда мы судим о вещах субъективно, мы рискуем ошибиться в суждении. И, более того, просто опасно следовать за своими собственными взглядами и рассуждать о вещах на основании человеческих критериев, потому что так – и это хуже всего – мы не замечаем, как часто (обыкновенно) мы направляемся к своей катастрофе. И наконец, эта опасность должна пробудить в нас желание и заботу восстановить все в правоте, в его естественном состоянии и ходе бытия при помощи некоего авторитета.
6. Эпилог
Итак, именно об этих нуждах и запросах желали позаботиться Вселенские Соборы, нашествием Святого Духа предписывая священные каноны. Именно такое назначение имеют священные каноны и именно таким авторитетом они обладают. Как «правила», они показывают правильность и верный путь к ней – к познанию истины и жизни по ней. Это светящиеся знаки, вечные световые указатели, которые удерживают в поле зрения Церкви, вообще, и каждого верующего, в частности, ясное сознание преследуемой цели, которая заключается в совершенствовании и обожении человека, в достижении богоподобия.
Было бы прискорбно, если бы эти правила (каноны) всякий раз подгонялись под восприятие и духовно-нравственное состояние заблуждающегося и обольщающегося человека. Тогда и «искупительная весть Богочеловека была бы предана, и всякая возможность духовного подвига уничтожена», всякая надежда духовно-нравственного прогресса исключена. Потому что на место Богочеловека Иисуса мы бы постоянно ставили кумир современного обмирщвленного и выродившегося человека, наверное, до тех пор, пока шаг за шагом не дошли бы до состояния бессловесных животных. И по отношению к священным канонам, как и к применению их верующими, можно применить по аналогии то, что говорит профессор Е. Феодору о Православном Богослужении (Божественной Литургии и пр.): «Православное Богослужение ведет человека к ближайшему соприкосновению со святыней, превосходя все атеистические гуманистические системы, которые, объединившись сейчас в международные коалиции, категорически отвергают духовные связи человека с какой бы то ни было трансцендентной божественной реальностью, руководствуются внутримирным антропоцентризмом, помещают человека в центр всего, опускаются до материализма, релятивизма, субъективизма и подавляют основополагающее свойство человеческой души – стремление к Божеству».
Сочетание канонической «акривии» и церковной «икономии», которые составляют два аспекта одного и того же «дела Церковного служения к совершению святых», придает совсем особый духовный характер Церковному Праву. Это Право «исполняет существенную функцию в Ее Теле, имея своей целью соединение полноты Церкви с Ее Божественным Главой. Право Благодати определяется, преимущественно в отношении преследуемой им цели, как духовное, святое в своей основе и божественное Право, как исходящее от Самого Божественного Основателя Церкви».
Следовательно, не может быть и речи об упразднении священных канонов, предписанных и утвержденных Вселенскими Соборами. Не лишено значения также и то, что Апостол языков Павел говорит: «Итак, мы уничтожаем закон верою? Никак; но закон утверждаем» (Рим.3:31). Не может быть и речи об упразднении или о видоизменении канонов. Но может идти речь о признании их авторитета и осознании их ценности, о возобновлении их силы и об их применении, «доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова» (Ефес.4:13).
© Панайотис И. Бумис. Непогрешимость Православия. Перевод с греческого Петра Бесараба. - М. Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина, 2001.