Толкования на Псалтирь 51:3

Что хвалишися во злобе, сильне? беззаконие весь день

Что хвалишися во злобе, сильне? Обращает слово как бы к самому сириянину, или действовавшему в нем диаволу.

Что хвалишися во злобе, сильне? беззаконие весь день

Итак, этот иноплеменник Доик, служащий Саулу вестником о Давид, этот пастух бесплодного стада мсков, не иной кто, как злой ангел, различными греховными страстями привлекающий к худому человеческую душу, на которую, когда увидит, что она в дому истинного иерея, тогда, не имея возможности поразить человека брыканиями мсков, доносит «князю злобы духа, иже действует в сынех противления» (Ефес. 2:2). Но укорененный, «яко маслина плодовита в дому Божии» (Пс. 51:10), отвечает мучителю теми словами, какие слышали мы в псалмопении, которое говорит: «что хвалишися во злобе сильный беззаконием»?

Ст. 3-4 Что хвалишися во злобе, сильне? беззаконие весь день. неправду умысли язык твой: яко бритву изощрену сотворил еси лесть

Когда, бывши у Авимелеха, Давид вкусил священной пищи, и вследствие этого изменился его вкус, или по мнению других толко­вателей – его характер, тогда он восхвалял и благодарил Бога такими словами: «благословлю Господа на всякое время, хвала Ему – всегда на устах моих» (Пс.33:2) и так далее. Теперь же, когда он узнал о предательстве Доика и диавольском истреблении им стольких священни­ков, он обращается к нему со следующими словами: «что хвалишься злобою, сильный? Беззаконие весь день». Упоми­наемое здесь по времени гораздо раньше событий пятидесятого псалма, потому что это случилось и сказано еще при жизни Саула и до воцарения Давида. Много времени спустя, уже после смерти Саула и к концу собственного царствования, Давид приносит покаяние, содержащееся в 50-м псалме. Но по причине связи его с 49-м псалмом, нами уже объясненной, он поместил этот псалом прежде других. Между тем, следующие за 50-м псалмы, принадлежащие Давиду, числом двадцать – от 51 до 70, по своему содержанию относятся к другим событиям, так что, по-видимому, они произнесены еще при жизни Саула и до воцарения Давида. Так и рассматриваемый нами псалом написан при жизни Саула, «когда пришел Идумеянин Доик и возвестил Саулу и сказал ему: Давид пришел в дом Авимелеха». Да и пятьдесят третий сказал, – «когда пришли Зифеи и сказали Саулу…: вот, Давид не у нас ли скрылся?» (1Цар.23:19) Точно также пятьдесят пятый надписывается: «когда удерживали его иноплеменники в Гефе«. А это именно было до вступления Давида на царство, еще при жизни Саула. И пять­десят шестой надписывается: «когда он (Давид) убегал от Саула в пещеру». Точно также пятьдесят восьмой – «когда, – говорит, – «Саул послал стеречь дом его, чтобы умертвить его». Далее, псалом пятьдесят девятый, хотя и произнесен после смерти Саула, уже в царствование Давида, но все-таки до его поступка с Урией, что явствует из надписания, в котором время указывается так: «когда он сожег Средоречие Сирийское и Сирию Совальскую, и возвратился Иоав и поразил Едома в Соляной долине, двенадцать тысяч». Это по времени предшествует покаянию пятидесятого псалма. Наконец и шестьдесят второй псалом сказан Давидом – «когда он был в пустыне Иудейской», еще при жизни Саула. И обрати внимание, что почти все псалмы второй части книги псалмов Давида, после пятидесятого, оказываются произнесен­ными им раньше, до времени его поступка с Урией. Первая же часть книги с первого псалма по сорок девятый имеет другой характер, потому что относится к событиям, следовавшим после покаянного пятидесятого псалма. Так, третий псалом сказан Давидом, «когда он бежал от… Авессалома, сына своего». А он бегал от сына после события с Урией.

И в шестом псалме он оплакивает тоже самое преступле­ние, говоря: «утрудился я от воздыханий моих, каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими орошаю постель мою» (Пс.6:7). И седьмой – «по поводу слов Хусия, сына Иемениина», мог быть сказан в то же время. Хусий, ближайший друг Давида, находился тогда при Авессаломе. Да­лее, семнадцатый относится к последним временам жизни Давида. А тридцать седьмой надписан: «в воспоминание» – и заключает ту же самую мысль, что и шестой; он даже и начинается теми же самыми словами: «Господи! Не в ярости Твоей обличай меня и не во гневе Твоем наказывай меня». Таким образом, и этот псалом предше­ствует пятидесятому псалму в выражении того же самого покая­ния, как в других отношениях, так и тем, что говорит: «беззакония мои превысили голову мою, подобно тяжелому бремени отяготели на мне. Воссмердели и согнили раны мои от безумия моего» (Пс.37:5–6). Впрочем, ты и сам, заняв­шись этим делом, можешь найти, что большинство псалмов в первой части книги произнесено после события с Урией, а следующие за пятидесятым по времени предшествуют преступному делу.

Почему же, однако, сообразно с последовательностью времени, не поставлены первые по времени псалмы на первом месте, а позд­нейшие – на втором месте, но первые, составленные еще при жизни Саула, оказываются во второй части книги псалмов, а в первой части – позднейшие по времени. Я думаю, что такой порядок принят с той целью, чтобы не переходить от лучшего к худшему, потому что не­многие псалмы, именно подписываемые: «в конец», «не погуби» (Пс.56 и Пс.74), кажется, сохраняют свое место в порядке псалмов. Вообще же печальные ставятся на первом месте, чтобы на втором можно было оставить более отрадные, так что (впечатление от) худ­ших выкупалось бы и сглаживалось благодаря следующим за ними хорошим. Правдоподобно, что сам Давид свой позднейший грех хотел несколько умалить сопоставлением с своими прежними подви­гами. А может быть кто-нибудь скажет, что он с большой преду­смотрительностью поставил свои покаянные псалмы на первом месте, так как «первый в тяжбе своей прав» (Притч.18:17). Впрочем, мы уже достаточно обсудили указанный порядок (Псалмов); теперь пора перейти и к приведенным выше словам пятьдесят первого псалма. Итак, приведенные слова псалмо­певец пишет, узнав, что сделал Доик сириец в своей злобе против него. Поэтому и обращается к нему со словами: «что хвалишься злобою, сильный?» Так, не сильный и не закоренелый во зле, сохраняя остатки добра, как более слабый в своей злобе, будет скрывать свои грехи, и, чувствуя уколы совести, может покаяться и найти себе лекарство от своей злобы в исповедании (гре­хов) и искреннем покаянии; а сильный в злобе ослепляется ею и хвалится, гордясь ею как бы великим подвигом. И мне кажется, что настоящее слово описывает людей характера противоположного изображавшемуся в пятидесятом псалме. В самом деле, там человек, однажды поскользнувшийся во грех, каялся и бичевал самого себя, принося исповедание (грехов) и оплакивая свои преступления, а здесь сильный в злобе не боится посторонних обличений, но укра­шаясь ею как бы добродетелью, гордится пороком, утратив стыд даже пред собственной совестью. Потому и беззаконие замышляет «весь день», или даже «на каждый день», по Симмаху; а с языка его не сходят слова неправды; он не скрывает их в тайниках своей души, но возвещает их во всеуслышание, почему и сказано: «неправду выдумывал язык твой».

Таковы люди без стыда и открыто злословящие, или несдержанно изрыгающие хульные слова, или злоупотребляющие ложью всякого рода и ложными клятвами, или открыто клевещущие на ближних. Одним из таких и был Доик, оклеветавший Давида и Авимелеха. Как человек сильный во злобе он носит на языке своем безбожные замыслы. Не свободен от таких мыслей и сла­бый в злобе, но он, по крайней мере, скрывает их, и насколько в состоянии, старается помирить и заглушить их в себе самом. И, кроме того, сильный в злобе изострил лесть, как отточенную бритву, обманывая нежными речами того, на кого замышляет, а тайно приго­товляя ему гибель. Так поступал и Доик Сириянин (Идумеянин), находившийся в священническом городе в то именно время, когда Давид пришел к Авимелеху: он коварно наблюдал то, что они делали, и открыто тогда ничего не заявлял, показывая даже может быть лицемерную дружбу и к самому Давиду, и к священникам. Но вскоре затем он показал себя таким, каков он был, и как яд извергнул скрывавшееся в нем коварство. Итак он, когда пред­ставлялся выбор между добром и злом и нужно было выбрать луч­шее из них, предпочел злобу, и когда надлежало ему сделать добро, избрал неправду. Он поступил несправедливо, оболгав священника и приписав ему то, чего он не делал. В самом деле, что перво­священник вопрошал Бога о Давиде, это – была ложь и неправда; ни о чем подобном Писание не свидетельствует. Он мог даже сказать правду, разъяснив Саулу, что первосвященнику была неизве­стна причина удаления Давида: он принимал его как друга царя и посланному с царским поручением оказал прием в честь послав­шего. Затем, первосвященник не давал Давиду запасов: он и не имел столько хлебов, чтобы снабдить Давида на дорогу. В этом именно и извинялся первосвященник пред Давидом, говоря: «нет у меня под рукою простого хлеба, а есть хлеб священный» (1Цар.21:4). Итак, он не давал запасов, но по нужде решился на большее, чем поло­жено законом, дав ему, как человеку богобоязненному и праведному, хлебы предложения. Разъяснив это и подобное этому, Доик сказал бы правду, если бы захотел, но он, решившись на ложные наветы, предпочел неправду тому, чтобы сказать правду.

«Что хвалишися во злобе сильне? беззаконие весь день». Пророк называет сильным Доика, как приближеннаго к Саулу, а Рапсака, как человека, которому вверено было военачальство. Предлагает же речь в виде вопроса, советуя не много думать о себе в злобе своей, и не тратить все время на лукавство. Ибо слова: «весь день» Симмах перевел: всякий день.

Что хвалишися во злобе, сильне? беззаконие весь день

Что хвалишься? Что много мечтаешь о себе и сам себя в мыслях своих ставишь высоко и пред другими выказываешь, как бы коварство языка было какое достоинство? Или что много полагаешься на лесть и хитрость и опираешься на них, как на крепкую опору, как на верное орудие,— иметь вес и силу между другими, устроить свой быт и пролагать себе дальнейший путь? Что хвалишися во злобе? Удивляется Пророк, как доходят люди до такой степени зла, что в ослеплении хвалятся тем, о чем надлежит плакать? Пусть пал ты во зло, зачем еще и хвалиться тем? Зло, дошедши до бесстыдства, есть верх развращения, признак сожжения совести и достижения глубины зол. Что хвалишися во злобе, сильне? (Сильный — или Саул, или Доик по благосклонности Саула.) Укор сильному, когда он силен на зло: и чем похвалиться? убил человека? Но и скорпион то же может сделать, и паук, и другие ядовитые животные. Затем ли дана тебе сила, чтоб сравниться с сими ничтожными насекомыми? (см.: Августин). И как пагубно быть сильным во зле! Слабый во зле робеет и делает зло сокрытно; потому, когда пробудится совесть, добро пересилит зло, и он раскаивается, а сильный во зле делает зло смело и тщеславится тем, как каким совершенством, потому нечем встревожиться ему в сердце, чтоб прийти в раскаяние и исправиться. Беззаконие весь день. Весь день,— всякий день, всякий раз, всегда. То есть только беззаконие да беззаконие. Сожалетельный укор! Хитрость и лукавство овладели сердцем, не дают покоя человеку, и на ложе своем сплетает он ухищрения и в сонных мечтах видит одни образы козней.

Неправду умысли язык твой

Феодотион слово умыслил перевел—провещал; а выражение весь день, Симмах перевел: каждый день. Слова сии сочинены, с опущением союза, так: язык твой всегда говорил беззаконие, неправду, вместо: беззаконно и неправедно. Давид сими словами обвиняет всю жизнь Дойка, как совершенно развращенную; потому что если бы Доик не был столько злонравен и развращен, то не истребил бы столь значительного города.

Слова Исихия: Когда Иуда говорил фарисеям: что вы дадите мне и я вам предам Его? то они предложили ему 30 сребренников; и с того времени искал удобного случая предать Его, посему весь день пребыл в размышлении о грехе предательства, доколе не наступила ночь, в которую привел это в действие (в изд. Своде). Евсевия: По словам Сираха, размышляет сердце, а не язык: в устах глупых сердце их (ибо выскочило сердце на уста их); посему и сердце мудрых есть уста их. Итак, поелику он глуп и вместе диавол, то посему говорит: неправду умыслил язык твой (Сир. 21,29).

Яко бритву изощрену сотворил ecи лесть

Лестью Давид называет здесь клевету и предательство, которое было столь сильное и проницательное произведение клеветника и предателя Дойка, что пожало священнический город как бритва, когда оговорил пред Саулом первосвященника Авимелеха и бывших с ним священников, что они друзья и помощники Давида.

Почему и Св. Кирилл возглашает: так сказано о Доике за истребление и разрушение всего священнического города! так сильна была клевета! Слова Григория Нисского: И язык диавола подобен изощренной бритве. Ибо как весьма изощренная бритва не дает заметить бреющемуся у него волос, так и диавол, устрояя, с чрезмерно великим и хитрым искусством во зле, ковы, отнимая у души благодать добродетели и знания, делает сие отнятие их у нее не чувствительными, ибо оно, на кого враждует, того лишает благолепия власов, отсекая семь плетениц власов, в которых заключается наша сила; а мысль касательно духовных власов можешь угадать из седмеричного числа их; так исчисляет благодать Духа и Исаия, разделив ее на семь видов. За отсечением их, как случилось с Сампсоном, следует потеря очей и насмешки со стороны иноплеменных во время их пьянства… Исихия: Выражение: как бритва, означает секущего не чувствительным образом, так что острее того коварства, которое составил (Иуда) на языке предательства к имевшим взять Иисуса: кого я облобызаю, тот и есть; возьмите Его!

Ст. 2-3 внегда приити доику Идумейску, и возвестити Cаулу, и рещи ему: прииде Давид в дом Авимелехов. Что хвалишися во злобе, сильне? беззаконие весь день

Донос Доика Саулу Давид называет злодейством потому, что он имел целью завинить Ахимелеха в оказании Давиду помощи, как врагу своего царя, т. е. в сочувствии мятежнику и соучастии с последним. В этом случае он намеренно ложно истолковал поступок Ахимелеха, который не знал истории настоящего бегства Давида и если оказал ему участие, то руководился священным обычаем гостеприимства, а не злодейским умыслом против своего царя; донос Доика, как губивший невинного, был злодейством. - «Милость Божия всегда со мною». Давид верит, что Господь не оставит его своей защитой и донос Доика, рассчитанный на то, чтобы повредить Давиду, будет безрезультатен.