Толкования на Евангелие от Матфея 17:3

Ст. 1-4 По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии

И по днех шестих поят Петра, Иакова и Иоанна. Если другой евангелист говорит: спустя восемь дней (Лк. IX, 28), то здесь нет противоречия, напротив - согласие. Один разумел и тот день, в который говорил Иисус, и тот, в который возвел Он учеников Своих на гору; а другой считает только те дни, которые протекли между этими днями. Посмотри же, как беспристрастен Матфей: он не скрывает тех, которые были предпочтены ему. То же самое часто делает и Иоанн, с полною точностью описывая отменные похвалы, воздаваемые Петру. Так, всегда были чужды зависти и тщеславия все эти святые мужи.

Итак, взявши верховных апостолов, возведе их на гору высоку едины, и преобразися пред ними: и просветися лице Его яко солнце, ризи же Его быши белы яко свет. И се явистася им Моисей и Илиа, с Ним глаголюща (Мф. XVII, 2, 4). Почему Христос берет только этих учеников? Потому, что они превосходили прочих: Петр сильною любовью к Иисусу, Иоанн - особенною любовью к нему Иисуса, а Иаков - ответом, который он дал вместе с братом своим: можем испить чашу (Мф. XX, 22), и не одним ответом, но и делами - как другими, так и теми, которыми он оправдал свои слова. И действительно, он был так неприязнен и ненавистен для иудеев, что и Ирод умерщвлением его думал сделать великий подарок иудеям. Для чего же Иисус не тотчас возводит их? Для того, чтобы прочие ученики не пришли в смущение. Потому же Он не говорит даже и об именах тех, которые взойдут с Ним на гору. В противном случае прочие ученики сильно пожелали бы следовать за Ним, чтобы видеть образ будущей славы, и восскорбели бы, как будто презренные. Хотя Христос намеревался показать славу Свою и чувственным образом, однакож и это было для них вожделенно. Но для чего же Он прежде сказал об этом? Для того, чтобы они, услышав об этом ранее, сделались способнее к созерцанию, и чтобы число дней, воспламенивши в них сильнейшее желание, заставило их приступить с мыслию бодрственною и озабоченною. Для чего же тут являются Моисей и Илия? На это можно много представить причин. И во-первых, так как одни из народа почитали Христа за Илию, другие за Иеремию, иные за какого-либо из древних пророков, то и являются главные пророки, чтобы видно было различие рабов от Господа, и то, что Петр справедливо похвален, за исповедание Христа Сыном Божиим. Можно указать, далее, и вторую причину. Иудеи часто обвиняли Христа в преступлении закона и в богохульстве, - будто бы Он похищал славу Отца, Ему не принадлежащую, и говорили: несть Сей от Бога, яко субботу не хранит (Ин. IX, 16); и еще: о добре деле камение не мещем на Тя, но о хуле, яко Ты, человек сый, твориши Себе Бога (Ин. X, 33); поэтому, чтобы показать, что оба обвинения произошли от зависти, а Он свободен и от того и от другого, - то есть, что Он ни закона не преступил, ни славы, непринадлежащей Ему, не присвоил, называя Себя равным Отцу, - Он представляет мужей, прославившихся и исполнением закона, и ревностью к славе Божией. Если Моисей дал закон, то иудеи могли заключить, что он не потерпел бы презрения этого закона, как они думали, и не стал бы служить нарушителю его, для него неприязненному. Также и Илия из ревности к славе Божией не предстал бы и не повиновался бы Христу, если бы Он был противником Божиим, и назвал Себя Богом и равным Отцу, не будучи таковым на самом деле.

Наряду с указанными можно привесть и еще причину. Какую же? Этим явлением И. Христос хотел научить учеников тому, что Он имеет власть над жизнью и смертью, и владычествует над небом и землею. Для того-то и являются здесь и умерший, и еще не испытавший смерти. Пятую же причину (а это действительно пятая) представил сам евангелист. Она состоит в том, чтобы показать славу креста, утешить Петра и других учеников, боявшихся страдания, и ободрить их сердца. В самом деле, явившиеся два мужа не молчали, но говорили о славе, которую он намерен был явить в Иерусалиме, т. е. о страдании и о кресте, потому что страдание и крест всегда называются славою. Далее - причиною избрания этих мужей была самая их добродетель, которой Он преимущественно требовал от учеников. Так как Христос всегда учил: иже хощет по Мне ити, да возмет крест свой и последует Ми (см. Мф. 16:24), то Он теперь и выводит на средину тех, которые тысячу раз умирали за славу Божию и за вверенный им народ. Подлинно, каждый из них, погубивши душу, обрел ее; каждый смело говорил против тиранов, один - против фараона, другой против Ахаава, и притом за людей неблагодарных и непослушных, которые за свое спасение платили им неблагодарностью, ввергая их в крайние опасности; каждый хотел отвлечь народ от идолослужения. Оба были люди простые, и притом один был косноязычен и худогласен, а другой вел жизнь суровую. Оба отличались нестяжательностью, потому что ни у Моисея ничего не было, ни Илия ничего не имел, кроме милоти. И притом все это было в Ветхом Завете, когда еще не было столь обильного дара чудес. Правда и Моисей разделил море, но Петр ходил по водам, мог преставлять горы, врачевал различные телесные болезни, изгонял жестоких демонов, самою тенью своею совершал великие чудеса, и обратил всю вселенную. Также и Илия, хотя воскресил мертвеца, но ученики Христовы воскресили тысячи, и притом тогда, когда еще не удостоились принять в себя Духа. Христос беседует с Моисеем и Илиею и для того, чтобы побудить учеников Своих подражать их любви к своему народу, их постоянству и твердости, чтобы они были кротки как Моисей, ревностны как Илия, и равно попечительны. В самом деле, один из них три года сносил голод для иудейского народа, а другой говорит: аще оставиши им грех, остави; аще же ни, изглади Мя из книги, в нюже вписал еси (Исх. XXXII, 32). Обо всем этом Христос и напоминал ученикам явлением Моисея и Илии. И во славе Он вывел их не только для того, чтобы ученики были таковыми, но и превосходили их. Вот почему, когда однажды они сказали: речем, да огнь снидет с небесе (Лк. IX, 54), и упомянули об Илии, сделавшем подобное, то Он сказал им: не весте, коего духа есте, превосходством дара убеждая их к перенесению обид. Но да не подумает кто-либо, что мы осуждаем Илию, как несовершенного; мы этого не говорим. Он очень совершен был, но только в свое время, когда ум людей находился еще в младенчестве, и когда они имели нужду в таком руководстве. Равно и Моисей совершен был; но от учеников Христовых требуется более совершенства: аще не преизбудет правда ваша паче книжник и фарисей, не внидете в царствие небесное (Мф. V, 20). И это потому, что ученики были посланы не в Египет, но во всю вселенную, которая находилась в худшем состоянии, нежели Египет, и не с фараоном имели разговаривать, но сражаться с самым начальником зла - дьяволом. Их подвиг состоял в том, чтобы связать его и расхитить все его сосуды; и это они совершили не море разделяя, но рассекая жезлом Иессеевым бездну нечестия, воздымаемую бурными волнами. Представь, что только не устрашало этих мужей: смерть, бедность, бесславие, бесчисленные страдания. Все это для них было страшнее, нежели тогда море для иудеев. И тем не менее Христос убедил их все это презреть и идти с совершенною безопасностью, как бы сухим путем. Приготовляя их ко всему этому, Он и поставил пред ними мужей, прославившихся в ветхом завете. Что ж при этом пламенный Петр? Добро нам зде быти (ст. 4), говорит он. Так как он слышал, что Христу должно идти во Иерусалим и пострадать, то боясь и трепеща за Него, он после сделанного ему упрека не смеет приступить и повторить то же: милосерд ты (Мф. XVI, 22), но от страха ту же самую мысль выражает в других, но уже не столько ясных словах. Теперь, видя гору и уединенную пустыню, он подумал, что самое место доставляет безопасность, и не только надеялся на безопасность места, но и думал, что Иисус не пойдет уже в Иерусалим. Петр хочет, чтобы Христос здесь остался навсегда, потому и напоминает о шатрах. Если, думал он, станется это, то мы не пойдем в Иерусалим; а если не пойдем, то и Христос не умрет, потому что там, говорил Иисус, нападут на Него книжники. Но не осмелившись сказать таким образом, а желая, чтобы это было, Петр без всякого опасения сказал: добро нам зде быти! Здесь находятся Моисей и Илия, Илия - низведший огнь с неба на гору, Моисей - вошедший в мрак и беседовавший с Богом; и никто не узнает, что мы здесь.

Видишь ли, как пламенно Петр любит Христа? Не думай о том, что предлагаемое им убеждение не было обдумано; но рассуждай о том, как он пламенен был и как любовь ко Христу сжигала его. А что Петр говорил это не из боязни за себя, то видно из слов его, которые он произнес, когда Христос предсказывал будущую смерть и исход Свой, - из слов: душу мою положу за Тя; аще ми есть с Тобою и умрети, не отвергуся Тебе (Мк. XIV, 31). Заметь, как ради Христа он подвергался опасностям, когда именно не только не убежал от напавшей на Христа толпы народа, но извлекши еще меч, отсек ухо у раба архиерейского. Таким образом он не о себе заботился, но трепетал за Учителя своего. Далее, - так как слова его были решительны, то теперь он одумывается, и чтобы снова не навлечь на себя упрека, продолжает: хощеши ли, да сотворим зде три сени, едину Тебе, и Моисеови едину, и Илии едину? Что ты говоришь, Петр? Не ты ли незадолго пред этим отличал Его от рабов, а теперь опять смешиваешь с рабами? Вот как ученики были несовершенны до креста! Хотя Петр и имел откровение от Отца, но он не удерживал его постоянно, а смущался страхом, - не только тем, о котором я сказал, но и страхом, родившимся в нем при самом видении. Потому другие евангелисты, говоря об этом и показывая, что причиною смущения, с которым он произносил эти слова, был именно страх тот, сказали: Марк - не ведяше, что рещи; бяху бо пристрашни (Мк. IX, 6); а Лука, сказав: сотворим сени три, присоединил: не ведый, еже глаголаше (Лк. IX, 33). Притом показывая, что как Петр, так и прочие ученики были поражены большим страхом, Лука говорит о них: бяху отягчени сном, убуждшеся же видеша славу Его (ст. 32). Под сном здесь евангелист разумеет большое отягчение, происшедшее в них от видения. Как чрезмерный блеск ослепляет глаза, так и они поражены были тогдашним светом. Этот свет явился не ночью, а днем, и слабое их зрение отягчалось величием блеска. Что ж далее? Ни сам Христос не говорит ничего, ни Моисей, ни Илия; но больший всех и более всех достойный веры Отец глаголет из облака. Почему ж из облака? Так всегда является Бог. Облак и мрак окрест Его (Пс. XCVI, 2); еще: седит на облаце легце (Ис. XIX, 1); еще: полагаяй облаки восхождение Свое (Пс. CIII, 3); также: облак подъят Его от очию их (Деян. I, 9); еще: яко Сын человечь идый бяше на облацех небесных (Дан. VII, 13). Потому, чтобы ученики поверили, что глас этот есть глас самого Бога, является облако, и притом светлое.

И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие

Когда книжники и фарисеи испытывали Его, прося знамения с неба, Он не хотел им дать, но отверг нечестивое требование благоразумным ответом. А здесь, чтобы умножить веру апостолов, Он дает знамение с неба, когда Илия сходит оттуда, куда взошел, и когда Моисей восстал из преисподней. И Ахаз через Исайю получает повеление, чтобы он просил себе знамение с неба (de excelso) или из ада (Ис. 7 ст. 3: И сказал Господь Исайи: выйди ты и сын твой Шеарясув навстречу Ахазу, к концу водопровода верхнего пруда, на дорогу к полю белильничьему; ст. 10-11: И продолжал Господь говорить к Ахазу, и сказал: проси себе знамения у Господа Бога твоего: проси или в глубине, или на высоте. Также (4Цар. 2), потому что слова: Явились им Моисей и Илия, беседующие с ними, приводятся и в другом Евангелии, как возвещающие им то, что Он должен претерпеть в Иерусалиме (Лк. 9:31). Здесь показываются закон и пророки, которые непрестанно повторяющимся пророчествами провозвестили как страдание Господа, так и воскресение Его.

Ст. 3-4 И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии

Переходящие от буквального [смысла] к духовному видят Закон и пророков, которые пребывают со Словом и громким голосом возвещают о Его пришествии. Отчего Петр упомянул о кущах? Потому что всякое знание и всякая добродетель в сравнении с будущим состоянием ничем не отличаются от недолговечной кущи — по словам Апостола: пророчества… умолкнут, и знание упразднится (1Кор. 13:8). [Число] кущ — три: деятельная, естественная и богословская. Богословскую кущу Петр уделил Господу, ибо Он Бог, естественное созерцание — Моисею, ибо он написал о создании всего, деятельную же [кущу] — Илии, ибо он девственник, ревнитель и аскет.

И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие

О чем говорили? «Об исходе», - говорит Лука, который ему предстояло совершить в Иерусалиме, то есть о кресте. Для чего Моисей и Илия сделались видимыми? Чтобы показать, что Он есть Господь закона и пророков, живых и мертвых, ибо Илия был пророк, пророчество его жило еще, Моисей же - законодатель и умер. Кроме того, и для того, чтобы показать, что Иисус Христос не противник закона и не враг Божий. В противном случае Моисей не беседовал бы с ним, как не стал бы беседовать с тем, кто противодействует ему, и Илия, ревнитель, не перенес бы Его присутствия, если бы Он был врагом Божиим. Еще и для того, чтобы уничтожить подозрение тех, которые считали Его Илиею или одним из пророков. Откуда же ученики узнали, что это были Моисей и Илия? Не по изображениям, ибо делать изображения людей тогда считалось делом беззаконным. По-видимому, они их узнали по словам, которые они говорили. Моисей, может быть, говорил: Ты Тот, страдание которого я заранее изобразил, заклав агнца и совершив пасху; Илия же: Ты Тот, воскресение которого я заранее изобразил, воскресив сына вдовы, и так далее. Показывая же их ученикам, Господь научает их подражать им, то есть подобно Моисею быть кротким и доступным для всех и подобно Илии быть ревностными и непреклонными, когда нужно, и подобно им готовыми подвергаться опасностям за истину.

И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие

Фаворская слава требовала неукоснительных свидетелей; но избранные на земли свидетели «бяху отягчени сном»! (Лк. 9:32). Посему явились другие, из другого мира, привлеченные силою, может быть, той же необыкновенной молитвы, среди коей и от коей последовало самое Преображение. «Явистася им Моисей и Илия, с Ним глаголюща».

Моисей является, как ходатай и учредитель Ветхого Завета, пред Начальником и Совершителем Завета Нового; Илия – как главнейший из пророков, по своей ревности и действиям, пред Тем, в Коем получали теперь исполнение все пророчества. Являются оба – «во славе», подобной славе Богочеловека, и от Него видимо заимствуемой, – показуя сим на себе, что и все последователи Его «просветятся», чрез Него, некогда «яко солнце в Царствии Отца» Небесного (Мф. 13:43). К таковому, раннему в сравнении с другими праведниками, просветлению славою небесною, в Илии положено было начало беспримерным взятием его на небо с телом (4Цар. 2:11), а в Моисее – чудесным отсветом славы на лице его от собеседования с Богом (Исх. 34:29–35), вследствие коего и во время смерти, как замечает святой историк, «не отемнесте очи его, не истлеста устне его» (Втор. 34:7). А между тем, предварить видением во плоти Того, Кого все праведники и пророки ветхозаветные желали видеть и не видели, – было новой наградой и для законодателя Синайского и для пустынножителя Кармильского. На Фаворе исполнилось наконец желание их: видеть Бога лицом к лицу (Исх. 33:13; 3Цар. 19:13), ибо они узрели здесь Того, Который есть «сияние славы и образ ипостаси Его» (Евр. 1:3), и сподобились беседовать с Ним лицем к лицу. И для Сына Человеческого первое свидание во славе с величайшими из предшественников и провозвестников Своих служило, без сомнения, некиим утешением среди Его земного многострадального поприща.

Ст. 1-9 По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте. И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. Возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса. И когда сходили они с горы, Иисус запретил им, говоря: никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых

Из всех гор Палестины нет прекраснее горы Фавор. Одиноко стоит она в долине Эздрилонской, верстах в семи от Назарета, пустынная, круглая, по выражению нашего древнего путешественника, «яко стог среди поля» (игумен Даниил), вся покрытая дубовыми и фисташковыми рощами, благоухающая цветами, как дивное подножие во славе преобразившегося на ней Господа. Сюда из пределов Кесарии Филипповой и пришел Иисус Христос через шесть дней – по прошествии дней шести, после беседы о крестоношении, как пишет святой Матфей, считая только полные промежуточные дни, или через восемь, как пишет святой Лука, считая день беседы и самый день преображения Господня. За всю эту неделю путешествия святые евангелисты не сообщают нам ни об одной беседе Господа, ни об одном важном событии: видно, что святейшая душа Богочеловека все эти дни была всецело занята мыслью о кресте, время которого было уже близко; по древнему преданию, Спаситель преобразился только за сорок дней до страданий Своих. В безмолвии следовали за своим Божественным Учителем и святые апостолы; в их сердцах еще звучали последние речи Господа о кресте, о суде и Царствии Божием. Много таинственного для них было во всех этих речах; слово о кресте и страданиях пробуждало в них томительное чувство скорби, а обещание близкого открытия Царства Божия проливало луч радости в их сердца. Чтобы глубже запечатлелось учение о кресте в их душах, Господь как бы предоставил их в эти дни самим себе, давая им испытать на себе борьбу искренней веры в Него со старыми предрассудками иудейскими. А чтобы эти предрассудки и мечты о земном царстве снова не овладели их сердцами, Господь сказал, что некоторые из них еще при жизни – и даже скоро – увидят Его, Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем. Не все ученики были способны и достойны созерцать образ сей славы в Его преображении; между ними был Иуда; между тем благопотребно было, хотя бы избранным из апостолов открыть славу Его, как Единородного с Отцом, чтобы они, будучи потом свидетелями Его уничижения и страданий, не соблазнились этим уничижением, но уразумели великую тайну Его вольных страданий. «Господь, – говорит преподобный Ефрем Сирин, – явил им Царство Свое прежде поругания Своего и честь Свою прежде безчестия Своего, чтобы, когда будет взят и распят Иудеями, они знали, что распят не по немощи, но по благоизволению Своему, добровольно, во спасение мира».

В славе преображения предызображалась и слава Его воскресения, и та слава, в которой Он придет, как Судия живых и мертвых, и наше будущее преображение при Его Втором и страшном пришествии. И вот, чтобы «прочие ученики не восскорбели, как презренные» (свт. Иоанн Златоуст), взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его. Господь берет трех избранных апостолов, только тех, которых и раньше удостоил быть свидетелями великого чуда воскрешения дочери Иаира, которые и после будут свидетелями Его величайшей скорби в саду Гефсиманском, берет их именно потому, что «они превосходили прочих: Петр – сильной любовью к Иисусу, Иоанн – особенной любовью к нему Иисуса, а Иаков – ответом, который он дал вместе с братом своим: «можем» испить чашу (Мк. 10:39); он так был суров и строг к Иудеям, что и Ирод умерщвлением его думал сделать великий подарок Иудеям» (свт. Иоанн Златоуст). «Он взял Петра, – говорит преподобный Иоанн Дамаскин, – чтобы показать, что свидетельство его о Божестве Христовом подтверждается свидетельством Отца, и дабы уверить его в Своих словах, что Сам Отец Небесный открыл ему это свидетельство; Он взял Иакова, который прежде прочих двенадцати апостолов пострадал за Христа; наконец, взял Иоанна, девственника и чистейший орган Богословия, чтобы он, узрев вечную славу Сына Божия, возгремел: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1:1). «Если бы, – говорит блаженный Феофилакт, – Господь одного Иуду оставил внизу, а прочих взял, то могли бы некоторые сказать, что это и оскорбило Иуду, что поэтому он и продал Господа своего. Но Господь оставил восемь учеников внизу, чтобы трех прославить видением, а остальных сделать блаженными через веру слышанному, как Сам говорит: «блаженны невидевшие и уверовавшие» (Ин. 20:29). И возвел их на гору высокую одних, приглашая их помолиться с Ним. «Он возводит их на гору высокую, дабы показать, что тот, кто не возвысится над земным, не достоин такого божественного созерцания, – возводит одних, потому что имел обыкновение славнейшие чудеса совершать втайне» (блаженный Феофилакт). Господь любил совершать молитвы Свои на горах, в тишине ночи. Можно думать, что и теперь была ночь. И всю ночь продолжалась молитва Господа нашего, так что ученики, утомленные дневными трудами, совершив свои молитвы, к утру, наконец, заснули. Именно теперь, на Фаворе, в час преображения, в глубине Его покорного Богу Отцу сердца изречено великое слово: «вот, иду… исполнить волю Твою, Боже!» (Евр. 10:7). И вот, это пренебесное состояние Его святой души, просиявшей восторгом, умилением и святой решимостью на дело Божие, засветилось в Его Божественном взоре, на Его краснейшем добротой лице, потом – во всем Его пречистом теле, просияло в Его ризах, заблистало вокруг Него светом неизреченным по всей вершине святой горы…

И преобразился пред ними. «Дух молитвы, – говорит митрополит Филарет Московский, – сливаясь с Духом Божиим, исполнил светом душу Иисусову; преизбыток этого света, не удерживаясь в душе, пролился на тело и просиял на лице: и просияло лице Его, как солнце, – не вмещаясь и здесь, лучи Божества, исходящие из плоти Его, сверкают и преобразуют самую одежду Его: одежды же Его сделались белыми, как свет, или «как снег, как на земле белилыцик не может выбелить» (Мк. 9:3). Этот дивный, небесный свет блистал, как молния, и объял души апостолов; божественно прекрасным сиянием разливается этот чудный свет на все окружающее, проникает в область духовного мира и привлекает из мира горнего – великого ревнителя славы Божией Илию, а из мира дольнего – законодателя Моисея, чтобы исполнилось слово Писания: «при словах двух свидетелей, или при словах трех свидетелей» (двух величайших пророков и трех избранных апостолов) «состоится [всякое] дело» (Втор. 19:15). И вот, явились им, пробудившимся от сна апостолам, Моисей и Илия, с Ним беседующие, явились сияющим отображением той же Божественной славы Христовой. Бог невидимый и непостижимый проявился в человеке видимом: «молния Божества Христова, по словам Никанора, архиепископа Херсонского, возблистала сквозь облако Его человечества; заря славы Божественной засветилась сквозь покров Его человеческого смирения; явился не только взору небожителей, но и бренным очам земных человеков во славе Своей Богочеловек, явился во славе большей той славы, в какой являлся Он на Синае и на Хориве, в той самой славе, хотя, из снисхождения к немощи апостолов, и сдержанной славе, которая избранникам Божиим во граде Небесном будет светить вместо солнца и луны вечно; явился в такой славе, что свет лица Его помрачил первые блестящие лучи восходящего вещественного солнца, как поет Святая Церковь… С трепетной радостью парят на гору Фавор – тот самый Моисей, который, видев Бога в образах мрака, дыма, молний, огня, молился Господу на Синае: «открой мне путь Твой, дабы я познал Тебя», и однако же услышал в ответ: «лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых» (Исх. 33:13, 20); тот самый огненноревностный Илия, который на Хориве хотел усмотреть и не усмотрел Бога в видении вихря, сокрушающего горы и камни, в видении землетрясения и огня, и ощутил лишь тень присутствия Божия во гласе хлада тонка – в веянии тихой отрадной прохлады; парят они, по мановению Божию, чтобы утолить давнюю жажду свою – откровенными очами узреть, что есть Бог, являющий Себя не в видениях, а в существе Своем, которое ипостасно соединилось с естеством человеческим и из него проявляет славу Свою.

Вот они, покрытые славой Преобразившегося, предстоят Ему, как Господу, Которому предстояли на Синае и на Хориве», и апостолы видят теперь, что Господь Иисус Христос «не есть Илия, но Бог Илии, ни Иеремия, но освятивший Иеремию во чреве матери, и не один из пророков, но Господь пророков, посылающий их; Он – Творец неба и земли, Владыка живых и мертвых, Который повелел небу и низвел Илию, дал мановение земле и воскресил Моисея»… (преп. Ефрем Сирин). Для того и являются на Фаворе – один умерший, другой еще не испытавший смерти. Оба эти пророка постились подобно Господу по сорок дней; исход обоих из жизни земной был таинственный: Илия взят на небо живым, Моисей умер, но место погребения его покрыто тайной… «Иудеи часто обвиняли Господа в преступлении Закона и в Богохульстве, – говорит святитель Златоуст, – будто бы Он восхищал славу Отца, Ему не принадлежавшую, поэтому Христос, чтобы показать, что обвинение происходит от зависти и на Него не падает, выводит Моисея и Илию: Моисей дал Закон и не потерпел бы презрения этого Закона, не стал бы служить нарушителю его. Также и Илия из ревности к славе Божией не предстал бы и не повиновался бы Тому, Кто, называя Себя Богом и равным Отцу, на самом деле не был бы таковым». Но «почему ученики узнали, что явившиеся были Моисей и Илия? Кажется, – отвечает на этот вопрос блаженный Феофилакт, – их узнали из того, что они говорили. Моисей, быть может, говорил: Ты – Тот, Которого страдание я предызобразил закланием агнца и совершением пасхи, а Илия: Ты – Тот, воскресение Которого я предызобразил в воскресении сына вдовицы, и тому подобное». Впрочем, «можно думать, – говорит преподобный А. Горский, – что отражение славы Господа могло настолько просветить телесные и духовные очи апостолов, что они и без слов узнали в явившихся мужах законодателя Моисея и второго предтечу Христова Илию». И так на Фаворе исполнилось, наконец, заветное желание этих великих пророков – видеть Бога лицом к лицу и беседовать с Ним. О чем же была эта святая беседа? О смерти, которую Господь хотел вкусить в Иерусалиме, о той искупительной Жертве, которая должна была примирить небо и землю, которой чаяли на небе, и на земле, и в преисподней. Пророки «приносили Господу благодарение, что пришествием Его исполнились слова их и всех других пророков; они воздавали Ему поклонение за спасение грешного мира, за то, что Он самым делом исполнил тайну, ими возвещенную» (преп. Ефрем Сирин). А земные свидетели этой чудной беседы с изумлением слышали подтверждение слов Господа о Его грядущих страданиях, так сказать, из уст Закона и Пророков. Так, среди славы Преображения на Фаворе уже начинала сиять слава Креста Господня на Голгофе.

Что должны были чувствовать три апостола, видя своего смиренного Учителя во славе Боголепной, беседующего с величайшими пророками, как со Своими рабами? Не до рассуждений было тогда ученикам Христовым; вся природа их наполнилась одним чувством – что им хорошо, что это зрелище невыразимо сладостно, восхитительно, век бы ему продолжаться, а оно, вот, уже прекращается, святые пророки разлучаются с Господом и отходят каждый восвояси – один в обители отошедших праведников, другой – на небо, чтобы и тут, и там проповедать о близком примирении неба с землей… Восторг и вместе с тем сожаление вырываются из уст пламенного Петра: при сем Петр сказал Иисусу: Господи! Наставниче! хорошо нам здесь быть; зачем же разлучаться, зачем пророкам уходить отсюда? Если хочешь, только повели – и мы сделаем здесь три кущи, поставим три палатки или кущи из ветвей: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии, а нам и без кущ будет с вами хорошо! «Если бы и пришли сюда враги, – говорит блаженный Феофилакт, – у нас есть помощники – Моисей и Илия. Моисей одолел Египтян, а Илия свел с неба огонь»… «Видишь ли, – замечает святитель Златоуст, – как пламенно Петр любит Христа? как любовь ко Христу сожигала его? И теперь думал он: если Иисус Христос останется здесь, то мы не пойдем в Иерусалим, а если не пойдем, то Он и не умрет; ибо там, как говорил Иисус, нападут на Него книжники». «Необычайность видения так поразила его, что он сам не понимал, как следует, своих слов, желая, чтобы Иисус остался на горе: «ибо не знал, что сказать», как пишет святой Лука. Впрочем, боясь показаться своенравным, он прибавляет: «если хочешь» (блаженный Феофилакт). «Симон все еще по-человечески смотрит на Иисуса и ставит Его в ряд с Моисеем и Илией. Но Господь тотчас делом показал ему, что не имеет нужды в его сени, потому что Он отцам его в пустыне в продолжение сорока лет творил сень облачную» (преп. Ефрем Сирин). Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; молитва преобразившегося Господа подвигла небо небесе, явилось чудесное светлое облако, в котором и в Ветхом Завете открывалось присутствие невидимого Бога милующего, как облако мрачное было знамением Бога грозящего; светлое облако укрыло Господа Иисуса и двух пророков от очей трепещущих апостолов… Сам Бог Отец незримо подвигся от Своей непостижимой высоты, преклонил небеса, облек Свой неприступный свет в доступное созерцанию светлое облако, и Сам проповедует единосущное с Собою Божество Единородного Своего Сына:

И се, послышался глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение: «в Нем покой Мой и услаждение, потому что Он во всем Мне равен совершенно и, будучи Сыном, во всем составляет едино со Мною», – поясняет святитель Златоуст; Он и на вас привлечет Мое благоволение: Его слушайте, с благоговейной и благопокорной верой принимайте слово Его, не пререкайте Ему, если Сам пойдет и вас поведет на крест, не бойтесь никаких опасностей: «Сей есть Сын Мой возлюбленный», а кто погубит того, кого любит? Как бы ни была безмерна ваша любовь к Нему, вы не можете любить Его так, как любит Родивший Его. Он откроет вам истинный смысл Закона и Пророков, ибо Он есть Тот, о Ком сказал Моисей: «Пророка… из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь Бог твой… Его слушайте» (Втор. 18:15). Пребывайте в послушании Ему, как Он пребывает в послушании Мне, и Он соделает вас Моими чадами по благодати, ибо Он для всех, послушных Ему, есть и будет «виновником спасения вечного»… (Евр. 5:9) «Когда был глас сей, остался Иисус один» (Лк. 9:36). Двукратно, при крещении и преображении, Отец Небесный торжественно возвестил миру, что Иисус Христос есть Его Сын возлюбленный. И в том, и в другом случае Господь наш был погружен в молитвенное собеседование с Отцом Своим. Крещением началось Его открытое служение спасению рода человеческого. Преображением предначиналось труднейшее, уничиженнейшее в глазах мира, но славнейшее в очах Божиих послушание Отцу Небесному в восшествии на Крест. И земной отец благословляет сына на новое поприще жизни; так и Отец Небесный свидетельствует о Своем Возлюбленном Сыне при вступлении Его в новые подвиги Его великого служения земного… Будучи не в состоянии выносить облачный свет и глас, ученики пали на землю: и, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. «Уединенность и высота места, глубокое молчание, свет чрезвычайный и облако простертое! все это повергло их в сильный трепет и они в ужасе пали и поклонились» (свт. Иоанн Златоуст). Апостол Петр через много лет, уже в конце своей жизни, с воодушевлением вспоминал в своем предсмертном послании к верующим о дивном Фаворском видении и гласе (2Пет. 1:16). Да и можно ли было забыть это? Чтобы продолжительный страх не изгладил из их памяти видения, Господь ободряет их: но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. «Как глас Отца поверг их, так воздвиг их глас Сына» (преп. Ефрем Сирин). Но дабы кто не подумал, что глас относится к Моисею или Илие, Господь уже остается один: возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса. Чудное видение кончилось.

И когда сходили они с горы, Иисус запретил им, говоря: никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых. Слух о необыкновенном прославлении Иисуса на Фаворе, о явлении перед Ним Моисея и Илии мог привести в волнение всю Иудею и довести народ, склонный к возмущениям, до отпадения от Римлян; а для прочих учеников, еще мечтавших о первенстве, известие о Фаворском событии, происшедшем без них, могло дать повод к жалобам, соперничеству и зависти. «Чем более стали бы рассказывать о Нем чудесного, – говорит святитель Златоуст, – тем труднее для многих было бы тогда верить этому. Соблазн о кресте оттого еще более увеличивался. Потому-то Он и велит им молчать, снова напоминает им о страданиях Своих, и как будто в этом указывает причину этого молчания».

И се, явистася им Моисей и Илиа, с Ним глаголюща

По многим причинам поставил подле Себя Моисея и Илию. Так как одни из народа говорили, что Он – Иоанн Креститель, другие – что Илия, третьи – что Иеремия или один из древних пророков, то и поставил пред Собою, как рабов, самых замечательных из процветавших в Ветхом Завете пророков, чтобы была видна средина между ними, и то, насколько Он их превосходит. Вот это одна причина.

Другая причина. Так как Его обвиняли в преступлении закона, говоря: несть Сей от Бога Человек, яко субботу не хранит (Ин. 9:16), и затем называли Его хулителем и присваивающим Себе славу Божию, говоря: о добре деле камение не мещем на Тя, но о хуле, яко Ты, человек сый, твориши Себе Бога (Ин. 10:33), – то Он поставил подле Себя – Моисея, чтобы показать, что ни в каком случае законодатель не предстал бы пред Ним в образе раба, если бы Он был законопреступник, а Илию, чтобы показать, что если бы Он был богохульник и присваивал бы Себе славу Божию, то пред богопротивным никогда бы не предстал как раб тот, кто всегда ревновал о славе Божией. Третья причина – та, чтобы знали, что Он – Господь смерти и жизни (так как Моисей умер, а Илия остался в живых), и чтобы ученики, впоследствии видя Его умирающим, считали это страдание добровольным и сообразили, что Господь смерти и жизни не мог умереть против воли. Можно присоединить и еще иную причину, что Господь поставил здесь их ради учеников, чтобы возбудить к подражанию им. Моисей был косноязычен, а Илия – совсем необразован, оба были бедны и одинаково смелы против властителей: Моисей против фараона, а Илия против Ахава. От нечестивых людей, которым оказывали благодеяния, они претерпели много бед, и, однако, не переставали заботиться о них. Моисею они должны были подражать в незлобии, Илии – в ревности к Богу, а им обоим – в умении управлять народом и в перенесении трудов. Тысячекратно они готовы были умереть, насколько это было в их власти, за угодивших Богу и за вверенный им народ и, погубив свои души, нашли их. Беседовали с Ним, показывая, что данный Моисеем закон и пророческое слово согласно предсказывали о Его смерти, первый – образами жертвы, а второй – различными пророчествами. Лука говорит (3:31), что также Моисей и Илия явились во славе, или сиянии, чтобы мы знали, что все жившие по Богу участвуют в Божественной славе. О чем они беседовали? – об этом опять сказал Лука (9:31), свидетельствуя, что они говорили об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме, – называя исходом – исход из этой жизни. Некоторые же книги пишут не ε ξοδον – исход, но δοξαν – славу, так как славою называется самый крест. Для всех других он был бесчестен, как наказание за великие преступления, – для одного только Христа он сделался славою, как награда за Его великую любовь к нам. Ибо кто, имеющий благодарное сердце, не прославит Его, слыша, что Он претерпел ради нашего спасения такого рода бесчестие, будучи достойным всякой почести. Есть и другое основание, по которому крест называется славою Его, – которое мы приведем в свое время. Итак, Моисей и Илия беседовали об исходе Его или же о славе Его, т.е. о кресте, – как Он должен быть распят. Следует также спросить, откуда ученики после стольких лет узнали Моисея и Илию, так как у евреев не было изображений на досках. На это скажем, что некоторые из древних евреев оставили для потомков образы замечательных мужей в книгах, так что читающие узнали их. Вероятно, что помнили их образы и по преданию живым словом. А может быть, апостолы узнали их и по Божественному Откровению. Или еще иначе. Моисей и Илия явились около Христа, показывая, что тайны закона и пророков сводятся к одному Христу и указывают на все то, что относится к Нему.

И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие

(Мк. 9:4; Лк. 9:30-32). Матфей и Марк говорят об этом кратко, с небольшими различиями. Но у Луки сообщается то, чего нет у первых двух синоптиков, именно что явившиеся мужи говорили с Христом об исходе Его в Иерусалиме, что ученики были отягчены сном и, пробудившись, увидели славу Его и двух мужей, стоявших с Ним. Когда же эти последние начали отходить от Него, то Петр сказал слова о кущах.

Откуда, спрашивает Феофилакт, узнали ученики, что это были Моисей и Илия? Не по изображениям, ибо делать изображения людей тогда считалось делом беззаконным. По-видимому, они их узнали по словам, которые они говорили.

И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие

Почему во время преображения Господня явились Моисей и Илия и беседовали о предстоящей крестной смерти Иисуса Христа? Явления Моисея и Илии при преображении возвещало ученикам, что Иисус Христос именно есть тот самый Мессия, о котором Моисей писал в законе и предвозвестили пророки, коих представитель здесь Илия. Беседа была о крестной смерти Христовой для того, чтобы апостолы нисколько не соблазнялись такою смертью Его: она не недостойна Божественного лица Спасителя и вполне сообразна с законом и пророчествами.

Краткое толкование Евангелий читаемых на литургии во все воскресные и праздничные дни года.

----

См. также Толкование на Мф. 17:2