Толкования на Деяния апостолов 7:33

Глава 7: 1–53. В речи, которую Стефан произнес в зале синедриона в ответ на допрос первосвященника, он воспоминает пред судьями историю народа Божия, начиная от его праотца Авраама и кончая Соломоном (ст. 1–50), а в заключение делает обличение гонителей христиан в их противлении Духу Святому, призывающему их ко спасению (ст. 51–53). Эта речь Стефана есть столько же защитительная, сколько и обличительная. Обвинение доносило, что он произносил хульные слова против закона Моисея и храма Иерусалимского, против Моисея и Бога. Основанием к этому обвинению послужило то, что Стефан в состязаниях с иудеями выражал мысль об отменении в Новом Завете закона Моисеева со всеми его многоразличными постановлениями и учреждениями, не исключая и храма Иерусалимского, который теперь уже не есть единственное место истинного богослужения (Ин. 4, 21 и далее).

Теперь Стефан кратко передает историю Божия домостроительства о спасении Израиля. Уже простым изложением этой истории он защищается против обвинения в богохульстве, ибо чрез это ясно дает понять, какого Бога и как он исповедует. С этою целью, между прочим, начиная свою речь, он называет Бога Богом славы (ст. 2), давая этим понять, с каким благоговением он относится к этому святому имени. Указывая потом в истории израильского народа мироправящую десницу Божию, он еще яснее исповедует все величие Бога. Чтобы потом защитить себя от нарекания в оскорблении Моисея и его закона, он долго останавливается на этой великой ветхозаветной личности (ст. 20–43), стараясь изобразить все свое уважение как к Моисею, так и к данному чрез него закону.

В особом смотрительстве Божием о спасении и судьбе Моисея уже высказывается его особенное предназначение (ст. 20–22). Стефан указывает, что Моисей, еще будучи при дворе Фараона, уже предугадывает, – конечно, размышляя о чрезвычайных обстоятельствах своей жизни, – это свое назначение – быть избавителем своего народа от египетского ига (ст. 25). Затем личность Моисея вполне оценивается по своему достоинству и значению, когда начинается изображение его призвания Богом к делу избавления Израиля (ст. 30–35) и самое избавление и ведение им Израиля в землю обетованную со многими знамениями и чудесами (ст. 36). Чтобы еще более выразить достоинство Моисея, Стефан указывает в нем прообраз Мессии, собеседника ангелов и посредника между Богом и Израилем (ст. 37–38). Уже этим вполне высказывается все уважение Стефана к закону Моисееву. Но еще более высказывается оно в названии этого закона живыми словами (ст. 38).

Наконец, Стефан защищает себя и от обвинения в оскорблении храма. В этом случае он старается показать, что из самой истории водительства Божия израильским народом видно, что храм не должен иметь вечное значение единственного места истинного богопочтения. Бог принимал поклонение от отцов израильского народа и в Месопотамии, и в Египте, и в пустыне Аравийской; и здесь, в земле обетованной, сначала не было не только храма, но и скинии. Потом Бог повелел Моисею устроить скинию. Этим же святой Стефан высказывает свое святое уважение к богоучрежденному месту ветхозаветного богослужения: скиния устроена Моисеем не только по повелению Божию, но и по образу, указанному Богом (ст. 44). Такое же уважение Стефан высказывает и ко храму: последний создан был по особенному благоволению Божию к Давиду, хоть совершение самого дела принадлежит Соломону (ст. 46–47). Однако же, указывая, что и в земле обетованной у израильтян до Давида была только скиния (ст. 45), Стефан хочет показать этим несущественное значение храма в деле богослужения. Но он и прямо высказывает эту мысль далее и подтверждает ее словом пророка Исаии (ст. 48–50).

Но эта речь есть в то же время и обличительная. Нельзя не заметить при чтении ее, что Стефан старается где только можно противопоставить благодеяния спасающего Бога и неблагодарность, неверие израильтян. Так, еще в жизни патриархов он указывает на терпение Иосифа от зависти своих братьев, праотцев израильского народа (ст. 9). В Египте потомки этих сынов Иакова отвергают спасающую их руку Моисея (ст. 25–28, 35). В пустыне они отвергаются от Моисея и Бога (ст. 39–43). Жестоковыйные! – говорит теперь Стефан, обращаясь к собранию, – люди с необрезанным сердцем и ушами! Как те убили предвозвестивших Христа, так вы убили Самого Христа. Это противление Христу вы делаете во имя закона. Но это ложно: вы его не сохранили (ст. 51–53).

 

30. По исполнении сорока лет, явился ему в пустыне горы СинаяАнгел Господень в пламени горящего тернового куста.

31. Моисей, увидев, дивился видению; а когда подходил рассмотреть, был к нему глас Господень:

32. Я Бог отцов твоих, Бог Авраама и Бог Исаака и Бог Иакова. Моисей, объятый трепетом, не смел смотреть.

33. И сказал ему Господь: сними обувь с ног твоих; ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая.

34. Я вижу притеснение народа моего в Египте, и слышу стенание его, и низшел избавить его: и так пойди, Я пошлю тебя в Египет.

По исполнении сорока лет: см. прим. к ст. 23. Событие, которое здесь изображается, описано Моисеем в Исх.3. Стефан изображает его кратко, с некоторыми особенностями.

– В пустыне горы Синая: в пустыне, в которой находится гора Синай. В книге Исхода местом события называется гора Хорив, а не Синай, но это различие не важное. В указанной пустыне из каменистой и гористой почвы возвышаются над другими – в северной стороне гора Синай (самая высокая из всех окружающих ее), в южной – гора Хорив, обе – как высшие вершины одного горного хребта. Кажется, Хорив было общим названием всей этой группы гор, Синай же – название одной возвышенности этой группы. В истории законодательства и вообще в Ветхом Завете при упоминании о месте законодательства называются то Хорив, то Синай, в Новом же Завете и у Флавия обыкновенно называется Синай.

– Ангел Господень: ангел Иеговы. Так как сей ангел далее называет себя Богом и говорит во имя Божие, равно как и в других местах, то по справедливости видят в этом ангеле – Ангела великого совета (Ис.9:6), Слово Божие, второе лицо достопоклоняемой Троицы, по исполнении временем воплотившееся в лице Господа Иисуса Христа, а до воплощения являвшееся при особенно важных событиях в образе Ангела и руководившее к познанию Его, как Бога истинного от Бога истинного (Злат. и Феофил.).

– В пламени горящего (но не сгорающего, Исх.3:2) тернового куста: огонь, горевший в терновом кусте, но не сжигавший его, был очевидно не естественный, но сверхъестественный огонь; куст горящий, но не сгорающий, был символ жестоко угнетаемого, но от угнетения не уничтожающегося народа еврейского в Египте.

– Моисей дивился видению и здесь, как и далее, Стефан не буквально следует сказанию о сем Моисееву, но воспроизводит оное несколько своеобразно и ради наглядности присовокупляет некоторые особенные черты. Так, он указывает на удивление Моисея, о чем в сказании не упоминается прямо, но что представляется совершенно естественным в положении Моисея: он удивляется видению, прежде чем приближается рассмотреть подробнее предмет видения.

– Был к нему глас и пр.: по повествованию книги Исхода (Исх.3:4–6), самому откровению Бога Моисею, как Бога отцов, предшествует повеление снять обувь с ног, по Стефану – следует за ним, – различие очевидно не в существе дела; сущность откровения одна и та же по обоим сказаниям.

– Я Бог отцов твоих и пр.: откровение имени Божия для дальнейшего уполномочения Моисея на совершение великого дела, чтобы Моисей был уверен, что посылает его тот же Бог, который так явственно руководил праотцов еврейского народа.

– Сними обувь и пр.: сандалии (см. прим. к Мф.3:11). На востоке в храмы и другие священные места входили (и входят) с босыми ногами в знак глубокого уничижения перед Богом и чистоты, чтобы пыли и нечистоты на обуви не вносить в место священное. Раввины говорят, что и священники во святилище храма Иерусалимского совершали свое служение с босыми ногами (у Ветштейна). «Храма нет, и однако это место свято от явления и действия Христова. Оно даже чудеснее места во Святом Святых, потому что здесь Бог никогда не являлся таким образом» (Злат., ср. Феофил.).

– Я вижу: собственно – я видя видел (как переведено у LXX – Исх.3:7) – усиленное человекообразное выражение, означающее продолжительное и сочувственное зрение Богом страданий народа своего в Египте, хотя по премудрым планам мироправления он не мог быть ранее освобожден от этого угнетения (ср. Быт.15:16).

– Нисшел: с неба, где престол Божий (Ис.66:1; Мф.5:34; Быт.11:7; Быт.18:21).

– Пошлю в Египет: для выведения оттуда страждущего народа (Исх.2:10). «Посмотри, как Стефан показывает, что Бог руководил их и благодеяниями и наказаниями и чудесами, а они остались теми же» (Злат.).

И сказал ему Господь: сними обувь с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая;
 

Повелением снять обувь Господь как бы подготовляет Моисея для приближения к Себе. Указание на землю ту, как святую, есть тоже как бы указание средства приблизиться к Господу. При этом в снятии обуви, как более соприкасающейся со всякою нечистотой, указывалось и на оставление всего, что привязывало Моисея к земле той, с ее многоразличными обаяниями жизни в новом сродстве.

«Место (же) свято ради явления Христова и достойно большего удивления, чем то, которое было во святом святых, потому что там никогда не было такого явления» (Феофилакт). И однако, говорят, что и там «священники совершали свое служение с босыми ногами. И вообще на востоке входили (и входят) в священные места с босыми ногами в знак глубокого уничижения пред Богом и чистоты, чтобы пыли и нечистоты на обуви не вносить в священное место» (см. у преосвящ. Михаила, стр.191).

По книге Исход (Исх.3:4-6), слова эти предшествуют предыдущим. Но эта несущественная разность легко объяснима тем, что архидиакон Стефан желал поставить более существенное впереди. А эта частность могла предстать его уму и памяти после. И так как он все это излагал в скоротечном слове и прерывисто-исторической речи, то и не мог придавать этому значения, тем более что он и не говорит, что Бог именно сказал одно прежде, а другое потом, а только передает то, что именно сказал Он. О том же говорит и последующий стих, явно свидетельствующий о прерывистости речи, получающей с 35 стиха вообще иную форму изложения, уже не столько повествовательно-последовательную, сколько наставительную и вразумительную, или рассудочную.

О праздновании Воскресного дня.

Мк.1:35. Здесь Господь показывает нам, что и Сам Он любил молиться на другой день субботы (по нашему Воскресный), так как Христос по субботам учил в синагогах: Мк.1:21, а утром... на другой день удалился в пустыню (35). По воскресении Его, апостолы окончательно предпочли воскресный день субботе: Деян.7; 1Кор.16:1-2; Откр.1:10.