Жадность

Жа́дность –

1) чувство жажды приобретательства, наживы, неумеренное потребление каких-либо благ;
2) скупость. Это слово синонимично таким понятиям как алчность, корыстолюбие, ненасытность. Иногда, правда, не все филологи с этим согласны, его используют в качестве синонима слова «хрематистика». В переносном смысле слова сильное или даже страстное желание чего-либо, глубокий интерес в чем-либо.

Жадность как грех и страсть

Восприятие жадности / алчности (и их производных: корыстолюбия, стяжательства, любостяжания, скопидомства, мшелоимства, сребролюбия, мздоимства) как греховной, неестественной (противоестественной) и, как следствие, пагубной наклонности существовало задолго до появления христианской этики. Значительную роль в негативном восприятии алчности / жадности сыграли работы Аристотеля (384 г. до н.э. – 322 г. до н.э.), в частности, в своем труде «Политика» он противопоставляет «экономику» и «хрематистику» (др.-греч. χρηματιστική «обогащение» от χρήματα «деньги»). Если «экономика» – это позитивное взаимодействие членов общества для увеличения блага общества (то есть античного полиса), то «хрематистика» это, по сути, паразитирование одних на других с помощью тех или иных финансовых инструментов. В основе «хрематистики» лежит страсть к наживе, алчность и жадность, но при этом нежелание приносить благо обществу, трудиться или выполнять общественно полезные действия. В то время как в основе «экономики» лежит умеренность в потреблении благ, труд, приносящий обществу видимую пользу и создающий материальные ценности. Иными словами, Аристотель говорит не о жадности как таковой, как о чувстве, а о ее конкретных видимых приложениях в мире – в ведении хозяйства, в финансовых операциях и пр. В рамках античного полиса жадность порицалась системно (и как было показано выше это порицание было формализовано), потому что представляло угрозу для выживания полиса.

Ветхозаветная этика отличалась от приведенной выше античной, в частности, несмотря на то, что жадность и алчность порицается в отдельных случаях или в целом как чувство: «И это псы, жадные душею, не знающие сытости; и это пастыри бессмысленные: все смотрят на свою дорогу, каждый до последнего, на свою корысть» (Ис.56:11), «Жадный до наживы наведет на свою семью беду, а ненавидящий взятки будет жить» (Притч.15:27), «Жадный человек разжигает ссоры, а полагающийся на Господа будет процветать» (Притч.28:25), «Кичится нечестивый страстями своей души, жадный до наживы клянет и ругает Господа» (Пс.9:24). Однако, на уровне выражения жадности в видимом мире ветхозаветная этика в некоторых случаях расходится как с античной, так и с христианской – в случае с античной трактовой жадность и противостояние ей имеет ярко выраженное социальное измерение и значение, в то время как в Ветхом Завете жадность это в первую очередь индивидуальное чувство и определенная (греховная по своей сути) манера поведения отдельных людей.

В рамках ветхозаветной этики поведение, воспринимаемое формально как воровство или иное преступление может иметь место и быть благословенным в случае, если этот проступок соответствует воле Божией или ею продиктован (как в случае с инструкцией «обобрать» египтян). Ветхий Завет проводит четкую границу между чувством жадности, которое приводит человека к бедам и горю, и действиям внешне, формально корыстного характера, которые инспирированы Самим Богом или предпринимаются героями ветхозаветных книг с определенными целями.

Христианская этика в самом начале своего существования расходилась с ветхозаветной в вопросе об уместности богатства, в частности, в Мф. 19:23-25 описывается отрывок о сложности богатого войти в Царство Небесное, реплика Христа вызывает неподдельное удивление у Его учеников, так как несмотря на их бедность, стремление к богатству в иудейской культуре того времени было нормативным. Христианская этика в чём-то, но, конечно же, не во всём, давала схожее представление о жадности и её проявлениях с античным (в частности, в вопросе социального осмысления последствий жадности), а в рамках святоотеческой письменности объяснение жадности / алчности было развито и обрело новые формы. Так, например, относительно поздний святой отец Православной Церкви свт. Григорий Палама (1296 – 14 ноября 1359) пишет: «Сребролюбие является причиной всех зол: корыстолюбия, скупости, скаредности, черствости, неверия (или вероломства), человеконенавистничества, грабежа (или агрессивной алчности), неправды, жадности, ростовщичества, обмана, лжи, клятвопреступления и всего сходного с этими пороками. По причине сребролюбия происходят грабежи храмов, грабежи на дорогах и, можно сказать, всякий вид воровства»1. По этой цитате, во-первых, становится ясным социальное измерение жадности – жадность как корень многих общественных пороков, а также видно смещение внимания святого отца на сребролюбие Идеалом монашеского делания и антитезой жадности является нестяжание, что приводило святых отцов к идее отвержения (хотя бы частичного) денег и собственности: жадность исчезает, когда предмет жадности обесценивается. В частности, свт. Василий Великий (330-379) в какой-то мере приравнивал хищнические способы овладения и приумножения частной собственностью к грабежу, а хищного собственника к убийце, склоняя таким образом прихожан к милостыне: «Кто хищник? Отнимающий у всякого, что ему принадлежит. Кто обнажает одетого, того назовут грабителем; а кто не одевает нагого, хотя может это сделать, тот достоин ли другого какого названия? Алчущему принадлежит хлеб, который ты у себя удерживаешь; обнаженному – одежда, которую хранишь в своих кладовых; необутому – обувь, которая гниет у тебя; нуждающемуся – серебро, которое закрыто у тебя. Поэтому всем тем делаешь ты обиду, кого мог бы снабдить. Скажешь: хороши слова, но золото лучше. Не хищник там [на Страшном Суде] обвиняется, но осуждается не делившийся с другими. <…> Каких же достоин наказаний, кто проходит мимо [голодных]? Что еще можно прибавить к такой жестокости? Не стоит ли он того, чтобы причислить его к лютым зверям, признать злодеем и человекоубийцею? Кто имеет возможность уврачевать зло, но добровольно и по любостяжательности откладывет сие, того, по справедливости, можно осудить наравне с убийцами». Приведенная цитата также показывает обесценивание предмета жадности перед лицом Страшного Суда и загробной жизни христианина. Святитель Григорий Богослов (325–389) также в духе античных философов (к коим он себя и причислял, отождествляя любомудрие (φιλοσοφία) и христианское монашество2) критикует неумеренное потребление, в котором выражается чувство жадности: «Для чего изнурять себя? Простое дело – довольствоваться тем, что имеешь. А при неумеренном приобретении велик и труд: ссоры, тяжбы, обманы, ложные клятвы; кроме же всего прочего, заботы, как мгла, всегда приносят им что-нибудь чуждое. Если ты, сидя за столом с людьми, которые не ниже тебя чином, не наблюдаешь меры и огорчаешь тем, что полными горстями все хватаешь, то не похвалят тебя. То же надо сказать и о приобретении, потому что жадность везде отвратительна»3.

Метод борьбы с грехом / страстью жадности в православной аскетике

Священное Писание свидетельствует о том, что жадность / алчность один из самых серьезных грехов, а в случае укоренения в человеке – одна из серьезных и страстей. В частности, «Никто не может служить двум господам… <…> Не можете служить Богу и маммоне» (Мф.6:24), «и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф.19:24) (правда, здесь необходимо заметить, что хотя именно жадность (наряду, разумеется, с другими качествами) часто способствует накоплению человеком богатств, всё же богатство не является безусловным показателем неспособности человека к жизни в Царстве Небесном). Жадность не позволяет человеку полностью покориться воле Божией и поклоняться Ему в чистоте сердца. Жадность является неотъемлемой составляющей иных пороков: сребролюбия (по сути, жадность к деньгам), корыстолюбия (жажда к наживе, личной выгоде, как правило, наперекор общественному благу), стяжательства (накопительство в принципе, в конкретном приложении ростовщичество), любостяжания (то же, что и корыстолюбие, но также имеющее и нематериальные коннотации, например, страсть к греховным удовольствиям), скопидомства (это понятие сближается с понятием скупости), мшелоимства (бесполезное накопительство, «плюшкинство»), мздоимства (взяточничество, шире – страсть к неправедному приобретению богатства).

Согласно прп. Иоанну Лествичнику (525–595 (605) или 579–649) страсти жадности (как и многие другие святые отцы он рассматривает не столько жадность как таковую, сколько сребролюбие)4 противостоит добродетель нестяжания. Нестяжание является инструментом борьбы с жадностью. Нестяжание достигается через добровольный отказ от собственности и накопительства, через пост и молитву, через послушание духовно зрелому, опытному наставнику («Пребывающие в повиновении чужды сребролюбия; ибо когда они и тело свое предали, то что уже будут считать своею собственностию?»5), а также через «презрение», то есть обесценивание предмета жадности («Презревший вещество избавился от словооправданий и прекословий; любостяжательный же за иглу готов состязаться до смерти»6).

Нестяжание как аскетическая практика является стержнем определенного духовного подвига в православной аскетике – бессребренничества. Также в Православии существует особый чин святых, отличившихся в этом подвиге добровольного и отказа от материальных благ, денег, а также бескорыстием и нестяжательством в своем служении ближним – бессребренники (др.-греч. ἀνάργυροι).

В некоторых случаях в истории Церкви нестяжание и бессребренничество выходило на общественно-политический уровень. Ярким примером общественной дискуссии и нестяжания как основы общественно-политического течения является «нестяжательство» – монашеское движение в Русской православной церкви в конце XV – первой половине XVI века.

Цитаты о жадности

«Имейте нрав несребролюбивый, довольствуясь тем, что есть».
Евр.13:5

«Жадность отравляет любовь».
блж. Августин

«Жадность возникает иногда из гордости, а иногда из страха. Ведь есть такие, которые, опасаясь, что им не хватит необходимого для их нужд, уступают жадности место в своем уме. А есть и другие, которые, желая, чтобы их считали людьми значительными, побуждаются этим к жадности овладения чужой собственностью».
свт. Григорий Великий

---

Примечания

1 Святитель Григорий Палама. Беседа на 15-е воскресение Евангельских чтений по Луке, имеющая своей темой исправление и спасение начальника мытарей Закхея // Беседы (омилии).

2 Жизнь и учение св. Григория Богослова.

3 Святитель Григорий Богослов. Жадность // Симфония по творениям святителя Григория Богослова.

4 Преподобный Иоанн Лествичник. Слово 16. О сребролюбии // Лествица или Скрижали духовные.

5 Преподобный Иоанн Лествичник. Слово 17. О нестяжании // Лествица или Скрижали духовные.

6 Там же.

Литература по теме

• О жадности Фома Аквинский
• “Не собирайте себе сокровищ на земле...” А.Г. Долженко
• Наказанная алчность к наживе прот. Виктор Гурьев
• О грехе любостяжания свт. Петр (Могила), митр. Киевский
• Мой ребенок – жадина? Что делать? Н.С. Крамаренко