Естественные науки сегодня вторгаются в области, ранее заповедные; человек благодаря научному знанию получает возможности, которые еще вчера представлялись фантастическими. Но всегда ли это во благо на самом деле? Какую черту не вправе переходить ученый — практик, врач? Почему Церковь выступает против некоторых новейших медицинских методов и технологий? Как вообще совместить биологические данные о человеке и духовное знание о нем?
Наш собеседник протоиерей Константин Константинов преподает биоэтику в Санкт-Петербургской Духовной Академии. Он — кандидат биологических наук, старший научный сотрудник Института экспериментальной медицины РАМН.
Границы дозволенного
— Вам как ученому и священнику, наверное, приходилось — для себя самого, для Ваших студентов, прихожан, просто окружающих — отвечать на вопрос: должны ли быть установлены пределы научно-техническому прогрессу? Где граница, которую переступать нельзя? Что должно остановить Вас и что должно останавливать научное сообщество в принципе?
— Хороший вопрос, тема многих дипломных работ и сочинений по биоэтике, и ответить на него сложно. Граница там, где происходит нарушение человеческой природы. А где она нарушается? Понимаете, это установить непросто. Безусловно, нельзя делать то, что идет вразрез с заповедями Божиими. По крайней мере, «не убий». Почему, например, не все клеточные технологии мы принимаем? Почему неприемлемо экстракорпоральное оплодотворение? Потому что там происходит убийство только что оплодотворенных клеток. И здесь очень важна церковная позиция. Мы считаем, что только что оплодотворенная клетка — это уже потенциальная личность, а значит, на стадии, когда два генома объединились в новый геном, невозможны никакие манипуляции. Вот одна из границ.
Сфера, в которой мне приходится работать, — психоэмоциональные состояния человека. Здесь возникает много вопросов: что такое личность, какова ее природа, какова структура личности? Исходя из этого, мы ищем ответ на вопрос, что можно делать, а что нельзя. Безусловно, нельзя личность редуцировать, ломать, нельзя использовать технологии для управления личностью.
— Приходилось ли Вам общаться и работать с детьми, зачатыми с помощью новейших клеточных технологий, — как исследователю и как священнику?
— Нет, не приходилось. Но мы думаем об этих детях. То, что я сейчас скажу, может показаться спорным, но мне думается, что в психическом плане эти люди могут оказаться несколько иными. Представьте: человек живет и знает, что он «из пробирки». Найдутся ведь те, кто ему это подскажет.
Такие понятия, как «папа», «мама», — человек может не задумываться о них, но это базовые знания, которые лежат в основе психики и определяют поведение человека. И мне трудно спрогнозировать, как человек, который знает, что он «из пробирки», будет себя вести. Не будем сейчас нагнетать, но возможно, это будет иная психика. Может, эти люди будут более жестокими в чем-то. Это прогноз, наверное, недостаточно обоснованный, но есть такое ощущение.
— Что касается новейших методов «планирования семьи», как это называют: экстракорпорального оплодотворения, суррогатного материнства и т. п., — есть масса гуманистических аргументов в их защиту. Это, дескать, для того, чтобы родился новый человек, чтобы женщина узнала счастье материнства… Что можно ответить на эти аргументы? Что можно сказать людям, которые стоят перед выбором — использование методов такого рода или усыновление?
— Понятно, что не иметь детей — это страдание, это беда. Но здесь нужно задать вопрос о цене. Любая ли цена допустима для избавления от такого несчастья? Ответ Церкви — нет, не любая. Не всем можно заплатить за жизнь ребенка. Очевидно, что нельзя пожертвовать жизнями других детей. Мы не можем благословить рождение одного за счет убийства других, а это происходит из-за особенностей методов. Каким будет человек, несущий на себе этот груз: он жив, потому что братьев и сестер убили? С христианской точки зрения с бесплодием надо смириться. Смириться, но и молить Бога об исцелении. Я знаю несколько случаев чудесного зачатия и рождения детей после поклонения Поясу Пресвятой Богородицы. Но Господь может и не дать детей, откуда мы знаем, какие у Бога промыслы, планы? Кого мы вымаливаем? А может, и не надо ребенка, не во благо это будет? Рождение нового человека в любом случае ответственно, и надо принять, что это Бог дает или не дает. Плоть требует, чтобы был ребенок. Но мы же не животные, плоть должна быть подчинена духу. В данной ситуации выход только в вере. Священник может и должен объяснить: давайте молиться и просить, но будем готовы, что Господь может не выполнить нашей просьбы, ради нашего блага.
— А когда супружеская пара приходит крестить ребенка, который родился с помощью технологии экстракорпорального оплодотворения? Что Вы им скажете?
— Будем крестить. Мы здесь не вправе отказывать. Меня иногда на занятиях студенты спрашивают: если к нам придет клон креститься, мы ему откажем? Соборным мнением решили, что не можем отказать. У нас нет оснований сказать: «Это не личность». Рассуждать можно сколько угодно. Если к вам пришло разумное человеческое существо с желанием креститься, какие основания отказать, если он верует? Конечно, не откажем. Вопрос в другом: а придет ли он? Насколько это реально? Не знаю.
— Но ведь клонов пока нет, а трансгендеры есть. Что, если человек пришел к вере после того, как сменил данный Богом пол? Я не могу представить трагедию такого человека, но ведь с кем-то это происходит.
— Вы правы, это трагедия. И надо делать все, чтобы этого с человеком не случилось, предупредить эту ситуацию. Думаю, здесь нет единого рецепта. Надо будет конкретно разбираться в ситуации человека, взвешивать все: его мотивацию, его состояние, в чем он кается, чего он хочет. Не думаю, что тут надо рубить с плеча и говорить: «Иди, переделывай свой пол назад, и только тогда покрестим». Скорее, нужно помочь человеку принять то, что есть, что уже не исправишь, и человеку придется жить с этим грузом. Возможно, это будет хороший повод для покаяния. Но в любом случае это трагедия.
Обратите внимание, какие сложные пошли вызовы. Лет 50 назад это было не просто невозможно — такого и нафантазировать никто не мог, это в голову людям даже не приходило. И заметьте, все эти коллизии возникают, когда мы касаемся модификации природы человека, когда мы вмешиваемся в его природу.
Границы возможного. Честность ученого
— Можно ли вести речь о запрете исследований? Какие исследования можно и нужно продолжать?
— Мы с вами ставим вопрос о границах. А кто еще ставит такой вопрос? Далеко не все. Предостаточно найдется людей, которые скажут: «Все возможно, лишь бы моя плоть процветала, лишь бы удовлетворялось мое любопытство, мне было комфортно от этих технологий». Мы с вами ставим такой вопрос потому, что мы люди верующие. Мы понимаем, что пределы есть. Не на все вопросы можно получить ответы, а получив ответы, не все можно запросто реализовать. Верующему человеку вера помогает ясно это увидеть. А у неверующего, действительно, возникает много путаницы.
Верующий христианин с самого начала понимает, что человек — существо двусоставное. Есть плоть и душа. Природы их разные: плоть материальна, душа — это дыхание Бога. И здесь мы ничего более сказать не сможем. Помните, создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою (Быт. 2:7). Душа — это объект, не сделанный из вещества. Душа обладает свойствами, парадоксальными для нашего мира. Честные ученые исследуют материальный мир, видимый мир; а объект под названием «душа», то, что Бог вдохнул в первого человека, для таких ученых находится за пределами возможного. Они знают, что не могут честно исследовать этот объект. К нему просто не прикоснуться.
— Единицы измерения отсутствуют, методы не подходят?
— Совершенно верно. Значит, для нас объект под названием «душа», природа которого — дыхание Бога, — за семью печатями. У нас нет технологий, с помощью которых мы могли бы к нему прикоснуться. Кроме другой души. Правда же? Но нам даны материальные органы чувств, с помощью которых мы можем познавать мир. Продолжением наших органов чувств являются технологии исследования. Значит, давайте их использовать во благо. Но надо понимать, что есть граница, дальше которой пройти нельзя, если мы хотим оставаться честными учеными.
Но это мы с вами так думаем. А есть огромное количество людей, в том числе и ученых, которые говорят: «Какая душа? Что вы придумываете? Где вы эту душу видели? Покажите нам душу! Зачем говорить о том, чего мы никогда не видели и не слышали? Нет никакой души. Давайте исследовать тело, давайте исследовать мозг». Кстати, в их аргументации есть доля правды, и очень немалая. Здесь можно вспомнить великого физиолога Ивана Павлова. Он запрещал своим сотрудникам использовать психологическую терминологию. Запрещал говорить, например, «собака подумала», «собака почувствовала». За «подумала» он даже накладывал штрафы. Почему? Потому что он как честный ученый исследовал работу мозга, то есть то, что можно было исследовать. Но не надо делать вывод, что Павлов отрицал бытие души. Он просто не занимался исследованием объекта, к которому не мог прикоснуться.
Мы не произошли от тех, на кого похожи
— Говоря о физической составляющей человека, мы неминуемо касаемся вопроса эволюции. Как совместить объективные данные об эволюции живых существ и веру в Творца, в творение? Шимпанзе и человек генетически очень близки, как быть с этим фактом?
— С одной стороны, здесь все просто, а с другой — запутанно. Телесно человек близок к обезьяне, похож на нее, но разве это описывает его природу исчерпывающе? Есть ведь еще душа, дыхание Бога. Пусть строение тела и геномы очень близки. И что? Я не понимаю, почему это является аргументом в пользу теории эволюции. Фирма «Тойота» выпускает машины разных модификаций, «тойоты» и похожи, и очень разные. У каждой из них своя конкретная цель и задача. Но из этого не следует, что они все возникли случайно. Наоборот, это говорит о том, что был замысел создать разные модификации аппаратов для разных целей. И создали. Так и Творец создавал подобное, но разное — для различных целей. Телесная схожесть обезьяны и человека не является аргументом ни для той, ни для другой стороны.
Еще об эволюции. Сейчас даже многие верующие люди и священники с теологическим образованием говорят, что аргументов в пользу теории эволюции так много, что уже стыдно ее не принимать. Я с этим не согласен. Это не так.
— Неужели?
— Попробую объяснить, почему нельзя соглашаться с теорией эволюции. Многим кажется, что она вполне совместима с верой в Бога. Просто Господь создал такой мир, где все само развивается, вот происходит в этом мире эволюция, таково его свойство. В результате счастливых случайностей в нем могут возникать новые живые существа. Это христианская попытка принять теорию эволюции. Но хитрость в том, что, согласно теории эволюции, для возникновения жизни не нужны дополнительные условия. Согласно ей, физико-химических свойств мира достаточно для возникновения жизни, то есть мир не нуждается в бытии Бога. Бог, создавший мир, больше не нужен, все само получается. Вот ее главная мысль, понимаете? Если мы принимаем эту теорию, то мы с этим соглашаемся. Но можем ли мы с вами это принять? Как же без Бога? Мы верим в Бога, невозможно Творца исключить из процесса возникновения жизни. В Книге Бытия мы читаем о поэтапном сотворении мира. Сотворение растений, животных, человека — это отдельные этапы. В четыре этапа сотворено живое. Смотрите, какая простая мысль.
Могло быть так: Господь задал бы вектор развития мира, и дальше Его вмешательство было бы не нужно. Но у пророка Моисея описана другая картина, другой порядок. Господь все время действует, все совершается Его произволением. Потому что необходимо Его вмешательство! Для каждого следующего этапа было необходимо что-то чрезвычайно новое, что-то, чего не было на предыдущем этапе и что не могло там возникнуть.
Текст и Автор
Есть такое явление, как генетический текст. Геном, генетическая информация — термины, которые у всех на слуху. У меня очень простой вопрос. Если мы говорим, что имеем дело с генетическим текстом, а это то, что определяет конкретный вид живого существа, то кто автор? Вы где-нибудь видели текст без автора? А геном — это текст.
Кто-то скажет: «Да это же метафора». Увидим генетика — спросим: это текст или это для красного словца текстом названо? Он скажет: «Да, это текст». Само существование генетического кода удивительно, это в свое время поразило исследователей. Они ожидали найти новые физические принципы. Не нашли. Никакой новой физики и химии там нет, законы все те же самые. Но почему-то эти законы организованы в коды, тексты, то есть смысловые последовательности. Знаковая система. Как мы будем относиться к знаковой системе?
Я предлагал этот вопрос генетикам и богословам. Меня поразила разность реакций. Генетики не задумываются о природе текста. Они не гуманитарии, не филологи. Мало ли откуда тексты берутся. Но в том, что это текст, они не сомневаются. Они знают грамматику этого текста. А у богословов другая реакция. Богослов знает, что тексты сами собой не пишутся. У текстов есть автор, потому что в них есть смысл. Но богослову очень сложно принять, что генетический текст является на самом деле текстом.
Нет необходимости доказывать, что азбука Морзе — это лингвистическая конструкция, хоть там только два знака. И геном — текст, только знаков не два, а четыре — четыре нуклеотида. И есть жесткая система кодирования. Она практически единая для всего живого мира. На этом языке написаны геномы всех организмов, от бактерии до человека. Правда, с небольшой разницей, есть «диалекты». Но язык единый. Почему-то эволюционисты любят использовать этот факт в свою пользу. Они говорят, что это доказывает теорию эволюции. Каким образом? Если все тексты на одном языке, по-моему, очевидно, что писал один Автор.
Но заглянем дальше: текст — это всего лишь способ передачи какой-то мысли, это сообщение. Поэтому когда эволюционисты говорят, что это все появилось само собой, я отвечаю: «Укажите способ генерирования новой информации. Как получается новая информация? Покажите этот алгоритм!». Если продолжить логику эволюционистов, произведение, например литературное или музыкальное, может возникнуть само собой.
Забегая вперед, могу сказать, что отчасти мы здесь получаем ответ на вопрос: что такое личность? Генератор смыслов. А откуда берется генерация смыслов, это что, свойство тела? Машина может создавать новые смыслы? Тело — это машина, биологу это очевидно. Машина — система детерминированная. Скажите мне, пожалуйста, как машина может создавать новую информацию? Есть ли такие алгоритмы? Их нет.
Душа способна генерировать смыслы. Откуда она их берет — из вечности? Каким образом? Неведомым, мы не знаем, как это происходит. Возможно, тело транслирует эти идеи в наш мир. В реальности этот механизм очень сложный: важна мотивация, конкретные жизненные обстоятельства. Но у новых смыслов есть автор. Есть та таинственная точка, откуда эти смыслы берутся, и эта точка на самом деле бесконечность. Поэтому если мне говорят, что у текстов нет автора, тогда пусть покажут алгоритм, как новый смысл возникает из ничего.
Есть такая точка зрения, согласно которой новая информация является результатом запоминания случайного выбора. Таким образом, в шуме моря есть все симфонии мира, написанные и еще не написанные, но попробуйте их извлечь оттуда! Чтобы извлечь «Девятую симфонию», нужен был Бетховен. А так — да, в шуме есть все. Но требуется личность, чтобы из хаоса извлечь что-то ценное.
У людей, которые занимаются теорией алгоритмов, есть интересная мысль: не существует алгоритма создания алгоритма. Но человек почему-то это делает — создает алгоритмы. Это называется творчеством. Возвращаемся к началу вопроса: за текстом стоит разум. Разума во вселенной только два: человеческий и Божественный. Когда человеческого разума еще не существовало, был только один Источник смыслов. Это Господь. Он сначала создал материю, а потом подчинил ее тем смыслам, которые Сам задумал. Так возникают крокодил, орел, лев, а потом и человек. По крайне мере, тело человека.
Вот такова примерно моя аргументация: тексты — это смыслы, а смыслы сами собой не образуются. У них один источник: разум, Божественный и человеческий.
Основная задача эволюционистов — исключить Бога из процесса возникновения жизни. Как им кажется, они с этим успешно справляются. И мне с ними не по пути.
— Это скорее популистская, а не научная задача?
— Это мировоззренческая задача. Понимаете? Не знаю, все ли отдают себе отчет в этом, но она такова. Попытаться рассмотреть возникновение жизни, оперируя лишь законами неживой природы: физики и химии.
— Вернемся к понятию «честного ученого». Получается, что он должен выбирать: либо признать наличие Божественного смысла, либо объяснять необъяснимое с помощью какой-либо альтернативной теории.
— И да и нет. Я задавал вопрос о смыслах и текстах генетикам, мне была интересна их реакция. Они видели тупик в этом вопросе, отмахивались. Они уходят от ответа. Им все равно, откуда берется текст. Они работают с ним, а что до происхождения — «Мир так сложен, может, и сам собой появился». Это уже иррациональные моменты. Большинство людей уходят от сложности этих вопросов.
Френсис Крик, один из тех, кто открыл структуру молекулы ДНК, впоследствии стал на позиции панспермии. Что это? Теория, по которой жизнь есть везде. И жизнь на землю была привнесена из космоса. Почему он к этому пришел? Он увидел в геноме смыслы, тексты. Он понимал, что тексты сами собой не могли произойти, и счастливой случайностью это нельзя объяснить. Потому он этот вопрос перенес на весь необъятный космос. «Текст где-то там возник, потому что космос бесконечен». Это вариант веры. Иррациональный ответ на слишком сложный вопрос. Крик материалист, и он нашел для себя понятный ответ. Кстати, гипотеза занесения жизни извне, из космоса, сейчас часто муссируется.
— Наверное, в этом варианте есть что-то притягательное для людей?
— Одни упрощенно говорят, что инопланетяне занесли. Другие — что в глубинах космоса что-то возникло и на комете прилетело. Это вариант веры. Ибо: проверить нельзя, а вероятность счастливой случайности на космических просторах выше, чем на Земле, по крайней мере, в это легче верить.
— Вопрос о детерминации человека. Любой человек с детства слышит: «Это тебе по наследству передалось». Насколько личность зависима от наследственности?
— Во-первых, надо отдавать себе отчет в том, что законы генетики действуют, и наследование признаков есть. Мы с вами от наших родителей наследуем многие признаки. Но, подчеркиваю, геном определяет свойство нашего тела, а у нас еще есть душа. И здесь мы с вами совершенно самостоятельны, уникальны и неповторимы. И вопрос в том, что в нашей жизни будет преобладать: свойства нашего тела будут доминировать или наши мировоззренческие позиции, наше духовное содержание. Очень часто доминируют потребности тела. Но человек, который пытается жить жизнью духа, способен отвергнуть их и сказать: «Нет, это недостойно, не соответствует заповедям Божиим». Очень может быть, что наша склонность к определенным грехам генетически обусловлена. Но это нас не оправдывает. В каждом из нас есть дух — дыхание Божественное, и мы имеем возможность бороться с грехом. Я не говорю, что это просто и легко. Нет, это борьба очень сложная. И действие природы в этой борьбе необходимо учитывать.
Протоиерей Константин Константинов
Беседовала Юлия Новичкова
Источник: Журнал «Православие и современность» № 25 (41)
Комментировать