Хиландарский отрывок «Слова к брату столпнику» с именем Илариона, митрополита Киевского⁸⁷⁷

Рукописные богатства библиотеки сербского Хиландарского монастыря на Афоне до сих пор остаются недостаточно известными и очень мало разработанными. Причина этого заключается столько же в удалённом от научных центров местонахождении Хиландарской библиотеки, сколько и в отсутствии подробных сведений об её рукописях в учёной литературе. Краткое описание их, принадлежащее перу покойного хиландарского библиотекаря о. Саввы (Rukopisy a starotisky chilandarské. Popisjue Sava Chilandarec. Věstnik Král. České společnosti náuk. VI. V Praze 1896), даёт лишь глухое и самое общее представление о составе библиотеки, не приводя в известность всего содержания рукописей, не раскрывая их состава, в большинстве случаев не указывая даже начальных слов отдельных произведений и статей. Прекрасно сознавая все недостатки своего труда, о. Савва за несколько лет до своей смерти составил более подробное описание хиландарских рукописей, с применением более совершенных описательных приёмов, с подробными перечнями всех памятников и статей, вошедших в разные сборники, с тщательным обозначением их начал, с заметками палеографического и даже критического свойства. Пять лет тому назад, летом 1909 года, во время путешествия по Афону, нам пришлось видеть, как о. Савва заканчивал свой почтенный труд. Обширный рукописный том описания, составленный на сербском языке и предназначавшийся для напечатания в одном из изданий Сербской Академии Наук, благодаря несказанной доброте о. Саввы, был у нас в руках в течение нескольких дней и ночей, проведённых в спешном ознакомлении с ним. Издание нового описания о. Саввы было бы в высшей степени желательно и полезно, так как оно дало бы точные представления обо всех книжных богатствах Хиландарского монастыря. Но, насколько мы знаем, этот труд до сих пор не явился в печати, и где он находится после смерти о. Саввы, – в Хиландарском ли монастыре, или в Сербской Академии Наук, – нам не известно.

Занимаясь в Хиландаре под руководством такого благожелательного и осведомлённого в своих памятниках библиотекаря, каким был о. Савва, а также самостоятельно просматривая целый ряд хиландарских рукописей в поисках преимущественно проповеднических древне-славянских произведений, мы могли лично убедиться, сколько там хранится ценного материала, который заслуживает внимания исследователя и который мог бы оживить и обновить своим притоком не одну страницу истории древнеславянских и древнерусской литератур. Укажем, например, на малоизвестный ещё Халандарский Панегирик 1622–1625 гг., составленный по инициативе хиландарского игумена Илариона при участии братии монастыря. Взятые в совокупности все тома этого сборника обнимают собою обширный круг памятников, житий и слов на все месяцы года, бывших в обращении в сербской литературе к началу 17 века. Это – нечто вроде Четьих Миней митр. Макария в русской литературе.

В настоящей заметке мы хотим остановиться на хиландарском списке «слова к брату столпнику» с именем Илариона, митрополита киевского, ещё нигде не отмеченном и даже не упомянутом в учёной литературе. Оно начинается словами: Къ брату моѥму, и рабу хвⷭ҇у. аꙁь убогыи и мьнїи иларіѡⷩ҇... На этот памятник, обычно известный в русских рукописях с надписанием: «Наказание святого Илариона к отрёкшимся от мира», но без усвоения Илариону названия «митрополита киевского», впервые обратил внимание ещё А.В. Горский, который считал невозможным признать автором его митрополита киевского Илариона. Главными основаниями для мнения А.В. Горского послужили:

1) указание в слове на широкое распространение монашества и нравственную порчу его, чего нельзя приписать русскому монашеству XІ века,

2) выражение в тексте слова: «иго мое помазано» (χριστὸς вм. χρηστὸς), что̀ может найти себе объяснение в том, что это – памятник переводный, а не самостоятельный русский («Памятники духовной литературы времён великого князя Ярослава 1» в Прибавл. к Твор. Св. Отцев в русском переводе, 1844 г., ч. II, стр. 19–21). В согласии с заключением А.В. Горского находятся мнения об этом памятнике преосв. Макария («История русской церкви»², II, СПб. 1868, стр. 109–110), преосв. Филарета Черниговского («Историч. учение об отцах церкви», т. III, СПб. 1859, стр. 251–252), Хр. М. Лопарева («Слово о погибели Русскыя земли». Пам. Др. Письм. LXXXIV, 1892, 3–4), А.И. Соболевского, причисляющего слово Илариона к числу переводных («Переводная литература Моск. Руси XIV–XVII веков», СПб. 1903, стр. 17), И.К. Никольского («Материалы для повременного списка русских писателей и их сочинений», СПб. 1906, стр. 91–100; здесь же и литература вопроса, и перечень всех списков слова). Несколько в стороне от сложившихся представлений о «слове к брату столпнику» стоит взгляд на него, высказанный покойным проф. М.П. Петровским. Он издал этот памятник в Учёных Записках Имп. Казанского Университета, 1865, т. I, стр. 57–79 («Поучение, приписываемое Илариону, митрополиту Киевскому»), по сербскому списку, в надписании которого слово озаглавливается именем Илариона, митрополита киевского. Издатель находил основания относиться с доверием к надписанию слова и думать, что киевский митрополит Иларион мог быть, по крайней мере, переписчиком этого слова, если не составителем, и что, таким образом, оно «хотя посредственно, не миновало его труда».

Списку, изданному М.П. Петровским, принадлежит исключительный интерес, как потому, что текст его – сербской редакции, так и потому, что в его надписании автор слова Иларион назван «киевским митрополитом». Списков этого слова русской редакции известно более сотни (см. перечень их в «Материалах» Н.К. Никольского, стр. 93–100, также 512), – и ни в одном из них рядом с именем Илариона не стоит звание «киевского митрополита». О рукописи, по которой «слово к брату столпнику» издано М.П. Петровским, издателем замечено, что она относится к XІV–XV векам, написана уставом на бомбицине⁸⁷⁸ и была сообщена ему К.Д. Πетковичем, русским консулом в Дубровнике, – и только. Где находится она ныне, считается неизвестным. Однако, упоминание Η.И. Лихачёва («Палеографическое значение бумажн. водян. знаков», I, СПб. 1899, стр. 206) о сербском сборнике XIV века 1°, 257 лл., принадлежащем М.П. Петровскому в Казани, вызвало в И.К. Никольском догадку: «Не этот ли сборник содержит сочинение св. Илариона, изданное М.П. Петровским?» («Материалы», стр. 512). Действительно, М.П. Петровский в статье «Иларион, митр. Киевский и Дометиан. иером. хиландарский» (Известия отдел. русск. яз. и слов. Имп. Акад. Наук, т. XIII, кн. 4 [1909], стр. 81–133) мимоходом заметил: «... в – имеющейся у меня – сербской рукописи IV–XV в. оно же (т. е. поучение"о пользе души» с именем св. Илариона) следует за словом «столпнику», обозначенном именем Илариона, Митрополита Киевского» (стр. 130). Отсюда несомненно, что интересующий нас памятник издан по сербской рукописи, составлявшей личную собственность покойного казанского слависта и в настоящее время, надо думать, хранящейся в столь же надёжных и авторитетных руках.

Теперь оказывается, что сербский список «слова к столпнику», с упоминанием, как об авторе, об Иларионе, митрополите киевском, изданный Петровским, нельзя считать одиноким. В параллель с ним должен быть поставлен хиландарский отрывок этого слова, являющийся другим представителем семьи сербских списков его. Он найден нами в сербской рукописи Хиландарского монастыря № 463 (по новой нумерации; по старому печатному описанию о. Саввы № 107), XІV в. (по описанию о. Саввы XV в.), в 4°, на бум., 360 л. (по печатному описанию 357 л.). В старом печатном описании о. Саввы этой рукописи посвящено менее 1½ строк, причём она названа здесь: «Патерик скитски или отачник» (стр. 36). В новом описании отмечен целый ряд статей, которые содержатся в рукописи после патерика, в виде дополнений к нему. Действительно, после сказаний об авве Козьме, Павле, Евстафии, Христофоре, Макарии Александрийском, Иоанне Милостивом и др., здесь, между прочим, находятся: л. 108 – Макария Великого слово к инокам, л. 146 – аввы Дорофея словеса, 194 – Ефрема Сирина слово о покаянии и другие поучения, л. 260 об. – «Слово Илариона, митрополита Киевского к брату столпнику», после чего непосредственно следуют: л. 264 – «Сказание како есть отче наш» (начало: «Отче наш иже еси на небесех. Отца нарицаеши, Бога, добре глаголеши, ибо Отец творьц есть всем нам»…), л. 268 – «Изложение о вере св. Максима исповедника», л. 295 – молитва исповедная. Помещённый здесь текст «слова к брату столпнику» представляет собой лишь небольшую часть его полной редакции, – от начала и включительно до слов: и да наставит̑ те на пᲂуть правости кь вышнѥму іерⷭ҇лму иже текущее по нѥму, поставлꙗѥть прѣдь лицемь бж҃їѥмь. Текст хиландарского отрывка, в общем, совершенно согласен с соответствующей частью слова в списке Петровского.

Мы не подвергаем здесь пересмотру старого вопроса о происхождении и авторе «слова к брату столпнику», так как против господствующего мнения, что это – памятник переводный, нельзя привести никаких серьёзных возражений, как нельзя, с другой стороны, и доказать принадлежность его Илариону киевскому. Но хиландарский отрывок возбуждает к себе некоторый интерес в другом отношении. В связи со списком М.П. Петровского он указывает на существование в древней сербской литературе определённого рукописного предания, усвоявшего «слово к брату столпнику» перу митрополита киевского Илариона. Если даже это слово на самом деле ему и не принадлежит, а принадлежит какому-нибудь Илариону греку, то, во всяком случае, из указанного предания видно, что в Сербии в XIV–XV веках хорошо было известно имя Илариона Киевского, как знаменитого русского писателя-проповедника, которого достойным считалось такое сложное и обработанное в литературном отношении произведение, как «слово к брату столпнику». Этот вывод должен быть поставлен в тесную связь с другими фактами влияния древнерусской литературы на южнославянскую и, в частности, на сербскую. В настоящее время уже установлен целый ряд любопытных заимствований из древнерусской литературы южными славянами. Имеем в виду сербские списки сочинений Кирилла Туровского, некоторых проложных статей о русских святых, жития Феодосия Печерского, из переводных – древней «Пчелы» (А.И. Соболевский, «Перв. литер. Моск. Руси», стр. 7; М.И. Сперанский, «Перев. сборн. изреч.» М. 1904, стр. 344 и сл.; «Сербское житие Феодосия Печ.» [Сборн. в ч. В.О. Ключевского, стр. 537–546]). К сожалению, в настоящее время, вследствие отсутствия критического издания «слова к брату столпнику» по русским спискам (оно напечатано в Потребнике иноческом, изданном в Москве в 1639 году, л. 361–385), нельзя сказать с уверенностью, действительно ли к первоначальному русскому, или же к южнославянскому тексту восходят все его многочисленные списки и редакции. Но, имеем ли мы дело в сербских списках с заимствованием из русской литературы всего текста слова, или только одного имени Илариона, киевского митрополита, – наблюдаемым случаем усиливается и ещё больше расширяется значение оговорки, которая должна быть внесена в несколько одностороннее представление о взаимоотношениях южнославянской и древнерусской литератур, рисующее «русскую литературу только получающей от юго-славян, а юго-славянскую только снабжающею новым материалом русскую» (М.И. Сперанский, Сербское житие Феодосия Печерского, стр. 546).

Предлагаем здесь сербский отрывок «слова к брату столпнику» по рукописи Хиланд. мон. № 463 (107), л. 260 об.–264. Этот список, вследствие малой доступности содержащей его рукописи, может оказаться полезным для критического издания всего памятника, в чём потребность давно уже назрела⁸⁷⁹.

л. 260 об.

Слово иларїѡна митрополита киѥвскаго, кь брату стльпнїку иже реⷱ҇ стльпникь епⷭ҇копу, написати ѥму слово дшпольꙁно |

л. 261.

много мливь ѥго. блаженыи же начеть кь нѥму сице писати, по своѥму смѣренїю.

Кь брату моѥму, и рабу хвⷭ҇у. аꙁь убогыи и мьнїи иларїѡⷩ҇. малоᲂумныꙵ неключими, ни вь коѥм҆ же блаꙁѣ дѣлѣ. вѣмь убо ꙗко посла ми слово тако гл҃ѥ. ꙗко бѣси мᲂучет̑ ме. мысльми ѡтаи, и ꙗвѣ, много. велеще ми ѡтити мѣста своѥго. любве ради бж҃їе напиши ми слово ᲂутѣшноѥ. аꙁ҆ же то прочьть удивихсе мыслию. како убо брать сьꙵ, ѡ семь ᲂутешениꙗ ѿ мене вьстрѣбова, или накаꙁаниꙗ. ѿ самого ненакаꙁана. и ѿ нагаго ѡдежеⷣ сп҃сныѥ. паче же ѿ грѣшника. утврьжеⷣ|

л. 261 об.

нию слова. и си помысливь, не хотѣхь рукы своѥе написанїе сеꙵ прострѣти. боѥсе, ѥда самь не творити начну, ꙗже тебѣ написую. и по ѿчьскому слову кладенцу бᲂудᲂу поⷣбнь. ины ѡмываѥ, себе же всакыѥ нечистоты не могы истрѣбити. и прїиму ѡсужⷣенїе, сь вьꙁлагающими на плеща чл҃комь брѣмена тежка, и не ᲂудобъ носима. сами же ни прьстомь того не хотеть двигнути. и бᲂудᲂу ꙗко крᲂугь мѣдень, тьщесловиѥмь брецаѥ. паче ᲂужасаюсе, ѥда раꙁгнѣваю б҃а. ᲂучител҆скы сань вьсхыщаѥ юностию и ещё играѥмь.|

л.262.

иакы ми противᲂу такавомᲂу помыслᲂу, инако помыслившᲂу, ѥда что ꙁло ѡбрещᲂу, не сьтворивь хотѣнїа. помѣнᲂух̑ бо реченое аще брашна ради скрьбить брать твои; ᲂуже не по любви ходиши. лишивь брата сᲂущааго вь скрьби. и пакы поменᲂухь цр҃ковнаго слᲂужителꙗ. ѥмᲂуже идᲂущᲂу вь цр҃квь, на слᲂужбᲂу. и ѿ подрᲂуга ѡ нѣкоемь ѡрᲂудїи вьпрошенᲂу, и ѿвѣща нѣсть ми коли. бѣше же ѡбычаи, вь врѣме ст҃го вьꙁношенїа, приходити ст҃мᲂу дхᲂуу ꙗвѣ. вь ѡбраꙁѣ ѡрла над ст҃ыѥ дары. и вь тьжеⷣ чась дльго|

л.262 об.

не бывшу присѣщению. донѣлѣже ᲂураꙁᲂумисе ѡнь повин҆ныи томᲂу. не ѿвещанїа ради подрᲂугᲂу своѥмᲂу. и егⷣа покаꙗсе створениꙗ того. тогⷣа сьниде дх҃ь ст҃ыи. си же помысливь рекохь. ѥда како моѥго хотѣниꙗ б҃ь не сьтворить, ꙗкоже аꙁь братиꙗ, нь да ѿврьгᲂу сᲂумнѣнїе. дрьꙁновениѥ же прїѥмь. напишᲂу ѥмᲂу по хотѣнию ѥго ꙗкоже вьꙁмогᲂу. кто бо вѣсть ѥда и по ѡного прошенїю и вѣре, дасть ми г҃ь написати. мнѣ самомᲂу польꙁное и ѡномᲂу. пакы же грᲂубости своѥе ради, и простоты словесь вьст его же. помысливь ѥда како|

л.263.

ѡбыкшᲂу ти вь книжнѣи силѣ, и вь мᲂудрости ст҃ыхь вьꙁращьшᲂу. писанїе моѥ не ᲂугодно ти ꙗвитсе. паче же юности моѥи сь словесь моиⷯ҇ чьсть снемлюще. нь б҃ь приѥмыи вдовице ѡное двѣ цѣтѣ. ꙗко великь дарь вьмѣнивь. тьжеⷣ и тебѣ рабꙋ ѥго, сьтворить вь любовь прнѥшисе. хотѣнїе же твоѥ гᲂ҃у поспѣшьствᲂующᲂу начьнемь. не ѿ себе ни ᲂубо. каꙗ бо грѣшнича хытрость, тькмо грѣси. нь бж҃иѥю помощию, и накаꙁанїѥⷨ бл҃женаго моѥго гнⷣа. иже ꙗкоже своѥи дш҃и ищеть спⷭ҇енꙗ. тако и мною печетсе. да быхь добрь быль и ѿ б҃а дарованыхь ѥмᲂу книгь нѣчто ᲂувѣхⷣь. ничтоже ме не потаить. тѣм҆же аще что ᲂувѣхⷣь.|

л.263 об.

то б҃жиѥю помощию, и сего любовию. да дасть ѥмᲂу бл҃гыи мьꙁⷣовьꙁⷣатель г҃ь. ꙁа все доброѥ ѥже сьтвори мнѣ, и творить и ещё хощᲂу же ти писати не витиѥⷨ словесь. ни ськрьвеною бесѣдою. не бо вьꙁрастихомь вь аѳинѣ. ни философїи ᲂучихомсе, ꙗже ѡбыкла ѥⷭ҇ ᲂумᲂудрити словеса. нь просто и ꙗсно. ꙗкоже и не книжникᲂу раꙁᲂумѣти, и простомᲂу. не польꙁно бо ꙗко ꙗꙁвы скроꙁѣ риꙁᲂу лѣковати. ни польꙁны рѣчи мᲂудростию покрывати. да бᲂудет҆ же ти писанїе се, паметь м҃лѥнїа ѡ мнѣ кь вышнѥмᲂу. се же ти прьвоѥ цѣлованїе ѿ мене, и дрᲂуга и брата. да сьхранит҆ те б҃ь вь кровѣ силы свѥе, ѿ всѣхь|

л.264.

сѣтїи сотонинь. и да ᲂутврьдіт҆ те вь надежⷣи жиꙁни вѣчныѥ. и да наставит҆ те на пᲂуть правости, кь вышнѥмᲂу іерлⷭ҇мᲂу иже текᲂущее по нѥмᲂу, поставлꙗѥть прѣдь лицемь б҃жїѥмь.

Н. Туницкий