№ 20. Мая 18-го

Внимайте убо себе и всему стаду в немже вас Дух Святый постави епископы, пасти церковь Господа и Бога, юже стяжа кровию Своею (Деян.20:28). – Изобразивши в предшествующей одушевленной речи свое служение, апостол с такими словами обращается в окружавшим пастырям, имея в виду, главным образом, высших представителей церковной иерархии, которым вверялось полное управление церковью, но не опуская совершенно из виду и пресвитеров в собственном смысле, так как те и другие, епископы и пресвитеры, получали свое освящение от Св. Духа. Он говорит мм: «итак, внимайте себе и всему стаду». Внимайте прежде всего себе. Смотрите, чтобы светильник света Христова – Его учения и жизни – не погас, не потерял своего истинного света в ваших собственных руках потому что если этот светильник потухнет в ваших руках, то чем станете просвещать других? Если свет, который в тебе, тма; то какова же тма (Мф.6:23)? Если тот свет, который должен светить, померкнет в вас, избранных, то что сказать о тме, которая должна освещаться светом, заимствуемым уже от вас? Кто не имеет в себе света, тот не может дать его и другим. Кто не хранит в себе света учения Христова, тот не способен сохранить его и у других. Итак, прежде всего, внимайте себе... Но храня в себе этот залог, этот источник истинной жизни, старайтесь также сохранять его в целости и у других, вам вверенных. Внимайте... и всему стаду. Вы светильники горящие; а светильники назначаются для того, чтобы светить другим: ниже вжигают светильника, и поставляют его под спудом, но на свещнице, к светит всем, иже в храмине суть (Мф.5:14, 15). Итак, смотрите, чтобы как вы сами, так и все общество верующих, пребывали во свете Христовом, в чистоте евангельского учения, в святой и богоугодной жизни. Я возлагаю на вас такой долг потому, что сам Св. Дух, обитающий в Церкви, руководя других, при избрании вас, на это священное служение, отделил вас, и, чрез рукоположение, поставил епископами (ср. Деян.13:3, 4) – хранителями, которые, подобно стражу, должны постоянно бдеть над вверенным сокровищем. Мало того, Он поручил вам пасти Церковь Господа и Бога – не только бодрствовать над нею, но руководить и управлять ею, – чтобы вы так поступали, как тот пастырь, который «зовет своих овец по имени, и выводит их, и когда выведет своих овец, идет пред ними, а овцы за ним идут» (Ин.10:3, 4). Такое управление и руководство Он поручил вам тою Церковью, которую Господь Бог приобрел Себе кровию Своею, сделал ее Своею собственностью, пролив за нее кровь. Что может быть дороже такой собственности? и Он вверил ее вам. Итак, поставленные Св. Духом и призванные к такому священному служению – править Церковию Господа, купленною Его кровью, внимайте себе и всему стаду, вам вверенному.

К.роме вышеуказанных оснований – поставления Св. Духом и управления Церковью, купленною кровью Спасителя внушающих вам строгое внимание к себе и всему стаду, я, продолжает апостол, требую от вас таких обязательств еще потому, что предвижу уже те опасности, которые грозят внутреннему миру вверяемых вам церквей. Аз бо вем сие, яко по отшествии моем внидут волцы тяжцы в вас, не щадящии стада. И от вас самех востанут мужие, глаголющии развращенная, еже отторгнути ученеки в след себе (Деян.20:29, 30).

Проповедуя целых три года в Ефесе и соседних местах (ст. 31 ср. Деян.19:8–10, 20:3), ап. Павел мог хорошо ознакомиться с положением тех общин, среди которых он действовал. Он мог предвидеть те опасности и лжеучения, которые им угрожали. Когда апостол беседовал с собранными пастырями, эти опасности были еще далеки; он не указывал на них в самом Ефесе еще и в то время, когда писал свое послание к ефесянам (60–61 гг.); но в соседних христианских церквах, в это время, уже были видны начала гносиса (см. Кол.2:4–23). Эти-то опасности, как предстоящие еще впереди, апостол изображает в самых общих чертах; он пока отличает внешних врагов от внутренних; первых, по известному образу, употребленному еще Спасителем, он называет волками лютыми, готовыми расхитить и распудить стадо (ср. Ин.10:10); вторых, имеющих явиться из среды самих христиан, он называет людьми развратными, людьми говорящими превратно, с целью вредить единству и целости Церкви Христовой, привлекать к себе истинно-верующих и образовать вокруг себя свое общество. Последние враги были более опасны; они требовали, со стороны пастырей, особенной внимательности, чтобы сохранить целым и невредимым то здание, которое устроил ап. Павел. Поэтому, упомянув об этих врагах, апостол тотчас продолжает: сего ради бдите, поминающе, яко три лета нощь и день не престаях уча со слезами единого когождо вас (Деян.20:21). Поэтому будьте в высшей степени внимательны, бодрствуйте, как стражи, имея в виду то, как нелегко мне пришлось насадить Церковь Христову среди вас, как я целых три года день и ночь, в каждое удобное время, при каждом удобном случае, старался каждого из вас поучать истинам небесным. Легкомыслие и упорство слушавших меня нередко исторгали слезы, но я не уставал. После вышеизложенных и недавно высказанных побуждений, это последнее увещательное назидание должно было много говорить окружавшим пастырям апостола. Им много нужно было бодрствовать и по отношению к самим себе, чтобы быть достойными пастырями, и по отношению в другим, чтобы неопустительно исполнять свой долг, и в этом ревностном своем служении они должны были глядеть на великий пример своего учителя, который так ревностно и с таким самопожертвованием совершал свое служение среди них.

После такого усиленного увещания, апостол дальнейшее преуспеяние и совершенствование ефесских пастырей поручает Богу и Его благодатному слову. И ныне предаю вас, братие, Богови и слову благодати Его, могущему наздати и дати вам наследие во освященных всех (Деян.20:32). Бог, Который может укрепить и благословить их на поприще трудного служения, и Его благодатное слово, или евангелие, которое может служить правилом для их жизни и деятельности, вот те два могущественные и всесильные деятеля, которые могут облегчить, по учению апостола, трудности пастырского служения, руководить их на пути к совершенству, и сделать наследниками вечной жизни. Этими последними словами ап. Павел хочет как бы успокоить предстоящих пастырей, после высказанных им трудных обязательств. Он как бы так говорит им: велико и трудно то служение, к которому вы призваны, но Бог, призвавший вас, силен помочь вам, а Его слово способно руководить вас.

Этим последним утешением ап. Павел мог бы закончить свою прощальную беседу с ефесскими пастырями Церкви; но была еще одна сторона пастырского служения, на которую учитель языков не мог не обратить внимания в новоустроенных христианских общинах. Это бескорыстное прохождение пастырского служения. Вознаграждение за труд в новопросвещенных христианских общинах, для исполнителей пастырского служения, могло казаться предметом не последней важности. Об нем-то апостол старается теперь высказаться пред окружающими пастырями. По своему учению он, в сущности, не отвергал доброхотных подаяний за труд. В послании к коринфянам он прямо пишет: «кто пашет, должен пахать с надеждою... Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное? если другие имеют у вас власть, не паче ли мы» (1Кор.9:10–12)? В другом месте, в послании к тем же коринфянам, он говорит: «другим церквам я причинил издержки, получая от них содержание для служения вам» (2Кор.11:8). Но признавая право на получение вознаграждения, он далее пишет так: однако мы не пользовались сею властью, но все переносили, дабы не поставить какой преграды благовествованию Христову (1Кор.9:12). К такому-то труду, соединенному с самопожертвованием, ап. Павел желает расположить и окружавших его пастырей. – Как в предшествующих своих наставлениях, так и здесь, он прежде всего ставит в пример свое собственное служение. Сребра, или злата, или риз, ни единого возжелах (Деян.20:33), – исчисляет предметы, которые обыкновенно составляют предмет желания и приобретения, на которые, между тем, апостол не обращал никакого внимания. Сами весте яко требованию моему и сущим со мною послужисте руце мои сии (Деян.20:34); сами знаете, что не только я сам жил от труда своих собственных рук, но и другим, бывшим со мною, доставлял нужное своим собственным трудом. Причиною, по которой я так поступал среди вас, служило следующее: вся сказах вам, яко тако труждающимся подобает заступати немощныя, поминати же слово Господа Иисуса, яко Сам рече: блаженнее есть паче даяти нежели приимати (Деян.20:35). «Во всем показал и вам, что, так трудясь, надобно поддерживать слабых (ἀσθενούντων). Кого апостол здесь разумел под слабыми? Многие из древних толковников под слабыми, или немощными разумели бедных, нуждающихся, не могших своими собственными руками добыть себе пропитание. Но если бы апостол имел в виду бедных такого рода, то он прямо назвал бы их бедными, нищими (πτωχοί), а не слабыми, немощными. Кроме того, из контекста можно заметить, что у апостола идет речь не о вспомоществовании бедным и нищим. Представляя в пример свое бескорыстное служение, соединенное с многими пожертвованиями, ап. Павел старается расположить этим к такому же служению и ефесских пастырей Церкви, и для большей силы подкрепляя свой собственный пример таким основанием: «что, так трудясь, надобно поддерживать слабых», конечно, имеет в виду не бедных и нищих, которые пастыри не могли пособлять, не получая вознаграждения за свои труды, а тех слабых и немощных, которых пастыри наставляли и просвещали. Легко могло случиться, что новопросвещенные христиане, видя своих пастырей и учителей, живущих на их счет, служащих им за деньги, стали бы смотреть на их служение, как на выгодный промысл, для снискания средств к жизни, и этим были бы введены в заблуждение на счет самого учения, которое в их взгляде получило бы вид ремесла. Легко могло быть Итак, что новопросвещенные христиане тяготились содержанием пастырей и учителей (как было в Коринфе). Для предотвращения всяких соблазнов и преград к распространению благовестия Христова, апостол ставит в образец ефесским пастырям свое собственное служение, и кроме того, говорит им, что стараясь трудом своих собственных рук добывать себе пропитание, они должны иметь в виду высшую, духовную цель, – утверждение в вере слабых и еще не окрепших в усвоении истин христианского вероучения, а не приобретение земных выгод. Такое учение апостол подтверждает словами Господа, приведенными из устного или же письменного, неизвестного нам, источника предания: «блаженнее давать, нежели принимать». Значение этих слов, в связи с предшествующими, таково: блаженнее (лучше) подавать духовные блага, чем принимать в награду земные выгоды. Более способствует к получению блаженства подаяние благ духовных, чем принятие земных выгод, земных вознаграждений. Ибо принимающие в награду земные выгоды здесь получают свое возмездие (Лк.6:24), а подающие духовные блага без возмездия надеются на награду в жизни вечной (Лк.6:38).

С уяснением этой стороны пастырского служения ап. Павел указал собранным пастырям те важные пункты, на которые они должны были обратить все свое внимание. Вместе с этим он окончил свою речь. И сия рек, преклонь колена своя со всеми ими помолися (Деян.20:36). Свое напутственное назидание великий учитель языков заканчивает совокупною молитвою с поучаемыми и назидаемыми пастырями. Поручая их Богу и силе Его слова, он теперь молит, чтобы Бог укрепил и утвердил их во всем том, чего он желал им, чтобы Он сделал их пастырями добрыми и верными своему служению; с своей стороны, поучаемые и назидаемые пастыри, зная намерение своего учителя – отправиться с проповедью слова Божия в отдаленные страны языческие, могли молить Бога, чтобы Он поспешил ему, в его добром намерении, и сохранил его от тех козней, которые предстоят ему в Иерусалиме.

Трогательный образ действий со стороны учителя вызывает сочувственные действия со стороны поучаемых: мног же бысть плач всем: и нападше на выю Павлову, облобызаху его, скорбяще наипаче о том, еже рече, яко к тому не имут лица его узрети, провождаху же его в корабль (Деян.20:37, 38). Так проста, но вместе так величественна была разлука апостола, учителя языков, с теми, которым он вверял, после себя, великую заботу о благе Церкви Христовой. Сам проникнутый до глубины души великостью и важностью призвания вверенного ему служения, он хотел внушить такое же великое уважение к своему служению и призванию и своим сподвижникам. Чистое и безукоризненное выполнение своего долга, со всевозможными пожертвованиями, глубокая преданность своему служению, постоянное бодрствование над собою и вверенными душами, внимательное хранение истины учения Христова в себе и других, бескорыстное и самоотверженное прохождение своего служения, вот те главные стороны, на которые указывал ап. Павел собранным пастырям в Милите. Не на эти ли стороны пастыря Церкви должны обращать свое особенное внимание во всякое, а тем более настоящее время? Не в выполнении ли этих обязанностей они должны поставлять сущность своего трудного служения?

Ст. Сл-ский

Все рассмотренные наши нравственные качества пастыря, прежде всего, проявляются и должны проявляться в его домашнем быту. Проявление их в частной жизни всегда несомненно свидетельствует, что пастырь действительно имеет эти качества, а не лицемерно выставляет их напоказ другим. Посему пастырь должен внимать себе не только пред своею паствою, т. е. в своей общественной деятельности, но и пред своими домашними, и в уединении, и стараться, чтобы его нравственные достоинства отпечатлевались на всем домашнем быту его.

У всякого человека нельзя отделить его общественной деятельности от частной, домашней жизни: и чем значительнее первая, тем более обращается внимание на последнюю. У кого же общественная деятельность более значительна, как не у пастыря? Посему и на его частную жизнь всегда бывает обращено особенное внимание; и так как его дом постоянно бывает открыт для прихожан, то ничто в нем не может ускользнуть от их внимания. При таком знакомстве прихожан с домашним бытом священника, в их представлении лицо его неразлучно соединяется с мыслью о его доме и о его домашней жизни. Расстройство и беспорядки в доме священника невольно у прихожан вызывают нехорошее понятие о самом священнике. Сколько бы он ни заботился о своих личных достоинствах, его никогда не извинят за эти беспорядки.

Обязанный руководить примером своим пасомых, пастырь должен представлять для них истинно-христианский образец не только в своем лице, во и во всем своем доме. Домашний быт пастыря должен быть для его прихожан примером, которым они должны руководствоваться, при устроении своего домашнего быта. Здесь прихожане наглядно изучают правильные, истинно-христианские отношения между членами семейства; из дома пастыря должны распространяться здравые начала домашнего воспитания детей. Благоустроенный домашний быт пастыря будет поучать прихожан правильному домашнему хозяйству и будет способствовать облагораживанию их вкуса. Дом пастыря есть как бы малая церковь. Здесь, прежде всего, он прилагает к делу свое пастырское попечение и здесь же, скорее всего, научается опытности в пастырской деятельности. Успешная пастырская деятельность в кругу домашних служит залогом успехов пастырских во всем приходе. Посему-то св. апостол заповедует: подобает строителю Божию быти – свой дом добре правящу, чада имущу в послушании со всякою чистотою: аще кто своего дому неумеет правити, како о церкви Божией прилежати возможет (1Тим.3:4, 5). «Сие ты должен памятовать всегда», говорит новопоставленному иерею святительское поучение. «Ибо когда ты, пастырь Церкви, в правлении дому твоего будешь неустроен, сие отымет надежду Церкви, чтобы ты мог сделать устройство во вверенной тебе пастве: когда жена твоя непорядочна, когда домашние твои, а паче дети в расстройстве и неблагонравии, можно ли тебе сделать устройство во вверенных тебе? твоя жизнь должна быть примером жизни их. Храни сии предписания, чтоб твои прихожане от твоего примера заимствовали правила своей жизни и устройства дома»¹⁸. По канонам Церкви, пастыри, даже ради благочестия, небрегущие о своем семействе, подвергаются запрещению священнослужения и даже извержению из сана¹⁹.

Какими же качествами должен отличаться домашний быт приходского пастыря?

Чтобы представить, по возможности, полную картину его домашнего быта, обратим внимание на его жилище и одежду, на домашние занятия, на его семейство и домочадцев.

Жилище и одежда пастыря

Жилище пастыря не должно представлять роскоши, изысканности, великолепия и вообще таких качеств, которыми тщеславятся мирские люди: ему приличны простота и скромность. При простоте, жилище пастырей может и должно иметь некоторую степень изящества: но это изящество, главным образом, должно состоять в порядке, чистоте и опрятности и в украшениях, запечатленных религиозным характером, каковы: иконы, картины духовного содержания и проч. При скромности, жилище пастыря может и должно иметь некоторую степень удобства: но удобство здесь требуется не то, которое нужно для удовольствий и изнеживания плоти, а только то, которое необходимо для уединенной, спокойной молитвы и других свойственных священнику домашних занятий. – Заботясь о благоприличии своего жилища, пастырь должен заботиться о благоприличии своей одежды. Священному сану назначена одна определенная одежда. «Никто из числящихся в клире», постановляет 6-й вселенский собор, «да не одевается в неприличную одежду, ни пребывая во граде, ни находясь в пути; но всякий из них да употребляет одежды, уже определенные для состоящих в клире. Аще же кто учинит сие, на едину седмицу да будет отлучен от священнослужений»²⁰. «Одежду носи долгу до глезна» (т. е. до ступеней), говорит святительское поучение, «ни от пестрин (не пеструю, а одноцветную), ни от утварей мирских (без модных светских украшений)»²¹. Хотя в этих правилах определяется собственно та одежда, в которой пастырь должен являться пред народом; но такую же одежду он должен употреблять и в домашнем быту: так как он всегда может ожидать посещения кого либо из прихожан, являться которым и преподавать благословение не в свойственной одежде пастырю весьма не прилично. Конечно, иногда некоторые хозяйственные занятия требуют перемены одежды, но пусть же эта перемена одежды ограничивается только временем таковых занятий. Избегая роскоши и щегольства в одежде, пастырь, ради достоинства своего сана, обязан везде являться в чистой и опрятной одежде; а чтобы заботливость о чистоте и опрятности обратить в навык, он не должен оставлять ее и дома, даже когда уверен, что никто не посетит его.

Домашние занятия пастыря

В каких занятиях должно проходить у пастыря то время, когда он остается дома свободным от церковно-приходских обязанностей? У деятельного пастыря, заботливо вникающего во все нужды пасомых, такого времени остается не много: но и из этого времени ему нужно уделять часть на необходимый отдых и на выполнение положенных уставом молитвенных правил. Остающееся затем время пастырь должен употреблять, во-первых, на домашнее предварительное приготовление к пастырским трудам. Его обязанность, каждый воскресный и праздничный день – сказать поучение народу; его обязанность, при исполнении треб христианских, давать прихожанам приличные частные наставления. То и другое требует предварительного приготовления: поучение для церковной кафедры нужно наперед составить и написать, а частные наставления нужно наперед обдумывать, по крайней мере в тех случаях, которые можно заблаговременно предвидеть. Это и есть первое и самое необходимое домашнее занятие для пастыря. Как церковные поучения, так и частные наставления должно почерпать из слова Божия и учения Церкви. Священное Писание и учение Церкви может и должно быть известно пастырю из школы; но в школе то и другое не может быть познано во всей полноте. Для достижения этой полноты знания не достаточно целой жизни человека. Посему, как бы ни было успешно школьное образование пастыря, он не должен полагаться на него, но обязан постоянно заниматься чтением и изучением слова Божия, отеческих писаний и современных богословских сочинений. Кому из пастырей более было известно слово Божие, как не блаженному ученику ап. Павла, Тимофею, о котором сам апостол свидетельствовал, яко из млада священная Писания умеет (2Тим.3:15)! Однако ж, поставив его епископом, св. апостол с особенною силою внушал ему продолжать чтение и изучение слова Божия: внемли чтению, утешению, учению... Внимай себе и учению: и пребывай в них (1Тим.4:13, 16). Высокий пример ревности изучения слова Божия пастырь может видеть во всех знаменитых отцах и учителях Церкви. У некоторых из них в изучении слова Божия проходили дни и ночи: чтение сменяло молитву, молитва – чтение²². И так второе необходимое домашнее занятие пастыря – это ость изучение священ. Писания и учения Церкви.

Указанные домашние занятия необходимы пастырю, для успеха его пастырской деятельности; но есть другие занятия, которые ему необходимы для восполнения средств содержания себя и своего семейства. Из них наиболее общее и важное в быту современных пастырей есть занятие сельским хозяйством. Ми уже сказали, что сельское хозяйство, для большинства наших приходских пастырей, есть один из важнейших способов к содержанию себя и своего семейства. Теперь обратим внимание на то, насколько свойственно пастырю занятие сельским хозяйством. В настоящее время, когда вообще вопрос о содержании нашего духовенства еще не решен окончательно, касательно сельскохозяйственных занятий пастыря встречаются противоречивые мнения. Один говорят: заниматься сельским хозяйством неприлично облеченному священным саном; это занятие простонародное и черное; оно уравнивает священника с крестьянином; священник за плугом или с серпом в руке с трудом может быть узнаваем, и легко может подвергнуться оскорблениям. Тяжелые труды и хлопоты но сельскому хозяйству препятствуют умственному развитию священника и могут довести его до простонародной грубости. Наконец, сельскохозяйственные заботы отвлекают внимание пастыря от его главного дела и не дают возможности надлежащим образом исполнять лежащие на нем обязанности²³. Другие говорят противное; в сельскохозяйственных занятиях не находят ничего унизительного для пастыря, на том основании, что всякий честный труд ни для кого не может быть унижением, и особенно труд земледелия, который Самим Богом назначен для всего рода человеческого, в лице прародителей. Не видят в сельскохозяйственных занятиях препятствия и к умственному развитию священника; напротив, думают, что близость к природе, при этих занятиях, благотворно может действовать на самую душу священника: ибо видимая природа есть вторая книга откровения, и притом весьма понятная священнику, как знакомому с письменным откровением. Наконец, думают, что занятие сельским хозяйством не может вредить и успеху пастырской деятельности священника; напротив, сближает священника с народом, дает возможность лучше всмотреться в его быт и характер и открывает многочисленные случаи действовать на его умственное, религиозное и нравственное развитие²⁴. Из этих двух противоречащих мнений в сознании нашего общества получает перевес последнее: в настоящее время не только правительство, но и общество одним из главнейших источников содержания и улучшения быта духовенства признает наделение его землею. В пользу того же мнения говорит и вся древность христианская. Известно, что, в древние времена, многие знаменитые пастыри Церкви (Григорий Назианзин, Спиридон Тримифунтский, Анастасий пресвитер и другие) занимались земледелием, садоводством, скотоводством и другими сельскохозяйственными трудами. И эти труды, нисколько не уменьшая уважения к ним народа, не мешали успеху их пастырской деятельности, и не препятствовали им достигать высокого духовного совершенства. Правда, сельские занятия могут быть и вредны для священника, когда он до крайности увлечется этими занятиями, так что из-за них забудет о своем главном деле или поставит его на второй план; но это не может случиться с добрым пастырем, который благо своей паствы никогда не поставит ниже своих выгод.

Впрочем, сельское хозяйство не есть занятие неизбежное для всех пастырей. Не у всех пастырей есть во владении земля, не все могут находить выгоду в обрабатывании ее собственными руками или под личным надзором; некоторые, даже имея выгодную землю, могут не иметь расположенности и способности к этим трудам. Но для всякаго пастыря, как хозяина дома и главы семейства, неизбежно употреблять некоторое время на занятие домашним хозяйством. Ему нужно присмотреть, все ли исправно в его доме; нужно распорядиться относительно дневного продовольствия себя и домашних, а иногда необходимо употребить и физический труд по делам домашнего хозяйства. Такие занятия необходимы для благоустройства дома пастырского; кроме того, они полезны пастырю, как средство для уравновешивания его физических сил с духовными. Даже великие подвижники, совершенно отказавшиеся от всяких житейских попечений и посвятившие себя духовно-созерцательной жизни, считали необходимым для себя физические труды: копали землю, садили и поливали деревья, плели корзины, и проч.

Само собою разумеется, что занятия домашним хозяйством, для всех пастырей неизбежные, не у всех могут быть равны но своей обширности и сложности. Здесь все зависит от средств, которыми располагает пастырь, и от большей или меньшей численности его семейства, Найдется много приходских пастырей, у которых на хлопоты по дому требуется очень немного времени. Так как у некоторых и сами пастырские труды, по малочисленности прихода, не обширны; то у них и сверх часов, употребляемых на приготовление поучений, на чтение слова Божия и другие необходимые домашние занятия, может оставаться еще свободное время. Каким занятиям такие пастыри могут посвящать свои досуги? Есть занятия, не для всех пастырей обязательные, но весьма приличные и полезные для них. Это занятия науками, упражнение в сочинениях.

Мы сказали, что пастырю необходимо изучать слово Божие и учение Церкви: для этого ему необходимо обращаться к разным отраслям наук богословских. Занятия этими науками могут иметь различную меру и степень. Пастырь, имеющий досуг, не ограничиваясь насущными потребностями религиозного знания, может изучать эти науки во всей полноте и подробности, притом, кроме богословских наук, может посвящать время и на изучение общеобразовательных наук. В его приходе могут быть люди различных степеней образования; он должен превосходить всех в знании религии, дабы иметь возможность дать ответ всякому вопрошающему: но весьма полезно ему иметь более или менее обширное знакомство и с другими предметами человеческого знания. Так знакомство, с одной стороны, дает ему возможность распространять полезные сведения между малообразованными своими прихожанами: с другой стороны, оно открывает ему путь к сближению с людьми образованными и доставить ему более удобства пастырски на них действовать. Как духовных, так и светских наук весьма много. Если пастырь будет браться за все или же даже за многие науки, без обдуманного плана, то он мало получит пользы от наук, даже при усиленном занятии. Одному человеку нельзя изучить всех наук; поверхностное же и беспорядочное знакомство со многими разнообразными предметами может быть даже вредно, приучая дух к рассеянности. Благоразумие требует из множества наук, как духовных, так и светских, останавливать внимание на одной какой-нибудь и обращаться к другим по той мере, в какой они имеют к ней отношение. При этом выборе пастырь должен соображаться с своими способностями и наклонностями, но вместе с тем должен обращать внимание и на то, чтобы его специальное знание какой-нибудь науке могло быть более или менее приложимо в его пастырской деятельности. Конечно, какую бы науку ни избрал пастырь из круга богословских наук, для специального изучения, он легко может сделать приложение своих знаний в пастырской практике, и потому, при выборе богословских наук, он может руководствоваться только своими наклонностями и способностями. Но из светских наук некоторые весьма далеки от пастырского дела. Наиболее же близкое отношение к пастырству могут иметь науки исторические, науки медицинские и сельскохозяйственные. Требуется только, чтобы занятия этими науками не поглощали всего внимания пастыря, не отвлекали его от главных обязанностей и не служили в ущерб его пастырской деятельности.

Весьма полезно и прилично пастырю употреблять свободное время на упражнение в сочинениях. Занимаясь сочинениями, пастырь должен иметь в виду то, чтобы обнародовать сочинения посредством печати, что в настоящее время для пастырей очень удобно, когда между духовными периодическими изданиями существуют многие, назначенные быть органами приходского духовенства. Пастырю, особенно имеющему небольшую паству, весьма прилично своими литературными произведениями оказывать просветительное влияние на более или менее обширный круг читающей публики. Но если пастырь не будет печатать своих сочинений, – то все таки они будут для него весьма полезны. Сочинения, как самостоятельное изложение мыслей, обыкновенно, способствуют прочности, основательности и отчетливости познаний, а для пастыря они полезны еще и тем, что приучат его скоро и легко составлять поучения. Пастырь, занимающийся науками и внимательный к своему делу, никогда не затруднится в выборе предмета и рода сочинений.

Одним из наиболее приличных и полезных для пастыря родов сочинений есть ведение церковно-приходской летописи, т. е. записывание по годам всех важнейших событий, касающихся храма, причта и прихожан. Кроме того, что это занятие установит в пастыре отчетливый взгляд на поприще его деятельности, – такая летопись церкви и прихода будет весьма полезна для практики его преемников и послужит важным материалом для будущих составителей общей истории церкви. О чем писать в церковно-приходской летописи, как и по какому плану, это обстоятельно изложено в предложении архиепископа Варлаама (бывшего оренбургского, ныне черниговского), данном в 1866 году оренбургской консистории²⁵.

Не менее полезным и приличным, но еще более удобным для пастыря письменным занятием может быть ведение собственного дневника. В нем пастырь, не стесняясь никаким определенным планом, свободно может издавать все, что касается его пастырской деятельности, домашней жизни и его внутренних воззрений и чувствований. Ведение дневника может приносить пастырю разнообразную пользу. Подробное и искреннее изложение внутренних чувствований и движений скорее всего пастырю может раскрыть его духовные недостатки, которые без того остались бы незамеченными. Внимательное обсуждение своих поступков, при изложении их в дневнике, скорее всего даст понять причину успехов или неуспехов его деятельности. Записывание наблюдений над своими пасомыми, при каком бы то ни было случае, и над своим влиянием на них будет способствовать надлежащему пониманию характера и потребностей своей паствы. А в скорбные и трудные минуты пастыря, когда некому ему бывает поверить своих чувствований, дневник, в некоторой степени, может заменить для него друга-утешителя, которому он может поверить все, что скрывается в глубине его души. Если пастырь будет непрерывно и разумно вести дневник в течение многих лет, то в нем соберется значительный запас многоразличных наблюдений, который послужит для него школою многосторонней опытности. А что всего важнее, дневник ощутительно представит ему следы премудрого и всеблагого Промысла, который столь же явственно проявляется в жизни каждого частного человека, как и в жизни целых обществ и народов.

Умственные способности

Чтобы составить понятие о предмете, необходимо заметить какой-нибудь отличительный признак его, т. е. такой признак, который принадлежит только этому одному предмету, и отличает его от всех других предметов. Таким точно образом составляются понятия о внешних предметах и в уме дитяти. Сначала, вследствие частого повторения впечатлений, производимых известным предметом на органы внешних чувств дитяти, в душе его напечатлевается неясный, неопределенный, слитный образ этого предмета. Таким именно путем, в душе дитяти, напечатлевается образ матери, как существа, которое постоянно ухаживает за ним, избавляет его от разных неприятных ощущений, кормит его, ласкает, одним словом постоянно производит на его органы внешних чувств однородные впечатления. Вследствие того, что всегда один и тот же предмет производит на дитя известные впечатления, оно мало-помалу привыкает неразрывно соединять их с этим предметом. Эти-то впечатления, всегда производимые одним и тем же предметом, дитя и присваивает этому предмету, как его отличительные признаки. Эта эпоха весьма важна в умственном развитии дитяти. Прежде, при слове мама, в его душе возникал только смутный, неопределенный образ такого существа, которое всегда производит на него приятное впечатление. Теперь, при слове мама, в уме его является ясное представление об известных определенных признаках, принадлежащих этому существу, и отличающих его от всех других существ, находящихся пред глазами дитяти. То действие ума дитяти (равно как и всякого человека), посредством которого известному предмету присваиваются известные признаки, называется суждением. Следовательно, суждение определяет связь между двумя понятиями: понятием предмета и понятием признака, принадлежащего этому предмету. А так как каждый предмет имеет определенные отличительные признаки, то, чтобы выделить известный предмет из числа других, нужно указать не только то, что этому предмету принадлежит известный признак, но и то, что этот признак не принадлежит никакому другому предмету, и обратно, что признаки, принадлежащие другим предметам, не принадлежат этому предмету. Следовательно, чтобы составить ясное понятие о предмете, необходимо судить о нем двояко: с одной стороны, соединить с ним известный отличительный признак его, с другой – отделить от него признаки, не принадлежащие ему.

Конечно, судить можно только о предметах, уже сколько-нибудь известных. Следовательно, еще до составления суждений в уме дитяти уже существуют образы тех предметов, о которых оно потом начинает судить. Но эти образы, как мы выше сказали, смутны, слитны, неопределенны, и потому не имеют достоинства понятий. Понятия, начинают образовываться в уме дитяти одновременно с суждениями, как и все духовные способности человека развиваются вместе, а не по частям. А так как судить о предмете можно только двояко: или утверждая, или отрицая, что-либо о нем, т. е. или приписывая ему, или отделяя от него известный признак, и этим соединением или разделением понятий исчерпывается сущность мышления, то дитя начинает мыслить только тогда, когда у него является способность суждения. Отсюда видно, как важно уметь руководить дитятей, при составлении суждений: этим путем, с самого начала, можно дать верное направление его мышлению и с малолетства придать его уму те качества, которые отличают человека с острым, здравым и основательным рассудком. Но прежде, чем приступим к изложению правил, которыми полезно руководствоваться при развитии в детях способности суждения, необходимо сделать одно общее замечание. Не нужно спешить с развитием этой способности. Детскому уму свойственно быть прикрепленным к частным, отдельно существующим (конкретным) предметам: а суждение уже предполагает некоторую способность отвлекаться от предмета, созерцать его умственно, теоретически. Поэтому дети, начинающие слишком рано рассуждать, в известном смысле, представляют умственное уродство: из них впоследствии выходят резонеры люди не умные, а умничающие. Способность суждения проявляется в детях приблизительно на 3-м году и, самое раннее, в конце 2-го года. В это же время в уме дитяти начинают составляться и ясные, и раздельные понятия о предметах. Но и в это время суждения образуются в уме дитяти еще бессознательно, безотчетливо. Только со временем, мало но малу, дитя начинает сознавать внутреннюю связь понятий, которая служит основанием для суждений. Выводить детский ум из этого состояния бессознательности нужно с самой строгой постепенностью, и эта то постепенность и делает воспитание детей естественным, т. е. сообразным с законами природы.

1) Так как дитя свое знакомство с внешним миром начинает с предметов отдельных и познание этих предметов, составление представлений и понятий (конкретных) о них долгое время служит единственною работою детского ума, то и способность суждения его, прежде всего, обращается на отдельные предметы, которые постоянно окружают его и о которых в уме его уже составилось представление. Этому закону развития умственных способностей должна следовать и заботливость родителей. Именно, окруживши дитя немногими, резко различающимися между собою предметами, нужно, прежде всего, приучать его находить в каждом из этих предметов главные и существенные его признаки, без которых нельзя представить этот предмет. Так нужно поступать с каждым новым предметом, с которым дитя успело сколько-нибудь ознакомиться. Эти простейшие суждения, по которым известному предмету приписываются известные постоянные и непосредственные, т. е. прежде всех других бросающиеся в глаза, признаки, составляют основу для всех дальнейших суждений о предметах и отношениях их между собою. Чтобы облегчить составление этих элементарных суждений, нужно так ставить предметы пред дитятей, чтобы они производили на него впечатление, прежде всего, своими главными, существенными частями. Потом, мало по малу, нужно приучать дитя находить эти существенные части и в том случае, если предмет производит на него впечатления не ими, а другими, второстепенными частями. Этим мы будем постепенно приучать дитя разлагать умственно предмет на его составные части (анализировать) и, по внимательном обсуждении значения каждой части, находить в предмете те признаки, которые составляют сущность его, без которых нельзя было бы представить этот предмет и без которых он был бы совершенно другим предметом. Действуя постоянно таким образом и при этом переходя постепенно от предметов простейших, по составу, к более и более сложным, мы с малолетства приучим дитя сразу находить в предметах существенные черты, что весьма важно в практической жизни. Приучая дитя находить в предметах существенные признаки их, мы тем самым приучаем отличать один предмет от других, хотя бы последние и были сходны с первым, некоторыми второстепенными признаками. Чтобы вернее достигнуть последней цели, следует сначала обставлять дитя такими предметами, отличительные признаки которых резко выдаются потом, мало по малу, изменять его обстановку так, чтобы окружающие его предметы имели более и более признаков сходных. Таким образом дитя будет постепенно приучаться разбирать умственно признаки предметов и различать между ними существенные признаки, которыми известный предмет отличается от всех других, от признаков несуществующих, которыми этот предмет сходен с другими. – Соблюдая эти правила, мы постепенно сделаем мышление дитяти острым и проницательным.

2) Те признаки, по которым один предмет сходен с несколькими другими, представляют основание для составления общих понятий. Составление этих понятий также возможно только при посредстве суждений. А так как образование общих понятий представляет уже высшую степень умственного развития дитяти, которое начинается с образования частных понятий о предметах отдельных, то и составление суждений, при посредстве которых образуются общие понятия, также свойственно уже высшей степени умственного развития, и требует известной опытной подготовки, известной широты опыта. Именно, чтобы составить частное понятие об отдельном предмете, достаточно познакомиться с одним этим предметом и уметь найти в нем существенный признак. Но чтобы составить общее понятие, нужно познакомиться со многими предметами и не только о каждом из них составить частное понятие, но и отыскать в каждом из них такой признак, который существует и во всех других предметах этого рода. А так как составлению каждого частного понятия предшествует хотя одно суждение, то составлению общего понятия непременно предшествует несколько суждений, некоторые, постепенно сливаясь вместе, образуют, наконец, одно высшее суждение, на основании которого и составляется общее понятие. Например, дитя в первый раз еще услыхало пение петуха; его поразили эти новые звуки и мать поспешила объяснить, что это поет петух и дитя, каждый раз, когда в его присутствии произносят слово петух, начинает подражать его пению, давая тем знать, что в его уме составилось суждение о петухе. Вскоре дитя увидало в действительности петуха и его оригинальная фигура привлекла внимание дитяти и мать снова поспешила объяснить, что это и есть та птица, которая поет известным образом. Дитя долго бегало за ним, рассматривало его, и, наконец, составило понятие о петухе, в которое, чрез посредство новых суждений, привзошли новые признаки: перья, гребень, две ноги и вообще известная фигура. Потом дитя увидало курицу и, воображая, что это петух, закричало матери: мама – петух, и при этом запело, в подражание петуху. Но мать объяснила ему, что это не петух, а курица, которая не поет так, как петух, зато несет яйца, которых не несет петух, и при этом показала сами яйца. Дитя осмотрело их, побегало за курицей и, наконец, так освоилось с этими предметами, что когда, в следующий раз, увидало вместе петуха и кур, то сейчас различило их, и при этом, с наивной радостью, объясняло матери, что вот это, мама, курица, которая не поет, зато несет яйца, а вот это петух, который поет, за то не несет яиц. Таким образом, составляя разнообразные суждения об отдельных предметах, дитя успело составить общее понятие об известной породе домашних кур, основанием для которого послужил, свойственный этой породе, внешний вид, как такой признак, который дитя находило во всех отдельных экземплярах этой породы. Но прежде этого общего признака оно нашло два различных признака: пение и несение яиц, на основании которых составило два частных понятия о двух половинах куриной породы.

В приведенном наши примере предмет, вызвавший в уме дитяти работу мышления, весьма прост. Но на этих-то простых общежитейских предметах и развиваются первоначально умственные способности детей. Дойдет ли когда-нибудь дитя до понимания предметов возвышенных, отвлеченных, составляющих достояние науки, или нет, – во всяком случае понимание этих предметов требует известной зрелости мысли, известной подготовки умственных способностей, которая совершается на предметах самых простых. Притом же большая часть людей целую жизнь свою вращается в кругу этих простых общежитейских предметов. Поэтому ни в каком случае не следует пренебрегать этими обыкновенными предметами, напротив. нужно пользоваться каждым, самым, по видимому, ничтожным, случаем для развития умственных способностей детей. Сверх того, нужно выбирать пригодные для этой цели предметы и нарочито обставлять ими дитя, чтобы развитие его умственных способностей шло вперед правильно.

П. Р.

3. Хлысты-шалапуты. 4. Поморцы

Обе эти отрасли русского раскола существуют во многих станицах и селах на Кавказе. Годов пять тому назад, открыли хлыстов даже в одной из слобод г. Ставрополя и заподозрили одну девушку, из среднего круга, в служении им в качестве богородицы. Довольно много хлыстов, например, в селе Медвежьем, ставропольского уезда. Здесь же существуют, кроме хлыстов, и поморцы.

Если какая из сект раскольнических возбуждает презрение в русском православном человеке, то это именно хлыстовщина: местное население смотрит далеко неблагосклонно на здешних хлыстов. Вследствие этого они живут замкнуто от всех. Собрания их происходят втайне. В их нравах, или обрядности, не существует ничего особенного против того, что принадлежит вообще всей хлыстовской секте. Собираются хлысты в обыкновенный крестьянский дом. Среди дома устроена будка, вместо чана, или купели крещения, принятой вообще у остальных хлыстов. В будке хранится корзинка с изюмом и разными плодами. В известное время, в эту будку влезает так называемая богородица, здоровая и довольно красивая девка, достает корзину и на голове выносит к народу; изюм и плоды жрица раздает всем собравшимся, что имеет значение будто бы приобщения тела Христова. Затем лже-богородица начинает ходить кругом будки, сначала медленно, потом скорее, наконец бегом за ней пускаются все другие, кругом будки во время этого кругового беганья, задние хлыщут передних прутьями, розданными предварительно богородицей, приговаривая: хлыщу, хлыщу – Христа ищу; сниди к нам, Христе, во святом кругу! и пр. Беганье составляет существенную часть их служения; оно оканчивается повальным грехом.

Метрополия здешней секты поморцев – курская губерния; отсюда она была занесена, лет 70 тому назад, казенным крестьянином Бессоновым, приобретшим известность между поморцами села Медвежьего, как основатель этой секты здесь. Первым последователем его признается в народе какой-то Иаков I. Во время отправления уставщиками служения поминают обоих, а также одного местного раскольника, построившего для общины молитвенный дом в селе, в царствование Николая I, с разрешения правительства. Имена вообще первых последователей местной поморщины пользуются большим уважением между теперешними раскольниками. Церковными и религиозными делами общины заправляют два брата, однофамильцы, а может быть, и потомки основателя поморщины здешней, Бессоновы, Иаков и Григорий, более других искусные в чтении и пении. Существует у них и несколько уставщиков, составляющих клир в общине, отправляющих службу и молитвенные требы на дому. Более важные дела решаются не в Медвежьем, а в другом селе, Развильном, ставропольского же уезда. Развильное составляет центр управления всех поморцев уезда. Здесь живет старейшина их, Иван Яковлевич Дорофеев какой-то, по понятию поморцев, человек высоко-нравственный и зело-мудрый. Службы и требы совершают но старопечатным книгам, впрочем, с довольно значительными различиями от наших, в чем и признают свое существенное отличие от православных. В молитвенный дом собираются во все праздники, господские и богородичные. Кроме того, как на признак своего православия, поморцы указывают на то, что они постятся также, как и православные, признают силу всех семи соборных определений.

Дом молитвенный ничем не отличается, по наружному виду, от прочих крестьянских домов. На стенах внутри висит множество медных образков и икон. Внутри дома кругом сделаны лавки, откуда, в промежуток между чтением и пением молитв, уставщики читают места из библии и жития святых. Между песнями своего изделия у поморцев более ходячи: сказание о св. Онухврие, или Онохрие (т. е. Онуфрие) и «Ноев ковчег». Вслед за уставщиками вторят, при пении сказания о св. Онуфрие, и предстоящие; форма сказания стихотворная, хотя стихи плохи.

О преподобный и преблаженный Онохрию,

Святый Богом блаженный! (восклицает хор)

Царския палаты оставил еси,

Дикую пустыню полюбил еси,

Царские троны, тропы и короны,

Первую честь и славу,

Ох мой Боже! ни во что возменил еси.

Дальше описывается шестидесятитрехлетняя отшельническая жизнь и подвиги св. Онуфрия. Конец подвижнической жизни сказание передает в таких чертах:

Когда же пришел ему час живот скончати,

Тогда ему звери стали служити;

Львы и медведи гроб копали,

Гроб копали и вырывали,

Ох горько плачуще и рыдающе,

Ангелы ему спивали и служили

Егда душу из тела вызывали.

Сей же глас ему с неба низшел,

Которого часу он в пустыню вшел.

Прииде, друже, блаженный,

Доброму делу убо верный!..

Сказание оканчивается молитвенным обращением к заступничеству св. Онуфрия, чтобы угодник божий испросил им у Владыки небесного «со ангелами и со архангелами в небе царствовати и у престола Господня псалмы читати».

В таком роде сложенных песен есть не один десяток у этих раскольников. Общий характер их – беспокойство религиозного сознания раскольников неизвестностью будущего и страхом от бед и вражьего обстояния в настоящем. Сюжеты их, большею частью, легендарные, или житья, своеобразно переделанные; есть, впрочем, и библейские, как например в стихотворении «Ноев потоп», которое поется собранием еще более печальным тоном, чем все вообще невеселые песни поморцев. Стихотворение передает библейское известие, дорисовывая его частности (в роде следующих: друг с дружкой разлучались, там прощались в час последний муж с женой, отец с сыном там прощались, мать с дочерью разлучались и пр.), и потом описывает чающее настроение души Ноя и его сыновей, надежду их на Божию помощь и благость, оправданную событием; в конце делает назидательное обращение к душе, долженствующей в напастях житейских подражать вере и твердости надежды Ноевой на Бога.

Отношение их к православному населению и духовенству

Не смотря на несочувствие местного православного населения к иконоборцам, фарисействующим, хлыстам и поморцам – все эти секты, со дня на день, увеличиваются более и более. Спрашивается, что за причина? Неужели так они умеют распространять свои верования и убеждения? Нет, они только искренни в том, во что веруют, и все, что говорят, близко подходит к умственному настроению простолюдина. Первое средство, которым предуготовляют раскольники обращение православного в «чистую веру» – это завлечение чтениями. Сидит, например, иконоборец в дому, окруженный семейством. Его богослужебный подвиг очень легок и в добавок не безынтересен; читай и размышляй – вот тебе все, говорит: для чего в церковь-то идти! Он сидит и читает. Не сущее ли несчастье для православного попасть в дом к кривотолку, в то время, когда он читает и лжеизмышляет. Он начинает раскапывать хорошо известные ему места в новом и ветхом завете, в котором он находит обличение тому или другому обычаю или догмату нашей Церкви. Совратить с разу, конечно, мудрено, как бы ни был легковерен слушатель, но удержаться от сомнения, для простолюдина, весьма не легко. «В библии сказано, Сам Господь говорит, такой сильный резон указывает ему иконоборец, ссылаясь на авторитет библии и Самого Бога. Сомнение, при частом повторении искушающего нападения, делается сильнее и, наконец, переходит в уверенность, что такой-то правду-истину сказывал. Хорошо, если соблазненный объявит свое сомнение священнику; но этого трудно ожидать. Так совращают православных раскольнические начетчики чаще в воскресные дни. Иконоборцы, как и другие раскольники, во время литургии, сидят в своих лавках и спокойно себе занимаются торговлей. Бекечевская станичная власть не заботится о закрытии лавок, даже в большие праздники. Сидит раскольник себе в лавке и читает какую-нибудь «божественную книгу», библию, или какое-нибудь апокрифическое сказание. К нему собирается зевающая молодежь, послушать божественное. Сколько соблазна, для мало, или вовсе безграмотных в этих лавочных чтениях кривотолков, совсем отвергающих православно-христианское богопочитание, и поэтому враждебных к православию более других сект раскола. Как совратился не один десяток православных!.. Чем устранить зло? Закрыть по праздникам лавки? Но это не во власти священника. Что священнику остается делать, – это прибегать к помощи бесед с церковной кафедры; но и это едва ли всегда быть может кстати, так как парни охотнее идут балясничать с раскольником, по братски, спроста, чем молиться в церковь, да еще слушать не всегда и не совсем понятное поучение или беседу. К тому же ведь, что раскольник читает, может быть гораздо интереснее, заманчивее, чем назидательно-скучное, или, точнее, назидательное, но выходящее скучным, поучение. – Не меньше чтений иконоборцев способствуют к совращению в раскол собрания фарисействующих, в которых нельзя ни увидеть, ни услышать ничего непристойного, носящей характер глубокой религиозности, если смотреть со стороны. Секта фарисействующих пользуется уважением у многих православных: поэтому и молитвенные собрания их посещаются очень охотно.

Меры, которые бы принял мир – сельское общество, против совращения православных раскольниками, посредством чтений в лавках, в домах и своими собраниями в чередных домах, не достигают цели между бекечевцами; а нельзя сказать, чтобы их не было, или чтобы они были несправедливы по отношению к сектантам. Например, недавно двадцать три человека из прихожан дали присягу открывать, во всех православных семействах, совращающихся в раскол, не щадя и самых близких. Мало этого, даже жаловались, кому нужно, о высылке раскольников за Кубань, потому что, говорило сельское общество, они совращают наших ребят. Но им ответили: дураки вы, дураки! Не всегда возможен со стороны православного населения протест на совращения раскольниками православных не всегда может в нем найтись единодушие для этого, причина простая: в самих православных семействах (т. е. таких, которые значатся православными) не редкость видеть разнородные элементы, тянущие в разные стороны; отец православный, мать фарисействует, сын или брат слушает иконоборца, или посещает собрания шалапутов. Что же будет, думает местное духовенство, если раскольническое население возьмет окончательный перевес над православным? Уже и теперь открыто смеются раскольники над нашим бессилием в наших жалобах на совращающих и совращающихся... Как бесцеремонно и смело отношение раскольников к духовенству в наших захолустьях, можно видеть из следующего анекдота, выдуманного одною женщиною, принадлежащею к раскольническому семейству. Анекдот ходячий и пользующийся большим авторитетом. Женщина когда-то ходила из станицы в Ставрополь и зашла в здешний Троицкий собор, ради любопытства, как она говорила, чтобы узнать, что там делается. Это случилось во время архиерейского служения. Пошла я, говорит, в собор и стала в углушку, чтобы никто меня не видал. Только смотрю я, один старичек молится – не молится, а только ходит, вздыхает, да по сторонам смотрит. Вот, говорит, проходит он мимо меня раз, проходит другой; я и спроси его: откуда ты, человек Божий, здешний ли ты, или странный? – Да, говорит, я не от мира сего. – А что же ты, человече, Богу не молишься, а только все по сторонам смотришь? – Как же мне молиться, когда попы да архиереи неправильно служат; своей службой они меня не прославляют, а только распинают, – и стал невидим. Тогда-то я догадалась, говорила женщина, что это был не простой человек, а Сам Господь. Цель выдумки понятна. Спрашивается, не подходит ли это под существующий закон, об оскорблении Церкви и ее служителей!.. Конечно, такими путями не трудно совращать легковерных в свою чистую веру.

До какой степени раскольнические начетчики склонны, а иные и умелы в совращении православных, можно видеть отчасти из следующего факта. У одного купца служил, в какой-то станице, в подрядчиках старовер, как он называл себя, родом из киевской губернии. Хозяин дал ему расчет и подал на него иск за растрату своего товара. Приходилось подрядчику сидеть под арестом; но другой старообрядец взял его на поруки. Денег у человека оставалось очень немного. Квартиру нанимает он все-таки в городе, и решается обратить в истинную веру домохозяина, довольно грамотного и очень зажиточного мещанина, содержавшего постоялый двор в городе. Поживши несколько, он успел совсем сблизиться с хозяином. Этот к нему иногда от скуки: дедушка Сергей, почитай-ка чаво нибудь. Хозяин, довольно старый, сам любил особенно рассказывать, или читать о 12-м годе, о нашествии французов, или, как он выражался, как французы гостили у матушки-Москвы. Раскольник ему сначала о французах; чтеца слушает и приезжий люд. Потом о другом, третьем; наконец и о своем, о вере – благодати, что когда на святой Руси была. Старовер заметил, что хозяин редко ходит в церковь, в год раз-два. Это ему казалось благоприятствующим его цели; тогда как хозяин не ходил в церковь, или вследствие постоянной занятости делами по хозяйству, или, может быть, по эпитимии; только он был далеко не дружелюбен ко всяких раскольникам «не нашего Бога», как он выражался о всех неправославных. Узнавши, что его квартирант старовер, он стаи избегать беседы с ним о чем бы то ни было, что касалось веры. Раскольник переменил тактику. Заговорит о Питере, о Москве, о тамошней торговле, фабриках, а потом и спрашивает: а кто там купцы, али фабриканты, самые, что ни на есть, богатые наши, вот-те крест Христов; «хоть утесняют, да Господь то благодатен к нам». Старовер не достиг своей цели потому, что не на такого напал; а другого, более занятого вопросами веры и менее толкового, пожалуй, легко бы совратил.

Раскольническая система взаимного вспомоществования друг другу, в делах торговых, очень много способствует успеху раскола в станицах и селах на Кавказе. Дело в том, что между приверженцами той или другой раскольнической секты господствует род некоторого братства, в делах, касающихся их положения среди православного населения. Раскольник, в случайной нужде, редко может получить отказ от другого раскольника, к которому обратился он за помощью. К их чести нужно заметить, что между ними не существует попрошайничества, злоупотребления, которое так часто бывает содействием подобной готовности помогать нужде ближнего. Насколько важно это взаимное вспомоществование, для поддержания раскола, легко понять, если взять во внимание то, что раскольники, более или менее денежные, занимаются торговыми операциями, большею частью. Положительно можно сказать, что кавказские раскольники получают вспомоществование также из Москвы, Петербурга и других городов, внутри России, от своих единоверцев, с которыми стараются поддерживать связь. Этим они немало хвалятся. Для казака или крестьянина заманчива уже одна мысль, что, с поступлением в ту или другую секту, он может рассчитывать на материальное вспомоществование со стороны новых собратьев, не говоря уже о том что на это он может посмотреть еще и как на выражение братской любви, якобы изобилующей между сектантами.

В станицах и селах, с большим числом раскольнических семейств, к злу этому для интересов православия присоединяется еще другое, а именно: так как, в этом случае, перевес в общественных делах бывает на стороне раскольников, то и каждый крестьянин или казак скорее может рассчитывать на успех какого-нибудь дела своего, зависящего от общественного согласия, если сам он раскольник. Случаи, в которых видна бывает в общественном быту эта неравноправность, не редки, к сожалению. Просит, например, казак дозволить поставить близь станицы мельницу – и получает отказ; имеет тяжбу с раскольником – и проигрывает, хоть и прав. Как не маловажными кажутся, с первого раза, подобные факты, но они имеют глубокую важность, они указывают, на чьей стороне перевес материальной силы и влияния, и потому в состоянии тянуть население туда, где больше силы. Что может сделать священник, в интересах вверенной ему паствы, при таком порядке вещей? К сожалению, ничего или очень мало. Он ничего или очень мало может сделать потому, что он священник, а не представитель общественной, или гражданской власти Но, с другой стороны, он и много может сделать, ибо имеет право наблюдать, чтобы интересы его православных прихожан не страдали от неисполнения или несоблюдения закона, определяющего отношение неправославного населения к православному. А имеет такое право потому, что с подобным законом связан интерес веры (ибо закон, отдавая преимущество той, а не другой половине, имеет в виду вероисповедное преимущество), а он – прямой защитник веры и ее интересов, после закона.

Гассиев

(Окончание следует).