О страхе Божием и уповании на Бога

Не боитесь убивающих тело и потом не могущих ничего более сделать; но скажу вам, кого бояться: бойтесь того, кто, по убиении, может ввергнуть в геену: ей, говорю вам, того бойтесь.

Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? и ни одна из них не забыта у Бога. А у вас и волосы на голове все сочтены. Итак не бойтесь: вы дороже многих малых птиц.

Лк.12:4–7

Благословение Господне да почиет на вас, возлюбленные братия, в наступающем году! Вот мое первое к вам слово в настоящий день – день нового года! Первое слово в день нового года – может ли оно быть каким-либо другим, как не словом благожелания? Если уже при наступлении обыкновенных дней есть у нас благочестивый обычай приветствовать друг друга с добрым утром, так как мы знаем как много доброго и худого может принести и один день, то тем уместнее это наше благожелание в день нового года. Год! – как много он скрывает в своих недрах! Радости и печали, барыши и убытки, жизнь и смерть, судьбы отдельных лиц, судьбы родов и семейств, судьбы целых государств и народов. Естественна поэтому сейчас мысль о том, что принесет он каждому из нас, собравшихся в этом храме. Если бы мы могли взглянуть на все течение года, как на одну большую дорогу, по которой идут люди, то, что увидели бы мы? Мы увидели бы здесь: одних – легко и бодро идущими впереди, а других – утомленными под тяжестью своей ноши и отстающими позади. Мы увидели бы здесь, как одни другим или преграждают путь, или дают свободный ход, или взаимно избегают сближения. Мы увидели одних веселыми, а других печальными, одних ликующими с арфами в руках, а других, подобно пленным евреям, «на вербиих» повесившими арфы свои и безутешно плачущими (Пс.136:2). Все эти путники земли представились бы нашему взору в одной пестрой давке и толкотне, но каждый со своим особым жребием, смотря по тому, какой кому определен Богом. И только то все они имеют общего, что никто из них не уверен в постоянстве и неизменности своего жребия. Вот, например, тот, которому так приветливо улыбается сейчас счастье. Уверен ли он, что в ближайшем будущем он не очутится в рядах несчастных и не будет пить горькой чаши страданий? А этот, что в надменном сомнении смеется сейчас над угрожающим перстом Божиим, почему он знает, что в сию же минуту не схватит его мощная десница Всевышнего и не поставит пред престолом вечного Суда? Но к чему, братия, рисовать вам картину того, что, быть может, гораздо лучше меня рисует каждый из вас своим собственным воображением? Но кто это делает, тот, наверное, вместе со мной задается вопросом: что принесет наступающий год каждому из нас, собравшихся в этом храме? И смущенно, с затаенным страхом, останавливается он перед завесою неизвестного будущего, не имея возможности приподнять ее. Но ужели, братия, мы, в самом деле, так беспомощны в этой неизвестности судьбы своей? Ужели нет у нас одного луча света, который освещал бы нам эту непроглядную тьму будущего, исполнял бы наше сердце утешительной уверенностью. О, религиозное чувство знает, что у нас есть такой светильник. Религия, вера, основанная на слове Божием – вот что дает нам этот свет, если не в отношении отдельной судьбы, постигающего каждого из нас, то, по крайней мере, в отношении направления, которого мы должны держаться на пути нашей жизни, чтобы верно и безопасно идти к счастливой цели. Вот почему Церковь радуется сегодня за того, кто переступает порог нового года под руководством этой религии – но скорбит о том, кто не знает и не хочет знать этого руководства, но на всех призывает благословение Господне; ибо как для верующего, так и для неверующего она имеет одно и то же желание – для того, чтобы он оставался при прежнем руководстве, а для этого – чтобы он отдался этому единственно верному вожатаю на пути нашей жизни.

Какие же средства дает нам религия на этом пути?

Как мореплавателю для безопасного совершения пути необходимо нужны, главным образом, две вещи – компас и якорь, так и нам на нашем житейском море, как это вытекает из приведенного нами текста, религия предлагает два средства – это «страх Божий и упование на Бога». Страх Божий – это компас, который показывает, какого направления мы должны держаться в нашем плавании, чтобы приплыть к своей пристани, а упование на Бога – это якорь, который мы должны иметь в своих руках на тот случай, если нашей лодке будет угрожать опасность сесть на мель или быть выброшенной на берег.

Итак, страх Божий должен быть компасом нашей жизни.

Христианин! Я не знаю, наверное, руководишься ли ты в своей жизни этим страхом, но хорошо знаю, что если нет у тебя страха Божия, то есть другой страх, именно человеческий, который руководит твоей жизнью в ее существенных целях. В самом деле, какое чувство является у тебя всякий раз, когда ты, задавшись какой-нибудь благой целью, избираешь путь для ее достижения? Это чувство боязни перед теми случайностями, которые могут повстречаться на этом пути, и перед теми препятствиями, которые могут разрушить твои планы и намерения. Эта боязнь не только оказывает большую или меньшую долю влияния на твое решение, но и всецело подчиняет его себе. Если дело, задуманное тобою, есть дело особенной важности, то, конечно, не стоит браться за него, не приняв в расчет те враждебные силы, с которыми тебе придется вести борьбу, и, не взвесив своих собственных сил – но чем оканчивается в большинстве случаев это взвешивание? Тем, что ты поговоришь о своем деле, да и только. И это бывает даже и тогда, когда враждебные тебе силы вовсе не такого свойства, чтобы их можно было бояться. И сколько благих и в высшей степени полезных начинаний остается без осуществления по причине этого малодушного страха! Деятели, призванные Богом для осуществления великих мировых задач, также мало свободны от этого, как и те, которые поставлены для выполнения небольших поручений и в небольших кружках. Дальнозоркие государственные мужи, ясно сознающие нужды и потребности времени, глубоко убежденные в высоте своих идей, и те часто не бывают способны к выполнению своих задач, потому что человеческий страх отсекает у них всякий смелый шаг. Страх потерять благорасположение общества и друзей, страх здесь толкнуть, а там – наткнуться, здесь раздражить и оскорбить, а там – потерпеть неудачу, страх во всех его видах мелочного житейского, своекорыстного расчета овладевает нерешительной душой и делает ее неспособной ни к какому серьезному предприятию. И это бывает как в великих сферах, так и в небольших кружках. Во всяком звании и во всякой должности есть нечто в своем роде великое, и было бы вполне достойно человека энергично браться за это великое и смело идти к его осуществлению. Но вот проникают в нерешительную душу запугивающие мысли и разрушают все. Перед твоим умом ясно восстают высшие задачи жизни, ты видишь, как прекрасно мог бы совместить их с твоими обыденными занятиями, и как много добра могло бы принести осуществление этих задач – но лишь только помыкнулся ты приступить к делу, минутный пыл твоего воодушевления успел уже остыть и опять-таки под влиянием человеческого страха и самолюбивого человеческого расчета. Ты скорее предпочитаешь остаться при обыденных твоих занятиях, где ничто тебя не тревожит, чем задаваться высшими целями, где борьба обещает тебе немало бессонных ночей.

О, как малодушно и робко человеческое сердце! Оно всегда думает прежде об опасностях, угрожающих ему, чем об истинном благе, которого оно могло бы достигнуть. А между тем это имеет глубокое нравственное значение. Перед Небесным Судьей ты строгий ответ должен будешь дать за то, что, имея возможность сделать много доброго, ты не сделал этого по причине человеческого страха. Но еще большей ответственности подвергается тот, кто из-за этого страха сделал даже много злого. Против этого-то греха и вооружается Господь в приведенном нами тексте, когда говорит: «Не бойтесь убивающих тело и потом не могущих ничего более сделать; но скажу вам, кого бояться: бойтесь того, кто, по убиении, может ввергнуть в геену» (Лк.12:4–5).

Великий страх производит на человека ослепляющее действие. Мы видим, как иногда человек в страхе совершает такие вещи, каких не делает ни один разумный человек. Но всего нагляднее это ослепление сказывается в нравственной области, где человек нередко становится в противоречие с тем, что рассудок его признает за верное. Конечно, человеку естественно в начале своего предприятия иметь в виду исход и успех его, и если он предвидит для себя сильное противодействие и даже опасность для своего блага и жизни, то благоразумие требует от него еще раз подвергнуть строжайшему обсуждению свое намерение, а не сразу решаться на его осуществление. Но если, с другой стороны, ему грозит более серьезная опасность сбиться с пути правды и истины и подпасть таким образом суду Всемогущего Бога, то должен ли он колебаться в своем решении? Человек пугается грозного взгляда своего земного властелина, а разве для него легче переносить разгневанный взгляд своего Небесного Господа? Человек трепещет перед сильными мира сего, а рука Всемогущего Бога разве недостаточно сильна, чтобы изладить его из книги жизни? Человек боится угроз толпы, суда общественного мнения, он дозволяет себе нарушать закон, поступать вопреки совести, долгу, чести, потому что от этого зависит его спокойствие и жизнь – а Праведный Судья мира разве слишком далеко, чтобы убить его и, «по убиении, ввергнуть в гиену?» О, если бы мы всегда взвешивали это в своей боязни, если бы мы имели в виду всегда не столько удобства временной жизни, сколько вечную свою участь, то при отчете в своем поведении за минувший год нам менее всего пришлось бы плакать слезами раскаяния и менее вопить к Богу о прощении нас за наше низкое, характерное человекоугодничество. Вот почему, вступая в новый год, дадим, братия, от души обет – «повиноваться больше Богу, нежели человекам» (Деян.5:29).

Но кроме страха Божия религия предлагает нам, как мы сказали, второе необходимое на нашем жизненном пути средство – «упование на Бога» . Не нова эта мысль, но я уверен, что, говоря об уповании на Бога, я попадаю, так сказать, в саму суть мыслей, возникающих у большинства из нас в день нового года. Ибо как бы далеко ни расходились они в частностях, однако все они сходятся в том, что без веры и надежды на Бога неизвестность будущего производит на человека какое-то тяжелое, подавляющее действие. Я не сделаю, кажется, ошибки, если скажу, что большую часть из нас собрала сюда это именно надежда на Бога, в силу которой более счастливые из нас пришли помолиться, чтобы Бог продлил их счастье и в наступающем году, а несчастные – чтобы Он, хоть в этом году положил конец их бедствиям. Да, как счастливым, так и не счастливым одинаково нужно это упование. Но сообразно приведенному тексту я останавливаюсь сейчас своей мыслью преимущественно на последних, то есть на тех бедствующих наших собратьях, которые вечером еще не знают, чем они по утру утолят свой голод, или прикрывают наготу, или на тех семействах, которые внешне-то еще прикрывают свою нищету, но сердце отца которых давно уже снедается скорбью и заботой, потому что не знает, где взять средства, чтобы предотвратить от себя и детей своих явную нищету. О, вы бедные! Еще нет необходимости и вам предаваться отчаянию. Послушайте, что говорит в утешение ваше Спаситель: «Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? и ни одна из них не забыта у Бога. А у вас и волосы на голове все сочтены. Итак, не бойтесь, вы дороже многих малых птиц» (Лк.12:6–7).

Я размышляю далее о тех из наших собратий, для которых жизненный путь в течение минувшего года делается все менее и менее благоприятным, надвигались грозные тучи, и небо становилось все мрачнее и мрачнее, уже ночь бросила на них тень свою, и исчез последний луч надежды на благополучный исход. Но не бойся и ты, странник этой юдоли земной. Не забывай, что над ней царит Тот, Который дает направление облакам, ветрам и воздуху, – Он и для тебя найдет путь, по которому пойдет нога твоя.

Но если уже несчастье постигло тебя, то и в этом случае не теряй надежды. Знаю, что этим я не возвращу понесенных тобою убытков, не исцелю постигшей тебя болезни, не устраню смерти, похитившей у тебя самое дорогое в жизни, и однако прошу тебя – не жалуйся, не ропщи, ты не знаешь мудрых путей любящего тебя Бога; а если бы ты знал их, то сказал бы: все, что делает Бог, дается к лучшему. Что причиняет скорбь плотскому человеку, то может заключать в себе истинное благодеяние для человека духовного. Вникни в себя, не получил ли и ты такое благодеяние в твоей скорби? И если в дни своих несчастий ты научился не привязываться своим сердцем к земным предметам, от непорочности и скоротечности их обращать свой взор к постоянному, вечному, при смерти близких думать о том, что будет по смерти – то ты поистине получил это благодеяние. Каждый, кто хочет быть учеником Христа, должен, конечно, и учиться в Его школе. А эта школа есть школа страданий, крестная школа, которая учит смотреть на бедствия, как на испытание нашей духовной способности. Если ты считаешь себя слишком обиженным твоим низким положением и изнываешь от зависти, смотря на других, выше тебя поставленных собратий, то помни, что чем выше поставлен человек, тем тяжелее бывают для него испытания. Но «блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни» (Иак.1:12).

Братия! Мы не знаем, что принесет каждому из нас новый год, но священная обязанность наша – быть готовыми на все, что он может принести. Ничего, конечно, не будет предосудительного и противного религии в том, если мы будем просить у Отца своего Небесного лучшей доли, но это мы должны делать с тем, однако, ограничением, чтобы в то же время быть готовыми к безропотному перенесению и худшего жребия, если Богу угодно будет послать нам таковой. Все что снисходит свыше от Отца светов, есть «дар совершенный» (Иак.1:17). Отец не может отречься от Своего отцовского сердца, хотя Он отвращает иногда Свое лицо, но никогда не отвращает Своего сердца. Отдадимся же поэтому Его воле. И если затем поднимутся бури жизни, и наша лодка сделается игрою ветра и волн, то что из того? Сбросим якорь христианской веры и надежды, положимся всецело на Бога – Он может спасти. Он спасет нас! Аминь.