1874 г.

18-го Декабря мною получен был из Святейшего Синода Указ от 13-го числа 1874 г. за № 3486, в котором изображено:

«По Указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали Высочайше утверждённый в 7-й день сего Декабря всеподданнейший доклад Святейшего Синода о перемещении Вашего Преосвященства на Епархиальную Архиерейскую кафедру в Харьков. Приказали: Об изъяснённом Высочайше утверждённом докладе Святейшего Синода объявить указом Вашему Преосвященству, с предписанием, чтобы, сделав требуемые, по силе Уст. Дух. Конс. ст. 118–120, распоряжения как относительно расчёта во всех отпускаемых на Полоцкий Архиерейский дом штатных и неокладных суммах, так и касательно сдачи, узаконенным порядком, в смотрение и распоряжение Полоцкой Дух. Консистории всего, что из принадлежащего тому дому могло находиться в распоряжении Вашего Преосвященства, и получив расчёт в следующем Вам по день состояния настоящего Высочайшего повеления, то есть по 7-й день Декабря сего 1874 г., отправились на предназначенное Вам место, а по прибытии донесли о том Святейшему Синоду».

На другой день по получении Указа из Святейшего Синода, я счёл нужным немедленно написать в Харьков к Преосвященному Викарию, Епископу Сумскому Вениамину¹.

Вот что писал я ему от 19-го числа:

«Вчера получив Указ из Св. Синода о перемещении меня на Харьковскую епископскую кафедру, обращаюсь к Вашему Преосвященству, как ближайшему моему сотруднику и помощнику по управлению новой вверенной мне епархии с следующими вопросами:

1) Кто заведует в настоящее время Харьковским Архиерейским домом?

2) Кто был у покойного предместника моего домашним Секретарём; благонадежен ли этот Секретарь к продолжению службы на настоящей должности и может ли безобидно быть определён на какую-либо другую должность по епархиальному ведомству в случае, если я возьму с собой из Витебска моего Секретаря, который находится при мне 12-ть уже с лишком лет?

3) Имеется ли при Архиерейском доме казённый дорожный экипаж для поездки по епархии, или нет?

Ответы на предложенные вопросы прошу Вас покорно прислать мне без замедления. При этом не забудьте сказать, где находится Ваше местопребывание – в самом ли Харькове, или вне оного? Это нужно мне знать на случай посылки к Вам телеграммы.

О времени моего отбытия из Витебска и прибытия в Харьков, в настоящую минуту, ничего не могу сказать Вам даже предположительно. Об этом в своё время буду писать или телеграфировать Вам.

С братской о Христе любовью пребываю...»

20 ч. писал я в Москву А. Е. Викторову²:

«Выраженное Вами в письме от 22-го Сентября честное слово слушать в нынешнем году утреню в день Рождества Христова в моей домовой церкви, в Витебске или в Курске, очень меня порадовало; и я утешался мыслью встретить с Вами праздник и разделить, там или здесь, духовную радость, но оказывается, что ни там, ни здесь, я не могу, вопреки моему желанию, Вас видеть у себя. Витебск я оставляю навсегда, а в Курск попаду разве мимоходом на одни сутки. Мне указано другое место служения, далее Курска, – в Харькове. 18-го ч. получил я Указ о перемещении меня на Харьковскую кафедру, и теперь уже собираюсь в путь. Около нового года, вероятно, я прощусь с Витебском, к немалому огорчению моей паствы, которая поняла и оценила, наконец, мои восьмилетние труды и заботы о её благе.

Быть может, путь мой в Харьков будет лежать чрез Москву; и тогда я постараюсь непременно повидаться с Вами и условиться насчет посещения меня в Харькове. Итак, до свидания».

В двадцатых числах Декабря приезжал из Вильны в Витебск, под предлогом служебных обязанностей, проститься со мною мой добрый друг, Попечитель Учебного Округа Н. А. Сергиевский³. В дружеской задушевной беседе он, между прочим, сообщил мне следующее:

1) Литовский Преосвященный Макарий⁴ не в мирных отношениях с Виленским Генерал-Губернатором Альбединским⁵, вследствие сего последний, бывши незадолго перед сим в Петербурге, убедительно просил Обер-Прокурора Св. Синода⁶ поскорее взять из Вильны Архиепископа Макария куда бы то ни было, а на его место перевести Епископа Полоцкого (т. е. меня); но Граф Толстой сказал ему, что Полоцкий епископ переведён уже на Харьковскую кафедру, где его намерены-де подержать, сколько можно дольше. 2) Преосвященный Макарий, бывши в Харькове⁷, любил часто принимать у себя по вечерам светское, в особенности женское общество. 3) Архиепископ Нектарий⁸ вёл более замкнутую жизнь; но у него домашний секретарь взяточник. 4) Попечитель Учебного Округа Воскресенский⁹ выходить в отставку, и на его место предполагается будто бы Помощник Московского Попечителя Иванов. При этом Николай Александрович настойчиво убеждал меня, по пути в Харьков, заехать в Петербург, и я внял этому доброму дружескому совету. Посему решено было, чтобы я предварительно, через Обер-Прокурора, испросил на сие разрешение Св. Синода. Это происходило вечером 20-го числа. На другой день, 21-го ч., я обратился к Николаю Александровичу посредством записки со следующим вопросом:

«Вчера я забыл спросить Вас, возлюбленнейший Николай Александрович, в какой форме нужно писать мне к Графу – в частной, или официальной. Благоволите на обороте сего сказать мне вашу мысль».

Николай Александрович отвечал:

«В этих случаях обыкновенно пишутся письма на почтовой бумаге собственноручно, но без №...»

Так я и поступил.

В тот же день, т. е. 21-го числа, я написал Графу Д. А. Толстому следующее:

«Сиятельнейший Граф, Милостивый Государь!

Получив Указ из Св. Синода о перемещении меня на Епархиальную Архиерейскую Кафедру в Харьков, имею честь обратиться к Вашему Сиятельству со следующей покорнейшей просьбой.

Как епархия Полоцкая, на которой мне суждено было прослужить восемь с половиной лет, по своему положению на западной окраине России и по своим исключительным обстоятельствам, представляла для меня, пришедшего сюда из центра России, много особенностей и затруднений, так, думается мне, немало могу я встретить особенностей, конечно в ином роде, и в новой Высочайше мне указанной епархии Харьковской, которая и по характеру народонаселения и по некоторым религиозным обычаям, не древнего, впрочем, происхождения, немало отличается от центральных русских епархий. Посему я считал бы для себя весьма полезным прежде, нежели вступлю в управление новой вверенной мне епархией, представиться Св. Синоду и испросить необходимые для меня в настоящем случае наставления.

Ваше Сиятельство оказали бы мне великую милость, если бы благоволили исходатайствовать для меня у Св. Синода разрешение явиться на несколько дней в С.-Петербург, и оттуда чрез Москву, где также желательно было бы пробыть немного дней для поклонения тамошней святыне и для изъявления личной признательности тамошним благотворителям церквей Полоцкой епархии, отправиться к месту моего нового назначения.

Принося Вашему Сиятельству усерднейшее приветствие с наступающим великим праздником Рождества Христа Спасителя, с глубоким почтением и совершенной преданностью имею честь быть...»

В то же время писал я и к Высокопреосвященному Митрополиту Новгородскому Исидору¹⁰:

«Оставляя ныне, по изволению священной и державной Власти, епархию Полоцкую и отправляясь к месту моего нового назначения в Харьков, я, с одной стороны, почитаю священным долгом принести Вашему Высокопреосвященству глубочайшую сыновнюю благодарность за Ваше всегда милостивое ко мне внимание, за Ваши мудрые и опытные советы и наставления, коими Вы благоволили напутствовать меня, при отправлении моем на Полоцкую кафедру, и, наконец, за Ваше мощное покровительство и ограждение меня среди многократных на меня нападений с разных сторон, в продолжении восьмилетнего управления моего Полоцкой епархией, а с другой, имея в виду, что и новая Высочайше мне вверенная епархия Харьковская, и по характеру народонаселения, и по некоторым религиозным обычаям, не древнего, впрочем, происхождения, немало отличается от центральных русских епархий, и потому может представить для меня довольно особенностей, которые могут, по крайней мере, на первый раз, приводить в затруднение, я желал бы получить лично от Вашего Высокопреосвященства некоторые советы и наставления относительно образа действования на новой мне вверенной кафедре.

В виду сего, я вместе с сим обращаюсь к Его Сиятельству Графу Дмитрию Андреевичу, с просьбой об исходатайствовании мне у Св. Синода разрешения явиться на несколько дней в С.-Петербург с тем, чтобы отсюда чрез Москву отправиться к месту моего нового назначения.

В случае, если мне разрешено будет прибыть в Петербург, я покорнейше прошу Вас, Милостивый Архипастырь, не отказать мне в убежище, на время моего пребывания в Столице, в стенах Александро-Невской Лавры.

Принося затем Вашему Высокопреосвященству всеусерднейшее поздравление с наступающим преславным праздником Рождества Христова, с глубочайшим высокопочитанием и сыновней преданностью имею честь быть».

Между тем, собираясь в путь, к месту моего назначения, я позаботился ещё на прежнем месте собрать, от кого мог, предварительные сведения о высших административных лицах г. Харькова. И вот что узнал:

1) От Витебского Губернского Архитектора Ракова, служившего в Харькове – о Харьковском Губернаторе Князе Дм. Ник. Кропоткине¹¹: человек набожный и добрый; женат на Графине Борх Ольге Александровне, отличающейся также благочестием и многими другими добрыми качествами. Этот отзыв подтвердил и В. Н. Веревкин¹², бывший Витебский Губернатор. О Преосвященном Нектарии г. Раков сообщил мне, будто бы он не пользовался особенным расположением граждан по причине суровости в обращении.

2) От Жандармского Начальника, Генерала-Майора Князя Шаховского – о командующем войсками Харьковского военного округа, Генерал Адъютанте А. П. Карцове¹³ – (сверстнике по воспитанию с Шаховским): человек очень умный, образованный и благородный; о начальнике Артиллерии, Генерал-Лейтенанте А. И. Баранове¹⁴ (родственник Княгини Шаховской): человек простой и добрый. Он был в 1867 г. Московским Гражданским Губернатором и его-то последнего, в день своей кончины, принимал Московский Святитель Филарет¹⁵.

3) От Витебского врача И. Исид. Рындо и от управляющего Витебской Казённой Палатой Н. Н. Чекалова – о старшем Председателе Харьковской Судебной Палаты Н. И. Ланге: человек умный, добрый и в высшей степени скромный.

4) От Управляющего Витебской Контрольной Палатою И. В. Павлова – об Управляющем Харьковскою такой же Палатой Вл. Андр. Морошкине: человек умный, образованный и в высшей степени симпатичный.

5) От Инспектора Витебской Врачебной Управы Ф. П. Купчинского – воспитанника Харьковского Университета – невыгодный отзыв о монашествующих Харьковских монастырей и благоприятный о местоположении Архиерейского дома.

Но между тем, как я собирал в Витебске устные показания о высшем Харьковском персонале, 23-го ч. получаю из Харькова от какого-то Ивана Богоявленского (разумеется псевдоним) письменное сообщение о разных, как духовных, так и светских личностях, в неблагоприятном, конечно, смысле. – Вот что писал мнимый Богоявленский:

«Харьковская паства с искренним восторгом и радостью приняла Высочайшее повеление о бытии Вам, Преосвященнейший, Харьковским Владыкою, с чем от души она и приветствует Вас.

Ваши предместники – Преосвященные Макарий и Нектарий оставили по себе вековечную память, как во всех пасомых, так особенно в духовенстве, своим гуманным, ласковым обращением, какого они дотоле не видели ни в одном Архипастыре, за что и останутся им признательными до могилы. Но за то будут помнить до гробовой доски, как при первом торжествовала бездарность и поощрялось тупоумие и порок, если они имели протеже в лице золотого тельца, даже неграмотного скотопромышленника, и как, напротив, при явной клевете сознательна попирался им талант и добродетель смиренного иерея, если таковые имели несчастье не понравиться какому-либо безнравственному или сановитому неучу. Для примера укажем хоть на одного из подобных: некто салотопник Извеков, который не преминет в своё время приблизиться и к Вам, постоянно всем и каждому трубил и трубит, что ему ничего не стоит купить любого Архиерея и потом что угодно делать с духовенством, чего действительно он и достигал при нескольких Преосвященных, в течете 20 лет: кого хотел, возвышал, кого хотел, низвергал, и духовенство теснимое не могло, как говорится, и пара со рта пустить. Для мирян подобное более, чем соблазнительно, а для духовенства невыносимо. При втором, т. е. Нектарии, епархиальный суд и администрация находились полностью в корыстолюбивых до nec plus ultra руках временщиков Секретаря Архиерейского малограмотного Р. и до приторности напыщенного и неприступного сибарита – Б. И каких только мерзостей и неправд не творилось!!? Аще бы по единой писана быша, на десяти листах не вместити таковых. И читая гласные статьи о подобном, изнываешь душой, что видящие не видят своего я в оных и двигают перстами по-прежнему к злу подведомых.

Ваше Высокопреосвященство! Ваша новая паства чает видеть в Вас простоту в обращении, свободный доступ просителей, скорое и правое решение дел, делателя непостыдна, бескорыстна, нелицеприятна, стойкого защитника прав забитого духовенства, доброго для благих, разумна строгого для злых святителя, право правяща слово истины; да просвещаясь светом Ваших добрых дел, и Ваша паства прославить Отца Небесного, за дарованного ей Архипастыря.

Уповаем, ещё повторим, что с Вашим Архипастырством начинается у нас и новая счастливая эра возрождения к лучшей жизни, и что в Вашем сердце, столь широко отверстом для добра, не найдут приюта ни прикрывающиеся ширмой благочестия мироеды – И-вы и С-вы, ни креатуры партии сильных – М-ы и Н-ие, ни карманные тираны P-и, ни исчадия денницы – Б-ы, ни корыстное подлипательство к Вам других, ни позорное пресмыкательство.

Гряди же, гряди к нам, наша надежда, Владыко святый! Светильники наших сердец уже вожжены, наши объятия уже отверсты, наши стопы уже уготованы к сретению и воспринятию тебя. Прости нам за высказанное слово правды, которое редко приходится слышать высокопоставленным лицам; им приближенные везде и всегда говорят одни сладкие и льстивые слова и тем злостно убаюкивают их в приятной, но призрачной мечте, что от лица их исходить только одно благо».

Само собою понятно, что такое приветственное и наставительное письмо не могло порадовать моего пастырского сердца.

Из этого письма я должен был заключить, что и в новой, мне вверенной, пастве, обретаются такие же клеветники и доносчики, каких немало было у меня и в прежней.

23-го ч. писал я в Могилев Преосвященному Архиепископу Евсевию¹⁶:

«Приношу Вашему Высокопреосвященству всеусерднейшее поздравление с великим и спасительным праздником Рождества Христова и желаю во здравии встретить новое лето благости Божией.

Новый год, может быть, встречу я ещё в Витебске, но затем мне предстоит путешествие из западной окраины на южную Украину России. Вашему Высокопреосвященству, думаю, не безызвестно уже, что я получил новое назначение на Харьковскую епископскую кафедру. Без сомнения я должен признать это назначение особенным знаком благоволительного ко мне внимания со стороны Священной Державной Власти, и сказать: «приемлю и благодарю». Но да будет слава и благодарение Единому Премудрому Строителю судеб жизни человеческой!

Оставляя Витебск, я не оставлю в забвении доброго и всегда милостивого ко мне отношения высокочтимого моего соседа по кафедре Полоцкой, навсегда сохраню признательное воспоминание о благосклонном ко мне внимании Вашего Высокопреосвященства. Но при этом не могу не пожалеть, что я лишил себя утешения посетить Вас и лично изъявить Вам, Милостивейший Архипастырь, чувства моего глубокого к Вам почтения и преданности.

Простите, Высокопреосвященнейший Владыко, и, хотя заочно, напутствуйте меня Вашим Архипастырским благословением».

25-е число – день праздника Рождества Христова, после утреннего торжественного Богослужения, проведен был в обычных приёмах поздравителей.

29-го ч. имел я утешение получить из Могилева от Преосвященнейшего Архиепископа Евсевия следующее Архипастырское послание от 26-го числа:

«Искренно благодарю Вас за поздравление с праздником Рождества Христова и с новым летом благодати Христовой.

Взаимно поздравляю Ваше Преосвященство с праздниками Христовыми. Господь Спаситель Мира и Владыка времени и вечности да дарует Вам в добром здоровье, в мире и радости о имени Его, проводить праздники святые, и с сими чувствами оставить Витебскую паству и вселиться в Харьковскую. Да укрепит Господь силы Ваши благодатию Духа Своего к несению предстоящего подвига служения на новом поприще, и дарует Вам, да все Ваши труды выну служат к прославлению имени Его, ко благу новой паствы и к приумножению воздаяния, уготованного Вам в обителях небесных, и да сохранить Вас Господь на сем поприще святительского делания на многие годы.

Уповаю, что Харьковская Паства встретит Вас с любовью и Вы будете довольны. Хотя я и не знаю её, но неоднократно слыхал, что там много добрых людей, ищущих сближения с своими Архипастырями. Слышу, что и Витебская паства очень сожалеет и будет жалеть о том, что Вы оставляете ее. Но это не наше дело: мы служители; куда Промысл Божий посылает, туда и должны мы идти.

Молю Господа Иисуса, да благословить Он путь Ваш и Своим покровом охранит Вас от всяких неприятных и трудных обстоятельств, и дарует Вам благополучно достигнуть новой паствы Вашей».

27-го же числа получил я письмо и из Харькова от Преосвященного Вениамина. Вот что писал он от 24-го числа:

«Приветствую Ваше Преосвященство с великим и радостнейшим праздником Рождества Христова; приветствую и с предстоящим Вашему Преосвященству новым путешествием на новое поприще священнейшего служения Вашего церкви Христовой!

Поспешайте, Владыко святый, из северной страны в наш южный, тёплый и приютный край, где и солнышко смотрит ласковее и воздух мягче. Все жители нашего города заняты мыслью о прибытии к нам Вашего Преосвященства; особенно же дорого для меня присутствие Ваше. Скучно и тяжело чувствуется на душе без главного Начальника и представителя полной власти в области нашей церковной жизни!

Указ о назначении к нам Вашего Преосвященства получен нами 21-го декабря. Числа 23-го я имел счастье получить собственноручное письмо Вашего Преосвященства, на которое теперь же и отвечаю.

1) Архиерейский дом и существующий при нем Покровский монастырь находится теперь в заведывании здешнего эконома-иеромонаха Прокопия¹⁷. Экономическую часть приняла в своё управление Консистория, журнальные определения которой идут на моё утверждение.

2) Бывший домашний Секретарь покойного архиепископа чиновник – коллежский Асессор, Лев Иванович Рогачевский. Человек этот очень разумный, деятельный и хорошо знающий своё дело. Он пользовался особенным доверием покойного Владыки, который сам избрал его на эту должность из столоначальников Консистории. Если Ваше Преосвященство имеете при себе вполне преданного Вам и совершенно благонадежного письмоводителя, то он не будет здесь лишним человеком; старый друг лучше новых двух. Для г. Рогачевского можно найти место в составе тех же Консисторских чиновников.

3) Дорожный экипаж для обозрения епархии есть при здешнем архиерейском доме; он очень удобный и исправный. Об этом предмете не извольте беспокоиться!

4) Моё пребывание в самом городе Харькове, в одном монастыре, только в особом корпусе от дома, предназначенного для помещения Вашего Преосвященства.

Мы покорнейше просим Ваше Преосвященство известить нас телеграммой, в какой день ожидать нам Вашего прибытия в город Харьков, чтобы распорядиться встречей Вашего Преосвященства. Мы думаем встретить Вас, Милостивейший Архипастырь наш, в Кафедральном соборе. Московско-Курский поезд приходить к нам в 2 1/2 часа по полудни или в 11-ть часов с половиной ночи».

27-го писал мне из Новочеркасска Преосвященный Никанор¹⁸:

«Сию минуту я получил благоволительное Ваше послание, и, откладывая всякие другие писания, спешу представить Вам мой ответ, чтобы письмо моё могло ещё застать Вас в Витебске.

Первым делом спешу принести Вашему Преосвященству глубоко-благожелательное поздравление с наступающим новолетием и не только искреннее, но даже искренне-радостное приветствие с новым почетным местом служения. Дай Бог, чтоб и Вы нашли себе возможное счастье в новом крае, и край, в известной своей части, нашел своё счастье в Вас, и мы в возможные дни невзгоды нашли в Вашей благостыне для своего смирения – опору и прибежище.

Курскую епархию, т. е. кафедру, я знал по общей молве, потом со слов Преосвященного Архиепископа Антония Казанского¹⁹ и даже со слов Преосв. Сергия²⁰ чрез старца Владыку нашего²¹, как кафедру обильную благами земными только. Харьков я знаю немного; никогда его не видел. Но смело можно сказать, что назначением в Харьков, и не в Курск, Ваше Преосвященство только приобрели, ничего не потеряв. Харьков – Университетский город, большой торговый и правительственный центр; Попечительство Округа по Народному просвещению, Окружный Суд гражданский и военный, Судебная Палата, Военно-Окружное Управление и проч. и проч. делают Харьков центром не губернии только, но целой области. В соборе колокольня – выше Ивановской-Московской, так говорят, а собор незначительный. Архиерейский дом благоустроен еще Иннокентием²², переделан заново Преосвящ. Макарием, а и Преосвященный Нектарий вывел ещё при доме целый ряд лавок, чем средства дома едва-ли не удвоятся. Вообще Преосвящ. Нектарий был не только барин, но и собиратель-благоустроитель. Богослужение у него шло с местными и личными оттенками, но строго и чинно. Преосвященного Викария²³ и лично я никогда не видал, но достаточно знаю, и по Казанской Академии и даже по Харькову по слухам, как раба Божия, человека в высшей степени кроткого. Угодит ли Вашему Преосвященству ожидаемым сотрудничеством, этого предугадать не могу. Духовенство в Харькове выше Витебского во многих отношениях и особенно потому, что в его составе имеется немало академиков.

Преосвященного Викторина²⁴, действительно, я знаю и по студенчеству, потому что он моложе меня только курсом, жили мы в одной келье, и по слухам по служебной его деятельности на разных местах, и, наконец, опять по личному знакомству по Казани. Я считаю Преосвящ. Викторина человеком в высшей степени благоразумным, сдержанным и по природе, и по развитию, в принятом направлении настойчивым до замечательной стойкости, и в то же время, по всей видимости, человеком замечательно гибким и мягким. По моему мнению, в Витебске боятся его напрасно. Нигде, ни на каких местах его служения, его деятельность не ознаменована суровостью, напротив, мягкость отношений к людям – это и требование природного его характера и система деятельности, управляемая самой осмотрительной осторожностью. По части богослужебного чина, я уверен, он поддержит все, что Ваше Преосвященство, в вековечную свою память, завели в Витебске, потому что редко можно встретить Архиерея более чинного в богослужении. Боюсь, я только, как бы он не раскрыл наше православие, в отношении обрядности, до последней шири, или даже крайности, потому что он любит совершать богослужение на долзе. В Казани это было совершенно по нравам; в Витебске, боюсь, как бы это не вышло утрировкой. Вполне достаточно было бы в этом отношении придержаться Вашего примера. Но Преосвященный Викторин этого не учинит, во-первых, потому что Ваших обычаев в тонкостях не знает. Но это, относительно богослужебной чинности, строжайше великорусский человек, и дело православия в его руках будет в руках вполне благонадёжных.

Примите, Ваше Преосвященство, моё сердечное благодарение за то милостивое заступничество, какое, как мне известно, Ваше Преосвященство изволили являть за моё недостоинство не один раз. Закулисности, по которым меня старейшие старцы отстраняют, мне известны, – с человеческой точки зрения, мотивы не имеют ни тени юридической подкладки справедливости, а с провиденциальной точки зрения я преклоняюсь пред этими странными случайностями и вижу в них перст Божий. Впрочем, в Витебске, как мне известно, неверно представляют дело.

Да благословит Господь Бог исхождение Ваше, и вхождение. Дай Бог видеть в Вас благоволительного, к нашему недостоинству, соседа».

Когда в городе сделалось известным состоявшееся назначение меня на Харьковскую епархию, начали устроять для меня прощальные обеды. Первый обед дан был 27-го ч. наставниками Семинарии и духовного училища. За обедом Ректор Архимандрит Израиль²⁵ и Инспектор П. Л. Дружиловский говорили речи, в коих выражали чувства благодарности за мои искренние к ним отношения и заботы о материальном благосостоянии Семинарии и прочих учебных заведений.

28-го ч. писал мне из Харькова Настоятель Кафедрального Успенского Собора, почти 80-ти летний старец-протоиерей Александр Кустов²⁶:

«Всевышнему угодно было преселить Архипастыря Отца нашего в селения небесныя и благодатно даровать нам Архипастыря-Отца в лице Вашего Преосвященства.

Позвольте одному из сынов новой Вашей паствы, в настоящих строках, изъявить сыновние чувства почтения и преданности и принесть Вашему Преосвященству усерднейшее поздравление с грядущим новым летом.

Всевышний умножая да умножит лета Вашей жизни и всецелым да сохранит до позднейших лет драгоценное здравие Ваше к пользе паствы и всей православной церкви.

С сими молитвенными желаниями, как и с глубочайшими чувствами почтения и преданности к Вам – Архипастырю-Отцу, имею долг и счастье быть всегда...»

29-го ч., в воскресенье был устроен для меня, можно сказать, семейный обед в Училище девиц духовного звания, за которым собрались и окружали меня только лица, имевшие то или другое отношение к этому заведению.

В понедельник, 30-го ч. Витебское градское духовенство, при участии трёх архимандритов Марковского Аркадия²⁷, Ректора Семинарии Израиля и Полоцкого Богоявленского Григория²⁸, предложило мне, в моих же архиерейских покоях, прощальную трапезу. Пред обедом, когда я вышел в залу, где был накрыть стол и где собрались все участники трапезы, Градский Благочинный, протоиерей Успенского Собора В. И. Волков²⁹, держа в руках икону Нерукотворенного образа Спасова, встретил меня следующею речью:

«Преосвященнейший Владыко, Милостивейший Архипастырь и Отец!

Когда отец семейства отправляется на продолжительное время в дальний путь, то дети его и добрая родня собираются к нему как для молитвенного напутствования его благожеланиями и получения от него благословения и наставлений, так и для сердечной семейной беседы и наслаждения насмотреться вдоволь на любимого отца, иногда пред разлукой в последний раз беседующего с ними. Ты, Архипастырь, собираешься от нас в путь, хоть не слишком далекий, но для нас нежелательный и прискорбный, потому что безвозвратный. Не наша власть не пустить Тебя, не Твоя воля далее оставаться с нами. Чрез Царя глас Божий призывает Тебя на новое место и вручает Твоему водительству и благопопечению другую паству. Наша разлука с Тобою неизбежна: ещё вмале, и к тому не узрим Тебя... И потому поспешили собраться вокруг Тебя – насмотреться на Тебя, напутствовать всеми благожеланиями, каких только хочет Твоё доброе отеческое сердце, быть может, уже в последний раз насладиться беседою с Тобою, которая всегда была поучительна и полезна для нас.

Девиз Твоей Архипастырской служебной деятельности был: польза и слава православной церкви, честь и благо паствы. Во всё время Твоего управления Полоцкою паствою, Ты говорил и действовал по убеждению, и всё направлял для блага церкви и паствы, не упуская из виду ни одного случая и ни одной возможности. Благоустройство епархии служит тому неопровержимым доказательством. И если бы кто пожелал противоречить этому, или даже умолчать об этой правде, тот глубоко оскорбил бы свою совесть.

Духовенство Ты поставил во всех отношениях гораздо выше, чем оно стояло, как само пред собой, так и пред другими. Для этого требовались от Тебя большие усилия, труды и неприятности: первых ты не щадил, а последними пренебрегал, и разрешил самую первую и самую трудную задачу Архипастырской обязанности.

По Твоим заботам обогащены храмы, как Правительством, так и благотворениями Москвы, первой связью с которой для Полоцкой епархии послужил Ты. Мы боимся только, чтобы эта благодетельная связь с Твоим от нас отбытием не прервалась, и потому просим Тебя, Преосвященнейший Владыко, Твоим влиянием на благотворителей Москвы укрепить эту связь.

Богослужение в епархии Ты соделал однообразным со строгим соблюдением порядков и устава церкви, для чего сам служил образцом везде, где только совершал богослужение. Живой пример Архипастыря лучше и убедительнее всякого письмени.

Ты крепко стоял за права и достояние православной церкви, охраняя их и отражая всякую иноверную силу, вторгавшуюся в область их, и в то же самое время Ты не посягал на права и достояние иноверия: все это сделалось тихо, спокойно, мирно и благотворно.

Впрочем, перечислять все Твои, Архипастырь, заслуги и благодеяния не позволяет краткость времени для моей речи. Скажу только, что епархия видит их и сознает. В чувствах глубокой благодарности она преклоняется пред Тобой и просит святых Твоих о ней молитв и доброй памяти. Она никогда не забудет Тебя. Не забудут Тебя грады и веси Полоцкой епархии, которым ты во время посещения их приносил мир и душевное утешение, а нередко и дары. Не забудет Тебя Полоцк, и особенно Евфросиниевская обитель, куда Ты внес частицу св. мощей Той, которая по плоти есть родная Полоцку, и имени которой посвящена обитель. Не забудет Тебя Витебск, который Ты восемь слишком лет поучал и наставлял словом и примером, и которому доставлял душевное наслаждение Твоим богослужением. В Витебске не забудут Тебя соборы – Кафедральный и Успенский, о благолепии и украшении которых Ты много прилагал забот и попечений. Ты настолько их любишь, что, кажется, готов все богатства Москвы перенесть в них.

Что же нам сказать о себе? Мы – Витебское духовенство, ближе других, собратий наших, к Тебе стоявшее и более других пользовавшееся Твоими милостями, коих знаки нас украшают, – мы обязаны Тебе сугубою благодарностью, и повседневные наши недостойные молитвы о Твоём благополучии, не прекратятся, свидетельствуюсь совестию, пока Бог дозволит стоять нам у престола Его. И худое, и доброе наше всегда было пред очами Твоими. Худое Ты нам замечал и прощал, а доброе всегда ценил и награждал. Мы до смерти не забудем Тебя!

Теперь же, по чувству глубокой благодарности к Тебе, в залог неразрывного союза нашего с Тобой и на новом месте служения Твоего, и в напутствие Твоё мы пожелали поднесть Тебе дар, и нашли лучшим – св. икону Нерукотворенного Спаса, которая, так сказать, есть церковный герб города Витебска, по преданию заложенного 16-го Августа и посвященного покровительству сей иконы, почему праздник 16 Августа, в честь Нерукотворенного Спаса, есть в Витебске общий городской праздник.

Прими с любовью, Преосвященнейший Владыко, приносимое от любви и усердия. Возьми с собою эту икону, освященную молитвами и любовью, поставь её в Твоей молитвенной келье и каждый раз, когда будешь молиться пред нею, помяни в своих молитвах Твоих нас грешных, и не нас токмо, но и Витебск и всю Полоцкую паству, которая есть первенец Твоей Архипастырской деятельности на службе церкви Божией. Первенцы же родительскому сердцу дороже других детей. Да так же помолись, да скажет Господь новому нашему Архипастырю вся благая хотения Твоя о нас. Прости нам грехи наши пред Тобою, грехи ведения и неведения, благослови нас и скажи нам последнее слово утешения: последние слова глубоко врезываются и в памяти, и в сердце...»

Среди обеда, оживленного искреннею и свободною беседою всех присутствовавших за столом, сказана была Секретарем Консистории Н. И. Абрамовым³⁰ следующая речь.

«Ваше Преосвященство, Милостивейший Архипастырь! Ещё день, два и вы навсегда оставите нас. Грустно, крайне грустно и тяжело нам свыкаться с этой мыслью. Зачем Вы, Владыко святый, были к нам так добры, так милостивы и отечески ласковы с нами: при других Ваших отношениях к нам, нам легче было бы видеть Ваш отъезд. Мы не станем говорить о том, какую Вы оставляете незабвенную о себе память в здешнем крае, в отношении благоустройства и вещественного обеспечения бедных православных церквей в здешней епархии, но в свою очередь, скажем только одно слово о Вас, Преосвященнейший Владыко, как о незабвенном, добром нашем Начальнике. Состоя под начальством Вашим, все мы до последнего из нас всегда имели к Вам свободный и нестеснённый доступ, никто из обращавшихся к Вам в своих просьбах и нуждах не отходил от Вас тощ. Упущения по службе, замеченные Вами в каком-либо из подчиненных, помимо резких мер, всегда исправлялись одним лишь кротким напоминанием о долге нашем. При массе разнородных и, нередко, довольно сложных дел в Консистории обращающихся, если и случались иногда какие-либо недоразумения при разрешении этих дел, то, благодаря опытности и мудрости Вашей, недоразумения эти всегда устранялись с той же свойственной Вам кротостью. И таким образом дела наши по Консистории всегда шли мирно и успешно. Цену всему этому теперь, когда Вы оставляете нас, мы ещё более сознаем и яснее видим, какого мы лишаемся начальника в особе Вашего Преосвященства; но преклоняясь пред Промыслом Божиим, нам остается только просить Господа Бога да благословить путь Ваш с миром и сохранить Вас во многия лета. Мы же навсегда-навсегда сохраним о Вас, Преосвященнейший Владыко, самую признательную и добрую память».

В конце обеда провозглашен был тост за здоровье преемника моего по кафедре, Преосвященного Викторина.

31-го ч. писал я в Муром тёще П. С. Царевской³¹:

«В последний раз пишу Вам из Витебска и посылаю обычную лепту на Ваши домашние потребности.

Я получил новое назначение, но не в Курск, как писали в газетах, а в Харьков, который на 230 верст ещё далее Курска. Харьков многолюдный и красивый, говорят, город; климат там благорастворенный; народ добрый и православный.

3-го или 4-го числа оставляю Витебск навсегда и отправляюсь в путь.

Витебск провожает меня с искренней скорбью и слезами. Но эта скорбь – моё утешение, моя лучшая награда и воздаяние за те скорби, какие я испытал в начале моего служения на Полоцкой кафедре.

По прибытии в Харьков не замедлю писать к Вам».