5. Последний век существования обители и ее закрытие

Здесь уже не нужно боя часов:

последний пробил для обители.

А. Н. Муравьев.

Монотонный характер жизни монастыря в XVІІІ веке. – Вкладная книга этого времени. – Политические доносы на игуменов обители. – Арсений Мациевич. – Ремонт монастыря и неожиданное его закрытие.

Не смотря на упадок Ферапонтова монастыря в XVII в., история его в этом веке представляет много интересных страниц. Во второй половине этого века монастырь получает даже особую историческую известность. В это время в течение десяти лет (1666–1676) скромная Ферапонтова обитель привлекала к себе тревожное внимание московского правительства, а за ним и всей Руси: в ней жил тогда знаменитый заточник «монах Никон», бывший великий государь и патриарх московский и всея Руси²³⁴. Последний XVIII век в истории Ферапонтова монастыря является менее содержательным в сравнении с предшествующими веками и до самого конца не представляет особенно выдающихся событий. Для обители наступила теперь серая будничная жизнь небольшого захолустного монастыря.

Заглянем для примера в вкладную книгу, сохранившуюся от этого времени. Как резко она отличается от прежней вкладной книги XVI в., испещренной именами царей, бояр и князей, дававших монастырю щедрые милостыни. Во всей вкладной книге XVIII века мы находим имя только одной высоко поставленной особы. Это бывшая супруга Петра Великого Евдокия Феодоровна, приславшая в монастырь с игуменом Матфеем свою милостыню – 5 рублей²³⁵. Все прочие жертвователи – соседние обыватели, дававшие свои скромные приношения чаще всего натурой. Одна «погосная старуха» пожертвовала 32 аршина полотна за 20 алтын, другая 1½ четверика гороху за 15 алтын «в помяновение души своея». Посадский человек «града Белаозера» дал вкладом 2 дести бумаги. Некто Максим Иванов дал по дочери своей девице Евдокии 10 копеек. Чаще всего жертвовали скотом и лошадьми, приметы которых всегда отмечаются в записях. Упомянутый выше переписчик жития пр. Ферапонта и Мартиниана дьякон Самсон Васильев дал вкладом «мерина голубого», дьячек от церкви пр. Илии Дмитрий Федоров «дал по обещанию корову белохрептую». Один крестьянин дал «корову белую щеки черные за рубль», другой «телочку бурую годовую белорожую» и т. д. Подобными подчас курьезными записями наполнена вся книга от 1726 по 1789 год. Денежные вклады (со стороны помещиков и военных) встречаются редко и не превышают 10–12 рублей. Прежние счастливые дни, когда монастырь пользовался щедрым вниманием царей и вельмож, давно уже отошли в область невозвратно минувшего.

Немного интересных событий мы можем отметить на сером фоне однообразной монастырской жизни. Около 1719 года братия Ферапонтова монастыря жаловалась на игумена Иоасафа «за разные причиненные им обиды». Иоасаф был лишен игуменства и переведен в Вологду в число братий Ильинского монастыря. В 1722 этот Иоасаф вместе с Георгием, который еще раньше его был игуменом в Ферапонтове, подверглись подозрению со стороны Преображенского приказа. Приказ спрашивал у св. Синода о каких то челобитных, поданных братиею и служителями Ферапонтова монастыря на этих двух бывших игуменов, которые обвинялись там «в непристойных словах и многих неистовых делах». Челобитные эти понадобились приказу «для решения в великом Его Императорского Величества сыскном деле». По отзыву епископа вологодского Павла, этих челобитных у него не оказалось и они ему не были поданы²³⁶.

Политические доносы были в большом ходу в XVIII веке и при малейшей неосторожности легко было попасть в беду. В 1742 году игумен ферапонтовский Варлаам отслужил четыре панихиды по преставившимся высочайшим особам, но не в те числа, какие были указаны в печатном реэстре, «а в другие за день и накануне». Вероятно, вследствие доноса кого-либо из братии, по этому поводу возникло дело, кончившееся тем, что злополучный игумен был послан под начал в Спасокаменный монастырь. Здесь велено было «содержать его игумена один месяц в трудех неисходных из монастыря и не допуская до священнослужения»²³⁷. По Строеву, игумен Варлаам был даже взят в Тайную Канцелярию²³⁸.

Ферапонтов монастырь, служивший в ХV и XVII веках местом заточения двух известных иерархов митрополита Спиридона и патриарха Никона, в XVIII веке видел у себя третьего замечательного узника-иерарха. Это известный митрополит ростовский Арсений Мациевич, который пал жертвою борьбы за права русской церкви с либеральным правительством Екатерины II. Как известно, митрополит жестоко поплатился за свой смелый протест против отобрания монастырских имуществ: его лишили сана и в качестве ссыльного монаха переводили под конвоем из монастыря в монастырь, и наконец заключили в Ревельскую тюрьму, где содержали до самой смерти (†1779) как важного государственного преступника под именем Андрея Враля. Любопытно отметить, что по некоторым известиям, первый монастырь, куда был сослан этот страдалец за права русской церкви, был именно Ферапонтов²³⁹, где за сто лет перед тем томился в ссылке «за слово Божие и за св. церковь» великий ревнитель отечественной церкви патриарх Никон. Но Арсений Мациевич, вероятно, был в Ферапонтове недолгое время, так как другие известия ничего не говорят о его ссылке в Ферапонтов монастырь²⁴⁰.

XVІІІ век и особенно царствование Екатерины ІІ были тяжелым временем для русских монастырей. Ферапонтов монастырь благополучно пережил эти тяжелые времена. По ревизии 1744 года у него оказалось тоже число крестьян, что и в ХVІІ веке – 210 душ²⁴¹. Наступил роковой для монастырей 1764 год: монастыри и пустыни закрывались целыми сотнями. Из числа 881 монастырей, скитов и пустынь, мужских и женских (678 м. и 203 ж.), по штатам 1764 года было оставлено только 385 (318 м. и 67 ж.), следовательно, упразднено 496 монастырей или 56,3% всего числа монастырей²⁴². Но Ферапонтов монастырь на этот раз уцелел от закрытия. Правда, он занял последнее место в списке уцелевших монастырей и был положен 100-м в третьем классе и последним с настоятельством игуменским²⁴³. Но при всем том он оказался счастливее многих монастырей, оставленных за штатом или совсем закрытых.

Только в самом исходе XVIII века наступил конец для Ферапонтова монастыря и то благодаря довольно случайному стечению обстоятельств. В конце этого века обветшавшие здания монастыря требовали издержек от казны на их ремонт. Еще в 1781 году из Кирилловского уездного казначейства выдано было Ферапонтову монастырю «за платяжем оброчных и подушных денег» 40 рублей на церковные потребы и 200 рублей на починку церквей и на ризницу, и на эти деньги производился в монастыре ремонт²⁴⁴. В 1787 году Ферапонтов монастырь, принадлежавший раньше к вологодской епархии, отчислен был к новгородской. Митрополит новгородский и петербургский Гавриил сделал Синоду представление о нуждах Ферапонтова монастыря. «Положенный в 3 классе мужский Ферапонтов монастырь, писал владыка в этом представлении, хотя имеет в себе четыре церкви и прочее здание все почти каменное, но оное крайне обветшало и в церквах оказались не только в стенах и сводах трещины, но от одной и алтарь совсем отвалился, а колокольня наклоняется к падению, да в келлиях и других для служеб зданиях подобныя от ветхости последовали повреждения, так что из всего того строения едва что годится к перестройке, возобновление же оного требует не малой суммы». Бедственное состояние монастыря, описанное в этом докладе, вероятно, на основании донесения самих же монастырских властей, само по себе еще не угрожало монастырю закрытием. О закрытии его тогда еще не думали. Напротив, митрополит Гавриил, заботясь о поддержании монастыря в исправном виде, резолюцией от 31 января 1794 года приказал разобрать ветхое каменное строение и сделать новое. По этой резолюции в Ферапонтове начались постройки: «сломаны были крыльца и переходы, по которым ходить было опасно, и начаты строить вновь». На весь ремонт было издержано более полуторы тысячи рублей. Оставалась еще непоправленной церковь пр. Мартиниана. Игумен Феофилакт в своем доношении на имя высокопр. Гавриила, сообщая о производстве ремонта и о неимении средств к его окончанию, просил митрополита выдать за своею подписью книгу для сбора пожертвований на постройки монастыря. Это доношение было послано к митрополиту 5 ноября 1797 года²⁴⁵.

По всей вероятности, митрополит уважил бы просьбу игумена, дав ему возможность окончить начатый по его же резолюции ремонт, и Ферапонтов монастырь, может быть, существовал бы и доселе. Но дело осложнилось новым обстоятельством, которое и решило судьбу Ферапонтова монастыря. В Пензе, в 1½ верстах от города, существовал Спасопреображенский монастырь, основанный в 1667–89 году. При издании штатов в 1764 году он был оставлен на своем содержании и пришел в такую ветхость, что его нужно было или совсем закрыть или перестроить. По желанию жителей Пензы монастырь был перенесен на новое место – бывшее Вознесенское кладбище. Вместе с тем пензенские «благородные жители» обратились в Синод с прошением, в котором «прописывая об устроенном при том городе на выгодном месте заштатном Преображенском монастыре каменным зданием в наилучшем виде и что оный город Пенза, будучи по великости своей знаменит, не имеет того преимущества, дабы по примеру прочих городов была учреждена в нем архимандрия или хотя игуменство, просили о таковом усердном их желании учинить разсмотрение».

При рассмотрении этого прошения пензенских граждан Синод принял во внимание доклад высокопреосв. Гавриила о состоянии монастыря в 1790 году. «Соображая с одной стороны устройство показанного Пензенского монастыря в наилучшем виде каменным зданием, не требующим ни пристройки вновь, ни починки, с другой же великость казенных издержек, потребных на возобновление в Ферапонтове монастыре ветхостей», св. Синод «признал приличным штат сего Ферапонтова монастыря перенести на оный Спасопреображенский Пензенский монастырь». В этом смысле Синод сделал Императору Павлу Петровичу доклад, в котором представлял на Высочайшее усмотрение, «не благоугодно ли будет Высочайше повелеть тот штатный Ферапонтов монастырь, яко требующий на возобновление в нем ветхостей великих казенных издержек, в отвращение оных упразднить и обратить в приходскую церковь, по усмотрению к тому митрополитом Новгородским удобности, а состоявший в городе Пензе знатный (вероятно, нужно читать заштатный) Спасопреображенский монастырь включить в число третьекласных». Служителей монастырских, а равно земли, угодья и строения, «кроме церквей и потребнаго для жительства священно- и церковнослужителей строения, по избранию их» предполагалось отдать в казенное ведомство, а для Пензенского монастыря отвести крестьян и землю по соседству с ним. Этот доклад Синода, от 28 апреля 1798 года, был утвержден Высочайшей резолюцией: «быть по сему»²⁴⁶.

Братия Ферапонтова монастыря, во главе с игуменом Феофилактом незадолго перед тем хлопотавшая о разрешении им сбора пожертвований на устройство монастыря, конечно не ожидала такой печальной развязки. 28 июля игумен Феофилакт был переведен в Белевский Спасский монастырь, а прочие монахи были размещены в другие монастыри. Так закончилось четырех-вековое существование Ферапонтовой обители. Торжественно-печальный момент, когда монахи при звоне колоколов навсегда покинули упраздненную обитель, надолго запечатлелся в памяти окрестного населения. Рассказ о нем и до селе существует в народном предании.

Закрытая обитель была обращена в приходскую церковь и попала теперь в ведение «поповского священноначальника церкви пророка Илии, что на Цыпине (в 1½ в. от монастыря), Ивана Яковлева», который свидетельствовал опись оставшихся от монастыря зданий и церковной утвари. Из этой описи можно видеть, что все здания в монастыре были поправлены или отделаны вновь, некоторые из них (колокольня, трапеза, паперть) связаны на крепко железными связями и щели в них залиты цементом, а также сделаны вновь крыши и главы на церквах²⁴⁷. Таким образом, хотя монастырь был закрыт по причине ветхости зданий, но в момент его закрытия этой ветхости как будто не существовало, благодаря только что произведенному широкому ремонту обители. По резолюции митрополита Гавриила от 4 сентября 1798 года к церкви упраздненного Ферапонтова монастыря была приписана соседняя Преображенская церковь, что на Иткле Боброве (в 3 в. от монастыря) со всем ее небольшим приходом (8 деревень с 143 душами крестьян), к которому прибавлено 3 деревни Цыпинского прихода. При этом причт Итклобобровской церкви был переведен в Ферапонтов²⁴⁸. Но чрез полгода по просьбе итклобобровских прихожан церковь их снова сделана самостоятельною, а ферапонтовский приход по резолюции м. Гавриила²⁴⁹ сформирован вновь из соседнего Цыпинского прихода, который имел двуштатный причт и соответственно этому наделен был двойным количеством церковной земли. Один из причтов Цыпинской церкви был причислен к Ферапонтовской церкви (священник, дьякон, дьячек и пономарь) вместе с 12 деревнями Цыпинского прихода, что с приписанными прежде 3 деревнями составило 15 деревень с 536 душами крестьян. Новый причт Ферапонтовской церкви продолжал жить на Цыпине и пользоваться тамошнею церковною землею, так как по закрытии обители у Ферапонтовской церкви осталось всего две десятины земли. В 1837 году ферапонтовскому причту была отведена земля (75 десятин) при упраздненной обители и окончательно он переселился туда от Цыпинской церкви²⁵⁰.

Вот уже сто лет на месте бывшего Ферапонтова монастыря существует приходская церковь. Но в народе эта церковь по старой памяти доселе называется не иначе как «монастырем». Народ любит многочисленные ферапонтовские праздники и частые крестные ходы, унаследованные от прежних монастырских времен. И когда при мелодичном звоне старинных монастырских колоколов крестный ход с пестрой толпой народа, наполняющей монастырский двор, медленно двигается кругом древних храмов, душа богомольца невольно уносится мыслию к древним счастливым временам когда-то процветавшей, но запустевшей теперь обители.