Глава 1. Православный приход в российском законодательстве

Для решения поставленных задач необходимо выяснить общий ход законодательной регламентации положений, относившихся к образованию новых приходов и к строительству церквей, определению священно- и церковнослужителей к приходским храмам, способы их материального обеспечения, а также правила распоряжения церковными средствами.

На протяжении XVIII и начала XIX в. были определены основные правила организации и деятельности православного прихода. Строительство новых церквей и возобновление сгоревших разрешалось только по указу Синода⁵³. В своих челобитных прихожанам предписывалось объявлять «все до церкви касающееся». При представлении дел в Синод⁵⁴ о построении новых церквей требовалось прилагать выписки, в которых бы кратко объяснялось: «1-е ― расстояние от прежних приходских и других ближайших церквей, 2-е ― количество при оных и назначаемых к новой церкви приходских, и за исключением их при прежней церкви остающихся дворов, 3-е ― о количестве отводимой от просителей к новой церкви земли, 4-е ― какие точно к строению вновь церквей объявляются, и по исследованию действительно оказываются причины»⁵⁵.

Вплоть до конца XVIII в. не было отменено право выбора прихожанами к своей церкви священно- и церковнослужителей⁵⁶. Однако определение (или утверждение) кандидатов на открывшиеся вакансии зависело от ряда правил и условий. Во-первых, их численный состав определялся согласно штатам. Так, первоначально по указу 1722 г. один священник назначался в приход, где было 100‒150 дворов⁵⁷. В дальнейшем, согласно новым штатам 1778 г., одному священнику полагалось быть в приходе, где приходских дворов было уже 200 (при условии близости к приходской церкви и «никакой остановки» в исправлении треб⁵⁸.

Во-вторых, для посвящения в священнослужители необходимо было иметь соответствующий возраст⁵⁹ и образование. По указу 1708 г. детям попов и дьяконов, чтобы поступить «на отцовское место», надлежало учиться в «школах Греческой и Латинских»⁶⁰. В дальнейшем это правило было закреплено в Духовном регламенте. Согласно ему, каждый епископ должен был иметь «в доме, или при доме своем школу для детей священников, или и прочих, в надежду священства определенных...»⁶¹. Поэтому сыну священника, у которого не было необходимого образования, епископ мог отказать в наследовании должности отца⁶². Указ 1722 г. (от 31 мая) подтверждал положение Духовного регламента в отношении учеников, не обучавшихся в архиерейских школах – епископам было «жестко запрещено» таких учеников «поставлять» в священнический чин⁶³. При этом кандидат проходил проверку и на свою благонадежность⁶⁴.

Дальнейшие шаги по изменению системы выборов священнослужителей были предприняты в 1762 г. По словам императрицы Екатерины II, «познание Слова Божия есть первое основание благополучия народного, и что из сего источника истекает вся народная добродетель»⁶⁵. Но чтобы исправлять нравы простого народа, нужны «благоразумно воспитанные и обученные» священники. Для этого предполагалось увеличить число училищ при архиерейских домах, улучшить качество обучения и расширить круг преподаваемых предметов. Учеников, прошедших курс обучения и сдавших «самые строгие экзамены», следовало определять к лучшим приходским церквам. При отсутствии таковых свободных мест «не ученых» священников следовало «отрешать», а на их место «посвящать достойных священнического чина»⁶⁶. По-прежнему не мог занять отцовское священническое место сын, если он «будет неученый»⁶⁷. В августе 1770 г. епархиальным архиереям было подтверждено, что по силе Духовного регламента учившиеся кандидаты должны быть предпочитаемы «в произвождении в священные чины»⁶⁸ «неучившимся»⁶⁹.

В конце XVIII в. решение вопроса о производстве священнослужителей к приходам переходит к Духовным правлениям⁷⁰. Это было связано с тем, что многие священники в нарушение положений Манифеста от 29 января 1797 г.⁷¹ во время происшедших в некоторых губерниях «ослушаниях» крестьян «противу своих помещиков» оказались неблагонадежными. Вместо того чтобы наставлять своих прихожан «в благонравии и повиновении властям, над ними поставленными, сами к противному сему подавали повод»⁷². Поэтому по указу от 7 мая епархиальные архиереи должны были наблюдать за «благонравием учащихся» семинарий, за их беспорочным поведение, поскольку, «вступив после в чин Священный», они должны были «учением и примером собственным» утверждать «духовных чад своих в спокойствии, послушании и добрых поступках»⁷³. Именно таких благонадежных семинаристов указ предписывал при производстве «в сан Священства... предпочитать не ученым, хотя бы прихожане и просьбами об них настояли»⁷⁴. В свою очередь, одобренный прихожанами кандидат мог быть произведен в священно- и церковнослужители «разве от Духовного Правления и от благочинного будет о честном поведении его засвидетельствовано»⁷⁵. Однако указом от 24 июня того же года, после выхода «запретительного повеления»⁷⁶, Духовным правлениям следовало «принимать уже прошения за подписанием одних точию желающих поступить во священно и церковнослужительские чины, с приложением от прихожан одобрения о честном их поведении»⁷⁷.

Основными способами содержания местного причта к началу XIX в. были руга (денежная и /или хлебная) и церковные земли. Количество ружного хлеба или его денежного эквивалента, зависело от возможности и желания главных устроителей храма и прихожан⁷⁸. Порядок отвода к приходским церквам земельных наделов определялся следующими законами⁷⁹. Во владельческих селениях обеспечение членов приходского клира землей регулировалось указом 1754 г. По нему священно- и церковнослужителям вновь построенных церквей, если они были «ругой не удовольствованы», а состояли «на пашне», следовало отвести земельный надел, который зависел от наделов самих вотчинников и помещиков⁸⁰. Указом 1767 г.⁸¹ предписывалось дополнять отведенные ранее к церквам земли, если их было меньше, до размеров «означенной пропорции»⁸². В 1783 г. в Межевой инструкции для размежевания Мошлевской и Полоцкой губерний уже четко определены все угодья: «...на продовольствие же священно и церковнослужителей прочих уездных, приходских церквей, как в наполнение предписанной пропорции недостающее число, так и вновь такую пропорцию, а именно: на пашню по тридцати по три десятины, на сенные покосы по три десятины в каждой церкви намеривать из владельческих, состоящих в приходах к тем церквам дач, сколько возможно по близости к церкви...»⁸³

Еще одним видом доходов приходского клира была плата за исполнение священнослужителям и треб для своих прихожан. До середины XVIII в. законодательной регламентации размеров платы не было. Она зависела «от степени усердия и доброхотства дателей» и определялась «обычаям и от долговременной практики»⁸⁴. В Манифесте 1764 г.⁸⁵, который был принят после докладов Духовной комиссии, было обещано «полезные учинить определения» о других выгодах «до благосостояния... белого духовенства»⁸⁶. Однако правительство ограничилось, во-первых, введением фиксированной платы за требы, предписав в селах и деревнях с приходских крестьян брать только те суммы, которые были определены указом 1765 г.⁸⁷ Во-вторых, избавила священно- и церковнослужителей от сборов «по прежним патриаршим установлениям и по Синодальным определениям»⁸⁸, а храмы от разорительных сборов «с благословенных о строении и о освящении церквей»⁸⁹.

Дома для членов причта должны были покупаться (или выкупаться) на собранные церковные деньги, для этого при каждой церкви избирались общиной церковные старосты⁹⁰. Этим же старостам, в связи с введением свечной монополии церкви⁹¹, надлежало продавать свечи, и от получаемых денег «построить везде при церквах богадельни, пребывания ради нищенствующих больных, которых тамо и кормить по препорции каждой церкви доходов...»⁹². Сбор пожертвований при литургии по указу 1723 г. следовало производить «в два кошелька, из какой приличной материи на рукоятиях устроеные»⁹³. Деньги из одного шли на «покупку церковных потреб, а другой на гошпиталь к содержанию и довольству неимущих своего питомства, которые весьма здравия лишены ... и сам и о себе промышлять не могут»⁹⁴. Позднее свечная монополия церкви была нарушена «Таможенным уставом» 1755 г., когда в реестр товаров, которыми могли торговать крестьяне в селах и деревнях, были включены «ладон, восковые пред образа, а сальные для домового употребления свечи»⁹⁵.

В начале XIX в. правительство вновь возвращается к вопросам духовного образования и обеспечения духовенства. Предстояло обеспечить преемственность и полноту образования посредством разделения училищ «по разным степеням возраста и успехов». А вместо неудобной и «неуравнительной» для прихожан платы за требы⁹⁶, назначить приходским причтам содержание (от 1000 до 300 руб.)⁹⁷. Необходимый для этого капитал⁹⁸ планировалось собрать посредством отделения «разных экономических сумм» от церковных доходов. Пятую часть из наличных сумм, которые были собраны «в течение прошедшего времени» и хранились «при церквах»⁹⁹, предполагалось потратить на устройство духовных училищ. Содержание духовных училищ и причтов должно было осуществляться за счет отчисления остатков от ежегодных церковных доходов (за вычетом средств, необходимых на потребности самих церквей)¹⁰⁰.

Для «усиления церковных доходов» и следовательно, для увеличения будущих отчислений, а также для единообразия учета и контроля над ними был принят ряд указов. В 1806 г. был высочайше утвержден доклад Синода о том, чтобы церковная сумма «всех вообще церквей» считалась «церковной собственностью» и состояла «в хранении священнослужителей и церковных старост», и была «в ведении Духовного начальства». Светским людям было предписано, чтобы они в распоряжение церковными средствами «отнюдь не входили»¹⁰¹. В свою очередь, епархиальным архиереям было предписано присылать в Синод по истечении каждого года «перечневые ведомости о церковных суммах»¹⁰².

В апреле 1808 г. были высочайше утверждены предложения Синода об избрании к храмам церковных старост и Инструкция¹⁰³ для них. Отметим, что Синод в своем докладе просил присвоить исполнявшим эту должность «некоторые награды и выгоды, какие присвоены должностям, по выборам отправляемым». Однако старост «во время отправления ими сей должности»¹⁰⁴ освободили только «от всех нарядов и работ»¹⁰⁵. Предложение Синода «избавить от постоя» дома церковных старост было исключено царем при утверждении Инструкции. При этом от них требовали не только выполнения обязанностей¹⁰⁶, но и «приращения церковных доходов», в том числе посредством личных вкладов и пожертвований в приходскую церковь.

В августе 1808 г. было возобновлено действие указа Петра I об «исключительном праве продажи»¹⁰⁷ церковных свечей церквами¹⁰⁸. В указе были определены понятия розничной продажи («в разницу и счетом»), которая могла производиться только при церквах, и «гуртовой продажи», то есть продажи весом не менее 20 фунтов (более 8 кг)¹⁰⁹. Свечной доход, выделенный из общих церковных средств, собирался по всем епархиям. В дальнейшем через местные консистории он отсылался в Государственный заемный банк и Императорские опекунские советы на имя Комиссии духовных училищ¹¹⁰. Для учета и проверки собираемых средств были разосланы образцы приходо-расходных книг¹¹¹ и ведомостей, в которых фиксировались все этапы передвижения денежных средств¹¹². Дополнительно Комиссия духовных училищ «испросила» у императора даровать церквам также исключительное право на продажу «листов, содержащих в себе так называемую разрешительную молитву, и венчиков, кои кладутся на усопших»¹¹³. Венчики и листы печатались в синодальных типографиях с указанием цены, «по коей каждый из предметов сих продаваться при церквах долженствует». Доход от их продаж и обращался «на содержание бypc»¹¹⁴.

Увеличение необходимого капитала на содержание духовных училищ и выплату обещанного содержания приходскому духовенству было прервано войной 1812 г. В ноябре 1812 г. капиталы, которые находились в распоряжении Комиссии духовных училищ, были пожертвованы на восстановление «разоренных неприятелем» соборов, монастырей и других церковных зданий. Было перечислено 3 500 000 руб.¹¹⁵

Влияние чрезвычайных обстоятельств вынудило правительство вновь обратить внимание на выполнение принятых ранее указов в отношении обеспечения причтов. Чтобы ускорить процесс межевания узаконенной пропорции земли к церквам, состоящим «во владельческих дачах», Сенат определил дальнейшее «отмежевание в натуре» проводить уездным землемерам¹¹⁶. При этом причты церквей, прихожане которых относились к казенному или дворцовому ведомству, по-прежнему оставались без четко оговоренных законодательством мер по наделению их земельными наделами. Как по указу 1804 г., так и в дальнейшем, оно предоставлялось тем «правительствам, которым селения подведомы»¹¹⁷.

Во второй четверти XIX в. было продолжено дальнейшее упорядочение положений, касавшихся построения и ремонта приходских церквей. Так, в марте 1826 г. вводились правила «устроения церквей»¹¹⁸. Независимо от средств построения церквей – на счет казны или прихожан, епархиальные архиереи должны были получать сведения «о всех обстоятельствах, сопряженных с целью желаемого построения церкви». Как-то: «...в городе ли или в селении» должна была быть построена церковь, «соборная, приходская... или при каком-либо публичном заведении», сколько в ней приделов, холодная или теплая, а также на какое число прихожан она требуется, «сколько и какого веса колокола» полагались на колокольне¹¹⁹. Предоставленные сведения должны были сопровождаться «планами, фасадами и подробными сметами на построение с описанием местоположения и грунта земли под основание»¹²⁰. Для облегчения выбора внешнего вида храма были изданы «Собрания планов, фасадов и профилей для строения каменных церквей».

Обстоятельства, которые излагались в прошениях прихожан, проверялись («освидетельствовались») как со стороны духовного ведомства (через благочинного), так и гражданского начальства (архитектора или назначенного специалиста). Затем ходатайство о построении церкви представлялось епархиальными архиереями в Синод. После получения разрешения от Синода планы и сопроводительные документы доставлялись «установленным порядком в Министерство внутренних дел», где подлежали рассмотрению и утверждению в том только, «что до искусственной части касается». При построении храма на архитектора или «знающего человека» возлагались наблюдение и контроль, чтобы «строители ни малейше ни в чем не отступали от планов и фасадов»¹²¹.

После возвращения утвержденных планов прихожане могли приступать к строительству. В указе предписывалось, чтобы прежде закладки церкви в селах «отведено было к ним указное количество десятин земли для продовольствия священно- и церковнослужителей, а для жительства их вообще при новых церквах устрояемы были и удобные домы»¹²².

В 1828 г. Синод, в связи с возникшими трудностям и исполнения положений указа 1826 г., обратился к императору с предложением внести некоторые изменения. По указу планы и сметы на построение и ремонт церквей из «всех мест государства» должны были доставляться только в Санкт-Петербургский строительный комитет МВД. Эти затруднения могло вызвать, по мнению Синода, у одних прихожан, особенно сельских церквей, «ропот по недостатку рассуждения, а в других, охлаждение по умножению препятствий в предприятиях...»¹²³.

Синод предположил облегчить меры «для поддержания общественного усердия к созиданию и благоустроению церквей». В столичных городах построение, перестройку и ремонт церквей следовало производить по планам, которые рассматривались в существовавших «для сего Присутственных местах»¹²⁴. В остальных городах и селениях, при условии производства строительных работ за счет прихожан, после утверждения «местными губернскими или другими аттестованными архитекторами»¹²⁵. Синод также просил «для бедных селений», в которых особенно требовалось «существование церквей», и которые «не имели удобства доставать материалы для каменного здания», разрешить строить деревянные храмы «с соблюдением... правильности и приличия в планах и фасадах»¹²⁶. Ходатайство Синода было утверждено с оговоркой, что проекты храмов в губернских и уездных городах, а также церквей, которые «созидались казенным иждивением», по-прежнему представлялись в Министерство внутренних дел.

«Улучшение и распространение в России духовных училищ», по мнению императора Николая I, требовало от Синода «изыскать средства и сделать постановление», согласно которому в священники, особенно в сельские приходы, следовало посвящать людей, «испытанных в доброй нравственности с достаточными познаниями» и предпочтительно из семинаристов, «дабы они надежнее» могли руководить вверенной им паствой, и «назидать ее в христианских добродетелях»¹²⁷. Синод, исполняя указ императора, выяснил, что в городских церквах «из учеников, окончивших в духовных училищах курсы», была половина священнослужителей¹²⁸. При сельских церквах их было только четвертая часть. Причем не возникало трудностей при замещении священнических вакансий при сельской церкви там, где был большой приход, и где земля «по доброте своей хлебородна»¹²⁹. Но от небольших приходов, в которых почва земли была «не столь удобна к хлебородию, а инде и совсем бесплодна», кандидаты из семинарий отказывались. Поэтому «по необходимости» такие места занимались «не учеными, и не столь надежными пастырями»¹³⁰.

Чтобы исправить существовавшее положение, Николай I в январе 1828 г. повелел Синоду представить ему способы как «к успешнейшему образованию духовного юношества», так и обеспечения средствами содержания приходского духовенства, «особенно в приходах бедных»¹³¹.

К способам безбедного содержания духовенства вообще относились все тот же земельный надел и плата за требы¹³². Эти способы, по мнению Синода, требовали дальнейшего усиления. Количество церковной земли следовало пополнить до узаконенной пропорции. Отмежеванная к церквам земля и другие церковные угодья должны были навсегда оставаться «неприкосновенною собственностью церковною, и ограждаемы были от всяких посторонних притязаний»¹³³. При упразднении или приписании храма к другому приходу, церковный надел не должен был возвращаться к прихожанам, а приписывался к той церкви, куда переходили прихожане. Плату за требы, уже повышенную в два раза по указу 1801 г.,¹³⁴ следовало возвысить в несколько раз¹³⁵. Причтам в бедных приходах, которые по объективным обстоятельствам не могли быть приписаны к ближайшим приходам¹³⁶, предполагалось выплачивать вспомогательные оклады. По расчетам Синода оклад мог простираться от 300 до 500 руб. Поскольку на выплату указанных окладов из остатков от сумм, которые были в распоряжении Комиссии духовных училищ, нельзя было «довольно надежно полагаться», Синод просил вернуться к указу 1808 г. об отпуске ежегодно от казны 2 миллионов руб. Из них 500 000 руб. «для первого опыта» требовалось на пособие духовенству бедных приходов¹³⁷.

Меры, предложенные Синодом, были высочайше утверждены в 1829 г. С 1830 г. на оклады причтам малолюдных и бедных приходов из государственного казначейства в распоряжение Синода должны были поступать ежегодно по 500 000 руб.¹³⁸ От епархиальных архиереев требовалось «с особенною строгости держаться правила», что к городским и сельским церквам производить в священники достойных кандидатов «из окончивших богословское учение в духовных академиях или семинариях»¹³⁹. Кроме того, в приходах казенных селений, где позволяли излишки земли, вводилась тройная (99 дес.), двойная (66 дес.) или полуторная (49 У2 дес.) пропорция земли «против ныне узаконенной». Однако об увеличении «положенных при исправлении треб даяний» в указе не упоминалось.

В «Положении об обеспечении православного сельского духовенства землями, домами и единовременными пособиями» в западных губерниях были подробно прописаны правила наделения причтов усадебной и пахотной землями¹⁴⁰, их качество, назначение, раздел между членами причта, обязанности прихожан. А также определен их статус: «земля, к церкви отведенная, составляет неприкосновенную церковную собственность, которою духовное начальство заведывает, а церковный причт пользуется на определенных правилах»¹⁴¹. В отношении церковных домов оговаривалось не только их назначение, количество, внешний вид, но и снабжение необходимыми вещами, ремонт и содержание¹⁴²; отдельно указаны правила пользования членами причта и их семей (включая случаи перемещения или смерти священно- и церковнослужителей).

Утверждение новых штатов и производство окладов жалованья началось с западного края и постепенно распространилось на другие епархии. Этому способствовало ассигнование дополнительных сумм из казны, а не использование остатков от капитала Духовно-учебного управления. Так, в дополнение к 415 000 руб. сер., отпускаемым на содержание православного духовенства Литовской, Могилевской, Минской, Полоцкой и частично Волынской епархий¹⁴³, в апреле 1843 г. внесен был еще 1 млн. руб. сер.¹⁴⁴ Это позволило обеспечить причты, во-первых, Киевской, Подольской и остальных уездов Волынской епархий, и во-вторых, С.-Петербургской, Новгородской, Псковской, и частично Черниговской и Полтавской¹⁴⁵.

«Нормальные штаты» упомянутых епархий различались и по составу, и по окладам. В первом случае приходские сельские церкви разделялись на 7 классов. И если по 1-му классу (2000‒3000 душ мужского пола) (далее – д. м. п.) причт должен был состоять из 7 лиц (двое священников, диакон, двое дьячков, пономарь и просвирня) с общим окладом 508 руб. сер. (по 160, 70, по 36, 30 и 16 руб. сер. соответственно), то священнику церкви 7-го класса (100‒300 д. м. п.) назначался оклад 80 руб. сер., а дьячку – 36 руб. сер.¹⁴⁶ Во втором случае причты Петербургской епархии разделялись на 6 классов: с общим и окладам и от 810 руб. сер. по 1-му классу (двоим священникам по 240, диакону 100, двоим дьячкам по 70, пономарю 60 и просвирне 30 руб. сер.) до 220 руб. сер. по 6-му классу (священнику 150 и дьячку 70 руб. сер.)¹⁴⁷. Штат причтов 1-го класса в Псковской и Новгородской епархиях (3000‒4000 д. м. п.) насчитывал 8 лиц – троих священников (оклад по 180 руб. сер.), диакон (80 руб. сер.), троих дьячков (по 40 руб. сер.) и просвирни (24 руб. сер.), а 7-го класса только двоих – священника (110 руб. сер.) и дьячка (40 руб. сер.)¹⁴⁸. В дальнейшем ассигнования от казны были продолжены¹⁴⁹ и в 1855 г. составляли 3 139 697 руб. 86 коп. сер., что обеспечивало жалованьем «57 035 священно -и церковнослужителей при 13 862 церквах в 33 епархиях»¹⁵⁰.

Для единообразия раздела церковных доходов между членами причта в 1834 г. было принято положение, установленное в Московской епархии¹⁵¹. Суммы распределялись в зависимости от состава причта. Так, при двухштатном (полном) причте доходы делились на 12 частей: из 12 рублей дохода «двум священникам... каждом у по 3 р., а обоим 6 р., диакон у 2 р., четырем причетникам каждом у по 1 р.». При одноштатном: «где полный штат, из 10 р. священнику 5 р., диакон у 2 р. 50 к., дьячку и пономарю каждому по 1 р. 25 к. ...Где священник с двумя причетниками, из 10 р. священнику 6 р., дьячку и пономарю по 2 р.»¹⁵².

Синод, контролируя правильность исполнения общих постановлений о свечной продаже, в 1826 г. обращает внимание на «противозаконность» разрешения, последовавшего от Астраханской духовной консистории. По «силе условия», которое заключила Консистория с купцом Федором Мязиным, ему разрешалось «производить розничную продаж у восковых свеч токмо в трех местах в городе Астрахани». В пользу церковного свечного капитала купец должен был перечислять ежегодно 3000 руб.¹⁵³ Синод отменил данное соглашение, ссылаясь на указ 1808 г., по силе которого розничная торговля церковными свечами частными лицами была запрещена «под каким бы то ни было предлогом». Духовной консистории было сделано «строгое замечание» за подобную «противозаконную отдачу на откуп церковных свеч»¹⁵⁴.

Итоговым документом, который определял порядок организации новых приходов и строительства храмов на последующие десятилетия был принятый в 1841 г. Устав Духовных консисторий (далее – Устав ДК). В 44-й статье III главы Устава ДК были изложены «главные и общие» обязанности епархиального начальства при сооружении храмов. Они заключались «в наблюдении и действиях», чтобы «храмы Божии сооружались в тех местах», где православные христиане имели «в том надобность»¹⁵⁵. Также следовало наблюдать, чтобы церкви не сооружались сверх необходимой потребности, «дабы после не оставались в опустении и небрежении, неприличном святости храма». Места для церкви должны были избираться удобные «на площади, а не посреди обывательских строений», а сами церкви после разрешения возводить «без замедления из прочных материалов»¹⁵⁶.

Епархиальным властям, после получения от прихожан просьбы об образовании нового прихода и построении церкви, предписывалось в соответствии со статьей 45 Устава ДК через «доверенных духовных лиц, обще с полицейским чиновником» собрать необходимые сведения о будущем приходе. Эти сведения касались места предполагаемого возведения храма – «прилично ли и удобно» оно было, каковы были причины организации прихода, и все ли прихожане желают этого¹⁵⁷. Также следовало прояснить вопрос о том, чем будет обеспечено содержание причта новой церкви. После проверки поступивших сведений, если оказывалось, что строительство церкви действительно необходимо, и нет никаких препятствий «к дозволению оной», духовное начальство составляло свое заключение, и вместе «с приложением плана и фасада», рассмотренными местной Строительной комиссией, представляло необходимые документы в Синод для получения окончательного разрешения¹⁵⁸.

В случаях, когда приход предстояло организовать в удельных селениях или ведомства государственных имуществ, решение подобных дел следовало начинать «сношениями с теми начальствами, каким ведомы просящие о построении церкви, и не иначе» как по предварительному назначению «теми же начальствами источников на построение и содержание церкви и причта»¹⁵⁹.

Инициатива построения церкви помимо прихожан могла исходить непосредственно от епархиального начальства. Тогда условия строительства должны были согласовываться «с прихожанами или с начальствами»¹⁶⁰. «При неуспехе» обращения к прихожанам предписывалось «доносить о том» Синоду «с подробным изложением причин необходимости построить церковь»¹⁶¹.

По статье 55 Устава ДК «для построения церквей» прихожане могли получить пособие от епархиального начальства. Оно состояло в том, что, во-первых, прихожане могли рассчитывать на ходатайство через Синод «об отпуске леса из казенных дач» с предоставлением «исчисления, на что именно, сколько и какого рода и размеров... потребно леса». Во-вторых, из консистории выдавалась «выбранному и уполномоченному» от прихожан «книга для сбора пособий от Христолюбивых жертвователей»¹⁶² сроком на один году.

В последующие годы в положения Устава ДК были внесены некоторые изменения. В 1858 г. министр государственных имуществ в своем отношении к Синоду просил оказать содействие «с духовной стороны» в деле строительства новых церквей и образования при них приходов в казенных селениях. Синод нашел, что порядок, изложенный в статье 45 Устава ДК, «по опыту» оказался затруднительным¹⁶³. Поэтому просил высочайшего разрешения распространить на все епархии право епархиальным преосвященным «разрешать построение новых церквей собственною властью»¹⁶⁴. В соответствии с прошением по указу 1865 г. в Устав ДК были внесены изменения. Теперь епархиальным архиереям предоставлялось право на «постройку, перестройку и распространение соборных, приходских и кладбищенских церквей как в селениях, так и в городах», а также церковных сооружений в монастырях (за исключением церквей в столицах и древних, а также храмов, строившихся на средства от Синода)¹⁶⁵. Согласно установленному порядку проекты на церковное строительство передавались из Духовных консисторий в местные Строительные отделения при Губернских правлениях.

В 1862 г. было образовано «особое Присутствие из духовных и светских лиц». Ему предстояло заняться вопросами улучшения «обеспечения быта» приходского духовенства и увеличения его «гражданских прав и преимуществ»¹⁶⁶. В 1863 г. было утверждено предложенное Присутствием положение, согласно которому прихожанам, желавшим образовать новый приход и построить церковь «в селениях государственных крестьян или других сельских жителей», предлагалось устроить «вместе дома для жительства причта»¹⁶⁷. В случае несогласия «на то просителей», епархиальный архиерей был вправе оставить ходатайство будущих прихожан «без дальнейшего действия впредь до изъявления такового согласия»¹⁶⁸.

Чтобы улучшить результативность работы губернских Присутствий по обеспечению духовенства¹⁶⁹, было высочайше разрешено приглашать в их состав на правах членов «губернских предводителей дворянства, городских голов... управляющих местными удельными конторами», а также других местных начальников разных управлений, которые имели в своем ведении «значительные хозяйственные способы или учреждения»¹⁷⁰. В 1866 г. епархиальным архиереям предоставлялась возможность «приглашать к участию в делах губернских Присутствий» представителей земства. Привлечение значительных средств и пособий земства, по мнению министра внутренних дел, выступившего с этим предложением, могло принести «существенную пользу делу улучшения быта духовенства»¹⁷¹.

Деятельность приходских попечительств, созданных по указу 1864 г., была направлена на «благоустройство и благосостояние приходской церкви и причта в хозяйственном отношении»¹⁷², а также для организации «первоначального обучения детей»¹⁷³. Правительство рассчитывало, что на производство пособия причту от прихожан или «посторонних лиц» поступят добровольные пожертвования. В случае недостатка указанных средств прихожане могли назначить в пользу местного причта определенный сбор, единовременный или постоянный, деньгами или натурою¹⁷⁴.

Через несколько лет работы упомянутых «общественных учреждений» в Синод стали поступать ходатайства от различных приходских попечительств с просьбой о предоставлении им права распоряжаться уже всеми церковными суммами¹⁷⁵. В 1868 г. Синод, признав подобные «домогательства... противными каноническому правилу: «никто да не присвояет церковного достояния"», предписал епархиальным преосвященным внушить приходским попечительствам, что их цель состоит прежде всего «в воспособлении Правительству и Святой Церкви в поддержании благолепия церковного, в обеспечении служителей, в распространении духовного образования, а не в воспрещенном канонам и посягательстве на ее достояние»¹⁷⁶.

Наибольшее значение для организации православных приходов, назначения и обеспечения причтов в последующем десятилетии имело высочайше утвержденное Положение 1869 г. (от 16 апреля). Присутствие по делам православного духовенства, рассмотрев «соображения» епархиальных архиереев, предложило «в видах уравнения приходов» упразднить некоторые из них, соединив с другими приходами¹⁷⁷. Губернским присутствиям предстояло собрать необходимые сведения, и «не стесняясь существующим разделением церквей на классы», составить новое расписание приходских церквей (городских и сельских)¹⁷⁸. Соответственно изменялся и количественный состав причтов. «Нормальный штат причта» каждой самостоятельной приходской церкви «полагался» из настоятеля (священника) и одного причетника (в звании псаломщика)¹⁷⁹. В случае многочисленности «приходских деревень» и отдаленности прихожан от своей церкви, в штат назначался помощник настоятеля (младший священник, «преимущественно из вновь рукоположенных»)¹⁸⁰ и второй псаломщик¹⁸¹. Нештатного дьякона или сверхштатного псаломщика разрешалось определять к церквам при условии, что прихожане «от себя» назначат такому дьякону «достаточные средства содержания, особые от средств содержания штатных членов причта»¹⁸². По правилам замещения вакансий («ваканций» – как говорилось в Положении) должен был соблюдаться порядок постепенности – помощником настоятеля назначался кандидат, прослуживший «некоторое время в звании псаломщика или дьякона». На вакансию псаломщика можно было поступить после окончания курса семинарии или тем, «которые по окончании сего курса пробыли не менее трех лет учителями в начальных школах»¹⁸³. Возраст рукоположения в сан дьякона составлял 25 лет «от рождения», а священника – «не моложе 30-ти лет». Однако возрастные ограничения не распространялись на тех кандидатов, которые окончили полный курс, во-первых, «богословского образования» в духовных академиях и были удостоены академических ученых степеней, и во-вторых, после полного курса семинарии состояли не менее трех лет в должности «наставников в духовных учебных заведениях». И те и другие определялись на настоятельские места без соблюдения «порядка постепенности» и моложе определенного указом возраста¹⁸⁴.

Ввиду отсутствия дополнительного ассигнования на жалованье причтам как вновь устроенных церквей¹⁸⁵, так и уже существовавших, Присутствием по делам духовенства в 1873 г. на основании отзывов епархиальных архиереев были составлены «Правила о местных средствах содержания... и о разделе сих средств между членами причтов». В целом, эти Правила повторяли уже ранее узаконенные средства причтов: «доброхотные даяния» за требы, церковная земля, проценты с «вечных вкладов», доходы с оброчных статей¹⁸⁶. Вознаграждения и доходы, поступавшие на причт в целом, должны были вноситься в «братские кружки». Средства, собранные в такие кружки, ежемесячно или по третям года делились на клир. Из общей суммы настоятель получал три части, помощник настоятеля – две части, псаломщик – одну¹⁸⁷. В Правилах были также определены способы раздела доходов в различных ситуациях: при сверхштатных членах причта, при переменах в личном составе, в случае смерти или «долговременного неприбытия в приход» кого-то из священнослужителей или псаломщиков.

В этот же период произошли изменения в регламентации положений, касавшихся церковных сумм. В декабре 1870 г. «для удовлетворения потребностей по учебной части духовного ведомства» свечной сбор был заменен процентным уже с трех основных статей дохода приходских храмов – кружечного, кошелькового и свечного¹⁸⁸. С большинства епархий он взимался в размере 21 %¹⁸⁹. Общая сумма сбора составляла 1 281 450 руб. В основу расчета необходимой суммы были положены данные о кошельковом, кружечном и свечном доходах епархий за 1868 г. Самые значительные ежегодные отчисления полагались с Московской епархии – 127 880 руб., Петербургская должна была собирать 58 950 руб., Литовская – 2700 руб., Рязанская – 29 090 руб., Полтавская – 40 080 руб., Псковская – 16 120 руб.

В свою очередь в каждой епархии, чтобы собрать заранее определенную сумму процентного сбора, ее раскладывали на все приходские церкви. При уменьшении церковных доходов какой-либо церкви (например, при изменении состава причта, ремонте зданий, постройки нового храма) образовавшийся недобор покрывался раскладкой на доходы других церквей епархии.

В 1878 г., в связи с повышением окладов содержания и пенсий лицам «с высшим образованием, определяемых в духовные училища на начальнические и учительские должности», процентный сбор с приходских церквей был увеличен еще на 4 %, то есть 14 и 25 % с перечисленных выше епархий¹⁹⁰.

Доходы от продажи венчиков и разрешительных молитв, по определению указа 1871 г.¹⁹¹, предоставлялись в распоряжение «окружного местного духовенства для обращения по назначению съездов оного... исключительно на содержание бедных учеников в духовных училищах»¹⁹².

На деньги, жертвуемые прихожанами в церкви на вечное поминовение, предписывалось приобретать «банковые билеты на имя церкви, с означением, что проценты с капитала подлежат выдаче церковному причту»¹⁹³. При покупке ценных бумаг на суммы, принадлежащие церквам¹⁹⁴, их надлежало записывать именно на имя церкви. По указу Синода причты обязаны были «приобретать непременно именные билеты», чтобы в случае их похищения «предъявитель» не смог получить деньги¹⁹⁵.

Обязанность сбора и учета сумм по-прежнему лежала на церковных старостах. Каких-либо особых изменений в Инструкцию для них в этот период внесено не было. Дополнительно в 1855 г. был принят указ, по которому государственные крестьяне во время «нахождения в должности» церковного старосты освобождались «от телесного наказания, и за проступки, учиненные ими не по должности», подвергались суду «не Сельской Расправы, а общих судебных мест»¹⁹⁶. В ноябре 1867 г. обер-прокурор Синода в «соединенном Присутствии Главного комитета об устройстве сельского состояния и Департамента законов Государственного совета» обратил внимание на доклад Синода 1808 г. (от 17 апреля), где было предложено освободить церковных старост «из поселян... от всех нарядов и работ» на время пребывания в должности¹⁹⁷ (и каковой пункт был исключен царем). Обер-прокурор предложил распространить права и льготы, которыми пользовались должностные лица сельского управления¹⁹⁸, и на церковных старост. Это согласованное положение получило высочайшее утверждение.

Предоставив церковным старостам определенные льготы, духовное начальство по-прежнему рассчитывало на значительные пожертвования с их стороны. Так, при рассмотрении дело награждении церковных старост следовало особое внимание уделять их попечению «о построении или починке церковных домов для жительства причтов», а где такие дома уже были – «о приобретении в собственность церкви других приносящих доход недвижимых имуществ для постоянного обеспечения причтов»¹⁹⁹.

Изменения постановлений, которые касались устройства церковных приходов и состава причтов, были изложены в указе от 16 февраля 1885 г. Присутствие по делам православного духовенства было закрыто. Епархиальным архиереям предоставлялось право по просьбам прихожан и «при наличности достаточных по местным условиям средств содержания» восстанавливать приходы, которые прежде были самостоятельными²⁰⁰. Однако на изменение в штатном составе существовавших и на учреждение причтов во вновь открываемых приходах необходимо было спрашивать разрешение Синода. По новым правилам причт в приходах, в которых было менее 700 д. м. п., должен был состоять из священника и псаломщика, в приходах, имевших более 700 д. м. п., – из священника, дьякона и псаломщика²⁰¹. При большем числе священников на каждого полагался псаломщик. В дьяконский сан разрешалось посвящать воспитанников семинарии после ее окончания. Причем «прохождение дьяконского служения, будучи естественным подготовлением к священству», должно было по возможности соединяться с обязанностям и законоучителя и учителя в начальных школах²⁰².

Последнее упомянутое обстоятельство имело большое значение, поскольку 13 июля 1884 г.²⁰³ императором были утверждены «Правила о церковно-приходских школах»²⁰⁴. Как писал А.М. Ванчаков, духовенство издавна трудилось «в школьном просвещении народа», открывало свои школы и самостоятельно руководило ими. Однако при открытии своих школ «оно не получало никакой правительственной субсидии ни для устройства, ни для содержания их»²⁰⁵. Правила 1884 г., по мнению автора, восстановив духовенство «в авторитете самостоятельного школьного деятеля», устанавливали общий план школьной деятельности, имевшей «важное церковно-общественное и государственное значение». Были определены условия открытия и существования школ, учебные планы и программы преподавания разных предметов, устанавливался особый педагогический надзор (в благочиннических округах – в лице священников, в епархии – под именем Епархиального училищного совета)²⁰⁶.

Синод, со своей стороны, подтвердил, что при восстановлении в составе причтов штатных дьяконов «имелось в виду возложить на них, как на членов клира, наименее обремененных ежедневными требами по приходу», преподавание в церковно-приходских школах. Поэтому в дьяконский сан, по определению Синода 1886 г., следовало возводить только тех лиц, которые «по благочестной жизни и образованию» были достойны «служения в священном сане и надлежаще подготовлены к учительству в церковно-приходских школах»²⁰⁷.

К началу 1890-х гг. в правительстве вновь поднимается вопрос о повышении роли жалованья в обеспечении приходского духовенства. Крестьянские общества²⁰⁸ по своему усмотрению могли установить мирской сбор в пользу приходской церкви, взять на себя обеспечение местного причта²⁰⁹. Однако по сведениям Синода эти добровольно взятые обязательства нередко нарушались самими же обществами, особенно в отношении содержания клира²¹⁰. Такие сельские общества могли быть «понуждаемы к исполнению приговоров чрез местную полицию». Но Синод признал этот способ «крайне нежелательным». Поэтому «циркулярно» было разъяснено всем епархиальным архиереям, чтобы о взыскании положенного причтам «содержания на основании приговоров крестьянских обществ отнюдь не обращались к гражданским начальством», а в случае неисполнения подобных приговоров «ограничивались мерами нравственного воздействия на прихожан». При «безуспешности» такого обращения к совести прихожан причт должен был обратиться к епархиальному начальству, от которого в таких случаях зависело «перемещение причтов на другие места, с причислением неисправных обществ к соседним приходам»²¹¹.

С 1893 г., в связи с дополнительным ежегодным ассигнованием в 250 000 руб., в России возросло общее количество обеспеченных денежных жалованьем причтов²¹². В дальнейшем по высочайше утвержденному мнению Государственного совета с 1900 г. предстояло еще на 500 000 руб. увеличить кредит на содержание духовенства. В основу расчетов был положен одноклировый причт (священник и два псаломщика), которых было всего 43 500. Из них не получали жалованье 15 674²¹³. Государственный совет признавал, что священнику следовало бы назначить содержание до 600 руб., дьякону – до 300 руб., а псаломщику – до 200 руб., но ограниченность средств позволила в ближайшем будущем определить существенно меньшие оклады.

В начале 1880-х гг. Синод озаботился ограждением церковных сумм от потерь и убытков, поскольку «монастырские начальства и церковные причты со старостами» для получения наибольшей прибыли от церковных сумм делали вклады в частные городские земские и другие банки, «при том иногда на вечное время». То есть, выражаясь современным и словами, отсылали деньги под обещания больших процентов в «банки-однодневки» и в «финансовые пирамиды». Массовое разорение и закрытие подобных структур повлекло за собой потерю церковных средств, которые десятилетиями копились как на поддержание храма, так и в пользу причтов. Поэтому Синод запретил «ни под каким видом и ни на каких условиях» помещать церковные средства для приращения процентам и «в частные, общественные, городские и другие под разными наименованиям и банки». Уже положенные вклады, особенно «на условиях возврата их до востребования», следовало немедленно «вытребовать» и обменять на государственные процентные бумаги²¹⁴. Впредь суммы, которые принадлежали всем вообще духовным учреждениям, «в случае их свободности» следовало помещать для приращения процентам и только в Государственный банк или его отделения и конторы²¹⁵.

До 1888 г. существовало «действующее постановление» на приращение четырьмя процентами вкладов, внесенных частными лицами в сберегательные кассы городского или уездного казначейства. Оно распространялось на церкви и монастыри. Согласно этим правилам, если на счете вкладчика «наросло 1000 рублей» капитала и процентов, то «течение процентов» на всю сумму прекращалось, а вклад считался «оставленным на хранение в кассе без дальнейшего приращения»²¹⁶.

В апреле 1888 г. последовало «высочайшее соизволение» на предоставление церквам и монастырям права «помещать во вклады городских сберегательных касс, для обращения из процентов, суммы и свыше 1000 рублей»²¹⁷. Но эти вклады имели только «временное назначение». Они не подлежали «немедленному расходованию», а копились и пополнялись, пока не достигали определенной необходимой суммы, например, на постройку нового храма, покупку колоколов или устройство иконостаса или ризницы²¹⁸.

В 1892 г., по определению Синода, именно церковь (храм) была тем учреждением, на имя которого следовало перевести внесенные в государственные кредитные учреждения наличные деньги и капиталы, приобретенные процентные бумаги²¹⁹. Указанные средства и ценные бумаги признавались церковными, «но лишь назначенными на нужды причтов», так как по существовавшим законам «церковные причты вовсе не поименованы в числе лиц и учреждений, имеющих право на приобретение имущества»²²⁰.

По новой Инструкции для церковных старост, утвержденной в 1892 г., чтобы обеспечить правильный учет церковных доходов и расходов, была введена присяга церковных старост. При ежемесячном освидетельствовании денежных средств церкви, вынимаемых из кружек и ящиков, необходимо было присутствие двух представителей от прихожан²²¹. Обязанностей у церковного старосты становилось больше (в связи с операциями с денежными суммами и ценными бумагами и др.), но были также закреплены ранее дарованные льготы²²². Согласно § 57 епархиальном у архиерею предоставлялось право «входить... с представлениям и о наградах как церковных старост, так и представителей прихожан». Но Инструкция по-прежнему не проясняла вопроса о вознаграждении церковных старост за исправление должности, связанной с большой нагрузкой и финансовой ответственностью.

Таким образом, на протяжении двух столетий законодательной регламентации подверглись все стороны жизнедеятельности православного прихода. В ходе реформ начала XVIII в. была заложена та основа законодательно установленных правил и требований в отношении прихода, которые в последующие столетия получили дальнейшее усовершенствование и можно сказать, ужесточение. Государство, оставляя за собой право всесторонней законодательной регламентации устройства и функционирования Православной Церкви, передает под контроль духовных властей (Синода, епархиальных архиереев) вопросы образования приходов и строительства церквей, определения, согласно штатам, клира. И хотя право прихожан избирать себе причт в то время еще не оспаривается, однако введение обязательного образования для приходского духовенства (с последующим назначением на места местными архиереями) начинает разрушать сложившуюся традицию. Не остались без внимания правительства и церковные средства. Введя должность церковного старосты, оно не только «потеснило» приходское духовенство в вопросах сбора и распоряжения церковными суммами, но и перераспределило часть этих средств на общегосударственные цели.

Во второй половине XVIII в. были приняты указы, определившие более четкие правила регулирования материального положения приходского духовенства: наделение узаконенной пропорцией земли и установление фиксированной минимальной оплаты за исправление треб. Будущее определение материального обеспечения причта (в том числе и церковными домами) со стороны прихожан стало тем ключевым вопросом, разрешение которого способствовало дальнейшему продвижению в деле открытия нового прихода или строительства церкви. Однако ожидавшееся приходским духовенством включение «в штат» и назначение жалованья от казны, которое получили после секуляризации городские соборы и некоторые уездные (городские) церкви, не нашло повсеместного распространения.

Задуманная правительством в начале XIX в. реформа духовного образования потребовала больших материальных средств. Необходимые суммы были изъяты у приходских церквей под обещание в ближайшем будущем кардинального решения вопроса обеспечения причтов. Не только накопленные долгими годами средства были безвозвратно востребованы на общецерковные нужды, но и будущие доходы (свечной и др.) также были исключены из распоряжения приходских церквей.

В 1841 г. был издан Устав Духовных консисторий. В отношении правил, которые касались православного прихода, можно сказать, что это был итоговый свод тех основных узаконений, которые в будущем лишь незначительно изменялись и дополнялись. В них излагались обязанности епархиального начальства по сооружению, ремонту, перестройке церквей, образованию приходов, назначению причта; наблюдению за правильностью приобретения, расходования и использования церковного имущества и средств.

В начале 1840-х гг. постепенно в некоторых епархиях начала осуществляться выплата окладов жалованья от казны. Однако назначенные оклады из-за нехватки государственных средств были гораздо меньше тех сумм, которые требовались священно- и церковнослужителям, чтобы действительно чувствовать себя независимыми в материальном отношении от прихожан. При этом штаты в таких приходах подверглись сокращению. По этому же пути сокращения, но уже не только состава причтов, но и приходов, пошло Присутствие в ходе реформ 1860‒1870-х гг. Отметим, что практика объединения приходов с приписанием обедневших или сгоревших и невосстановленных церквей к соседним храмам была известна и в XVIII в., и в первой половине XIX в. Уменьшение же общего количества приходов при утверждении новых расписаний в 1870-х гг. с целью их укрупнения и за счет этого повышения уровня обеспечения приходского клира отличалось от мероприятий, проводившихся до этого времени. Ранее Синод всегда предписывал епархиальным архиереям «с великой осторожностью» закрывать самостоятельные приходы.

Преобразования приходов не мыслились без ближайшего участия прихожан. Безусловно, «к общественным приходским силам обратились... под влиянием материальной нужды», поскольку именно материальная сторона занимала «главное место во всех тогдашних проектах приходского устройства»²²³. По убеждению крайних реформаторов прихода, как писал А.П. Иванов, церковно-приходская жизнь оживилась бы и расцвела лишь в том случае, когда приходская община явилась бы «в качестве правосубъекта, распорядителя и управителя церковным имуществом»²²⁴. Но таких необходимых привилегий ни общество прихожан в целом, ни образованные при церквах Попечительства не получили. Правительство и духовная власть не прислушались к инициативе московского губернского земства. И в дальнейших своих указах подтвердили положение, что именно церковь (храм) являлась тем самым юридическим лицом, которому принадлежало право на имущество и средства прихода. Более того, подвергая церковные средства жесткой регламентации, и контролю в плане их сбора и распоряжения причтом и церковным старостою, государство продолжило политику отчислений денежных сумм²²⁵ из доходов церкви на общегосударственные, общецерковные и сословные (в пользу белого духовенства) цели. Поэтому в связи с восстановлением сокращенных приходов и отменой некоторых указов периода реформ правительству вновь пришлось брать на себя вопрос материального обеспечения приходских причтов.