№77, преосвященного Питирима, епископа Курского, от 21 февраля 1906 года По вопросу о составе Поместного Собора Всероссийской Церкви

Вопрос о составе Поместного Собора Всероссийской Церкви может и должен быть разрешен на основе церковных канонов и исторических фактов, беспристрастно обследованных наукой церковной истории. В церковных канонах, как «неотменных, несокрушимых и непоколебимых»¹⁰⁶ нормах, святая Церковь выразила свой вселенский голос, благоустроявший разнообразные явления ее внутренней и внешней жизни, а в исторических фактах открылось практическое применение этих норм, соответственно потребностям времени. Добытое на историко-канонической почве решение поставленного вопроса, несомненно, будет лучшим по своему существу и всего более благотворным по своим последствиям для предстоящего переустройства церковного управления и вообще церковно-общественной жизни.

Обращаясь к истории соборов, мы узнаем, что в их заседаниях присутствовали различные лица по своему положению в Церкви: епископы, пресвитеры, дьяконы, низшие члены клира, монахи и миряне неодинакового звания и общественного состояния. Таковой состав соборов определился еще при свв. апостолах. На созванном ими в Иерусалиме соборе (51 г.) для решения вопроса о значении обрядового закона Моисеева, кроме апостолов Петра, Иакова, Иоанна, Павла и Варнавы, заседали пресвитеры иерусалимской Церкви и братия¹⁰⁷. В послеапостольское и во все последующее время на церковных собраниях, вместе с иерархическим, в значительной степени выделяется и мирской элемент. На соборах, созывавшихся по поводу лжеучения Монтана, участвовали «верующие». Всецерковный состав соборов 3 века ясно подтверждается следующими характерными словами св. Киприана, епископа Карфагенского: «Нужно, составив общий совет с епископами, пресвитерами, диаконами, исповедниками и твердыми в вере мирянами, рассудить о деле падших»¹⁰⁸. Тому же св. Киприану римский клир, по вопросу о падших, писал: «Мы желаем, чтобы ты, по умирении Церкви, по советам епископов, пресвитеров, диаконов, исповедников и верных мирян решил дело о падших»¹⁰⁹. На Римском соборе (252 г.), созванном по делу раскольников-новациан, и на Карфагенском (ок. 257 г.) участвовали епископы, пресвитеры, диаконы и многочисленные миряне¹¹⁰. Судя по надписанию послания Антиохийского собора (ок. 269 г.), отлучившего от Церкви еретика Павла Самосатского, на нем были «епископы, пресвитеры, диаконы... и церкви Божии»¹¹¹. Из числа многих участников сего собора особенно выделился ученейший пресвитер Мальхион, состоявший начальником местного софистического училища: при помощи диалектического искусства ему удалось изобличить притворное правомыслие поименованного еретика. На поместных Аравийских соборах (244–247 гг.) выдающимся деятелем был ученый Ориген, раньше лишенный Димитрием, епископом Александрийским, пресвитерства. Сюда его пригласили местные епископы для обличения лжеучений: Берилла, епископа Бострийского (Антитринитария), и психопаннихитов, утверждавших, что человеческая душа умирает вместе с телом и вместе с ним же некогда воскреснет¹¹². На Эльвирском соборе, в Испании (309 г.), было 26, заседавших с 19-ю епископами, пресвитеров, неизвестное число диаконов и множество народа. На Константинопольском соборе (394 г.) епископы присутствовали «со всем священным чином». Римские соборы (465, 495, 531 гг.) состояли из епископов, пресвитеров и диаконов. Бывший в Константинополе (536 г.), при патриархе Мине, собор (против монофизитов-епископов Анфима и Севера) имел в своем составе «весь клир столицы»¹¹³. На первовтором или Двукратном соборе (861 г.) в Константинополе, кроме епископов, императора Михаила 3, кесаря Варды, присутствовали сановники и множество народа¹¹⁴. На 4 (635 г.) и 8 Толедских, на Латеранском (745 г.) и Римском (769 г.) соборах с епископами, пресвитерами и прочими клириками присутствовало огромное множество народа из всяких сословий¹¹⁵. На Констанцском Соборе (1414–1419 гг.) свита императора Сигиз мунда состояла более чем из тысячи лиц. Императора на собор сопровождали: 4 курфирста, 19 герцогов, 83 графа; Церковь на соборе представляли: 4 латинских патриарха, 20 архиепископов, 150 епископов, 124 аббата и до 1800 пресвитеров; науку – 3000 докторов и лиценциатов. В соборе приняли участие через послов все правители Запада; по временам насчитывали до 150 тысяч чужестранцев¹¹⁶.

То же можно сказать и о вселенских соборах. По своему составу они были всецерковными собраниями. На 1 Никейском Соборе, кроме 318 епископов, было много лиц из низшего духовенства и мирян. Здесь были даже некоторые языческие философы, вступившие в беседы и споры с епископами¹¹⁷. На основании арабских актов сего собора можно догадываться, что число лиц, на нем присутствовавших, восходило до 2 тысяч¹¹⁸. Особенно деятельным участием в заседаниях соборных известен александрийский архидиакон Афанасий, отличавшийся своим богословско-философским образованием, красноречием, диалектикой и высоким умом. На 2 Никейском (7 Вселенском) Соборе, в числе заседавших членов было до 136 настоятелей монастырей, «благоговейнейших архимандритов, игуменов и монахов»¹¹⁹. Большое стечение на вселенские соборы клириков, монахов и мирян побуждало даже гражданскую власть принимать экстраординарные меры к их удалению из города, во избежание смятений и беспорядков. От светлейшего комита Кандидиана император Феодосий 2 Младший требовал, «чтобы он как мирян, так и монахов, и собравшихся уже (на 3 Вселенский Собор) и имеющих еще собраться, всячески отдалял от самого города». Императрица Пульхерия указом своим уполномочила военачальника Вифинии «с полной властью и всячески изгонять из города (Никеи, в котором первоначально предполагалось открытие 4 Вселенского Собора) и из самых этих областей как клириков, проживающих там без нашего приглашения или без дозволения своих епископов, так и монахов и мирских, которых никакая причина не призывает на собор»¹²⁰.

Кроме простых мирян, на вселенских соборах присутствовали коронованные особы и их сановники, или одни сановники, как представители государственной власти. Исторически известно, что заседания их почтили своим присутствием: 1 Никейского – император Константин Великий, 4 Халкидонского – Маркиан и Пульхерия, 6 – Константин Погонат, 7 – императрица Ирина¹²¹. Из чиновных лиц на тех же Соборах были: на 3, в преемственном порядке, комит Кандидиан и государственный статс-секретарь Иоанн, как представители государственной власти, и без полномочий, по расположению к Несторию, архиепископу Константинопольскому, вельможа Ириней; на 4 – 19 гражданских чиновников, занимавших высшие должности в государстве; на 5 – квестор Константин, на 6 – 12 высших сановников империи; на 7 – консул Петроний и императорский логофет Иоанн¹²².

В церковно-исторических памятниках также немало указывается соборов с контингентом исключительно епископским. Таковы соборы: о времени празднования Пасхи (2 в.) в Палестине, Риме, Галлии, Греции и Азии¹²³, Анкирский (314 г.), Неокесарийский (315 г.), Тирский (337 г.), Антиохийский (341 г.), Сардикийский (347 г.), Карфагенский, Милевинский (416 г.) и многие другие¹²⁴. Об участии клира и мирян на этих соборах прямо не упоминается.

Обращают еще на себя внимание публикации соборных посланий от имени епископов, изложение в церковных актах мнений и обозначение разных соборных определений числом одних епископов, хотя, несомненно, на соборах присутствовали и другие члены, в выработке их принимавшие деятельное участие. Известно, что 59-е и 68-е послания св. Киприана Карфагенского, писанные от лица собора, представляют имена одних епископов, помимо клира и народа, на нем присутствовавших. В актах Карфагенского Собора (третьего из числа бывших по вопросу о крещении еретиков соборов – 255– 256 гг.) изложены мнения одних только епископов. Постановления первого, второго и других Вселенских Соборов называются постановлениями 318, 150... св. отцев, т. е. обозначаются числом присутствовавших на них епископов, без упоминания других членов клира¹²⁵. Этими деталями, относящимися к составу лиц поместных и вселенских соборов, определяются правомочия их членов и утверждается преимущественное значение епископов, как необходимого соборного элемента. Частнейшие рассмотрения полномочий участников в заседаниях соборных показывают, что действительными членами соборов, облеченными властью определять обязательные при исполнении верующими постановления, были епископы.

Присутствовавшие на соборах лица различались между собой правом совещательного голоса (votum cousultativum) и определяющего (votum decissivum). Последнее право составляло исключительно привилегию епископов, как преемников апостольской власти и представителей частных Церквей. Право совещательного голоса или участие в совещаниях (jus consultativum) принадлежало всем остальным членам соборов. Такое разделение полномочий, начавшись при свв. апостолах, твердо сохранялось и поддерживалось в церковной практике последующего времени. На Иерусалимском Соборе (51 года), в рассуждениях о законе Моисеевом, решающий голос имели апостолы¹²⁶. 37-е правило апостольское от епископов требует ежегодных собраний для рассуждений о состоянии и потребностях местной Церкви или для решения недоуменных случаев в ней. Одним епископам вменяется в обязанность соборное рассмотрение церковных дел канонами Вселенских и Поместных Соборов¹²⁷. Всеми означенными канонами требуется присутствие на соборах только одних епископов, потому что они, как председательствующие на них, имели решающий и определяющий голос. 7 Вселенский Собор, назвав ежегодные Поместные Соборы собранием епископов, имеющих своей целью «канонические исследования», об их полномочиях выразился так: «Когда же будет собор о предметах канонических и евангельских, тогда собравшиеся епископы должны прилежати и пещися о сохранении Божественных и животворящих заповедей Божиих»¹²⁸. В этом же смысле и св. Киприан Карфагенский называет собор – conventus episcoporum (Epist. 14). Таковым полномочием епископов объясняется их постоянное присутствие в заседаниях соборных и подписывание только ими соборных определений. Обыкновенно епископы подписывали протоколы заседаний с соответствующей определительной формулой. Пресвитеры и диаконы подписывались под соборными постановлениями редко, и притом только в тех исключительных случаях, когда замещали своих епископов, не могших быть на соборе по уважительным причинам. Под определениями 2 Вселенского Собора между епископскими подписями значится и несколько подписей пресвитерских, сделанных заместителями епископов. Подписи следующие: «Киликийской области – Феофил Александрийский (епископ), в лице пресвитера Алипия; Исаврийской области – Монтан (епископ) Клавдиопольский, в лице пресвитера Павла; Писидийской области – Феосевий (епископ) Фриломелийский, в лице пресвитера Васса; Фригийской области – Феодор (епископ) Евменийский, в лице пресвитера Профутура». Под соборными определениями встречаются еще более точные подписи пресвитеров. Например, приговор о низложении еретика Нестория подписан так: «подписуюсь Воспорий, епископ Гангр, главного города провинции Памфилии, и осуждаю вместе с святым собором. По болезни его самого, подписал уполномоченный им пресвитер Ипатий... Подписуюсь Аргин, епископ Помпеополя в Пафлагонии; за его болезнию подписал пресвитер Синезий. Венсаг, епископ Церкви иерапольский; подписуюсь за него пресвитер Павел в его присутствии и по его повелению»¹²⁹. Кроме пресвитеров, уполномоченными епископов бывали: архидиаконы, диаконы, чтецы, нотарии, подписывавшиеся их именем¹³⁰. Подписи соборных актов клириками без обозначения имени их епископов следует считать за неполные подписи и не выражающие самостоятельно определяющего их голоса на соборе; несомненно, это – подписи уполномоченных епископов. Из послания на Ефесский (3 Вселенский) Собор Капреола, митрополита Карфагенского, видно, что он уполномочил быть на этом Соборе своим представителем диакона Везулу, а между тем последний соборное определение «о вере» подписал кратко: «подписуюсь Весула, диакон карфагенской Церкви»¹³¹.

За исключением указанного представительства, пресвитеры и остальные члены клира присутствовали на соборах с правом совещательного голоса и потому не были полноправными членами соборов. Правом решающего голоса они не пользовались даже и в тех исключительных случаях, когда выступали на соборах, как знатоки богословия, и разъясняли поставленные для решения вопросы, или даже как нотарии, иногда (почти) руководившие соборными заседаниями¹³². На соборы и пресвитеры и диаконы являлись, большею частью, в качестве спутников епископов, желавших поучиться от них урокам истины, или же в звании епископских нотариев и секретарей. Подобно белому духовенству и монахи, присутствуя на соборах, не были облечены правом решающего голоса. Таковое положение в достаточной степени подтверждается поведением их в заседаниях 7 Вселенского Собора. Желая изложить свое мнение по обсуждаемому вопросу, они испрашивали мнения епископов и, в частности, дозволения на это председателя собора, Константинопольского патриарха Тарасия. Они присоединяли свой голос к голосу епископов, сказавши: «placet et nobis...» Особое дозволение собора высказать свое мнение монахи приняли, как отступление от установившегося порядка: «si ordo – сказали они, – est talis, ut et nos pronuntiemus?»¹³³

Еще менее активными членами соборов (с переходом в 4 веке представительства в Церкви от народа к государственной власти) были миряне. Они являлись в места заседаний соборных, как простые зрители, или же как лица, заинтересованные ходатайством, жалобой, просьбой и т. п. По особым обстоятельствам, в редких и исключительных случаях, спрашивали мнения и у них, например при обсуждении вопроса, имевшего отношение к той церковной общине, к которой принадлежали они и где происходил собор. Но и только: голоса в соборных решениях они не имели. Его не имели даже гражданские чиновники, коих присылали на Соборы (Вселенские) императоры для наблюдения за внешним порядком, безопасностью и спокойствием соборных заседаний. Деятельность их на соборах была чисто дисциплинарная, строго определенная царскими грамотами. Уполномочивая своего придворного сановника наблюдать за благочинием на 3 Вселенском Соборе, император Феодосий Младший в своей грамоте писал, что ему «повелено прибыть к вашему святейшему собору, с тем однако же, чтобы он нисколько не вмешивался в происходящие исследования о догматах (ибо не принадлежащему к числу епископов не справедливо вмешиваться в дела церковные)... Да знает ваше благочестие ... что знатнейший муж Ириней отправился вместе с Несторием, боголюбезнейшим епископом великоименитого города, только их дружбы с ним, но ни в каком отношении не должен принимать участия ни в делах святейшего вашего собора, ни в поручениях посланного нами знаменитейшего мужа Кандидиана» Деян.Всел. Соб. Т. 1 С.. По прочтении императорской грамоты, обозначившем формальное открытие соборных заседаний, отцы собора предложили Кандидиану удалиться, потому что он, как не епископ, «не имел права участвовать в их постановлениях»¹³⁴.

Даже сами императоры не присваивали себе на соборах решающего голоса и не считали себя вправе вмешиваться в соборные дела. Своей обязанностью они считали только заботу о чистоте православной веры, о благоустройстве и благоденствии Церкви. Обращаясь к отцам Никейского Собора с речью, император Константин Великий сказал: «Бог поставил вас пастырями Церкви; поэтому все, что относится к вере Христовой, вам надлежит рассматривать»¹³⁵ Мысль о невмешательстве императорской власти в соборные постановления ясно выражена Феодосием 2 в его послании к епископу Антиохийскому Иоанну. «Всякое постановление, – писал он, – и низложение епископов будет зависеть от решения кафолической Церкви, которое, впрочем, должно совершаться без шума и волнения»¹³⁶. Император Маркиан, по его словам, присутствовал на Халкидонском Соборе (в 6-м заседании) для того, «чтобы придать твердость деяниям соборным, а не для показания силы... взявши в образец блаженной памяти Константина»¹³⁷.

Подписи императорами соборных актов выражают ту же мысль о неприсвоении ими права решающего голоса. Готовясь подписать определения Халкидонского Собора, император Маркиан предварительно спросил заседавших на нем отцов: «Пусть скажет святой собор, по согласию ли всех епископов провозглашено прочитанное теперь определение?» «Так же поступили: на 6 Вселенском Соборе – император Константин Погонат и на 7 – императрица Ирина. Император Юстиниан 2 скрепил определения пято-шестого (Трулльского) Собора подписью: «поп dejiniens, sed suscipiens et consentiens»¹³⁸. Сами отцы просили императоров подписывать соборные определения в том убеждении, что составленные ими определения не только возъимеют обязательную силу для всех правоверующих граждан государства, но и удостоятся защиты от государей, в случае нападения на их определения со стороны неправомыслящих еретиков.

В интересах исторической правды необходимо отметить следующее обстоятельство. Епископы, ограничивая участие в заседаниях соборных клира, монахов и мирян предоставлением им совещательного голоса, не игнорировали их мнений и при постановлении своих решений всегда принимали оные во внимание. Посему сказать можно, что коллективный голос паствы также имел решающее значение и что «твердость» епископского решения зависела от предварительно выяснившегося на совещаниях или впоследствии привходящего согласия паствы, от рецепции его паствой¹³⁹.

В управлении русской Церкви соборное начало стало применяться с первых дней ее исторического существования. В достопамятную пору ее основания древний обычай составления поместных соборов твердо держался как на греческом Востоке, так и на римском Западе. От единоверной Греции он унаследован был Россией с теми каноническими порядками, какие необходимы были для правильной организации новоустроявшейся в ней национальной Церкви.

Составление соборов в русской Церкви, всего прежде, обусловило каноническое требование¹⁴⁰ избрания и постановления епископа несколькими епископами. Составляющиеся для сей цели соборы, конечно, были часты и, так сказать, обыкновенны. Кроме этого типа соборов, были в России соборы чрезвычайные – по церковным делам общего значения и особенной важности. К этому разряду должны быть отнесены соборы киевского или домонгольского периода: 1051 и 1147 гг. – по поводу избрания в митрополиты Илариона и Климента Смолятича, 1157 и 1162 гг. –для суда над Ростовским епископом Нестером, 1168 г. – по поводу спора о посте в среду и пяток и 1170 г. – на Феодора, Ростовского епископа¹⁴¹. В монгольский период (1237–1459 гг.) церковные Соборы созывались чаще; за указанное время их собрано было в северо-восточной половине России девять. Знаменитейшим между ними был Владимирский Собор 1274 года, созванный митрополитом Кириллом 2 для благоустроения русской Церкви, разоренной татарами¹⁴².

Еще чаще созывались Соборы в 16 и 17 вв. Выражаясь относительно, эти века были временем расцвета соборного начала в России, раскрывавшегося соответственно развитию религиозно-церковной жизни, русского общества и изменявшимся условиям политической жизни, экономического быта, а также по мере назревавших новых вопросов, неотложно требовавших своего разрешения. В юго-западной Руси созыву частых Соборов содействовала напряженная борьба православия с католичеством и унией, а в Московской – открывшаяся, под влиянием «новых начал», переоценка явлений церковнообщественной жизни, та же религиозная борьба с заблуждающимися в лице жидовствующих, Матвея Бакшина, Феодосия Косого и фанатичных раскольников, решение вопросов о церковных имуществах, о церковных святынях, об исправлениях богослужебных книг и обрядов, о переустройстве церковного управления по образцу греческому и т. п. К более выдающимся соборам указанной эпохи относятся, например, Соборы: Виленской 1509 г. Брестский 1596 г., Киевский 1621 г., Московские– 1503 г., Стоглавый 1551 г., 1559 г., 1666–1667 гг., 1681–1682 гг. и др.¹⁴³. С учреждением в 1721 году Святейшего Синода, как постоянного собора («понеже собор»), повременные или, как они еще назывались, «освященные» Соборы прекратились в русской Церкви до настоящего времени.

В течение семивекового существования своего в русской Церкви институт повременных Соборов не имел точно регламентированной организации. Состав их разнообразился, увеличиваясь или уменьшаясь по числу членов, и изменялся по их иерархическому и общественному положению. Количество членов собора и их групповой состав большей частью определялись обстоятельствами времени и важностью поставленных на решение вопросов. Обстоятельное изучение истории русских соборов приводит к признанию той очевидной истины, что многие из них в своем составе имели одних епископов; что были соборы, состоявшие, кроме епископов, из представителей белого и монашествующего духовенства, из князей и бояр, но что не составлялись соборы без епископов. На Владимирском Соборе (1274 г.) с митрополитом Кириллом 2 присутствовали одни епископы: Серапион Владимирский, Далмат Новгородский, Игнатий Ростовский, Феогност Сарайский и Симеон Полоцкий. На Московском Соборе (в сентябре 1503 г.) присутствовало восемь членов: митрополит Симеон, Новгородский архиепископ Геннадий и шесть епархиальных епископов¹⁴⁴ При патриархе Филарете, на соборе 1620 года присутствовали: два митрополита, три архиепископа и один епископ. Акты Виленского Собора 1509 г. подписаны: митрополитом (Иосифом Солтаном), семью епископами, семью архимандритами, шестью игуменами и семью протопопами. В них же упоминается и об «иных честных священниках», как членах собора¹⁴⁵. На Стоглавом Соборе, происходившем в царских палатах, вместе с царем Иоанном Грозным и митрополитом Макарием, присутствовали все епископы (числом девять), многие архимандриты, игумены и строители монастырей, пустынники и духовные старцы из монахов, протопопы и священники «со всеми освященными соборы всего Российского царствия»¹⁴⁶. На Московском Соборе 1666 года, осудившем патриарха, Никона, присутствовали: царь Алексий Михайлович, два восточных патриарха, десять митрополитов, семь архиепископов, четыре епископа, тридцать архимандритов, девять игуменов и множество других духовных и светских лиц¹⁴⁷.

Изложенные факты достаточно доказывают то положение, что необходимым и неизменяемым элементом в составе соборов Русской Церкви всегда были лица епископского сана, что присутствие их на соборе было непременным условием для его составления. Из тех же фактов следует, что князья, бояре, монахи, протопопы и вообще лица низшего клира не считались непременными членами соборов. Кроме епископов, чаще всего присутствовал на соборе великий князь или царь, как представитель государства и охранитель церковных нужд. О белом духовенстве московской Церкви даже можно сказать, что оно на соборах присутствовало очень редко. По крайней мере в исторических памятниках, относящихся к освященным соборам 16 и 17 вв., только три из них отмечены, как имевшие в своем составе членов из белого духовенства: 1553–1554 г., 1656 г. и 1690 г.¹⁴⁸ Более устойчивый элемент в составе соборов представляли священники Киевской митрополии. Здесь участие в церковных собраниях лиц пресвитерской степени рассматривалось не только как их право, но и как долг¹⁴⁹.

Решающий голос в соборных заседаниях принадлежал только лицам епископской степени, безотносительно к их иерархическим титулам. Даже государи, выступавшие на соборах со своими предложениями и мнениями по известным вопросам, не стесняли решающего голоса епископов и предоставляли им право свободно делать постановления. Они своим согласием лишь утверждали соборные постановления, для чего к ним привешивали свою печать. Другие, присутствовавшие в заседаниях соборных, духовные лица могли высказывать свои мнения с правом совещательного голоса, влияя иногда, в зависимости от своих умственных дарований и нравственных качеств, на соборные постановления (препод. Иосиф Волоцкий на соборе 1503–1504 гг.). Находившиеся на соборах бояре не принимали активного участия в рассуждениях. Диаку Висковатому, позволившему себе на соборе вмешаться в разговор Грозного Царя с митрополитом Макарием, последний многознаменательно сказал: «знал бы ты свои дела, которые на тебя положены»¹⁵⁰. Не принимали также прямого участия в церковно-иерархических действиях соборов и миряне Западно-Русской митрополии, хотя они, как известно из истории, часто по нуждам времени присутствовали на соборах. Поддерживая Церковь в борьбе с католичеством и унией, православные западноруссы-миряне ревностно заботились только о проведении в жизнь соборных постановлений своей иерархии¹⁵¹.

Таким образом в России, как и на Востоке, церковные соборы: 1) носили характер всецерковный в том смысле, что на них иногда присутствовали представители всех степеней иерархии и всего православного народа в лице великого князя или царя и бояр (в московской Церкви), сенаторов, депутатов от дворянства, от мещан разных городов и делегатов от братств (в киевской Церкви), и 2) члены их различались по своим полномочиям, имея право решающего или совещательного голоса.

От таковой соборной организации, увековеченной тысячелетним опытом и освященной авторитетом богоносных отцов, нет необходимости отступать и в настоящее время. Вследствие ее исторической прочности и всегдашней применяемости в различных условиях места и времени, она вполне может быть также пригодной для определения состава предстоящего Поместного Собора Всероссийской Церкви. Согласие же всего состава с церковными канонами и многовековой практикой будет самым лучшим показателем его доброкачественности и целесообразности. В виду важности, разнородности и многочисленности вопросов, подлежащих соборному рассмотрению, потребно ввести в состав Собора по возможности всех епархиальных епископов, а затем и представителей от клира, монашества и мирян. Относительно вызова на Собор епископа должны быть соблюдены канонические правила, требующие обязательного присутствия на поместных соборах, под угрозою – в случае неявки – наказания (Карфагенского Собора пр. 7-е), если только не воспрепятствуют тому неожиданные и независящие обстоятельства (Лаодикийского Собора пр. 40-е). Присутствие большинства русских епископов на Соборе представляется тем легче осуществимым, что у нас в 32-х (или и того более) епархиях существуют викарии, могущие, за отбытием на Собор правящих епископов, управлять епархиями. Если же на Собор будут вызваны и некоторые викарии (есть епархии, в коих имеются по 2 и по 3 викария), то им, согласно древнецерковной практике, должно быть предоставлено право определяющего голоса наравне со всеми епископами. Известно, что присутствовавшие на Соборах – Поместном Неокесарийском, 1 и 3 Вселенских – хорепископы участвовали в соборных решениях равноправно с митрополитами. Так как участие в соборе есть обязанность архиерейского служения, то, рассуждая идейно, следует утверждать, чтобы все русские епископы были приглашены на предстоящий Собор, без применения к ним выбора.

К другим членам Собора, во избежание скопления на нем значительного по количеству, беспорядочного и низкопробного в нравственном отношении элемента, необходимо применить строгий выбор. Затрудняюсь наперед, с пользою для дела, определить число их. На Соборе нельзя обойтись без людей сведущих по разным отраслям богословия и церковно-общественной жизни: догматистов, канонистов, церковных историков, расколоведов, миссионеров, членов консисторий, представителей духовно-учебных заведений и т. п. Все они будут полезны Собору своими специальными и компетентными показаниями, разъяснениями, справками. Таковые лица, как более известные Святейшему Синоду, должны быть приглашены на Собор особо, независимо от числа делегатов от клира, иночества и мирян.

В соответствие восточно-и древнерусской практике, на Соборе весьма желательно присутствие представителей государственной власти, например, в лице обер-прокурора Святейшего Синода. Быть может, в подражание благочестивейшим православным императорам Византийским и благочестивым предкам – царям Московским, и самому Государю Императору благоугодно будет почтить своим посещением Собор и в тесном единении с собравшимися православными сынами отечественной Церкви обсудить великое дело ее благоустройства.

Многочисленные соборы, облеченные правом совещательного голоса, могли бы войти в составы комиссий, необходимых для предварительной разработки возбужденных вопросов и для составления проектов. В общем соборном заседании комиссионные работы подвергаются детальному рассмотрению, с допущением, по образцу Поместных и Вселенских Соборов, прений по спорным вопросам.

Окончательные же постановления должен определять собор одних только епископов, являющихся авторитетными и высшими, в силу преемственной власти от апостолов, судьями всех соборных рассуждений и совещаний.