О городецких беглых попах

(Посвящается городецким беглопоповцам)

Десять лет прошло с тех пор, как Господь освободил меня от уз погибельного и несчастного раскола, сопричислив к своему стаду, усыновив святой церкви, юже стяжа кровию своею. О, какое великое счастие для человека христианина быть членом тела Христова, сыном церкви святой! Напротив, какое великое несчастие находиться в расколе, не быть членом тела Христова, не находиться во Святой Соборной и Апостольской церкви!

Но, увы! не сознают своего несчастия люди, пребывающие в расколе, все равно как человек, не вкусивший сладкого, не может иметь понятия и о горьком. Не видят старообрядцы, в какой погибели ведет их путь, которым они шествуют; а не видят оттого, что не хотят рассмотреть сего пути и не рассуждают о пути, ведущем к спасению; а не рассуждают потому, что не читают слова Божия, – да едва ли и знают, что есть слово Божие, ибо в домах старообрядцев св. Евангелие – великая редкость, а читающего сию спасительную книгу и никогда не увидишь. Правда, и старообрядцы читают книги; но какие? Об этом я скажу подробно в другой раз; теперь же имею намерение обратить внимание наших городецких старообрядцев беглопоповского согласия на некоторые события, происшедшие у них в тѳчение последних 10-ти лет, достоверно мне известные и наглядным образом свидетельствующие о погибельности их положения вне церкви, с одними бежавшими от церкви попами. События сии вам, городецкие старообряцы, известны еще ближе, нежели мне; но вы или не хотите обратить на них внимание, или не разумеете всего их безобразия и всей их погибельности. Поэтому я, болезнуя о вас и желая вам душевного спасения, намерен напомянуть вам эти прискорбные события. Припомните же вместе со мной, кого вы имели за духовных отцов и пастырей, от кого думали получать спасительные таинства, какие сокрушенные кладенцы ископали себе, оставив Источника воды живой, глаголющего: аще кто жаждет, да приидет ко Мне и пиет (Ин.7:37), поставившего и пославшего законных пастырей для утоления духовной жажды пасомых.

Около 1882 года у вас решено было иметь в с. Городце всегда беглого попа. Но тогда у ваших управителей не было_, должно быть, такого знакомства с разными агентами по добыванию попов, как теперь, и вы в то время приняли некоего иеромонаха Антонина. В мире он был Александр и по рождению был старообрядцем из дер. Гришина, села Хохломы, перешел в церковь и был иеромонахом в Керженском монастыре. Но тут началось о нем судебное дело, и он нашел более удобным скрыться к вам. Вы, посредством какого-то чиноприема, допустили его священствовать и исправлять у вас все требы, как законного священника. Впрочем, он, хотя и рожден был в расколе, но ваших старообрядческих убеждений очевидно не разделял, ибо пробыл у вас не более двух лет и, как только судебное о нем дело прекратилось, по слухам, за смертью его обвинителя, более пасти вас не согласился и ушел в православную церковь. Мы оставляем действия иеромонаха Антонина на его совести; а вы подумайте, законно ли поступили, приняв его и принимая от него таинства.

Потом для венчания браков вы добыли уже не иеромонаха, а некоего Михаила, бывшего священника Владимирской епархии и низведенного в мещание; этот мещанин около четырех годов исправлял у вас требы, как священник, служил обедни, совершал крещения, исповедь, браки в проч. Как же богачи ваши и все вы не страшились принимать сии таинства от Михаила, когда и вам самим было известно, что этот Михаил не поп, а мещанин? Правда, вы потом удалили его из Городца, признав не имеющим сана; но ведь он четыре года исправлял у вас все духовные требы, и вы об этом, как будто весьма ничтожном предмете, только между собой потолковали: «да, да! неладно, неладно! ошиблись, – мошенник обманул!» И тем дело кончилось. А подумали бы, какая была это страшная ошибка, какой душевный вред заключается в том, что чрез связанного, или неимущего священства вы мнили получать отпущение грехов и освящение таинствами! Однако и этот горький опыт не научил вас.

Только что развязавшись с мещанином Михайлой, вы переманили к себе некоего Степана, и жил у вас этот Степан не более года. Но кто такой он был? – вы и сами, наверное, не знаете, – поп ли, мещанин ли, солдат ли какой? Знаете только, что держать его у себя сделалось невозможно по причине всяких безобразий, какие производил он в пьяном виде – безобразий, о нихже срамно есть и глаголати.

К тому же времени один ваш агент, некто Π.В. П-н, продал вам всего за 100 руб. (да вы еще 50 руб. не додали) некоего попа Дмитрия Лебедева, Костромской епархии, из с. Болваниц. Его (как он сам выражался о вашей переправе) мазали вы каким-то раствором. Этот Лебедев, сдавши свое место зятю, жил без места и находился еще под следствием за прелюбодейное сожитие: ожидая себе извержения, он и продался вам. Но был он у вас что-то менее года, – стал открыто разъезжать по трактирам села Городца, проклинал вас, как еретиков, а потом и вовсе скрылся из Городца.

Тогда из Керженского монастыря вы переманили слабоумного старика, бывшего австрийским попом, некоего иеромонаха Александра, почти-что нищего. Вы прельстили его обещанием больших доходов, и он, по своей слепоте и невежеству, согласился перейти к вам; но пожил у вас года с полтора, понажил деньжонок и явился к преосвященному Модесту, епископу Нижегородскому, упал в ноги ему и co слезами просил прощения. Преосвященный послал его на епитимию в Выксинский монастырь и, как прельстившегося раскольническими обещаниями по дряхлости и скудоумию, простил его.

Потом, в 1890 г. поддался вашим обольщениям того же Керженского монастыря иеромонах Макарий, который и теперь еще, как слышно, влачит свою жизнь у вас, переезжая с места на место и живя не по-монашески. Как слышно, и у Макария цель и намерение такие же, что у Александра; да и теперь ведет себя далеко не в духе ваших понятий.

Приезжал к вам еще, в это же время, для повенчания браков из Вольска беглец Михаил Сергиевский, – пожил у вас месяца два с какой-то женщиной, и его поведение вам показалось блазнительным, почему вы и держали его очень мало. Он перемазал для раскольников какого-то беглеца-попа Ивана; но, как слышно было, не для Городца.

На смену Михаилу ваш прежний агент П-н привез вам, как более надежного, попа Максима Горева из Вологодской епархии, из с. Домшина. Этот Горев был крестьянин-безпоповец и, говорят, за хуление церкви находился в остроге; но из острога будто бы подавал просьбы к епархиальному начальству, с раскаянием просил прощения; тогда же за него просили вновь обратившиеся из раскола, чтобы его произвести к ним во священника к единоверческой церкви с. Домшина. Как слышно, эта просьба вновь обратившихся старообрядцев и была уважена. Но Горев, как не искренно раскаявшийся и склонный к самодурству, начал допускать несогласные с правилами церкви действия, за что от духовного начальства был неоднократно наказан и, наконец, как ненадежный к исправлению, лишен места. Тогда он, как вполне изблудившийся, пошел к заблудшему стаду в пастыри и начал этому стаду отправлять всякие требы. Однако и вы приметили его безнравственность, о чем пришлось вам даже свои «сельские» сходы собирать, в потому очень обрадовались, когда к вам явился еще беглец-поп Александр Успенский, который лукаво объяснил вам, что пришел не ради корысти, а якобы единственно для спасения. Но скоро сделалось известным, даже из «Сенатских Ведомостей» (№ 3, 1893 г.), что этот Александр Успенский, бежавший из с. Мячева, скрывается от суда, пред которым обвиняется в подлогах (по 1441 ст. Улож. о наказ.), за что подлежит ссылке в очень далекие места...

Итак, в течение десяти лет наблюдая со стороны за вашими делами, вот сколько мог я указать беглецов, которых вы принимали к себе под именем попов, которым доверяли свою душу, дозволяли совершать у вас и церковные службы и самые таинства, которых потом прогоняли, как никуда не годных, если только они сами не уходили от вас... Как же не страшно вам вверять свои души таким бессовестным беглецам, самозванцам, преступникам? Как не боятся Бога особенно ваши богачи и руководители, приобретающие этих беглецов для темного народа, который в простоте сердца принимает их за истинных пастырей на погибель своих душ? О, какое это нечестие! Какой тяжкий грех пред Богом и человеки! Видя такие совершающиеся у вас безобразия и кощунственные дела, я непрестанно благодарю Господа, Спасителя моего, что вот уже десять лет, по Его милосердию, свободен от всякого в них участия, не состою в вашем обществе, а принадлежу к истинной церкви Христовой, имущей истинное, законное священство. Впрочем то, что ныне творится у вас, жалкие беглопоповцы городецкие, есть только продолжение того, что делалось и прежде; ныне вы продолжаете, на гибель вашу, то же зло, которого я был свидетелем, находясь еще в вашем обществе, и о котором вспоминаю теперь с великою скорбию за себя и особенно за вас, потому что вы еще не освободились, как освободился я, от этой душевной погибели. Для вразумления вашего напомяну вам кратко о тех беглецах, которых я был очевидец, а некоторых в сослуживец. Тогда приезжали к вам из Москвы Димитрий Беляев, еще Петр расстрига Березовский и Борис Якимов. Из-за этих трех попов у вас было и три партии. А в Городце жили Николай, иеромонах Варлаам из Кривоезерского монастыря и другие. Затем были и такие, что приезжали в Городец, да потом с полученными задаточными деньгами уезжали во-свояси: так некто по имени Иван не согласился на перемазаньеи уехал с деньгами; тоже сделал Семен из с. Крапивина Ниж. губ.

Напомню кстати и о том, как вы сманивали (и сманиваете) священников в раскол. В самом деле, – чем вы убеждаете их переходить к вам? Писаниемли, –доказательствами ли от слова Божия и отеческих творений, как бы следовало, если полагаете, что у вас истинная церковь? Вовсе нет. Ибо всякому известно, что ваши ходатаи, уловляющие попов, люди малограмотные, в Писании не сведущие, да и прибегать к Писанию считают излишним для своей цели. Действовали (и действуют) они вот как. Прознают, что где-нибудь священник скоро получит запрещение, или же окончательное извержение из сана, и являются к нему, как снег на голову, с такими убеждениями: «Что, отец? – видать, что приход у тебя бедный? вот шел бы ты к нам! Большие доходы получать будешь, не меньше 3000! А угощение! закуски! Здесь же, поди, есть и должишки! Давай-ка слово; разделайся со всеми, по совести, – сейчас выдадим деньги, – да и собирайся в путь!» Поп говорит: «а билет» и проч.? Ходоки: «полно! Ничего не надо! у нас на этот счет свободно». Такие веские доказательства для батюшки оказываются убедительнее всяких доказательств от Писания; а всего убедительнее то, что ходоки тут же предложат обильное угощение, и под хмельком поп изъявляет согласие на переход и на какой угодна чиноприем. Правда, бывали и неудачи, о которых передавали мне сами искатели «древнего» священства,–бывало_, что поп изъявляет согласие на переход, берет задаток, получает денег на расплату долгов, а потом и объявляет: «хотя и согласился идти к вам, но боюсь, как бы у вас в расколе мне не помереть; нет, не поеду, раздумал». И приходилось искателям обратно ехать одним, почесывая затылок, да раздумывая, как отвечать своим, почему приехали без пoпa. А если успеют привезти попа, какого бы то ни было, и перемажут, тогда принимаются за дело келейные девы, приемлющие это священство, и начинают распространять между своими: «Этакого священника благочестивого добыли! сам сознал Никонианство, – говорит, что с детства любил христианство, и дед его священник был тоже, говорит, христианином! Хотя с гостями и выпивает; но очень воздержанный и молиться умеет истово! Особо древнее-то очень любит!». И такая проповедь у вас происходила за всех вновь приводимых к вам беглецов, как вы сами можете вспомнить. Что же? Не обманывали ли вы все один другого? И кому вы доверяетесь? Подумайте, и настоятельно, неотступно требуйте от ваших распорядителей объяснение, чем они руководствуются, принимая таких беглецов. Особенно же подумайте о том, что ведь по правилам святых отец все совершенные у вас беглецами таинства надобно совершать вновь, ибо они, не суще священники, не могли совершать никаких таинств и благодати, подаваемой в таинствах в наследие жизни вечной, вы от них не получили. И так, не получивши благодати, не получивши прощения грехов, без причастия тела и крови Христовой, сколько вас отошло из сей жизни! О, какая погибель! И сию погибель вы наследовали вашим отчуждением от православной церкви.

Если о всем этом я решился напомнить вам, то именно скорбя душою о вашей погибели и побуждаемый искренним желанием вашего возвращения в православную церковь, к законным, Богопоставленным пастырям.

К. Корегин