Седмица сырная

Господь наш Иисус Христос, будучи Бог непостижимый, недоведомый и неизглаголанный, в продолжение всей Своей во плоти жизни был облечен в смирение, так что святое смирение праведно должно именоваться и Божественною добродетелью, и Владычнею заповедью… (63,406).

Не тот показывает смиренномудрие, кто осуждает себя, но тот, кто, будучи укорен другим, не уменьшает к нему любви (54,145).

Блаженно и преблаженно святое смирение, ибо оно как юным, так и состарившимся подает твердость в покаянии (54,208).

Ни самый страх Божий, ни милостыня, ни вера, ни воздержание, ни другая какая-либо добродетель не может быть совершена без смиренномудрия (55,39).

Поистине нет ничего крепче смиренномудрия, ничто не побеждает его. Если со смиренным случится что-нибудь скорбное, он тотчас обращается к себе, тотчас осуждает себя, что он достоин того, и не станет укорять никого, не будет на другого возлагать вину и таким образом переносит случившееся без смущения, без скорби, с совершенным спокойствием, а потому и не гневается, и никого не прогневляет (55,41).

Смирение избавляет человека от многих зол и покрывает его от великих искушений (55,49).

Сокровище смиренномудрого внутри его, это сокровище – Господь (52,45).

Смирение может сокрушить крепость многих грехов (52,202).

Как душа непознаваема и невидима телесными (очами), так и смиренномудрый не познается среди людей (52,214).

Смиренномудрому никогда не встречается такая нужда, которая приводила бы его в смущение или смятение (52,216).

Истинно смиренномудр тот, кто имеет в сокровенности нечто достойное гордости, но не гордится и в мысли своей вменяет это в прах (52,237).

Смирение усовершает душу Божественным созерцанием (52,239).

Смиренномудрие, по причине постоянного самоограничения, приходит в созерцание и украшает душу целомудрием (52,280).

У людей почтенно богатство, а у Бога досточестна душа смиренная (52,239).

Где прорастает смирение, там источается Божия слава (52,301).

В такой мере умножает человек молитвы, в какой смиряется сердце (52,309).

Кто в сердце своем приобрел смирение, тот мертв стал для мира и, омертвевший для мира, омертвел для страстей (52,412).

Кто соступил со стези блаженного смирения и шествие творит вне ее, по́ правую или по левую сторону, а не следует прямо за Господом и Богом нашим Иисусом Христом, тот как может войти в брачный Чертог Христов вместе с Ним? (58,87).

Иное есть говорить смиренные слова и иное – иметь смиренное мудрование. Иное – плод его. Иное есть красота плода его, иное – сладость его, а иное – действие, бывающее от плода сего. Из этого сказанного о смирении иное есть в нашей, а иное – не в нашей власти. В нашей власти – помышлять о том, что располагает нас к смирению, мудрствовать о том, рассуждать, говорить и делать то, но самое святое смирение с его существенными свойствами, дарами и действиями – не в нашей власти, но есть дар Божий, чтоб не вздумал кто хвалиться даже и этим (58,399).

Сначала от плача по Богу бывает смирение, от него потом происходит радость и веселие неизреченное; окрест же смирения по Богу вырастает надежда спасения. Ибо чем кто грешнейшим всех людей считает себя от всей души, тем более вместе со смирением разрастается в нем надежда… и исполняет его удостоверением, что он несомненно… спасен посредством смирения (58,530).

Есть мнимое смирение, происходящее от нерадения, лености и от сильного осуждения совести. Возымевшие его нередко почитают его виною спасения; но оно не есть таково воистине, потому что не имеет радостотворного плача… (58,531).

Есть семь разных деланий и расположений, вводящих и руководящих к богоданному смирению, которые взаимно входят в состав друг друга и друг от друга происходят: молчание, смиренное о себе думание, смиренное говорение, смиренное одеяние, самоуничижение, сокрушение и последность (иметь, себя во всем последним). Молчание с разумом рождает смиренное о себе думание; от смиренного же о себе думания рождаются три вида смирения: смиренное говорение, смиренных и бедных одеяний ношение и самоуничижение. Сии три вида рождают сокрушение, бывающее от попущения искушений, и именуется промыслительным… Сокрушение легко делом заставляет душу чувствовать себя сущею ниже всех и последнейшею, яко всеми превосходимою. Два же сии вида приносят совершенное и богодарованное смирение, которое именуется силою и совершенством добродетелей, и оно-то Богу приписывает добрые дела… (Промыслительным обучением) смирение так приходит: когда человек, будучи оставлен самому себе, побежден бывает, порабощен и возгосподствован всякой страстью и помыслом, тогда, будучи побеждаем духом (вражеским), и не находя помощи ни от дел, ни от Бога и ни от чего совсем, и готов будучи пасть даже в отчаяние, смиряется совсем, сокрушается, низшим всех себя имеет, последнейшим и рабом всех, худшим даже самых бесов, как их тиранству подлежащий и ими побеждаемый. Вот это есть промыслительное смирение… (65,206).

Бог ничего так не любит и ничего так не желает видеть в нас, как искреннее сознание своей ничтожности и полное убеждение и чувство, что всякое в нас добро в нашем естестве и нашей жизни происходит от Него единого, как Источника всякого блага, и что от нас не может произойти ничего истинно доброго: ни помысл добрый, ни доброе дело (59,19).

Необходимее всех подвигов – молитва. Молитва есть средство для привлечения и длань для принятия всех благодатен, столь обильно изливаемых на нас из неистощимого источника беспредельной к нам любви и Благости Божией. В брани же духовной ею ты влагаешь бранный меч свой в десницу Божию, да поборает Он за тебя врагов твоих и побеждает их. Но чтобы молитва в деле сем проявляла в тебе всю свою силу, надобно, чтобы она оставалась в тебе непрестанно, как естественное какое отправление твоего духа, и была ограждаема и воодушевляема следующими расположениями.

1. Надлежит тебе всегда иметь живое стремление всяким делом служить Единому Богу и служить так, как сие благоугодно Ему. В оживление же и поддержание такого стремления убедись и неотступно держись мысли, что Господу и по предивным Его свойствам – благости, величию, премудрости и другим бесчисленным и безмерным совершенствам – должны быть всякою разумною тварью воздаваемы поклонения, честь и служение. И когда приложишь к сему неотходное памятование, что Он Сам неописанно благотворно послужил тебе воплощенным Своим Домостроительством, искупил тебя и снял с тебя великую клятву, уврачевал и исцелил язвы твои, ядом греха тебе причиненные, не вином и елеем и не пластырями какими, но бесценною Кровью, истекшею из пресвятых ребр Его и пречистой плоти, истязанной бичами, тернием и гвоздями, то можешь ли удержаться, чтоб каждое мгновение всеусердно не посвящать себя на служение Ему единому и словом, и делом, и мыслею? К тому же и того не должен ты забывать, сколько для нас самих благотворно такое служение, так как оно делает нас господами над самими собой, победителями диавола и сынами Божиими.

2. Надлежит тебе иметь живую и теплую веру, что Бог по великой милости Своей и по множеству щедрот Своих Сам желает и готов подать тебе все потребное для твоего Ему достодолжного служения и всякое благо потребное для тебя. Такая вера и такое упование будут в тебе сосудом, который беспредельное милосердие Божие наполняет сокровищами Своих благодатен. И чем обширнее и вместительнее будет у тебя сосуд сей, тем с обильнейшими дарами будет всякий раз возращаться в недро твое молитва твоя. И как можно помыслить, чтобы Бог, чуждый пременения, Вседержитель, заповедавший молиться Ему и обетовавший подавать нам просимые блага, отказал сделать нас причастниками их, когда мы с усердною и терпеливою молитвою испрашиваем их у Него, и не даровал бы нам Духа Своего?

3. Надлежит тебе приступить к молитве с таким настроением, чтобы тебе желалось одной Божественной воли, а никак не своей собственной, как в самом прошении, так и в получении просимого, именно чтобы и движим ты был на молитву, потому что того хочет Бог, и услышан быть желал опять, как Он того хочет. Одним словом, да будет у тебя в уме и в сердце то, чтобы всецело объединять свою волю с волею Божиею и ей во всем подчиняться и отнюдь не желать волю Божию преклонить на свою волю…

4. Надлежит тебе приступать к молитве также украшенным делами, сообразными прошениям твоим, и после молитвы трудиться наипаче над тем, чтобы сделаться достойным вместилищем благодати и добродетели, тобою просимой. Труд молитвенный, таким образом, должен быть сопровождаем подвигом самопринуждения и напряжения себя на то, о чем просим, потому что здесь, в порядках духовной жизни, прошение и искание собственное следует одно за другим, друг друга приимательно. Если же кто в молитве будет просить Бога о какой-либо добродетели, а сам предается нерадению, никаких на стяжание сей добродетели определенных средств не приемля и никаких для того дел не делая и подвигов не подъемля, то поистине такой паче искушает Бога, а не молится…

5. В молитве своей надлежит тебе совмещать четыре действия… Сначала восславить Бога, потом возблагодарить Его за благодеяния, тебе явленные, далее исповедуй Ему все свои грехи и преступления заповедей Его и, наконец, испрашивай у Него потребного тебе, наипаче в деле спасения твоего.

6. Чтоб молитва твоя возымела силу пред Богом и привлекала к тебе Его благоволение, окрыляй ее и благоукрашай несомненною верою не только в безмерную Божию щедродательность и непреложность обетовании Его услышивать нас, взывающих к Нему, еще прежде, чем кончится молитва наша (Ис. 58, 9), но наипаче в силу воплощенного о нас Домостроительства Господа нашего Иисуса Христа, нас ради подъявшего крестную смерть, воскресшего, вознесшегося на Небеса и сидящего одесную Отца, где выну и ходатайствует о нас… Предлагай также во услышание тебя ходатайство Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии, день и ночь о нас молящейся, и предстательство всех святых, Архангелов и Ангелов, апостолов и пророков, пастырей и учителей, мучеников и мучениц, преподобных отцов и матерей и всякого рода благоугождениями благоугодивших Богу; Ангела, твоего хранителя, и святого, имя которого ты носишь, и (святого), которому посвящена Церковь, в которой ты крещен и всегда молишься. Предпосылая своей молитве сии ходатайства, ты смирение свое предпошлешь, которого нет ничего благоприятнее Богу, ни на кого так милостиво не взирающего, как на кроткого и смиренного…

7. Надлежит совершать тебе свои молитвы всегда с прилежанием неутомимым, как заповедует Господь и апостол, говоря: «В молитве терпите, бодрст-вующе в ней» (Кол. 4,2), ибо смиренное терпение, неутомимость и неотступность в молении побеждает непобедимого Бога и на милость Его приклоняет (59,187).

Признавай себя храмом Божиим и старайся не изображать в сердце мысленных идолов (31,324).

Каждый должен произвести борьбу в помыслах, чтобы в сердце его воссиял Христос (31,275).

Надобно не только бдительно наблюдать за помыслами, но, по возможности, удаляться от близкого общения с тем, что всего более, приближаясь к нам, приводит нам на память страсти, тревожит рассудок и производит в душе брани и борения. Ибо ту брань, которая невольно постигает нас, принимать на себя необходимо, но весьма безрассудно воздвигать самим против себя брань произвольную (5,331).

Оставляя не только гнусные, но и все земные помыслы, мы должны устремлять ум к небесным предметам и, как слуги, быть там, где Господь наш (50,536).

Как желуди питают свиней, так злые помыслы питают злые вожделения (22,194).

Хочешь ты стать руководителем души? Отовсюду приведи себя в безопасность, чтоб не погрязнуть в сластолюбивых помыслах и не потерпеть крушения в пристани (23,194).

Мы должны знать, что есть три начала наших помыслов: от Бога, от диавола и от нас. От Бога бывают, когда Он удостаивает посетить нас просвещением Святого Духа, возбуждая нас к высшему преуспеянию, и вразумляет нас спасительным сокрушением о том, что мы мало преуспели или, пребывая в беспечности, были побеждены чем-либо, или когда, открывая нам небесные тайны, волю и намерения наши обращает к лучшим действиям… От диавола происходят помыслы, когда он старается низложить нас как услаждением пороков, так и тайными наветами, с тонкою хитростью ложно представляя зло под видом добра и преобразуясь пред нами в ангела света… А от нас помыслы происходят, когда естество воспоминает то, что мы делаем, или сделали, или слышали. Эту троякую причину мы постоянно должны наблюдать и все помыслы, возникающие в сердце нашем, зорким суждением разбирать, сначала исследуя происхождение их, причины и виновников, чтобы можно было знать, как мы должны относиться к ним, смотря по достоинству внушивших их, чтобы нам сделаться искусными (50,182).

Будем бегать недоброго помышления, потому что помышление судится наравне с поступком (23,460).

Как дева, обрученная мужу, если ее обольстят другие, делается мерзкою в глазах мужа, так и душа, увлекаемая нечистыми помыслами и дающая на них согласие, мерзостна Небесному Жениху своему Христу (24,33).

Часто телесные действия прерываются по многим причинам, и человеческий страх нередко предотвращает их; действия же ума производятся небоязненно и без труда. Так, например, нередко кто-нибудь из вас обращал невоздержанный взор и увлекался своим помыслом, но тотчас потом проходил мимо. Таковый уподобляется подстреленной серне, которая нередко избегает рук ловцов, но уходит, унося в себе вонзенную стрелу. Ибо кто из вас побежден помыслом, тот уже нецеломудр пред Богом. Если бы не страх людской и не стыд, человек, вместе с душой своей, часто растлевал бы и тело. Посему он не увенчается уже как целомудренный, но если не покается, непрестанно будет нести наказание как человекоугодник (24,142).

Если нечистый помысл найдет себе вход в душу твою, он представляется ей сладостным и занимает ее собою, чтобы умертвить, и делается лукавый помысл как бы сетью душе, если не будет прогнан молитвою, слезами, воздержанием и бдением (24,373).

Всех порочных помыслов восемь: первый помысл – чревоугодия, второй – блуда, третий – сребролюбия, четвертый – гнева, пятый – печали, шестой – уныния, седьмой – тщеславия, восьмой – гордости. Чтобы все сии помыслы тревожили или не тревожили нас, – это не в нашей воле, но чтобы они пребывали или не пребывали в нас и возбуждали или не возбуждали страсти, – это в нашей воле. Но иное дело – приражение, иное – сдружение, иное – страсть, иное – борьба, иное – соизволение, иное – самодеятельность, иное – пленение. Приражение есть простое напоминание, делаемое врагом, например делай то или то;… и это – в нашей воле. Сдружение же есть принятие помысла, внушенного врагом, и как бы занятие им и с удовольствием соединенное собеседование с ним, происходящее по нашему произволению. Страсть есть вследствие сдружения образовавшийся навык к помыслу, внушаемому врагом, и как бы постоянное о нем помышление и мечтание. Борьба есть противление помысла, клонящееся или к истреблению страсти в помысле, или к соизволению на страстный помысл… Пленение есть принужденное, невольное увлечение сердца, преобладаемого предубеждением и долговременною привычкою. Соизволение есть изъявление в помысле согласия на страсть, а самодеятельность – самое действие по соизволению страстного помысла. Посему кто… своим противоречием и твердостью в самом начале отражает от себя приражение, тот за один раз пресекает все остальное. Истребляется же чревоугодие воздержанием; блуд – Божественною любовью и влечением к будущим благам; гнев – добросердечием и любовью ко всем; мирская печаль – духовною радостью; сребролюбие – сострадательностью к бедным; уныние – терпением, твердостью и благодарностью пред Богом; тщеславие – тайным деланием добродетелей и постоянною молитвою с сердечным сокрушением; гордость – тем, чтобы никого не осуждать и не уничижать, подобно хвастливому фарисею, но почитать себя последним из всех. Таким образом ум, освободившись от страстей и вознесшись к Богу, еще здесь начинает жить блаженною жизнью с бесстрастием и истинным ведением, поставляется во свете Святой и Блаженной Троицы, вместе с Ангелами сияя беспредельные веки (24,390).

Высшее услаждение – ради Христа быть ненавидимыми, изгоняемыми за веру в Бога, терпеть всякое оскорбление и позор (30,342).

Оскорбил ли кто тебя? Не оскорбляй его взаимно, иначе сам себя оскорбишь. Опечалил кто тебя? Не огорчай его со своей стороны, потому что прибыли от этого нет никакой, между тем ты сделаешься подобным ему (39,338).

Оскорбленная душа нелегко переносит оскорбления, но если подумаем, что прощением обиды мы делаем добро не столько оскорбившему, сколь самим себе, то легко извержем из себя яд гнева (39,261).

Не увлекайся в первую минуту, оскорбленный, и ты тотчас исправишь все, не поддавайся движению и угасишь все. Великое утешение – потерпеть что-либо за Христа (40,285).

Как враги, обложившие город и осаждающие его извне, когда возбуждают в нем междоусобицу, тогда и одерживают победу; так и оскорбляющий, если не возбудит в нас самих страсти, не в состоянии будет преодолеть нас; если мы сами не воспламенимся, то он не будет иметь никакой силы (40,434)…

Огорчение происходит не столько от свойства оскорблений, сколько от нас самих (40,433).

Оскорбил ли тебя кто-нибудь, обидел, осмеял? Вспомни, что и сам ты делаешь много подобного в отношении к другим, даже в отношении к Самому Владыке, прости же и извини (обидчика) (42,891).

Кто не получает чести в настоящей жизни, но терпит презрение, не пользуется никаким уважением, но подвергается оскорблениям и унижению – тот если не приобретает ничего другого, то, по крайней мере, освободится от ответственности за получение чести от подобных себе рабов. Между прочим, он получает отсюда и другую пользу: делается кротким и смиренным, и если будет более внимательным к самому себе, никогда не станет превозноситься, хотя бы и захотел (42,851).

Когда кто-нибудь оскорбляет тебя, смотри не на обидчика, а на движущего им демона и весь свой гнев излей на этого последнего, а того, кто возбуждается им, пожалей (43,624).

Если оскорбляемый раздражается, то этим самым доказывает, что он сознает за собою то, что про него говорят; если же он переносит спокойно, то освобождается в глазах присутствующих от всякого подозрения. Если же желает отомстить обидчику, то и это будет достигнуто с полным успехом, так как Бог накажет его за его слова, а еще раньше этого наказания и твое любомудрие будет для него как бы смертельным ударом (43,626).

Незлобное перенесение оскорблений приносит великую пользу душе… (49,451).

Господь, будучи Бог, соделался ради нас Человеком, претерпел заушения, оплевание и крест и такими страданиями, какие Он претерпел, бесстрастный по Божеству, научает нас некоторым образом и говорит каждому из нас: «Если хочешь ты, человек, обрести Жизнь Вечную и быть вместе со Мною, смирись и ты для Меня, как смирился Я для тебя, и, отложив гордое и диавольское свое мудрование, приими ударение по ланитам, оплевания и заушения, и не постыдись претерпеть все сие до смерти. Если же постыдишься ради Меня и заповедей Моих пострадать, как Я пострадал за тебя, то и Я сочту стыдом иметь тебя с Собою во Второе Пришествие Мое, когда приду со славою многою и скажу Ангелам Моим: «Этот постыдился смирения Моего и не захотел оставить славы человеческой, чтобы уподобиться Мне. Теперь же, когда он полюбил тленную славу, а Я прославился безмерною славою Отца Моего, стыжусь и Я даже смотреть на него; изгоните его вон. Да возьмется нечестивый и да не видит славы Господней"». Вот что услышат те, которые по видимости исполняют заповеди Христовы, но стыда ради человеческого не стерпевают поруганий, бесчестий, заушений и ран, когда следовало бы претерпеть их за заповеди Господни. Ужаснитесь и вострепещите, люди, слыша сие, и с радостью претерпевайте страдания, какие претерпел Христос для спасения нашего. Бог заушается от какого-нибудь раба, чтобы дать тебе пример победы, а ты не хочешь принять заушения от подобострастного тебе человека? Стыдишься, человече, подражать Богу? Как же тебе соцарствовать и спрославиться вместе с Ним в Царстве Небесном, если не потерпишь того же? Если бы Господь захотел последовать твоему правилу и устыдился соделаться Человеком ради тебя, тогда и не знаю, что бы такое было с родом человеческим (57,457).

Если мы кротко и терпеливо будем переносить обиды от кого бы то ни было, то великой и щедрой помощи сподобимся свыше (35,611).

И хорошо живущему непременно должно терпеть обиды от порочных. Ибо вооружающаяся на них зависть часто доводит их до осмеяния. Посему если непременно должно терпеть злоречие, то лучше терпеть несправедливо с любомудрием; терпеть же справедливо принадлежит порочным (49,296).

Кто в подражании насколько возможно достиг бесстрастия Божия, тот в душе своей восстановил образ Божий. Кто уподобился Богу указанным образом, тот, без сомнения, приобрел и подобие Божией жизни, постоянно пребывая в вечном блаженстве. Поэтому если бесстрастием снова восстанавливаем в себе образ Божий, а уподобление Богу дарует нам непрекращающуюся жизнь, то, вознерадев о всем прочем, употребим попечение свое на то, чтобы душа наша никогда не была обладаема никакой страстью, а мысль наша в приражениях искушений осталась непреклонною и непоколебимою, чтобы чрез то сод слались мы причастниками Божия блаженства (5,56).

Бесстрастие не имеет врагов, не боится падения, чуждо неверия, безопасно от возмущений, не имеет пожелания какой-либо вещи (31,145).

Если увидим или услышим, что кто-нибудь в продолжение немногих лет приобрел высочайшее бесстрастие, – верь, что такой шествовал не иным путем, но блаженным смирением (54,169).

(Обычно же) для приобретения бесстрастия нужно долгое время, великое усердие, многий труд любви и помощь Божия (54,214).

Приобретение бесстрастия есть совершенная любовь, то есть совершенное вселение Бога в тех, которые чрез бесстрастие сделались чистыми сердцем (54,216).

Великолепие тверди суть звезды, а украшение бесстрастия – добродетели, ибо бесстрастие, как я думаю, не что иное есть, как сердечное небо ума, которое все коварства бесов считает детскими игрушками. Истинно бесстрастным называется и есть тот, кто тело свое сделал нетленным, ум возвысил превыше всякой твари, все чувства покорил уму, а душу свою представил лицу Господню, всегда простираясь к Нему даже и выше сил своих… бесстрастие есть воскресение души прежде воскресения тела (54,242).

Из одного камня не составляется царский венец; так и бесстрастие не совершится, если вознерадим хотя об одной какой-либо добродетели (54,245).

Между бесстрастными один бывает бесстрастнее другого. Ибо иной сильно ненавидит зло, а другой ненасытно обогащается добродетелями (54,243).

Отречением своей воли христианин приобретает беспристрастие, а с беспристрастием приходит с помощью Божиею и в совершенное бесстрастие (55,34).

Первое бесстрастие есть совершенное воздержание от злых дел, видимое в новоначальных; второе – совершенное отвержение помыслов о мысленном сосложении на зло, бывающее в тех, кои с разумом проходят путь добродетели; третье – совершенная неподвижность страстного пожелания, имеющая место в тех, которые от видимых вещей восходят к мысленным созерцаниям; четвертое бесстрастие есть совершенное очищение даже от самого простого и голого мечтания, образующееся в тех, которые чрез ведение и созерцание соделали ум свой чистым и ясным зерцалом Бога… имеющий сии четыре главные бесстрастия исходит из области тварей вещественных и вступает в чин существ мысленных, божественный и мирный (63,277).

Возжелав Боготворного бесстрастия, прежде послушанием и смирением взыщи сего желаемого, чтобы, пришедши к нему другою дорогою, не причинить себе напрасных трудов (63,383).

Бесстрастия не желай прежде времени, чтобы не пострадать так же, как пострадал первозданный, незрело вкусивший древа познания; но, трудясь с терпением во всестороннем воздержании и непрестанной молитве, храня с самопрезрением и крайним смирением деятельные навыки и порядки, приимешь после сего во время благоприятное и благодать бесстрастия – сие пристанище упокоения после бурь и тревог. Ибо не обидчив Бог, чтоб для правошествующих отворить когда должно дверь бесстрастия (63,385).

Возможно достигнуть свободы от страстей или бесстрастия тому, кто истинно подвизается; тому, кто получит благодать Божию, возможно возвыситься до состояния бесстрастия душевного и телесного…. Для бесстрастия бывает у благочестивых всякое делание подвижническое, всякое лишение произвольное и всесторонняя к себе строгость. Первое дело подвизающихся по Богу есть убежать от мира и от всего, что в мире. Миром я называю настоящую жизнь, то есть сей временный век. Под тем же, что в мире, разумею все окружающее нас, что повелевает нам Господь оставить и убежать от того… Не потому так требует, что это были вещи запрещенные и вредные, но потому, что, находясь среди них, мы не можем избежать пристрастия к ним. Одолеваемый похотными сластьми, если не отсечет причин, возбуждающих сласти греховные, и не удалится от них, не может никак освободиться от похотения их. Когда же отложится он от всего того, что составляет его собственность, тогда долг имеет отречься и от своей жизни, если искренно ревнует о добродетели, – а это совершается умерщвлением и совершенным отсечением своей воли (58,382).

Нет пользы от благотворительности, о которой трубят трубою (4,6).

Творящий милостыню, чтоб прославлену быть людьми, берет мзду: он уже не милостынедатель и не щедр (2,372).

Честолюбие делает многих готовыми к растомительности, но где подаяние не видят, там и тратят неохотно (2,120).

Бог тайно берет взаймы, а возвращает явно, потому что когда Он получает заем, то получает тайную милостыню, а когда отдает, то отдает перед взором всей твари (2,377).

Если и тысячи людей видят вас подающими милостыню, вы сами не обращайте внимания на них и не желайте от них временной славы (39,721).

Какая польза, если кто хотя подает милостыню со всем усердием и для благоугождения Богу, но этим самым превозносится и высоко мудрствует о себе? (39,269).

В смирении посевай милостыню и пожнешь милость на суде (52,291).

Смирение служит также и успешному возношению молитв, потому что Господь близок к сокрушенным сердцем (36,121).

Молящемуся не должно говорить лишнего, прося у Господа чего-либо тленного и недостойного (3,363).

Надобно не в словах заключать, а поставлять более силу молитвы в душевном произволении и в добрых делах, непрерывно продолжаемых через целую жизнь (4,62).

Благозвучен и доходит до Божия слуха не вопль, с напряжением издаваемый, но помышление, воссылаемое от чистой совести (14,297).

Молитвы, возносимые из глубины души, имея там свои корни, безопасно возносятся горе и не задерживаются никакими нападениями помыслов (32, 546). Бог не гнушается местом, Он требует только пламенного сердца и смиренной души в молитве (35,82).

Бог требует в молитве не красоты речи, не слов изысканных, но красоты души… (36,13).

Милостыня – крыло молитвы: если не сделаешь крыла, то она не летит, а когда душа окрылена, то она быстро несется на небо (33,907).

Если руки будут не свободны у тебя, молись в уме… если твои руки даже свободны, все же молись умом: Господь слушает и безмолвных (43,447).

Молящемуся следует и не многословить, и постоянно молиться: творить краткие и постоянные молитвы с небольшими промежутками (43,489).

Нет ничего сильнее молитвы по действию и нет ничего полезнее ее для благоугождения Богу (52,37).

Если грешник (мытарь) посредством смиренной молитвы сделался праведным, то представь, сколь велик будет праведник, если научится возносить такую же молитву (36,17).

Если приносишь молитвы свои со смиренномудрием, как недостойный, то оные благоприятны Богу (51,56).

Молитва смиренного преклоняет Бога, а молитва гордого оскорбляет Его (44,222).

Кто без смирения совершает бдение и молитву, тот не лучше сонливого, а молитва смиренного, хотя он и спит, – благоухающее кадило пред Богом (25,116).

Не употребляй в молитве твоей премудрых выражений, ибо часто простой и неисхищренный лепет детей был угоден их Небесному Отцу (54,234).

Дивился ты краткости Господней молитвы, а меня всегда изумляло и изумляет это в кратких словах высокое любомудрие. Ибо если не трудно произношение слов, то не вместе и силы слов; потребен не слышатель слов только, но и исполнитель дел. Посему полагаю, что преступает всякий предел дерзости тот, кто не исполняет того, что прилично благоискусному сыну, но осмеливается Владыку назвать Отцом, хотя делает то, чем бесславится имя Божие, однако ж произносит: «Да святится имя Твое»; служа одним из оруженосцев у мучителя (диавола), отваживается выговаривать: «Да приидет Царствие Твое», то есть угнетенным под властью мучителя да приидет победоносный Царь, подающий неодолимую помощь в борьбе с грехом. И, не исполняя на деле ничего угодного Богу, принимает еще на себя лицемерный вид добродетели и говорит: Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли». Предавшись роскоши и расточительности, отложив многое в запас не только на пропитание, но и для чревоугодия, имеет молиться: «Хлеб наш насущный (т. е. приличный душе или достаточный для плоти) дажд нам днесь, тогда как словом днесь указывает Господь на попечение об едином дне… Потом, хотя сам недоступен и жесток, говорит: «Остави нам долги наша»; сам злопамятен и безмерно мстителен, но говорит: «Якоже и мы оставляем должником нашим»; сам себя ввергает в искушение и пролагает всякие пути, ведущие к опасности, но говорит: «Не введи нас во искушение», что представляется смешным, лучше же сказать – достойным всякого негодования. А сие, охотно следовать за врагом и сказать: но избави нас от лукавого, выше всякой насмешки. И на словах выражать: яко Твое есть Царство и сила и слава, а на деле пренебрегать Того, Кто источает всякую силу и славу, – это уже вовсе не простительно. Посему сказать: Отче наш имеют право те одни, которые, по чудесном рождении в Божественном Крещении, по новому и необычайному закону чрепоношения показывают в себе, что они – истинные сыны Божий; а сие: да приидет Царствие Твое – те, которые избегают всего, что доставляет удовольствие диаволу; и сие: да будет воля Твоя – те, которые изъявляют это своими поступками; и сие: хлеб наш насущный даждь нам днесь – те, которые отказываются от роскоши и расточительности; и сие: остави нам долги наши – те, которые прощают прегрешившим пред ними; и сие: не введи нас во искушение – те, которые ни себя самих, ни других не ввергают в оное; и сие: избави нас от лукавого – те, которые ведут непримиримую брань с сатаною; и сие: я/со Твое есть Царство и сила и слава (Мф. 6, 9–13) – те, которые трепещут словес Божиих и показывают их в самих делах. Ибо познание молитвы Господней в такой же мере бывает успешно, в какой преуспевает нрав и жизнь молящегося (48,411).

Если же вы, для служения Богу признающие достаточною одну наружность, того, чем хвалитесь, не обратите в дело, то Царствие Божие не будет для вас отверсто, потому что Царствие сие истинно и отверзается истинно ищущим его (47,57).

Кто может быть несчастнее тех, кои подвизаются в добродетели напоказ людям, омрачают лица свои постами и творят молитвы на перекрестках, когда труды они претерпевают, а всякой награды лишаются… Ты, видя на своем поприще в качестве Подвигоположника Самого Царя Ангелов, оставив Его, обращаешься к взорам таких же, как и ты рабов. Оттого-то ты после бесчисленных состязаний, после многих трудов уходишь без венца и без награды отходишь к Подвигоположнику (43,603).

Должно прощать тому, кто нас обидел, зная, что воздаяние за прощение обид превосходит воздаяние всякой иной добродетели. А если не можем сего делать по причине возобладавшего нами греха, то должны при бдении и злострадании молить Бога, чтобы Он умилосердился над нами и подал нам таковую силу. При этом во всякое время, на всяком месте и при всяком деле мы должны иметь одно намерение, дабы при различных обидах от людей радоваться, а не скорбеть: радоваться же не просто и не без рассуждения, но потому, что имеем случай простить согрешившему (против нас) и получить прощение собственных наших грехов. Ибо в этом заключается истинное Боговедение, которое многообъятнее всякого ведения и с помощью которого мы можем умолять Бога и быть услышаны; это есть плодоносие веры, этим доказывается вера наша во Христа, через это можем взять крест свой и последовать Христу; это есть мать первых и великих заповедей, ибо посредством сего можем возлюбить Бога от всего сердца и ближнего, как самого себя. Для сего должны мы поститься, пребывать в бдении и удручать свое тело, дабы сердце наше и внутреннее расположение отверзлись, приняли это в себя и уже не извергали. Тогда за то, что мы прощаем ближнему согрешения, найдем, что благодать, сокровенно данная нам при Святом Крещении, будет действовать в нас уже не безызвестно, но ощутительно для нашего сознания и чувства (61,501).

Если ты, человек, не прощаешь всякого согрешившего против тебя, то не утруждай себя постом и молитвою… Бог не примет тебя (25,11).

Ничто так не удерживает обижающих, как кроткое терпение обижаемых. Оно не только удерживает их от дальнейших порывов, но еще заставляет раскаяться и в прежних… (38,205).

Ты прощаешь другого, потому что сам имеешь нужду в прощении… (38,225).

Если пренебрежем эту заповедь (прощения), то какому подвергнемся осуждению, поступая вопреки словам своим, дерзая произносить слова молитвы (и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим), произнося их безрассудно и легкомысленно, скопляя для себя более и более (огня) геенского и возбуждая против себя гнев Господа (35,283).

Если брату своему, на которого за что-нибудь прогневан, не оставляешь долга его, то совершенно напрасно постишься и молишься: Бог не примет тебя (25,111).

Все желающие приступить к подвигу поста и молитвы, все желающие пожать плоды от своего покаяния, услышьте Слово Божие, услышьте завет Божий: простите ближним согрешения их пред вами (105,44).

Какая польза в посте, когда обвиняем других, когда осуждаем их, сами имея бревна в глазах своих, и все делаем для того, чтобы показать себя (38,334).

Нет выгоды от поста, о котором всем разглашают. Не притворяйся сетующим, уловляя себе наружностью славу, что ты воздержан (4,6).

Намереваясь поститься, не будь уныл по-иудейски, но покажи себя веселым по-евангельски (4,23).

Пост как приносит пользу тем, кои разумно к нему приступают, так и вредит неразумно его начинающим. Посему заботящиеся о пользе поста должны беречься вреда его, то есть тщеславия, чтобы, вкушая ежедневно по малой части (пищи), мы могли покорить мудрование своей плоти и иметь сердце твердым к полезнейшей молитве, дабы таким образом, силою Божиею быв сохранены от возношения, мы имели попечение все дни живота нашего пребывать в смиренномудрии, без которого никто никогда не может благоугодить Богу (51,160).

Один телесный пост не может быть достаточным к совершенству сердца и чистоте тела, если не будет соединен с ним и пост душевный. Ибо и душа имеет свою вредную пищу, которою будучи утучнена и без обилия телесной пищи впадет в сладострастие. Злословие есть пища ее и притом приятная; гнев есть также пища ее, хотя вовсе не легкая, хотя на час питает ее несчастною пищею, а вместе поражает и смертоносным вкусом. Зависть есть пища души, которая растлевает ее ядовитыми соками и благополучием чужого успеха непрестанно мучит ее, бедную. Тщеславие есть пища ее, которая приятным вкусом на время услаждает душу, а после делает пустою, лишает всякой добродетели, оставляет бесплодною, лишенною всех духовных плодов, так что не только погубляет заслуги необычайных трудов, но еще навлекает большое наказание. Всякая похоть и блуждание непостоянного сердца есть корм души, питающий ее вредными соками, а после оставляет ее непричастною Небесного Хлеба… Итак, при посте воздерживаясь от этих страстей, сколько у нас есть силы, мы будем иметь полезный пост телесный; утруждение плоти, соединенное с сокрушением духа, составит приятную Богу жертву и достойную обитель святости в сокровенности чистого, благоукрашенного духа. Но если (лицемерно) постясь только телесно, мы будем запутаны губительными пороками души, то истомление плоти не доставит нам никакой пользы, при осквернении драгоценнейшей части души, которая бывает жилищем Святого Духа. Ибо не столько тленная плоть, сколько чистое сердце бывает храмом Божиим и жилищем Святого Духа. Следовательно, постясь по внешнему человеку, вместе должно воздерживаться от вредной пищи и по внутреннему, которого святой апостол особенно убеждает представить чистым Богу, чтобы удостоиться принять в себя Гостя – Христа… (50,62).

В Великий пост во время болезни подвижнику Глинской пустыни иеросхимонаху Илиодору, за несколько недель до его смерти, предложили подкрепить себя рыбой. Старец улыбнулся и сказал: «На что мне кушать рыбу?» – «Да вы, батюшка, ослабели и можете умереть». – «И умереть хорошо, буди воля Господня, а рыбы не надо, какой же я буду после этого иеросхимонах?» (91,141).