Седмица 29-я по Пятидесятнице

Если нет Воскресения, то из-за чего труждаются и любомудрствуют люди, порабощающие удовольствия чрева, любящие воздержания, дозволяющие себе кратковременный сон, вступающие в борьбу с холодом и зноем? Скажем им словами Павла: «Ямы и пием, утре бо умрем» (1Кор. 15, 32). Если нет Воскресения, но смерть есть предел жизни, то оставь обвинения и порицания. Предоставь невозбранно свободу человекоубийце, пусть прелюбодей дерзновенно строит козни против брака; пусть любостяжатель роскошествует на счет своих противников; пусть никто не останавливает ругателя; пусть клятвопреступник постоянно клянется, ибо смерть ожидает и того, кто соблюдает клятвы; пусть иной лжет, сколько желает, потому что нет никакого плода от истины; никто пусть не милует бедных, ибо милосердие останется без награды. Такие рассуждения производят в душе беспорядок хуже потопа, они изгоняют всякую целомудренную жизнь и поощряют всякий безумный и разбойничий замысел. Ибо, если нет Воскресения, нет и Суда; если же отъемлется Суд, то вместе с ним отвергается и страх Божий. А где не уцеломудривает страх, там ликует диавол (21,80).

В день преображения, когда будут одушевлены мертвые, каждый из оживленных предстанет для отчета существом сложным, как прежде состоящим из души и тела. Богодухновенный Иезекииль, созерцатель великих видений, в каком смысле видел оное великое и обширное поле, полное костей, проречь на которые было повелено ему? И иные кости тотчас обрастали плотью и то, что было разъединено и беспорядочно расторгнуто, совокуплялось одно с другим в порядке и согласии (Иез. 37,1–12). Сими словами Писание не с достаточною ли ясностью доказывает оживление сей плоти? А думающие оспаривать то, о чем здесь речь, мне кажутся не только нечестивыми, но и глупыми… Ибо Воскресение, оживление, и преображение, и все подобные наименования переносят мысль слышащего оные к телу, которое подвержено тлению, так как душа, рассматриваемая сама по себе, никогда не может воскреснуть, поскольку она не умирает, но бессмертна… Будучи же бессмертною, имеет общником дел своих смертное тело и посему во время воздаяния от Праведного Судии снова вселяется в своего спутника (силою Воссоздателя), чтобы с телом воспринять общие наказания или награды (21,82).

В оный час Христос возблещет внезапно, как бы самая быстрая молния, и ужаснет всю землю; страшно прозвучит труба с Неба и возбудит усопших; Небеса и Силы их поколеблются; и вся земля, как вода в море, вострепещет от лица славы Его, потому что страшный огонь потечет от лица Его, очищая землю от всего, что оскверняло ее. Смерть придет в бездействие, потому что персть естества человеческого, услышав трубный звук, оживотворится. Чудное дело… видеть, как в оный час кости естества человеческого, подлинно в неисчетном количестве, подобно множеству рыб, кружащихся в море, в одно мгновение ока устремятся каждая к своему составу. Воскрешенные возопиют и скажут: «Слава Собравшему и Воскресившему нас по человеколюбию Своему!» Тогда праведники возрадуются, со славою в сретение Бессмертному Жениху восхищены будут на облаках все любящие Его и старавшиеся исполнять волю Его. В какой мере каждый очистил здесь сердце свое, в такой увидит тогда славу Его, и как вожделевал Его здесь, так насытится любовью Его (24,361).

Когда приидет на нас Царствие Божие, тогда все преобладающее нами теперь обратится в ничто, потому что тьма не терпит присутствия света: не останется болезни по возвращении здоровья, не действуют и страсти при появлении бесстрастия; бездейственна смерть, исчезнет тление, когда воцаряется в нас жизнь и начинает обладать нетление (14,424).

Когда прекратится это скоротекущее и преходящее время, в котором одно приходит в бытие, а другое разрушается; когда минуется потребность приходить в бытие и не будет уже разрушаемого, потому что уповаемым Воскресением претворится естество в некое иное состояние жизни; когда прекратится это преходящее свойство времени, потому что не будет силы уже, приводящей в бытие и разрушение, тогда, без сомнения, кончится эта седмица, измеряющая время, заступит же ее место восьмой день, то есть последующий век, который весь составляется одним днем… потому что сей день освещать будет не чувственное солнце, но истинный Свет, Солнце Правды, Которое в пророчестве именуется Востоком, потому что никогда не скрывается на западе (15,79).

Вечную Жизнь и неизреченную радость на Небесах дает благодать Духа, а достоинство принять дар и вкусить благодать получает (в человеке) любовь по вере трудами (20,265).

Там, в великий день обновления, каждый пойдет и вселится в чертог, какой уготовал себе здесь (25,486).

Не нужно там бояться ни бедности, ни болезни; не видно ни обижающего, ни раздражающего, ни гневающегося, ни завидующего, ни распаляемого непристойной похотью… ни заботящегося о приобретении необходимого для жизни, ни мучаемого желанием власти и господства, ибо вся буря наших страстей, затихнув,

прекратится, и все будут в мире, веселии и радости; все тихо и спокойно; все

день и ясность, и свет – свет не этот, нынешний, но другой, который настолько светлее этого, насколько этот блистательнее светильничного. Свет там не помрачается ни ночью, ни от сгущения облаков, не жжет и не палит тел, потому что нет там ни ночи, ни вечера, ни холода, ни жары, ни другой какой перемены, но иное какое-то состояние, которое познают одни достойные. Нет там ни старости, ни бедствий старости, но все тленное отброшено, так как повсюду господствует слава нетления. А что всего важнее – это непрерывное наслаждение общением со Христом вместе с Ангелами, Архангелами и Горними Силами. Нигде не будет тогда раздора и борьбы, потому что велико согласие в лике святых, при всегдашнем единомыслии всех друг с другом (32,16).

Если мы не будем наслаждаться (вечной жизнью), то о нас справедливо будет сказать: «Лучше было бы, если бы мы и не родились». Для чего же мы живем? (39,82).

Кто намеревается соделаться подобным Христу, тому преимущественно надлежит благодушно и терпеливо переносить встречающиеся скорби: телесные болезни или обиды, укоризны от людей или козни от невидимых врагов (30,449).

Муж долготерпеливый изобилует разумом, равно как и преклоняющий слух свой к словам премудрости (51,11).

Если хотим легко претерпевать всякую скорбь и искушение, то да будет для нас вожделенною и всегда пред очами нашими преднаписуемою смерть за Христа (30,453).

Когда претерпишь какое-либо бесчестие от людей, разумей, что это послано от Бога к славе твоей, когда Он придет, будешь верен и избежишь осуждения (51,34).

Ты не должен ожидать своего терпения от добродетели других, то есть что будто ты приобретешь его только тогда, когда никто не будет огорчать тебя (что, впрочем, не в твоей власти), но лучше приобретай его своим смирением и великодушием, кои в твоей власти (50,48).

Цель терпения состоит не в том, чтобы гневаться справедливо, а в том, чтобы вовсе не гневаться (50,112).

Терпение, с коим подъемлются находящие искушения, состоит не столько в нашей крепости, сколько в милосердии и утешении Божием (50,220).

Долготерпеливый не скоро воспламеняется гневом, не прибегает к оскорблениям, не легко трогается пустыми речами. Долготерпеливый, если обижен, не огорчается, сопротивляющимся не противится, во всяком деле тверд. Долготерпеливый всегда в радости, в веселии и в восхищении, потому что надеется на Господа. Терпеливый не скоро вдается в обман, не склонен к раздражению, в скорбях радуется, свыкается со всяким делом; людям, ничем не довольным, во всем угождает. Терпеливый, когда приказывают ему, – не противоречит, когда делают выговор, – не хмурит лица; во всяком случае находит для себя врачевство в долготерпении (22,10).

Терпение, при надлежащей степени развития, делает своих питомцев испытанными и решительно непобедимыми (34,707).

Христос не сказал только: перенеси обиду благодушно и с кротостью, но иди дальше в любомудрии, будь готов терпеть больше, чем сколько хочется обидчику, великостью твоего терпения победи дерзкую наглость его, пусть он удивится необычайной кротости твоей и с тем отойдет прочь (34,362).

Удостоиться претерпеть что-либо ради Христа – величайшая благодать, венец совершенный и награда, не меньшая будущего воздаяния. Это знают те, которые умеют искренно и пламенно любить Христа (35,825).

Ты хочешь получить блаженство там? Потерпи здесь ради Христа: ничто не может сравниться с этим блаженством (40,148).

Человек терпит зло и переносит его великодушно – это есть великое приобретение: терпение зла заслуживает отпущения грехов, есть подвиг любомудрия, есть училище добродетели (40,444).

Терпение – это корень всех благ, мать благочестия, отпрыск веселия, плод неувядающий, башня непреоборимая, гавань, не тревожимая бурями (40,941).

Когда мы злостраждем (с терпением), диавол делается пленником и терпит зло, между тем как хочет сделать его нам (41,686).

Для меня доблестнее терпеть зло за Христа, чем принимать от Него почести – это великая честь, это слава, выше которой нет ничего. Если Христос, сделавшись для меня рабом и ни во что вменив славу, ничего не считал для Себя столь славным, как распинаться за меня, то чего не должен я претерпеть? (42,66).

Если у тебя нет терпения по отношению к твоему ближнему, то как будет терпеть тебя Бог? (42,86).

Нужно переносить все с долготерпением, потому что это и значит веровать (43,99).

Ничто не может равняться с долготерпением. Такой человек никогда не оскорбляется; но как адамантовые тела не разбиваются, так и эти души – выше всех стрел (43,188).

Будем же приобретать долготерпение, от которого происходит в сохраняющих его великое благоразумие (43,183).

Тот, кто терпит что-нибудь несправедливо и мужественно переносит обиду, приобретает чрез это большое дерзновение пред Богом (43,630).

Весьма точно знаю, что переносить оскорбления и обиды и здесь доставляет нам доброе о нас мнение, и там принесет нам величайшую похвалу. И надо быть признательным тому, кто обижает и оскорбляет, и тем как бы побуждает к большему любомудрию, особенно когда, делая это часто, величается тем, что это дело самое великое (49,389).

Если ты приобрел жезл терпения, то адские псы скорее перестанут бесстыдствовать перед тобою (54,229).

Глубина долготерпения показывается в человеке, когда он пребывает в равном спокойствии и в присутствии и в отсутствии злословящих (54,244).

Кто может с радостью перенести обиду, даже имея в руках средство отразить ее, тот приял утешение от Бога по вере в Него (52,292).

Где является страх геенны, там терпение всяких трудов и скорбей (54,258).

Покажи врагу терпение свое и опытность свою в малом, чтобы не искал у тебя великого (52,372).

По мере смиренномудрия дается терпение в бедствиях твоих (52,385).

Верующий без ропота переносит всякое искушение, будучи уверен, что за такое терпение получит венец нетленный (57,436).

Бог благ, но и правосуден. А правосудному свойственно воздавать по заслугам, по достоинству (5,78).

Твои удары, Господи, исполнены любви. Твои наказания пламенеют щедротами. По любви Своей, когда и наказываешь, имеешь в виду только пользу (25,330).

Жезлы наказания Твоего срезаны с древа милосердия Твоего: чему не коснется жезл Твой, везде удар его приносит великую пользу (25,330).

Бог карает тебя, кичливого, чтобы, пришедши в сознание, ты показал в себе перемену на лучшее (46,197).

Не будем негодовать, малодушествовать и падать духом, когда Господь насылает на нас, что прилично нам (46,221).

Когда терпишь наказание от Бога, не ропщи, потому что Он хотя и наказывает, но как Отец, и достоин благодарения как Благодетель (45,243).

Бог часто угрожает нам наказаниями и часто посылает их не для того, чтобы отомстить за Себя, но чтобы нас привлечь к Себе (32,5).

В случае болезней и ран мы оплакиваем не тех, которые лечатся, но больных неизлечимо. Грех есть то же, что болезнь и рана, а наказание – то же, что отсечение и врачевание (32,851).

Если уже и теперь, когда есть и страх, и наказания, и мучения, люди не сохраняют любомудрия, то какими бы они были, если бы не терпели никаких тяжелых последствий за свои преступления (35,70).

Бог наказывает не всех вдруг и не всех по заслугам, но слегка и постепенно; часто, наказывая одного, вразумляет через него многих других (36,76).

Если Бог захочет строго взыскать за все, что ни делается против Него, мы не проживем и одного дня (33,225).

Когда порочные наказываются, тогда праведные делаются более внимательными, так что отсюда происходит два блага: те отстают от порока, и эти более прилепляются к добродетели (36,77).

Господь когда (по долготерпению) медлит с наказанием, то не для того, чтобы совсем не подвергать наказанию, но для того, чтобы, если ты останешься неисправным, наказать с большею строгостью (40,526).

Настоящее наказание есть более вразумление, нежели осуждение; более врачевание, нежели мучение; более исправление, нежели воздаяние (41,278).

Нужно плакать и скорбеть не о тех, кто подвергается наказанию, – они ведь влекутся к здравию, а о тех, кто грешит безнаказанно (43,537).

Кто имеет ум и любит Господа, как должно любить, для того бывает больше утешения, если он подвергается наказанию после того, как прогневляет Милосердного, нежели в том случае, когда он не терпит наказания (43,680).

Безнаказанность наших грехов приносит нам не менее вреда, чем самые грехи. Поэтому Бог и наказывает не только для того, чтобы наказать за прошедшее, но и для того, чтобы исправить на будущее время (43,667).

Если некоторые избежали наказания в сей жизни, то назло своей же голове, потому что, отшедши из сей жизни, понесут там тягчайшее наказание (49,231).

Бог не за Себя мстит тем, которые согрешили против Него, ибо никакой вред не достигает до Существа Его, но при наказании имеет в виду нашу пользу и то, чтобы мы не увеличивали своего развращения, продолжая оказывать Ему пренебрежение (32,5).

Никогда не бойся наказания, но бойся греха, навлекающего наказание (32,851).

Закваска всякого нечестия и порока истреблена потопом. Видишь, как и самые наказания, Богом посылаемые, являются более благодеяниями и особенно показывают Его попечительность о роде человеческом (35,256).

Наказание с правдою есть великое спасение для виновных, подобно тому как в теле излечение какой-либо раны служит исцелением всего тела (37,271).

Для чего же часто здесь не наказывает Бог? Для того, чтобы показать Свое долготерпение и чрез покаяние доставить нам спасение, чтобы в противном случае не истребить совершенно нашего рода и чтобы не лишить спасения тех, которые через перемену порочной жизни на лучшую могут еще спастись (41,559).

Те же, которые не соделаются здесь причастниками Христу или обесчестят сие причастие противной тому жизнью, то есть поживут не по Христу (но по пороку), все такие находятся в опасности подвергнуться там (за гробом) неотъемлемой уже каре – тягчайшей смерти (в вечности) (57,56).

Если все святые были причастны обучительному наказанию (на земле), то будем вместе с ними благодарны и мы, когда обучительно наказаны бываем, чтоб сподобиться быть причастными и славы их: егоже бо любит Господь, наказует: биет же всякаго сына, егоже приемлет (Евр. 12, 6) (63,251).

Каждый из нас (христиан) как бы подобен мысленной смоковнице, смоковнице, на которой Господь ищет внутреннего плода, а не лиственного украшения (30,323).

Все делать и говорить с тем, чтобы за сие прославляли посторонние, свойственно человеку мирскому, для которого нет иного блаженства, кроме настоящей жизни. А человек духовный – христианин, должен иметь в виду одно спасение и все, что ведет к нему, высоко ценить, а что не ведет – презирать как ничего не стоящее и потому ни во что ставить все видимое, заботиться же единственно о том, как достигнуть внутреннего совершенства, и почитать выше всего, что может самого сделать наиболее достойным, а через него и других привлечь к совершенству (9,122).

Всякий христианин живет не для себя одного, но для ближних: мало самому быть убежденным, если не убеждаешь и других (13,118).

Христиане гнушаются тем, что славно на земле, и вменяют это в гной при сравнении с тем величием, какое действует в них (30,117).

Подобно гнилому мешку, наполненному жемчужинами, и христиане по внешнему человеку обязаны быть смиренными и презираемыми, в себе же, по внутреннему человеку, иметь жемчужину (30,277).

По образу и подобию Своему создал нас Бог, и всякий христианин обязан соблюдать себя, и хранить, и чтить в себе образ Божий, и светить добрыми делами… (34,102).

По сим чертам познается старающийся быть подражателем Богу: в благотворении пребывает он для всех – и для друзей, и для расположенных неприязненно, терпит ли зло, воздает за зло добром… Обижающих пристыжает не только тем, что великодушно переносит дерзости, но и тем, что всякое добро, какое только может, оказывает им от полноты сердца (45,162).

Мы должны исполнять все со своей стороны, хотя бы другие не получали от этого никакой пользы, для того чтобы отчета Бог потребовал не от нас, но от них (32,123).

Верующий должен блистать не тем одним, что получил от Бога, но и тем, что ему принадлежит; надобно, чтобы он по всему был виден: и по поступи, и по взору, и по виду, и по голосу. Говорю об этом для того, чтоб нам соблюдать благоприличие не для показа, а для пользы тех, кто смотрит на нас (38,44).

Бог послал нас свидетельствовать о Нем. Будем же свидетельствовать и убеждать думающих так; если не станем свидетельствовать, то сами будем виновными в их заблуждении. Если же на судилище, где исследуют дела житейские, не принимается свидетелем виновник многочисленных злодеяний, то тем более здесь, где дело о предметах настолько высоких. Мы говорим, что слышали Христа и веруем Его обетованиям, а они скажут: «Покажите это делами; жизнь ваша, напротив, свидетельствует, что вы не веруете» (40,411).

Стой, имея стопы евангельские, богобоязненные помыслы, щедрые руки, колена непоколебимые, бедра, непричастные удовольствиям чресла, свободные от вожделений, чрево здравое, исполненное закона Божия, грудь и сердце чистые, шею и нрав покорные, душу и ум благоговейные, уста скромные, зрение не уклоняющееся, слух совершенно здоровый и уста, произносящие слова, приятные Христу (40,908).

Нет никакой пользы для людей в том, что они носят одно только название христиан, а не имеют за собою добрых дел, так как пред Богом не имеют значения внешние достоинства, но требуются дела. Ведь и Иуда был в числе апостолов и вместе с прочими пользовался честью, но, предавшись сребролюбию, принял удавление; подобно тому и в настоящее время многие носят овечью шкуру, а внутри являются хищными волками (40,916).

Бог дал тебе руки? Для Него и употребляй их, а не для диавола: не на хищение и любостяжание, а на исполнение заповедей и на благотворения, простирая их в продолжительных молитвах и на помощь падшим (42,313).

Таким должен быть христианин ревностный и бодрствующий, должен делать добро не однажды, не дважды или трижды, но во всю жизнь. Как тело наше не однажды насыщается для поддерживания себя на всю жизнь, но имеет нужду в ежедневном питании, так и здесь, в благочестии, мы имеем постоянную нужду в помощи добрых дел (42,776).

Если мы, будучи насаждены Христом и сподобившись духовного орошения, окажем потом жизнь бесплодную, то нас ожидает геенский огонь и неугасимый пламень (43,168).

Ничто другое не может быть признаком и отличием верующего во Христа и любящего Его, кроме забот о наших братьях и попечении о их спасении, потому что и Христос угождал не Себе, но многим (43,799).

Тот – истинный христианин… кто скорбит о грехе ближнего, оплакивает собственные грехи, сорадуется радости и не уязвляется завистью по поводу его благополучия; кто смиренно принимает и укрощает противников, всегда желает и жаждет совершать правду Божию, потому что он сохранил чистоту своей души; кто склоняется пред милосердием и нуждающимся в милосердии, отдает всего себя за мир по Богу и старается за такое действие именоваться сыном Божиим, сверх того – терпит обиды, обвинения и преследования и умирает за правду Божию и за исповедание Христа, потому что это Жизнь Вечная; кто ниспровергает всякое еретическое зловоние и правильно исповедует Святую Троицу; кто печется о истине в сердце своем, не лукавствует языком своим во лжи и не делает зла ближнему, согласно Писанию; кто не порицает, не поносит и ничего другого запрещенного не совершает, но тщательно хранит все заповеди Христовы и исполняет их; кто протягивает руки на милостыни, будучи обманываем – не противится, отдает одежду не имеющему, будучи поносим – благословляет, будучи отягчаем – еще добавляет; не носит в устах никакого постыдного слова или оскорбительного, не произносит клятвы; признает одно мерило – истину и всячески день и ночь заботится о ней: не говорит кому-нибудь в своих оправданиях более чем «ей» или «ни», согласно повелению Господа; кто направляет язык на песнопение, колени и руки (вместе с мыслию) на моление, проливает пред лицом Божиим слезы сокрушения; кто непрестанно беспокоится о своей смерти, и о будущем Суде, и об ответственности за дела свои, непрестанно помышляет о том, в чем он согрешил, принося за все хвалы Богу; кто старательно совершает добрые дела, не выставляет их напоказ перед кем-нибудь и не тщеславится ими, подобно фарисею, но представляет знать их Всеведущему Богу, Который воздает каждому по делам его. Кто избегает пьянства и клятвопреступления, неприличных речей, зависти, распри, злобы, любостяжания, ярости, гнева, прелюбодеяния, блуда и всякой телесной нечистоты; кто не занимается колдовством, ни прорицаниями, ни заклинаниями, но очищает себя день и ночь для неосужденного причащения Честного Тела и Крови Христовых; кто предстательствует за сирот, за вдов и пришельцев, кто не отворачивается от просящего или от желающего получить взаймы… кто жалеет врагов веры из-за их слепоты, всеми силами старается обратить их, от упорствующих же отвращается; кто живет во всякой доброте, во всяком благочестии и непорочности, как имея в себе всего Бога и сам весь находясь в Боге, воспоминанием о Боге и Его заповедях всегда движимый и возбуждаемый, ложась ли в постель или вставая, принимая пищу и питие и проводя день по Писанию (43,886).

Нет никакой пользы для людей в том, что они носят одно только название христиан, а не имеют за собою добрых дел, так как пред Богом не имеют значения внешние достоинства, но требуются дела. Ведь и Иуда был в числе апостолов и вместе с прочими пользовался равною честью, но, предавшись сребролюбию, принял удавление; подобно тому и в настоящее время многие носят овечью шкуру, а внутри являются хищными волками (40,916).

Нет ничего столь тяжелого и неприступного во вражеском ополчении, как орудие сребролюбия; потому что хотя наилучшим образом оградятся души стройною связью других добродетелей, но тем не менее и чрез них нередко проникает это стенобитное орудие. Можно видеть, что и при целомудрии вторгается любостяжание, при вере, при точном хранении Таинств, при воздержании и смиренномудрии и при всем тому подобном бывает это тяжкое и непреоборимое приражение зла. Посему иные; воздержанные, целомудренные, пламенеющие верою, люди строгого образа жизни, скромные нравами не в состоянии бывают противостоять этой только болезни (15,350).

Раздражение других страстей, насажденных в человеческой природе, как бы врожденные, имеют в нас начала, некоторым образом сросшиеся с плотию, и, будучи почти современны с самым рождением, предваряют различение добра и зла, хотя сначала увлекают человека, однако же долгим трудом бывают побеждены… А болезнь сребролюбия, привходя позднее, отвне навязывается душе, оттого легче можно предостеречься и отвергнуть ее; а будучи оставлена в небрежении и однажды закравшись в сердце, бывает гибельнее всех и труднее прогнать ее. Ибо она становится корнем всех зол, доставляя многоразличные поводы к порокам (50,84)

С умножением денег увеличивается и неистовство страсти сребролюбия. Тогда обещается долговечная жизнь, преклонная старость, разные и продолжительные немощи, которые не могут быть переносимы в старости, если в молодости не будет заготовлено побольше денег. Такими рассуждениями становится жалкою душа, связанная змеиными узами, когда худо собранное имение с непотребным старанием желает умножить, сама для себя порождая язву, которою жестоко распаляется, и, всецело занятая помышлением о прибыли, ничего другого не видит взором сердца, как только то, откуда бы можно достать денег… Из-за этого не устрашится допустить злодеяния лжи, ложной клятвы, воровства, нарушить верность, воспламениться вредным гневом. Если как-нибудь потеряет надежду на прибыль, то не побоится нарушить честность и смирение, и как другим чрево, так ему золото и надежда корысти становится во всем вместо Бога. Потому святой апостол, имея в виду зловредный яд этой болезни, назвал ее не только корнем всех зол (1Тим. 6,10), но и идолослужением (Кол. 3,5) (50,88).

Что моль в одежде, то страсть сребролюбия в сердце человеческом (22,141).

Сребролюбие есть изобретатель всякого греха (24,269).

Сребролюбец есть страж своего имения, а не владелец; раб, а не господин. Для него легче отдать кому-либо часть своего тела, нежели уделить сколько-нибудь из богатства (33,34).

Сребролюбие омрачает наши души и попирает самые законы природы, лишает нас рассудка и не допускает помнить ни дружбы, ни родства, ничего другого, но, ослепив умные очи наши, так и заставляет блуждать во мраке (33,430).

Кто стал служить маммоне, тот необходимо уже отказался от служения Христу… отрекся от собственного спасения (32,57).

Как свинья, валяясь в нечистоте и грязи, утешается и услаждается этим… так точно и преданные сребролюбию бывают несчастнее этих животных, но мерзость здесь больше и грязь зловоннее (34,483).

Сребролюбец… нападает на всех, все поглощает подобно аду, всюду ходит как общий враг рода человеческого (38,321).

Если хочешь вывести на позор душу сребролюбца, то найдешь, что она, подобно одежде, которая изъедена тысячами червей и на которой не осталось целого места, вся так же источена заботами, сгнила и проржавела от грехов (38,494).

Сребролюбие ужаснейшая из всех страстей. Отсюда расхитители гробниц, отсюда убийцы, отсюда войны и битвы, отсюда всякое зло, какое бы ты ни назвал (38,806).

Сребролюбие делает людей безумными и безрассудными, бесстыдными и псами, вернее же сказать, злее и самих псов, и из псов делает демонов (38,813).

Болезнь сребролюбия происходит от одного нерадения и бесчувственности души (38,818).

Заметьте вы, сребролюбцы, и подумайте, что стало с предателем Иудою. Как он и денег лишился, и согрешил, и душу свою погубил. Таково тиранство сребролюбия: ни серебром не воспользовался, ни жизнью настоящею, ни жизнью будущею, но вдруг лишился всего… (38,848).

Сребролюбие возмутило всю вселенную, все привело в беспорядок: оно удаляет нас от блаженного служения Христу (39,270).

Сребролюбие, скажешь, внушает диавол. Убегай же от него и не принимай его, человек! Ведь если ты увидишь, что кто-нибудь из-за ограды выбрасывает нечистоту, а другой, видя как его обливают, стоит и все принимает на свою голову, – ты не только не пожалеешь о нем, но еще будешь негодовать на него и скажешь, что он справедливо страдает, и не столько будешь обвинять того, кто бросает, сколько того, кто принимает. Ты знаешь, что сребролюбие от диавола; знаешь, что оно причина бесчисленных зол; видишь, что диавол, как грязь, бросает нечистые и постыдные помыслы, и, с обнаженною головою принимая нечистоту его, ты не думаешь об этом, между тем как следовало бы, посторонившись, освободиться от всего этого (40,77).

Совершенная победа над сребролюбием одерживается тем, чтобы не допускать оставаться в нашем сердце искре желания какого-либо и малейшего стяжания, в той уверенности, что мы уже не в состоянии будем погасить ее, если хоть сколько-нибудь пищи будем подавать этой искре в нас (50,99).

Царство Небесное уподобляется квасу в безгрешном воплощении Бога и Спасителя нашего, Которым растворен весь мир, и составом единого тела, восприятого от нашей сущности и от Богородицы Марии… все от века человечество обновлено в возрождении (47,129).

Вот проложены стези к Горним, уготован путь в рай. Но с начала и до конца теснятся вокруг все страсти и искушения, и даже при вратах Царствия всякие злострадания нападают на идущих твердо (25,218).

Чтобы нам достигнуть Царствия, поревнуем добродетели мучеников, мужеству, ревности, вере, презрению настоящего, желанию будущего. Можно преуспевать в этом и вне гонений. Пусть даже костер не разожжен впереди, зато в наличности страсть сильнее огня; пусть нет звериных зубов, зато теснит ярость мучительнее зверя; пусть не стоят по сторонам палачи, терзая бока, зато лежит внутри зависть, съедающая дух мучительнее всякого палача. Итак, нужно нам, приготовившись к борьбе со страстями и поставив оплотом против них силу любомудрых помыслов, так совершать настоящую жизнь и быть всю жизнь в подвиге, чтобы, потрудившись немного времени, быть увенчанными и наслаждаться вечными благами, всегда будучи с Господом и вкушая того сожительства, превосходящего всякое слово и мысль… (43,301).

Как душа, пребывающая в праздности и безопасности, пленяется страстями, так, наоборот, – упражняющаяся постоянно в подвигах благочестия, не имеет даже и времени когда-нибудь подумать об этом, потому что забота о подвигах отвлекает ее от всего этого (43,637).

Мудрые, когда восстанут страсти, не слушают их, а изъявляют гнев на злые пожелания и делаются врагами самим себе (30,136).

С какою страстью человек не борется мужественно, не противится ей всеми мерами и услаждается ею, та привлекает его и держит как бы узами какими (30,400).

Люби всякий подвиг телесный – и укроются страсти (31,64).

Горе нам, что мы, предавшись суетным вещам, забыли о борьбе со страстями (31, 193). Опасайтесь ради плотских страстей и житейского удовольствия лишиться славы Божией и сделать себя чуждыми чистого веселия (22,112).

Каждую из возмущающих нас страстей постараемся исправить, чтобы, воздерживаясь от злых и совершая добрые дела, могли мы в тот страшный день удостоиться человеколюбия Божия (35,295).

Порядок борьбы со страстями не во всем бывает одинаков, потому что не все мы одинаковым образом бываем боримы и всякому из нас надобно вступить в борьбу, особенно с тою страстью, которая больше нападает на нас:… мы должны установить порядок сражения, по которому бы последующий успех победы и торжества мог привести нас к чистоте сердца и полноте совершенства (50,260).

Искоренить страсти может только тот, кто будет ревностно истреблять причины и поводы ко грехам; так, например, если кто впал в блуд или прелюбодеяние от знакомства с женщинами, тот должен избегать и взгляда на них; если кто предался неумеренности от излишества пищи и пития, тот должен истрезвить себя строгим воздержанием; если кого корыстолюбие вовлекло в клятвопреступление, воровство, человекоубийство и богохульство, тот должен истребить предмет любостяжания; если кто от гордости предается гневу, тот пусть искоренит свое высокомерие смирением. Таким образом можно изгладить каждый порок, если отнята будет причина и повод к нему… (50,537).

Будьте не ленивы к посту и молитве, чтобы прийти в состояние побеждать плотские страсти (22,232).

Не переменою места и не расстоянием, но внимательностью ума можешь укротить страсти (22,511).

Когда долго призываешь и умоляешь человеколюбивого Господа, тогда, если снизойдет на тебя Божия благодать и Божия сила, преобладающие ныне тобою страсти исчезнут (46,357).

Преданная страстям душа не может постигать ничего великого, но, как бы помраченная гноетечением из очей, страдает самою тяжкою слепотою (39,160).

Кто посвящает себя удовольствиям и плотским страстям, тот никогда не предает душу свою в руки Божий (36,813).

Как силы телесные со временем мертвеют и теряют всякую чувствительность, так и душа, одержимая многими страстями, становится мертвою для добродетели. Тогда, что бы ты ни представлял ей, она ничего не чувствует, хотя бы угрожал наказанием или чем другим, она остается бесчувственною (39,363).

Кто имеет грубый ум и смотрит долу, преклонился душою к телесным удовольствиям, как животные к корму, живет только для чрева и для того, что связано с чревом, кто удалился от жизни Божией, чужд обетования заветов и ничего другого не считает благом, кроме телесных наслаждений, – тот и всякий таковый во тьме ходит, как говорит Писание (Ин. 12,35), потому что делается изобретателем зол и неправды в сей жизни, в числе которых заключается и любостяжание, и необузданность страстей, и неумеренность в удовольствиях, всякое любоначалие и стремление к суетной славе и прочее скопище страстей, живущих вместе с человеком. Потому что в этих пороках один как бы держится за другой, и в кого входит один, в того, как бы влекомые какою-то естественною необходимостью, входят непременно и прочие… И если нужно описать тебе это злое сцепление, то представь, что кто-нибудь по чувству какого-то удовольствия побежден страстью тщеславия; но за тщеславием следует желание приобрести большее, ибо невозможно быть любостяжательным, если не руководит этой страстью тщеславие. Далее, желание приобресть большее и иметь преимущество пред другими влечет за собою или гнев к равным, или гордость в отношении к низшим, или зависть к высшим; за завистью следует притворство, за сим – озлобление, а за последним – ненависть к людям; конец всего этого – осуждение, оканчивающееся геенной, тьмою и огнем (20,312).

Для христианина не будет никакой пользы, если он, имея веру и дар Крещения, окажется подвержен страстям: в таком случае и обида будет больше и стыд сильнее (40,613).

Господь требует от нас благодарности не потому, чтобы нуждался в нашем прославлении, но чтобы вся польза обратилась на нас же и мы сделались достойными больших милостей Его (35,267).

Прошел ли день? Благодари Даровавшего нам солнце для отправления дневных дел и Давшего огонь освещать ночь и служить для прочих житейских потребностей. Надеваешь хитон – благодари Давшего; облекаешься в плащ – усугубь любовь к Богу, даровавшему нам покровы, пригодные для зимы и лета и сохраняющие жизнь нашу (5,62).

Выказывается вера наша и любовь к Богу, когда, и не скоро получая, пребываем благодарными Ему (5,327).

Бог как Врач человеческих душ по свойству болезней соразмеряет достаточную силу врачеваний, чтобы, когда сие нужно, очистить глубоко вошедшую порчу. Ясно сие зная, будем всегда благодарить, хотя испытываем и сильное на себе врачевание, очищаемые от разных видов нерадения (5,391).

Что дается от Бога – все то должно приниматься с благодарением (12,210).

По Божией благодати, благ всякого рода у нас много, для воздаяния же за полученное имеем у себя одно – возможность платить долг Благодетелю молитвою и благодарением. Посему рассуждаю, что если и целую жизнь продолжим свое собеседование с Богом, пребывая в благодарении и молитве, то воздаяние наше будет так же малоценно, как если бы мы не позаботились еще положить и начала исполнению этой обязанности: чем-либо воздать Благодетелю (14,386).

Усердие в благодарности увеличивает милость Благодетеля к приемлющим благотворения с добрым чувством (15, 86). Все, что имеешь, считай полученным не от других людей, но от Бога и Ему воздавай благодарность (31,186).

Приносите, смертные, благодарение Сыну, избавившему нас от рабства, в коем содержала нас смерть за грехи наши. Он запретил смерти, нисшел в шеол, воздвиг умерших из гробов их. И кто в состоянии воздать Ему за Благость Его к нашему смертному роду (25,502).

Будем же благодарить Господа не только за то, что знаем, но и за то, чего не знаем, потому что Бог благодетельствует нам не только, когда мы желаем того, но и когда не желаем (32,176).

Стыдно для нас благодарить Бога при добром и молчать при горестном положении дел… паче должно благодарить, когда страждем (46,205).

Не станем требовать у Бога отчета в том, что делается, но будем прославлять Его за все (46,193).

Случилось ли хорошее? Благословляй Бога, и хорошее останется. Случилось ли худое? Благословляй Бога, и худое прекратится (34,455).

Если мы… стараемся возносить Господу благодарения за прежние милости и располагаться к признательности за последующие, чтобы не оказаться недостойными благодеяний Его, то будем в состоянии и жизнь вести лучшую, и уберечься от грехов. Ничего не требует так от нас Бог, как благодарности (35,266).

Каждый день являет нам бесчисленные благодеяния, невзирая на то, желаем ли мы того или не желаем, знаем ли мы их или не знаем. Бог не требует от нас ничего другого, кроме признательности к Нему за все дарованное нам, дабы и за это самое снова дать нам еще большее воздаяние (35,560).

Кто наслаждается благоденствием и чувствует благодарность, тот исполняет должное, а кто терпит бедствия и прославляет Бога, тот приготовляет себе воздаяние (36,109).

Если ты не знаешь в точности дел Господа своего, то за это особенно поклоняйся Ему – за неизреченное Его величие, за непостижимое Его Промышление, за многообразное и премудрое Его попечение (36,200).

Станем благодарить за благодеяния, не только нам оказанные, но и другим; таким образом мы будем в состоянии истребить зависть, и утвердить любовь, и сделать ее искреннейшею (38,289).

Если бы мы имели в себе по тысяче душ, не должны ли были бы положить все за Господа? Впрочем, и таким образом мы не сделаем ничего достойного Его благодеяний (39,176).

Будем благодарить Бога и за чувственные блага, но еще гораздо более – за духовные. Этого желает Он и ради этих-то благ дарует и те, привлекая и научая ими несовершенных как людей еще сильно привязанных к миру (39,287).

Благодарность тогда бывает совершенною, когда мы исполняем то, что служит к славе Божией, и когда избегаем того, от чего мы освободились (40,728).

В благодарность Богу должны мы приносить все, что имеем, потому что не имеем столько, сколько должны. Что принесем достойного Тому, Кто выше всякого воздаяния? (49,334).

Сколько потребно для нас дышать воздухом, столько потребно благодарить Бога в самых искушениях, скорбях и лишениях, каким подвергаемся мы, идя путем богоугождения (57,74).

Богу не нужны благодарения твои, но тебе неотложно нужны Божий благодеяния. Приятелище и хранилище сих благодеяний к тебе есть благодарное сердце (59,229).

Как же возгреть в себе чувство благодарения Богу и всегда хранить его? Рассмотри все благодеяния Божий к роду человеческому… и к тебе самому, чаще проходи их мыслию своею, и если есть у тебя сердце, то не возможешь не возносить к Богу благодарных песней. Образцы сему найдешь в молитвах и Писании Святом (59,230).

Будем же всегда благодарить Господа, чтобы быть нам достойными сподобиться Его благ (5,327).

Один из отцов рассказывал: «Когда я был в городе Оксиринфе, пришли туда в субботу вечером нищие просить милостыню. Они легли спать. У одного из них была единственная рогожа, половина под ним, а другая – над ним. Когда я вышел, то услышал, как он, дрожа от холода, произносил такие слова: «Благодарю Тебя, Господи! Сколько людей сейчас находятся в темнице, отягченные железными цепями, а у иных ноги забиты в дерево… А я, как царь, могу идти куда мне угодно…"» (158).