Седмица 26-я по Пятидесятнице

Кто дает угнетенному бедностью, тот дает Господу и от Него получит награду (6,271).

Если надлежит взойти нам в горнее, то обнищаем влекущим долу, чтобы стать в горнем. Какой же к тому способ? Указует его псалмопение: расточи, даде убогим, правда его пребывает в век века (Пс. 111, 9). Кто вступил в общение с нищим, тот поставил себя в единую часть с Обнищавшим ради нас. Господь обнищал, чтобы и ты не убоялся нищеты, но Обнищавший ради нас царствует над всею тварью. Поэтому если и ты обнищаешь (благодетельствуя нуждающимся) с Обнищавшим, то будешь и царствовать вместе с Царствующим (15,374).

Приходил (нуждающийся) и ушел, ничего не получив. Боюсь, Христос, чтобы и мне, который имеет нужду в Твоей помощи, не отойти от Тебя ничего не получившим. Ибо кто не дал, тот и получить не надейся (12,205).

Плод милостыни произрастает обильно. Посевай, раздавай и исполни дом добрых приобретений. Но скажешь: «Я беден», – пусть так, давай что имеешь, ибо Бог не требует сверх сил. Ты даешь хлеб, другой – чашу, оный – одежду, и таким образом уничтожится несчастье одного (20,401).

Бог требует не изобилия приношения, но богатства душевного расположения, которое выражается не мерою подаваемого, но усердием подающих (32,572).

Не уделять из своего имущества есть также похищение. Когда мы не подаем милостыни, то будем наказаны наравне с похитителями (32,805).

Милостыня – это царица добродетелей, весьма скоро возводящая людей в небесные своды, наилучшая защитница (33,326).

Великое дело – милостыня, возлюби ее, ей нет ничего равного, она может и грехи загладить, она и избавит от Суда (33,328).

Оставив неуместную пытливость, подавайте милостыню всем нуждающимся и делайте это с великою щедростью, чтобы и нам самим удостоиться в День будущего Суда великой милости и снисхождения от Бога (34,276).

Подавать деньги могут многие, а чтобы самому служить нуждающимся и делать это с готовностью, любовью и братскою расположительностью (к чему и призывает нас Господь), – для этого нужна душа высокая, великая и любо-мудрая (34,346).

Ты смотри не на достоинство нуждающегося в помощи, а только на нужду; хотя бы он был ничтожен, и низок, и презрен, Христос вменяет тебе это в награду так, как бы Он Сам чрез нуждающегося получил благодеяние (34,347).

Если же ты раздашь хотя тысячи талантов с гордостью, надменностью, тщеславием, то погубишь все, подобно тому как фарисей, который отдавал десятую часть своего имущества, но превозносился и надмевался этим, и вышел из храма, погубив все (34,259).

Милостыня состоит не в том, чтобы давать деньги, но чтобы давать с чувством милосердия. И на зрелищах дают деньги блудницам, но это дело не человеколюбия, а пьяного бесчинства. Им-то и подобен тот, кто подает милостыню из тщеславия (41,596).

Милостыня есть благо и Божий дар, и подаяние милостыни уподобляет нас по силе возможности Самому Богу (41,619).

Христос повелел нам давать нуждающимся для того, чтобы нас, живых, сделать любомудрыми, чтобы убедить презирать деньги, чтобы научить не уважать земного (42,152).

Милостыня – это великая красота и драгоценность, великий дар и великое благо. Если мы научимся презирать деньги, то научимся и прочему. Смотри, сколько добра происходит отсюда: подающий милостыню как должно научается презирать деньги, научившийся этому исторг корень зла. Потому-то он делает добро не столько другим, сколько себе, и не только потому, что милостыне принадлежит воздаяние и награда, но потому, что душа делается любомудрою и высокобогатою. Приучившись к этому, дающий сделал великий шаг к Небу и уничтожил великие прилоги к вражде, зависти, ссоре и печали (42,222).

Мы не должны говорить, что Царство Небесное покупается за деньги (милостыни): не за деньги, но за свободное решение, обнаруживающееся через деньги. Деньги, однако ж, нужны – скажешь? Не деньги нужны, а решение (и сострадание). Имея это, ты можешь и за две лепты купить Небо, а без него и за тысячи золотых талантов не купишь того, что можешь купить за две лепты (42,348).

Без милостыни и молитва бесплодна, без нее все нечисто, все бесполезно, без нее теряется большая часть добродетели (11,763).

Милостыня есть мать любви – любви, отличающей христианство, превосходящей все знамения, служащей признаком учеников Христовых (42,88).

О милостыня, жизнь души, водительница души, прекраснейшее оружие (42,942).

Но слеп милостивый, если не бывает справедлив, то есть он должен давать другому из добытого собственными трудами, а не из добытого ложью, неправдою, ухищрениями (52,278).

Для Бога приятнее видеть, когда ты один динарий даешь бедному с тою лишь целью, чтобы благоугодить Божественному Его Величествию, нежели когда ты обнажился от всего твоего имущества с другою целью, даже с тою, чтобы получить небесные блага, хотя такая цель и добра, и желательна (59,41).

Когда рука выдает милостыню бедным, то уста да молчат, так чтобы мы не упускали плода и сладкое не становилось бы горьким (37,356).

Милостыня есть искусство, училище которого находится на небесах, а учитель – Сам Бог (38,539).

Как дети богачей имеют на шее украшения и никогда не снимают его в знак благородства, так и нам всегда должно возлагать на себя милостыню, чтобы показать, что мы дети Милосердого (42,222).

Милостыня предназначена только для тех, которые не имеют сил трудами рук своих удовлетворять свои нужды или для наставников, всецело посвятивших себя делу учения (42,763).

Преподобный Афанасий Афонский был очень милосерд и сострадателен к братиям, так что все получаемое от сродников и друзей передавал нищим и бедным. Если же не имел что дать, то снимал с себя одежду и одевал нищих, считая наготу своего тела царским одеянием (79,77).

Только те в состоянии будут пройти подвиг (христианский) до конца, которые всегда по собственной воле своей любили Единого Творца мира и отрешились от всякой мирской любви. Зачем ты любишь дитя больше Владыки своего? Не Он ли даровал тебе дитя? Зачем же ты так неблагодарен, что дар любишь больше, чем Даровавшего? (42,429).

Прекрасна и похвальна любовь к ближним, если только попечение ее не отвлекает нас от любви Божией (52,402).

Любовь к Богу не имеет меры, как любимый Бог – предела и ограничения. Но любовь к ближним имеет свой предел и ограничение. Если ты не будешь держать ее в подобающих ограничениях, то она может удалить тебя от любви к Богу, причинить тебе большой вред, ввергнуть тебя в пагубу. Воистину должен ты любить ближнего, но так, чтобы чрез то не причинить вреда душе своей. Делай все дела свои просто и свято, не имей в виду ничего другого, кроме благоугождения Богу, и это охранит тебя в делах любви к ближним от всяких неверных шагов (59,265).

Никто не может приблизиться к Богу, если не удалится от мира (53,10).

Чей ум непрестанно устремлен к Богу, того и вожделение превозрастает в желании Бога и раздражительность вся превращается в божественную любовь. Ибо чрез долговременное приобщение Божественному озарению ум, соделавшись весь светло-видным, и вожделевательную свою часть, утеснив и подавив в себе, превращает в непрестанное желание Бога и неослабную любовь к Нему, всецело переводя ее от земного к Божественному (63,186).

Один только Бог всегда будет пребывать вечным и нетленным, и с Ним будут те, которые ныне взыскали Его и Его одного вместо всего возлюбили (56,65).

Когда мы, оставляя мир сей и мирские суетности, при исповедании страстей Христа Господа входим во гроб покаяния и смирения, Он Сам сходит с небес, входит в тело наше, как во гроб, соединяется с душами и воскрешает их, мертвых по грехам, и, воскресив, дает благодать видеть славу сего таинственного воскресения (57,345).

Но не может стать учеником Господним тот, кто пристрастен к чему-нибудь настоящему или терпит при себе что-либо, хотя мало отвлекающее от Божией заповеди (3,309).

Христиане – Божий храмы, которые святы, чисты и наполнены единственно тем, что принадлежит к служению Богу (3,413)

Христиане – жертва Богу нескверная и беспорочная, которая во всех членах и частях сохраняет здоровое благочестие (3,413).

Христиане – соль земли, почему вступающие с ними в общение обновляются духом в нетление (3,414).

(Христианину должно) удаляться от людей… плотских и суетных, больше думать, а меньше говорить, не быть дерзким в слове, не допускать излишества в разговорах, не быть смешливым, но украшаться стыдливостью, взор потуплять долу, а душу возносить горе; на прекословия не отвечать прекословием быть благопокорным, трудиться своими руками; всегда памятовать «последняя» своя (Сир. 7, 39), с надеждою радоваться, скорби терпеть, непрестанно молиться, о всем благодарить; пред всеми быть смиренным, ненавидеть высокомерие, быть трезвенным и охранять сердце от лукавых помыслов, чрез исполнение заповедей собирать себе сокровища на Небе; делать себе испытание в ежедневных помышлениях и поступках, не вдаваться в житейские заботы и излишние беседы, не любопытствовать о жизни людей беспечных, но соревновать только жизни святых отцов; сорадоваться, а не завидовать преуспевающим в добродетели; сострадать страждущим, плакать с ними и весьма сетовать о них, но не обвинять их, не делать упреков отвращающемуся от греха… (5,53).

Верному никогда нет времени смеха, и особенно при множестве бесчествующих во грехах, о которых должно болезновать и плакать (5,194).

Обновлением ума, умирением помыслов, любовью и небесною приверженностью ко Господу от всех людей в мире отличается новая тварь – христианин (30,43).

У христиан иное произволение, иной ум, они люди иного века, иного града, потому что Дух Божий пребывает в общении с душами их… (31,114).

Все христиане – знаменосцы, и каждый носит имя Христово перед народами и царями (33,552).

Ты – воин Христов… вооружайся же, а не заботься об украшениях; ты – доблестный подвижник, будь же мужествен. (33,730).

Если Бог соделал тебя солью духовною, то поддерживай и укрепляй гниющие члены, то есть беспечных и нерадивых из братии, и избавь их от беспечности как бы от некоторой гнилости, соедини с прочим Телом Церкви (34,167).

Мы воины Царя Небесного, мы облеклись в оружие духовное, зачем же живем подобно корчемникам, бродягам и даже подобно червям? Где Царь, там должен быть и воин (38,559).

Если ты – тело Христово, то неси крест, потому что Он нес, перенеси оплевания, заушения, прободения гвоздями: таково было Его тело, хотя оно было безгрешно… (42,28).

Великая нужна сила для того, чтобы носить имя Христово. Тот, кто говорит, или делает, или в мысли имеет что-нибудь недостойное, не носит Его имени и не имеет в себе Христа. Между тем кто носит (в себе Его), торжественно шествует не через торжище, а через небеса, (при виде Его) всех объемлет трепет. Ангелы сопутствуют и удивляются ему (42,638).

Бог увеселяется (покаянием людей) как силою Своего Творчества, потому что кого грех пытается погубить, тех воссозидает оно к Божией славе (24,154).

В церкви и грешники кающиеся делаются иереями, потому что самих себя приносят в жертву Богу. О, как действенна благодать покаяния! Покаяние есть Божия трапеза, потому что чрез него вкушает Бог спасение человеческое. Покаяние есть чудный хлеб Божий! Бог вкушает в нем исповедание совести. Он пиет в покаянии слезы умиления, в нем наслаждается благоуханною вонею – искренним чувством воздыханий, потому что они для Бога как благоухающее вино. Вот многообразные брашна Божий: воздержание, пост, бдение, принесенная молитва, покорность со смирением, ибо это благоугоднее Богу других жертв (24,164).

Покаяние праздник творит Богу, потому что и Небо призывает на пир. Ангелы радуются, когда покаяние приглашает их на вечерю. Все небесные чины пиршествуют, возбуждаемые к веселию покаянием (24,167).

К Богу прибегай с покаянием и слезами. Покайся и не сомневайся; покайся и не унывай более, не отчаивайся в своем спасении. На Небе радость, когда ты каешься, а ты медлишь? Ради тебя пришел Врач душ, а ты скрываешь рану? (39,713).

Не расслабляй себя избытком долготерпения Божия и не имей намерения навсегда отдаться удовольствиям. Не говори: «Пока еще понаслаждаюсь любовью, пока попользуюсь молодостью, немного спустя придет время покаяния, завтра покаюсь». Тщетны подобного рода рассуждения, дурны решения твоей воли, плохим советником служит для тебя похоть. Ты говоришь: «Сегодня согрешу, а завтра покаюсь». Хозяин ли ты завтрашнего дня? Если ты вникнешь как следует, то окажется, что и сегодняшним днем ты вполне располагать не можешь: одна часть сегодняшнего дня прошла, а другая еще впереди – та уже не твоя, а эта пока еще не твоя. Ты говоришь: «Сегодня я воспользуюсь удовольствием, а завтра покаюсь». То, что в твоих руках, ты отдаешь удовольствию, а то, что не твое, – покаянию? Воспользуйся лучше моим советом: сегодняшний день отдай покаянию, а греху не оставляй даже завтрашнего (39,975).

Непрестанно пребывай в покаянии, которое является основанием нашего спасения, так как мы не знаем ни дня, ни часа, в который придет Господь наш (40,886).

Через грех диавол низводит нас в геенну, через покаяние Христос вводит нас в Царство Небесное (40,898).

Остановим же бурный натиск греха якорем покаяния, чтобы беспрерывное дуновение вожделений не заставило нас претерпевать крушения (40,900).

Но пусть наше покаяние не ограничивается только одними словами, так как нелепо было бы, если бы оно состояло только в словах и Церковь Господа нашего Иисуса Христа не созидалась бы посредством дел (40,899).

Покаяние – помощница наша к достижению Царства Небесного, вход в рай, наслаждение вечным веселием; покаяние – мать спасения, ниспровержение диавола, уничтожение пороков; покаяние разрешает узы грехов, спасает отчаянные души, просвещает помраченных, обращает к Богу отверженных, призывает заблудших; покаяние – отрада и утешение всех отчаянных. Покаяние восстанавливает падшую душу, соделывает ее из отчужденной дружественною Богу; покаяние ободряет душу истерзанную, укрепляет колеблющуюся, исцеляет сокрушенную, делает здоровою уязвленную (40,917).

Покаяние – прогнание диавола и ниспровержение демонов. Покаяние рассеивает облегающий душу мрак и отгоняет смерть (40,983).

О покаяние! Ты восходишь от земли на небо, превышаешь силы ангельские, приближаешь чрез посредство Духа Божия к престолу Господню, становишься собеседником Бога, ты из сокровищ Божиих, как бы из своих собственных, получаешь жизнь и с дерзновением даруешь ее тем, которые обладают тобою (40,983).

Покаяние поднимает душу, преисполненную им, в беспредельную высоту, очищает в источнике слез ее греховную страсть и облекает ее новизною Духа. Сокрушенно воздыхая из глубины сердца, покаяние умилостивляет Бога, а источая из глаз слезы умиления, оно просвещает (новым) крещением оскверненные души. Покаяние делает сокрушенную душу твердой, как металл, и тотчас изменяет сердце, покрытое терниями (40,984).

Покаяние открывает нам Царство Небесное, вводит в рай и доставляет наслаждение вечными благами (41,964).

Господь даровал врачевство покаяния, которое может уничтожить и изгладить все грехи наши, только если мы знаем, в чем состоит это врачевство и как им нужно пользоваться (43,92).

Во-первых, оно состоит из сознания своих грехов и исповедания их; во-вторых – из великого смиренномудрия. Если ты будешь исповедовать грехи как должно, то душа смирится, потому что совесть, терзая ее, делает смиренною. Со смиренномудрием должно соединяться… сокрушенное сердце. Сокрушенное сердце не возмущается, не оскорбляет, но всегда готово терпеть страдания, а само не восстает… После смиренномудрия нужны напряженные молитвы и обильные слезы днем и ночью. А после столь усиленных молитв нужно великое милосердие. Оно в особенности делает сильным врачевство покаяния (43,92).

Блажен, кто многим делает добро, на Суде найдет он многих защитников (45,255).

Одно надежное богатство и неотъемлемое – иждивать имущество для Бога и для нищих (9,107).

Сам Бог повелел подавать милостыню не для того, чтобы только насыщать бедных, но чтоб и подающие получили благодеяние, и даже больше, чем первые (34,270).

Что ни положишь в руку (нуждающихся), все то положишь в надежное хранилище – в руку Божию (35,186).

Имущество наше тогда особенно бывает нашим, когда мы им пользуемся не для самих себя, но исключительно для (нуждающихся) (35,732).

Нуждающиеся – врачи наших душ, благодетели и предстатели, потому что ты не столько даешь им, сколько получаешь: даешь серебро, а получаешь Царство Небесное, облегчаешь бедность и примиряешь себя с Богом (39,779).

Пошли наперед (на Небо через милостыню) свое имущество и тогда отправляйся и ты. Не береги золота – не сохранишь его (43,970).

Не думай, брат мой, что Бог беден и имеет нужду в нашем достоянии, чтоб питать бедных, и потому повелевает нам быть к ним милостивыми, сколько есть сил исполнять заповедь сию. Не так, брат мой, не так. Но человеколюбивый Господь то, что внесено в жизнь нашу диаволом чрез любоимание, на погибель нашу, это самое желает посредством милостыни обратить во спасение нам. Диавол усоветовал нам усвоять себе, считать своею собственностью и для себя сокровиществовать то, что Бог создал для общего всех людей употребления, чтобы через такое любоимание привить к нам два греха и сделать нас повинными вечному мучению: первый грех – бессердечие и немилосердие, а второй грех – упование на имущество, а не на Христа. (Во избежание этого)… с радостью должны мы опорожнять свои сокровищницы, с таким тщанием набиваемые и с такой опасливостью хранимые, в надежде получить истинное упование Христово, в коем обетовал Он за все воздать сторицею. Бог знает, что мы совсем завладены похотью любоимания и одержимы манией к богатству, так что нам расстаться и отцепиться от него крайне трудно, отчего если случится кому потерять его по каким-либо причинам, то он не рад бывает и самой жизни. Зная сие, Господь и потребовал сообразное с нашею немощью врачевство, обещая воздать нам за то, что раздадим бедным, сторицею, чтобы только расположить нас к такому раздаянию и чрез то прежде всего избавить нас от осуждения за страсть любоимания, а потом отучить возлагать надежду свою на богатство и освободить души наши от тяжких уз его. По освобождении же от них дать нам простор беспрепятственно исполнять заповеди Христовы и работать Ему со страхом и трепетом, не с тем, чтобы Богу сделать какое-либо одолжение, но с тем, чтобы самим от Него получить сию самую милость и благодать – быть рабами Ему и служить Ему истинно (57,191).

Милостыня по скончании мира еще яснее открывается по смерти человека, просиявает и обнаруживает свои действия… Она делает тебя сильнее мудрецов и ораторов. Люди, знаменитые по своей мудрости и ораторству, имеют у себя много завистников, а за тех, которые прославили себя милосердием, бесчисленное множество людей приносят молитвы (38,541).

Горе богатым, если, имея возможность утешать бедных, силу богатства не употребили на то, для чего получили его (от Господа) (2,70).

Душе благочестивой богатство служит средством делать добро через любообщительность… (2,93).

Вы, сотворенные разумными и имеющими ум, который служит истолкователем и учителем Божественных повелений, не обольщайтесь преходящим. Приобретите то, что никогда не оставляет приобретшего, определите меру пользования жизни. Не все ваше, но часть пусть принадлежит (нуждающимся), любезным Богу. Ибо все принадлежит Богу, общему Отцу. Мы же как бы братья родные, братьям же всего лучше и справедливее разделить наследство поровну… Если же кто захотел бы быть господином всего вообще, лишая братьев части… тот злой тиран, непримиримый варвар, ненавистный зверь, радостно отверзающий пасть только на пищу, – таковый суровее даже самих зверей. Ибо и волк допускает волка в еду, и собаки также во множестве терзают один труп, он же, ненасытный, никого из единоутробных не допускает к участию в богатстве. Тебе достаточно умеренного стола, не пускайся в это море необузданного пирования. Ибо тебе угрожает жестокое кораблекрушение, не о водные камни сокрушающее, но ввергающее в глубочайшую тьму, откуда впадший туда никогда не выйдет (20,406)…

богатство часто может служить ко благу, по слову апостола, который в настоящем веке заповедует быть щедрыми, общительными, собирающими себе сокровище, долженствующее быть добрым основанием для будущего, чтобы достигнуть истинной жизни (1Тим. 6,17–19); и, по Евангелию, оно полезно тем, которые приобретают себе друзей богатством неправедным (т. е. вещественным) (Лк. 16,9). Но то же самое богатство обращается и во зло, как скоро собирается только для сбережения или для роскоши, а не употребляется в пользу нуждающимся (50,263).

Разве человеколюбивый Господь для того дал тебе много, чтобы ты данное тебе употребил только в свою пользу? Нет, не для этого, но для того, чтобы, по апостольскому (и евангельскому) увещанию, твой избыток восполнял недостаток других (35,186).

Человек, который умер, не употребив своего богатства (как должно), нисколько не отличается от бессловесного животного: он не познал чести, данной ему от Бога, и уподобился скотам, для которых смерть есть конец жизни (36,252).

Есть богатство истинное и есть ложное. Ложное состоит в имуществе, а истинное – в добрых делах (36,139).

Некий Зенон обидел дочь одной вдовы. Вдова, пребывая в храме Богородицы, много дней просила Владычицу отомстить обидчику. «Отомсти за меня Зенону», – просила со слезами вдова. Богородица явилась ей и сказала: «Поверь мне, жена, что много раз хотела Я отомстить за тебя, но рука Божия возбраняет Мне, ибо Зенон очень милостив к бедным» (66,203).

Царство Небесное восхищают не беспечные, не распущенные, не избалованные, не изнеженные, но усильные искатели (50,632).

Никто, не пробежав поприща, не берет награды. Труды рождают славу, изнурение доставляет венцы (4,204).

Подвижник не бежит от нужд… но идет им навстречу и подвергается всякому искушению (2,367).

Все старание да употребит человек, чтобы душевная высота не была унижена восстанием сластолюбивых желаний (5,363).

Если подвижник будет возноситься, то есть у него Смиритель тяжкий и сильный, Который может низвести до ада. Если же будет смиряться, то блистательно и величественно будет вознесен, потому что Бог собственною силою возвышает смиренного (5,380).

Охотно иди по негладкой стезе. А если восходишь вверх, смотри, не скользок ли путь, чтобы, не падая, достигнуть тебе цели и пройти сквозь узкие врата. Там свет, и слава, и упокоение от всех бедствий (12,80).

Мера подвига твоего заключается в том, чтобы тебе не прелюбодействовать в мыслях, но противостоять умом и внутренне вести брань, бороться с пороком и не слушаться его, не соуслаждаться им в помыслах (30,124).

Труды и подвиги сей кратковременной жизни не только хранят нас от согрешений, но и приготовляют другие венцы еще прежде исхода ее из тела (31,210).

Если же не удручить подвигами тела своего, то не узреть Божественного Света (31,212).

Подвижнику Христову никогда не бывает недостатка в ратоборстве: но чем более он возрастает в успехах победы, тем более сильное ратоборство по порядку наступает. Ибо по покорении плоти какое множество противников, какое полчище врагов, раздражаемых его триумфами, восстанет против победителя – воина Христова! Это для того, чтобы воин Христов, от праздности мирного состояния разленившись, не стал забывать о славных подвигах своего противоборства и, от бездейственной беспечности расслабев, не лишился награды. Итак, если с возрастанием добродетели хотим взойти к высшим степеням триумфов, то в том же порядке должны вступить в подвиги сражений и сначала с апостолом говорить: «Бьюсь не так, чтобы только бить воздух, но усмиряю и порабощаю тело мое» (1Кор. 9, 26–27), чтобы, преодолев в этом сражении, опять с апостолом мы могли говорить: «Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Еф. 6,12). Ибо иначе мы никаким образом не можем сразиться с ними и не заслужим того, чтобы вступить в духовную брань, если будем низложены в сражении с плотью и разбиты в борьбе с чревом (50,60).

Тому, кто подвизается внутри, в каждое мгновение надобно иметь следующие четыре делания: смирение, крайнее внимание, противоречие (помыслам) и молитву. Смирение – чтобы, как брань у него идет с соперниками, гордыми демонами, всегда иметь в руке сердца помощь Христову, ибо Господь ненавидит гордых. Внимание – чтобы всегда держать сердце свое не имеющим никакого помысла, хотя бы тот казался добрым. Противоречие – дабы, как только уразуметь, кто пришел, тотчас с гневом воспротиворечить лукавому, как говорится: «…и отвещаю поношающим ми слово… не Богу ли повинется душа моя?» (Пс. 118, 42; 61,2). Молитва – дабы после противоречия тотчас из глубины сердца возопить ко Христу с воздыханием неизглаголанным. Неизбежный подвиг уже при дверях. Все воспримем на себя щит веры, с любовью почерпнем из Божественного источника спасительные для души нашей надежды. Разумею же Несозданную, Единосущную Троицу, сей Источник, источающий жизнь (24,137).

Как ратоборцу в борьбе нужно сражаться в поту, в пыли, зное, в трудах и страданиях, так и праведнику здесь нужно много терпеть и все переносить великодушно, если он хочет получить там светлые венцы (33,466).

Подвизайся в мудрости тихо, с достоинством и страхом и заботою о том, что тебя видит Бог, удаляй излишнюю заботу (33,900).

Если во время подвига ты и упадешь не один раз, не отчаивайся, но опять вставай и подвизайся и не отступай до тех пор, пока не увенчаешься блистательным венцом победы над диаволом и стяжание добродетели не скроешь в безопасном хранилище. Когда же утвердишь себя в навыке такого благого любомудрия, то уже не будешь более преступать каких-либо заповедей по нерадению (38,121).

Для чего же говоришь ты: со злом сопряжено великое удовольствие, а с добродетелью великий труд и тягость? Но какая же была бы тебе и благодать или за что ж бы ты получил награду, если бы это было дело нетрудное? (39,233).

Никакой подвиг не может быть великим, если он не приносит пользы другим (41,580).

Хотя мы должны все относить к Богу, однако же и сами должны быть деятельны, должны брать на себя труды и подвиги (42,607).

Если ты хочешь сделать великими свои подвиги, не считай их великими, но признавай, что спасаешься благодатию, чтобы сделать Бога своим должником не только за свои дела, но и за такую твою признательность (43,532).

Предпочитай волю Божию всякой мудрости человеческой и признавай оную полезнейшею всех человеческих разумений (31,186).

Что делается против воли Божией, то сквернее всего, будет ли то жертва или пост (32,661).

Во всех случаях не давай воли своим желаниям, а держи их в своей власти, направляя все исключительно к одной главной цели – стоянию в воле Божией и шествованию по воле Божией. Ибо тогда и желания твои будут правы и благочестны, и ты при всякой случайной неприятности будешь пребывать в покое, упокоеваясь в воле Божией, искренне веруя, что с тобою ничего не может случиться помимо воли Божией. Ничего не желая, кроме пребывания в деятельном исполнении воли Божией, ты, как само собой очевидно, всегда будешь иметь только то, чего желаешь, что бы когда ни случилось с тобою (59,173).

Преслушанием же погружена душа в море забвения, в глубину заблуждения и стала обитать во вратах адовых (30,394).

И как мы не змии, когда не оказываемся послушными Богу, пребываем же в преслушании, внушенном (древним) змием? (30,188).

Если нам приказывают что-либо согласное с заповедью Господнею или содействующее сей, то необходимо принимать сие усерднее и тщательнее, как волю Божию (5,228).

Когда же приказывает нам кто-нибудь нечто противное Господней заповеди, нарушающее или искажающее оную, тогда благовременно сказать: повиноватися подобает Богови паче, нежели человеком (Деян. 5,29) (5,228).

Послушание, соблюдаемое ради Бога, исполнено святыни… (22,149).

В ком есть послушание, тот со всеми соединен любовью (22,20).

Блажен, кто приобрел послушание истинное и нелицемерное, потому что… будучи подражателем Господу (Флп. 2,8–9), делается Его сонаследником (22,20).

Послушливый, если слышит упрек, не смущается, от оскорблений не приходит в воспламенение, в печалях радуется, в скорбях благодарит… Послушливый готов на всякое доброе дело. Им нелегко овладевает вспыльчивость… Послушливый всем благоугоден, всеми восхваляется, всеми прославляется (22,21).

Хорошо послушание, ради Бога соблюдаемое… посему узнавай, какое послушание благоугодно Богу (22,149).

Блажен, кто послушен ближнему по Богу и терпит скорби с благодарением, ибо таковый будет увенчан, став исповедником о Господе (22,528).

Прилагай старание не раболепствовать собственной своей воле, но будь послушен боящимся Господа и, по милости Божией, сокрушить главу змиеву (23,112).

Послушание Божию повелению обыкновенно дарует жизнь, а непослушание – мертвенность и тление (45,364).

Послушание есть гроб собственной воли и воскресение смирения… Послушание есть… неуготовляемое пред Богом оправдание, бесстрашие смерти, безбедное плавание…. Послушание есть отложение рассуждения человеческого и при богатстве рассуждения (54,21).

Блаженное послушание назвали отцы исповедничеством, без которого никто из страстных не узрит Господа (54,22).

Повиновение рождается от зазрения самого себя и от желания душевного здравия (54,210).

Ничему другому не радуется так Бог, как скорости нашей (в исполнении воли Его). Никто не должен быть господином даже самому себе, но каждый, как отданный Богом в услужение единодушным братьям, сообразно с сим обязан и рассуждать обо всем и делать все, впрочем, пребывая в собственном чине (6,55).

Тот еще не верный раб, кто утверждается на одном простом ведении, но кто изъявляет свою веру послушанием Христу, давшему заповеди (51,27).

Слушай того, кто вразумляет тебя о Господе, чтобы мог ты принести плоды Господу Богу (22,207).

Если хочешь стать сосудом избранным, то не имей негодования на наставника, но преуспевай в покорности о Господе и смиренномудрии (22,418).

Выходя на дело (послушания), храните себя от лености и дерзости (31,8).

(В пример нам истинные монахи)… сидя в келлиях своих и занимаясь рукоделием и размышлением, как скоро услышат звук ударяющего в дверь, который зовет их на молитву или к какому-либо делу, то каждый тотчас выходит из своей келлии, так что занимающийся письмом, бросает писать на том месте, где застанет призыв, не смея даже докончить начатой буквы, потому что они не столько пекутся о совершении дела и своей пользе, сколько о том, чтобы доказать свое послушание, которое они предпочитают не только рукоделию, чтению, молчанию, покою в келлии, но даже всем добродетелям, так что они готовы претерпеть все невыгоды для того, чтобы только ни в чем не нарушить доброго послушания (50,32).

Младшие без ведома или позволения старца не только не смеют выходить из келлии, но не решаются самопроизвольно удовлетворять и общим естественным нуждам. Поэтому все, что ни приказывает старец, они без всякого исследования спешат исполнить как Божеское повеление, так что иногда с полным доверием, усердием, без всякого колебания принимаются за исполнение невозможных приказаний и из уважения к своему старцу не думают о невозможности его приказаний (50,31).

Рассказывали об авве Иоанне Колове: нес он послушание у одного ливийского старца. Однажды старец взял сухое дерево, воткнул его в землю и повелел Иоанну каждый день поливать его кружкой воды, пока не принесет плода. Вода же была очень далеко, так что нужно было уходить за нею с вечера, чтобы к утру вернуться. Прошло три года, и дерево принесло плод. Старец взял плод, принес в собрание братии и сказал: «Возьмите, вкусите плод послушания» (77,286).

Жизнь человеческая коротка, маловременные радости многотрудного жития – паутинная ткань, наружный блеск жизни – сон (4,342).

В делах человеческих по естественному порядку нет ничего твердого, равного, держащегося своими силами и пребывающего в одинаковом положении: участь наша вращается подобно колесу, в различные времена и часто в один день, а иногда и в один час подвергаясь различным переменам, так что скорее можно положиться на постоянство ветров, никогда не останавливающихся, или следы плывущего по морю корабля, или на обманчивые ночные сновидения, доставляющие минутное удовольствие, или на твердость тех начертаний, какие дети, играя, делают на песке, нежели на благоденствие человеческое. Итак, благоразумны те, кои, не веря благам настоящим, собирают себе сокровище в будущем и, видя непостоянство и переменчивость благополучия человеческого, любят благотворительность, которая никогда не изменит (9,20).

Все приятности этой жизни подвержены здесь превратностям и приготовляют только вещество вечному огню, а сами скоро проходят (6,58).

Собирай сокровища для нескончаемого века, а настоящий век оскудевает даже прежде своего конца (11,367).

Смотря на голые кости, убедишься, что все здешнее не принадлежит нам существенно (11,268).

Время рождаться и время умирать. Пришло время – и я родился, придет время – и я умру. Если все обратим на это внимание, то не пойдем, оставив это сокрушенное шествие, кружиться с нечестивыми, добровольно блуждая по круговратному пути жизни, увлекаясь властительством, знатностью и богатством, которыми, будучи замедляемы на таком множестве путей этого мира, не найдем исхода из лабиринта этой жизни… Сколько блаженны, говорит Екклесиаст, те из людей, которые, оставив коловратные обольщения жизни, приводят себя на сокровенный путь добродетели. А на этом пути тот, кто не обращает души ни к чему здешнему, но со тщанием устремляется к предложенному в уповании верою (15,299).

Для людей одно только благо и благо прочное – это небесные надежды… к прочим благам чувствую я отвращение. Готов предоставить существам однодневным все то, что влачится по земле: отечество и чужую страну, престолы и сопряженные с ними почести – ближним, чужим, благочестивым, порочным, откровенным, скрытным, смотрящим независтливым оком, снедаемым внутренне самоубийственным грехом. Другим уступаю приятности жизни, а сам охотно их избегну (11,268).

Положим, что имеешь ты у себя то, чем обладал осыпанный золотом Гигес, и, безмолвно властвуя, одним обращением перстня приводишь все в движение; что рекою потечет к тебе золото; что загордишься ты, как лидийский царь, и что сам персидский (царь) Кир, величающийся могуществом престолов, сядет ниже тебя. Положим, что ополчениями возьмешь ты Трою, что народы и города изваяют твой лик из меди, что одним мановением будешь приводить в движение народные собрания, что речи твои удостоятся венцов, что покажешь в судах Демосфенов дух, что Ликург и Солон уступят тебе в законодательстве. Пусть в груди твоей живет Омирова муза, пусть у тебя Платонов язык… Положим, что ты опутываешь всех сильными возражениями как неизбежными и хитрозакинутыми сетями. Положим, что ты поставишь все вверх дном с Аристотелем или с какими-нибудь новыми Пирронами, соплетая понятия в неисходные лабиринты. Положим, что тебя, окрыленного, понесут вверх эти баснословные (что бы они ни значили) Пегас или стрела скифа Авариса. Все это, о чем я сказал, а также блистательное супружество, сибаритский стол и все прочее, чем превозносится наша мысль, доставит ли тебе столько выгоды, сколько полезно поставить все это ниже себя, а иметь достоинство души, знать, откуда она произошла, к кому и куда должна возвратиться и какое стремление сообразно в ней с разумом? (12,122).

Горе нам, что мы не умеем предпочитать нетленное тленному и презираем Божественную и страшную правду (31,188).

Те, которые надеются на блага житейские, не лучше птицы, которая, надеясь на пустыню, делается легко уловимою для всех (36,137).

Для Бога живущая душа не будет увлекаться ни одним из благ, которые представляются ей в обольстительном виде, если же она чрез какую-нибудь страсть допустит в сердце нечистоту, то сама нарушит права духовного брака (20,358).