Глава VII. Церковное управление и церковный суд

1. Церковное управление и надзор. Церковное управление. Церковный надзор. Церковный суд. Суд в Древней Церкви. Церковный суд в Византии. Церковный суд в Древней Руси. Церковный суд в синодальную эпоху. Церковный суд в новейший период истории Русской Православной Церкви. 2. Церковные наказания. Церковные наказания для мирян. Церковные наказания для духовных лиц.

Церковное управление. Оно выполняет такие функции, как учреждение и упразднение церковных должностей, их замещение, текущее администрирование и церковный надзор.

Новые церковные должности, включая новые епископские кафедры или даже первосвятительские престолы, учреждаются или упраздняются постановлениями поместной церковной власти. Помимо учреждения и упразднения, церковные должности могут претерпевать и другие изменения. Например, соединение нескольких должностей, производимое в результате либо слияния двух епархий в одну, либо объединения двух однородных должностей в одном их носителе (так, долгое время в XVIII и XIX вв. две отдельные епархии – Новгородская и Петербургская – имели одного иерарха: митрополита Новгородского и Петербургского), либо присоединения одной должности к другой, главной (допустим, присоединение, приписывание одного прихода к другому, более крупному и важному). Изменения могут также заключаться либо в разделении одной должности на две или несколько самостоятельных (разделение одной епархии на две епархии и др.), либо в отнесении части компетенций одной должности к другой (перевод нескольких приходов с их округами из одной епархии в другую). Кроме того, возможны превращения одной институции в другую (так, в XIX в. женская община становилась женским монастырем).

Что касается замещения церковных должностей, то оно осуществляется компетентной церковной властью в соответствии с канонами и другими церковными законоположениями. Замещение церковных должностей – область церковной жизни, где на протяжении всей истории Церкви особенно ощутимо было влияние светской государственной власти, правда, в основном это касалось высших церковных должностей. Данное влияние, если оно не противоречит воле епископата, клира и церковного народа, не считается противоправным, ибо замещение церковных должностей соприкасается с областью внешнего церковного права. Формы такого влияния в истории менялись и определялись статусом Церкви в государстве.

Ныне в Русской Православной Церкви Первоиерархи избираются Поместным Собором, епархиальные и викарные архиереи – Священным Синодом, временные члены Священного Синода вызываются в порядке очереди. Архиереи, избираемые Синодом, назначаются на кафедры на основании синодального определения указами Патриарха. Ныне действующий Устав предусматривает назначение на другие должности в органы Синодального управления, в администрации Духовных школ и монастырей властью Синода во главе с Патриархом либо единоличной властью Патриарха. Внутри епархии настоятели приходов и приходские священники назначаются епархиальными архиереями. Члены приходских советов избираются приходскими собраниями.

Текущее администрирование в Церкви осуществляется устными и письменными распоряжениями, включая окружные послания. Распоряжения вышестоящей церковной власти обязательны для подчиненных инстанций.

Церковный надзор. Это особый вид исполнительной (административной) церковной власти. Органы надзора аналогичны светским. Применяют такие средства надзора, как:

1) письменные отчеты низших институций вышестоящим. Они составляются по специальной форме, их подают, например, благочинные своему епархиальному архиерею;

2) личные доклады о состоянии церковных дел. Они предполагают явку подчиненного лица к вышестоящему по требованию последнего;

3) визитация, т. е. обозрение носителем церковной власти подведомственных ему учреждений. «Духовный Регламент» обязал каждого епархиального архиерея один раз в год или, по меньшей мере, один раз в два года объезжать свою епархию. И ныне в обязанности епархиального архиерея входит визитация приходов, монастырей и иных учреждений епархии. Патриарху принадлежит право визитации всех епархий Русской Православной Церкви. Внутри епархии обязанность регулярного посещения приходов возлагается на благочинных;

4) ревизии. Как правило, они являются чрезвычайным средством надзора, проводятся не регулярно, а по мере необходимости, зачастую ввиду неблагополучного состояния дел в учреждении; осуществляют их лица, назначенные законной церковной властью.

Церковный суд. Судебная власть составляет часть церковной правительственной власти. Земная воинствующая Церковь представляет собой человеческое общество, в котором могут возникать спорные ситуации. Члены Церкви – люди грешные – могут совершать преступления против заповедей Божиих, нарушать церковные установления, а потому в земной Церкви есть место для осуществления ею судебной власти над своими чадами. Судебная деятельность Церкви многогранна. Грехи, открываемые на исповеди, подлежат тайному суду духовника; преступления клириков, связанные с нарушениями служебных обязанностей, влекут за собой публичные пре́щения. Наконец, в зависимости от характера взаимоотношений Церкви и государства в компетенцию церковного суда в разные периоды истории входили тяжбные дела между христианами и даже дела уголовные, суд по которым не соответствует природе церковной власти.

Суд в Древней Церкви. Следуя наставлениям апостола, христиане первых веков избегали языческих судов и представляли свои споры на суд епископов. Делали они это потому, что если бы судились между собой в судах языческих, роняли бы в глазах язычников нравственную высоту своей веры. К тому же римское судопроизводство предполагало совершение идолопоклоннической церемонии – воскурение фимиама богине правосудия Фемиде. Для мирян епископский суд имел характер полюбовного разбирательства, или третейского суда. Однако если бы недовольная сторона стала искать свое право в гражданском суде, она подверглась бы нареканиям христианской общины в поругании святыни и в кощунстве.

В эпоху гонений приговоры епископов, недействительные в государственном праве, не имевшие исполнительной силы в гражданском обществе, опирались исключительно на их духовный авторитет.

Церковный суд в Византии. После издания Миланского эдикта¹³⁵ обычай христиан судиться у своих епископов получил государственную санкцию, а судебные решения архиереев стали опираться на исполнительную силу государства. Константин Великий предоставил христианам право переносить любые тяжбные дела на суд епископов, приговор которых признавался окончательным (для такого переноса достаточно было желания одной стороны). Безапелляционный епископский суд, наделенный официально-государственным статусом, по мере христианизации империи с успехом стал конкурировать с юрисдикцией гражданских магистратов. В результате епископы оказались перегруженными делами, весьма далекими от духовной области. Архиереи тяготились этим. Позднейшие императоры, чтобы сузить судебные права Церкви, обусловили компетенцию епископского суда в решении гражданских тяжбных дел обоюдным согласием сторон. Однако помимо указанных дел, в Византии епископскому суду подлежали, например, тяжбы между клириками и мирянами. До императора Юстиниана мирянин мог учинить иск клирику и в светском, и в гражданском суде. Юстиниан предоставил клирикам привилегию отвечать по гражданским искам только перед своим архиереем. Если же одна из сторон выражала недовольство судебным решением епископа, она могла перенести дело в гражданский суд. При согласии гражданского суда с решением епископа, оно уже не подлежало пересмотру и приводилось в исполнение.

Церковный суд в Древней Руси. На Руси, в эпоху ее Крещения, действующее гражданское право не вышло еще за рамки обычного народного права. Его нельзя сравнить с филигранно разработанным римским правом, которое лежало в основе юридической жизни Византии, а потому церковная иерархия, пришедшая к нам из Византии после Крещения Руси, получила в свою юрисдикцию много таких дел, которые в самой Византии были подсудны гражданским магистратам. Церковный суд в Древней Руси обладал необычайно большой компетенцией. По Уставам святого Владимира и князя Ярослава Мудрого все отношения гражданской жизни, которые касались религии и нравственности, входили в компетенцию суда церковного. Это могли быть дела (по византийским юридическим воззрениям) чисто гражданские. В Византии брачные дела подлежали преимущественно ведению церковного суда. На Руси Церковь получила в свое исключительное ведение все дела, связанные с супружескими союзами. Святительскому суду подлежали и дела, касающиеся взаимоотношений между родителями и детьми. Церковь своим авторитетом защищала как родительские права, так и неприкосновенность личных прав детей. В «Уставе князя Ярослава Мудрого» говорится: «Аще девка не выходит замуж, а отец и мати силою отдадут, а что сотворит над собою, отец и мати епископу в вине, такожде и отрок».

Дела по наследству также рассматривались Церковью. В первые века христианской истории Руси они случались часто, поскольку весьма много было «невенчальных», незаконных с церковной точки зрения браков. Права детей от таких браков на отцовское наследство подлежали усмотрению церковных судов. Русская практика, в отличие от византийской, склонялась к признанию за детьми от таких браков прав на часть наследства. Все споры, которые возникали по поводу духовного завещания, тоже подлежали ведению церковных судов. Правовые нормы Уставов святого Владимира и князя Ярослава Мудрого сохраняли полную силу вплоть до Петровской реформы. В «Стоглаве» приводится полный текст церковного «Устава святого Владимира» как действующего закона.

В XVII в. церковная юрисдикция по гражданским делам расширилась в сравнении с более ранней эпохой. В «Выписке о делах, находившихся в Патриаршем Разряде», сделанной для Большого Московского Собора 1667 г., перечислены такие гражданские дела, как: 1) споры по действительности духовных завещаний; 2) тяжбы о разделе наследства, оставленного без завещания; 3) о неустойках по брачным сговорам; 4) споры между женой и мужем о приданом; 5) споры о рождении детей от законного брака; 6) дела об усыновлениях и о праве наследования усыновленных; 7) дела о душеприказчиках, которые женились на вдовах умерших; 8) дела по челобитьям господ на беглых холопов, принявших постриг или женившихся на свободных. По данным делам все лица – и клирики, и миряне – на Руси были подсудны церковному суду.

Однако ведению церковной власти подлежали и все гражданские дела духовенства. Только архиереи могли рассматривать тяжбы, в которых обе стороны принадлежали духовенству. Если же одной из сторон оказывался мирянин, то назначался суд «смесный» (смешанный). Известны случаи, когда духовные лица сами искали суда у гражданских, т. е. княжеских, а впоследствии царских судей. Противодействуя таким поползновениям. Новгородский архиепископ Симеон в 1416 г. запретил монахам обращаться к светским судьям, а судьям принимать такие дела на рассмотрение (тем и другим под страхом отлучения от Церкви). Митрополит Фотий повторил это запрещение в своей грамоте. Тем не менее и белое духовенство, и даже монастыри далеко не всегда предпочитали судиться у архиереев. Часто они домогались права обращаться в княжеский суд по тяжбным делам, и князья выдавали им так называемые несудимые грамоты, по которым духовенство освобождалось от подсудности епархиальным архиереям по гражданским делам. Стоглавый Собор 1551 г. отменил несудимые грамоты как противоречащие канонам. Царь Михаил Федорович в 1625 г. дал своему отцу, Патриарху Филарету, жалованную грамоту, по которой духовенство не только в тяжбах между собой, но и по искам мирян должно было судиться в Патриаршем Разряде.

При царе Алексее Михайловиче все гражданские дела духовенства передали в ведомство учрежденного в 1649 г. Монастырского приказа, против существования которого энергично, но тщетно протестовал Патриарх Никон. Большой Московский Собор, осудивший Патриарха Никона, тем не менее подтвердил постановление «Стоглава» об исключительной подсудности духовенства архиереям, и вскоре после Собора Указом царя Федора Алексеевича Монастырский приказ был упразднен.

Своеобразие церковного судопроизводства на Руси в допетровскую эпоху состояло еще и в том, что в ведение святительских судов входили и некоторые уголовные дела. По Уставам святого Владимира и князя Ярослава Мудрого церковному суду подлежали преступления против веры и Церкви: совершение христианами языческих обрядов, волшебство, святотатство, осквернение храмов и святынь; а по «Кормчей книге» – богохульство, ересь, раскол, отступничество от веры. Епископский суд разбирал дела, связанные с преступлениями против общественной нравственности (блуд, изнасилование, противоестественные грехи), с браками в запрещенных степенях родства, с самовольным разводом, жестоким обращением мужа с женой или родителей с детьми, с неуважением детьми родительской власти. Святительскому суду подлежали некоторые случаи убийства (например, убийство в кругу семьи, изгнание плода, смертоубийство лиц бесправных – изгоев или рабов), а также личные обиды (оскорбление целомудрия женщины грязной бранью или клеветой, обвинение невинного в еретичестве или волшебстве).

Что касается духовенства, то оно в допетровскую эпоху по всем уголовным обвинениям, кроме «смертоубийства, разбоя и татьбы с поличным», отвечало перед святительскими судами. Как пишет А. С. Павлов, «в древнем русском праве заметно преобладание принципа, по которому юрисдикция Церкви определялась не столько существом самих дел, сколько сословным характером лиц: лица духовные, как по преимуществу церковные, и судились у церковной иерархии». В Судебниках Иоанна III и Иоанна IV так прямо и сказано: «...а попа, и диакона, и чернеца, и черницу, и старую вдовицу, которые питаются от Церкви Божией, то судит святитель».

Церковный суд в синодальную эпоху. С введением синодальной системы управления юрисдикция церковных судов решительно сужается. Что касается церковного суда по гражданским делам, то по «Духовному Регламенту» и резолюциям Петра Великого на доклады Святейшего Синода в ведомстве церковного суда оставлены были только дела бракоразводные и о признании браков недействительными. Положение это в основных чертах сохранилось до конца синодальной системы.

Сокращена была и компетенция церковных судов по гражданским делам духовенства. Практически все они отошли к светскому суду. По Уставу Духовных консисторий суду епархиального начальства подлежали лишь дела, связанные с тяжбами между клириками из-за пользования церковными доходами и с жалобами на духовных лиц клириков или мирян о неуплате ими бесспорных долгов и на нарушение иных обязательств.

С учреждением Синода почти все уголовные дела, которые прежде входили в юрисдикцию святительских судов, передали судам гражданским. Сокращение криминальной компетенции церковных судов продолжалось и впоследствии. Двойственной подсудности подлежали преступления против веры (ересь, раскол) и против брачного союза. Однако участие церковной власти в производстве таких дел сводилось лишь к их возбуждению и к определению церковного наказания за них. Светская же власть проводила расследование, а гражданский суд назначал наказание по уголовным законам.

Исключительно духовному суду подлежали в синодальную эпоху те преступления, за которые уголовные кодексы не налагали уголовного наказания, а предусматривали только церковное покаяние (например, уклонение от исповеди по нерадению, соблюдение новообращенными инородцами прежних иноверных обычаев, покушение на самоубийство, отказ в помощи погибающему, принуждение родителями своих детей к вступлению в брак или к постригу). Хотя деяния эти значились в Уголовном кодексе, государство все-таки сознавало, что речь тут идет не об уголовных преступлениях в собственном смысле слова, а о преступлениях против религиозного и нравственного закона.

Что касается уголовных преступлений духовенства, то в синодальную эпоху все они стали предметом разбирательства судов светских. В Синод или к епархиальным архиереям виновные клирики направлялись только для снятия с них сана. В юрисдикции духовных судов (как исключение) остались лишь дела, касающиеся преступлений клириков против своих служебных обязанностей и благочиния, а также жалоб мирян на духовных лиц и клириков, нанесших им личные обиды. Считалось, что преступления такого рода – нанесение обид – оскорбляют священный сан. Апостольское правило 27-е гласит: «Повелеваем епископа, или пресвитера, или диакона, биющаго верных согрешающих или неверных обидевших, и чрез сие устрашати хотящаго, извергати от священного чина. Ибо Господь отнюдь нас сему не учил: напротив того, Сам быв ударяем, не наносил ударов, укоряем, не укорял взаимно, страдая, не угрожал».

Церковный суд в новейший период истории Русской Православной Церкви. После издания Декрета об отделении церкви от государства в 1918 г. компетенция церковного суда по гражданским и тяжбным делам была упразднена. Духовенство с тех пор подлежит общей со всеми гражданами подсудности по уголовным и гражданским делам судам светским. Лишь преступления клириков против их служебных обязанностей по самому их характеру остаются в юрисдикции церковной судебной власти, хотя такие преступления сами по себе не считаются преступлениями с точки зрения гражданского законодательства. Однако уголовные преступления клириков, подсудные судам светским, могут стать поводом для привлечения виновных к ответственности и перед церковной властью.

Теме церковного суда в Уставе Русской Православной Церкви 2000 г. посвящена гл. VII. В ней декларируется положение о том, что судебная власть в Русской Церкви «осуществляется церковными судами посредством церковного судопроизводства. Никакие другие церковные органы и лица не вправе принимать на себя осуществление функций церковного суда» (VII.1). При этом единство церковной судебной системы обеспечивается «соблюдением всеми церковными судами установленных правил церковного судопроизводства; признанием обязательности исполнения каноническими подразделениями и всеми членами Русской Православной Церкви судебных постановлений, вступивших в законную силу» (VII.3).

Устав устанавливает три инстанции церковного суда и впервые в истории Русской Церкви действительно вводит отдельные церковные судебные учреждения, о которых в некоторых определениях Архиерейского Собора 1917–1918 гг. есть только упоминания. Церковно-судебными инстанциями Устав называет епархиальные суды, имеющие юрисдикцию в пределах своих епархий; общецерковный суд с юрисдикцией в пределах Русской Православной Церкви; и в качестве органа высшей судебной власти – Суд Архиерейского Собора с юрисдикцией в пределах Русской Православной Церкви. В соответствии с Уставом 2000 г. Поместный Собор, в который, помимо епископов, входят клирики и миряне, утратил судебные функции. Так как не существует канонов, которые бы наделяли судебной властью в Церкви персонально или коллегиально клириков и мирян, то упразднение судебной компетенции Поместного Собора представляется канонически правомерным актом.

В Уставе содержится принципиально важное положение о том, что «канонические прещения, такие как пожизненное запрещение в священнослужении, извержение из сана, отлучение от Церкви, налагаются епархиальным архиереем или Патриархом Московским и всея Руси и Священным Синодом только по представлению церковного суда» (VII.5). Вступившие в законную силу постановления церковных судов, их распоряжения, требования, поручения, вызовы и другие предписания признаются Уставом обязательными для всех клириков и мирян. Устав предусматривает исключительно закрытое разбирательство дел во всех церковных судах.

Епархиальный суд, являясь судом первой инстанции, состоит из судей, которые епархиальным архиереем наделяются полномочиями осуществлять правосудие во вверенной ему епархии. Председатель епархиального суда может быть либо викарным архиереем, либо пресвитером (священником, иереем); членами суда должны быть лица в пресвитерском сане. Председатель епархиального суда назначается правящим архиереем сроком на три года. Епархиальное собрание избирает по представлению правящего архиерея не менее двух членов епархиального суда. «Досрочный отзыв Председателя или члена епархиального суда осуществляется по распоряжению епархиального архиерея с последующим рассмотрением этого решения Епархиальным собранием» (VII.13).

Церковное судопроизводство может совершаться в судебном заседании епархиального суда при участии непременно Председателя и, как минимум, двух членов суда. Постановления суда подлежат исполнению только после их утверждения епархиальным архиереем, чем обеспечивается сохранение канонической полноты судебной власти епископа. «В случае несогласия епархиального архиерея с решением епархиального суда, он действует по своему усмотрению. Его решение входит в силу немедленно, но дело передается в общецерковный суд, который и принимает окончательное постановление» (VII.23). Епархиальные суды финансируются из епархиальных бюджетов.

Общецерковный суд, будучи судом второй инстанции, состоит из Председателя и не менее четырех его членов, имеющих архиерейский сан, которые избираются Архиерейским Собором сроком на четыре года. Их досрочный отзыв возможен по решению Патриарха и Синода с последующим утверждением Архиерейским Собором. «Право назначать временно исполняющего обязанности Председателя или члена Общецерковного суда в случае образовавшейся вакансии принадлежит Патриарху Московскому и всея Руси и Священному Синоду» (VII.21).

Постановления общецерковного суда подлежат исполнению после их утверждения Патриархом и Синодом. В случае несогласия Патриарха и Синода с решением общецерковного суда в силу вступает решение по данному делу Патриарха и Синода. Общецерковный суд надзирает за деятельностью епархиальных судов, а финансируется из общецерковного бюджета.

Архиерейский Собор 2000 г. отложил образование общецерковного суда до очередного Архиерейского Собора, сохранив тем самым его уставные полномочия за судом Синода.

Судом высшей инстанции является Суд Архиерейского Собора.

Устав предусматривает исполнение судопроизводства всеми инстанциями церковного суда в соответствии с «Положением о церковном суде», которое предстоит выработать и принять очередному Архиерейскому Собору. «Обеспечение деятельности церковных судов, согласно Уставу, осуществляется аппаратами этих судов, которые подчинены их председателям и действуют на основании „Положения о церковном суде"» (VII.28). Такие аппараты еще только предстоит создать как в епархии, так и при общецерковном суде.

Церковные наказания для мирян. Преступление влечет за собой наказание. Особенность наказаний, применяемых духовными судами, будь то епископский суд или тайный суд духовника, заключается в том, что главная цель их не возмездие и даже не ограждение церковного народа от преступных деяний, а врачевание болезненных состояний души самих грешников. Покаяние именуется в канонах «врачеванием» (3-е прав. Вас. Вел.; 8-е прав. Григ. Нисск.; 102-е прав. Трул. Соб.).

Наказания для мирян и духовных лиц в Церкви носят разный характер. Как пишет А. С. Павлов, «сущность церковных наказаний состоит в том, что преступник церковных канонов лишается всех или только некоторых прав и благ, находящихся в исключительном распоряжении Церкви. Отсюда и общее название этих церковных наказаний: отлучение. Оно может быть или полное, состоящее в совершенном исключении преступника из числа членов Церкви, или неполное, когда виновный лишается только некоторых прав и благ, находящихся в церковном распоряжении».

Великим отлучением – анафемой – поражают только за самые тяжкие преступления: ересь, вероотступничество, святотатство. По «Духовному Регламенту» анафема состоит в совершенном отсечении преступника от Церкви: «Чрез анафему человек делается подобно убиенному, а отлучением или запрещением подобен есть взятому под арест». Терминология весьма характерна для Петровской эпохи и для вкусов царя и архиепископа Феофана Прокоповича. Анафеме подлежали упорные еретики и тяжкие преступники, совершившие злодеяния или политические преступления, за которые назначалась смертная казнь. Анафеме должно было предшествовать троекратное увещание. Но согласно фундаментальному церковному закону (52-му канону) даже лица, подвергшиеся анафеме, имеют право надеяться, что врата Церкви не затворены для них бесповоротно, ибо Иисус Христос пришел спасти не праведников, а грешников кающихся. В эпоху Средневековья и в Византии, и у нас на Руси, и на Западе анафематствованные, в том числе и еретики, часто подвергались смертной казни.

Иногда кающихся отправляли в монастыри, где они должны были, помимо молитв, поста и поклонов, совершать и монастырские работы. Все это стало называться епитимьей, хотя по первоначальному значению слова епитимья – (запрещение) – это отлучение от причастия.

Дисциплина церковных покаяний пришла на Русь из Византии. До эпохи Петра Великого полная власть в назначении церковных наказаний принадлежала архиереям, которые могли по своему разумению и сообразуясь с канонами налагать епитимьи и даже подвергать церковных преступников анафеме.

В «Духовном Регламенте» закреплялась практика наложения наказаний, не вполне соответствующая канонам. Согласно «Духовному Регламенту» малое отлучение должно состоять во временном удалении от участия в храмовой молитве, в запрещении входить в церковь и причащаться Святых Таин. Малое отлучение мог налагать епархиальный архиерей за «великий и явный грех». Епископ через духовника или лично увещевал бесчинника принести публичное покаяние; при ослушании же он без особой торжественности (это оговаривалось в «Духовном Регламенте») подвергал его отлучению, написав вину его «на малой хартийке». В синодальную эпоху малое отлучение обыкновенно назначалось заодно с уголовной карой или как единственное наказание преступника в тех случаях, которые были предусмотрены «Уложением о наказании». Церковное покаяние осужденные проходили либо в приходских церквах, либо в монастырях.

По законодательству Петра Великого отлученные малым отлучением считались ошельмованными, а анафематствованные – потерпевшими политическую смерть. Позже гражданско-правовые последствия малого отлучения значительно уменьшили и свели к лишению права быть поверенным по делам и свидетельствовать присягой по суду. В «Духовном Регламенте» и позднейшем церковном законодательстве почти не затрагивались епитимьи, налагаемые духовником при тайной исповеди; но духовникам предписывались мягкость и кротость в отношении к грешникам. Длительные отлучения, предусмотренные канонами, практически не применялись.

Ныне все те законоположения синодальной эпохи, которые вытекали из сращения церковной и государственной власти, утратили силу. Что же касается применения суровых санкций, предписываемых в древних правилах, чаще всего они служат обличению кающихся. Вряд ли было бы проявлением пастырской мудрости подвергать человека малоцерковного, но пришедшего впервые на покаяние, отлучению от Церкви на длительный срок по правилам святых отцов и Соборов. Правда, в некоторых случаях точное применение дисциплинарных канонов может помочь врачеванию души согрешившего.

Святейший Патриарх Алексий II затронул тему церковных прещений в своем «Обращении к клиру и приходским советам города Москвы», с которым он выступил на Епархиальном собрании 21 декабря 1995 г.: «С одной стороны, нельзя приветствовать легковесно-либеральный, мнимо милостивый подход, когда всем подряд – без рассуждения, без глубокого раскаяния, серьезность которого проверяется только временем, – сразу прощаются все грехи. Всепрощенчество есть потворство греху, профанация Таинства, оскорбление правды и святости Бога... С другой стороны, стали нередки случаи излишней строгости, ригоризма, формалистически-буквального отношения к каноническим прещениям. Каноническое отлучение от Причастия на длительные сроки за так называемые смертные грехи не есть мера Божественного возмездия за грех, осуждения и кары, но мера исправления, врачевания... Епитимия имеет назначение не наказать, а исправить, вернуть очищенного, раскаянного, примиренного со своей совестью грешника к общению с Богом. Если в наше время, не учитывая духовного состояния большинства прихожан, отлучать их от Причастия на годы, то такая епитимия даст обратные результаты... она может привести к дальнейшему охлаждению религиозного чувства в человеке и отходу его от Церкви. Отлучение от Причастия действенно и потому применимо только для глубоко церковных людей, а таких среди современных исповедников меньшинство. Для большинства же людей, мало или недостаточно церковных, гораздо полезнее будет такая епитимия, как более частое хождение в церковь, чтение Священного Писания, чтение молитвенного правила утром и вечером, социальное служение больным, обездоленным и несчастным, во искупление своих грехов».

В связи с применением длительных сроков отлучения от причастия Святейший Патриарх напомнил о законодательных актах синодальной эпохи, не утративших силу и поныне. «Указ Святейшего Синода от 28 февраля 1722 года, – сказал он, – гласит: „Кающегося и исповедующего грехи свои, какие бы ни были, к Причастию Святых Тайн пропускать безотложно, ведая, что Бог истинно кающихся приемлет скоро»... А в 1734 году Святейший Синод издал указ, определяющий: „Ни за какие вины от входа церковного не отлучать и треб церковных не лишать. Ибо без благословения епископского священник не имеет права наложить запрещения"».

В соответствии с ныне действующим Уставом Русской Православной Церкви отлучение от Церкви налагается правящим архиереем или Патриархом и Священным Синодом только по представлению церковного суда, который предварительно изучил дело и вынес по нему решение.

Особый вид церковного наказания – лишение церковного погребения за самоубийство, совершенное намеренно, в здравом уме, а не в безумии или в беспамятстве. В синодальную эпоху церковного погребения лишались все подвергнутые по суду смертной казни. В допетровскую старину не отпевались и те, кто «купаючись и хвалясь, и играя утонут или с качели убьются или на разбое или и на воровстве каком убиты будут».

Церковные наказания для духовных лиц. По отношению к духовным лицам применяются особого рода наказания. Они налагаются на провинившихся или за нарушение ими своих служебных обязанностей, или за грехи и преступления, общие у клириков с мирянами. Два главных канонических наказания для духовных лиц – извержение из сана и запрещение священнослужения. Они параллельны двум основным прещениям по отношению к мирянам – анафеме и малому отлучению. Однако за свои преступления клирики не подлежат наравне с мирянами ни великому, ни малому отлучению, ибо в таком случае одно и то же преступление каралось бы двойной карой. Между тем 25-е Апостольское правило гласит: «Епископ или пресвитер, или диакон, в блудодеянии или клятвопреступлении, или в татьбе обличенный, да будет извержен от священного чина, но да не будет отлучен от общения церковнаго. Ибо Писание гласит: „Не отомстиши дважды за едино"».

Итак, самое тяжкое наказание для духовного лица – извержение из сана. По святым канонам оно налагается за те преступления, за которые миряне подвергаются отлучению от Святых Таин. По 73-му правилу Василия Великого извергаются из сана уклонившиеся в ересь или отпадшие от христианской веры. Кроме того, священнослужитель извергается из сана не только за убийство, хотя бы и невольное или совершенное в состоянии самозащиты (66-е Апостольское правило гласит: «Аще кто из клира в сваре кого ударит и единым ударением убиет, да будет извержен за предерзость свою»), но и за избиение, хотя бы и лица виновного. Этой каре подлежат священнослужители, нарушившие 7-ю заповедь. Извергаются из сана и лица, вступившие после хиротонии в брак.

В России законодательство синодальной эпохи предполагало также извержение из сана священнослужителей за все те преступления, за которые миряне лишались всех прав состояния или только некоторых прав с заключением в крепость (ст. 22 Уложения о наказаниях).

Лишение сана определяется раз и навсегда. Согласно 3-му правилу Василия Великого священный сан, раз снятый, не может быть возвращен. Извержение из высшей степени подразумевает лишение всех низших степеней, лишение священничества вообще. Если бы извергнутый из сана, пренебрегая приговором церковного суда, дерзнул на совершение священнослужения, то он на основании 28-го Апостольского правила за такое преступление подлежал бы анафеме: «Аще кто, епископ или пресвитеры, или диакон, праведно за явныя вины изверженный, дерзнет коснутися служения, некогда ему порученнаго, таковый совсем да отсечется от Церкви».

Поместный Собор 1917–1918 гг. вынес «Определение о возможности восстановления в священном сане лиц, лишенных сана по суду». В соответствии с ним «лица, лишенные священного сана приговорами духовных судов, правильными по существу и форме, не могут быть восстановлены в сане. Приговоры суда о лишении священного сана, признанные Высшим Церковным Судом неправильными по существу или по форме, подлежат пересмотру и могут быть отменены за признанием их недействительными». Таким образом, только в случае судебной ошибки или нарушения установленного порядка судопроизводства может быть пересмотрен приговор о лишении сана, но сан не может быть возвращен в порядке «помилования».

Широкое распространение в новейшую эпоху (после 1917 г.) такой меры, как запрещение священнослужения по обвинениям, которые по канонам влекут за собой извержение из сана, следует объяснять не только и даже не столько снисходительностью церковных властей, сколько трудностью или часто невозможностью проведения доказательного расследования по делу и его судебного разбирательства в условиях, которые сложились в тот период, радикально иных, чем в синодальную эпоху. Поэтому такая мера, как запрещение священнослужения, часто имела характер не судебного приговора, а предсудебного акта.

В ныне действующем Уставе Русской Православной Церкви содержится положение, согласно которому извержение из сана и пожизненное запрещение священнослужения налагаются епархиальным архиереем или Патриархом и Синодом только после рассмотрения дела церковным судом.

Кроме извержения из сана и запрещения священнодействия, церковная дисциплина знает и другие наказания, которым подвергаются клирики. В канонах Карфагенского Собора упоминается наказание, которое применялось исключительно к архиереям: лишение епископов братского общения с другими епископами. Виновный епископ (например, он не пришел на Собор без уважительной причины; принял в подчиненный ему монастырь монаха из чужого монастыря) отстранялся от всяких официальных сношений с другими епископами, лишался права выдавать представительные и рекомендательные грамоты окормляемым им христианам и впредь уже не мог являться на провинциальный собор. Такого наказания в современной дисциплинарной практике Церкви не существует.

В Русской Церкви, как правило, за маловажные проступки применяются следующие наказания: епитимья без запрещения священнослужения (в синодальную эпоху она проводилась в архиерейских домах и монастырях); отрешение от места – отрешенный от должности священнослужитель в синодальную эпоху мог совершать священнодействия от случая к случаю по приглашению приходского настоятеля; исключение за штат, т. е. отрешение от должности, но применяемое лишь к клирикам, достигшим 60-летнего возраста. Ныне оба последних наказания называются одинаково – увольнением за штат, но когда оно применяется по отношению к действительно престарелому священнослужителю, то уже не носит характера наказания, а бывает связано с состоянием здоровья увольняемого. Устав Духовных консисторий предусматривал также такие наказания клириков, как усугубление надзора со стороны благочинных, денежные взыскания (чаще всего за неисправное ведение метрических книг, исповедных росписей, обыскных книг, т. е. церковной документации), земные поклоны в храме, строгий или простой выговор и замечание.

За преступления, подлежавшие светскому уголовному суду, в синодальную эпоху лишение монашества применялось к монахам и священнослужителям-монахам, извергнутым из сана.