Книга Иова. Уолтер Зорн

Автор книги Иова помещает события в контекст патриархального периода (ок. 2000‒1700 гг. до н.э.). Сам Иов – это патриарх, глава большой семьи, который действует как личный священник, принося жертвы за членов семьи. Он живет в «земле Уз», большой территории к востоку от реки Иордан, которая включает Едом на юге и земли Арамеи на севере. Дом Иова, скорее всего, находится в Едоме. Его богатство определяется поголовьем скота (овец, верблюдов, быков и ослов) и числом слуг, работающих у него по хозяйству. Его большая семья часто празднует жизнь (урожаи?) регулярно собираясь на праздники. «Яхве» – его Бог, тот самый, который явил себя Моисею (Исх.3). Иов – монотеист, который верит в личного Бога-вседержителя, который способен дать и отнять жизнь и состояние. Как и у Адама, у Иова только одна жена. Но чтобы понять значимость истории Иова, следует обратить внимание на то, что он описан, как человек, который был «непорочен и честен», который «боялся Бога и сторонился всякого зла» (Иов.1:1). Он – «идеальный» человек, который наслаждается благословениями Бога, как материальными, так и духовными. Такой и должна быть жизнь праведников.

Но история не заканчивается на этом. Иов теряет все, включая здоровье, и все потому, что сатана (враг) поспорил с Богом Яхве об истинной мотивации и верности Иова. (Важное замечание: Бог Яхве Сам спровоцировал этот спор, сказав сатане: «Заметил ли ты моего раба, Иова?») Сатана был уверен, что Иов проклянет Бога, если потеряет все, чем владеет. Даже жена Иова играет роль сатаны, и советует ему поступить так же. Ответ Иова стоит многих похвал: «Неужели мы будем принимать от Бога только хорошее, а плохого не примем?» (Иов.2:106). Важно, чтобы по мере развития истории, читатель понимал, что «при всем этом не согрешил Иов в своих речах» (Иов.2:10в). Последующая часть истории – это выражение теодицеи (обоснование Божьей благости, справедливости и всемогущества в свете проблемы зла – прим. пер.) через длинные и мучительные разговоры (между Иовом и тремя его друзьями, а также с одним молодым человеком, по имени Элигу, который подготавливает почву для речей Бога).

В древней ближневосточной литературе можно найти книги, подобные книге Иова (так же, как, например, отрывку из Прит.22:17‒24:22 соответствует Египетские «Наставления Аменемопу»). Людей древнего Ближнего Востока, действительно интересовали похожие вопросы отношения богов к человеческим бедствиям и страданиям. С книгой Иова можно сравнить, по крайней мере, три египетских текста.

1. «Рассказ красноречивого крестьянина» (ок. XXI века до н.э.).⁵⁹⁹ Подобно книге Иова этот древний текст содержит пролог и эпилог, написанный прозой, и девять полупоэтических речей между ними. Это история о крестьянине, которого ограбили, украв ослов, с навьюченным на них добром. Его жалобы к местным властям не принимаются, поэтому он жалуется главному управляющему, который заставляет его возвращаться и говорить девять раз. Каждый раз он говорит все более настойчиво и многословно. Наконец, управляющий присуждает ему состояние грабителя. Подобно книге Иова, в этой истории используются очень длинные речи, звучащие из уст бедного крестьянина, с помощью которых обсуждается несправедливость как таковая. Но Иов жалуется, прежде всего, своему Богу, затем так называемым друзьям, и к концу приобретает большую уверенность в своей честности.

2. «Речения Ипувера» (ок. XIV века до н.э., оригинал относится к XXI веку до н.э.).⁶⁰⁰ В этой книге сохранились лишь отдельные фрагменты (утеряны вступление и заключение). Но оставшихся частей достаточно, чтобы представить ее как жалобу Ипувера, египетского мудреца, к фараону на царящий в империи хаос (шестая династия древнего царства). Разбирается весь сложившийся социальный порядок и жалоба направляется к единственному человеку, способному внести хоть какие-то перемены. Что же касается книги Иова, то жалоба касается справедливости Божьей.

3. «Спор разочарованного со своей душой» (ближе к концу III тысячелетия до н.э.; т.е. около 2100‒2000 гг. до н.э.). Этот текст рассказывает о трудных временах в истории Египта, что повергает в отчаяние «героя» повествования. Он задумывает совершить самоубийство и перед этим долго и изнурительно беседует со своей душой (ба). Он боится, что его душа не станет сопровождать его в такой смерти. Как и Иов, он надеется, что боги придут ему на помощь: «Воистину, кто перейдет в загробное царство будет в числе мудрецов, без помехи говорящих с божественным Ра».⁶⁰¹Хотя Иов теряет всякую надежду в жизни и желает оказаться мертвым, он не замышляет самоубийство, к тому же он ценит жизнь выше, чем отчаявшийся египтянин. Спор раздавленного судьбой египтянина – это монолог, а книга Иова – это диалоги Иова с тремя друзьями, которые сострадают Иову.

В Месопотамии также были найдены документы, которые, подобно Иову, разбирают вопрос человеческих страданий.

1. Шумерская поэма под названием «Человек и его Бог» (ок. 2000‒1700 гг. до н.э.)⁶⁰² рассказывает о честном и богатом человеке, пораженном тяжелой болезнью. Он оплакивает свою участь, умоляя членов семьи присоединиться к его плачу. Он обращается к своему личному богу за помощью. После того, как человек исповедует свой грех, бог возвращает ему здоровье, изгоняя беса болезни. Этот честный человек, наверное, поддержал бы «троих друзей Иова» и согласился бы, что все люди грешны и заслуживают наказания Божьего. Однако, эта поэма, в отличие от Иова, не поднимает вопроса божественной справедливости.

2. Возможно наилучшую параллель Иову можно найти в аккадской поэме «Я восхвалю Господа Мудрости» (около II тысячелетия до н.э.).⁶⁰³ Она также называется «Поэма о праведном страдальце» или «Вавилонский Иов». Уважаемого человека, имеющего высокое положение в обществе, внезапно и неожиданно поражают невероятные страдания, Он обращается к своим богам и богиням, но безуспешно. Тогда он обращается к ворожбе, но все с тем же результатом. Затем уверенный в своей безгрешности, он пытается найти источник своих страданий. После года страданий, он видит три сна, которые объясняют ему, как бог Мардук посылает чародея, чтобы провести обряды изгнания бесов и исцелить страдальца. Поэма завершается прославлением Мардука за то, что он способен «возрождать из могилы». Подобно Иову, он оплакивает свои страдания, томится, когда боги не отвечают на его молитвы, и осознает ограниченность человека в толковании человеческих проблем. Но, в отличие от Иова, он ни разу не касается проблемы теодицеи (справедливости Бога).

3. Более поздняя аккадская книга, известная как «Вавилонский Экклезиаст», называется «Диалог о человеческом страдании» (ок. 1000 г. до н.э.).⁶⁰⁴ Это – поэма, состоящая из двадцати семи строф, написанная в форме акростиха, по одиннадцать стихов в каждой строфе, каждый из которых начинается с одной и той же буквы (очень похоже на Псалом 118, в котором на каждую букву еврейского алфавита приходится по восемь стихов). Имя страдающего человека – Шагил-Кинам-аббиб. Он разговаривает с другом о человеческом страдании (в особенности о своем страдании) и отсутствии высшей справедливости. Боги оказываются далеко и не отвечают на молитвы. Страдалец – сирота и за свою жизнь ничего кроме бед и трудностей не испытывал. Друг отвечает ему обвинением в том, что страдалец пытается нарушить законы богов. Но страдалец настаивает на своем, говоря: «Люди восхваляют слово известного человека, искусного убийцу, но они попирают смиренного, не совершившего насилия». Непоследовательность жизни просто не дает никакого истинного ответа на его страдания. Кроме своего друга, он ищет ответа у Нинурты, Иштар и у царя. Хотя тематики книг где-то совпадают, краткость поэмы и подход к решению проблемы сильно отличают «Вавилонского Экклезиаста» от книги Иова.

4. Наконец, аккадский текст, найденный в Угарите (Рас Шамра)⁶⁰⁵ содержит еще одну поэму о страдальце, который не может найти ответов в мире богов. Семья уговаривает его сдаться на милость судьбе. Страдалец переходит от плача к прославлению своего бога, Мардука. Он просит о милости того самого бога, который поразил его болезнью. Поскольку эта тема встречается в ранней хананейской культуре, можно заключить, что автор книги Иова был знаком с подобными текстами и историями. Это не значит, что автор Иова переписал эти рассказы, но знал о проблеме и существующих подходах к ее решению. Книга Иова сама по себе намного сложнее, многограннее, длиннее и значительно глубже в решении проблемы теодицеи, чем все перечисленные истории. Мы согласны с Хартли в его выводе, относительно этих параллелей: «Сравнение текстов, схожих с книгой Иова, показывает, что автор, возможно, находился под влиянием богатой древней ближневосточной литературной традиции о страдании, но это влияние коснулось больше формата, чем содержания произведения».⁶⁰⁶

Рукопись книги Иова в Масоретском тексте сохранилась, в основном, неплохо. Но толкование этой книги по некоторым причинам встречает несколько проблем. Рукопись содержит более ста слов, которые отсутствуют в других книгах еврейских Писаний (хапакс легомена) и поэтому смысл многих отрывков остается неясным даже для древних переводчиков (см. LXX). Хотя Септуагинта является довольно точным переводом, в местах, где смысл слов или фраз остается неясным, ей приходится прибегать к перефразированию или догадкам. Как это ни странно, но около 350 строк (стихой) Масоретского текста отсутствуют в Септуагинте. Похоже, что была сделана попытка «разумного» сокращения длинных речей поэтической части книги, особенно в третьем цикле речей и в речи Элигу (главы 22‒37). К тому же, в Масоретском тексте в третьем цикле речей наблюдается некоторый беспорядок с кажущимся упущением ожидаемых речей Билдада и Цофара.⁶⁰⁷ Открытие угаритских текстов помогло объяснить некоторые неясные отрывки (см. работы Мартина Г. Поупа), но в еврейском тексте книги Иова еще осталось достаточно много непонятных слов и выражений, который еще предстоит объяснить.

Иов не был автором книги Иова. Но некоторые черты характера автора можно определить из содержания самой книги. Он, возможно, относился к группе так называемых «волхвов» – мудрецов древнего Израиля. Как объясняет Хартли, эти мудрецы «защищали дисциплинированную жизнь, обещая, что верное следование их учению принесет процветание и долгую жизнь (напр., Прит.4). Хотя в своих писаниях они уделяли мало внимания культовым обрядам или искупительной истории, их отличала глубокая религиозная посвященность, основанная на высокой этике монотеизма. Они учили, что страх перед Яхве был началом мудрости (Прит.1:7, 9:10)».⁶⁰⁸

Мудрецы были людьми начитанными, много путешествовали и могли разговаривать на нескольких языках (ср. 4Цар.18:26:28). Такой мудростью нередко обладали даже цари (напр., Соломон, 3Цар.4:29‒34). Автор книги Иова знал технику горного дела (напр. Иов.28:1‒11), был хорошо знаком с природой, как флорой, так и фауной (напр., Иов.14:7‒10). Он обладал довольно широким словарным запасом, например, использовал пять различных синонимов слова «лев» (4:10‒11), тринадцать синонимов, выражающих понятие «драгоценность» (28:15‒19), пять синонимов слова «золото» и шесть синонимов слова «западня» (18:8‒10). Ему была хорошо знакома современная ему культура, особенно культура Египта. Фразы и слова, имеющие аналоги в Угаритских рукописях подтверждают это предположение. Мотивы и образы, которые можно отыскать в хананейских мифах и легендах, указывают на то, что автор был «на ты» с этой литературой и традицией. Он помещает своих героев в патриархальный период истории за пределы древнего Ханаана, то есть в Едом. Использование «Яхве», личного имени Бога, ограничивается в основном прологом и эпилогом (единственные исключения: 12:9, 38:1, 40:1,3,6, 42:1), в то время как в диалогах – поэтической части книги – Бог называется архаичными именами.⁶⁰⁹ Как и многие, он задается вопросом: почему Бог позволяет праведным страдать, а злым процветать? (см. псалмы 9,11,12,48,72,87:108). Ответ на этот вопрос – великая, яркая цель книги Иова, и ее автор мастерски представляет нам свой вдохновенный взгляд на эту проблему.

Содержание книги может многое рассказать об авторе, но имя автора этого великого произведения пока так и остается неизвестным. Нам известно только то, что он был высокообразованным, мудрым и духовно зрелым человеком, потому что только такой человек мог написать такую книгу.

Незнание имени автора не дает возможности с точностью определить и время создания книги. В тексте книги Иова отсутствуют ссылки на какие-либо исторические события, по которым можно было бы судить о времени ее написания. Ученые предлагали различные варианты датировки, начиная со времен патриархов и до послепленной эпохи.⁶¹⁰

Послепленная эпоха выбирается в основном из-за «страданий» еврейского народа в вавилонском плену. Но «страдания» Иова – это страдания невинного человека, в то время как «страдания» Израиля в пленении результат непослушания и греха. Эти страдания нельзя приравнивать и нельзя искать в них параллели. Более того, Иов – это контраргумент против обычного взгляда на плату за грех. Некоторые пытались утверждать, что на более позднюю дату указывают «арамеизмы» книги, но теперь угаритские исследования и лучшее понимание влияния арамейского языка на древнееврейский отметают позднюю датировку книги. К тому же, герои истории Иова находятся в Едоме. После пленения Едом стал архетипом врагов Израиля и поэтому трудно представить возникновение книги Иова после этих событий. Что же касается ранней датировки, то ее защищают благодаря другим, подобным книге Иова, рассказам, существовавшим в ранней египетской и месопотамской культуре. Но ни один из приведенных аргументов не позволяет точно определить дату написания книги. Остается сделать простой вывод: дату создания и автора книги Иова определить невозможно.⁶¹¹

Самой ранней попыткой толкования книги Иова считается дошедший до наших дней «Завет Иова», который, вероятно, был написан, в Александрии в I веке до н.э. Подобные «заветы» обычно описывали «последние слова», переданные нам знаменитыми людьми. Книга в большей степени являет нам направление эллинистической мысли I века до н.э. Это – иудейская мистика и магия, ангелология, теории о происхождении и природе сатаны, космологический дуализм, усердное отвержение идолов и интерес к женщинам. В конце книги «колесница» уносит Иова в рай.⁶¹²

Очевидно, новозаветное Послание Иакова считает «конец» жизни Иова достаточно важным в его толковании, ибо говорит: «Вы знаете, мы называем счастливыми тех, кто был стойким до конца. Вы слышали о стойкости Иова и знаете, какой конец жизни дал ему Господь, потому что Господь милосерден и сострадателен» (Иак.5:11). Он, конечно, ссылается на то, как в конце Бог возместил Иову все то, что тот потерял.

Ранние раввинские толкования книги Иова были не столь обходительны. Они обвиняли Иова в том, что он согрешил в своем сердце, слишком много говорил, а, позднее, даже восстал на Бога и лишился Его любви. Креншоу излагает иудейскую легенду, которая объясняет, почему все эти страдания свалились на Иова: «Бог отдал Иова Самаэлю (Сатане) и держал его в таком состоянии, пока иудейский народ, покидая Египет, переходил через Красное море, и после этого в последний момент Бог спас Иова от власти врага».⁶¹³

Толкования, принадлежащие ранним отцам католической церкви, были значительно позитивнее. Григорий Великий написал тридцать пять книг с проповедями на книгу Иова. Августин видел в книге пример проявления «Божьей благодати». Фома Аквинский, находясь под сильным влиянием греческой философии, использовал книгу Иова для дискуссии по метафизической проблеме божественного провидения. Даже протестант Кальвин написал 159 проповедей по книге Иова, защищая свой взгляд на божественное провидение.

В эпоху Ренессанса (XVII‒XVIII вв.) толкователи вновь стали смотреть на Иова, как на бунтаря, видя в нем отражение состояния всего человечества. Более современные исследователи толковали Иова сквозь призму своих собственных интеллектуальных и религиозных понятий. Как религиозные, так и светские исследователи стремятся привнести в толкования свой собственный временной и культурный контекст.

«Фауст» Гетте и «Иов. Драма в стихах» Арчибальда Маклиша – хорошие примеры того, какое сильное влияние оказала книга Иова на западную литературу. Со времен Холокоста книга Иова неоднократно оказывалась в центре сочинений тех, кому удалось выжить (напр., Эли Визел). И даже философии, такие далекие от религии, как экзистенциализм и марксизм, использовали книгу Иова в поддержку своих взглядов. Под вывеской «критика обратной связи», ряд групп, читали книгу, пытаясь уложить ее в свое собственное «мировоззрение», такое как феминизм, вегетарианство, материализм и даже так называемая группа «христианского» чтения.⁶¹⁴

Итак, книга Иова стала предметом изучения с самых ранних времен. «Достаточно обширная библиография» была собрана и представлена в работе Дэвида Слайнса.⁶¹⁵Подобный список – уже сам по себе комментарий к книге Иова. По количеству комментариев, написанных на протяжении столетий, ее определила только Псалтирь.

Структура книги Иова отражает древнюю литературную форму с прологом (главы 1 и 2) и эпилогом (42:7‒17), которые написаны в прозе, и главной, центральной частью книги, которая представляет собой продолжительный диалог и монолог (3:1‒42:6), написанные в стихах. Хотя некоторые ученые пытались отделить различные литературные формы, считая их изначально отдельными повествованиями,⁶¹⁶современные исследователи в большинстве толкуют книгу, следуя ее канонической структуре. Простой план книги, в соответствии с ее жанровой окраской, выглядит так:

Таблица 15. План книги Иова в соответствии с жанрами

По-другому можно взглянуть на структуру книги, если разобрать «введения» и «заключения» к драме. Книга содержит повествовательные отметки, лежащие за пределами самого повествования, которые дают читателю необходимую информацию. В конце первого испытания Иова говорится: «При всем этом Иов не согрешил и не упрекнул Бога» (1:22). В конце второго испытания Иова также повторено: «И при всем этом не согрешил Иов в своих речах» (2:106). В конце 31 главы информация о том, что «на этом окончились речи Иова» (31:40в) дается наряду со словами из 32:1а: «Тогда трое друзей перестали спорить с Иовом». Как выразился Норм Хабель «Эти отметки в прозе ясно свидетельствуют о намерении автора разделить повествование на три раздела (1:1‒2:10, 2:11‒31:40, 32:1‒42:17), каждое со своим собственным соответствующим вступлением и ключевой фигурой».

Первый раздел характеризует Иова как человека «непорочного и честного», человека, который «боится Бога и сторонится всякого зла» (ст. 1:16,86, 2:3). Эта информация необходима для последующего спора о «божественной справедливости» и «теодицеи». Во втором разделе, в отрывке 2:11‒13 представляются три друга Иова, которые в конце будут критиковать характер Иова, описанный в начале. Отрывок 32:1‒5 завершает спор друзей с Иовом и вводит новое лицо – Элигу который гневно осуждает Иова (в четырех речах – главы 32‒37). Этот прием повествователя следует назвать «приостановкой» и «тактикой задержки» перед рассказом о явлении Бога Иову (главы 38‒41).

В первом разделе Бог поражает Иова болезнью, но Иову ничего неизвестно о договоре Бога и сатаны (об этом знают только читатели!). Бог является темой диалогов Иова и трех его друзей во втором разделе. Друзья все как один настаивают, что страдания Иова ниспосланы Богом, но это нарушило бы правильность доктрины божественного воздаяния. Иов отвергает упреки друзей и вызывает Бога «на ринг», чтобы подтвердить свою невиновность. Иов ищет встречи с Богом, чтобы подтвердить свою праведность.

Третий раздел – это шутовство юноши по имени Элигу, представленное в четырех речах, которые, на самом деле, мало что прибавляют к уже составленной картине спора. Элигу только усложняет ситуацию, осуждая настойчивость Иова в вопросе собственной праведности, и еще раз формулирует доктрину божественного воздаяния (34:11). Он добавляет, что Бог использует страдания для дисциплины и что Он спасет любого, кто обратиться к Нему с покаянием. Он уличает Иова в гордыне (33:12). Элиту говорит о Боге так, как будто он действительно Его знает (37:14,23‒24). Он заявляет, что Бог управляет миром справедливо.

Наконец, Бог Сам говорит с Иовом из бури (38:1) и в двух речах объясняет, насколько Иову, смертному человеку, малопонятны дела Создателя вселенной, насколько выше его разумения решения, принимаемые советом Божьим. Бог бросает вызов Иову. Иов остается безгласен (40:3‒5). После третьей речи Бога, Иов в последний раз отвечает Богу (42:1‒6). Интересно то, что даже осведомленность читателя о небесном договоре Бога с сатаной, никак не помогает в решении проблемы страданий Иова. Но все кончается хорошо. Иов по-новому видит Бога и себя, и это видение не зависит от толкования стиха 6 (42:1‒6).

В заключении Бог называет Иова «правым», а его друзей «глупцами» (42:7‒8). Теперь настает время для священнических обязанностей Иова (1:5), он должен принести жертвы за вину своих друзей (42:8‒10). Этот поступок дает возможность Богу благословить Иова и одарить его состоянием в два раза превосходящим прежнее (42:12‒15). Жизнь, полностью отданная Богу, – 140 лет (2 х 70 лет!) – завершает книгу (42:16‒17).

Возможно, самый удобный для чтения план – тот, что построен, исходя из содержания книги, на основе структурных разделов: пролога, диалогов, монологов и эпилога:

I. Пролог – 1:1‒2:13

A. Праведность Иова – 1:1‒5

B. Два испытания Иова – 1:6‒2:10

C. Представление троих друзей Иова – 2:11‒13

II. Диалоги ― 3:1‒27:23

A. Плачь Иова ― 3:1‒26

B. Первый круг речей – 4:1‒14:22

1. Элифаз – 4:1‒5:27

2. Ответ Иова ― 6:1‒7:21

3. Билдад ― 8:1‒22

4. Ответ Иова ― 9:1‒10:22

5. Цофар ― 11:1‒20

6. Ответ Иова – 12:1‒14:22

C. Второй круг речей – 15:1‒21:34

1. Элифаз – 15:1‒35

2. Ответ Иова – 16:1‒17:16

3. Билдад – 18:1‒21

4. Ответ Иова – 19:1‒29

5. Цофар ― 20:1‒29

6. Ответ Иова ― 21:1‒34

D. Третий цикл речей – 22:1‒27:23

1. Элифаз ― 22:1‒30

2. Ответ Иова – 23:1‒24:25

3. Билдад – 25:1‒6 + 26:5‒14

4. Ответ Иова – 26:1‒4 + 27:1‒12

5. Цофар – 27:13‒23 [Хабел]

III. Интерлюдия: Поэма о Мудрости – 28:1‒28⁶¹⁷

IV. Монологи – 29:1‒42:6

A. Сомнения в праведности Иова – 29:1‒31:40

1. Прежнее благословение – 29:1‒25

2. Нынешнее страдание – 30:1‒31

3. «Клятва в невиновности» – 31:1‒40

B. Речи Элигу – 32:1‒37:24

1. Представление и первая речь – 32:1‒33:33

2. Вторая речь – 34:1‒37

3. Третья речь ― 35:1‒16

4. Четвертая речь ― 36:1‒37:24

C. Речи Бога ― 38:1‒42:6

1. Первая речь – 38:1‒40:2

2. Ответ Иова – 40:3‒5

3. Вторая речь – 40:6‒41:34

4. Окончательный ответ Иова – 42:1‒6

V. Эпилог ― 42:7‒17

A. Суждение Бога о поведении Иова и трех его друзей – 42:7‒9

B. Восстановление жизни Иова – 42:10‒17

Последняя часть третьего круга речей Иова и троих друзей (25:1‒27:23), по сравнению с оригиналом, подверглась либо искажению, либо путанице во время переписки. Приведенный план отражает попытку (ср. Хабель) восстановить материал по образцу, данному в первом и втором круге речей. Это возможно превратило бы поэму из главы 28 в окончательный ответ Иова (что является спорным заявлением). С другой стороны, путаница могла быть намеренной попыткой оригинального автора показать, что спор между Иовом и его друзьями постепенно превратился в перебранку. В конце третьего круга речи, действительно, становятся довольно спутанными.

Клаус Вестерман назвал книгу Иова драмой-стенанием. Он видел в речах друзей Иова и Бога спор посреди стенаний Иова. (Иов.3 и 29‒31 названы Вестерманом стенаниями, направляющими речи, 4‒27). Хартли критикует этот подход, заявляя, что «драма-стенание» – всего лишь разъясняющий термин, а не литературный жанр.⁶¹⁸ Естественно, книга Иова включает стенания, но стенания не в чистом виде.

Г. Рихтер считает книгу Иова судебным процессом. Хартли объясняет, как эта идея проявляется в книге:

«Различные части книги связаны с отдельными этапами судопроизводства. Первая часть – процедура, призванная примирить стороны через предварительные слушания (главы 4‒14). Поскольку попытка заканчивается неудачей, начинаются формальные слушания (главы 15‒31). Молчание друзей после клятвы Иова в невиновности означает, что они проиграли тяжбу, а Иов оказался победителем. Сильно обеспокоенный таким исходом дела, Элигу апеллирует к решению суда (главы 38‒41). Под напором его вопросов обвиняемый Иов отводит свои жалобы, и, таким образом, между ним и Богом достигается перемирие (42:1‒б)».⁶¹⁹

Сам Джон Хартли считает книгу Иова sui generis («уникальной»). По его мнению, она не относится к какому-либо одному, а напротив состоит из множества различных жанров, которые вместе формируют то, что он называет «эпос и мудрая дискуссия». Но, каким бы ни был жанр этой книги, она, безусловно, затрагивает вопросы «страданий праведных» и «теодицеи » (оправдания Божьей благости).⁶²⁰

В противоположность сдержанности Хартли, молодые ученые все чаще видят в книге Иова драму о судебном процессе.⁶²¹ Сазерланд восклицает: «На самом деле, книга Иова описывает целый ряд судебных тяжб-испытаний,⁶²² пересекающихся и накладывающихся друг на друга. Бог испытывает Иова. Сатана испытывает Бога. Бог испытывает Иова во второй раз. Друзья Иова осуждают его. Иов осуждает своих друзей. Все постепенно подходит к завершающему этапу, когда Иов выдвигает осуждение против Самого Бога и отказывается снимать свои обвинения».⁶²³ Однако ответ Бога заставляет Иова «отказаться» от своих обвинений и «прекратить» судебный процесс (42:6).

Ключом, который помогает увидеть в книге Иова судебную драму, является стих 31:35: «О, если бы выслушали меня! Вот моя печать – и пусть Всесильный ответит! Пусть мой Обвинитель напишет свиток...». Иов требует очной ставки с Богом, в которой Бог должен предстать либо как истец, и, соответственно высказать Иову формальные обвинения в конкретных преступлениях (которых сам Иов за собой не признает), либо как ответчик, чтобы ответить перед Иовом за незаконное отторжение собственности. (9:12а, 10:3а) и отнятое личное здоровье. Друзья Иова не привносят улучшения в сложившуюся ситуацию, ибо они настолько пропитаны традиционной мудростью божественного воздаяния, что уже не могут воспринимать ситуацию с Иовом в каком-то другом контексте. Сначала Иов неохотно осуждает Бога (9:32‒35), ибо сам он оказывается под судом Божьим (10:2:3). И, тем не менее, он готов судиться с Богом (13:3). Наконец, Иов взывает к «защитнику» или «третейскому судье»: «Я же знаю, что жив мой Заступник, Он – Последний – встает над прахом! Даже когда спадет с меня кожа, лишаясь плоти, я увижу Бога. Я своими глазами Его увижу, не кто-то другой – я сам! Пусть даже остановится мое сердце!» (19:25‒27; ср. 16:18‒21). Именно в этом и состоит проблема Иова: он желает обвинить Бога, но в то же время только к Богу он может обратиться за защитой и помощью! У Иова нет нейтрального (третейского) судьи и поэтому он вынужден обращаться за помощью к Богу. В любом случае, Иов даже не в состоянии найти Бога, чтобы представить перед Ним свое дело (23:1‒7). Прежде разговора со своими так называемыми друзьями, Иов предвосхищает будущую стратегию, объявляя о своей чистоте и праведности (27:26). Наконец, Иов публично заявляет о своей невиновности (главы 29‒31), что считается законным требованием обвиняемого в формальных судебных слушаниях. Иов рассказывает о благословениях, которые Бог посылал ему раньше, в те времена, когда самому Иову нередко приходилось судить других людей «праведным» судом (глава 29). Но теперь он оплакивает свое нынешнее состояние (глава 30), где-то даже предугадывая речь Элигу (30:1). «Клятва в невиновности» (31:35‒37) предшествует и следует за серией проклятий, которые Иов насылает на себя самого, в случае, если он хоть как-то участвовал в этих низких делах (31:1‒34,38‒40). Теперь Бог уже обязан явиться на суд и либо показать неправоту Иова, либо защитить и оправдать его.

Но долгожданная личная встреча с Богом откладывается из-за появления Элигу (а что же касается Иова, то он опасается, что его клятвенное заявление может так и повиснуть в воздухе!). Элигу хорошо известно стремление Иова к открытию судебного процесса (32:9: «рассуждать справедливо» = «судебная тяжба» от мишпат). Он жестоко критикует Иова за выдвинутые аргументы (34:4‒6.23, 35:2, 37:19). Но, поступая так, Элигу постепенно готовит Иова к неожиданному появлению Яхве, приход которого, по иронии, оказывается неожиданным для всех (37:23).

Бог отвечает на просьбу Иова «из бури» (главы 38‒41). «Препояшь себе бедра, как муж! Я спрошу, а ты мне ответь» (38:3; ср. 40:7). Здесь для подготовки Иова к полемике с Богом используется метафора из «борьбы на поясах». Теперь Бог выходит на суд с Иовом (40:2; ср. 10:2, 13:6, 19, 23:6, 31:35, 33:13).

Ключ к пониманию Божьего ответа Иову – использование слова мишпат. В то время как по отношению ко всему остальному в книге Иова это слово несет в себе смысл суда (юриспруденция), по отношению к Богу оно означает Его «власть» над вселенной (суверенитет). Таким образом, Бог заявляет о Своей справедливости перед Иовом (40:8), и Иов принимает заявление Бога (42:2). Бог – это Создатель и единоличный Властелин всей, созданной Им, вселенной. Он – Царь, и потому все вокруг принадлежит Ему, даже сам Иов и все его состояние. Иов вскрыл свое невежество и потому был смирён (42:3). То, чего так долго добивался Иов – встречи с Богом «лицом к лицу» – он получил: «О Тебе я прежде лишь слышал, а теперь своими глазами увидел» (42:5).

В большинстве переводов Иов «раскаивается» в конце книги. Таков и новый перевод РБО: «Посему я от всего отрекаюсь, раскаиваюсь средь праха и пепла» (42:6). В свете нашей дискуссии, более подходящим был бы следующий вариант перевода: «Посему я отказываюсь (от своих претензий) и отвожу (свою жалобу), (сидя) на прахе и пепле». Иов все еще жив! Всемогущий Бог не отобрал у него жизни. Его «уверения в невиновности» приняты. «Действия Иова указывают на то, что он возвращается к нормальной жизни; он меняется, теперь он перестает добиваться справедливости и занимает место истца среди праха и пепла. Конфликт с Богом исчерпан, и Иов признает Яхве своим Господом».⁶²⁴

Но драма еще не завершилась. История требует заключительного аккорда. Конфликт между Иовом и тремя друзьями все еще существует. (Элигу осмотрительно исчезает из повествования!) Кроме того, Бог недоволен друзьями Иова, потому что они говорили не верно (ПЮЗ, нхонах, «не правдиво», 42:7). Как не смешно, но теперь Иов должен играть роль посредника («искупителя») для своих друзей (42:8:9). «И когда Иов помолился за друзей, Господь вернул ему благополучие: Господь дал Иову вдвое больше, чем было у него прежде» (42:10). Может показаться, что этот стих противоречит всей истории Иова, ведь до сих пор утверждалось, что доктрина божественного воздаяния, по которой Господь наказывает злых и воздает праведным по заслугам, неправильно толкует отношения человека с Богом. Но идея этого стиха в том, что Бог – это Царь и Правитель всей вселенной, Он имеет право давать и отбирать, проклинать и благословлять по своему усмотрению, и поэтому Он имеет полное право удвоить состояние Иова. «Господь благословил оставшиеся годы Иова больше, чем прежние» (42:12).

Поскольку Иов был безгрешен (1:1,8,22, 2:3:10), горе, свалившееся на него, не было наказанием за грех. Характер Иова был без изъяна и страдания были посланы ему не ради исправления или укрепления характера. Иов сохранил свою невиновность даже после упреков жены, троих друзей и юноши, которые верили в «божественное воздаяние». Даже в присутствии Бога Иову удалось остаться праведным, хотя не без признания своего невежества: Иов не задумывался о том, как Бог управляет вселенной. Итак, Иов смирён, но воодушевлен новым «видением» Бога. У Иова больше нет «претензий» к Богу. Бог не только удвоил состояние Иова, но дал ему еще детей. Он не удвоил число детей, но три дочери названы самыми красивыми (означает ли это, что предыдущие три дочери были не столь красивыми?), а их наследство было таким же большим, как наследство братьев (42:14‒15).

Итак, основная идея истории Иова состоит в следующем: «самый праведный человек на земле страдает от самых тяжких бед, что заставляет его пройти через крайнюю форму испытания веры».⁶²⁵ Может ли свободный человек любить Бога «бескорыстно»? Иов ответил на этот вопрос в великом эпосе, который мы назвали «судебной драмой». Иов стал прототипом Христа, Который, вопреки Своему совершенству прошел через жуткую смерть, чтобы приобрести великую победу для людей всего мира.

Все соглашаются с тем, что книга Иова – это теодицея.⁶²⁶ «Иов – это наиболее вызывающая теодицея, ибо она рассказывает о самом праведном человеке на земле, который за преступления против человечества вызывает Бога на суд, и не желает оправдывать Его».⁶²⁷ «Справедливость Бога», при конечном рассмотрении, оказывается за пределами сферы компетенции человека. Но человеку позволено искать ответ на этот вопрос.

Сначала мы задаемся вопросом: почему в мире существует зло? Это – единственно возможный мир, в котором человек может жить и совершенно бескорыстно любить Бога. Если человек хоть на минутку решит, что любовь к Богу приносит награду в качестве воздаяния, то такая «любовь» сразу же превратиться в эгоизм. Тогда люди начнут служить Богу только ради вознаграждения. Многие поступают именно так, потому что верят в эту теорию. Это отчасти объясняет появление такого феномена, как книга «Молитва Иависа», которая так быстро превратилась в доходное дело. Подобные ереси будут процветать и дальше. Но зло должно существовать в мире, где человеку со свободной волей, дается возможность любить Бога вне зависимости от обстоятельств.

Такие рассуждения кажутся резкими, особенно для праведника, столкнувшегося со страшной несправедливостью. Иов не подозревал о небесном договоре между Богом и сатаной. Если бы Бог открыл Иову эту тай ну, сама цель сотворенного Им мира и человечества была бы попрана.

Бог ожидает, что человек будет бросать Ему вызов, негодуя о зле и неправде в этом мире. Недостаток страданий скорее разрушает, а не воспитывает характер. Люди имеют право и должны знать, почему зло наполняет их мир. Безусловно, есть случаи, когда наказание может считаться приемлемым ответом. И есть случаи, когда результатом зла становится воспитание характера. Примеров этому хоть отбавляй. Но человек оказывается в опасных путах греха, если, переходя рамки своих знаний, начинает осуждать Бога или слишком быстро оправдывать Его за провоцирование зла в этом мире.

Только на последнем суде, после всеобщего воскресения, наступит час расплаты. В тот день Бог объявит, какие цели в этом мире Он ставил перед каждым человеком и перед каждым народом (Ис.60; Откр.21‒22). Человеку достаточно любить Бога совершенно бескорыстно. На основании этой любви мы будем судимы.

Книга Иова серьезно относится к свободе воли человека. Всеобщая «испорченность» из-за греха одного человека (Адама), книгой Иова в расчет не берется. Когда трое друзей выступают в защиту «божественного воздаяния», Иов в одиночку выступает против этой теории. Элигу намекает Иову, что Бог наказывает Иова за грехи, и что Иову не следует подвергать сомнению Его деяния. Но как только Элигу называет Бога «недостижимым» для человека, Всемогущий начинает говорить с Иовом «из бури» (37:23, 38:1). Бог, действительно, иногда воспитывает своих детей (Втор.8:5; Прит.3:11,12; Евр.12:4‒11), но это не имеет отношения к Иову.

Большинство считает, что «сатана» – это личное имя духовного существа – падшего ангела, воплощения зла. Но «сатана» в еврейских Писаниях – это описательный термин, а не имя. Его характеристика – ивр., (гашатан), «обвинитель». В книге Иова представлен как «слуга Божий» (Иов.1:6‒12, 2:1‒10). В еврейской Библии этот термин используется еще дважды. Во 2Цар.24:1 Яхве кипит гневом на Израиль и Он провоцирует Давида пойти против Израиля и провести перепись (чтобы обложить налогами население и мобилизовать новобранцев). Но эта же история, повторенная после возвращения из плена в книге Паралипоменон, объясняет, что на самом деле перепись Израиля Давид провел с подачи «сатаны»: «И восстал сатана на Израиля, и возбудил Давида сделать счисление Израильтян» (1Пар.21:1). «Сатана содействует Божьей воле, принося Его гнев непослушным смертным, и этим исполняет волю Божью».⁶²⁸ Он был посредником, спровоцировавшим Давида самостоятельно ввести удушающий бюрократический порядок (перепись населения). Все это соответствовало воле Божьей, но воле, исполненной Его гнева (2Цар.24:1).

В книге пророка Захарии (3:1) есть сцена, где первосвященник Иисус стоит перед ангелом Яхве. Сатана стоит по правую сторону, чтобы обвинять его. Но в чем сатана обвиняет Иисуса? На нем были «запятнанные одежды» (ст. 3), которые олицетворяют все грехи Божьего народа, которые, очевидно, довели их до пленения. Бог собирается переодеть Иисуса в чистые одежды (ст. 4, «торжественные одежды» – СП), и когда будет послан Божий слуга, Отрасль, Бог через него «изгладит грех земли сей в один день» (ст. 9). Сатана действует как судебный обвинитель против Израиля и его обвинения требуют суровой справедливости. Без Божьей благодати и способности Бога «изгладить грех в один день», бремя оказалась бы для людей Божьих тяжелым и невыносимым. «По сути, Враг повторяет снова и снова то, что осуждающая человеческая совесть сделала уже давным-давно. Вина осознана и наказание заслужено. И только благодаря Божьей незаслуженной благодати дело закрывают».⁶²⁹ Вот почему Яхве упрекает врага дважды (ст. 2).

В книге Иова сцена похожа, за исключением того, что Иов по-настоящему «непорочен, честен, боится Бога и сторонится всякого зла» (1:8). Враг с этим не согласен, но обратил бы он внимание на Иова, если бы Бог не сказал: «Заметил ли ты раба Моего, Иова?» (ст. 8а). Враг заявляет, что Иов непорочен только потому, что живет «под защитой» благословения Божьего. Иов праведен и добр только потому, что Бог добр к нему. Враг намекает на то, что Бог ошибается относительно Иова, и что Иов праведен только потому, что праведность несет определенные выгоды. Следует заметить, что среди несчастий, обрушившихся на Иова, два проистекают прямо из реалий, подконтрольных Богу: «огонь Божий» и «ураган». Но разве Бог не властен над племенами и народами – «сабеянами» и «халдеями»?

Во время второй встречи Бог говорит врагу: «Ты подстрекал Меня погубить его [Иова] невинно» (Иов.2:3). Это значит, что несчастья не могли произойти с Иовом без позволения со стороны Бога. Так, во второй раз, получая еще одно разрешение с ограничением, враг поражает Иова «болезненными нарывами с головы до пят» (2:7). И с этого времени враг больше не появляется на сцене. Однако впоследствии врага можно узнать в образе жены Иова, в трех друзьях и юноше Элигу. Все они играют роль «врага» в длинных разговорах, которые вскоре после начала быстро превращаются в чисто обвинительные речи. Это напоминает разговор Иисуса с Петром, когда Петр в точности повторяет мысли искусителя о предстоящих страданиях Иисуса. Когда Петр возражает против смерти Иисуса в Иерусалиме, Иисус отвечает: «Прочь с глаз, Сатана! Ты сбиваешь Меня с пути, ты думаешь не о Божьем – о человеческом!» (Мф.16:23).

Какой бы способ мы не избрали для изучения книги Иова, нам придется задуматься над ролью врага (сатаны) как в духовном, так и в материальном мире. «Враг, по сути, довольно верный, если не сказать, усердный слуга Божий, которому доверен, если можно сказать, контроль над качеством веры и проведение испытательных мероприятий. Сатана, на самом деле, подвигает Бога и человечество (в лице Иова) к исследованию проблемы зла и праведности на уровне, который не был достигнут никем ни до, ни после».⁶³⁰

Отрывок из книги Иова 19:25‒27 – это настоящее теологическое минное поле. Как бы вы не толковали эти стихи, они могут «взорваться», и осколки полетят вам прямо в лицо! Популярные толкования с легкостью относят этот текст к Мессии и воскресению. Вот как переведен этот отрывок в новом переводе РБО:

«Я же знаю, что жив мой Заступник! Он – Последний – встанет над прахом! Даже когда спадет с меня кожа, лишаясь плоти, я увижу Бога, Я своими глазами Его увижу, не кто-то другой, я сам! Пусть даже остановится мое сердце».

Контекст указывает на то, что Иов ищет справедливости (19:7) и подтверждения своей праведности со стороны судьи (см. 5:1, 9:33‒34, 16:18‒21). Ему так хочется заявить о своей праведности, что он желает «клятву в своей невиновности» (31:35‒37) «резцом железным по свинцу выбить и навеки высечь на камне» (19:24). Иов хочет, чтобы кто-нибудь рассудил его с Богом, но он знает, что только Сам Бог может помочь ему в этом. Поэтому Он называет Бога «мой Заступник» ивр., гоэли. «Гоэль» – это Защитник, Покровитель или Оправдатель – «человек, который защищает или отстаивает дело другого, или который предоставляет покровительство или правовую помощь близкому родственнику, неспособного защитить самого себя» (см. Лев.25:23‒25, 47‒55; Чис.35:19‒27; Прит.23:10‒11; Иер.50:34).⁶³¹ Иов не только желает, чтобы весь мир прочитал о его невиновности, он также хочет, чтобы Бог встал над всей землей («прахом») и объявил его невиновным, и чтобы мир мог услышать об этом.

«Даже когда спадет с меня кожа», – возможно, ссылка на смерть, когда вся его кожа облезет в результате смерти. «Лишаясь плоти, я увижу Бога». Еврейский текст буквально говорит: «И из моей плоти я увижу Бога». Похоже, Иов хочет сказать, что когда его плоть совсем исчахнет из-за нарывов и болезни, он все еще будет видеть Бога! «Он будет доволен тем, что видел Бога и услышал слова в свою защиту. Это оправдание будет всегда напоминать о себе. И теперь даже в самые темные дни и во время самых тяжелых испытаний, даже если Бог будет сокрушать его, или если человек покинет его, он все равно сохранит твердую уверенность в Боге и веру в то, что способен защитить свою репутацию».⁶³²

Это толкование может не удовлетворить тех, кто уверен, что оно имеет отношение к Мессии и воскресению тела. Но контекст ясно говорит, что гоэлъ относится к защитнику Иова, Самому Богу. Придавать фразе «лишаясь плоти», смысл воскресения тела – значит подстраивать еврейский текст под свое богословие, а также игнорировать контекст, в частности, взгляд Иова на смерть на протяжении всей книги (ср. Иов.7:9,21, 10:21,22, 14:7,9,11,12, 16:22). Никто не оспаривает христианское учение о Мессии, как об Искупителе, и христианскую доктрину о воскресении тела (которое произойдет со вторым пришествием Мессии), но эти истины нужно искать в Новом Завете, а не в книге Иова.

В книге Иова можно увидеть и другие богословские темы, но те, что перечислены выше, представляют собой примеры того, о чем пишет, а также о чем не пишет книга Иова.

Кроме ссылки на саму книгу Иова, Иов как персонаж упоминается только в двух местах в Библии. Иезекииль включает его в следующий список: «Ной, Даниил, Иов» (Иез.14:14:20). Речь идет о том, что эти три праведника, даже если бы они жили во времена пророка, спасли бы только свои души, но не смогли бы помочь погрязшему в грехе народу Иудеи.

В Новом Завете об Иове упоминает только Иаков: «Вы слышали о стойкости Иова и знаете, какой конец жизни дал ему Господь, потому что Господь милосерден и сострадателен» (Иак.5:11). Иаков, похоже, обращает внимание на то, как завершилась история Иова, и как Бог восстановил его здоровье и вернул ему все и даже больше. Может показаться странным, что Иаков подчеркивает «стойкость» Иова, хотя не эта черта Иова произвела на нас самое большое впечатление при чтении книги. Тем не менее, Иов действительно выстоял, и Бог проявил сострадание и милость к нему в конце. Вообще же Послание Иакова поднимает здесь тему второго пришествия. Она подчеркивает: «день возвращения Господа уже близок» (Иак.5:86). Будьте же терпеливы в страданиях.

За долгие годы ученые-критики поднимали немало вопросов, относящихся к авторству и составлению текста книги Иова. Мы только перечислим и дадим краткое описание некоторым литературным проблемам.⁶³³

1. Взаимосвязь между прологом-эпилогом книги (главы 1‒2, 42:7‒17) и ее поэтическими речами (главы 3:1‒42:6). Критика предлагала разные подходы к этому вопросу, которые в основном сходились к тому, что драма была составлена вокруг уже имевшихся поэтических диалогов, которые пришли из других источников. Они были впоследствии соединены вместе благодаря общей тематике. Но как уже было сказано, существуют древние египетские и месопотамские тексты, которые построены по той же структуре: проза-поэзия-проза. Различные жанры в них соединяются в единый, мастерски представленный эпос. Такова и книга Иова. Без пролога, в котором подчеркивается праведность и честность Иова, диалог на предмет божественного воздаяния не имеет смысла. Иов не отрицает божественное воздаяние, а скорее высказывает несогласие с применением этого принципа к его жизни. Эпилог утверждает, что Бог желает своим слугам высшего блаженства и что божественное воздаяние, если его правильно понимать, может быть вполне приемлемым учением.

2. Проблемы с третьим циклом речей (главы 22‒27). Как мы уже говорили, в последней части цикла была некоторая путаница. Третья речь Билдада оказывается необычно короткой (25:1‒6) в сравнении с другими речами, а ожидаемая речь Цофара, кажется, вообще потеряна. Также и ответ Иова, кажется, слишком длинным (главы 26‒28). Кроме этих замечаний, части речи Иова в главе 24 (стихи 18‒24) оказываются непонятными и противоречат жалобам Иова в 24:1‒17. Многие ученые предпринимали попытки восстановить третий цикл на основе двух предыдущих циклов. Но ни один из предложенных до сих пор вариантов не кажется полностью удовлетворительным. По самому простому из предлагаемых решений, речи следует распределить так: Элифаз (глава 22), Иов (главы 23‒24, в этом остается проблема, связанная с главой 24), Билдад (25:1‒6, 26:5‒14), Иов (26:14, 27:1‒12), Цофар (27:13‒23) Иов (глава 28). Некоторые ученые считают, что путаница специально была внесена автором книги как попытка показать превращение спора троих друзей Иова в перепалку. Но последнее предложение мало что решает.

3. Поэма о мудрости (глава 28). Поэма о мудрости часто представляется так, как будто ее читает сам Иов (знак прямой речи в переводе РБО), или как позднейшее включение в книгу Иова. Но эту главу также можно считать отдельной поэмой о мудрости, намеренно включенной автором книги в повествование ради достижения двух следующих целей: 1) завершить диалог Иова с друзьями; 2) повременить с представлением и, одновременно, подчеркнуть «клятву невиновности» Иова, которая появляется в главах 29‒31. Поэма написана высоким стилем, мастерски составлена и состоит из трех строф (ст. 1‒11, ст. 12‒19, ст. 20‒28) и семи частей (ст. 1‒6, ст. 7‒8, ст. 9‒11, ст. 12‒20, ст. 21‒22, ст. 23‒27 и ст. 28). Ключевая идея поэмы́ в том, что мудрость сокрыта от глаз всех живущих (ст. 21), и только Богу известен источник мудрости, ибо Он сам его создал (ст. 23). Поэтому истинно мудрый человек боится Бога и сторонится зла (ст. 28). Иов идет в правильном направлении, ища личной встречи с Богом, чтобы подтвердить свою праведность. Так поэма готовит читателя к «клятве невиновности» Иова и его долгожданной встрече с Богом (главы 38‒41). Я считаю, что поэма – это не часть речи Иова, а, скорее, «интерлюдия», написанная от имени автора книги.

4. Речи Элигу (главы 32‒37). Многие выражали сомнения относительно авторства речей Элигу, считая их более поздней вставкой. Другими словами, главы 32‒37 не являются неотъемлемой частью Иова. Дело в том, что Элигу мы не встречаем ни в прологе, ни в эпилоге. Ему также нет места в диалогах глав 3‒27. Он, как кажется, прерывает ожидаемое появление Яхве, когда Иов завершает свою «клятву невиновности» (главы 29‒31). Но можно предложить и более позитивное объяснение. Элигу появляется как недовольный молодой человек, желающий достичь большего успеха, чем три друга Иова. Хабель описывает Элигу как «дерзкого юнца, который играет роль глупого судебного чиновника... Элигу представляет собой земного судью, ответ ортодоксии в судебном разбирательстве... Поэтому речь Элигу является намеренным контрастом и спадом, который замедляет сюжет и повышает удивление от появления Яхве, как небесного участника».⁶³⁴ Но Элигу плохой судья Иову, и явление Яхве после его слов: «Кто укажет Ему, как поступать» (37:23а), – становится неожиданностью даже для него. Элигу знает о Боге значительно меньше, чем ему кажется, и бедному Иову приходится молчаливо выслушивать невежественные речи Элигу и своих друзей.

5. Речи Яхве (главы 38‒41). Некоторые ученые-критики пытались показать противоречия между двумя речами Яхве (38:1‒40:2 и 40:6‒41:34). Другие переработали две речи, чтобы сделать из них одну. Но большинство ученых, все же, продолжают считать, что книга изначально содержала две речи. Хабель так выражает эту позицию: «Два явления Яхве из бури (38:1, 40:6) отвечают двум явлениям Яхве перед небесным советом (1:6, 2:1). Два случая подстрекательства Бога со стороны сатаны, соответствуют двум вызовам, брошенным Иову».⁶³⁵ Первая речь отвечает на обвинение Иова в том, что Бог правит миром несправедливо. Вторая речь призвана удивить Иова тем, что Бог – всемогущий правитель вселенной и потому Иов должен отклонить свою жалобу. Даже если нам не нравятся речи Яхве, Он не рассказывает, да и пс может рассказать Иову о вызове, который Он получил на небесном совете от сатаны, не проиграв спора.

6. Ответ Иова в 42:6. Есть немало мнений о том, как следует толковать второй ответ Иова на вторую речь Яхве. Кается Иов или бунтует? Большинство ученых считает, что в какой-то степени Иов раскаивается, вне зависимости от толкования еврейского текста. Но есть мнение Джона Куртиса, который считает, что Иов бунтует и полностью отвергает послание Яхве.⁶³⁶ Вот как он переводит Иов.42:6: «Поэтому я чувствую отталкивающее презрение и отвращение (к тебе, о Бог); и мне жаль слабого человека». Дин Пыосл показала, что такой перевод неоправдан.⁶³⁷ Она толкует (и переводит) 42:6 так: «Поэтому я более не буду совершать (то есть отвергаю и отвращаюсь от) грехи, в которых ты меня упрекаешь, которые я допустил в своей бессмысленной речи, и я раскаиваюсь в прахе и пепле».⁶³⁸ Грех Иова в том, что он обвинил Бога в несправедливости, а сам попытался оправдаться и возвысить себя до уровня «бога-соперника». Все это произошло во время сильных страданий, не раньше. Выше я предложил более тонкий перевод этого места, связанный с «клятвой невиновности» Иова: «Я отказываюсь (от своих претензий) и отвожу (свою жалобу), (сидя) на прахе и пепле». Другими словами, Иов не «раскаивается» в обычном смысле слова. Он принимает решение забрать свою жалобу и не судиться с Яхве. Теперь он знает, что очернил совет Божий (38:2, 42:3). Но он все же «увидел» Бога. Богоявление принесло желаемый результат. Иов потрясен, и теперь понимает, что ему не стоит больше настаивать на своей «клятве невиновности». А потому он «раскаивается» в ней. Он изменил свое мнение.

7. Эпилог (42:7‒17). Несколько ученых попытались вычеркнуть эпилог как часть, первоначально не входившую в книгу Иова. Они посчитали, что рассказ о том, как Бог возвращает Иову богатство, здоровье и семью, поддерживает доктрину о божественном воздаянии – ту самую доктрину, которую Иов опровергает в диалоге (главы 3‒27). Но эти выводы основаны на шатких аргументах. Книга Иова не отвергает божественного воздаяния. Но она исправляет неверное применение доктрины, которое слышится в речах трех друзей Иова. В отличие от Иова, они оказались не правы (42:7). Таким образом, у Бога были все права восстановить потери Иова, как поступил бы любой любящий отец по отношению к своему сыну. Поводом для этого послужила молитва Иова за его друзей. Возможно, этот эпизод должен научить нас искусству восстановления конфликтных взаимоотношений. Так что, страдания человека это не единственная тема книги Иова.