Книга Эсфири. Дейл Мейнор

Название книги ― это транслитерация имени главной героини (ивр., эстер). Это имя, в свою очередь, может быть либо транслитерацией аккадского слова «Иштар» ― имени вавилонской богини любви, ― либо транслитерацией персидского слова «звезда» (стара). Первоначальное еврейское имя героини, в соответствии с текстом, было Гадасса (Эсф.2:7; ивр., хадассах), что означает «мирт».

События книги происходят в период рассвета Персидской Империи, после победы Кира Великого над Вавилоном и указа о возвращении пленников в их родные земли. Первое переселение иудеев в Палестину произошло ок. 537 г. до н.э. под руководством Шешбацара и Зоровавеля (ср. Езд.1:8‒2:2). Персы продолжили расширять свои территориальные владения при Дарий I (правил ок. 521‒486 гг. до н.э.). В сражении с греками при Марафоне в 490 г. до н.э., он потерпел серьезное поражение. После его смерти, его сын, Ксеркс (правил в 485‒465 гг. до н.э.),⁵⁵⁵ взойдя на престол, попытался вслед за отцом продолжить политику захвата чужих территорий. Ксеркса убедили, что он должен попытаться захватить основную территорию Греции но, как и в случае с его отцом, он также потерпел сокрушительное поражение в сражениях при Фермопилах и Саламине (в 480 г. до н.э.), и, наконец, при Платеях (479 г. до н.э.).

До и после событий, описанных в книге Эсфири, иудеи испытывали притеснения, в большей или меньшей степени. В Палестине, попытки Зоровавеля по восстановлению иерусалимского храма (ок. 536 г. до н.э.) вылились в международный конфликт, после переписки Фафная с Дарием о целях, которые якобы в действительности преследовали иудеи (ср. Езд.4:15). Другие письма с обвинениями в адрес иудеев посылались в разное время Ксерксу (Езд.4:6) и Артаксерксу (Езд.4:7‒16), а затем во время попыток Неемии восстановить стены Иерусалима (Неем.4:6; 465‒425 до н.э.). Вскоре после этого иудеи, живущие в Египте, оказались вовлечены в случайный конфликт в Элефантинах, что привело к разрушению элефантинского иудейского храма и дальнейшему желанию иудеев восстановить его.

В отличие от типичных для других исторических книг дискуссий, споры об источниках обычно не затрагивают книгу Эсфири. Некоторые высказывались, что последняя часть, 9:20‒10:3, в особенности там, где речь идет о введении праздника Пурим, была добавлена из другого источника.⁵⁵⁶ Многие читатели быстро заметят резкое изменение характера повествования с драматического рассказа о событиях к почти методическому, старательному описанию установлений праздника. Но происходит ли это различие из происхождения источников или же является результатом различных тем – вопрос не решенный.

Еврейский текст книги Эсфири хорошо сохранился до наших дней. Некоторые места этого текста заслуживают серьезного критического изучения. Патон отмечает, что еврейские рукописи Эсфири обычно оказываются в лучшем состоянии, чем остальные книги Ветхого Завета,⁵⁵⁷ однако, все они были созданы не ранее XI века н.э. Самая вероятная причина сохранения такого числа рукописей заключается в том, что семьям хотелось иметь копию свитка для празднования Пурима в семейном кругу. Ни одной копии не было найдено среди книг Кумранской общины. Хотя отсутствие книги можно объяснить простым недостатком исследовательской работы, похоже, что отделенная Кумранская община могла действительно считать книгу Эсфири недостойной канона Священного Писания и, очевидно, ее члены не праздновали Пурим, потому что в книге нет упоминаний о Боге, а Эсфирь идет на компромисс со своим иудейским происхождением, присоединяясь к придворной языческой семье.

Греческие рукописи книги, тем не менее, имеют совершенно другой статус. Обычно эти рукописи длиннее, потому что в них добавлено более сотни новых стихов. Похоже, что это отражает раннее чтение, которое появилось не только из-за древности языка, но также из очевидного использования Иосифом Флавием Септуагинты как основы для рассказа об Эсфири в Иудейских Древностях 11:184‒296. Но возникает вопрос, почему авторы этих добавлений к тексту ни мало не заботились о вопросах канонической чистоты книги.⁵⁵⁸ Греческие вставки явно присутствуют для того, чтобы ввести упоминание о Боге в повествование. Мур указывает, что добавленные стихи разрушают ход повествования, который, в противном случае, остается невредимым в еврейском варианте.⁵⁵⁹

Текст не дает никаких намеков на автора книги. Вавилонский Талмуд считает, что книга была составлена «Великой Синагогой».⁵⁶⁰ Пфайфер, где то даже цинично, заявляет, что «... народный энтузиазм заставил Синагогу канонизировать книги Эсфирь и дать официальное разрешение праздновать Пурим».⁵⁶¹

Альтернативным автором книги назывался Мардохей, основываясь отчасти на информации стиха 9:20, где говориться о том, что он записывал некоторые события этого рассказа. Однако это заявление мало связано с вопросом авторства всей книги. Описание Мардохея от третьего лица в 10:3, похоже, противоречит идее о том, что Мардохей мог быть автором всего повествования.

В любом случае, автор должен был быть как минимум хорошо знаком с персидскими традициями и контекстом персидской жизни. Он мог включить в книгу рассказы, описанные Мардохеем (9:20), а также «Книгу записей царей Мидийских и Персидских» (10:2). Он также мог черпать материал из устной традиции.

Время, прошедшее между описанными событиями и собственно составлением книги, было предметом споров. Ученые часто указывают на сходство еврейского стиля книги с книгой Паралипоменон,⁵⁶² но Паралипоменон все чаще датируется примерно 400 годом до н.э. И если эта дата верна, то книга Эсфири была составлена сразу же после описанных в ней событий.

Самая ранняя дата составления книги соответствует времени правления самого Ксеркса (ок. 485‒465 гг. до н.э.). Позднейшая дата, которая признается большинством ученых, соответствует времени жизни Иосифа Флавия, поскольку он, очевидно, использовал, по крайней мере, греческий перевод книги в своих Иудейских Древностях (11:184‒296; ок. 90 года н.э.). Этот временной интервал можно сузить, благодаря некоторым дополнительным сведениям.

Эсфирь не упомянута среди списка героев в книге Экклезиаста (первая половина II века до н.э.). Но там также нет имени Ездры, а потому отсутствие упоминания об Эсфири, хотя и создает некоторые трудности, но не является критическим.

Некоторые предположили, что книга была составлена во время Маккавейского восстания, и что в ней Аман символизирует Антиоха Епифана и его попытку устранить иудейское влияние из земли,⁵⁶³ следовательно, датировать книгу нужно II веком до н.э. Поддерживает эту версию упоминание о дне Мардохея (2Мак.15:36), но это, скорее, указывает не на время составления книги, а на то, что автор был знаком с рассказом о Эсфири. Такая поздняя датировка, главным образом, основана на нежелании признавать возможность раннего составления книги и на полном отрицании ее исторической достоверности.

Важно то, что в книге отсутствуют заимствования из греческого языка, которые начали играть значительную роль только после начала греческого периода в 330 г. до н.э. Если учитывать распространение и силу завоевательных походов Александра, сопровождаемых наступлением Эллинизма, отсутствие греческого влияния в книге становится важным средством ее датировки. Если бы Эсфирь была составлена во II веке до н.э., то ей не удалось бы оградить текст от греческого влияния. Это ограничивает верхнюю планку составления книги 330 годом до н.э., и ничто не препятствует поднять ее до 400 года до н.э.

I. Интриги при дворе Ксеркса – 1:1‒2:23

A. Ксеркс устраивает большой пир – 1:1‒9

B. Ксеркс лишает Астинь царского достоинства – 10:10‒22

1. Астинь отказывается явиться перед Ксерксом – 1:10‒12

2. Ксеркс лишает Астинь царского достоинства – 1:13‒22

C. Эсфирь становится новой царицей – 2:1‒18

1. Слуги царя ищут новую царицу – 261‒4

2. Эсфирь претендует на место царицы – 2:5‒11

3. Ксеркс избирает Эсфирь своей царицей – 2:12‒18

D. Мардохей раскрывает заговор убийства Ксеркса – 2:19‒23

II. Аман становится врагом иудеев – 3:1‒9:19

A. Ксеркс возвышает Амана – 3:1‒2а

B. Мардохей отказывается поклониться Аману – 3:26‒6

C. Аман замышляет уничтожение иудеев – 3:7‒15

D. Мардохей просить Эсфирь о помощи – 4:1–17

E. Эсфирь заступается за свой народ – 5:1‒14

1. Эсфирь устраивает пир для Ксеркса и Амана – 5:1‒8

2. Аман замышляет убийство Мардохея – 5:9‒14

F. Иудеи спасаются от уничтожения – 6:1‒9:15

1. Заговор Амана по убийству Мардохея раскрывается – 6:1‒14

2. Аман становится жертвой своего собственного заговора – 7:1‒10

3. Мардохей получает место Амана – 8:1‒2

4. Эсфирь просит об освобождении своего народа – 8:3‒14

5. Иудеи избавляются от врагов – 8:15‒9:10

6. Казнь сыновей Амана – 9:11‒15

G. Иудеи радуются избавлению – 9:16‒19

III. Иудеи устанавливают праздник Пурим – 9:20‒10:3

A. Пурим введен как праздник – 9:20‒28

B. Эсфирь издает указ о праздновании Пурима – 9:29‒32

C. Влияние Мардохея при дворе растет – 10:1‒3

Книга претендует на исторический рассказ о событиях, предшествовавших введению праздника Пурим. Но как обычно, повествование книги не представляет собой историю в современном понимании этого слова. Она больше похожа на современный исторический очерк с острым сюжетом, иронией и неожиданными поворотами.

Первое слово книги Эсфирь – ивр. (вайехи), «и было...» – является типичным для древнееврейских исторических повествований. Также как и книги Царств, Эсфирь призывает читателя к дальнейшему чтению, ссылаясь на «Книгу записей царей Медийских и Персидских» (Эсф.10:2).

Содержание книги точно отражает ситуацию, характерную для Персидской Империи времен правления Ксеркса. Здесь читатель может увидеть некоторые реалии той жизни, такие как казнь через повешение и насаживание на кол (ср. Эсф.2:23, 5:14, 7:10 с Геродотом 3.125, 159, 4:43); крайне эффективную систему почтовых отправлений (ср. Эсф.3:13, 8:10 с Геродотом 8:98‒99). Ксеркс был известен как любитель устроения пышных пиров (Эсф.1:4‒7, возможно, отражено Геродотом в 7:118‒120) и продолжительных плотских утех, особенно после его поражения в войне с греками (Эсф.2:16 в сравнении с его желаниями, описанными у Геродота 9:108‒109). Последнее замечание отлично согласуется с войной Ксеркса против греков и его поражением при Фермопилах и Саламине, которое произошло в шестом году его царствования (480 г. до н.э.; ср. Эсф.2:16). Вообще, амбициозность, скупость и похотливость Ксеркса, описанные в книге Эсфирь (1:12, 5:3, 6:6‒7, 7:7‒8), также описаны в подобных эпизодах Геродотом (9.3‒9, 9.108-ИЗ).⁵⁶⁴ Джон Маринкола так обобщает сведения о его характере: «Рассказ о страсти Ксеркса к жене Масиста становится последней чертой в описании противоречивого характера царя, где он является отчасти как тиран, влекомый похотью и, отчасти, как несчастная жертва своей собственной страсти, неспособный контролировать свои желания или происки тех, кто пытается использовать его».⁵⁶⁵

Раскопки дворца в Сузах соответствуют великолепию и пышности, описанным в Эсф. 1:5‒6. Де Мирошеди отмечает: «Этот сказочный дворец место действия рассказа об Эсфири... Несколько замечаний позволяют нам предположить, что автор книги обладал некоторыми топографическими знаниями о дворце, найденном археологами».⁵⁶⁶ Царский дворец занимает площадь в 5 гектаров, из которых дом царя занимает 3,84 гектара, а оставшаяся площадь в 1,16 гектаров используется для официальных целей.⁵⁶⁷

Основательность таких аргументов подтолкнула многих к принятию повествования как достоверной истории. Пфайфер, однако, корректно указывает, что «... правильное воспроизведение местных традиций и отсутствие вопиющих несовпадений и сверхъестественных событий еще не доказывает то, что событие действительно имело место».⁵⁶⁸ Патон являет собой часть той движущей силы, стоящей за многими из тех, кто отвергает достоверность книги: «Рационалисты, отвергающие сверхъестественное откровение, стоят на свободной позиции по отношению к библейским книгам, и без колебаний готовы усомниться в их историчности, если только обнаружат хоть какой-то повод для сомнений».⁵⁶⁹

Скептики предложили список причин, которые, по их мнению, подрывают историческую достоверность книги. Хотя объем этой главы не позволяет ответить на все предложенные причины, важно заметить, что некоторые из обвинений в недостоверности все еще допускаются, несмотря на ответы, которые предлагают ряд консервативных ученых.⁵⁷⁰

Патон и Мур видят историческую неточность в месте, где рассказывается о том, как Мардохей был взят в Ханаан вместе с Иоакимом в 597 году до н.э. (ср. Эсф.2:5‒6).⁵⁷¹ Тогда Мардохею, в момент описанных в Эсфири событий, было бы 120 лет. Консервативные ученые, однако, указали, что относительное местоимение, которым начинается стих шестой, может вполне обоснованно относиться к Кису, а не к Мардохею.⁵⁷²

Подобным же образом, в книге говориться о 127 провинциях Персидской Империи (Эсф.1:1, 9:30), в то время как Геродот говорит о двадцати сатрапиях (Герод. 3.89). Но в книге Эсфирь используется не слово «сатрапия», а из Эсф.2:2 становится понятно, что сатрапия могла состоять из нескольких провинций.⁵⁷³ Геродот отмечает (3.91), что в «провинцию», которая включала Сирию, также входила Фоеникия, часть Сирии, известная как Палестина и Кипр.

Более проблематична тема жены Ксеркса. Геродот сообщает, что ее звали Аместрис (7.61, 114; 9.112) и попытки увидеть в ней Астинь или Эсфирь оказались менее чем удовлетворительными.⁵⁷⁴ Наличие жены, как таковой, еще не означает отсутствие большого гарема. Более того, Геродот дает ясно понять, что Ксеркс имел склонность к неподобающим отношениям (Геродот 9.108‒109). По наблюдениям Харрисона «... Геродот говорил об Аместрис, как о «жене Ксеркса», а не «царице Персии», и вполне возможно, что она была самой любимой наложницей или даже главой гарема, которая была выбрана Ксерксом, чтобы сопровождать его в военных компаниях. Какой бы ни была ситуация, ее поведение в этом случае предоставило достаточную почву для того, чтобы монарх отправил ее в безызвестность на обратном пути в Персию».⁵⁷⁵

Еще больше усложняет вопрос о жене заявление Геродота о том, что царь имел право взять в жены только персидскую женщину, представительницу одной из избранных семей Персии (3.84). Аместрис, очевидно, не принадлежала к этим семьям, а была дочерью одного из генералов Ксеркса (Геродот 7.61).

Ради справедливости стоит заметить, что найти других главных героев книги за пределами Библии тоже сложно. Однако, клинообразные надписи, найденные в Борсиппе, и, очевидно, относящиеся ко времени правления Ксеркса, упоминают высокопоставленного чиновника при дворе в Сузах, которого звали Мардекай (=Мардука).⁵⁷⁶ Идет ли речь о Мардохее из книги Эсфирь, не ясно, но имя, время и положение, о которых сказано в надписи, звучат интригующе и должны предостерегать от поголовного отказа в удостоверении личности.

Ссылка на неотменяемость персидских законов (Эсф.1:19, 8:8; ср. Дан. 6:8,12:15) привела к серьезной проблеме, поскольку упоминаний об этом не было найдено в своде персидских законов. Ближайшее упоминание о подобного рода практике относится не столько к записанным законам, сколько, возможно, к гордыне монарха, который давал обещание при многочисленных свидетелях и к стыду, который следовал, если обещание не было выполнено (ср. Геродот 9.109).

Вуддс хорошо очертил методологические проблемы: «Никто не ожидает, что книга Эсфири и книга Геродота, каждая из которых описывает только отдельные фрагменты истории, должны совпадать во всех деталях, и, тем не менее, следует заметить, что эти книги гармоничны во многих отношениях».⁵⁷⁷ Предрассудки исследователей, неминуемо сказываются на выводах. Было бы логичнее заключить, что оба повествования исторически достоверны, и подходить к ним как к рабочим гипотезам и реконструкциям, пока не появится обоснованные данные, ведущие к другому объяснению.

Тем не менее, многие считают книгу Эсфири выдумкой,⁵⁷⁸ хотя Мур считает, то современные ученые все же видят в ней комбинацию выдумки и истории.⁵⁷⁹ Если следовать позиции Патона и Пфайфера, которые считают, что книга была написана во время Маккавейского восстания, то кажется странным, что выдуманное повествование, которое, по их мнению, было написано, чтобы поддержать патриотический настрой иудеев, называет главных героев иностранными именами (Эсфирь и Мардохей), особенно в то время, когда иудеи были объектом столь жестоких гонений.⁵⁸⁰

Талмон назвал Эсфирь «историзированным мудрым сказанием... и ролевой пьесой, написанной по обычным мотивам «Мудрости́».⁵⁸¹ По его словам, это объясняет, почему книга не упоминает Бога, Тору и другие чисто еврейские традиции. Его мнение находит некоторое подтверждение в том, что в еврейской Библии Эсфирь помещена в раздел Агиографов, а не Пророков. Тем не менее, книгу Эсфири читают во время больших праздников наряду с другими книгами: Песнь Песней, Руфь, Плачь Иеремии и Екклесиаст. Более того, книги Ездры, Неемии и Паралипоменон, также исторические, но, тем не менее, также помещены в раздел Агиографов. Диллард и Лонгман обнаружили, что мотивы мудрости никак не «лишают книгу исторического основания; как говорится »история преподает уроки́».⁵⁸²

Был предложен и другой подход. В соответствии с ним книга Эсфирь, как и рассказы из жизни Иосифа в книге Бытия, является одним из «рассказов диаспоры», цель которых преподать иудеям, живущим в изгнании модель образа жизни и поведения в языческом окружении.⁵⁸³ Но такое утверждение не обязательно требует отвержения исторической достоверности рассказа. К тому же, Диллард и Лонгман указали, что обстоятельства двух эпизодов (жизни Иосифа и жизни Эсфирь) совершенно отличны в их стратегическом подходе: «В рассказе об Иосифе нет личного врага, подобного Аману, который угрожал бы расправой иудеям; Иосиф открывает себя своим братьям, а не царю и не в присутствии врага».⁵⁸⁴

Такие же параллели были найдены Герлеманом между книгами Эсфирь и Исход.⁵⁸⁵ Из множества сходных деталей, Герлеман выделяет мотив иностранного царского двора, угроза безопасности, достижение победы и установление праздника. Но даже эти параллели не приравнивают книгу Эсфири к выдумке, не имеющей подтверждения в истории. Параллели оказываются где-то искусственными, поскольку анализ не видит разницы между этими повествованиями.⁵⁸⁶ Один из аргументов, разрушающих идею Гарлемана – совершенно различное отношение к языческим монархам. Моисей действует в оппозиции к египетскому фараону, в то время как Эсфирь и Мардохей принимают правление Ксеркса. Цель Исхода – побег от притеснений, а не перемена ситуации к лучшему. В Исходе монарх-притеснитель, в конце концов, погибает, а Мардохей стремиться защитить жизнь Ксеркса.

Особенность книги Эсфирь – недостаток ссылок на ряд важнейших еврейских религиозных понятий и законов и полное отсутствие упоминаний о Боге даже в самых незначительных ссылках! К тому же совсем не упоминается молитва, Тора (закон) или суббота. Балдвин предположил, что книга отражает два конфликтующих мировоззрения.⁵⁸⁷ Аман в своих поступках пользуется ситуативным подходом, основанным на случайной удаче, он полагается на (пур) «судьбу». Мардохей и Эсфирь представляют другой подход, который заключается в человеческой ответственности, идущей вместе с божественным руководством и провиденческим вмешательством. Для верующего человека книга демонстрирует в полной мере Божье провидение – Он старательно заботится о своем народе (ср. Пс.36:1‒17). Высказывание жены Амана об иудеях, когда начали рушиться планы Мардохея, оказывается в высшей степени проницательным: «Если из племени Иудеев Мардохей, из-за которого ты начал падать, то не пересилишь его, а наверно падешь пред ним» (6:13). Для осуществления искупительного плана Божьего, было необходимо, чтобы указ Ксеркса об истреблении иудеев встретил сопротивление. Провидение демонстрируется не только в аннулировании указа Ксеркса, но и в возвышении Божьего народа вопреки изначальным намерениям Амана.

Спасение народа – еще одна яркая тема книги – тема верности Бога обещаниям, данным Аврааму. Бог объявил Аврааму: «Я произведу от тебя великий народ, благословлю тебя и возвеличу твое имя: ты станешь благословением! Кто тебя благословит – того Я благословлю! Прокляну того, кто тебя проклянет! Благословением ты станешь для всех народов земли!» (Быт.12:2‒3). Однако в книге Эсфирь независимость народа проявляется не в полном освобождении и уходе из страны, а в уходе от каторжных работ, более широких правах на территории иностранного государства и даже возможности безнаказанно практиковать иудаизм.⁵⁸⁸

Еще одна важная тема – объяснение введения праздника Пурим. Слово Пурим означает «судьбы» (в ед. числе: ивр., – пур; во мн. числе: ивр., пурим) и исходит, по книге Эсфирь, из стратегии Амана, по которой он должен был определить день, в который следует уничтожить иудеев (Эсф.9:24). Но день уничтожения, напротив, стал днем освобождения, достойным праздника.

Этимология слова пур прояснила многие сомнения относительно возможности использования этого термина для наименования иудейского праздника. Халло показал правомерность применения этого слова для наименования праздника. Он опубликовал надпись с единственного сохранившегося до наших дней древнего пура (жребия), с помощью которого ассирийцы определяли символ (эпоним) времени правления монарха.⁵⁸⁹ Слово «жребий» появляется дважды на кубике, который использовался для обряда, с помощью которого году давалось название (ок. 824 г. до н.э). Это открытие придает этимологическую и церемониальную правомерность названию праздника.

Но насколько правомерен этот праздник для иудеев? Ответ на этот вопрос во многом зависит от мнения ученых относительно исторической достоверности событий, описанных в книге. Пфайфер, считающий, что книга Эсфирь была создана в Маккавейский период, уверен, что:

«... автор книги стремиться полностью выдумать праздник Пурим, его название, а также историю Эсфири, которая объясняет его происхождение. Причину успеха такого выдающегося обмана следует искать в том, что рассказ и праздник выражают точно те же народные чаяния, которые были популярны во времена Гиркана: «Да здравствуют иудеи! Да погибнут язычники!» Более того, народ никогда не противился радостным празднествам, пышным карнавалам и шумным попойкам».⁵⁹⁰

Другие заявляют, что иудеи переняли и адаптировали праздник из языческих обрядов.⁵⁹¹ Чтобы объяснить языческие корни Пурима, нужно пускаться в длинные объяснения связи внешне очень мирского праздника, описанного в Мегилла 7Ь, где предполагается, что празднующие должны были пить до тех пор, пока в их пьяных выкриках невозможно было отличить фразу «проклятие Аману» от «благословение Мардохею». Более того, некоторые считают, что вавилонское название праздника дает основание для такой адаптации.

В том, что иудеи назвали праздник ассирийским словом «жребий» нет ничего удивительного. В книге Притчей 16:33 утверждается: «Тянут из-за пазухи жребий, но всякое решение – от Господа». Хотя книга Притчей использует другое еврейское слово (ивр., горалъ), оно соответствует еврейскому эквиваленту, которым в Эсф.9:24 объясняется месопотамское слово пур. Более того, именно Аман из Месопотамии бросал жребий, чтобы определить день! В том, что название способа случайного выбора совпадает с названием праздника освобождения, присутствует определенная ирония. Адаптация праздника с приданием ему нового толкования – вещь не новая в религиозном мире.⁵⁹² Однако Вудз задает следующий вопрос: «Если Эсфирь не объясняет настоящего происхождения праздника, то каким образом книга и праздник смогли найти друг друга в истории? Если праздник существовал еще до создания книги, почему исчезло настоящее истолкование происхождения праздника? С другой стороны, если книга исторически недостоверна и возникла позднее, но до появления праздника, как начали отмечать этот праздник?»⁵⁹³

Книга Эсфири не только отсутствует среди рукописей Кумранской общины, о ней также не упоминает ни одна книга Нового Завета. Но это не означает, что Эсфирь никак не связана с Новым Заветом.

Связь этой книги с Новым Заветом носит больше концептуальный, чем буквальный характер. Провиденческий подтекст книги Эсфири, защита, которую Бог предоставлял своему народу в Ветхом Завете, находясь как бы над событиями, и Его стремление исполнить обещания, данные Аврааму, укрепляют христиан в уверенности, что Бог заботится также и об их благосостоянии.⁵⁹⁴ Сходство присутствует в заботе Бога об Эсфири «в это время» (Эсф.4:14) и в том, что Бог послал Своего Сына в этом мир, «когда исполнилось назначенное время» (Галл.4:4). Продолжая тему спасения иудеев, Бог пообещал, что нас не постигнуть искушения, которые мы не в силах будем преодолеть (1Кор.10:13), и христиане понимают, что этот мир – не наш дом; мы – странники, держащие путь к своей настоящей родине (ср. 1Пет.2:11; Фил.3:20). В зависимости от места нашего проживания, люди, как минимум, либо равнодушны к вере, либо совершенно недружелюбно и даже враждебно настроены к ней. По мере того, как мир становится все более философски плюраслистичным, посвященные христиане будут все чаще становиться предметом ненависти, как об этом предупреждали нас Спаситель (Ин.15:18‒23) и апостол Павел (2Тим.3:12). Но Бог призывает и вдохновляет нас стоять твердо в Его слове, даруя нам уверенность в том, что победа воистину свершиться (Откр.2:10).

Книге Эсфири было нелегко найти место в каноне Божьего слова. Маймонид (1135‒1204 гг. н.э.) ставил книгу Эсфири в еврейском каноне на второе месте после Пятикнижия. Но, к сожалению, не все ценили книгу так высоко. То, что Эсфирь – единственная книга еврейской Библии, которая не была найдена среди рукописей Кумранской библиотеки, заставило многих серьезно задуматься. Ее отсутствие могло быть результатом случайности: именно она могла просто не сохраниться. Но, похоже, что Кумранская община, которая отличалась этической исключительностью, скорее была склонна отвергать книгу из-за того, что главная героиня книги позволила себе сотрудничество с язычниками, а также потому что книга не содержит обычных для иудейской священной литературы тем, таких как Бог, Закон, Суббота или молитва. Кроме того, нет никаких свидетельств того, что Кумранская община вообще соблюдала праздник Пурим.

В работах Иосифа Флавия, где он перечисляет книгу наряду с другими книгами еврейского канона, нет ясного утверждения о ее принадлежности канону, хотя, скорее всего, в то время она уже считалась частью собрания из двадцати двух книг (Против Апиона 1.38‒41). Мур указывает, что в иудейской общине четвертого века, место книги все еще обсуждалось, хотя он и не ясно, какие факторы стали причинами этого обсуждения.⁵⁹⁵

Споры о месте книги Эсфири не обошли и христиан. Западная церковь в основном приняла эту книгу, в частности, по причине ее присутствия в Септуагинте, которая была основой для составления канона книг Западной Церкви. Восточная Церковь также в основном придала этой книге статус канонической, хотя и не так быстро, как Западная. Интересно, что ранние отцы церкви, по неизвестным причинам, никогда не писали комментариев на эту книгу.⁵⁹⁶

Лидер реформации, Мартин Лютер, относился к книге резко отрицательно, хотя это не отшатнуло христианское сообщество от принятия книги. Однако, Патон, увековечил цинизм Лютера, заявив, что «В этой книге нет ни одного благородного человека... Эсфирь слишком далеко уходит от нравственных норм, обычных для Ветхого Завета и даже для Апокрифов. Вывод Лютера поэтому не слишком суров: "Мне так не нравится эта книга, что я пожелал бы, чтобы она вообще не существовала, ибо с нее так и капает иудаизм, и она так и пестрит языческим высокомерием» (Tischreden, W.A. xxii. 2080)».⁵⁹⁷ Далее Патон заявляет, что «Книге настолько очевидно недостает религиозности, что ее никогда не следовало включать в ветхозаветный канон, а оставить вместе с книгой Иудифь и Товит среди апокрифический писаний».⁵⁹⁸

К счастью, взгляды Лютера и Патона не поколебали всеобщего мнения. Большинство верующих видят в книге славу Бога, Который стоит как бы над происходящими событиями, или говоря словами Нового Завета: «А мы знаем, что для тех, кто любит Бога, кто был призван согласно Его замыслам, Он все обращает во благо» (Рим.8:28).